The Dividing Line (Черта) (гет)

Когда Гарри вернулся в номер, то не произнёс ни слова, а Рон не стал задавать вопросов. Он только кивнул другу, хлопнул по плечу и вышел за дверь. Напротив располагалась ещё одна комната. Гарри встал около кровати и с каким-то смущением и волнением посмотрел на спящую Гермиону. Его пугало, как быстро поменялись их отношения с лучшей подругой, но, возможно, это только казалось, а, на самом деле — всё к тому и шло, просто они оба этого не признавали. Он снял очки и, положив на тумбочку рядом с кроватью, потёр лицо ладонями. Расстегнув мантию и, не задумываясь, свернув, положил её на стул, на котором раньше сидел Рон. Взмах палочки — и их комнату окутал еще один уровень защитных чар. Несколько секунд Поттер задумчиво смотрел на умиротворенное лицо девушки, после чего сел рядом. Он чувствовал непреодолимое желание быть как можно ближе к Гермионе, и не собирался с этим бороться. Скользнув под одеяло, он обнял её и ощутил, как во сне волшебница обнимает его в ответ, прижимаясь ближе. Гарри положил голову ей на плечо и, вдыхая такой знакомый и волнующий аромат, впервые за весь день позволил себе подумать, насколько сегодня он был близок к потере любимой. Несколько слезинок, выкатившихся из его глаз, падают ей на кожу. Парень делает над собой усилие, чтобы взять себя в руки. Немного приподнявшись на локте, он наклоняется и целует девушку в ключицу, а, когда поднимает голову, то видит, что на него смотрят такие родные и тёплые карие глаза.

— Гарри, — так тихо прошептала Гермиона, что Поттеру пришлось очень сильно напрячь слух, чтобы услышать, что она говорит. — Эта женщина... — брюнет приложил палец к её губам, заставляя замолчать.

— Шшш, я не хочу о ней говорить. Я просто хочу полежать здесь, рядом с тобой. — Без очков он выглядел растерянным и гораздо моложе — каким-то уязвимым. Девушка улыбнулась чуть дрожащей улыбкой и вытерла мокрые дорожки с его щёк.

— Ты снова меня спас.

— Я всегда буду тебя защищать, Миона. Ты — моя девочка.

— Твоя девочка. Мне нравится, как это звучит, — она улыбнулась и поцеловала его в щёку.

— Ты так сегодня меня напугала! Я очень хочу, чтобы такого с тобой никогда больше не случалось. — Он ненадолго прикрыл глаза, и тут перед ними встала картина: истерзанное тело Гермионы на полу около кровати. — Великий Мерлин, Миона. На мгновение мне показалось, что ты умерла. — Его хриплый голос прервался от волнения, а, когда их глаза встретились, брюнет больше не мог сдерживать себя.

Стон, который сорвался с губ Гермионы, когда он её поцеловал, едва не заставил парня потерять голову. Этот поцелуй не походил на предыдущие — он был прост и примитивен, в нём смешались животные инстинкты и желание убедиться, что они живы. Они нуждались друг в друге до потери сознания. Казалось, вот, сейчас, губы разомкнутся, и всё — их обоих не станет, они рассыпятся на атомы. Их языки боролись, сталкивались и расходились, требовали, брали и давали. В комнате слышались низкие стоны, и Гарри не был уверен — принадлежат они ему или ей. Скорее всего, им обоим. Его руки оставили её густые волосы и опустили на спину девушки, притягивая её ещё ближе, если это возможно.

Её ладошки бродили по его груди и лицу, пальцы запутывались в волосах, гладили, царапали, впивались в плечи. Когда одна его ладонь скользнула ей под рубашку, девушку от этого прикосновения словно ударило током. Она разорвала поцелуй и откинулась на его сильные руки, отдаваясь в его власть и открывая доступ к своей шее. Гарри довольно быстро нашел на ней несколько мест, от прикосновений к которым Гермиона очаровательно и протяжно постанывала. О, Мерлин, от этих звуков желание в нём разгоралось всё больше и больше, заставляя терять остатки контроля и связных мыслей. Мордред, как же он её хочет! Если он не получит Гермиону прямо сейчас, всю — целиком и полностью, то просто сгорит, и от героя магического мира останется только кучка пепла. Но тут, откуда не возьмись, очнулся внутренний голос, который велел остановиться и взять себя в руки. Гарри прислушался и, оторвав губы от её соблазнительной и такой беззащитной шеи, уткнулся лбом в ключицу.

