Эхо третьей реальности: Резонанс (джен)

Успеху первоначальной миссии все бы обзавидовались. За пару квинтантов, внедрившись в стан врага, Хаксус вызнал о нём куда больше, чем поместилось бы в обстоятельное разоблачение. Семёрка хорошо постаралась: вероятно, прицепила жучок не к одежде, а к коже, и потому снабжение информацией не прекращалось ни на тикунду. Хаксус, правда, морщился и вынимал наушник, когда Лэнс горланил — слишком часто! — что-то под аккомпанемент из шумящей воды. Большая часть разговоров откровенно бесила.

В остальном же…

Да, Хаксус знал, что произошло на самом деле. Негодовал с утроенной силой из-за того, с какой лёгкостью Лотор провернул свой чудовищный план. В красках представлял, как вспыхнет гневом империя, выслушав занимательную историю.

Осталось решить всего одну ма-а-аленькую проблему.

О том, как выбираться из грёбаной чужой реальности, Хаксус не имел ни малейшего представления. Логичная мысль — тайно проехаться в чьём-нибудь Льве в обратную сторону — разбилась о суровую действительность: туда, по-видимому, собирались через пару декафибов, не меньше.

Хаксус не мог столько ждать. И даже не потому, что с каждым квинтантом удача, отмеренная ему в жизни, рисковала показать дно, а потому что он потихоньку сходил с ума.

Не счесть, сколько раз в предчувствии скорой расправы у него дыбом вставали волосы на ушах. Хаксус делал, что мог, но неизбежно оставлял следы. Их замечали. Только — очередная не новая мысль! — генералы-паладины были действительно идиотами. Носом тыкаясь в прямые улики, сами себе находили отличное объяснение, на нём же и успокаиваясь.

Для того, чтобы выбраться из Красного Льва, пришлось соорудить худо-бедную маскировку. Очередная удача — тешайская плёнка, за рулончик которой многие галра готовы были оторвать друг другу головы, буквально прыгнула ему в руки. И вот, на манер плаща замотавшись в лоскут, позаимствованный из паладинского груза, Хаксус принялся совершенствовать искусство бесшумной ходьбы.

Единственный Лев, оставшийся в ангаре без барьера, наглухо закрылся только пару варгов спустя…

Здравой мысли — заныкаться в дальний угол и слушать, что говорят — хватило отчего-то ненадолго. Во-первых, нужны были вылазки за жратвой, во-вторых — хотелось не только слышать, но и видеть. И заодно выть от безысходного одиночества.

Ночной порой сна не было ни в одном глазу. Хаксус боялся, что, лишь на варг утратив контроль над ситуацией, проснётся обнаруженным — в окружении паладинов, жаждущих знать, кто неучтённым шныряет в округе.

Паладинские планы…

В какой-то момент он отчётливо понял, что не выдержит долго. Сидеть, трясясь каждую грёбаную тикунду, и ждать, пока его императорское величество соизволит вернуться домой, было невозможно. Слушать планы о том, как именно рухнет ещё одна галрийская империя, — невыносимо.

И тогда сформировалась она — новая цель.

Чего он хотел? Отомстить Лотору? Да, пожалуй. Отомстить, втоптать в грязь, увидеть, с каким потрясающим звоном рухнет всё то, что выстраивалось с азартом и тщательностью. А ещё — свою империю Хаксус желал видеть не побеждённой. Империю, императора — настоящего императора! — и своего коммандора. Он думал, что повернуть время вспять невозможно, а жизнь решила иначе.

Да, реальность — не его родная, но в ней ещё можно было что-то исправить. Предупредить, остановить, перейти в наступление. Такая ли уж большая разница, кому именно ставить палки в колёса? Одному Лотору, другому Лотору, паладинам Вольтрона… Счёты были ко всем.

«Это он умер тогда, в Замке…»

Фраза, отпечатавшаяся в сознании, обрела неожиданный смысл. Хаксус начал с самого простого: выяснил судьбу Сендака в этой реальности. Галрийские базы данных, приватизированные паладинами, пришлись как нельзя кстати.

След Вольтрона, мелькнувший в империи. Флот, по приказу Заркона выдвинутый к планете Арус. Крушение. Особое задание Сендака — перехват Замка Львов. Прозаическое «пропал без вести». Миссия, закрытая со статусом «провалено».

Феерический набор, едва не заставивший опустить руки.

Только вот «пропал без вести» — это ещё не «мёртв». Шанс, пусть и мизерный, всё-таки был: у паладинов, как успел понять Хаксус, оказался какой-то пунктик на убийство врагов. Они считали, что это… неправильно?.. Умудрялись из-за этого конфликтовать с Лотором. Звучало дико, но нужно было проверить.

С информацией возникла сложность. Нападение Сендака, в отличие от свежего путешествия в альтернативную реальность, не было на слуху. Никто не собирался ни вспоминать его, ни обсуждать. И, уж конечно, паладины не потрудились составить письменный рапорт о том, что именно произошло в тот квинтант.

Нужен был очевидец, согласный поговорить.

Поймать кого-то, затащить в тёмный угол, добиться ответов, убить — набор стандартный и действенный, но откровенно противоречащий законам конспирации. Хаксус до последнего — пока не изменит удача — собирался хранить своё существование в тайне.

Паладины всё-таки не настолько идиоты, чтобы проигнорировать след в виде трупа.

Стандартные методы не годились, хоть сколько-нибудь неподозрительным «крючкам» для чужих разговоров неоткуда было взяться. Время утекало сквозь пальцы, Хаксус нервничал сильнее обычного.

Нервяк, наверное, послужил единственной причиной, почему он среагировал на безобидную с виду фразу и решился на самую грандиозную авантюру в своей жизни. Да, ещё грандиознее, чем шпионаж за генералами Лотора, проникновение во Льва и попадание, блядь, в альтернативную реальность.

— …пытаюсь разделить то, что уже было, и то, чего ещё нет. Долго не могу заснуть. А потом… потом мне снятся кошмары.

* * *

Притворяться ночным кошмаром — до усрачки страшно, но, как решил Хаксус, по-своему гениально. Галра, отвечая в полусне на внезапные вопросы, отличались завидной, неотфильтрованной честностью, и вряд ли паладинская раса так уж сильно от них отставала.

Нужно было тщательно продумать вопросы и поведение, чтобы ослабить бдительность. У Хаксуса оставалось преимущество: о нём не знали, его появление однозначно показалось бы бредом, галлюцинацией — буквально на пару тикунд, пока до кого-нибудь не дошло бы, что «призрак» вполне материален.

— Убитые коммандоры… — тихонько бурчал он, ходя кругами по тёмной-тёмной каюте. В движении думалось легче. — Восстают из мёртвых, идут мстить…

Снова два варианта: либо получится, либо нет, причём последнее во много раз вероятнее. Если девчонка закричит, если кто-нибудь заглянет в каюту и врубит свет, Хаксусу даже спрятаться будет негде. Останется только руками развести и ухмыляться позлораднее, чтобы быстрее убили.

Но и жизнь, в которой оставлены поиски, не имела смысла.

Месть, возвращение в родную реальность — это цель, туманом ускользающая сквозь пальцы. Слишком далёкая, гипотетическая. Нужна была другая задача, в достаточной мере осязаемая и выполнимая.

Об одном он старался не думать. Что делать, если в каждой реальности им уготована одна судьба? Та, где Хаксус ошибается, не успевает вовремя, а Сендак безнадёжно мёртв?

— Рассыпаются пеплом…

Затолкав страх в глубины сознания, взялся за дело. Последил издалека за здешним лейтенантом-арсеналием. Тот оказался толковым, среди белого и голубого лавировал как у себя дома, а Хаксус по его следам отыскал нужные реагенты. Кое-как перепроверил названия в переводчике, скопированном у паладинов.

Потом начались дикарские танцы: в заброшенных алтеанских лабораториях не было ассистентов, приводящих в порядок оборудование, а само оборудование было примерно так же интуитивно понятно, как наличие у риглимских червей пушка за третьим рядом зубов. Но с кви-горелкой (чем-то вроде?..) и дистиллятором всё равно вышло удобнее, чем тогда, на заледенелых оккупированных складах, когда усыпляющий газ пришлось варганить на коленке, под сбивчивые объяснения помирающего кви-биолога.

