Крокодил Генма и его друзья (гет)

На границе Страны Рек и Страны Дождя

— Цучикаге просто так нас не примет, — задумчиво покрутил сенбоном Генма. — Не того полета мы птицы, не того размера наша Деревня-Скрытая-В-Деньгах.

— Ты прав, — со вздохом признала Шизуне.

В мечтах она видела поездку на двоих в Ивагакуре — Чебура не в счет! — но Генма был прав.

— Я поговорю с Цунаде-сама, — сказала она.

— Это ненадолго, — сказал Нагато.

— Да, — кивнула Цунаде. — Подлечим спину старому Ооноки, заработаем денег и…

Она остановилась.

— Что-то не так? — встревожился Нагато. — Ты же знаешь, Какудзу нужны деньги, чтобы развивать Деревню. Нашу Деревню, чтобы она соответствовала названию.

— Об этом я и подумала, — ответила Цунаде. — Можно открыть свою клинику в Стране Волн, а тому, кто построит мост туда, пообещать пожизненную скидку в 50%, и тогда проблема Какудзу решится сама собой. Пациенты сами не только построят мост, но ещё и дорогу проложат и указатели поставят.

— Уверен, что Какудзу это одобрит, — улыбнулся Нагато.

— Тогда после поездки займусь этим, — кивнула Цунаде, — сразу после свадьбы, которую мы проведем в Конохе.

— Справедливо, — признал Нагато, — ты уже побывала на моей родине, теперь моя очередь.

На этом они и расстались.

* * *

— Цунаде-сама, мне надо отправить донесение в Коноху.

— Так отправляй.

— Оно касается Акацуки и Оканегакуре.

Цунаде вынырнула из раздумий и воспоминаний, окинула Генму таким взглядом, что тот чуть сенбоном не поперхнулся. Чебура крепче прижался к Шизуне, ища защиты.

— Про Акацуки отправь, Деревню не трожь, — сказала Цунаде веско. — Нечего трогать мой новый дом своими донесениями. Остальное я и сама учителю объясню, когда доберусь до Конохи.

— Разве наши Деревни не дружат? — спросил Чебура.

— Великие Деревни дружат только друг с другом, — объяснила ему Шизуне, — а все мелкие деревни считают лишь объектом интересов.

— Но это же неправильно! Жаль, что я этого не знал, — огорчился Чебураске, — я бы поговорил тогда и с Мизукаге, и с Казекаге об этом.

— Говоришь, вы помогли Теруми Мэй близко-близко подружиться с Итачи? — невпопад спросила Шизуне, глядя на Генму.

Тот опять поёжился: добровольно взваленная на себя сверхсложная миссия, с каждым днем становилась всё труднее и опаснее. Вернется ли он живым и свободным в Коноху?

Тем временем в Сунагакуре

— О, вы тоже за песком?! — радостно поприветствовали Сасори охранники. — Сейчас пошлём за Казекаге!

— Нет, я не за песком, — проскрипел Сасори, но слишком поздно.

— В прошлый раз ваши шиноби оставили нам озеро, — дружелюбно сказал один из шиноби. — Вы приехали создать еще одно?

— Я не умею создавать озера, — уже раздраженно проскрипел Сасори и добавил, исключительно из перфекционизма. — Могу построить мост над озером, но с условием, что никто не будет подкладывать в опоры взрывающуюся глину, и не будет рисовать плакаты на взрыв-тэгах.

Судя по ошарашенному виду охранников, такого они себе даже представить не могли, и Сасори усмехнулся снисходительно — что взять с молодежи? Понаберут генинов, а спрашивают как с джонинов.

— И вообще, я приехал навестить бабушку, а не мосты строить, этого добра мне и в Стране Волн хватает, — сообщил Сасори.

— Бабушку? — насторожились охранники.

— Бабушку Чиё, — объяснил Сасори, и задумался, а не сболтнул ли он лишнего.

