Охота на лисицу (гет)

Декабрь, 1998 год

Франция

Париж встретил Гарри и Аннету мрачным равнодушием: шли зимние дожди, поднимая грязь тротуаров, утром улицы накрывали туманы — от чего в старых кварталах город вызывал мысли о Средневековье. Министерство магии Франции располагалось в неприметном углу города, в дворике с ржавым, сломанным фонтаном, который Гарри не заметил, если бы не Аннета. Внутри их ждал светлый атриум, напоминавший оформлением какую-то теплицу — много стекла и растений. Миловидная волшебница их быстро зарегистрировала, постоянно переходя с английского на французский, что полностью устраивало Аннету, понимавшую оба языка, но раздражало Гарри, который, в конце концов, не выдержал такого культурного давления:

— Извините, я не понимаю по-французски, — признался он, умоляюще глядя на регистратора. — Могли бы вы использовать только английский?

Девушка кивнула, холодно улыбнулась, не произнеся и двух слов, от чего Гарри окончательно растерялся. Аннета объяснила ему, что французы очень ценят родной язык и предпочитают говорить исключительно на нем.

— Это мы должны знать французский, когда приезжаем сюда, — хохотнула девушка, заглядывая Гарри в глаза. — Не переживай, нам здесь работать не очень долго.

— Очень на это надеюсь, — процедил сквозь зубы парень, сдержав про себя возмущение: какого черта его прислали сюда, если он не может даже вести нормальный диалог с местными?

Аннета, понимая его чувства, легонько сжала ему руку, от чего у Гарри пошли мурашки по телу, и он дернулся в сторону, чтобы держать с девушкой приличную дистанцию. Его пугала такая перемена в ее поведении: стоило им только вступить на землю Франции, как с нее слетел образ неприступной красавицы. Скорее наоборот, она всячески интересовалась им и его жизнью, позволяя себе даже такие невинные жесты, как дружеские рукопожатия. Но у Гарри они вызывали смесь легкой дурноты вкупе с вожделением.

Начальник отдела магического правопорядка, Рабле Дюбуа, прочитав рекомендательное письмо, усмехнулся в свои густые усы и посмотрел на сидящих напротив Аннету Грин и Гарри Поттера. Первое его впечатление от этих двоих было неопределенным, и Рабле выигрывал время, рассматривая их исподтишка, пока перебирал другие бумаги из Англии, чтобы убедиться в их подлинности: «Девка, кажется, с кровью вейлы и Гарри Поттер, победивший Волан-де-Морта. Но не верится, просто щуплый парнишка в очках — и вот его прислали искать Розье? И зачем здесь помощница заместителя министра?» — удивлялся месье Дюбуа: «Джон сошел с ума, присылая мне двух бесполезных детей». Но делать было нечего, пришлось принять то, что послала ему Англия.

— Поиски ведут наши лучшие следователи, — заметил Рабле. — Здесь нужно быстро вникать в курс дела. Как вы понимаете, материала накопилось за эти два месяца достаточно.

— Мы справимся, — улыбнулась Аннета, не спуская с Рабле напряженного взгляда. — Тем более что мистер Поттер, несмотря на свою молодость, уже достаточно опытный мракоборец.

— Не сомневаюсь, — с недоверием протянул месье Дюбуа, кидая беспокойные взгляды на замершего в напряженной позе Гарри. — Но если месье Поттер напрямую участвует в расследовании, то зачем здесь вы, мадам?

— В качестве переводчика, — недобро усмехнулась Аннета, поправляя свои белокурые волосы. — Свободно говорю по-французски, и помогаю мистеру Поттеру освоиться во Франции. Это не первая моя командировка сюда.

Рабле Дюбуа напрягся еще больше, чувствуя, что вейла пытается использовать на нем свои чары, но он был уже достаточно стар и опытен, чтобы не поддаваться им. Он одним взглядом ей дал понять, что с ним не работают эти фокусы. Гарри заметил, что девушка сразу изменилась — из мягкой красоты просматривались жесткие черты ведьмы:

— Моя работа напрямую связана с поиском Эвана Розье, и я здесь именно за этим, — отрезала девушка. — В рекомендательном письме, а также в других документах все четко прописано. Прошу вас не препятствовать работе английского Министерства Магии.

