Научные открытия и взаимные оскорбления (бывш. Оскорбление) (гет)

Прим.: Мне указали на один ляп в конце предыдущей главы, так что я слегка изменила последний абзац. На развитие событий это никак не влияет.

В лондонской квартире Гермионы опять стоял едкий дым. С кожей бумсланга у нее определенно не задалось; Гермиона открыла окно на кухне, чтобы дым побыстрее выветрился, и решила, что нужно попробовать переключиться на другую задачу.

— Да научись уже готовить, милочка, — недовольно буркнула проходившая под окнами соседка. Гермиона не ответила — просто отошла от окна. Наверное, стоит прислушаться к советам Гарри и найти подходящее помещение для лаборатории…

В камине раздался треск, а секунду спустя раздался неуверенный голос:

— Гермиона, ты дома?

Рон. Гермиона сразу узнала его голос. Она вполне могла бы его проигнорировать, сделать вид, что ее нет дома… Но она и так уже довольно долго его избегала. Может, пора поговорить?

— Иду, — крикнула она, а сама полезла в холодильник, достала оттуда черный шоколад и откусила кусочек прямо от плитки. Медленно выдохнув, она пошла в гостиную.

Рон терпеливо ждал. Было видно, что он немного нервничал, но в целом он выглядел как обычно.

— Привет, — поздоровался он, — можно зайти?

Гермиона взмахнула палочкой, и через пару мгновений Рон вышел из камина, машинально отряхиваясь.

— Чаю? — флегматично предложила Гермиона.

Рон пожал плечами, затем кивнул.

— Как хочешь. Я просто… хотел поговорить.

— Садись. Сейчас заварю чай. Кажется, у меня остался только зеленый… Ничего?

— Все равно, — согласился Рон.

Заваривая чай, Гермиона удивилась собственному спокойствию. Раньше при одном воспоминании о Роне она начинала злиться, а теперь вот он, сидит у нее на диване, а ей хоть бы что.

Чайник с тихим стуком опустился на стол, повинуясь палочке Гермионы.

— Как дела? — неуверенно спросил Рон.

— Хорошо.

Гермиона по привычке забралась с ногами на диван и отметила про себя, что по-прежнему ведет себя с Роном, как с близким человеком.

— Чем это у тебя пахнет? Зельями, что ли?

— Попыткой, скорее, — Гермиона невольно улыбнулась.

Воцарилось молчание. Чашки на столе так и стояли нетронутыми.

— Я хотел поговорить, — подал голос Рон. — Мне… неуютно, что мы перестали общаться. Не по себе.

Гермиона не ответила.

— Я думал… Я не совсем понял, почему ты так болезненно восприняла… В общем, если ты можешь мне объяснить, мне было бы проще, — запинаясь, сказал Рон.

Гермиона зажмурилась; разговор получался неловким. До этого момента она была уверена, что Рон знал, почему она ушла, а тут выясняется, что нужно объяснять…

— М-м… Ладно, — выдохнула она. — Помнишь, ты хотел, чтобы я жила в Норе?

Рон кивнул.

— Мне это казалось логичным.

— Я это понимаю. Но, Рон… нам всего восемнадцать лет. Не знаю, как принято у волшебников, может, это действительно нормально — сразу съезжаться, но мне кажется, что это слишком. Из школы сразу в семейную жизнь? Я так не могу.

Рон кивнул и сцепил руки в замок. Было видно, что он действительно старается ее понять.

— Это я понял. Но мне непонятно, почему для тебя это неприемлемо.

Гермиона вздохнула и взяла в руки чашку чая.

— Как ты представляешь себе семейную жизнь, Рон?

— Не знаю… Жить в Норе, работать, учиться…

Рон замолчал. Кажется, он и сам не знал, что добавить.

— Давай я тебе расскажу, как я себе представляю свою жизнь, — предложила Гермиона. — Я всегда хотела учиться. Может, делать научную карьеру. Путешествовать… Чувствуешь запах зелий? Это я пытаюсь ставить эксперименты. А в Норе у нас в лучшем случае была бы одна комната на двоих… Постоянно люди вокруг... Ты не думай, я очень люблю твою семью, но для меня это неподходящие условия. И ушла я, потому что у нас слишком разные ожидания.

— В каком смысле? — нахмурился Рон.

— Ну вот, представь. Тот же вопрос детей. Твои родители очень рано завели детей. Родителям Гарри было по двадцать лет. Мне кажется, ты тоже на это рассчитываешь. Я права?

Рон пожал плечами.

— Возможно. Я об этом не думал. Нам пока не двадцать…

— Ну вот, а я думала. Я учебу закончу в лучшем случае в двадцать четыре. А потом карьера. Я, может, вообще детей не хочу.

Глаза Рона округлились.

— Серьезно? Ты не хочешь детей?

— Вот видишь. Тебе такое даже в голову не приходило.

