Гарри Поттер и Клятва Основателей (джен)

На следующий день о новом преподавателе защиты от Тёмных искусств заговорила вся школа. Нестандартный подход к обучению уже успели ощутить на себе несколько курсов, а те, кому ещё не посчастливилось, с нетерпением ждали первого занятия.

— Об этом все только и говорят, — с лёгким раздражением сказала Гермиона за завтраком. — Словно других тем для обсуждений не осталось.

— Их можно понять — мы ещё никогда не сталкивались с подобным, — заметил Гарри, накладывая себе в тарелку овсянки.

— Мы видели кое-что и посерьёзнее, — не сдавалась Гермиона, — защитные чары — это, конечно, хорошо, но даже они не спасут, например, от Адского пламени.

— Ты что, недовольна тем, чему учит профессор Стрейдом? — удивлённо спросил Рон. — Это ведь действительно очень сильная магия.

— Нет, это всё, конечно, интересно и полезно, — согласилась Гермиона, — но не поздновато ли мы начали? Таким вещам учатся годами, а у нас последний курс, и так много чего нужно повторить, чтобы успешно сдать экзамены.

— Давай сейчас не об этом? — предложила Джинни, поставив на стол кубок с тыквенным соком. — Год только начался.

— Чем скорее мы начнём готовиться к ЖАБА, тем лучше. Пятикурсникам тоже не стоит сидеть без дела, — отрезала Гермиона и повернулась в сторону входа в Большой зал. — Кстати, о них.

— Легки на помине, — желчно процедила Джинни и уставилась в свою тарелку.

— Всем доброе утро, — поздоровалась улыбающаяся Натали, вместе с Деннисом усаживаясь на свободные места. — Ужасная погода, правда?

Потолок действительно был затянут тяжёлыми серыми тучами, не предвещавшими ничего хорошего.

— А у нас как раз уход за магическими существами, — сокрушённо произнесла Натали, пододвигая к себе тарелку. — Надеюсь, во время урока не зальёт, — и тут она повернулась к Гарри. — Кстати, давно хотела тебя спросить.

— Ммм, да? — спросил тот, краем глаза заметив, что сидящая рядом Джинни чуть напряглась.

— Как это было, — шёпотом произнесла Натали, оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что кто-то может их подслушать. — Ваша последняя схватка с Сам-Знаешь-Кем? Мне только рассказывали, сама я не видела, а всё это так интересно.

Теперь уже напряглась не только Джинни, но и все сидящие рядом, в том числе и Деннис. Гарри смотрел сквозь собеседницу, на лице которой застыло нетерпение. Только что в голове у него всё прокрутилось заново, точно кадры замедленной съёмки: вот они стоят друг напротив друга, вот на лице Волан-де-Морта появляется гримаса ярости, вот он взмахивает смертоносной бузинной палочкой, готовясь произнести убивающее заклятие…

— Тебе не приходило на ум, что Гарри неприятно об этом вспоминать? — раздался словно вдалеке раздражённый голос, и он поспешил вернуть себя к реальности. Джинни с неприкрытой злобой смотрела на оробевшую Натали. Та выглядела смущённой, и, похоже, не на шутку испугалась, и поспешила произнести, подняв вверх обе ладони:

— Я вовсе не хотела, я… просто я… я не знала… не знала, что так… прости меня, я правда не хотела…

Гарри заметил, как Джинни потянулась к карману и движением руки остановил её. Летучемышиного сглаза им здесь только не хватало, или чего похуже. Та покорно отвела руку, резким движением повернулась к тарелке и стала поглощать еду так быстро, что все сидящие рядом гриффиндорцы в недоумении на неё уставились.

— Это была страшная ночь, Натали, — тихо сказала Гермиона, глядя на девушку. — Не надо лишний раз о ней напоминать. Вообще будет лучше, если ты не станешь ничего выведывать ни у кого из тех, кто был тогда в Хогвартсе.

— Да, конечно, разумеется, — энергично закивала староста, — я просто не знала.

Скрип отодвигаемой скамьи — Джинни поднялась, схватила сумку и быстрыми шагами двинулась к выходу из зала.