— Чиё ба-сама! Но тогда вы… Сасори Красный Скорпион!

Сасори не стал отвечать, он и сам прекрасно знал, кто он. Неожиданно охрана расступилась, и пригласила Сасори внутрь, уверяя, что его уже ждут.

— А где бабуля? — спросил Сасори, оказавшись внутри пустого двора.

— Я здесь! — прогремел голос сверху. — Давай, Йондайме, не медли, мой внук убил Третьего Казекаге, бей первым! Императорское Погребение золотым песком, только озеро не задень!

— Да-да, я уже атакую, — донесся добродушно-расслабленный голос.

На стене появился Четвёртый Казекаге, лениво складывающий печати. Сасори приготовился уходить от атаки, но Казекаге никуда не торопился.

— Привет, бабуля, — сказал Сасори.

— Зачем ты вернулся в деревню? — сердито спросила Чиё.

— Сам не знаю. Внезапно оказалось, что я, мастер марионеток, сам был чужой марионеткой. Мы попытались начать новую жизнь, но там постоянно нужно было заниматься какой-то ерундой, строить мосты и новых марионеток для постройки мостов, и другие постоянно ломали моих кукол.

— И поэтому ты пошел в Деревню Песка, чтобы старая бабуля тебя защитила, как в детстве? — в голосе Чиё слышался неприкрытый сарказм.

— Нет, я… — Сасори раздражённо выдохнул и крикнул, желая прервать этот неприятный разговор. — Йондайме, да атакуй уже!

— Не выходит, — немного озадаченно сообщил Казекаге. — Печати есть, а толку нет.

— Твои техники — врождённые! — крикнула Чиё. — Они на уровне инстинктов! Не думай! Делай!

Шея Казекаге внезапно вытянулась и удлинилась, а голова впилась в плечо марионетки Сасори. Раздался отвратительный скрежет и треск, Казекаге схватился за одну щеку, а Чиё за обе.

— Что это? — крикнула она.

— Марионетки взбунтовались, говорят, Казекаге ненастоящий! — крикнул Сасори, безумно хохоча.

— Когда я говорила о том, что надо быть гибче, я не думала, что ты настолько буквально меня поймешь!

— Бабуля, это не Четвёртый Казекаге, это мой бывший напарник — Орочимару, один из саннинов.

— Ох, внучек, — покачала головой Чиё, — вечно тебя заносило в дурные и неподходящие кампании!

— Так, кажется, я сломал зуб, — сообщил лже-Казекаге. — И я обещал Гааре поиграть с ним, так что я пошёл.

С этими словами он развернулся.

— А ну стоять! — синхронно взревели Сасори и Чиё, выпуская своих марионеток.

* * *

Орочимару оказался упрям, отказывался признавать, что он не Казекаге, и всё порывался поиграть с детьми и отправиться управлять деревней. На этом его и подловил Сасори, подговоривший Чиё и Гаару подыграть ему.

— Папа, я же стану Казекаге? — спросил Гаара.

— Разумеется, станешь! — заверил его Орочимару.

— Но я же не могу стать Казекаге, пока ты им являешься. А если ты умрешь, то не успеешь уже порадоваться, что я стал Казекаге! Можно, я прямо сейчас стану Казекаге? Хотя бы на день?

Дурацкая уловка, но, как ни странно, сработала. Даже более того, к Орочимару внезапно вернулась память. Но, к удивлению Сасори, никаких попыток бегства Орочимару не предпринимал, лишь попросил его освободить «по старой дружбе», упирая на то, что ему надо вернуться в Деревню Звука и заботиться о своих подчиненных.

— Мы не можем этого так оставить, — покачала головой Чиё. — И ты, внучек… спасибо, конечно, что помог нам поймать Орочимару, но ты всё ещё виновен в убийстве Третьего! Тебе нельзя находиться в Суне, у нас только-только наладились отношения с даймё… благодаря Орочимару, выдающему себя за Казекаге! Узнает кто, над нами будут смеяться все Деревни!

