Иллюзия контроля (гет)

То, что мы едем не к океану, было вполне очевидно, однако я ничего не замечала и насторожилась лишь из-за длительности поездки. Всмотрелась во тьму за стеклом, не узнавая пейзаж, и недоумевающе озвучила:

— Куда мы едем?

— Это важно? — парировал Кэмден таким тоном, что отбивал всякое желание настаивать на ответе.

— Тебе трудно ответить, что ли?

— Ты мне доверяешь?

Хоть и сказано это было, скорее, в качестве попытки огрызнуться, я не сомневалась, что отрицательный ответ не предусмотрен.

— Это не означает, что ты имеешь право игнорировать мои вопросы, — обиженно буркнула я и отвернулась. За окном не было ровным счётом ничего интересного, но я продолжала пялиться в темноту, пока Кэмден не коснулся моего колена, прося перестать дуться. — Что?

— Ты не ответила.

— Ты так постоянно делаешь. Ты ведь считаешь, что я могу догадаться, верно? Так почему бы и тебе не догадаться, что бы я могла сказать?

— Ты говорила, что изменилась, но сейчас я вижу прежнюю Доминик — капризную, эгоистичную, требовательную…

Я задохнулась от возмущения. Прежнюю Доминик? Я?! Да как он смеет!..

— Останови! — потребовала я срывающимся от негодования голосом.

— Успокойся.

— Мне что, на ходу выпрыгивать?

— Ник, двери заблокированы, так что прекрати истерику, — недовольно произнёс он, даже не скрывая того, что раздражён и с трудом сдерживает себя. — Через несколько минут мы уже приедем. Какая разница, куда? Ты же не можешь думать, что я намерен тебе навредить?

Так я не думала, конечно, но отступать тоже не хотелось.

— Мне плевать, куда ты меня везёшь, ты прав, я доверяю тебе. Но мне не плевать, что ты считаешь нормальным отмахиваться от меня и игнорировать мои вопросы. И говорить подобным тоном. Я хочу вернуться.

— Пятнадцать минут назад ты хотела поговорить, — усмехнулся он.

— И провела эти пятнадцать минут в тишине. Вся эта ситуация, твой тон, раздражение… Я не хочу так общаться.

Он ничего не ответил.

Наконец машина стала замедляться и после ещё пары поворотов остановилась, уперевшись бампером в шлагбаум. Не глуша двигатель, Кэмден вышел, сделав мне знак оставаться на месте, поднял преграду, вернулся и въехал на территорию, а ещё через две минуты окончательно остановился. Вокруг расстилался лес, под густой зеленью видимость была чуть ли не нулевая, и я смогла сделать не больше пяти шагов, прежде чем споткнулась… Упасть он мне дал, а вот и без того плохое настроение скатилось ещё ниже.

— Где мы?

— Ещё минуту потерпи.

— Мне надоело терпеть! — выпустила раздражение я.

Я не видела его лица, густо переплетённые кроны не пропускали даже лунный свет, но легко представила, как Кэмден закатил глаза. Молча потянув меня вперёд, он заставил пройти десяток ярдов, мы вышли на заасфальтированную дорожку… И я наконец поняла, где мы находимся, и изумилась.

Заброшенный парк аттракционов быстро стал любимым местом отдыха подростков. Байкеры, скейтеры, любители бейсджампинга и обычные наркоманы, здесь годами собирались самые разные люди с самыми разными хобби, пока территорию не выкупила занимающаяся развлечениями компания, которая не стала ничего ремонтировать, как многие ожидали, но организовала на территории парка стрельбище пейнтбола, полосу препятствий для любителей тимбилдинга и зону отдыха для банального барбекю. Проезд на территорию был платным, разумеется, но про шлагбаум с другой стороны от главных ворот новые хозяева вполне могли и не знать.

— Зачем мы здесь? — от удивления я даже забыла, что злюсь.

— Мне хотелось поговорить в уединённом месте, — пожал Кэмден плечами, предлагая идти дальше. И через пару минут мы вышли к административным корпусам, перед которыми горели пусть тусклые, но фонари.

— И что, попроще ничего не придумал?

Он покосился на меня, но ответил мирно:

— На пляже слишком много народа, любое кафе отпадает по определению, дома у любого из нас — не вариант, а если бы я повел тебя в отель… — Я поморщилась, и он кивнул: — Вот именно. Ты хочешь на меня наорать, это видно по твоему лицу. Ори, здесь нам никто не помешает.

Но орать мне расхотелось.

В тишине мы прошли ещё немного, и Кэмден указал на скамью.

— Что у тебя с Джасом? — спросил он, усевшись и выразительно похлопав по сиденью.

— Ты серьёзно? — не поверила я. — Я уже сто раз ответила на этот вопрос.

— Но так и не сказала…

— Нет, Кэмден, — резко перебила я. — Не переводи разговор. Джастин не имеет ко всему этому никакого отношения. Что у нас с тобой?

Он посмотрел как-то странно и отвёл взгляд.

— Ты увёз меня чёрт знает куда, чтобы помолчать? — вновь разозлилась я.

Он упёрся локтями в колени и наклонился, разглядывая землю под ногами. Хотелось заорать, встряхнуть его и трясти до тех пор, пока он не даст ответ, и даже понимание бессмысленности данного действия не могло остановить. Но затем я напомнила себе, что этим поведением лишь оттолкну Кэмдена, сжала кулаки, сцепила зубы и заставила себя ждать. Не будет же он вечно молчать? Или будет?..

