Реинкарнация Лили (гет)

Первого сентября напросилась с Хагридом встречать учеников. Как только Хогвартс-экспресс подъехал к платформе, я побежала встречать долгожданных друзей.

— Привет, Гарри! Приветик, Рон! Фред, Джордж, как я рада вас видеть! О, Гермиона! Приветик! Как Живоглотик?

Мы вместе сели в карету.

— Как там твоя тётя, Гарри? Оклемалась после моего визита? Что с ней было?

— Сам не знаю, она стала что-то говорить про маму. И каяться, что плохо со мной обращалась. Первые несколько дней она тряслась от каждого шороха, дядя Вернон её к врачу отвёз, и она пришла в себя. Что ты ей сказала?

— Ничего, сама не знаю.

Так мы доехали до школы.

Начался торжественный ужин, а Дамблдор объявил, что в этом году состоится Турнир Трёх Волшебников.

Вскоре ужин закончился, и мы отправились по своим комнатам. При выходе из Большого Зала, встретилась глазами с Драко. Он, улыбнувшись, пробрался через толпу ко мне.

— Привет, — сказал он, улыбаясь, не обращая внимания на моих спутников, — ну как? Тебя перевели?

— Нет, Драко. Дамблдор оставил меня на четвёртом курсе.

Гарри, Рон и Гермиона остановились, немного удивлённо наблюдая за нашим разговором.

— Ну ладно, тогда поговорим на зельеварении, а то тут уже столпились зрители. Поттер, ты совсем разучился вести себя в приличном обществе, тебе не говорили, что так пялиться, когда кто-то разговаривает, неприлично?

— Закрой свой рот, Малфой! Или ты у меня сейчас получишь! — сказал явно доведённый Гарри, видно они уже успели поцапаться.

— Так, мальчики, не нужно ссор на пустом месте. Драко, что ты прицепился к Гарри? Он ведь просто стоит и ждёт меня.

— Ах, вот оно что? Ну что ж, вполне подходящую компанию ты себе выбрала.

— Мы пойдём, а ты догоняй,— сказала Гермиона, решившая в этом году попробовать игнорировать замечания Малфоя. И потянула за собой разъярённых мальчиков.

— …Очкарика с одной извилиной и сладкую парочку, у которой один мозг на двоих и тот какой-то сдвинутый, — продолжал Драко.

Рон рванулся из цепких ручек Гермионы, но передумал переходить к решительным действиям, потому что у выхода появилась профессор Макгонагалл, и вид у неё был, словно она искала, кого бы сегодня съесть на ужин, предварительно превратив его в аппетитную мышку. Тогда они втроём отправились в сторону башни Гриффиндора, а я отвела Драко в сторону от дверей.

— Что значит «подходящую компанию»?

— А что ты его защищаешь?

— Драко, я уже это однажды сказала Гарри, и теперь говорю тебе. Я не собираюсь вникать в ваши с ним междоусобицы. Меня это всё не касается. Я общаюсь с теми, с кем мне нравится общаться. И, если ты решил со мной поссориться…

— Ладно, всё. Забудь. Только ты тоже хороша, защищаешь Поттера, а где же твой обещанный нейтралитет?

— Ты был слишком несдержан, Драко. Я не терплю, когда к людям цепляются не за что. Я буду сохранять нейтралитет, пока ты не переходишь границы. И это не обсуждается, — сказала я немного шутливым, но безапелляционным тоном, на который он, к моему удивлению не обиделся.

— Ладно, всё понятно, желаю тебе приятного вечера, которого даже Поттер со своей компанией не омрачит.

— Спасибо, Дракоша, — сказала я, улыбнувшись, и взъерошила ему волосы. Драко поморщился, но ничего не сказал, приглаживая чёлку. Я уже собиралась уходить, когда услышала за своей спиной голос.

— Мисс Красилова, мне нужно с Вами поговорить, — сказал Северус, — а Вы, мистер Малфой, отправляйтесь в свою комнату.

— Хорошо, профессор, я и так уже собирался уходить, — сказал Драко, усмехнувшись, и зашагал в сторону подземелья.

— Следуйте за мной, — сказал демонстративно Снейп.

Я последовала за ним. Мы шли к Астрономической башне. Когда вокруг были люди, Северус шёл быстро, походкой Петра Первого так, что я еле за ним поспевала. Только когда поднялся на верхнюю площадку Астрономической башни, Северус остановился. Я поднялась за ним.

— Северус, ты что-то хотел мне сказать? Зачем надо было идти так далеко?

— Здесь сейчас никого нет, и нас никто не подслушает. Теперь придётся прятаться, никто не должен знать, что нас связывает что-то большее, чем дополнительные занятия.

Я стояла и смотрела на него с немного растерянным видом, осознавая, что теперь не будет тех поцелуев на мосту, прогулок до Хогсмита, тренировок на открытом воздухе, больше напоминающих свидания или пикники. Пароль в башню Гриффиндора сменился, и теперь некому будет будить меня по утрам осторожным стуком в дверь или нежным поцелуем, когда я особенно крепко сплю.

Заметив, как я расстроилась, Северус сорвался с места, подбежав ко мне, сжал в своих объятьях. Я его не обнимала, руки мои повисли, как плети, он держал меня, прижимая к себе, как ребёнок игрушку, которую хотят отобрать.

— Я не знаю, как проживу без тебя. Дамблдор сказал, что ты больше не нуждаешься в дополнительных занятиях.

— Что?!

— Да, именно так он сказал.

— Но как он может об этом судить?

— Ты же знаешь, я сам виноват. Нахвалил ему тебя. Сказал, что у тебя прекрасные успехи во всём. Я же хотел как лучше.

— Я понимаю, родной, — сказала я, зарываясь руками в его чёрные волосы и покрывая поцелуями его лицо, — но это значит… значит что…

— Что мы не сможем часто видеться.

— Я всё равно буду приходить к тебе и нарочно запишусь в кружок по зельеварению… Или нет! Устраивай мне почаще отработки!

Он не дал договорить мне, впиваясь в мои губы.

В гостиную Гриффиндора я пришла поздно, там было пусто. Неожиданно я заметила Гарри, сидящего на диване у камина.

— Лада, — позвал он меня, когда я уже прошла мимо него и собиралась подняться в свою комнату, — я хотел с тобой поговорить.

— Я тебя слушаю, — сказала я, присаживаясь рядом.

— Чем ты связана с моей матерью?

— О чём ты?

— Ты что-то скрываешь. Тётя, когда ты ушла, была в трансе. Она сказала, будто ты — моя мама. И что ты ей сказала, что-то, что знали только она и Лили.

