Кроссовер ПКМ и ОКБ (джен)

— Собачка… добрый песик… поди сюда!

Заключенный высунул руки через решетку, пытаясь подманить лопоухого щенка, сжимавшего в пасти кольцо с болтающимися на нем ключами.

— Смотри, что у меня есть! — человек причмокнул, делая вид, будто что-то жует. — Я с тобой поделюсь, только подойди ближе!

Щенок тявкнул, а потом зазвенел ключами, мотая головой туда-сюда.

— Молодец, Тоби! — заржали тюремщики, уже битый час наслаждаясь комедией, творившейся перед ними.

Щенок повилял хвостом, а потом положил ключи на землю и гавкнул на заключенного, вызвав еще один взрыв смеха.

Заключенный вздохнул и отошел от решетки, намереваясь присесть на ворох грязной соломы.

Но на другом конце коридора раздались властные голоса и решительные шаги.

Заключенный снова прильнул к решетке, пытаясь разглядеть, что происходит.

Он увидел, как вооруженные стражники втолкнули в проход несколько десятков человек, закованных в кандалы. Вид у них был помятый и зловещий, и о роде их деятельности долго гадать не пришлось.

— Принимай пополнение! — гаркнул начальник стражи, обращаясь к тюремщику. — Наконец-то сцапали мерзавцев. Недолго им прыгать осталось, голубчикам.

— Куда же мне их пихать? — недовольно заворчал тюремщик. — Итак все камеры заняты. Ловить-то вы их ловите, а что дальше? Казнили бы десяток, сразу место освободилось бы! Как в старые времена, при Бишопе… уж с ним было легко: вечером привели, утром повесили. И никаких нам забот!

— Забудь ты про Бишопа! — прикрикнул на него начальник стражи. — Сейчас у нас другой губернатор, а он без суда не вешает. Пора уж уразуметь, старый болван!

Тюремщик махнул рукой, а потом забрал ключи из пасти щенка.

— Ладно, тащи их сюда. Кто на сей раз?

— Французские каперы, мать их за ногу. И да, вот этого отдельно посади. Приказ губернатора.

Тюремщик уставился на высокого нарядного мужчину, которого стражники вытолкали вперед.

— Почему он не в кандалах? — спросил тюремщик, заметив, что у пирата даже руки не связаны.

— Приказ губернатора, — повторил офицер ровным голосом.

Француз криво улыбнулся, а потом сунул руки в карманы штанов. Одежда у него была нарядная, но немного потрепанная, видать, в недавнем бою.

Тюремщик сплюнул на пол, а потом открыл решетчатую дверь камеры, толкнул ее, сделав пригласительный жест.

— Добро пожаловать в ваши апартаменты, мусью!

— Премного благодарен! — не менее ехидно ответил француз, а потом непринужденно шагнул внутрь. И принялся, посвистывая, оглядываться.

Лязгнули замки и засовы, и стража с громким топотом удалилась.

* * *

Заключенный, пытавшийся недавно подманить собаку с ключами, прищурился, вглядываясь в нового соседа по заключению, который теперь сидел в камере напротив.

— Добро пожаловать в тюрьму Порт-Ройяла, приятель! — окликнул он француза. — Меня зовут капитан Джек Воробей. Возможно, ты слышал обо мне?

Француз покачал головой, покосившись на него.

— Извини, приятель, в первый раз слышу.

— А ты, должно быть, тот самый Ибервиль, Бич Испанцев, чей славный корабль «Лахезис» наделал столько переполоху недавно…

— Да, меня зовут Ибервиль, но «Лахезис» отныне покоится на дне морском, — ответил француз, и голос его дрогнул. Дерзкое и насмешливое выражение на мгновение исчезло с его лица, а карие глаза гневно сузились.

Джек Воробей чуть помолчал, нахмурившись.

— Досадно, — пробормотал он.

— Еще как! — отрывисто бросил Ибервиль, скрестив руки на груди. — Ничего, мы еще повоюем…

Он некоторое время хмуро смотрел перед собой, а потом, оживившись, повернулся к Джеку.

— А ты как здесь очутился? У тебя тоже потопили корабль?

Джек покачал головой, тряхнув спутанными грязными волосами, слипшимися в косицы.

— О нет, я пытался корабль увести, да неудачно.

— Досадно, — ответил Ибервиль.

— Еще как! — кивнул Джек Воробей.

* * *

— Джереми, может быть, ты объяснишь мне, какого черта…

Губернатор Блад сердито расхаживал по кабинету вокруг вытянувшегося по струнке капитана Питта.

— Я пытался сделать все, что мог, Питер, — ответил бывший штурман Блада. — Но чертов Норрингтон все испортил!

— Джеймс Норрингтон? — Блад скрипнул зубами. — Этот молодой выскочка, любезно навязанный нам во время последнего визита лорда Уиллогби? Капитан «Лебедя»?

Питт кивнул.

— Он уже начал перестрелку с «Лахезис», когда мы прибыли на место стычки. Надо отметить, что бой был весьма…жарким. Сам знаешь, старину Ибервиля трудно прижать к стенке…

— И дернул же его черт снова сунуться в наши воды! — в сердцах воскликнул Блад. — Я же его предупреждал!

— Я хотел вклиниться, чтобы дать ему возможность уйти, но тут все взорвалось, и… — Питт развел руками. — Сам понимаешь, Питер, я уже не мог действовать иначе. Тех, кого удалось выловить из воды, доставили сюда.

— Что ж, надеюсь, Ибервиль не настолько идиот, чтобы выйти в море без каперского свидетельства, — пробормотал Блад. — Посидит в тюрьме, как военнопленный, может, одумается.

— Главное, что жив остался, — Питт криво улыбнулся.

— Если и остался, то, видимо, чтобы доставлять мне лишнюю головную боль! — проворчал губернатор. — Ты же читал последний приказ короля, который привез Уиллогби! Искоренить пиратство в кратчайшие сроки, бла-бла-бла! Учитывая, какое у нас с тобой прошлое, милый друг Джереми, надо быть очень осторожными, когда дело касается наших старых непутевых приятелей из Берегового Братства.

— Так что же нам делать, Питер? — спросил Питт встревожившись. — Ты ведь не допустишь, чтобы Ибервиля…

— Я постараюсь, но я не бог, Джереми! — раздраженно ответил Блад. — Ты же не слепой и видишь, что здесь полно тех, кто следит за каждым моим шагом и будет чертовски рад, если я споткнусь. Взять того же Мэллэрда…

Он замолчал, теребя черный тщательно завитый парик.

— Так и быть, позови-ка сюда этого Норрингтона. Послушаем его отчет о сражении. Придется сообщить о его… достижениях генерал-губернатору Вест-Индии.

Питт кивнул и повернулся, чтобы выйти. Но задержался и добавил негромко:

— У Ибервиля нет каперского свидетельства.

Блад еще больше помрачнел.

— Ты шутишь?

— Мы выловили его из воды, и при нем свидетельства не было.

— Дьявольщина! — пробормотал Блад, потерев виски. — Кому об этом известно?

— Норрингтон присутствовал при обыске, — со вздохом ответил Питт. — Я совсем его не знаю, Питер. Остальные ребята надежны.

— Что ж… — Блад напряженно размышлял о возникшей проблеме. — Зови его сюда. Посмотрим, что за птица…

— Полагаю, ваше высокопревосходительство, что нам удалось захватить того самого мерзавца, который уже больше года не дает покоя английским морякам в этих водах, — произнес капитан Норрингтон, стоя навытяжку перед столом губернатора Блада.

Тот, казалось, очень внимательно изучал какой-то документ перед собой.

— Почему вы так уверены в этом, сэр? — холодно поинтересовался Блад, не поднимая глаз.

Норрингтон на мгновение замолчал, слегка растерявшись, но потом собрался и продолжил доклад.

— Потому что все улики указывают на это, ваше высокопревосходительство. Как я уже говорил ранее, обломки потопленного корабля…

— Да-да, я слышал, — перебил его Блад, оторвавшись от разглядывания бумаг. — Вы уже рассказали о том, что, находясь в патрулировании, наткнулись на обломки судна, предположительно, голландского, и принялись обследовать окружающие воды, в надежде найти выживших…

— Поиски были затруднены из-за тумана, — вставил Норрингтон. — Но вместо выживших моряков мы наткнулись на корабль Ибервиля, который наверняка и был тем, кто потопил голландское судно…

— Вы слышали канонаду? — допытывался Блад. — Видели, как французский корабль стрелял по голландцу?

Молодой капитан снова растерянно моргнул, сбитый с толку вопросами губернатора.

— Нет, сэр. Мы не слышали стрельбы, но…

— Тогда я бы не торопился обвинять капитана Ибервиля в нападении на голландское судно.

— Даже если он не нападал на голландца, сэр, он находился в наших водах, что по закону военного времени давало мне право…

— В каком состоянии сейчас вверенный вам корабль, капитан Норрингтон? — перебил его губернатор, подняв строгие синие глаза на молодого человека.

На щеках Норрингтона появился легкий румянец.

Ровным и четким голосом он доложил о нанесенных во время боя повреждениях.

— «Лебедю» придется провести пару недель в сухом доке для ремонта, — закончил он.

Блад продолжал пристально смотреть на капитана.

— Этих повреждений могло бы не быть, сэр, если бы вы не ввязались в сражение с опасным и ловким противником в одиночку, без поддержки других кораблей ямайской эскадры. Более того, капитан, вы сделали это, не дожидаясь указаний вашего флагмана!

— Сэр, — Норрингтон продолжал возражать. — Туман мешал видеть сигналы, и я решил, что медлить нельзя, чтобы не упустить проклятого пирата…

— Вы хотели сказать, французского капера? — поправил его Блад.

— Возможно, — сдержанно кивнул Норрингтон. — Насколько я знаю из докладов, воды вокруг Ямайки стали весьма опасными для любых кораблей из-за постоянных нападений пиратов. Каждый раз они действуют одинаково: нападают и топят корабли, уничтожив их команды. И каждый раз уходят от береговой охраны. Я не хотел, чтобы снова повторилась та же безнадежная история. Поэтому погнался за французом и ввязался в бой. Да, я нарушил инструкции, но, сэр, «Лебедь» — мощный корабль, и я мог рассчитывать на победу…

— Вам повезло, молодой человек, что француз был один, — вздохнул Блад. — Иначе ваш героический поступок мог закончиться весьма бесславно.

— Я всего лишь следовал указаниям генерал-губернатора Вест-Индии, сэр, — тихо ответил капитан Норрингтон, посмотрев Бладу в глаза. — И делал то, чему вы учили нас на недавних маневрах.

Губернатор тяжело вздохнул, подняв глаза к потолку.

— Что ж, урок вы усвоили. Это радует.

В голосе его, однако, особой радости не чувствовалось. Скорее, усталость.

— Хорошо, капитан. Можете быть свободны.

Норрингтон четко поклонился и, развернувшись на каблуках, молча вышел из кабинета губернатора.

* * *

Блад постучал пальцами по столу и посмотрел на Джереми Питта, который все это время молча стоял возле стены.

— Выучил на свою голову… — проворчал Блад, кивнув в сторону ушедшего капитана.

— Он молод. Но сообразителен. Пожалуй, слишком сообразителен, — ответил Питт с усмешкой. — К слову, я сигналил ему. И не только флагами. Но чертов хитрец сделал вид, что не может разобрать сигналы…

— С голландского корабля хоть кто-нибудь уцелел? — поинтересовался Блад.

Питт покачал головой.

— Увы!

— Плохо, — мрачно сказал Блад. И принялся покусывать перо, держа его в руке.

— Не могу поверить, что старина Ибервиль мог сделать такое… — пробормотал Питт, потирая затылок. — Не в его это духе.

— Я тоже не верю, но ты знаешь, как людям хочется отомстить тем, кто наводил на них ужас почти год. Они требуют расплаты, Джереми. И весь Порт-Ройял гудит от известия о том, что Норрингтону удалось изловить и захватить знаменитого Кровавого Истребителя…

— Но ты же не отдашь Ибервиля им на растерзание? — встревожился Питт.

— Ты ведь читал последний указ короля? — спросил Блад печально. — Я ожидал чего-то подобного. Мы должны покончить с пиратством в Карибском море. И сделать это как можно быстрее. Вот почему генерал-губернатор прислал сюда несколько линейных кораблей. Вот почему его капитаны так упорно рвутся в бой, игнорируя наши приказы. Ты знаешь, что я сразу принял все необходимые меры. Я связался с нашими парнями на Тортуге, предложил им амнистию в обмен на поступление на королевскую службу. Тем, кому это не по душе, предложил убраться из здешних вод до конца года. И ты помнишь, что ожидает тех, кто не примет какое-либо из этих условий.

Питт тяжело вздохнул.

— Ибервилю не следовало лезть в наши воды, — жестко сказал Блад, поднимаясь с места. — Он был предупрежден, но нарушил это соглашение. Теперь пусть пеняет на себя!

— Мой бог, ты… повесишь его?! — охнул Питт.

— Сначала допрошу, — криво улыбнулся Блад и вышел из кабинета…

— Позвольте, ваше высокопревосходительство, — мягко произнес капитан Ибервиль, посмотрев в глаза губернатору. — Я вовсе не собирался топить голландского купца, наоборот, я пытался спасти тех, кто мог уцелеть. Когда мы обнаружили следы крушения, я приказал лечь в дрейф и обыскать все вокруг. И тут выскакивает ямайская береговая охрана… ну, дальнейшее вам уже доложили, полагаю?

Он лениво улыбнулся.

— Кажется, я немного увлекся этой спасательной операцией и слишком углубился в ваши воды, — добавил он.

— Спасательная операция! — не сдержался майор Мэллэрд, пришедший в тюрьму вместе с губернатором. — Ба! Уверен, что этот мерзавец проверял, не остались ли выжившие, только для того, чтобы разделаться с ними!

Ибервиль чуть наклонил голову, прищурившись.

— Вы сомневаетесь в моих словах, месье? — поинтересовался он все тем же мягким голосом, но в карих глазах его промелькнул огонек.

— Я не доверяю словам пиратов, сударь! — прямолинейно рубанул майор, ощетинив усы.

— Но месье Ибервиль не пират, а капер на службе короля Людовика, — заметил Блад, теребя свой черный парик.

— Ну, тогда пусть предъявит свидетельство, если оно существует.

Ибервиль философски улыбнулся.

— Боюсь, оно отправилось на дно морское вместе с моим несчастным кораблем. Ах, бедная моя «Лахезис»! — вздохнул он, сдвинув брови. — Надо было послушаться боцмана и подыскать для нее другое имя. Но я слишком сентиментален и консервативен. Так что назвал ее в честь той моей красавицы, погибшей в Картахене… Думал, что это поможет ухватить удачу за хвост…

— Ничего, теперь тебя взяли за горло и улизнуть не удастся, — пообещал Мэллэрд сердито. — Душегуб! Истребитель!..

— Майор, — Блад прервал его пылкую речь. — Подождите меня снаружи.

Мэллэрд сердито фыркнул и вышел из камеры.

* * *

Блад и Ибервиль некоторое время молча смотрели друг на друга.

— Зря ты сюда вернулся, — сказал Блад, наконец.

— Собираешься предъявить мою голову на пике как доказательство усердной службы королю? — Ибервиль чуть заносчиво вздернул голову. — Дабы не портить себе репутацию?

— Молись, чтобы твои наниматели подтвердили, что ты занимался каперством в этих водах, — Блад не был в настроении шутить. — А пока мы это выясняем, тебе придется погостить в этой тюрьме.

— Тут уютно. Но нет бумаги и чернил.

Блад недоуменно посмотрел на француза. Тот пожал плечами.

— Полагаю, что проторчу здесь немало времени, прежде чем вы определитесь, что делать с моей головой. Так что буду проводить его с пользой — напишу о том, что довелось повидать. Мемуары сейчас в моде, ты знаешь?

— Тебе принесут и то, и другое… — ответил Блад.

В этот момент пол под их ногами немного дрогнул. А с потолка посыпался песок.

Ибервиль тревожно поднял глаза вверх, а потом посмотрел на Блада.

— Привыкай, здесь такое случается часто, — сказал губернатор и шагнул к выходу в коридор.

— Ваше высокопревосходительство! — вскричал чумазый сосед Ибервиля, прижав лицо к решетке. — Возможно, вы меня помните? Даже если нет, уверен, вы не откажетесь помочь славному моряку, по ужасному недоразумению угодившему за решетку?

Блад остановился и посмотрел на заключенного.

— Что же ты хочешь? — спросил он ехидно.

— Выйти из тюрьмы, — непринужденно ответил Джек.

Блад прищурился, недобро улыбнувшись.

— Я могу вытащить тебя из тюрьмы, — сказал он тихо. — Но облитого смолой и с пеньковым галстуком на шее. И вероятность такого исхода увеличивается каждый раз, когда ты обращаешься с подобными просьбами. Надеюсь, ты все понял?

Джек поспешно кивнул, отпрянув от решетки и усевшись на ворох соломы.

— Питер… — Арабелла пыталась держаться спокойно, но ее хватило всего на пару минут. — Скажи ему, чтобы был осторожнее! Пожалуйста!

И она чуть дернулась, глядя на здоровенного одноглазого верзилу, который с медвежьим рычанием подбросил (в который раз!) их годовалую дочь Элизабет под самый потолок. Ребенок разразился громким восторженным визгом.

