1+1 (гет)

— Давай, Гарри, напряги память! — подначивала его Гермиона. Он же, как маленький ребёнок, надувал щёки.

Они оба упустили тот момент, когда плавно перешли с обсуждения предательства Петтигрю и достаточно неприятных событий конца третьего курса на начало следующего учебного года. Ну, не совсем на начало, а на событие, которое ему предшествовало. Гермиона считала его недостаточно важным, но с другой стороны, не напомнить о нём Гарри было бы настоящим кощунством.

Чемпионат мира по квиддичу.

«Маги явно сходят с ума не по тому, по чему следовало бы», — хотя по чему следовало бы, она не знала, но этот нездоровый интерес пробуждал в ней внутренние противоречия.

— Мисс Грейнджер, вы коварны, — обиженно протянул Гарри. Гермиона не удержалась и расхохоталась.

— Ой, не могу! Да не помню я всех подробностей. Ты же знаешь, что я не очень люблю квиддич.

— На моей памяти ты не пропустила ни одного матча по неуважительной причине.

— Конечно, я же волновалась за тебя.

— Только в волнении ли дело? — продолжил он настаивать на своём.

— Ну, может быть, ещё оказание моральной поддержки спортсменам, отстаивающим честь факультета? — предположила Гермиона. — Но явно не заинтересованность в этом спорте.

— А как же… — Гарри было хотел ней напомнить, что «Квиддич сквозь века» она прочитала раньше него, но Гермионе это надоело, и она перебила его, решив сменить тему.

— Ирландцы победили! — победно припечатала она и ехидно спросила: — Вспомнишь, кто поймал снитч?

— Крам!

— Смотри-ка, помнишь, — беззлобно засмеялась Гермиона.

— Да у меня такое чувство, что я с Крамом знаком лично.

— Ты прав, так и есть.

— Шутишь? — искренне удивился Гарри, потому что Гермиона сказала об этом совершенно спокойным ровным тоном.

— Мистер Поттер, информацию я всегда сообщаю на полном серьёзе, — официально заявила Гермиона.

— Да с чего бы вдруг ловцу мирового уровня водить знакомства со школьником-недоучкой? — в сердцах заявил Гарри. — Хотя, конечно, я прекрасно осознаю тот факт, что обычным школьником меня вряд ли назовёшь, но там всё-таки уровень не национальный, а международный.

— Турнир, Гарри, Турнир! — парировала Гермиона, как будто для Гарри, который про этот самый Турнир ни сном ни духом, это был весомый аргумент. Что он своей последующей репликой и подтвердил.

— А он-то тут причём? — брови Гарри поползли вверх.

— Притом, — Гермиона начала немного закипать, потому что иногда говорить с Гарри было сложно. Она старалась держать себя в руках и не быть резкой. Поэтому сделала глубокий вдох: — Так, давай всё по порядку, хорошо? — получив положительный кивок, она продолжила: — Просто прими как данное, что ты знаком с Виктором лично, потом поймёшь почему.

— С Виктором? — удивление в его голосе никуда не делось, а вот Гермиона была готова прикусить свой язык.

— Ну да, — совершенно невозмутимо начала она говорить. — Мы же вроде как о Краме говорим, о Викторе Краме.

— Да понял я, что его не Борис зовут! — огрызнулся Гарри. — Точнее, вспомнил, — остыл он. — И чего это ты вдруг его по имени называешь? Тоже лично знакома?

— С твоей подачи, между прочим, — просветила его Гермиона.

В ответ ничего не было сказано, но на его лице словно застыло: «Да ладно!». Немного отойдя от ступора, Гарри сказал:

— Значит, не подвело меня ощущение: он действительно своего не упустит.

— Да нет, Виктор совсем не такой. Когда я была в полном отчаянии, я хотела обратиться к нему за помощью. Но потом передумала.

— Ты не упоминала об этом.

— Не сочла важным.

— Ладно, проехали. Вернёмся к тому, на чём остановились. Ирландцы победили, а Крам поймал снитч, вроде достаточно лихо, — Гарри задумался.

— Я тоже припоминаю, что он сделал что-то умопомрачительное при этом, — подтвердила Гермиона.

— Представляю, что было после матча, — усмехнулся Гарри, и тут же улыбку смыло с его лица.

