Significant Digits - Значащие цифры (джен)

1 мая, 1238 года нашей эры

19:34

Дом Игнотуса и Кадмуса Певереллов, Сонтаг, Великобритания.

Следующий фрагмент переведён на современный английский, и из него вырезана ложь, добавленная идиотами.

— Антиох не одобрит этого, — сказал Кадмус, откидываясь в кресле.

Он был большой и волосатый. На нем не было рубашки, и свет от огня делал светлые волосы на его руках, плечах и груди похожими на золотые нити. Он сцепил руки на своём большом животе и издал глубокий рёв, демонстрирующий, как зол будет его брат.

— Ему придётся согласиться, — сказал Игнотус, который сидел на маленькой табуретке рядом с очагом. — У него нет выбора. Мы сделали всё, что было в наших силах.

— Он расстроится и устроит драку. Этим всегда заканчивается.

Кадмус не боялся, но всякий раз, когда ему приходилось драться со старшим братом, это разрывало ему сердце. По молчаливому согласию они не использовали палочки, а синяки и переломы легко исцелить... но он знал, что мать расплакалась бы, если бы узнала.

— Антиох распускает руки только когда думает, что может этим что-то изменить. Но ничто не может поменять саму магию. Ну или по крайней нам это не под силу. Слишком многое было утеряно до нас, слишком много знаний утрачено. Идеальная мантия не может существовать. Попытка создать её убьёт волшебника, а я не хочу умирать, — Игнотус, не отрываясь, глядел на языки пламени, в то время как его мысли были где-то далеко. — И, если он попытается снова навредить тебе, я уйду.

— Он будет рад этому, — с горечью сказал Кадмус. На самом деле несколько лет назад он действительно подрался с Антиохом из-за присутствия Игнотуса.

— Тогда — может быть. Но не сейчас. Он знает, что без меня ему не справиться, — сказал Игнотус без тени хвастовства.

Воистину, он был величайшим волшебником Британии. Исследования двух братьев Певереллов были неплодотворны, пока к ним не присоединился Игнотус Хэнд.

Кадмус затих на некоторое время, и оба мужчины молча смотрели в огонь. Через некоторое время старший из братьев сказал:

— Ты думаешь, что мы стоим у последних дней мира.

— Скорее у середины времён. Наша сила убывает.

— Из-за того, что восточный лей был потерян, гоблины осмелились взяться за оружие, а Кубок Полуночи сломан? Трудности были всегда, и сейчас не становится хуже. Не будь таким мрачным.

Игнотус положил голову себе на колени, обняв их руками. Он весь сжался и выглядел утомлённо.

— Мерлин проклял нас. Мерлин проклял все грядущие поколения. Всё наше знание — лишь часть того, что знали наши отцы, и это продолжается вот уже пять веков.

— У него не было выбора... мир был обречён. Ты же знаешь легенды. И мы сделали великие открытия. Камень Души... — возразил Кадмус.

— Это лишь жалкое подобие того, что могли делать старейшины атлантов, даже не используя палочку, — сказал Игнотус.

В его голосе больше не было горечи. Лишь тоска.

— Ты считаешь, поиски Антиоха не увенчаются успехом. Думаешь, мы не сможем достичь обратной стороны смерти.

— Да. Не думаю, что у нас что-то получится.

— Пророчества не могут лгать.

— Но могут быть неверно истолкованы.

— Что же нам делать? — спросил Кадмус, и в его голосе было сочувствие.

— Я отправлюсь в залы Совета. Я запишу слова и попрошу запечатать их камнем и жезлом. Мы связаны Запретом, но когда-нибудь волшебники разрушат эти узы. Мерлин потерпел крах во многом, как и атланты в своё время. Грядёт разрушение, а значит, человечество обязано возвыситься вновь.

— И что ты запишешь?

