Гарри Поттер и Кольцо Согласия (гет)

— Интересно, чей это мог быть хоркрукс? — спросил Рон, засовывая в рот очередное пирожное.

— Рон, не ешь сразу столько! Тебе же плохо будет! — заметила Гермиона. — Ты знаешь, мне кажется, что это был хоркрукс Волдеморта…

Рон, закатив глаза, застонал, услышав имя. Гарри встрепенулся:

— С чего ты решила?

— Знаешь, еще там, в Выручай-комнате, мне эта вещица показалась знакомой. А когда мы легли спать, я положила ее на стул, рядом с собой, и смотрела, смотрела… И вдруг поняла, что она как две капли воды похожа на ту диадему, которую Волдеморт сорвал с головы Флер на свадьбе. А миссис Уизли говорила, что та диадема была точной копией диадемы Ровены Равенклоу…

— Ерунда, — фыркнул Рон, протягивая руку за следующим пирожным. — Как диадема Равенклоу могла оказаться в Хогвартсе? Да еще в виде хоркрукса?

— Я думаю… Я думаю… — начал Гарри, потирая лоб. — Мне кажется, это действительно мог быть хоркрукс Волдеморта. Недаром же у меня так дергало шрам каждый раз, когда с этой диадемой что-то делали…

Рон и Гермиона уставились на него.

— И еще… Я думаю, что именно ради нее Волдеморт и хотел проникнуть в Хогвартс, — неуверенно проговорил Гарри.

— Подожди, он же хотел проникнуть, чтобы украсть Распределительную шляпу или меч — единственные вещи, принадлежавшие Гриффиндору! — воскликнула Гермиона.

— Это была версия Дамблдора, — сказал Гарри. — Но он сам говорил, что может ошибаться…

— Да! — воскликнул Рон. — Тогда сразу становится понятным, зачем Малфой ремонтировал этот дурацкий шкаф! Он просто хотел открыть дорогу в Хогвартс Сами–Знаете–Кому! Чтобы тот забрал свой хоркрукс!

— Вряд ли, — покачала головой Гермиона. — Разве его целью было не убийство Дамблдора?

— А может… А может это был ложный след? — предположил Гарри.

— Да, может быть, Тот–Кто–Не–Может–Быть–Назван скормил эту байку Малфоюшу, а тот, дурачок, и поверил! — радостно продолжил Рон.

— Да уж, так скормил, что он все же добрался до директора и прикончил его! — огрызнулась Гермиона.

— Но ведь Гарри говорил, что Малфой не смог убить Дамблдора, это сделал Снейп! — настаивал Рон.

— Думаю, Волдеморт сам хотел проникнуть в Выручай-комнату. Но у него что-то не сложилось. А Малфой, который знал совсем о другой цели, сумел предупредить Пожирателей, что он вот-вот откроет дорогу. Вот они и заявились… Вам не кажется, что та бойня в Хогвартсе была… какой-то неправильной? Ну явилась жалкая кучка, напоролась на Отряд Дамблдора и охрану Ордена. В общем, ведь даже серьезно ни на кого не думали нападать… Извини, Рон, — Гарри быстро среагировал на перекосившееся вдруг лицо друга, который вспомнил об ужасном ранении своего брата. — Малфой сам говорил, что он не звал туда Грейбека. А это значит, что кого-то он все-таки звал… Тот бой, он же на фарс был похож. Они ворвались в замок, а дальше? Хотели идти зачем-то на башню? Надеялись, что туда явимся мы с Дамблдором? Глупо… Мы ведь вообще этой Метки над башней могли не заметить! Да и о том, что я был с директором, они вряд ли знали. А так, подумайте! Сидел бы себе Дамблдор в Кабаньей Голове до утра, и что, эти психи так бы и ждали его? Метка-то не вечная, она постепенно тает. А Пожиратели так бы и торчали на башне, посылая метку за меткой? Нет, это не была спланированная акция. Просто кто-то из Пожирателей получил сообщение, что можно проникнуть в Хогвартс и помчались туда… А остальное было лишь… несчастным случаем.

Последние слова Гарри выдавил из себя через силу. Ему было невыносимо даже думать, не то что произносить вслух, эту крамольную мысль: Дамблдор погиб случайно. Когда Гарри внезапно замолчал, Рон и Гермиона, ошарашенные его горячностью, переглянулись. Девушка хотела что-то сказать, но Рон ткнул ее локтем в бок и она закрыла рот.