— Дорогая, ты же знаешь, что он всегда это делает, когда бывает у нас, — шепнул в ответ Блад, стоя рядом с женой. — Не волнуйся, старый волк ее не уронит, — и добавил вполголоса, выразительно глядя на своего товарища: — Он ведь знает, что я с ним сделаю, если это вдруг случится…

Новый взрыв детского смеха и визга, и Волверстон опять подкинул ребенка вверх.

— Нет, я все-таки прошу… — Арабелла посмотрела на старого волка и сказала погромче: — Мистер Волверстон, бога ради!

— Да не переживайте вы так, мэм! — прогудел Нэд, поймав девочку и сунув подмышку таким образом, что она повисла вниз головой. От этой манипуляции ребенок развеселился еще больше. — Вы же видите, ей это нравится! Все дети это любят. Уж поверьте моему опыту!

Арабелла не смогла удержаться от усмешки.

— Не знала, что у вас настолько богатый опыт общения с детьми!

— Да мы же все через это проходили, мэм! — пожал плечами Волверстон, а потом пощекотал малышку, и та издала оглушительный вопль. — Меня в детстве отец тоже так подбрасывал. Ну, бывало, что и ронял. Особенно, когда выпивал лишнего… И что с того? Как видите, я жив и здоров до сих пор и ни на что не жалуюсь!

Арабелла выразительно посмотрела на Блада. Тот понял ее без слов и ловко выхватил дочь из рук старого волка.

— Ладно, Бесс, крошка, иди к папе!

Но малышка явно имела на этот счет свое мнение. Какое-то время она сидела на коленях Блада, а потом ее рот скривился, и она начала похныкивать, оглядываясь на Волверстона.

Одноглазый верзила только ухмыльнулся, заметив это.

— Я же говорю, ей это нравится!

Блад вздохнул, помрачнев.

— Похоже, я теперь у родной дочери в черном списке, — сказал он с нотками обиды в голосе. — Неужели она никогда не забудет ту микстуру?!

Бесс громко заплакала, и губернатор поспешил передать ее на руки своей жене.

Примерно месяц назад маленькая Бесс их всех переполошила, решив заболеть. Несколько дней у нее был сильный жар, и Блад с Арабеллой чуть не сошли с ума, пытаясь его сбить. Как назло, в Порт-Ройяле стояла ужасная духота, усугубляющая страдания малышки. Они обтирали ее уксусной водой, поили разнообразными настойками, но каждый раз лихорадка возвращалась.

— Лучше сто раз сходить на абордаж, Нэд, чем пытаться напоить горькой микстурой собственную дочь! — признался Блад в разговоре с Волверстоном. — Никогда не думал, что это такое сложное и нервное дело!

— Но ты же справился, так что перестань дергаться, — пожал плечами Волверстон.

Блад бы с радостью последовал его совету, но не мог. Равно, как и его жена.

И они до сих пор следили за дочерью, готовые примчаться к ней в любой момент.

Да, у Элизабет были няньки-мулатки, но Блад все равно украдкой заглядывал в детскую по ночам, чтобы убедиться, что она спокойно спит.

Он не говорил об этом Арабелле до тех пор, пока не столкнулся с ней возле двери в комнату дочери. И тогда они решили, что будут нести вахту по очереди, чтобы хоть немного высыпаться. Раз уж не в силах сдерживать этот порыв.

Бесс быстро успокоилась на руках у Арабеллы и вскоре начала кокетливо улыбаться Волверстону.

— Черт побери, Питер, кажется, я вошел во вкус и готов стать крестным еще для пары твоих ребятишек, — Волверстон многозначительно толкнул Блада локтем. — Так что дело за вами!

Губернатор заметил, что на щеках его жены выступил легкий румянец.

— Знаешь, Нэд, — тихо ответил Блад, — если мне каждый раз придется гоняться за тобой по всему Карибскому морю, чтобы позвать на крестины… нет уж, уволь!

Волверстон рассмеялся.

— Ну, теперь-то я всегда рядом.

— И это ужасно! — не выдержала Арабелла, укоризненно посмотрев на старого волка.

— Маленькая мисс так не считает, — лукаво ответил Волверстон, указав на ребенка, который продолжал тянуть к нему ручки.

— Если уж вы вошли во вкус, то почему бы вам не завести собственных детей? — у Арабеллы было язвительное настроение.

Волверстон хрипло расхохотался, посмотрев на Блада. А потом покачал головой.

— О, нет, мэм, только не это! Поверьте мне, я этим сыт по горло. Я был старшим сыном в семье и вынянчил всех своих сестер, уж не помню, сколько их было, пять или шесть. Никакой жизни, мэм! Пять баб… прошу прощенья, я хотел сказать — девчонок, на шее! Когда родилась шестая, пришлось удирать из отчего дома, чтобы не свихнуться…

Он замолчал, а потом резко сменил тему разговора.

— Но если возникнут какие-то проблемы, смело обращайтесь, мэм! Уж я-то все эти девичьи капризы хорошо выучил…

Блад поднял бровь, насторожившись.

— Эй, старый волк!..

И Волверстон поспешил добавить:

— Спокойно, Питер! Я имею в виду маленькую мисс.

Арабелла издала тихий стон, уставившись в потолок.

— Ладно, мэм, я уже ухожу, — примирительно проворчал Волверстон, поманив Блада за собой. — Но, с вашего позволения, украду на пару минут вашего супруга…

— Ну, докладывай, что за приз взял на этот раз? — сказал Блад, устраиваясь за столом в своем кабинете.

Волверстон вальяжно развалился в кресле напротив, достав из буфета бутылку вина и стакан.

— Очередной французский купец, — довольно сказал он, а потом сделал длинный глоток. — На мой взгляд, отличная шхуна, почти целая — я старался ее не сильно дырявить. Сейчас как раз там торчат оценщики.

— Опять шастал возле Сан-Доминго? — прищурился Блад.

Волверстон многозначительно ухмыльнулся и протянул Бладу стакан. Но губернатор мотнул головой.

— Ой, доиграешься, старый волк! — сказал он серьезно. — Ей-богу, захудалая шхуна не стоит такого риска!

Волверстон только махнул рукой.

— Питер, не учи ученого! Я же все просчитываю…

— Один уже допрыгался, — продолжал ворчать губернатор. — Тоже думал, что все просчитал…

Волверстон подобрался, осушив стакан.

— Я слышал про Ибервиля, — сказал он мрачно. — Неужели все настолько скверно?

— Генерал-губернатор Вест-Индии написал, что прибудет в Порт-Ройял в конце месяца, — ответил Блад, теребя парик. — Учитывая, как крепко насолил наш дорогой Филипп английским колониям и флоту за последние полгода, скрыть факт его поимки не удастся. Многие всерьез считают, что он и есть тот таинственный «Истребитель».

— Чушь собачья! — не выдержал Волверстон, взмахнув ручищей. — Да какой из нашего Ибервиля, к дьяволу, Истребитель?!

— Я тоже думаю, что это не он, — вздохнул Блад. — Но люди настолько запуганы, что готовы поверить в любую версию, даже если она совершенно нелепая.

— Питер, но это же смешно! — настаивал старый волк. — Истребитель, черт бы его побрал, нападает на все суда, которые ему встречаются, топит или сжигает их, не оставляя никого в живых. Чтобы наш Ибервиль так поступил когда-нибудь? Да он первый начинал сопли и слюни пускать, похлеще тебя! Этого ему жалко, того надо отпустить… тьфу!

— Люди иногда сильно меняются, Нэд, — вздохнул Блад. — А мы не видели его почти три года.

— Три года? Черт побери! — Волверстон провел рукой по щетинистому подбородку. — Это повод выпить, ты не находишь? Не такой должна быть эта встреча, но все-таки…

Блад остался серьезен.

Волверстон, заметив это, тоже перестал ухмыляться.

— Брось, Питер. Это же наш старик Ибервиль! Уверен, мы придумаем, как его вытащить из задницы, в которую он угодил. Может, того… мне его навестить? Все равно я пленных матросов в тюрьму буду отправлять.

Блад внимательно посмотрел на Волверстона.

— Даже не думай помогать ему, Нэд! — предупредил он его.

— Черт подери, Питер, я его три года не видел, паршивца! — воскликнул Нэд. — Не будь таким занудой! Обещаю, что просто парой слов с ним перекинусь. Никаких напильников в рукаве или пистолетов в похлебке!

Блад подвинул к себе лист бумаги и принялся что-то быстро писать. Потом разогрел сургуч и поставил массивную печать.

— Черт с тобой, Нэд, — вздохнул он. — Только без глупостей. Усек?

— Есть без глупостей! — отозвался Волверстон, пряча бумагу за пазуху.

Арабелла проснулась посреди ночи и обнаружила, что мужа нет рядом.

Она так и не дождалась его вечером и легла спать одна. Иногда губернатор задерживался допоздна, занимаясь делами. Арабелла привыкла к этому и старалась относиться с пониманием.

И все равно не могла избавиться от легкой грусти в такие вечера.

Арабелла села в постели, поправив волосы, окинула сонным взглядом спальню, залитую ярким лунным светом, и вздрогнула, увидев Блада, сидевшего в кресле у окна.

Он вертел в руке нераскуренную трубку, глядя на мерцающее от луны море и далекие корабли, стоявшие на рейде.

В первый миг Арабелла испуганно подумала о дочери, чья спальня находилась рядом с их комнатой. С ней снова что-то не так?!

— Питер! — тихо окликнула его она. — Что-то случилось? Бесс?..

Он покачал головой.

— Она спит. Я заходил к ней недавно. С ней все в порядке.

Арабелла встала с кровати и подошла к нему, вглядываясь в его лицо.

— А ты почему не спишь?

— Надо многое обдумать, — коротко ответил Блад, обнимая ее.

— Это из-за Ибервиля, да? — спросила Арабелла, заглядывая ему в глаза. — Он ведь был одним из твоих капитанов, когда…

Тут она на мгновение запнулась. Ей все еще было неловко говорить с мужем о тех годах, которые он провел, занимаясь пиратством.

— Да, и еще он был моим другом, — ответил Блад задумчиво и тяжело вздохнул, проведя рукой по лбу. — Черт, ну, почему именно он?!

— Наверняка есть способ его спасти, — попыталась успокоить его Арабелла. — И я верю, что ты его найдешь!

— Если бы у него было на руках каперское свидетельство… — Блад притянул Арабеллу к себе и усадил на колени. — И если бы все знали, что он — не Истребитель…

— Если это не Ибервиль, значит, настоящий Истребитель все еще на свободе, — сказала она, прижимаясь к нему. И почувствовала, как руки мужа стиснули ее так крепко, что стало больно. Но лишь на мгновение, потому что он тут же спохватился и ослабил объятия.

— Черт побери, ну, конечно! — воскликнул Блад. — Это же так очевидно! Если я поймаю мерзавца, который топит наши корабли, это будет лучшим доказательством невиновности Ибервиля. Вряд ли его отпустят даже после этого, но, по крайней мере, можно будет избавить его от виселицы…

Он вскочил и заходил по комнате кругами, снова схватившись за трубку.

— И я постараюсь это обеспечить. Надо найти и захватить негодяя до конца месяца. Ты ведь знаешь, каков наш лорд Уиллогби, когда дело касается морских разбойников…

Арабелла невольно содрогнулась, вспомнив последний визит генерал-губернатора и его яростные речи о недопустимости потакания пиратам.

— Черт бы побрал капитана Норрингтона! — проворчал Блад, останавливаясь перед окном на мгновение. — Из-за него все пошло наперекосяк!

Арабелла встрепенулась, вспомнив кое о чем.

— Кстати, о капитане Норрингтоне, — сказала она медленно. — Сегодня приходила миссис Мэллэрд…

Блад подошел поближе к жене, насторожившись.

— Какое счастье, что мы с ней разминулись. Надеюсь, она тебя не очень замучила своей болтовней?

Арабелла качнула головой.

— Она милая женщина, Питер. Хотя я готова признать, что иногда она излишне громкоголосая…

— И что ей было нужно на сей раз? — поинтересовался губернатор.

Арабелла потеребила его сорочку.

— Она сказала, что было бы неплохо как-то отпраздновать поимку проклятого пирата. Устроить что-нибудь вроде торжественного приема или, возможно, бал. Капитан Норрингтон вел себя как герой… — я передаю ее слова, Питер, — и, несомненно, заслуживает празднества в свою честь.

Арабелла замолчала, глядя на мужа.

— Час от часу не легче! Бал! — поморщился Блад. Отметил, что она продолжает смотреть на него, явно чего-то ожидая.

— Я понимаю твое возмущение, Питер, — тихо сказала Арабелла. — Но капитан Норрингтон действительно держался очень отважно! Да, он захватил твоего друга, но он ведь просто выполнял свой долг!

— Вот как ты думаешь, да? — спросил Блад, прищурившись. — Что поделать, gloria victoribus!

— Что? — не поняла Арабелла.

— Победителей не судят, — со вздохом пояснил Блад.

— В конце концов, людям нужно немного расслабиться, — продолжила Арабелла, поглаживая его по плечу. — Отвлечься от постоянной войны. Избавиться от страха. В последнее время все живут в постоянном напряжении. То война, то этот ужасный таинственный Истребитель, нападающий на все корабли…

Она посмотрела ему в глаза.

— Бал мог бы поднять людям настроение. И показать этому… негодяю, кем бы он ни был, что нас так просто не запугать.

Блад внимательно посмотрел на жену.

— Это слова миссис Мэллэрд или…

— Это уже мои слова, Питер, — Арабелла слабо улыбнулась. — Так что ты скажешь?

Она умоляюще глядела на него.

— Скажу, что я — проклятый эгоист, совсем забывший, что у меня есть жена, красавица и умница, вовсе не обязанная прозябать без балов и развлечений, — ответил Блад. — Хорошо, пусть будет бал!

Арабелла просияла.

— Но с одним условием! — добавил Блад.

— Каким же? — поинтересовалась она.

— Я бы не хотел возиться с его организацией, — ответил Блад. — Сама понимаешь, почему.

Арабелла пожала плечами.

— На этот счет не волнуйся, миссис Мэллэрд с удовольствием за это возьмется.

— Вот и славно! — сказал Блад, с улыбкой глядя на жену…

— Можно полюбопытствовать, о чем пишешь, приятель? — спросил Джек Воробей, прислонившись к ржавой решетке своей камеры.

Его сосед напротив на мгновение перестал скрипеть пером.

— Обо всем понемногу, — коротко ответил Ибервиль. — В основном, пытаюсь вспомнить то, что уже было записано, но погибло вместе с моим бедным кораблем.

— Небось, про всякие сражения и походы? — криво улыбнулся Джек. — О сокровищах и подвигах?

Ибервиль покачал головой.

— Бог с вами, месье! Какие сокровища и сражения? Я пишу… о птицах. Вы хоть знаете, сколько удивительных птиц обитает вокруг нас?

Джек покрутил головой, озираясь по сторонам.

— Кхм. Я все понял, дружище. Это такая шутка, да? Птицы! Ха… ха-ха! Вы, французы, такие затейники! Птички да лягушки. Я все понял!

Ибервиль взял один из листов бумаги и повернул к своему соседу по заключению.

Джек с удивлением увидел, что там действительно изображена птица, причем, нарисованная очень умело и вполне узнаваемо.

— Ба! Да это же голубь! — воскликнул он, указав на рисунок грязным пальцем. — Но зачем он тебе?

Ибервиль положил листок на колени.

— Это не простой голубь, — ответил он. — Я видел этих птиц однажды, когда плавал на север, в Вирджинию. Это… потрясающе, Джек! Когда они взлетают, солнце меркнет!

— Да, впечатляюще, — вежливо ответил Джек Воробей. — Нет… ты серьезно пишешь только про птиц?

— Иногда про змей, — улыбнулся Ибервиль. И снова уткнулся в записи.

* * *

Джек хотел еще что-то сказать, пытаясь подобрать слова поязвительнее, но тут заскрипела дверь в коридоре, а потом послышались чьи-то голоса.

— Ну, где же сидит этот чертов французский пройдоха? — прогудел хрипловатый бас.

Услышав этот голос, Ибервиль встрепенулся и перестал писать.

— Ага, вот и он. Дьявольщина, Филипп, ну и брюхо ты себе отрастил за три года! — громко сказал дородный мужчина с повязкой на глазу, одетый ярко и пестро, как типичный флибустьер, останавливаясь возле камеры Ибервиля и окинув его цепким взглядом. — Да рожа тоже ничего, поперек себя шире!

— Нэд! — француз вскочил на ноги и подбежал к решетке, протягивая руку. — Сколько лет, сколько зим!..

— Спокойно, без слюней! — преувеличенно строго одернул его старый волк. — Господин губернатор сказал, чтобы мы тут вели себя без глупостей. А то нас неправильно поймут. Сечешь? Не пристало нам во время военных действий ручкаться. Как никак, перемириев никто пока не подписывал.

— Я слышал, что ты теперь на королевской службе? — спросил Ибервиль, пропустив мимо ушей предыдущие слова Волверстона. — Признаться честно, рад за тебя. И… Нэд… извини, что так вышло в Картахене…

— Нет, не извиню, и хватит об этом! — оборвал его Волверстон, и его единственный глаз яростно сверкнул.

Ибервиль замолчал, глядя на него.

