Significant Digits - Значащие цифры (джен)

Гермиона взвесила в руке Бузинную палочку. Она была длиннее обычной палочки и имела причудливую форму: на её поверхности были вырезаны небольшие узелки. До этого Гермиона видела её лишь пару раз, Дамблдор редко доставал её в присутствии учеников, но не узнать её было невозможно.

Гермиона сжала палочку в руке и вдруг осознала, что новый голос присоединился к гимну, играющему внутри неё. Этот гимн звучал уже давно, но она никогда раньше его не замечала. Он воспевал борьбу и триумф, и чувствовать его глубоко внутри себя было так же естественно, как чувствовать биение собственного сердца.

Что ты умеешь? На что способна? Как ты можешь мне помочь? — спросила Гермиона у этой мелодии. Никакого ответа. И никаких указаний на возможности и природу палочки. Гермиона знала, что Гарри не использовал её с тех пор, как начал жертвовать частицы своей магии — одну за другой, год за годом — чтобы возвращать людей к жизни. Посвятив себя этому, он сосредоточил усилия на организации, планировании и руководстве... Что ж, он никогда не собирался становиться волшебником, владеющим тайной магией невероятной силы, так что носить бузинную палочку в кармане было скорее обременением, чем преимуществом.

— Её слишком опасно держать при себе, я не хочу рисковать. Тем более что мы едва понимаем её, — сказал он. — Мы даже точно не знаем, как палочка переходит к новому хозяину, что для неё означает "быть побеждённым". Если, допустим, я проиграю в какой-нибудь игре, или буду зачарован, или попросту убит, то мне бы не хотелось, чтобы "победитель" мог просто протянуть руку и забрать древнее устройство такой силы. Она усиливает все твои заклинания, но кто знает, на что ещё она способна, окажись не в тех руках? Наши исследования не смогли обнаружить её скрытых свойств, но если предположить, что этот артефакт сродни Мантии Истинной Невидимости, должен быть ещё один секретный уровень.

В любом случае, сейчас это неважно. Какая бы невидимая сила ни таилась в палочке, Гермиона в тот момент была рада и усилению магической силы. Против них целый Тауэр, зачарованный делать всё, чтобы спасти Мельда. Не было больше ни непредвиденных обстоятельств, ни хитрых планов. Возможно, существовал ещё один план, ещё один уровень, скрытый от её памяти так же, как Кубок... но что-то она сомневалась. Нет, похоже теперь остались только она и Гарри, плечом к плечу против остального мира.

Гермиона легонько махнула рукой, палочка оставила за собой серебряный искрящийся след. Работа легендарных Певереллов, один из трёх Даров Смерти. Эта мысль вернула её к настоящему. Нам нужно попасть в переговорную, там мои вещи. Мантия поможет вызволить Эстер и Хиори, если они ещё не зачарованы, и вытащит нас отсюда. И уже тогда мы сможем заняться планом по освобождению всех остальных.

Гермиона опустила палочку и осмотрела повреждённую руку. Она постепенно заживала, скрученная розовая плоть на культе обрастала свежей кожей. Через несколько минут рукой можно будет пользоваться.

Преисполненная решимости, Гермиона вышла из палаты и направилась к Гарри, который остался на другом конце общего отделения. Он уже запечатал другой вход дверью из гоблинского серебра и теперь шёл навстречу быстрым шагом. Гарри выглядел помятым: его волосы, как всегда собранные в хвост, растрепались, а простая мантия была перепачкана кровью. Шрам на лбу, обычно незаметный, сейчас ярко выделялся белёсой молнией на фоне раскрасневшегося лица. Вокруг глаз темнели круги.

Они встретились в середине коридора. Гермиона развернулась, и они зашагали рука об руку, не сбавляя скорости.

— Переговорная недалеко, — сказала она. — Пройти мимо выписной, завернуть за угол, и до конца коридора. У нас получится.

