Генезис (джен)

В последний день каникул Гарри проснулся раньше обычного и долго лежал, не желая вылезать из-под мягкого одеяла. Он размышлял, что же ему делать дальше после того, как пришлось принести непреложный обет этому Тому Риддлу. Прошедшие три недели казались ему странными, недолгое общение с Риддлом выглядело почти нормальным, какое, например, может быть между двумя людьми из одной школы. И тем хуже чувствовал себя Гарри.

Когда Хагрид рассказал историю гибели Лили и Джеймса Поттеров, описал деятельность Волдеморта и его сподвижников, Гарри представил некое абстрактное зло, которое пришло в этот мир, уже будучи этим абстрактным злом, и наводило ужас на добропорядочных граждан Британии. Учась в Слизерине, Гарри, конечно, понял, что все было не так однозначно. Его одноклассники были детьми Пожирателей смерти, и они не выглядели этим злом. Они были раздражающими, мелочными, завистливыми, ревнивыми, амбициозными и какими угодно еще, но злом — злом они не были. Том Риддл тоже не казался злом. Он вообще был нормальным. Черт, он был обычным! Улыбался, имел какую-то раздражающую снисходительность по отношению к Гарри, по нему было видно, что он считает себя лучше других, тех же встретившихся им Уизли. Он не раскаивался, будучи виновным в смерти их дочери, и даже, казалось, не вспомнил о ней, пока ему не напомнил Гарри, да и тогда он как будто пропустил упоминание Джинни между ушей. Но Риддл, казалось, не хотел принести в этом мир зло. Причинить людям как можно больше боли и страданий. Могли ли его эксперименты с магией окончиться тем, что он стал тем самым абстрактным злом, потеряв себя? Это тоже казалось маловероятным. Гарри для себя решил, что все может быть не так плохо. Как минимум на данном этапе жизни никто не планировал его смерти. Кроме Сириуса Блэка. Но это это не мешало накручивать себя и думать о будущем, которое, скорее всего, будет совершенно отличным от его представлений.

Решив, что хватит валяться, Гарри встал с постели, потягиваясь. Стянул с себя выцветшую широкую футболку и надел брюки и другую футболку, в которой было прилично выходить из дома.

Вчера вечером к нему явился работник из Министерства и сообщил, что в этом году его на вокзал повезут на автомобиле с сопровождением, из-за опасения появления Блэка. Казалось странным и неактуальным, что они внезапно вспомнили об этом, ведь Блэк уже давно мог бы достать его в Литтл Уингинге, но никто не ограничивал его перемещение по городу. Наверное, им нужно было сделать вид, что они заботятся о его безопасности. Не очень-то хотелось появляться в сопровождении авроров на платформе, чтобы потом Паркинсон издевалась, будто он так боялся Блэка, что затребовал личную охрану. Только вот выбора у него не было.

Гарри спустился на кухню, открыл холодильник и достал графин с апельсиновым соком. Сделав себе бутерброд, он сел за стол, чтобы позавтракать в тишине. Когда-то подобное поведение вызвало бы вопли Дурслей, что он — неблагодарный мальчишка и должен вставать и есть со всеми, довольствуясь самой маленькой порцией, а перед этим еще пожарить на всех омлет с беконом. Но эти времена прошли, теперь на каникулах в числе его обязанностей оставался лишь сад. В остальное время Дурсли предпочитали его игнорировать, старательно делая вид, что у них нет и никогда не было племянника.

Неспешно позавтракав и приняв душ, Гарри понял, что опаздывает. Они договорились встретиться с Риддлом и поговорить, прежде чем Гарри уедет в школу и избавится от необходимости поддерживать личное общение с этой версией Волдеморта на долгие месяцы.

Выйдя из дома, Гарри направился в сторону детской площадки, где они впервые встретились. Тогда был дождливый вечер и на площадке не было ни души, сейчас же рассчитывать на подобное не приходилось.