— Давайте посадим его в Кровавую Тюрьму, — предложил Сасори. — Я его сам туда отведу. По старой дружбе.

Тем временем в Ивагакуре

— С чего это ты сама пришла лечить меня, Цунаде? — грубовато спросил Ооноки.

Коротышка Цучикаге висел в воздухе, и глаза его, таким образом, находились на одном уровне с глазами Цунаде.

— Деньги очень нужны, — коротко ответила Цунаде.

— Это хорошо, мне тоже очень нужны деньги.

— Дедушка! — воскликнула Куроцучи. — Тебе нужно вылечить спину!

— Меня могут касаться только ирьёнины Ивагакуре или моя жена!

— Я помолвлена, — фыркнула Цунаде.

— Чакра чужого шиноби может касаться меня только в одном случае: в бою!

У Цунаде был такой вид, словно она сейчас схватит Цучикаге, поломает им все стены вокруг, а потом вылечит. И выставит двойной счет.

— Не надо сражаться, — вылез вперед Чебура. — Давайте лучше дружить!

— Ой, какой хорошенький, — Куроцучи потянула руки.

Ооноки громко откашлялся.

— Внучка, что я тебе говорил, насчёт прикосновений к чужим призывным животным? Сенжу Цунаде, ты готова стать шиноби Ивагакуре?

— Нет.

— Тогда разговор закончен.

Цучикаге развернулся и улетел, и Генма перекатил сенбон в другой уголок рта, приготовившись к тому, что им предстоит долгая дорога обратно.

— Постойте! Не уходите! — воскликнула Куроцучи, ероша шерстку на пузе Чебуры. — Дедушка очень болен, но никогда в этом не признается!

— Извини, но даже я не могу вылечить кого-то на расстоянии, — пожала плечами Цунаде.

— Не уходите, задержитесь, прошу вас, я заплачу вдвойне, только придумайте способ, как помочь дедушке!

— Помочь ему нетрудно, — проворчала Цунаде, — но для этого мне надо как следует помять ему спину.

— Все равно, задержитесь, хотя бы на пару дней!

* * *

— Что мы имеем? — рассуждала Цунаде вслух вечером. — Нужно вылечить Цучикаге, не прикасаясь к нему. У Нагато есть техники передачи чакры, но для этого вначале надо воткнуть в Ооноки трубку-приемник, на это он никогда не пойдет.

Генма открыл уже рот, чтобы предложить принять чужой облик, но тут же передумал и закрыл. Афишами с предстоящим показом фильма «Принцесса Фуун: Рассвет Надежды» была обклеена вся Ивагакуре, и хорошо еще, что Итачи там изобразили немного искаженным и без шарингана. Но все равно, говорить сейчас о Хенге, означало бы вызвать новую волну ревности в Шизуне.

— Горячий источник?— предложила Шизуне. — Напитать заранее воду чакрой?

— Вариант, — признала Цунаде.

Сделать пару снимков, продать Джирайе за хорошие деньги, машинально подумал Генма, и тут же замотал головой. Самоубийственными способами обогащения пусть сам Какудзу занимается, ну или Хидан, ему можно, он бессмертный.

— Крокодил прав, — сказала Цунаде, — не пойдет. Такой источник учует даже самый распоследний генин-сенсор из Травы (где-то вдалеке икнула Карин), не то, что Цучикаге.

— Обучить Куроцучи, уж внучке Цучикаге, наверное, разрешает себя касаться, — предложил Генма.

— Тоже вариант, но, сколько лет на это уйдет? Цучикаге — не генин, обычный занюханный ирьёнин из какой-нибудь Травы тут в жизни не справится (где-то вдалеке Карин зашлась в приступе икоты).

— Тогда можно пустить в ход неотразимого Чебураске-куна, — со вздохом сказал Генма.

