Мразь (джен)

Сова приземлилась рядом с тарелкой Гарри. Красивая, белоснежная, каких он еще не видел ни разу. Он была воспитанной и аккуратной, ничего не перевернула и не задела. За тем, как он отвязывает от ее лапы письмо, наблюдали все.

— Это… от Малфоев? — удивился Гарри.

Мэгги прыснула, но ничего не сказала. Мэгги теперь любила называть его маленьким змееустом, говоря, что он начал правильную карьеру. Сам же он ощущал свою беспомощность. Он враг в собственном, теперь уже во всех смыслах этого слова, доме. Он не владеет магией, как взрослый. Ему можно легко стереть память. В его голове легко покопаться, хотя Хвост научил его прятать воспоминания, но против прямого Легилименс он не выстоит. Его можно убить. Любого можно убить. Убийство — страшное преступление, но теперь Гарри знал, насколько. Потому что умереть — это очень легко. Он вешал колокольчик на дверь ночью, чтобы хотя бы услышать, если Мэгги решит войти в его комнату. Он хранил под кроватью палочку Сириуса, чтобы быстро использовать единственное боевое заклинание, которому его обучил Хвост. Он плохо спал, просыпаясь от каждого шороха, и сильно похудел. Дом больше не был уютным местом.

Гарри развернул письмо, и из него выпало второе. Не письмо даже, а маленькая записка. Он отложил ее в сторону.

«Мистер Поттер!

Сообщаем вам, что 5 июня 1991 года состоится торжество, посвященное одиннадцатилетию нашего сына, Драко Малфоя, и поступлению его в Хогвартс. Насколько нам известно, вы так же поступаете в этот год в школу, и вам будет интересно и полезно пообщаться с вашими ровесниками. Ждем вас и вашу семью в три часа.

С уважением, Нарцисса Малфой».

Письмо было написано на красивой бумаге, на которой всегда писали приглашения. Ждем вас и вашу семью. Гарри протянул письмо Мэгги, и перевернул записку.

«Хочу на тебя посмотреть внимательнее, маленький хитрый засранец.

Белла Лестрейндж».

Гарри поморщился. Он смутно помнил мать Ригеля еще по первой встрече, с тех пор видел ее пару раз и старался всегда обходить стороной.

— Плохие новости? — улыбнулась Мэгги.

— Это от Лестрейндж.

— О да, у нее ведь теперь тоже на тебя зуб, маленький змееуст, не так ли?

— Вы еще с ней объединитесь против меня, вот будет для всех потеха.

Гарри постарался продолжить есть, хотя ему хотелось уйти подальше из столовой. Чувствовал он себя очень плохо. Как всегда, в последние месяцы. И какого черта его пригласили Малфои? Сириус ведь никогда не поддерживал отношения с семьями своих кузин. Даже с семьей Андромеды, хотя та вышла замуж за магглорожденного и была светлой волшебницей.

— Драко Малфой — это тот белобрысый мальчик, который хвастается тем, что он умеет, и какие вещи ему купил отец? — спросила Мей. — Мне он не понравился. Я бы не стала поздравлять его с днем рождения и дарить ему подарки.

Гарри готов был разделить мнение Мей, но чувствовал, что он не может так сделать.

* * *

— Мистер Поттер, — Нарцисса Малфой протянула ему руку, и он почти коснулся ее губами, как его когда-то учил Сириус.

— Добрый день, миссис Малфой. Чудесно выглядите, — вежливо улыбнулся он.

И понял, что теперь впервые он пришел не с Сириусом и Мэгги. Это Мэгги пришла с ним. Нет, к нему все так же будут относиться как к маленькому, взрослые ко всем детям так относятся, но что-то едва заметно изменилось. Что-то, о чем не говорят. Например, раньше, если бы он был приглашен на этот праздник, его бы даже не заметили или сказали: «Это Поттер? Гарри Поттер? Какой он уже большой, мне казалось он младше. Привет, Гарри». Теперь его приветствовали иначе, и в этом была издёвка. Он ее чувствовал, но не мог ничего изменить.

Он прошел в просторную гостиную, интерьер которой был выполнен в колониальном стиле, и искал глазами других детей. Но все было сложнее, тоньше, он ловил на себе взгляды, к нему подходили взрослые, чтобы задать обычные вопросы о его делах или поинтересоваться, какой факультет он выберет, когда поедет в школу. Он так же задавал им ненавязчивые вопросы, напрягал всю свою память, чтобы вспомнить, у кого из них есть дети и какого возраста, чтобы можно было в ответ интересоваться успехами в учебе их детей. Он не знал, что нужно делать. Что говорить, и как отсюда поскорее сбежать. Ему хотелось поскорее пробраться обратно к камину и назвать адрес дома. Это было единственным его желанием. И оно только усилилось, когда он поймал взгляд и улыбку Беллатрикс Лестрейндж. Неожиданно его спас Ригель.