— Что-то вспомнил? — обеспокоенно спросила Гермиона.

— В трёх словах: дым, крики и паника. Образы нечёткие, но это скорее из-за того, что всё там было вперемешку, — Гермиона сразу смекнула, о чём он. О беспорядках, которые утроили Пожиратели Смерти после матча.

Как Гарри и говорил, сильно эмоционально окрашенные моменты своей жизни при вспоминании давались ему легко, но вот восторг от первого увиденного профессионального квиддичного матча оказался слабее эмоций, зародившихся в душе от атаки на лагерь.

— А Метку ты вспомнил?

— Вспомнил, — тихо ответил Гарри. — И эльфийку с моей палочкой тоже вспомнил. Вот только ума не приложу, как я мог её обронить? Ведь совершенно точно её кто-то вытащил. Пусть даже в свои четырнадцать я колдовать не мог, но столь пофигистично к палочке, на тот момент бесполезной, я вряд ли бы стал относиться.

Мысленно вздохнув о том, что разговор в очередной раз затронул волшебную палочку Гарри, Гермиона ответила.

— Её вытащил человек, находившийся на трибуне под мантией-невидимкой.

— Да ладно, с этим их хвалёным «и мышь не проскочит» они так промахнулись? И почему все шишки мне? — Гермиона не знала, был ли это философский вопрос и нужен ли ему на него ответ — или всё-таки вопрос был риторическим.

У Гермионы крутилось на языке: «Пора бы уже привыкнуть», — но вспомнив, о чём ей ещё только предстояло рассказать, она тактично решила промолчать.

Повисла недолгая пауза, которую Гермиона нарушила первой.

— Если хочешь, я могу скинуть воспоминания об этом в Омут, — предложила она, уже потянувшись кончиком палочки к виску.

— Не стоит, — остановил Гарри, перехватив её руку за запястье, — у меня в голове уже восстановилась картина происходившего. В общих чертах. Прибереги силы для более важных моментов.

— Хорошо, как скажешь, — согласилась Гермиона.

* * *

Они расположились на кровати Гарри: он уселся, согнув ноги, а Гермиона — по-турецки в изголовье напротив него.

— Начало учебного года было не особо запоминающимся. По сравнению с предыдущим, — повела она новую ветвь рассказа. — В поезде в основном обсуждали происшествие на Чемпионате. А так как мы были ещё и в эпицентре некоторых событий, то знали чуть больше, чем писали в газетах. Нам было о чём поговорить. И ещё ты рассказал о странных снах.

— О каких снах? — не понял Гарри.

— Ну, получается, ты сам как бы спишь, но видишь мир его глазами.

Где-то в глубине сознания замелькало что-то знакомое. Не самые приятные, но уже привычные ощущения постороннего присутствия. Гарри закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

Гермиона знала, что в такие моменты его лучше не трогать. Она задумалась, как бы всё лаконично рассказать дальше, и начала теребить кончик косы. В условиях их затянувшегося похода такая причёска была удобней, так что привычка накручивать на палец локон во время каких-то раздумий заменилась привычкой теребить кончик косы.

Сначала Гарри увидел очертания какого-то дома, потом незнакомого ему старика. Он даже не успел определить, маггл ли это, как в мыслях всё смазалось: незнакомый юноша с маниакальным блеском в глазах, Хвост и вспышка зелёного света.

Гарри передёрнуло, он резко распахнул глаза. Сомнений в том, кто был исполнителем смертельного проклятия, у него не было.

— Гермиона, давай в обход хронологии, ладно? — Гарри посмотрел на неё как-то обречённо и в то же время устало.

Она вздохнула, собираясь с мыслями и подбирая слова.

— Он вернулся. Всё к этому шло, просто никто не замечал этого. И ты вновь с ним столкнулся и выжил, — прошептала она. Гарри поджал губы.

— Знаешь, я пытаюсь вспомнить, но как будто лично мной поставленный замок не позволяет мне заглянуть глубже, — Гарри болезненно поморщился и начал массировать виски.

— Не перенапрягайся, ты вспомнишь, обязательно, правда, без моей помощи: меня там не было, — Гермиона встала на ноги и, подойдя к нему поближе со спины, по-дружески потрепала его по плечу. — Пойдём лучше на кухню, попьём чаю, расслабимся, вон как ты напряжён, — Гермиона двумя руками начала массировать его плечи. Гарри в наслаждении прикрыл глаза.