— Тебе повезло, Филипп, что нас сейчас разделяет решетка, — проворчал Волверстон глухо, шагнув ближе. — А то бы я не поленился и съездил тебе по морде пару раз. Впрочем, после драки кулаками не машут, ведь так? И ничего уже не изменить. Тем более, что бог тебя и так наказал.

Ибервиль медленно кивнул.

— А если бы нас тогда на борт взял, может, все и по-другому вышло, — продолжал Волверстон.

— Ребята, вы о чем? — осторожно поинтересовался Джек Воробей, все это время пытавшийся понять, что здесь происходит.

— Нэд, это было не мое решение, а команды, — тихо ответил Ибервиль. — Хотя… зачем я оправдываюсь?

— Да, лучше просто помолчи, — кивнул Волверстон, продолжая сверлить француза немигающим взглядом.

— Как же ты выкрутился? — спросил Ибервиль после долгой паузы.

— Я бы не выкрутился и до сих пор сох бы на солнышке в Картахене на одной из виселиц вместе с другими нашими парнями, если бы не Питер. Вот он, в отличие от некоторых, своих в беде не бросает. И сейчас о тебе, французская ты задница, печется. Думает. Голову ломает. Как бы тебя из петли вытащить, и все такое. Доставил ты ему проблем, Филипп! Чтоб тебя разорвало!

— Эй! — снова подал голос Джек Воробей. — Ничего, что я тут?

— Ладно, замнем эту тему! По крайней мере, на сегодня, — резко сказал Волверстон и оглянулся, махнув кому-то рукой.

Джек заметил маленького негритенка с корзиной в руках.

Волверстон достал оттуда пузатые бутылки с коричневатой жидкостью внутри.

— Спорю, ты еще не пробовал настоящий ямайский ром?

— А как же военные действия, Нэд? — поинтересовался Ибервиль, криво улыбнувшись. — Вдруг нас неправильно поймут или…

— Считай это... частью допроса! — ответил Волверстон, откупоривая бутылку…

— А ты слышал вот эту? — громко произнес Волверстон, прислонившись к решетке. И заорал мощным басом, размахивая пустой бутылкой:

— Пятнадцать человек на сундук мертвеца,

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Пей, и дьявол тебя доведёт до конца.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!..

— Нет, не доводилось! — ответил Ибервиль, отбрасывая свою пустую бутылку.

— Да ты што, такая жуткая была история! — качнул головой изрядно захмелевший старый волк. — Где… где тебя только черти носили? Ладно, щаз спою…

Дверь в коридоре скрипнула, послышались торопливые шаги, и возле Волверстона появился перепуганный тюремный надзиратель.

— Капитан Волверстон! — прошептал он, отчаянно жестикулируя. — Бога ради, не надо так шуметь! Если прознают, что я вам тут позволил…

— Все будет в порядке! — перебил его старый волк. — На вот, выпей с нами!

И он сунул надзирателю еще одну бутылку рома.

— Капитан Волверстон! — попытался еще раз воззвать к нему тюремщик. — Время! Скоро обход!

Волверстон, не обращая на него внимания, громко проревел:

— Их мучила жажда, в конце концов,

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Им стало казаться, что едят мертвецов.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Что пьют их кровь и мослы их жуют.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Вот тут-то и вынырнул чёрт Дэйви Джонс.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Он вынырнул с чёрным большим ключом,

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

С ключом от каморки на дне морском.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

При этих словах Джек Воробей, жадно тянувший ром, которым с ним щедро поделился Ибервиль, поперхнулся и закашлялся.

— Что за… ужасная песня! — еле выговорил он, вцепившись в решетку своей камеры. — Лучше не петь это здесь… от греха подальше… да еще в такой час!..

— А ты кто такой, чтобы указывать мне, что петь или не петь?! — набычился Волверстон, становившийся во хмелю буйным.

— Капитан Волверстон! — снова взмолился надзиратель.

— Нэд, тебе пора идти, — подтолкнул его Ибервиль. — Действительно, уже почти полночь. Лучше приходи завтра, еще посидим, вспомним былые времена…

— Т-ты не переживай, Фил, — Волверстон, покачиваясь, двинулся за взволнованным надзирателем. — Мы с губернатором тебя вытащим. Так или иначе! Хотя… — он остановился и указал на француза пальцем. — Ты такой заботы не стоишь, на мой взгляд!

— Полностью с тобой согласен, Нэд! — кивнул Ибервиль, плюхаясь на соломенный тюфяк. — Спасибо, что навестил! Все-таки здорово, что мы снова друзья…

— А вот это еще не факт! — буркнул Волверстон и скрылся за дверью.

* * *

— Правильно говорят, что старый друг лучше новых двух, — вздохнул Ибервиль, сидя на лежаке.

В маленькое окошко тюремной камеры заглянула луна, отбросив длинные серебристые полосы на полу.

— Милый парень этот твой капитан Волверстон, — сдержанно ответил Джек Воробей, размышляя, где лучше припрятать остатки рома, чтобы не нашли поутру.

Покончив с этим, он замер и поднял глаза на француза.

— Послушай, приятель… если такие парни, как этот, у тебя считаются друзьями, то мне страшно представить твоих врагов…

Ибервиль коротко хохотнул.

— О, врагов у меня гораздо больше, чем друзей, увы!

Он оживился и посмотрел на своего собеседника. Видимо, выпитый ром сделал его более разговорчивым, потому что до этого Ибервиль предпочитал молча сидеть и строчить записки.

— Думаю, Волверстон меня простил, хоть и не признается в этом. Старый волк всегда такой: на словах груб, но в душе добряк…

И он вздохнул.

— Но все равно гадко получилось.

Джек заинтересованно подвинулся к решетке.

— Вы были среди тех, кто грабил Картахену вместе с бароном Риваролем? — спросил он. — Слышал, громкое было дело…

Ибервиль кивнул.

— Да, будь она проклята! Блад и Хагторп уплыли вдогонку за этим лживым ублюдком Риваролем, а мы с Нэдом застряли в Картахене из-за кораблей. Они сильно пострадали в боях и нуждались в ремонте. Но ты, наверное, сам знаешь, каково это — пытаться чинить корабли параллельно с грабежом. Естественно, все наши люди перепились до полусмерти, какой уж там ремонт!

Ибервиль покачал головой, лицо его стало грустным.

— Потом пошли раздоры и ссоры из-за добычи, — продолжал вспоминать он. — Пару раз по пьяни наши ребята поджигали город, еле успевали его тушить… потом закончилось продовольствие… Когда команда голодна, сам знаешь, как это скверно сказывается на дисциплине...

— Невеселый расклад, приятель, — проронил Джек, слушая его.

— И вот однажды на горизонте появились паруса… — медленно говорил Ибервиль, глядя на лунный узор на полу. — Много парусов. Мы сбились со счету… Это была англо-голландская эскадра под командованием этого дьявола, адмирала ван дер Кейлена, прибывшая проверить, что здесь творится. Вот тогда и началось… Моя «Лахезис» уже была на плаву. Мне накануне удалось нажать на своих плотников и заставить их подлатать ее. А корабль старого волка, «Атропос», все еще торчал на берегу. В общем… у нас был выбор: уходить в море немедленно и пытаться прорваться, или терять время, ожидая, пока все люди Волверстона вернутся из города и поднимутся на борт…

— Отставших не ждут, — пожал плечами Джек Воробей.

— Так моя команда и сказала, — вздохнул Ибервиль. — И мы ушли.

— Вам удалось прорваться? — спросил Джек, осознав, что француз больше не намерен говорить.

Ибервиль покачал головой.

— Нас так сильно обстреляли, что «Лахезис» начала тонуть. Мне пришлось выбросить ее на отмели рядом с Картахеной. Слава богу, с нами шел один из кораблей, принадлежавший добровольцам де Кюсси. Им удалось вырваться из гавани до того, как ее окончательно заблокировали англичане. Они-то нас и подобрали…

Он замолчал, потянулся к бутылке, стоявшей на полу. Обнаружил, что она пустая, с досадой отбросил ее в сторону.

— Я слышал потом, что большую часть тех, кого тогда захватили в плен, вздернули на виселицах прямо там, в Картахене, в порту. А еще часть отвезли на Ямайку, чтобы предать суду. Остальных отдали на милость жителей города.

— Бррр! — поморщился Джек.

— Этот старый сморчок, генерал-губернатор Вест-Индии, оказался скор на расправу… — процедил француз сквозь зубы. — Думаю, он будет в восторге, если узнает, что я наконец-то пойман...

Ибервиль нахмурился и оборвал себя.

— Нам пора спать! Итак засиделись…

Он улегся на соломе, повернувшись к Джеку спиной, и буркнул:

— Спокойной ночи, сосед!

* * *

Ибервиль заснул почти сразу. Или успешно притворялся спящим.

А вот Джек долго сидел, глядя на крохотное окно под потолком.

Потом, вздохнув, повернулся, чтобы тоже лечь спать, и замер, разинув рот, узрев, что на его соломенном тюфяке уже кто-то сидит.

— Привет, Джек! — негромко сказал человек. И наклонился вперед, попав в луч лунного света.

Джек Воробей издал испуганный вопль, отшатнувшись. Далеко убежать ему не удалось, ибо камера была небольшая. Он прижался спиной к решетке, дрожа всем телом.

— Не ждал? — усмехнулся гость.

— П-прихлоп! — пролепетал Джек, нервно моргая. — Чур меня, чур! Но… как… ты же…

— Мертв, ага, — кивнул тот, кого он назвал Прихлопом. — Мертвее не бывает, Джек. Не бойся, я тебе всего лишь послание передам. От моего капитана.

— П-послание? — Джек побледнел как полотно. Оглянулся на Ибервиля, размышляя, стоит ли позвать его на помощь в случае чего? Вот только что за помощь можно ждать, когда они заперты в клетках?

Вид у Прихлопа был ужасный. И теперь, глядя на него при лунном свете, Джек видел, что тот действительно мертвее не бывает.

— Капитан мой шлет тебе свое почтение, — с ухмылкой сказал Прихлоп. — И напоминает, что за тобой должок.

— Д-да, я помню, — ответил Джек нервно. — Но… Билл… тут такие дела…

— Капитан в курсе, — перебил его Прихлоп. — И просит передать, что его это не касается. Долг должен быть возвращен вовремя, как вы и уговорились. И срок расплаты близок, дружище.

— Но это нечестно! — упрямо бормотал капитан Воробей. — Я почти не плавал на «Черной Жемчужине»! Пусть Барбосса…

— Он подождет еще неделю, Джек, не больше, — Прихлоп как будто не услышал его отговорок. — А потом придется платить. Так или иначе.

Прихлоп ухмыльнулся, и это жуткое зрелище вызвало мурашки на спине Джека.

— Метка тебе напомнит о данном обещании, — сказал мертвец.

— А… а если я не буду платить? Из принципа? — Джек постарался держаться вызывающе.

Прихлоп встал, помрачнев.

— Тогда Дэйви придет за тобой и возьмет долг с процентами, — глухо ответил он.

— Ты меня неправильно понял, Билл! — Джек заставил себя улыбнуться. — Ты хоть видишь, где я торчу? Я честно хочу расплатиться, но я же в тюрьме! Быть может, если он согласится на отсрочку…

— Никаких отсрочек, Джек! — строго ответил Прихлоп.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

Потом Джек нервно хохотнул, что-то вспомнив.

— Да вы блефуете, парни! — оскалился он. — Пока я на берегу, вам до меня не добраться!

Прихлоп тоже улыбнулся и шагнул к нему.

— Ты действительно так считаешь? — спросил он вкрадчиво.

Джек вжался в решетку.

Прихлоп наклонился почти вплотную к его лицу. Джек ощутил его дыхание, отдающее тиной и водорослями.

— О, поверь мне, дорогой Джек, мой капитан найдет способ до тебя добраться даже на суше! — сказал он.

Джек зажмурился в ужасе. И почувствовал, как дрогнул пол под ногами.

Он упал, не удержав равновесие. Где-то за стеной дико завыла собака. Потом начали ругаться и кричать другие заключенные.

Зазвенела пустая бутылка в соседней камере, покатившись по полу.

— Что за черт?! — вскрикнул Ибервиль, подлетев на своем лежаке.

Джек открыл глаза.

Тряска прекратилась.

Он обвел камеру взглядом. Прихлоп исчез.

Джек провел дрожащей рукой по лицу, ощутив, что весь вымок от пота. Потом уставился на ладонь.

И дико заорал…

— Да, вид у тебя что надо, старый волк! — протянул губернатор Блад, разглядывая синее с похмелья лицо капитана Волверстона. — Судя по всему, встреча прошла весьма бурно.

Волверстон только пожал плечами, щурясь от ярких солнечных лучей, падавших в кабинет губернатора из неплотно прикрытого окна.

— Надеюсь, все же, что голова твоя достаточно прояснилась, чтобы выслушать то, ради чего я позвал тебя в такую рань, — добавил Блад.

— Стаканчик рома привел бы меня в чувство, ваше высокопревосходительство, — промычал старый волк и, не дожидаясь ответа губернатора, полез в шкаф за бутылкой.

Блад подождал, пока Волверстон закончит целительную процедуру, а потом указал на кресло перед столом.

— В каком состоянии твой корабль, Нэд? — поинтересовался он, прищурившись.

— Полностью боеспособен и готов к новому рейду, — отчеканил старый волк, плюхаясь в кресло. — А что, есть дельце?

Блад кивнул.

— Как скоро ты сможешь отплыть? — спросил он снова.

Волверстон почесал небритый подбородок.

— Корабль-то готов, но команда, как ты понимаешь, гуляет на берегу. Если я объявлю сбор сейчас, то надеюсь, что к завтрашнему утру все проспятся и поднимутся на борт. Так что за дело, Питер?

Блад поманил его к себе, готовясь изложить свой план…

* * *

— Фрегат у тебя быстрый, команда опытная, — говорил губернатор вполголоса, когда они уже завершали обсуждение. — Сам понимаешь, от вас зависит очень многое, в том числе и жизнь нашего Ибервиля. Разыщите этого мерзавца, Нэд!

— Не беспокойся, Питер, ты меня знаешь, я его из-под земли выкопаю, если понадобится, — заверил его Волверстон, поднимаясь. — Завтра с утренним отливом и отплывем.

— Помни только, что не надо лишнего геройства, — повторил Блад, провожая его до двери. — Не пытайся его захватить в одиночку или ввязываться в открытый бой. Твоя задача — разыскать мерзавца и дать нам знать об этом. Я распоряжусь, чтобы несколько кораблей ямайской эскадры были готовы выйти по первому зову.

— Да понял я, понял, ваше высокопревосходительство! — буркнул Волверстон, покидая кабинет.

* * *

Джек Воробей нервно наматывал круги по камере и периодически поглядывал на соседа, который старательно скрипел пером, полностью поглощенный своим трудом.

— И охота тебе, капитан, глаза портить в этой отвратительной клетке? — спросил он, наконец. — Да и об этом ли сейчас надо думать? Неужели ты вот так и будешь сидеть тут, в ожидании того дня, когда за тобой придут, чтобы отвести на виселицу?

Ибервиль на мгновение перестал писать, подняв глаза на Джека.

— Ну, от того, что ты бегаешь туда-сюда и заламываешь руки, тоже толку немного. Что случилось, Джек? Ты с утра сам не свой!

— Да просто надоело тут торчать! — проворчал Джек Воробей, остановившись и прижавшись щекой к ржавой решетке. — Ты-то здесь недавно, а я уже вторую неделю штаны протираю. Вот нервишки и пошаливают. Я же просто человек, и мне просто хочется жить.

Ибервиль тяжело вздохнул, отложив листы бумаги и перо.

— Жить всем хочется, ты прав. Вот только я пока не вижу отсюда выхода.

— Уверен, мы бы могли что-нибудь придумать… вместе, — затараторил Джек, взволнованно глядя на него. — Наверняка отсюда можно сбежать. Тюремщика можно подкупить, да и охрану тоже. Особенно если есть друзья на свободе…

Ибервиль покачал головой, грустно улыбаясь.

— Если ты намекаешь на капитана Волверстона, то вынужден тебя разочаровать, Джек. Вряд ли он позволит мне сбежать отсюда, как бы ни хотел этого в глубине души. Всем известно, что я в свое время плавал с ним и губернатором, но даже если случится чудо, и я действительно смогу отсюда смыться, то серьезно их подставлю.

Джек приподнял брови, дернув плечами.

— Погоди-погоди, я немного не понял. Каким образом ваша дружба должна тебя останавливать? По твоей шее плачет веревка, приятель! Неужели ты позволишь твоим друзьям затянуть петлю на собственной шее, только чтобы не подставлять их?!

Ибервиль засмеялся, по-прежнему невесело, качнув головой.

— Ты действительно не так меня понял, Джек. Я просто хотел сказать, что если вдруг захочу бежать, то не должен рассчитывать на их помощь.

— А ты хочешь бежать? — задал Джек коварный вопрос. Он чуть склонил голову набок, продолжая прижиматься к решетке.

— Конечно, хочу! — просто ответил француз. — Вот только возможности пока не вижу…

— А если она появится? — продолжал допытываться сосед.

Ибервиль насторожился, глядя на него.

— Почему спрашиваешь? — задал он встречный вопрос. — У тебя есть план?

Джек хитро улыбнулся, быстро оглянувшись по сторонам.

— Возможно! — ответил он, подмигнув Ибервилю.