Она вытянулась струной, готовая нападать на Рабле Дюбуа столько, сколько потребуется: мужчина с неохотой подписал все бумаги и молча протянул их Гарри. Парень уже поднялся, чтобы взять их, но Аннета перехватила инициативу, шагнув к его столу первой и жестко стукнув каблуком о полированный паркет:

— Благодарю, — резко сказала она, выхватив листы из рук начальника: — Но ваши подозрения возмутительны, я обязательно отражу это в раппорте, — и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Гарри неловко огляделся, не зная, что ему говорить и делать. С ее уходом месье Дюбуа почувствовал сильную усталость, и, прокручивая в пальцах кончики пушистых усов, беспокойно оглядел парня, задавшись вопросом: эта ведьма уже околдовала его молодые мозги или еще нет?

— Берегитесь, мистер Поттер. Красивая женщина не хуже смерти. Сам не заметишь, как заберет твою душу, — но Гарри неопределенно пожал плечами, не зная, что сказать на это, а Дюбуа продолжил, решив заронить в голову мальчика свои подозрения: — Ей здесь делать на самом деле нечего, все эти формулировки в документах притянуты за уши. Только я не могу идти против министра, который разрешил англичанам вмешиваться в наши дела. Не нравится мне все это, особенно если мадам Грин захочет здесь задержаться.

— Ваши подозрения излишни, — твердо настоял на своем Гарри. — Думаю, еще до Рождества мы покинем Францию.

— Что ж, я был бы этим доволен. И, если я узнаю, что вы делаете что-то незаконное, — прямолинейно и жестко заметил Рабле: — Ответите сполна.

Они пожали друг другу руки. И Гарри был до конца уверен в своей непогрешимости, пока сам не оказался замешан в тайных делах Аннеты Грин. Две последующие недели девушка, как и обещала, помогала Гарри с поисками. Ее «надежные источники информации» невероятно быстро вывели на след Эвана Розье: Пожиратель смерти скрывался в Ажене, старом доме его предков, расположенном посреди винной плантации за деревней Ланскне-су-ТаннВымышленная деревня с романтикой волшебного места из романа Джоан Харрис «Шоколад». И это было первое, что насторожило Гарри — Аннета абсолютно точно знала, где скрывается Эван Розье, но не спешила сообщить это Рабле Дюбуа. Когда Гарри, во время одного из обедов, осторожно намекнул на эту странность, девушка рассмеялась:

— Не надо торопиться, — уверяла она, как бы невзначай коснувшись его руки, лежащей на столе. — Мы не обязаны все решать за них. Сам его задержишь, сам приведешь. Утрем нос этим зазнайкам из французского департамента.

Это его не убедило, но Гарри согласился из какого-то нового дружеского чувства. За эти несколько недель они стали очень близки. Молодые, с общей страстью к расследованиям и одной целью командировки: дошло до того, что они сняли один номер на две комнаты в гостинице, которая располагалась в старом квартале Монпарнас. Нередко они общались до поздней ночи, и Гарри не мог от нее оторваться, если бы она хотела говорить с ним всю ночь, то он бы сидел на месте, не смотря на усталость.

В этой обстановке воспоминания о Джинни становились сродни старой фотографии на столе — стоит их только убрать, как все забывается. Гарри тревожила эта двойная жизнь, где Аннета и Джинни сменяли друг друга в его снах, в его мыслях. Он не хотел предавать свою возлюбленную, но делал это каждый день. И не замечал этого — в другой стране, в этой мнимой свободе все казалось весьма уместным и естественным.

И, может быть, все бы закончилось его полной капитуляцией перед Аннетой, если бы не одно странное обстоятельство. За неделю до Рождества Аннета вдруг сказала, что им пора поймать Розье, и в довольно непривычной приказной форме она объяснила Гарри свой план, жестко обозначив день для поимки Пожирателя смерти. Отчего Гарри, не смотря на свое очарование девушкой, ощутил тревогу: зачем ей это все нужно, этот странный спектакль? Чтобы узнать наверняка, парень отправился в Ажен раньше.