— Кажется, я её обидела, — сокрушённо произнесла Натали, глядя ей вслед.

Гарри поднялся и бросился вслед за Джинни. Нагнав девушку у самых дверей, он взял её за руку, и дальше они пошли вместе. Какое-то время оба молчали, но вот, наконец, Джинни глубоко вздохнула и тихо произнесла:

— Я не должна была так себя вести. Но когда я услышала это…

Гарри остановил её, взял за плечи, притянул к себе и поцеловал. Она ответила на поцелуй, обвиваясь руками вокруг его шеи. Когда они отстранились друг от друга, Джинни улыбалась.

— Успокаивай меня так почаще, мне это никогда не перестанет нравиться, — сказала она, медленно поглаживая его по волосам.

— Разумеется, — прошептал Гарри в ответ, возвращая улыбку, и их губы снова встретились.

Они пошли дальше, спустились в подземелье, прошли длинными коридорами и остановились возле входа в класс зельеварения. Здесь было пусто — большинство студентов ещё не успело позавтракать.

— Натали не хотела, чтобы так получилось, — задумчиво произнёс Гарри, глядя на закрытую дверь, — её ведь не было с нами тогда, и она не знает, каково это.

— Могла бы и додуматься, — с лёгким раздражением бросила Джинни, — но видимо ей не хватает такта, и она очень любит болтать.

Гарри в ответ промолчал: что первое, что второе он бы точно не стал отрицать.

— Мне не нравится её навязчивость, — продолжила Джинни. — Я поговорила с Деннисом, и он мне сказал, что на их курсе Натали не особо принимают. Вот она и решила попробовать наладить отношения с кем-нибудь ещё, тем более, когда среди них такие интересные люди появились в этом году.

После этих слов Гарри стало немного не по себе. Уж кому, как ни ему знать, каково это — быть одиноким. Конечно, это было очень давно, но детские воспоминания о годах, проведённых у Дурслей, о магловской школе, в которой никто не хотел с ним общаться, опасаясь нарваться на недовольство Дадли и компании подпевал, всё ещё тлели в глубине сознания.

Между тем коридор возле кабинета стал постепенно заполняться. Как и два года назад, большого количества желающих изучать зельеварение на уровне ЖАБА не набралось — к началу урока помимо Гарри с Джинни, Рона и Гермионы, у дверей класса стояло два пуффендуйца, три когтевранца, в том числе и Полумна, а от Слизерина пришёл только Оуэн Флинт. Он вежливо поздоровался с друзьями и встал чуть в стороне, наблюдая за разговаривающими студентами.

— Опять ты на него косо смотришь? — спросила Гермиона, недовольно глядя на Рона.

— Ну чего ты снова завелась? — раздражённо бросил тот в ответ. — Просто он мне не нравится, вот и всё.

— Только потому, что он со Слизерина, — заметила Гермиона. — Ты забыл, о чём позавчера говорила Макгонагалл?

Рон хотел было что-то сказать, но в этот момент дверь класса стремительно распахнулась, и в коридоре показался объёмный живот профессора Слизнорта.

— Проходите, проходите, не стесняйтесь, — сказал он, улыбаясь и пропуская учеников внутрь. — Гарри, мой мальчик, доброе утро, как ты?

— Спасибо, профессор, очень хорошо, а вы?

— О, много работы было в прошлые месяцы, мы все неустанно трудились над восстановлением Хогвартса. Впрочем, мы задерживаем остальных, так что все подробности потом.

Кабинет зельеварения выглядел непривычно гостеприимно: горело множество свечей, делая мрачное подземелье необычайно светлым, а от стоящего на преподавательском столе котла исходил приятный запах.

— Итак, вы у нас седьмой курс, — сказал профессор Слизнорт, когда все расселись, — и все прекрасно знаете, что это значит, верно?

— Если кто вдруг не знал, то ему напомнили ещё на первом уроке, профессор, — с улыбкой произнёс Флинт, и весь класс засмеялся.