Гермиона с интересом наблюдала за реакцией Рона, который выглядел очень удивленным, если не сказать — шокированным. Чем дольше Гермиона смотрела, тем больше убеждалась, что приняла правильное решение.

— Мне нужно это переварить, — наконец сказал Рон.

— Дело не в тебе, — попыталась сгладить углы Гермиона.

— Ну да, дело не во мне, — хмыкнул Рон, и в его голосе прозвучала нотка горечи. — Не оправдывайся, Гермиона. Тебе не за что оправдываться, правда.

Рон встал; Гермиона тоже. Уже у камина он повернулся и спросил:

— Может, ты права, и все это была плохая идея. Но мы же можем остаться друзьями? Мне надоело сидеть в одиночку, когда Гарри уходит к тебе.

Гермиона засомневалась, но все же кивнула.

— Ладно.

Рон скрылся в камине, а Гермиона снова забралась с ногами на диван и задумалась. Дружить с Роном казалось дикой идеей после года отношений. Но попытаться она была обязана.

* * *

Северус быстрым шагом шел по коридорам университета в сторону доски с расписанием. За выходные после поездки он так и не придумал никакой замены желчи кобры Брайтона, как и ожидалось. К тому же, он получил письмо от Руби, который честно писал, что не знает, как помочь. Теперь у него оставался только мизерный шанс на то, что Грейнджер что-нибудь придумает. Северус чуть не фыркнул вслух от этой мысли. Докатился. Надеется на помощь первокурсницы.

Проходя мимо одного из смежных с основным коридоров, Северус услышал знакомый смех. Он остановился, и точно: у одной из аудиторий стояли Грейнджер и Хансен, ее постоянный спутник, и о чем-то разговаривали. В руках у Грейнджер были большие куски пергамента, которыми она размахивала, пытаясь что-то объяснить; пушистые волосы были небрежно завязаны в пучок, из которого, ко всему прочему, торчал карандаш. В груди что-то екнуло, но Северус мгновенно подавил это чувство и твердым шагом подошел к ней.

— Мисс Грейнджер, мне необходимо с вами поговорить, — произнес он.

Она обернулась к нему, и выражение ее лица быстро сменилось на настороженное.

— В чем дело, профессор Снейп? Что-то не так с эссе?

Северус мысленно закатил глаза. Отличница.

— Нет, дело не в эссе, но это разговор не для посторонних ушей.

С этими словами Северус выразительно посмотрел на Хансена, который с интересом слушал.

— Пройдемте со мной, — сказал он Гермионе. — Мистер Хансен, передайте, пожалуйста, преподавателю, что мисс Грейнджер скоро придет.

До его кабинета они дошли молча. Грейнджер на ходу достала из сумки тонкий свитер и натянула его. Волосы растрепались, и оставшуюся дорогу она безуспешно пыталась их заколоть карандашом. Северус обругал себя за то, что подмечает эти детали. Это же студентка! Студентка!

Уже в кабинете она без промедления поставила сумку на стул для посетителей, а сама осталась стоять. Северус обошел стол и остановился у подоконника.

— Садитесь, мисс Грейнджер. У меня к вам вопрос.

Она села и вопросительно уставилась на Северуса.

— Что такое?

— Я помню, как вы варили Феликс Фелицис. Вам достался гнилой орех, но вы благополучно трансфигурировали его в новый — я все правильно понимаю?

Грейнджер смутилась:

— А это против правил?

— Нет. С заданием вы справились. Но мне бы хотелось узнать, как вам это удалось. Одно дело наколдовать обычный орех, но у этого есть магические свойства, которые, к тому же, важны при приготовлении зелья… Вы меня заинтриговали.

Грейнджер заметно расслабилась, закинула одну ногу на другую и ответила:

— Вы же сами сказали: трансфигурировала.

Северус бросил на нее раздраженный взгляд: она старалась спрятать улыбку, но явно было довольна произведенным эффектом.

— Объясните мне так, будто я Лонгботтом.

— Вот когда перестанете оскорблять людей налево и направо, тогда, может, и объясню, — выпалила Гермиона.

Северус прикрыл глаза и чуть было не чертыхнулся. Идиот…

— Прошу прощения, мисс Грейнджер.

Та молча сверлила его взглядом.

Северус вздохнул, понимая, что придется рассказать о болезни Миневры, чтобы получить хоть какую-то информацию.

— Мисс Грейнджер, то, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Вы не можете рассказывать об этом ни Поттеру, ни Хансену — никому. Понятно?

— Я не просила вас рассказывать никаких тайн, профессор, — возразила Грейнджер.

Северус поджал губы. А она умеет отстаивать свои интересы…

— Это касается Минервы МакГонагалл. Она больна. Собственно, именно об этом вам и не следует никому рассказывать.

Грейнджер заметно побледнела.

— Что с ней?

— Драконова язва.

