Цветы счастья (гет)

− Командир, это вы?

Каллен, придавленный к земле несколькими детьми, посмотрел на говорившего. Разведчица Инквизиции, одна из приближенных Лелианы, стояла над ним и ухмылялась, отдавая честь. Он приподнялся, аккуратно снимая с себя малолетних озорников, и сел с самым серьезным выражением лица, которое смог изобразить. Попытка была полностью провалена, когда особенно энергичный мальчишка запрыгнул ему на плечи и так сильно схватил за волосы, что у Каллена слезы брызнули из глаз.

− Капрал, − произнес он, пытаясь снять с себя мальчугана. − Как вы можете видеть, туземцев в этой части Ферелдена очень трудно подчинить.

Боевой вопль оборвал его, и ему на спину запрыгнул еще один ребенок, выбив из Каллена хрип. Рот разведчицы дернулся.

− Да, я слышала рассказы. Хранительница всегда нас предупреждала не приближаться к ним слишком близко, − сказала она. И, к удивлению Каллена, наклонилась и подхватила девчушку, пробегавшую мимо. Девочка сразу же схватила разведчицу за уши и начала с ними играть, но, похоже, это нисколько не смутило эльфийку. − К счастью, мы привезли секретное оружие. Свежая еда в фургоне! − крикнула она группе детей.

Уже через несколько секунд дети мчались в сторону фургона, и Каллен смог, наконец, встать. Маленькая девочка на руках у разведчицы хихикала и пихалась, пока не была отпущена на свободу. Крики нетерпения уже раздавались вокруг потрясенных солдат Инквизиции.

− Я помогу им, − раздалось за его спиной, и Каллен тут же напрягся. Кассандра прошла мимо, даже не взглянув на него. Он смотрел ей вслед и пытался вспомнить, когда в последний раз она не поприветствовала его утром. В Скайхолде в последние недели он выходил из своего офиса все реже и реже, но всякий раз, когда он это делал, Искательница, как минимум, одаривала его легким кивком.

Каллен нахмурился. В конце концов, Кассандра была той, кто поставил его жизнь с ног на голову, а не наоборот. Да, в сердцах он произнес слова, о которых жалел, и позже, когда окажется достаточно далеко, планировал написать Искательнице письмо с извинениями. Но он остался здесь ради нее. Она надавила на больное место − на его совесть, поэтому он остался. Кассандра могла бы быть просто немного более благодарной.

Спасибо Создателю за детей. Он провел прошлый вечер и все утро, развлекая их как умел, и они стали для него отдушиной. И то, что Кассандра провела это время на другой стороне лагеря, общаясь со своими старыми товарищами, стало единственным, что уберегло честь Инквизиции от неловкой публичной перепалки между ее высокопоставленными членами высшего ранга. Или номинальных членов, в его случае.

Даже сейчас он был близок к этому.

Каллен понял, что все еще смотрит в спину Кассандры, и с трудом повернулся к разведчице.

− Вы приехали очень быстро, капрал. Использовали магию, чтобы добраться сюда? − спросил он с ухмылкой.

− Нет, сэр. Мы уже были в пути. Приказ инквизитора. Конечно, нам нельзя было приближаться, не получив от вас окончательного распоряжения, но ответ пришел очень вовремя, − сказала она.

Да, похоже, Эллана умела продумывать все наперед намного лучше, чем он предполагал. Каллен отбросил чувства и сосредоточился на логистике. Он только-только начал описывать состав лагеря, когда со стороны фургонов раздался вопль.

− Сэр Лев, ты мне нужен!

Каллен покраснел и неловко прокашлялся.

− Это я, − произнес он. Обернувшись, Каллен увидел, как девчушка лет восьми сложила на груди руки и сурово смотрела на солдата инквизиции. Его короткого, но всестороннего опыта общения с Дженни было достаточно, чтобы понять, что у нее было много общего с одной небезызвестной рыжей Дженни, и рекрут мог просто не справиться с девчушкой.

− Я должен узнать, что ей нужно, − поспешно сказал он.