Её лёгкие горели, и она часто дышала, стараясь побыстрее наполнить их воздухом. Девушка была уверена, что сейчас испытала самый страстный и жгучий поцелуй в своей жизни.

— Мерлин, Миона, если я сейчас же не остановлюсь, то спустя пару секунд мне будет глубоко наплевать даже на конец света, — сквозь стук крови в ушах Гермиона услышала прерывающийся и хриплый голос Гарри. Его дыхание обжигало ключицу, посылая по всему телу огненные вихри. Подняв руку, она погладила его по волосам и улыбнулась немного кривой улыбкой.

— Разве это так плохо?

Поттер издал какое-то утробное рычание и приподнялся на руках, нависнув над девушкой.

— Ты убиваешь меня, и ты это знаешь. Я буду у тебя единственным мужчиной до конца жизни, но наш первый раз не должен произойти в гостиничном номере, когда вокруг бродит маньяк-убийца, жаждущий закончить начатое.

От слов Гарри желудок Гермионы сделал кульбит, а сердце опять учащённо забилось. Этот человек снова её поразил. Неудивительно, что она так сильно его любит. При этой мысли её, как будто, поразила молния. Она любит Гарри, и всегда его любила, но только сейчас поняла, что любит его, как женщина может любить мужчину. Должно быть, у неё был очень странный взгляд, потому что Поттер смотрел на нее с беспокойством.

— Эй, что-то не так?

— Я тебя люблю, — объявила Грейнджер, и теперь уже на его лице появилось странное выражение.

— Ч-что ты сказала?

Девушка закусила губу, чтобы сдержать улыбку, но не смогла, и, широко и радостно улыбнувшись, повторила:

— Я сказала, что люблю тебя. Я люблю тебя, Гарри Поттер.

Из его зеленых глаз скатилась одинокая слезинка, а на лице отражалась такая гамма эмоций, что девушка на секунду даже растерялась.

— Я... мм... никто и никогда не говорил мне таких слов. Я имею в виду, с тех пор, как себя помню. Ты.. ммм.. ты, правда, меня любишь?

Теперь слезинки закапали из глаз Гермионы.

— Да, глупый мальчишка, я, правда, тебя люблю. И, наверно, всегда любила. Думаю, что это должно было случиться, рано или поздно. Ты же знаешь — я считаю, что мы сами строим свою судьбу, даже когда в неё вмешиваются пророчества. Но, есть какие-то важные вехи, которые нам предначертаны. Как бы то ни было, мне кажется, что нам было предназначено оказаться вместе в одной постели. Меня без тебя нет, и не будет.

— И я без тебя ничто. Ты — моя душа, Миона. И так было всегда.

Гарри опустился на девушку сверху и одним незаметным движением перевернул их, чтобы теперь она лежала на нём.

— Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер. Я люблю тебя. Я тебя люблю. — Каждое слово сопровождалось поцелуем, а, после того, как парень замолчал, они на какое-то время вновь выпали из реальности, целуясь до потери сознания. Когда влюблённые, наконец, оторвались друг от друга, на их лицах сияли счастливейшие улыбки, глаза лихорадочно блестели, а сердца, как бешеные, колотились в унисон. Гермиона легла на бок, положив голову ему на плечо и обвив своей правой ногой его левую. Спустя несколько мгновений оба заснули с улыбками на устах.

На следующее утро Гарри проснулся раньше любимой и тихо наблюдал за её сном. Он был поражён, как много поменялось буквально за один день, и, даже несмотря на то, сколько ужаса пришлось им вчера пережить, он не хотел ничего менять. Лёжа сейчас рядом с ней и вслушиваясь в тихое дыхание, Поттер упивался счастьем, чувствуя, что она его любит, а он любит её. Парень нежно поцеловал её в щёку и улыбнулся, почувствовав, как волшебница ещё сильнее прижалась к нему во сне. Ещё пара поцелуев, и веки любимой затрепетали.