Молчать он, кажется, и не собирался. То ли мучительно подбирал слова, то ли решался заговорить, то ли всё же надеялся, что я отступлю, снова перебью — и тогда ему не придётся пускаться в откровенности. Но когда молчание затянулось, Кэмден потёр лицо руками и не глядя на меня заговорил.

— Что ты хочешь от меня услышать, Ник? Что я люблю тебя? Да, я люблю тебя. И никогда не переставал любить. Что хочу быть с тобой? Ты знаешь, что хочу. И никакое понимание того, что это неправильно, ничего не меняет.

Он повернул голову, не скрывая, как тяжело ему даются признания.

— Но я не могу… Ты ведь сама всё понимаешь.

— Что я понимаю? — почти шёпотом спросила я и пожаловалась: — Я ничего не понимаю, и это больше всего раздражает!

Он горько усмехнулся.

Мы никогда не говорили с ним о Лине. Обсуждать с любовницей официальную даму сердца — мягко говоря, это было бы неуместно, да и намного более приятным было просто притвориться, что никакой Лины вовсе не существует. И нам это почти удавалось. Но ключевое слово тут было «почти».

В прошлый раз, когда я заставила Кэмдена говорить откровенно, он перевернул моё представление о Доминик, сегодня он сделал это снова — в отношении Лины.

Кое в чём он был, несомненно, прав, я не могла не понимать причин его поведения — у него была девушка, сам Кэмден был порядочным человеком и потому не мог не испытывать уколов вины за измены, но это была лишь верхушка айсберга. Он уже признался, что когда год назад Доминик его бросила, с трудом справился с разбитым сердцем, но насколько ему было плохо… я не осознала, как он был близок к депрессии. Как и того, что спасла его от этого Лина.

Как бы много я ни думала о ней, Лина была сериальным персонажем, а в этой реальности я о ней почти ничего не знала. То есть знала-то многое, а вот её саму — нет. И не хотела это менять. Она всегда незримо присутствовала, когда мы были с Кэмденом наедине; мы не вспоминали о ней, не говорили, но это ничего не меняло — она была рядом, и мы оба это ощущали. Но если я досадливо морщилась и отмахивалась, Кэм так не мог.

В сериале у них были крепкие отношения. Любовь?.. Сценаристами именно так всё и подавалось: они были неразлучны, нарочито вместе — держались за руки, обнимались и целовались, и вообще позиционировались парой, а не двумя разными людьми. Однако зрители уже со второго сезона скептически хмыкали. Да, их отношения были долгими и серьёзными, но это не давало гарантий, что они были счастливы друг с другом. Сколько раз я задавалась вопросом, почему они вообще вместе! Сколько раз недоумевала, почему Кэмден не бросит девушку, которая им пренебрегает, изменяет, с которой, в конце концов, он на разных волнах! Но по правде — я не искала ответа, принимая как данность, что они вместе.

И даже когда я стала Доминик, это не изменилось.

А между тем, пусть Кэмден не сказал этого прямо, причиной этих отношений была вовсе не вселенская любовь. То есть, может, и чувства тоже были, но точно не в качестве главной причины.

Со второй попытки признаваться в слабости ему было так же мучительно, но слова подбирались легче. Кэмден говорил — не глядя на меня, не пытаясь скрасить впечатление, и из его слов явствовало, что ничего не изменится.

— …Я понимаю, что тебя такой ответ не устроит, — подвёл он итог, грустно глядя на меня, — но я правда не могу сказать больше. Я люблю тебя и хочу быть с тобой больше всего на свете, но не могу…

«Не могу уйти от Лины» не было произнесено, но читалось по его лицу. «Не могу унизить её, если нас поймают». «Не могу обидеть её»…

Он не мог её бросить. Просто не мог, и всё. Без объяснений, без понимания причин — я должна была это просто проглотить.

Не выдержав, я поднялась со скамьи и отошла на пару шагов, надеясь, что это поможет справиться с желанием найти что-нибудь потяжелее и просто и незатейливо приложить этим чем-то Кэмдена по голове.

Они были друзьями, Лина помогла ему справиться с болью, поддержала и исцелила разбитое сердце, вернула уверенность в себе, и когда они стали встречаться, отношения строились на фундаменте… Благодарности? Несомненно, и это тоже, но не она заставляла Кэмдена оставаться с Линой, когда он понимал, что может потерять меня. Было что-то ещё, о чём он не собирался говорить. И я не могла понять, что это может быть, даже примерно.

— Ты мне не доверяешь?

— Никки, если бы это касалось только меня, я бы рассказал тебе всё. Прошу, не требуй ответа, я его не дам.

— Даже если это будет означать, что я уйду?

Он на миг зажмурился и отрывисто кивнул.

— Не поступай так со мной снова. — Впервые с того момента, как мы здесь оказались, Кэмден коснулся меня, беря за руку. — Это ничего не значит в наших отношениях. Ты ведь тоже любишь меня, не рушь всё из-за вредности и детского желания влезть в чужую и не касающуюся тебя тайну.

— Не касающуюся? — горько усмехнулась я. — Не эта ли тайна лишает меня возможности быть счастливой?

— Детка, неужто тебе для счастья нужна показуха?

— Не зови меня так, — я поморщилась, но ответ всё же дала: — Дело не в показухе, Кэмден. И мне странно, что ты этого не понимаешь. Дело в том, что я ощущаю себя грязной шлюхой, трахаясь в тобой на какой-нибудь парковке.

— Ты ведь знаешь, что я так не думаю, — он потянул меня к себе, усаживая на колени, прижал крепко-крепко, утыкаясь лицом в мои волосы, и тихо попросил: — Дай мне время. Не знаю, сколько, но не бросай меня снова.

И я не нашла в себе силы на отказ.