Camerado (гет)

Следующее занятие со Снейпом оказалось настоящим адом.

Гермиона понятия не имела, в чём её вина — но в этот четверг, с самого начала их занятия, стало ясно, что его нежелание видеть её, было выражено более явственно, чем обычно. Она и так нервничала, но когда вошла в класс, то напряглась еще больше; два прошедших дня она практиковалась очищать сознание от эмоций и надеялась, что наконец-то овладела этим приемом. В особенности после того, как накануне увидела Лаванду Браун, которая дефилировала по гостиной, покачивая бёдрами, и Рона, следившего краем глаза за движениями ее бедер и задницы, в то время как Гермиона сидела в кресле рядом с ним, проверяя его эссе по трансфигурации.

Она как будто вся закаменела, но зато ей полностью удалось блокировать нарастающую волну ревности и раздражения. Хотя она и знала, что эта способность была необходима, ей очень не понравились подобные ощущения, или, вернее, их отсутствие.

Если именно так очищают сознание от эмоций, то, по крайней мере, это объясняет бесчувственность Снейпа.

Прозрение оказалось достаточно тяжелым, особенно когда она пришла к своему профессору на следующее занятие, и на ее неуверенное "Добрый вечер, сэр" тот кинул такой взгляд, что она почувствовала себя грязью под его ногами.

Он протянул руку.

— Мою книгу, будьте любезны, — бросил он, наблюдая, как она роется в своем рюкзаке.

— Спасибо, что дали мне ее почитать, сэр, — Гермиона протянула ему книгу. — Она действительно очень помогла...

— Легилименс! — рявкнул он.

Почти сразу же Гермиона потопила свои чувства под всей толщей Черного озера. Снейп не говорил ей использовать визуализацию для очистки сознания, но про это упоминалось в книге, которую он дал, и она почувствовала, что совет помогает. Ее розы были слишком громоздки, для того, чтобы закрыть каждую мысль, а с четвертого курса озеро ассоциировалось у нее с бесчувствием. И тот опыт, когда ей отчаянно захотелось не быть в дурацкой отключке, а увидеть русалок собственными глазами, оказался полезным. Она затопила свои эмоции сразу же, как почувствовала давление от появившегося в ее разуме Снейпа, и продолжала погружать их все глубже и глубже, всё то время, пока она подвергалась ментальной атаке.

Когда он снова выскользнул из её сознания, Гермиона почувствовала, что задыхается; она ощутила теплую струйку пота, ползущую по ее спине под тесными слоями школьной блузки, джемпера и мантии. Ей показалось, что он был в ее сознании лишь в течение нескольких минут, но притупление ощущений несомненно исказило чувство времени, так что она была ошеломлена, когда увидела, что через незанавешенное окно класса уже виднелись звёзды. Она протянула руки к ближайшему устойчивому предмету — столу Снейпа — и оперлась на него.

Снейп несколько мгновений ее разглядывал.

— Это было удовлетворительно, — наконец сказал он.

Гермиона взглянула на него и сухо усмехнулась.

— Спасибо, сэр, — проговорила она как можно более скромно, хотя она не могла не почувствовать, что у неё всё получилось даже очень хорошо.

Он прищурился.

— В следующий раз мы будем концентрироваться на чем-то более... сложном, — всего десятью словами он умудрился свести на нет все ее усилия и усердие. — Подумайте о том, какое максимальное количество воспоминаний вы сможете отклонить. С практикой будет легче удаваться находить подходящую замену любой ситуации, в которой вы могли бы оказаться, — его голос звучал безразлично, однако он успел развернуться и даже пройтись по кабинету прежде, чем закончил говорить.

Гермиона, нахмурившись, следила за его передвижениями до тех пор, пока он не оказался рядом с дверью в коридор, которую он и распахнул невербальным заклинанием, круто развернувшись так, что оказался в вихре из взметнувшейся мантии и развевающихся волос.

— Вон! — сказал он, отвернувшись, чтобы не встречаться с ней глазами.

Гермиона оступилась, ее зубы при этом клацнули друг об друга. Его откровенное хамство было выше ее понимания.

— Ох... да, сэр, — она двинулась к двери, обернулась через плечо. — Спасибо! — но он уже ушел.

* * *

Снейп сердито глядел на нее в течение всего их следующего занятия.

— Темный Лорд, — говорил он, расхаживая перед ней, — когда вторгается в ваш разум, то зачастую вцепляется в эмоции, которые обнаруживает, и методично исследует их. Таким образом, он многое узнаёт как о своих последователях, так и о своих врагах.

Снейп сделал паузу, хмуро на неё глядя, и Гермиона едва удержалась от того, чтобы отвести взгляд.

— Итак, — продолжил он после паузы, — мы начнем практиковать искусство отклонения. Я буду искать воспоминание, связаное с эмоцией по моему выбору, а вы, в свою очередь должны определить, что я просматриваю, и подменить его достаточно убедительной фальшивкой.

Он, раздумывая, повертел палочку между подушечками пальцев, затем указал на Гермиону, глядя ей прямо в глаза. Снейп оказался в ее сознании прежде, чем она успела отреагировать, и потеряла драгоценные секунды на осознание, что он совершил необходимое заклинание невербально.

Это были события, когда ее сердце начинало биться слишком сильно — она видела, как стайка наколдованных ею птичек гоняется за Роном, и свои переживания о том, с каким результатом сдадут приближающиеся СОВ её друзья-мальчишки, а вот она крадется по коридорам Хогвартса, держа зеркало в вытянутой руке, чтобы заглянуть за угол. Гермиона быстро сообразила, что связывало эти воспоминания, и умышленно подсунула своему профессору другой, базирующийся на страхе эпизод: как при полной луне причудливо выворачивается тело Ремуса Люпина во время трансформации. Гермиона вновь почувствовала сухость во рту и состояние ступора, бывшее у нее в тот момент; все её мысли и чувства тогда будто заклинило, она даже не ощутила, что пальцы Гарри так сильно вдавились в ее руку, что на следующий день у нее появились жуткие синяки.