− Конечно, командир Лев, − сказала разведчица. Только потому, что он больше не был ее командиром, он проигнорировал ее реплику и короткий смешок, который раздался следом.

Она последовала за ним, когда он пошел в сторону фургонов, и Каллен пробормотал, пока они шли:

− Вы же не расскажете об этом Лелиане?

− Простите, сэр, но она меня разжалует, если я этого не сделаю, − немедленно ответила разведчица. − А мне нравится быть капралом.

Каллен подумал, что Лелиана никогда и не узнает об этой истории, чтобы понизить капрала, если она сама ей не расскажет, но у него не хватило времени выразить свой протест. Они уже добрались до фургонов.

− Дженни, − сказал он, складывая руки и копируя ее позу, − в чем проблема?

− Он говорит, что сначала должны поесть дети, а потом взрослые, − сказала Дженни, указав на солдата со всей суровостью матери-настоятельницы, отправляющей провинившегося в свою комнату. − Я хочу есть вместе с тобой. Львы тоже должны есть.

− Это правда, но эту еду привезли для вас. И настоящий Лев всегда ждет, когда поедят львята, прежде чем сам приступит к еде, − сказал он, стараясь достучаться до ее логики.

Ему не удалось.

− Это глупо. Они же никогда не закончат, − сказала Дженни. Теперь ее пренебрежительные жесты относились и к ее сверстникам. − Они − мелюзга.

Кассандра исчезла из поля его зрения, и он позавидовал ее возможности вырваться на свободу.

− Дженни, не надо так говорить, − сказал Каллен. − Разве ты сама уже съела свой обед? − Он кивнул на сыр и хлеб, которые она все еще держала в руках.

− Это ошибка, − прошептала у него за спиной разведчица.

Каллен едва успел подумать: "почему?", как Дженни сунула обе руки в рот и сжевала бутерброд с такой быстротой, что даже Железный Бык удивился бы ее манерам за столом. Девочка тяжело сглотнула и улыбнулась.

− Твоя очередь! − сказала Дженни, схватила Каллена за руку и потащила к фургону.

Он сопротивлялся.

− Еда по-прежнему для твоей семьи, детеныш. По приказу инквизитора, − он посмотрел на солдата, который подтвердил его слова кивком. − Я могу быть Львом, но даже львы подчиняются приказам.

И снова он сказал что-то не то. Дженни надула губы, а в ее глазах заблестели слезы.

− Но если ты не член семьи, это значит, что ты не отправишься с нами? − спросила она дрожащим голосом. − Я вчера ночью молилась Создателю, чтобы ты пошел с нами. Он никогда не отвечает мне, но я думала, что на этот раз Он мне ответит. − Ее голос упал до шепота. − Я так молилась.

Сердце Каллена сжалось. Что он мог ответить этой девчушке, которая знала только боль и одиночество? У нее не осталось ни родителей, ни знакомых, ни дома. Он глядел на нее и видел в ее лице каждого киркволльского сироту, каждого одинокого беженца в Скайхолде, каждую Сэру, к которым мир оказался не так добр. Он знал, что чудеса Создателя даются людям, чтобы направлять их на определенный путь, но это было не лучшим утешением для ребенка.

Каллен почувствовал, что пауза затянулась. Она уже готова была расплакаться, но он по-прежнему не находил слов, чтобы ее утешить.

Но за мгновение до того, как Дженни разразилась слезами, вернулась Кассандра и присела на корточки рядом с ним. Она поставила сумку на землю и положила руки на плечи девочки.

− Дженни, − сказала Кассандра, − посмотри на меня.

Девчушка засопела и подозрительно зыркнула на нее.

− Ты кто?

− Я друг коман... кхм, сэра Льва, − сказала она. Дженни посмотрела на Каллена, и он кивнул. Как только девочка вновь посмотрела нее, Кассандра продолжила. − Многие люди молятся за него, чтобы он остался с ними. Он смелый, и сильный, и добрый, и многие любят его. Ты согласна?

− Да, − неохотно ответила Дженни.

