Генезис (джен)

Каждое утро Тома в Индии начиналось с того, что он просыпался от духоты. В Англии в конце октября — начале ноября многие уже надевали зимние вещи, здесь же все еще было жарко. Он накладывал чары, когда ложился спать, но их хватало не более чем на четыре часа, после чего они развеивались. Потому что природа всегда была сильнее магии. Точно так же, как в Хогвартсе зимой стоял лютый холод, а согревающие чары могли помочь лишь замерзающему путнику в дороге до теплого места.

Его всегда удивляло это. Такие причудливые границы магии. Человек по природе своей был смертным, и смерть было невозможно преодолеть. Даже создав крестражи, Волдеморт умудрился исчезнуть из этого мира, по сути, умереть для всех, лишившись тела. Маг так же вынужден был выживать и голодать, и никакая трансфигурация не способна была создать кусок хлеба из чего угодно. Вынужден был мерзнуть, согреваясь огнем, или умирать от духоты — магия была тут бессильна. Но при этом она могла так многое: вылечить, убить, взорвать… Казалось, что либо он что-то не мог понять, уловить, структурировать, чтобы магию можно было характеризовать в неком едином теоретическом аспекте, либо никакой структуры не было вовсе.

Том сел на кровати, подобрал упавшее на пол покрывало, которое сбросил с себя, когда стало совсем жарко. И подумал, что хочет домой.

Вопрос состоял в том, что теперь было его домом. Англия? Хогвартс? Приют? Его время? Некая линейность и предсказуемость событий?

В дверь постучали, и Том быстро поднялся, надевая широкую белую рубашку. Здесь многие люди, не только маги, ходили в национальной одежде, и мантии были не в ходу. Однако Том носил поверх белой льняной рубашки светлую серую мантию, специально желая оставаться для всех чужаком, а не сливаться с местными. Поначалу он пытался носить темную одежду, ему не нравились светлые тона, но в ней было совсем уж невыносимо душно.

— Войдите, — сказал он, когда его внешний вид позволил принимать посторонних в своей небольшой комнате на третьем этаже недорогой гостиницы магической деревни Сор.

— Завтрак, сэр, — в комнату заглянула Кала, молодая работница гостиницы.

— О, Кала, ты как всегда вовремя, — Том улыбнулся самой доброжелательной улыбкой, на которую был способен. — Скажи, как ты угадываешь время, когда я просыпаюсь?

Кала потупилась, будто он сказал что-то неправильное и смущающее. Возможно, так оно и было.

— Домовик, сэр. Оша мне говорит, — произнесла Кала так, будто в использовании домовика было что-то постыдное.

Кала прошла в комнату и поставила поднос с едой на стол. На ней было желтое грязное сари из дешевой ткани, и то ли вся ее одежда была одного цвета, то ли она почти два месяца ходила только в нем. Тем не менее, Том вполне мог сказать, что Кала была довольно милой. По-своему, конечно.

— Кала, скажи, ты училась в школе? — спросил Том, когда та уже собиралась уходить. — Сколько тебе лет?

Кала остановилась и замерла, но не спешила оборачиваться.

— Училась, сэр. Три класса. Я умею читать и писать. Мне шестнадцать.

— Я имею в виду, в школе магии.

— Мне не следует учиться магии в школе, сэр. Меня всему учили мать и сестра, — сказав это, Кала выбежала за дверь, чтобы избежать каких-либо других вопросов.

Было довольно необычно наблюдать за жизнью людей совершенно иной культуры. Наверняка, если бы Том был тем, кто прожил жизнь Волдеморта, он никогда бы и не прикоснулся к культуре, отличной от европейской. И теперь было странно осознавать, как он и другие живут с этим ощущением собственной нормальности, привыкая к обстановке вокруг, к людям и разговорам. И считают, что все, окружающее их — это и есть та самая норма. Так и должно быть, за небольшими исключениями, которые хотелось бы исправить. Но вот Том здесь, по совету Диркасса из Лютного и из-за неясных слухов, и наблюдает за совершенно иной нормальностью.

В которой Кала определенно не была грязнокровкой, но не получала никакого магического образования. Это казалось каким-то дичайшим преступлением, когда магического чистокровного ребенка целенаправленно не учили, сохраняя некую элитарность магии. Да, элитарность существовала и в Англии, многие семьи хранили некоторые знания и не делились ими с другими, не все книги можно было свободно найти в библиотеке или в продаже, и все же в Британии волшебнику гарантировался к этой магии доступ. Это было незыблемым правом всех, даже грязнокровок.