— Зря вы так пренебрежительно относитесь к словам преподавателей, мистер Флинт, — заметил профессор Слизнорт, впрочем, абсолютно беззлобно. — Выпускные экзамены решат вашу дальнейшую судьбу. Это не пятый курс, когда, если что, можно остаться на второй год, здесь поблажек не будет ни для кого, так что, если вы по каким-то причинам не сможете сдать ЖАБА — вам придётся уже совсем скоро об этом очень пожалеть.

Класс притих.

— А, впрочем, ладно, что это я всё о плохом? — продолжил профессор, окидывая студентов улыбающимся взглядом. — В конце концов, до экзаменов ещё целый год, уверен, что все вы отлично к ним подготовитесь, и этим мы как раз сейчас и займёмся, — он подошёл к своему столу, взял котёл с кипящим в нём зельем и поставил на ближайший к ученикам стол. — Кто мне скажет, что это такое? М-м, ну разумеется, мисс Грейнджер.

— Бодроперцовое зелье, сэр.

— Очень хорошо, а для чего оно используется?

— Для лечения простуды.

— Прекрасно, мисс Грейнджер, — кивнул профессор Слизнорт. — Да, это зелье действительно одно из самых действенных средств для лечения простуды, и наверняка каждый из вас сталкивался с ним хоть однажды. Правда, имеется небольшой побочный эффект в виде идущего из ушей и носа дыма, однако мои недавние исследования позволили вывести формулу, при которой он пропадает, а само зелье становится очень приятным на вкус при сохранении всех своих лечебных свойств. Поэтому вот что мы сейчас сделаем, — он кивнул на стоящий перед ним котёл, — до конца урока вы все должны будете приготовить Бодроперцовое зелье по новому рецепту, сейчас я напишу его вам на доске. Так как вас здесь… всего десять, я поделю всех на две группы по пять человек, каждый будет готовить по одной порции. К концу второго урока подведём итоги. А сейчас… мистер Флинт, сядьте, пожалуйста, вот за тот стол, к Гарри и остальным, а Пуффендуй и Когтевран сегодня поработают вместе.

Друзья удивлённо переглянулись, а Рон так и вовсе скорчил недовольную гримасу. Флинт тем временем взял свои вещи и подсел к ним.

— Итак, у вас полтора часа, начинайте, — сказал профессор Слизнорт, взмахнув палочкой, и на доске появился рецепт.

Гермиона тут же принялась доставать из сумки ингредиенты, остальные последовали её примеру. Через несколько минут друзья разложили всё необходимое на доске.

— Смотрите, здесь требуется очень много корня мандрагоры, — сказала Гермиона, глядя на доску. — Вы пока нарезайте его, а я займусь огнём в котле.

Гарри, Рон, Джинни и Флинт стали послушно нарезать ингредиент, затем ссыпали его в кипящую в котле воду. Гермиона чуть усилила пламя, и через несколько минут вода приобрела лиловый оттенок.

— Хорошо, теперь нужно, чтобы кто-то один всё время регулировал температуру, а второй помешивал зелье в правильной последовательности. Остальные займутся другими ингредиентами.

Рон вызвался помешивать, а Флинт — регулировать огонь. Десять минут прошли в молчании. Гермиона рылась в учебнике, периодически поднимая взгляд, чтобы свериться с инструкциями на доске, Гарри и Джинни толкали в ступках высушенный рог двурога.

— Ты неправильно делаешь, — послушался вдруг недовольный шёпот Рона, — температуру нужно уменьшить, а ты, наоборот, увеличил. Он теперь ещё больше закипел.

— Но ведь так правильно, — растерянно произнёс Флинт, — на этом этапе нужно постоянно повышать температуру зелья.

— В учебнике это не написано, — огрызнулся Рон, глядя на слизеринца с плохо скрываемой злостью.

— Хорошо, буду делать как ты скажешь, — примирительно сказал Флинт и взмахом палочки заставил горевшее под котлом пламя ослабнуть.

Через полчаса работа была сделана наполовину. Гермиона засыпала в котёл толчёный рог двурога, несколько секунд смотрела на бурлящее зелье и неожиданно нахмурилась.

— Что-то не так? — спросила Джинни.

— Да, — неуверенно произнесла Гермиона, доставая учебник и перелистывая несколько страниц. — Вот. Здесь указано, что после добавления рога зелье должно стать прозрачным, то же самое в инструкции на доске, а оно у нас по-прежнему белого цвета.

