Магл (джен)

Я понял, что чувствует человек, на которого надвигается лавина. Вот стоишь и тупо смотришь, как эта гора снега несётся в твою сторону.

Началось с того, что вездесущая Моника поздравила нас с синглом рождественнского дня. Оказывается, EMI сняли видео на песню «Ray of light». Много не потратили, видно, смонтировали то, что осталось от двух предыдущих клипов. Видео начиналось с вида Лондона, над которым встаёт солнце. Клип находился в прокате лишь неделю, но сразу выбился в лидеры чартов. Я, если честно, обалдел. Даже чуть скандал не закатил, но вовремя остановился. Мне просто стало обидно, что я перестал контролировать процесс и превратился в некий винтик механизма. Гарри, приехавший позже, мои претензии к EMI не понял от слова «совсем». Он посоветовал не заморачиваться, а радоваться, что деньги капают на счёт. Привёз мне каких-то шмоток, дисков.

«Brits awards» записывали в середине января, а показывать собирались только восемнадцатого февраля. В прошлых годах эта программа вроде шла в реале, но потом кто-то там чего-то там не поделил, или канал сменил владельца, вот и получили запись в этом году. В Доминионе, театре на Западе Лондона, нам надлежало появляться всей семьёй девятнадцатого и двадцать первого января. В первый день мы исполняли под фонограмму «MMMBop», «Ray of light», «London’s calling» и «Gomenasai». Я так понял, что потом выберут две песни. Затем нам вручали награды. Но я и в этом процессе чего-то недопонял. Мы выиграли в категории «Британский прорыв», а следом за нами эту же награду вручили Лизе Стэнсфилд. Может, опять перестраховываются? Кто их знает? А во второй день мы перезаписали награждение нас в категории «Лучшая песня». Затем зал снимали, просили родителей и тётю подняться на сцену с нами несколько раз. Потом не понравилась наша одежда, и нас в очередной раз переснимали. Я просто-напросто устал, и за меня слова благодарности за награду уже не знаю в какой по счёту раз говорил Гарри. Что бы я без него делал?

А десятого февраля нас с Гарри внезапно сорвали в киностудию, где на копии сцены Доминиона вручили награду за лучшую песню «Ray of light». Улыбающийся во все двадцать восемь зубов (до зубов мудрости ещё было далеко) Гарри опять кланялся, читал заготовленный текст, который демонстрировали ему за камерой, благодарил фанатов. Если честно, ничего я не понял. Лично мне хотелось посмотреть на выступление U2 и Фила Коллинза, но, видимо, их записывали в другие дни, так что я пролетел. Эта запись меня так вымотала, что саму программу я даже не смотрел. Мардж уже ночью сообщила, что мы выиграли в категориях «Британский прорыв» и «Лучшая песня». Но мне от этого было ни холодно, ни жарко. Если бы я сам эти песни написал, наверное, уже бы до потолка прыгал. А так… Эти композиции изначально были выигрышными.

В марте Вернон «обрадовал» меня тем, что записал меня на летние вступительные тесты в Итон и Винчестерскую Королевскую школу. Мне наняли дополнительного репетитора, который должен был подготовить меня к интервью.

Вот так наши дни и проходили: репетиторы, выступления по выходным, реклама, каталоги, подготовка к тестам.

В апреле к нам домой приехал сам Дэвид. Довольный, как Воланд, который только что вылизал себе яйца. Мы уже позавтракали, и я собирался готовиться к приходу репетитора.

— Доброе утро, таланты страны! — поздоровался Дэвид.

— Здрасьте. А мы не ждали вас, а вы… пришли, — съехидничал я.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Петунья.

— Нет, что вы! Всё просто замечательно!

— Здравствуй, Дэвид! Давно не виделись! — Фабстер зашёл на кухню. Его руки были испачканы в машинном масле, и он вытирал их ветошью. — Чем обязаны? Ты просто так не ходишь.

— Уильям? Ты… Как… — Дэвид стоял, ошарашенный. Я с интересом смотрел на этих двоих.