— В смысле?

— У него есть Стихия Дружбы, он в ней очень силён, — усмехнулся Генма, даже сенбон изо рта вытащил и взмахнул им. — С Куроцучи он уже подружился, затем доберется и до Ооноки. Когда он подружится с Цучикаге, мы вроде как перестанем быть ему чужими шиноби, так? Вот тогда и можно будет его вылечить.

— Интересная мысль, — задумчиво изрекла Цунаде после долгой паузы. — Очень интересная. Но очень долгая. Я не могу столько сидеть здесь, меня ждут жених и свадьба, и пациенты.

— Цунаде-сама! Ведь вы же ещё не открыли клинику! — воскликнула Шизуне.

— Это не мешает моим будущим пациентам, они ждут не дождутся, чтобы узнать, что я открыла клинику.

Цунаде заходила по комнате в глубокой задумчивости, что-то бормоча. Голова её кивала в такт собственным мыслям, и остальное все тоже подпрыгивало туда-сюда, и Генма ощутил, что его словно гипнотизирует. Он невольно сделал шаг вперед, еще один… и тут Цунаде остановилась.

— Чебураске-кун! — объявила она.

— Я здесь! — выбежал тот откуда-то, кажется из шкафа.

— Только ты можешь спасти Цучикаге!

— Я сделаю всё, что в моих силах! Что от меня требуется?

— Не дергаться и не сопротивляться, когда тебе будут выщипывать шерсть!

— Я… что?

Генма удивленно почесал сенбоном в затылке. Шерсть у Чебуры была что надо: гладкая, приятная на ощупь, так и призывающая ее погладить, но при этом всё же очень короткая.

— Мы сделаем пояс и набьем его шерстью Чебуры, которую пропитаем целебной чакрой. Приложить Кацую к себе Цучикаге в жизни не согласится, поэтому остается только такой вариант. Пояс прогреет его спину, подлечит и укрепит, а дальше организм Ооноки и сам справится. Всё понятно?

— Я готов! — мужественно выпятил уши Чебураске.

— Тогда за дело!

* * *

Оканегакуре

— Что… что это? — Какудзу ощутил, как у него подергивается глаз.

— Я знаю, — заржал Хидан, взмахивая косой. — Это огромный хуй! Деревянный!

— Он самый! — подтвердил Дейдара, взлетев на птице. — И направлен в сторону нашей Деревни!

Какудзу ощутил подергивание не только в глазах, но и в конечностях. Каким образом заготовка моста так быстро превратилась в… хуй?

— Где этот алкоголик — тунеядец? — взревел Какудзу на весь остров. — Я ему покажу, как сакэ подорожало! Будет у меня пить морскую воду, пока не лопнет!

Но поиски Тадзуны не дали результатов, все, кто работал с ним ночью, превращая мост в хуй, тоже словно испарились. И ведь только вчера выдал аванс, увидев, что опоры моста уже наведены, и они тянутся ровной линией от острова к берегу!

— Я разорён, — прошептал Какудзу, потом повысил голос. — Нет, мы разорены!

— Джашин-сама…

— Не приносит нам денег!

— Потому что ты не дал денег на храм!

— Потому что ты не в состоянии построить храм своему богу без моих денег! — повысил голос Какудзу. — Так что вначале деньги и мост, а потом храм!

Куда отправился Тадзуна, выяснилось быстро, и Какудзу приказал:

— Дейдара, догони его и тащи обратно. Взрывай там, что хочешь, но чтобы этот горе-строитель мог построить мост!

Птица взмыла в небеса, а Какудзу развернулся к Хидану.

— Ну а тебе деревянный хуй, разбирай его.

— Почему я?

— Ну а кто постоянно хуи поминает? Тебе, как специалисту, и хуй в руки!

Какудзу удалился, а Хидан почесал в затылке.

— Вечно мне достается самая хуевая работа, — проворчал он.