Снейп не вышел из ее сознания и не попытался пройти сквозь ее защиту; он застыл, стоя напротив нее, так же, как и Гермиона в эту ночь на третьем курсе; его невозможно темные глаза впились в нее во время просмотра воспоминания. Она смотрела вместе с ним, как оборотень встал на дыбы и завыл, это кровожадное существо не имело ничего общего с тем мягким и приветливым человеком, которым он был прежде; и они оба наблюдали за приближающимся Снейпом из воспоминаний. В то время всё внимание Гермионы было — по понятной причине, — поглощено оборотнем и она не видела сосредоточенного лица профессора, произносящего заклинания. Теперь у нее появилась возможность наблюдать за ним — как его лицо перекосилось будто бы от боли, а рука с длинными пальцами прикоснулась к голове. Наконец обратив внимание на то, что предстало перед его глазами, он стал бледнее обычного, и ужас исказил черты его лица. Она смотрела, как он поднимается на ноги, инстинктивно нащупывая палочку, которой — она вспомнила с чувством вины — не оказалось на месте, как что-то вроде судороги сотрясло его тело, когда его цепкие пальцы схватили пустоту, и как он выступил вперед, широко расставив руки и ноги, закрывая собой трех испуганных студентов.

В мыслях Гермионы восторг боролся со стыдом — скорее ее нынешние эмоции, чем тени прошлого. Она могла сказать, что Снейп тоже их почувствовал; его обычно непроницаемое лицо слегка дрогнуло. Она хотела прекратить, объяснить и разобраться как следует со своими чувствами к нему. Они настолько различались, что ей хотелось заплакать, увидев событие, когда она поступила неправильно. "Простите, — хотела она сказать, — мы оглушили и разоружили вас, позволили Сириусу нести вас так, чтобы вы задевали головой и ногами о стены туннеля и не думали о вас, когда вы лежали без сознания на полу, пока вы не встали между нами и оборотнем". Она хотела спросить его, почему он сделал это, в то время как у них были палочки, а он — был безоружен. Когда он явно давал понять, что они ни на йоту ему не нравятся, когда они были настолько пренебрежительны к нему несколькими минутами ранее.

Очевидно, Снейп пришел в себя и снова продирался сквозь ее сознание, ловя следы ее изумления и используя их как путеводную нить, сквозь воспоминания о Гарри на Турнире Трёх Волшебников, о профессоре МакГонагалл, превращающейся из анимагической в человеческую форму, о Живоглоте, нажимающем на сучок на стволе Дракучей Ивы. Сожалея, Гермиона отклонила его до того, как он продолжил; это заняло по ощущениям несколько часов, ее ступни болели, а в глаза будто насыпали песок.

И прямо перед ней находилось болезненное лицо ее профессора, хмурящегося с таким видом, будто она нанесла ему личное оскорбление.

Оскорбление, которое, как она полагала, он всё-таки от неё получил.

* * *

Эта проклятая девчонка стискивает зубы, когда ей не по себе.

Еще одна характерная черта для добавки в бесконечный список вещей-которые-он-теперь-знал-о-мисс-Грейнджер.

Северус до боли сжимал пальцами виски, полулёжа в кресле за своим столом. Она только что хлопнула дверью, уходя. Хлопнула так, что стукнулись об стены висящие у двери картины, а жертвы проклятий причудливо повываливались за рамки плакатов. В голове Северуса продолжало звучать ее "Спокойной ночи, профессор", — заглушенное звуком закрывшейся двери, и его не сказанное "Скатертью дорога!".

Занятие проходило замечательно, у Грейнджер получилось не пропустить его в своё сознание. Северус должен был признать, хотя и неохотно, что она делала успехи семимильными шагами, блокируя свой разум все надёжнее. Там, где Поттер противоречил ему по любому поводу, отказываясь следовать инструкциям, Грейнджер, несомненно, отдавала практике все своё свободное время.

Северус понимал, что он должен был признать ее достижения. Но не сделал этого.

Во время занятия она смогла задержать его в достаточной мере благодаря отклонению; ему действительно досталось — он не мог не фыркнуть, думая о подсунутых ею воспоминаниях. В третий раз, когда он легилиментил ее, она смогла удерживать его от просмотра намеченных им воспоминаний, вынудив его просматривать лишь выбранные ею эпизоды — исполнение, достойное его собственных занятий с Темным Лордом. Понаблюдав за ее первой неуклюжей попыткой летать на метле (это было забавно), он попробовал проникнуть глубже в ее прошлое в поисках секретов. Вместо этого она подбросила другую попытку полета на метле — как Джинни тренировала её на клочке лужайки, принадлежащей заднему двору Площади Гриммо двенадцать, лицо мисс Грейнджер, выражавшее крайний ужас от того, что она оторвалась на каких-то три фута от земли. Северус не стал увлекаться, а начал пробиваться вперед и неожиданно встретился с более юной версией Грейнджер, которая была едва ли не из пелёнок, взрывавшей головы безвкусным фарфоровым куклам, выстроенным в ряд в тесной ванной комнате, веселыми взмахами полных ручек. Северусу не было весело — это была самая распространенная форма стихийной детской ; видя радостную улыбку малютки, он представил себе, как были встревожены ее родители, но получил в ответ лишь изображение мрачной улыбки Гермионы в настоящем.

Несмотря на ее гримасы, он раздраженно расшвырял несколько воспоминаний из прошлого, которые она подсовывала ему; целью этих занятий являлась подготовка к встрече с Темным Лордом или одним из его верных последователей, и мягкое обращение могло привести ее к гибели. Он смутно припоминал ее слова, сказанные несколько занятий назад: "Вы уже видели одно из моих самых постыдных воспоминаний", и начал преднамеренно разыскивать его. Ее глаза широко раскрылись, когда он грубо устранил ряд подбрасываемых ею воспоминаний, пытаясь пробиться сквозь ее защиту, но затем она, прищурившись, подставила ему свой образ, в школьной форме Хогвартса и явно младше, чем она была сейчас. Она пыталась прикрыть рот рукой, но не могла скрыть свои передние зубы, которые продолжали быстро расти. Поттер и Уизли стояли между ней и хохочущим Драко; и тут Северус увидел сам себя с безразличным выражением лица и... с жестокостью кривящим губы.