Её руки с его плеч скользнули выше, к неровно отстриженной шевелюре, пальцы аккуратно зарылись в волосы, даря Гарри приятные умиротворяющие ощущения. Проснувшаяся было головная боль вновь впала в дрёму, из головы постепенно улетучились все тяжёлые и мрачные мысли. Правда, подобная нега продолжалась недолго.

— Всё, возражения не принимаются, — руки Гермионы замерли, а потом одна из них ощутимо дёрнула его за волосы, а вторая пощипала ухо.

Гарри разочарованным взглядом проводил Гермиону до стола. А та, словно ничего и не замечая, уже вскипятила воду в чайнике и заклинанием подозвала к себе пару чашек.

Гарри ничего не оставалось, как проследовать за ней. Он уселся на скамью на противоположной стороне стола. Сознание, которое Гермиона своими словами и действиями успокоила, вновь вернулось в прежнее русло. И даже головная боль как будто вернулась с удвоенной силой.

— Я уверен, что встреча с ним была сильно эмоционально окрашена, — сказал Гарри, когда Гермиона поставила перед ним чашку с крепки горячим чаем. — Но меня беспокоит тот факт, что блока на воспоминаниях вроде как нет, но я сам себе не позволяю заглядывать туда. Что же такого кошмарного там произошло, что я так отчаянно стремился об этом забыть?

Гермиона колебалась: говорить или нет. С одной стороны — она обязана, но с другой — Гарри, всё вспомнив, опять займётся самоедством.

— Седрик, — робко сказала она.

— Диггори? — искренне удивился Гарри. — А он-то тут причём?

— Видишь ли, Гарри, ты и он были чемпионами Хогвартса, и на последнем испытании ты предложил ему разделить победу, чтобы это была не просто победа одного из чемпионов Хогвартса, а всего Хогвартса, — Гермиона умолкла и демонстративно понесла чашку чая к губам, сделав пробный осторожный глоток.

Повисшая тишина не понравилась Гарри, и он бросил раздражённо:

— Гермиона, не заставляй меня вытягивать из тебя информацию по крупице. Говори открыто и без утайки, — Гермиона вспыхнула. Она тут, понимаешь, печётся о нём, чтобы его же собственные воспоминания его не слопали, а он ещё и недоволен. Желание показать ему воспоминание о том, как он появляется перед входом в лабиринт с телом мёртвого Седрика на руках, было велико в первое мгновение её негодования, но потом всё же благоразумие взяло верх.

— Ты не мог знать, что приз — это ловушка. Портал перенёс вас далеко за пределы Хогвартса. Седрик погиб, точнее, его убил один из его слуг. А ты тогда еле ноги унёс, — сухо рассказала Гермиона и тут же пожалела о собственных словах. Гарри весь как-то сник. Отставив чашку чая в сторону, он лбом упёрся в столешницу, обхватив голову руками.

— Не помню, не помню, не помню! — проскандировал он, для достоверности выразив своё недовольство лбом на ни в чём не повинной столешнице.

Заметив, что Гарри опять нужна поддержка, Гермиона села рядом и стала успокаивающе поглаживать его по спине.

— Вспомнишь, просто ты ещё не готов.

Незатейливая дружеская ласка не позволила Гарри вспыхнуть недовольством или провалиться в пучины меланхолии. Ему даже показалось, что проснулся давно забытый задор, с которым он вспоминал первый год обучения в Хогвартсе.

— Ладно! — Гарри так резко сел, что Гермиона от неожиданности вздрогнула. — Оставим это. К началу года — что было дальше? — его глаза блеснули таким знакомым азартом, что она не могла не улыбнуться.

— Да ничего такого примечательного, — Гермиона сделала глоток уже подостывшего чая. — На пиру Дамблдор сказал, что в этом году нас ждёт Турнир Трёх Волшебников. Одна из древнейших традиций — соревнование между тремя школами, — которая была забыта давным-давно, и вот её решили возродить, — торжественным голосом сказала она.

— Да, да, да, — протянул Гарри, — я помню, точнее, помню возмущение близнецов по поводу возраста участников. Бухтели весь вечер.