— Привет, — сказал он, садясь на лавку рядом с Риддлом.

— Твой кузен? — спросил Риддл, указывая на банду Дадли, пинавшую футбольный мяч каких-то малолеток, которые тщетно пытались вернуть мяч.

— Ага.

— Противный маггл.

— Ага, — снова повторил Гарри.

— Если я скажу, что он издевался над тобой до того, как ты понял, что волшебник, и смог ответить, я не ошибусь?

— Не ошибешься. — Пришлось нехотя признавать очевидное.

В голове сразу возникли воспоминания, как он убегает от Дадли и его дружков через школьный двор, пролезает в дыру в заборе, но спотыкается, и они его настигают. Отбирают рюкзак, роются в нем, чтобы достать и порвать тетрадь по математике, потому что знают: им ничего не будет. Гарри не сможет сказать учителю, что это дело рук Дадли, так как тогда учитель сообщит об этом тете Петунье и та будет очень недовольна, что ее вызвали в школу из-за Дадлички. Дома ему устроят нагоняй, назовут лжецом, оклеветавшим честного кузена, и запрут в чулане. Тогда, напоследок бросив мелкие бумажки ему на голову, Пирс пнул Гарри в живот, и они, смеясь и оглядываясь, ушли. А Гарри остался лежать в осенней траве со своими болью, отчаянием и злостью. В тот раз магия не помогла ему.

— Магглы… слабые, завистливые. Так было всегда, во все времена. Уверен, если магический мир был бы открыт, нашлось бы множество магглов, желающих нас уничтожить.

— Маги тоже такие. Слабые и завистливые, Риддл, — усмехнулся Гарри. — Я учусь в Хогвартсе и вижу, какие там люди.

— Только ты волшебник. Для этих, — Риддл указал на Дадли и его банду, — ты всегда будешь чужим.

— Как будто для магов я свой. Жалкий полукровка.

— Это уже вопрос к тебе, почему ты, доучившись до третьего курса, чужой для магов. Знаешь, ты довольно странный для слизеринца. Конечно, там тоже встречаются одиночки, но все же это довольно редкое явление. У тебя чистокровный отец, есть деньги, не могу утверждать точно, но впечатление идиота ты не производишь, значит, есть мозги. Заработай себе подобающую позицию на факультете.

— Зачем мне это нужно? — скривился Гарри.

Он представил, как пытается подружиться с Малфоем или Паркинсон, и от одной мысли стало плохо. Малфой был таким же противным, как и Дадли.

— У нас есть цель — уничтожить… — Риддл замолчал, сощурив глаза, и повернулся к Гарри. — Я могу лишь догадываться, в какой сфере магии мне предстоит изучать то, что нам поможет. Да, я имею некоторые познания в магии души, но они обрывочны, потому я и собираюсь отправиться в Индию. Но даже если я узнаю то, что мне нужно узнать, даже если пойму, какую магию лучше использовать, до сих пор у меня нет точного представления, где может скрываться дух Волдеморта, кроме весьма… хм… нененадежных выводов Хагрида. Все это выглядит довольно странно, что спустя более чем десять лет он так и не вернул себе тело. Я был подростком, когда задумался о бессмертии, и логично, что тогда еще я не собирался умирать в ближайшее время. О чем он — или я — мог думать, развязав войну и не обезопасив свое тело, не представляю. Мне кажется логичным в таком случае под непреложный обет назначить ответственного за возврат тела к жизни в случае возникновения подобной ситуации, и я не могу понять, почему он так не поступил.

Риддл замолчал, снова повернувшись в сторону маггловских детей, которые так и не отобрали мяч у Дадли и его друзей, перекидывающих друг другу мяч, со смехом наблюдая за попытками малышни им завладеть.

— Странный ответ на вопрос, зачем мне заводить друзей в школе, — сделал вывод Гарри, нарушая ненадолго воцарившуюся тишину.