− Создатель не может ответить на все молитвы, хотя и хотел бы. Сэр Лев всего один человек, а у Него много обязанностей, − произнесла Кассандра. Дженни открыла рот, чтобы возразить, но Кассандра прервала ее. − Создатель может дать ему в подарок замечательных людей, которые будут с ним рядом так долго, как потребуется. Таких людей, как ты. И если сэр Лев однажды был с тобой, он всегда будет, если ты знаешь секрет.

− Какой секрет? − удивленно спросила Дженни.

− Что он помнит всех, кто помнит его, − сказала Кассандра. − Всегда. Закрой глаза и представь его, и он будет с тобой, чтобы придать тебе смелости. Его сила может путешествовать по всему Тедасу, мимо рек и гор, и находиться в сердцах всех, кто его знает. Ты никогда не будешь одинока, − Искательница печально улыбнулась, и сердце Каллена сжалось от боли. − Я даже сама так делаю время от времени.

Дженни кинула на него скептический взгляд.

− Это правда?

Каллен опустился на колени, и не задумываясь поцеловал Дженни в макушку.

− Всегда, − прошептал он, и глаза Дженни были полны надежды.

Кассандра поднялась и снова взяла сумку.

− И хотя еда в фургонах для твоей семьи, никто не запрещает сэру Льву есть собственную пищу рядом с тобой, − произнесла Кассандра и вытащила из сумки еду, которую они купили в городе, остановившись в последний раз. Она передала ему пакет с кратким непроницаемым взглядом и снова посмотрела на Дженни. − Иди, ешь. Научись помнить его.

Каллен снова встал и, когда Дженни потянула его за собой, он позволил ей. Он поклялся себе, что полностью отдаст ребенку все свое внимание до тех пор, пока сможет, но все равно не смог удержаться от взгляда на Кассандру. Она разговаривала с лидером разведчиков, снова игнорируя его, но казалось, что из ее плеч ушла напряженность. Он молился, чтобы это было правдой. Он повел себя омерзительно и не заслуживал ее дружбы, но Каллен все равно в ней нуждался.

* * *

Силы Инквизиции и их новые последователи скрылись за гребнем холма слишком быстро, по его мнению. Он махал им до тех пор, пока мог видеть. Лицо Дженни мелькнуло среди окружающих ее людей в последний раз, и он увидел, что она закрыла глаза, прежде чем исчезнуть. Каллен прикрыл собственные глаза, посылая мысленно ей все силы, какие мог. Жизнь Дженни не была легкой, но, возможно, теперь она станет немного лучше.

Возможно, и его жизнь − тоже.

Каллен вытер слезы, когда обернулся. Он позволил себе отпустить Дженни из своего сердца, как и все остальное. Все, кроме суровой Искательницы, которая похлопывала лошадей и ждала его.

− Ты все еще можешь догнать их, − сказал он.

− Да, могла бы, − ответила Кассандра. Когда он так и не двинулся в сторону лошадей, она вздохнула. − Ты хочешь снова это обсуждать?

Он вспомнил их первое вежливое обсуждение и слова, произносимые ледяным тоном. Когда капрал сообщила ему, что Кассандра планирует путешествовать вместе с ним до его дома, он стоял перед ней уже спустя пару минут, требуя объяснений. Она едва взглянула на него и подчеркнуто вежливо сообщила, что ей отдан приказ сопровождать его, который никто не отменял. И даже если командор считает себя выше этого, она уважает субординацию.

Прежде чем он смог сформулировать ответ, она ушла, чтобы загрузить пустые фургоны, а теперь стояла и ждала его, неуступчивая.

− Вряд ли это можно было назвать обсуждением. По большей части это был монолог, насколько я помню, − ответил Каллен.

− Проще говоря, у тебя не было аргументов против, − сказала она. − Залезай.

− Есть, мэм, − отсалютовал он, и она закатила глаза. − Это смешно, − добавил Каллен. − Я буду в Хоннлите к вечеру. На дорогах безопасно и мне не нужен защитник.

− Дети совсем тебя измотали. Твоя спина может не выдержать путешествия.

− Ага, сначала она говорит: он смелый и сильный, − пробурчал Каллен. − А теперь я старик, которому нужна нянька, чтобы проехать шесть часов на лошади. − Он покачал головой и начал снимать свои доспехи.