— Видимо, кто-то что-то не так сделал, — недовольно произнёс Рон, взгляд его скользнул по смотрящему в котёл Флинту. Неожиданно тот выпрямился и сказал:

— Гарри, передай, пожалуйста, кровь дракона.

— Стой, Оуэн, зачем? — воскликнула Гермиона, глядя, как Гарри протягивает ему склянку с густой красной жидкостью. — Этого же нет не в учебнике, не в рецепте.

— Я знаю, — ответил слизеринец, извлекая из склянки пробку и капая несколько капель в котёл. Зелье тут же вспенилось, но через несколько секунд, когда пена сошла, друзья увидели, что оно стало полностью прозрачным.

— Кровь дракона устранила дефект, который возник от того, что мы до этого неправильно прогревали котёл, — объяснил Флинт, и Гарри увидел, как Рон вновь окинул слизеринца свирепым взглядом.

В конце урока профессор Слизнорт осмотрел оба котла. Зелье Когтверана и Пуффендуя он оценил кивком головы, затем подошёл к котлу друзей, бросил в него короткий взгляд и воскликнул:

— Разорви меня горгулья! Даже я не смог с первого раза приготовить Бодроперцовое зелье по новой рецептуре, а здесь оно просто идеально! Я больше, чем уверен, Гарри, мой мальчик, что вы сыграли в его приготовлении не самую последнюю роль.

— На самом деле, сэр, я почти ничего не сделал, — сказал Гарри, краснея и стараясь не смотреть на друзей, — это всё Гермиона и Оуэн, я только выполнял их указания.

— Действительно? — профессор Слизнорт улыбнулся им обоим. — Если это так, то вы, ребята, огромные молодцы. Ну, разумеется, ваш друг немного поскромничал, однако в правдивости его слов я нисколько не сомневаюсь. Тридцать очков Гриффиндору и Слизерину за таких прекрасных зельеваров.

Прозвенел звонок, и все стали собирать вещи.

— Сказал бы, что мы все вместе его сварили, — пробурчал Рон, когда друзья вышли из кабинета и направились к выходу из подземелья. — Может быть, Слизнорт тогда дал бы нам ещё больше очков.

— Гарри всё правильно сказал, — отчеканила в ответ Гермиона и повернулась к идущему рядом Флинту. — Спасибо тебе за подсказку с кровью дракона, я бы сама никогда не додумалась.

Слизеринец кивнул, но сразу же опустил взгляд.

— Не стоит благодарности. Ладно, я побегу, а то опоздаю на прорицания, — и, прибавив шаг, скрылся за поворотом.

— По-моему, он обиделся, — сказала идущая рядом с Джинни Полумна, глядя ему вслед.

— Просто нашему Рону иногда не хватает такта, — сквозь зубы процедила Гермиона. — А ещё он ни в какую не хочет признавать, что недолюбливает Оуэна только из-за того, что ему не нравится его факультет.

Гарри закатил глаза. У этой парочки и раньше частенько возникали склоки, однако он надеялся, что теперь, когда они стали друг другу больше, чем просто друзья, ссоры между ними прекратятся. Видимо, зря.

— И вовсе не из-за этого, — огрызнулся в ответ Рон. — Просто я не могу понять, почему он сразу не смог сделать так, чтобы зелье варилось без ошибок.

— Может быть, потому, что ты сам сказал ему, что он всё делает неправильно, а Оуэн, как умный человек, не стал спорить? — желчно произнесла Гермиона, и Рон залился краской.

Они поднялись в просторный вестибюль. В больших окнах отражалось ясное голубое небо — пока друзья были в подземелье, погода успела наладиться. У дубовых входных дверей разделились — Гермиона отправилась на нумерологию, а у остальных был свободный урок.

— Пойдёмте на улицу, раз дождя не предвидится, — предложил Гарри, кивая в сторону двери.

