Полет феникса (гет)

Следующие два дня у Северуса совершенно не было времени, поэтому на очередной сеанс к Гермионе Грейнджер он пришел только в четверг вечером.

— Профессор Снейп, — кивнула она, не поднимая головы.

Снейп нахмурился. Гермиона казалась такой неприступной и холодной. А он привык всегда видеть ее приветливой и милой.

— Как вы узнали, что это я? — резко спросил он. — Вы даже не соизволили взглянуть, кто вошел!

— Авгурей, — ответила она, все еще не глядя на зельевара.

Аккуратно обмакнув перо в чернила, Гермиона спешно закончила письмо.

— Он начинает ворковать еще до того, как вы входите.

Северус повернул голову в сторону молодого феникса, который переступал на своей жердочке, распушив перья. Казалось, он любой ценой хотел привлечь внимание профессора.

«Прекрасно, — подумал Северус, — вот он я. Что ты хочешь?»

Авгурей взмахнул крыльями и подступил к нему. Северус сделал шаг назад. Поведение феникса вызывало недоумение. В лучшем случае.

— Вы ему нравитесь, — заметила Гермиона.

Только почему ему сейчас так неловко?

— Забавная птица, — медленно произнес он.

— Да, забавная, — повторила Гермиона. — Как осмелилась птица или другое живое существо испытывать к вам теплые чувства? Пойдемте, — резко продолжила она.

Комната слабо освещалась несколькими факелами, в ней чувствовался запах массажного масла, которое использовала Гермиона. Она подошла к окну и устремила взгляд вдаль, хотя на улице уже стемнело и вряд ли что-то можно было увидеть.

— Снимите рубашку, профессор, и ложитесь, — пробормотала она.

Северус сел на кушетку и скрестил руки на груди.

— Какие-то проблемы, мисс Грейнджер? — прорычал он.

Она обернулась.

— Нет-нет. С чего бы? А теперь, пожалуйста, не могли бы вы раздеться?

Ее наигранная беззаботность раздражала, Северус даже подумывал встать и уйти.

Он хотел видеть перед собой ту Грейнджер, которой она всегда была. Серьезную, заботливую. А не отсутствующую и такую... фальшивую. Будто бы он что-то натворил, а она обиделась. Хотя, может, ее поведение никак с ним и не связано. Северус резко снял с себя рубашку и лег на кушетку.

— На сегодня не будет никаких ценных указаний, что мне можно делать, а что нельзя?

Некоторое время до него доносился лишь слабый шорох — она смазывала руки массажным маслом.

— Вы будете говорить, профессор. Расскажите о сегодняшнем дне, — тихо ответила она. — Что вы делали, что произошло, что вас взволновало. Думаю, могу не спрашивать, случилось ли что-то порадовавшее вас.

Ее голос звучал так насмешливо, что Северусу захотелось обернуться и посмотреть на нее, но Гермиона уже прикоснулась к нему — пришлось приложить все усилия, чтобы не застонать. Первая волна боли была очень сильной — она прошла сквозь тело, словно наждачной бумагой сдирая все до костей.

— Сколько баллов вы сняли сегодня? — спросила Гермиона. Звук ее тихого голоса подействовал успокаивающе.

Северус сосредоточился на том, чтобы ответить, и с удивлением заметил, что боль стихает. Она все еще была весьма сильной, возникая то тут, то там, и Северус не мог с ней свыкнуться. Но мог дышать. А кто может дышать — может говорить. Так всегда считал Волдеморт.

«Самое время, чтобы проверить эту теорию», — желчно подумал Снейп.

— Нисколько, мисс Грейнджер, — выдохнул он. — Вы... не поверите, но сегодня я вел продвинутые зелья у старших курсов, которые... — Он стиснул зубы, чтобы подавить стон боли.

— Которые что?

Почему она всегда так внимательна к нему? Казалось, она вливает в него не только магию, а затрагивает что-то глубоко внутри. Так глубоко, что сопротивляться он не может, и все, что остается, — беспомощно сдаться. Он решил ни в коем случае не думать об этом странном чувстве. Да и размышлять сейчас был не в состоянии.

— Которые давно... меня знают. — Он свесил голову с края кушетки, но не потерял сознания. Рой за роем раскаленные иглы впивались в его спину. Он слышал, как Гермиона говорит, но вслушиваться в ее речь не мог. Но не потерял сознание! Нет! Это уже маленький подвиг!