Ему было до безумия интересно, как Волдеморт пришел к бессмертию, но он предполагал, что Риддл не станет отвечать на вопрос об этом, очень уж тот аккуратно обходил тему стороной, говоря о собственном бессмертии обтекаемо. Наверняка это было что-то жутко сложное, иначе бы каждый первый маг был бессмертным.

— Я как раз собирался сказать об этом, — раздраженно ответил Риддл. — Тебе нужны союзники. Нужны люди, которым ты мог бы доверить некоторую часть информации, какие-то задания, поиск чего-либо. Если я напишу тебе найти нужное нам в библиотеке, это может привлечь внимание Дамблдора, когда ты целенаправленно начнешь копаться в книгах определенной тематики. Не думай, что у Дамблдора нет везде своих глаз и ушей. Если же разбить тему на несколько частей и попросить что-то выяснить у одного, что-то у другого — это будет гораздо менее подозрительным. У чистокровных дома, к тому же, часто есть свои книги, которые они собирали и хранили не одно поколение. Многие из этих людей обладают знаниями, слышали какие-то слухи — все это может пригодиться. Ты никогда не знаешь, какой человек может быть полезен, если это, конечно, не грязнокровка со знанием того, как в их доме работает электричество — эти знания тебе не понадобятся.

— Магглы тоже обладают многими знаниями, ты же застал войну? Но, как я понял, не застал ее окончание, верно? — Гарри улыбнулся Риддлу, скептически приподнявшему бровь. — Почитай о Хиросиме и Нагасаки на досуге, любая, даже самая сильная магия — полная чушь по сравнению с тем, что могут сделать магглы. Погибло сразу же восемьдесят тысяч человек, к концу года — возможно, более двухсот тысяч. Но да, ты прав, когда говоришь, что грязнокровки не обладают интересными знаниями, все их знания ограничиваются начальной школой, как и мои. А вот некоторые магглы — обладают.

— Кажется, я знаю, почему у тебя нет друзей, — глубоко вздохнув, заключил Риддл. — Ты очень нудный, даже не пытаешься показаться интересным собеседником и отвечаешь на все как-то одновременно ехидно и агрессивно, будто постоянно огрызаешься. Даже если ты не согласен с чьим-то мнением, ты можешь промолчать. Или озвучить свою позицию как-то очень мягко, а не с плохо скрываемым ощущением собственной абсолютной правоты и безграничной глупости окружающих, как ты только что сделал. Можешь польстить человеку, найти в нем что-то хорошее. В каждом есть что-то хорошее, его сильные черты. Расскажи мне о сильных чертах своих одноклассников.

— Что? — опешил Гарри от такой просьбы. Весь этот разговор казался нелепым.

— Ты учишься с этими людьми два года. Кто они?

— Ну, Тео вроде относительно нормальный, мы иногда вместе делаем домашнюю работу в библиотеке. Малфой кичится своим происхождением, деньгами и вечно говорит о том, какой его отец важный человек в Министерстве. Паркинсон противная, только издевается над другими, хотя с учителями вежливая и приветливая. Гринграсс ходит с таким лицом, будто все окружающие недостойны дышать одним с ней воздухом. Крэбб и Гойл — тупые, а Пайк неряшливый и постоянно раскидывает свои вещи по комнате. Забини молчаливый и себе на уме. Миллисент Булстроуд — спокойная, но толстая, из-за чего ее иногда обзывают. Дэвис — обычная, но поддакивает Паркинсон и старается быть милой, что аж зубы сводит от ее искусственных попыток.