— Привет! — на этот раз он его не забыл. — Идем! Драко и остальные в другой гостиной. Как я вам завидую. Уже в этом году едете в школу!

Казалось, будто Ригель Лестрейндж не настроен против него. Даже Мей в последнее время была какой-то отрешенной и не улыбалась никому по-настоящему, но в Ригеле он не чувствовал никакой угрозы. Лестрейндж улыбался ему, кажется, искренне.

— Ты же младше на год?

— Да, мне в августе следующего года только исполнится одиннадцать. Жду не дождусь, я уже устал сидеть дома! У тебя хотя бы сестры есть.

— Как будто с ними бывает весело, — пробубнил Гарри, снова решив не уточнять, что фактически они не являются его сестрами.

Все дети столпились вокруг коробок с подарками, которые по очереди открывал Драко Малфой, извлекая оттуда то, что ему подарили гости. Интересно, что купила Мэгги?

— С Днем Рождения! — выдал Гарри, толком не зная, следует ли ему представляться. Сам он помнил Драко еще по похоронам Вальбурги Блэк, а на свадьбе Кристофера Селвина они виделись, но не общались.

— А, ты Поттер? Я уже открыл ваш подарок. Это был набор по уходу за метлой, которую я даже не смогу привезти с собой в школу!

— Не я выбирал, извини. Подари кому-нибудь в Хогвартсе, если тебе не нравится, — пожал плечами Гарри.

Мей была в числе девочек, сидящих на одном из диванов и хихикающих, Мира с самыми младшими лазила по подлокотникам и спинкам дальних кресел. Почему-то Гарри именно сейчас понял, как они не похожи. Мей была светловолосой и какой-то утонченной, Мира же больше походила на сестру Ригеля. Темноволосая и кудрявая. Как Беллатрикс Лестрейндж. Раньше ему казалось, что эта их непохожесть — обычная штука. Мей в маму, а Мира в папу. Но сейчас он понял, что они — Блэки. Как Нарцисса и Беллатрикс. Ему отчего-то стало очень стыдно за то, что они не могут гордиться тем, что носят эту фамилию, как это, скорее всего, делали в свое время кузины Сириуса. Сейчас фамилия Блэк была у всех на слуху ввиду не самых приятных обстоятельств. А Мей и Мира являлись дочерьми самоубийцы, которому изменяла жена. Гарри чувствовал себя паршиво на этом празднике, но он подумал, что Мэгги среди взрослых, должно быть, еще хуже.

— Почему первокурсникам нельзя брать свои метлы и играть в квиддич? Мне кажется, я бы смог неплохо играть за сборную Слизерина.

— Будешь играть на втором курсе, — ответил Гарри. Он тоже любил летать и хотел попасть в сборную, но его почему-то не обижало правило запрета собственных метел. — Наверняка старшекурсники играют лучше, ведь они почти взрослые.

— Ты просто не видел, как я играю! — похвастался Драко.

— Горю желанием увидеть, — безразлично ответил Гарри, и Ригель засмеялся.

— Да что ты понимаешь, Поттер? Ты обычный! Родители столько о тебе говорили, думаешь, я не слышал их разговоров? Особенно мама и тетя Бэлла. А ты на самом деле обычный! Не лучше, чем я!

— Он тебе завидует, — рассмеялся Ригель. — Мой кузен привык быть во всем самым лучшим, но с ним сюсюкаются, как с ребенком, а ты целуешь руку тете Цисси, как взрослый.

— Ничему я не завидую!

— Завидуешь! — показал язык Ригель. — Завидуешь! Хочешь быть как взрослый? Убей своего отца!

Драко вскочил с пола и побежал за Ригелем, который продолжал смеяться. Гарри смотрел, как Ригель вначале бежит в сторону девочек, которые завизжали при его приближении, переворачивает там кресло, возвращается в его сторону, чтобы повалить его. После чего Драко накинулся с кулаками уже на самого Гарри, а Ригель все продолжал хохотать, изредка отбиваясь в этой куче от бессистемных ударов младшего Малфоя. Разнимали их толстяки примерно их же возраста, до этого монотонно наблюдавшие за тем, как Драко разворачивает коробки.

— Гойл! Ты на их стороне? — возмутился Драко, когда его оттащили от Гарри.

— Ни на чьей я стороне, но драться в таких местах нельзя. Все будут недовольны, — пробубнил тот, кого Драко назвал Гойлом.

— Видишь, даже Крэбб и Гойл на нашей стороне, — прошептал прямо в ухо Гарри Ригель, после чего быстро поднялся на ноги и протянул Гарри руку.

Гарри принял это предложение, в котором он, в принципе, не нуждался, так как уж с пола встать он был способен самостоятельно. Но почему-то необязательная помощь Ригеля казалась ему символичной.

— Интересно, почему ты на моей стороне? — тихо спросил Гарри, пока Драко продолжал возмущаться и препираться с Гойлом, говоря толстяку, что это его дом, и он в нем волен делать все, что пожелает.