С холмов вокруг Ланскне можно было наблюдать одичавшие виноградники, давно превратившиеся из стройных прореженных рядов в спутанную сеть тугой лозы. Большой дом предков Розье виднелся из этой сети лишь краешком потрепанной временем крыши, да полуразрушенной стеной. Парень спустился к реке Танн, и в низине под ногой захрустела тонкая корочка льда — признак болот. Гарри перешел каменный мосток, уверенный, что его еще не заметили. Он никуда не спешил, чутко оценивая обстановку, вокруг стало очень тихо: ни птиц, ни насекомых. Гарри перепрыгнул через низкий каменный забор и поднялся выше к виноградникам. Здесь он уже достал волшебную палочку.

Невесть откуда взявшееся звериное чутье подсказало: «Сейчас». Гарри услышал шорох заклинания и пригнулся — над головой пролетел красный луч.

— Выходи, урод! — кричал пьяный мужской голос, перебирая всевозможные ругательства. — От меня не спрячешься!

Гарри прополз в сторону, скрываюсь за густой лозой, чтобы наложить на себя Дезиллюминационное заклинание. Это спасло его от прицельного нападения — Пожиратель кидал заклинания налево и направо, в отчаянии даже поджег виноградник. Но пасмурная погода и моросящий дождь не давали огню распространиться. Гарри прополз вдоль всего холма, поднявшись выше к дому, откуда увидел, что Эван стоял у входной двери: в одной руке волшебная палочка, в другой — бутылка виски. Мужчина был потрепан, зарос щетиной, и его грязная рубаха, некогда очень элегантная, превратилась в лохмотья. Возможно, он прятался здесь не один месяц — брошенный всеми и забытый.

— Экспеллиармус! — Гарри обезоружил не ожидающего нападения со спины Розье. — Здравствуйте, Эван.

Мужчина с недоумением посмотрел на свою опустевшую руку и оглянулся: взбешенное выражение на лице, дико выпученные глаза. Он дрожал и, чтобы справиться с этим, хлебнул огромный глоток из бутылки. После этого громко захохотал и с неожиданной ловкостью попробовал трансгрессировать, завернувшись на каблуке, но не справился со скоростью и упал в грязь, хохоча еще сильнее. Гарри растерянно наблюдал за ним, не спуская с него палочки.

— Инкарцеро, — шепнул он, связывая бывшего Пожирателя смерти.

Наблюдая за этим уже одичавшим и ослабевшим человеком, парень почувствовал тошноту и отвращение — и вот его-то не могли поймать все это время? Неужели он так хорошо прятался? Розье в пьяном бреду бормотал что-то бессвязное про свою невыполненную часть сделки. Парень попытался выяснить, что это за «сделка», но Эван вдруг откинулся в грязь и захрапел, уснув прямо на земле. Гарри, отправив сигнал людям месье Дюбуа, побродил по бывшей винодельне — и ничего интересного не обнаружил: грязь, запустение, гниль, кости птиц. Эван питался лишь подножным кормом да милостью ближайшей деревни, и только алкоголя в доме было достаточно, чтобы напиться до смерти.

Гарри не верил, что Аннета не знала о состоянии Розье и, что особенно настораживало, для этого не было необходимости сидеть во Франции целый месяц. Когда он прибыл в гостиницу Монпарнас поздним вечером, то не стал спешить в номер. Если Аннета дала ему такую четкую инструкцию, то не просто так? У нее была какая-то цель. Может быть, Рабле Дюбуа был прав? Не будь этих сомнений, ноги сами привели бы его к ней — ему не терпелось рассказать, как все прошло.

