В качестве подарка (гет)

Гарри жил в замке Лестрейнджей уже почти месяц. Хотя кроме него никто так замок не называл. Малфои именовали его уклончиво «ваше убежище», а домовики делали вид, что вовсе не знают такой фамилии и только испуганно таращили глаза.

Его занятия магией уже длились по шесть-восемь часов в сутки.

Почему в сутки? Потому что, как снизошел Люциус в объяснениях, часть магии была ночной, часть дневной, ну и, сами понимаете, утренней и вечерней. Бесило это несказанно! Тем более что все равно вся она оставалась беспросветно темной и имела очень мало общего с тем, что преподавали в Хогвартсе. Гарри с умилением вспоминал занятия в школе волшебства, все эти милые сердцу Алохоморры, Ступефаи, Риктумсемпры, Бомбарды и даже Бомбарды максима! Их можно было запомнить, их можно было применять вербально или невербально, и вообще, их можно было применять!

Эти же заклинания применять в обычной жизни было просто опасно. Если их засекало министерство, то виновного сажали в Азкабан пожизненно. Ну и на фига тогда эти мучения?

«Кто знает, может быть и пригодится, — загадочно ответил старший Малфой, — жизнь покажет. Но вы должны понимать, что владение такой магией неизбежно сопровождается общим развитием всех органов чувств и ставит мага совсем в другие взаимоотношения с окружающим миром».

На это Гарри язвительно заметил, что владение темной магией не помешало Люциусу попасть в Азкабан. Малфой снисходительно улыбнулся и парировал тем, что, несмотря на пребывание в Азкабане, он сохранил ясность рассудка, в отличие от многих там побывавших, включая Беллатрису и Сириуса. Гарри оскорбился, но больше подобных разговоров не заводил, тем более что Гермиона в письмах слезно умоляла его не капризничать и заниматься в полную силу.

Гарри подчинился, но ощутимый результат пришел только сегодня. Случилось это на утреннем занятии. Они стояли на самом мысу и «думали озеро». Как всегда ощущая утренний озноб, Гарри с трудом сосредоточился, потом произнес про себя древнекельтскую формулу проникновения в подвижную среду и распростер руки, как будто готовился взлететь. Люциус стоял позади и держал щит. На лице его застыло выражение покорности судьбе.

Поттер с трудом сумел избавиться от переживаний по поводу своей идиотской позы, и вгляделся в раскинувшийся перед ним водный простор. Над водой скользили густые хвосты утреннего тумана, сдуваемые на берег легким бризом. Их призрачное мельтешение притупило остроту его взгляда, и сознание вдруг заскользило по какому-то новому пути. Пространство вокруг обрело плотность и форму, в нем обнаружились объемные фигуры, оно стало густым как кисель, и кончики его пальцев ощутили прикосновение к чему-то скользкому и холодному. Мозг Гарри, словно отделившись от тела, ринулся вперед и вонзился в толщу зеленоватой воды. Она тоже была неоднородна, в ней призрачно колыхались тоннели, в которых можно было скользить с невероятной скоростью, и стояли несокрушимые прозрачные стены, преодолеть которые было просто невозможно. Острое чувство восторга пронизало Поттера насквозь, его сознание ринулось в один из тоннелей, увлекая за собой мириады крошечных водяных песчинок…

Люциус очнулся от прострации, когда на водяной глади вспучился первый бурун. Он быстро взглянул на Поттера. Великий Мерлин! Мальчишка уже парит в добром футе над землей! Срочно защиту на максимальный уровень!

Голубоватая дымка окутала их, но она лишь предохраняла от выброса магии вовне, но не могла остановить Поттера от безумия, которое он сейчас творил.

Водяной бурун с непостижимой скоростью заскользил по широкому кругу и превратился сначала в огромный водоворот, а потом в вихревую воронку исполинских размеров. В центре ее обнажилось каменистое дно, а огромные волны расшвыряло на берега и утесы, окружающие озеро.

Хорошо, что они стояли выше зеркала футов на тридцать. Но даже здесь брызги от яростных волн ударялись об защитную сферу и рикошетили от нее в разные стороны водяной пылью. Утреннее солнце взорвало этот водяной вихрь рваной многохвостой радугой и утопило в алмазном сиянии.

— Поттер! Стой! Прекрати, мне не удержать защиту! — заорал Малфой, тщетно пытаясь добраться до мальчишки. Поток магии был слишком плотен. И последние два ярда были непреодолимы.