"Я не вижу разницы", — сказала его копия в прошлом.

Он покинул ее сознание, когда Поттер и Уизли начали что-то возмущённо кричать.

Эта... юная особа стояла, скрестив руки на груди и уставившись на свои туфли. Северус тяжело сглотнул.

— И что, — спросил он, — это было?

Она начала теребить завязку на манжете.

— Отклонение, — произнесла она тоном, почти граничащим с поттеровской дерзостью, если бы не ее уважительный взгляд. И добавила с тревогой: — Я не должна была вам показывать, как вы выглядели, сэр? Я не хотела причинять вам вред, я думала... ну ладно, я считала, что могу проще обмануть Волде... э-э, Пожирателя смерти, если я подброшу ему то, что он ожидает.

Северус ещё сильнее стиснул палочку.

— Как, ради всего святого, вы вообразили, что я разыскивал именно это?

— Эм, — попыталась она увильнуть от темы. Она так сильно сжала челюсти, что коренные зубы Северуса невольно тоже заныли, — ну вот, я... я предположила, что вы разыскиваете нечто, сэр.

Он побледнел.

— А с какой целью вы показали мне остальные воспоминания?

На ее лице появилась неуверенная улыбка, которая быстро погасла.

— В книге, которую вы мне давали, использовалось слово "отвлечение" для описания воспоминаний, применяемых для отвлечения внимания легилимента. Считается, что кого-нибудь вроде вас — или другого — легче отвлечь при помощи привлекающих внимание картин, чем рутинным сюжетом.

— Привлекательных... вроде тех, где вы на метле? — он поднял бровь.

— Более-менее, — неловко повела она плечами.

— Достаточно, — и Северус принялся расхаживать. Ее идея была хороша, подобно тому инстинктивному пути, который он избрал при проникновениях Темного Лорда. Так. У девчонки есть интуиция, а также приличная рабочая этика. Его рубашка и сюртук вдруг сдавили шею и грудь — это ощущение было слишком похоже на панику.

Она сделала это. Она научилась. Конечно, не без изъянов, но, как он чувствовал, вполне достаточно, чтобы при необходимости защититься.

Все идет к легилименции.

Северус не помнил, что он сказал, из-за чего она ушла; он был уверен, что ее глаза очень быстро наполнились слезами прежде, чем взгляд ожесточился, и она выскочила из помещения, хлопнув дверью, а он опустился в кресло, с пульсирующей головной болью, которая будто пыталась пробиться сквозь череп.

* * *

Первый выходной в Хогсмиде оказался не по сезону холодным, но погода не смогла повлиять на настроение студентов, когда те шли по дороге, ведущей от замка к деревне волшебников.

Гермиона, Гарри и Рон ненадолго заглядывали то в одну, то в другую лавку, пока, наконец, основательно не закоченев, они дружной ватагой направились в "Три метлы", чтобы согреться. Рон сразу стал проталкивался сквозь сплошную толпу посетителей к стойке бара, чтобы взять три бутылки сливочного пива, пока Гермиона и Гарри пробирались между группок смеющихся студентов к пустующему столу, стоящему впритык к задней стене паба. Гермиона стянула с себя пальто и шарф, наслаждаясь теплом, исходящим от огня, потрескивающего в огромном камине, и встретилась глазами с Гарри, который откинулся на спинку стула и выглядел гораздо более умиротворённым, без того постоянного состояния напряжения, в котором он пребывал в последнее время.

— Хогсмид не очень велик, но почему-то он мне никогда не надоедает, — сказал он, заметив её пристальный взгляд и одним движением руки как бы охватывая всю деревню.

Гермиона рассмеялась.

— Может быть это потому, что мы не видели ничего кроме Хогвартса за эти месяцы, — сдержанно ответила она.

Он убрал нависшую на глаза прядь волос и неодобрительно пожал плечами.

— Мне и Хогвартс никогда не наскучит.

Гермиона подумала о замке с его бесчисленными секретами; огромной и красивой прилегающей территорией и глубоким синим озером.

— Мне тоже, — призналась она и посмотрела на другой конец зала на Рона, который разговаривал с облокотившейся на стойку, мадам Розмертой. Она нахмурилась, почувствовав неловкость, когда её взгляд наткнулся на две выпуклости кремового цвета, разделённые широкой ложбинкой, которые выглядывали из глубокого выреза барменши. Гермиона вздохнула. Её свитер был с воротом, удобным для прохладных дней. Но даже если бы ворота и не было, ей нечем было похвастаться.

Гарри почувствовал, что её настроение изменилось, и наклонился к ней ближе.

— Как там Снейп в последнее время? — спросил он. — Ты не рассказывала о ваших занятиях.

Снейп стал более придирчивым, чем обычно, накричав на нее без причины под конец последнего занятия. Казалось, что грубая энергия потрескивает вокруг него, заставляя вставать его тонкие волосы дыбом и танцевать вокруг его лица под действием статического электричества.

И ещё, она не могла заставить себя рассказать об этом Гарри.

— Он... всем видом намекает на то, что ему было бы лучше быть где угодно, чем учить меня, — пожала она плечами. — Но, тем не менее, он меня учит. Думаю, что я скоро смогу начать учить тебя, как мне кажется. Через пару недель.

Гарри уткнулся подбородком в руки и посмотрел на неё довольно серьезно.

— Я чувствую себя ужасно оттого, что занимаюсь с Дамблдором, а ты имеешь дело с этим мерзавцем.

— Не смей его так называть! — воскликнула Гермиона, вспоминая, как он раскинув руки, загородил собой от оборотня их троицу.

Гарри закатил было глаза, но прекратил, когда увидел её выражение лица.