На этаже их номера было тихо. Гарри бесшумно приблизился к двери и услышал тихие, едва различимые голоса: это была Аннета и какой-то мужчина. Достав из кармана великое изобретение братьев Уизли — Удлинитель ушей, он опустил его прямо к дверной щели. Но там разговор шел исключительно на французском: Аннета тараторила, явно чем-то довольная, а мужчина больше слушал, изредка задавая вопросы. Послышались какие-то шорохи, потом звон монет, случайно упавших на пол. Шаги стали приближаться к выходу, и Гарри едва успел скрыться за углом коридора.

Аннета все также болтала без умолку на французском, удаляясь от Гарри в противоположном направлении. Он подождал еще немного и зашел в номер. Все было как обычно, но дверь в ее комнату, которая до этого момента всегда была заперта, вдруг приоткрылась. Гарри с любопытством туда заглянул.

* * *

Все каникулы Джинни помогала братьям с делами в магазине «Всевозможные волшебные вредилки» — работы было много, особенно перед Рождеством покупателей было столько, что Джордж и Рон работали едва ли не круглые сутки. Фред ввиду своего слабого здоровья сидел за счетами и документами, от чего тоже выбивался из сил. Нередко можно было увидеть Джинни, перекладывающую товары на витрине, потому что какие-то уже закончились. Но после праздника ажиотаж спал, и у девушки появилось время гулять по Косому переулку, в частности — прицениваться к новым метлам в магазине «Все для квиддича». Мысленно она уже потратила всю зарплату на неплохую модель «Кометы», но Джордж, узнав об этом, возмутился, что сестра так скромничает:

— Ты купишь минимум «Молнию», — сказал он вечером накануне Рождества, закрывая магазин. — Только в этот раз не надо с нее падать, — он щелкнул сестру по носу. Она шутливо возмутилась, но не могла сдержать улыбки: неужели он это серьезно?

А перед Рождественским ужином в доме семьи Уизли стояла страшная суета: мать семейства с большим удовольствием загрузила домашней работой своих помощниц — Джинни, Гермиону и Флёр, которые делали все: пекли пироги, варили пудинги, жарили мясо. Фред и Джордж украшали дом, а Рон принес пушистую ёлку, которую с особенным тщанием украшал под сопение Перси, сладко уснувшего сладко прямо на диване, и роговые очки парня смешно съехали на бок. Никто его не будил, потому что, возможно, это был самый спокойный его сон за последний год. Билл и Чарли беседовали с отцом о последних новостях Министерства.

На ужин приехал Ли Джордан, как и обещал Джинни, от чего в доме стало еще более шумно и весело — он с близнецами принялся вспоминать свои приключения в школе, от которых у приверженки соблюдения школьных правил, Гермионы, волосы на затылке шевелились от возмущения. Джинни смеялась вместе со всеми над самыми плоскими шутками, которые раньше бы проигнорировала, зло подкалывала Перси и Рона, неестественно громко спорила о пустяках с Гермионой, и все время делала вид, что она в порядке. Но на самом деле девушка ждала, каждая ее нервная клеточка замирала от мысли: может Гарри все же приедет? Но чем ближе был праздничный вечер, тем меньше оставалось на это надежды — даже Гермиона и Рон вопросительно переглядывались за спиной Джинни: она случайно заметила это через отражение в окне. И это их поведение вызывало в девушке бессильную ярость.

Однако когда все сели за стол, в дверь постучали. Миссис Уизли вопросительно взглянула на мужа, но тот удивленно вскинул брови и покачал головой: они больше никого не ждали. Джинни, сидевшая ближе всего к выходу, собралась встать, чтобы открыть дверь, но ее опередил Рон.

— Привет, — на пороге стоял Гарри, его волосы слегка припорошило снегом. Он едва сдерживал смех, говоря: — Извините, я без приглашения.

Рон несколько секунд не мог обрести дар речи, хлопал глазами, но быстро пришел в себя и, резко обернувшись, крикнул вглубь дома:

— Это Гарри! — он затащил друга в прихожую, хлопнув дверью. — Черт возьми, мы тебя уже не ждали!