Боль немного отступила, и Снейп вспомнил о лете в далеком детстве. Северусу было лет семь или восемь. Стояла жара, было душно, дни длились бесконечно долго, а солнце с самого утра выжигало все вокруг. Он заснул с книгой в руках на лугу вблизи реки, а когда проснулся,не мог даже вдохнуть нормально. Спина покраснела, а на лопатках вздулись пузыри. Как в тумане он дошел до дома, где мама позаботилась о нем. Она облила его какой-то прохладной жидкостью — лишь много позже он узнал, что это было чудодейственное зелье. Тогда он испытал такое облегчение, что заплакал от переполняющей его благодарности. А Эйлин Принц, обычно не слишком заботливая мама, взяла его на руки и терпеливо убаюкивала, пока он не успокоился.

Словно то спокойствие, которое на него снизошло тогда, перенеслось в это время, и он был благодарен маленькой гриффиндорке, хотя и не собирался плакать. Внезапно он почувствовал, как она провела рукой по позвоночнику, надавливая большим пальцем. Никаких ужасных вспышек боли, лишь небольшие ударные волны, проходящие по телу с небольшой задержкой.

— Вы все еще со мной, профессор? — пробормотала она.

— Да,— простонал Северус. — Я здесь... до сих пор.

— Очень хорошо. Расскажите, что вы чувствуете.

— Огонь... Вы сжигаете меня, мисс Грейнджер. Повторяете то, что не смогли завершить на первом курсе?

— Будете теперь припоминать это всю оставшуюся жизнь?

Хотя ее слова прозвучали серьезно, у Северуса возникло чувство, что она улыбается. Он мог мысленно вопроизвести ее улыбку. Когда Гермиона улыбалась искренне, ее глаза сияли, а рот растягивался чуть ли не до ушей.

Но вдруг он заметил кое-что.

— Я чувствую ваши руки, но боль уходит. Что вы делаете?

— Все как обычно. Теперь это делаете вы. Вы не сражаетесь больше со мной так рьяно. Или, точнее, ваша магия. Очень странно... — Ее голос затих, когда она, очевидно, задумалась об этом.

— Почему? — Перед глазами кружила темнота, которая обычно поглощала его, но в этот раз он не сдастся. Может, разговор позволит отвлечься...

— Вы сказали, что ненавидите меня, — отозвалась она так тихо, что Снейп едва расслышал. — Я думала, что все станет намного сложнее.

Северус устал. Устал постоянно говорить или делать то, что совершенно разнилось с его мыслями. Он вздохнул про себя и сосредоточился, что немедленно привело к новой волне боли.

— Мисс Грейнджер... — пробормотал он сквозь плотно сжатые губы, — как давно вы знаете меня? Думаете, я приходил бы к вам снова и снова, а на сеансах позволял себя мучить, если я вас ненавижу?

— Я не знаю. Приходили бы?

— Представьте на этом месте ваше рыжеволосое приложение и ответьте сами на свой вопрос, — выдохнул он.

— Почему вы ненавидите Рона? — спросила Гермиона. В ее голосе чувствовалась боль.

— Он не использовал свои таланты. Ему было лень думать своей головой. Он заискивал перед Поттером, пока это было выгодно, но бросил вас обоих при первой же опасности. Так ведь все было в том лесу?

Гермиона замерла и надолго замолчала.

— Вы всегда видите только черное и белое, сэр. Рон такой, какой есть. Он был младшим сыном в большой семье. Он жаждет внимания и достойного обращения к себе. И когда сталкивается с проблемами, ему легче убежать от них. Но у него правильное представление о ценностях и друзьях, поэтому он вернулся.

Северус фыркнул.

— В любом случае я рад, что не оказался Орестом. Убрать его с дороги не составило бы проблемы.

На этот раз Северус был уверен, что Гермиона улыбнулась.

— Сколько раз мне нужно повторять, что я намного охотнее была бы Еленой.

— Сожалею. Я знаю, что выгляжу неправдоподобно хорошо, но с Парисом мне не сравниться. — Он не мог поверить своим ушам. Это он только что пошутил?

Очевидно. Потому что она рассмеялась.