— Отличные характеристики! Именно так и ты и подружишься с людьми, замечая в них только плохое, — скептически прокомментировал Риддл. — Даже того, с кем ты иногда в библиотеке делаешь домашнюю работу, ты назвал «относительно нормальным». Я не знаю твоего Малфоя, но Абраксас, его дед, как я понимаю, отлично летал на метле и был в школьной команде по квиддичу, хорошо учился и понимал зелья. Это, чаще всего, наследственное. Кристофер Нотт был очень осторожным, но сильным магом, который мог быстро оценить ситуацию и выбрать правильную тактику. А еще он был очень верным, со своей системой ценностей, в которой, несомненно, дружба занимала важное место. Возможно, твой Малфой тоже неплох в зельях, и ты бы, например, мог польстить ему, задав некоторые вопросы по этому предмету, сказав как бы невзначай: «Ну ты же хорошо разбираешься в этом». Это не унизит тебя, но даст человеку возможность почувствовать, что его способности заметили. Нотт, если он в отца, скорее всего, хорош в трансфигурации. Толстой спокойной Булстроуд, если представится случай, можно сказать, что она рассудительная и не лезет в конфликты, как другие, потому что умеет просчитывать ситуацию, как настоящая слизеринка. Гринграсс, возможно, весьма симпатичная, такие девочки часто бывают высокомерными, но лучше не спеши ей сообщать об этом, а то она может решить, что ты ищешь ее внимания, и просчитать ее реакцию, не зная ничего о ней, мне сложно. Твоя Паркинсон, возможно, если издевается над другими едко и по делу, обладает высоким социальным интеллектом, способна заметить слабости других, и, если она скажет что-то едкое не тебе, а кому-то из гриффиндорцев, тоже можешь заметить, что она умная и всегда умеет найти то, что заденет человека сильнее всего. Относись к людям лучше, и они будут относиться лучше к тебе. Удивительно простое правило!

Риддл говорил это с читавшимся в его глазах доброжелательным снисхождением, какое могло бы исходить от старшего брата, обучающего младшего жизни. Гарри ни на йоту не верил в то, что это искренне.

— С магглами это никогда не работало, — пробубнил Гарри.

— Магглы — это завистливый мусор, забудь о них. С ними ты изначально находился в неравных отношениях, был выше, но зависел от них одновременно. От своих одноклассников ты не зависишь, ты такой же, как и они — волшебник. С ними можно строить взаимовыгодные отношения. Это будет твоим заданием — выстроить нормальные отношения на факультете. Нормальные, Поттер. Значит, ты не будешь подлизываться к тем, кто не достоин этого, не будешь видеть во всех лишь плохое и постараешься узнать людей, с которыми учишься.

— Зачем тебе это? Я могу и сам найти что-то в библиотеке, если понадобится. Я много читаю, никто не подумает, что я что-то вынюхиваю.

— Считай, что это поможет делу.

— Ладно, Мерлин с ним. Итак, ты собираешься в Индию?

* * *

Темнокожий аврор Кингсли зачем-то проводил Гарри до самой двери в вагон поезда и наверняка прошел бы до купе, лишь бы усадить его куда-нибудь, выполнив свой долг до конца. Но Гарри сказал ему, что пойдет искать своих одноклассников и в поезде уже ничего не случится, ведь авроры все равно не поедут с ним до Хогвартса. Гарри надеялся, что его сопровождение не заметили, но, как оказалось, зря.

— Слышали, в Министерстве боятся, что великий Гарри Поттер не доедет до школы самостоятельно, — прокомментировал Малфой, когда Гарри проходил мимо купе, где он с Крэббом и Гойлом сидели с открытой дверью, наверняка ожидая Паркинсон.

Хорошо хоть он не встретил ее. Риддл был прав, Паркинсон могла бы придумать и что-нибудь более едкое. Более близкое к правде, например, что всем в самом деле плевать, лишь бы он не помер на территории волшебников, а то выйдет неловко. А то, что он помрет у магглов — так кому до этого есть дело?