Все согласились, вышли на залитый солнечным светом школьный двор и направились к высокому буку, растущему на берегу озера. Совсем рядом с ним возвышалась Белая гробница профессора Дамблдора. Увидев место последнего упокоения их старого директора, Гарри почувствовал, как в душу к нему медленно прокрадывается печаль. Он вспомнил, как пришёл сюда несколько месяцев назад, чтобы выполнить своё обещание и вернуть бузинную палочку в могилу её последнего владельца. И до сих пор он ещё ни разу не усомнился в том, что сделал всё тогда абсолютно правильно.

Друзья устроились в тени размашистых ветвей бука. Полумна, разлёгшись на траве, достала из сумки вязание с разноцветными нитками и принялась бодро орудовать спицами. Джинни, прислонившись к стволу, углубилась в книгу, одной рукой поглаживая по волосам Гарри, положившего голову ей на колени. Один Рон никак не мог расслабиться. Он достал было из сумки учебник, но долго концентрироваться на чтении не смог. Тогда разложил на нём свиток пергамента и начал писать заданное Слизнортом сочинение, но тоже быстро сдался. Наконец, убрав вещи в сумку, он лёг, положил её под голову и бездумным взглядом уставился в небо. Какое-то время в тени под деревом царило молчание.

— И что она в нём нашла? — нарушил неожиданно тишину Рон. Гарри обменялся недоумёнными взглядами с Джинни, отложившей при этих словах книгу, спросил:

— Ты это о чём?

— Ну, в этом Флинте, — пояснил Рон. — Что она с ним так носится, словно они друзья?

Ошеломлённый Гарри посмотрел на друга. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Невольно вспомнился Святочный бал, озлобленный взгляд Рона, когда он смотрел на танцующих Гермиону и Виктора Крама. А потом шестой курс…

— Ты что, ревнуешь? — спросил Гарри более резко, чем хотел, и Рон тут же поспешил оправдаться:

— Ты что, конечно нет. Я просто не понимаю, почему Гермиона так злится из-за моего к нему отношения?

Гарри снова посмотрел на Джинни и по её лицу понял, что не ошибся.

— Рон, неужели у тебя есть сомнения в Гермионе? — спросила она, внимательно глядя на брата.

— Нет, но…

— И всё-таки есть, иначе бы ты так не думал, — вмешалась в разговор Полумна, не отрывая глаз от вязания.

— Слушайте, что вы все втроём на меня накинулись? — в негодовании воскликнул Рон, приподнимаясь на локтях и оглядывая друзей. — Я бы никогда не стал ревновать Гермиону ни к кому.

— В том-то и дело, ты уже один раз укололся об это, вспомни, — не отступал Гарри.

— И на шестом курсе, когда Гермиона себе места из-за тебя не находила, — сказала Джинни. Гарри посмотрел на неё с укоризной — он справедливо считал, что не на такие слова сейчас рассчитывает Рон. Но тот в ответ не произнёс ни слова.

Они продолжили сидеть под буком в молчании. Вдалеке виднелась массивная фигура Хагрида, лесничий стоял возле входа в свою хижину и что-то рассказывал собравшимся вокруг него студентам, активно жестикулируя. Гарри прищурился. Отличить Натали Макдональд от других её однокурсников было несложно — рост и длинные рыжие волосы девушки выделялись даже на таком расстоянии. И при взгляде на неё в голову ему пришла одна мысль.

Когда прозвенел звонок с урока, друзья собрали вещи и направились в замок на обед. Гарри пропустил Джинни и Полумну вперёд, и, когда убедился, что они не смогут его услышать, подошёл к Рону, всё ещё уныло плетущемуся в хвосте.

— Не переживай ты так, — сказал он, хлопая его по плечу. — Никаких чувств у Гермионы к Флинту нет и быть не может.

— А у него к ней? — Рон с надеждой взглянул было на него, но тут же опустил взгляд. — Он вроде умный, а Гермионе всегда это нравилось в людях…

— И у него тоже, — уверенно произнёс Гарри и, поймав вопросительный взгляд друга, продолжил, — мне кажется, ему нравится Натали.

Глаза Рона расширились.

— Шутишь?

— Нет, я на полном серьёзе, — и Гарри пересказал ему, как несколько раз замечал взгляды Флинта, которые тот бросал на девушку в Большом зале. Рона эти слова заметно приободрили. Он уже не плёлся, а шёл, расправив плечи и выпрямившись, а на лице его играла довольная улыбка.