— Когда они придут, попробуй прорваться. У тебя больше шансов. А потом ты сможешь всех спасти, — ответил Гарри, крепко сжимая палочку. Он протянул ей белый камень, который был Мельдом, Гермиона прикоснулась к нему палочкой и на долю секунды сфокусировала волю, чтобы трансфигурировать его текущую форму саму в себя, тем самым перенимая контроль за процессом её поддержания.

Она не стала отвечать, а он не настаивал. Между собой они давно уже не притворялись и не отыгрывали роли. Она не сказала, что не бросит его, и что у него больше шансов придумать план, как всё исправить и освободить Тауэр. Он не ответил, что куда важнее, чтобы хоть кто-то выбрался, и что слишком многое зависит от того, останется ли хоть кто-нибудь на свободе. Ни ролей. Ни лишних слов. Только Гарри и Гермиона.

В конце коридора появился незнакомец. Он бежал со всех ног, но увидев их, резко остановился. Судя по всему, аврор, подумала Гермиона. Среднего роста, среднего веса, совершенно незнакомое лицо. В руке палочка.

Аврор по-волчьи ухмыльнулся, и она поняла.

Аластор.

Он даже не пытался замаскировать язык тела, плечи были сгорблены, а ноги уже в правильном положении для Мецо Пассо. В руке была его основная палочка. Он выглядел точно так же, как сотни раз до этого в десятках других обличий, очередным утром проверяя её и четверых других учеников. Выглядел подготовленным.

— Гермиона. Гарри. Вы освободились, — сказал он. Незнакомый голос, но знакомая резкость и хриплость. — Молодцы.

— Аластор, — спокойно сказала она. — Мельд мёртв.

— Мы должны найти способ его вернуть, во что бы то ни стало, — сказал Гарри, стоя рядом с ней.

Аластор покачал головой, всё ещё ухмыляясь, и укоризненно постучал по виску пальцем свободной руки. Глаз Вэнса, заменяющий ему настоящий глаз. Он видел, что в комнате не было Мельда, и видел белый камень в кармане её мантии. Он всё знал.

Из чего следует, быстро пронеслось в голове у Гермионы, так быстро, что это едва ли можно было назвать оформленной мыслью, что совсем скоро здесь будет толпа авроров, и он пытается задержать меня болтовнёй, а ещё он может видеть сквозь все перегородки и палаты, поэтому у него тактическое преимущество, и он знает, что я это понимаю, а ещё знает, что у меня не так много вариантов, и знает, что у меня Бузинная палочка — дополнительный стимул сразиться с ним лично, так что он не станет просто оглушать, нет глупо, глупо, конечно же станет, но кроме того он попытается замедлить меня как-то ещё, Гарри — моё слабое место, он также ударит по нему, заставляя меня подставиться для его защиты, следи за этим, следи за этим.

Они начали одновременно. С невообразимой скоростью Аластор взмахнул перед собой палочкой, повернулся боком и бросил два проклятия, так быстро и неразборчиво, что она не узнала их издалека. Никакого видимого эффекта не последовало. Одновременно с этим Гарри поднял палочку и начал читать заклинание Промедления Шахрияра. Не успел он закончить и первого жеста, как Гермиона резко оттолкнула его в сторону. Его отбросило в палату, прямо через тонкую тканевую перегородку на металлическом каркасе.

Гарри ещё был в воздухе, когда Аластор начал следующую атаку, а Гермиона подняла защиту. Не привычный Роджеров щит, а Азарийский Огонь. Этому заклинанию научил её Хмури, что делало его использование одновременно рискованным и перспективным: с одной стороны Аластор хорошо его знал, а с другой, оно должно было напомнить, как близки они были. Гермиона не рассчитывала, что Прикосновение Леты можно побороть: в те несколько мгновений, что она испытывала его на себе, оно не ощущалось каким-то выделенным ограничением, чем-то, с чем в принципе можно бороться. И всё же это Аластор, какая-то его часть всё ещё должна быть уязвима к эмоциональной атаке.

