Последняя надежда (джен)

— Ты врешь, не может быть!

— Ну что ты, Ронни, разве могу я врать о таком?! Уверяю тебя, нам с Фредом пришлось завалить тролля, чтобы попасть на Гриффиндор, по-другому туда просто не принимают. Правда ведь, Фред?

— Истинная, Джордж. Мне до сих пор тот тролль в кошмарах снится!

— Мам, они ведь врут, правда?

Гарри рассеяно наблюдал за рыжими братьями. Близнецы Уизли уже который день скармливали Рону эту историю. Поначалу Гарри тоже им поверил, но стоило обратиться с этим вопросом к Перси — и все прояснилось. И теперь Поттер недоумевал, почему Рон не спросит у другого своего старшего брата. Но младшие дети Уизли словно не замечали Перси, что приводило Гарри в полное недоумение.

Впрочем, все эти три дня Гарри чувствовал себя весьма неуютно в семье Уизли. Да, они были добры и приветливы. Кормили его вдоволь, порой даже чересчур плотно. В досуге не ограничивали, в комнате не запирали. Но Уизли было слишком много. И каждый считал своим долгом подойти и поговорить с гостем. Кроме того, у Гарри здесь практически не было своего личного пространства. Даже у Дурслей у него была своя комната, пусть это и был чулан под лестницей. И это неприятно напоминало приют. Однако и в приюте его в основном игнорировали. Особенно после происшествия с хулиганами. А здесь его постоянно трогали, обнимали, с ним постоянно разговаривали, что-то спрашивали... Одним словом, Гарри ощущал себя словно посреди рыжего урагана, и единственное желание, которое он испытывал последние три дня — это сбежать подальше от Уизли.

И как ни странно, через пару дней Гарри таки нашел убежище. За чтением книг. Почему-то для младших Уизли чтение книг считалось едва ли не худшим из пороков. По крайней мере, когда Гарри отказался идти играть с ними в квиддич, потому что хотел почитать, на него посмотрели как на инопланетянина. Однако, углядев в этом единственное спасение, Гарри отстоял свое право на чтение с небывалым упорством.

Не то, чтобы ему не нравилось летать. Наоборот, когда Гарри впервые поднялся в воздух, то испытал ни с чем не сравнимый восторг. Однако территория Норы была невелика, и подниматься высоко в воздух было опасно, а просто полетать в воздухе братья ему опять-таки не давали — они звали его играть. Но игра Гарри не особо привлекла. Квиддич напоминал ему какой-то диковинный футбол, а футбол мальчик с детства не любил.

Когда Гарри был совсем маленьким, дядя Вернон был в хорошем расположении духа и позволил ему посмотреть вместе со всеми игру по телевизору. В тот момент мальчик был просто счастлив — ведь тогда он впервые ощутил себя частью семьи. Но любимая команда старшего Дурсля играла из рук вон плохо всю игру, в течение которой Гарри постоянно доставались тумаки от рассерженного фаната. И под конец, когда любимцы Вернона продули с разгромным счетом, тот обвинил во всем Поттера и его ненормальность. В тот день Гарри очень сильно досталось. Его не только выпороли, но и надолго заперли в чулане. Именно тогда, постанывая от боли в пострадавшей попе и сетуя на несправедливую судьбу, Гарри и понял, что так фанатеть от какой-то игры — глупо. Ведь игра создана для радости и удовольствия. Так почему же кто-то должен страдать, если одна из команд проигрывает?

С тех пор Гарри смотрел на игры и состязания только с той точки зрения веселая она или нет. Поэтому он не разделял увлечения Уизли квиддичем: ему не понравилось носиться по полю, неся один мяч и уворачиваясь от другого. В тот момент его мысли занимали такие вопросы как, а почему у волшебников нет таких видов спорта, как гонки на метлах или фигурные полеты на метлах? Или хотя бы полеты с препятствиями?

Поэтому, когда ребята уходили играть в квиддич, Гарри оставался в гостиной и читал одну книгу за другой.