Беднягу тогда практически располовинило, и Хаксус слушал максимально внимательно, втайне опасаясь, что источник ценных знаний издохнет, не договорив, а через бунтовщиков придётся-таки прорубаться с кишками и кровью.

Но газ тогда, как ни странно, получился. Вроде бы даже тот самый, который планировался — судя по скорости, с которой скосило охрану. Кви-биолог, правда, оценить успехи ученика не успел, и вообще это было одно из пренеприятнейших событий в жизни Хаксуса. Зато запомнилось намертво, да. И пригодилось — кто бы мог подумать!

На дозатор с получившимся газом Хаксус глядел с сомнением, но, поразмыслив, решил, что была не была: дышать им всё равно придётся, потому что ночной кошмар в респираторе — как-то слишком уж подозрительно. Трупов будет либо два, либо ни одного, и в первом случае на конспирацию резко станет плевать.

По всему выходило: победа или смерть.

* * *

Продумал ещё пару мелочей. Выяснил, где каюта. В который раз подивился чужой живучести: девчонка на корабле чувствовала себя настолько в безопасности, что в своё отсутствие не запирала дверей. И, как потом оказалось, на ночь тоже не запирала.

Действовать пришлось сразу, потому что ещё одного квинтанта, когда живот в предчувствии неизбежного завязывается в сотни узлов, Хаксус попросту бы не выдержал.

Последние варги ожидания, когда он гадал, насколько крепко уснула девчонка, дались особенно тяжело.

Сложности, надо признать, начались с порога: в полной темноте он споткнулся о какую-то хрень, неудачно поставил ногу, и под ней что-то оглушительно хрустнуло.

«Блядь».

Хаксус застыл. Прислушался, плотнее кутаясь в тешайскую невидимку. Пронесло?

Тикунда, две, три. Она пробурчала что-то, скрипнул матрац, зашуршало одеяло. Два удара сердца — снова затихла. Видимо, да.

Надо действовать.

Высвободил руку. Нащупал на стене терморегулятор. Пальцы помнили: провернуть левым винтом. Плавно-плавно, сгладить череду предательских щелчков до тихого шелеста. Получилось. Дальше — открыть, задержав дыхание, крышку дозатора.

Вдыхать через раз. Чем реже, тем лучше. Девчонка не оценит, если утром, проснувшись, споткнётся о лишнего, подозрительно дрыхнущего в каюте галра.

«Ядрёное…»

Немного выждать. Подействуют холод и газ, вгрызутся в разум и естество, притупят внимание.

Ему тоже нужно привыкнуть.

«Ладно…»

Тусклая подсветка, очертившая контур забрала, явила на полу минное поле. Хаксус, перешагивая через тёмные разномастные силуэты, чертыхался втрое сильнее обычного, и путь до кровати отчего-то занял непозволительно много времени.

«И впрямь, с такой-то охранкой — нахрен вообще замки на дверях?»

Добрался. Не давая себе передумать, скинул с плеч невидимку. Стиснул зубы до боли, прокусив губу. Натянул нейтральное выражение лица — настолько, насколько это было возможно.

Матрац прогнулся под его весом, скрипнул стадом взбешённых шимамонтов, но для того, чтобы снискать внимания девчонки, этого оказалось недостаточно.

«Чересчур ядрёный, — заключил Хаксус, усилием воли подавляя зевок. Под веками набухли колючие слёзы. До тяжести, до рези в глазах, смазывая реальность в одну-единственную точку: нишу с кроватью, где лежала его надежда и одновременно приговор. — Она знает, что с Сендаком».

Хаксус злобно смотрел. Пялился. Буравил взглядом. Зловеще хехекал — зря, что ли, тренировался? Утробно рычал. Ёрзал, отыскав самое скрипучее место, туда-сюда на древнем алтеанском матраце.

«Да квизнак их за ногу, ну что за хрень».

Единственное, чего он добился, — девчонка, замотавшись в одеяло, забилась к стенке. И непонятно, отчего. Ощутила присутствие? Или дело в дубаке, отчётливо повисшем в каюте?

— Оп’ть ты… — Он, изнывая от желания услышать хоть слово, всё равно вздрогнул, когда ночную тишину разорвал голос. Нет, не разорвал даже, а аккуратненько надкусил: испугался и юркнул в нору. Следующей реплики ждать пришлось полдобоша. — Чт’ тебе над’…

Хаксус, не сдерживая кровожадной ухмылки, склонился ближе.

— Помнишь меня? Какая честь.

Микрофон, замкнутый на динамики его же шлема, нещадно бил по ушам, но польза была: он, во-первых, слегка проснулся. Голос, во-вторых, звенел и двоился. Совсем как в легендах. Тех, что шептали о врагах, заколотых в спину. О галра, жаждущих отмщения.

Хаксус надеялся, что разноцветной расе, напялившей белые доспехи, в детстве шептали похожие.

— Столько фибов прошло. Кануло в бездну.

Девчонка попыталась брыкнуться, но только сильнее запутала одеяло. Отвернулась к стене.

— К ч’рту ‘ди… откуда приш’л…

— Помнишь же? Я был первым? Первым, чья кровь обагрила святые паладинские руки?

— Не было… кр’ви…

Мысль о том, что в темноте, полусне и в шлеме со слабой подсветкой девчонка его банально не узнает, мелькнула очень невовремя. Но отступать было поздно.

— Я не т’лкала… т’ сам…

— Знаешь, как мы уходим? Это честь — знать, что твой прах развеется по Вселенной, когда придёт время. Когда война заберёт не только тебя, но и корабль, давший тебе последний приют. Может, квинтанты. Фибы. Декафибы. Неважно, сколько — вечных кораблей всё равно не бывает. Мы помним об этом.

Она молчала. Шебуршилась, с головой спрятавшись под одеяло. Хаксус, подумав, подцепил кончик и принялся медленно, но неумолимо тянуть на себя.

— Знаешь, в чём мы не признаёмся? Чего боимся? Того, что не будет праха. Умереть на чужом корабле. Врагов, которые плюют на наши обычаи. Поэтому, видишь, мы воюем друг с другом. И поэтому во Вселенной летают только имперские корабли.

Хаксус нёс настолько бред, что с самого себя хотелось побиться головой об стену, но нужно было хоть что-нибудь: слово, вопрос, движение, — чтобы подвести к сути. Привлечь внимание. Желательно — так, чтобы девчонка этого не запомнила.

— Летали. Потом появились вы… галрийская язва.

— Какого хрена! — её голос внезапно обрёл силу, и Хаксус напрягся, на всякий случай прекращая борьбу за одеяло. То успело сползти с головы и груди, и девчонка, чтобы вернуть укрытие, аж села, повернув голову в его сторону. Взглядом уставилась настолько стеклянным, что Хаксусу стало не по себе. — Ты почему сегодня припёрся, а? Что, спать мне мешать — это смысл жизни, да?! И времени получше, чтобы на совесть капать, тоже не нашлось? А? Что ты молчишь?! Где тебя столько фибов носило?!

— Я, если ты не заметила… — от того, с каким усердием пришлось хранить невозмутимость, аж скулы свело, — слегка мёртв.

— О, — она почему-то стушевалась, падая обратно на сбитую подушку. — У вас с этим сложно, да? Ты улетел. Вниз, но это почти верх — здесь же всё относительно. Достаточно гравитацию щёлкнуть. И пших. Но откуда мне было знать? И что ты докопался до меня с прахом-то своим? Там же ядро, столько квинтэссенции было, что… ой. А бабочки откуда? Бабочки-галра, знатоки галрийской культуры, ко мне ещё не летали.

— Бабочки?..

— Ты не бабочка, — тут же согласилась она. — Цужаха, вот ты кто. Жужжишь как комар. О!

* * *

Била девчонка сильно, а того, что ему вмажут по лицу, Хаксус банально не ожидал. Едва не навернулся с кровати, зашипел, но «разговор», поддерживая легенду, пришлось продолжать.

Непоследовательный, бредовый, хаотичный. Она то подскакивала, то сдувалась, неразборчиво бурча что-то под нос, то сыпала непонятными словами. В какой-то момент едва не подорвалась на кухню за «бокалами» и «заначкой Эзор».

Мысленно Хаксус вопил. Замечал, что сам действует странно, что теряет связь с реальностью. Но линию свою — гнул. Спрашивал, уточнял, подкапывался, истину отделял от бреда.