Однако это нисколько не замедлило начальника безопасности Тауэра, но и её щиты он трогать не стал. Мудро: голубое пламя, вспыхнувшее перед Гермионой, горело необычайно ярко и куда жарче, чем она когда-либо видела. Бузинная палочка.

— Редукто, — Хмури метнул заклинание в потолок, и несколько камней взорвалось в пяти футах над головой Гермионы. Она была готова и заблаговременно подняла над собой Роджеров щит. Это оставило её палочку в нижнем квадрате, чем она и воспользовалась, резко повернув запястье вправо.

— Гоменум Ревелио, — произнесла она, не обращая внимания на падающую сверху каменную крошку.

Она ощутила холодные потоки ветра с четырёх сторон: от Гарри, который поднимался на ноги слева от неё; от Аластора впереди, который произносил ещё одно заклинание без видимого эффекта; и от двух авроров, крадущихся в её сторону то ли под чарами разнаваждения, то ли в мантиях-невидимках, а скорее всего — и то, и другое. Авроры уже преодолели почти половину дистанции.

Гермиона мгновенно оглушила одного из них, а на обратном ходу палочки призвала позади своего Азарийского Огня Призматический щит. Второй аврор перешёл в атаку, присоединяясь к Аластору, который тем временем поднял новые щиты. Гермиона бросила несколько быстрых заклинаний из-за стены голубого пламени. Бузинная палочка усиливала каждую атаку: Бертрамские молнии летели быстрее мысли, а оглушающие проклятия были широкими и яркими, они словно сами жаждали найти цель, хотя Гермионе приходилось выпускать их сквозь собственные щиты. Она увернулась от нескольких ответных проклятий и рассеяла анестезирующий газ, который создал разнаваждённый аврор, чьё расположение она всё ещё примерно ощущала. Конкретного рассеивающего заклинания не потребовалось, хватило простого Фините Инкантатем.

Слева в палате Гарри пригнулся к полу с палочкой в руке, стараясь не высовываться и готовясь в любую секунду защищаться. Он использовал простое заклинание, чтобы расчистить линию обзора до Хмури, но пока не вмешивался.

Увернувшись от очередного оглушающего проклятия, Гермиона увидела двойную вспышку: Медленные Клинки Крайне Своеобразного Разрушения врезались в её Азарийский Огонь. Она поняла, что это были те два заклинания без эффекта, которые Аластор выпустил в начале. Но было ещё и третье. Быстро нейтрализовав очередное оглушающее проклятие Руной Отмены, Гермиона взмахнула рукой в сторону Гарри, отчаянно надеясь заблокировать третий Медленный Клинок Аластора Расплатой Бартоломео.

И только потом она поняла, в чём была уловка, поняла, что Аластор вынудил её повернуться к себе спиной.

— Лаганн! — услышала она голоса нападающих, и её Азарийский Огонь потух.

Гермиона не стала пытаться развернуться, наоборот, она поднялась на носочки и закружилась в быстрых шене в сторону ряда белых палат. В ту же секунду по месту, где она только что стояла, ударило проклятие Кровавых ног, окрашивая пол в тошнотворный пурпур. Гермиона подняла палочку в дуэльную позицию Пфлуг, а ноги выставила в Мецо Пассо. Она уже практически не осознавала, где находится разнаваждённый аврор, но Ревелио подсказывало, что тот быстро приближался. Она почувствовала, как внутри поднимается волна паники — даже с Бузинной палочкой Аластора было очень сложно побороть, а тут ещё и аврор.

Едва эта мысль пронеслась у неё в голове, как пол в пяти футах перед ней провалился, образуя тёмную дыру, от которой во все стороны расползлись трещины. Выглядело так, словно от квадратного метра пола осталась только тонкая плёнка сверху, а остальное расплавилось. Когда аврор наступил на эту ловушку, плёнка не выдержала, и он по инерции упал вперёд, в густую серую жижу, которая обхватила его и начала затягивать вниз, проявляя силуэт человека.