Но магов в Индии было гораздо больше, как и магглов, и у них сложилось совершенно иное общество. Где право рождения определяло судьбу человека больше, а ценность человеческой жизни была меньше.

Том неспешно подошел к окну и открыл ставни, впуская в свою комнату солнечный свет. Во дворе уже суетились люди, бегали дети, полная женщина громко кричала на своего непослушного ребенка. Некоторое время Том стоял у окна, рассматривая прохожих в этой магической деревне, где он остановился. Мимо пролетели дети на ковре-самолете, запрещенном в Англии, а за ними другие — видимо, играли в догонялки. Том отошел от окна и принялся завтракать.

Ему еще предстояло продумать, как получить записи Герпия Злостного от Паркинсонов. Конечно, он поручил это задание Поттеру, но рассчитывать на него не приходилось. Том не был идиотом и знал, как можно подстегнуть людей развиваться и ценить себя. О, в этом было его главное отличие от Дамблдора, наверняка даже когда он был Волдемортом в будущем, которое он сам у себя украл. Дамблдор сделал все, чтобы другие его ценили и восхищались им, Том же всегда умел создать значимость окружавших его людей. Это казалось важным и правильным. Это даже было неким забавным противоречием, потому что он искал славы и величия, искал знаний, которые мог бы использовать, чтобы стать сильнее, но хотел, чтобы это же делали и окружающие его люди. Судя по тому, что удалось узнать о прошедшей войне, что-то в этом его подходе могло и измениться, но могло быть и так, что газеты, будучи прессой противной стороны, выставили и Волдеморта, и его приспешников озлобленными кретинами.

У Поттера вряд ли получится выведать что-либо у Паркинсон, тем более она была лишь третьекурсницей. Скорее всего, на временное изъятие записей ей самой понадобилось бы разрешение от родителей, у которых возникнут вопросы. Однако он не мог не попросить Поттера об этом, даже не надеясь на успех. Порой было интересно изменять судьбы людей, их поступки, их жизни. Сейчас Поттер будет стараться найти общий язык с девочкой, которая его больше всего раздражала. Пожалуй, это было немного забавно.

Иногда Том жалел, что направился к Поттеру. Возможно, Волдеморт не просто так пытался его убить, для этого должны были быть причины. Самому Тому было сложно представить, зачем бы ему могло понадобиться убивать не только врагов, но и их ребенка. Однако продумывая альтернативные варианты, Том приходил к выводу, что таких вариантов у него было не много. Он даже не мог подойти к любому другому ребенку — те так же решали серьезные вопросы, особенно денежные, с родителями. Да, Том прекрасно знал цену этой свободы и самостоятельности — быть сиротой. Каким так же был и Поттер. И если был хоть малейший шанс, что Дамблдор пристально следит за судьбой мальчишки, то тот мог разбиться уже о написанное на карточке от шоколадной лягушки.

Если Том и понял что-то о жизни к своим неполным семнадцати годам, так это то, что времени в часах у всех одно и то же количество. И если человек занимает пост декана, учителя всех классов с первого по седьмой, а еще иногда дежурит по ночам — то времени на то, чтобы хоть немного следить за жизнью учеников факультета у него не будет. Дамблдор же сейчас сидел на нескольких очень важных стульях, так что вряд ли у него вообще было время, чтобы следить за одним конкретным сиротой. Кажется, старик так ничему и не научился, если поместил чужого ребенка на воспитание к ненавидящим магию магглам. Это грязнокровки часто бывают счастливыми, потому что «недостатки» прощают только своим любимым детям. Хотя, возможно, его поместил к магглам и не сам Дамблдор, может быть, судьбой ребенка занимались в прогнившем и промаггловском министерстве, и там посчитали лучшим вариантом отавить жить ребенка с маггловскими родственниками. Какая наивность!