Первое, что увидела Гермиона, когда открыла глаза — великолепные изумруды, ярко сияющие счастьем. Глаза человека, которого она любит. Девушка радостно улыбнулась и увидела, как в ответ засияла великолепная улыбка Гарри.

— Доброе утро, — прошептала она, игриво сверкнув глазами.

— Доброе утро, доктор Грейнджер, — серьезно и с важностью ответил парень, но в его глазах искрился смех.

— Ах, ты! — воскликнула Гермиона, легонько стукнув его в плечо. — Мне кажется, что вы с Роном называли меня «доктор Грейнджер» за последние двадцать четыре часа больше, чем за всю предыдущую жизнь.

— Да, ну, в общем, у нас были на то особые причины, — Гарри попробовал оправдаться.

— Да-да, я знаю. Вы старались очень мужественно меня защитить. Я это ценю. — Она поцеловала его в нос и повернулась, чтобы встать с кровати. И именно в этот момент девушка почувствовала резкую боль и, негромко охнув, схватилась за ребра.

Поттер моментально оказался около неё, слетев с постели, и встал перед ней на колени, с беспокойством смотря на любимую.

— Что случилось? — его рука легла ей на бедро, нежно и успокаивающе поглаживая.

— Всё нормально. Я, наверно, слишком резко повернулась. Там остались еще какие-нибудь обезболивающие зелья? — спросила Гермиона, немного наморщив носик.

— Подожди немного, я посмотрю. Ты уверена, что тебе нужны только обезболивающие? — в голосе парня явственно слышалось беспокойство. Он с волнением смотрел на волшебницу, погладив её по щеке тыльной стороной ладони и поцеловав в нос.

Она улыбнулась и кивнула, и, немного повернув голову, поцеловала его руку.

— Всё хорошо. Пока ты ходишь, я немного полежу и расслаблюсь. Думаю, что к твоему возращению боль уйдёт.

Гарри аппарировал в предыдущий номер Гермионы и с радостью заметил, что мадам Помфри отправила им через камин ещё одну партию зелий. Вернувшись к девушке и напоив её микстурами, спустя пару минут Поттер с облегчением заметил, что ей стало лучше, и она тут же решила принять душ. Убедившись, что любимой ничего не нужно, и она в порядке, парень надел очки и вышел за дверь, очутившись в гостиной.

Рон уже находился там, с чашкой ароматного кофе в руках, и читал «Ежедневный Пророк».

Подняв голову на звук открывшейся двери, Уизли не смог удержаться от широкой улыбки: в дверном проёме стоял его лучший друг, выглядевший помятым и взъерошенным. Рубашка застегнута на одну пуговицу, а волосы торчат в разные стороны больше, чем обычно.

— Даже не начинай, — предупредил Гарри рыжего, заметив, что его голос звучит грубее, чем обычно.

Рон тут же поднял руки вверх, словно сдаваясь.

— Я молчу, дружище. Твой вид говорит сам за себя, — рыжий усмехнулся шире и кивком головы указал на беспорядок в одежде Поттера: — Подозреваю, что у тебя была великолепная ночь.

Гарри взял стул и, сев напротив Рона, налил себе кофе из кофейника, стоящего на столике. Он чувствовал себя немного не в своей тарелке от того, что собирался сказать, но был уверен, что, если сейчас промолчит, то шуточки Рона будут преследовать его, нет — их с Гермионой, до конца жизни.

— Ты должен думать не членом, а головой, — покачал головой брюнет.

— Прости, но я слишком долго жил в одном доме с Фредом и Джорджем, а также моими старшими братьями. Ну, ты понимаешь, что подобные шуточки не могли пройти мимо меня, — усмехнулся Рон и пожал плечами — мол, я тут не при чём.