— Тогда я рада, что в ближайшее время не стану ни жертвой похищения, ни ответственной за разжигание войны. — Гермиона три раза осторожно провела руками вниз по телу пациента, от плеч до бедер. — На сегодня все, профессор. Не желаете чашечку чая?

Откуда взялись мурашки, если еще недавно вся спина горела адским пламенем?

— Вы всегда так делаете? Поглаживаете после массажа? — хрипло спросил он.

Гермиона серьезно кивнула.

— Да. Так я прощаюсь с вашей магией. Говорю, что ухожу с миром, как и пришла. Просто до сегодняшнего дня вы не замечали этого, поскольку всегда были без сознания.

Северус измученно сел.

— Я бы не отказался от чашечки чая, мисс Грейнджер, — пробормотал он.

Когда он вышел из массажной комнаты, на столе уже дымилась большая чашка чая, а Гермионы нигде не было видно.

Северус чувствовал себя достаточно хорошо, поэтому, взяв чашку, решил пройтись по вестибюлю, чтобы осмотреться. Напротив стены, украшенной подвижными плакатами, располагалось широкое окно. Снейп подозревал, что вид из него открывался либо во двор, либо в сад. Несколько дверей вели из коридора, и Северус подумал, что не будет ничего плохого, если он откроет одну из них и заглянет.

Внутри оказался почти такой же кабинет, но с бассейном, в котором плескалась непонятная субстанция. Она была жесткой и слегка покачивалась, хотя Северус не мог определить, что именно вызывает движение.

— Лечебный бассейн, — сообщила Гермиона, оказавшаяся позади него.

Северус слышал ее шаги, хотя она старалась ступать легко и неслышно, но был слишком занят разгадкой вещества в бассейне, чтобы обернуться.

Он задумчиво отпил чай.

— Что это?

— Я создала его для Малфоя. Буду ухаживать за ним.

Жестом она зажгла все свечи в комнате, подошла к бассейну и опустила в него руку. А когда вынула, с руки свисало несколько грязно-белых, толстых, около десяти дюймов длиной пиявок.Глаза Северуса расширились.

— Корейские змееобразные драконы, — удивленно сказал он.

— Огненные, если точнее, — подтвердила Гермиона.

— И?..

— Корейские огненные драконы, которые живут в собственной первородной жидкости, могут разбудить магию в человеке. Я не совсем уверена, что случилось с Малфоем, но он не только отказывается от всех контактов с внешним миром, но из него ушла магия. Приходится искусственно поддерживать его жизнь, внутривенно вводить питание, потому как сам он отказывается принимать пищу. Он очень сильно похудел. И если все оставить как есть, то вскоре он умрет от обезвоживания.

— И что, по-вашему мнению, с ним не так? — Северус против воли был очарован.

Гермиона покачала головой.

— У меня есть смутное подозрение, но сначала я должна связаться с его магией. Сейчас Малфой просто сквиб. — Ирония, что Малфой стал кем-то, кого его семья всегда презирала, вызвала слабую улыбку на ее губах.

— Признаюсь, мне любопытно. Почему все-таки вы согласились его лечить?

— Несмотря ни на что, я не могу видеть, как кто-то страдает, даже если этот кто-то — высокомерный ублюдок.

Северус приподнял бровь.

— Мисс Грейнджер, как вы выражаетесь!

Она лишь пожала плечами и указала на папку, лежащую на столе.

— Профессор, просмотрите это, — попросила она.

Он открыл папку и внимательно изучил несколько больших страниц. Документы о волшебном детском благотворительном фонде. Изначально фонд занимался учениками, ранеными во время финальной битвы за Хогвартс, а теперь и просто нуждающимися детьми. На заглавном листе был изображен маленький мальчик с темными волосами и огромными глазами. Он тянул свои слабые, тонкие ручки к Северусу, словно отчаянно просил взять его на руки. Вдруг цвет волос мальчика сменился, и слезы покатились по его щекам.

Зельевар таращился на колдографию.

— Это тот, о ком я думаю?

— А как вы думаете, кто это? — тихо спросила Гермиона.

— Маленький Люпин... — У Северуса ком встал в горле, так что не выдохнуть, и магия тут ни при чем.

Хотя Северус никогда не признался бы, он был потрясен.

— Тедди. Да. Мы сфотографировали его, когда основали фонд. Тогда у него постоянно глаза были на мокром месте. Мы подумали, что это станет лучшей рекламой.

