Родственные связи. Поддержка (джен)

— Не вертись, пожалуйста, — шикнул на Гарри Доминик. В руке у Альфареса был довольно внушительный пучок трав непонятного происхождения, но очень внятного «травного» запаха, который умудрился за десять минут заполнить кабинет мадам Максим. Полевой кабинет директора в походной резиденции Шармбатона был значительно меньше, чем в самом Шармбатоне, но места для дивана, на котором сейчас валялся несколько оглушенный происходящим Гарри Поттер, хватало, и для Кориты и Доминика — тоже.

Сама Мадам Директор в срочном порядке сорвалась в Хогвартс вызывать ритуалиста для того, чтобы исследовать спальню Гарри после того, как ее всполошил сначала напуганный вопль Поттера, потом сам он с размазанной по щекам петушиной кровью, потом Драко Малфой, даже не вошедший в комнату и заявивший, что видит плотную сеть проклятия, которая накроет каждого вошедшего.

— Может, это Малфой? — озадачился Доминик.

— Он не ходит на ритуалы, — заметила Корита. — Гарри, закрой рот.

Они не давали ему даже пикнуть. Обставили диван толстыми желтыми свечами, которые пахли жженой рябиной, обмазали лицо Гарри какой-то вонючей мазью, нарисовали чернилами на лбу какой-то знак, по общим ощущениям «мольберта» похожий на заковыристую кляксу, и теперь обмахивали метелками из трав и посменно пели какие-то мантры. И вообще — всячески издевались, изображая какую-то деятельность.

— Для проклятия с жертвоприношением особой специализации не нужно, — закончив очередное краткое завывание непонятных слов, буркнул Ник, — достаточно найти нужный ритуал в книге.

Корита, перехватившая куплет, недовольно махнула рукой.

— Чушь. Жертва — это зло. А Дрей Гарри зла не желает, а просто дуется. Гарри, заткнись, рано. Я сейчас достану кляп, допросишься.

Кляпа Гарри не хотелось. Вообще ничего не хотелось, даже спать. Происходящее отшибло желание спать в принципе, усталости тоже будто и не было.

— Гарри, все в порядке? — раздался над головой голос Кориты.

Гарри открыл глаза и уставился на нее.

— Да, говорить уже можно, — кивнула она, — мы закончили.

— Да в порядке, — отозвался Гарри, — а что?

— Ну не знаю, — Корита неопределенно повела плечом, — просто ты будто и не беспокоишься, я твоих эмоций почти не чувствую.

— Я устал, Кор, какие эмоции? — Гарри натянуто улыбнулся, аж ощутив лежащий в кармане мантии кусок вулканического стекла. Если так пойдет и дальше, скоро Джан его раскроет, и вот тогда его ждет взбучка.

— Мистер Поттер, когда вы успели так вляпаться? — именно с этими словами прошествовала в комнату мадам Максим.

За директрисой, слегка прихрамывая, вошел синьор Ди Маджио и первым делом шагнул к Гарри.

— Молчите, Поттер.

Кажется, это будет любимая фраза сегодняшней ночи. Волшебная палочка профессора выписала вокруг Гарри несколько фигур, и Ди Маджио удовлетворенно кивнул.

— Альфарес и Джан — отлично справились. Все до малейшего корешка развеяли.

Друзья просияли. Видимо, проклятие было такого характера, что снять его было непросто и действительно было чем гордиться.

— Итак, мистер Поттер, есть в чем сознаться? — поинтересовалась мадам Максим.

Сознаваться было в чем, как и всегда. Ходили слухи, что директор Дурмстарнга до сих пор искал того, кто неделю назад подбросил на шармбатонский корабль клетку с пикси. Но Гарри был бы совершеннейшим дураком, если бы признался в этом сейчас.

— Расскажи о письмах, — произнес Доминик, и Гарри с досадой взглянул на него. А с другой стороны — молчать не было смысла. Человек, что присылал угрозы, решил только ими не ограничиться. Мадам Максим взглянула на смятые листки бумаги, которые Гарри вытащил из кармана. Их тут же перехватил синьор Ди Маджио и пристально начал разглядывать их на просвет.

— Писались чернилами с соком бузины. Легкий паникующий сглаз, — заметил профессор, — но почерк точно тот же, что и с петухом.

— Мистер Поттер, я не стану сейчас усугублять ваше состояние и не буду вас ругать, хотя и стоит. Но о таких вещах я должна узнавать в первую очередь, ясно?

Гарри кивнул.

— Мадам Директор, а можно мы создадим у Гарри в комнате защитный круг? На того, кто войдет с недобрыми намерениями, — произнес Альфарес.

— Отличная идея, — заметил Ди Маджио, и письма вспыхнули в синем пламени, осыпаясь пеплом на наколдованный профессором поднос. — Поттер, вы прогуляетесь где-нибудь часик или поспите в кабинете мадам директора?