Правда, кроме обитателей Норы неудобства добавляла Поттеру и сама Нора. Когда Дамблдор перенес Гарри сюда, мальчик сразу почувствовал, насколько болен этот дом. Магия в нем была искорежена множеством несуственых надстроек. Поток ее был перекрыл в стольких местах, что он больше всего напоминал Гарри детскую игрушку змейку Рубика. Из-за этого магическое ядро этого места было маленьким и чахлым, но оно так хотело жить, что мальчика едва не замутило от жалости и ужаса. Как можно было так исковеркать это место?! Но самым ужасным было то, что никто из обитателей дома не замечал того, как мучается Магия Норы. И Гарри не знал, что ему делать. Он страшно хотел помочь дому восстановить здоровый поток, тем более, что магия Норы сама просила об этом, протягивая к Поттеру свои тонкие ручейки, но мальчик боялся признаться Уизли, что он способен исправить его. За эти несколько недель жизни в волшебном мире он успел осознать, что отличается от магов также, как и от маглов. Поэтому он опасался, что и реакция на его магию у волшебников будет такой же, как у обычных людей.

Однако остаться совсем глухим к мольбам измученной магии Гарри тоже не мог, поэтому, когда младшие дети уходили играть в квиддич, он тайком пробирался в какое-нибудь проблемное место и потихоньку смещал блок с потока, чтобы хоть чуть-чуть освободить его. Конечно, это не могло решить проблему, но так Гарри, по крайней мере, удавалось хоть немного приглушить муки совести.

Сегодня Гарри снова не пошел играть с другими детьми, и когда в доме стало чуть потише, мальчик отправился на второй этаж — поток магии был просто заперт между хозяйской спальней и комнатой Перси, поэтому там образовался целый пузырь, который грозил взорваться в любой момент.

Гарри подошел к стене между комнатами и прислушался. С улицы раздавались крики ребят, Перси сидел в гостиной, а миссис Уизли хлопотала на кухне. Можно было действовать. Гарри положил руку на шершавую стену и прикрыл глаза, выпуская свою магию. Нора отозвалась на это радостным волнением. Магия дома заколыхалась, стремясь снять все ограничители, но Гарри, скрепя сердце, удержал ее и направил только на увеличение расстояния между комнатами. Магия подчинилась, но, чувствуя, как она жаждет восстановить нормальный поток, Гарри лишь испытал еще большие угрызения совести, ощущая себя мучителем, который дает умирающему от жажды ребенку по одной капле воды в то время, как у него за спиной целый контейнер с водой.

— Гарри, милый, что ты делаешь?

Гарри вздрогнул и оторвался от стены. Рядом с ним стояла миссис Уизли с корзиной грязного белья и с интересом смотрела на него. Видимо, поглощенный своими мыслями, Гарри не заметил ее приближения.

— Э... Я... — замялся он, не зная, что ответить. — Да так, гуляю по дому.

— Вот как? — миссис Уизли улыбнулась. — Если ты устал заниматься, лучше бы погулял на свежем воздухе — на улице такая чудная погода.

Гарри глянул в окно: ярко сияло солнышко, легкий ветерок приносил свежесть, где-то в деревьях чирикали птицы — денек и правда хороший.

— Да, наверное, — рассеяно произнес Гарри. Может он и правда засиделся дома.

— У тебя все хорошо, Гарри? — после секундной паузы спросила миссис Уизли, которая внимательно наблюдала за мальчиком.

Тот удивленно посмотрел на нее.

— Конечно, а почему вы спрашиваете?

— С тех пор как ты приехал, ты не выглядишь особо радостным, — с мягкой улыбкой заметила женщина. — Тебе у нас не нравится?

— Нет, что вы! — воскликнул Гарри, испугавшись, что своим отношением мог обидеть эту, в принципе-то, очень даже добрую женщину. — Просто я, наверное, еще не привык. Мои родственники не особо меня любили, поэтому мне странно, что вы так добры ко мне, ведь мы с вами раньше даже не были знакомы.

Взгляд миссис Уизли стал еще мягче, в нем появилась жалость и какая-то печаль. Она поставила корзинку на пол и шагнула к нему. Гарри вдруг испугался, что она снова обнимет его, и невольно сделал шаг назад. Видимо, миссис Уизли поняла его опасения и лишь вздохнув, присела перед ним на колени.

— Мне очень жаль, что у тебя так сложились отношения с родственниками, — сказала она мягко. — Профессор Дамблдор сказал, что они даже отправляли тебя в приют. Это так?

Гарри в ответ лишь кивнул. Ему было одновременно не по себе, и в то же время очень приятно — никто прежде не разговаривал с ним вот так, мягко и ласково, стараясь понять и поддержать.