Гермиона улыбнулась и тут же сникла, потому что вспомнила ответ Гарри на реплику Рона.

— Почему в этой школе каждый год что-то да происходит, — недовольно сказал Рон.

— Да ладно тебе, — отмахнулся от него Гарри, — хотя бы в этот раз обойдётся без нашего участия.

И ведь тогда он искренне верил, что будет лишь зрителем, будет, как и все, болеть за чемпиона, выступающего за Хогвартс. Будет обычным школьником...

Как бы всё сложилось, будь они обычными четверокурсниками, а не четвёртым чемпионом Хогвартса и его друзьями? На бал бы Гермиону бы пригласил не Крам, а Рон — или Гарри, не отягчённый думами о Турнире и ответственности, возложенной на него как на чемпиона...

Гермиона и не заметила, как потонула в сторонних размышлениях. Из них её вырвал голос Гарри, уже, видимо, не первый раз звавшего её по имени:

— Гермиона, очнись! — для верности он помахал рукой у ней перед носом.

— А, что? Прости, я просто задумалась.

— О чём?

— Как бы всё могло быть, сложись всё иначе.

— Лучше картина получается?

— Ну, менее экстремальная уж точно, — усмехнулась она. — Зачем ты меня звал?

— Ах, да! Если в Турнире могли принимать участие только совершеннолетние волшебники, то каким образом в участниках оказался я?

— Знаешь, если честно, я так и не поняла как. Вроде Конфундусом ударили по Кубку и убедили артефакт, что школ-участниц не три, а четыре, и ты — единственный представитель четвёртого учебного заведения, — выслушав эту версию от Гермионы, Гарри состроил самую кислую мину, на которую был способен.

— И почему все шишки мне? — протянул он как-то несчастно. Гермиона словно испытала дежавю, поэтому отвечать не стала.

Когда пауза затянулась, она не смогла придумать ничего лучше, чем продолжить повествование с прерванного места.

— Это было уже после. А до самой сенсационной была новость на пиру в честь начала учебного года. Судачили об этом вплоть до приезда французской и болгарской делегаций. А у нас началась обычная рутина с учёбой и домашними заданиями.

— И никаких Маховиков времени? — полушутливо спросил Гарри, слишком быстро отходя от шокировавшей его новости. Хотя до этого бывали вещи и похуже, так что к подобным поворотам судьбы он уже был морально готов. Закалка имелась.

— Нет, и хорошо, что так, а то я бы точно свихнулась, — Гермиона ухватилась за постороннюю тему, как за соломинку.

— Жаль, по мне, так отличная штука. Особенно ходить на свидания. Сидим на Трансфигурации, а вторые наши ипостаси мило беседуют, гуляя по укромным уголкам замка.

— Гарри! — возмутилась Гермиона. Если применение Маховика времени для спасения чьих-то жизней с подачи директора она находила вполне приемлемым и даже правильным, тем более для восстановления справедливости в этом жестоком мире, то использование сложной пространственно-временной магии в эгоистичных для себя целях она считала абсолютно кощунственным, о чём и собиралась сказать Гарри, но тот опередил её, заметив как на её лице стал проявляться праведный гнев.

— Да шучу я, Гермиона, расслабься.

— Ну и шуточки у вас, мистер Поттер.

— Ой, да брось, как будто ты ни разу не использовала Маховик, за исключением мне известного случая, не по назначению, которое было регламентировано в документе, выданном тебе профессором МакГонагалл вместе с часиками?

— Представь себе, нет!

— Даже на пол-оборота? — продолжил гнуть своё Гарри.

— Нет! — категорично заявила Гермиона.

— Фи, как скучно ты живёшь, — разочарованно сказал он и весело расхохотался, потому что возмущение, отразившееся на лице Гермионы, было неподражаемым.

«Скучно живу? Да брось ты! Каждый год случается какая-нибудь несусветная ерунда, и мы, и я в том числе, оказываемся в её эпицентре. Но если для вас, мистер Поттер, это типичные будни, то мне такого даже по праздникам не надо!» — вот что прочитал Гарри у неё в глазах.

— Остынь, — сквозь смех просипел он.

Когда они оба успокоились, Гарри продолжил:

— Неужели прям ничего примечательного не было, что-то не верится.

— Ну, если только занятия с профессором Грюмом, — осторожно начала Гермиона.

