В качестве подарка (гет)

Гарри первым делом бросился к Омуту Памяти вызывать Хогвартс. К его огромному облегчению Минерва Макгонагал ответила ему почти мгновенно. Довольно быстро выяснилось, что теперь через артефакт можно переговариваться, как через маленькое круглое окно, которое директриса почему-то назвала иллюминатором.

Слышимость через артефакт была не очень хорошая, и приходилось повышать голос, чтобы собеседник тебя услышал.

Поттер помнил, что такое дезиллюминатор. Он знал, что такая штука была у Дамблдора. Но что такое иллюминатор он не знал, так как на кораблях никогда не плавал и книжек о пиратах не читал. Решив, что речь идет о каком-то незнакомом артефакте для связи, он не стал заострять внимание на этой оговорке и сходу спросил, чем сейчас занята директриса. Та попеняла ему, что он очень долго не выходил на связь, и тут же начала рассказывать, что они сейчас томятся в одном из домов Альбер-Дока.

— Где?

— Это недалеко от магической части порта, Поттер.

— Какого порта?

— Ливерпульского порта. Знакомые маги-ливерпадлианцы приютили наш отряд здесь. Место надежное, но теснота ужасная!

Гарри с трудом развел глаза, съехавшиеся к переносице. Похоже, у профессора Макгонагал что-то с головой. Что еще за ливерпадла… как?

— Я не понял, кто вас приютил?

— Ливерпадлианцы! Ну, или скаузеры! Вы слышите меня, Поттер?

«Только ливерпадлианцев нам и не хватало… со скаузерами пополам. Точно, чокнулась!» — подумал Гарри, всматриваясь в усталое лицо директрисы и опасаясь увидеть в нем признаки помутнения рассудка.

— Скаузеры, значит, — покивал он ей успокаивающе, — ага, ага… надеюсь, они не кусаются…

— Мистер Поттер, что вы там бормочете? Я объясняю вам, что маги Ливерпуля предоставили укрытие ополчению Хогвартса и Хогсмита и… примкнувшим к ним отрядам других магов.

— Вам пришлось бежать из Хогвартса? — еще больше встревожился Гарри.

— Нет, мы преследуем похищенное лепреконами золото.

— А где оно? — тревога Гарри медленно сползала в сторону легкой паники.

— У пиратов!

После такого ответа, Поттер окончательно потерял дар речи, что дало, наконец, Макгонагал возможность более связно и подробно изложить последние события. Выражение обалдения на лице Поттера ей весьма не понравилось.

Прошло минут десять, пока Поттер и Макгонагал обменивались всеми новостями и приводили свои лица к нормальному и довольно мрачному выражению.

— Отдать лепреконам золото магического мира, да еще и вернуть им этот пресловутый Горщак, который неизвестно где спрятан Воландемортом, и все это лишь под устное обещание этих отравителей? — взволнованно рассуждала директриса. — Если они так спокойно заявляют о планируемом ими уничтожении всей расы гоблинов, если они безжалостно и расчетливо травят большую часть магического мира Британии, то что послужит нам гарантией того, что они собираются вести себя честно в сделке, которую вам предложили?

Гарри мрачно молчал.

— Не получится ли так, что мы своими собственными руками отдадим им последние козыри в этой борьбе?

Гарри мрачно молчал.

Директриса почему-то не могла заставить себя смотреть в лицо собеседнику и говорила с опущенными глазами.

— Конечно, то обстоятельство, что мисс Гермиона стала заложницей у лепреконов, сильно осложняет наше общее положение, мистер Поттер, — осторожно продолжила Макгонагал. — Но вы же понимаете, что сейчас вопрос стоит о выживании всего магического мира. О выживании! И мы не можем и не имеем права уравнивать этот важнейший вопрос на наших внутренних весах с жизнью одного единственного мага, пусть даже и очень близкого нам.

Гарри мрачно молчал.

Минерва, наконец, пересилила себя, взглянула ему в глаза и ужаснулась.

Два зеленых огня в сузившемся разрезе напомнили ей взгляд хищного зверя, попавшего в западню, а не милого и приветливого Поттера, которого она знала и любила все эти годы. Взгляд этот был холоден и прост, как прост выбор зверя в минуту смертельной опасности. Не было в нем ни мятущегося сомнения, ни мучительной муки выбора между личным благополучием и общим благом. И Макгонагал в тот же миг пронзило понимание, что того самого выбора, который она только что обозначила, для темного мага Поттера просто не существует! Поттер и Грейнджер вместе вступили на темный путь, вместе прошли инициацию и все ее обряды. Рука к руке, плечо к плечу, щека к щеке. Для темной магии они суть нечто единое и неделимое. И понятия отдельной жизни Грейнджер для Поттера просто нет.

И в подтверждение этим мыслям Поттер разжал зубы и глухо произнес:

— Гермиону на расправу этим тварям я не оставлю. Можете думать обо мне, что хотите. Мне единственная волосинка с ее головы дороже, чем все министерские ублюдки вместе взятые и все ваше золото, будь оно проклято!