…Мчась по подводному тоннелю с диким восторгом, Гарри все же расслышал вопль Люциуса и резко остановил свой бег. Тут его виски пронзила острая боль, и его выкинуло обратно на мыс!

Гарри со стоном упал на колени. Водяную воронку разорвало, и на ее месте беспорядочно гуляли огромные волны мутной вспененной воды.

Люциус бросился к Поттеру, бережно подхватил его и оттащил подальше от опасного обрыва. Он с испугом и надеждой заглядывал парню в лицо, словно надеялся увидеть в его глазах долгожданный багровый отсвет.

— Что это было? — спросил Поттер необычно высоким и холодным голосом.

Малфой весь облился потом. Неужели свершилось? Не придумав ничего лучше, он тихо прошептал:

— Все нормально, милорд!

Гарри открыл свои зеленые глазищи и звучным басом вопросил:

— Кто милорд? Кто это говорит? Мистер Малфой, где вы?

Тьфу, ты? Это просто аберрации взбудораженной магии искажают все вокруг, включая звуки и образы. Малфой поджал губы, ругая себя за то, что чуть не выдал своих ожиданий.

— Пойдемте в замок, Поттер. Занятие окончено. Все объяснения и вопросы только после того, как вы выпьете Укрепляющее зелье.

* * *

Гарри сидел над пергаментом и клевал носом.

Официально это называлось «пишу письмо Гермионе». И Люциус был согласен подождать полчаса, чтобы захватить это послание с собой и передать девушке.

На пергаменте темнели слова:

«Здравствуй милая Герми. У меня все хорошо, здоровье мое хорошее. Как ты там поживаешь, и когда я тебя увижу?…»

А хотелось написать:

«Зайчик мой, приезжай поскорее, я соску-у-у-учился-я-я!»

Но разве так напишешь? И слова такие непонятно как на бумагу нанести…

Очнувшись от своих сладких грез, Гарри решительно тряхнул головой и приписал:

«Если не приедешь — я отсюда сбегу, на фиг! Вот так!»

Сложил письмо, ляпнул на него кусок воска и запечатал палочкой.

«Пусть попробует не приехать, я тогда вместо того чтобы «думать озеро» буду «думать замок Лестрейнджей» и ему точно не поздоровится. Или я его буду «играть»!»

Это Люциус ему объяснил сегодня после занятия, что «думать озеро» надо было осторожно, бережно и неспешно, а он, Поттер, как всегда плохо слушал инструкцию и в результате начал «играть озеро», что могло плохо закончиться и для озера и для Поттера!

Впрочем, было видно, что старший Малфой весьма доволен. Следующее занятие, объявил он, будет только через два дня, потому что надо подождать пока восстановятся магические силы, без меры потраченные сегодня. Люциус даже согласился прихватить письмецо для Гермионы, при условии, что оно будет без подписи.

И на том спасибо…

* * *

Гермиона вылезла из кресла и пошла к входной двери. Живоглот царапался так, что, казалось, щепки летят.

— Нагулялся? — строго спросила девушка у своего питомца.

Тот демонстративно выплюнул изо рта собачий хвост и с индифферентным видом проследовал в квартиру.

— Три дня тебя носило! Разве порядочные коты так поступают?

Живоглот задумчиво поднял глаза к потолку, очевидно, соображая, имеет ли право на жизнь сочетание слов «порядочный кот»?

— И что ты там ел эти три дня? Опять крысами питался?

— Х-р-р-р-р, — ответил Живоглот, что видимо должно было означать, что он, как истинный кореец, и собакой не побрезгует. Потом он подумал и ласково добавил. — Р-р-рв-а-а-у-у!

И запрыгнул на кресло Гермионы.

— А помнит ли наш отшельник, что придя в дом, надо привести себя в порядок? Или надо напомнить? — она потянулась за веником.

Живоглот резво спрыгнул с кресла и, недовольно шипя, отправился в ванную.

— И не забудь зубы почистить!

В окно стукнула почтовая сова. Нет, не почтовая. Это сова Малфоев!

Гермиона распахнула форточку. Сунув птице в клюв кусок совиной вафли, девушка разломала небрежный сгусток воска, изображающий печать и развернула пергамент. Прочитала — нахмурилась. Еще раз прочитала — улыбнулась и приложила листок к губам.