— Это тем печальнее, что я знаю, какой была твоя мама — сестра твоей тети, — сказала миссис Уизли. — Я очень хорошо знала твоих родителей, поэтому ты мне совсем как родной. И хотя мы раньше никогда не встречались, я бы хотела подружиться с тобой. И помочь, чем смогу.

Гарри почувствовал, как где-то в горле образовался целый ком, из-за которого он не мог выдавить из себя и звука в ответ. Но миссис Уизли, похоже, и не ждала ответа.

— Я понимаю, ты наверное злишься на волшебников, — продолжила она все тем же мягким печальным тоном, — ведь именно мы отдали тебя на воспитание этим маглам. Хотя по законам магического мира, тебя должны были усыновить волшебники. И я знаю, что такие оправдания, как "мы хотели сделать как лучше", никак не загладят нашей вины перед тобой. И да, я признаю, что мы виноваты, это не изменить. Нужно было найти другой выход.

Теперь Гарри почувствовал, как стали горячими глаза, готовые пролиться слезами. Миссис Уизли словно заглядывала ему в душу и говорила о его собственных сомнениях и мыслях, в которых он не желал признаваться даже себе. Вся обида на судьбу и злость от несправедливости грозили прорваться потоком горючих слез. А ведь Гарри казалось, что он давно смирился...

— И я могу сказать только — прости нас, Гарри, мы виноваты перед тобой, — совсем тихо закончила миссис Уизли.

Гарри показалось, что еще чуть-чуть — и он правда заплачет. Поэтому он поспешил сделать судорожный вздох, стараясь успокоиться, и дрожащим голосом произнес:

— В... вы ни в чем не виноваты. Не вы решили оставить меня у Дурслей.

— Ты сердишься на профессора Дамблдора? — тихо и как-то понимающе спросила миссис Уизли.

Гарри мгновение молчал, а потом просто кивнул. Впервые он признался в этом даже самому себе. Он и правда был зол на Дамблдора. Почему он принял такое решение? Кто дал ему право решать судьбу Поттера? Почему он пожертвовал счастьем Гарри ради какой-то сомнительной безопасности?

— Я могу тебя понять, — произнесла миссис Уизли. — Если бы во время прошлой войны убили нас с Артуром, и Дамблдор отдал бы наших детей подобным родственникам, я была бы очень сердита на него.

Гарри в шоке посмотрел на нее. Взгляд ее был устремлен в пространство, и в нем скользили тени прошлых страхов и переживаний. Гарри только сейчас осознал, что не только его родители участвовали в той войне. И не только они тогда погибли. И Гарри почувствовал себя виноватым за то, что напомнил женщине о том времени.

— Простите, — искренне произнес он.

Миссис Уизли удивленно посмотрела на него, а потом вдруг тепло улыбнулась ему.

— Ты такой добрый мальчик, Гарри, — негромко, но с чувством произнесла она. — Уверенна, твои родители гордились бы тобой.

От такой похвалы Гарри смущенно покраснел. Хвалили его нечасто. И никогда не делали этого с такой улыбкой.

— Знаешь, волшебники на многое способны, — снова заговорила миссис Уизли, ласково глядя на него, — мы даже можем возвращаться в прошлое. Но нам не дано его менять — ведь тогда случатся ужасные вещи. Но мы властны над настоящим. Поэтому дай нам шанс исправить нашу ошибку, хорошо? И поверь, может Дамблдор и был неправ, отправив тебя к твоим родственникам, но ему тоже жаль, я уверена в этом. А кроме того, он заботится о тебе, как никто другой, хоть у него и помимо этого немало забот.

Гарри мог бы поспорить насчет Дамблдора, но ему не хотелось ссориться с миссис Уизли. Она была добра к нему, как никто прежде. Поэтому он тоже захотел подружиться с ней.

— Я не сержусь на вас, — честно признался он, и впервые искренне улыбнулся. — Вы мне нравитесь, просто у вас немного шумно и...

Гарри посмотрел на стены и потолок, наблюдая искривленные потоки магии и на его лице вновь отразилось страдание и жалость.

— Этот дом страдает, — тихо произнес он.

— Что? — такого поворота миссис Уизли явно не ожидала.

Она тоже огляделась вокруг, но, не заметив ничего необычного, вновь удивленно посмотрела на мальчика.