Гарри тяжело дышал, будто пробежал только что марафонскую дистанцию. Посмотрев на застывшие лица друзей, он тяжело рухнул в кресло. Сейчас у него вырвалось то, о чем он даже думать не хотел. Волна боли захлестнула его. Не будь его тогда рядом, Дамблдор бы не погиб, ведь он потерял время, не сумел уберечь свою палочку при нападении Малфоя…

— Не нужно так говорить, Гарри, — не выдержала Гермиона. — Все равно уже ничего не изменишь. Лучше скажи, откуда Добби знает о хоркруксах?

— Он же жил в доме Малфоев! — тут же откликнулся Рон.

— Мне кажется, что Малфои не знали о хоркруксах, — задумчиво покачала головой Гермиона. — Гарри, ты не помнишь, что говорил Дамблдор? Помнишь, когда рассказывал, как Волдеморт разозлился, узнав, что его дневник погиб?

— Да ничего особенного не говорил, — Гарри было тяжело переключиться на обсуждение, мысли о погибшем директоре, казалось, перекрывают ему все остальное. Но он собрался и попытался вспомнить. — Вроде разозлился, да… И наказал Малфоя… Может ты и права, вряд ли бы он так просто бы подсунул дневник Джинни, знай, что там хоркрукс… Но ведь мог ничего не знать о дневнике–хоркрусе, но знал, о том, что вообще они существуют…

— Бросьте вы, — Рон замахал руками, как ветряная мельница. — Если бы Пожиратели о них знали, то наделали бы все, вон сколько народу поубивали… А мы, вроде, не слышали, чтобы у кого-то кроме Сами–Знаете–Кого был хоркрукс!

В гостиной повисла пауза. Гермиона напряженно думала, а Гарри изо всех сил пытался настроить себя на активность: он еще год назад решил, что сожалеть о прошлом — непродуктивно. Нужно изменять будущее. И Дамблдор его в этом поддержал!

— Если это хоркрукс Волдеморта то три уже уничтожены, — сказал он тихо, словно разговаривал сам с собой. — Дневника, кольца и диадемы уже нет. А, может, и медальона тоже нет, если этот Р.А.Б. его уничтожил. Нам остается найти два. И, скорее всего, это будут чаша Хаффелпуф и эта дурацкая змея, Нагайни.

— Уже легче, Кричер сделал за нас работу, — сказал Рон радостно. — Как и положено домовым эльфам!

— Рон! — одернула его Гермиона.

— …Хотя тогда получается, что он так и не смог найти артефакты всех четырех основателей Хогвартса, — продолжил Гарри, не обращая внимания на слова друзей.

— Да, не очень вяжется с образом Волдеморта, — кивнула Гермиона. — Я еще когда список составляла, думала об этом. Если для него важны приметы и ритуалы, то он обязательно бы хотел собрать полный комплект…

— Ой, только не говори, что он наделал еще больше хоркрусов, чем мы посчитали! — взмолился Рон. — С этими бы разобраться!

— Не может у него быть полного комплекта, как ни считай, — продолжал раздумывать Гарри. — Я вот думал, что и от Ровены Равенклоу у него ничего не будет…

— Это еще почему? — удивился Рон.

— Она слишком сильная волшебница, при этом, думаю, белая. Не пошла ведь за Слизерином, когда он начал против полукровок возражать. Поэтому я думал, что ее вещи просто не могут быть хранилищем чего-то, что относится к черной магии… Дамблдор говорил что-то такое… В смысле, что все эти артефакты, которые Волдеморт искал, обладают собственной сильной магией…

— Пожалуй, ты прав, — кивнула Гермиона. — Но ведь в ее диадеме все же оказался хоркрукс, если верить Добби…

— Слушайте, а ведь он не был защищен! — хлопнул себя по лбу Рон. — Может в этом и есть магия! В том смысле, что даже если и использовать для черной магии, то воспользоваться все равно нельзя будет!

Гермиона изумленно посмотрела на раскрасневшегося парня. В самом деле, может, доза флегматичности и впрямь пошла Рону на пользу? И вдруг ее осенило:

— Гарри, та книга, она же была по темным искусствам? — спросила она и, заметив изумление на лицах друзей от столь резкой перемены темы, пояснила: — По которой ты Рона заколдовал?

— Да ты ж ее сама отбросила, как слишком темную, — напомнил ей Гарри.

— Тогда я не понимаю, чего это Рон такой умный вдруг стал, это же очень, очень опасно! Применять такую магию!