— Спасибо большое, что рассказал. Мне теперь гораздо легче, правда.

Гарри кивнул, улыбаясь про себя, ему было приятно, что Рон перестал мучить себя необоснованными подозрениями.

После обеда они вместе с остальным курсом столпились возле класса трансфигурации, ожидая начало урока. Рон, всё ещё не потерявший прекрасного расположения духа, общался со всеми и особенно с Гермионой так весело и непринуждённо, что она то и дело вопросительно поглядывала на друзей. Гарри в ответ только пожимал плечами, но незаметно от неё подмигнул другу. Наконец открылась дверь, и в проёме показалась профессор Лобоска.

— Проходите, — сказала она звонким, полным радушия, голосом, чуть отходя и жестом приглашая студентов войти.

Класс трансфигурации почти не изменился с тех самых пор, когда её вела профессор Макгонагалл. Однако видеть вместо неё другого преподавателя было очень непривычно. Профессор Лобоска окинула студентов взглядом, подошла к своему столу и, полуприсев на него, сказала:

— Если кто вдруг забыл, меня зовут Кьяра Лобоска. Когда-то я сама училась в Хогвартсе. На вашем факультете, — она с улыбкой посмотрела на пуффендуйцев, и те смущённо переглянулись. — Помню, мечтала стать целителем и даже воплотила свою мечту в жизнь. Но, поработав несколько лет в больнице Святого Мунго, поняла, что мне это совершенно не подходит. Тогда я решила устроиться преподавателем в родную школу и вести свой самый любимый предмет — трансфигурацию.

Профессор Лобоска взяла лежащий на столе журнал и начала называть фамилии, знакомясь с классом. Когда она дошла до фамилии Гарри, то едва заметно вздрогнула и задержала на нём взгляд на мгновение дольше, чем на остальных. Наконец, познакомившись со всеми, профессор Лобоска отложила журнал и произнесла:

— Что ж, вы перешли на седьмой курс, а это значит, что скоро вам предстоит сдавать ЖАБА. Думаю, говорить о его важности мне не придётся — за последние два дня, наверное, вам об этом не говорил только ленивый, — она на секунду остановилась, давая всем посмеяться, затем продолжила. — Давайте начнём с простого: кто сформулирует мне Закон об Элементарной Трансфигурации Гэмпа?

Взметнулось несколько рук, но первой была Гермиона.

— Прошу вас, мисс Грейнджер.

— Закон об Элементарной Трансфигурации Гэмпа гласит, что всё сущее пребывает в возможности воспроизводиться и видоизменяться при своевременном и соответствующем употреблении вербальной магической формулы, за исключением пяти составляющих, кои не являются в сути своей воспроизводящими.

Гарри на секунду зажмурился, попытался повторить про себя формулировку, которая произнесла Гермиона, но сдался на третьем слове. Да, это было не проще, чем понимать законы зельеварения.

— Очень хорошо, — сказала профессор Лобоска. — Проще говоря, волшебник может произнести заклинание — и теоретически создать или изменить всё, что пожелает. Однако имеется ряд исключений, которые в законе проходят под сложным названием «пять составляющих». Кто может назвать мне что-нибудь из этих пяти?

Вверх взметнулась рука Рона.

— Да, мистер Уизли.

— Одно из пяти исключений — еда.

Друзья обменялись улыбками, а Гермиона посмотрела на Рона с обожанием. Он поймал её взгляд и ухмыльнулся в ответ.

— Верно, а остальные четыре? Мисс Грейнджер.

— Помимо еды: магия, мысль, составные части и… — она запнулась, — жизнь.

— Пожалуй, Гриффиндор стоит наградить призовыми очками, — сказала профессор Лобоска, кивая. — Всё действительно так: ни одно волшебство не может создать из ничего или скопировать предмет, наполненный магией. Появится только внешняя оболочка, не более того. Точно так же мы не можем трансфигурировать нематериальные вещи, которые в законе обозначены как «мысль». Что же касается составных частей — предмет, который вы хотите создать или преобразить, должен быть в одном экземпляре и являться цельным и неделимым. Например, вы можете создать кусок дерева, но никогда не создадите гоночную метлу. И, разумеется, никакое заклинание не способно создать или вернуть с того света человеческую жизнь.