По всему выходило, что у Тома и не было выбора, к кому обращаться, если он вообще хотел сохранить свою жизнь в телесном облике. Поттер был идеальной кандидатурой: такой же, как и он, сирота, на жизнь и быт которого плевать абсолютно всем волшебникам, несмотря на то, что Поттер, в отличие от него, числился героем этого мира. Это тоже было любопытным фактом. Том пытался расспросить людей в Лютном, откуда вообще известно, что Гарри Поттер выжил после смертельного проклятия, кто был свидетелем того, что Волдеморт применил именно Аваду, а не любое другое заклинание, но никто не знал ответ на этот вопрос. Хотя по имеющимся данным из газет выходило, что Волдеморт отправился к Поттерам, узнав тайну Фиделиуса от Сириуса Блэка, убил Поттеров, попытался убить малыша и потерпел неудачу. В газетах особо подчеркивалось, что тело и палочка Волдеморта не найдены, но есть все основания считать, что тот отправился в мир иной. Какие основания? Кто именно сообщил, что произошло в доме? Неужто применяли легилименцию на единственном выжившем человеке? Но и на нее нельзя было полагаться, Том сам был весьма хорошим легилиментом и прекрасно знал, как мозг достраивает недостающие события и в виде какой каши находятся мысли человека. Что они могли увидеть в голове годовалого ребенка, кроме неких эмоциональных впечатлений, от которых стало бы плохо даже опытному легилименту? Через сколько часов они смогли попасть в дом, находящийся под Фидулиусом? Открытие тайны никоим образом Фиделиус не рушит. Было очень много вопросов, на которые Том хотел бы найти ответы, но понимал, что его шансы близки к нулю.

Том отставил пустую чашку в сторону и направился к душевой, чтобы умыться. В его дешевом номере не было собственных удобств, приходилось делить душ и туалет с другими жильцами гостиницы на этаже. Но Том никогда не был любителем роскоши (правильнее было бы сказать, что быть таким любителем ему еще не представилось шанса), потому не желал тратить деньги лишь на то, чтобы его кровать была мягче, в комнате было прохладнее, а душ можно было принять, не встречаясь в коридоре с посторонними.

— То-о-ом! — окликнул его сосед по третьему этажу, занимавший комнату напротив.

— Масуд, — вежливо кивнул ему Том.

— Ты сегодня посещаешь первый урок Алуру? — Масуд бегло говорил по-английски, но иногда использовал слова в странном значении или порядке.

— Второй, я уже был у него на вводном уроке позавчера.

— Отлично от Англии?

— Пока рано говорить. Приезжай к нам, у нас есть хорошие учителя, — улыбнулся Том разговорчивому соседу.

— Ты будешь рекомендовать моему сыну учителя?

— О, если он приедет — непременно, — пообещал Том, прекрасно зная, что этого, скорее всего, не будет. А если Масуд надумает отправить своего сына в Англию, Тому точно некого рекомендовать.

Масуд еще некоторое время поспрашивал о впечатлениях Тома от урока, и они распрощались. Именно Масуд рассказал ему, желающему найти хоть какое-то обучение, пока нет возможности преподнести новорожденного василиска учителю Бхатту, о преимущественной системе образования магов в Индии. Волшебное население тут было существенно больше, чем в Британии, поэтому и школа была не одна. Тут имелась даже школа, построенная по образу европейских — с семилетним обучением, пансионатом и десятью месяцами учебы в году. Но самые распространенные школы были четырехлетними, после которых юный волшебник мог понять, в какой сфере магии он более талантлив, и продолжить учиться в школах определенных направлений, уже больше напоминающих мастерские. Популярным было и индивидуальное обучение, и некоторые учителя брали за свою работу поистине баснословные деньги. Другие же, как тот же Бхатту, и вовсе отказывались работать с кем-либо без рекомендаций от проверенных людей. Так что у Тома изначально было мало шансов, если бы не его парселтанг, считавшийся здесь почти легендой, высшим даром и благословением, в отличие от родных мест, где бытовало мнение, что это отличительная особенность темных магов.

Алуру был обычным недорогим учителем для выпускников, выбравших боевую магию в качестве своего направления. Такую подготовку обязательно нужно было пройти, чтобы поступить в местную полицию, немного отличающуюся по структуре от Аврората. Он брал всех подряд, кто мог заплатить нужную сумму и пройти некую тривиальную проверку навыков. Том ее прошел благополучно и записался на занятия. Он понимал, что мог бы вернуться в Британию, так как пока он не получит василиска, по-настоящему актуальных и ценных знаний ему не видать, но где бы он там продолжил свое обучение? В Индии он представился совершеннолетним магом, приехавшим изучать другую культуру, и почти все его воспринимали положительно, рассказывая о местных обычаях и магии. Он даже смог расслабиться, не боясь, что его кто-то узнает.

