Генезис (джен)

Следуя странному наставлению Риддла, Гарри старался наблюдать за всеми. В том числе за новым преподавателем, неким Ремусом Люпином. Тот был явно лучше двух своих предшественников, но почему предмет называется защитой от темных искусств, если по программе они проходили различных существ, оставалось загадкой. Конечно, этих существо можно было использовать против магов, но все же Гарри верил, что наибольший вред человеку может причинить только другой человек. Профессор Люпин не дал Гарри встретиться с боггартом, поэтому самый большой страх для него так и остался неизвестен. Гарри наблюдал также за всеми своими одноклассниками, стараясь узнать что-то о них.

Малфой стал меньше задевать Уизли, переключив внимание на Грейнджер. Гарри подумал, что это может быть связано с тем, что где-то в глубине души у Малфоя есть некие моральные установки, в соответствии с которыми издеваться над тем, у кого в семье горе, чья младшая сестра умерла, неэтично. Хотя даже Гарри мог бы придумать очень оскорбительные черные шутки на этот счет, например, сказав, что им должно было стать несколько проще — теперь приходится кормить на один рот меньше. Примерно такую мысль и озвучила как-то Паркинсон, видимо, ее внутренние ориентиры были чуточку менее этичными.

Гарри предпринял очередную попытку узнать своих одноклассников получше и начать с ними общаться, когда делал домашнюю работу по зельям вечером. Остальные уже планировали ложиться спать и разговаривали о разном, сделав необходимое задание, в то время как Гарри зачитался в библиотеке и теперь старался наверстать упущенное. Как назло, в учебнике было недостаточно нужной информации, а отбой был полчаса назад.

— Кто уже написал эссе о свойствах полыни в пяти зельях? — спросил он.

Разговоры мгновенно стихли — настолько редким было явление, когда Гарри Поттер что-то спрашивал у своих одноклассников. Гарри почувствовал себя неуютно из-за этого, сразу же захотелось вернуть время на минуту назад и никого ни о чем не спрашивать, лишь бы не было этой тишины, причиной которой он стал. Ну, подумаешь, написал бы про четыре свойства, Снейп все равно не похвалит за идеальную работу.

— Очевидно, все, кроме тебя, — ухмыльнулся Малфой.

— Я написал, но вряд ли Снейпу понравится, у меня три зелья из пяти с похожими свойствами, — обреченно вздохнул Тео.

— Малфой, ты-то мне и можешь помочь, — набрался смелости Гарри. — Смотри, я выбрал четыре зелья с разными свойствами. Обеззараживающее зелье при отравлениях, мазь Барлоу от крапивницы, печеночная настойка, разновидность Бодроперцового зелья. Везде используются разные свойства полыни, но я не могу придумать пятое зелье, чтобы эффект полыни в нем был отличным от четырех предыдущих.

— Ты хочешь, чтобы я назвал тебе зелье? Зачем мне это? Сдавай работу с четырьмя или пиши пятым то, где свойство аналогично той же мази Барлоу.

— Я не хочу, чтобы ты назвал зелье, Малфой, — вздохнул Гарри. Разговаривать с людьми, если тебе от них что-то нужно, было сложно. — Я хочу понять пятое возможное свойство полыни.

Гарри хотел было добавить, что разобрался бы и сам, если бы не отбой и невозможность пойти в библиотеку, чтобы взять справочник о растениях, но решил, что это будет контрпродуктивно. Малфой только разозлится, и Гарри тем самым, напротив, подчеркнет, что помощь белобрысого не такая уж и ценная. Как там было… люди любят, когда другие замечают их достоинства, да? Вместо этого Гарри сказал:

— Ты же хорошо разбираешься в зельях, поэтому, уверен, ты знаешь пять свойств полыни, Малфой. Зелье я сам найду, но со свойствами запутался.

— В полыни имеется туйон, если тебе это поможет, — ответил Малфой, в своей манере растягивая слова, будто он снисходил до общения с окружающими плебеями.

— Точно! — ударил себя по лбу Гарри. — Спасибо, Малфой.