— Э-э… Ну ведь ты сама видела, ничего опасного с ним не случилось, стал умнее, и все…

Красный от смущения Рон переводил взгляд с Гарри на Гермиону, не осмеливаясь заговорить, пока его так хвалят. Не каждый день такое случается!

— А, может, поэтому она и темная, что никто не хочет, чтобы другие становились умными? — наконец, вмешался он.

— Скорее всего, так и есть, — сказал Гарри. — Но вообще-то, я думаю, что Дамблдор что-то такое говорил… В том смысле, что не наши способности все определяют, а наш выбор. То есть для кого-то темного это будет плохо, а для кого-то светлого — наоборот…

— Да, например, наслать на Пожирателя какое-нибудь Круцио будет совсем неплохо, все дело в том, с какой стороны на это посмотреть, — закивал Рон.

— Рон, ты тупеешь на глазах! Как можно вообще говорить о Непростительных заклятиях? — возмутилась Гермиона.

Гарри хотел сказать, что и Непростительные заклятия могут пригодиться, если их применить против врагов, но тут вспомнил, как сам попытался достать таким заклятием Беллатрикс Лейстрендж, но у него не получилось… Как же он сможет убить Волдеморта, если Круцио у него не вышло в миг, когда ярость переполняла его? Может быть здесь дело в том самом совершеннолетии, о котором в последнее время ему так часто приходится слышать? Этот вопрос так и остался невыясненным…

— Слушайте, а что вам известно про совершеннолетие?

Вопрос озадачил его друзей. Не слишком ли часто они сегодня вот так вот, резко, меняют тему разговора?

— Совершеннолетия достигают волшебники, прожившие восемьсот восемьдесят восемь недель. Это больше, чем просто семнадцать лет, но ненамного, — пояснила Гермиона.

— Да я не о том, а о каких-то новых возможностях…

— До совершеннолетия магия волшебника носит хаотический характер, — начала бубнить Гермиона, казалось, что она зачитывает параграф из учебника. — В момент совершеннолетия магия начинает формировать свой вектор. Это еще ничего не значит, потому что направление вектора будет выявляться еще много лет. Впрочем, в момент совершеннолетия у волшебника появляется дополнительная сила, которая и начинает формирование вектора. Поэтому так важно, чтобы поступки, совершенные в период сразу после совершеннолетия, носили созидательный характер. Это позволяет дополнительно заложить в свой вектор мощный импульс успеха…

Несмотря на то, что Гермиона говорила каким-то чудовищно казенным языком, Гарри пытался внимательно ее слушать. Люпин говорил что-то о Малфое… Что тот оказался под опекой, значит и всю жизнь будет под опекой… Да, похоже, с этими деятелями из Ордена, его самого ждет похожая судьба… Интересно, когда эти восемьсот восемьдесят восемь недель будут у него?

— Седьмого августа, — подсказала Гермиона, а Гарри не понял, задал ли он вопрос вслух, или девушка в очередной раз прочитала его мысли. — У нас с Роном этот день уже позади, а вам с Невиллом еще предстоит. Если честно, то на твоем месте, я бы пошла сдавать аппарирование только после совершеннолетия. Хотя у тебя, вроде, и сейчас получается…

— А какие поступки были у вас после совершеннолетия? Вы-то пытались как-нибудь свою судьбу… скорректировать?

— А как же! — воскликнула Гермиона.

Рон внезапно покраснел, вспомнив о заколдованных конфетах Ромилды Вейн.

— Рон, ты же отравился в кабинете Слагхорна в свой день рождения, это было за неделю до совершеннолетия! — выпалила Гермиона.

Гарри понял, что она читает мысли, причем не только его, но и Рона тоже!

— Гарри, сколько раз тебе говорить! Никто не может читать мысли, если ты этого не захочешь! — взорвалась Гермиона. — «Прочитать» мысль можно только если она на поверхности и вербализирована, либо если она существует в виде четко опознаваемого образа или чувства! Когда ты волнуешься, ты вербализуешь мысль, ну, словно произносишь ее вслух, поэтому услышать ее может любой мало-мальски знакомый с легименцией волшебник.

— И что делать? — спросил взволновавшийся вдруг Рон.

— Делать? Не нужно мыслить образами, не нужно облекать мысль в слова. Она должна быть быстрой и стремительной, перескакивать от одного образа к другому, не зацикливаться ни на одном событии… Это азы окклюменции. Гарри бы мог рассказать тебе об этом лучше, он ведь тоже занимался…

— С кем я занимался! Со Снейпом! В первый раз слышу всю эту теорию! — взорвался Гарри. — Этот урод только и делал, что лез в мои воспоминания, не объясняя, как я могу защититься!