В третьем вагоне Гарри отыскал купе, где сидела Миллисент со своим кузеном-пятикурсником Джонатаном, которого, как и Миллисент, очень злило, если кто-то сокращал его имя. У порога Гарри замешкался, не зная, то ли ему поздороваться и пройти мимо, то ли войти. На каникулы из Хогвартса они ехали в купе с Миллисент и Тео, но с ними не было Джонатана, и сейчас Гарри сомневался, как правильнее поступить. На коленях пятикурсника сидел кот Миллисент, который немного раздражал Гарри тем, что умудрялся оставлять свою шерсть даже на его мантии, хотя он ни разу его не гладил.

— Привет, к вам можно? — спросил он, взглянув на Джонатана.

— Конечно, Гарри! — улыбнулась Миллисент, заметив его присутствие.

Гарри вошел в купе, так же оставив дверь открытой на случай, если к ним решит присоединиться Тео, и уселся напротив Джонатана. Они были знакомы, но почти никогда не общались. Как и его кузина, он был слегка полноват, но уже не так, как еще два года назад, и за эти два года, казалось, очень прилично вытянулся. Он так же был спокойным и тихим, и мало с кем общался на факультете. Его имиджу не добавляло баллов то, что учился он весьма посредственно, и, в отличие от Флинта, который учился еще хуже, Джонатан не был игроком в квиддич.

— Как лето? — спросила Миллисент, когда молчание стало неловким. Обычно они говорили об учебе, но в присутствии Джонатана Гарри не знал, о чем вообще можно говорить.

— Обычное лето, — ответил Гарри. Хотя это лето было, пожалуй, весьма странным. — Вы снова гостили у бабушки?

— Скорее, у ее сумасшедшего домовика, — усмехнулся Джонатан, поглаживая спящего кота.

Гарри не очень любил домовиков после знакомства с Добби. Ему удалось узнать, что это домовик Малфоев, но тот, казалось, действовал по собственной воле, что было крайне странно. Когда Добби пришел к нему в комнату на прошлых летних каникулах и предупредил об опасности в школе, Гарри послушно пообещал не возвращаться в Хогвартс. Естественно, он не намерен был выполнять обещание, но домовик выглядел безумным, и кто знает, что бы он натворил, если бы Гарри стал перечить. Позже выяснилось, что Добби мог ненароком и убить его: когда в сидящего на трибуне Гарри попал заколдованный квофл, и он с вывихнутым плечом оказался в Больничном крыле, домовик навестил его и во всём признался. Неизвестно, что было страшнее — окаменевшие жертвы или домовик, пытающийся его спасти.

— У тебя в этом году СОВ? Думаешь, будет сложно? — снова решил задать дежурный вопрос Гарри, чтобы происходящее больше походило на общение.

— Зелья и трансфигурацию я точно завалю, — обреченно отозвался Джонатан.

— Привет, меня ждете? — спросил Тео, заглядывая в купе. Поезд как раз только начал отходить от платформы.

— Привет. Заходи и закрой за собой дверь, — распорядилась Миллисент.

Тео не чувствовал такого непонимания при общении с людьми, какое возникало у Гарри. Иногда он общался с Малфоем, хотя, видимо, не сильно его любил. Малфой был хвастливым и требовал от окружающих чуть ли не поклонения, если те хотели с ним общаться, что не устраивало Нотта. И, желая иметь более равное общение, в выборе между неряхой Пайком, который ходил с немытой головой и носил одни носки целый месяц, молчаливым Забини, которому, кажется, нужно было платить, чтобы он спросил тебя, как дела, и Гарри Поттером, который менял носки, мыл голову, и иногда что-то все же говорил, Тео выбрал последнего. Не то чтобы это все можно было считать достижением.

— Слышали, в школе будут дементоры! — обрадовал всех Тео, плюхнувшись на диван рядом с Джонатаном.

— Зачем? — спросил Гарри.

— Ну, Сириус Блэк сбежал, все такое, — развел руками Тео. — Как будто они смогли остановить его в Азкабане.

— Они плохо влияют на самочувствие, — простонал Джонатан. — Полагаю, я с ними точно завалю СОВ.