Надеялся, что это — действительно истина, а не то, что ему хотелось услышать.

Сендак был в плену, в криокапсуле. Кто-то выкинул его из Замка, когда системы вышли из-под контроля. Так, по крайней мере, Хаксус перевёл выражения «взбеситься», «глючить» и «да, долбанул Широ по кнопке. Зачем? А я знаю? Ты, что ли, с коммандором своим так и не встретился? А загробный мир у вас есть?»

И снова что-то про бабочек…

Экстренная катапультация в криокапсуле. Сендак мог выжить, а раз так — его нужно было найти. Дело осталось за малым.

Для начала — угомонить девчонку и слинять из каюты. За то, что пришлось считать вслух каких-то овечек, Хаксус искренне себя ненавидел, но это сработало. И вообще… Весь план, квизнак его раздери, и впрямь выгорел.

Хаксус, правда, до убежища дохромал каким-то чудом, а потом отрубился настолько в ноль, что едва не пропустил важное паладинское совещание. Газ, к счастью, выветривался за пару варгов, к утру от него не осталось следов. Кроме, разве что, мутных образов в голове.

Квинтант ушёл на то, чтобы отыскать пресловутый сбой в логах Замках. Его не пропустил бы даже слепой: красочной картиной расцветал перечень предупреждений и критических ошибок, растянувшийся на сотню экранов, только листать до него пришлось долго.

Хаксус, пользуясь алтеанским транслятором, стянутым из архива, не совсем доверял переводу, да и, опять же, не хотел оставлять лишних следов. Поисковой запрос — это строка в логах, идентификатор устройства. А гостевой пассивный просмотр — какое кому до него дело?

Легкомысленным паладинам — уж точно никакого.

Была дата, были координаты, где Замок в тот момент находился. Успел, зараза, совершить два гиперпространственных прыжка, существенно осложняющих дело. Локация, как оказалось позже, понадобилась только первая: во второй искать было бесполезно, потому что там взорвалась звезда и стёрла систему с лица Вселенной, а в третьей поведение корабля уже стабилизировалось.

Выбор встал перед Хаксусом: продолжать шпионить за паладинами, пока можно, или мотать из Замка, не испытывая больше судьбу?

Они, судя по последнему собранию, эфирные замыслы превратили-таки в более-менее стойкий план, и для империи это становилось опасным. Сендаку, будь он здесь, промедление пришлось бы не по душе.

Судьба, впрочем, решила за Хаксуса.

«Ха-анк, будь другом, глянь, что у меня на шее? — голос Лэнса вырвал его из дрёмы, заставив поднапрячься. — Чешется так, что сил никаких нет».

«Болячка? — рассеянно ответили ему. — Космическая болячка? Ну, небольшое уплотнение, чуть темнее кожи. На родинку похоже. И давно?»

«Чешется — квинтанта два. Появилась раньше, я её пальцами чувствовал. Но не трогал, потому что тоже подумал, что это родинка. Но они же не чешутся, да? Во, похоже?»

«Не… не похоже. У тебя там скорее угорь или прыщ подкожный. Чего сразу-то не сказал? Оно ведь сразу не пройдёт, а нам вылетать уже утром».

«Прыщ?! — возопил Лэнс, и Хаксус, поморщившись, отодвинул снятый наушник, начиная прикидывать, как бы беспалевнее избавиться от следов. — Бли-ин, ауч, ай!»

«Сдирать-то заче… — голос Ханка сильно отдалился. — Эй, он что, з… звякнул?.. За диван укатился?..»

«Звякнул, укатился? Прыщ? Ты серьёзно? Ё-маё, кровь!..»

Дальше Хаксус не слышал: нажал на кнопку самоуничтожения. Жучок в полкогтя размером должен был расколоться на части, приводя в негодность микросхемы. Фора-то небольшая: чисто для того, чтобы смыться подальше от гарнитура, куда приведёт их связь. Если, конечно, семь лёгких ранок на коже паладина натолкнут их на мысль, что пора кого-то искать. Любой галра узнал бы сразу, а они…

Объяснят себе странность очередной чушью или поймут, что случилось, — Хаксусу, оставшемуся без «ушей», пора было исчезнуть.

* * *

Целую вечность он шлялся по внешнему контуру Замка. Искал ангар, нашёл, даже на уродливые белые кораблики полюбовался через полупрозрачные переборки, но те отказывались на него реагировать, пиликая «нераспознанным идентификатором пилота». Не открывались, и вряд ли их можно было разбить, не привлекая внимания.

В тот момент Хаксус злился, что всю его былую предусмотрительность убило в ноль наркотическим газом. Ведь и раньше системы безопасности Замка его нервировали! Спасибо хоть, не все подряд двери запирались, как у галра. Даже, можно сказать, никакие не запирались. Но скопировать у девчонки идентификатор, пока та была не в себе, мог бы и догадаться.

Пришлось отправляться в неизвестность, на вылазку. Загвоздка заключалась в том, что нужно было кого-нибудь встретить, но так, чтобы не встретили его самого. Болтовня Лэнса, надо признать, в этом плане была куда полезнее тишины. Может, и не спасала от случайностей, но хоть представление давала, чем заняты конкретные личности в конкретный момент.

С одной лишь невидимкой, порой предательски шуршащей, было куда как более стрёмно. И коронное — он конечно, обязан был напороться именно на полукровку-дезиллюминатора.

Эзор, пройдя мимо, наморщила нос и пару раз оглянулась через плечо. Чуяла что-то, хотя Хаксус старался не дышать, а в соревновании по становлению металлической статуэткой выиграл бы первое место. С отрывом.

Идти за ней было опасно, не идти — снова полагаться на случай. Неизвестно, кого он встретил бы следующим. Может, и целую толпу, пришедшую по его душу: найденный жучок повис в воздухе, как натянутая струна.

Хаксус крался на максимальном отдалении, на той опасной грани, когда казалось — вот-вот, ещё миг, и упустит. Свернёт не в тот коридор. Один раз он чуть не прокололся на этом: Эзор исчезла, оставив его на распутье, и лишь какое-то седьмое чувство удержало Хаксуса от того, чтобы сорваться на бег — в поисках тающего хвоста.

Вместо этого он остановился.

— Хм…

Эзор материализовалась полдобоша спустя, у той самой роковой развилки. Недовольно потёрла нос. Хаксус выругался про себя: ещё ногу так отставила — кто бы мимо прошёл, точно б споткнулся. Вот они… твари изощрённые…

Но она, слава Канзивку, успокоилась. И даже удобного момента, чтобы подобраться к её коммуникатору, ждать не пришлось. Потому что Эзор, как оказалось, шла именно туда, куда нужно было Хаксусу — в ангар, к вожделенным уродским кораблям.

Это было даже логично: ни одной другой причины, чтобы ошиваться в предвнешнем контуре, Хаксус не видел. И готов был исполнить победный клич — когда окажется в одиночестве, подальше от Замка.

Одним движением ладони Эзор расправилась с ненавистным замком. Заглянула в ангар. Направилась, что-то гортанно насвистывая, к кораблям. Хаксус скользнул следом, прикидывая, где затаиться. По-хорошему, нужно было дождаться, пока его оставят в одиночестве, но Эзор будто целью задалась — рассмотреть алтеанскую штуку со всех сторон, истыкать каждый квадрик, едва не облизать квизнакову обшивку.

Поэтому к моменту, когда Эзор, исчерпав «внешнее» любопытство, полезла внутрь штурмовика, Хаксус потерял всяческое терпение. А ещё билась в подкорке мысль, что корабли вполне могут быть так же заблочены, как и двери.

Пришлось, забив на осторожность, подкрадываться совсем уж близко.

Дверца оставалась открытой, и небольшой шлюзовой отсек явственно вёл в две стороны, в кабину и в хвост.

«Хм…»

Хотя ничто не мешало Эзор заглянуть позже и в хвостовой отсек, Хаксус перебрался в новое укрытие в мгновение ока, не дав себе передумать.

«Самый бессмертный из всех бессмертных…»

Впрочем, одну-то генеральшу он мог и вырубить, если что, воспользовавшись эффектом неожиданности. Но не понадобилось: выждав убийственно много времени, Хаксус выглянул в шлюз, чтобы узреть закрытую дверцу и отключённое питание.