− Что ты делаешь? − спросила Кассандра.

− Я отправил официальное прошение об отставке с капралом. Я больше не солдат. И будь я проклят, если собираюсь носить броню еще хоть минуту, − сказал Каллен и с грохотом швырнул на землю перчатки, затем медленно поднял их и привязал к седельной сумке.

Он моргнул, когда Кассандра тоже сняла свою броню.

− Ты можешь носить свои доспехи, − сказал он.

− Я знаю, − ответила Кассандра. − Но мне хотелось бы быть на равных.

− На равных? С кем, с бандитами, которых мы вряд ли встретим?

− Нет. Друг с другом, − сказала она, а затем так резко шагнула к нему, что он не смог увернуться. Кассандра положила руки ему на плечи и произнесла: − Посмотри на меня.

Она выглядела расстроенной, но Каллен не смог сдержать улыбки.

− Это знакомо. Ты будешь звать меня Дженни?

− Она не заслуживает такого оскорбления, − сказала она. Его улыбка исчезла.

Кассандра вздохнула.

− Ребенок, по крайней мере, знает, чего хочет. И требует этого, от солдат, от тебя, даже от Создателя. Когда она разочарована, она честна. Она не сидит сложа руки и не позволяет себе киснуть.

Он попытался отодвинуться, но ее руки крепко держали его.

− Я слышал это раньше, Искательница, − произнес Каллен. − Ты выразилась достаточно ясно.

− Похоже, что недостаточно. Я была слишком мягкой. Я нянчилась с тобой. Хватит, − сурово произнесла Кассандра.

− Ты была слишком мягкой? − спросил он, полушутя.

Выражение ее лица ничуть не изменилось, и он понял, что она провела день, готовясь к этому разговору. Готовилась к победе.

− Шути, если хочешь. Уклоняйся от суровой правды о себе. Я − Искательница. Я не уклоняюсь, − сказала Кассандра. Ее взгляд стал еще более жестким. − Перестань жалеть себя, Каллен.

Чем был вызван шок − ее словами или отсутствием титула в его адрес, − он не мог сказать, оторопев. Да это и не имело значения. Она продолжила говорить, не дожидаясь его ответа.

− Страдание не делает тебя достойным. Бесцельная жертва не делает тебя благородным. Твоя хандра вызывает лишь жалость, − сказала она и, переведя дыхание, продолжила более низким голосом. − Если ты должен уйти, сделай это. Если ты больше не можешь выносить Скайхолд и его жителей, если ты не желаешь нести бремя командования, отложи его с легким сердцем. Мир успокаивается. Сейчас нужда не так велика, чтобы откладывать свое счастье ради службы. Даже человеку с таким количеством талантов и способному так много сделать. Но не притворяйся, что это трудно. Не притворяйся, что это изгнание − не твой собственный выбор.

− Ты думаешь, я сам выбрал это? − спросил Каллен. Он рванулся вперед, подальше от нее, и принялся прохаживаться взад-вперед. − Это смешно.

− Тогда почему ты ищешь скрытый подтекст там, где его нет? Зачем придираешься к формулировкам? − спросила она. Опять же, ей, похоже, не нужен был ответ. − Ты был вынужден верить, что страдания и боль превыше всего. Ты стал храмовником в темное для Церкви время. Магия внушала страх и манила, и отречение от самого себя в Ордене только приветствовалось. Ты относишься с подозрением к счастью во всех его формах. − Кассандра перевела дыхание и продолжила. − Но Песнь − это не только предупреждения и увещевания. Это радость. Это торжество. Она может принести тебе счастье, если ты прекратишь убеждать себя, что заслуживаешь только боль.

− Я этого не делаю.

− Делаешь, − сказала она. − Знаешь, почему я боялась, что ты вновь поддашься лириуму? Не потому, что ты слаб перед его соблазнами. Нет, у тебя сильная воля. Тот факт, что тебе удалось от него полностью отказаться, только подтверждает мои слова. Как много из твоих товарищей, кто пытался следовать твоему примеру, достигли этого?