— Честно, несмотря на... — начал он, подвинувшись, чтобы освободить место для Рона, который вернулся с напитками, — я действительно... благодарен тебе за то, что ты делаешь это. Занимаясь со Снейпом для... для меня, — он неловко улыбнулся и сделал большой глоток из своей бутылки сливочного пива, скрывая неловкость.

Рон попеременно переводил взгляд с одного на другую и обратно, потягивая из своей бутылки, но прежде чем она или Гарри могли начать общий разговор, в котором он тоже мог бы принять участие, его взгляд уже переместился к Розмерте, которая склонилась вперед, вытирая барную стойку.

— Ну имей же совесть, Рональд! — проговорила сквозь зубы Гермиона, едва удерживаясь, чтобы не сложить руки на груди.

На обратном пути к Хогвартсу она была целиком поглощена своими мыслями, поэтому шла немного позади мальчиков, дрожа от озноба в наступивших сумерках. Гарри и Рон склонили головы друг к другу и шли немного позади Кэти Белл и девушки, чьё имя Гермиона не узнала.

С их последнего занятия Гермиона была не в состоянии выкинуть из головы картинку со Снейпом: он, лишенный волшебной палочки, раненый, закрывал собой трёх глупых студентов. Она перевела дух и спросила себя вновь: почему он сделал это? Неужели он искренне заботится о них? Или это был странный рефлекс наподобие того, что она могла бы ожидать от профессора МакГонагалл или родителей, но не от её угрюмого профессора защиты? Может быть, он бы так поступил и с любым другим своим учеником?

Поток её мыслей внезапно оборвался из-за пронзительного крика, от которого сердце вначале чуть не остановилось, а потом заколотилось как бешеное. Рон и Гарри встали как вкопанные, и все они втроём уставились с открытым ртом на Кэти Белл, повисшую над ними будто на невидимой верёвке. Её лицо было совсем белым, без единой кровинки, с раскрытым в крике ртом и было невероятно искажено, будто от нечеловеческой боли. Беспорядочные взмахи её рук и ног наводили на мысль о жуткой агонии.

Затем, прежде чем Гермиона смогла отреагировать, вторая девушка тоже упала.

* * *

Северус наслаждался так редко выпадающим тихим вечером с книгой и бокалом вина, когда его камин вспыхнул зелёным и раздался полный паники голос Минервы:

— Северус! В Больничное крыло, быстро! Студентка проклята!

Северус замер, его желудок свело, множество предположений о случившемся мелькнуло в его сознании, прежде чем он закрыл книгу, и шагнул к камину, кинул щепотку летучего пороха, и вихрь пламени понёс его сквозь замок.

Когда он оказался в Больничном крыле, Минерва с Поппи Помфри стояли возле единственной занятой кровати во всём лазарете и неотрывно смотрели на неё. Подойдя к ним, Северус удивлённо хмыкнул, когда увидел состояние Белл.

— Что произошло? — спросил он.

Минерва покачала головой.

— Я не совсем понимаю. Студенты, которые были свидетелями этого происшествия, понятное дело, потрясены, — она указала на предмет, который лежал на соседнем столе, частично завёрнутый в простую коричневую бумагу. — Вероятно, она коснулась этого.

Северус шагнул вперёд, осторожно наклонился над столом, чтобы осмотреть предмет поближе, не прикасаясь к нему. Это было ожерелье из опалов, прекрасное до боли. Он нахмурился.

— Я не в силах ничем помочь ей, — произнесла Поппи. — Это тёмная магия. Но я подумала, что, возможно, вы...

Он повернулся к поражённой проклятием девушке и начал водить над ней палочкой, бормоча заклинания. Проклятие распространялось. Он должен был остановить его, прежде чем оно нанесёт непоправимые повреждения.

— У вас есть какие-либо предположения, каким образом оно могло у неё оказаться? — с выразительной интонацией спросил Северус.

Минерва поджала губы. Большинство свидетелей посчитали бы это знаком сдержанности, но Северус знал её и как преподавателя, и как коллегу, и он мог отличить возрастные морщины, избороздившее её узкое лицо от тревожных складок, что были на её лице сейчас.

— Нет, — ответила она. Затем, помедлив, она добавила: — Мистер Поттер совершенно уверен, что в этом замешан Драко Малфой.

Северус лишь покосился на неё в ответ.

— Но это совершенно невозможно, — добавила она. — Мистер Малфой отбывал у меня наказание, — она вздохнула, взглянув на бледное лицо мисс Белл. — Её подруга сказала, что мисс Белл должна была доставить это ожерелье кому-то в замке, — она встретила проницательный взгляд Северуса. — Но она не знает кому.

У него всё внутри сжалось, когда он вновь посмотрел на девушку. Позже он обязательно поговорит с Драко.

* * *

В эту ночь поговорить с младшим Малфоем у него не получилось.

Вместо этого, после того как он остановил распространение проклятья, и Белл, находящаяся всё ещё без сознания, была переправлена в Мунго, Северус забрал проклятое ожерелье в свой кабинет, чтобы рассмотреть и изучить его более тщательно. Дамблдор всё ещё находился в своей загадочной отлучке, и его шпион проклинал его с каждым движением палочки над светящимися опалами.

Он сыпал проклятия на голову своего мастера, как вдруг начала жечь тёмная метка. Северус чуть не выронил палочку и, придушенно зашипев, прижал левую руку к груди. Чёрт возьми. Он не мог оставить это трижды проклятое ожерелье на столе, словно это безобидная безделушка. Пытаясь не обращать внимания на жгучую боль в предплечье, он начал накладывать защитные заклинания вокруг ожерелья. После этого он закрыл кабинет и класс и быстро спустился в подземелье, игнорируя испуганные восклицания нескольких студентов, когда он буквально промчался мимо них. Он вошел в свои личные покои через гостиную прямо в спальню. Как только он зашёл, тут же принялся переодеваться: избавившись от учительской мантии, облачился в одежду Пожирателя смерти.