— В Министерстве же не сумасшедшие, чтобы пускать дементоров в классы. Они будут охранять школу по периметру, — успокоил всех Тео.

Поезд уже набрал скорость, и они ехали мимо каких-то маггловских деревень, жители которых не могли видеть Хогвартс-экспресс. Разговор шел о предметах, которые они выбрали. Джонатан уверял Гарри, что тот выбрал самые сложные предметы, и зря он так поступил, потому что руны сейчас уже почти никто не использует, они часто не мощнее простейших проклятий, хотя и могут действовать на несколько большие пространства, а в современной нумерологии и сам Мерлин бы не разобрался. Джонатан ходил на уход за магическими существами и прорицания и хвастался, что в последнем предмете можно не читать никаких книг и просто придумывать что угодно, делая домашнюю работу.

Разговор завязался как-то сам собой, и Гарри уже не чувствовал себя неловко, рассказывая, что нумерология все же важна для ритуалистики, и не то чтобы он был фанатом ритуалов, но это важная отрасль магии, в отличие от прорицаний, к которым все же нужен дар. И если такового нет, то никакие книги не помогут человеку предсказывать будущее. Насчет ухода у них даже возник спор, так как несмотря на то, что его выбрали и Тео, и Миллисент, каждый сделал это по разным причинам. Миллисент говорила, что этот предмет важен, и при наличии ЖАБА по уходу можно претендовать на многие должности, а Тео считал его бесполезным предметом, на котором планировал отдыхать и гладить разных пушистых зверей.

Уже проехала тележка со сладостями, и ребята закупились тем, что хотели, позволяя себе провести этот день, питаясь как заблагорассудится, когда поезд начал сбавлять ход.

— Еще рано, мы не могли уже приехать! — сказала Миллисент.

— На улице как будто потемнело, — отозвался Тео, прильнув к окну и протирая ладонью запотевшее стекло.

Поезд остановился. Гарри поднялся и отпер дверь купе, выглядывая в коридор. Он был не одинок в этом, из всех купе высунулись студенты в поисках ответов на актуальный вопрос о причинах остановки.

— Может быть, авария, — услышал он предположения четверокурсников из Слизерина, ехавших в соседнем с ними купе.

По коридору разносились взволнованные шепотки. Свет на секунду моргнул, и кто-то в дальнем купе завизжал.

— Так, всем сохранять спокойствие! — громко сообщила Марла Эйвери, и Гарри заметил у нее на груди значок старосты. — Джемма уже у машиниста и скоро сообщит всем, что случилось.

— Джемму назначили старостой школы в этом году, — вспомнил Джонатан.

— А кто от мальчиков? — спросил Гарри, снова садясь на свое место. Дверь в купе он решил оставить открытой.

— Перси Уизли, — скривив нос, ответила Миллисент. Она, как и все из Слизерина, не любила Уизли.

— Может, ему дали должность за то, что его сестра погибла, — предположил Тео. — Я не знаю, кто лучше учился, Уизли или наш Яксли, но Дамблдор мог решить, что делать старостами школы двух слизеринцев неправильно. Из-за Наследника Слизерина, все такое.

— Я вообще боялась, что школу не откроют, — дрожащим голосом призналась Миллисент.

— Тихо! — неожиданно для себя и остальных скомандовал Гарри.

В вагоне стало совсем холодно, казалось, изо рта говоривших вот-вот должен был пойти пар, как бывало зимой на улице. Кончики пальцев у Гарри замерзли, и он на едва сгибающихся ногах снова выглянул из купе. Тут же по коридору разнеслись крики, Эйвери пыталась как-то успокоить младших, но ее голос звучал все менее и менее уверенно. По коридору плыла фигура в плаще, заглядывая в каждое купе, и Гарри словно пригвоздило к полу. Вместо самого правильного, что можно было сделать — зайти внутрь и сесть как можно дальше от двери, — он так и остался стоять в проходе, а крики первокурсников, голос Эйвери, голоса четверокурсников — словно остались запечатленными в его мозгу, но больше не разносились. Он как будто физически ощущал мертвую тишину пространства, сковавшую его. Фигура была все ближе и ближе к их купе, а Гарри так и стоял в проходе.