— Вы этого не видите, я не знаю, почему, — объяснил Гарри. — Но магия этого дома очень страдает.

Гарри не мог бы сказать с точностью, почему он решил довериться миссис Уизли, но она была доброй и понимающей. Кроме того, она, похоже, даже по-своему любила его. Кроме того, Гарри просто хотел ей верить.

— На самом деле, я не гулял здесь, — признался он. — Я хотел помочь.

Гарри вновь посмотрел на стену, возле которой до этого стоял.

— Вы знаете, как строился этот дом? — спросил он у недоумевающей женщины.

— Мы с Артуром купили этот дом у пожилой пары, когда сбежали из дома, чтобы пожениться, — ответила миссис Уизли, все еще не зная, как воспринимать слова мальчика.

А Гарри прислушался к дому. И правда, какие-то помещения были построены правильно, но потом либо изменялись, либо достраивались.

— Вы сами застраивали дом новыми комнатами и пристройками? — спросил он.

— Да, у нас не было денег на специалистов, не говоря уже о гоблинах, — призналась женщина, внимательно разглядывая Поттера.

— Поэтому это и произошло, — Гарри посмотрел ей в глаза и сказал: — Застраивая дом как попало, вы нарушили поток магии. Я понимаю, вы этого не знали, но из-за этого магия не может спокойно течь по дому и полноценно питать ядро дома. Дом буквально чахнет. И когда ядро умрет, дом просто рухнет.

— Гарри, откуда ты знаешь про магическое ядро? — взгляд миссис Уизли становился все более потрясенным, и у Гарри даже появились сомнения в том, что он поступил верно вываливая на женщину всю правду.

Но отступать было поздно.

— Я его чувствую, мэм.

Миссис Уизли вздрогнула, ее больше потрясло его обращение, чем ответ. Она вновь оглядела родные стены, не зная, верить Поттеру, или он это выдумал. Ведь если мальчик прав, то дом в большой опасности. Наконец, она спросила:

— И что же нам делать? Как нормализовать поток.

Гарри почувствовал облегчение от того, что ему поверили, и, улыбнувшись, сказал:

— Я могу все исправить, если вы разрешите.

Вот теперь миссис Уизли уставилась на него в шоке. А Гарри в очередной раз пожалел, что сказал об этом не подумав. Наверное, одно дело, если волшебник видит магические потоки, но совсем другое, если он способен их менять.

— Ну, я так думаю, — неуверенно добавил Гарри, замявшись.

— Но ведь это опасно, — наконец, сказала миссис Уизли после продолжительного молчания, — я верю, что ты очень сильный волшебник, но это большой дом, я не хочу, чтобы ты заработал магическое истощение — это очень вредно для растущего организма.

Гарри несколько расслабился, видя, что несмотря на шок, миссис Уизли не проявляет признаков страха или отчужденности.

— Ну, не думаю, что мне грозит истощение, — медленно произнес Гарри. — Но я могу действовать постепенно, если вы позволите.

Миссис Уизли не знала, что ответить. С какого-то момента разговор пошел в совершенно немыслимом направлении. Женщине не верилось, что мальчик и правда способен не то что направлять магические потоки, но даже видеть их. Насколько Молли знала, в Англии на это были способны только Дамблдор и Волан-де-Морт. И они-то, вполне возможно, и могли бы нормализовать магические потоки в Норе. Но чтобы это сделал ребенок? Такого просто не может быть. И потом, если бы дом действительно был в такой опасности, Дамблдор наверняка сказал бы им об этом, разве нет? Но ведь про магические ядра рассказывают лишь на последнем курсе Хогвартса. Откуда Поттеру, который еще даже в школу не пошел, знать о них.

А может Гарри просто где-то прочитал о них и решил таким образом понравится Молли? А так как никто из Уизли все равно не видит магических потоков, то мальчик ничем не рискует. Наверное, он просто планирует изображать замысловатые пасы палочкой, словно совершает великое колдовство, а потом сказать, что потоки нормализированны.

Миссис Уизли вновь взглянула на мальчика. Гарри смотрел на нее неуверенно, но со взволнованным ожиданием. Женщина улыбнулась. "Хитрец, он так похож на Рона, — подумала она. — Пусть устраивает свой спектакль, а я ему подыграю".