Поскольку комендантский час ещё не наступил, он пока не мог надеть тяжёлую мантию и серебряную маску. Он покинул подземелья и замок через дверь, скрытую позади гобелена Салазара Слизерина, напевающего на парселтанге среди нескольких дюжин извивающихся змей. Дыхание Северуса становилось всё учащённее из-за того, что призыв Тёмного Лорда становился настойчивее. Он прошел почти через всю территорию замка до места, откуда можно аппарировать. Его ноги еле передвигались по траве, по лбу тёк пот, попадающий в глаза. Оказавшись за пределами территории замка, он накинул мантию поверх сюртука и надел маску, скрывающую лицо. После этого он коснулся кончиком волшебной палочки чёрной метки, ощущая, как боль утихает одновременно с затягивающим в темноту вращением.

* * *

Гермиона была уверена, что пронзительно кричащая Кэти Белл будет теперь появляться в ночных кошмарах ещё долгое время.

Отдел тайн уже мучил её во снах — даже не столько события, что там происходили, сколько само место: медленно вращающаяся круглая комната; занавес арки, волнообразно колышущийся сам по себе, без ветра; тёмные, бесконечные ряды заключённых в шары пророчеств, с аккуратно прикрепленными ярлычками, изречённые множеством "Трелони" со всего мира и трактуемые больными разумами как у Волдеморта так, что трагически влияют на судьбу таких мальчиков как Гарри. Прежде чем проснуться, она обнаруживала, как её разум блуждает, скользит сквозь видения из серебряных пожирательских масок, бешено танцующих ног Невилла под заклятием Таранталлегра и осунувшегося, бледного от страха лица, обычно спокойной и сдержанной, Луны. Она пыталась никогда не думать о мучительной боли от проклятия Долохова и соблюдала предосторожность с соседками по комнате, когда ей приходилось переодеваться. Она не хотела объяснять им, что с ней произошло.

Впервые со времени её четвёртого курса Гермиона думала, что может представить хотя бы немного, каково Гарри — видеть, как умер Седрик, быть окруженным Пожирателями смерти, беспомощным и — с ужасом осознавать свою юность и неопытность.

Что-то на подсознательном уровне Гермионы нарушилось вместе с криком Кэти. Спустя несколько часов ту перенаправили в Мунго, а профессор МакГонагалл отправила их всех в кровати. Но она не могла спать. В её голове вновь и вновь слышался крик Кэти и появлялись картинки её вытянутого кричащего лица, подвешенного тела в воздухе и её беспомощность, когда она упала.

Всё становилось хуже. Гораздо хуже. «Ежедневный пророк» докладывал об исчезновении маглорождённых, Пожиратели смерти всё больше наглели, несмотря на увеличение авроров, которые находились повсюду в магической Британии. И странные вещи, о которых она узнала из недавнего сообщения от её родителей, которые происходят в магловском мире, тоже казались ужасными. Но всё это обходило стороной её ежедневную жизнь в Хогвартсе. Замок казался безопасным, даже несмотря на то, что сердце Гермионы билось быстрее каждый раз, когда она разворачивала газету. Но мучительный крик Кэти показал Гермионе, насколько опасен мир, котором выросла и который любила.

День начинался так хорошо. Первые выходные семестра в Хогсмиде всегда были невероятными, особенно в такой бодрящий холодный день поздней осенью. И хотя новизна деревни волшебников уже поблёкла со времени их первого посещения Хогсмида на третьем курсе, было здорово иногда сходить куда-нибудь подальше, чем замок и его ближайшие окрестности.

Лаванда всхрапнула во сне, перевернувшись на другой бок, и Гермиона вздохнула, отказавшись от идеи поспать. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела Кэти. Она попыталась поработать над визуализацией в окклюменции, но не могла сосредоточиться. Гермиона взглянула на часы, их циферблат был едва виден в слабом лунном свете — уже было более двух часов ночи. Она тихо выскользнула из постели и подошла к окну.

Снаружи неполная луна повисла над пустынной территорией замка. Тени от запретного леса угрожающе застыли на границе лужайки. Озеро светилось серебром, его поверхность поднималась и опускалась, словно оно дышало, как живое. Гермиона оперлась локтями о тяжёлый каменный подоконник, пытаясь не обращать внимания на холод, что просачивался по полу и студил её босые ноги. У неё было сильное желание распахнуть настежь створки окна и вдохнуть холодный воздух или же выбежать прочь из комнаты от чувства безотчётной тревоги в груди, из-за которой было тяжело дышать. Но звук открывающегося окна мог разбудить соседок. Вместо этого она прижалась лбом к холодному стеклу, желая на этот раз иметь хоть толику нахальства Гарри в бесцеремонном нарушении правил в любое время суток, и не важно — имеется на то весомая причина или нет.

Она выдохнула, отчего окно запотело, и сделала шаг назад, вглядываясь в искаженное изображение территории замка сквозь тонкую дымку, оставленную на окне её дыханием. Посмотрев на обеих соседок, она убедилась, что они всё ещё крепко спят. И вдруг она с решимостью надела поверх своего одеяния форменоое платье и мантию, натянула на ноги шерстяные носки и сунула ноги в туфли, после чего вытащила палочку из-под подушки и дотронулась её кончиком до своей кожи. Она слегка вздрогнула от холода, который пробежал по позвоночнику, от наложения дезиллюминационного заклинания. Оно скрывало явно хуже, чем мантия-невидимка Гарри, но Гермиона была уверена в своём умении накладывать заклинания. Она взглянула на своё тело: оно было только едва различимо, как своего рода волнистая плёнка, сквозь которую она видела пол.

К её огромному облегчению дверь открылась совершенно бесшумно, и она выскользнула из комнаты. Гермиона спустилась вниз по лестнице в общую гостиную — в ней никого не было, за исключением Невилла, который, судя по всему, заснул над недописанным эссе домашнего задания. С нежностью улыбнувшись, Гермиона решила его не тревожить, потому что он спал и улыбался во сне. И она рассудила, как человек, который не мог заснуть от страха из-за ночных кошмаров, что будет жестоко будить того, кто так сладко спит.