Гарри поднялся на ноги слева от Гермионы, довольный собой. Аврор пытался выбраться из липкой пены, трансфигурированной под тончайшим слоем камня, но только загонял себя всё глубже, и ему определённо было не до продолжения схватки.

Волчья ухмылка Аластора исчезла. Он бросился в атаку, обрушивая град проклятий на Гарри и Гермиону.

≡≡≡Ω≡≡≡

Гарри наблюдал за дуэлью Гермионы и Хмури со странной смесью восхищения и замешательства, словно за профессиональным матчем по крикету (или квиддичу, если на то пошло, который всегда казался Гарри чем-то похожим на смесь рэгби и тестового крикета, только в сотне ярдов над землёй). Он знал правила и понимал основную тактику, но осознавал, что множество ходов и трюков он даже не замечает, не говоря уже о том, чтобы их оценить.

И Гермиона, и Аластор казались несокрушимыми. Время от времени Гарри доводилось видеть дуэли самого высокого уровня, но это... ничего подобного он не видел уже много лет, с той мрачной ночи в Азкабане. В целом это и понятно: и Хмури, и Гермиона были умелыми боевыми волшебниками, умными и изобретательными. Богатый опыт и параноидальная осторожность Хмури (а также две рабочие руки) против нечеловеческих рефлексов Гермионы и её Бузинной палочки. Но главное, поединки и тогда и сейчас не были смертельными. Ни Хмури, ни Гермиона не собирались убивать друг друга — Хмури скорее всего хотел сохранить важный ресурс для Мельда — а в Азкабане аврор следовал протоколу (а Волдеморт играл со своей добычей). Дуэли насмерть, подумал Гарри, обычно заканчиваются гораздо быстрее.

Он продолжал прижимать палочку к полу, стараясь помочь Гермионе. Первым делом он создал воздушный канал для пойманного в ловушку аврора, трансфигурировав цилиндр из пены в перья. Затем он попытался лишить Хмури опоры под ногами тем же способом, что и аврора, но Глаз Вэнса не дал застать его врасплох. Зная, чего ожидать, Хмури следил за любыми изменениями в камне вокруг себя. И всё же ему пришлось потратить время, чтобы развеять подкрадывающуюся трансфигурацию, что позволило Гермионе сбить один из его щитов сверкающим синим проклятием. Гарри продолжил придерживаться той же стратегии, снова и снова применяя частичную трансфигурацию, чтобы сбрасывать с потолка куски камней, превращать участки стены за спиной Хмури в эфир и закись азота и убирать опору из-под ног. Он пробовал всё, что можно было провернуть без риска для жизни и достаточно быстро, прежде чем Хмури заметил бы изменения в камне.

Гермиона закрылась тремя последовательно появляющимися щитами от трёх проклятий, и, сделав выпад в сторону, контратаковала ярко-жёлтыми молниями. Хмури повернулся, пропуская их мимо, и поднял новый щит. Гарри заметил, что бешено вращающийся Глаз Вэнса на некоторое время застыл, глядя назад, зрачком внутрь головы.

Его подкрепление уже почти здесь — мы потратили слишком много времени на схватку. Должно быть, они готовили что-то по приказу Хмури на случай его поражения. Пора заканчивать.

В конце концов, как нередко бывает в бою, им просто улыбнулась удача. Гарри превратил часть потолка в бензокаин, и мощный анестетик объемом с бладжер окатил Хмури в тот самый момент, когда Гермиона уничтожила его последний щит, защищавший от физических соприкосновений. Ему облило руку и грудь.

Аластор отряхнулся, забрызгав пол, но было уже поздно. Через секунду палочка выскользнула из его стремительно немеющей руки, но это не уменьшило его решимости: он перехватил её второй рукой и попытался поднять защитные барьеры. Гермиона использовала Бузинную палочку, чтобы мощными заклинаниями их разбить.

Они победили не драматично, красиво или хитро... а лишь благодаря ошибке оппонента. Жизнь — это не пьеса, и иногда так случается.

