Эликсир памяти (гет)

Драко наклонился, чтобы поцеловать ее обнаженное плечо, и взгляд зацепился за еле заметную линию на руке. Шрам действительно был там. Напрягая зрение, Драко проследил за искривлениями линии.

Грязнокровка.

Он дернулся от внезапного воспоминания. Сон! Его сон! Крики Гермионы. Женщина в черном! Беллатриса.

От его движения сумка Гермионы упала на пол. Драко наклонился, усталый и в полусне, чтобы поднять вещи, которые вывалились оттуда. Салфетки, гигиеническая помада, записная книжка, которая раскрылась при падении. Драко захлопнул ее и бросил было в сумку. Спросонья ему показалось, что он увидел на странице свое имя. И еще одно. Он вынул книжку из сумки. Та послушно раскрылась в месте, где переплет расшатался так, словно на этой странице ее открывали снова и снова.

Драко Малфой и его адрес. Рядом несколько незнакомых имен и адресов, и одно имя, которое он уже видел однажды — «Грэхем Монтегю». И дата: декабрь, девяносто девятый год.

Когда он познакомился с Грейнджер? Полгода назад? Она села за его столик в баре и назвала его имя, и она знала, где он работает. Но девяносто девятый год? Он тогда только снял квартиру, не знал испанского, у него не было работы.

Драко посмотрел на спящую девушку, но теперь, глядя на нее, он точно знал, что они были знакомы прежде. Разве мы когда-нибудь были врагами? По телу побежали мурашки. Он почувствовал, как ладони сжимаются и потеют, а дышать становится тяжело.

Он уснет, обняв ее, и все пройдет. Завтра утром он снова всё забудет и будет жить как ни в чем не бывало, в счастливом неведении.

Драко подобрал палочку с пола, а затем бросил ее.

Драко Малфой и Грэхэм Монтегю. Монтегю, Монтегю, Монтегю. Изумрудная накидка. Палочка! Плывущие по воздуху бутерброды. Палочка в ее волосах. Его собственная палочка… Бузинная палочка! Боль в голове эхом отдавалась в груди, становилась невыносимой. Его бы спас телевизор или какая-нибудь глупая книга, лишь бы забыться. Лишь бы забыть.

Монтегю потерялся в шкафу. Его засунули туда близнецы Уизли, когда он делал обход замка и поймал их. Он долго пытался найти выход и чуть не сошел с ума. Монтегю застрял в шкафу. Монтегю застрял в шкафу. Я не хочу это помнить. Я не хочу!

Драко снова поднял палочку с пола. Навел ее на стакан на столе:

— Акцио.

Ничего не случилось. Он потряс палочку и мысленно вложил в нее всю свою силу.

— Акцио, стакан!

Стакан немедленно поднялся в воздух и полетел в него. Драко не успел схватить его. Он врезался в руку и упал на стол. Подпрыгнул. Драко выставил руку, чтобы поймать его, но стакан снова упал и в этот раз разлетелся на куски. Ладонь скользнула по острому осколку. Полилась кровь.

В ванной Драко пустил воду, чтобы промыть рану. Кровь стекала по пальцам, смешивалась с водой и лилась в старую раковину. Рана болела. Кровь продолжала литься. Драко смотрел. Он не мог отвести взгляд. Физическая боль, кровь, смешанная с водой, летящий в него стакан.

В аптечке был спирт для дезинфекции, но что-то потянуло Драко брызнуть на рану подаренный Гермионой одеколон. Ванную наполнил аромат. Тот, что был ему знаком, тот, что не особо-то ему и нравился. Тот, что был на его рубашке, когда он плакал в туалете. Тот, что был на нем, когда он лежал на полу и чувствовал ту же боль, что пульсировала в его ладони сейчас, но умноженную на десятки ран.

Драко поднял взгляд, зная, кого увидит за спиной в зеркале. Но увидел только себя и стену со старым кафелем.

Акцио.

Сектумсемпра.

Шрамоголовый.

Рыжий нахал.

Дамблдор.

Волдеморт.

Беллатриса.

Грейнджер.

Шатаясь, Драко вышел из туалета.

Рассветало. Лицо Гермионы было освещено мягким розовым светом. Она продолжала спать на диване, где Драко ее оставил. Он кусал губу, до боли в суставах сжимая палочку, а перед глазами мелькали образы из прошлого.