Когда Гарри зашел в гостиную, то сразу же заметил напряженное лицо Джинни — девушка находилась в таком шоке, что не знала, как ей поступить: кидаться ему на шею или сдержанно поздороваться? Гарри кивнул ей, как ни в чем не бывало, и подсел на свободное место к Перси. С этого момента Джинни сидела, как на иголках: вокруг было слишком много людей, которые также хотели его внимания, и они были по-настоящему ему рады. Но у девушки при его появлении внутри что-то надломилось, и чем дольше она на него смотрела, тем больше боли оно причиняло. Казалось бы, он сдержал свое слово, приехал, но почему это ее больше не радует?

В разгар вечера Джинни выскользнула на кухню, чтобы немного успокоиться: сердце заколотилось у горла, она, захлебываясь от спешки, запивала волнение водой. Щеки горели, и не спасал даже холод открытого окна, словно с каждой секундой становилось только жарче. И так захотелось вырваться из этого тесного помещения. Джинни уже подумывала куда-нибудь уйти, но в голове не нашлось ни одного адреса, где можно было бы чувствовать себя в безопасности. В таких сомнениях и безысходности осталась стоять на кухне, облокотившись о столешницу, уже не в силах разобраться в себе. А за окном тихо-тихо падал снег.

Она так и не вернулась к столу. Спустя полчаса на кухню зашел Гарри, поздоровался, но Джинни молчала, сложив руки на груди и глядя на него настороженно. Внутри ничего не ёкнуло: ни радости, ни злости. Пустота. Он взял ее за плечи, приближаясь, чтобы поцеловать, но девушка дернулась в сторону, не позволяя ему ничего сделать.

— Что случилось? — парень был обеспокоен, вглядываясь в помрачневшее лицо своей девушки: — Все в порядке?

— Да, — сдавленным голосом ответила она, но дыхание учащалось все сильнее и в глазах защипало: — Прости.

Девушка кончиками пальцев стирала слезы, которые не собирались останавливаться: она не привыкла плакать при мужчинах, от чего к злости на парня примешивался стыд. Гарри чувствовал себя растерянным — не так он представлял себе их встречу.

— Ну, чего ты? — он осторожно обнял ее, поцеловал в макушку и принялся успокаивающе гладить по спине, по волосам. — Это мне нужно извиняться, даже ничего не сказал тебе, не написал. Но не было времени. Я сам не знал, что вернусь сегодня в Англию.

Джинни некоторое время не отвечала на его объятия, задыхаясь от душивших ее слез. Но затем вцепилась в него, прижимаясь к груди Гарри так крепко, как могла.

— Я не могу ждать вечно, понимаешь? — услышал он сквозь всхлипывания, и эти слова вызвали в нем тревогу. — Ты думаешь, что можешь просто исчезать из моей жизни, и я все прощу?

Но вместо ответа, он покрыл поцелуями ее лицо, а затем медленно и осторожно коснулся губ. На этот раз Джинни не отстранилась, отвечая на его поцелуй еще большей нежностью.

Они долго сидели и разговаривали на крыльце дома, потом в гостиной. Никто их не тревожил. Но Джинни, смотря на него, слушая, наблюдая за его манерами и жестами, понимала, что это уже не тот человек — все в нем изменилось. И в ней тоже. Особенно когда на следующее, очень позднее утро обнаружила у себя за окном чужую сову.

Сова возмущенно стучала клювом по стеклу, и от этого звука Уизли очнулась, разглядывая, кто же там так шумит, затем с недоумением встала, сладко потягиваясь, чтобы открыть окно. Старалась не греметь ставнями, ведь Гермиона тихо сопела на диване, обняв подушку и раскидав по изголовью дивана свою каштановую шевелюру — она вернулась в комнату лишь под утро. Джинни впустила незнакомку на подоконник, и та с важным видом шагнула внутрь, встряхивая перьями и разминая затекшие от долгого ожидания крылья. Она бросила в руки Джинни маленький конверт, который так сильно интриговал, что девушка, не раздумывая, его вскрыла. Читая, она быстро пробежалась глазами до подписи, и глубоко вздохнула от удивления, сдерживая счастливую улыбку:

Привет, Джинни,

Как прошло твое Рождество? Надеюсь, веселее, чем у меня. Я не жалуюсь, но сидеть с матерью за одним столом бывает сложно. Ну, знаешь там, семейные скандалы и все дела. Если ты вдруг захочешь за меня переживать, то брось, у нас это в порядке вещей.