Гарри подумал о потраченных впустую последних словах Волдеморта, о мгновении бессмысленной злобы. Иногда так случается.

Хмури открыл рот, собираясь что-то сказать, но Гермиона, не дожидаясь, оглушила его. Застыв в неловкой позе, он опрокинулся на пол. Гермиона подошла ближе и крикнула через плечо:

— Зови на помощь, а я пока проверю, всё ли с ним в порядке.

Гарри призвал мысль о неудержимом человечестве, которое переросло и преодолело смерть, время и боль. Это было не труднее, чем просто улыбнуться.

— Экспекто Патронум.

Перед ним появилась человеческая фигура, излучающая мягкое серебристое свечение, от которого на душе становилось тепло.

— Отправляйся к директору МакГонагалл и скажи, что все в Тауэре, за исключением Гарри и Гермионы, попали под контроль преступника по имени Мельд. Он управляет Малфоем, Хигом, Хмури, Боунс и всеми аврорами Тауэра. Необходимо предупредить Министерство и Вестфальский Совет, — сказал Гарри. Затем он повторил это ещё раз, на случай, если директриса будет слишком поражена, чтобы верно понять всё с первого раза. С тех пор, как она отклонила его предложение помогать ему в управлении Британией, они виделись достаточно редко, всего несколько раз в год. Она осталась преподавать и администрировать учебный процесс, и как ему казалось, ей это нравилось. Возможно, она не готова в один момент снова оказаться втянутой в подобного рода безумие. Но она вступится. Как и всегда.

Светящаяся человеческая фигура развернулась и, игнорируя стены, двинулась прямиком к выходу из Тауэра широкими шагами, которые переносили её на неожиданно большое расстояние.

Гермиона поднялась на ноги рядом с оглушенным Хмури.

— Он в порядке.

Не говоря больше ничего, они побежали по коридору к незапечатанному выходу.

Время поджимает. Нужно добраться до переговорной. Нужно бежать. Мы не сможем победить весь Тауэр, даже с Бузинной палочкой. Гарри снова мысленно обругал прошлого себя за некстати проявленную дальновидность. Мельд сказал, что заколдованных Прикосновением Леты можно освободить, если заново произнести заклинание, добавив в конце какое-то слово или несколько слов. Гарри не позволил Мельду раскрыть эти слова, опасаясь сценария, который как раз и произошёл.

Надо радоваться, с иронией подумал он, пока они бежали по коридору, что заклинание вообще можно отменить. Кажется, это всегда так... Странного рода "закон сохранения магии". Эффект заклинания не может быть непрерывным и вечным, если не было необратимой утраты чего-либо, как в случае жертвоприношения, или нет постоянной подпитки «энергией», как в случае Хогвартса, который был создан на лей-линии. Своего рода удивительный моральный баланс, одна из тех странных вещей, которые наводят на мысль, что всё это — спроектированная система.

Когда-нибудь он найдёт её создателей — будь то атланты, или неизвестная цивилизация до них, или ещё кто-то — и получит ответы. А может даже поможет им исправить некоторые уязвимости, например существование Смертельного Проклятья.

Через несколько секунд они были у выхода из клиники. Тауэр имел форму огромного равнобедренного треугольника с Зеркалом в вершине. Клиника располагалась вдоль одной стороны комплекса, а исследовательские отделы — вдоль другой. Более крупные отделы, такие как Материальные Методы и Раскрытие Расширений, располагались в основании треугольника, где было больше места. В центре находилась переговорная. Недалеко.

Когда они подошли к выходу, Гермиона остановила Гарри, подняв руку, которая постепенно возвращала нормальный вид, но всё ещё была розовой и напоминала кусок сырого мяса. Но, по крайней мере, у неё снова было две руки. Гермиона попыталась выглянуть.

И почти сразу же дернулась назад, едва избежав нескольких оглушающих проклятий и потока пламени из огненной ловушки, который опалил ей прядь волос.