— Я запишу слова одного из пророчеств, насколько мы смогли его понять, и велю им обратиться «к скорпиону и лучнику, запертым за той гранью, откуда нет возврата». Я скажу им, что «этим путем будет смерть побеждена», — от голоса Игнотуса языки пламени осели, словно их придавил груз ещё не наступившего будущего. — А затем я вернусь сюда, и мы продолжим работу, вместе. И мы будем ссориться с братом по вечерам, потому что он будет настаивать на том, что нам нужны волосы фестрала, хотя они не сравнятся с гривой единорога, и прочий подобный вздор, и вы будете драться и мириться, драться и мириться. И в свой час мы умрём. И мир продолжит увядать.

Кадмус задумчиво потёр живот:

— Но ведь мы будем вместе?

— Да. Мы будем вместе.

— Тогда всё будет хорошо.

— Так и будет.

* * *

3 сентября, 1941 года

16:00

Спальня слизеринцев, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Шотландия.

Запись из личного дневника.

Не то чтобы я не мог победить, но я не знаю, как поступить умнее. Мой противник — неизвестная величина... на каком уровне он играет? Когда он планирует что-то — это просто ловушка, или это обман, и он ждёт, что я буду обходить её очевидным способом? Если я отказываюсь справиться с ловушкой из осторожности, упускаю ли я шанс на быструю и окончательную победу? Если я разрабатываю хитрые стратегии, чтобы заманить его в западню с помощью утончённых и коварных гамбитов, трачу ли я понапрасну время и силы на того, кто мог бы быть сломлен минимальным усилием? Глупец или гений, феноменальный или слабоумный?

Терпеть не могу шахматы, честно. Почему это так важно? Чувство, как будто я в зеркальном зале, и повсюду лишь моё отражение. И опять, как и всегда, я — единственный настоящий игрок. Это чудовищно скучно. Я знаю, что и этот противник окажется очередным разочарованием... будет с лёгкостью повержен, как только я пойму его. Я не знаю, зачем я заморачиваюсь с записками. Зачем я заморачиваюсь с этой игрой. Зачем я вообще заморачиваюсь.

Скука скука скука Даже писать про это скучно Всё всё скучно

Как будто я разбиваю что-то своими ногами Иногда вначале это весело, хруст и треск и всё такое, кровь среди ярких перьев, эстетично и интуитивно, но без усилий и трудностей Сделай из этого игру Сделай из этого искусство Сделай хоть что-то Но это просто скучно, и я ненавижу это

Мне нужен противник. Даже под угрозой поражения я хочу, чтоб был кто-то, равный мне. Кто-то, кто бы напрягал, заставлял рисковать и подталкивал. Не этот муравейник на ничтожном земном шаре. Кто-то, с кем мне не придётся сдерживаться или придумывать вызов. Кто-то, чей разум был бы сравним с глубиной моего. Кто-то... ⁽¹⁾

* * *

12 марта, 1999 года

18:29

Франклинс Нез, Приливная зона, Бостон

Гермиона почти час обсуждала всё, что знала о бомбах, с Хигом и Тинегар. Это было ничто по сравнению с тем, что могло бы дать беглое исследование этого вопроса, но было бы глупо не воспользоваться случаем укрепить доверие. Она не обращала внимания на тревожные чувства в животе и вихрь мыслей в голове и терпеливо объяснила основы химических реакций.

В тот момент, когда Хиг и Тинегар оставили её наедине с Шарлевуа и Эстер, Гермиона повернулась к Шарлевуа и сказала (спокойно, спокойно, за нами все еще наблюдают):

— Я подумала о том, что ты мне говорила, и считаю, что ты была права. Можешь, пожалуйста, собрать всех в Повисе с помощью Кнатов, а затем привести их сюда? Используй один из запасных портключей.

Шарлевуа не показала удивления и не стала возражать, что ничего подобного не предлагала. Она просто кивнула и спросила:

— Всех?

— Думаю, всех, кто не занят уходом за жертвами Гёреме, — сказала Гермиона. Шарлевуа подчинилась без лишних слов. Даже не успев покинуть Франклинс Нез, она достала свой зачарованный Кнат и сжала его в руке. Гермиона почувствовала, как сестринский Кнат в её кармане начал нагреваться. Повернувшись к Эстер, она достала из своего кармана зеркальце и передала ей: — Пожалуйста, свяжись с Гарри и попроси его передать нам всё, что он разработал для перчаток. Тайно, если он сможет.

