Полет феникса (гет)

Три четверти учеников с третьего по седьмой курс выпущены в деревню, которую можно не спеша обойти за семь минут. Северус спрашивал себя, что за безмозглый болван придумал выходные в Хогсмиде. И почему именно он, Северус, должен теперь, в начале марта, следить за этим стадом. Поджав губы, он не спускал глаз с главной улицы. Мелкими кучками ученики сновали туда-сюда, скользили по дорожкам, толпились перед магазинами, шумели, толкались, смеялись и наслаждались от души, невзирая на снег и мороз. Ярко светило солнце, погружая все в пронзительную слепящую белизну, и это, очевидно, еще больше поднимало им настроение.

Сегодня вместе с ним дежурили еще Ирма Пинс и Поппи. Но обе дамы уже исчезли в "Трех метлах", чтобы, как они утверждали, присматривать за детьми помладше, дабы те не пили слишком много сливочного пива. Северусу это было только на руку — так ему не придется толкаться в толпе, и он может чувствовать себя увереннее. Ученики Хогвартса по собственной воле старались держаться от него подальше. Хотя даже семикурсники на самом деле не знали, каким ужасным он может быть, презрительно думал Северус. Можно говорить что угодно о Лонгботтоме и Поттере, но, в отличие от нынешнего поколения, они не были изнеженными и трусливыми.

В мирное время вполне хватало быть просто строгим и требовательным. Северус не снимал теперь баллы без причины, чтобы только отметиться в глазах родителей слизеринцев, да и змеек своих наказывал, если они были настолько глупы, что попадались на месте преступления. Но все же его за версту обходили все ученики, даже самые смелые — гриффиндорцы. И хотя Северуса уже не считали мистером Несправедливость, он полагал, что именно с гриффиндорцев нельзя спускать глаз, иначе они непременно ввяжутся в какие-нибудь непозволительные и даже опасные приключения.

И именно поэтому он всегда старался находиться поблизости от учеников старших курсов львиного факультета. Северус знал этих смутьянов и совсем не удивился, заметив четырех шестикурсников в красно-золотых шарфах, вылетевших из филиала магазина Уизли и торжествующе размахивающих чем-то. Он последовал за ними, настолько близко, чтобы не упускать из виду, но в то же время стремясь не привлекать внимания. Пока что они ничего не нарушили — покупать "умные ужастики" запретить им не могли, вот только нельзя было использовать их в Хогвартсе.

Мальчишки внимательно осмотрелись, а Северус сделал вид, что любуется вывеской магической лечебницы для мелких животных, приемная которой была настолько маленькой, что, по его мнению, туда не поместились бы больше двух человек с жабой. Но витрина сверкала чистотой и вполне годилась в качестве зеркала. Шестикурсники, невинно посвистывая, подождали, пока какая-то старушка прошла мимо, а затем разлили по всей улице светлую жидкость из небольшой голубой бутылки.

Проклятье! Северус очень хорошо знал, что в этом флаконе. Какой-то шутник недавно разлил это же вещество возле комнат Филча. Все, кто наступал на лужу, по грудь проваливались в какую-то желеобразную массу. Выбраться из нее не составляло труда, да и само желе опасным не было, но Филч очень испугался и его гнев на братьев Уизли только возрос.

Северус резко развернулся, чтобы наброситься на хулиганов подобно черному ангелу мести. Но в это время распахнулась дверь лечебницы, выпуская кого-то на улицу. Увернуться бы не удалось, и он привычно сжал зубы, когда какая-то женщина покачнулась, начала падать и схватилась за него. Светло-карие глаза испуганно взглянули в его лицо и тут же распахнулись, когда она узнала его. Гермиона отшатнулась так быстро, будто обожглась.

— Простите, профессор, мне так жаль! — пробормотала она.

Из клетки, плывшей за ее спиной, донеслось жалобное мяуканье.

— Сделаете такое еще раз и... — прошипел он, с трудом сдерживаясь, затем повернулся и рявкнул: — Двадцать пять баллов с Гриффиндора! С каждого! И если вы сейчас же не уберете это безобразие, сниму еще столько же! А потом немедленно возвращайтесь в Хогвартс, понятно?!

Он никогда не видел, чтобы гриффиндорцы действовали так быстро и слаженно — через двадцать секунд улица была очищена, а мальчишки исчезли.

С каменным лицом он повернулся к Гермионе. Она побледнела и отшатнулась снова. Но Северус не увидел в ее глазах страх. Только опасение, что она нечаянно дотронулась до него и причинила боль.

