Иллюзия контроля (гет)

Я осталась одна в приёмном покое и растерянно переступала с ноги на ногу, не зная, что делать. Дэна уже увезли на операцию, но почему-то не казалось правильным оставлять Дафну, которой сейчас делали рентген. Перед глазами так и стояла картина нападения, и хотя сердце уже не сжималось от страха, я прекрасно понимала, что образ пса ещё долго будет меня преследовать.

Вещи Дэна отдали мне, поэтому когда его телефон зазвонил, я машинально ответила, даже не посмотрев на номер.

— Ник? — удивился Кэмден, услышав мой голос. — Позовёшь Дэна?

— Он на операции, — заторможенно из-за подействовавшего наконец укола ответила я, отстранённо отметив, что перестала икать. Кэмден попытался расспросить, что случилось, однако всё, что я могла сказать, так это: — Сказали, что всё будет нормально.

— Я сейчас приеду, — решительно заявил Кэм.

Я даже не отреагировала.

Минут через двадцать рядом со мной оказалась Дафна — даже не заметила, как пролетело время, пребывая в том же заторможенном состоянии. С её рукой всё было в порядке, так, небольшое растяжение, но на всякий случай ей наложили фиксирующую повязку и велели не напрягаться. Какой-то парень в светло-голубой форме медработника проводил нас в зал ожидания, пообещав сообщить, когда операция Дэна закончится, и мы остались вдвоём.

— Никки, как ты себя чувствуешь?

Я пожала плечами. Не понимая реакций собственного тела, мне было тяжело с ними справиться и вести себя нормально. Чёртов ротвейлер — я наконец вспомнила, как называется порода — стоял перед глазами.

Дафна больше не стала ничего спрашивать, и мы молча сидели и смотрели в конец коридора, откуда должны были принести новости о состоянии Дэна.

О звонке Кэмдена я успела забыть, и потому их с Линой появление удивило.

— Что произошло? — сразу же спросил он, не размениваясь на вежливые фразы.

— Мы были на пляже, — встав навстречу, сказала я и больше не смогла выдавить ни слова, чувствуя, как задрожали губы, а в глазах набухли слёзы. Для рыданий не было ни одной причины — мы были в больнице, где никаких собак не было, а значит, нечего было бояться, по словам врачей, состояние Дэна не внушало опасений, и всё же одного упоминания места происшествия хватило, чтобы я расклеилась.

— Ник… — Кэмден шагнул ко мне и заключил в объятия несмотря на то, что рядом стояла его девушка.

И я обхватила его талию обеими руками, наконец дав волю слезам, даже не подумав, имею ли на это право.

Некоторое время все молчали, позволяя мне рыдать, а затем Кэмден, не отпуская меня и поглаживая по спине, обратился к Дафне:

— Что произошло?

— Всё случилось так внезапно, — заюлила Дафна, и хотя я стояла, уткнувшись носом в грудь Кэма, знала, что сейчас у Дафны бегает взгляд. — Мы просто пили кофе…

— Ты его отравила, что ли?

— Кого? — опешила Дафна.

— Дэна.

— При чём тут Дэн? — совсем растерялась она.

Грудь Кэмдена поднялась в глубоком вдохе, и голос зазвучал предупреждающе:

— Мы в больнице, Дафна. Доминик в истерике, Дэн на операции, а ты говоришь «мы просто пили кофе»! Какого чёрта произошло? — рыкнул он.

— На нас напал ротвейлер, а коп его застрелил.

— Что?!

— Дэна застрелили? — ахнула Лина.

Дафна пробормотала ругательство и с досадой объяснила:

— Нет, пса… Но тот уже успел вцепиться в Дэна.

На секунду стало тихо.

— Господи, Дафна, — почти простонала Лина, и в её голосе было неприкрытое разочарование, — вы что, на собачий пляж пошли? — Видимо, та кивнула, потому что Лина грязно выругалась и припечатала: — Идиотка!

— Чем ты думала? — голос Кэмдена звучал угрожающе, а я чувствовала, как у него в груди клокочет гнев. — Забыла, что она пережила? Тебе напомнить, сколько времени Доминик потребовалось, что оправиться после прошлой встречи с собакой?

— Как ты могла так поступить с Доминик?! Уйди, — вдруг сказала Лина уже рядом со мной, и я почувствовала, как Кэмден отстраняется. И вцепилась в него сильнее. Он пожал плечами, давая понять своей девушке, что это не лучшая идея, и снова обнял меня. — Ник, всё хорошо. Здесь нет никаких собак, ты в безопасности, тебя никто не тронет, мы не позволим…

Она гладила меня по плечу, и я застыла от изумления — даже слёзы высохли.

Так вот в чём дело! На Доминик уже нападала собака… Но почему я так испугалась? За всё это время не было ни одного случая, когда я действовала… как не я. Я ведь не боялась собак. Конечно, несущийся на тебя ротвейлер — это страшно, но зная себя, я бы с более высокой вероятностью предположила попытку убежать, чем ступор, и однако же у меня не получилось даже сдвинуться с места — ноги будто вросли в песок, а разум покинул тело, и я просто стояла и смотрела на приближение этой машины для убийства…

Так кто я? Неужели во мне живёт Доминик? Точнее, конечно же, это я живу в Доминик, но…

Лина принялась уговаривать меня не бояться, её голос звучал ласково и успокоительно, и это действовало. Вдвоём с Кэмденом им удалось меня успокоить достаточно, чтобы я перестала рыдать и задумалась, как теперь выгляжу.

— Пойдём умоемся, — мягко потянула меня Лина, и я позволила это ей.