Она осторожно отодвинула портрет Полной Леди, с облегчением обнаружив, что его обитательница подвыпила, и сейчас тоже спит, с открытым ртом, громко похрапывая. В коридоре, по которому она шла, было прохладно и пустынно. Спускаясь по лестнице, Гермиона недоумевала, куда подевались все призраки замка? Разве призраки спят? Она не могла вспомнить, читала ли она что-либо по этому поводу, поэтому сделала для себя заметку поискать нужные сведения в библиотеке.

На самом деле она чувствовала себя словно призрак, ведя почти невидимой рукой вдоль стены, обходя портреты, персонажи которых дремали в своих рамках, и доспехи, прислонившиеся на время отдыха к стенам.

Главный выход из замка в столь поздний час, скорее всего, должен был быть заперт и заколдован. Гермиона хотела бы, чтобы сейчас у неё была карта Мародёров, однако она чувствовала себя довольно смелой, даже не имея возможности проверить местоположение крошечных точек, изображающих жителей Хогвартса. Всё же благодаря карте Мародёров она знала один потайной выход. Протянув призрачную руку, она нажала на ямочку в подбородке статуи Элегантной Элспет, которая, согласно истории Хогвартса, преподавала магию в школе почти весь шестнадцатый век. Стена дрогнула, и позади статуи волшебницы открылся темный проём. Гермиона проскользнула через проход. Мгновение спустя она уже была на другом конце территории Хогвартса — у Черного озера.

Она села на траву, оперевшись на руки. Воздух был прохладным, а небо тёмным и облачным. Множество звёзд висели так низко, что казалось, стоит только протянуть руку, чтобы набрать их полную горсть. Она обернулась, посмотрела на замок и была просто поражена его красотой, чего не происходило с того самого момента, когда она впервые увидела Хогвартс, плывя под присмотром Хагрида по озеру на лодке вместе с другими первокурсниками. В тот момент она была испугана и взволнована от того, что её ждало. Эта новая жизнь начала буквально наполняться магией, а ведь за несколько месяцев до получения письма из Хогвартса она верила в то, что волшебники, волшебницы, великаны и русалки были всего лишь сказочными существами.

Замок показался ей и прекрасным и пугающим, его каменные стены и огромные башни, мерцающие в лунном свете, и его необъятность, подавляющая маленькую маглорожденную девочку, которая всю свою жизнь жила лишь в небольшом городке Оттери-Сент-Кэчпоул в скромном доме с всего двумя спальнями. Она видела старые, средневековые замки, когда на каникулах вместе с родителями ездила во Францию, но их пустые казематы и залы с узкими прорезями окон были заброшены и безжизненны, и оттого казались больше грозными, чем величественными.

Сейчас замок был всего лишь... домом. Надёжным. Прежде чем она приехала в Хогвартс, мир был парадоксален: простым и более сложным, чем казалось сейчас. С тех пор, как она узнала, что она волшебница, так много было вещей, которым ни она, ни её родители, ни даже её класс в школе не могли дать научное объяснение. Она смотрела на этот мир, чувствуя себя спокойно, но это было лишь до того, пока они не проиграли бой в Министерстве. Она чувствовала, что никто не может тронуть её, её друзей, или её мир, до тех пор, пока она будет в Хогвартсе.

Гермиона повернулась обратно к озеру, но краем глаза заметила движение: фигуру, которая медленно шла по территории Хогвартса. Сквозь темноту она могла разглядеть только белую кожу, чёрную одежду и что-то серебристое в его руке, сверкавшее в лунном свете. На мгновение она перестала дышать; она узнает этот блеск где угодно, он окружил её и её друзей в Отделе тайн. Пожиратель смерти приближался к Хогвартсу.

Она быстро встала, намереваясь убежать в замок и разбудить профессора МакГонагалл, но её резкое движение каким-то образом привлекло внимание Пожирателя смерти, даже несмотря на её дезиллюминационное заклинание, которое она наложила. И прежде чем она успела применить щитовые чары, он уверенно направил на неё палочку, невзирая на разделяющее их расстояние.

— Фините инкататем, — громко произнёс он, и Гермиона тут же вздохнула с облегчением. Она могла бы узнать этот голос, где угодно.

Снейп, щурясь, приближался к ней, указывая горящим кончиком палочки прямо на ее горло. Она с трудом сдерживала улыбку, пока не вспомнила о том, который сейчас час, где она и кто рядом с ней. И как только она это осознала, её инстинктивное «сражайся или беги» овладело ей с новой силой. Но она явно предпочитала вариант бегства, так как сражаться с профессором, которого она поджигала, грабила, обезоруживала и отдавала на потеху беглому преступнику было не самым мудрым решением.

И Гермиона стояла, сжав кулаки в складках мантии, поджав пальцы ног и не позволяя себе убежать, пока Снейп подходил все ближе.

Он остановился в напряжении в нескольких футах от нее.

− Мисс Грейнджер? − недоверчиво спросил он. − Какого дьявола вы тут делаете?

− Я... − она запнулась, сглотнула и заговорила снова. − Я не могла уснуть.

Он опустил палочку со все еще светящимся кончиком, осветив свои ботинки.

− Этот ответ даже близко не стоит с приемлемым, − прорычал он. Его темные глаза разглядывали ее фигуру, растрепанные волосы, туфли и магловские пижамные штаны, выглядывавшие из-под мантии.

Гермиона закусила губу, отчаянно борясь с желанием пригладить волосы, чтобы выглядеть поприличнее.

− Я никак не могу забыть о Кэти Белл, сэр, − наконец ответила она. — Я просто… не хочу позволить себе заснуть.

Снейп уставился на нее на мгновение, выругался про себя, затем провёл одной рукой по волосам, зарывшись в них пальцами, и повернулся лицом к озеру.