Эстер кивнула и взяла зеркало, после чего направилась в одну из уединённых комнат с Омутом памяти. Гермиона, конечно, могла сделать это сама, но она бы не перенесла разговор с Гарри лицом к лицу.

Была надежда, что она что-то не так поняла, что это была ужасная ошибка или странное совпадение. Это всё ещё было возможно. Нет, это даже наиболее вероятно. Что было вероятнее — что она неправильно поняла какую-то уловку, недооценила случайность, или что Гарри был злым?

* * *

12 марта, 1999 года

20:45

Мистический Альтинг и Вестфальский Милостливый Совет, Приливная зона, Бостон.

Хиг подался вперёд, прищурившись. Это было умно. Обычно он вёл три или четыре игры с разными людьми одновременно, но эта конкретная игра занимала всё его внимание. Его противник играл сицилианскую защиту, но каждый ход после фианкеттирования слона был новаторским, а пешечный штурм был захватывающим. Это была либо безумная, либо блестящая игра человека с нешаблонным умом. Хиг, конечно, уже заметил изъяны... и планировал разбить этого любителя без особых проблем. Пусть оппонент делает любой ход, какой захочет, традиционный или нет: его исключительность не имела значения, ведь все пути ведут туда, куда желает Хиг.

Он посмотрел на уровень на водяных часах. Не так много времени осталось до того, как ему будет пора возвращаться к работе, но обед стоял нетронутым на его столе. Так много всего нужно сделать: в городе британцы, и ещё этот взрыв. Что же, в первую очередь... нужно поесть, чтобы лучше думалось. Прекрасно!

* * *

12 марта, 1999 года

21:15

Франклинс Нез, Тайдуотер, Бостон

— Гарри передал это и сказал, что вы с Эстер знаете, как их использовать, — сказала Тонкс, выкладывая на стол две пригоршни маленьких металлических коробочек, каждая размером с игральную кость. Заряды для перчаток. — Ну что же. Я полагаю, что наше прибытие секретно, но я подумала, вам бы не помешала маленькая прогулка — улыбайтесь местным жителям, величественно помахивайте рукой, и всё прочее. Гарри наверняка сидел в каком-нибудь новом саду, который он недавно посадил, и не сказал, что не так. Полагаю, сейчас он увлечённо стрижёт фруктовые деревья.

— Всё усложнилось, а Гарри не в курсе, — сказала Гермиона. — Ну, он мог бы догадаться, — добавила она, — но я не могла ему ничего сказать.

— Он сделал какую-то глупость? Я имею в виду, кроме того, что отрастил хвост? — спросила Тонкс, и её глаза блеснули лиловым, предвкушая интригу.

— Может быть. Скажи, если я схожу с ума, — сказала Гермиона, вздыхая. Тонкс была абсолютно доверенным человеком, и она будет воспринимать всё непредвзято. Это не значит, что другие Возвращённые были несамостоятельными или глупыми, но они полностью доверяли Гермионе и не сомневались в её моральных и тактических решениях. Когда группа формировалась, в эти ужасные месяцы в тысяча девятьсот девяносто третьем, у них включилось что-то вроде защитного механизма подражания — они опирались на свою спасительницу в поисках хоть какой-то устойчивости среди этого пустого мира. Но с тех пор прошло много времени... она знала, что всегда была и будет для них путеводной звездой. У Тонкс не было подобного благоговения, хоть она и была всегда необычайно преданной. Она присоединилась к Возвращённым полностью добровольно, нетронутая дементорами, но испытывающая такую пылкую ненависть к этим существам, какую Гермиона видела лишь у Гарри.

Позже Тонкс рассказала, что побывала в декабре на руинах, в которые Гермиона превратила Азкабан, и уделила достаточно времени, чтобы хорошенько плюнуть на них. Ну то есть не то чтобы плюнуть.