— Мистер Поттер! Вы не должны так говорить. Они отравлены, они сами не понимают, что творят, они жертвы, наконец!

— А я? — так же глухо выплюнул Поттер.

— Что, вы?

— А я не жертва? Я не жертва этого самого вашего магического мира? Заметьте, что он пожертвовал мной в те времена, когда сам еще не был захвачен и отравлен лепроханами. С этим фактом нам как поступить, миссис Макгонагал? Предать забвению? Официально выражаясь, вы сейчас беседуете с трупом, уважаемая директриса Хогвартса. А ведь когда меня арестовали, я был еще студентом и находился под вашей защитой. Не так ли? И теперь после всего произошедшего вы предлагаете мне принести в жертву этому замечательному и гуманному миру еще и Гермиону?

Если бы Поттер кричал, то это было бы не так страшно, как его холодно и размеренно звучащие обвинения, на которые она ничего не могла возразить. Ничего! Но молчать было нельзя, и директриса как утопающий за соломинку ухватилась за последний аргумент.

— Вы правы, Поттер, мир магической Британии несовершенен, а местами и уродлив, но ведь в нем есть младенцы, дети и немощные старики! Разве вы можете оставить их на произвол судьбы?

Гарри скривил губы, раздумывая. И Минерва с ужасом поняла, что он всерьез размышляет над ответом на ее вопрос, который по всем человеческим понятиям был чисто риторическим!

— Могу! — как топор палача упал его ответ. — Я — могу! Я уже ничем не обязан этому миру. Все мои долги ему, если такие когда-то и были, все они давно уплачены!

Похолодевшая директриса беспомощно открывала и закрывала рот, не произнося ни звука, как рыба, выброшенная на берег.

— Но я не буду решать в одиночку, — неожиданно продолжил Поттер. — Вот спасу Гермиону, тогда мы с ней и подумаем, что с вами делать, и должны ли мы рисковать ради вас жизнью. А до этого времени или выкручивайтесь сами, или выполняйте только то, что говорю вам я!

Минерва Макгонагал невольно вспомнила обвинения Крокера. Кажется, старый невыразимец не так уж и не прав в своей ненависти и предубеждении к темным магам.

— Кстати, а что это за «отряды других магов», о которых вы говорили? Это уж не Люциус ли Малфой со своими чистокровными?

Сердце Минервы снова екнуло. Ну откуда он узнал? Она ни словом не обмолвилась о неожиданных союзниках.

— Да… это он. Но как…

— Он мне нужен! Передайте ему, что я буду ждать его в том месте, для попадания в которое мне когда-то передали от него кольцо.

— Я бы на вашем месте не слишком доверяла…

— Миссис Макгонагал, давайте каждый оставаться на своем месте. Мне нужен Малфой-старший, и я прошу вас передать ему слово в слово мое приглашение.

— Хорошо, — несчастным тоном отозвалась директриса, которая за время милой беседы совсем упала духом. — А что делать остальным?

— Ждать.

— Но если золото начнут переправлять…

— Это моя забота. Думаю, что мне удастся сделать так, чтобы морская транспортировка золота не началась, пока не произойдут определенные события. Вы должны просто наблюдать и ждать. Если пираты все же начнут погрузку золота на корабли, то сразу дайте мне знать. Договорились?

В голове у Макгонагал мысли носились роями. Как кормить людей? Как объяснять ситуацию этому самому маркизу Санта-Круз? Как продержаться в неимоверной тесноте их убежища?

Но это все вторично. Поттер продиктовал ей свою волю. Она готова подчиниться? У нее есть выбор? Нет? Тогда надо соглашаться. Или хотя бы сделать вид, что соглашаешься…

— Хорошо, мистер Поттер. Мы будем следить за пиратами и ждать вашего сигнала…

* * *

Омут Памяти уступил место Сквозному зеркалу.

— Атти?

— К вашим услугам, сэр Гарри Поттер.

Драко усмехнулся. Гарри на мгновение повернул голову в его сторону и шепнул:

— Вежливый наглец!

И уже громко в зеркало:

— Я принимаю условие по розыску вашего Горщака. Все остальные условия я буду обсуждать, только когда найду его и пойму окончательно, о чем идет речь и насколько сопоставимы ваши желания с вашими возможностями…

— Но… — заикнулся Атти.

— Молчать! — рявкнул на него Гарри. — Дважды повторять не буду. Найду Горщак, тогда окончательно обсудим остальные ваши условия. А пока я веду эти поиски, вы должны выполнять два моих условия…

— Но…

— Два моих условия!

— Слушаю, — сдался Атти.

— Первое и главнейшее: ни единый волос не должен упасть с головы Гермионы Грейнджер! Ни единый! Это понятно?

— Да, сэр.

— И второе: золото магической Британии пока не должно покинуть ее берег.