− Мерлин, спаси меня от проклятых гриффиндорцев… − пробормотал он, и Гермиона удивленно подняла брови. Когда он снова посмотрел на нее, она сумела прочитать на его лице усталость, которую он тщательно скрывал. Его лицо осунулось, темные круги сделали его глаза еще чернее. — Мучают кошмары? — резко спросил он.

Гермиона осторожно кивнула.

− Есть специальные зелья, вы знаете, − сказал Снейп. Он внимательно посмотрел на нее и выронил серебряную маску. Они оба заметили, как она поблескивала в траве. Он демонстративно скрестил руки на груди, а затем сел на землю и вновь взглянул в сторону озера.

После недолгих раздумий Гермиона тоже села, плотно завернувшись в мантию, и стала ждать, когда он ее отошлёт прочь.

Но он сумел удивить, по собственной воле заговорив с ней.

− Вы были там, когда ее прокляли? — спросил он, не отводя глаз от воды.

− Да, — она вопросительно взглянула на него. То и дело налетали порывы ветра, развевая ее непослушные волосы, будто тёмное облако. Пряди своих тонких волос Снейп заправил за уши.

− Мне следовало догадаться, − пробормотал он. — Где Поттер, там и вы. Хотя, полагаю, сам собой напрашивается вопрос, где же они с мистером Уизли сейчас, — он насмешливо изогнул брови. — Не говоря уже о том, почему вы вдруг решили… побыть наедине с природой, используя такие легко разоблачаемые чары, как Дезиллюминация. Я всегда считал, что плащ Поттера — куда более надежный выбор.

Гермиона чуть слышно засмеялась. По какой-то непонятной ей причине он, похоже, не собирался наказывать ее за нарушение школьных правил. Она бросила на него взгляд из-под ресниц и увидела, что от усталости его лицо приобрело почти серый оттенок. Возможно, он просто слишком вымотался, чтобы на неё рыкать.

− Я знала, что Гарри захочет пойти со мной, если я попрошу у него мантию-невидимку, − призналась она. — Мне хотелось побыть одной, а не втягивать его в очередные неприятности.

− О да. Ваше человеколюбие поражает, − тихо проговорил он голосом, в котором не было ни злобы, ни насмешки. Лишь усталость.

Несколько минут они сидели в полном молчании. Снейп обхватил руками свои согнутые ноги, склонив голову так низко, что подбородок почти касался колен, а Гермиона просто наблюдала за ним, пытаясь казаться как можно незаметнее. Маска Пожирателей смерти вновь сверкнула в траве, отчего Гермиона вздрогнула и вновь вспомнила о метке и о том, какую опасную и страшную жизнь вел ее профессор.

− Вы… Профессор МакГонагалл сказала, что вы оказывали первую помощь Кэти прежде, чем ее отправили в Мунго, − заговорила она. — И что вы… изучали ожерелье.

Снейп повернул голову и молча уставился на нее.

Гермиона нервно сглотнула, но сумела собраться с мыслями и продолжить.

— Вам удалось что-нибудь выяснить? — спросила она.

Он громко вздохнул и снова уперся лбом в колени. Ее поразило, каким беззащитным он выглядел, ей было видно его ухо, и полоска открытой шеи выше воротника сюртука между длинными прядями волос. Он вдруг напомнил ей Рона или Гарри в те моменты, когда они полностью доверялись ей, зная, что она не причинит им боли.

Гермиона сурово напомнила себе, что он не был одним из ее друзей. Он был взрослым волшебником, куда более могущественным, чем любой из ее знакомых, мог видеть сквозь дезилюминационные чары и мог отбить любое проклятье, какое она только сможет в него бросить прежде, чем слова сорвутся с ее губ.

«Кроме жалящего проклятья», — услужливо подсказала память, но мысль оборвалась, когда Снейп ответил на ее вопрос.

− И да, и нет, − ответил он. Его голос звучал глухо, из-за того, что он говорил в колени. Но вдруг Снейп взглянул прямо на неё. — Скажите мне, − сказал он, и в его низком голосе послышались повелительные нотки, − вы согласны с суждением Поттера о том, кто… виновник?

— Малфой? — спросила с удивлением Гермиона. — Нет, конечно, нет. Профессор МакГонагалл сказала нам, что он даже не был в Хогсмиде. Я... Гарри убежден, что Малфой что-то замышляет с самого начала семестра. Некоторые его подозрения, как я полагаю, имеют здравый смысл, но другие кажутся... неубедительными, — она пожала плечами, чувствуя дискомфорт от нежелания плохо говорить о своих друзьях преподавателю, которого они ненавидели больше всего. Она вспомнила, как быстро действовал Гарри в тот день, придя в себя после испуга раньше, чем она, Рон или Лианна смогли отреагировать на падение Кэтти. Гермиона чувствовала себя бесполезной тогда, но Гарри действовал довольно решительно и ответственно, не думая о геройстве. Возможно... возможно, у него в критической ситуации проявились воля и самообладание. В тот момент она не видела в нём безрассудного мальчика, который настоял мчаться в Отдел тайн с обречённой на провал спасительной миссией. Она видела знающего себе цену молодого мужчину, который сохранял ясность ума даже в критической ситуации.

Снейп медленно кивнул.

— Действительно, — ответил он, растягивая каждый слог, отчего у Гермионы пробежали мурашки по спине. — Что касается вашего вопроса о мисс Белл... она всё ещё была без сознания, когда её переправляли в Мунго, и, я боюсь, что не могу сказать, когда... она придёт в себя, и придёт ли вообще.

Гермиона почувствовала, как сдавило горло, и кивнула, быстро моргая.

Снейп прочистил горло.

— Опалы... — он внезапно замолчал и внимательно посмотрел на неё. — Сколько вам лет, мисс Грейнджер?

— Мне исполнилось семнадцать в сентябре, сэр, — смущенно ответила Гермиона.

− Самое время… − он кивнул собственным мыслям. — Вам еще не предлагали присоединиться к… некой определённой группе волшебников?

Гермиона покачала головой. Ее сердце бешено заколотилось.

Снейп сжал губы еще сильнее.