— Я ничего не говорила ей, точнее я не помню, чтобы я что-то ей говорила.

— Но это всё очень странно. Если ты что-то знаешь о моей маме, прошу тебя, не скрывай от меня. Я никогда не видел своих родителей. И я очень по ним тоскую.

Огонь в камине освещал лицо Гарри, в его очках поблёскивало пламя, он оторвал взгляд от очага и посмотрел мне в глаза. В этот момент моё сердце сжалось, я подняла руку и погладила его по голове, потом обняла за плечи.

— Солнышко моё, мама тебя очень любит, — сказала я не своим голосом слова, которые родились где-то в глубине моей души.

Гарри отстранился и вопросительно посмотрел на меня, я отвернулась и уставилась на огонь в камине.

— Не обращай внимания, Гарри. Прости, но я ничего не знаю о твоей матери.

— Хорошо, я не буду на тебя давить, надеюсь, что когда-нибудь ты мне всё расскажешь, — сказал Гарри, встал и ушёл спать.

Я посидела ещё несколько минут на диване, погрелась у камина. Подумала и о Северусе и о Гарри. Согревшись, пошла в свою комнату, спать. Войдя, разбудила Гермиону.

— Ой, прости, что разбудила.

— Ничего страшного, я хотела тебя дождаться, но уснула. Где ты была так долго?

— Разговаривала… с Гарри.

— Понятно, он говорил, что хотел с тобой поговорить. Хотела спросить, что у тебя там светится в шкатулке?

— Кулон, подарок.

Я быстро переоделась и легла в тёплую кровать.

— Спокойной ночи, всезнайка! — игриво сказала я и, закутавшись в одеяло, уснула.

Открыла глаза, было утро. Посмотрев на полог с гербом Гриффиндора, улыбнулась. Села на кровати и свесила ноги, тут же попав ими в тапочки. Ничего не замечая, подошла к зеркалу и, увидев своё отражение, чуть не вскрикнула, но закрыла свой рот ладонью. Передо мной в зеркале стояла Лили Эванс, рыжая девушка с зелёными глазами и испуганно смотрела на меня.

— Так, что это! — испуганно прошептала.

Но потом взяла себя в руки. На часах было половина седьмого утра. «Кое-что ясно. Я — Лили Эванс. Я учусь на Гриффиндоре. Интересно, какой сегодня день? И почему я здесь? Удивительно, моя кровать стоит точно так же как её». Две мои соседки спали. Я открыла шкаф и стала выбирать, что надеть. Не найдя ничего, что могло бы мне понравиться, остановилась на школьной форме. Причесавшись, застегнула мантию и вышла из комнаты. Оказалось, это была та же комната, что и у нас с Гермионой. Стала спускаться по ступенькам. Услышала голоса в гостиной. На секунду остановилась в нерешительности.

— Джеймс, ну как? Вы помирились?

— Не совсем, Бродяга. Лили вчера только сказала, что не злится на меня и ушла спать. Так что я ничего не понял.

— Ну, всё равно не переживай. Она теперь на Нюниуса и не посмотрит. Вчера она его так и не простила. Он всю ночь простоял под дверью. Растрогал Полную Даму, она теперь с красным носом сидит. Всю ночь вместе с ним рыдала.

В этот момент перед моими глазами пронеслись какие-то картины, вот четверо парней в Гриффиндорских мантиях подходят к одному темноволосому в слизеринской мантии, тот испуганно на них смотрит. От четвёрки отделяется один, направляя палочку на слизеринца. Я смотрю на это издалека. Гриффиндорец произносит какое-то заклинание, и бедный слизеринец поднимается в воздух. Остальные же начинают что-то скандировать и смеяться. «Джеймс, не надо!» — прозвенел у меня в ушах знакомый голос, будто я сама это сказала. Я начинаю приближаться к парням. И, наконец, могу разглядеть лица. Тот, кого подвесили, мне очень напоминает Северуса. «Джеймс, что ты делаешь? Отпусти его!»— снова звенит у меня в ушах её голос. «Как скажешь, малышка!» — сказал тот, кто использовал заклинание Левикорпус. И Северус упал на траву. «Сев, с тобой всё в порядке?» — снова услышала я её голос и приблизилась к Северусу. На его лице была маска отчаяния и ярости. «Мне не нужна помощь ГРЯЗНОКРОВКИ!» — ответил он, голосом, сдерживающим слёзы. Тут изображение стало затуманиваться и расплываться, как когда слёзы наворачиваются на глаза. Я потёрла свои глаза руками и обнаружила себя сидящей на ступеньках.

— Естественно, он, болван, Лили грязнокровкой обозвал. Теперь она его точно не простит, — снова услышала я голос, принадлежащий Джеймсу.

Тут я услышала шаги. По лестнице спускался какой-то парень, его лицо мне показалось знакомым. Он посмотрел на меня и, тихо поздоровавшись, пошёл вниз.

— А здорово ты его вчера подвесил, — сказал голос, принадлежавший кому-то третьему.

— Да, а как он шмякнулся, это надо было сфотографировать, — сказал тот, кого другой называл Бродягой, и они засмеялись, но неожиданно затихли, перешептываясь.

Я спустилась в гостиную.

— Лили, доброе утро! Ты что так рано встала? — сказал темноволосый парень в очках, очень похожий на Гарри, по голосу я поняла, что это тот, кого звали Джеймс.

— Не знаю, просто не спится.

— Садись с нами, поболтаем, — сказал Бродяга, который мне очень напомнил одного человека.

Я подошла и села в кресло у камина. Бродяга и Джеймс сели на диван, двое других сидели за столом и во что-то играли.

— О чём вы разговаривали? — спросила я.

— Мы с Сириусом разговаривали про Квидич, — сказал Джеймс, — правда, Питер?

— Да, — отозвался один из сидящих за столом с таким восторгом, что если бы ему дали ещё слово, то он бы даже придумал точный текст разговора.

— Отличная тема для утренней беседы, — сказала я, подумав: «Значит это Сириус, он оказался тем, о ком я и думала, а тот, что поздоровался со мной на лестнице — Люпин! — вспомнив происшествие в Воющей Хижине, подумала я, — а Джеймс — это Джеймс Поттер, отец Гарри».

— Сегодня свободный день, что будешь делать? — спросил меня Джеймс.

— Ещё не знаю, — ответила я.

— Может, сходим в Хогсмит? Погуляем. Я думаю, неплохо было бы развлечься, — предложил он, улыбаясь.

— Возможно, — ответила я и, встав с кресла, направилась к выходу.

— Ты куда? — спросил Джеймс и преградил мне дорогу.

— Хочу пройтись, подышать свежим воздухом.

