Генезис (джен)

Утро в Литтл Уингинге было спокойным и солнечным. В первой половине августа, после дождливой последней июльской недели, стояла хорошая погода, и Том наслаждался приготовленной им самим яичницей на небольшой веранде маггловского дома. Хозяйка дома — старушка миссис Петерс — внезапно захотела поехать к родственникам в Данию и попросила своего внучатого племянника присмотреть за домом. Легенда была такой.

Но уютное спокойствие этого утреннего дня казалось чем-то противоестественным в ситуации, в которой оказался Том. Бездействие злило, но и действовать он не мог.

Разговор с Поттером прошел именно так, как планировал Том, за небольшими исключениями. Он сразу решил, что будет говорить правду настолько, насколько это возможно, чтобы оставаться в безопасности. Среди магов было немало тех, кто ложь чувствовал за версту, Том сам был таким. И Поттер был для него неизвестной величиной. Конечно, перед встречей он попытался изучить его получше, решив не довольствоваться словами Хагрида и мнением разочарованной Джинни, считающей, что тот противный слизеринец, который смотрит на всех, будто они для него значат не больше, чем крысы в кабинете Макгонагалл для практических занятий. Но и магглы, среди которых Поттер провел годы до Хогвартса, не сильно помогли составить портрет его личности.

Вначале Том применил легилименцию к ближайшим соседям, и все они не имели никакого мнения относительно ребенка, живущего неподалеку. Тихий, одет просто, почти ни с кем не общался, родственники жаловались, что он трудный ребенок, но сами они не знали, в чем именно заключается его трудность. Учителя местной начальной школы помнили его как ребенка, над которым пытались издеваться в классе, но он неизменно отвечал, отчего некоторые характеризовали его даже как хулигана. Одна сотрудница школы помнила, как он говорил, что желает людям зла, и ей пришлось заверять его, что мысли и поступки — это разное, и только поступки определяют человека. В общем, Том решил действовать так, как мог бы работать вообще с незнакомцем, принимая во внимание, что Поттер может чувствовать ложь, может хотеть уничтожить Волдеморта за убийство родителей, а может не помнить их и никогда не думать об их смерти, может быть тщеславным или нет, умным или глупым. Абсолютно неизвестная переменная в его не очень надежном плане.

Несмотря на состоявшийся между ними диалог, он не мог сказать, что за ту недолгую встречу составил свое мнение. Поттер определенно не был дураком. Том по некоторым косвенным признакам понял, что тот многое читал в школе о магии, так же, как и он, пытался понять собеседника и просчитать варианты. Но Тому показалось, что делал Поттер это все словно без определенной цели, не имея какого-то внутреннего стержня и принципов, по которым человек обычно строит свою жизнь.

Насколько было бы проще, если бы можно было использовать Империо! Но у этого заклинания, как он знал, было множество недостатков. Человек в достижении поставленной перед ним задачи становился максимально не гибким, что поставило бы весь план Тома под угрозу. Дамблдор мог бы догадаться, что его студент под действием этого заклинания, и тем самым планы Тома и его существование стали бы известны.

Раздался звонок, и Том вернулся в дом, чтобы открыть парадную дверь, захватив с собой чашку ароматного кофе, приготовленного в кофеварочной машине, которую он поначалу сломал, прежде чем понял, как ей пользоваться. Хорошо, что Репаро способно починить и маггловские вещи.

— Ты раньше на пять минут, — сказал Том вместо приветствия, оглядывая Поттера.

Сегодня тот выглядел лучше, очевидно, потому, что им предстояло посетить Косой переулок. Скорее всего, ему, как и самому Тому в свое время, было неприятно появляться в магическом мире в маггловских вещах, но и надеть мантию сразу он не мог, потому что до улицы Гарциний от Тисовой было десять минут ходьбы.

— Мне плевать, — ответил Поттер, протискиваясь в дом. — Ты умеешь аппарировать? Тебе шестнадцать, ты сказал?

— Умею, — Том закрыл за ним дверь, — Ты без мантии?