— Ты сошла с ума. Но мы это и так поняли после того, как ты отвергла Седрика, — сказала Тонкс, играя зарядом, который металлически постукивал о деревянный стол.

Гермиона улыбнулась и аккуратно забрала заряд, прежде чем случилась какая-нибудь неприятность.

— Нет, я серьёзно.

Тонкс села на стул напротив Гермионы и подняла брови, затем взмахнула палочкой, и они вместе начали произносить заклинания. Через тридцать секунд они сидели вдвоём в голубой дымке и, вероятно, обеспечили себе сносный уровень приватности. Ну если только стулья не были зачарованы, но должно быть даже Хиг не зашёл бы так далеко ради прослушки.

Гермиона нахмурилась.

Ещё через некоторое время они стояли, а стулья исчезли (не стоит благодарности, Аластор), только тогда она вздохнула и продолжила. После беглого пересказа основных фактов она перешла к своим умозаключениям. Её голос немного дрожал... она надеялась, что Тонкс укажет на большую глупую дыру в её размышлениях.

— Первое, что я заметила, когда мы с Шарлевуа и Эстер вошли во взорванную комнату, это что повсюду был пепел, но в остальном там прибрались. Было очевидно, что всё почистили Скорджифаем, причём сразу — прежде чем пепел осел и прежде чем туда допустили кого-то для расследования.

— Значит, там было что-то ценное. Личные письма? — спросила Тонкс, и ее брови поднялись вверх и позеленели.

Гермиона покачала головой.

— Они доставляются прямо к получателю, как в Хогвартсе или Министерстве. Нет, это была сортировочная комната для информации, которую они получают по своим шпионским каналам. У них есть Прытко-пишущие перья, которые копируют послания, подслушивающие сувениры, чучела голов гриффонов, которые сообщают, как часто они слышат определённые слова, и разные другие вещи. А это куча пергамента, и им нужны люди для сортировки полезной информации от мусора.

Тонкс поморщилась.

— Интересно, что у них есть на меня.

— Кроме того, в той комнате я видела большой горшок с летучим порохом на каминной полке. Ничего особенного для большинства мест, но не для комнаты с парой пороховых мехов.

— Они наверняка тоже прослушиваются.

— Хм, я не думала об этом, — сказала Гермиона, замолчав. Она задумалась на мгновенье. — Даже если так, не думаю, что это влияет на мои выводы. Я не была уверена, был ли горшок там из-за того, что кто-то использовал летучий порох после взрыва, поэтому я убедила их показать мне воспоминания одной из двух сестёр, которые были там первыми... Это были воспоминания Синтии или Сибил Вэйн, не знаю, чьи.

— Они чем-то важны? Там были какие-нибудь улики? — спросила Тонкс.

— Я считаю, что ведьмы были случайными свидетелями. Может, в результате они дадут подсказку, но сейчас не похоже, чтоб они были замешаны, — сказала Гермиона.

— То есть ты считаешь, что кто-то сбежал через каминную сеть после взрыва, оставив горшок с летучим порохом в комнате, поскольку нельзя переносить летучий порох через огонь, что означает... что кто-то мог что-то выкрасть или сбегал, или это было убийство по личным мотивам, или что-то ещё, — сказала Тонкс.

— Ну, советник Тинегар попросила меня подумать, кому это выгодно. Она намекала, что это выгодно нам, поскольку часть американцев встанет на нашу сторону, чтобы противостоять Малфоям. Я не была уверена, что волшебники Америки так быстро потеряют голову от одного террористического акта, но Тинегар считает, что в этом есть смысл.

— Но мы не делали этого, — сказала Тонкс. — Значит, это был Вестфальский совет? Они взорвали сами себя? Они ведь не потеряли ничего и никого серьёзного, не так ли? Могу поспорить, они достаточно безжалостны, чтобы пожертвовать одним из своих. Или это просто Нарцисса Малфой переходит на следующий этап... Вспомни, как мы тоже чуть не подорвались недавно! — Тонкс сердито взмахнула руками. — Да кто знает?! Это безумие!