Интересно бы получилось, если бы уровень доступа стоял не только на дверях, но и на прочих системах, но нет: вдоволь повоевав с переводчиком и кривыми алтеанскими конструкциями, Хаксус пришёл к выводу, что эта штука вполне себе полетит, если постараться, и даже откроет изнутри шлюзы ангара.

Правда, если кораблик возьмёт и полетит сам по себе, это будет, пожалуй, несколько подозрительно.

Алтеанские протоколы отличались от привычных галрийских, но Хаксус на всякий случай попробовал. Как оказалось, не прогадал. Первые добоши, пока воздух хлестал из распахнутых настежь шлюзов, ничего не происходило. Хаксус уже собрался было плюнуть на всё, поднять корабль в полёт и оставить на камерах свой призрачный след, но протоколы безопасности всё-таки сработали: Замок, посчитав незакрывающееся отверстие пробоиной, прекратил поддержку отсека. Отрубилось питание, отрубилась гравитация, и четыре недоштурмовика, стукаясь друг о друга, красиво выплыли в открытый космос.

Двигатели включились не с первого раза, даже не с седьмого, и потому конспиративно подрейфовать в невесомости, постепенно отдаляясь от Замка, у Хаксуса вышло прямо-таки идеальнее некуда.

И лишь потом, непрестанно ругаясь, маршрутом покалеченного риглимского червя Хаксус медленно полетел прочь.

«Лейтенант-штурман среди чужих закорючек, угу. Ух, квизнак, что за… Ёма… Главное, этого никто не видит…»

* * *

Сложности, по-хорошему, только начинались. Бегство вышло спонтанным, и о том, где находится, Хаксус имел смутное представление. Более того: если неопознанная алтеанская леталка попадётся на глаза галра, от неё — по устоявшейся традиции — избавятся прежде, чем пилот успеет доложить о себе.

Топливные резервуары были пусты наполовину, на борту корабля — никаких запасов, кислорода — на четырнадцать с хвостом квинтантов. Потрясающе, с какой стороны ни посмотреть, но он по крайней мере удалялся с каждой тикундой от паладинов, угрозы разоблачения и допросов.

Удалялся, пока на радаре не мелькнул сигнал. Мелькнул и тут же пропал, будто сбежал из зоны видимости. Хаксус, освоившийся более-менее с управлением, ускорился: неопознанное было даже хуже, чем потенциально опасное.

Алтеанская непослушная хрень оказалась всё-таки быстрее, чем пузатый серо-зелёный паук, нелепо болтающий в космосе ногами. Что за раса, Хаксус не знал: у контрабандистов, с которыми ему доводилось встречаться, были другие жестянки. Корабль, однако, летал с позволения империи: знак, намалёванный на боку, вызывал у галра кратковременную избирательную слепоту — чтобы не стукнуло по шлему от чьего-нибудь покровителя.

И этот контрабандистский паук, ошивающийся у Замка, в конце концов оставил попытку удрать. Завис вместо этого, укрывшись щитами. Что ж, щиты — всё-таки не турели. Боится, значит.

Космическая баталия была как минимум неуместна: топливо экономить надо, да и Хаксус, самому себе признаваясь, в этом кресле чувствовал себя не профессиональнее младенца. Продуть какому-то неведомому пауку-жестянке — слишком уж нелепый итог для всех предшествующих достижений.

В алтеанских каналах связи он не разобрался бы даже под страхом смерти, но его, к счастью, поняли и так. Видимо, отсутствие стрельбы приравнивалось к желанию поболтать.

Щиты с одной стороны опустились, призывно колыхнулся стыковочный шлюз.

Хаксус, прежде чем ему удалось туда пристроиться, дважды пролетел мимо, со скрипом разворачиваясь обратно, и в конце концов случайно царапнул чужой корабль крылом.

Ища кнопку шлюза, чтобы открыть его со своей стороны, чувствовал себя идиотом. Вдвойне идиотом — потому что в красках представлял, какое выражение лица было у неизвестного пилота.

И вот, осветлив протектор шлема, взведя бластер на полную мощность, Хаксус ступил на палубу корабля, захламлённого до потолка какой-то разномастной хренью и утопающего в ярко-зелёной подсветке.

Вглядевшись, вздрогнул. Сердце его ушло в пятки, абсолютно не готовое к подобной встрече. К тому, что мужчина с длинными белыми волосами, повернувшийся к нему от приборной панели, окажется…

Да нет, показалось. Не мог Лотор, ни в одной из реальностей, летать на такой паукообразной развалюхе.

Замешательство стоило Хаксусу инициативы: характерный щелчок возвестил, что его взяли на прицел. Скосил взгляд — сбоку, в тени, стояла такая же белоснежная женщина. А пушка-то галрийская в руках, галрийская…

— Галра? — в голосе мужчины сквозило непередаваемое изумление. — Твердь земная, почему…

— Молчи, — прервала его женщина. — Ты — бластер брось, и не дури, если жить хочешь.

— Я лейтенант галрийского флота, — Хаксус, нацепив привычно безразличную маску, предпочёл тактику победителя. Да, ни одного шрихтиля за воротником, но они — покорённые народы — только такое отношение и понимали. Вскинув бластер, навёл на мужчину. — Воздержитесь от угроз, о которых потом пожалеете.

— И кто же доложит о наших угрозах, если они вдруг исполнятся? — эдак ехидненько улыбнулась женщина, обнажив клыки и подступая ближе. С намёком протянула ладонь. Теперь не промахнётся, даже если захочет. — Ты нам бок поцарапал, пьенот похмельный, и напугал до смерти. Вот, я его оскорбила, теперь обязана убить — а то расскажет.

— Свет мой, не горячись. Труп пилота, возникшего в бело-голубом корабле на наших радарах, никак не способствует… установлению дипломатических отношений.

Мужчина был спокоен, откровенно игнорируя нацеленное на него оружие.

— А шпионаж за бело-голубым кораблём — способствует? — поднял бровь Хаксус. Дуло чужого бластера ткнулось ему в бок, и он, вздохнув, всё-таки отдал свой женщине — дико уступающей ему в росте и раздражённой, как снежный шипейник. Слишком много нервов он растерял в последние квинтанты, чтобы снова гадать, как лучше и правильней. — Что вам нужно?

— Прежде, чем ответить, мы хотели бы знать, что нужно вам, — нейтрально отзеркалил мужчина. — Не совру, если замечу: это вы догоняли наш безобидный корабль, а не наоборот.

— Я… — Женщина, отобрав оружие, не успокоилась. Решив, что ей всё можно, принялась методично его обыскивать. Хаксус, с трудом удержавшись, чтобы не поднять нахалку за шкирку и не зашвырнуть подальше в неведомые ящики, закатил глаза. — Да угомонись уже, квизнак тебя раздери, нет у меня ничего. Только клинок за правым голенищем, и тот затупился.

— И ты говоришь это так просто? — изумилась она.

— Подозрительно, — поддержал её напарник. — Вы, лейтенант галрийского флота, очевидно пытаетесь отвести внимание от чего-то более существенного.

— О Канзивк, — шумно выдохнул Хаксус. — Нет, не пытаюсь. Просто забыл, что вся Вселенная, в отличие от моих недавних… знакомых, те ещё параноики. Говорю, в правом голенище он. Вытащи и хватит меня лапать!

— С чего ты взял, что я тебя лапаю?!

— Ради небес, успокойтесь, — поморщился мужчина. — Милая, оставь его, он не представляет угрозы. А вам, лейтенант, я был бы очень благодарен, если бы вы говорили по делу.

Женщина почему-то фыркнула, спрятав ладонью смешок.

— Отлично, — буркнул Хаксус, прогоняя навязчивую мысль, что после сонного газа он-таки не проснулся, а окружающий сумбур ему попросту мерещится. — По делу: мне нужно попасть на ближайшую галрийскую базу. С оплатой не поскуплюсь, но только после того, как подбросите до места.

Белоснежные напарники переглянулись.

— И сколько же, хотелось бы знать, галрийский лейтенант готов предложить за наши услуги?

Хаксус назвал. Пожалуй, чуточку больше, чем удачливые контрабандисты могли выручить за два декафиба. Для его бюджета — если, конечно, у здешней версии Хаксуса не свистели за душой космические бури — не слишком накладно. Может, и дороговато для экстренной попутки, но главное было — зацепить, разжечь неистребимую жажду наживы.