Вернувшись в комнату, Том взял со стула свою светлую мантию, набросил ее на плечи, и вышел, закрыв за собой дверь Коллопортусом на пароле. Паранойя заставляла его ставить пароль на парселтанге.

Спустившись в холл, Том поздоровался с Анандой, хозяйкой заведения, управлявшей гостиницей вместе с мужем, хотя казалось, что муж ее чаще греется на солнце во дворе, чем занят делами, и вышел на улицу в магическую деревню Сор, которая по размерам значительно превосходила Хогсмид.

Маленькая девочка налетела на Тома, посмотрела на него и принялась извиняться на своем языке, и Том, выучивший некоторые реплики, ответил ей на хинди. Она застенчиво улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ. К счастью, жара уже не была такой сильной, и занятия у Алуру проходили не под палящем солнцем, а под навесом. И все же Том не представлял, как можно жить здесь летом, если в начале ноября все еще было так солнечно и тепло, что, казалось, он существовал в режиме низкого расхода энергии.

— Добрый день, учитель, — поздоровался Том, как его учили.

— А, англичанин. Пунктуален, как у нас и говорят, — широко улыбнулся Алуру.

Он был немного ниже Тома и старше лет на тридцать. Точный возраст Том не мог определить, а спросить не представилось возможности. Кожа его была такой смуглой, что даже загоревший Том выглядел бледным в сравнении с ним.

— Готов немного потанцевать или даже побегать?

Том не был готов. У него никогда не было уроков реального мастерства боевой магии, в школе они проходили лишь защиту, где разучивали само применение заклинаний, а также у них был факультатив дуэльного искусства, на который Том, конечно же, записался не раздумывая. Но дуэль была соревнованием с правилами, искусством в полном смысле этого слова. Том полагал, что тех же авроров учат не этому, их учат именно драться. И он сам, скорее всего, в своем прошлом-будущем, овладел этим умением магической драки, учитывая деятельность Пожирателей. Но в данный момент Том мог вспоминать сколько угодно заклинаний, стараться бросать их быстрее, но Алуру умудрялся не то что ловко и быстро ставить щит, а вообще уворачиваться от них. И тот был далеко не лучшим мастером в Индии!

— Тебе нужно танцевать, Том! — сказал Алуру на их первом занятии. — Ты стоишь, изображая из себя мишень.

— Какой в этом смысл, если победит тот, кто сильнее магически? — спросил его Том. — Если я не успеваю выставить щит, значит, мне нужно поработать над скоростью моих заклинаний.

— Э нет, друг, — развел руками Алуру. — Если ты хотел получить подготовку к чемпионатам по дуэлям и сделать спортивную карьеру, то тебе нужно было искать мастера из дуэльных ассоциаций. Дуэль — сравнение магии, ее силы, скорости. А битва — это другое. Тут у тебя может быть лишь две цели — выжить или победить.

— Хорошие дуэлянты обычно сильны в магии, и это главное, — продолжал настаивать на своем Том.

— И какой толк от этой силы, если в реальной битве дуэлянт антиаппарационный барьер и вовсе забыл поставить? — Алуру над ним откровенно смеялся. — Заклинание имеет определенную скорость, отмена заклинания — тоже. Когда ты ставишь щит, ты теряешь время, которое мог бы использовать для нападения, если бы увернулся.

— Но и противник теряет это время, потому что его заклинание разбивается о щит, и ему нужно перестроиться на новое!

— Все не так, мой друг. Как только заклинание попадает в твой щит, оно развеивается, и у волшебника снова есть возможность колдовать новое, а если заклинание пролетает мимо цели, ему нужно его или прекратить, а для этого так же сделать мысленное усилие, или ждать, пока оно настигнет другой цели, например, стены позади противника. Но иногда щит выглядит действительно верным решением. Для пространственных, а не лучевых заклинаний с большим радиусом действия, у тебя не останется выбора. Я покажу!

И Алуру попросил Тома атаковать.