Не говоря ни слова, Поттер вытащил из кармана уменьшенный чемодан, пнул его ногой, возвращая к обычным размерам, и извлек из него простую тонкую темно-серую мантию. Насколько мог судить Том, не дорогую, но и не стандартную школьную. Значит, несмотря на жизнь в маггловском мире, правила приличия мира волшебников Поттер усваивал. Ходить во время каникул в школьных мантиях считалось показателем либо бедности, либо неуважения к миру магов, что демонстрировали грязнокровки, показывая, что надевают традиционную одежду лишь вынужденно.

Том призвал свою мантию, лежащую на спинке кресла, и накинул ее на плечи. Поттер снова пнул чемодан, уменьшая, и засунул его в карман брюк. Том отмечал такие детали. Из брюк было сложнее что-либо украсть, чем из кармана мантии, значит, Поттер проявляет осторожность в повседневной жизни.

— Готов?

— Тебя узнают, и весь твой план полетит к чертям.

— Полагаешь, сегодня по Косому переулку решили прогуляться все британские долгожители?

— Бармен Том выглядит так, будто ему лет сто, и не он один. Там до сих пор работает Олливандер и другие, они тебя помнят.

«Определенно, проявляет осторожность, но и не хочет, чтобы узнал Дамблдор», — удовлетворенно отметил про себя Том.

Это было хорошим знаком. Клятва мешала Поттеру сообщить о возвращении некоего Тома Риддла в мир живых, но не препятствовала случайному раскрытию информации, как если бы мерзкий старик Олливандер, который не понравился Тому, несмотря на то, что продал ему главную вещь в жизни каждого мага, сообщил Дамблдору, что видел его, гуляющего по Косому переулку. Том сделал несколько ставших почти привычными за это короткое время взмахов палочкой, изменяя на более светлый оттенок цвет волос и глаз, а также меняя форму носа. Если кого-то и могла впечатлить невербальная магия в исполнении шестнадцатилетнего подростка, то Поттер, знающий, кем именно был этот подросток, впечатлен не был. Не дожидаясь какой-либо реакции, Том схватил Поттера за плечо и аппарировал, надеясь, что больше не произойдет никаких неприятностей с этим способом перемещения. За полтора месяца Том аппарировал много раз, и больше с ним не случалось никаких расщепов, но не один он аппарировал впервые.

К счастью, все прошло без осложнений. Они появились в узком темном переулке в двух шагах от «Дырявого котла», так как аппарация непосредственно в Косой переулок или бар никогда не считалась безопасной: почти все предпочитали путешествовать каминами. Том посмотрел на побледневшего Поттера, выглядящего так, будто его вот-вот стошнит.

— Впервые аппарировал?

— Я живу с гребанными магглами и мне тринадцать лет, сам как думаешь? — огрызнулся тот, несмотря на нездоровый вид.

Том слегка пожал плечами, решив не реагировать на резкий тон Поттера, и направился к «Дырявому котлу». Том уже был здесь этим летом, обменял фунты на некоторое количество галеонов, купил мантию и книги, чтобы узнать, что происходило в мире в последние пятьдесят лет. Как бы ему ни хотелось приобрести более подходящую палочку, посещать Олливандера Том не рискнул бы не только с легкими чарами, изменяющими внешность, но и под оборотным зельем.

В баре с утра было немноголюдно, и они незамеченными вышли в переулок. Идея этого мероприятия состояла в том, чтобы Поттер снял некоторое количество денег, которые им понадобятся. Том подчеркнул, что они нужны именно им, хотя тратить их собирался он.

— Подожди меня у входа в банк, — сказал Поттер.

— Не хочешь похвастаться несметными богатствами семьи Поттеров? — приподнял бровь Том.

— Не хочу.

Поттера было довольно сложно спровоцировать и, как показалось Тому, жизнь тот воспринимал пессимистично, как некую данность, где ему не до шуток. Жаль, что Поттер сказал ему остаться, Том никогда не был в хранилищах, обычно он получал в банке лишь сиротское пособие для школьных покупок у гоблина за дальней стойкой. Что-то, чего он был лишен в силу глупости его предков. Конечно, Том мог бы настоять на сопровождении Поттера, но это выглядело бы довольно мелочно.