— Когда мы вернемся в Юлу, я дам тебе почитать «Основы легименции», для этого тебе никакой Снейп не нужен. А потом мы сможем позаниматься!

— Я тоже почитаю, — сказал Рон, обиженный, что девушка обращается лишь к одному Гарри.

— Ну конечно, Рон, я не собиралась от тебя этого скрывать, просто для Гарри это сейчас гораздо важнее. У него же страшный противник, сильный легимент!

— Давайте выбираться отсюда, поговорить можно будет и дома, — устало предложил Гарри, поняв, что друзья сейчас снова сцепятся в бесконечном споре. Выслушивать их у него не было сил.

Гермиона заметалась по гостиной, собирая вещи и наводя порядок. Рон помог ей водрузить на место шторы и кое-как расставил поваленные во время борьбы двух эльфов кресла и столики. Оглянулся на рассыпавшиеся по полу пирожные, даже наклонился, чтобы подобрать одно из них, но девушка резко окликнула его и он, сразу выпрямился, вытирая руки о полы мантии.

— Кабинет Директора!

Через секунду Гарри уже выходил из камина в такой знакомой круглой комнате. Первые лучи солнца только что проникли через многочисленные окна, выхватывая отдельные детали, оставляя другие в глубокой тени. Гарри слышал, как вслед за ним в комнату влетели его друзья, но даже не оглянулся. Он в нерешительности стоял посреди комнаты, вглядываясь в портрет умиротворенно посапывающего во сне Дамблдора. Подойти или нет? Захочет ли его бывший наставник поговорить?

— Я слышал, ты решил принять наследство моего беспечного пра-пра-правнука? — раздался знакомый голос слева.

— Между прочим, я тоже ваш пра-пра… Вы об этом не знали? — раздраженно ответил Гарри, которому сейчас совсем не хотелось вступать в беседы со своим дальним предком.

— Ну как же, конечно знал, — вздохнул Феанис Найджелус Блек. — Даже страшно подумать, до чего докатились дети великого рода! Впрочем, я не тебя имею ввиду. Ты в мире живых, вроде бы герой? Избранный? Жаль, что не Блек. Хотя… Мои внуки попадают в Гриффиндор! Наверное, мне придется с этим смириться, но от самой мысли…

— Я ведь не первый гриффиндорец среди ваших потомков? — с вызовом спросил Гарри, вспомнив Сириуса.

— О, нет конечно, не первый… Но, к сожалению, самый известный…

— Гарри, мы так и будем здесь стоять? Нам пора! — окликнул друга Рон, который чувствовал себя в этом торжественном кабинете не в своей тарелке.

Да, пожалуй, нужно уходить. Гарри не мог понять, почему у него никак не хватает сил подойти к портрету Дамблдора и заговорить с ним. Потому что не было вопросов к бывшему директору? Нет, они были. Недоставало решительности? Ее, вроде, было не занимать… «Скорее всего, я просто боюсь, того, что портрет заговорит», подумал Гарри и честно признался сам себе: это будет окончательным подтверждением того, что Дамблдор мертв. А пока где-то в самых дальних уголках души оставалась надежда: может быть великий волшебник все-таки жив, а его смерть и похороны — лишь ловко разыгранный спектакль?

Тяжело вздохнув, Гарри повернулся к камину.

— В дом Альберфольда?

Увидев, как друзья кивнули ему, он сделал приглашающее движение рукой: давайте! Рон, оглянувшись на Гермиону, бросил щепотку летучего пороха в огонь, протянул коробку с остатками Гермионе и шагнул в огонь. За ним последовала Гермиона. Гарри мгновенье помедлил, повернул голову и посмотрел на портрет Дамблдора. Волшебник на портрете продолжал спать. Тогда Гарри бросил порох в огонь и шагнул в камин, в последний раз обернувшись.

Движение вверх уже началось, его уносило в темноту, но мальчик не замечал, как летит через бесконечный тоннель, потому что ему показалось, что перед тем, как его втянуло в бесконечную трубу каминной сети, Дамблдор на портрете открыл глаза и подмигнул ему. Он верил и не верил себе, всей душей стремясь вернуться назад. Поэтому когда он вывалился из огня, ему хотелось одного — тут же развернуться и отправится в кабинет директора.