— Если я что-то могу сделать для этого, то можешь на меня рассчитывать, — сказал Ибервиль, покусывая губы.

А потом со вздохом добавил:

— Но я здесь не один, Джек. В соседних камерах сидят мои ребята с «Лахезис». Я не могу их бросить…

— Ну, началось! — поморщился Джек. — Теперь я удивлен, что ты не оказался на виселице раньше. С такими-то принципами!

Он хотел еще что-то сказать, но тут скрипнула дверь и в проход между камерами вошел Волверстон.

Ибервиль улыбнулся ему, а Джек насторожился, уставившись на старого волка.

Следом за одноглазым верзилой опять семенил негритёнок с огромной корзиной.

— Вот, это тебе, Филипп, — сказал Волверстон, указав на корзину. — А то еще отощаешь здесь за время моего отсутствия.

Французский капитан заглянул в корзину, подойдя к решетке. Она была полна всевозможной еды, начиная от свежих тропических фруктов, заканчивая копченым окороком.

— Губернатор еще флягу вина передал от себя лично, — понизив голос добавил старый волк, подмигнув ему. — Только просил никому об этом не говорить.

— У меня просто нет слов, Нэд! — пробормотал Ибервиль, втягивая ноздрями аромат, идущий от корзины. — Но ты сказал, что будешь отсутствовать?

Волверстон снова ему подмигнул.

— Да, Филипп, из-за тебя столько мороки и беготни. Вместо того, чтобы тихо сидеть в таверне и пить добрый ром с друзьями, я вынужден бегать по всем морям в поисках того мерзавца, за которого и тебя, к слову, принимают.

— Истребитель… — негромко процедил сквозь зубы Ибервиль.

— Да, он самый. Если мне удастся напасть на след и притащить сукина сына в Порт-Ройял, возможно, мы сумеем вызволить тебя из этой дыры.

Тут Волверстон замолчал и внимательно посмотрел на Ибервиля.

— Я найду его быстрее, Фил, если у тебя есть какие-нибудь сведения об этом молодчике. Сам понимаешь, быть откровенным в твоих интересах. Быть может, ты слышал что-нибудь от ребят на Тортуге, возможно, его корабль заходил туда…

Француз покачал головой.

— На Тортугу он не заходил. Впрочем, ничего не могу гарантировать, ибо сам три месяца был в плавании. Но я слышал, что капитан этого проклятого корабля — англичанин.

— А мне говорили, что он француз! — фыркнул Волверстон.

— М-да… — протянул Ибервиль, потерев подбородок. — Удивительно, Нэд, я осознал, что, несмотря на то, что имя этого негодяя постоянно на устах, мы ничего о нем и его корабле не знаем. Ни как он выглядит, ни где находится его база…

— Ха, это немудрено, если учесть, что он убивает и топит всех свидетелей! — пожал плечами старый волк.

— Боже, парни, так вам нужен Истребитель? — подал голос Джек Воробей, просунув руки в решетку. — Так что же вы сразу не сказали?

Волверстон удивленно оглянулся на пирата, Ибервиль тоже повернулся к нему.

— Послушай, уважаемый, — Джек поманил Волверстона к себе. — Я мог бы отыскать этого парня.

— Ты знаешь, где он сейчас? — встрепенулся старый волк.

Джек помотал головой.

— Не совсем так, милейший. Но… — он поднял палец и многозначительно посмотрел на Волверстона и Ибервиля. — Уверен, что смог бы найти его… если это понадобится.

— Интересно, как ты это собираешься сделать? Если знаешь координаты, говори! — заворчал Волверстон, которого стала раздражать загадочная ухмылочка заключенного.

— Есть условие, дружище, — Джек подмигнул ему. — Вы выпускаете меня из тюрьмы, а я привожу вас к Истребителю. По-моему, это хорошая сделка!

Волверстон хохотнул.

— Ты меня за дурака держишь, парень? — заворчал он на Джека. — Какие у меня гарантии?

— Мое честное слово! — пожал плечами Джек Воробей.

Волверстон снова засмеялся.

— Да пошел ты к черту со своим честным словом, пройдоха! — грубо сказал он Джеку, намереваясь выйти за дверь.

— Интересно, что скажет господин губернатор, когда узнает, что ты отказался от такого шанса, — протянул Джек, повернувшись в другую сторону.

Волверстон еще раз выругался, постояв на пороге, а потом ушел, почесывая затылок.

* * *

Джек Воробей посмотрел на Ибервиля.

— Спорим, он вернется за мной? — спросил он у француза.

Ибервиль не поддержал его шутливого тона.

— Ты действительно можешь найти Истребителя?

— Если хочешь знать, приятель, я могу найти все что угодно… если очень захочу, — ответил Джек Воробей с загадочной усмешкой.

Питер Блад засиделся в своем кабинете до позднего вечера, пытаясь разобраться с подрядчиками, которые должны были заниматься строительством нового города на берегу бухты Кагуэй.

Мысль о расширении поселения возникла у губернатора почти сразу, как он получил назначение на этот пост. Порт-Ройял, стоявший на узкой косе Палисадос, был чудовищно перенаселен. Да и условия жизни в нем оставляли желать лучшего.

Летом здесь царила ужасная духота и жара, что в сочетании с вечно грязными узкими улицами превращало город в зловонную клоаку. А когда наступал сезон дождей, ураганы, налетавшие на остров, грозили смыть поселение ко всем чертям.

Губернатор лично осмотрел наиболее подходящие места для нового города, и больше всего ему приглянулась небольшая деревенька на северном берегу бухты. Если организовать строительство с умом, здесь было достаточно места, чтобы разместить множество зданий. К тому же, город располагался бы рядом с единственной бухтой на Ямайке, которая могла принимать суда с глубокой осадкой.

Затянувшаяся война с Францией немного тормозила процесс, поскольку основное внимание и большая часть средств выделялась на поддержание обороноспособности Порт-Ройяла и его фортов.

Блад старался следить за работами по строительству лично.

И вот сейчас обнаружил, что некоторые поставщики материалов были несколько… недобросовестны.

Пришлось перепроверять все бумаги и счета, подняв на ноги всю губернаторскую канцелярию. К концу дня Блад чувствовал, что терпение его на пределе.

Сначала возня с Ибервилем, теперь еще и это!

Блад уже хотел смять проклятые бумаги и швырнуть в окно, когда в дверь постучали.

— Я занят! — прорычал он, бросив угрюмый взгляд на дверь.

Наверное, снова Мэллэрд.

— Ваше высокопревосходительство, я вас надолго не задержу, — раздался голос его жены.

Блад вздрогнул и поднялся на ноги, поспешив открыть дверь.

Арабелла, улыбаясь, стояла на пороге.

— Ох, дорогая, я знаю, что уже поздно, но у меня действительно чертова куча нерешенных вопросов! — сказал он со вздохом.

Арабелла вошла и прикрыла за собой дверь.

— Тогда мне жаль, что придется вовлечь вас в обсуждение еще одного дела, — ответила она, подходя к его столу.

Блад удивленно посмотрел на нее.

— И, боюсь, это срочно, — добавила Арабелла, проведя рукой по столешнице.

Блад уселся обратно в кресло, положив ногу на колено, и напустил на себя серьезный и важный вид.

— Ну, что ж, миссис Блад, я готов вас выслушать, — сказал он предельно официальным тоном. Но синие глаза его насмешливо заблестели.

— Как вы знаете, сэр, торжественный бал назначен через две недели, — Арабелла говорила таким же тоном, глядя ему в глаза. — И есть один вопрос, который требует вашего непосредственного участия…

Блад чуть нахмурился, постучав пальцами по подлокотнику кресла.

— Позвольте, сударыня, насколько я помню, мы договаривались, что подготовка бала не будет меня касаться… уж поверьте, у меня есть куча других, не менее увлекательных занятий, нежели…

— Я еще не закончила, ваше высокопревосходительство, — перебила его Арабелла.

— Хорошо, я внимательно вас слушаю.

Арабелла подошла поближе, на губах ее появилась легкая усмешка.

— Я очень благодарна вам, сэр, за то, что позволили нам с миссис Мэллэрд организовать этот праздник, но хочу отметить, что бал — это такое мероприятие, где большинство гостей будут танцевать. И я, конечно же, не собираюсь пропускать самую интересную часть этого развлечения.

Блад пожал плечами, также улыбнувшись ей.

— Конечно, вы должны как следует насладиться этим праздником, миссис Блад.

— Рада слышать это, ваше высокопревосходительство, — Арабелла посмотрела ему в глаза. — Тогда я могу быть уверена в том, что вы тоже будете там, со мной? И составите мне компанию на балу? Хотя бы на пару танцев?

На лице Блада появилось беспокойное выражение. Он снова поднялся на ноги, настороженно глядя на свою жену.

— Но… сударыня… — чуть запинаясь, ответил он. — Должен признаться вам в том, что ничего не понимаю в танцах. Увы, не могу похвастаться слишком частым посещением балов…

— Досадно, ваше высокопревосходительство, — вздохнула Арабелла. — Что ж… видимо мне придется провести этот чудесный вечер, подпирая стену и скучая…

— Это еще почему? — Блад в недоумении приподнял бровь.

Арабелла посмотрела на него с мягкой и чуть грустной улыбкой.

— Потому что я хотела танцевать с вами, ваше высокопревосходительство. И только с вами. К тому же… — она на мгновение посмотрела в сторону, — я не уверена, что вам понравится, если я приму приглашение на танец от кого-нибудь другого… например, этого очаровательного мистера Хагторпа… или полковника Брисби… или, быть может, капитана Норрингтона…

— О, вы правы, сударыня, мне совершенно не нравится эта идея! — быстро перебил ее Блад, ревниво нахмурившись.

Арабелла еще раз вздохнула.

Блад подошел к ней и взял за руку.

— Я не хочу, чтобы ты скучала на этом балу, дорогая, — тихо добавил он, и в его голосе проскользнули виноватые нотки. — Но я и в самом деле неуклюжий чурбан во всем, что касается чертовых танцев!

Он медленно поцеловал ее руку.

Арабелла мягко улыбнулась, глядя на него.

— И все же, я думаю, что из этого положения есть выход, — сказала она негромко. — До бала целых две недели. И я уверена, что ты успеешь выучить хотя бы один несложный танец…

Блад вздрогнул, чуть отступив от нее.

— О, нет, Арабелла, я не думаю, что это хорошая идея! — заворчал он, качая головой. — Я и в самом деле неуклюжий, не хотелось бы ставить тебя в неловкое положение, да еще при гостях. К тому же у меня куча важных дел, так что вряд ли найдется время…

Арабелла приподняла бровь, слушая его сбивчивые оправдания.

— Я уверена, что время можно найти. Например, вечером. Хотя бы час. И ты вовсе не неуклюжий, Питер.

Блад продолжал качать головой, явно смущенный ее предложением.

— Нет, дорогая, это не для меня…

— Знаешь, я как-то разговаривала с мистером Питтом, — Арабелла перебила его, заставив замолчать. — И он сказал, что после побега с Барбадоса ты попросил его научить тебя искусству навигации. И сумел освоить основные азы этой сложной науки за полгода.

— Да, было дело, — кивнул Блад, не зная, зачем она решила заговорить об этом. — Просто не хотелось снова угодить впросак, как с доном Диего…

— Я не думаю, что обучение танцам сильно сложнее изучения искусства навигации, — продолжала говорить Арабелла.

Блад вскинул голову, задетый за живое. Глаза его снова сверкнули.

— Ах, вот оно что! — протянул он. — Тут ты права. Но не уверен, что эти вещи можно сравнивать…

Арабелла улыбнулась краем рта.

— Так ты готов попытаться? Или это слишком сложно для тебя?

Блад улыбнулся шире, покачав головой.

— Хорошо, ты меня убедила. Я попробую выучить эти твои танцы…

— Отлично! — Арабелла просияла и потянула его за собой в середину комнаты. — Я могу показать тебе несколько фигур хоть сейчас!

— Быть может, завтра… — пробормотал Блад, но Арабелла задумалась о чем-то своем, теребя локоны прически.

— Нет, менуэт слишком сложный, вряд ли его можно освоить за две недели, — тихо говорила она, как будто сама с собой. — А вот контрданс, наверное подойдет…

— Эй, а можно поинтересоваться, что такого сложного в менуэте? — спросил Блад, насторожившись.

Арабелла помахала рукой, слишком сосредоточенная на своих мыслях.

— Забудь о менуэте, Питер, не стоит даже заморачиваться, — сказала она. — Давай лучше попробуем контрданс! Он совсем простой, но милый. Даже самые неуклюжие увальни с ним справляются…

Блад тряхнул головой, чуть сжав ее руку.

— Раз он такой легкий, как ты говоришь, то его можно выучить и потом, — сказал он нетерпеливо. — Покажи, что там за менуэт?

— Хорошо, — примирительно ответила Арабелла, чуть присев в книксене. Она потупила глаза, чтобы Блад не заметил, как они заблестели. — Менуэт, так менуэт! Но я тебя предупреждала! Итак, сначала разберемся с руками…

— Ты очень быстро все схватываешь! — похвалила мужа Арабелла, когда они остановились, чтобы передохнуть. — И это удивительно!

Блад улыбнулся ей, выпрямившись после очередного поклона.

— Я просто стараюсь придерживаться принципа, что если взялся что-то делать, то надо делать это хорошо, — сказал он. — Но на сегодня я бы попросил у вас пощады, миссис Блад, иначе, боюсь, в моей голове возникнет путаница.

— Предлагаю повторить этот кусок в последний раз и вернуться к нему завтра, — Арабелла заняла исходную позицию. — Должна признаться, что сама учила этот танец гораздо дольше…

Она присела в грациозном реверансе, а Блад еще раз отвесил медленный поклон.

— На самом деле этот танец не такой уж сложный, — сказал он, протягивая ей руку.

Арабелла качнула головой, показывая глазами, что нужно подать другую руку. Блад быстро исправил ошибку.

— Многие путаются в шагах, — Арабелла остановилась и замерла, повернув голову в другую сторону.

Они поменялись местами и еще раз выразительно посмотрели друг на друга.

Блад улыбнулся.

— Но тут же все так медленно, — заметил он, делая плавный взмах рукой. — В том же фехтовании шагов больше и исполнять их надо гораздо быстрее!

— Возможно, мне стоит взять у тебя пару уроков фехтования, раз это так помогает в танцах, — пошутила Арабелла.

Они замерли в последнем поклоне.

В кабинете стало совсем темно. Только на столе слабо мерцала догорающая свеча, бросая на стены причудливые блики.

Они так увлеклись уроком, что не заметили, как за быстро пролетевшими сумерками наступила тропическая ночь.

Блад посмотрел на свою жену и, не в силах удержаться, мягко притянул ее к себе.

— Ах, ваше высокопревосходительство, в менуэте нет такой фигуры! — негромко сказала Арабелла, бросив на него лукавый взгляд. — Кавалер и дама должны держать почтительную дистанцию, иначе это будет выглядеть…непристойно.

— Увы, сударыня, вам достался супруг с ужасными манерами, — ответил Блад, целуя ее.

— Но я надеюсь, что на балу он постарается вести себя более сдержанно… — Арабелла обняла его, отвечая на поцелуй.

— Это будет чертовски нелегко! — ответил Блад хрипло, чувствуя, что теряет голову…

В дверь кабинета громко постучали.

Блад замер, посмотрев на Арабеллу.

Она беззвучно, одними губами произнесла: «Не открывай».

— Я занят! — громко и строго крикнул Блад, не выпуская ее из объятий.

Арабелла улыбнулась и поцеловала его снова.

— Ваше высокопревосходительство, извиняюсь, что так поздно беспокою, но дело срочное, — раздался из-за двери хрипловатый бас Волверстона.

Арабелла чуть слышно застонала, хмуро посмотрев на мужа.

Блад тяжело вздохнул и выпустил ее из объятий.

— Я его ненавижу! — прошептала Арабелла, надув губы. — Такое чувство, что он делает это специально!

— Постараюсь разобраться с делами побыстрее, — ответил Блад, направляясь к двери.

Арабелла пригладила волосы и отступила чуть назад, наблюдая за мужем.

Блад распахнул дверь, и в кабинет решительно шагнул одноглазый гигант.

— Вечер добрый, Питер, тут такое дело… — начал он, но осекся, заметив Арабеллу. — Ох, кажется я не вовремя…

— Надеюсь, дело действительно важное и неотложное? — поторопил его Блад, нахмурившись.

Волверстон немного замялся, почесав затылок.

Арабелла, многозначительно посмотрев на Блада, быстро прошла к выходу.

— Я тебя жду! — шепнула она, проскользнув мимо него.

* * *

Блад и Волверстон остались одни в кабинете.

— Ну? — нетерпеливо спросил губернатор.

— Только дослушай меня до конца, Питер… — начал Волверстон, пытаясь подобрать подходящие слова для того, чтобы изложить то, что случилось в тюрьме…

— Лучше бы ты про русалок писал, приятель, — со вздохом сказал Джек Воробей, сидя на соломенном тюфяке. — Уверен, это было бы гораздо увлекательнее, чем твои птахи.

Ибервиль на мгновение оторвался от своих записей и потер уставшие глаза. Масляная лампа, подвешенная в коридоре, действительно давала очень мало света. И теперь, когда на улице стемнело, он почти не видел букв на бумаге.