Видел тебя в Косом переулке — ты раскладывала утром товары на витрине. Работаешь в магазине твоих братьев? Чуть не сказал «Уизли», потом вспомнил, что ты ведь тоже из этой семьи. Вот теперь думаю, может зайти, купить какую-нибудь безделушку? Чтобы ты мне посоветовала?

Завалил тебя вопросами, прости. Просто не придумал, как еще добиться ответа. В этот раз каникулы мне кажутся более унылыми, чем прежде. У тебя нет такого чувства? Даже вечеринки у друзей не сильно радуют.

А ты ходишь на вечеринки? Кроме вечеринок Слизнорта, разумеется. Мне последняя очень даже понравилась.

Мерлиновы рубашки, сейчас пишу и понимаю, что толком о тебе ничего не знаю. Можно ли как-то исправить эту досадную оплошность? А еще поиграть в квиддич. Вместе. Считай это первый в истории обмен опытом между нашими факультетами. По секрету, только ты не говори никому, что я так считаю, но ты хорошо играешь. Но более честную оценку, без прикрас, скажу лично на поле.

Думаю, для начала хорошее письмо, да? Вообще понятия не имею, как его закончить: так бы и задавал миллион вопросов обо всем.

Счастливого Рождества,Блейз

P.S. Птица у меня всегда очень голодная, от чего страшная попрошайка. Не поддавайся ее чарам.

На последней строчке Джинни подавила смешок, взглянув на сову, которая действительно смотрела на нее неотрывно и возмущено, ожидая награды за свой труд. Девушка осторожно взяла птицу на руку и, как и была, в пижаме, спустилась вниз. Мама что-то готовила на кухне, и Джинни, не привлекая к себе внимания, проскочила в гостиную, чтобы добраться до совиных лакомств и поилки с водой, к которой так отчаянно припала сова Блейза. Ласково поглаживая ее по мягким перьям, девушка перечитывала письмо повторно, и улыбка не сходила с ее лица. Мысленно она уже отвечала на его вопросы, как вдруг голос за спиной обдал девушку ледяным душем:

— Доброе утро, — Гарри зашел в гостиную так бесшумно, что Джинни едва успела спрятать письмо за спиной.

— Что ты тут делаешь? — резко спросила она, отводя глаза и успокаиваясь.

— Думал тут пару дней провести, — медленно произнес Гарри, рассматривая застывшую фигуру девушки: даже сквозь пижаму было видно ее соблазнительно прекрасное тело. Парень с трудом заставил себя посмотреть Джинни в глаза. — Ты что-то прячешь?

— Нет, — девушка, опустив взгляд, в открытую складывала письмо: ей показалось глупым прятаться, как маленькая девчонка. — Просто ты меня напугал.

— Кто пишет? — Гарри подошел ближе, но Джинни еще крепче сжала письмо в руке и быстро зашагала к лестницам.

— Да так, друзья, поздравляли с Рождеством, — голос Джинни запрыгал от волнения, не оборачиваясь, она попросила: — Выпустишь сову, как только она поест? — и не дождавшись ответа, убежала наверх, в свою комнату.

Она стала замечать, что все чаще избегает его. Сначала незаметно, стараясь не оставаться с ним в одной комнате наедине, что было легко, ведь Гермиона и Рон всегда рядом, затем — с какой-то агрессией не желала лишний раз выйти из комнаты. В этом душевном состоянии она с трудом нашла время на ответ Блейзу. И, чтобы отвлечься, продолжала полноценно работать в магазине близнецов. Иногда она размышляла: если бы к ней все же зашел Блейз, то как бы она отреагировала? Хотя их общение на глазах ее семьи было исключено, о чем она не могла не намекнуть в ответном письме.