— Живу я тут.

— Ого! А я и не в курсе! Давай съездим, посидим. Сколько лет прошло!

— Давай, — весело сказал Фабстер. — Ты чего приехал-то?

— Да вот не знаю, обрадуются твои орлы или скандал закатят.

— Всё так плохо?

— Планы у меня грандиозные! И деньги уже потрачены.

— Много потратил?

— Очень много. Они, — взгляд на нас, — интересны публике. Так что работаем. Четырнадцатого мая у вас выступление на Лондонском Стадионе Уэмбли, — обратился он уже к нам. — Перед вами кто-то там будет выступать, но вы — хэдлайнеры! Также вам надо будет спеть три песни с группой «Aerosmith» и три с «Genesis». — он перевёл дыхание. — Двадцатого мая концерт в Штатах, там будет много рокеров, включая «Металлику», 14 июля — Пекин, 20 — Сеул, 23 — Токио.

— Чего? — ошалело спросил я.

— Мальчики, в вашу раскрутку вложены огромные деньги. Их хватило бы для покупки парочки стран, и ещё останется. Работать придётся много. Сейчас мы подсчитываем финансы и ведём переговоры насчёт вашего мирового турне. Успех в Азии у вас колоссальный, США… меньше, чем тех же «Кисс» или «Металлику», но тоже очень ждут. По слухам, вас показывали пару раз по советскому телевидению, но я этого не знаю.

— Нихрена себе! — сказал я. Шок, просто шок. — Может, съездим в Союз? Дадим концерт и выпустим сингл «Каникулы в России»? Спеть на русском я смогу, у нас есть три песни не записанных.

— У меня нет связей в Союзе, — он вздохнул. — Попробуем, может, что-то и получится.

Засим Дэвид откланялся, прихватив с собой полковника.

Я в шоке. Не, не так… В ШОКЕ! Понятно, что агенство делает на нас деньги, но чтобы настолько! Прифигел я здорово. Гарри радовался, что будут выступления, будут деньги. А я тихонько приходил в ужас.

Оказывается к выступлению в Лондоне подготовка шла уже с января. Это же не так просто — всё это организовать. А я ещё удивлялся, что это у Гарри съёмки во Франции с середины мая перенесли на июнь. Моника уже всё давно знала, но молчала. Я даже представить себе не мог, сколько людей будет задействовано в этом шоу. А тут Дэвид ещё сообщил, что 95% билетов уже распродано и меморабилия готова к продаже. И что у нас за два дня до концерта будет прогонка выступления. Вот это меня и бесило! Вот почему заранее не предупредить? Нет, я понимал, что меня воспринимают всего лишь ребёнком. Но всё равно, обидно, мать вашу.

До середины мая мы пропадали на репетициях в местном гольф-клубе. Там для нас сняли зал, в котором до этого занимались йогой. Зеркала на всю стену, качественное покрытие, хорошее освещение. Первым делом, хореограф разметил мелом на полу наши будущие движения на сцене и впоследствии строго контролировал их. Стилист принёс сумки с одеждой и обувью — нам предстояло пять смен стиля. Один человек, я так и не понял его профессию, учил нас крутить гитары в руках, улыбаться в определённые моменты, поправлять волосы. Дали список прошедших цензуру двенадцати песен. К нам вдобавок приставили четверых человек с лампами и оператора с камерой. Они нас везде снимали — в зале, на улице, в доме на Тисовой. Даже в школу с нами сходили и на уроках посидели, типа мы не на домашнем обучении. В спортзале мяч погоняли с бывшими одноклассниками, снаружи на детской площадке побегали. Вот только нас перед съёмкой правильно одели, причесали и подкрасили. Получились идеальные ученики. Директор соловьём на камеру разливался — и такие мы красивые, и такие талантливые. С Гарри-второгодником было прикольно. Ведь об этом даже не заикнулись. Наоборот, библиотекарь заявила, что у моего брата даже свой персональный стол имеется, ведь он так любит читать. Поттер аж поперхнулся, слушая эти откровения. Наши одноклассники тоже, как под копирку, вспоминали, какие мы хорошие друзья. Ну ещё бы, мы же им диски с автографами подарили, канцелярии три ящика привезли. Особенно преподы налегали на то, что я сдал «Одиннадцать плюс» на 159 баллов. Вот, как оказывается, наша школа хорошо учит детей. А мне-то что? Я, конечно же, поддакивал. Имидж наше всё! Да и, может, школе чего-нибудь там обломится из бюджета? Они вроде теннисный корт хотели перестелить.