— Русалок не существует, — сказал Ибервиль ровным голосом.

Его сосед подобрался поближе к решетке, криво улыбнувшись.

— О, приятель, если ты что-то не видел собственными глазами, вовсе не значит, что оно не существует!

Ибервиль повернул голову к Джеку и сказал все тем же спокойным тоном:

— Дружище, лучше тебе не спорить со мной на такие темы. В свое время я учился в семинарии и дьявольски поднаторел в подобных дискуссиях.

— Да разве я спорю? — Джек хихикнул, обнажив гнилые зубы. — Я тоже так думал… пока однажды не зашел на своей «Жемчужине» в одну укромную бухточку…

Ибервиль поднял руку.

— Прошу прощения, Джек…

— Капитан Джек Воробей, — поправил его сосед, взмахнув рукой.

— Капитан, — покорно повторил за ним Ибервиль. — Кажется, я уже слышал эту историю.

— Про русалок? — приподнял брови Джек.

— Про укромную бухточку.

— Ах! — Джек Воробей пожал плечами. — Вполне возможно. Тогда…

— И про морских черепах ты тоже рассказал, — поспешно перебил его француз.

— Вот как? — Джек провел рукой по редкой бородке.

Ибервиль энергично кивнул.

— И, признаться честно, Дже… капитан… я был бы тебе очень признателен, если ты хотя бы пять минут помолчишь.

Джек Воробей, открывший было рот, чтобы что-то сказать, так и замер. Потом пожал плечами и откинулся на солому.

В камере наконец-то наступила тишина, и Ибервиль выдохнул.

Он и сам был не прочь поболтать, и среди обитателей Тортуги слыл хорошим рассказчиком, но сосед по заключению превзошел его во много раз.

Общаясь с ним в течение этого дня, Ибервиль пришел к выводу, что у парня явно не все дома.

«Пожалуй, это еще один повод поскорее найти выход отсюда», — подумал француз.

Он с тоской огляделся по сторонам. Мечтать не вредно. Но где же этот чертов выход?!

* * *

Заскрипела входная дверь, и в коридор вошло несколько вооруженных солдат.

— Джек Воробей! — окликнул соседа офицер.

— Капитан. Капитан Джек Воробей! — недовольно отозвался заключенный. — Сколько вас можно учить, парни?

— Молчать! — более строгим голосом приказал офицер. — Встать и отойти от двери!

Джек покосился на Ибервиля, который с легким интересом наблюдал за происходящим. Потом, пожав плечами, выполнил требования офицера.

— Руки! — также резко сказал офицер.

Джек моргнул, притворяясь непонимающим.

— Вытяни руки! — повысил голос офицер.

Джек снова подчинился.

Солдат вошел в камеру и защелкнул на запястьях Джека тяжелые наручники.

— На выход! — скомандовал офицер.

Джек шагнул было через порог своей камеры, но в последний момент заколебался.

— Можно поинтересоваться, куда меня ведут? — предельно вежливо осведомился он, доверительно наклонившись к офицеру.

— Молчать! — прикрикнул на него тот, явно начиная злиться.

Джек оглянулся на Ибервиля.

— Как видишь, приятель, я был прав!

Солдат подтолкнул его мушкетом.

— Пошевеливайся, разбойник!

Джек подмигнул Ибервилю и вышел из камеры.

* * *

Питер Блад мрачно рассматривал стоявшего перед ним человека, одетого неряшливо и причудливо.

— Так ты утверждаешь, что сумеешь указать точное местонахождение корабля Истребителя? — спросил он, стараясь не показывать своего раздражения.

Черт бы побрал этого одноглазого верзилу, дернувшего его в столь поздний час ради общения с этим мутным типом!

Узник кивнул, осклабившись.

— При условии, что меня освободят и вернут конфискованные вещи.

— Условия, парень, здесь диктуем мы! — проворчал Волверстон, мрачно посмотрев на Джека.

Заключенный пожал плечами.

— Если вы не верите мне, это ваше право. Я же оставляю за собой право молчать и бездействовать.

Блад посмотрел в бумаги, лежавшие на столе. Потеребил парик.

— Зачем корабль-то пытался угнать? — негромко поинтересовался он.

Джек Воробей насмешливо прищурился, смело посмотрев в лицо губернатору.

— Реквизировать, — поправил он Блада. — Я хотел его реквизировать.

Волверстон прокомментировал эти слова длинным и заковыристым ругательством.

— У тебя, парень, явно с головой нелады, — добавил он, качая головой. — Ты же все равно не смог бы этим кораблем управлять в одиночку!

На губах Джека появилась многозначительная ухмылка.

— О, приятель, не стоит судить о других по себе.

— Какой я тебе приятель? — одернул его Волверстон.

Но Джек остался безмятежен и улыбчив. И посмотрел на губернатора.

— Зачем я хотел его реквизировать, сэр? Это дало бы мне… определенную свободу действий. Да и грех не воспользоваться удобным случаем…

Он щелкнул пальцами.

— Так вы хотите найти Истребителя или нет?

Блад и Волверстон переглянулись.

— В конце концов, если этот мошенник водит нас за нос, я его лично вздерну на нок-рее моей «Волчицы», — тихо произнес одноглазый гигант. — Так и так, сэр, я начну поиски практически наугад, то какая разница, в каком направлении плыть?

— Я бы мог сократить это бессмысленное блуждание по морю, — заметил Джек Воробей, прислушиваясь к его словам. — Ведь, насколько я понял, времени у вас немного?

Блад нахмурился, когда узник напомнил ему о времени.

Проклятье, ведь Арабелла ждет его дома!

— Хорошо, рискнем, — сказал он Волверстону. — Забирай его на свой корабль, Нэд. Если он действительно сумеет привести тебя к Истребителю, тогда, так уж и быть, получит свободу. Но до этих пор, старина, придется тебе глаз с него не спускать. Готов принять на себя такую ответственность?

Волверстон хищно улыбнулся.

— Не беспокойтесь, ваше высокопревосходительство, я за ним прослежу!

Блад кивнул и сделал знак стоявшему неподалеку тюремному надзирателю.

— Принесите его вещи!

Джек оживился, когда приказ губернатора был исполнен.

Тюремщик притащил небольшой сверток.

Вещей внутри оказалось немного, и все они были или сломанные или затертые.

Джек Воробей радостно натянул на голову мятую треуголку. Потом вцепился в компас, сунув его за пазуху.

И хотел взять пистолет, но Блад покачал головой.

— Оружие придется оставить, сударь.

Джек вздохнул, пошевелив пальцами, но признал правоту губернатора.

— Ну, пошли! — буркнул Волверстон, довольно грубо толкнув Джека в спину. — И смотри, если вздумаешь меня надуть, пеняй на себя!

Питер Блад вошел в просторный вестибюль губернаторского дома, мысленно подбирая слова, которые скажет Арабелле в качестве объяснения. Он знал, что она его ждет, но вряд ли предполагала, что задержка выйдет настолько долгой.

Получалась все время какая-то банальщина. В конце концов, губернатор оставил эти попытки и тяжело вздохнул. Они были вместе уже третий год, но, странное дело, будучи большую часть времени если не в одном доме, то в одном городе, им редко когда удавалось провести вместе хотя бы целый день.

А в последнее время, с этой войной, которая никак не хотела утихать, и строительством нового города, Блад каждый раз чуть ли не с боем отвоевывал возможность побыть с любимой женой.

Он отметил, что начинает чувствовать себя виноватым в этом. И подобное настроение ему не нравилось.

Единственный плюс подобной жизни был только в том, что оба супруга ждали каждой встречи с нетерпением и предвкушением.

Вот и сейчас губернатор едва сдерживался, чтобы не побежать вверх по лестнице.

В доме горел свет, и это насторожило Блада.

— Ох, господин, наконец-то вы пришли! — услышал он голос своего слуги, Бенджамина.

Негр уже спешил ему навстречу, и вид у него был встревоженный.

— В чем дело, Бен? — спросил Блад, невольно заражаясь его беспокойством.

— Маленькая мисси, сэр… — ответил Бенджамин.

Блад почувствовал, что сердце его тревожно екнуло.

— Что с Бесс?! — резко спросил он, ринувшись вверх по лестнице.

Слуга побежал следом, говоря на бегу:

— Мэри говорит, что она никак не может заснуть, кричит и плачет…

— Боже, только не это! — пробормотал Блад, взлетев на второй этаж в мгновение ока. — Неужели опять?!

— Госпожа уже там, пытается ее успокоить, — продолжал говорить Бенджамин, рысью семеня следом за губернатором.

Блад уже слышал громкий плач маленькой дочери, идущий из приоткрытой двери в детскую.

Он влетел туда и увидел Арабеллу, которая держала ребенка на руках.

Бесс орала во всю мощь своих маленьких легких, и ее пухлое личико было мокрым от слез и красным от натуги.

— Не понимаю, что с ней такое, Питер! — сказала Арабелла, увидев его. — Но она не успокаивается…

Блад взял дочь на руки и легко прикоснулся губами ко лбу.

Он опасался, что лихорадка вернулась, но жара не было.

— Что же с тобой тогда? — пробормотал он, разглядывая плачущего ребенка.

Няня, мулатка по имени Мэри, испуганно объясняла, что случилось. Она уже уложила девочку спать, но та проснулась примерно час назад и начала дико кричать, перепугав и ее, и госпожу.

— Я приготовлю микстуру! — решительно сказал Блад, передав ребенка на руки Арабелле.

— Тихо, тихо, солнышко! — жена принялась ее укачивать, но девочка только визжала еще сильнее. — Что же случилось, что у тебя болит?

— Тут как-то душно, — сказал Блад и подошел к окну, чтобы отодвинуть ставни.

Спальня выходила окнами на гавань, и он невольно замер, заметив огромную полную луну, висевшую так низко, что казалось, она касалась моря краем диска.

Ночь была на редкость красивой, но люди, находившиеся в детской, совершенно не обращали на это внимания.

— Дя-дя! — выпалила Бесс, икая от слез. — Там!

Блад и Арабелла недоуменно переглянулись.

Дочь их говорила очень плохо, в основном, «мама», «папа» и «дай». Дядей она иногда называла Волверстона и других мужчин из числа друзей и подчиненных Блада, которых ей доводилось видеть.

— Я так и знала, что это твой драгоценный мистер Волверстон! — прошипела Арабелла, баюкая дочь. — Вечно он начинает рассказывать всякие ужасы, а Бесс это слушает!..

— Дорогая, я сомневаюсь, что Бесс понимает хотя бы треть того, что говорит старый волк, — попытался урезонить ее Блад. — И она его действительно обожает…

— И все-таки я не хочу, чтобы он рассказывал свои морские байки при нашей дочери! — Арабелла, встревоженная и испуганная состоянием ребенка, не желала быть снисходительной. — Так я ему и скажу в следующий раз! Прямо и откровенно, как он любит!

Блад хотел еще раз возразить, но передумал. В таком состоянии это вряд ли было разумно.

— Я принесу успокоительную микстуру, — повторил он, попятившись к двери.

И остановился на мгновение, услышав странный звук, идущий из открытого окна.

Остальные тоже обратили на него внимание и замерли.

Выли собаки. Надрывно и протяжно. И, судя по громкости, не одна и не две, а все, что были в городе.

— Это еще что за дьявольщина? — пробормотал Блад, снова подойдя к окну.

От этого тоскливого воя по коже побежали мурашки, и губернатор, недолго думая, захлопнул ставни и задернул портьеры.

Краем глаза заметил, как няня украдкой перекрестилась.

— Там! — повторила Бесс, взмахнув ручкой. И добавила слово, которое никогда раньше не произносила: — Плокой!

Когда Бесс, наконец, заснула, устав кричать, было уже около четырех утра.

Блад и Арабелла, расстроенные и встревоженные непонятным недугом дочери, лежали в постели, глядя в потолок.

— Мэри говорит, что это от зубов, — сказала Арабелла, наконец.

— Все может быть, — устало согласился Блад.

Собаки продолжали голосить за окном, и, в конце концов, губернатор не выдержал, встал и захлопнул все окна в спальне. Сразу стало душно, но зато вой не так резал слух.

— Ненавижу этот город и этот остров, — вздохнула Арабелла. — Столько лет тут живу, а все никак не могу привыкнуть…

— Кажется, Бесс придерживается такого же мнения, — заметил Блад негромко. — Впрочем, дорогая, и я с тобой соглашусь.

— Эта вечная жара, — продолжала говорить Арабелла. — И постоянный шум в городе… На Барбадосе было все совсем по-другому…

Блад слегка напрягся, когда она упомянула Барбадос.

— Увы, с этим островом у меня связаны не самые лучшие воспоминания, — признался он.

— Понимаю, — кивнула Арабелла и повернулась к нему лицом. — Но там остались мои друзья и знакомые… Здесь же…

Она пожала плечами и вздохнула.

Блад насторожился и посмотрел ей в глаза.

— Мне казалось, что здесь у тебя так много подруг, — сказал он. — И вы все время так мило общаетесь…

Арабелла улыбнулась краем рта, качнув головой.

— Ты тоже много с кем общаешься, иногда мило, иногда не очень. И что, у тебя здесь много новых друзей?

Блад открыл рот, чтобы ответить, но задумался.

И осознал, что в чем-то Арабелла права: он целыми днями напролет общался с самыми разными людьми, по делу и просто так. Но можно ли назвать их друзьями? Вряд ли.

Те, кого он мог так назвать, были, в основном, старыми братьями по оружию: Волверстон, Джереми, Дайк и Огл. И еще с десяток его бывших корсаров, осевших на Ямайке и поддерживавших с ним связь.

— Тебе здесь одиноко? — спросил он прямо, продолжая глядеть ей в глаза.

— Только когда тебя долго нет рядом, — быстро ответила Арабелла. — Увы, в последние дни мы почти не видим друг друга…

Блад приподнялся на локте и протянул руку, дотронувшись до щеки жены, нежно провел пальцами по ее пушистым волосам.

— Мы уедем отсюда при первой же возможности, дорогая, — сказал он негромко. — Но пока идет эта проклятая война, мне придется оставаться здесь. Раз уж я обещал лорду Уиллогби…

— Не похоже, что война скоро закончится, — вздохнула Арабелла. А потом, оживившись, добавила: — Но ведь ты можешь попросить об отставке, чтобы на твое место назначили кого-нибудь другого? Тогда мы могли бы уехать… хотя бы в твою любимую Англию… И смогли бы жить там спокойно и тихо. «Смотреть на яблок ф цвету», как все время говорит адмирал ван дер Кейлен.

Блад улыбнулся, продолжая перебирать ее длинные волосы.

— Кстати, может быть, ты мне объяснишь, наконец, почему адмирал каждый раз, когда бывает у нас, начинает говорить про цветущие яблоки? — спросила Арабелла. — Это какой-то особый голландский юмор?

Блад засмеялся, поцеловав ее.

— Да… в своем роде…

— Вы оба невыносимы! — ласково ответила она. — Вам бы только насмешничать…

— И насчет отставки… — сказал Блад со вздохом. — Я пытался поговорить с лордом Уиллогби на эту тему в его прошлый визит.

— Да?! — Арабелла села в постели, уставившись на него. — И что он ответил?

Блад помрачнел.

— Кажется, я слишком хорошо выполняю свои обязанности, — сказал он с кривой улыбкой. — Его светлость завопил, что даже слышать не желает об отставке в такое время. Ты знаешь, как он может кричать. А потом добавил, чтобы я даже думать об этом забыл.

— Что за безжалостный человек! — возмущенно воскликнула Арабелла.

— Так что нам остается молиться об окончании войны, — сказал Блад.

— В следующий раз надо мне поговорить с его светлостью, — заметила Арабелла, чуть сдвинув брови. — Возможно, я найду более убедительные аргументы…

— О, ты действительно умеешь настоять на своем, — признал Блад. — В жизни бы не подумал, что соглашусь разучивать танцы!

— Кстати, о танцах, — Арабелла посмотрела на него строго. — Жду тебя в шесть вечера, в зале. Ты обещал.

— Да, я приду, — кивнул Блад.

— Ты дал честное слово, так что даже если случится потоп, это не будет серьезным оправданием твоего отсутствия или опоздания!

— Я приду, даже если мне придется застрелить идиотов-подрядчиков, — заверил ее Блад, а потом притянул ее к себе, намереваясь поцеловать. Но Арабелла чуть отпрянула, остановив его.

— Который час? — спросила она.

Блад быстро посмотрел в окно, прищурившись.

— Около пяти, — сказал он.

Арабелла поражалась его способности определять время по солнцу или луне, но знала, что он редко ошибался.

— Ты ведь говорил, что Волверстон должен отплыть около пяти утра, с отливом? — продолжала допытываться она.

— Дорогая, я вообще не говорил тебе про Волверстона! — Блад приподнял бровь в удивлении. — И это как бы секрет. Откуда ты узнала?!

— Если сейчас пять утра, то он уже в море, — сказала Арабелла, не обращая внимания на его вопросы. — Значит, этот ужасный человек не сможет нам помешать! Боже, наконец-то!

— Как ты умудряешься выведывать… — продолжал возмущаться Блад, но Арабелла уже целовала его, не дав закончить фразу…

Джек Воробей с интересом разглядывал корабль, медленно выраставший перед ним по мере того, как шлюпка подплывала все ближе. Это был легкий тридцатипушечный фрегат, борта которого были выкрашены в черный и желтый цвета. Утром на море был туман, поэтому казалось, что корабль парит над водой.