— Ты нравишься моей маме. Она назвала тебя мелким гаденышем! От нее это большой комплимент. Обычно она называет людей идиотами или трусами. А еще я помню, что было на той свадьбе. Ты не помнишь? — сощурил глаза Ригель. — У меня мама большой специалист по ментальным чарам и сразу увидела, что на меня наложили Обливиэйт!

— Я помню, что было тогда, — Гарри сощурил глаза так же, как и Ригель. Если тот пытается с ним играть, то он был не намерен проигрывать какому-то сопляку! После всех разговоров с аврорами, Мэгги и даже с Лорой Селвин, не Лестрейнджу выводить его из себя.

— Да, и кто же снял с тебя Обливиэйт, если его накладывали с согласия твоей… тети? Кто она тебе?

— Никто. Она мне никто.

— И что же конкретно ты помнишь? Ты блефуешь и хочешь показаться умнее, чем есть на самом деле.

— Мы застукали Мэгги, и обоих Селвинов, занимающихся сексом, — как можно более нейтрально и прямо сказал Гарри, он уже узнал более культурное слово, которым этот процесс называли. — Я помню, Ригель, не нужно было брать меня на слабо. В отличие от тебя, у меня нет мамочки, которая специалист по ментальным чарам, и мне приходится выкручиваться самому!

Гарри услышал сзади одиночные аплодисменты и резко обернулся. На него смотрела черными глубокими глазами Белла Лестрейндж. Она слегка склонила голову, рассматривая Гарри как занятный экспонат. Ее темные волосы с легкой, едва заметной проседью, были собраны в замысловатую прическу, и одета она была в черное с серебром платье. Гарри признал, что она, наверное, красивая женщина и понял, почему Сириус изменил Мэгги. Мэгги была холодной, а Белла Лестрейндж нет. На лице ее отображались настоящие эмоции, она как будто была живее других людей. Гарри почувствовал исходящую от нее опасность. Единственная известная Пожирательница смерти, даже не думавшая скрывать свою принадлежность к организации и никогда не заявлявшая, что была под Империо или ее заставили.

— Какой самостоятельный мальчик, — сказала она, прекратив хлопать в ладоши. — Какой любопытный маленький самостоятельный мальчик.

Гарри хотел провалиться сквозь землю. Один только вид Беллы Лестрейндж его пугал, и он сейчас больше всего на свете жалел, что когда-то посоветовал глупому домовику злую шутку. Потому что пусть с такими взрослыми общаются другие взрослые, а у него не хватало ни сил, ни умений.

— Вы хотели сказать что-то помимо этого, миссис Лестрейндж?

— Самостоятельный мальчик пытается копировать манеру взрослых! — Беллатрикс подошла ближе, ущипнула Гарри за щеку. Ни один взрослый не позволил бы ущипнуть себя! Это было бы унизительно. Для Гарри сейчас это тоже было унизительно.

— Извините, миссис Лестрейндж, мне нужно сходить в комнату по нужде. Я пройду? Спасибо, вы прекрасно выглядите, миссис, — Гарри не смог придумать ничего лучше, чем бегство.

Он уже успел покинуть гостиную и шел по коридору, когда его схватили за плечо и развернули к себе. Лицо Беллы было буквально в десяти дюймах от его лица. Он посмотрел в ее черные глаза прямо, не скрываясь, и подумал о родословном дереве Блэков и том, как при Кричере назвал Ригеля Лестрейнджа бастардом. Она поймет, что он думает об этом специально. Конечно же, поймет!

— Смотри не заиграйся, самостоятельный мальчик. Но начал ты красиво. Я слежу за тобой, — Она улыбнулась ему, и опустила руку, которой до этого больно сжимала его плечо. — Надеюсь, ты не будешь таким же глупцом, как мой кузен-идиот.

Гарри не побежал, как мог себе позволить сделать еще год назад. Не разревелся. Он собрал в себе все силы, которые остались, и улыбнулся Белле в ответ.

— Постараюсь вас не разочаровать, миссис Лестрейндж.

Он слегка поклонился, скорее даже кивнул внимательно смотрящей на него Белле, прежде чем на самом деле отправиться в туалетную комнату. Там он посмотрел на себя в зеркало. Волосы его растрепались в драке, на щеке алело пятно в том месте, где его ущипнула Белла, а взгляд его был каким-то мокрым и безумным, как будто он только что играл два часа в квиддич. Гарри потер виски и расхохотался. Все это безумие вдруг показалось ему до невозможности забавным. Его считают злым и жадным говнюком, урвавшим себе состояние. Отличное начало жизни! А ведь он еще даже в Хогвартс не поступил!

Все это нужно было как-то исправлять, но вот как? Больше всего на свете Гарри хотел вернуться на год назад и не выходить в ту проклятую ночь из своей комнаты, как это делала Мей.