Мардж наконец-то дописала свою книгу о бульдогах. Издательство сначала хотело понизить цену книги — мягкая обложка, малое количество фотографий. Но тут сказался ажиотаж вокруг нас с Гарри. Плюс Мардж обеспечила рекламу будущей книге, когда начала брать везде Злыдня — на запись программ, в рекламу. Поэтому решили не мелочиться, и книга получилась настоящей энциклопедией английских бульдогов. Красочная, в твёрдой обложке, с огромным количеством фотографий, в том числе и наших. На самой обложке красовался Злыдень в образе рокера с резиновой гитарой в зубах. Наш человек, то есть, собака! Презентация книги проходила в Лондоне, и, закономерно, чтобы подержать тётю, туда отравились мы.

Мардж сидела за столом и подписывала книги, которые протягивали ей покупатели. Мы расположились рядом на диване и почёсывали бульдогу голову.

— Привет, вы же Дадли и Гарольд Дурсли? А я вас по телевизору видел. А как долго вы на гитаре играете? А это трудно? А этот бульдог ваш? У нас тоже есть бульдог, его зовут Черчилль. А ещё у нас живут рыбки и утка в саду. А что ваша собака любит кушать? Она тоже храпит? А когда пьёт, то фыркает и везде брызгает? А слюни у неё тоже текут? А вы в какой школе учитесь? Ой, а можно я вас сфоткаю? Нет, я лучше папу попрошу. Нет, а давайте, мы все вместе сфоткаемся, с папой и братом.

Я даже ошалел, когда на меня обрушился этот словесный понос. Мелкий блондин был на год-два младше нас, и рот у него не закрывался. На шее болтался фотоаппарат. Спокойствие, Дадли, только спокойствие.

— А меня зовут Колин Криви, а это мой брат…

Он всё тараторил и тараторил, а я смотрел на этого мелкого, и мне вдруг так стало его жалко. Вспомнилось, что его убили в конце. Бегал по школе, снимал всех. Как он окаменел на втором Гарькином курсе и лежал со сломанной камерой в лазарете. Колин с братом очень были похожи на своего отца. Такие же светлые, подвивающиеся волосы, улыбка до ушей, камера на шее. Клонировали их, что ли? Вот чёртова Роулинг, неужели не могла мальчишке жизнь оставить? Обязательно было его убивать? Ведь он такой весь из себя безобидный, как дурной щенок прыгает вокруг нас в восторге. Мы сфоткались с ними несколько раз, на бульдожьей энциклопедии расписались. А потом я у них ещё и адрес с телефоном взял. Для чего? На стадионе Уэмбли выделялись специальные места для родственников и знакомых. Им при входе цепляли на руку специальный браслет, который давал разрешение проходить за сцену и в кафетерий. В кафешке можно было бесплатно поесть. Даже алкоголь для взрослых вроде был. Вот я и пообещал, что пришлю им специальные билеты на наш концерт. Почему я это сделал? Конечно, о Гарри я тоже подумал. Ведь Криви этот знак внимания долго будут помнить, а Гарри в Хогвартсе всегда понадобятся те, кто его поддержит. Если честно, мне было обидно за ту участь, которую уготовила Колину Роулинг. Кто знает, как там всё обернётся? Может и не удастся ничего изменить. Так пусть хоть сейчас порадуется жизни.

