Чудовище (джен)

Гостеприимный Ellan Vannin мы покинули в четыре утра, когда солнце уже полностью показалось над горизонтом. (п/а: название острова Мэн на гилке, мэнском языке) Покинули безо всяких проблем: этот клочок суши считается коронным владением, и соответственно, в магическом мире является независимым от Британии государством. Так что, даже если по ту сторону Ирландского моря и поднялся шум от феерического завершения Тремудрого турнира и исчезновения победителя в неизвестном направлении, то на острове пока все было тихо. В принципе, если бы не змееобразный гуманоид в кузове, могли бы и не спешить: на Мэне есть на что посмотреть, Feaill Eoin опять же, ярмарка. (п/а: досл. Праздник Иоанна, так называют Праздник Середины Лета на острове Мэн) Невзирая на экспансии и войны этот осколок Островного королевства умудрился сохранить свое наследие аж с времен Дал Риады. В этом ему немало помогла надежно спрятавшаяся в местных горах община друидов, основание которой традиционно связывают с самим Мананнаном Мак Лиром. Ни викинги, ни норманны, ни прочие так и не смогли ее найти, хотя вроде бы и дорога одна, и место известно еще с доримских времен. Особенно в этом старался преуспеть некий английский сквайр по фамилии Кромвель, но повторить то, что он сделал несколькими годами раньше со школой королевы Мэб, у этого патриота своей страны так и не получилось. Мэнские волшебники посчитали, что Хогвартсу будет достаточно и двух третей библиотеки ирландской школы магии и колдовства и приложили все усилия, чтоб убедить в этом англичан. Они сумели договориться, банально откупившись, но с тех самых пор большинство юных ирландцев, молодая поросль магов Мэна и часть чистокровных валлийских детишек отправляется на обучение в замок Пил, о котором в английских обзорах магических школ хорошо если есть просто упоминание. Англичан в эту сравнительно молодое — и трех сотен лет нет, фигня какая! — учебное заведение приглашают крайне редко.

Еще Мэн известен тем, что Статут о секретности здесь почти не соблюдается. Нет, в ирландских гэлтахтах на него тоже частенько кладут с прибором, но на Мэне все это делается на совершенно законных основаниях: из дюжины местных жителей лишь двое являются маглами, да и те — приезжие. Подавляющая часть коренного населения — сквибы, оттого и зовут полупрезрительно жители Британии Мэн «островом сквибов». Совершенно напрасно, кстати: маги здесь встречаются гораздо чаще, чем в Англии. Просто британцы так и не смогли простить финт ушами, успешно совершенный Тинвальдом в период принятия Статута о секретности, в результате которого Мэн стал независимым магическим государством. (п/а: Тинвальд — парламент острова Мэн, старейший в мире, между прочим) На эту независимость облизывался даже Темный Лорд, однако посещение пресловутой общины друидов в семьдесят пятом заставило его кардинально изменить намерения. В разгар гражданской войны остров занимал демонстративно нейтральную позицию, которая не помешала учебе некоторых Пожирателей — в частности, Рабастана Лестрейнджа — в Спэфеллской академии. В-общем, крайне интересное место.

Но нас ждал Изумрудный остров. Колеса «Шерпы» коснулись его благословенной земли где-то около семи утра под мое чертыханье и чуть гнусавое «…О, грешник, куда же ты бежишь?..» Нины Симмон из радио, установленного в машине и каким-то чудом ловившего не только магическую частоту, но и магловские станции. Не то, чтобы я не любила госпел и тому подобное, но по странному стечению обстоятельств именно под «Грешника» я пришла в себя с липким от крови ножом в руках рядом с тем, что осталось от моего последнего любовника, Бобби Гловера по прозвищу «Банан»: Твари не понравилось его поведение, да и кандидатура магла в качестве сексуального партнера ей была не по душе, и она более чем радикально решила эту проблему. Я не суеверна, но после восьми лет тесного знакомства с магией такие совпадения: случайно включенное радио, первая попавшаяся волна — не могли не настораживать, поскольку с тех пор я Нины больше не слышала. Это ведь была последняя успешная попытка Лестрейндж перехватить управление телом. После нее я была вынуждена спешно рвать когти на чудом угнанной машине, надеясь, что устроенный мною взрыв бытового газа скроет все следы и собьет со следа дружков Бобби. Шансы на это у меня были и неплохие. Времена тогда были неспокойные, да и у Банана, занимавшегося крышеванием мороженщиков, из-за чрезмерной борзости частенько возникали терки с коллегами по цеху. В восемьдесят четвертом в ходе подобных разборок в огне погибла семья Дойлов, так что я особо не напрягалась, открывая газовые вентили до упора и зажигая воняющую чем-то цветочным свечку. Рвануло на славу, а я беспрепятственно забрала из камеры хранения сумку с документами, спрятанную там как раз на подобный случай, выбралась из города, где загнала машину в Клайд и автостопом отправилась в Хинчли. Но на сей раз у меня за спиной через тонкую перегородку лежал маг, напугавший до нервного припадка пол Европы. Так что от услышанной песенки у меня нехорошо так засосало под ложечкой. (п/а: О рэкете мороженщиков в Глазго. В конце семидесятых в Глазго было построено несколько кварталов многоэтажных домов. Инфраструктуры — в первую очередь магазинов — там не было как класса. Очень быстро водители фургонов с мороженым кроме сладостей начали продавать не только хлеб и сигареты, но и сбывать краденое. Соответственно, эти люди стали лакомой добычей для рэкета и разбоя. Не обошлось и без войн между преступниками, и без жертв среди водителей. Самыми известными жертвами стала семья водителя фургона Эндрю Дойла, погибшая в ходе пожара в апреле 1984-го. Гибель шести человек, в том числе и полуторагодовалого ребенка, вызвала большой резонанс в прессе. Полиция арестовала двоих человек, которых позже посадили на 20 лет, однако, несмотря на это, что там произошло на самом деле, так и не выяснили…)

Впрочем, поминала ад и его обитателей я не только от дурных предчувствий. С каждой минутой меня все больше и больше беспокоила левая рука. Не то, чтобы у меня никогда ничего не болело.... In ainm Chroim, да за пять лет нелегкого труда на ниве подпольной торговли человеческими органами я пережила многое: и ковыряние шкета дрожащими лапками в основательно нашпигованной мелким битым стеклом спине, и его же первые неуверенные стежки, и выжигание заразы из рваных ран, оставленных оборотнем, ядреным зельем на основе волчьего корня, и попытки самостоятельной штопки своей многострадальной тушки с ремнем в зубах вместо обезболивающего! (п/а: ирл. Черт побери! досл. Во имя Крома!) Но ощущения анкерного болта, с расстановкой закручиваемого в локтевой сустав, я переживала впервые. Швы на предплечье, впрочем, тоже пытались напомнить о себе. В-общем, к заправке в паре миль от поворота на Баллимену действие обезболивающих сошло на нет, и от малейшей попытки пошевелить кистью у меня начало перехватывать дыхание. Вряд ли у меня получилось бы растолкать основательно вымотавшегося Воробушка, так что пришлось остановиться и попытаться самостоятельно применить Нулла Долорем — то единственное обезболивающее заклинание, которое у меня получалось (п/а: от лат. nulla dolorem — отсутствие боли). Но если на воспалившиеся зубы оно прекрасно действовало, то на сломанную руку — не очень. Но мне хотя бы не хотелось орать в голос от любой попытки повернуть руль, что весьма положительно сказалось на скорости вэна. Вот и чудненько!