— Мы? Кто основал фонд?

Гермиона перевернула папку. На обороте виднелось тисненное золотом: Фонд Золотого Трио, затем номер хранилища в Гринготтсе и призыв к пожертвованиям.

— Как всегда добросердечные гриффиндорцы, — пробормотал Северус, однако был впечатлен. — И какое отношение это имеет к Малфою?

Гермиона откинула волосы назад, ее лицо вдруг стало таким же загадочным, как у Моны Лизы.

— Этим я даже горжусь, — призналась она. — Я написала Нарциссе, что буду лечить Драко, но не возьму ни одного кровавого кната от них. А потом спросила, во сколько она оценивает жизнь своего сына, и выслала документы нашего фонда.

— И? — Северус смотрел на Гермиону во все глаза. — Да у вас слизеринские задатки, мисс Грейнджер!

— Хотите знать, сколько стоит жизнь наследника Малфоев?

— Вы заинтриговали меня, мисс Грейнджер. Сколько?

Она перелистнула несколько страниц и указала пальцем на последнюю строчку с суммой. Брови Северуса словно сами по себе взмыли вверх, и он тихонько присвистнул.

— Сто тысяч галлеонов, — сказал он. — Это, должно быть, треть их оставшегося состояния. От миллионов после всех процессов почти ничего не осталось.

— По словам Нарциссы, это все деньги, что перешли ей по наследству от Блэков. К счету Малфоев доступа у нее нет. Малфой был... — Гермиона на миг задумалась. — Она написала, что он не проявил благоразумия, что бы это ни означало.

— Это значит, что он задал ей жару, — сообщил Северус. — И что вы должны быть очень и очень предусмотрительны в общении с ним, мисс Грейнджер. Он обвинит вас в том, что вынужден жить скромнее, а ничто не способно настолько вывести Люциуса из себя, как финансовые потери. Ради галлеонов он не остановится ни перед чем, — предупредил Снейп.

— Я не общаюсь с Малфоем, профессор. Ему запрещено появляться здесь. Нарцисса может навещать сына в любое время, но от него я оградилась заклинаниями.

— Еще одна причина ненавидеть вас, — сказал Северус и запнулся. — Вы сказали, Нарцисса может навещать сына? То есть Драко здесь?

— Конечно, а вы как думали? Как я должна следить за таким сложным пациентом, если он будет далеко? — Гермиона заколебалась. — Хотите увидеть его? — мягко спросила она.

— А это возможно?

— Вы можете посмотреть через стекло, потому что я не знаю, заразно ли то проклятие. Сама я надеваю специальный костюм, когда дотрагиваюсь до него, а на Драко магическая защита от окружающей среды. К тому же я обрабатываю все комнаты заклинанием карантина после окончания лечения, — объяснила Гермиона и повела Северуса вверх по лестнице, затем налево в узкий коридор. Очевидно, она создала целый блок только для Драко, потому что в воздухе стоял запах сильного трансфигурационного заклинания.

Снейп оперся одной рукой о стену и посмотрел сквозь стекло. Если бы ему не сказали, кто лежит в постели, он никогда не узнал бы Драко. Изможденное лицо, впавшие глаза. Русая борода покрывала щеки и подбородок, светлые волосы выглядели тусклыми и потрепанными.

— Если вам интересно, почему я не брею его... — нерешительно начала Гермиона, но Северус прервал ее.

— Вы пытаетесь применять как можно меньше магии, пока не уверены в диагнозе.

Северус скорее почувствовал, нежели увидел, что она уставилась на него.

— Что? — резко спросил он. — Я знаю вас достаточно долго, мисс Грейнджер... Вы ни за что не причините лишние страдания, слишком уж вы альтруистичны в этом вопросе.

— Существует еще одна причина, — ответила она, кивнув.

— Да?

— Некоторые заболевания, вызванные проклятием, проявляются внешне. Видите, его борода не совпадает по цвету с волосами?

Действительно, но это было не единственное, что он заметил.

— А волосы у корней потемнели, — сказал он.

— Да. Если я сделаю несколько тестов, то смогу узнать, что это значит. — Ее голос немного дрожал, но был настолько тихим, что Северус не понял почему.

— Вы подозреваете, что это... действительно опасно? — спросил он.

— Да, но я не хочу пока ничего говорить, поскольку это может оказаться чем-то другим.