— Ох…

— Есть одно зелье, но проблема в том, что один ключевой ингредиент описан только однажды и найти его нет практически никаких шансов. Трансфигурация ингредиентов — довольно опасное занятие, в котором мало кто преуспел, а тут вы… трансфигурируете австралийский орех на занятии, как ни в чем не бывало. Возможно, если вы мне расскажете, как вам удалось сохранить его свойства, я смогу что-то придумать.

Северус замолчал в ожидании ответа. Грейнджер выглядела очень обеспокоенной. Она нахмурилась и постукивала ногой по ножке стола, что в других обстоятельствах непременно вывело бы Северуса из себя, но не сейчас. Наконец, она ответила.

— Во-первых, мне нужны доказательства, что профессор МакГонагалл больна. Это мои исследования… Во-вторых, вам придется придти ко мне домой. Там моя лаборатория. Я не смогу вам объяснить, не показав.

Северус удивленно вскинул брови.

— Вы мне не верите, мисс Грейнджер? Вы правда думаете, что я стал бы выдумывать историю о болезни МакГонагалл, учитывая, что вы можете это проверить в два счета, просто связавшись с ней? И все ради несчастного австралийского ореха?

Грейнджер выдержала его тяжелый взгляд, но все же уступила:

— Ладно, я вам верю.

— Тогда нам нужно немедленно отправиться в вашу лабораторию.

— Но, профессор Снейп, у меня занятие, и я работаю после обеда…

— Я обо всем позабочусь. Обещаю, больше вам не придется пропускать занятия, но сейчас лишнего времени нет.

Грейнджер засомневалась.

— У вас есть сова? Я все-таки предупрежу мистера Джонсона.

— Конечно.

Северус открыл окно, взял с подоконника маленький серебряный свисток и дунул в него. Через минуту сова опустилась на стол.

— Спасибо, — коротко поблагодарила его Грейнджер и накарябала на клочке пергамента пару строчек. Краем глаза Северус увидел, что письмо адресовано никакому не библиотекарю, а Гарри Поттеру. Он хотел было возмутиться, но поставил себя на место Гермионы и вынужден был признать: она права, что держит кого-то в курсе своих перемещений. Он и сам всегда так поступал.

* * *

— Сюда, — сказала Грейнджер, и Северус зашел следом за ней в маленькую кухню. «Лабораторией» оказался угол в этой самой кухне, прямо напротив газовой плиты. В углу стояли котлы, над ними была оборудована вытяжка; рядом с котлами стоял высокий шкаф с ингредиентами, а слева от шкафа — маленький высокий столик, на котором лежали разделочные доски и короткий, острый нож. Конечно, Северус знал, насколько некомфортно работать в таких условиях, но промолчал.

— Я вас слушаю, мисс Грейнджер.

Гермиона порылась в сумке и достала чистый пергамент.

— Смотрите.

Она нарисовала на пергаменте разрез ореха, прямо как на уроке, и вывела несколько формул.

— Но это не сработает, — нахмурился Северус.

— Естественно. Но на уроке у меня был пусть и гнилой, но все же настоящий австралийский орех. Все его свойства я не смогла бы восстановить, но в Феликс Фелицис важна только часть, отвечающая за зрительное восприятие реальности. Так что берем остатки ореха, восполняем необходимое, и вот… Выглядело, наверное, как полноценный орех, но на самом деле он бы не сработал, будь мне нужно другое свойство.

— Но как это-то свойство вам удалось воссоздать? — все еще не понял Северус.

— Мне повезло. Сердцевина еще не высохла совсем. Значит, процесс гниения был обратим.

— Просто сердцевины недостаточно, хотя да, именно она дает такой эффект, — возразил Снейп.

— Тут важна физическая структура ореха. В моем случае нужно было обратить вспять процесс гниения, плюс — воссоздать внутреннее строение, пусть и без остальных свойств. Тогда орех будет вариться постепенно, как и свежий, а в Феликс Фелицис нужно именно…

— Постепенное разрушение ореха, — закончил за нее Северус. — Умно!

Гермиона довольно улыбнулась.

— Но все это вы могли мне объяснить в моем кабинете, — произнес Северус, вопросительно глядя на Гермиону.

Она нервно постучала ногтями по столешнице, затем спросила:

— Могу ли я вас попросить сохранить кое-что в секрете?

Северус коротко кивнул.

— Естественно, мисс Грейнджер.

— Я вам еще вот что хотела показать, — она полезла в шкаф и достала склянку с зельем. — Узнаете?

— Узнаю.

— А в этом зелье я не использовала рог двурога.

— Грейнджер, заканчивайте с чудесами. Рог двурога из ничего сотворить нельзя, — фыркнул Северус.

— А я разве сказала, что из ничего? — Гермиона заправила за ухо прядь волос. — Но у меня получается далеко не все. Я проводила эксперименты с… в общем, мне не помешала бы помощь зельевара. Может, и с вашим секретным ингредиентом что-нибудь получится. А о чем речь, кстати?

Северус улыбнулся азартному огоньку в ее глазах. Попытаться точно стоило.