Гарри Поттер и Кольцо Согласия (гет)

— Мистер Поттер, боюсь, я вынуждена попросить вас не ходить сегодня на общие занятия.

Голос МакГонагалл звучал так строго, что Гарри сразу почувствовал себя виноватым. Интересно, что случилось? Помахав рукой пятерым друзьям, он поспешил за удалявшейся директрисой. Выйдя из столовой, она повернула налево. Значит, они направляются не в главный корпус. Через пару минут стало ясно: местом назначения является домик, в котором она сейчас жила.

— Гарри, я должна серьезно поговорить с тобой, — сказала МакГонагалл, указывая ему на кресло в гостиной, едва они переступили порог. — Насчет завещания…

— Я не могу его написать, — быстро проговорил Гарри, вспомнив, что она уже намекала ему там, в Министерстве, о необходимости каждому совершеннолетнему волшебнику иметь свое завещание. — Вернее могу, но оно… оно не мое. Не то, которое я бы хотел написать…

— Знаю. И хотела бы тебя спросить: ты пробовал хоть раз дописать его до конца?

— Нет… То есть… в самый первый раз, вроде дописал, и тут все строчки превратились в другой текст…

— Тогда… в первый раз, когда это случилось, ты написал завещание полностью? Ты сумел закончить его?

— Ну… да… Подписал внизу…

— А дату поставил?

— Да, кажется…

— Не помнишь, какое ты поставил число? Это было до дня рождения?

— Это было… Ну да, это было в тот вечер, когда на Дамфрис напали Пожиратели. Когда тот тип влез в наш домик и пытал Луну, а потом мы выбирались из тех подземелий… Да, это было до дня рождения. Но… Но ведь это ничего не значит, после него я тоже пытался писать, и ничего не получалось…

— Послушай, Гарри, это важно. ДО дня рождения ты писал то, что хотел, а потом строчки превращались в завещание, а ПОСЛЕ дня рождения что бы ты ни писал, сразу становилось завещанием? Так?

— Да, — подумав секунду, ответил Гарри.

МакГонагалл прикрыла глаза и задумалась.

— Гарри… Чтобы снять заклятие без Каравангова, мы должны точно знать, что произошло у тебя Сам-Знаешь-С-Кем, — наконец сказала директриса и пристально посмотрела на своего ученика. — Для этого есть один способ… Нужно воспользоваться Омутом Памяти.

Она замолчала, вопросительно глядя на Гарри, который не смог сразу ответить, не понимая, чего она от него ждет. В конце концов решил, что она хочет получить его согласие, и кивнул, не понимая, как он сможет извлечь нужную мысль из своей головы.

— Омут Памяти находится в твоем доме, в Лондоне, — заговорила МакГонагалл. — Мы не можем войти туда. А ты можешь. Поэтому я бы хотела, чтобы решил, что лучше: вынести его оттуда, или провести в дом кого-нибудь, кто сможет вместе с тобой просмотреть воспоминания.

— Провести?

— Да. Используя Кольцо Согласия.

— Но я не умею…

— Я знаю. Но, думаю, это поправимо. Ты блестяще вызываешь Патронуса, а это магия не менее сложная, чем Кольцо. Однако прежде, чем ты решишь, я бы хотела предупредить тебя, что Омут Памяти — очень ценная вещь, — МакГонагалл слегка поморщилась. — Даже бесценная. Альбус оставил его тебе. И о причинах этого… поступка мы уже не можем его расспросить.

— А… в чем его ценность, профессор? — спросил Гарри, не дождавшись продолжения.

— Ценность? Да этот Омут вообще единственный о котором мы знаем! Он очень древний. Откуда он взялся у Альбуса, я не знаю. Впрочем, как и то, откуда у него взялся феникс и все эти удивительные приборы…

— Но… разве это не обычный э-э… прибор? Ну, ваза эта?