В бухте Кагуэй обычно стояло несколько десятков судов, как военных, так и торговых. Так как она была достаточно глубокой даже у самого берега, большинство кораблей швартовались прямо у пирса. Но Волверстон предпочитал вставать на якорь чуть на отшибе, так, чтобы можно было отплыть без лишней проволочки в случае необходимости.

Несмотря на туман, их шлюпку уже заметили на борту фрегата, и Джек мог видеть, что там вовсю идет подготовка к их прибытию.

Уключины мерно поскрипывали в звенящей утренней тишине, шлюпка плавно скользила по волнам, обогнув корабль со стороны кормы.

Джек задрал голову, разглядывая название фрегата, выведенное золотыми буквами на кормовом подзоре: «Морская волчица».

Он ухмыльнулся.

Гребцы прекратили налегать на весла, а вскоре аккуратно подняли их вверх. Вахтенный матрос на корабле уже шел вдоль фальшборта с длинным отпорным крюком и, подцепив шлюпку, притянул поближе к штормтрапу, свисавшему с борта. Когда со швартовкой было покончено, Волверстон, сидевший позади Джека, толкнул его кулаком в спину, заставляя подняться.

Старый волк быстро взобрался по трапу на палубу своего корабля, где уже был выстроен почетный караул.

— Капитан на борту! — объявил один из офицеров, и боцманы издали пронзительную трель на своих дудках.

Волверстон коротко кивнул всем, кто его ждал на палубе: Тому Хагторпу, который был у него штурманом, и Николасу Дайку, который, узнав о цели его плавания, напросился к нему на корабль.

Старый волк был только рад такой компании. Тем более, Дайк после памятного последнего сражения у Порт-Ройяла, оправившись от полученных в нем ран, заявил, что с этими морскими вылазками надо кончать. Но продержался на берегу он недолго. И уже второй год периодически присоединялся к каперским рейдам Волверстона.

Хагторп доложил о том, что «Морская волчица» полностью готова к отплытию.

— Отлив уже начинается, так что медлить не стоит, — добавил он.

В это время через борт на палубу неуклюже перевалился Джек Воробей, позвякивая кандалами.

— Господа, всем мое почтение! — громко сказал он, преувеличенно низко поклонившись.

Хагторп и Дайк настороженно уставились на странного гостя, а потом покосились на Волверстона, явно желая пояснений.

— Это... типа наш лоцман, — хрипло ответил старый волк.

Джек выпрямился, поправив треуголку, и замер, уставившись на боцманов.

— Мистер Гиббс! — обратился капитан к одному из них. — Ну-ка, проводите нашего гостя на гауптвахту. Да проследите, чтобы не потерялся по дороге. Слышал я, что он чертовски ловкий малый.

— Слушаюсь, сэр! — гаркнул коренастый мужчина средних лет, с широким обветренным лицом, обрамленным пушистыми рыжеватыми бакенбардами. Говорил он с сильнейшим ирландским акцентом, из-за чего слова едва можно было разобрать.

Джек попытался хоть немного выиграть время и повернулся к Волверстону.

— Право слово, сэр, эти меры излишни! Как и эти наручники...

— Не тебе судить! — коротко буркнул старый волк и кивком головы подтвердил свой приказ.

Мистер Гиббс подтолкнул Джека в сторону трапа, ведущего вниз.

Джек прошел по темному трюму до небольшой зарешеченной камеры и послушно шагнул внутрь.

Скрипнула дверь, и щелкнул замок.

Джек поднял глаза и посмотрел на боцмана.

— Вот ты где бросил якорь, Джош, — сказал он тихо.

— Капитан! — прошептал мистер Гиббс. — Я ведь слышал, что вас казнили!

— Как видишь, не до конца, — осклабился Джек.

— Рад, что вы живы, сэр! — продолжал говорить мистер Гиббс, прижавшись к решетке.

— Ой ли? — прищурился Джек. — Небось, и Барбоссе то же самое бы говорил, если бы встретил.

— Оскорбляете, сэр! — затряс головой Гиббс. — Я никогда супротив вас не шел! Бог свидетель...

— Довольно об этом! — поморщился Джек, махнув рукой. — Но мне интересно, известно ли милейшему капитану Волверстону, какую змею он пригрел на своем корабле...

— Сэр! — Гиббс всплеснул руками. — Если хотите знать, я не голосовал тогда за то, чтобы вас высадить на том острове...

— И давно ты тут ошиваешься? — перебил его Джек, обводя свою камеру внимательным взглядом.

— Да почти с самого первого дня, как эта красотка вышла в свой первый поход, — ответил боцман.

— Не ожидал, что ты пойдешь на королевскую службу... — продолжал ухмыляться Джек Воробей.

— О, капитан, мы всего лишь честные каперы, — качнул головой мистер Гиббс.

— И ты доволен такой жизнью?

Гиббс провел рукой по бакенбардам. Потом кивнул.

— Вполне, капитан. Мы часто берем богатые призы и у губернатора на хорошем счету... Да и капитан у нас славный...

— Не мне чета, — закончил Джек Воробей с кривой улыбкой.

Мистер Гиббс чуть дернулся, застыв с разинутым ртом. Потом вздохнул, оглянувшись в сторону трапа.

— Мне пора, капитан... Вы-то как сюда попали?

— Долгая история, Джош, — ответил Джек с беспечной улыбкой. Потом внезапно оживился и посмотрел на него очень внимательно: — Гиббс, приятель, раздобудь-ка мне рома. Хотя бы пинту!

Ирландец покачал головой.

— Это несколько затруднительно, кэп, — ответил он.

— Да? — Джек продолжал улыбаться, приподняв бровь. — А вот мне будет совсем нетрудно рассказать капитану Волверстону кое-что интересное про малого по имени Джошами Гиббс. Вот только не выбрал, про что сначала поведать: про мятеж, или, быть может, про то дельце...

— Ох, сэр, я принесу вам ром... как только сменюсь с вахты, — торопливо ответил боцман, бросив на Джека жалобный взгляд.

— Вот так бы сразу и сказал, приятель! — засмеялся Джек Воробей, скрестив руки на груди.

«Морская волчица» начала осторожное движение по направлению к узкому проливу, являвшемуся входом в бухту. Волверстон распорядился поставить только грот и блинд. Чуть впереди корабля плыл баркас, готовый в случае необходимости отбуксировать фрегат в нужную сторону.

Туман продолжал ползти над водой белесыми клубами.

Но постепенно посвежевший ветер относил его в сторону, открывая взору противоположный берег бухты Кагуэй.

Они почти подошли к устью пролива, когда Волверстон приказал свистать всех наверх.

Пронзительно засвистели боцманские дудки, матросы с топотом выбежали на шкафут и выстроились в две шеренги.

Волверстон перешел на правую сторону квартердека и оперся о резные перила, мрачно глядя вперед. На его щетинистых щеках заходили желваки.

Дайк внизу скомандовал матросам «смирно» и тоже повернулся лицом к правому борту.

Том Хагторп шагнул к нему поближе, сняв шляпу, и ветер принялся шевелить пушистую белокурую шевелюру.

Остальные матросы также стащили шляпы и шапки, стоя навытяжку.

Клочья тумана рассеялись, и перед ними оказался каменистый берег, чуть поодаль высилась громада форта Чарльз, охранявшего вход в бухту.

У кромки воды лежал вытащенный на берег корабль. Точнее, его остов. Некогда он был белым, но часть борта и палубу покрывали черные разводы и копоть. Мачт у него не было, и когда «Морская волчица» подплыла еще ближе, стало видно, что от носа до кормы борта судна буквально изрешечены пробоинами.

— Всем смирно! — гаркнул Дайк, не отводя взгляда от искалеченного корабля на прибрежных камнях. Даже сейчас, в столь жалком состоянии, судно сохранило былое изящество. Оно лежало, чуть накренившись, и волны ласково лизали его обугленный борт.

Облако чаек с жалобными криками снялось с его палубы, когда корабль Волверстона проплывал мимо.

По команде Дайка боцманы поднесли свои дудки к губам и пронзительно засвистели, отдавая честь погибшему кораблю.

— Покойся с миром, девочка, — прошептал чуть слышно Николас Дайк, с болью глядя на останки «Элизабет».

В тот ужасный день, три года назад, когда они вступили в ожесточенный бой с де Риваролем, экипажу Хагторпа пришлось очень нелегко. Команда «Медузы» чуть ли не втрое превосходила их по численности, и дважды отбрасывала пиратов обратно на «Элизабет». А во время второй яростной атаки на пиратском корабле вспыхнул пожар, грозивший перекинуться и на «Медузу». Из-за этого люди Блада, уже овладевшие «Викторьез», не могли подойти к ним на помощь. Команды обоих кораблей, английского и французского, были вынуждены на время забыть про бой и броситься на борьбу с огнем.

Пламя удалось затушить, но «Элизабет» пришлось отбуксировать к берегу и посадить на мель, чтобы не дать затонуть.

Потом, уже после окончания сражения, более тщательный осмотр корабля показал, что повреждения настолько сильны и обширны, что ремонту не подлежат.

И с тех пор «Элизабет» покоилась на прибрежных камнях.

С нее сняли мачты и пушки, всё, что имело хоть какую-то ценность. Иногда комендант порта заикался о том, чтобы пустить на слом и корпус. Но губернатор, обычно довольно практичный в подобных вопросах, менялся в лице каждый раз, когда это слышал. И каждый раз находил какой-нибудь повод, чтобы отложить это.

— Нет, не могу, — признался он однажды Волверстону. — Не могу позволить им это сделать, Нэд, хоть убей! Он бы мне этого не простил...

И старый волк согласно кивал. Нат Хагторп бы точно был против. Все знали, насколько он был помешан на своем корабле...

Волверстон покосился на своего штурмана, зная, что ему особенно тяжело смотреть на это.

Том Хагторп держался молодцом, хотя и был бледнее обычного.

— Спи, красавица, — вздохнул Волверстон, глядя на тонущий в тумане остов погибшего корабля...

«Морская волчица» заметно прибавила ход, когда вошла в пролив. Так как здесь было довольно узкое место, отливное течение стало сильнее, подхватывая с собой корабль.

Волверстон приказал вахтенным занять свои места, а матросы на баркасе налегли на весла.

Они приближались к опасному и коварному месту в проливе, полному мелей и рифов.

В мирное время в проливе такие места обозначали особыми буйками и бакенами. Но вот уже три года, с тех пор, как началась война с Францией, губернатор распорядился все бакены убрать. Попасть в гавань Порт-Ройяла можно было только с помощью опытного лоцмана.

Волверстон стиснул зубы, заметив небольшое алое пятно по правому борту.

Было и исключение из правил. Один бакен все же покачивался на волнах, и убирали его, только если возникала угроза нападения.

— Всем смирно! — прокричал Дайк, и тонкий свист боцманских дудок вторил ему.

Волверстон медленно наклонился, опираясь на поручни, и посмотрел на бегущую за бортом сине-зеленую воду.

Где-то там, в глубине, нашла свой покой «Арабелла».

Нэд слышал, что в особо ясную солнечную погоду, когда ветер стихал и волны становились не такими большими, можно было увидеть ее силуэт там, внизу.

Но большую часть времени море хранило ее от людских глаз.

Три года назад, в первые дни после сражения, во время отлива можно было увидеть кончики ее мачт.

Блад сдержал слово, и корабль был затоплен в одном из самых узких и мелких мест пролива, буквально заблокировав его от всех, кто хотел выйти или войти в гавань.

Это вызвало известные неудобства довольно скоро, потому что в бухту Кагуэй не могли попасть ни торговые, ни военные суда.

Поэтому губернатор в первые же дни своего правления распорядился снять с затонувшей «Арабеллы» мачты и стеньги. Ныряльщики потратили на это не один день, поскольку течения в этом месте были коварны и непредсказуемы.

И все равно, проходить пролив надо было максимально осторожно.

Комендант порта пытался заговорить с губернатором и на эту тему. «Арабелла» угрожала навигации. Корабль надо бы убрать с фарватера. Но получал еще более решительный отказ.

— Не надо ее тревожить! — ответил ему Блад резко. А потом добавил более ровным тоном: — Хотя бы до конца войны... Наши форты ещё не отстроены после атаки де Ривароля, и сложный фарватер может задержать корабли врага, если они захотят повторить нападение.

И Волверстон был с губернатором полностью согласен...

Некоторое время Ибервиль наслаждался тишиной и покоем, которые воцарились в камере. Одно вызывало у него досаду: что его болтливого соседа не увели днем, когда было больше света.

Тогда бы он мог спокойно писать, раз уж ничем другим здесь нельзя было заняться.

Тем более, что его снедало вдохновение.

Ибервиль задумчиво куснул перо, вглядываясь в текст, подставив лист под луч лунного света, падавший из маленького зарешеченного окошка под потолком.

Писал он действительно большей частью про птиц и прочую интересную живность, которую довелось повидать за время многочисленных плаваний по Карибскому морю. Естественно, это были вовсе не исследовательские походы, а пиратские рейды. Но Ибервиль совершенно не имел желания оставлять на бумаге подробные отчеты о грабежах и сражениях, как делал штурман Блада.

«Хорош бы я был, если подобные записи попали в руки того же лорда Уиллогби», — подумал француз, качнув головой.

Ибервиль задумался на мгновение о судьбе судового журнала «Арабеллы». Он знал, что корабль Блада погиб в бою с французской эскадрой. Возможно, и записки Джереми тоже оказались под водой? Было бы крайне неразумно оставлять их.

Мало ли кто вдруг туда заглянет?

Он решил спросить об этом у Волверстона, когда тот вернется.

— Нет, никаких сражений, — произнес Ибервиль вслух. — Только птички и прочие красоты природы.

И, прищурившись, принялся писать об удивительном явлении, которое им довелось увидеть в Маракайбо.

«... до похода на Маракайбо я только слышал о таких вещах, а теперь смог увидеть сам: все наши корабли светились в ночи. На концах мачт и рей висело по мерцающему белому шару. Огни Святого Эльма! Мы боялись выйти на палубу. Каузак, как всегда, отличился и принялся вопить, что это дурное предзнаменование и так далее. Нам с Хагторпом еле удалось его заткнуть.

Сперва мы опасались, что на наших кораблях может начаться пожар. Но постепенно поняли, что огни эти почти безвредны, хотя трогать их так никто и не решился. Зрелище было очень красивое, а под утро мы увидели целую стену молний над берегом. Они сверкали совершенно бесшумно! Мы полагали, что начнется гроза, однако туч не было, и воздух остался неподвижен.

На борту у нас было несколько индейцев из этих мест, они сказали, что такие сухие грозы здесь происходят часто, и называются «Кататумбо»...

Потом я вспомнил, что покойник Левассёр был весьма настойчив, когда обсуждал с Бладом время нападения на Маракайбо. Он говорил, что есть лишь несколько месяцев в году, когда можно сделать это без проблем. Вот, значит, что он имел в виду...

Мы вышли в море в срок, но немного замешкались из-за встречных ветров и этого недоумка Каузака с его разваливающейся лоханкой.

Из-за этого природного фейерверка нам пришлось немного изменить наши планы и перенести выход в море на следующую ночь...»

Ибервиль сделал паузу и потер усталые глаза.

Он вспомнил, как они волновались из-за этих проклятущих молний. Когда они начинали сверкать, то становилось светло, как днем. Это могло серьезно помешать задумке Блада, решившего атаковать испанскую эскадру, поджидавшую их в устье пролива.

Они уже успели испортить им внезапное нападение на Гибралтар. По плану Блада, пиратские корабли должны были быстро войти в озеро ночью и обстрелять город, пока испанцы спят. Но когда они уже были на озере, началась эта фантасмагория, и Каузак, в довершение всех бед, посадил свой корабль на мель. Естественно, жители города их увидели и успели удрать...

Ибервиль провел рукой по лбу, вспоминая, как он вместе с Бладом сидел без сна целую ночь, замеряя с помощью песочных часов период времени между вспышками молний.

И прикидывали, сумеют ли проскользнуть во время этих пауз так, чтобы испанцы их не обнаружили?

Больше всего они волновались из-за того, что долго ждать было нельзя. Если они промедлят с атакой, испанцы могут пронюхать об их сборе или даже напасть сами.

Самое ужасное, что совершенно невозможно было предугадать, будет гроза именно в эту ночь, или нет?

Удалось заметить, что начинается все примерно в одно время: через час после того, как заходит солнце.

И тогда Блад решил, что если молнии не будут сверкать, они выступят.

О, с каким трепетом и дрожью ждали они следующей ночи! Сколько молитв произнесли (кто вслух, кто про себя).

И удача, которая в этом походе уже несколько раз отворачивалась от Блада, все-таки смилостивилась и улыбнулась им всем...

Громкий и заунывный собачий вой вывел Ибервиля из задумчивости.

Француз огляделся, нахмурившись.

Собака выла и выла, как заведенная. Вскоре он услышал недовольный гул за стеной: другие заключенные проснулись и начали ворчать.

Потом громко заругался тюремщик, пытаясь приструнить «мерзавца Тоби».

Однако его слова мало повлияли на упрямую животину.

Ибервиль подумал, что пес слишком уж громкий для своих размеров. Но потом осознал, что воет не только Тоби, но и другие собаки за пределами тюрьмы.