— С тем хромым типом в плаще, который опоздал на пир? — уточнил Гарри.

— Ага.

— Суровый дядька, — уважительно протянул Гарри.

— Думаю, на это тебе стоит взглянуть, — она поднесла палочку к виску. — Не переживай за меня, воспоминание не очень длинное, к тому же мне нужно практиковаться. В недалёком будущем пойдут часовые куски, — она отправила серебряную нить в Омут.

Уже знакомое ощущение для Гарри в плане наслоения воспоминаний друг на друга. Правда, когда бывший мракоборец пустил смертельное проклятье в букашку, воспоминание на этом не обрывалось. Гарри сам вынырнул из Омута. Знакомая зелёная вспышка, как и те воспоминания о более близком знакомстве с дементорами, спровоцировала то, что сейчас у него в голове звенели отчаянный предсмертный крик матери и ненавистный ему смех.

— Гарри, ты чего? — обеспокоенно спросила Гермиона, потому что она видела, что он не вернулся из окончившегося воспоминания, а просто вывалился из Омута.

— Когда он пустил смертельное проклятье в букашку у меня на глазах и я увидел зелёную вспышку, мне что тогда, что сейчас поплохело, — Гарри потряс головой, потому что уши заложило, в них ещё стояло эхо крика и смеха.

— Так и знала, что тебе тогда не по себе было. Не стоило показывать тебе это воспоминание. На бедолаге Невилле вообще тогда лица не было.

— А с ним что?

— Круциатус, Гарри. Несколько последователей Того-Кого-Нелья-Называть довели его родителей до сумасшествия этим заклинанием.

— И Грюм, матёрый мракоборец, носом ткнул мальчишку в его же страх, применив это Непростительное у него на глазах? Я, конечно, кое-что вспомнил о нём, вполне в его духе, но это, по-моему, перебор.

— Это был не он.

— То есть как это не он? — удивился Гарри.

— Помнишь, мы варили на втором курсе оборотное зелье?

— Поправочка, варила ты, а мы только ингредиенты таскали.

— Да не суть. Так вот, весь учебный год под оборотным зельем в облике Грюма прятался совсем другой человек.

— Как другой человек? — Гарри даже поперхнулся этой фразой, потому что такого он точно не ожидал услышать. Да уж, оказывается, у него была далеко не простая жизнь, и то, что им удалось вспомнить, — только цветочки.

— А вот так. Барти Крауч младший. Пожиратель Смерти.

Услышав это, Гарри замер с открытым ртом и застывшим на лице удивлением.

— С этого места поподробнее, и можешь при объяснении не учитывать хронологию. Надеюсь, я уловлю суть рассказа и всё пойму.

Гермиона сделала глубокий вдох, настраиваясь на продолжительный монолог. Подобное она прогнозировала, так что парочка заготовок у неё была.

Её рассказ начался со сна, который уже был упомянут, и закончился поцелуем дементора для самозванца.

В этом небольшом объёме она попыталась изложить суть и цель этой запланированной цепочки событий, лишь иногда намерено отвлекаясь на сторонние вещи типа смерти Крауча старшего, свидетелем которой стал Гарри.

Победитель, которым намеренно сделали Гарри, с помощью портала должен был отправиться на судьбоносную встречу. Гермиона лишь старалась сгладить острые углы, поэтому не упоминала про кладбище, чтобы у Гарри не сработал ассоциативный ряд и он внезапно не вспомнил бы этот эпизод. К такому его лучше подготовить.

Она постаралась на славу: рассказала от и до, отбросив лишние, несущественные и сейчас неуместные детали, решив, что восполнит пробелы потом.

Гарри слушал внимательно, вдумчиво, перебивал редко, в основном чтобы только переспросить, когда его память не успевала за рассказом Гермионы.

Когда Гермиона закончила, под конец даже подустав, она внимательно посмотрела на Гарри. Её пугала его возможная реакция. И та не заставила себя ждать.

Гарри расхохотался. Как-то надрывно и истерично. Нехорошо. Смеялся он недолго, но Гермиона уже успела перепугаться, и успокоился так же резко, как и начал хохотать.

