Дым и зеркала (джен)

Входная дверь хлопнула. Внизу раздался оживлённый голос Рона. Пока ещё неразборчивый. Но как только они с гостем пройдут в гостиную, Гермионе будет слышно каждое слово. Гостиная находилась прямо под её кабинетом, и общий каминный дымоход играл роль своего рода слуховой трубы. Гермиона задумчиво пожевала перо, отложила его и прислушалась.

— Присаживайся! — донеслось до неё.

Гость пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Гермиона ещё не поняла, кто это, но уже точно знала, что к ним зашёл один из старых знакомых: будь это заказчик или клиент, Рон не преминул бы пошутить: «И осторожнее с диваном — это всего лишь иллюзия». Не было ни одного гостя, который после этого не хватался бы судорожно за подлокотники, воображая себя падающим на пол.

Гермиона усмехнулась. Когда-то давно они с Роном поругались, потому что молодой миссис Уизли было недосуг заниматься ремонтом. Вместо этого она дневала и ночевала в Министерстве, помогая аврорам выслеживать Пожирателей Смерти и просто преступников.

— Я хочу уюта! — надрывался муж (да, жить в доме без единого домовика и почти без жены — не очень радостная перспектива, но, драккл подери, он знал, на ком женился!).

— Будет тебе твой... (длинное витиеватое магловское ругательство, от которого Рон неожиданно покраснел и на время утратил ориентацию в пространстве) ...уют! — рявкнула в ответ непереубеждённая супруга. И комната преобразилась. В принципе, у неё — комнаты, а не Гермионы — не было выбора.

В гостиной стояло несколько кресел из ИКЕИ, пара диванчиков оттуда же, три колченогих лампы и не первой свежести стол. Вещи покупались спонтанно, бессистемно, по принципу «мне срочно нужно что-то, чтобы светило без Люмоса» или «мне срочно нужно что-нибудь, куда можно поставить чашку с чаем». И вот, весь этот хл... это «добро» Гермиона заколдовала одним взмахом палочки. Причём так сильно, что чары не ослабли спустя пять лет и вряд ли когда-нибудь ослабнут. Иллюзия была сильной и совершенной, «пока через полчаса у тебя не заболят ягодицы», — как неизменно ворчал Рон. Но, если честно, со временем он сначала привык к их «виртуальной комнате», а потом даже по-своему полюбил её. И, конечно, гостиная прочно вошла в его традиционный ритуал запугивания клиентов.

Рон был строителем и архитектором. Волшебники, желавшие построить «совершенно особенный дом по уникальному проекту» в Британии не переводились, поэтому заработок был верным и неисчерпаемым. Но! — столь же неисчерпаемым был и снобизм плутоватых заказчиков, пытающихся занизить цену или дезинформировать о «подводных камнях» строительства: например, болотистой почве или земельном споре с соседями. Чтобы сбить с клиентов спесь, Рон разработал план, состоявший в том, чтобы удивить, поразить, запугать и дезориентировать, а потом быстро подписать контракт. Сценарий был расписан как по нотам:

Шаг первый: «Осторожно, это иллюзия!» Клиент в панике вскакивал с дивана, а Рон с добродушием сытого книзла лениво замечал: «Не волнуйтесь, здесь есть на чём сидеть. Стул, может быть, жестковат, но вполне материален. Честное слово!» Потом он с простодушным упорством и уговорами долго усаживал гостей обратно на диван: «Вот видите! Ничего страшного, правда ведь?»

Шаг второй: «Моя великолепная жена». На этом этапе Рон как бы вскользь замечал, что такую прекрасную иллюзию на гостиную навела «его замечательная Гермиона». Дальше шёл экспрессивный и преувеличенный рассказ, слегка напоминавший байки рыболова. Суть повествования сводилась к следующему: жена Рона — очень, очень сильная и талантливая ведьма. «Четыре года чары держатся! — хвалился Рон, щипая обивку кресла, словно сошедшего с полотен, изображавших будуары французских королей. — И это всего за один взмах палочкой!»

Шаг третий: «Она видит тебя насквозь». И вот теперь деморализованного и введённого в священный ужас клиента добивали последней деталью биографии Гермионы. Рон небрежно ронял: «А вообще-то она у меня профайлер». Кто-то знал, что это такое, другие — нет, но Рон, не полагаясь на случайности, в нескольких предложениях быстро обрисовывал им эту таинственную и чудесную профессию. Некоторые люди думают, что маги не суеверны... но это лишь потому, что им не каждый день рассказывают о профайлерах. Если бы предсказательницы всегда прорицали правду, а легиллименцию можно было применять незаметно — человек, обладавший этими двумя умениями, возможно, слегка приблизился бы к тому образу, который Рон заботливо создал вокруг своей супруги.

«Каждое слово имеет значение. То, как человек ведёт себя, как одевается, что любит — достаточно любой мелочи, чтобы Гермиона составила ваш психологический профиль», — говорил Рон, веско поднимая указательный палец, дабы подчеркнуть серьёзность своих слов. Почти не ложь — так, лёгкое преувеличение. И когда Гермиона спускалась к гостям, чтобы предложить им чая, она заставала одну и ту же картину: взрослых солидных людей, которые при её приближении начинали дрожать, а перед ответами на самые простые вопросы мучительно заикались и делали паузы:

— Вам чёрный чай или зелёный?

— Э... на ваш выбор.

— Прекрасная погода, не так ли?

— М-м-м... пожалуй. Да. Наверное. Возможно.

Разумеется, о том, чтобы хитрить, изворачиваться или подло торговаться они уже и помыслить не могли. Стоило Гермионе устремить на них специальный «внимательный» взгляд и ласково поинтересоваться, нет ли со строительством каких-то сложностей, как клиенты сами выкладывали всё.

Если хороший брак — это быть сообщниками в любом деле, то брак Гермионы и Рона был просто идеальным.

Единственное, что слегка раздражало, — Рон не прислушивался к её рекомендациям всерьёз. Его клиенты были пугливы и суеверны, но он считал себя выше этого:

— Потому что я знаю об этом гораздо больше.

— Ничего ты не знаешь, — ворчала в ответ Гермиона.

Ничто так не злит профессионала, как слова любителя, что он что-то «знает». И Гермиона не была исключением. Ещё больше злило, что Рон часто оказывался прав и успешно закрывал сделки даже с теми клиентами, которые Гермионе категорически не нравились.

— Тебе просто везёт!

— Нет, просто у меня есть чутьё.

Он пожимал плечами с видом дельфийской пифии и гордо надувал щёки. Имел право. Но Гермиона злилась. Особенно её бесило, что Рон никогда не говорил заранее «мне всё равно, я поступлю по-своему». Нет, напротив: он важно кивал, обещал «всё учесть», благодарил и задумчиво глядел в потолок, словно запоминая. А потом снова поступал по-своему. И ещё имел наглость удивляться, почему Гермиона держится за работу в Министерстве:

— Я и так могу нас обеспечивать! Зачем тебе копаться в головах преступников?

— Потому что там меня уважают.

— Я тоже тебя уважаю, — Рон наивно хлопал рыжими ресницами, словно не понимая, о чём она говорит. Разумеется, Гермиону это только раззадоривало...

— Гермиона? — позвал снизу Рон, прерывая её размышления. — Ты ведь спустишься?

— Обязательно! — отозвалась она. — И не вздумайте там напиться! Сначала чай! Гарри, тебя это тоже касается.