— Не понимаю…

— Не притворяйтесь, Атти, или как вас там. Мне известно, что вы пытаетесь вывезти британское золото на кораблях пиратской эскадры. Так вот — это золото должно находиться там, где оно находится сейчас. А ваши пираты подождут.

В зеркале было видно, как у танни Атти забегали глаза. Удар был для него неожиданный и неприятный.

— Ваше второе требование чрезмерно… — начал он было торговаться, но Поттер был непреклонен.

— Или вы принимаете оба требования, или я отказываюсь от сделки и немедленно начинаю штурм крепости! И тогда тебе, твоей божьей дочери и вашим вонючим союзникам не поздоровится!

— Так дела не делаются, — с купеческой улыбкой заюлил Атти. Глаза его зло заблестели. Он лихорадочно искал выход, опасаясь одновременно, как срыва переговоров, так и оплошной уступки со своей стороны. Надежнее было бы иметь золото магов уже у себя. Правда и старейшина Дамми говорил, что оба сокровища должны попасть в страну лепроханов одновременно.

— Черт с вами! — Атти согнал с лица любезность. — Золото Британии пока останется в Ливерпуле. Но помните, сэр Гарри Поттер, что я буду следить за вами, и если вы нарушите наш договор, то Гермиона Грейнджер умрет!

Глаза лепрекона полыхнули злобой как два угля.

Гарри посетило неприятное ощущение, что где-то он уже видел этот ненавидящий взгляд. Но он не успел додумать эту мысль. Сквозное зеркало погасло, стирая взгляд лепрохана и тень воспоминания о нем…

* * *

Люциус Малфой сделал приглашающий жест.

— Прошу извинить за скудность трапезы.

Поттер лишь отмахнулся.

— Хоть поесть по-человечески не когтями и лапами, — пробормотал он, присаживаясь за стол.

Накрыто было скромно, но чисто и опрятно.

Блюдо с жареным мясом. Рисовый пудинг. Хлебные лепешки. Вино в высокой бутылке темного стекла. Вода в графине.

Все.

Они сидели за столом втроем. Поттер и двое Малфоев. Остальные маги, сопровождавшие Люциуса, обедали отдельно на первом этаже родового замка Малфоев.

— Как добрались? — Малфой-старший не забывал о своей роли хозяина мэнора.

— Нормально, — неразборчиво отозвался Поттер, терзая ножом и вилкой сочный бифштекс, — две аппарации до границы барьера Дану, пешком сто ярдов и еще три аппарации до вашего замка…

Люциус перевел взгляд на зеленоватого Драко, который без аппетита ковырялся вилкой в куске пудинга.

М-да. Пять аппараций подряд для его сына — это многовато.

— А сто ярдов это…

— Барьер Дану снят, надо понимать. И эти сто ярдов чистая условность. Практически это переход между страной лепроханов и парком Дублина. Идешь в плотном молочном тумане и выходишь из него прямо на аллею, где гуляют маглы с собачками. Я не исключаю, что через этот туман можно аппарировать, но проверять было некогда.

— А какова судьба отряда, который пошел с вами?

— Я их видел. Проинформировал Крокера и Робардса о новой ситуации. Я попросил их расположиться поближе к Дублину, поближе к морю.

— И они согласились?

— Не знаю. Мне некогда было уговаривать и митинговать. Надеюсь, что они все обдумают и примут мое предложение.

— Дай-то Мерлин, — вежливо кивнул Люциус.

Было видно, что он ждет от Поттера разъяснений, зачем тот назначил эту встречу. Однако терпения опытному интригану было не занимать. Прямого вопроса о цели встречи Гарри от него так и не дождался.

Закончив с мясом, Поттер пригубил из бокала янтарное вино и откинулся на спинку кресла с улыбкой человека удовлетворенного желудочно.

Люциус вежливо поинтересовался, сыт ли гость. Поттер заверил его, что в этом можно не сомневаться, и прикрыл глаза. Морщины на его лбу разгладились, впрочем, кроме шрама.

Он отдыхал.

Малфои в некотором недоумении переглянулись.

«Ты знаешь, о чем пойдет речь?» — взглядом спросил отец.

«Толком не знаю», — пожал в ответ плечами сын.

Малфой-старший нахмурился. Ему хватало загадок в общении с Темным Лордом. Не хватало еще, чтобы с Поттером началась та же история.

Гарри всхрапнул.

Люциус вздрогнул от неожиданности. Драко фыркнул от смеха, но отец показал ему кулак и мотнул головой в сторону двери. Но они не успели подняться со своих кресел, как Гарри всхрапнул еще раз, помотал головой и потянулся всем телом.

— Мистер Малфой, у вас очень удобные кресла, — пробормотал он, потирая щеки. — Я собственно хотел вас спросить об одной безделице.

— Слушаю вас, — изобразил повышенное внимание Люциус, глядя Поттеру в глаза.

— Куда Воландеморт спрятал похищенное у лепроханов золото?

Зеленые глаза Поттера широко распахнулись и две сияющие звезды, проломив ментальный щит аристократа, ворвались в его не ожидающий нападения мозг!