— Думаю, причина в том, что я все еще учусь в школе, — ответила она, придя в себя после потрясения

− Вы правы, − ответил он. — Но вам разрешено изучать окклюменцию ради блага нашего общего… дела. И вы не можете сдерживать свою гриффиндорскую натуру и бросаетесь навстречу опасности, не используя мозгов, в наличии которых я уже стал сомневаться, — он зло посмотрел на нее. Гермиона разрывалась между смущением и удивлением. Никогда прежде она не могла и представить, что он станет разговаривать с ней так… откровенно.

Снейп потер лицо ладонями.

− Опалы были заполнены одним особенно неприятным проклятием. Даже прикосновение к камням могло оказаться смертельным. Мисс Белл невероятно повезло, — он вздохнул. — По крайней мере, нам следует на это надеяться.

Изумление взяло верх, и Гермиона уставилась на него.

— Вы знаете, кому предназначалось ожерелье? — прошептала она.

Снейп какое-то время сверлил ее тревожным взглядом.

− Думаю, что да, − коротко сказал он, резко вставая, отряхивая мантию и призывая маску. — Предупрежу ваш вопрос: нет, я не поделюсь своими соображениями с вами, — он помолчал, глядя на маску в руках. — Во всяком случае, пока нет.

Гермиона тоже встала, и они оба застыли на мгновение. Снейп неосознанно водил пальцем по своим губам, подняв голову к звездам, ярко светившим над верхушками деревьев. Гермиона открыто наблюдала за ним. У нее было странное чувство, будто они о чем-то договорились, хотя уверенности, произошло ли это на самом деле, не было. Она оглянулась на возвышавшийся за ними замок.

− Как красиво! — выдохнула она, широко разведя руки. Снейп вновь обратил внимание на нее. — В детстве я и представить такого не могла.

Он презрительно фыркнул, но, казалось, задумался, обегая глазами башенки, арки и окна замка.

− Да, пожалуй, − вновь заговорил он так тихо, что слова были почти неразличимы в рокотании его голоса.

Мысленно напомнив себе об обязанностях, он устало махнул рукой в сторону замка.

− Идемте, − пробормотал он и двинулся ко входу.

Гермиона последовала за ним вверх по холму, удаляясь от потайной двери, которой всегда пользовалась. Все вокруг казалось ей каким-то ирреальным. Действительно ли все это происходило с ней? На самом ли деле рядом с ней был Северусом Снейпом? Она должна была бы испытывать страх перед этой переменой в человеке, которого она знала, как злобного и бездушного преподавателя, но ей вовсе не было страшно. Когда они подошли к огромным двойным дверям, ведущим в холл школы, Снейп нахмурился, закатил глаза и пробормотал ряд сложных заклинаний. Гермиона не могла присоединиться к нему, но жадно наблюдала за движениями его губ. Двери распахнулись, впуская их внутрь, и Снейп вошел первым, а она — следом за ним. Двери тут же вновь захлопнулись за их спинами, задев её одной из створок.

Снейп остановился посреди холла. В свете мерцающих факелов он выглядел куда хуже, чем Гермионе показалось в полумраке двора.

— Идите спать, — сказал он устало. — Просто идите спать.

Гермиона кивнула. Она, слегка покраснев, протянула руку, едва не коснувшись бархатистой ткани его мантии. Снейп взглянул на нее сверху вниз.

— Что? — резко спросил он.

− Я только… − она сделала глубокий вдох и высказала вслух вопрос, мучавший ее весь вечер: − Я хотела спросить. Это ожерелье — вас из-за него вызвали… к нему?

Он немного помолчал, глядя на нее, и она почувствовала, что его взгляд пронизывает ее насквозь. Его черные глаза пригвоздили ее к полу, будто он использовал легилименцию. Затем он провел рукой по сальным прядям, обрамлявшим его лицо.

− Поттеру не следует подвергать вас опасности, обсуждая с вами дела, в которые он и сам не должен был оказаться посвященным, − сказал он.

− Но все, что происходит вокруг, затрагивает Гарри! — воскликнула Гермиона. — Как вы можете так говорить? Он должен знать, что не останется в одиночестве… Что кто-то поможет ему выкарабкаться из того, во что его вовлекли, — она в ужасе остановилась. Ну вот, теперь она на него кричит. Что же с ней происходит?

Снейп яростно уставился на нее. Затем каждая часть его тела словно ослабла, руки безвольно повисли вдоль туловища, плечи поникли. Лицо стало казаться конгломератом глубоких морщин и грубо вытесанных носа, лба и подбородка.

− Да, − резко ответил он. — Меня вызывали именно из-за этого. Темный Лорд был весьма недоволен тем, что произошло. Он ждет от меня иного. Не хочет, чтобы я разузнавал об этом треклятом ожерелье, и потому продержал меня почти до двух часов ночи, — он остановился, его грудь вздымалась, а взгляд снова пригвоздил ее к полу. — А когда я наконец вернулся, вы стали терроризировать меня своими вопросами! — Снейп надавил пальцами на переносицу, пытаясь успокоиться.

Гермиона тяжело сглотнула.

− Мисс Грейнджер, − он вдруг закрыл глаза. — Я очень устал. У меня болит голова. А я еще должен воспользоваться отсутствием директора и изучить ожерелье, и только потом я смогу пойти к себе, чтобы лечь спать, — он вновь открыл глаза, и Гермиона сделала над собой усилие, чтобы не отвернуться от него. — Считайте мои откровения просто продолжением наших с вами уроков и постарайтесь не обсуждать ничего из произошедшего со своими дружками. И знайте, что я поговорю о вас с профессором Дамблдором, как только он вернется.

Ее глаза распахнулись.

− Жду вас в своем кабинете в обычное время для следующего урока, − продолжил он со странными нотками в голосе. — Начнем упражняться в легилименции.

От этой новости она даже забыла, как дышать.

− А теперь идите наверх, − велел он и, прежде, чем она повиновалась, отвернулся, быстро исчезая в темноте коридора, ведущего к кабинету защиты от Темных сил.