— Можно тебя сопроводить?

— Нет, Джеймс, в этом нет необходимости.

— А я всё-таки пойду, мне нужно в совятню.

Я не стала его ждать и быстрым шагом отправилась к выходу.

Джеймс догнал меня и стал что-то рассказывать. Я его не слушала, а только смотрела по сторонам, ища глазами одного человека.

— … вот, и я лечу, думаю всё, снитч у меня в руках. И тут бланджер на меня летит…

Заметив, что он отвлечён рассказом, и не смотрит на меня, я отстала от него и забежала за угол. Оказалось, что там был тупик, и я притаилась.

— Лили! Ты где, — сказал он немного испуганно и пошёл назад. Его шаги всё приближались, а сбежать было невозможно.

— Лили, ты чего? Ты чего от меня бегаешь? Что с тобой? Может, расскажешь? Может я смогу тебя поддержать. Если ты из-за Нюнчика, то я тебе всегда говорил, что он недостоин тебя, — говорил Джеймс.

— Да? А кто достоин? Ты что ли? — сказала я.

— А почему бы и нет. Ты мне сразу понравилась, а я отличный парень, смелый, добрый, у меня много друзей. Ты будешь за мной, как за каменной стеной.

— Если я захочу всю жизнь прожить за каменной стеной, я замуруюсь в чулане. Нет, я, конечно, понимаю, что все девушки мечтают о сильном, красивом парне, который был бы и опорой и защитником, и я не исключение. Но ты скромно забыл добавить, что ты ещё и жестокий.

— Ну не надо об этом. Ты ведь теперь видишь, что он был достоин такого отношения.

— Ты так со всеми моими друзьями будешь обходиться или только с ним?

— Он же со слизерина, я не понимаю, почему ты с ним вообще общаешься.

— Мы с ним дружим с раннего детства. И тебе давно пора смириться, что он мой друг. Если ты хочешь чтобы я изменила своё отношение к тебе, ты должен хорошо относиться к моим друзьям.

Мы вышли на улицу через главный выход, оказавшись во дворе. Я остановилась. Что-то очень знакомое мелькнуло на мосту.

— Послушай, Джеймс! Я хотела где-нибудь посидеть, зельеварение почитать. А книгу забыла, не мог бы ты сходить за ней.

— Ты её в гостиной оставила?

— Нет, в спальне.

— Тогда давай я тебе свой учебник принесу.

— Ладно, конечно!

И Джеймс побежал за учебником, а я пошла к мосту. На другом конце моста увидела худую фигуру, почти сливающуюся с парапетом. Человек стоял, держась за перила вытянутыми руками, его голова была опущена ниже плеч, которые периодически вздрагивали. Чёрные волосы его закрывали лицо и свисали над пропастью. Я неслышно подошла к нему и встала рядом, облокотившись на парапет, смотря на горы вдалеке.

— Северус, — тихо и нежно сказала я, просто не могла сказать по-другому. И нежно чуть коснулась его плеча.

Он всхлипнул и с надеждой поднял на меня свои чёрные, красные от слёз, глаза. Лицо его было слишком бледным, волосы — спутанными.

— Лили?! Я…

— Я не злюсь на тебя, — сказала я ему с ласковой улыбкой.

Он тоже улыбнулся, сквозь слёзы.

— Правда? Ты не шутишь? — сказал он, ещё не веря.

— Ни сколько не шучу. Я не могу на тебя злиться, Северус, ты мне слишком дорог.

Не успела я сказать эти слова, как оказалась в его объятьях.

— Я не знал, как пережить это. Я всю ночь не спал. Винил себя в том, что потерял тебя, что попал на Слизерин, что связался с Пожирателями. Ты права! Ты всегда была права!

— Нет, милый. Я не всегда была права, — сказала я, разглаживая его спутанные волосы, — давай не говорить об этом, давай лучше пойдём отсюда.

Я взяла его за руку и потянула. Мы пошли к берегу озера. Солнце уже приятно грело, освещая всё немного золотым, рыжеватым светом, делая мои, её, волосы ещё ярче. Устроившись на берегу под деревом, мы стали говорить обо всём и ни о чём. Конкретных тем я обходила, потому что могла сказать что-нибудь не так. Да и Северусу, чем обсуждать что-то, было приятней просто сидеть со мной рядом. Я вспомнила его пятнадцать лет спустя. Вспомнила, как мы так же сидели на берегу у дерева и так же молчали, наслаждаясь присутствием друг друга, и говорили о каких-то пустяках. А теперь мы сидели, прижавшись плечами друг к другу. Его рука держала мою. Он что-то перебирал в другой руке. На его лице играла блаженная улыбка.

— Вот сегодня же встречусь с Малфоем и скажу, что не пойду вместе с ними в Пожиратели.

— Ты думаешь, они тебя просто так отпустят?

— Не думаю, но ради тебя я пойду на всё.

— Прости меня.

— За что?

— За то, что я вчера тебя не простила, прости, что не видела твоих чувств, прости, что не говорила тебе, как ты мне дорог, — сказала я, смотря ему прямо в глаза.

После моих последних слов я увидела, как выражение его лица стало совсем счастливым и сияющим.

— Нет, это ты прости меня, что я не смел, сказать тебе всего раньше. Что я… я…

Он опустил глаза и тихо произнёс: «Люблю тебя».

Я взяла его за подбородок, и повернула к себе.

— И я люблю тебя, — сказала я так же тихо, глядя ему в глаза, и провела рукой по его щеке.

Он провёл травинкой, которую перебирал всё это время, по моей руке. И обняв меня, прикоснулся губами к моему виску.

Нет, нет, нет! Неужели я снова не хочу просыпаться? Ну вот, опять солнце из окна меня разбудило. Посмотрела на герб Гриффиндора надо мной. Встала, босиком добежала до зеркала. Увидела себя. «Ну, слава Мерлину» — подумала я вслух. Гермиона уже проснулась и что-то читала.

— Ты что? — спросила она.

— Мне сон приснился будто я — не я, — ответила я, надевая тапочки, и приводя себя в порядок.

Начались обычные школьные будни, все учителя гордились мной, удивляясь, откуда у меня такие успехи. Я отвечала, что с таким наставником, как Северус Снейп, нельзя было не стать лучшей ученицей. Гермиона мне немного завидовала, но её успокаивала наша разница в возрасте. Она говорила, что когда ей будет двадцать один, она тоже будет всё это уметь. Новый учитель по ЗОТИ меня пугал одним своим видом, а когда он начал объяснять нам действия непростительных заклятий, да ещё и демонстрировать их действие, мне совсем расхотелось посещать его занятия. Об этих заклятьях я всё знала, Северус мне нехотя о них рассказал. А так же научил меня защищаться и объяснил, как противостоять Империо. Когда на первом же занятии, посвящённом этому, профессор Грюм не смог меня заставить съесть мой собственный учебник, как не старался, он был очень удивлён.