— Единственное прекрасное в этой истории — Малфой-хорёк. Всё! — категорично заявил Гарри. Гермиона недоумённо уставилась на него. Иронии она не поняла, но уточнять не спешила. Заметив выражение её лица, Гарри начал объяснять: — Ну смотри. Какой уже раз за день я произношу фразу «все шишки мне»? То-то же. Провернуть такую схему не то что у Министерства и мракоборцев под носом, но и у самого Дамблдора, причём на его же территории! Хороши они, раз Дамблдор заподозрил неладное спустя год. Правда, ради этого мне пришлось вновь оказаться под прицелом волшебной палочки. Нет, ну надо же, — вновь хохотнул он.

Гермиона не разделяла его весёлость. И, откровенно говоря, такая реакция Гарри её здорово пугала.

— Не понимаю причины твоего смеха, — осторожно заметила она.

— А её и нет! — бойко ответил Гарри. — Просто жизнь прекрасна! — вот тут-то Гермиона не на шутку испугалась, но Гарри после этих слов посерьёзнел: — Правда, что этот тип прикидывался Грюмом?

— По-моему, мы ещё в прошлый раз выяснили, что у меня нет никаких причин врать тебе.

— Сам Грюм, наверно, тот ещё псих, раз его свихнувшийся Пожиратель Смерти подменял, — Гарри запустил руки в волосы и, поставив локти на столешницу, склонился подбородком к груди. — Прости, Гермиона, — извинился он. — Я тебя, наверно, здорово напугал своей реакцией. Просто у меня в голове это всё не укладывается. То тут, то там всплывают какие-то бессвязные куски воспоминаний. Дай мне, пожалуйста, немного времени.

— Хорошо, — согласилась Гермиона, у которой после слов Гарри прям от сердца отлегло. Но чтобы не выпускать его из виду, она тоже села за стол и призвала к себе книги Дамблдора о крестражах. Вроде потихоньку всё возвращалось на круги своя, так что, возможно, в скором времени они возобновят свои поиски, и стоит быть во всеоружии, хотя бы касаемо идей.

* * *

Прошло где-то полчаса, прежде чем Гарри опять заговорил.

— Не могу я вспомнить то, что произошло со мной и с ним на кладбище, — хмуро сказал он. Гермиона от услышанного вздрогнула и отложила книгу. Этого-то она и опасалась.

Она сама когда-то давно тоже была лишь слушателем этой истории. И то, что она тогда услышала, ей не понравилось. И сейчас не очень-то хотелось воспроизводить события почти трёхлетней давности, даже для участника этих самых событий. Ради его же защиты.

Гермиона уже начала подумывать, как переключить внимание на что-то другое, но Гарри сам это сделал:

— Слушай, ты всё говорила, что я пойму причину ухода Рона, когда вспомню события четвёртого курса. Но, если честно, у меня в голове сейчас каша полнейшая. Намекни, а? — Гарри жалобно посмотрел на Гермиону. Та же с радостью вцепилась в другую тему для разговора, пусть она напрямую затрагивала человека, о котором не хотелось говорить вообще, но она всё же выбрала меньшее из двух зол. Для Гарри.

— После того, как стало известно, что твоё имя Кубок выдал не просто по ошибке, и ты официально стал вторым чемпионом Хогвартса, вы с Роном поссорились. Это была ваша первая с ним серьёзная ссора, — Гарри задумался.

— Да уж, — покивал он, — верю. Нет, ну надо же. Тут же сразу ясно, что ничего хорошего это мне не сулило. Я вообще не при чём, и имя своё в Кубок уж точно не кидал. Рон как никто другой должен понимать это!

— Это сейчас тебе всё очевидно, — возразила Гермиона, своей репликой пытаясь его успокоить, но не тут-то было, он уже вошёл в раж.

— Но ты-то же не отвернулась от меня, а поддержала! — уже на повышенных тонах парировал он, распаляясь ещё больше.

— Я… — Гермиона растерялась. На языке крутилось, что в том возрасте девочки посообразительнее мальчиков, но сейчас это ей казалось несусветной чушью.

Повисла неловкая пауза, нарушаемая лишь надсадным гневным сопением Гарри. Это был второй случай, когда он так разозлился. Первый был во время рассказа о Тайной комнате.

— Ну, по крайней мере, вы помирились после первого тура, — примирительно сказала Гермиона, надеясь на миротворческий эффект этой фразы.