Когда Поттер исчез за массивными дверями Гринготтса, Том наблюдал за людьми в Косом переулке. В августе, как это обычно и бывало, тут была целая толпа магов. Том знал, что были семьи, которые ходили сюда на прогулку и показать себя, не стремясь сделать все покупки в один день, как делали магглорожденные. Потому что это был их мир, а не просто место для приобретения школьных принадлежностей. Здесь были и кафе, и злачные трактиры в Лютном, и зверинец, где покупали животных реже, чем приходили полюбоваться ими. Здесь же находилась и общественная почта, которую часто использовали при необходимости отослать несколько писем одновременно, ведь мало кто держал дома нескольких сов. Тому всегда хотелось посмотреть на Косой переулок в учебное время, понять, насколько он тише без толпы детей, но у него еще не было такой возможности.

— Держи, — Поттер всунул Тому в руку мешок с деньгами. — Это в долг, отдашь, когда разбогатеешь. Ты же планируешь разбогатеть?

— Разумеется, — усмехнулся Том. Кажется, Поттер все же пытался шутить.

Обмен огромного количества фунтов в Гринготтсе был невозможен. Можно было обменять сумму, достаточную для бытовых покупок, необходимых грязнокровкам, поэтому если Том и мог продолжить грабить магглов, то лишь привлек бы к себе излишнее внимание. Наверняка вся эта система обмена и вовсе была создана для того, чтобы не задеть гордость грязнокровок и сделать вид, что они все приобретают за свой счет, а не на подачки магического общества, как это было на самом деле. Магический мир не нуждался в фунтах. А Тому сейчас были необходимы знания. Которые не могли быть бесплатными в мире, где продается абсолютно все.

— Гарри, это ты?

К Поттеру поспешила какая-то неопрятная толстуха, под глазами которой залегли глубокие синяки, за ней следовал выводок рыжих детей, трое из которых кивнули Поттеру в ответ на его кивок.

— Миссис Уизли?

— Ты здесь один? Ребенку небезопасно ходить одному в такое время.

— Что не так с этим временем, миссис Уизли?

— Сириус Блэк…

Ах да, его портреты висели повсюду. Витрина каждого магазина была увешана фотографиями мага, первым сбежавшего из Азкабана. Том хотел бы с ним встретиться, чтобы узнать, как ему это удалось, но опасался, что в данный момент времени вряд ли сможет одержать победу, случись ему сражаться с опытным приспешником Волдеморта времен его могущества.

— Я не один, миссис Уизли, — нейтральным голосом ответил Поттер. — Мы здесь с моим одноклассником Теодором Ноттом, которого ждем из банка, и его старшим кузеном, — Поттер указал на Тома. — Он совершеннолетний и способен нас сопровождать.

— А, ну тогда хорошо, — толстуха вглядывалась в лицо Тома, отчего ее хотелось проклясть. Вероятно, была не уверена, что столь молодой волшебник сможет защитить ценного для мира Поттера.

— Не стоит беспокоиться, миссис Уизли, всего доброго, — Поттер показал, что разговор окончен.

Женщина как будто хотела сказать что-то еще, но потом лишь натянуто улыбнулась, кивнула и поспешила подняться по лестницам. За ней последовали четверо ее сыновей. Том проводил их взглядом.

— Как складно ты умеешь лгать, — заметил Том, повернувшись к Поттеру.

— Я похож на того, кто нуждается в твоих комплиментах?

— Тебя раздражает эта семья?