Очень мало, он знал. Каллен перестал ходить и скрестил руки на груди, против воли испытывая любопытство.

− Тогда почему?

− Потому что Эллана любит Соласа. Не как героиня из моих дрянных романов, − сказала она, скривив губы в гримасе, − но любовью, которая слишком реальна, чтобы ее измерить. Она приводит тебя в смятение уже сейчас, пока ты еще одержим ею, но даже твое безумное увлечение в конце концов исчезло бы под ним. И это оставило бы тебя беспокойным. Я знала, что ты начнешь искать новый источник горя. Вернуться к лириуму было бы легко. Только я не угадала, и теперь мы здесь.

Каллен потер висок.

− Я причинил людям боль, Кассандра. Убил магов и простых людей, уступив вещам, которые не должны были соблазнить меня. Ты думаешь, что я решил сделать это из какой-то нездоровой потребности в боли? − спросил он. Солона осталась ради него и умерла от его руки. Киркволл, возможно, никогда бы не упал в ту пучину хаоса, если бы он дал Хоук истинную свободу делать то, что нужно, вместо того, чтобы колебаться. − Искатели не единственные, кто потерпел неудачу, − добавил он.

− Ты просто был влюблен в магичку, когда случилась трагедия в Башне Круга, − сказала она. Он покраснел, и Кассандра сказала более мягко: − Мы знали об Амелл. Ты не первый и не последний храмовник, влюбившийся в мага, но ты − единственный, кто искренне верил, что это был грех, который уничтожил мир.

− Это была слабость.

− Любовь − это не слабость, просто она не всегда приходит в подходящее время. Хоть ты в это и не веришь, но ты защитил столь многих, а видишь лишь нескольких − тех, кого не сумел уберечь. − Кассандра тяжело вздохнула. − Я знала, что ты найдешь новый способ наказать себя. Но никогда бы не подумала, что это зайдет так далеко, что ты решишь на самом деле уйти.

− Зачем же ты со мной носишься, если я настолько безнадежен? Почему бы тебе просто не вернуться? − спросил он.

На это Кассандра зарычала и сделала резкий шаг в его сторону, и Каллен был уверен, что она ударит его. Теперь ему стало ясно, почему она сняла свою броню. Но ее кулаки не поднялись выше талии.

− Не надо примерять на меня амплуа злодейки, − сказала Кассандра сквозь зубы. − Я не стану плясать под твою дудку. Я выбрала тебя в Киркволле за твое великодушное сердце. Твою доброту. Твою справедливость. Они не оставили тебя в трудный час, и я тоже не стану, но я не буду сидеть и смотреть, как ты уничтожаешь себя. Ты можешь быть счастлив.

Они стояли в тишине некоторое время, пока она не спросила более мягким голосом.

− Чего ты действительно хочешь?

Грандиозность вопроса обрушилась на него, и у Каллена не было ответа. Чего он хотел? Ничего. Все. Жизненную цель. Достойной жизни. Любви без страха. Магии, которая была бы доброй и гостеприимной. Друзей. Дом. Всего лишь Тедас, где он мог бы найти покой, остановившись после полудня прилечь на зеленой траве у прохладной реки.

Стоит начать с малого. Он попытался улыбнуться.

− Я хочу добраться до Хоннлита засветло, − сказал Каллен. Ужасное разочарование, пронизанное сожалением, исказило черты Кассандры. Он поморщился. − Я хочу перестать сражаться с тобой, − добавил он более серьезно. − Я не хочу, чтобы эта поездка закончилась отчуждением с моей последней, − она пристально посмотрела на него, − моей самой дорогой подругой.

− Я не сражаюсь с тобой, командир, − сказала она. − Я пытаюсь помочь тебе, объяснив, почему ты продолжаешь вести себя по-дурацки, и как ты можешь остановиться. Как ты можешь обрести покой, независимо от твоего пути.

Она верила своим словам. В ее лице не было фальши, а в глазах− ни капли лжи. Каллен рассмеялся, а затем истеричный смех сотряс все его тело, заставив почти выть, подняв лицо к голубому небу. Пара щебетавших неподалеку птиц тревожно сорвалась с дерева, но это заставило его смеяться только сильнее.