* * *

Двенадцатого мая мы были на стадионе ровно в восемь утра. Я одел обычные джинсы с майкой и кроссовки. Успею попотеть в коже на сцене. Погода стояла замечательная — голубое небо, солнце, наглые чайки по травке стадиона ходят. К нам с Гарри сразу подошёл режиссёр — плотный бородатый дядька с татуировками на руках. Провёл по сцене, на которой мелом уже была расчерчена знакомая разметка, за сценой показал гримёрки, познакомил с музыкантами. Подошли к Бойко, который возился с педалью. Перебросились парой фраз. Пока настраивали аппаратуру, я стал у конца сцена, перед самыми камерами, и осмотрел стадион. Обалдеть… Это если продали все билеты, то это же… Я закрыл глаза и попробовал представить себе эту толпу. На меня нашло некое воодушевление, адреналин бегал по венам. Казалось, что вот сейчас я могу свернуть целые горы. Даже полететь смогу…

— Дадли, а где здесь туалет, я забыл, — ну Поттер, вот так всегда, одна фраза, и весь момент к чертям.

— Спроси Монику, она у нас всё знает!

— А, точно! — пробормотал мелкий. — Дад, прикинь, это всё для нас! Круто, правда?

— Угу. Ты не спрашивал у нашей «мисс всезнайка» когда приглашённые приедут?

— Четырнадцатого утром. Репетируем в зале, а потом здесь. Мы с «Aerosmith» одну их песню поём.

— Бля!

— Матерись дальше, а я пошёл.

Репетиции прошли… спокойно. Первые полчаса мандражировал, а потом… привык, что ли. Поиграли с музыкантами наши Делловские песни, спели «Amazing» (Прим.авт. сознательно передвинуты сроки написания и исполнения этой песни). Вышло классно.

Четырнадцатого, в десять утра мы были в знакомом зале. Туда же приехали наши музыканты и «Aerosmith» с «Genesis». Режиссер прогонял всю программу полностью. Концерт будет идти два часа. Через полчаса в душном помещении хотелось сдохнуть! Общение со звездами? Фото? Автографы? Идите нафиг! Кондиционер дайте!

В два часа мы поехали на стадион. Выступление в семь вечера. Говорить не хотелось, был мандраж. Взрослые музыканты спали. Мы почти не общались. Не хотелось. Во что я ввязался?

Саундчек прошел… отвратительно. Тайлеру из «Aerosmith» не нравился звук, оборудование и еще много чего. Хотелось его прибить. «Genesis», скромные дядьки, стояли в сторонке и что-то обсуждали со своим менеджером. Нас с Гарри гоняли по сцене.

В четыре мы все ушли в кафетерий. Там я встретил Криви.

— Привет! Спасибо за билеты! А вы уже тут были? А мы первый раз. Можно сфотографироваться? Это приглашённые музыканты? А можно к ним подойти?

— Колин, не так быстро! — сказал Гарри. Дома я его настраивал, что с этим мальчиком надо дружить. — Мы тут репетировали. Давай сфоткаешься с нами, а потом подойдём к музыкантам и попросим фото с ними.

Музыканты не отказали. Спокойно и с улыбками расписались на полученных фотографиях, попросили сделать парочку для них. К нашей компании подошли ещё человека три. Тут же подскочила Моника и представила их.

— Познакомитесь — это лорд Финч-Флетчли и его сыновья — Джастин и Джеймс.

Я навострил уши. Джастин будет в Хоге на Хаффлпаффе учиться. Надо брать «быка за рога», лорд нам нужен!

— Здравствуйте. Я Дадли, а это Гарольд. Фото? — я был сама любезность. Моника щёлкала «Полароидом», фотографы от неё не отставали. У нас и музыкантов улыбки словно приклеились к лицам. — Может, за сцену сходим? Хотите посмотреть? — не дожидаясь ответа, я поволок Джастина и Колина за собой.

За сценой я дал мальчишкам подержать гитары, посидеть за барабанами, вытащил на сцену и дал полюбоваться видом.