Гарри видел, как Малфой открыл рот, наверное, чтобы сказать привычное в кругу друзей «пожалуйста», но потом решил, что это будет неуместно, и предпочел не говорить ничего.

— Туйон, туйон, — говорил себе под нос Гарри. — Что-то паралитическое или галлюциногенное, наверное, его можно добавить в яд Виссена вместо кипариса.

— В яблочном яде полынь основной компонент, несмотря на его сладкий фруктовый вкус, — не смог не похвастаться своими знаниями Малфой. — Только Снейп не любит, когда в таких эссе пишут про яды.

— Почему? — спросил вдруг Тео. — Я всегда пишу про яды!

— Может, это портит репутацию Слизерина? — усмехнулся Малфой, разводя руками. — Ему приятнее видеть в эссе что-то лечебное, я всегда замечал, что мои оценки выше, если я не пишу в качестве примеров яды.

— Моей репутации у Снейпа ничего не помешает, даже если я напишу яды во все пять примеров, — со вздохом отозвался Гарри. — Снейп меня недолюбливает.

— Он учился в одно время с твоими родителями, — внезапно включился в диалог Забини, который обычно предпочитал помалкивать.

— Пожалуй, я не буду узнавать у него ничего о них. Боюсь, меня потом не спасет даже то, что я никогда не стану приводить в пример яды, — попытался пошутить Гарри.

— Спроси у Люпина, — предложил Забини. — Он тоже был их одноклассником.

Гарри удивился. Люпин выглядел старше, чем Снейп, и даже старше тети Петуньи. Гарри казалось, что ему точно не меньше сорока. У него были мышиного цвета волосы, но даже в них на висках была заметна проседь, щеки его были впалыми, вокруг глаз залегли глубокие морщины, а под самими глазами отчетливо выделялись синяки, как будто их профессор находился в состоянии перманентного недосыпа.

— Пожалуй, я не буду тревожить наших преподавателей своими личными вопросами, — решил Гарри.

Он взял в руки справочник по зельям, который купил еще год назад, и нашел в списке яблочный яд, чтобы прочитать описание. Когда он дописал работу, Забини и Тео уже спали, Кребб и Малфой играли в шахматы, а Гойл был в душевых. Гарри так же направился в душ, схватив чистое полотенце с полки своего шкафа, и улыбнулся, подумав, что мирно поговорить с одноклассниками оказалось не так уж и сложно, даже Забини решил включиться в диалог, хоть и не на тему зелий.

* * *

Риддл в один из дней августа дал Гарри небольшое двустороннее зеркало, сказав, что так безопаснее поддерживать связь, чем с помощью сов, учитывая, что Гарри обычно никто не писал, но за два прошедших месяца он так ни разу и не воспользовался этой безделицей. На всякий случай Гарри всегда носил зеркало в кармане, так как оно должно было потеплеть, если по нему захотят связаться, и чувствовал себя от этого неуютно, боясь не то разбить безделицу, не то выронить и показаться перед всеми девчонкой, которая везде таскает с собой зеркало, чтобы полюбоваться на себя. Втайне он надеялся, что с Риддлом что-нибудь случится в Индии, и тот никогда с ним не свяжется, и Гарри сможет забыть данный непреложный обет как никогда не случавшийся в реальности сон.

И вот вечером в Хэллоуин, когда он ушел из Большого зала немного пораньше, как часто делал во время ужинов, которые длились дольше обедов и все просто болтали за столами, зеркало впервые нагрелось. Гарри оглянулся, хотя знал, что один в комнате, как будто боялся, что кто-то застанет его за столь неподходящим занятием, как беседа с Риддлом. И несмотря на тишину и отсутствие одноклассников, он забрался на кровать и плотно задернул полог, чтобы уединиться еще больше, чем это было возможно в пространстве, полностью ему не принадлежавшем.

— Ну, с праздником, — послышалось с той стороны зеркала, и он увидел загорелое лицо Риддла, как будто тот вернулся с пляжного отдыха.