Она взглянула на древние часы с кукушкой, которые висели над стеклом. Часы показывали больше, чем просто время. На одной стрелке, указывающей на двенадцать, стояло: «Пациент стабилен». На второй — «Состояние критическое», а на третьей — «Тревога! Пациент нуждается в помощи!»

— Идите домой, профессор. Если будете чувствовать себя достаточно хорошо, то вам не нужно возвращаться сюда до вторника. В противном случае я хочу, чтобы вы незамедлительно пришли ко мне.

Северус усмехнулся.

— Я слышал, как Уизли и Поттер возмущались насчет вашей манеры командовать, но никогда не думал, что мне доведется испытать это на себе. — Он полюбовался румянцем, тотчас появившемся на щеках Гермионы, затем, слегка поклонившись, добавил: — Радуйтесь, что я не Парис и не Орест, иначе посчитал бы это вызовом. Доброй вам ночи!

Спускаясь вниз по лестнице, он услышал, как Гермиона пробормотала:

— И что это было?

Она казалась смущенной.

— Подумайте об этом, мисс Грейнджер! — крикнул он и добавил мысленно: "Возможно, похищение — не такая уж и плохая идея"

* * *

Следующие выходные выдались на удивление спокойными за все последние годы. Он не патрулировал коридоры, его подопечные вели себя хорошо и не совершали никаких глупостей. И зелье, исследованием которого Северус занимался, получилось.

Он мог свободно дышать. И чувствовал такое облегчение, что добровольно пришел на завтрак в воскресенье и остался даже побеседовать с Минервой, хотя как раз собирался уходить. Она, конечно, не прикасалась к нему. Но Северус заметил, что сам больше не настораживается, когда к нему подходят слишком близко.

Минерва улыбнулась, когда он, наконец, встал.

— Сегодня ты выглядишь лет на десять моложе, Северус, — сказала она.

— Действительно? — проворчал он, слегка покраснев. — Надеюсь, это не приведет тебя к тому, чтобы снять с меня баллы?

— Ну не до такой же степени молодо! — ответила она, смеясь.

Он до самой двери чувствовал спиной ее взгляд.

Северус покачал головой. Что за ерунда? Он — и выглядит моложе? Но все равно тотчас же принялся рассматривать свое отражение зеркале, когда вернулся в комнаты, будто никогда раньше не видел крючковатый нос, строгое узкое лицо и перекошенный рот. Северус провел рукой по волосам. Можно было сказать что угодно, но он не выглядел ни моложе, ни лучше. Все в нем было мрачным и строгим, а если ко всему этому добавить бледный от природы цвет кожи, становилось понятно, почему студенты считали его вампиром.

Северус задумался. А ведь вампиром быть не так уж и плохо. Конечно, солнечный свет причинял бы боль, но вопреки широко распространенному мнению, это совсем не смертельно. Зато в твоем полном распоряжении нечеловеческая сила, невероятная скорость, острый ум и мгновенное заживление ран. Но чтобы укусить человека, чтобы выпить его кровь... превращение в оборотня предпочтительнее. «Хотя я бы кусал только молодых женщин», — подумал Северус и усмехнулся. Но ухмылка сошла с губ, когда он вспомнил Гермиону Грейнджер. Ее волосы стали короче со школьных времен, и при каждом повороте головы обнажалась шея. Бледная, мягкая кожа, словно созданная для ласковых прикосновений. Или для нежного укуса...

Северус выругался и ударил кулаком по раковине. О чем он думает? Неужели сошел с ума? Сексуальный интерес — это одно дело, но сейчас фантазии зашли слишком далеко. Хотя она и превратилась в весьма привлекательную молодую женщину, но так и осталась почти на два десятка лет моложе, к тому же знала его с худшей стороны. А еще она была невыносимой. Слишком много болтала, упрямилась и причиняла ему боль. И она ему не нравилась. Ему все равно, что ее волосы пахнут облепихой и папайей, пальцы сильные и в то же время нежные, а походка такая легкая и уверенная, что он против воли засматривается. А когда они вместе с Гермионой рассматривали папку о детском фонде, то стояли очень близко друг к другу, и ему это не внушало тревоги.

«Проклятье, — поразился он. — Я доверяю ей».

Он покачал головой, но мысли упорно возвращались к ней. И как бы он ни старался отвлечься, ничего не получалось.