— Нет. И пользоваться ею умеют далеко не все. Министерство после… — МакГонагалл тяжело вздохнула. — После гибели Альбуса Министерство хотело забрать Омут для своих нужд. Но они не нашли. Я потом только прочитала в письме Дамблдора, что он оставил его тебе и хранится тот будет в твоем лондонском доме. Надеюсь, что он там. Но наверняка этого никто не знает, мы не заходили в дом с тех пор...

Гарри сидел, ошарашенный этой информацией. Действительно, он больше нигде не видел и ни от кого не слышал про Омут Памяти. Но мало ли вещей, о которых он никогда не слышал! А теперь… Теперь этот раритет принадлежит ему. И желающих им завладеть немало…

— Профессор, а он точно оговорил, что Омут должен быть в доме на площади Гримо?

МакГонагалл кивнула.

— В таком случае он не должен покидать того дома, — твердо сказал Гарри. — Возможно он заколдован или еще что-то в этом роде…

— Ну что ж, тогда мы должны заняться с тобой Кольцом Согласия, — после долгой паузы сказала МакГонагалл. — Значит я не зря забрала тебя с занятий. Если все получится, то уже сегодня ты сможешь провести кого-нибудь с собой в дом и узнать, что именно с тобой сделал Сам-Знаешь-Кто.

— Волдеморт наложил на меня заклятие Империус, — сказал Гарри, не понимая, что именно хочет узнать директриса.

— Нет, Гарри, — голос МакГонагалл дрогнул. — Это не Империус. Это какое-то совсем другое заклинание. И не разобравшись в его природе, мы не можем его снять. Я никогда не видела ничего подобного.

— А это Кольцо… применяя его, я буду терять свою магическую силу?

— Нет, не будешь. Ты будешь ее отдавать, а не терять.

Гарри посмотрел на профессора удивленно: а какая, собственно, разница?

Три часа спустя он так и не мог понять, в чем разница между "отдавать" и "терять". Единственное, что он чувствовал: сил у него больше не осталось.

— Выпей КЭА и прогуляйся, — сказала МакГонагалл, поняв, что ее ученик так устал, что не сможет не то что Кольца Согласия, но даже простейшего заклинания сотворить. — Потом возвращайся. Если постоянный фон сумеешь научиться держать, то после обеда можно будет отправляться в Лондон. Ты уже решил, кого бы хотел с собой взять?

— Рона и Гермиону, — ответил Гарри, поднимаясь.

— Нет-нет, Гарри, я имела ввиду взрослых!

— Взрослых не возьму. Дамблдор говорил, что доверять я могу только Рону и Гермионе. Извините, профессор.

Он сжал зубы и, не дожидаясь ответа, вышел из домика директрисы. Это было невежливо, но сейчас ему было все равно, что чувствует директриса. Он должен был все обдумать. Но, гуляя по аллеям Дамфриса, у него то и дело вспоминал изумленно-возмущенное лицо обычно такой хладнокровной МакГонагалл.

…После обеда целая толпа волшебников отправилась на площадь Гримо. Выскочив из камина в магазине Фреда и Джорджа, Гарри обнаружил мистера и миссис Уизли, Саймона и обоих близнецов, которые уже ждали его. Вскоре, полыхнув зелеными искрами, показались Рон и Гермиона. МакГонагалл выбралась из камина последней и, окинув взглядом собравшихся в комнате, фыркнула:

— Пожалуй, этот склад не предназначен для собраний…

Но более просторного помещения в распоряжении близнецов не было, разве что магазин закрыть. Так что пришлось дискутировать здесь. Гарри заявил со всей твердостью, на какую был способен, что возьмет с собой только Рона с Гермионой. Все оставшиеся тут же набросились на него с просьбами и аргументами. Поднялся такой шум, что из торгового зала прибежал продавец, узнать, не напали ли на магазин Пожиратели…

В конце концов, оставив крайне недовольных близнецов и их маму в Косом переулке, остальные вышли в магловский Лондон и двинулись к площади Гримо. Спрятавшись под мантией-невидимкой, Гарри по одному провел в дом Рона, Гермиону и мистера Уизли — единственного из взрослых, кого он согласился впустить. Гермиона шепотом спросила, имеются ли у Гарри основания для столь упорного желания оградить свой дом от опытных волшебников, или это, может быть, тоже влияние Волдеморта?