Гарри не поздравил его в ответ. Хоть этому человеку и было шестнадцать лет, но более поздняя версия его была виновна в смерти его родителей как раз в этот день, двенадцать лет назад.

— У тебя есть новости? — сказал он вместо ответного поздравления.

— В некотором роде. Человек, о котором я слышал, уже умер, но считается, что он передал учение сыну. Я познакомился с его сыном, но тот не желал меня слушать. Тогда я начал узнавать все о нем, и кое-какая информация помогла мне случайно показать навык владения парселтангом, которым он интересовался, в присутствии его доверенного лица. Тот передал сведения обо мне, и мы снова встретились.

— М-м-м, и что ты узнал?

— Пока ничего. Но у нас есть уговор. Я рассказал ему о легендарном василиске в Тайной комнате, и он хочет себе такого же.

— В Тайной комнате василиск? — глаза Гарри полезли на лоб от этой информации.

Это объясняло, почему он слышал странный голос в стенах, желавший кого-то убить в прошлом году. Тогда он решил, что переутомился, и потому ему стали мерещиться еще и голоса.

— Кажется, я забыл упомянуть об этом, — беспечно заявил Риддл, хотя тон его голоса предполагал, что он не забыл, просто не было необходимости говорить об этом до сегодняшнего дня.

— Только не говори мне, что ты собираешься украсть василиска из Хогвартса.

— Конечно, нет. Это собственность моего предка и его гордость, было бы кощунственно отдавать его, даже за такие знания, — серьезно и как-то торжественно сказал Риддл, прежде чем, широко ухмыляясь, возвестить: — Я собираюсь создать нового!

— Если бы это было так просто, их наверняка было бы много, — осторожно заметил Гарри, сомневаясь, что причина, по которой Риддл не будет красть василиска, в гордости предка. Скорее всего, даже Риддл понимал, что умыкнуть огромную змеюку по-тихому из школы будет не очень просто.

Послышался шум в коридоре, и Гарри напрягся. Возвращались его одноклассники, и разговор мог стать еще более неуютным, с учетом того, что единственное заклинание тишины, которое Гарри знал, действовало в одну сторону, и если обычно он спасался от храпа Крэбба, то теперь ему предстояло слышать своих одноклассников, чтобы они не слышали его за пологом кровати. Гарри быстро бросил это заклинание, как только Риддл начал ему отвечать.

— Они запрещены к разведению, но кого это останавливало? По легенде их может вырастить лишь тот, кто владеет парселтангом. Но я понятия не имею о деталях. Только общие сведения, что он якобы вылупляется из куриного яйца, высиженного жабой. Но наверняка жабу для этого держат не под Империо.

— Ты видел рожу этого идиота? — раздался голос Малфоя.

Риддл нахмурился, услышав эту реплику.

— Что? — огрызнулся Гарри. — Они нас не слышат, я не знаю другого заклинания!

— Каким же надо быть кретином, чтобы так нелепо разлить на себя тыквенный сок, — распалялся Малфой. Очевидно, на ужине произошло что-то забавное.

— Так зачем ты мне это рассказал? — спросил Гарри.

— Мне нужно знать, как вывести василиска.

— Эм… мне посмотреть в библиотеке?

— Если бы эта информация была там, я бы ее уже знал. Мне нужны копии записей Герпия Злостного. В то время, когда я учился в Хогвартсе, наличием копий хвастались Блэки, утверждая, что у них один из двух существующих в Британии экземпляров.

— Предлагаешь отыскать Сириуса Блэка, из-за которого по школе рыщут дементоры, и предложить свою жизнь в обмен на эти записи? — съязвил Гарри. — Полагаю, он не согласится и убьет меня на месте, оставив информацию о василисках при себе.

— Я уже говорил тебе, что понимаю, почему у тебя нет друзей, да? — снисходительно ответил Риддл, глядя на Гарри таким же взглядом, какого на зельеварении удостаивался Лонгботтом от Снейпа, когда в очередной раз портил простое зелье. — Ты грубишь, ерничаешь и слушаешь, видимо, не ушами, а тем местом, на котором другие предпочитают сидеть. Я сказал, один из двух экземпляров у Блэков. Альфард упомянул, что второй был у Паркинсонов. Со мной в школе не учился ни один из них, так что я не особо знаю, что они из себя представляют, но ты, кажется, упоминал, что одну из твоих одноклассниц зовут Панси Паркисон.