В полшестого нас потащили в гримёрку. Одежда, грим. Братья Криви и братья Финч-Флетчли крутились рядом, им всё было интересно. Мы рассказывали им случаи из нашей «музыкальной карьеры», про съёмки и запись песен. Нас слушали с интересом не только они, но и все взрослые, находящиеся в гримерке.

— Вы написали песни в гараже? — спросил Перри.

— Да. Под собачий аккомпанемент! Но продюсер не оценил вокал Злыдня, пришлось самим петь, — пошутил Поттер. В гримёрке раздались смешки. — Злыдень обиделся, теперь поёт дома каждый день.

— Никогда бы не поверил! — сказал Тайлер.

Семь вечера. Наше выступление. Нервы на пределе. Стадион забит. Лучи софитов освещают только нас с Гарри. Барабанщик дает темп, и… мы начинаем! Первой шла «Firework». Стадион ревел! «МММbop», «Angels», «Year 3000», «A Thousand Miles», «Roar by», «Ray Of Light», «Light», «93 Million Miles». Затем вышли «Genesis». Три песни мы на бэк-вокале. Считай, что отдыхаем. Далее «Owl City», «London Calling». А затем я дал знак музыкантам. Эту диверсию мы тщательно планировали. Хорошо, что всё-таки поем вживую. «Кукушка» вышла… охрененно! Стадион рыдал! Краем глаза заметил перекошенное лицо Нэша и смеющегося Дэвида. Далее вышли «Aerosmith». Завершался концерт песней «Goodbye». Рёв стадиона был наградой. Фейерверк в небе завершил концерт.

В гримёрке на нас орал Нэш, Моника потупила взгляд, Дэвид молчал. Никого больше не пустили.

— Мозгов совсем нет! Вы же нас подставляете! Идиоты! Дебилы малолетние. Убъю! Это… это… — он не находил слов. — Под фанеру будете прыгать! Никакого живого выступления!

— Нэш, от твоих воплей голова раскалывается, — зло сказал Гарри. Похоже, сейчас что-то будет. — Ну, спели и что дальше? Народ ушёл с концерта? Кто-то возмущался? Чего ты орёшь?! Всем понравилось!

— Да вы… да ты…

— Заткнулись оба! — рявкнул Дэвид. — То, что вы посвоевольничали — это, конечно, плохо. То, что песня прошла на «ура» — это хорошо. Больше чтобы такого не было. В следующий раз неустойку вычту. Понятно?

— Да, — хором ответили мы.

В гримёрку зашли музыканты.

— Сильно попало? — спросил клавишник «Genesis», Тони Бэнкс.

— Терпимо, — ответил я

— Нормально все, — сказал Тайлер. — Мы со своим постоянно ругаемся. Подрастёте и сами будете задавать условия. Он потрепал Гарри по голове.

К нам в гримёрку зашли Криви и Финч-Флетчли, ещё народу целая куча. Со всеми поздоровайся, пообнимайся, сфоткайся, дай автограф… В душ мы попали почти в одиннадцать вечера. Смыли грим и пот с себя чуть тёплой водой. Напялили любимые джинсы и вышли через чёрный ход. Музыканты уже уехали. Нас встретила толпа. Человек двести-триста. Охрана взяла меня и Гарри в кольцо, где-то там пробивались Дэвид и Нэш. Я вздохнул и… достал маркер, расписался на плакате. Гарри натянул улыбку до ушей. Мы начали работать. Почти три часа — фото и автографы. Хотелось застрелиться, но я помнил себя-фаната. Помнил, каково это — прождать и ничего не получить. Не хотелось такого для них. Дэвид и Нэш были рядом, хмурые. Они ничего не говорили, но и не дёргали нас. В три ночи мы, наконец-то, оказались в машине и поехали домой.

Пятнадцатого мая по телеку был показан репортаж с нашего концерта и три песни, среди которых была «Кукушка». Чувствую, будет весело с ней. Хотелось спать и ничего не делать, но нам этого не дали. Впереди ждали США.

* * *

(Прим. Авторский произвол цветет махровым цветом!)

