Начало... конца? (гет)

Я — голос ваш, жар вашего дыханья,

Анна Ахматова "Многим"

Шаг. Ещё шаг, почти бегом. А в голове стучит одна мысль, стучит настолько сильно, что кажется, будто она готова разорвать весь мир на части. И непрошенные слёзы катятся по щекам.

Сил больше не осталось. Никаких — ни физических, ни моральных. С каждым вдохом в груди разрастается пустота — чувство, поглощающее все остальные. Ему нужно сопротивляться, но … зачем? Кто ещё остался на этой земле из тех, кто не отвернулся от неё, кто не оставил её тогда, когда ей так тяжело, что хочется пойти на Астрономическую башню и, сделав всего несколько шагов, упасть в пропасть?

Шаг. Ещё один. Кто-то её уводит, но куда? Какая разница? Мозг цепляется за какую-то фразу — в чьём-то приказе было упомянуто имя профессора Дамблдора.

— Добби, предупреди Альбуса, что сейчас мы к нему поднимемся. Позови кого-нибудь из женщин — Минерву, Поппи, кого угодно — Тонкс нужна помощь.

Тонкс? Ах, да, Тонкс — это она, девушка-метаморф, способная управлять силой стихий, но оказавшаяся не в состоянии противостоять убийце своего друга. Но ей не нужна помощь! Она просто должна быть рядом с Ремом, ведь он не ум… ушёл, да, он не ушёл, а остался рядом с ней. Остальные не смогут увидеть его, и она не сможет, но зато она будет чувствовать его присутствие!

Девушка рассмеялась от счастья. Аластор, держащий её за руку и осторожно направляющий в сторону кабинета профессора Дамблдора, к которому они уже почти подошли, развернулся и посмотрел на неё.

— Бедная девочка, — одними губами прошептал он и открыл вход за горгульей…

* * *

— Аластор? — профессор Дамблдор вопросительно посмотрел на аврора. — Что произошло?

— Ремус Люпин мёртв, Альбус.

— Как? — было видно, что директор поражён новостью.

Пока он приходил в себя, Хмури осторожно посадил Тонкс, заливающуюся слезами, на диван. Распахнулась дверь и в кабинет влетела профессор МакГонагалл.

— Тонкс? Добби мне сказал, что ей нужна помощь, — она подбежала к девушке и, обняв её, села рядом с ней и попыталась успокоить. — Выпей это, девочка моя, — Минерва поднесла к её губам пузырёк с каким-то зельем. Девушка послушно его проглотила. Через некоторое время она немного успокоилась.

— Как это произошло, Аластор? — наконец, спросил профессор Дамблдор.

— Я не знаю, Альбус, — аврор удручённо покачал головой. — Когда мы прибыли туда, мы нашли только Тонкс, плачущую над телом Ремуса.

— …над телом Ремуса? — эхом повторила профессор Трансфигурации и, ахнув, прикрыла рот рукой. — Не может быть!

— Он умер, Минерва, — Хмури подтвердил её догадку.

— Но как…?

— Никто не знает.

— Я знаю, — внезапно вмешалась Тонкс, не смотря ни на кого из присутствующих. — Его убил Джон Бартон.

— Что? — Минерва испуганно посмотрела на директора.

— Сам Бартон ранен, — продолжала девушка неестественно спокойным голосом, уставившись в одну точку. — Я ранила его. Не палочкой — на это мне не хватило бы времени, а силой стихии.

— Кто такой Бартон? — в наступившей тишине голос Хмури прозвучал очень громко.

— Наш… преподаватель по Истории Магии, — ответила заместитель директора. — А сила стихии…

— Нимфадора получила её после победы над Волдемортом, — профессор Дамблдор посмотрел на свою крестницу, затем перевёл взгляд на Хмури. — Что вы намерены предпринять?

— Мы найдём этого Бартона, Альбус, я обещаю, — с этими словами аврор вышел, кинув долгий взгляд на Тонкс, никак не реагирующую на происходящее.

— Думаю, что нам нужно передать на какое-то время уроки Тонкс кому-нибудь другому, — произнесла Минерва.

— Нет, — таким же голосом, абсолютно лишённым каких-либо эмоций, произнесла девушка.