Основания у него были. Они возникли когда Гарри узнал, что Дамблдор неведомым способом, уже после своей гибели, переправил Омут Памяти в запечатанный дом на площади Гримо. Получить доступ к этому уникальному сосуду Гарри хотел без посторонних, поскольку не хотел, чтобы случайно какое-либо из его воспоминаний о хоркруксах увидел кто-либо, кроме Рона и Гермионы. МакГонагалл научила его извлекать память и даже упаковывать ее в пустой флакончик, но Гарри не был уверен, что извлекает он именно то, что хочет. Вначале следовало бы убедиться, что все работает как надо.

Когда Гарри с Гермионой переступили порог дома, они обнаружили, что миссис Блэк привычно орет, Рон пытается закрыть портьерой ее портрет, а мистер Уизли смотрит на него с удивлением, даже не пытаясь помочь. Взмахом палочки Гарри наложил на матушку Сириуса заклятие немоты. Персонажи других картин, увидев это, тут же замолчали. В прихожей воцарилась блаженная тишина.

— Неужели она снова кричала? — удивленно спросил мистер Уизли.

— Вы не слышали ее воплей? — изумилась Гермиона, отрывая руки от ушей.

— Нет. И портрета не вижу, только дверь.

— Дверь? — выдохнули три глотки одновременно.

— Ну да, та дверь, с которой Рон пытался снять паутину…

— ???

— Паутину, — уже менее уверенно сказал мистер Уизли, ткнув в портрет миссис Блэк.

Вместо того чтобы идти искать Омут Памяти, все четверо направились в кухню, чтобы обсудить удивительное открытие.

Кухня была в ужасном состоянии. Вода, которой заливали пожар Гарри и миссис Уизли, еще не высохла. В воздухе пахло одновременно и сыростью, и гнилью, и гарью. Артур Уизли попытался выхватить палочку, но тут же понял, что колдовать не сможет и беспомощно оглянулся на подростков. Гермиона направила свою палочку на стол и стулья — через несколько секунд они были уже сухими. Затем она направила струю теплого воздуха на пол. Рон и Гарри попытались помочь ей, но сразу было видно, что с гораздо меньшим успехом.

Наведя небольшой порядок, все уселись за стол. Гермиона поинтересовалась у мистера Уизли, что он может видеть, а чего — нет.

— Лестницу в прихожей видел, а портретов — ни одного. Стены вижу, дверь вот, которой раньше не было, там, где портрет, тоже разглядел, — смущаясь, ответил мистер Уизли. — Здесь вот мебель вижу, да ту стену, которая в прихожую ведет. Остальное — словно в легкой дымке темнота скрывается. Ну, как если бы здесь был фонарь, а там, где его свет заканчивается — уже непроглядная темень… Бедные твои родственники, — он посмотрел на Гарри. — Теперь я начинаю понимать, почему им так неуютно в Юле… Мне, впрочем, тоже. Все время пытаюсь обойти деревья стороной…

— Мистер Уизли, а вы умеете снимать магическую недосягаемость? — спросила Гермиона. — Портреты, скорее всего, защищены ею, может, лучше расколдовать их, а то родственники Гарри тут всех переполошат. Они же не будут слышать этих воплей, вот и будут грохотать. А все остальные с ума сойдут…

Мистер Уизли страшно обрадовался, поняв, что, не обладая волшебной силой, он, тем не менее, может учить магии других! Эта мысль настолько ему понравилась, что он тут же начал рассказывать, какие слова и движения палочкой нужны для тех или иных заклинаний. Гермиона внимательно слушала и пыталась исполнять. Гарри же, посидев пару минут, поднялся: "Пойду наверх схожу". Рон увязался за ним.