— Меня раздражает иллюзия заботы обо мне, — Поттер внезапно обернулся и посмотрел на Тома. — Не находишь их поведение забавным? Ах, Гарри, ты не можешь находиться один в Косом переулке, когда из Азкабана сбежал опасный преступник, поэтому, наверное, тебе не стоит вовсе совершать покупки, ведь ты живешь с магглами. Кого она хотела увидеть в качестве моего сопровождения? Тетю Петунью с автоматом на плече, готовую отбивать меня от опасного Пожирателя смерти с волшебной палочкой? Я бы в любом случае приехал сюда один, попросив дядю Вернона закинуть меня в Лондон по дороге на работу и забрать вечером, как я делал в прошлом году. Других предложений для меня как-то не поступало.

— А маги из Министерства, что они сказали тебе? — стараясь сохранить видимую незаинтересованность, спросил Том. Вопрос отношения к Поттеру, герою, спасшему этот славный мир от злого Волдеморта, был актуален для дальнейших планов.

— Вынесли предупреждение о недопустимости применения магии на каникулах, но выразили похвалу, что я сам вовремя исправил причиненный ущерб. Сказали, чтобы в связи с опасной ситуацией я не уходил далеко от дома, но предложений сопроводить меня в Косой переулок не было.

— Спасибо, что поделился.

— Только не говори, что сочувствуешь или еще какую-то чушь в этом роде, от тебя это будет максимально неуместно.

— Не собирался.

Они посетили необходимые магазины, решив совместить школьные покупки с визитом в банк, хотя Поттер изначально был против этого плана. Но Том сказал, что ему не помешает пройтись по всем магазинам, чтобы заметить отличия в этом времени и приспособиться к нему. Они посетили магазин мантий, где Поттер взял стандартный недорогой комплект школьной одежды, хотя наверняка его сейф содержал немалое количество галеонов, и он мог позволить себе что-то дорогостоящее. В магазине зелий Поттер так же купил только то, что было необходимо. Во «Флориш и Блотс» Поттер все же задержался у витрин с новинками, но, полистав, отставил их в сторону. Затем прошел к стеллажу, посвященному чарам, и долго смотрел что-то в этом разделе. Недолго полистал справочник по анимагии, кивнул самому себе, но отложил его. В итоге он приобрел все необходимое из списка для третьекурсников и учебник по чарам за четвертый курс. Том никак не вмешивался в процесс его выбора, так же листая другие книги и делая вид, что не наблюдает. Но он наблюдал, пытаясь разобраться, каким же человеком был Гарри Поттер, ребенок, переживший Смертельное проклятие.

Когда они уже расплатились, в магазин вошла та самая миссис Уизли, и Поттер, упаковывая покупки, пнул свой чемодан сильнее, чем до этого.

— Фред, не уходи далеко!

— Мам, нам не пять лет!

— Сейчас не то время!

— Я бы сошел с ума от такой опеки, — прокомментировал Том.

— Ее можно понять. Кажется, ты убил ее дочь, — шепотом ответил Поттер, направляясь к выходу.

— Малышка Джинни… Всем детям волшебников говорят, что незнакомые предметы могут быть опасными. Можно многое сказать о воспитании, которое она дала своим детям, если ее дочь этого не знала. Тебе ее жаль?

— Я никогда с ней не разговаривал.

— На самом деле здесь можно применять магию несовершеннолетним, ты знал? — как бы невзначай сменил тему Том, не желая говорить о Джинни. Она была глупа и наивна, за что и расплатилась жизнью. Разговор о ней был неуместен и мог лишь напомнить Поттеру о способности Тома убить человека.

— С чего бы это?

— Попробуй.

— Чтобы получить еще одно уведомление от Министерства? Спасибо, я откажусь.

— Как пожелаешь, — с весельем в голосе отозвался Том. — Все школьники в волшебных домах могут колдовать на каникулах, и им не вышлют предупреждений, все эти запреты — для грязнокровок. Ну что, будешь мороженное? Не ел его целую вечность!