— Пожалуй, прогуляюсь, сэр, — Гарри хотел уединения. Хотел отпустить от себя мысли.

— Ну и прекрасно. Не задерживайтесь, только что был отбой, и уже поздно.

Черный ворон кружил над Хогвартсом. Спать Гарри не хотелось, но он понимал, что рано или поздно — придется. Но в последнее время снова начались кошмары, снова смыкались на горле жесткие пальцы Квиринуса Квирелла.

И просыпаясь, Гарри по-прежнему не мог избавиться от ощущения чужих прикосновений, словно намекавшего — я здесь, я ослабил хватку, пока подыши, а потом...

Но все-таки сейчас он парил над замком, разминая крылья, и это окрыляло во всех смыслах этого слова. Анимагом быть замечательно. Особенно летающей птицей. Но начинаешь замечать привычки, тебе не свойственные.

Например, когда долго не обращаешься — начинает сводить между лопатками, намекая, что крылья устали ничего не делать. Или начинаешь отслеживать всяких жуков и желать их поклевать. А потом — после превращений — чистить зубы с особым остервенением.

Гарри потерял счет времени. Он парил, садясь то на ветвях деревьев, то на выступах башен замка и крепостных стен. Светало. Лучи солнца бликовали в водах озера, делая ярче и корабль Дурмстранга, и щупальца гигантского осьминога, который будто потягивался с утра.

Заложив еще петлю над лесом и сожрав трех червей, Гарри поклялся нормально позавтракать, почистить зубы трижды и узнать про то, как реагирует желудок на животную пищу. Потом подрался с двумя воронами и лишился трех перьев из хвоста. Вернулся наконец к Шармбатонскому полевому общежитию. Обратился, вполз в спальню, глянул на время. До подъема оставалась пара часов, и в принципе была заначка из трех кофейных бобов Берти Боттс, а значит, на уроках можно побыть огурцом и уж потом свалиться спать.

Однако Гарри совсем не понял, почему не помнит, когда уснул. Лишь только сел на кровать, и вот уже Джан в короткой спортивной мантии тормошит за плечо.

— Гарри, вставай, пора на тренировку.

— Кор, отстань, мы в Хогвартсе, какие тренировки?

— Вот у Боба и спросишь, который набор объявил на замену всех семикурсников.

— О пресвятые мордредовы кальсоны, — простонал Гарри, выползая из-под одеяла и вытаскивая из шкафа метлу. Кровать Дрея пуста — чай, уже ускакал, чертов бойкотир.

— Какого ты тут вообще делаешь?

— Боб послал, — сверкнула зубами Джан, — сказал, новички должны чтить капитана.

— И все?

— Ну еще чуть в землю не запихнул по уши, — созналась Корита.

Гарри удовлетворенно хмыкнул.

— Отвернись.

— Пф, — пока он перелезал из пижамы в спортивную форму, Кор пялилась в окно на квиддичное поле Хогвартса.

Бежать было лень, поэтому Гарри плюнул и оседлал метлу, как только вышел из кареты Шармбатона. Судя по свисту двухтысячного коня Кориты за спиной — она оценила ход.

— Потте-е-ер, — ласковое пение Боба не предвещало ничего хорошего, поэтому Гарри благоразумно не стал спешиваться — зачем упрощать кэпу задачу, пускай потрудится, напряжет свой геомантический… э-э-э… ум. — Так, господа, кто собьет нашего разлюбезного Чемпиона с метлы, получит место в команде без конкурса.

Мест было четыре — два загонщика, охотник и вратарь. Задумка Боба была ясна — текущим составом натаскать сменный состав. Что имело смысл, ведь и Боб, и Луи, и Франциск с Даниэлем были в отличной форме.

Гарри зевнул, глядя, как сонные мухи-претенденты плетутся к метлам. Бах.

Неучтенный фактор.

— Джан, — яростно прошипел он, повиснув на метле.

— Вообще, с метлы я его сшибла, но могу и доделать, — и Кор, пролетая, царапнула коготками по пальцам Гарри. Коза. Иначе и не скажешь. Лететь было невысоко. Правда, больно — квиддичное поле хоть и было засажено травой, но Гарри умудрился приземлиться на гравийную дорожку, по которой бегали квиддичисты.

— Отстань, Боб, я не нарочно проспал, — беззлобно огрызнулся он, уворачиваясь от каменного кулака, отправленного в него капитаном.

Настоящего, кстати — гранитно-гравийного.

— Малфой, пятнадцать кругов — и рысью, сожри тебя Мордред, — рявкнул Роберт.

— М-да, — а друга подставил ненароком. Совсем голова по утрам перестала толком просыпаться. Всюду мерещился псих — в образе уродливого дядьки, почему-то с черными усами и с ножом или палочкой в руке. Во сне Гарри постоянно сбегал, спасался, попадался, и когда просыпался — места, куда его били или резали, болели. Зачастую по несколько часов.