Наконец наступил день, когда должны были приехать гости из Дурмстранга и Шармбатона. Их эффектное появление всем понравилось, как и мне, особенно феерическое шоу, которое устроили ученики Дурмстранга. После первого же разговора с Северусом я отказалась от мысли участвовать в турнире. Да и сама не горела желанием, амбиций на этот счёт у меня не было. Фред и Джордж наперебой просили меня бросить в кубок их записки, раз уж я сама не участвую. Но я словами Северуса старалась отговорить их от участия и объясняла как это опасно. На это Фред сказал, что я стала занудой, и мы поссорились. Парни из Дурмстранга, как только узнали, что я из России, стали наперебой оказывать мне внимание. Особенно один, он был почти моим ровесником. Его звали Радомир Драганов. Разговаривали мы с ними по-русски, мне приятно было поговорить на родном языке. Радомир был близким другом Виктора Крама. Наступил день, когда был сделан выбор. В Турнире примут участие четверо: Крам, Дигори, Де ла Кур и Гарри. Увидев, что Гарри совершенно растерян и нисколько этому не рад, я понимающе его поддерживала.

После этого всего у меня родился план. Я решила делать всё, чтобы преподаватели были мной недовольны, «может тогда Дамблдор вернёт мне дополнительные занятия»,— думала я.

Через несколько дней все преподаватели стали жаловаться на меня Дамблдору, что я ничего не делаю сама, а только колдую. Дамблдор, к моему разочарованию, закрывал на это глаза. Тогда они стали снимать очки с Гриффиндора. Особенное наслаждение получал Северус. Он знал, ради чего я так веду себя и снимал по пятьдесят, а то и по сто очков за несколько дней, а уж про отработки и говорить нечего. Только однажды он набросил десять очков, и то только потому, что был немного не в себе.

Я, как обычно, пришла на секцию зельеварения, готовясь к тому, что придётся сидеть с кучкой занудливых учеников, лишь иногда обмениваясь пылкими взглядами с любимым. Но кабинет был пуст. Я вошла, решив, что пришла рано. Вдруг я услышала голоса Северуса и Каркарова. Я спряталась в чулане. А они вошли в кабинет. Дверь была слишком толстой, и я не могла слышать, о чём они говорили. Я разобрала только слова «Чёрная Метка» и «Тёмный Лорд». «Северус — действительно пожиратель», — мелькнула у меня мысль. Когда Каркаров ушёл, я услышала шаги, дверь распахнулась. Передо мной стоял Северус.

— Я знал, что ты здесь. Ты оставила вещи на столе.

— Вы говорили, о…

— Да, Каркаров думает, что Тёмный Лорд возродился.

— А ты что думаешь?

Северус посмотрел мне в глаза.

— Я думаю, что он прав, но сейчас я не хочу ни о чём думать.

Он закрыл за собой дверь чулана и, слегка прислонив меня к стене, провёл кончиками пальцев по моей щеке. Второй рукой, держа меня за талию, наклонившись ко мне, он стал покрывать моё лицо лёгкими поцелуями. Я почувствовала аромат, исходивший от его одежды.

— Милый, ты варил зелье, — сказала я, улыбнувшись от его очередного поцелуя.

— Да. Какое?

Я принюхалась.

— Успокаивающее зелье.

Северус немного отстранился, улыбаясь, взглянул мне в глаза.

— Моя ученица! Десять баллов Гриффиндору! Тьфу! Угораздило же тебя попасть на этот…

Я не дала ему договорить, и, обняв его, страстно поцеловала.

* * *

— За кого будешь болеть? — спросил меня однажды Радомир подсев ко мне на завтраке. Когда мы так разговаривали все вокруг удивлённо и настороженно смотрели на нас.

— Однозначно за своего друга, — ответила я.

— Ты должна болеть за Крама.

— Почему?

— Ты же из России, значит должна болеть за славян.

— Ну, хорошо, я буду болеть за обоих.

— И о чём вы разговаривали? — спросила Гермиона, недовольно поглядывая на, выходящего из Большого зала, Радомира.

— Спрашивал за кого болеть буду.

— Ну и за кого? — спросил Рон.

— За Де Ла Кур, конечно!

— Почему это?

— Мы за девчонок! Правда, Герми?

Гермиона удивлённо на меня посмотрела и сказала.

— А я слышала, что вы про Крама говорили.

— Ну, если честно, то я сказала, что буду болеть за Гарри, а он сказал мне, что, так как я русская, я должна поддерживать Виктора. Я ответила, что буду болеть за обоих.

Я видела, как Драко меня ревновал к каждому Дурмстранговцу и перессорился почти со всеми учениками Дурмстранга, с кем сначала так хорошо общался.

Однажды Грюму взбрело в голову его проучить, и он превратил бедного Дракошу в симпатичного хорёчка. Ладно бы просто превратил, так он ещё и издеваться над ним начал на виду у всех. Подбрасывал вверх и бедный Драко шмякался о землю. Я поспешила к Драко.

— Что Вы делаете!? Ему же больно! — крикнула я и, подбежав, схватила хорька, который испуганно вцепился в меня своими маленькими лапками и спрятался у меня под мантией, дрожа и прижимаясь к моей груди, — что бы он ни сделал, он не заслужил такого наказания! — крикнула я в лицо профессору Грюму, который направил на меня палочку и хотел что-то сказать, но потом передумал и захромал прочь, бормоча на ходу какие-то ругательства. После того случая с Империо, он стал меня опасаться.

Мимо проходила профессор Макгонагалл, и я попросила её расколдовать Драко. Накричав на меня, что я позорю Гриффиндор и только из-за меня в этом году факультет не получит кубок, видно ей порядком надоело моё поведение на уроках, она расколдовала слизеринца.

Потом несколько дней на меня дулся Гарри, сказав, что я лишила его единственной радости.

Северус: с ним у нас было полное взаимопонимание. Однажды он сказал, что кто-то ворует у него ингредиенты для оборотного зелья, и он подозревает Гарри.

— Даже когда я пригрозил, что подолью ему Сыворотку Правды, он не признался, — сказал мне Северус однажды, незаметно держа мою руку, когда мы сидели в Трёх Мётлах.

— Мне кажется, милый, что он здесь не причём. У нас с ним очень хорошие, дружеские отношения и если бы они что-нибудь замышляли, как ты говоришь, то я бы знала, — ответила я, медленно потягивая кофе.