Примерно через полчаса такой какофонии Ибервиль не выдержал и решил узнать, в чем дело. Единственное окошко находилось высоко, и добраться до него можно было, только подтянувшись по решетке. Француз примерился и, подпрыгнув, вскарабкался вверх, держась за ржавые прутья, а ногами упираясь в каменную стену.

Дотянулся до зарешеченного окна и посмотрел наружу.

Его взору предстала залитая лунным светом огромная бухта Кагуэй. Он заметил несколько судов, стоявших у большого мола. Вроде бы все тихо и мирно. Скосил глаза в сторону, пытаясь разглядеть, что творится в другой стороне. Внимание его привлек большой корабль, на всех парусах идущий по проливу.

Ибервиль изогнулся еще сильнее, прижавшись носом к решетке окна, чтобы разглядеть его.

Деталей с такого расстояния почти не было видно, да и огромная луна, висевшая почти над водой, высвечивала только его очертания. Что-то в них вызвало у француза тревогу и недоумение.

Спустя мгновение он понял, что именно.

Корабль шел очень быстро. Ибервиль никогда еще не видел, чтобы столь массивный парусник плыл так стремительно.

Все паруса были подняты, и это было еще одной странной деталью. Потому что мало кто из капитанов отваживался проходить коварный пролив Порт-Ройяла на такой скорости.

Обычно суда крались, часто не гнушаясь воспользоваться буксиром, измеряя глубину лотом чуть ли не каждую минуту.

А этот летит себе и в ус не дует!

Сами паруса тоже выглядели странно: Ибервиль видел, что они сплошь покрыты дырами.

«Ну и ну!» — подумал француз, качая головой.

Похоже, этот корабль перенес серьезное сражение.

Почему-то никто в порту не заметил его появления. Ибервиль не видел обычных для этого лоцманских лодок, плывущих навстречу гостю или легкой яхты береговой охраны, которая, как он знал, всегда была наготове в подобных случаях.

Были еще и другие странные детали, которые опытный глаз пирата сразу отметил, но было трудно выразить словами.

Но все это тут же было позабыто, когда Ибервиль увидел, что корабль начал уходить под воду.

Француз ахнул, вцепившись в решетку.

Он не мог поверить тому, что видели его глаза!

Парусник, не сбавляя хода, тонул. Нос его уже скрылся в волнах, и Ибервиль смотрел, как море поглощает все остальное.

Он опомнился, только когда на поверхности осталась маленькая часть кормы.

И закричал.

Через некоторое время в камеру прибежали злые и невыспавшиеся стражники.

— Что еще, черт побери?! — зарычал дежурный офицер, свирепо уставившись на заключенного, который дрожащей рукой указывал на окно. — Вы что, сговорились сегодня?!

— Корабль! — взволнованно повторил Ибервиль. — Там в гавани только что затонул корабль!

Офицер выругался.

— Я видел, сударь! — настаивал француз. — Надо выслать туда спасательные шлюпки, может быть, кто-нибудь из команды уцелел!

Поднялся переполох, офицер, ругаясь, отправился проверять, правда ли то, что сообщил ему узник.

Он вернулся довольно скоро, еще более взбешенный.

— Еще раз вздумаешь так шутить, парень, и я тебе устрою! — прорычал он, с ненавистью глядя на Ибервиля. — Приснится всякая чушь, а я потом как дурак бегай!..

Ибервиль открыл рот, чтобы ответить, но замолчал.

То, что он увидел, действительно больше походило на сон, чем на реальность.

Теперь, вспоминая то зрелище, Ибервиль все больше сомневался, было ли оно на самом деле?

Настаивать на своем он не стал. Уж больно не в духе была охрана.

Собаки продолжали голосить. И это только добавляло тревоги.

Ибервиль вернулся на свой лежак из соломы и сел, обхватив руками колени...

Теперь он начал жалеть, что остался один, и некому подтвердить, что то, что творится за окном, не плод его воображения...

Через пару часов «Морская волчица» вышла в открытое море, и Волверстон приказал привести Джека Воробья на квартердек.

— Что ж, парень, — сказал старый волк, недоверчиво разглядывая новоявленного проводника, — пришла пора выполнять то, что обещал, и определить нам курс!

Джек, прежде чем ответить, поправил съехавшую набок треуголку.

— Быть может, хоть сейчас кандалы снимете? — осведомился он негромко. — Бежать-то мне некуда! Лишь море кругом!

И он вытянул вперед руки в тяжелых наручниках.

Волверстон ухмыльнулся, качнув головой.

— Э-э, нет, приятель, свободу мы тебе дадим, только если действительно приведешь нас к Истребителю. Таков был наш уговор!

Том Хагторп с интересом прислушивался к их беседе, стоя возле штурвала. Он не очень понимал, зачем капитану понадобился этот неряшливый забулдыга, а при мысли о том, что, не дай бог, придется доверить ему управление кораблем и навигационные инструменты, штурмана и вовсе покоробило.

— Ну, хоть рому-то для меня не пожалейте! Всего пинту! — укорил их Джек.

— С утра?! — Волверстон приподнял седые брови. — Однако, парень, не жирно ли тебе будет?

— Две недели я трезв как стекло, приятель, — возмутился Джек. — Душа тоскует и болит!

— Сначала проложим курс, — Волверстон остался непреклонен. И покосился вниз, на шкафут, где вахтенные украдкой прислушивались к их разговору.

Джек вздохнул и сделал пару шагов в сторону.

— Мне надо сосредоточиться! — объявил он серьезным тоном, обернувшись к капитану и его офицерам. — Так что дайте мне несколько минут тишины и покоя!

Волверстон пожал плечами и отошел назад.

Джек отошел на другую сторону квартердека и повернулся к ним спиной. Сосредоточенно посмотрел на удаляющийся берег Ямайки и достал компас из внутреннего кармана камзола. Насупил брови, уставившись на стрелку. И прикрыл глаза на мгновение.

Потом резко обернулся и прошипел:

— Не надо на меня смотреть! Это нервирует! А когда я нервничаю, то не могу сосредоточиться.

Волверстон скривил губы, но отвернулся.

Джек снова уставился на стрелку. Высунул кончик языка, всем своим видом показывая полнейшее напряжение и усердие.

— О, Истребитель! — произнес он с подвывом, — Где же ты? Где?

И несколько раз провел рукой над стрелкой. Быстро скосил глаза на Волверстона и его офицеров.

— Не подглядывайте! Иначе ничего не получится. Это тончайшая штука...

Волверстон быстро подошел к нему и, прежде чем Джек успел спохватиться, выхватил компас из его рук. Посмотрел на него, презрительно выдвинув челюсть в ухмылке.

— Парень, да он же сломан! Ты что, шутки с нами решил шутить?

Джек Воробей вырвал компас обратно и прижал к груди.

— Не мешайте, ради бога! Варвары!

И отбежал на несколько шагов к наветренной стороне квартердека.

Волверстон переглянулся с Хагторпом.

— Видел бы нас сейчас губернатор... — заворчал капитан.

— Лучше бы этот парень с бубном плясал, — фыркнул Хагторп. А потом наклонился к Волверстону и сказал приглушенным голосом: — Как бы команда роптать не начала, Нэд. Ты же знаешь этих суеверных олухов...

Джек Воробей открыл глаза и посмотрел на картушку компаса. Честно говоря, он не был уверен, что эта штуковина, подаренная пару лет назад одной ведьмой, сработает. Уж больно расплывчатой была цель.

«Ах, Тиа Дальма, коварная ты цыпа!» — подумал он в который раз. — Всегда укажет путь к тому, чего я хочу? Ох-ох... Истребитель. Да, цыпа. Именно он, этот непонятный парень. Вот кого я хочу найти! Где же он сейчас?»

Он шевелил губами, повторяя последнюю фразу, а потом замер, разинув рот.

Потому что стрелка остановилась.

— Норд-норд-ост! — выкрикнул Джек, дернувшись.

Он подошел к ним и показал компас. Стрелка замерла, чуть подрагивая. Действительно указывая на норд-норд-ост.

Волверстон нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что Истребитель именно там? Где конкретно?

Джек качнул головой.

— Я всего лишь хочу сказать, любезнейший, что в данный момент нам надо плыть курсом норд-норд-ост.

И он с громким щелчком захлопнул крышку компаса.

Волверстон вздохнул и подошел к поручням. Отдал соответствующее распоряжение штурману.

Том Хагторп на мгновение посмотрел капитану в глаза, а потом кивнул. И, повернувшись, принялся отдавать приказы матросам и рулевым.

Когда «Морская волчица» сделала поворот и легла на указанный курс, Волверстон спустился в каюту штурмана.

— Придется тебе, Том, поработать какое-то время в паре с нашим проводником. Парень малость с приветом, но кто знает, вдруг он действительно выведет нас к этому мерзавцу, кем бы он ни был?

Хагторп постучал линейкой по карте.

— Если мы будем держаться этого курса, капитан, то вскоре попадем прямиком во французские воды. Как бы этот мистер Воробей нас не подставил...

— В любом случае, в Наветренном проливе найдется, чем поживиться, — многозначительно ответил старый волк.

— Вот только не мы одни так думаем, — Том Хагторп был настроен скептически.

—

Пусть вахтенные зрят в оба! — мрачно сказал Волверстон.

— Курс норд-ост! — объявил Джек Воробей, стоя рядом с Томом Хагторпом. В одной руке у пирата был сухарь, а в другой — жестяная кружка с ромом.

Штурман вздохнул и посмотрел на рулевых.

— Курс норд-ост! — повторил он громко.

Дюжие парни принялись вращать штурвал, матросы побежали к фалам и брасам, заставляя корабль лечь на новый курс.

Уже стемнело, и вахтенные зажгли большой фонарь на полуюте и фонарь поменьше, для освещения нактоуза.

Захлопали паруса, поймав посвежевший к вечеру ветер, «Морская волчица» резво бежала по волнам.

Джек Воробей чуть поежился и снова бросил взгляд на компас.

Если сперва он делал свою работу с легкой ленцой, не особо веря в успех, то теперь его охватило возбуждение. Был Истребитель или нет, но компас каждый раз отзывался на мысленные вопросы Джека.

Первую половину дня он стойко указывал на норд-норд-ост, и вот теперь стрелка чуть дернулась к востоку. Определенно, в этом что-то было.

Теперь Джеку самому хотелось узнать, что будет дальше и куда их приведет эта штуковина.

Его энтузиазм оказался заразительным, и остальные офицеры «Морской волчицы», от капитана до его помощников то и дело подходили на ют и интересовались результатом.

Фрегат вошел в Наветренный пролив, и Волверстон приказал дозорным удвоить бдительность. Этот район всегда славился коварными течениями, то и дело менявшими направление, и внезапно налетавшими шквалами.

Для неопытных моряков попытка преодолеть его могла закончиться печально.

Но даже таким просоленным морским волкам, как Волверстон, ходившим здесь много раз в разную погоду, нельзя было расслабляться. Море такого не прощало.

К тому же в проливе их могла поджидать опасность другого толка. В этом относительно узком месте частенько устраивали засаду французские военные корабли, чей крейсерский маршрут пролегал неподалеку.

Ночь в тропиках наступала мгновенно, и сумерки почти сразу сменились чернильной тьмой. Луна еще не поднялась, и звезды ярким бисером горели на небе.

— Уж не к Тортуге ли мы идем? — не выдержав, спросил Том Хагторп, покосившись на Джека.

Пират пожал плечами, подняв на него глаза.

— Через час узнаем, приятель. Хотя, возможно, я неправильно понял твой вопрос?

Джек прищурился, шагнув чуть ближе к штурману.

— Быть может, тебе хочется навестить старое пиратское гнездо, а? Взглянуть на него хоть одним глазком? Я ведь слышал, что вы одно время с капитаном Волверстоном и губернатором Бладом были там желанными гостями...

И Джек улыбнулся, блеснув золотыми коронками.

Том Хагторп чуть вздрогнул, не ожидая такого вопроса. И, вздернув подбородок, сосредоточенно уставился перед собой.

— Нет, вы ошибаетесь, мистер Воробей. Да, одно время нам пришлось быть пиратами. Но это уже в прошлом.

— Неужели? — Джек тихо засмеялся, шагнув еще ближе. И громко хрустнул сухарем.

— Да, в прошлом! — более твердо повторил Хагторп, чуть сдвинув брови. Любопытство Джека ему не нравилось.

— Разве не хочется снова быть себе полновластным хозяином? — собеседник его не унимался. — Захватывать корабли, полные золота и серебра, и ни с кем не делиться добычей, а? Ни перед кем не отчитываться...

— Сударь, зачем вы об этом говорите? — Хагторп резко повернулся и посмотрел Джеку в глаза.

Тот слегка отпрянул, продолжая улыбаться. И развел руки в стороны. Настолько, насколько позволяли его кандалы.

— Просто я об этом немного тоскую, — ответил он. — И подумал, что и в вашу голову могли закрасться такие же мысли. Хоть иногда. Какой моряк не задумывается о свободе?

— Вы получите ее, когда выполните свое обещание и приведете нас к Истребителю, — буркнул Хагторп, стараясь не показать, что слова Джека растревожили в нем некоторые воспоминания, которые, как он думал, давно улеглись.

— А ведь какие были денечки... — протянул Джек, посмотрев на ночное море.

— Были, да сплыли! — Хагторп тряхнул головой, отгоняя наваждение. — Тортуга теперь для нас закрыта. Пока идет война...

— Эй, на палубе! — закричал дозорный в «вороньем гнезде», — Огни на горизонте справа по борту! Норд-ост!

Джек и Хагторп подошли к поручням и уставились в указанном направлении.

Внизу, на шкафуте, зашевелились вахтенные матросы и тоже подбежали к фальшборту.

Сперва они ничего не видели. Море мерно шумело за бортом, гудел ветер в снастях и парусах.

Но потом Джек схватил Хагторпа за руку и ткнул пальцем на чуть заметный огонек, висевший почти над самой водой, далеко, на линии горизонта. Могло показаться, что это просто одна из звезд.

Но когда Том Хагторп навел на огонек подзорную трубу, сомнений не осталось.

— Корабль! — крикнул штурман, возбужденно оглянувшись на Джека.

Тот уже достал свой компас и, закусив губу, смотрел за вращением картушки. Та, как обычно, какое-то время крутилась в произвольном направлении, а потом замедлила пляску и замерла.

Джек поднял глаза на штурмана.

— Ух, ты! Кажется, это он.

Том осторожно уставился на стрелку, указывавшую прямо на еле заметную светлую точку справа по носу.

— Уверен? — капитан Волверстон уже взбежал по трапу и остановился за спиной Джека.

— Всегда есть ма-аленький процент погрешности, приятель! — ответил Джек с улыбкой. — Но иногда надо верить... интуиции.

— Курс на корабль! — гаркнул Волверстон. — Потушить все огни! Тихо на палубе!

Приказы его были выполнены молниеносно.

«Морская волчица» погрузилась во тьму и теперь плыла четко навстречу неизвестному кораблю.

Как только работа с парусами закончилась, на палубе воцарилась относительная тишина. Все замерли, прислушиваясь, вглядываясь в темноту.

Громко хрустнул сухарь.

— Тихо, я сказал!— прорычал Волверстон, толкнув Джека Воробья локтем. Тот, не ожидав этого, поперхнулся и закашлялся, пролив часть рома из кружки на ноги Хагторпу.

Капитан разразился крепкими проклятиями, причем умудрился делать это шепотом. Хагторп похлопал незадачливого проводника по спине.

И тут они услышали слабый гул, чем-то похожий на отдаленный морской прибой.

— Что за черт? — проворчал Волверстон, насторожившись.

Джек трясся от кашля, согнувшись пополам.

Хагторп снова направил подзорную трубу на далекий корабль.

И увидел, что огонек на горизонте стал ярче.

— Стреляет из пушек! — сказал штурман. И озадаченно прильнул к окуляру трубы снова. — Но зачем? И в кого? Если он заметил нас, то какой смысл тратить порох так рано?

Гул не стихал, наоборот, становился громче.

— Подойдем поближе и все выясним! — сказал Волверстон, расхаживая по квартердеку. — Команде быть наготове!

— Если сражается, то с кем? — бормотал Том Хагторп, продолжая глядеть на загадочный корабль в подзорную трубу...

Хотя ветер был попутный, и корабль плыл на всех парусах, им понадобилось несколько часов, чтобы приблизиться к месту сражения.

В том, что неизвестный корабль вел бой, никто на «Морской волчице» уже не сомневался.

Они вглядывались в ночную тьму, то и дело прорезаемую вспышками пушечных выстрелов, пытаясь понять и увидеть, с кем же идет сражение.

Но пока что ничего толком разглядеть не удавалось.

На востоке уже начало розоветь небо, когда «Морская волчица» подошла достаточно близко, чтобы те, кто был на ее борту, смогли понять, что творится.

Но, к величайшей досаде капитана Волверстона, с поверхности моря поднялся густой туман, скрывший оба загадочных корабля.

Команда «Морской волчицы» уже была в полной боевой готовности и на своих местах. Канониры стояли у заряженных пушек, в нетерпении раздувая фитили и ожидая приказа.

— Вроде пушки стихают! — взволнованно произнес Николас Дайк, расхаживая по палубе. Он уже был одет для возможного абордажа: грудь его закрывала блестящая кираса, поверх которой на длинной шелковой перевязи болтались штук пять или шесть пистолетов. Левая рука первого помощника лежала на рукоятке абордажной сабли, висевшей у пояса, а в правой он держал шлем с плюмажем из алых страусиных перьев.