— Да он брешет, — заявила женщина после очередных переглядок. — Признайся, лейтенант, у тебя даже в мыслях не было заплатить. Наобещать, получить своё, кинуть — в этом все галра.

— Оружие вы отобрали, — развёл Хаксус руками, с досадой понимая, что идея напустить на них свору дроидов, едва оказавшись в доках, была у него первой, — чем не гарантия?

Мужчина нахмурился, обронил на незнакомом языке несколько слов, которые явно не понравились подружке — та зашипела, — и поднял руку в успокаивающем жесте.

— Прошу простить несдержанность моей спутницы, лейтенант. Надо признать, это редкость — чтобы перед нами, скромными наёмниками, появлялись со столь щедрыми предложениями офицеры Галрийской империи. Не стану лукавить — ВИГ согреет душу кому угодно, и упускать подобную возможность поистине глупо, но мы, как ни грустно это осознавать, не в силах исполнить вашу просьбу.

— Ещё немного, — с нажимом сказал Хаксус, — и просьба превратится в приказ. Надо же… А я ведь хотел «забыть» — авансом! — про оскорбления, которыми сыпет твоя девчонка.

— Милая моя спутница верно заметила, — клыкасто улыбнулись в ответ, — что бояться нам нечего. Неосторожные слова забудутся мигом позже, чем придёт к логическому завершению борьба между угрозами — неисполнимыми и исполненными.

Пару тикунд Хаксус переваривал услышанное. Потом решал, чего ему хочется больше: выматериться или честно сообщить белой нахалке, как далеко ей в искусстве намёков-посылов до своего мужчины. Решил, что оба варианта удлинят идиотский разговор семикратно, и в итоге просто шумно выдохнул сквозь зубы.

— Хорошо, раз моя ставка вас не устраивает, назовите свою.

— Вы не поняли, лейтенант, — пожал плечами мужчина. — На кону куда больше, чем вы можете предложить, а мы — вправе требовать. Топливо и маршруты, несомненно, не стоят столько, во сколько нам выйдет отсутствие — притом, что путь до галрийских баз отнюдь не близок.

— Отсутствие где?

Оба смерили его недовольными взглядами.

— Улетайте, лейтенант. Мы не убийцы и немного верим в благородство других, даже галра. Но о том, что мы встретились на борту этого корабля, вам действительно лучше будет забыть.

— А вот нечего думать, что я испугаюсь такой же неисполнимой угрозы, в которую вы ткнули носом меня, — с каждым словом всё труднее было сохранять спокойствие. Хаксус давно не встречал такого: покорённых народов, которые и не боялись, и не стремились с безбашенной решимостью сократить поголовье галра, а чесали вместо этого языки. Казалось — бесконечно. — Я, так уж получилось, тоже не могу вашу «просьбу» исполнить. Мы либо договариваемся о цене, либо ты спускаешь с цепи свою женщину — и перестаёшь трахать мне мозг.

Упомянутая женщина, судя по отрывистым непонятным репликам, была не прочь, но мужчина ей ответил, и понеслось. Теперь они лаялись друг с другом, напрочь забыв о Хаксусе, и единственное, что ему оставалось, — стараться не выть от отчаяния.

Метод подкупа и угроз не сработал, убеждение не годилось: эта беловолосая падла — как будто у Лотора учился! — швырнёт морально с прогиба и не заметит, а иных вариантов Хаксус не видел. Кроме, разве что…

— Так, стоп! — вклинился он в перебранку двух злющих шипейников. — Несколько логических заключений. Мне похрен, прав я или не прав, я просто хочу воспользоваться вашим кораблём, чтобы попасть на галрийскую базу. Вы висите «здесь» и не можете улететь, потому что шпионите за вон тем гигантским бело-голубым флагманом, а он горазд прыгать по червоточинам, как будто это ему ничего не стоит, и его потом хрен найдёшь. Я ошибаюсь?

Женщина нервно стиснула рукоять бластера.

— Если плата в виде ВИГ вас не устраивает, я могу предложить что-то менее материальное, но, по-видимому, ценное для вас — информацию. В том числе о ближайших маршрутах. Вы помогаете мне, я помогаю вам — все в выигрыше. Вы ненадолго отлучаетесь, а потом караулите корабль в нужном месте и без проблем возвращаетесь к прежним делишкам. Ну как?

Мужчина, лучась превосходством во взгляде и в голосе, сказал пару слов на своём языке, в ответ ему показали жест — незнакомый, но какой-то интуитивно посылающий.

— По-имперски говорите, конспирологи хреновы!

— Ты, значит, не член экипажа, — сообщила наконец женщина, скрестив на груди руки, — или притворяешься, чтобы поймать нас на том, чего не стоило бы произносить.

— Будь я членом экипажа, зачем бы мне было соваться сюда в одиночку и изобретать такую сложную, очевидно провальную схему?

Медленно, со скрипом и лязганьем, они всё-таки убедили друг друга. Хаксус рассказал и то, что знали все до единого галра, и то, что успел вызнать он сам — опуская, естественно, подробности про межреальностные махинации. Запланированные маршруты, которые обсуждали на последнем собрании, глобальные планы, возможности Львов, менталитет, отчего-то заинтересовавший парочку сильнее всего, и кое-какие паладинские слабости.

Пожалуй, даже здорово, что так вышло: любая мысль о том, как бело-голубым подлецам вгоняют нож в спину, грела Хаксусу душу.

Своего он добился. Прокатился-таки со свистом до ближайшей галрийской базы, поставив в деле побега жирную точку. С контрабандистской парочкой, как-то так получилось, они расстались, весьма довольные друг другом. Те умыкнули алтеанский корабль, который самому Хаксусу откровенно не сдался, и, судя по заговорщическим лицам, позабытая сумма в ВИГ нисколько их не разочаровала.

Они не назвали ни имён, ни намерений, но молчаливый посыл читался с обеих сторон: сделать вид, что судьба никогда не сталкивала их вместе.

* * *

То, что было дальше, заслуживало отдельной эпопеи, но ни желания, ни цензурных слов, чтобы описать это в подробностях, у Хаксуса не нашлось бы до конца жизни.

Задачка та ещё — доказать империи, давно списавшей тебя со счетов, что ты ещё жив. Забрать деньги. Найти попутку в нужный квадрант. Вытребовать — всего-то во временное пользование! — корвет у несговорчивого коммандора.

Бюджет порядочно просел уже тогда, а дальше… Бесконечно много раз Хаксус возвращался на базу за топливом. На корвет — чтобы поспать хоть немного, когда усталость торжествовала над разумом.

Он думал. Пытался представить, как двигался корабль, как располагались отсеки. Направление за направлением избирал, чтобы, уткнувшись в петлю или тупик, вернуться к стартовой точке. Квинтант за квинтантом радары не видели алтеанских следов. Качали головами все, к кому он приставал с вопросами. Тикунд, потраченных впустую, становилось всё больше, и груз их казался невыносимым: сквозь пути, которые вспыхивали и гасли в сознании, пробивались слухи с передовой — о паладинах Вольтрона, которые взялись за империю с утроенной силой.

Хаксус не мог молчать, не мог делать вид, что он напуган так же, как остальные галра. Но и явиться к Заркону без Сендака, чтобы поделиться всем, что узнал, не мог тоже. Сендак был силой, защитой, в его тени было удобно, комфортно, правильно. Он давил авторитетом, ему не посмели бы отказать. А Хаксус — а Хаксуса даже жалкие контрабандисты всерьёз не восприняли.

Выбираться из тени, занимать нишу, которой он не принадлежал — ни сутью, ни даже реальностью — было страшно.

Но паладины Вольтрона… Канзивком проклятый Лотор…

Хаксус дал себе срок: три раза по семь. Если последний квинтант истечёт, не дав ни единой зацепки, о Сендаке придётся забыть.

«Оставить, как предлагали, прошлое в прошлом? Стать будущим вместо него?..»

Семнадцать. Восемнадцать. Приходилось ставить зарубки, чтобы не потеряться в однообразии времени, не обмануться — случайно ли, либо подкармливая надежду — истинной датой.

Девятнадцать. Глаза тогда от усталости закрылись сами собой, а после, очнувшись, Хаксус едва успел выйти из крутого пике. И, проморгавшись, подумал, что всё ещё спит: потому что голубая точка, в существовании которой он успел усомниться, призывно мигала на границе радаров.