Исчезательный шкаф — кровь на его руках не была сном. Подвал и пытки в нем тоже. Он был мерзким человеком: завистливым, эгоистичным и высокомерным. Он был таким же, как его отец, — все шесть лет, которые проучился с ней в школе. И все эти годы она его ненавидела.

* * *

Проснувшись на следующий день, Гермиона пошла на кухню. Длинный подол волочился по обшарпанному паркету, и ей было неудобно в вечернем наряде кипятить воду и заваривать чай. Был полдень, но есть не хотелось.

Гермиона села с чашкой чая у окна в гостиной. Драко уже встал. Она видела его в спальне. Он мелькнул перед ней в дверном проеме и через несколько долгих минут вышел, одетый в футболку и шорты, и эти дешевые тапочки, которые тут называют альпаргатас. Она посмотрела на его метку, которую он сам считал татуировкой и хотел свести. Драко поймал ее взгляд на своем предплечье.

— Грейнджер, — произнес он, развернув руку так, что она не могла больше видеть метку, — ты еще тут?

Затем ушел на кухню и вернулся с чашкой кофе.

Он смотрел в сторону, лениво прихлебывал кофе, а когда все-таки взглянул на нее, то выражение его лица и изгиб губ напомнили ей Драко Малфоя из прошлого. Было что-то в его взгляде, что она больше не сомневалась — вернулся тот самый Малфой.

Он сидел за столом, она у окна — и это расстояние в один шаг ощущалось так, словно Драко был тут, а она в Хогвартсе.

Гермиона подняла с пола палочку и сумку. Она вспомнила, что сумка вчера упала на пол и, кажется, из нее выпало что-то.

Драко продолжал смотреть в сторону, развалившись на стуле. Это он собрал ее вещи?

— Я пойду, — сообщила она, беря в руки туфли на каблуке, в которых намучилась вчера.

Драко кивнул, все так же не смотря на нее. Гермиона открыла дверь, но она не могла так уйти. Если он что-то вспомнил о своем прошлом, она должна это узнать. Она здесь только ради этого.

Его лицо было повернуто к ней вполоборота — положение, в котором оно всегда выглядело особенно красивым. Его губы были плотно сжаты, и все его лицо казалось холодным, застывшим, так напоминавшем ей шестой курс. Драко скользнул по ней глазами. Они казались очень светлыми и безжизненными в дневном свете.

— Расскажи мне про Хогвартс, — сказал он. Его губы изогнулись в такой знакомой со школы усмешке.

— Ты помнишь? — вырвалось у нее.

— Я помню, как ты целовала меня вчера, — ответил он. — Оружие сложено, но перемирие временное. Или мы уже не враги, Грейнджер?

— Я тебе не враг.

— Разве, Грейнджер? А как же мое «добровольное» заточение в жопе мира, без денег, без магии, без… памяти? Разве ты не была одной из тех, кто участвовал во всем этом? — его голос звучал равнодушно-спокойно.

Гермиона почувствовала, как к щекам приливает кровь. Она ждала этот вопрос, но ответить ей было нечего.

— Зачем ты пришла сюда?

— Министерство хочет вернуть тебя.

— Зачем?

— Им нужен зельевар…

— И тебе тоже…

— Откуда ты знаешь?

Драко поморщился, как от головной боли:

— Читаю твои мысли.

— Без палочки?

Он весь побледнел. Она не знала, как много он вспомнил, и что… что он чувствует.

— Я сам не знаю, как я это делаю, — он откинулся на спинку стула с болезненным выражением на лице. — Но я не могу тебе помочь.

— Драко… — начала она.

— У меня нет того, что ты ищешь, — отрезал он. Его лицо снова было холодным.

Гермиона успела узнать его за эти полгода. Когда он в таком состоянии, спорить с ним бесполезно. Эта малфоевская принципиальность иногда ужасно раздражала. В таком состоянии он не примет ее помощь. Он никогда не принимал помощь, когда думал, что это может унизить его. Даже на шестом курсе, когда Снейп хотел ему помочь с заданием Волдеморта. Она это знала, потому что просматривала его память во время судебного процесса. Гермиона вздрогнула. Он теперь помнит о шестом курсе, о войне, о Гарри, о ней.

Она вздернула голову, чтобы не показать ему, как сильно расстроена. Ноги подкашивались. Ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть, вытолкала себя в коридор и, как была босиком, пошла к выходу. Нагретый к полудню асфальт обжег стопы. Гермиона стояла посреди грязной улицы в своем неуместно красивом платье, а по щекам катились слезы.