— Хорошо, Гарри, я буду тебе очень благодарна, если ты восстановишь потоки, — сказала она, и мальчик просиял радостной улыбкой.

— Спасибо, миссис Уизли! — воскликнул он, чем немало удивил Молли, которая не поняла, за что он ее поблагодарил.

Но на этом потрясения сегодняшнего дня для миссис Уизли не закончились.

Вместо того, чтобы достать палочку, Гарри вновь подошел к стене и положил на нее обе руки. И тут миссис Уизли впервые ощутила магию дома. Она вихрем взметнулась по всему дому, отчего Перси в гостиной вскочил, а дети во дворе приостановили свою игру. Но это было только начало. Магия окружила маленькую фигурку Поттера, но тот даже не шелохнулся. А в следующее мгновение на миссис Уизли дохнуло теплом и свежестью — именно так ощущалась магия мальчика. И тут дом пришел в движение.

Пол под ногами миссис Уизли задрожал и начал раздаваться в стороны, делая коридор шире и соединяя рассохшиеся доски. Комнаты разъехались дальше друг от друга, потолок ушел чуть вверх и покрылся свежей побелкой. Отклеившиеся обои на стенах вновь вернулись на место и приобрели свежий вид. Лестница позади миссис Уизли стала шире и обзавелась новыми перилами и ровными ступеньками. А о том, что творилось в самих комнатах и снаружи, Молли могла только гадать.

Она вновь пораженно уставилась на мальчика, который преподнес ей сегодня столько сюрпризов. Поначалу он казался ей тихим и замкнутым. Потом миссис Уизли поняла, что он просто скромный. А сегодня она узнала, что Гарри добрый и сострадающий мальчик. И стоило ей завоевать всего одну каплю его доверия, и он открыл ей свою главную тайну — он величайший волшебник столетия. Вот так просто. За пару добрых слов.

И тут миссис Уизли стало страшно. Не за себя. А за этого мальчика. Такого тихого, вежливого и доверчивого. Ведь если он настолько доверяет людям, то другим будет легко использовать Поттера в своих целях. Кроме того, такая мощь может напугать даже волшебника. Одни будут ему поклоняться, словно он — воплощение самого Мерлина, а другие будут бояться.

"Надо посоветоваться с Дамблдором," — подумала она.

Но тут магия, которую выпустил Гарри достигла ядра дома, и миссис Уизли чуть не рухнула на пол от неожиданности — она почувствовала, как вновь забилась жизнь в ядре, которое впервые за долгое время наполнилось магией. И не простой магией, а чистой и первозданной. Это было похоже на огромное сердце, которое вновь забилось. И это биение отдалось во всем теле женщины, признавая ее хозяйкой.

Под конец, магия последний раз пронеслась по дому, словно огромный вздох облегчения. И все успокоилось.

Гарри "отлепился" от стены и с улыбкой взглянул на миссис Уизли. В глазах его светилась радость и облегчение. И только теперь миссис Уизли поняла, что мальчик чувствовал все это время. Он видел страдания дома и страстно хотел помочь, но боялся. И у него не было ее разрешения. Возможно, сам Гарри об этом не знал, но восстановить поток в чужом доме не так просто без согласия хозяина. Поток может и восстановится, но в ядро магия поступать не будет, и поток рано или поздно вновь зачахнет.

Поэтому миссис Уизли очень повезло, что Гарри ей открылся и попросил разрешения. Потому что с такой силой мальчик вполне бы смог заставить ядро принять его магию. Но тогда дом бы перестал принадлежать Уизли. Именно поэтому магические семьи ежегодно подпитывают ядро дома своей родовой магией. Ведь если ядро зачахнет, дом легко может забрать другой волшебник, просто вдохнув в него жизнь.

Все это миссис Уизли знала с детства — чистокровных волшебников этому учили с пеленок. Но Нора никогда не была родовым поместьем Уизли, поэтому Молли и Артур никогда не задумывались о том, чтобы подпитывать ядро магией. Более того, они даже не знали, что оно в этом доме существует — лишь древние поместья, да магические местности имели магическое ядро.

И вот теперь не только выяснилось, что Нора имеет магическое ядро, но и благодаря Гарри Поттеру этот дом стал родовым поместьем Уизли.

Молли вновь взглянула на мальчика и сказала:

— Спасибо, Гарри.