— Попробуйте еще раз! — резко сказал он.

— Я же уже извинилась, — примиряюще отозвалась она. — Я не заметила вас, а когда мы столкнулись...

Северус перебил ее:

— Я, кажется, выразился предельно ясно: попробуйте еще раз, мисс Грейнджер!

Гермиона уставилась на него. Лицо ее постепенно окрашивалось румянцем. Совершенно очевидно, она выпила его бодроперцовое зелье — ее глаза были ясными и внимательными, а мелкие усталые морщинки вокруг рта разгладились. Утомленной она больше не казалась и выглядела полной сил.

— Попробовать еще раз? — повторила сбитая с толку Гермиона.

Северус осторожно вытянул руку.

— Да, — проговорил он. — Дотроньтесь до меня. Я... почти ничего не почувствовал.

Она решительно покачала головой.

— Я в перчатках и, к тому же, больше вцепилась в вашу куртку, чем в вас. Я не буду дотрагиваться до вас.

— Мисс Грейнджер, вы постоянно ко мне прикасаетесь, так что отбросьте ложную скромность. Снимите перчатку и дайте мне руку, как это делают все воспитанные люди, которые встречаются на улице.

— С каких это пор вам известно слово "воспитанный"? — тут она испуганно прикрыла рот рукой. — Простите, нечаянно вырвалось!

И он поверил бы, если бы не ее смеющиеся глаза.

— Мисс Грейнджер, мне не терпится проверить, могу ли я снять с Гриффиндора баллы за вашу дерзость. Вы можете еще спастись, если наконец-то сделаете то, о чем я вас прошу. Тем более что ваш полукнизл, похоже, пытается выиграть в состязании крикунов.

Косолапус на самом деле громко возмущался насчет того, как ему не нравится висеть неизвестно где, да еще на холоде, да еще после того как пришлось выпить ужасное зелье у целителя, а теперь он очень голоден и хочет скорее домой.

Гермиона показала впечатляющие способности в невербальной беспалочковой магии, едва уловимым движением руки наложив на питомца силенцио. Косолапус негодующе таращил глаза, а затем и вовсе отвернулся, демонстрируя всем свой пухлый пушистый зад.

— Профессор Снейп...

— ...ждет не дождется, когда же вы наконец пожмете ему руку! — Его терпение, и так не самое сильное качество, казалось, вот-вот лопнет.

Очевидно, она это поняла, поскольку внимательно посмотрела прямо ему в лицо, которое — в этом Северус был уверен — все равно ничего не выражало. Смирившись, Гермиона вздохнула, сняла перчатку и осторожно протянула руку, прикоснувшись к нему кончиками пальцев.

Северус же не собирался отстраняться. Он схватил ее руку и потянул на себя так резко, что Гермионе пришлось упереться другой рукой в его грудь, чтобы не упасть. Сквозь его тело словно пропустили ток: он знал это чувство, поскольку мальчишкой прикоснулся к электрическому заграждению. Ощущение было интенсивным, Северус задохнулся, но не отпустил ее, и боль прошла так же быстро, как и появилось. Гермиона хотела убрать ладонь с его груди, но Северус прижал ее руку своей.

— Не надо, — пробормотал он. — Уже прошло.

Ему казалось, что он провел под водой несколько минут — так сильно колотилось сердце.

— Что ж, вопрос, есть ли у вас сердце, снимается, — пробормотала Гермиона, которая, разумеется, заметила это. Она убрала руку. — Как вы себя чувствуете?

Северус неохотно отпустил ее.

— Хорошо. Никакой боли. Неужели все прошло?

— Вы должны проверить, сэр, — ответила Гермиона. — Там идет мадам Помфри, попробуйте пожать ей руку. — Она помахала медиковедьме и улыбнулась, когда та поспешила к ним.

— Здравствуй, Гермиона! Северус! С вами все в порядке?

— Это мы сейчас проверим, если ты пожмешь мне руку, — заявил Северус.

— О нет, ни за что! Ты оторвешь мне голову, уж я-то тебя знаю! — Поппи недоверчиво посмотрела на него.

— Уверяю тебя...

— Пожалуйста, Поппи, — попросила Гермиона. — Это очень важный эксперимент. Профессор Снейп будет вести себя прилично, обещаю!

Медиковедьма смерила обоих недоверчивым взглядом, а затем несмело взяла Северуса за руку. Удар, который он почувствовал, оказался намного сильнее, чем до этого с Гермионой. Северус затрясся всем телом и упал на колени, но по-прежнему не выпускал руку Поппи.