— Возможно, у них есть от тебя тайны.

— Всё возможно, милый. А что ты скажешь про Аластера Грюма? Он очень странно ведёт ЗОТИ.

— Он вообще странный человек. Некоторые считают его сумасшедшим. Я не хочу с ним связываться.

— Интересно, почему Дамблдор взял его преподавать?

— Значит, у Дамблдора были на это причины.

Наступил день первого соревнования. Я оделась потеплее, замоталась в Гриффиндорский шарф на правой щеке красным нарисовала букву Р, а на левой К. Взяла маленький флажок с двуглавым орлом, который мне подарил Радомир. На трибуну пришла рано и села, заняв место для Гермионы, которая ушла проведать Гарри. Заметила Северуса, он пришёл в ложу преподавателей. Рядом с ним села Макгонагалл. Он осматривал трибуны, будто кого-то искал. Тут он остановил взгляд на мне. Я махнула ему рукой.

— Кому машем? — спросил Радомир, присаживаясь рядом.

— Не важно, — ответила я, перекладывая сумку на другую сторону, — а почему ты не с Дурмстрангом?

— Да вот сбежал, решил к тебе присоединиться. Почему ты одна сидишь?

— Я просто рано пришла, жду Гермиону.

— А где она?

— Она к Гарри пошла в шатёр.

— Там Виктор, ему будет приятно её увидеть.

— О чём ты?

— Ну вот, я проболтался.

— Гермиона нравится Краму?

— Да, только ты никому не говори, ты же понимаешь, это секрет. Он только мне доверился.

— Считай, что я могила.

— Спасибо.

— Хей! О чём разговариваем? — спросил подошедший Драко и сел рядом со мной слева.

— Да так, обо всём, Дракоша, — сказала я, убирая сумку под сидение.

Драко фыркнул и многозначительно посмотрел на меня.

— Всё, прости. Драко!

— Я уже вижу, за кого ты болеешь, — сказал Драко, указывая на моё лицо.

— Да, Поттер и Крам, — сказала я, улыбаясь и показывая ямочки на щеках. Отвернулась и посмотрела на Северуса, он смотрел на меня.

— А ты за кого болеешь, Драко? — спросил его Радомир.

— Я за драконов, — ответил Драко и стал смотреть, куда смотрю я, а Северус в этот момент отвернулся.

— Ты смотришь на трибуну преподавателей. На Снейпа?

— Не болтай ерунды? — сказала я, смотря в глаза Драко.

— Всё понятно, — сказал Драко, хитро улыбаясь.

Тут я увидела Гермиону, пробирающуюся к Рону, сидящему рядом ниже. И в ту же секунду кто-то на трибуне объявил о начале соревнования. На площадке появился дракон, а через минуту вслед за свистком вышел Седрик Диггори. Потом с заданием с трудом, но справилась Флер Де ла Кур. Когда за новым драконом появился Виктор Крам, Радомир совершенно оживился и стал хлопать во всю и кричать, при этом заставляя меня делать то же самое. Даже Драко передалась его энергия, и он стал более эмоционально реагировать на неудачи или удачи Крама. Когда Виктор завладел трофеем в виде золотого яйца, трибуны взорвались аплодисментами и ликующими голосами.

И вот на площадке появился новый дракон, а за ним из пещеры вышел Гарри. Трибуны с Гриффиндорцами сразу отреагировали. Гарри стал подбираться к яйцу, но его заметил дракон и начал к нему приближаться. Что-то в самой душе у меня сжалось, я почувствовала комок в горле.

— Что с тобой? — спросил Радомир, увидев, как дрожат мои руки.

— Просто холодно, — ответила я и снова волна ужасного беспокойства накатила на меня.

Дракон подбирался к Гарри и извергал пламя. Я почувствовала, что должна что-то сделать, ибо мальчик был на волосок от гибели.

— Что с тобой? — спросил на этот раз Драко.

— Что?

— Почему ты так побледнела?

— Не знаю я, не приставай, — сказала я и выдернула из его рук свою руку, не отрывая глаз от Гарри. Через секунду Гарри был зажат драконом в угол, мгновение и от Гарри останется только куча пепла. Я в ужасе закрыла глаза, почувствовав острую головную боль, и потеряла сознание.

— Лада, ты меня слышишь?

Я открыла глаза в больничном крыле. Увидев перед собой Северуса, я схватилась за его руку.

— Что с Гарри?

— Со мной всё в порядке, — ответил Поттер, сидящий на соседней кровати и подставляющий ссадины для лечения Мадам Помфри.

— Слава Мерлину, — сказала я, с нежностью переводя взгляд на Северуса.

— Всё, Поттер. Вы можете идти, — сказала ему Мадам Помфри и выпроводила из комнаты. Мы с Северусом остались наедине.

— Ты заставила меня поволноваться. Я же просил тебя быть осторожнее.

— Но я сама не понимаю, почему я потеряла сознание.

— Как это ты не понимаешь? Ты спасла Поттеру жизнь. Ещё бы мгновение и от него бы мокрого места не осталось, но неожиданно из пасти дракона вместо огня вырвался только столб дыма. Я сразу понял, чьих ручек это дело, — сказал он и, взяв мои руки, поцеловал сначала правую, потом левую, — и, взглянув на то место, где сидела ты, я увидел, как ты падаешь в обморок, а Малфой и твой приятель из Дурмстранга пытаются привести тебя в чувство. Я не смог просто смотреть на это и тут же побежал к тебе. Никогда так больше не делай. Я очень испугался за тебя.

— Почему мне так спать хочется?

— Тебе нужно отдохнуть. Ты ещё слишком слаба. Ты потеряла очень много энергии.

Он поцеловал меня в лоб.

— Спокойной ночи, моё сокровище, — проговорил он очень тихо, словно это был шорох листьев под окном. И я сразу заснула.

Утро принесло в палату суету и нервозность. Снова кто-то что-то сломал, съел или просто простудился. Проснувшись, увидела Радомира.

— Драко, она проснулась, — крикнул он куда-то в сторону.

С другой стороны ко мне подскочил Драко.

— Ну, наконец-то!

— Вы чего, ребята? — спросила я, садясь на кровати, — и давно вы здесь?

— Не смотри на меня так, — начал оправдываться Драко, — я не прогуливаю зельеварение. Снейп меня отпустил.

Увидев мой немного непонимающий взгляд, Радомир сказал Драко:

— Причём здесь твоё зельеварение вместе со Снейпом? Не видишь? Ей это не интересно.