Девятнадцатого мая мы прибыли в Штаты. Нью-Йорк был… серым. Нас отвезли в отель, затем по памятным местам, фотографироваться. Толком посмотреть город нам не дали. Фотографии для плакатов должны быть идеальные. Опять гостиница. Номер-люкс. За нами должны заехать в три часа пополудни. Начало в семь. Мы выступаем в восемь — наши шесть песен.

— Зачем ты мне Джастина и Криви постоянно «сватал»?

— Они поедут в Хогвартс.

— Уверен?

— Да. Я заметил, что Криви притягивает предметы, а Джастин сам признался, что у него есть способности.

— Нахрен мне вообще эта школа нужна? А карьера? А музыка?

— Как мне объяснил полковник, не пойдёшь в школу — пойдёшь на опыты. Не обсуждается. Учиться пять лет. Дэвид знает. У него уже были такие случаи. Вот он и выжимает из нас всё, что можно. Думаю, он что-нибудь сообразит.

— А почему он тебе объяснял, а не мне?

— Он объяснял Дэвиду, а я случайно оказался рядом.

— И они тебя не заметили, — недоверчиво сказал Гарри.

— По-пьяни вообще ничего не замечаешь. Давай спать, а то будет как на стадионе — выйдем, а ещё автографы раздавать.

* * *

Моника нас «обрадовала» — перед выступлением мы при параде даём интервью в гримёрке, где будут другие музыканты. Как я понял, на нас хотят все посмотреть. Ещё бы! Столько бабла вбухано в двух мелких сопляков!

Гримёрка была… большой. В ней расползлись по углам (как тараканы) «Металлика», Купер, знакомый нам «Aerosmith» и ещё куча музыкантов, вроде как даже «Green Day» мелькал, но я не уверен. Для нас приготовили два стула в самом центре помещения. Шла настройка света и звука. В углу доносилось бряканье акустики, кто-то смеялся. Бойко сидел в углу с хмурым видом — его тоже припрягли с этой темой. Честно говоря — удивлён. Тут такие динозавры и мы, сопли зелёные! Хотя, с другой стороны, этим динозаврам уже всё надоело, и переложить общение с журналистами на чужие плечи они только рады. Интервью брала миловидная блондиночка лет двадцати семи. Нас снимали три камеры. Я только поинтересовался, прямой эфир или нет. Получив ответ, что запись выйдет завтра, позволил себе расслабиться. Началась запись, нас представили и…

— Здравствуйте мальчики — Гарольд, Дадли. Как дела? Как долетели? Как гостиница? Как город?

— Здравствуйте. Нормально дела. Живы-здоровы, остальное мелочи, — я решил начать первым.

— Вы уникальны! Такого ещё не было — десятилетние дети на сцене! Вы стали популярнее некоторых взрослых групп! — на заднем фоне последовало отчетливое хмыканье. — С чего всё начиналось?

— С того, что мы стали играть в Гайд-парке со студентами Королевской Академии музыки… — начал я. Меня перебил Гарри:

— Не-е-е, не с этого. Началось всё с того, что нас не приняли в «Guildhall Kindergarten». Нас и в Тринити не приняли.

— Для тех, кто не знает, мальчики говорят, что их не приняли в музыкальные заведения Великобритании. И вы обиделись и решили создать группу?

— Нет, — засмеялся Гарри. Мы играли с другой группой. Студенческой. Случайно познакомились. Записали с ними наши шесть песен, а потом уже свой альбом писали самостоятельно. Бойко был среди тех студентов, — парень помахал рукой в камеру.

— И как же вы сочинили свой альбом?

— В гараже! — отчётливый смешок со стороны участников «Металлики». Они тоже в гараже писали. — Сочиняли под собачий аккомпанемент, но продюсер не оценил вклад нашей собаки. Пришлось самим петь, — я увидел улыбки на лицах музыкантов. — Пёс обиделся и сгрыз «Гибсон», — я умолчал о том, что до этого мы гитару сломали и сами отдали собаке. Улыбки на лицах музыкантов стали ещё шире.

— А не обидно вам, что вы не поступили?