— Мамочка, — как будто сквозь слой воды донесся до Гарри голос Миллисент.

Фигура в темном плаще подплыла к их купе, глядя прямо на Гарри. Из его головы исчезли все мысли, а тело сковало страхом. Он стоял перед Риддлом, поднимающим палочку, чтобы убить его.

— Ты не можешь сделать даже что-то элементарное, — сказал тот, зло усмехаясь. — Никто не желает общаться с таким, как ты. У тебя был шанс быть полезным, и ты его упустил.

— Пожалуйста, только не Гарри! — услышал он женский крик.

— Авада Кедавра!

Джонатан оттолкнул Гарри и захлопнул дверь перед носом дементора, крикнув, что в их купе нет Сириуса Блэка. Гарри несколько раз моргнул. Джонатана трясло, и тот начал нервно хихикать.

— Что за чертовщина? — спросил дрожащим голосом Тео. — Мне казалось, он сейчас тебя поцелует! Так не должно быть, если у них нет санкции!

— Нужно рассказать учителям! — Миллисент открыла глаза, которые до этого держала закрытыми. — Мерлин, как же холодно!

— Н-не нужно… — Голос не слушался Гарри. — Не стоит говорить учителям.

Ему нужно было узнать все о дементорах и понять, почему он так отреагировал на это существо и почему то так отреагировало на Гарри, когда в другие купе всего лишь заглядывало и тут же проходило мимо.

— Что вам известно о дементорах?

— Они не совсем разумны, и не факт, что могут отличить Сириуса Блэка от любого другого мага, — сказал Тео, все еще потирая руки от холода, хотя дементор уже удалился в следующий вагон. — Они различают страх и его силу, и считается, что так опознают преступников. Тот, кто не совершал преступлений, не будет так сильно бояться их приближения. Именно этим критерием они могут руководствоваться, если им приказали искать Блэка.

— Значит, он так отреагировал, задержавшись передо мной, потому что почувствовал сильный страх?

— Он чувствует не обычный страх перед ним, а страх перед наказанием, — уточнил Тео. — Тебе есть что скрывать, за что тебя могли бы упечь в Азкабан? — спросил он в шутку, усмехнувшись.

Гарри подумал, что он силой своего желания убил Гордона Уилсона. Это не было мощным волшебством, обычная случайная магия, похожая на Конфундус, у него случались и более сильные выбросы, как, например, тот, когда он оказался на крыше школы. Но именно этот слабый выброс убил человека. Уилсон, конечно, был тем еще мудаком, и его смерть не вызывала сильных чувств, да и не знал Гарри, как квалифицируют смерть по неосторожности в магическом мире. Ведь он тогда еще не поступил в школу и ничего не знал о волшебном мире! «К тому же это всего лишь маггл!» — сказал в его голове голос Риддла. И Ридлл… Он принес непреложный обет человеку, который в будущем должен был стать убийцей его родителей, пообещал помогать ему в его цели, хоть цель и состояла в избавлении мира от Волдеморта. И все же Риддл убил Джинни Уизли. Гарри, хоть и не мог почувствовать что-либо к девочке, которую не знал, понимал, что правильным поступком было бы рассказать о ее гибели взрослым, сообщить родителям, что ее убил некий маг, живший пятьдесят лет назад. Да, Гарри никак не мог считать себя хорошим человеком.

— Не думаю, — ответил он, когда молчание в купе затянулось, и потер запястье, где, если он хотел, могла появиться синяя полоска, означающая, что магия непреложного обета еще действует.

Тео посмотрел на него с подозрением.