Они поднимались по лестнице и с каждым шагом идти дальше хотелось все меньше. Дом давил, выталкивал из себя нежданных пришельцев. Головы эльфов, казалось, провожали злобными взглядами. Многочисленные представители целых поколений Блэков смотрели с потемневших портретов сурово и осуждающе, лишь на некоторых лицах мелькало любопытство. Гарри поднял факел повыше. На мгновенье накатила злость: зачем Сириус оставил ему этот мрачный дом? Старик в напомаженном парике взглянул на Рона неодобрительно, в следующую секунду Гарри показалось, что на портретном лице возникла брезгливость. Гарри с трудом удержался от того, чтобы ткнуть в лицо старика горящим факелом.

Добравшись до площадки второго этажа, ребята остановились. Рон нерешительно толкнул рукой дверь в гостиную. Легко скрипнув, она распахнулась и сразу стало светлее — сероватый свет из потускневших стекол высоких окон проник и на лестницу. Портьеры были раздвинуты. Гарри шагнул вперед и заглянул в комнату. Большой обеденный стол посреди гостиной, несколько шкафов напротив окна, да большой гобелен с изображением семейного дерева Блэков на дальней стене… Вместе с Роном они прошли вдоль шкафов, заглянули внутрь каждого. Омута памяти нигде не было.

Они вернулись на лестницу, но закрывать дверь не стали, пусть хоть немного дневного света будет на лестнице. Еще два пролета, и вот они у дверей своей спальни. Войдя внутрь, Гарри поежился. Здесь было еще неуютнее, чем в гостиной, может быть из-за того, что окна оказались плотно задрапированы тяжелыми шторами. Одним движением палочки Гарри раздвинул их. В комнату хлынул свет, но сразу запахло полетевшей от штор пылью, которая тонкими дорожками заклубилась в лучах бьющего в окна солнца.

На тумбочке у своей кровати ("бывшей", — захотелось сказать ему), Гарри обнаружил большой конверт. Зелеными чернилами на нем было выведено: "Мистеру Гарри Поттеру. Вскрыть после 31 июля". Почерк был ему хорошо знаком. Дамблдор. Перед глазами вдруг встали другие письма с адресом, точно также написанном зелеными чернилами — приглашение его на учебу в Хогвартс. Дядя Вернон уничтожал их одно за другим, но они возникали снова и снова…

Гарри взял конверт и повертел в руках. Конверт был белым и совсем не пыльным, в отличие от всех остальных вещей в комнате. Оглянувшись, ища место, где бы присесть, Гарри увидел остановившегося у порога Рона.

— Письмо Дамблдора.

Рон кивнул.

— Слушай, ты, наверное, хочешь прочитать его сам, один… Я, пожалуй, спущусь вниз…

В первое мгновенье Гарри захотелось задержать друга, уж слишком неуютно было вокруг, но потом он взглянул на конверт и понял, что действительно хочет прочитать письмо без свидетелей. И он кивнул. Рон слабо улыбнулся и вышел из комнаты. На лестнице послышались его шаги, вначале медленные, затем все убыстряющиеся. С последних ступенек внизу, в прихожей, Рон, похоже, просто спрыгнул. Гарри оглянулся вокруг, затем откинул с кровати край покрывала, сел и распечатал письмо. Из конверта выпала пухлая тетрадь. Помешкав секунду, Гарри открыл первую страницу.