Поттер ничего не ответил, всего лишь направился к кафе-мороженого Фортескью, засунув руки в карманы мантии. Тому было интересно, желает ли Поттер проверить информацию о возможности колдовать, обидно ли ему, если это правда, как было обидно в свое время Тому, когда он узнал об этом от своих одноклассников. Это казалось какой-то вселенской несправедливостью, когда ты и так должен вернуться в маггловский мир, но еще и не можешь изучить за лето некоторые новые заклинания и попрактиковаться в магии, когда чистокровные, которые жили в этом мире всю жизнь, вообще не замечали, что их в чем-либо ограничивают. Том знал, что не все семьи придерживаются таких позиций, например, родители Кристофера Нотта забирали у него палочку, когда он приезжал на каникулы, не желая иметь последствий с его неудачным волшебством. Но если Том и хотел что-либо понять, то по лицу Поттера было сложно определить эмоции. Том обычно легко читал людей, но лишь тех, кто имел хоть немного выразительную мимику. Поттер же либо ее не имел, либо хорошо ее контролировал.

Сев за стол у окна, из которого хорошо прослеживался весь переулок, Том взглянул на меню и с удовольствием отметил, что вкусы знаменитого мороженого не изменились. Он был здесь лишь однажды, но помнил, что хотел попробовать в другой раз. Мороженое с вишнево-шоколадным топпингом казалось вкусным. Заказав десерт, Том бросил на них заклинание, чтобы их разговор был лишь фоном, из которого невозможно вычислить даже отдельные слова. Наверняка существовали и более продвинутые заклинания, но они в библиотеке пользовались этим.

— Как у тебя дела в школе? — спросил Том, облизывая ложку. Мороженое действительно оказалось вкусным.

— Ты сейчас серьезно? — Поттер посмотрел на Тома, как на сумасшедшего.

— Абсолютно. Хочу понять твой уровень магии и социальных навыков.

— Зачем тебе мои социальные навыки?

— Мы — люди, — улыбнулся Том. — Это важно для карьеры, успешной сдачи экзаменов, взаимодействия с преподавателями и другими людьми в целом.

— У меня все нормально с магией, если сравнить с моими одноклассниками. Социальные навыки никогда не считал важной составляющей, которая необходима мне.

— Какие твои любимые предметы, какие ты не любишь? Что выбрал для изучения с третьего курса? Кто твои друзья?

— Я обязан отвечать на эти вопросы?

Том ничего не ответил, продолжая смотреть на Поттера внимательно, стараясь показать искреннюю заинтересованность. Та была настоящей, разумеется, Тому необходим был человек в Хогвартсе, обладающий актуальной информацией о происходящем. Показать было необходимо лишь участие.

— Мне нравятся чары, — со вздохом ответил Поттер, смирившись с тем, что необходимо что-то сказать. — Мне бы была интересна защита от темных искусств, если бы ее не вели идиоты. От первого учителя жутко воняло чесноком, а второй был клоуном, который не мог нормально произнести заклинания для второкурсников. Читая о защите самостоятельно, я понял, что это не отдельная отрасль магии, а комплекс, состоящий в основном из чар и, реже, трансфигурации. Некая узкая и практичная область их использования. Поэтому здесь имеет смысл только практика, которую мне школьное образование предоставить не может. Не люблю я зелья. Понимаю важность предмета, но мне очень скучно и не нравится преподаватель. Он меня недолюбливает, слишком нервный, и неадекватно реагирует, если кто-то совершает ошибки. С этого года я буду изучать древние руны, нумерологию и уход за магическими существами. Мне сказали, что можно выбрать два или три предмета, я взял наиболее полезные, на мой взгляд. Прорицания так же важны, но вряд ли у меня есть дар. Читал, что он обычно проявляется еще до школы, а я никогда не замечал за собой ничего подобного. У меня нет друзей.

— Совсем?

— Да.