— Это когда меня чуть на фарш не пустили?

— Нет, если бы ты сплоховал, то превратился в бифштекс с хрустящей корочкой, — раздражённая внезапной переменой настроения Гарри, немного грубо ответила она. — Помнишь, я рассказывала про дракона?

— Ах, дракон, как же я мог забыть, — Гарри или проигнорировал, или не придал раздражению Гермионы никакого значения. — А ну-ка, дай-ка взглянуть на мой позор, — скептично закончил он, под конец реплики сменив тон голоса на более спокойный.

— Ты вполне неплохо справился с этим испытанием. Без травм.

— Помидорами тухлыми кидался? Притворился мёртвым или камнем? Может, мёртвым камнем? — злобно сказал Гарри.

Раздражение, которое по ходу беседы в нём постепенно скапливалось, с каждым вновь вспомненным мгновением требовало выхода наружу. «Как бы он не полыхнул, как один из фейерверков близнецов», — подумала Гермиона, решив, что для того, чтобы Гарри успокоился, проще всего дать ему то, что он хочет. Поэтому она просто молча поднесла палочку к виску и скинула в Омут воспоминание.

Гарри виновато взглянул на Гермиону, понимая, что на ней уж точно не стоит срывать свою злость, и нырнул в Омут.

Воспоминание началось с того, что Гермиона пробралась в шатёр чемпионов, пожелать Гарри удачи. И он опять почувствовал эмоции.

Волнение и страх. Отголоски тогда пережитого им и ей.

Он вспомнил этот момент. Томительное ожидание выхода на арену для встречи с драконом. Не просто с драконом, а с Венгерской Хвосторогой.

Правда, к ощущениям того Гарри прибавились его собственные мысли и чувства, более яркие, не приглушённые прошедшим временем. Тогда ему было не до нарушившей правила Гермионы и уж тем более не до объятий, что он, конечно, тогда не выказал. «И хорошо», — подумал Гарри про себя. Сейчас же, смотря на то, как Гермиона его обнимает и шепчет на ухо слова поддержки, он был ей благодарен. Что тогда, что сейчас — она всегда рядом. Пусть они и не пара вовсе, но он чувствует, что между ними есть связь, помимо дружеской.

Погружённый в собственные мысли, он кое-что пропустил: то, как Гермиона получила нагоняй, и небольшую перепалку Крама со Скитер.

Сейчас Гермиона направлялась на трибуны, чтобы занять своё место. После того, как она расположилась, воспоминание немного смазалось и из шатра на специально сооружённую каменную арену ступил сам Гарри.

Волнение усилилось. Об этом говорили испытанные им тогда ощущения и то, что он сейчас ощущал извне, от Гермионы.

В этот раз он закрыл глаза, потому что у него и так уже болела голова, а просмотр воспоминания с двух точек зрения головную боль только усилил бы. Поэтому он вновь прожил схватку с драконом, правда, уже от своего лица. Но со звуковым сопровождением трибун из воспоминаний Гермионы.

Воспоминание закончилось.

— И вот из-за этого мы с Роном разругались?

— Но после испытания вы помирились.

— Интересно почему, — ехидно сказал он.

— Слушай, Гарри, — начала было Гермиона, но он её перебил:

— Гермиона, сейчас я понял, хотя бы частично, причины зависти и капитуляции Рона тогда, но что сподвигло его уйти сейчас?

— Мы можем только догадываться, — уклончиво ответила она.

— Пожалуйста, Гермиона, не увиливай от ответа. Я знаю, что у тебя есть хотя бы пара догадок, — попросил Гарри. Она кивнула и сжала в кулак левую руку.

— Недовольство затянувшейся миссией и тем, что у тебя нет чёткого плана. Он просто сам не до конца понимал, на что он идёт, — Гермиона быстро разогнула три пальца: указательный, средний и безымянный, придерживая большим пальцем мизинец. — Беспокойство за семью, — мизинец присоединился к остальным, — и надоевший дискомфорт. До появления Добби питались мы не очень, — она откинула большой палец в сторону, показывая Гарри раскрытую ладонь.

— Ты что-то недоговариваешь, — подозрительно поинтересовался Гарри, заметив, что молчание было вызвано не тем, что ей больше сказать нечего, а тем, что она сомневается, говорить дальше или нет.