Планета, из-за которой он едва не расшибся в лепёшку, была столь же пустынна, морозна и уныла, как та — проклятая Фрост-Стон-13. Та, где он кувыркался в тумане, где потерял всё, что имел, а взамен обзавёлся ребристым шрамом на четверть спины и смертельным врагом. Та, где зачем-то услышал проклятое слово.

«Калтенекер…»

Иней хрустел под подошвами сапог, с воем и гоготом разбегались в стороны глазастые камни. Штурмовик пришлось оставить чуть дальше, у границы расселины, а вниз, в зеленоватую темень, спускаться при помощи крюка и троса.

«Угораздило же…»

Капсула лежала на уступе, погребённая заледенелыми глыбами — явно обрушила по пути пару террас, и счастье, что вообще сумела остановиться.

Разгребая завал, Хаксус не мог отделаться от мысли, что всё это уже когда-то было.

Вглядываясь в лицо за целёхонькой крышкой криокапсулы, об алтеанцах стал думать чуточку лучше. Однозначно — если бы довелось кому-нибудь так же приземлиться в галрийской капсуле, сплющило бы в лепёшку.

— Ты жив… — с недоверием сказал Сендак, сфокусировав взгляд. Воздухом планеты, сильно разреженным, всё-таки можно было дышать.

— Вы живы, — эхом откликнулся Хаксус. — Я наконец-то нашёл.

* * *

Хаксус, рассказывая о межреальностных злоключениях, едва не охрип. Окрылённый успехом, всё, с чем столкнулся и что успел вызнать, вывалил без утайки, свято уверенный, что вот теперь-то — после стольких квинтантов молчания! — будет не одинок в своей ярости.

Сендак не перебивал, мрачнел с каждым словом, но реакция его сильно отличалась от той, на которую рассчитывал Хаксус.

— Значит, ходячий труп из другой реальности? — бросил он иронично, с кривой какой-то ухмылкой. — Поэтому тебя не было так долго?

К тому моменту они как раз добрались до корабля, где Сендак, сверившись с датой, успел заковыристо выругаться и тут же развить бурную деятельность.

Хаксус, привычно отступивший в тень, только поморщился, проглотив просящееся на язык «от трупа слышу». Сендак, разумеется, был не в духе — галрийские-то криокапсулы здорово давали по мозгам, что уж говорить о алтеанских — и, как всегда в такие моменты, на чувства подчинённых плевал с высокой колокольни. Отсутствие эмпатии он компенсировал непрошибаемой уверенностью в себе и собственных силах, перед которой отступали все галра империи, и прежде Хаксуса это полностью устраивало.

Вот только, как оказалось, за время разлуки он поотвык пропускать оскорбления мимо ушей.

— Аморфные слабаки, — ругался в пустоту Сендак, веером рассылая приказы, — не соберут их в кулак — и всё, ни на что не способны.

Хаксус взглядом провожал значки «отклонено», «возврат», «ошибка доступа», на которые коммандор, давно числившийся под статусом «пропавший без вести», отчего-то не обращал внимания.

С силой зажмурился.

Нет!

Всё это уже было. И каменный завал, который пришлось разгребать сбитыми в кровь пальцами, и Сендак, утративший равновесие. С этого всё началось. Это было неправильно. Долгими декафибами, которые Хаксус провёл рядом с ним, ничего не менялось: Сендак был непоколебим и уверен. Разозлившись, кому-нибудь, кто под руку попадался, мог раскроить череп, размазать о стенку, проверив новую фичу протеза, но то был холодный расчёт. Развлечение. Запугивание. Его никогда не трогало чужое мнение. Ярость никогда не застилала ему глаза, заставляя «на слабо», вопреки чему-то, совершать необдуманные поступки.

Ровно до тех пор, пока в игру не вступил Лотор.

— Коммандор, — тихо напомнил о себе Хаксус. — Вам стоит вернуться в ставку. Напомнить императору Заркону, что вы всё ещё в строю и можете отдавать приказы.

Краем уха, пока перебирался с корабля на корабль, Хаксус слышал непонятные слухи о регентстве. Заркон, говорили, не показывается подданным, Лотор исчез с радаров, а императорская ведьма взяла на себя чересчур много. О том, что случилось с Зарконом, Хаксус не знал: паладины не упоминали этого в разговорах. Однако тот факт, что император — с чужих слов — восстанавливался за наглухо закрытыми дверями, пробирал до мурашек.

«Совпадение? Или судьба?..»

* * *

Хаксус знал, что просто не будет. Но того, что на первом же посту их сожмёт в кольцо семёрка друидов, банально не ожидал. Этих жутковатых типов, служащих на побегушках у Хаггар, никогда в одном месте столько не собиралось.

— Коммандор Сендак, — прошелестел голос из-под капюшона. — Проследуйте за нами.

Хаксус напрягся было, скосил взгляд, судорожно соображая, как затормозить Сендака в случае чего, но тот — хоть и не без усилий — смолчал. «По какому праву вы останавливаете правую руку императора Заркона? — гремело в ушах, будто взаправду. — Вы не имеете права!»

К счастью, поблизости не было Лотора, с которым Сендак мог бы сцепиться, и искры скандала, который неизбежно привёл бы к кишкам и ожогам, осыпались, толком не разгоревшись. Смерть императора не лежала на плечах здешнего Сендака. Бразды правления не пытались выхватить из его рук. У него была цель, причина для мести и сожалений, но — слава Канзивку! — уж такой-то груз он мог выдержать, не сломавшись. Тикундная слабость, напугавшая Хаксуса, больше о себе не напоминала.

Коммандор был самим собой, и ярость его ограничилась красноречиво-огненным взглядом в сторону друида. Тот, дёрнувшись, едва не сорвался на бег…

* * *

— Неспокойное время вы выбрали, чтобы исчезнуть. И тем более — чтобы вернуться… коммандор.

Все реки ведут в океан, а все друиды — к Хаггар. Кто бы сомневался. Скрипучая сгорбленная старуха, вечно замышляющая что-то в тени, никогда не нравилась Хаксусу. Раньше, когда Заркон держал её в узде, она тихо-мирно занималась своим колдунством и не отсвечивала, а теперь — вот, пожалуйста. Заправляет в ставке, будто возомнила себя императрицей. И свиту, швыряющуюся квинтэссенцией, подобрала себе под стать: молчаливых кукол ровно столько, чтобы и не мешались друг другу, и охлаждали пыл всякого, кто попытается избавиться от хозяйки.

— Мне нужна аудиенция, ведьма. Не с тобой. Какого квизнака ты тратишь моё время?

— Император Заркон не принимает посетителей.

— Думаю, для своей правой руки он сделает исключение, — рыкнул Сендак. — А то левая чересчур много о себе возомнила.

— «Левая», — в голосе Хаггар прорезались шипящие нотки, — делает то, что должна. В отличие от «правой», которая дважды подвела своего императора, а затем исчезла, когда империя нуждалась в ней больше всего. Ты мёртв для него, Сендак. Твой пепел давно развеялся по Вселенной.

Когтистый протез — простейшая модель, которую удалось раздобыть по пути — в исполнении Сендака клацнул поистине зловеще. Заискрилась энергия в руках друидов. Ситуация принимала скверный оборот: ведьма, сволочь, не пустыми оскорблениями сыпала. Била по больному.

— Спокойно! — Хаксус понял, что пора вмешаться. — Если руки не договорятся, империя вообще всех конечностей лишится. Напомнить, что враг у нас общий?

— Допустим. — Хаггар прищурилась, плотнее надвинув капюшон. — Хочешь в третий раз обломать клыки о паладинов? Я не против — только не смей тащить за собой корабли. Они нам ещё пригодятся.

— Пригодятся? — Сендак насмешливо вскинул подбородок. — О да! Уж поверь, я найду им применение. То самое, которое напрашивалось ещё фибы назад: собрать армаду, расплющить наглых цужах об их же консервные банки. Напрашивалось, на поверхности лежало, но что мы имеем теперь? Над империей позорное клеймо. «Галра слабы, галра теряют колонию за колонией», — он показательно сплюнул. — И кто виноват? Дайте подумать! Одна квизнакова трусиха, которая выжидала вместо того, чтобы напасть. Да, блядь, меня не было. Но здесь, знаешь, любой коммандор бы сгодился, даже самый тупоголовый!