— Они приготовились и ждут, — сказала она, нахмурившись. — Невилл, близнецы и та русская ведьма, плюс больше десятка авроров. И на следующих оборонительных позициях их будет ещё больше.

— Как только они установят защиту, они будут штурмовать клинику, — сказал Гарри, тоже нахмурившись. При этой мысли он сжал палочку крепче. — В Материальных Методах есть оружие… кое-что в разработке.

Пожалуйста, пожалуйста-пожалуйста, пусть окажется, что я предвидел это и создал еще одну страховку на случай непредвиденной ситуации. Он поискал в своем мозгу слова, которые могли быть кодом активации в минуту отчаяния.

Когда ему было семь, он придумал набор сигналов на случай, если его похитят, возьмут в заложники, несправедливо посадят в тюрьму и на ряд других сценариев. Он заставил своих родителей выучить его наизусть, и потом целый месяц проверял, как они его запомнили. Может быть, один из них сработает? Этот ностальгический порыв к личным воспоминаниям накатил на него в минуту опасности… может, он всё-таки приготовил тайную Ложку Спасения из Полной Задницы, и она среагирует на один из его сигналов?

— Чамбл спаз, — сказал он громко и с надеждой. Ничего не произошло, только Гермиона повернулась и удивлённо посмотрела на него. — Чамбл-спаз-чамбл-спаз, — повторил он. По-прежнему ничего. — Анатидафобия! Анатидафобия анатидафобия! Плиппи плоппи сырный нос!

Нет… ни внезапного удара грома, ни волшебных кентавров-спасателей.

Гермиона продолжала смотреть на него, в её карих глазах появилось беспокойство.

— Просто пробую некоторые возможные секретные команды, которые я мог заставить себя забыть, — объяснил он.

— А-а, — сказала она. — Я было подумала, что у тебя приступ. — Она повернулась к двери и ухватилась за серебряный гоблинский щит.

— Что ты делаешь? — сказал Гарри, поднимая руку, чтобы остановить её, — Мы не можем закрыть клинику и надеяться на спасение. Мы не продержимся столько времени, сколько понадобится подкреплению снаружи, чтобы пробиться в Тауэр.

— Ты прав, — сказала она, выкатывая щит в дверной проём до характерного щелчка. — Поэтому и нам нельзя пытаться пробиться сквозь подготовленную оборону. Вместо этого мы пожертвуем нашей позицией для отступления. — Она указала на стену. — Вырежь большой прямоугольник. Я проломлю его и вырублю их с тыла. С разрушенной стеной нам некуда будет отступать, но там в любом случае достаточно людей, чтобы проломить её за пятнадцать минут простыми Редукто.

— Так у нас не будет пути назад, — сказал Гарри. Но он уже подошел к стене, на которую она указала, и коснулся её палочкой.

— Его никогда и не было… с тех пор, как я встретила в поезде одного очень раздражающего мальчика, — сказала Гермиона. Он обернулся и увидел натянутую улыбку на её лице.

Потребовалось всего мгновение, чтобы трансфигурировать камень по тонкому контуру будущего дверного проема в смазку. Прямоугольный каменный блок был теперь отделен от стены и готов к перемещению. Старый трюк — фактически один из его первых трюков с частичной трансфигурацией. Он отошёл в сторону.

Гермиона подошла к камню, сжимая и разжимая кулаки, и Гарри почувствовал, как его желудок сжался от напряжения. Она положила ладони на блок и ухмыльнулась.

— На самом деле, это я виновата, что знаю шесть кварков.

Она покачала головой, как бы сожалея, а затем сделала резкий толчок.

Огромный каменный блок медленно и неохотно заскользил, но Гермиона рванулась вперед, врезаясь в него плечом, и с силой богини выбила плиту из стены. Блок опрокинулся и с неистовым грохотом упал на пол, сила падения была такой, что зубы затрещали в голове у Гарри.