Стало легче, когда Гарри начал пропадать на работе. Тут Джинни уже могла выдохнуть и расслабиться, хотя все равно приходилось делать вид, что рада ему, когда он возвращался. Ее злость никуда не уходила, и даже внимание Гарри, о котором она так долго мечтала, уже не могло излечить в ней все то покалеченное, что рушилось буквально на глазах. Но не сразу, далеко не сразу она смогла облечь свои чувства в слова.

Перед ее отъездом в Хогвартс Гарри остался в «Норе» на ночь, миссис Уизли постелила ему в комнате Рона, но стоило только родительской двери захлопнуться, как Гарри уже стоял у дверей в комнату Джинни. Гермиона, которая тоже собиралась перебраться в комнату Рона, не спешила открывать ему дверь. Она оглянулась на подругу, которая сидела на кровати в пижаме, и с какой-то растерянностью расчесывала волосы при свете ночной лампы.

— Ты точно хочешь, чтобы он остался тут? — шепотом спросила Гермиона у Джинни. — Я могу не уходить, пусть ночует в комнате Рона.

— А? — подруга словно вышла из транса. — Все в порядке, спасибо.

— Смотри сама, конечно, — Гермиона все еще беспокоилась, сама не понимая источника своей тревоги. — Тогда спокойной ночи, — она посмотрела на часы: наступила полночь.

— И тебе сладких снов, — улыбнулась Джинни в ответ.

Гарри с трепетом зашел в ее комнату. Он смутно припоминал, когда последний раз она пускала его сюда: здесь всегда было уютно и чисто; стены заполнены изображениями ее любимых команд по квиддичу, на столе — несколько книг и сшитых тетрадей, в правом углу стоял диванчик, на котором всегда располагалась Гермиона, а в левом углу— ее кровать. Джинни замерла, и в глазах ее он прочитал сомнение и страх.

— Закрой дверь, — попросила она шепотом, и он послушался, повернув ключ в замке.

Джинни облизала пересохшие губы, и легла на кровать, жестом предлагая ему присоединиться. В темноте, когда она расстегивала его рубашку, Джинни хотелось плакать. Сегодня это показалось ей обязательством, какой-то данью, которую она платила за театр одного актера — влюбленную с детства девушку в знаменитого на весь мир парня. Но их давняя привязанность друг к другу взяла верх, когда он с нежностью поцеловал ее грудь и начал двигаться внутри, жадно прислушиваясь к ее возбужденным вздохам и тихим стонам.

После они лежали рядом и молчали, и девушка размышляла, смотря на его ключицу, что совсем не хочет его. Это было сродни привычке: все это — поцелуи, объятия, секс — потеряло свое былое очарование. И сейчас она не знала, как ему сказать об этом. Было так страшно.

— У тебя сильно колотится сердце, — вдруг сказал Гарри, и его осипший от молчания голос разрезал напряженную тишину комнаты. — Все хорошо?

Джинни замерла, отчаянно подбирая слова для ответа. Но духу не хватило сказать правду, он почувствовал только движение ее головы, затем она приподнялась, чтобы поцеловать его. Медленно касалась губ в поисках былого: раньше каждое его прикосновение было приятным. А теперь? Она провела рукой по его непослушным волосам, сказав, что ей хочется спать.

— Я могу остаться до пяти утра с тобой, — предложил парень, приобняв Джинни за талию.

— В пять утра возвращается Гермиона, — соврала девушка. — Мне будет неловко, если она застукает нас вместе.

— Правда? — она услышала в его голосе сомнение. — Тогда я уйду на полчаса раньше.

Джинни понимала, что спорить бесполезно: вот куда ему идти? На диван гостиной? Девушка отвернулась к стене, кутаясь в одеяло, чтобы было уютнее. Пусть спит рядом, если хочет. Парень прижался к ней, уткнувшись носом в волосы, и очень быстро заснул. «Сколько это будет еще продолжаться?» — с ужасом спрашивала себя Джинни, сбрасывая с плеча руку крепко уснувшего и ничего не почувствовавшего Гарри Поттера.