— Нет, — сказал Гарри. — Если бы мы поступили, то альбом бы точно не написали.

— Сочиняли долго? Сложно было?

— Сочиняли неделю. Писали на студии месяца два, — сказал я. Лица на заднем фоне были удивлённые.

— Насколько я знаю, вы снимались в рекламе «Гибсон», «Тама» и одежды «НьюРок».

— Честно говоря, я уже и не помню, где снимался, — ответил Гарри. — Я и в Канаде был, и в Хельсинки, и в Бельгии. Много где.

— А где ещё хотели бы побывать?

— Москва, — быстро ответил я.

— Неожиданно. А почему?

— Хочу увидеть огни Кремля! Изначально песня была «Moscow Calling», про то, что я хочу побывать в Москве и увидеть огни Кремля. Потом переделал в Лондон. Не получалось немного со словами. Да и русские рок-группы мне нравятся.

— Вы знаете русский рок? — она была удивлена.

— Да. «Ария», «Мастер», «Пикник». Мне очень нравится песня «Иероглиф» группы «Пикник». У Арии» — «Тореро». Да и вообще интересно побывать в Союзе! У нас несколько песен изначально было на русском. Они не вошли в альбом, но «Кукушку» я исполнил на концерте.

— Ого! Вы знаете русский? — заинтересованные лица на заднем фоне.

— Хорошо знаю. Ещё немецкий.

— А что за песни?

— «Кукушка», «Полковник», «Мама». Они записаны на английском, но я изначально писал на русском.

— Спеть сможете?

— На каком языке?

— Одну на английском, одну на русском. Я думаю, старшие поделятся гитарами?

Вот подстава! Не ожидал. Но, назвался груздем — полезай в кузов! Нам дали две акустики. Даже фирмы не смотрел. Поставили микрофоны. «Полковника» мы исполнили на русском. «Маму» на английском. С последней нотой нас ждали аплодисменты от всех присутствующих. Ведущая распрощалась с нами. Уф-ф, закончилось! В сторонке стояли Моника и Нэш.

— Прибить вас мало! Опять за своё! Всё-таки спели, что хотели. Не вздумайте на выступлении диверсии устраивать. Контракт железобетонный!

— Хорошо, Нэш. Как скажешь.

Выступление прошло отлично. Вместо Лондона, в песне, я орал: Нью-Йорк. А так, всё было по плану. После выступления — общее фото с теми, кто остался до конца. С музыкантами мы особо не общались, слишком устали. Я и Гарри с огромной радостью улетели домой.

Концерты в Азии прошли с оглушительным успехом. Нас выводили под плотным конвоем и не тем путём, которым мы приехали. Шагу ступить без охраны было невозможно. Фанаты преследовали, пытались залезть через окно в номер, штурмовали гримёрку. Я был рад уехать оттуда.

По приезду домой нас опять «обрадовали» большим мировым турне с сентября по сентябрь. Перерыв — конец декабря до середины февраля — и опять в бой. Дэвид вел переговоры с Советами по поводу выступления и продаж в России. А мы хотели спать!

Гарри позвонил Криви и Финч-Флетчли. Мы встретились в родном Гайд-парке, посидели в кафе под прицелом охраны, отдали фотографии с автографами, что привезли из Штатов, и мелкие сувениры из Азии. Поттер не слишком любил Криви, но с Джастином он неплохо сошёлся.

Я сдавал вступительные в Итон и Винчестерскую школу. Финч-Флетчли тоже должен поступать в следующем году. Не буду ему ничего говорить. Как и ожидалось, в Итон я не прошёл, а вот Винчестерская школа меня взяла. Монике выдали задания для нас, и мы отбыли в турне по миру.