— Ты зарываешься. — Сполохи квинтэссенции забегали по пальцам ведьмы, и Хаксус, не выдержав, снял бластер с предохранителя. Да что творит этот болван?! Кажется, мысль про «не с кем сцепиться» была преждевременной. — Политику в отношении паладинов Вольтрона избирал император Заркон. Хочешь оспорить его приказы? Или, может, напомнить, чьим провалом окончилась первая атака «в лоб»?

— В том-то и дело: первая. У нас не было данных, и мы взяли недостаточно кораблей. Космические кошки, как показала практика, разобьют небольшую флотилию, но даже их зубок не хватит на целую армаду.

— Всё, на что годится армада, — стать грудой металлолома. Империя не будет тратить ресурсы впустую. Тем более — на браваду коммандора, который прежде, чем заявиться с претензиями, не сподобился изучить ситуацию.

— Про карту ты говоришь? Про кусок, который отхапали паладины? О, я изучал её очень внимательно! Если бы хоть у кого-то здесь мозг был побольше, чем у риглимского…

— Мы пришли не с пустыми руками! — перебил его Хаксус, поймав раздражённый взгляд. — А с информацией, так сказать, из первых уст. У паладинов кое-что есть: амбициозные планы, шрихтиль за воротником и уязвимое место. И наша задача не сраться, а разбить Восстание до того, как станет слишком поздно.

— Мне нужно встретиться с императором, — поддержал Сендак, — передать ему информацию, которую, как оказалось, в состоянии добыть только мой шпион. Загвоздка всего одна. Ведьма, которая упорно тянет время. Ещё немного, и придётся усомниться: а не поддерживает ли она паладинов?

* * *

В общем, они всё-таки подрались. Ведьма справедливо решила, что Сендак совсем охуел, и в ход пошли электрические молнии. Когда подустали, вернулись к взаимным обвинениям. Хаггар утверждала, что не мог шпион Сендака на корабле паладинов узнать больше, чем её шпион, который не узнал ровным счётом ничего, а Хаксус только по лбу стучал: значит, это был откровенно хреновый шпион. Или, возможно, не такой отчаянный, как сам Хаксус.

Потом выяснилось, что ведьма просто тупая: о численности экипажа она была осведомлена, но связать эту численность с количеством захваченных баз не догадалась.

И, что странно, она знала про предателей-галра, но не знала про Лотора. И вот тут-то, когда Хаксус поведал о животрепещущем «шрихтеле», что у паладинов есть Лотор и ищут они Лотора, как на идиотов смотрела на них уже Хаггар. Нет, Хаксус был согласен: звучало дико, но как так получилось, что она слышала об этом впервые?

«Лотор — регент империи, — заявила им ведьма, — он не может быть заодно с паладинами».

Тогда они подрались во второй раз, потому что Сендак откровенно взбесился. «Самоуправство! — кричал он. — Сосунка, сосланного на край Вселенной, протащила в святая святых! Воспользовалась слабостью своего императора!»

С тем, что Лотор правит откровенно хреново, даже не думая появляться в ставке, Хаггар согласилась подозрительно быстро, но, кажется, в факт заговора, который случился в одной реальности и назревал в другой, не поверила.

Хаксус скрежетал зубами.

Правдами-неправдами, повредив по пути пару колонн, они докатились-таки до покоев императора. Неподвижный, окутанный друидско-алхимическим коконом, очнулся он, кажется, исключительно для того, чтобы надавать им по шеям за устроенный балаган.

Заскрежетало. Лопнули трубки, сочащиеся энергией. Ведьма, невнятно ругаясь, замельтешила рядом, но останавливать не посмела — Заркон сел, невидяще глядя перед собой.

«Докладывай», — повис в воздухе неозвученный, но до боли знакомый приказ.

Хаксус думал, что набьёт оскомину, рассказывая про Лоторов и реальности, но его участие не понадобилось: Сендак заговорил первым. Поведал версию о своём вызволении, сильно урезанную, и переключился на то, как жаждет втоптать паладинов в грязь. Сделал упор на информацию, добытую шпионом.

Об уязвимости паладинов. О том, что им не разорваться, если галра ударят в нескольких местах одновременно. О том, какие регионы будут их следующей целью.

И замолчал. Заркон молчал тоже, будто ждал продолжения, и Хаксус, сморгнув, решил через пару тикунд, что самое важное Сендак оставил ему. Открыл было рот, но его внезапно заткнули — причём в обе руки.

Хаггар свистящим шёпотом заявила, что с императора достаточного потрясений, что нежданные визитёры слишком его утомили и что им пора убираться. Заркон, будто только этого и ждал, грузно опустился на ложе, закрыв глаза, и момент был упущен.

То, что доклад остался без ответа, Сендака не смутило. Он преисполнился уверенностью, что его усилия одобрили, а коммандорские полномочия вернули в полном объёме.

Хаксуса грызли сомнения, но он промолчал: думать так было удобно. Главное — что Заркон жив взаправду, а не только в глазах подданных. Главное — принести ему победу над паладинами. Уж тогда-то, верно, станет неважно, правильно они поняли или нет.

— Знаешь, после сегодняшнего мне нужен новый протез. Последняя модель.

Левой руки у Сендака снова не было. Её, если Хаксус не путал, откромсали во время первого обмена любезностями, и двое друидов заплатили за то жизнями.

— Сделаем.

Ведьма и коммандор, вопреки ожиданиям, из императорских покоев выходили союзниками. Как так получилось, осталось загадкой, но грех было жаловаться: по крайней мере, вероятность того, что два гордеца поубивают друг друга, стоит Хаксусу отвернуться, снизилась до приемлемой.

* * *

Промедление настораживало. Беспокоило. Выводило из себя. Хаксус, привычно следуя за коммандором, не мог найти себе места. Конечно, на словах всё вышло оптимистичнее, чем на деле. Прежде, чем бросаться на паладинов, нужно было утрясти дела в ставке. Разобраться со всем, что пустила на самотёк Хаггар, дождаться, пока прибудут и подготовятся офицеры будущего флота, в семитысячный раз проверить и перепроверить доклады.

С Сендака сталось бы ударить чистой силой, без всякого плана, и впервые Хаксус поддержал бы его: их преимущество было в знании, во внезапности. Им нужно было успеть первыми. До того, как Вольтрон снюхается с Лотором. До того, как в игру вступят непредсказуемые фигуры.

Нужно было успеть, но вся Вселенная, казалось, была против них. Офицеры медлили, не горя желанием терять корабли. Хаггар сдерживала порывы Сендака, шипя, что ещё не время, что они ещё не готовы. Прикрывалась Зарконом, который, по её словам, должен был вот-вот вернуть бразды правления в свои руки.

Они ждали отмашки императора.

Конечно, так было правильнее. Спокойнее. Если бы только хоть кто-то из них набрался смелости сказать ему о висящей угрозе, о будущем предательстве. О том, что нужно спешить…

Хаксусу казалось, он знает, почему ведьма с коммандором молчат: опасаются, что столь «приятные» новости добьют императора прежде, чем тот встанет на ноги. Да, в этом был смысл. Сендак, если подумать, тоже ни разу не вернулся к этой теме. Не заговаривал, не спрашивал, не уточнял деталей. Может, настолько проникся, что старался не думать даже о вероятности краха. Не плодить лишних реальностей.

Только квинтант уходил за квинтантом, а они оставались спокойными. Сквозь пальцы смотрели на то, что империя теряет колонии. Вернее — ведьма смотрела, удерживая Сендака от опрометчивых решений.

Они, можно сказать, не торопились.

И тогда впервые в голову Хаксуса закралась неприятная мысль: а всерьёз ли они восприняли предупреждение? Не отмахнулись ли, как от назойливого бреда? Ведьма отнеслась к рассказу скептически — Хаксус помнил. А Сендак не пытался её переубеждать. Вопрос — почему — оставался открытым.

Был уверен, что в своей-то реальности останется хозяином положения? Недооценивал Лотора? Решил, что нечто подобное невозможно, а его лейтенант всего-навсего треснулся башкой, когда падал откуда-то в Замке Львов?

Последняя мысль, мелькнувшая глубокой ночью, будто под дых ударила. Хаксус не сумел уснуть тогда, долго ворочался, так и не решив для себя, беспочвенны подозрения или нет. Не мог же он просто подойти и спросить, поверили ли ему? И причин повторять всё то, что выпалил когда-то на одном дыхании, тоже не видел.