Вначале Том использовал заклинания первых курсов школы, и, пожалуй, Экспеллиармус. Не желая засветить свой реальный уровень знаний и не имея никакого представления об отношении в Индии к некоторым проклятиям. В целом, в Британии, по крайней мере, в его время, разрешено было все что угодно, кроме трех Непростительных, но Том знал, что законодательства стран могут различаться. Алуру использовал щит только дважды, все остальное время он лишь мастерски уклонялся с поразительной скоростью движений, но не атаковал в ответ. Он, казалось, рассчитывал траекторию летящего в него луча настолько молниеносно, что иногда будто специально оставался стоять там, где луч пролетал буквально в дюйме от него, желая продемонстрировать, как это должно работать. Со временем Том начал пытаться использовать более быстрые и разрушительные чары, за что получил лишь довольную улыбку Алуру. И в какой-то момент Алуру начал атаковать в ответ. Том ставил щит за щитом, успевая в промежутках насылать свои проклятия, которые, казалось, вообще были не проблемой для его нового учителя, но его хватило лишь на пять минут боя. В определенный момент он не успел снять свое летящее заклинание и поставить щит, чем и воспользовался Алуру, задев его плечо какой-то разновидностью жалящего проклятия.

— Как видишь, твой щит — это было ваше Протего? — тебе не помог, — самодовольно признал Алуру. — Но если бы ты постоянно перемещался, сдвигался, а не изображал из себя живую мишень, мы бы еще потанцевали минут десять.

В голосе Алуру сочилось самодовольство. Это злило Тома. Он не какой-то слабак! В возрасте самого Алуру он развязал войну и собрал последователей, его боялась половина страны!

Только вот Том не был в возрасте Алуру. Не собирал последователей и не считался самым опасным магом последних двух столетий в Британии. Он даже не был совершеннолетним по законам своей страны, о чем, конечно же, умолчал, заявив, что ему восемнадцать. Наверное, для восемнадцати лет и человека, имеющего хотя бы общее школьное европейское образование, он и в самом деле выглядел жалко, учитывая, что самая интересная программа начиналась после сдачи СОВ, когда маг уже сам выбирал предметы для дальнейшего углубленного изучения. И сейчас Алуру видел перед собой весьма посредственного волшебника.

В этот момент Том осознал парадоксальность своих знаний и умений. Он решился на создание крестража, убил своего отца, открыл Тайную комнату, изучал самые опасные виды магии, но был недоучкой, не способным справиться со средним магом, считавшимся весьма посредственным, а значит, и недорогим учителем.

— Сегодня танцевать будешь ты! — обрадовал его Алуру, и без предупреждения бросил в него парализующее проклятие, если судить по цвету луча. Алуру колдовал молча, как и все взрослые маги.

Том сразу же выставил щит.

— Э нет, мой друг, я заставлю тебя побегать сегодня! Убери палочку в карман, представь, что ты ее уже лишился, и теперь твоя цель не победить, а выжить. Даже в таком случае есть шанс. Убирай, и мы продолжим.

Том нехотя положил палочку в карман мантии, саму мантию снял с себя и бросил на каменную скамью, и его урок начался.

* * *

Прогуливаясь на закате по Сору, Том все еще думал, как бы он мог заполучить книгу из библиотеки Паркинсонов. Идей не было. Запугать их у него не выйдет, угрожать — это нужно знать, чем. Устроить провокацию? Да он даже не знал, кто они, чем занимаются и состав их семьи, чтобы предпринимать какие-либо действия. Блэки же, как вторые владельцы нужной книги, были и вовсе недоступны. Хотя…

Может, он смог бы как-то найти сбежавшего Сириуса Блэка? Пообещать ему возрождение Темного Лорда, даже дать некое задание. Только вопрос состоял в том, кого Блэк будет слушать? Если сказать ему о себе, как есть, человек из такой темной известной семьи сразу догадается о крестражах, а это было нежелательным. Даже сам Том не знал, удалось ли Волдеморту создать все семь, как он и планировал, и если да, то что это за предметы. Однозначно, вторым крестражем стало кольцо дядюшки Морфина, но остальные? Над этим предстояло подумать отдельно. Скорее всего, диадема Ровены, если Елена его не обманула насчет Албании. Этим же могло объясняться и нахождение там духа Волдеморта, если верить Хагриду. Но это лишь предположения. Возможно, Волдеморт не нашел там никакой диадемы, зато встретил интересных людей и узнал некоторую полезную магию, потому и выбрал это место в качестве временного убежища.