Том мог бы порадоваться, что такого человека, у которого нет близких людей, было бы легко сделать своим «другом», как в случае с Джинни, и манипулировать его мыслями и действиями, но в данном случае он не спешил обольщаться. Джинни искренне мечтала о друге, который не будет считать ее глупым младшим ребенком и воспримет серьезно, в отличие от родителей и старших братьев. Поттер же не выглядел человеком, единственной мечтой в жизни которого на ближайшие годы является приобретение друзей и поиск близких. Возможно, он вообще мечтал купить дом в лесу и жить подальше от мира. С другой стороны, он был слизеринцем, а слизеринцев Том хорошо понимал. Они все хотели быть значимыми и достичь своих целей, какими бы эти цели ни были. Но цели вполне могут сочетать в себе и жизнь в лесу, будучи великим создателем незаменимых артефактов, с мастерством которого не сравнятся никакие гоблины. От равенкловца в таком случае слизеринец отличался бы именно целью стать великим, а не познать магию так, чтобы создание таких артефактов стало возможным.

— Что насчет тебя? — прервал Поттер размышления Тома, глядя ему в глаза.

— Решил спросить ради приличия, потому что так положено?

— Почему же? — впервые за все время их знакомства, Поттер, казалось, искренне улыбнулся. — Немногим дано спросить что-то про Волдеморта у самого Волдеморта.

— Ну, я, как и ты, слизеринец, — решил подчеркнуть это небольшое сходство Том. — В моем времени учитель защиты был вполне неплох, и мне нравился этот предмет, а также чары с зельями. Мне были очень интересны древние руны. С трансфигурацией у меня не сложилось, и тоже из-за учителя. Дамблдор был весьма предвзят к слизеринцам, в особенности ко мне. Дружил я с Реджинальдом Лестрейнджем, Кристофером Ноттом и Орионом Блэком. На год старше меня учился Абраксас Малфой, с ним и его компанией мы поддерживали не сильно близкие, но приятельские отношения.

Поттер не спешил реагировать на ответ Тома, решив посмотреть в окно. Мимо проходили родители с детьми, подростки, разыгрывая самостоятельность, встретившись с друзьями, шли по переулку без взрослых, они смеялись, обсуждая какие-то летние истории. Вот прошла семья, одетая в маггловские вещи, с ребенком, так же одетым во всем маггловское. Они с дикими глазами осматривали все вокруг, женщина показала пальцем на вывеску лавки магазина для зелий в виде огромного золоченого котла. Выглядело так, словно они пришли в музей и осматривают достопримечательности.

— Как ты относишься к грязнокровкам? — спросил Том, отворачиваясь от окна и вглядываясь в лицо Поттера, пытаясь понять. что он чувствует, наблюдая за магглами, которым здесь не место.

— Никак, я с ними почти никогда не общался, — ответил Поттер, все так же глядя в окно. — У нас есть совместные занятия с Гриффиндором, одна магглокровка оттуда весьма умная, хоть и жутко раздражающая.

— Я не это имел в виду…

— Я знаю, что ты имел в виду, — перебил Тома Поттер, отвернувшись от окна и посмотрев на него. — Моя мать была магглорожденной, и мне плевать на твою политику. И в том, что они боролись за свои права в войне с тобой, я не вижу абсолютно ничего плохого. Было бы странно, если бы они пришли к Пожирателям и ратовали за превосходство чистокровных, не находишь?

— Безусловно. — Том подавил желание улыбнуться: Поттер повел себя именно так, как он и ожидал от него. — Ты прочитал много газет и, возможно, книг на эту тему, и составил свое мнение по ним. А также по людям, которых знаешь. Может быть, ты считаешь свою мать выдающейся волшебницей, и я даже не могу с этим спорить, я ее не знал и допускаю, что так оно и было. — Oн выдержал паузу, давая собеседнику время на осознание слов, и вкрадчиво резюмировал: — Но дело ведь вовсе не в превосходстве чистокровных.

— И в чем тогда? Расскажи, мне правда интересно, — скептично ответил Поттер, как бы показывая, что ему на самом деле не особо интересно.