На мгновение Гарри показалось, что голос преподавателя чуть дрогнул. Но она тут же продолжила своим обычным тоном:

— Однако, как вы все наверняка знаете, исключений из этого закона за века накопилось гораздо больше, чем было в его изначальном варианте. Некоторые открывались позднее, некоторые являются исключениями лишь с формальной точки зрения, как, например, деньги: мы можем их, конечно, создать, но Министерство магии нас за это по голове не погладит. К тому же, не стоит забывать и о противоречиях. Как мы помним, жизнь — это одно из пяти исключений. Но вот, например, что сказал бы автор закона, если бы на его глазах произошло вот такое?

С этими словами профессор Лобоска достала волшебную палочку — длинную, тонкую и изящную — и, взмахнув ей, превратила сидящую на столе чёрную крысу в чернильницу. Ещё один взмах, и всё вернулось на свои места.

— Конечно, и здесь имеются свои ограничения, например, предмет не должен быть существенно больше или меньше того, во что вы его преобразуете. Никто не сможет превратить, например, стакан воды в бочку, а Василиска в садовый шланг.

Класс снова засмеялся.

— Ну ладно, это мы уже слишком углубились в теорию. Тем более, что и у этого правила также имеются исключения, которые вы увидите в самое ближайшее время. А теперь, когда мы повторили основы, можно переходить к основной теме урока.

Профессор Лобоска снова взмахнула палочкой, и на доске появилась магическая формула.

— На шестом курсе вы начали сложную тему трансфигурации человека. Тогда вы изучали превращения по мелочам, даже не переходя, например, на отдельные части тела. Полная трансфигурация живого организма — это очень опасная и тонкая материя, и поэтому раньше второго семестра мы ею не займёмся, а сейчас начнём с прохождения составных частей, то есть с очередного противоречия. Так как самого себя трансфигурировать категорически запрещено, мне нужен доброволец, — она посмотрела на учеников и, заметив на их лицах сомнение, улыбнулась. — Не переживайте, это совершенно безопасно.

Вверх взметнулась рука.

— Готовы, мистер Брандт?

— Да, профессор.

— Очень хорошо, выходите сюда.

Весь класс внимательно следил за тем, как их однокурсник вышел на свободное место перед преподавательским столом. Профессор Лобоска подняла волшебную палочку.

— Вытяните вперёд правую руку.

Ирвин сделал то, о чём его просили. Преподаватель взмахнула палочкой, и протянутая рука превратилась в золотистую львиную лапу. Приглушённый гул пронёсся по классу. Снова взмах палочки — и рука вернулась в своё обычное состояние.

— Видите? Совсем не больно, ведь верно?

После этого студенты стали вызываться в добровольцы куда охотнее. Несколько демонстраций спустя профессор Лобоска дала задание: разбиться по парам и попытаться применить заклинание на партнёре. На всякий случай пары делали это по одному и строго под присмотром преподавателя, чтобы в случае чего она смогла бы быстро вмешаться.

Но этого не потребовалось. С ходу применить формулу удалось только Гермионе — стоящая перед ней Джинни с удивлением взирала на большое орлиное крыло, в которое превратилась её рука, а через секунду всё вернулось обратно. У остальных либо получалось не полностью, либо не получалось совсем. Нотку веселья внёс Рон, который, едва увидев паучьи лапы, в которые Гарри случайно превратил его пальцы, сделал такую гримасу, что весь класс дружно покатился со смеху.

На дом им задали сочинение по свойствам магического преобразования человеческих конечностей — практиковаться в заклинаниях самостоятельно им было пока нельзя.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу шутки и смех в классе трансфигурации, — сказал Рон, когда они шли на следующий урок, то и дело бросая взгляд на свои пальцы, словно опасаясь, как бы те снова не стали паучьими лапами.

В коридоре они наткнулись на Денниса Криви, который что-то обсуждал с однокурсниками.

— Ты был прав, — сказала ему Джинни, — профессор Лобоска действительно классный учитель.