И все же, Паркинсоны… Нужно было поручить Поттеру не достать эту книгу, а разузнать все об их семье. Это задание было бы и проще для замкнутого подростка, и могло бы показать его значимость. Зачем вообще Тому эта значимость? Никак сила привычки. Он всегда так взаимодействовал с людьми на факультете, посчитав этот способ наиболее быстрым и правильным, чтобы завоевать доверие людей. Нужно ли было ему доверие Поттера? Том так и не мог сказать ничего определенного на этот счет. Он даже не смог прощупать почву о взглядах Поттера, его успехах и интересах, за исключением очевидного.

Очевидным было, что магглов Поттер не любил и явно не побежит целовать их в десны. Он любил читать и изучал многое из разных областей, как и сам Том в свое время, он так же, скорее всего, был никудышным бойцом (да, Тому нехотя пришлось признать это после тренировки, Волдеморт из него бы прямо сейчас точно не получился), даже хуже, потому что к третьему курсу Том уже имел некоторых друзей по факультету, и они устраивали дружеские поединки и обучали друг друга. Вернее, обучал Том, а взамен имел возможность попрактиковаться на людях в изученных новых проклятиях. Но о чем Поттер мечтал? Можно ли его было подкупить обещаниями славы, богатства и власти?

Парадоксальным было то, что на первый взгляд казалось, будто Поттер не получил ничего, принеся Тому непреложный обет. Ну, кроме жизни, потому что Том не был уверен, что не разозлился бы, если бы тот отказался и повел себя неадекватно, и у него хватило бы сдержанности применить Обливиэйт, а не Аваду. Это Тому нужны были деньги, Тому нужны были связи с миром в Британии, свой человек в Хогвартсе.

Но ведь это было ложью. Абсолютной ложью. Поттер получал от их странного и вынужденного — для обоих, Том тоже предпочёл бы не зависеть ни от кого — сотрудничества гораздо больше. Он имел шанс уничтожить своего врага и выжить как минимум. На человека, который способен противостоять Волдеморту, Поттер явно похож не был, а прятаться за уродливой мантией Дамблдора не всегда бы получилось. А зная Дамблдора — тот бы и не позволил. Вышвырнул бы, как щенка, не особо интересуясь жизнью. Он мог стать лучше, если бы пожелал. Том любил учить других людей, он даже подумывал стать после школы учителем защиты, как наименее скучного и наиболее практического предмета. Почему он в итоге не пошел по этому пути? Профессор Дэвис был уже весьма стар и ни раз упоминал, что хотел бы покинуть этот пост через несколько лет.

В конце концов, если Том будет направлять Поттера в его взаимоотношениях с окружающими, тот может стать весьма успешным на факультете. Когда его слово будет иметь значение среди ровесников, когда он сможет обучать других, так же манипулируя их способностями и чувством значимости, как делал Том. И такой человек, не считая его уже значительного имени единственного выжившего после смертельного проклятия представителя известной фамилии, имел бы достаточный вес в обществе, чтобы быть ценным союзником. Только нужно, чтобы Поттер знал, кому он обязан этим своим положением, и помнил, как первые два года в волшебном мире жевал сопли.

Да, Том ценил людей, как бы впоследствии ни обливали грязью Волдеморта, насильно заставившего присоединиться к его армии добропорядочных граждан. Какая ложь! Кто там был под Империо? Малфой? Да этот первым бы прибежал туда, где мог оказаться в центре внимания лишь за свое рождение Малфоем. И если Волдеморт спустя столько лет не стал идиотом, он бы умело разыграл эту карту. Судя по списку предполагаемых и действующих Пожирателей смерти — это были довольно ценные, значимые люди и сильные маги, которые, Том был уверен, стали таковыми во многом благодаря Волдеморту. Это Дамблдор любил собирать вокруг себя убогих кретинов и бесполезных грязнокровок, готовых целовать пол, по которому ходил великий светлый добродетель.

Том снова отвлекся, остановившись у моста и глядя на огненно-красный закат. Это все уже было, это его будущее, которое с ним никогда не случится. Ему нужны новые люди. Ему нужны новые планы. Ему нужна сила, и он готов «танцевать» на уроках Алуру до тех пор, пока не сможет его победить, и тогда он найдет другого учителя. А у Бхатту он узнает то, что наверняка знает Волдеморт, но чего не удалось узнать Тому к своим годам — все, что известно магам о душе. Но сначала Паркинсоны и эта проклятая книга о василисках.