— Хогвартс создали четыре величайших волшебника, и их величие неоспоримо. Можно сказать, они стали одними из первых магов-универсалов, которыми сейчас являются все, окончившие семь курсов школы. Но так было не всегда, и они стали таковыми в течение жизни, сами же обучаясь магии в своей школе. До создания в Европе централизованных учебных заведений магия существовала в виде некой случайной величины. Наследственные факторы передачи способностей не учитывались, почти все маги были магглорожденными или полукровками, если судить по современным критериям. Рождался такой человек в какой-то далекой деревне в Шотландии, обнаруживал в себе способности к пониманию природы трав и ее свойств, варил целебные зелья, слыл в своей деревне и округе целителем. Женился, учил своего сына своим навыкам, его сын вырастал и тоже имел способности, так же женился, а его дети уже не понимали травы. Учили, что-то варили, к ним обращались и что-то слабое у них все же выходило, но даже в зельях, том искусстве, которое требует наименьшего количественного фактора магии, волшебник вкладывает в свои зелья магию. Маггл может сварить зелье по рецепту, но его эффективность может присутствовать лишь благодаря использованию магических трав, и она в разы ниже той, которая должна быть. А внуки того мага, обнаружившего в себе способность к зельям, были уже магглами. Это касалось всех отраслей магии. Без обучения волшебники были узкоспециализированными, в детстве мы все используем случайную магию, когда злимся или испытываем другие сильные эмоции, если не учиться ее контролировать, это будет изредка повторяться и после одиннадцати, а потом подросток уже начнет задумываться, как это использовать. Но за всю жизнь так и не научится многому. Выучит несколько трюков, сделает своей особенностью аппарацию, чтобы сбегать из самой гущи неприятных событий, или станет подчинять животных, или даже использовать легилименцию и займется обыкновенным шарлатанством, читая мысли тех, кому он якобы гадает, не имея дара. И так же через пару поколений его талант исчезнет.

Том замолчал, помешивая ложкой растаявшее мороженное. Ему самому его аргументы всегда казались весьма здравыми и помогали склонить на его сторону тех же полукровок, но однажды он попытался объяснить этот исторический момент магглорожденной, и она на все его доводы сказала: «Ну и что? Мне все равно, если магические способности исчезнут, что они мне дают? Магглы изобрели автомобили и самолеты, не удивлюсь, если они изобретут и аппарацию через двести лет, а мы так и будем жить в средневековье». Тогда Том понял, что делать ставку на магглорожденных в его деле не стоит. Иногда он думал, как бы изменилось его мнение, живи он не в приюте, а в доме обеспеченных магглов, у которых был собственный автомобиль и слуги, справляющиеся со всей рутинной работой не хуже эльфов? Тогда ценность магии для него, безусловно, имелась бы, но какой в ней толк, если ее нельзя использовать в мире магглов, чтобы изменить ход войны или политику целой страны с миллионами населения, а не с тысячами магов, как в Британии? Но Том вырос в приюте.

— Некоторые люди, имеющие дар, сходились на фоне общности интересов, и постепенно начали формироваться чистокровные, потому что такие люди стремились породниться через своих детей, — продолжил Том, глядя прямо в глаза Поттера и внимательно за ним наблюдая. — И они стали замечать, что внуки и правнуки никогда не теряли дар к магии. Со временем магия начала шириться, и детей учили и травам, и некоему прообразу современной трансфигурации, и другим умениям, которым обладали их предки. Когда Основатели построили школу, в ней могли учиться все, люди любого пола и возраста. Поэтому замок так огромен — его строили не для толпы детей. Каждый, кто приходил туда, кроме детей, были одновременно и учениками, и учителями. Они учили других своему искусству, а сами учились чужому. Ты знал, что все волшебные звери — они ведь не возникли сами, иначе в достатутные времена их бы замечали чаще, и магглы бы что-то знали? Многие выводили магических зверей по всему миру, привозили их из других стран, и Основатели создали Запретный лес, так как некоторые их взрослые ученики занимались животными. Это было началом процветания магии. Сперва Основатели искали по всей стране магов, не только чистокровных, которые к тому времени уже существовали. Но потом оказалось, что большинство магглорожденных-одиночек стремятся лишь научиться чему-то, а потом вернуться к своим маггловским родственникам. Это очень злило Слизерина, так как он к тому времени уже понимал необходимость сохранения и преумножения магии, и это было возможно только тогда, когда маги не смешивались с магглами. Как сказали бы магглы сейчас, так закреплялись гены, ответственные за магию. Учить же тех, кто уйдет и не намерен передавать свой дар детям, Слизерин считал расточительством и опасной глупостью. Так и возник конфликт между ним и другими Основателями. Итогом всей этой политики сохранения магии стал Статут, принятый в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году. В Штатах магам вообще запрещалось вступать в какие-либо отношения с магглами, даже дружеские, не говоря уже о браке. А затем, примерно с середины или даже конца девятнадцатого века, возникли тенденции обратной политики.