Хотя мне действительно было интересно, почему Северус его отпустил, но я не показала виду и принялась за, принесённые ими, конфеты. В больничном крыле я пробыла ещё день. Северус не приходил. Рано утром я проснулась. В палате была тишина. Я хотела взглянуть на часы и увидела на столе букет из белых лилий, перевязанный тёмно-изумрудной ленточкой, на которой висела маленькая записочка.

«Ты прекрасна, когда спишь. Поправляйся. Надеюсь, завтра же увидеть тебя на уроке. Дамблдор просил меня возобновить занятия с тобой».

Я вскочила с постели и начала прыгать и танцевать от радости, но у меня закружилась голова и я решила вернуться в постель. Днём меня уже выписали, и я могла спокойно отправиться с Северусу, но, не застав его в кабинете, я пошла к себе в комнату.

В гостиной Гриффиндора никого не было, потому что в это время были уроки, но так как я всё равно опоздала больше чем на полчаса, я решила пока посидеть у себя и собраться с мыслями. Я достала свою шкатулку и, о, ужас(!), кулона в ней не было, при этом больше ничего не было тронуто, даже конверт с каким-то важным содержимым был на месте. «Но где же сердце? И что делать? Искать? Но где? Если бы я только знала где искать?» Я никогда не волновалась за содержимое этой шкатулки, она волшебная и никто кроме меня не мог её открыть и унести тоже. Как только кто-то переступал с ней через порог моей комнаты, она нагревалась так, что держать её было невозможно.

«Кто же мог взять кулон? Нет… Нет… не может быть. Драко? Эта шкатулка — его подарок, значит, только он мог знать, как достать её содержимое. Но как же он попал в мою комнату? Я ничего не понимаю! Может найти Северуса и всё рассказать? Нет, не хочу его огорчать. Вдруг это плохая примета? И, правда, плохая примета потерять сердце любимого»

Всё-таки я решила пойти на поиски Драко. «Спрошу про шкатулку, если у него забегают глазки, значит это он или он что-то знает».

Выйдя из комнаты, я заметила близнецов, которые сидели за столом и о чём-то договаривались. Они посмотрели на меня и Джордж заулыбался. Фред, напротив, был серьёзен.

— Ладно, — шепотом сказал Фред брату, встал и подошёл ко мне.

— Извини, что тогда назвал тебя занудой, — сказал он скороговоркой, что я не совсем расслышала его слов.

— Что? — переспросила я.

Фред вздохнул.

— Я хочу с тобой помириться. И Джордж тоже.

— А я с вами не ссорилась, мальчики.

— Ну, извини нас, — сказал Джордж, подходя, — мы были не правы.

— Всё, друзья! Я на вас не злюсь, и не злилась, но сейчас я тороплюсь, — сказала я, убегая, остановилась, вернулась, — Вы не видели Драко Малфоя?

— А зачем он тебе? — сказали хором близнецы.

— Нужно его про одну вещь спросить.

— Он, вроде на стадион собирался, у них тренировка, — сказал Фред.

— Откуда ты знаешь? — перебил его Джордж.

— Слышал их разговор, когда подсыпал слизеринцам чесоточный порошок перед завтраком, — ответил Фред, и они рассмеялись.

Я уже бежала к стадиону, когда меня остановила Макгонагалл.

— Вас уже выписали, мисс?

— Да, профессор.

— А почему Вас не было на трансфигурации?

— Меня выписали, когда урок уже подходил к концу, профессор. Я бы просто не успела дойти до аудитории.

— Хорошо, мисс. Тогда пойдёмте ко мне в кабинет, я Вам дам задание.

— Простите, профессор, но я очень спешу. И это очень важно.

— Что за важное дело, что оно заставляет Вас так спешить?

— Это личное дело.

— Ваши личные дела подождут. Идите за мной, если не хотите схватить Слабо по Трансфигурации.

Пришлось последовать за ней. Получив огромное задание, я поспешила на поиски Малфоя. Увидев в саду Пенси Паркенсон, я подошла к ней.

— Здравствуй, тебя, кажется, Пенси зовут?

— Да.

— Ты не знаешь где Драко Малфой?

— А зачем он Вам?

Мне нужно у него срочно узнать про одну вещь.

— Ну, он кажется…

— Где?

— Был в Большом зале, — промямлила она, — Да, точно в Большом зале.

— Я здесь, ты меня ищешь? — услышала я голос Драко за своей спиной. Он был в форме для квидича и с метлой в руках.

— Да, просто хотела тебя спросить о чём-то.

— И о чём же?

Взяла его под руку и отвела в сторону.

— Помнишь, ты мне шкатулку подарил?

— Да, помню. А что?

— Ведь её кроме меня никто открыть не можешь?

— Конечно, — сказал он, смотря мне прямо в глаза.

— А ты?

— Постой. К чему ты клонишь?

— Нет, ты мне ответь.

— Нет, я тоже не могу её открыть. А что? У тебя что-то пропало?

— Пропало, — я недоверчиво посмотрела ему в глаза.

— Что пропало? — спросил он, так же спокойно глядя на меня своими холодными серыми глазами. В этот момент я поняла всю бессмысленность разговора. Либо он не брал, либо хорошо умеет притворяться.

— Одна очень дорогая мне вещь. Ладно, Драко, спасибо. Я пойду искать.

— Должно быть, ты забыла закрыть шкатулку или кто-то хорошо поколдовал над ней, — сказал Драко мне вдогонку.

«Что же это такое? — думала я, — Неужели я его потеряла? Потеряла навсегда! Что я скажу Северусу?» Я шла по направлению к башне Гриффиндора и чуть не плакала. «Северус, должно быть, ждёт меня, но я не могу сейчас смотреть ему в глаза».

Вдруг меня догнал Драко.

— Постой! — крикнул он мне.

— Может он решил сознаться, — подумала я и остановилась.

Драко оглянулся, вокруг почти никого не было.

— Я хотел спросить тебя, ты пойдёшь на Святочный Бал?

— Бал? Какой бал?

— Ты что не знаешь?

— Нет…

— Ах да! Ты же проболела, когда говорили. В Хогвартсе на Рождество будет Бал.

— Ну, надо же, — произнесла я.

— Вот я и хотел спросить пойдёшь ли ты на бал? И с кем?

— Что значит с кем?

— Ладно, — сказал он, собираясь уйти, — Хотел пригласить тебя пойти на бал со мной, до бала ещё долго, ты сегодня подумай. Завтра скажешь, что решила. Хорошо?

— Ладно, Драко, — ответила я и продолжила свой путь к башне Гриффиндора.