— Подожди, — сказала Гермиона. — Возможно, это была ошибка или просчёт, или что-то пошло не так. Но...

— Может, Малфои хотели уничтожить что-то, что перехватили британцы! — Тонкс осенило. — Шпионский центр... какой-то подслушанный разговор, раскрывающий их планы? Нет, тот убитый парень не был конечным получателем такого разговора... Ты говорила, он проработал здесь всего два года. И он не мог один заниматься таким делом... Нет, это бессмыслица, прости. Но может, это должно было остановить слежку?

Гермиона покачала головой.

— Сомневаюсь. Если бы ты управляла такой сетью, разве ты не готовилась к тому, что на одного из твоих сотрудников могут напасть? Наверняка у них всё продумано. Советник Хиг не очень дальновидный насчёт многих вещей, — например, у него нет элементарного чувства морали касательно средств, которые он выбирает для достижения своих целей, — но он серьёзно относится к информации.

— И что же тогда? — спросила Тонкс, нетерпеливо переступая.

— Во-первых, я думаю кто-то отправлял пергаменты из этой комнаты. Вот зачем там был горшок с летучим порохом: чтобы кто-то мог передать документы. Ты не можешь это сделать с помощью пороховых мехов. Информация, которую они хотели заполучить, или что-то, что они не хотели, чтобы кто-то видел. И возможно, Тарлетон был в этом замешан, а тот, кто им управлял, решил от него избавиться. Возможно, его шантажировали, или он изначально был заслан туда с этой целью.

Тонкс медленно кивнула:

— Хорошо... в этом есть смысл. И это мог быть как кто-то из Вестфальского Совета, так и Малфои.

— Тинегар заметила, что это как-то слишком небрежно для Малфоев. Это правда, и это надо учитывать. Бомбы — это слишком грязно и ненадёжно, и если бы Тарлетон выжил, или если бы кто-то другой открыл коробку, или если бы она взорвалась раньше времени, или что-то ещё, это бы раскрыло намерения Нарциссы и Драко.

— Значит, это кто-то из Вестфальского Совета, — глаза Тонкс полыхнули красным цветом. — Тогда они обвинят во всём нас, сославшись на очевидную фальсификацию, — она замолчала на мгновенье. — Нет... все те же самые проблемы. К тому же, никто, кроме Малфоев, не использовал раньше магловские устройства вроде бомбы.

— Вообще-то есть один человек, известный такими трюками, — вымученно сказала Гермиона.

По лицу Тонкс можно было видеть ход её мыслей. В момент осознания её полные губы сжались. Потом её глаза слегка расширились, и она нахмурилась. Когда она успокоилась и начала раздумывать над сказанным, её лицо разгладилось и приобрело кремово-персиковый оттенок.

— Нет, — сказала Тонкс через некоторое время. — Я поняла твою мысль, но нет. Гарри никогда не убил бы никого вот так. И это было бы слишком очевидно... он годами кричал про «отправку сов с ручными гранатами», используя это в качестве метафоры для явных дыр в безопасности... Помнишь, как Шизоглаз наорал на него, чтобы тот перестал рекламировать такую возможность? Совершить нападение, о котором он неоднократно заявлял, использовать при этом цвета его общеизвестного врага и ударить по организации, которая стояла на пути его Договора... Это всё равно, что повесить огромную надпись: «Это был Гарри».

— Уровень и уровни, — сказала Гермиона. Этого было достаточно; через мгновенье Тонкс коротко кивнула, показывая, что поняла, что та имеет в виду.

— Но убийство? Даже если Тарлетон был тёмным в некотором смысле, я не понимаю. Однажды я видела, как Гарри давал инструкции работникам в Материальных Методах, и он сказал тогда, что первое, самое главное правило: никто из врагов не должен погибнуть, что даже десятипроцентный шанс смерти — это слишком много, поскольку это означает, что оружие убьёт каждого десятого человека, — она указала на зарядные устройства. — Перчатки разрабатывались именно по этим принципам! И помнишь в самом начале, в первом Тауэре, когда мы работали над Столбами Безопасности, и Гарри повторил тому аврору... как же её звали... Джей Си Крейм, нашу поговорку? Спаси одну жизнь — и ты спасёшь целый мир. Это была его мысль!