Она повела меня в сторону туалетов, а Кэмден принялся отчитывать Дафну.

— Ты как?

— Спасибо, — пряча взгляд, поблагодарила я, изучая в зеркале свой внешний вид. Глаза были красными и опухшими, хорошо хоть потёков туши не наблюдалось.

Смотреть на Лину не хотелось. Пока она была чужой и недоброжелательной, я не задумывалась о её чувствах, но сейчас, вопреки всему, она была добра ко мне. У неё не было причин утешать меня и говорить все те успокаивающие и поддерживающие слова, и всё же она не замешкалась ни на мгновение, прежде чем принять мою сторону и обвинить в произошедшем Дафну. Кэмден сказал, что Лина возненавидела меня за то, что я не простила её, но сейчас мне пришло в голову, что никакой ненависти вообще нет — зато есть боль, чувство вины, гордыня… И страх.

Интересно, а Лина хотя бы пыталась извиниться? Или предпочла переложить всю вину на Брайана, как это сделала Дафна? Или банально побоялась прийти и выразить соболезнования несчастью с Шоном? Не могла же она просто взять и перечеркнуть годы дружбы ради статьи в блоге или где там она опубликовала разоблачение Брайана…

Я посмотрела на неё в зеркальном отражении и осознала, что мы впервые оказались наедине.

— Ник…

Понятия не имея, что она хочет сказать, ничего слушать я не желала.

— Всё нормально. Спасибо, что помогла успокоиться, можешь идти.

Прозвучало грубее, чем я планировала, но Лина не удивилась. Вздохнула, посмотрела на меня почему-то виновато и молча вышла. А я сунула голову под кран и запретила сомневаться в себе. Хорошая Лина или плохая — неважно. Я всё равно люблю Кэмдена, хочу быть с ним и не отступлюсь.

Через пару минут мне стало лучше, сжимающие голову тиски разжались, и я вышла из туалета. Дафна плакала, Кэмден мерил шагами коридор, Лина же молча подпирала плечом стенку, но при моём появлении все трое обернулись и вопросительно уставились на меня.

— Простите, — немного смущённо сказала я и, пока не последовали вопросы, спросила: — Операция ещё не закончилась?

— Как ты?

— Жить буду, — неловко пошутила я.

— Филипп звонил, — подала голос Дафна. — Прости, что я ответила. Я сказала, что ты не придёшь на совет.

Про совет я, разумеется, забыла.

— Спасибо, — вполне искренне поблагодарила я за избавление от необходимости что-то объяснять, а в следующую секунду застонала от разочарования, забыв, что на меня направлено три пары глаз.

— Ник? — Кэмден шагнул ко мне, кажется, испугавшись, что я скрыла ранение, и пришлось успокаивать:

— Мама хотела отметить моё поступление в Стэнфорд, а я вряд ли смогу сейчас изобразить беззаботность и хорошее настроение — придётся рассказывать, что произошло…

— В прошлый раз тебе помог психолог, — утешительно произнесла Лина, я посмотрела на неё задумчиво, однако она неверно меня поняла и быстро добавила: — Ну или ты можешь рассказать только про Дэна, без подробностей, конечно, мол, друг в больнице, настроение неподходящее.

Вариант был совсем неплох, но обдумать его я не успела — появился врач, и нам сообщили, что операция прошла хорошо и Дэна сейчас переведут в палату. Облегчение испытали все; нам предложили ещё немного подождать, прежде чем его можно будет навестить, и я решила использовать это время как раз для звонка маме. Достала телефон и тогда сообразила, что с Морисенами тоже нужно связаться, и посмотрела на Кэмдена.

— Надо позвонить родителям Дэна, — неуверенно сказала я, желая переложить эту в высшей мере неприятную обязанность.

Конечно, позвонить и сообщить, что Дэн в больнице, я могла, в этом не было ничего сложного, однако не сомневалась, что миссис Морисен захочет узнать подробности того, что случилось, и вот тут-то и была проблема: как сказать, что это именно из-за меня её сын пострадал?

— Не надо! — быстро возразила Дафна и приглушённо добавила: — Или Дэн пожалеет, что решил тебя спасать.

Я хотела было возмутиться и ждала такой же реакции и от Кэмдена, но тот неожиданно встал не на мою сторону:

— Врач сказал, он в порядке, так что давай просто подождём, когда к нему пустят. Не надо ничего предпринимать сейчас, пусть сам решает, что и когда говорить родителям.

Вступать в спор я не стала, тем более что сама звонить и не хотела, и вместо того написала маме сообщение, мало что объясняющее, но предупреждающее, что и сегодня никакого отмечания не предвидится, а затем нас наконец проводили в палату.

Дэн уже отошёл от наркоза и встретил нас кривоватой улыбкой.

— Да я вроде не помираю, — протянул он, но было понятно, что ему приятно.

Последовали многочисленные вопросы о его состоянии и прогнозах врачей, и даже Лина — что меня удивило, ведь ни для кого не было секретом, что они не ладят — с искренним участием спрашивала Дэна о самочувствии. Убедившись, что он действительно не помирает, я наконец выдохнула с облегчением и поблагодарила его за спасение — и улыбка сразу пропала с лица Дэна, он недовольно нахмурился и чуть подвинул меня, чтобы посмотреть на всё это время держащуюся в стороне Дафну.

— Это была твоя идея? — холодно уточнил он. — Ты осознаёшь, чем всё могло обернуться, опоздай я хоть на секунду? Убирайся, пока я не забыл о том, что не бью девушек.

Дафна открыла рот, но не сказала ни слова и выскочила из палаты до того, как я успела за неё вступиться.