Проходя по очередному коридору, я увидела Его. Северус о чём-то разговаривал с Макгонагалл, точнее Минерва ему что-то говорила, а Северус делал вид, что слушал. Он заметил меня, мы встретились взглядами, и я сразу отвернулась, потому что не могла смотреть ему в глаза. Я развернулась и пошла другой дорогой. Дошла до своей комнаты, не замечая никого, и снова открыла шкатулку, кулона не было. Легла на кровать и уставилась в потолок. Не заметила, как по щекам стали скатываться слёзы.

Через минуту моих раздумий в комнату вошла Гермиона.

— Прорицания закончились, и я сразу решила отправиться к тебе, мне Джинни сказала, что тебя уже выписали, — увидев мой растерянный вид, она села рядом, — что с тобой? Нехорошо себя чувствуешь? Рано тебя выписали.

— Нет не в этом дело. Мой кулон пропал.

— Кулон? Это тот, что сиял тут всю ночь? Так я его достала из шкатулки и в шкаф убрала.

Я бросилась к шкафу. Кулон спокойно лежал на верхней полке и источал нежное сияние.

— Как же ты открыла шкатулку?

— Так, она у тебя открыта была.

— Гермиона! Зайка!!! Как ты меня обрадовала! — сказала я, целуя кулон, — А кто тебе позволял чужие вещи перепрятывать?! — я схватила подушку и бросила в неё, — ты меня чуть до инфаркта не довела!

Поймав подушку, Гермиона ответила.

— А ты в следующий раз будешь закрывать свои шкатулки! — сказала она, вернув мне подушку, — Неужели не понятно, что его свет ночью мешает! — попав подушкой мне в лицо.

— Ах, так?! Ты могла бы просто закрыть крышку и всё! — я снова бросила в неё подушкой, попав ей так же в лицо.

— А ты! Ты… Ты бы сначала рассказала откуда у тебя эта вещь! — подушка снова, уже с большей скоростью полетела в меня.

— А теперь всё ясно, только вот с этого и надо было начинать. Не думала, что ты такая любопытная! — подушка летит в Гермиону.

— А ты не думала, что я, как твоя подруга, имею право это знать? — подушка летит в меня.

— Ты хочешь быть совсем всезнайкой? Не думала ты, что всё знать невозможно?

— Если ты не расскажешь, я на тебя обижусь! — бросила в меня подушкой Гермиона, но я, достав палочку, пустила в подушку на лету заклинание, и в комнате пошёл снег из разлетевшихся перьев.

— Можешь начинать обижаться, — тихо ответила я и села на кровать. Гермиона тоже села на свою кровать.

Минут десять мы молчали, сидели так тихо, что можно было подумать, что комната пуста. Через мгновение в комнате появился домовый эльф.

— Ох уж эти Гриффиндорцы, только и жди от них новых хлопот, — поворчал эльф и начал убирать перья, но, заметив две пары удивлённых глаз, направленных на него из разных частей комнаты, ойкнул и, щёлкнув пальцами, исчез.

Мы с Гермионой одновременно прыснули смехом.

— Я в первый раз увидела домовика в Хогвартсе, — сказала, смеясь Гермиона.

— Ты бы видела, что они тут летом вытворяли! — ответила я ей и тоже рассмеялась.

— Летом? Ты была здесь летом?

— Эмм… да, — сказала я и посмотрела на часы, — Ах! Уже почти три! Всё, Гермиона, мне пора на дополнительные занятия к Снейпу! — воскликнула я, убегая.

Спустилась в подземелья и постучалась в кабинет Северуса.

— Войдите, — услышала его голос.

Я, молча, вошла в кабинет и осталась у двери. Северус перебирал какие-то ингредиенты.

— Я уже сказал, мистер Малфой, что мне это не интересно. Оставьте всё на столе и отправляйтесь на следующее занятие…

Я не успела ничего сказать, как он обернулся.

— Ой, прости, я думал это Малфой.

В кабинет постучали. Я отошла от двери.

— Войдите, — сказал Северус.

В кабинет вошёл Драко. Он положил что-то на стол Снейпа.

— Профессор, так что насчёт… — тут Драко заметил меня и замолчал.

— Вы что-то ещё хотели сказать, мистер Малфой?

— Нет, профессор, я не хочу вам мешать, — ответил Драко.

— Почему же? Возможно, мисс будет интересно услышать то, что вы скажете.

— Нет, профессор. Я уверен, что ей это будет неинтересно.

— Вы уверены?

— Да, — резко сказал Драко и выскочил из кабинета.

Северус подошёл и закрыл распахнутую Драко дверь.

— Что ты сделала с ребёнком? — обратился он, наконец — то, ко мне.

— Я что сделала? — удивилась я.

— Малфой старший жаловался, что после приезда из Хогвартса этим летом Драко стал неуправляем. Кстати, он сейчас просил меня научить его готовить Амортензию.

— Амортензию? — я удивилась ещё больше, — А я здесь причём?

— Он сказал, что пригласил тебя на бал и ждёт твоего решения. Он так решил подстраховаться. Почему ты не согласилась?

— А ты не понимаешь? Северус, я раскусила твой хитрый план. Хочешь, чтобы я считала себя виноватой и любила тебя ещё больше? Но больше уже некуда, любимый, — я подошла к нему и провела кончиками пальцев по его щеке, шее и по пуговицам на его сюртуке, отчего он затаил дыхание.

— Ты не так меня поняла, — проговорил он, шумно вдохнув воздух, — я хотел сказать, что ты могла бы принять его приглашение и тем самым отвести подозрение от нас. Отцу он о тебе не расскажет, в этом я уверен, и сделает всё возможное, чтобы тот о тебе не узнал, а если бы мы пошли с тобой вместе, то все узнали бы точно, а Люциус узнал бы от Драко первым.

— Северус, что с тобой? Я лучше пойду одна или совсем не пойду.

— Ты думаешь, мне приятно было выслушивать жалобы влюблённого подростка? И, я надеюсь, ты помнишь, что он твой троюродный брат. Поэтому я посчитал, что лучше будет, если на бал ты пойдёшь с Драко, а не с каким-нибудь приглянувшимся тебе Дурмстранговцем.

— Я вижу, ты хорошо всё это обдумал, а теперь подумаю я. Мне кажется, что лучше на бал мне не ходить вообще.

— Но я не хочу, чтобы из-за меня ты не принимала участие в празднике, тем более что ты приложила руку к тому, что он состоится.

* * *

До бала оставалось около двух недель. Я решила принять предложение Драко. Предварительно предупредив его, что я иду с ним на бал, только потому, что он один из самых близких моих друзей. И просила его, как следует подумать.

— Я не обижусь, Драко, если ты выберешь кого-нибудь ещё. Если ты решишь пойти, например, с Пенси, только скажи, я буду рада за тебя.