— Немедленно отпусти, сумасшедший! — испуганно крикнула она.

По его лицу катились капли пота, а он сосредоточился только на ее руке, которую видел уже сотни раз, — крепкая, широкая и морщинистая. Она — не враг. Поппи — не враг. Все хорошо. Дрожь потихоньку отступала, как и потрясение. Судороги почти сразу прекратились. Кто-то опустился рядом с ним на колени, мягко обращаясь к нему. Гермиона Грейнджер. Не враг. Никогда. Со стоном он разжал пальцы.

— Все нормально. Уже лучше, — произнес он таким хриплым голосом, что женщины его едва поняли.

— Пойдемте со мной, — тихо сказала Гермиона. — Он на дежурстве? — повернулась она к мадам Помфри.

— Да, но мы с Ирмой справимся и сами, уже все равно пора возвращаться. Забери его и позаботься о нем.

— Я не феникс, — пробормотал Северус, а Поппи искоса глянула на него.

— Нет, сэр, — подтвердила Гермиона. — Но и вас нужно учить летать.

* * *

— И что это значит — учить летать? — прорычал Северус, который до сих пор не мог поверить, что позволил вымазать себя горячей целебной грязью. Бесспорно, он замерз, как никогда в жизни, и когда они добрались до находящегося совсем рядом дома Гермионы, зубы Снейпа громко выстукивали барабанную дробь.

И все же... это было довольно унизительно — лежать почти обнаженным в черной, странно пахнущей грязи и наблюдать за Гермионой, которая одну за другой зажигала свечи.

— Жить, профессор. Просто жить. Смотрите, малыш Авгурей сейчас достаточно силен. Он уже может расправить свои крылья. Осталось совсем немного до того, как он начнет летать. И тогда я выпущу его, чтобы он смог делать то, что от него ждут.

— Что? — недовольно проворчал Северус — ирландские фениксы частенько пугали его своими глухими резкими криками в Запретном Лесу. — Пугать до смерти порядочных людей, которые всего лишь вышли собрать лечебные травы?

Она засмеялась, но не над ним — он не ощутил никакой насмешки. Это было даже... приятно. Ему стало очень тепло — такой эффект не могла дать только лишь грязевая ванна, хотя и горячая.

— Не думаю, сэр. Он полетит и узнает, что же такое жизнь. И да, возможно, изредка будет пугать людей. Но это очень хорошо умеет и некий зельевар, которого я знаю.

Северус холодно взглянул на нее, но ее, казалось, это ничуть не впечатлило, поэтому он вновь задумался над тем, что занимало все его мысли, после того как они столкнулись на улице.

— Почему с Поппи было тяжелее, чем с вами?

Гермиона пригладила волосы и вздохнула.

— У меня есть теория. Но она вам не понравится, — предупредила она.

Северус отвлеченно рассматривал ее волосы. Она не должна поправлять их, когда он лежит прямо перед ней и не может не смотреть. Ведь у него, как и у любого другого нормального мужчины, появляется желание пропустить эти мягкие локоны сквозь пальцы... Он прогнал прочь эти предательские мысли.

— Ну же, мисс Грейнджер. Я сейчас все равно не в состоянии оторвать вам голову, как выразилась Поппи, — грубо сказал он.

— Думаю, дело в том, что вы еще не приняли Хогвартс, — начала она и поспешно продолжила, увидев, что Северус собрался возразить: — Нет, не перебивайте меня, пожалуйста. Нравится вам или нет, но вы доверяете мне. Хотя бы немного. Иначе ваша магия меня не признавала бы. Несмотря на наше общее прошлое, у нас с вами сейчас что-то вроде перемирия. Вы не чувствуете во мне угрозы — да ее и быть не может.

— Но я не чувствую угрозы и от Поппи! — сказал он.

Гермиона покачала головой.

— И да, и нет. Вы, конечно, знаете, что Поппи никогда не причинит вам вреда, но она является частью Хогвартса, точнее частью вашего прошлого, настоящего и, возможно, будущего. Хогвартс для вас не только дом, но и место, где вы страдали больше всего. А с Поппи вам не удается забыть об этом. Со мной же получается. Потому что вы не видите меня в замке каждый день, как Поппи. Я заметила, что спустя несколько минут ваша боль все-таки стихла. Я права?

Северус кивнул.

— Я внушил себе, что она не враг.