«Нет, Хаксус, всё это бред, — убеждал сам себя, рассматривая потолок. — После такого кто угодно параноиком станет. Ответ-то простой: им всем неприятно знать, что они могут погибнуть. Может, не стоило говорить…»

Пожалуй, вот в чём они проигрывали Лотору. Хаксус был уверен: тот, услышав о подобном, не стал бы задвигать информацию в угол. Крутил бы, вертел, пока всё не выжал до капли.

«Блядь…»

Хаксус не врал себе: тактиков и стратегов на их стороне решительно не хватало.

* * *

Квинтант, когда дело сдвинулось с мёртвой точки, стал поистине знаменательным. Заркон вернулся на трон. Взгляд его стал осмысленным, слова привычно шершавыми, и начал он с того, что разнёс к риглимским червям всех виноватых.

Досталось и Сендаку, и ведьме.

Первому — за проваленную вечность назад миссию, второй — за Лотора на регентском троне.

«Не воспринял всерьёз свою ответственность», — оправдывалась она.

«Опрометчивое решение».

От того, насколько опрометчивое, у Хаксуса дыбом вставала шерсть на ушах. Заркон не удивился. Он был отчего-то уверен, что Лотор не справится, что он не представляет угрозы ни паладинам, ни ему самому. Внешне всё так и выглядело. «Не справился». Забил на трещащие по швам границы, не появлялся в ставке, не отдавал приказов.

Хотя мог. Мог прийти, пока Заркон был слаб, и забрать власть в свои руки. Почти бескровно, наверняка незаметно. Мог, но не сделал этого, и причины — истинные причины — пугали тем больше, чем Хаксус задумывался о них. Неизвестность пугала.

«Пора освободить моего своенравного сына от обязанностей».

— А что, так можно было?.. — Хаксус, бродя из угла в угол, не мог унять нервную дрожь. Ему казалось, что вот сейчас-то — когда Лотор, подчиняясь приказу, предстанет перед императором — всё и случится. Нечто неотвратимое. — Коммандор, почему вы не сказали ему?

— О чём? — Сендак поморщился. — Хватит мельтешить.

Хаксус замер.

— О Лоторе. Он же… он…

— Он ни что не способный щенок. Император Заркон знает об этом.

— От него нужно избавиться, пока есть шанс! — Хаксус всерьёз стал опасаться, что то ли у окружающих какой-то избирательный слух, то ли межреальностные искажения не дают им понять друг друга. — Пока он не подозревает, что…

— Моя воля — я бы ему кишки сквозь глотку протащил, — ухмыльнулся Сендак. — Птичка напела, что на арене он болтал чересчур активно, возомнил о себе слишком много, а потом сбежал, поджав хвост. Я бы, знаешь, не стал терпеть отпрыска-диссидента, которого язык не повернётся назвать «высочеством». Он позорит империю. Но решать, что с ним делать, будет Заркон.

— Главное, чтобы решил правильно…

— Хаксус. Ты забываешься.

* * *

Впервые Хаксус жалел, что всего лишь лейтенант, слово которого ничего не значит. Он, с трудом борясь с паникой, видел Лотора совсем близко — абсолютно равнодушного, хотя тот не мог не знать, куда и зачем идёт.

«Всё под контролем, — убеждала логика. — Их всего двое, он и его генерал. Они не смогут ничего сделать».

«Они что-то задумали, — вопили поджилки. — Точно задумали».

Аудиенция прошла совсем не так, как представлял её Хаксус. И Лотор вёл себя иначе, чем было в родной реальности. И даже — что примечательно — иначе, чем в коридоре. Выражение его лица как-то неуловимо изменилось, речь лилась льстивая, откровенно заискивающая. Он говорил то, что Заркон хотел слышать, и не пытался этого скрыть.

И с просьбой своей, о «верном служении», не очень-то и настаивал, когда его откровенно послали.

И — Хаксус нервно сжал рукоять бластера — он в итоге просто ушёл. Заркон отпустил его, не посчитав хоть сколько-нибудь значимой угрозой. А Сендак, когда за принцем закрылись двери, позволил себе уничижительное высказывание. Не просто ругательство, нет. Абсолютно искренний вердикт. Сендак верил в то, что видел и слышал, и в то же верил Заркон.

В принца, не способного не то что интриги плести, но даже убедительно лгать.

— Что-то неладное с Лотором, — ведьма, к сожалению, единственная считала вопль Хаксуса из ментального поля. — Я почувствовала сильную энергию, когда он вошёл. Нечто древнее.

— Единственное, что в нём сильное — это желание сберечь свою шкуру, — хмыкнул Сендак. — Декафибами он прятался, и с тех пор ничего не изменилось.

Разумеется, предчувствия ведьмы было недостаточно, чтобы посеять в них семена сомнений. Даже Хаксус — и тот допустил на мгновение мысль, что реальности не столь уж схожи, как ему казалось.

И тут же тряхнул головой — нет!

«В моей реальности он притворялся спасителем Вселенной, благородным героем, и ему верили. А здесь — ничто не мешает ему сыграть на самолюбии галра, на чувстве их превосходства. Притвориться, что он простак, который ничего не смыслит в притворстве».

— Вот же… засада…

* * *

У Хаксуса не было доказательств, и он не силен был в проникновенных речах. Всерьёз задумавшись о том, чтобы забиться к стенке и пустить дело на самотёк, не сразу заметил, что у него-таки появился союзник.

Четыре квинтанта прошло с той злополучной аудиенции, и все усилия, не имея возможности повлиять на ситуацию с Лотором, Хаксус тратил на паладинов. Приходили данные с вылазок: о том, как быстро реагирует Восстание на отдельный «укус» перехваченной колонии, о том, до какого предела они могут растягивать свои ресурсы. Испытывали, в общем, на прочность, и Сендак с Хаггар не могли нарадоваться результатам, в предвкушении потирая руки.

Про Лотора не вспоминали, его не учитывали, но робкая надежда у Хаксуса была: возможно, есть ещё шанс успеть. Расправиться с паладинами прежде, чем две разрозненные силы сольются в одну. Прежде, чем Лотор начнёт действовать.

Надежда крепла, пока Хаггар не примчалась к нему мрачнее тучи и с порога не начала спрашивать. Во всех подробностях и деталях — о том, что Хаксус когда-то упомянул только вскользь.

— Значит, комета?

— Они часто про неё говорили. Ну, можно сказать, она стала первопричиной их бед. И того, что случилось в моей реальности.

— Куда она делась потом?

— Я… — Хаксус задумался. — Не знаю? Упоминали часто, но всё какие-то отрывки. Что её забрали, что её можно найти. А в чём дело?

Хаггар резко махнула рукой, и в каюте запахло озоном. Фиолетовый шарик, едва не шибанув Хаксуса молнией, разросся до плоского круга, по которому рябью пробежала картинка: дроиды-рабочие, галрийский ангар, гигантские корабли той самой расцветки.

Зеркало-передатчик Хаксус уже видел. Тогда оно показывало бело-голубые алтеанские стены, а Хаггар бурчала, что Курон шляется где угодно, но не там, где надо, и потому бесполезен. Собственно, потому они и задержались с квизнаковыми колониями: ведьма всё пыталась добиться чего-то разведкой, но шпион у неё был и вправду фиговый.

Теперь же, видно, ему (или другому такому же?) улыбнулась удача.

— Это…

— Корабли из межреальностной руды, — жёстко сказала Хаггар. — Корабли Лотора. Два уже готовы, и он строит ещё один — я слышала своими ушами.

— Вот! — Хаксус аж подскочил, нервно заходил кругами. — Я говорил, говорил, что он что-то готовит! Мы дождались — теперь у него есть шрихтиль, и он обязательно им воспользуется.

— Знаешь… — Хаггар помолчала, будто решая, стоит говорить или нет. — Я не верила тебе. Я слышала, как галра клевещут на Лотора, но он никогда не делал ничего предосудительного. Ничего, что можно было бы посчитать изменой.

— Он просто не попадался.

— Верно… — Хаггар рассеянно смотрела на гаснущее изображение. — Наверное, «око» стоило повесить намного раньше. — Повернулась, буравя Хаксуса вспыхнувшими желтизной глазами. — Ты расскажешь императору. Обо всём, что знаешь.