Нечаянное добро и его ожидаемые последствия (джен)

Миньоны продолжали нести вахту в покоях герцога Анжуйского. Друзья короля были в приподнятом настроении и решили отужинать с размахом. Стол в приемной герцога был почти полностью заставлен, всего было вдоволь: и закуски, и вина.

— Какой замечательный день, господа, — воодушевленно взял слово Келюс. — Сегодня у нас два повода, нет даже три, чтобы хорошо провести время. Во-первых, наш король объявил себя главой лиги! Ура!

Миньоны дружно подхватили этот возглас. Выступающий продолжил:

— Во-вторых, у нас есть прекрасная возможность служить и оказывать почтенье нашему дорогому принцу именно так, как он этого больше всего заслуживает.

Реплика Келюса была встречена хохотом и бурными овациями.

— Ну и наконец, в третьих, случилось событие, которое вызывает у меня смешанные чувства. Радость от того, что оно все же случилось, и огорчение, поскольку все произошло несколько нелепо, — сказал с ложным смирением Келюс. — Наконец-то мы избавились от этого негодяя, от этой бешенной собаки, господина де Бюсси.

— Божьей волей, он почивает теперь в сыром овраге Булонского леса на постели из крапивы, накрывшись с головой земляным одеялом, — добавил Можирон.

— Да, и волки отпевают, его грешную душу, — захохотал Шомберг. — Зря ты не поехал Ногаре, было очень весело. Хотя нет не зря, твой слабый живот испортил бы тебе все веселье. Пришлось бы брать запасные штаны. Что уж там, даже я немало струхнул, услышав волчий вой.

Миньоны продолжили обсуждать ночное приключение в Булонском лесу. Они бахвалились своей доблестью и умалчивали о своем спешном отступлении. В общем стремились представить событие в более выгодном для себя свете. д'Эпернон не пытался вывести друзей на чистую воду, он с охотой поддакивал, а в душе трепетал от того, что поминки по Бюсси были преждевременными. В еще большем ужасе пребывал Орильи, он старался сидеть тихо в своем углу и не привлекать к себе внимания. Лютнист с осуждением и тревогой взирал на вакханалию своих надзирателей. С особой обидой он поглядывал на д'Эпернона, когда их взгляды встречались, герцог спешил отвести глаза.

— Господа, по-моему, нам не хватает музыки, — спохватился Келюс. — Где же наш герой Орильи?

— Вон сидит в своем углу, но почему-то не разделяет нашей радости, — заметил Можирон.

— Этот герой вчера выдал все пароли и явки, стоило его лишь слегка припугнуть колесованием и потрясти за грудки, — насмехался над несчастным лютнистом Шомберг.

— Да, господин музыкант оказал нам неоценимую услугу. Вы прекрасно сыграли свою роль, Орильи, все прошло как по нотам. Не угодно ли вам рассказать принцу те радостные известия, которые вы сейчас только что от нас узнали? — при этих словах Келюса лицо у Орильи стало землисто серым.

— А может пригласить Анжуйского сюда, и они споют для нас дуэтом? — предложил Можирон.

— Полагаю дуэт выйдет прескверный. Лучше запереть их вместе, вдруг герцог мерзнет и не может уснуть в своей постели, — разразился гомерическим хохотом Шомберг.

— Господа, это не безопасно. Вместе они могут придумать какой-нибудь пакостный план, — наставительно заметил д'Эпернон.

— Ты прав, Ногаре, лучше этих ползучих гадов держать порознь, — согласился Келюс и тут же распорядился. — Отведи Орильи в кабинет герцога. Надоело смотреть на его гнусную рожу.

д'Эпернон с радостью поспешил выполнить приказание товарища. Он счел излишним запирать за Орильи дверь, поскольку тот сразу, как попал в кабинет, задвинул засов изнутри. Через некоторое время Келюс с Можироном отправились в опочивальню герцога Анжуйского. Принц сидел в кресле и старался игнорировать наглецов, которые дурачились и рассыпались в двусмысленных любезностях.

— Ваше высочество, примите наши глубочайшие и искренние соболезнования. Такая потеря! Злой рок, не иначе, — ерничал Келюс. — За дурные вести раньше гонцу могли отрубить голову. Посему мы удостоили чести быть глашатаем дурных вестей вашего лютниста Орильи. Однако негодяй заперся в вашем кабинете и не хочет оттуда выходить...

— Он, конечно, одумается и сообщит вам новости завтра, поэтому мы ничего кроме слов соболезнований и поддержки вам не скажем, — подыграл своему товарищу Можирон и поклонился принцу.

— Мужайтесь, монсеньор, мужайтесь. Уверяю, мы скорбим вместе с вами, такую потерю не восполнить ничем... и никем, — сокрушался Келюс.

Затем шуточки миньонов приняли и вовсе крайне неприличный оттенок. За свою жизнь Франсуа Анжуйскому пришлось испытать немало насмешек и откровенного пренебрежения со стороны своих братьев и матери. Но с такими оскорблениями, коими его потчевали миньоны, Анжуйскому еще не приходилось сталкиваться. Он чувствовал, как темные чувства переполняют его: неукротимая злоба и чувство стыда, причем больше за своих тюремщиков, чем за себя. Принц сжимал кулаки, скрежетал зубами и давал себе клятвы, что отомстит наглым друзьям своего брата. Благо вертопрахам быстро надоело их недостойное занятие, и они вернулись в приемную продолжить праздник, оставив принца одного терзаться страхами в полном неведении.

— Господа, мне даже жаль Бюсси, — вспомнил главную тему банкета Келюс. — Я предпочел бы сойтись с ним в честном поединке, тогда я обрел бы славу, а господин граф заслуженную, но все же не позорную, смерть на ристалище. А так он подобно бродячему псу нашел свою погибель в грязной канаве.

— Ладно, ладно, — утешал друга Шомберг. — Не огорчайся, ведь случился, как говорит Можирон, божий суд. Мерзавец просил справедливого суда — он его получил…

В то время как миньоны пьянствовали и болтали, герцог Анжуйский воспользовался помощью своего зятя короля Наваррского и покинул опочивальню через окно. Обычно осторожный принц не побоялся воспользоваться веревочной лестницей, уж очень ему не терпелось вырваться на свободу.

Когда пропажа Анжуйского была обнаружена, поднялся страшный переполох: забегала стража, явился взбешенный король, вместе с ним пришел Шико. Миньоны, немного успокоившись после истерики, кинулись в кабинет Анжуйского, но Орильи уже и след простыл. После непродолжительного совещания, они пришли к выводу, что скорее всего Габриэль, не дождавшись вчера Бюсси, обратилась за помощью к кому-нибудь из анжуйцев. Они сокрушались, что не арестовали эту интриганку. Но получив в свои руки Бюсси, о ней как-то сразу все забыли.

Стремясь исправить свою оплошность, миньоны носились по улицам и будоражили ночной Париж криками: «Смерть анжуйцам!», а король отправился за советом к матери.