Города и страны слились в одну полосу — самолет-гостиница-сцена-гостиница-самолет. Мы не успевали даже посмотреть города, в которых были. Съемки-интервью-автографы. Вопросы были стандартные — как вам наш город; какие ваши творческие планы; что у вас с группой Делл; правда ли, что я избил Криса. Группа «Делл», Полкисс и Голд вовсю раздавали интервью о том, какие мы нехорошие — песни украли, их избивали, воровали и много-много чего. Нэш орал на подчинённых, чтобы те прекратили слухи. А нам было пофиг, лишь хотелось домой. Поттер уже не хотел сниматься, не хотел на сцену — слишком устал. В самолетах и гостиницах мы делали уроки, читали книжки. Я всучил кузену Булгакова, чтобы знал, почему его кота так зовут. Большую часть книги он не понял, но ему понравились похождения Бегемота и Коровьева. Потихоньку были прочитаны Нарния и Средиземье. Делая уроки и читая историю, я всё больше и больше находил отличий со своим прежним миром. Самый яркий пример — царская семья не была расстреляна. Умерли они вполне обыденно — задохнулись при пожаре. Царь отрёкся от престола, долго не прожил. Банальный инфаркт его убил. Только княжна Анастасия осталась в живых — уехала в десятилетнем возрасте к родственникам матери в Германию. А у Сталина было два сына — Василий и Федор. Оба погибли во второй мировой. В этом мире не было Черненко! Андропов был, а Черненко нет. И таких примеров была масса. Результат исторических фактов тот же, а вот события, к ним приведшие — разные. Я всё чаще задумывался — а есть ли тот «я» в этом мире?

Рождество и Новый год мы проспали. В Англии я и Гарри старались лишний раз не появляться на улице. Делали дома школьные задания, играли в шахматы с полковником, ковырялись в машине с Верноном. Ещё мы ездили на студию, где я писал песни на русском. Дэвид договаривался с «Мелодией» о выпуске пластинки. В сборник вошли четыре песни на русском и три на английском. Лондон стал Москвой и перевёлся на русский. Это была единственная песня, которая должна была быть только на русском в этом сборнике. Помня, что в августе там будет «жарко», я сомневался, что мы попадём в Союз.

В феврале опять началось турне. Выматывались мы капитально, говорить не хотелось. С нами попеременно были то Вернон, то Фабстер. Полковник с Мардж даже расписались, чтобы не было юридических проблем с его пребыванием. Для сдачи экзаменов я прилетел ровно на сутки и опять в бой, точнее, в тур. Наши рожи знала каждая собака. Мой счет стал более восьми миллионов фунтов, счет Гарри перевалил за девять миллионов. Поттер не отказывался ни от одной съемки. Компании «Кока-Кола» и «Пепси» бодались друг с другом за право использовать нас в рекламе. Мне и Поттеру было пофиг. Победила «Кола». Счет пополнился на полтора миллиона у каждого. Насколько я помню, Спирз получила пять миллионов за рекламу «Пепси». Денег было много, тратить было некуда. Мы физически не успевали. Гитары нам по контракту предоставляли, так же, как и одежду. Покушать — условия райдера. Мы, конечно, покупали что-то по мелочи. Но сколько может потратить зелёный школьник? Во-о-от! Вернон что-то там брал, играл на бирже, куда-то вкладывал. Смотрел дома в Штатах. Финансовые вопросы мы переложили на него.

Наши дни рождения праздновали двадцать пятого июля с размахом — телекамеры, поздравления, куча гостей. Наши знакомые «Aerosmith» были лично. Поздравили. Дэвид обрадовал, что двадцать девятого августа мы выступаем с Метлой и Пантерой в Союзе. Ого! А в этой реальности, оказывается, концерт перенесён на месяц раньше! Замечательно!

В конце июля я и Гарри были в Испании. Даже на пляж выбрались. Гастрольный график пошёл на спад. Нас ждало ещё шесть концертов и седьмым шёл Союз. После него мы должны поехать домой. Перед тем, как уйти в номер, я попросил охрану сегодня подежурить возле нашей двери. С нами в туре был Вернон. Засыпал я с тревожным сердцем.

Тридцатого июля позвонила Петунья и в истерике стала рассказывать, что за Гарри приходил кто-то там, а до этого за сутки их просто атаковали письма! Хм, интересно, как Хагрид приедет в Испанию?