— Ну вот. Пожалуйста! Для начала вам необходимо убедить себя. На самом деле подсознание знает, что у вас нет здесь врагов. Вы знаете, что люди, против которых направлена ваша магия, не представляют угрозы, поэтому она оборачивается против вас.

— Ваша болтовня действительно способна вызвать головную боль, мисс Грейнджер! — Но на самом деле он понял больше, чем ему хотелось бы.

— Мне очень жаль, профессор, но это важно! Вы разговаривали с Дамблдором?

Северус надеялся, что она посчитает румянец на его щеках за реакцию организма на высокую температуру грязи. Он закрыл глаза и прошипел:

— Нет.

Северус ожидал, по меньшей мере, получасовой нотации, но Гермиона молчала так долго, что он вновь открыл глаза и подозрительно посмотрел на нее. Она выглядела грустной и несчастной, а он и понятия не имел, почему вдруг почувствовал себя виноватым.

— Проклятье! — пробормотал он. — Давайте, скажите это. Я трус. Не могу разговаривать с ним. Это я убил его! И нет, я не хочу услышать еще одну бредовую теорию о том, кто на самом деле убийца.

Гермиона спокойно встала.

— Хорошо, профессор. Повернитесь, пожалуйста.

— Зачем?

— Через десять секунд я буду снимать грязь, чтобы сделать массаж. А до сих вы всегда пререкались со мной, когда дело доходило до раздевания. Поэтому, думаю, вы будете комфортнее чувствовать себя, лежа на животе.

Северус разозлился.

— Вы не имеете ни малейшего представления о том, что я чувствую и думаю, — сердито прошипел он и сел.

Гермиона пожала плечами и круговым движением палочки очистила его от грязи. Северус почувствовал, что ведет себя как десятилетний мальчик, сидя перед Гермионой со скрещенными на груди руками. Унизительно. Его тело было чистым, но еще горячим, и капли пота стекали по лбу, вискам, шее и груди. Волосы прилипли к голове и наверняка выглядели сальными. Но самое ужасное — он носил черные, плотно облегающие трусы.

— Вы не только упрямый как осел, но еще и доказали только что, что вы не трус. — Гермиона рассматривала его, и Северус поджал губы. Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Удивительно, какая развитая мускулатура может быть у такого худого человека, сэр. — Она осторожно протянула руку. — Можно?

— Что?! — Он был зол, словно гремучая змея.

— Дотронуться до вас, профессор!

— Я больше не ваш профессор, — выплюнул он. — Делайте, что считаете необходимым.

— Но вы же профессор, правда? — пробормотала Гермиона и положила руку на его левое плечо.

Ничего не произошло. Ни боли, ни удара, ни потрясения. Ничего.

«Это уже потрясение само по себе», — подумал Северус.

— Вы можете прикасаться ко мне, — констатировал он, затаив дыхание и наблюдая за дымкой магии, которая струилась из тонких пальцев Гермионы и впитывалась в его тело.

Нежное покалывающее тепло. Оно заставило его вздохнуть и потянуться навстречу. Осознав это, Северус мигом отвернулся и улегся на живот. Какой стыд! Он так долго обходился без физического контакта, что сейчас стремился почувствовать кожу на коже, теплоту и заботу. И он презирал себя за то, что хотел ощутить это именно с Гермионой Грейнджер. А еще больше ненавидел то, что так отзывается на нее. И хорошо, что он лег на живот. Даже такой книжный червь, как она, эрекцию не перепутала бы ни с чем. Он глубоко пал.

Но это был еще не конец.

— Несколько лет назад в кинотеатрах показывали фэнтези, — внезапно прозвучал ее голос. Гермиона легко начала массировать его затылок, ногтями слегка царапая кожу. Похоже, его сальные волосы ее совершенно не беспокоили. — Вы когда-нибудь ходили в кино, сэр?

— В детстве, — признался Северус угрюмо.

— Ох... Тогда вы не видели этот фильм, если, конечно, тайно не провели в свои апартаменты телевизионный кабель и заставили работать, несмотря на магию.

— Уверяю вас, нет, — обычно ядовитыми замечаниями Северус быстро пресекал раздражающие разговоры, но сейчас ему нравилось слушать ее болтовню. Он одновременно был возбужденным, расслабленным и слегка сонным.

— Фильм называется «Сердце Дракона». Он о рыцаре старого завета, который служил ужаснейшему тирану. Рыцарь, конечно, был храбрым и порядочным и служил королю лишь в надежде обучить юного принца фехтованию и завету. Он верил в хорошее в этом мальчике и думал, что он, когда станет королем, все исправит.