Гермиона бросилась следом, метнув в проход несколько заклинаний ещё до того, как оказалась в коридоре. Гарри услышал звуки битвы.

— Левый фланг, — настойчиво окликнула она его, и он шагнул вперёд и поспешно коснулся палочкой камня.

Он начал трансфигурацию, медленно двигая точку изменённой материи всё дальше от себя. Он не мог видеть сквозь проход, поэтому оставалось только догадываться, на каком расстоянии нужен эффект; он знал Тауэр как свои пять пальцев, но не знал, где именно в данный момент находится противник. Чем больше была площадь, тем больше времени требовалось, поэтому он решил трансфигурировать ловушку того же размера, что и раньше, точно так же превратив каменный блок в липкую пену под тонким слоем камня.

Всё это время он слышал, как выкрикивались проклятья и отдавались приказы. Он слышал треск огня и свист заклинаний. И всё это время Гермиона продолжала колдовать, едва успевая произносить магические формулы. Она не делала пауз, чтобы перевести дыхание. Это сила Бузинной Палочки? Или это её собственные способности?

Прежде, чем Гарри окончил трансфигурацию, в коридоре послышался треск и шипение пены. Гарри отменил чары.

— Правый фл… — выкрикнула Гермиона, но прежде, чем она успела закончить, прогремел взрыв, и её швырнуло сквозь дыру в стене, как куклу, а следом повалил густой чёрный дым. Она проломила две больничные перегородки и безвольно рухнула на пол. Её одежда тлела.

— Я попал! — донёсся из коридора радостный крик Невилла Лонгботтома, — Не волнуйтесь, с ней всё будет в порядке! Заряжай!

Что там у Невилла? У него что, гранатомёт?

Гарри метнулся к дыре и поднял палочку. Надо выиграть время.

— Призматис! — выпалил он.

Сияющая радужная стена скрыла отверстие в то самое мгновение, когда из коридора показался Джордж Уизли. Он увидел радужный щит, проверил свой заряд и ухмыльнулся.

— Привет, — начал он.

— Гарри. — закончил Фред, становясь рядом с братом.

Они оба подняли палочки. Гарри бросил взгляд на Гермиону, которая по-прежнему не шевелилась. Она выглядела тяжело раненой, её тело было скрючено, конечности переломаны, а невидящие глаза смотрели в потолок.

У Гарри опустились руки.

Всё это так глупо и так бессмысленно. Мы могли бы использовать Кубок как-то по-другому. Мы могли попытаться связать всех избыточными контрактами, по цепочке. Зайти так далеко, быть так близко к успеху, и прийти к такому концу… По крайней мере, мы действительно пытались. Мы бы могли всех спасти.

Это было бы идеально. Какой же всё-таки глупый и печальный конец. Как у Волдеморта, который пренебрег каждым шансом, который он имел, даже своим последним шансом кануть в небытие с достоинством. И теперь он навечно заточён где-то в Тауэре, в тюрьме из металла и магии, вне досягаемости Гарри.

— Лаганн! — крикнули близнецы, и Пронзающий бур разрушил щит Гарри.

Гарри отшатнулся.

Но даже в этот момент, когда всё было потеряно, он продолжал думать. Мысли проносились всё быстрее и быстрее, снова и снова прокручивались в голове последние секунды, проведённые с Профессором Квирреллом — Лордом Волдемортом — и то, как он потратил их впустую.

Это презрительное последнее слово. Потраченное впустую последнее слово. Он почти слышал его снова, сейчас, когда близнецы подняли на него свои палочки. Холодный смех и полный насмешки и ненависти выкрик: “Пха!”

Пха.

Осознание обрушилось на Гарри, и это было как глоток сладкого воздуха для утопающего.

— Пха. Эгестиментис Пха, — громко произнёс он.

Близнецы покачнулись и заморгали. Они опустили палочки и уставились друг на друга, подняв брови.

Внезапно стало тихо. Очень тихо.

Впервые в жизни близнецам Уизли было нечего сказать.