Сова недовольно ухнула. Девушка посмотрела на нее и спохватилась.

— Тут же еще записка.

Второе послание было от Люциуса Малфоя. Он со сдержанной иронией сообщал об успехах известного ей лица и ставил ее в известность, что в течение ближайших двух дней занятий не будет. Это можно было понять, как намек — присматривайте за ним сами. Или как какой-то другой намек. Неважно.

Гермиона уже и сама иногда готова была заныть не хуже Поттера.

«Зайчик, ну когда у тебя начнет получаться? Я соску-у-у-учила-а-а-ась!»

И вдруг такой сюрприз. Гермиона начала собираться в дорогу. Легкий саквояж с одеждой, сумочка с макияжем, волшебная палочка и улыбка. Что еще надо взять с собой на свидание влюбленной девушке? Да ничего!

Впрочем, не помешало бы прихватить «Теорию высшей трансфигурации»…

Она взвесила здоровенный том на руке. Кстати, тогда уж и «Римское право в статьях и комментариях» пригодилось бы…

А уж «Историю магической Британии без прикрас и вымыслов» — точно надо взять…

А может не стоит? Она и так спит по два часа в сутки. Но времени катастрофически не хватает. Она и так отстает от графика!

Гермиона вздохнула и полезла в шкаф за сумкой с Незримым сжатием, которую она весь прошлый год таскала во время скитаний с Гарри.

Загрузившись по полной программе, Гермиона крикнула:

— Глотик! Я уехала. Сторожи дом и никого не пускай.

Живоглот мягким прыжком появился из кухни и перегородил ей дорогу. Во рту он держал за хвост большую серую мышь.

— Фу! Знаешь же, что я их не люблю. Поймал, так ешь, нечего хвастаться!

Кот свирепо выгнул спину и зашипел. Мышка жалобно попискивала.

— Ладно, некогда мне, — Гермиона сделала попытку обойти кота, но тот по-прежнему загораживал дверь и сердито шипел.

— Да что с тобой? — насторожилась девушка. Кот выплюнул мышь, прижал ее лапой и, открыв свою огромную пасть, издал уж совсем душераздирающий звук:

— Агрх-х-х-х!

— Стоп! — поняла Гермиона, — ты так же орал, только когда разбирался с Питером Педигрю! Это анимаг? — ткнула она в мышку.

— Хр-р-р-р!

— Понятно. Убери лапу. Специалис Ревелио!

Еле дышащая мышь расползлась во все стороны и превратилась в помятую колдунью с волосами грязно-мышиного цвета.

— А я ведь вас знаю, — присела рядом с ней Гермиона, — вы — Муфалда Хмелкирк — бывшая начальница отдела контроля за использованием магии. Я вас помню по суду над Поттером! И давеча на слушании по наследству вы были, не так ли? Шпионим?

Колдунья, не отвечая на вопросы, с ужасом смотрела на Живоглота. Даже сейчас она боялась этого безжалостного зверя, опасалась его толстых кривых лап и острых как бритва когтей.

— Где ваша палочка?

— В министерстве, — не отрывая взгляда от кота, пробормотала волшебница. — Выпустите меня немедленно!

Гермиона встала и кивнула на дверь.

— Идите. Вы же без сомнения заблудились, миссис.

Колдунья очень хорошо поняла иронию в словах девушки.

— Спасибо, милочка. А вы не забудьте выпустить сову Малфоев. Впрочем, она в этом доме уже почти своя, не так ли? Удивительная и трогательная идиллия между чистокровным семейством и маглокровкой!

Гермиона побледнела. Видимо эта тварь не первую неделю шпионит за ней. Выпустить? Это будет глупо.

— Инкарцеро!

Веревки опоясали Муфалду.

— Что вы делаете? — с возмущением закричала ведьма.

— Силенцио, — заткнула ее Грейнджер. — Пока был жив Кингсли, я имела удовольствие заглянуть в реестр зарегистрированных анимагов. И я только сейчас сообразила, что вашего имени там нет. Вы незарегистрированный анимаг! Значит, вы действуете не по заданию министерства. А кто вас послал шпионить за мной?

Муфалда затрясла головой.