— Какой глупец, — вставил Снейп.

— Нет, он не был глупым. Он всего лишь заблуждался. Мальчик, Айнон, был насквозь гнилым, но рыцарь не видел этого.

— Говорю же, глупец, — прорычал Северус.

Гермиона слегка дернула его за волосы.

— Профессор, если вы будете меня перебивать, я никогда не закончу!

— Больно, — пожаловался он.— Как вы можете так плохо обращаться со своими пациентами?

— Вам лучше знать! На чем я остановилась? Ах да, мальчик. Однажды король напал на какую-то деревню и был убит в сражении. Разумеется, Айнон стал его преемником. Правда, и он был так тяжело ранен, что, казалось, погибнет.

— Какая жалость. И какова же мораль?

— Я не закончила! А раз это сказка, мать мальчика знала дракона, могущественного говорящего дракона, который, пожертвовав часть своего сердца, смог бы спасти мальчика, если бы захотел. Дракон согласился, хотя прекрасно знал, что мальчик того не стоит. Но сделал это ради матери, с которой дружил. Айнон выжил и стал еще большим тираном, чем его отец. И храбрый рыцарь покинул царство, чтобы отыскать всех драконов и уничтожить их — ведь он думал, что виноваты в таком превращении они. Он думал, что сердце дракона — та самая злая часть души Айнона.

— Я уже говорил, что он глупец? — невинно спросил Северус.

— Профессор!

— В Хогвартсе таких куча, если вам нужно,— сказал он.

Она засмеялась и наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо:

— Если вы не замолчите, сэр, я всем расскажу, что у вас есть сердце и чувство юмора.

— Вы просто наслаждаетесь властью надо мной, мисс Грейнджер. Я не тот рыцарь старого завета, что бы это ни значило. Я отомщу. — Его голос звучал и вполовину не так ядовито, как хотелось бы, и это все ее вина. Понимала ли она, что с ним творит ее теплое дыхание около уха?

— К завету я скоро перейду, — насмешливо произнесла она. — Короче говоря, годы спустя он разыскал дракона и сразился с ним. Бой длилось долго, пока оба не устали. Они разговорились и решили, что лучше им сотрудничать друг с другом, чем сражаться.

— Притча слишком глупая даже для гриффиндорцев,— разочарованно рыкнул Северус.

— Верно. Но это не то, о чем я хотела сказать. Дальше фильм становится очень серьезным. Они объединили свои силы и собрали много золота, поскольку дракон притворялся злым, а рыцарь его будто бы изгонял.

— Очень по-слизерински...

Гермиона вздохнула.

— Я не знала, что вы такой болтун, профессор. Вам постоянно нужно делать замечания? — Она массировала уже его спину, ее магия согревала изнутри и дарила спокойствие, сильные пальцы снимали напряжение и разминали плечи. — Так вот. Я пропущу длинные подробности, слишком уж долго рассказывать. Они решили пойти войной против Айнона. Подняли крестьян на восстание и заманили тирана в ловушку. В битве Айнона ранили стрелой, но он выжил. Но именно в то мгновение дракон упал с неба прямо в замок короля, где его захватили в плен.

— Полагаю, они были связаны друг с другом разделенным сердцем? — поинтересовался Северус, который просто не мог молчать. Вопреки всем ожиданиям, сказка оказалась весьма захватывающей, тем более что рассказчик обладал столь нежным и приятным голосом.

— Именно. Это понял не только храбрый рыцарь и его спутники, но и Айнон, который поспешил обратно в замок — проследить, чтобы дракону не причинили вреда. До тех пор пока дракон был жив, жил и он. Рыцарю и его соратникам удалось найти тайный проход и проникнуть в замок, где они сразились с Айноном и его армией. Но было ясно, что выход только один.

Она помолчала, позволяя Северусу строить догадки. А они ему не понравились, совсем не понравились.

— Им пришлось убить дракона, чтобы уничтожить Айнона? — взволнованно спросил он.

— Не им. Ему. Рыцарь должен был убить дракона, который стал для него лучшим и единственным другом, чтобы покончить с тиранией раз и навсегда. — Она понизила голос. — И рыцарь сумел. Он убил дракона и спас всем остальным жизни.

Северус молчал. Ему не хватало слов. Какое коварство! Он расслабился и доверился ей, а она потрясла его до глубины души.

— Это просто сказка! — горько сказал он.

— А я и не утверждала иного, профессор. Но когда смотрю этот фильм, думаю о вас. Я видела его несколько раз.