— Какая ещё Пенси? — начал злиться Драко, — неужели я тебе совсем не нравлюсь?

— Конечно, ты мне нравишься, Драко, иначе я бы с тобой не общалась, но пожалуйста, будь благоразумнее.

Мои слова его успокоили. Драко оказался на редкость умным мальчиком и не стал требовать от меня чего-то большего, чем дружба.

Северус однажды мне рассказал:

— Драко, после того случая стал часто приходить ко мне и рассказывать как ты ему нравишься. Сначала меня это сильно раздражало, и однажды я выгнал его из кабинета, слава Мерлину, что он не догадался почему, я сослался на неудавшееся зелье, которое взорвалось через секунду после того, как Малфой вышел. Я просто бросил в котёл лишний ингредиент. Потом он помогал мне разгрести последствия, рассказывая о том, какая ты замечательная и что его отец никогда не позволит вам быть вместе. Он сказал, что ты сама воспринимаешь его только как друга. В этот момент я вспоминал твои поцелуи, и мне до слёз стало жалко Драко. Он начал напоминать мне меня в юности. А так же он заметил, что ты похожа на Нарциссу, его мать. Это не случайно, ведь она тоже урождённая Блэк…

До бала оставалось всё меньше времени и наши мальчики начали волноваться, кого пригласить на бал. Было очень забавно наблюдать за суетой, которой не было конца.

Однажды на зельеварении Драко, не выдержал, накричав на Пенси, чтобы та от него отстала.

— Может, ты и в туалет за мной пойдёшь?! — кричал он ей, не обращая внимания на её испуганно-растерянный вид. Все посмеялись, а бедная Паркинсон чуть не расплакалась и, сев в другой конец класса, уткнулась носом в учебник.

— Как она меня достала, — пожаловался он, садясь со мной.

— Что случилось, Драко? — спросила я его и осуждающе посмотрела в холодные глаза.

Но пришёл Северус и, попросив тишины, начал объяснять что-то о зелье Невидимости.

Когда мы приступили к практической части занятия, Драко стал шепотом рассказывать, косясь на Пенси.

— Она мне совершенно проходу не даёт с того самого дня, как объявили о бале. Она или хочет подкараулить, кого я приглашу, или взять меня измором.

— А ты ей ещё не сказал, что пригласил меня? — спросила я, улыбаясь.

— Сказал, но она думает, что это шутка.

В этот момент я вспомнила, как однажды, когда я выходила из библиотеки, мы столкнулись у входа и, помогая мне собрать упавшие книги, Пенси как бы невзначай спросила меня:

— А ты на бал идёшь с Драко?

Мне тогда было не до нее, и я ответила:

— Кто тебе это сказал?

Но я решила это ему не рассказывать.

* * *

Однажды я сидела на диване в гостиной Гриффиндора, я любила проводить время у камина. Гарри присел рядом, и мы разговорились. Я оторвалась от учебника по использованию невербальных заклинаний и с интересом слушала его. Я ещё не понимала, почему он стал рассказывать мне о Сириусе Блэке. Тогда Гарри протянул мне пергамент, на котором была изображена карта.

— Это карта Хогвартса, — сказал он, разворачивая карту, — это гостиная Гриффиндора, сказал он, показывая мне схему гостиной, — а это мы с тобой, — указал он палочкой на что-то похожее на диван, с двумя парами следов рядом, — а теперь читай, — сказал он, указав на следы, которые по идее должны были принадлежать мне.

— Лада Блэк? — прочитала я, стараясь сделать как можно более удивлённое выражение лица, — Здесь, должно быть какая-то ошибка, — сказала я.

— Эта карта никогда не ошибается. Я думаю, что ты из рода Блэков. Ты говорила неправду, когда рассказывала о своих родителях.

— Гарри, зачем мне надо было врать. Я рассказала о себе всё, что знаю. Если я и вправду Блэк, то мне об этом неизвестно.

— Как только у меня будет возможность, я расспрошу обо всём этом моего крёстного. Может он что-то знает о тебе.

— Хорошо, Гарри, узнай. Мне самой будет интересно разобраться во всём, — притворилась я, — Ах, я забыла одну вещь в Большом зале! Спасибо, что отвлёк меня от чтения, а то я бы никогда не вспомнила, — сказала я, собираясь на поиски несуществующей пропажи.

— Хочешь, я с тобой пойду? — предложил Гарри.

— Не нужно, я справлюсь сама. Сегодня дежурит Снейп, ты не посмотришь где он, чтобы мне не попасться ему.

— Сейчас посмотрим, — сказал Гарри, перебирая карту, — он в своём кабинете.

Я вышла из гостиной. Кругом была темнота. «О, Мерлин! Как это ужасно. Он может видеть не только мою настоящую фамилию, но ещё и то, где я нахожусь!» Дойдя до Большого зала, я приоткрыла огромную дверь. Внутри никого не было. Я вошла и направилась к тому месту, где сидела за ужином, немного постояв, я закрыла глаза, а когда открыла их, увидела своего двойника. Она улыбнулась мне и отправилась обратно в башню Гриффиндора, а я поспешила в подземелье. Зная, что Северус сегодня дежурит, я понимала, что рано или поздно он меня найдёт. Если я не найду его в кабинете. А вот и дверь в его кабинет. Я осторожно постучала, но никто не ответил. Тогда я приоткрыла её и заглянула внутрь. В кабинете было темно, и я посветила туда палочкой. Сначала мне показалось, что комната пуста, но через мгновение я увидела, что Северус спит за столом, положив голову на сложенные на столе в замок ладони. Я очень тихо прошла в кабинет и прикрыла за собой дверь. Подошла к его столу и, наколдовав стул, села напротив. Я сидела очень тихо, слушая его дыхание. Ресницы его слегка подрагивали, будто хотели рассказать о том, что ему снится. Очень хотелось дотронуться до чёрных волос, обнять его, поцеловать, но было жалко будить.

— Северус, — произнесла я очень тихо, одним дыханием, — Сев, милый это я.

Он приоткрыл глаза и снова закрыл, вздохнув.

— Северус, — сказала я уже в голос.

— Ты? — удивился Северус, выпрямившись и обратив на меня свои глубокие чёрные глаза, он огляделся, — Что-то случилось?

— Ну как тебе сказать… Гарри Поттер узнал, что я Блэк. Вот пришла посоветоваться, что делать. Рассказать всё или нет?

— Но как же он узнал?

— У него есть карта, и он может видеть, кто, где сейчас находится.

— Карта мародёров! Значит, Люпин отдал ему её. Но тогда он может видеть, что ты здесь.

— Нет, я приняла меры. Для него я уже сплю в своей кроватке.