Если бы Гарри не был возмущен тем, что ему предлагают узнать некую информацию у Паркинсон, он бы удивился памяти Риддла. Тот запомнил имя человека, о котором ему сказали лишь раз. Сам Гарри не мог запомнить имена своих одноклассников в течение нескольких дней.

— О, уверяю тебя, — сказал он вместо этого, — найти Сириуса Блэка будет несколько проще, чем уговорить Паркинсон дать мне некую ценную книгу из их домашней библиотеки, — Гарри не скрывал яда в голосе.

— Третий курс! Все на выход!

— Что случилось? Они объявили второй ужин? — тут же отозвался Малфой.

— Выходите все в общую гостиную, — старшекурсник, судя по голосу, Хиггс, проигнорировал попытку Малфоя пошутить и закрыл за собой дверь.

— Кажется, что-то произошло, — сказал Гарри.

— Гарри, вставай! — сказал рядом с его кроватью Тео.

— Проснись, спящая красавица! — тут же начал ерничать Малфой.

— Мне пора.

— Раздобудь мне информацию о василисках, — сказал напоследок Риддл, прежде чем исчезнуть.

Гарри, спрятав небольшое зеркало в карман брюк, отодвинул полог кровати. Крэбб снова надевал мантию, которую успел снять после возвращения с ужина, Забини рылся в своей сумке, скорее всего, желая найти какую-то книгу, а Малфой поправлял галстук, как будто появление в общей гостиной в неподобающем виде было способно нанести непоправимый ущерб его репутации. Гарри такими вещами не сильно заморачивался, поэтому не стал завязывать галстук вовсе, и лишь накинул школьную мантию.

— Может быть, снова Наследник Слизерина на кого-то напал? — спросил Тео уже по дороге в общую гостиную.

— Дамблдор заверял Аврорат и Попечительский совет, что вход в Тайную комнату найден, — с чувством собственного превосходства от этого знания ответил Малфой. — Если это неправда, на этот раз у отца точно получится выбить директорское кресло из-под его старой задницы.

— Я кое-что слышал, — Гарри говорил тихо и неуверенно, до этого он вообще предпочел бы держать информацию при себе, но это несколько мешало поддержанию хотя бы какого-то подобия приятельских отношений. — Дамблдор действительно нашел вход в Тайную комнату. Скорее всего, он установил там наблюдение, но войти в нее он не смог.

— Почему? — с выражением полного непонимания спросил Пайк.

— Потому что ее может открыть только Наследник Слизерина? — снисходительно ответил Гарри, и тут же перед его глазами возник осуждающий взгляд Риддла за его не самый приятный тон.

Они уже вошли в гостиную, где собирался весь факультет. Все разбились на группки и шептались, Фарли что-то объясняла первокурсникам, а Хиггс — староста шестого курса — почти кричал, что они тоже ничего не знают, и декан приказал вернуться всем в Большой зал. Видимо, ему задавали этот вопрос все, входящие в гостиную, и он уже устал отвечать. Малфой увидел девочек их курса во главе с Паркинсон, стоящих неподалеку от пятикурсников, и поспешил к ним. Остальные третьекурсники последовали за ним.

— Откуда вообще тебе что-либо известно об этом, Поттер? — продолжил разговор Малфой. — Ты же живешь с магглами!

Паркинсон при упоминании магглов скривилась и посмотрела на Гарри взглядом, в котором читалось что-то между жалостью и презрением, как можно смотреть на бездомного, который не мылся не меньше месяца.

— Мне сказал Дамблдор, — пожал плечами Гарри.

— Выдвигаемся! Первокурсники идут рядом со мной! — командовала Фарли. — Мы идем первыми, замыкают колонну старосты шестого курса! Старосты пятого курса идут в середине с третьим и четвертым курсом!