Кассандра уставилась на него в замешательстве, даже не пытаясь остановить его истерику.

− Что смешного? − спросила она.

Он проглотил очередной всплеск смеха и чуть не подавился.

− Ты, − сказал он.

После этой фразы Каллен снова разразился смехом, и Кассандра терпеливо ждала, когда он успокоится. Наконец сквозь редкие смешки он выровнял дыхание и вытер выступившие слезы.

− Я очень благодарен тебе за помощь. Даже если я покидаю врача еще более больным, чем был.

Он говорил легко и непринужденно, и Кассандра криво усмехнулась в ответ.

− Я никогда и не утверждала, что лечение будет нежным.

− Ты и не должна была. К тому же мне известно твое понимание слова "нянчиться", − сказал Каллен и внезапно осознал, что хотя Кассандра и не была по натуре нежной, она старалась ей быть. И это было больше, чем он для нее сделал. Ему стало невыносимо от ощущения пропасти, что пролегла между ними. Он вздохнул. − Я не согласен с тем, как ты оцениваешь меня, Кассандра, хотя я подумаю. Я всегда так делаю. Но, думаю, мы согласны в том, что хотим быть друзьями?

Кассандра задумалась на мгновение.

− Редко, но такое бывает, − сказала она, наконец.

Недолго думая, Каллен крепко обнял ее. Когда она ответила, с присущей ей необузданностью характера, слезы, которые собрались в его глазах, уже были не от смеха

− Я не знаю, как сделать все правильно. Если я уйду, я тебя разочарую. Если останусь, ты все время будешь указывать мне, где я ошибаюсь. Я не знаю, что делать, Кассандра, − сказал он. Она тихо пробормотала что-то успокаивающее, и его тело откликнулось на низкие вибрации ее голоса без его разрешения.

Без брони тело Кассандры, так плотно прижатое к нему, было твердым и мускулистым. Ее горячее дыхание, касающееся его шеи, было ровным и успокаивающим, а губы находились так близко к его коже, что он почти мог чувствовать их. Каллен не удержался и крепче привлек ее к себе. Только раз. Ему было страшно, и вскоре у него ничего уже не останется от прежней жизни, а она была такой реальной.

Прежде чем он решился прижаться своими губами к месту, где ее рубашка касалась смуглой шеи, прежде чем решился сказать ей насколько он хотел ее, дыхание Кассандры сбилось. И это звук отбросил Каллена на день раньше, когда он так незаслуженно оскорбил ее. Разве имел он право сейчас просить ее хоть о чем-то?

Он немного отстранился и посмотрел на нее, надеясь, что в его глазах не плещется похоть.

− Прости меня за мои слова. О книгах и о другом. Любой человек, которого бы ты ни выбрала, должен быть полным идиотом, чтобы взглянуть на кого-то другого. Ты никогда не должна позволять ему, − сказал Каллен. − И мне не следовало ставить под сомнение твои мотивы. Я знаю, что ты никогда не предашь меня, по крайней мере сознательно. − Его рот скривился. − Ты не такой хороший стратег.

− И я приношу извинения, если мои откровенные суждения о тебе или других приводят тебя в ужас. Я не хочу, чтобы ты сомневался в себе, − сказала Кассандра и слегка приподняла бровь. − Ты плохо умеешь принимать критику.

Она изучала его лицо, и он затаил дыхание, удивляясь, что же она могла в нем увидеть. Когда Кассандра закончила осмотр, то резко отступила в сторону. Каллену захотелось вновь привлечь ее к себе, но он лишь улыбнулся и спокойно произнес:

− Я обещаю не жалеть себя, пока ты не уйдешь.

− И я обещаю контролировать мою отзывчивую натуру, − ответила Кассандра.

Установившееся хрупкое равновесие устроило обоих. Когда они, наконец, уселись на лошадей, Каллена внезапно осенило.

− Ты спросила, чего я хочу, но я так и не вернул должок. Чего хочешь ты? − спросил он ее.

Каллен не мог видеть лицо Кассандры, когда она ответила:

− Хочу добраться до Хоннлита засветло.