— Почему?

— Скоро Рождество.

— И что?

— Я не брошу детей.

— Никто не предлагает тебе этого, Нимфадора, — профессор Дамблдор подошёл и обнял крестницу. — Но,… скажем, неделя отдыха тебе не помешает.

Девушка молча кивнула и, встав с диванчика, на котором они сидели, вышла.

— Бедняжка… — Минерва посмотрела на профессора Дамблдора глазами, полными слёз. — Мы все любили Ремуса, но Тонкс относилась к нему, как к брату.

— Он заменил ей Сириуса и Северуса, когда они были в Азкабане, — тяжело вздохнул директор и погладил феникса, перелетевшего к нему на руку. — Как бы я хотел ей помочь!

— Её жизнь… она наполнена ужасами и горем… Но что мы можем сделать?

— Ничего, Минерва. МЫ, к сожалению, ничего…

— Может быть…

— Не может, — прервал её профессор Дамблдор. — Северус слишком упрям, чтобы признать свои ошибки. Он не согласится ей помочь, считая, что она изменила ему. Мы можем только ждать…

* * *

Прошла неделя. За это время похоронили Ремуса Люпина. На похороны пришли многие — члены Ордена Феникса, Гарри с семьёй Уизли и Гермионой, авроры. Отдельно от всех стояли Сириус и Тонкс. Он обнимал её, стараясь отогнать слёзы, наворачивающиеся на глаза — ведь одному из них сегодня нужно быть сильным, хотя бы для того, чтобы поддержать второго. Нимфадора уткнулась лицом в плечо последнего из Мародёров и безутешно рыдала — слишком тяжёлой была потеря. После окончания похорон Сириус, дождавшись, пока все уйдут, покрепче обнял девушку и аппарировал к ней домой — ей нужен был отдых…

Наконец, Тонкс вышла на работу. Всё это время, пока её не было, девушку заменял профессор Дамблдор, постаравшийся провести занятия на должном уровне. Последняя неделя перед каникулами была очень напряжённой. Конечно, было заметно, что Гриффиндор и Слизерин постепенно сплотились: нашлись общие интересы, общие увлечения. Не последнюю роль в этом сыграл Дуэльный Клуб, занятия в котором попеременно вели Нимфадора и Мастер Зелий. Казалось, что жизнь постепенно налаживается.

Последний урок в этом семестре профессор Тонкс вела у шестого курса. Они вели себя очень дерзко, словно не замечая состояния девушки. Под конец занятия она не выдержала.

— Что вы себе позволяете?

— Мы хамим вам, как вы уже успели заметить, — ответил Блейз, сидящий рядом с Лавандой.

— Не выходите за рамки, господа!

— А мы и не выходим!

— Вы… вы…, — девушка упала на стул и расплакалась.

Студенты, явно не ожидавшие такого поворота событий, переглянулись и несмело подошли к преподавателю, обступив её полукругом.

— Профессор?

— Уходите…, пожалуйста, уходите…, — Нимфадора начала умолять.

— Тонкс, извините нас, — подал голос Невилл.

Драко подошёл к ней и сел рядом на корточки, взяв её руку в свои.

— Прости.

Она подняла заплаканное лицо и заглянула ему в глаза. Там она прочитала все чувства, обуревающие его: боль, раскаяние и, что было самым главным, любовь. Любовь к ней — искреннюю и братскую.

— Не делайте так больше, пожалуйста, — тихо сказала она и незаметно сжала руку Драко. — Вы не знаете и половины того, что мне пришлось пережить. Поэтому вы не имеете права меня осуждать.

— Вы нас прощаете? — было видно, что ученики волнуются из-за того, что они не были уверены в ответе.

— Да. Я вас прощаю…

… Через полчаса, после долгого разговора, полного слез со стороны всех присутствующих девушек и сочувствия, Тонкс встала.

— Я думаю, вам пора.

Все медленно закивали головами, словно ещё не отойдя от впечатлений.

— Подумайте над тем, что я вам рассказала, ребята. И ещё…, — они, уже стоя в дверях, обернулись и посмотрели на свою преподавательницу, нервно теребящую седую прядь волос. Она улыбнулась, — Счастливого Рождества!