Роберт не был рад тому, что отменили внутренний чемпионат. Он упустил последнюю возможность потискать кубок. И рвал и метал по этому поводу.

— Так, малолетки, — сейчас, глядя на остатки команды, Боб недовольно кривил губы, — кубок остается у «Фурий». Но это не значит, что этот год вы будете сидеть на ягодицах и не будете вкалывать. Я в следующем году буду приезжать на каждый ваш матч, и если будете позорить мое честное имя — каждого лично похороню в песках, торфяниках, болотах или тундровой мерзлоте. Куда доберусь — там вас земля и примет. Особых позорящих — утоплю в вулкане или оставлю в сердце какой-нибудь горы.

— Знаешь, Бобби, это чуть-чуть жутко слышать, — Луи перебросил из ладони в ладонь биту.

Широкая улыбка, озарившая лицо Роберта, дала ясно понять, что эффект достигнут.

— Итак, у нас сегодня выборы охотника, вратаря и загонщиков — так что метлы в зубы и к квоффлу. Все. Да, Поттер, и ты тоже. И не надо мне тут желтеть что лист осенний, бездельник.

— Жизнь казалась такой прекрасной, — Гарри прислушался к просьбе Бобби и перекрасил волосы в баклажановый цвет, подсвечивая кожу фисташковым. Пускай еще спасибо скажет, что красился он целиком, а не участками.

Тренировка прошла штатно — поймал три скользящих удара бладжером, от семи ушел, пронаблюдал, как Кор пинком в пируэте отбила квоффл и попала в живот Малфою. Четыре раза ловил снитч за три петли про стадиону, один раз — упустил и полчаса накручивал по полю круги в тщетных поисках.

На краткий период — даже отпустило. Как ненадолго отпускали проделки, что он и Дэ проворачивали, — так помогал и квиддич.

Мама поверила. Спасибо ей на этом. Однако пообещала в строгом порядке отвинтить Гарри голову, что настолько склонна искать неприятности.

Дрей… Дрей молчал, Гарри тоже молчал. Он не знал, что говорить. Если смертность по Турниру несовершеннолетних такая высокая, его попадание в Турнир — не более чем выполнение тех угроз, что приходили в письмах.

Вот и сейчас — устало ковырялся в овсянке. Скоро ИМБ — и так как Мадам Ле Пен прибывала в Хогвартс один раз в неделю, устраивая спарринги между курсами, и этот ад длился по три положенных лекции кряду — то, пожалуй, настроения не было совершенно не зря.

Вопреки здравому смыслу, Гарри забил на то, что Шармбатон сидит у Когтеврана за столом и что Пуффендуй гневно шипит на Чемпиона-нарушителя, и уселся с братом. Самое смешное — нарушать правила пытались не только они. Близнецы Уизли прибегли к старящему зелью, а Крэбб и Гойл со Слизерина пытались тараном выбить кубок с постамента, на котором он стоял.

Интересно, что было бы, если бы в Турнир попали они? Так же бы получали лишь издевки и неприязнь? К чести шармбатонцев — они за Гарри стояли стеной. Когда Малфой из вредности вбросил хогвартцам значки «Поттер-смердяк, поддержим Седрика», Флер и Навье весьма сурово его отчитали, а Кор, кажется, устроила «обиженному идиоту» взбучку.

— Чем займешься сегодня? — поинтересовался Дадли, пока Гарри, сбежав от какого-то странного взгляда Кориты, провожал его на Трансфигурацию, проигнорировав: «Братец, я не буду твоей подружкой».

— Замуруюсь в библиотеке, — Гарри ухмыльнулся, — скоро мы с Крамом будем пускать друг другу самолетики с признаниями в любви из угла в угол.

— Тебя не поймут его поклонницы.

— Скорей уж порвут, если судить по количеству.

Дадли махнул рукой и ушел в класс Трансфигурации. Гарри вздохнул и поплелся на третий этаж. Времени было немного, а Мадам Ле Пен ненавидела опоздавших.

— Гарри, ничего не хочешь сказать? — произнесла вечером Корита, опуская на стол в гостиной какао. Почти вся делегация Шармбатона сейчас была тут: кто-то сидел со взрыв-картами, кто-то учил уроки.

— Например?

— Ну, например, почему ты сегодня навернулся с метлы, а я ничего не почувствовала?

М-да, а вот и прокол. Обсидиан изолировал все болевые сигналы. Даже те, скрывать которые было необязательно.

Гарри достал из кармана камушек и опустил руку с ним на стол.

— И зачем?

— Кор, — Гарри умоляюще уставился на Джан. Та поджала губы, качнула головой. Иногда она оказывалась настолько терпимой, что стыдно было не испытывать шок.