Тонкс скрестила руки и отрицательно покачала головой, при этом некоторые пряди её волос стали черными.

— Я рада, что ты позвала меня, потому что ты права... ты действительно сходишь с ума.

Гермиона на секунду задумалась, как лучше сформулировать ответ. Было важно соблюдать информационную гигиену, даже с Тонкс: она не могла многого сказать.

— Тонкс, чары, которые мы с Гарри наложили на Тауэр...

Тонкс закрыла уши руками.

— О Мерлин, не рассказывай мне о них, я захочу попробовать и превращу себя в пуддинг или ещё что-нибудь!

— Нет, нет, — сказала Гермиона, невольно улыбаясь, и дотронулась до руки Тонкс. — Я не собираюсь рассказывать тебе никаких грозных секретов трансфигурации. Но я могу без риска сказать, что чары, которые помогают Гарри полностью исцелять людей, могли бы помочь ему полностью подделать тело.

— Ох, — сказала Тонкс, успокаиваясь. Она скорее всего вспоминала старинную поучительную сказку, которую родители-волшебники рассказывали своим детям, чтобы вдолбить им, как опасно может быть подражать тем, кто умнее тебя: Рошель Когтевранка, которая хотела превратить своего кота в дракона, а вместо этого сама превратилась в тролля («Ах котик, котик, ты стал меньше, но котик, котик, ты такой вкусный на вид!»).

— Это не лишено смысла, — сказала она. — Но тогда, о Богиня, что же нам делать?

Гермиона проигнорировала прозвище, поскольку знала, что Тонкс только чаще начнет его использовать, если протестовать.

— Ну что ж, у нас есть несколько теорий, и мы не знаем, какая из них правильная. Будем действовать методом исключения. Получим больше данных. Проведем эксперимент. Отправим часть людей на поиски любой информации касательно жизни Тарлетона, узнаем, вдруг он с самого начала был подставным актером, или может, он недавно начал вести себя странно. Отправим кого-нибудь найти его друга, с которым он вместе устраивался на работу, если такой есть. Будем делать всё, что придет в голову, в рамках допустимого. Я поговорю с Вестфальским Советом — это имеет смысл, если мы действительно считаем, что Дом Малфоев может быть замешан, и я думаю, я могу убедить их в этом.

— Поняла, — кивнула Тонкс, — Эстер отправится с тобой. Саймон и Шарлевуа займутся Тарлетоном. Сьюзи и Хиори берут на себя его друга. Джесси сейчас заботится о паре каппадокийцев, а Ург не смог прийти.

— А ты? — спросила Гермиона.

— Я думаю, есть пара вещей, которые я могу сделать, — Тонкс улыбнулась, обнажив зубы. Но прежде чем они сбросили окружающие их чары, она с сомнением остановилась, и её улыбка спала. — Но что, если кто-то оставил горшок с летучим порохом у камина просто... случайно? Может, это просто совпадение? Что, если всё не так запутано, как мы думаем, и наши рассуждения и выводы слишком поспешны? — спросила Тонкс. — Или ещё хуже, вдруг это был Гарри... ты действительно хочешь провести это расследование так тщательно, чтобы, хм, победить? Чтобы пришлось противостоять ему?

Гермиона вздохнула.

— Мы расследуем предположительное участие нашего друга в организации взрыва, или даже двух взрывов. Какое расследование может потребовать большей тщательности? Я была бы рада «проиграть».

...И мне показалось, что это огни

Со мною летят до рассвета,

И я не дозналась — какого они,

Глаза эти странные, цвета.

И всё трепетало и пело вокруг,

И я не узнала — ты враг или друг,

Зима это или лето.

— Анна Ахматова.

1) В этом абзаце знаки препинания ставил автор дневника, и не надо говорить, будто в своих дневниках вы сохраняете идеальную пунктуацию!

Вернуться к тексту