— Помнишь, ты сказал, что у тебя есть воспоминания о тебе и обо мне интимного содержания? — осторожно спросила Гермиона, смутившись собственных слов.

— Ага, — невозмутимо кивнул Гарри.

— Это была иллюзия, созданная крестражем. Я не так давно уснула, забыв отдать его тебе, отчего мне приснился этот сон.

— Я и ты?

— Нет, сначала я и Рон, а потом, как бы ему в насмешку, ты и я, и он как сторонний наблюдатель за всем этим. А потом во время уничтожения этого крестража он спроецировал все эти мыслеобразы в реальный мир, чтобы сбить нас с толку.

— Это тот медальон?

— Да.

— Я вспомнил, как ты звала меня. Я слышал тебя словно сквозь стекло.

— Ты попал под влияние крестража.

— К чему ты сейчас мне это объясняешь?

— Я была последней каплей, Гарри, — тихо-тихо прошептала Гермиона.

— В смысле? — не понял он. — Ты сделала что-то ужасное, непотребное? Да я в жизни не поверю, что ты сделала что-то такое, чтобы Рон обозлился настолько, что ушёл.

— Ну, обозлился он, быть может, и раньше, но крестраж усилил все его негативные эмоции. Я уже упоминала, что крестражи — это тёмная магия, нехорошая. И все мы оказались под её пагубным влиянием.

— Ты не ответила на вопрос.

— Я выбрала тебя, — так же тихо, почти одними губами прошептала Гермиона, но Гарри услышал. У неё в голове набатом прозвенели обвинительные слова Рона: «Ты всегда выбираешь его!» Всё то, что до этого копилось внутри, потребовало срочного выхода наружу, ведь до этого они не разговаривали об этом. И её прорвало. — Он звал меня с собой, но я не могла оставить тебя, понимаешь? Не могла! Я и он — единственные, кто у тебя есть в этом мире. Разве он этого не видел? Пусть сознание его застилали эмоции, но некоторые мысли должны были врасти настолько глубоко, что от них просто так было бы невозможно отделаться. Но он обо всём этом забыл. Кидал обвинения тебе, — она думала, что выплакала все слёзы, но глаза наполнились влагой, и скоро по щекам скатились две мокрые дорожки, — и мне. Я пыталась его остановить, вразумить, переубедить, — она всхлипнула. — Не подействовало. Он ушёл, — на последнем слове её голос надломился, и она расплакалась сильнее, всхлипывая и хватая ртом воздух.

Гарри подсел к ней поближе и обнял крепко-крепко. Гермиона не сопротивлялась, наоборот, обняла его в ответ и уткнулась лицом ему в шею, пытаясь унять слёзы. Он начал утешать подругу: тихонько покачивался из стороны в сторону и успокаивающе гладил по спине.

Когда Гермиона немного успокоилась, он чуть отстранился, чтобы чмокнуть её в макушку, но объятий разрывать не спешил.

— Знаешь, кто старое помянет.

— Это неуместная в данном случае поговорка, Гарри, — пробормотала она ему в шею. Голову она поднимать не стала, лица её он не видел, но кожей шеи почувствовал, что она мимолётно, но всё же улыбнулась.

— Почему это? — искренне удивился Гарри, хотя уже знал, что ему ответят.

— Последние пару дней мы только и делаем, что вспоминаем прошлое.

— Хорошо, давай тогда немного поменяем слова в поговорке.

— Как? — спросила она, шмыгнув носом. Она уже не плакала, остались лишь только последствия от ушедших слёз: прерывистое дыхание, немного поменявшийся тембр голоса и опухшие глаза.

— Ну, прошлое тоже разное бывает: то, которое вспоминать приятно, и то, которое не очень. Так вот, кто неприятное прошлое помянет.

— Тоже мимо. Твоё прошлое далеко не радужное, — скептично заявила Гермиона, уже практически успокоившись до конца.

— Ладно, — Гарри сделал вид, что сдался, а потом прижался щекой к её макушке и прошептал, — Рон сделал свой выбор, не думай об этом хорошо?

— Как скажешь, — она удобнее устроилась на его плече и закрыла глаза. — Тем более я тоже сделала свой выбор, — одними губами сказала Гермиона, расслабляясь в объятиях Гарри.