"Дорогой Гарри,

Я сделал так, что в случае моей смерти, все они тут же переместятся в твой дом на площади Гримо, 12, в Лондон. Прости эту прихоть старого человека, но мне бы хотелось, чтобы они не попали в чужие руки, а твой дом надежно защищен. Более того, ничто из того, что я передаю тебе, не сможет быть обнаружено никем, кроме тебя. Пожалуйста, будь благоразумен. Прочитай мои заметки в этой тетради, и, если почувствуешь, что какой-то из предметов тебе действительно нужен, подумай о нем, а потом произнеси заклинание обнаружения. И он появится перед тобой…"

Гарри оторвал взгляд от зеленых строчек. Дамблдор умер. Появление тетради подтверждало это. Крошечный огонек надежды, теплившийся где-то в глубине сознания, внезапно погас. Гарри вспомнил портрет Дамблдора — значит он действительно присоединился к череде портретов бывших директоров Хогвартса. И, значит, Дамблдор с портрета действительно хотел что-то сказать ему перед тем, как он, Гарри, шагнул в камин, чтобы оказаться в логове Волдеморта. Может быть, он хотел предупредить об опасности?

Чувствуя, что на глаза вот-вот навернутся слезы, Гарри глубоко вздохнул. Нельзя расслабляться. Он не может себе позволить тратить чувства и время на скорбь. Сейчас ему нужен Омут памяти. Заклинание обнаружения они проходили не так давно. Или это было какое-то другое заклинание? Сосредоточиться было сложно, поэтому, поняв, что сейчас у него ничего не выйдет, он поднялся, положил тетрадь под подушку, и отправился на кухню.

— Заклинание обнаружения? Вряд ли вы его учили в школе, — сказал мистер Уизли, пока Гарри откупоривал банку со сливочным пивом. — Хотя, может быть, на седьмом курсе вам его и дадут…

— А в чем оно заключается?

— Если быть до конца справедливым, я бы вообще не стал называть его "заклинанием", — ответил мистер Уизли. — Это один из разделов высшей магии, позволяющий обнаружить следы ранее применявшихся заклинаний, расшифровать значение этих заклинаний, их давность…

— Да это же распознавание магии! — воскликнул Рон и посмотрел на Гарри. — Я это умею, помнишь, меня Флитвик учил! Ха! А теперь я буду учить тебя!

— Погоди, Рон, — остановил его отец. — Должен огорчить тебя, чары обнаружения и чары распознавания магии — это не одно и то же. Чары обнаружения очень любят те, кто прячет или ищет клады, они помогают найти спрятанные предметы, обнаружить скрытые от глаз ходы и все такое. А распознавание магии — это поиск и расшифровка любых магических воздействий, независимо от их природы…. Я даже не знаю, смогу ли быстро обучить тебя, у некоторых это занимает годы, но большинство волшебников предпочитают вообще не связываться с этим разделом магии.

— Почему? — удивилась Гермиона.

— Не знаю, — пожал плечами мистер Уизли. — Наверное, им так спокойнее…

Два часа спустя Гарри все еще остервенело размахивал палочкой, пытаясь обнаружить скрытую Гермионой банку сливочного пива. Почему-то у Рона легко получалось обнаружить спрятанные предметы, а Гермионе удалось чуть ли не с первой попытки скрыть стоявшую перед ней тарелку с бутербродами, которые дала им с собой миссис Уизли. Возможно, успехи Рона объяснялись огорчением от того, что такая куча еды вмиг пропала, а, может, помогли навыки в распознавании магии. Так или иначе, но эти два часа Гермиона прятала, а Рон находил предметы. У Гарри же не получалось ни то, ни другое.

— Не огорчайся, Гарри, ты сегодня и так слишком многое выучил. Кольцо Согласия могут делать далеко не все взрослые волшебники, а ты освоил его за несколько часов, — успокаивал раздраженного Поттера мистер Уизли. — Для чар обнаружения очень важна сосредоточенность, ты же слишком возбужден и истощен. Отдохни до завтра, а потом попробуй еще раз, я уверен, у тебя получится.

— Нет, я не могу ждать до завтра. Волдеморт что-то впихнул в мою голову. И я хочу избавиться от этого как можно скорее.

— Может, тогда пройдемся по дому, немного отвлечемся? — предложила Гермиона.

Все поднялись и пошли осматривать дом. Никто из них даже не вспомнил о МакГонагалл и Саймоне, оставшихся охранять их на улице.