— Не знала, что ты так низко пал, что общаешься с этим старым магглолюбцем, — Паркинсон сощурила глаза. — Ты уверен, что правильно выбрал факультет?

— Почему он тебе это сказал? — тут же поинтересовался Тео. — Зачем ему вообще с тобой разговаривать о Тайной комнате?

— Он позвал меня к себе в кабинет в конце прошлого года и рассказал об этом.

— Но почему? — настаивал Тео.

— Они нашли вход в Тайную комнату, но не могли ее открыть.

— Это мало что объясняет, при чем здесь ты?

— Дамблдор полагал, что я могу помочь ее открыть, — очень тихо сказал Гарри, но Малфой его услышал.

— И как же ты мог ему помочь? — в противовес тихому голосу Гарри возвестил Малфой так, что услышала половина факультета.

Гарри посмотрел на Малфоя, пытаясь понять, чего тот добивается. Казалось, что ничего особенного. Тот вообще редко думал, о чем говорит и к каким последствиям это может привести. Но на этот раз к их разговору прислушивались и другие курсы, они шли в коридоре рядом с четверокурсниками, которые обычно не обращали внимания на разговоры младших, но не когда этот разговор был любопытным.

— Спроси у него, Малфой, почему он так считал, — Гарри решил не вдаваться в подробности разговора с директором и уже жалел, что вообще поднял эту тему. А все из-за Риддла с его идиотскими советами подружиться с одноклассниками!

— Ты сам недавно говорил, что Тайную комнату может открыть только Наследник Слизерина, — вдруг вспомнил его же слова Пайк.

— Вероятно.

— И Дамблдор считал, что ты ее можешь открыть? — недоверчиво спросил Малфой. — Старик совсем выжил из ума, если считает, будто Наследником может быть полукровка!

— Ага, ты прав, — предпочел согласиться Гарри.

— И что ты ему ответил? — спросила Парксинсон.

— О, тебя это обрадует. Я сказал ему, что я — жалкий полукровка, откуда у меня столь тайные знания и умения, — Гарри оглянулся, чтобы в упор посмотреть на Паркинсон.

— Что, прям так и сказал? — скепсис в голосе Малфоя можно было потрогать руками.

— Очевидно нет.

Под этот идиотский разговор, о котором Гарри жалел с самого начала, они добрались до Большого зала, где у входа столпилась группа хаффлпаффцев. Среди учеников поползли шепотки про Сириуса Блэка. Голоса МакГонагалл и Дамблдора доносились за дверями Большого зала.

— Сириус Блэк пробрался в школу.

— Слышал, он напал на кого-то из Гриффиндора.

— Он разнес их вход в гостиную.

Шепотки раздавались отовсюду, третьекурсники Слизерина переглянулись между собой и, дождавшись, когда хаффлпаффцы войдут в зал, последовали за ними. Зная учащихся своего факультета, Гарри предполагал, что, если бы не старосты, слизеринцы предпочли бы растолкать младших студентов Хаффлпаффа, чтобы поскорее пробраться туда, где известна более определенная информация. Но Фарли строго держала первокурсников в начале колонны, тем самым не давая им пройти внутрь.

Когда все разошлись по залу, залезли в спальные мешки, в которых им предстояло провести ночь, и обсудили последние новости — известие, что Блэк пробрался в гостиную Гриффиндора и разрезал портрет, охранявший вход, Гарри лежал, глядя в потолок на яркое звёздное небо, и думал, почему он не мог быть обычным ребенком без шрама на лбу — это бы значительно упростило его жизнь. На него как минимум не охотился бы беглый преступник!

— Страшно, Поттер? — спросила Паркинсон, лежащая в своем мешке где-то в соседнем ряду, но довольно близко для разговора.

— Если он продолжит искать меня в гостиной Гриффиндора, то, пожалуй, у него крайне мало шансов.

— Я бы на твоем месте отчислилась из школы и бежала бы из страны.

— Паркинсон, ты можешь сделать это, будучи на своем месте.

И как Риддл вообще представлял, что он сможет поговорить с ней о записях из их библиотеки?