— Не скажете? И не надо. Я сама скоро узнаю, когда тот, кто вас послал, рано или поздно придет сюда, чтобы выяснить, куда вы подевались. А вы, любезнейшая миссис Хмелкирк, пока посидите в одном надежном месте…

* * *

Гарри захлопнул дверь камеры и только после этого заклятием снял временную слепоту и глухоту с пленницы. Все точно по инструкции Гермионы. Эта Хмелкирк не вызывала у него никаких теплых чувств. Помнится, она голосовала за исключение его из Хогвартса! Непонятно, что хочет сделать с ней Герми дальше, но зная ее доброе сердце, можно не переживать. А эльфам дан приказ завтра же отправить пленницу в Косую аллею. Память у нее стерта после допроса, который так и не дал ответа на вопрос, кто так интересуется их делами. Впрочем, Гермиона проводила допрос без Поттера, мотивируя это какими-то личными моментами. Гарри не вдавался. Сейчас он торопился к любимой девушке и чувствовал удары сердца не только в районе груди...

Он поднялся наверх, радостно вбежал в спальню и обнаружил, что объект его вожделений… то есть субъект его вожделений… то есть… блин, уснула!

Или притворяется? Неужели она приехала сюда, чтобы выспаться?

Поттер в раздумьях заходил вокруг кровати, на которой Гермиона сопела, свернувшись калачиком прямо поверх покрывала. Потом забрался на кровать и заглянул ей в лицо.

Великий Мерлин, какая она трогательная и беззащитная! А какие темные круги у нее под глазами… совсем замучила себя бесконечной учебой и делами!

Так. А вот через пряди просвечивает вполне съедобное ушко…

Гарри приник к нему и слегка прихватил губами. Ноль реакции. Тогда он чуть-чуть потеребил его и коснулся губами щеки…

— В древнехалдейском праве нет такого императива… — неразборчиво пробормотала Гермиона и повернулась на другой бок.

— Чего? — обалдело переспросил Гарри.

— Нету! Тацит так сказал… — подтвердила девушка и опять засопела.

Ах, ты ж, чтоб тебя. Все равно не отстану. Вон теперь другое ушко просвечивает, на вид еще более аппетитное…

Поттер слез и обогнул кровать, которая по размерам лишь немного уступала полю для квиддича. И вновь принялся за свое. Он потеребил губами второе ушко, а потом чмокнул девушку в носик, а потом в щечку, а потом опять в носик, а потом опять в щечку… Гермиона сморщилась, чихнула и тут же распахнула глаза.

— Ой! Я заснула? Извини, Гарри.

— Ничего. Я не скучал, — ответил тот вполне искренне.

— Мне бы умыться с дороги.

— Конечно, — чуть не приплясывая вокруг девушки, согласился Поттер, — вот душ. Там все найдешь и халат за дверью висит, если он тебе нужен, конечно…

— Ой, хитрец, сиди здесь и не подглядывай, — девушка показала Гарри язык и ушла в туалетную комнату.

Поттер начал торопливо снимать с кровати покрывало и взбивать подушки. Рядом с хлопком появился Робби, и с ужасом бросился делать это, буквально выхватывая постельные принадлежности из рук хозяина. Гарри без споров уступил ему эту работу, дождался, пока тот закончит, и погрозил домовику пальцем.

— Не дай Мерлин, ты тут еще раз появишься без разрешения!

— Робби правильный эльф, господин.

— Вот и вали отсюда по-быстрому, то есть спасибо, конечно…

Домовик аппарировал вовремя. Щелкнула дверь и в спальню вернулась Гермиона. Она буквально тонула в огромном белом халате и была чудо как хороша. Гарри кинулся к ней.

— Стоп, стоп, стоп. Гарри Поттер, извольте принять душ…

— Да это я сейчас, это я мигом… — Гарри кинулся в туалетную комнату.

— И почисти зубы! — услышал он вслед.

— Да, конечно.

— И побрейся! Все щеки мне исполосовал своими колючками!

Поттер затравленно осмотрел полки. Слава Мерлину, в умывальной комнате все было. И зубные щетки, и бритва с ремнем для правки, и чашка для мыльной пены. Эх, с помощью домовика было бы быстрее, но сам его отослал…

Когда он справился, минут через пятнадцать, при этом порезавшись всего четыре раза, и вернулся в спальню, Гермиона уже давно спала, зарывшись с головой в пушистое одеяло.

Гарри посмотрел на коварную подругу и безнадежно вздохнул.

— Вот ведь обломщица! Ну ладно, завтра утром ты от меня никуда не денешься!