Том снова замолчал. В отличие от многих идиотов, он прекрасно понимал обе стороны конфликта и даже причины его возникновения. Они были до безумия очевидны.

— Магический мир был очень закрыт, но в него принимали магглорожденных, и информация о мире магглов оставалась доступной. И в мире магглов, ввиду их большого количества, всегда крутились большие капиталы. Идея войти в этот мир в качестве якобы равноправных членов их общества абсурдна и ложна. Если мир будет раскрыт, маги на короткое время станут королями этого мира, имея возможности зарабатывать огромные деньги лишь за способность наслать на маггла Конфундус. Только вот время это действительно будет коротким. Одна волшебница влюбится в маггла, другой волшебник встретит маггловскую любовь всей своей жизни, третий проникнется идеей, что магглы без способностей к магии все же превосходят магов, перемещаясь на их автомобилях. Лично мне сложно понять всю эту чушь с любовью, но я был бы идиотом, если бы не замечал такие истории, которые даже при закрытости нашего мира приводят к появлению определенного количества полукровок. Волшебники исчезнут не сразу, конечно. Но через три сотни лет в мире останутся только магглорожденные, даже смысла в школах уже не будет, потому что сколько тех магглорожденных? Рождается три-пять человек в год в Британии, не больше. И мы вернемся к тому, с чего начинали больше тысячи лет назад.

— Это все хорошо, — ответил Поттер, скептически приподняв бровь. — Только магглорожденные — это маги. Дети которых будут магами. Они уже попали в Хогвартс, а ваша политика, напротив, только оттолкнет их от магического мира. Кому захочется жить там, где они — люди третьего сорта? И американский закон Раппопорт был отменен в шестьдесят пятом году, если ты не знал.

— Я прочитал об этом. Прискорбно наблюдать, что даже Штаты поддались этой безумной тенденции. Что касается твоего замечания, оно, в целом, верное, но ты не учитываешь особенности мышления большинства людей. Если им сказать, что магглорожденные — это такие же маги, и нужно к ним почтительно относиться, то уже сами магглорожденные расскажут чистокровным о том, как можно здорово устроиться в мире магглов. Чистокровные захотят на этот мир посмотреть, и… Да, это не так плохо, как полное раскрытие мира, но некоторую часть магов мы начнем терять. И придем в результате к тому же, к чему и в случае раскрытия нашего мира, разве что немного медленнее. С другой же стороны, потеря половины магглорожденных — незначительна. Зато если внушать чистокровным, что совокупление с магглами — подобно совокуплению со свиньями, магглы — недостойная грязь под ногами, то они никогда эту грязь не захотят узнать и понять. Это первое, — Том усмехнулся, прежде чем продолжить свою мысль, которая казалась ему особенно забавной. — Второе же состоит в том, что люди просто настолько тщеславны, что покупаются на любую идею собственного превосходства, потому что им хочется быть лучше. Чистокровный, воспитанный в культуре собственного превосходства над магглами, никогда не пойдет в мир магглов из интереса, не влюбится в магглу, не проникнется культурой. Потому что тогда ему придется признать, что он ничуть не лучше, а это больно для самолюбия.

— Интересная теория, — улыбнулся Поттер, вставая. — Нам пора, не думаю, что сейчас время и место для таких разговоров.

— Хорошо, — Том тоже поднялся. — Интересно было бы узнать, что ты сам думаешь о магглах, волшебниках и идеальном мире.

— О, поверь, тебе бы не понравилось.