Гарри прокашлялся и нерешительно произнёс:

— Она.. ммм… она мне сказала… эм… только… она сказала, что любит меня.

Рон радостно воскликнул и стукнул друга по плечу так сильно, что кофе из чашки Поттера выплеснулся на столик.

— Конечно, любит. Чёрт тебя побери, я так долго наблюдал за вашими танцами друг вокруг друга! И до сих пор не пойму, почему вам потребовалось столько лет, чтобы догадаться, но сейчас самое важное — что вы, наконец, вместе. Ты заслуживаешь это, Гарри, и не смей сомневаться!

Тот несколько растерянно кивнул, в очередной раз удивляясь, что Рон понимает его и может подобрать правильные слова.

— Спасибо, я это ценю.

Рыжий кивнул и, сцепив руки в замок, пристально посмотрел на друга.

— Хорошо. Думаю, на сегодня достаточно девчачьих разговоров. Перед нами, двумя лучшими аврорами министерства, стоит очень важная задача — раскрыть убийство.

Уизли вкратце рассказал, что сообщил о том, что случилось, Кингсли, и тот угрожал появиться здесь, как только Кейдж начнёт излагать свои обвинения публично. Гарри хмыкнул.

Гермиона встала под струи воды и закрыла глаза, наслаждаясь ощущением прохлады и чистоты. Этой ночью она замечательно спала: казалось, что девушка выспалась впервые за много-много лет. С трудом верилось, что столько всего в её жизни произошло лишь за одни сутки. С одной стороны — они с Гарри изменились, а с другой — всё осталось по-прежнему. Волшебница удивлялась — и как они могли думать, что переход их отношений на новый уровень — это риск?

Наклонившись, чтобы поднять с пола с бутылочку шампунем, она почувствовала острую резь в глазах, которая, как ураган, распространилась до коленей, которые моментально подогнулись.

И вот Гермиона уже не в душе, а в каком-то другом месте. Она чувствует боль, удар, кто-то вдавливает её в пол, и, кажется, хрустят кости. Девушка отчаянно борется с кем-то, но не видит, с кем, потому что лежит лицом в пол. Вот она с силой отшвыривает от себя нависшего над ней человека и видит лицо Макса, искажённое предсмертной гримасой, полной ужаса. Перед глазами всё плывет и Гермиона, наобум, аппарирует. Колдунья оказывается в ванной своего номера и, шатаясь, поднимается, чтобы пройти в комнату и позвать на помощь. Она хватается за сушилку для полотенец, та вырывается из стены и с размаху врезается в зеркало, которое разлетается мелкими осколками. Стекло рассыпается по полу, покрытое каплями крови и пятнами штукатурки, перед глазами темнеет… и Гермиона приходит в себя в душе. Она задыхается, сердце бешено стучит, в висках пульсирует кровь, а в глазах двоится и расплывается.

Рон с Гарри обсуждали события и пытались выстроить стройную последовательность всего, что случилось, когда из смежной комнаты донёсся глухой звук. Уизли увидел, что глаза брюнета сузились на мгновение и, моментально вскочив, тот ринулся в их с Гермионой комнату. Рон следовал по пятам.

Гарри почувствовал боль и ужас, вновь исходящие от любимой, и ворвался в ванную. Отдернув шторку, он увидел девушку, свернувшуюся калачиком под струями воды, дрожащую и не способную открыть глаза. Ему на плечо легло полотенце. Он выключил воду, завернул Гермиону в полотенце и, как пушинку, поднял на руки и вынес из ванной. Поттер положил девушку на кровать, а Рон, первой попавшейся под руки вещью, укрыл подругу — это оказалась аврорская мантия Гарри.

Брюнет покачал головой и, протянув руку, нежно-нежно погладил её по щеке. И, с облегчением, заметил, что Гермиона сразу же открыла глаза.

— Что случилось, солнышко?

Та побледнела, а в глазах появился ужас.

— Я видела, что тогда произошло. Я… о Мерлин, я вспомнила, как это случилось. Я видела, как умер Макс. Я была там! — и девушка с рыданиями бросилась любимому на шею.