— Я — не храбрый рыцарь. И у меня нет ни морали, ни угрызений совести и уж точно какого-то там завета, мисс Грейнджер! Не делайте из меня героя! — глаза его подозрительно защипало.

— Да, завет... он к вам не относится, но все же подходит. Хотите расскажу?

— Нет!

— К вашему сожалению, я расскажу все равно. Рыцарь клянется в вечной храбрости.

— Мы же уже выяснили, что я трус!

— Нет. Лично я считаю, что вы — самый храбрый человек из всех, кого я знаю. А знаю я многих храбрецов. Стоит лишь вспомнить, с какого я факультета. — Она вдавила Северуса в кушетку, поскольку он беспокойно заерзал. — Лежите! Сердце рыцаря преисполнено добродетели.

— Я даже не знаю такого слова!

Он услышал смех в ее голосе:

— На этот раз не буду спорить. Но то, что у вас есть сердце, мы уже выяснили. Его меч защищает беспомощных.

— У меня нет меча!

— Ваш меч — это мужество и способность справляться с любыми обстоятельствами, которые уже сломили бы других. Как директор вы позаботились о том, чтобы ученики не пострадали, когда в школе появились Кэрроу. И следующее: Его сила защищает слабых.

— Мисс Грейнджер! Прекратите! Я не обладаю никакой силой или властью. Более того — я был самым слабым звеном.

— Вы ошибаетесь. Без ваших сведений мы бы не узнали о намерениях Волдеморта. Вы — могущественный волшебник, и спорить бесполезно. Он всегда говорит только правду.

— Я лгал столько, что после смерти гореть мне в аду, если он существует. А я надеюсь, что он существует, и Темный Лорд будет гореть там до скончания веков, — выплюнул он.

— Да, вы лгали, — согласилась она. — Но вы были нашим рыцарем, шпионом. Так что не считается.

Северус застонал от разочарования.

— Мы закончили с вашими глупостями?

— Почти. — Как обычно, она три раза огладила его спину. И произнесла заключительную фразу завета: — Его ярость уничтожает зло.

— О да,— саркастично пробормотал Снейп. — Всякий раз, когда я злился, Волдеморт буквально корчился передо мной на полу. Или... хм-м.... Кажется, это я был тем, кто корчился перед ним. Особенно когда на меня набросилась огромная змея, пытаясь разорвать.

Пот заструился по его телу. Он до сих пор помнил Нагини, словно это было вчера. Северус зарылся лицом в мягкую простыню и почувствовал себя униженным как никогда. Все силы покинули его сейчас, он не мог даже подняться.

И вздрогнул от удивления, когда оказался укрытым одеялом.

— Полежите немного, профессор, — Гермиона обогнула кушетку и склонилась над изголовьем. — Я знаю, что вы ни благородны, ни галантны, сэр. Честно говоря, иногда вы настоящий мерзавец. И, что самое ужасное, вам это нравится. — Гермиона улыбнулась, когда Северус приподнял голову и посмотрел на нее. — Но из нас всех именно вы страдали сильнее, чтобы, тут я процитирую вашу горячо любимую Скитер: «помочь светлой стороне одержать победу».

Северус поморщился, словно проглотил лимон.

— Темный ангел правосудия — так она назвала меня, пока я лежал в коме. А потом, видимо, слишком близко к сердцу приняла мой вопиллер.

Гермиона все еще улыбалась, а Северус снова подивился тому, какие чувства вызывает в нем ее улыбка.

— Что случилось с рыцарем? Он погрузился в депрессию и, наконец, сбросился с самой высокой башни замка, где убил своего друга?

— Конечно, нет, — ответила она. — Как и положено в сказках, у него появилась женщина.

— Какая? — удивленно спросил он. — До этого в истории не упоминалась ни одна женщина!

— Я хотела о ней умолчать, — взволнованно пробормотала Гермиона.

— Почему? Она была уродиной? Или с ужасным характером?

— Наоборот. Она была необычайно добра и хороша собой.

— Но?

— Никакого «но», сэр. Она была красива, самоотверженна, сильна. У нее были потрясающие вьющиеся рыжие локоны, которые я раньше ни разу не видела в кино, и зеленые глаза, сверкающие на солнце. — Гермиона отвернулась. — Дракона звали Драко, кстати. Что напоминает мне о других пациентах. Отдыхайте, профессор, поспите немного. А мне нужно позаботиться о Малфое.

Она выскользнула за дверь, оставив Северуса наедине с нахлынувшими мыслями и воспоминаниями.