Утренний бриз шевелил его черные кудрявые волосы, слегка тронутые сединой на висках — памятью о последнем сражении с де Риваролем.

Волверстон стоял рядом, направив подзорную трубу в белесоватую мглу.

Джек то и дело брал трубу у Хагторпа. А когда тот отнимал ее, доставал свой компас и задумчиво глядел на стрелку.

— Дьявол бы побрал этот туман! — не выдержал Волверстон, устав держать трубу.

— Зато они нас еще не заметили! — попытался ободрить капитана Джек.

— О, че-ерт! — протянул Дайк, взмахнув рукой.

Все уставились туда, куда он указывал, и тоже не сдержали возгласов.

Прямо по курсу в тумане появилось алое пятно, мерцающее и увеличивающееся в размерах. Уже несколько минут спустя оно приняло форму корабля.

— Кажется, для одного из участников бой закончен, — пробормотал Джек Воробей. — Вопрос, для кого именно? И где тот, кто победил?

Выстрелы стихли, тишину нарушал только треск огня и крики людей, которые отчаянно пытались потушить пожар.

— Привести руль к ветру! Лечь в дрейф! — крикнул Волверстон, мрачно глядя на отчетливо видимый теперь силуэт большого трехмачтового судна. Оно сильно кренилось на левый борт, огонь уже охватил его целиком, от корпуса до кончиков мачт. Приближаться к нему было опасно, потому что оно могло взорваться в любую минуту. Да и в небо взлетал черный дым с искрами и кусками пылающей парусины, которые могли подпалить любой корабль, оказавшийся слишком близко.

Том Хагторп заметил развевающийся на клотике обгорелый флаг. Золотистые лилии на белом фоне.

— Французский военный корабль! — крикнул он, обернувшись к остальным офицерам, стоявшим на квартердеке. — Пушек пятьдесят, если не больше!

Черный дым вместе с туманом стал еще гуще и скрыл от них горящий корабль.

Волверстон успел заметить, что команда французского судна пыталась спустить шлюпки, а те, кто слишком торопился, просто прыгали за борт.

Оставалось только молиться за судьбу этих бедолаг, потому что, пока на корабле бушевал такой сильный огонь, люди с «Морской волчицы» не могли начать спасательную операцию без риска для собственной жизни.

— Где же второй? — тихо бормотал Том Хагторп, разглядывая туман в подзорную трубу. — Он не мог далеко уйти!

— О! — протянул Джек, тронув его за плечо. — Это интересно, приятель. Глянь-ка!

И он сунул ему под нос компас.

Том нетерпеливо посмотрел на него. И приподнял брови в удивлении.

Картушка снова бешено вращалась, а потом замедлила движение, и стрелка теперь указывала на север.

Хагторп стремительно повернулся в том же направлении и поднес подзорную трубу к глазам.

Сначала там ничего не было видно, кроме тумана и дыма. Но потом...

— Что там, приятель? — нетерпеливо спрашивал Джек Воробей, пытаясь присоседиться и заглянуть в окуляр трубы. — Ты его видишь?

Ветер разорвал на мгновение туманную завесу, и Том Хагторп вскрикнул, увидев высокий борт черного корабля, делающего разворот.

— Вот он! Вот он, второй! — закричал он, указав рукой в том направлении. — Уходит!

Джек воспользовался моментом и вырвал у него трубу.

Приложил к глазу, навел на корабль, который уже снова превращался в туманную тень.

— Гром и молния, это же... — вскрикнул он, и тут же оборвал себя, прижав ладонь ко рту.

Прежде чем штурману удалось задать вопрос, Джек Воробей, все еще сжимая его трубу, побежал по трапу вниз, на шкафут, а оттуда — на бак.

— Нет, не может быть, не может быть... — бормотал он, дрожа как в лихорадке. — Но я не мог ошибиться, я бы узнал ее среди сотен и тысяч...

— Лопни моя селезенка, да это же «Черная Жемчужина»! — громко воскликнул боцман Гиббс, а потом размашисто перекрестился.

Матросы на шкафуте заволновались, переглядываясь.

— Что еще за «Жемчужина»? — ворчливо переспросил Волверстон, осознав, что команде известно нечто, ускользнувшее от его внимания.

— Что ты мелешь, Гиббс?! — прикрикнул на боцмана Джек Воробей. — Это вряд ли она...

— Ой, капитан, ну как же не она! — упрямо стоял на своем мистер Гиббс. — Вы только на обводы ее посмотрите! А эти мачты и паруса? Говорю вам, это «Черная Жемчужина»! Другой такой нет на свете!

Он замолчал, уставившись на Джека. Что-то в глазах капитана заставило боцмана опомниться.

— Хотя... наверное... это просто похожий корабль... — пробормотал он испуганно. — В тумане разве разберешь?

— Я искал Истребителя, — тихо и нервно произнес Джек Воробей, ухватившись за ванты и запрыгнув на фальшборт. — И нашел. Нет-нет, «Черная Жемчужина» тут не при чем!

И он, нахмурившись, навел трубу на черную тень, почти скрывшуюся в тумане. Руки его мелко дрожали.

— Я ведь почти не думал о ней все это время. Почему же, черт побери, она тут оказалась?! Черт, черт, черт!

Он всматривался в исчезающий корабль, вцепившись в ванты до боли в пальцах.

— Мы должны догнать ее! — воскликнул Волверстон, выругавшись. — Том, мы не можем дать этому мерзавцу уйти!

Штурман посмотрел на капитана.

— А как же французы? — спросил он напряженно. — Неужели мы бросим их в море?

— О, дьявольщина! — простонал старый волк, осознав, что Хагторп прав. — Давайте подберем их как можно быстрее, парни. Быть может, нам удастся его догнать...

И он покосился на Джека.

— Тем более, у нас есть тот, кто наведет на след.

Мистер Воробей болезненно скривился, услышав его слова.

— Так-то так, сэр. Но вы только зря потратите время. Если этот корабль действительно «Черная Жемчужина», то вам за ней не угнаться.

— Не мели чушь, парень! — прикрикнул на него Волверстон, пока Дайк и Хагторп отдавали распоряжения команде: они спустили шлюпки, намереваясь подобрать тех, кто спасся с горящего корабля. — Моя «Волчица» самая быстроходная из каперов Порт-Ройяла!

— Тем не менее, я не лгу и не выдумываю, — пожал плечами Джек.

Он был необычно мрачен и не улыбался. Глаза его были серьезными и потемневшими. Он смотрел в туман, где уже не было видно даже признака корабля, и губы его были плотно сжаты.

— Нечего тут зря брехать, мы должны ее догнать! — упрямился Волверстон. — И ты нам в этом поможешь!

— Как бы вы не пожалели о таком решении, капитан, — Джек очнулся от своей задумчивости и неприятно улыбнулся. — Даже если вы догоните ее, я не уверен, что вам удастся ее захватить.

— Что за чушь!.. — окончательно рассердился Волверстон.

Громкий взрыв заглушил его слова и заставил всех на палубе вздрогнуть и прижать руки к ушам.

Французский корабль взлетел на воздух, яркая вспышка заставила всех зажмуриться.

— Она уже разделалась с этим кораблем, капитан, — тихо ответил Джек, — И, кажется, сделала это играючи. А француз, если мои глаза меня не обманывают, посильнее нас был...

Волверстон

еще раз выругался в ответ на его слова. А потом, махнув рукой, отправился

руководить спасательной операцией...

Когда Питер Блад открыл глаза, за окном ярко светило солнце.

«Проспал!» — подумал губернатор, определив время по положению светила на небе. И философски вздохнул.

Он осторожно покосился на свою жену, мирно спавшую рядом, а потом очень медленно убрал руку из-под ее головы, стараясь ее не разбудить. Обычно Арабелла спала чутко, но сейчас только что-то пробормотала, улыбнувшись во сне. Губернатор с трудом подавил сильнейшее желание поцеловать ее. Он знал, что это точно ее разбудит. Вместо этого он отодвинулся назад и встал с кровати, оглядываясь в поисках своих вещей.

Крадучись, Блад бесшумно выскользнул из спальни.

Он не стал делать замечаний верному Бенджамину, который уже вынырнул откуда-то с кувшином воды и тазиком для бритья. Разбудить господина вовремя было одной из обязанностей чернокожего камердинера. Но обычно этого не требовалось, потому что губернатор вставал рано и делал это без посторонней помощи.

В конце концов, дела могут и подождать. Хотя бы раз в году.

— Как Бесс? — спросил Блад у своего слуги, быстро умываясь и одеваясь.

Пусть дела подождут, черт побери. Сначала надо выяснить, все ли в порядке с дочерью.

— Хорошо, сэр, — ответил Бен, подавая ему полотенце. Белоснежные зубы блеснули на его темнокожем лице. — Мэри говорит, что она проснулась недавно, но уже не плачет.

— Отличная новость! — Питер Блад уже шел в сторону детской, на ходу застегивая камзол и поправляя парик.

Когда он вошел в комнату, то увидел, что его годовалая дочь занята своим любимым делом: швыряется кашей в няню, гордо восседая на стуле.

Блад выдохнул, проведя рукой по лицу.

Значит, действительно, все в порядке.

Девочка увидела его и рассмеялась.

— Па! — сказала она, взмахнув рукой, и весьма ловко выбила тарелку из рук няньки. В результате вся каша оказалась на полу.

Мэри замерла на мгновение, не зная, как отреагировать на эту проделку. Она смотрела на господина губернатора, пытаясь угадать его настроение. Его Высокопревосходительство улыбнулся еще шире, шагнув к своему ребенку.

— Ах ты, разбойница! — сказал Блад, подняв дочь на руки.

— Ох, господин!.. — подала голос нянька, пытаясь его предупредить. Но не успела.

Бесс вытянула маленькую ручку и вцепилась в парик губернатора. Дернула со всех сил. И довольно рассмеялась, теребя свою добычу.

Блад охнул вместе с нянькой, но было уже поздно: его роскошный парик уже стал добычей дочурки.

— Черт, я совсем забыл! — виновато пробормотал он, поглядев на встревоженную Мэри.

— Я сейчас попробую отнять, — сказала мулатка, оглядываясь по сторонам в поисках какой-нибудь игрушки.

Парик действительно весьма привлекал внимание Бесси, и каждый раз, когда она имела возможность до него дотянуться, то неизменно вцеплялась в него, как клещ, и категорически не желала отдавать обратно.

Вот и сейчас девочка радостно принялась слюнявить тщательно завитые локоны, пихая их в рот.

— Определенно, здорова! — вздохнул Блад, протянув руку к парику. — Эй, чудовище, отдай папе его волосы. Иначе папу никто не узнает.

Девочка покачала головой и вцепилась в парик еще сильнее. Часть локонов уже была безнадежно выпачкана в каше.

Кажется, она была настроена на долгую и сложную игру в обмен. Не всякая игрушка годилась на то, чтобы Бесси позабыла о папином парике и согласилась его вернуть. Отнимать силой тоже не годилось, кричать эта маленькая разбойница умела весьма громко. Блад совершенно не хотел, чтобы она опять поставила на уши весь дом. Тем более, что он уже наказал Бену и остальным слугам не будить госпожу Арабеллу, решив, что его жена заслужила отдых после бессонной ночи.

— Хорошо, мисс, — сказал Блад, смирившись с тем, что парик вернуть не удастся. — Тогда я хотя бы вас осмотрю, пока вы играете...

Действительно, Бесс была настолько увлечена терзанием парика, что не обращала внимания на другие действия отца, которые в другое время насторожили бы ее и вызвали бурю протеста.

Питер Блад пощупал ее пульс, попытался заглянуть в глаза, но проклятая хулиганка тут же спрятала лицо в остатках парика. Губернатору удалось, подразнив ее, увидеть ее язык.

Девочка выглядела вполне здоровой. И совершенно непонятно, с чего устроила такой ночной переполох.

— На! — дочка великодушно вернула ему парик. Предварительно выдрав из него почти половину волос.

— Вот спасибо! — Блад с серьезным лицом забрал его, покосившись на няню. — Я сам виноват, Мэри. Надо было помнить, что она весьма шустрая...

Мулатка чуть расслабилась.

— Полагаю, вы уже позавтракали, мисс, — сказал Блад дочери со вздохом. — Пора и вашему отцу перекусить.

Он уже хотел вернуть ребенка на руки няне, как что-то привлекло его внимание.

Блад прищурился, уставившись на небольшой пестрый мешочек на шнуре, висевший на шее дочери.

— Мэри, откуда это у нее? — спросил он у няни.

— Что, сэр? — непонимающе переспросила мулатка.

— Это! — голос губернатора стал строже. Он вытянул палец, чтобы дотронуться до мешочка, но няня вскрикнула, схватив его за руку.

— Не надо, мой господин! Этот гри-гри для вашей дочери, не для вас.

— Мэри! — теперь Питер Блад рассердился окончательно. — Это твоя затея?!

— О, нет-нет, сэр! — мулатка напугалась, увидев, как потемнело и посуровело лицо губернатора. — Уверяю вас, это не принесет вреда вашей дочке. Наоборот, это ее защитит!

— Черт побери, Мэри! — загремел Блад, но тут же понизил голос, вспомнив, что все еще держит дочь на руках. — Я же говорил вам раз сто, чтобы вы перестали подсовывать моей дочери эти ваши дикарские амулеты! Кто на сей раз ослушался? Ты или Бен?

Мэри от страха только моргала, умоляюще глядя на господина.

— Бенджамин, чтоб тебя разорвало! — прорычал Блад, выглянув за дверь. Бесс захихикала, зажатая у отца подмышкой. Парик снова был у нее в руках, и она радостно теребила его слипшиеся пряди.

Камердинер уже стоял перед губернатором, слегка побледневший, из-за чего его черная кожа приобрела землистый оттенок.

— Бен, ты снова нарушил мой запрет и подсунул моей дочери вот эту дрянь! — прошипел Блад, указывая на мешочек на шее Бесс. — Когда это закончится, а?! Или мне надо тебя высечь, чтобы урок усвоился получше?!

Негр чуть вздрогнул, но нашел в себе силы ответить.

— О, мой господин, позвольте все объяснить.

— Я уже слышал твои объяснения! — перебил его Блад. — Всё, что я хочу — это чтобы вы оба перестали обвешивать моего ребенка этой отвратительной ерундой!

— Но, господин! — Бенджамин оказался на удивление упрямым. Обычно он не перечил своему хозяину, особенно когда тот не в духе. — Это действительно очень хороший гри-гри! Очень сильный гри-гри! Уверяю вас, он не принесет вреда вашей дочери и будет защищать ее от злых духов...

— Так, началось! — Блад по-прежнему был в ярости. — Злые духи! Избавь меня от этого бреда! Я, если честно, по уши сыт им еще со времен Тортуги!

— Это не бред, хозяин! — Бен продолжал упорствовать, удивляя Блада и пугая Мэри. — И нельзя так отзываться о духах, сэр. Они этого не любят.

— Боже, Бен... — Блад взял ребенка поудобнее и сел на стул. — Ты ведь крещенный, не так ли?

Негр кивнул.

— И хожу в церковь каждое воскресенье, сэр, — сказал он.

— Так какого черта... — зарычал Блад, но снова заставил себя говорить спокойнее, услышав смех дочери. — Тогда ты должен понимать, что все эти твои духи...

— Они существуют, хозяин, — твердо ответил Бен. — И здесь, на Ямайке, они особенно сердитые. Неужели вы сами это не чувствуете?

В детской повисла зловещая тишина. Даже Бесси притихла, глядя на отца.

— Позвольте, я расскажу, господин. Только не браните Мэри, она не виновата. Это была моя затея, — продолжил Бенджамин.

— Хорошо, я слушаю, — проворчал Блад, мрачно посмотрев на слуг.

Бесс приоткрыла маленький ротик, присмирев.

— Когда маленькая мисси заболела, я не мог смотреть, как она страдает, — заговорил Бен. — И не мог видеть, как вы страдаете, сэр. Вы и госпожа Арабелла. И я сходил к хорошему колдуну, спросил у него совета и помощи.

— Боже мой! — простонал Блад, не выдержав. Но негр продолжал, не обращая внимания на его слова:

— Это очень сильный колдун, сэр, все его уважают. Он сказал, что дочь ваша заболела... потому что слишком много людей хотят вам зла. И если не защититься от этого, болезнь не отступит.

— Боже, теперь еще сглаз! — Блад саркастически улыбался, но в глазах его промелькнул страх. Вообще, он не верил во всю эту суеверную чушь, которой были просто одержимы почти все чернокожие слуги. Но знал, какое сильное впечатление подобные слова могли бы произвести на любого простого матроса с Тортуги.

Моряки были народом суеверным, и Блад за годы морской службы привык соблюдать и не нарушать некоторые негласные правила и традиции, какими бы нелепыми они не казались. Но, оказавшись на Тортуге, он осознал, что пираты и жители острова еще более суеверны, чем моряки. Большинство членов его команды были христианами, но это совершенно не мешало им обвешивать себя жуткого вида амулетами, покрывать все тело татуировками, читать странные заговоры и перешептываться по вечерам, обсуждая всех этих многочисленных духов и лоа.

С подобным дикарским поведением можно было бороться, или можно было просто сделать вид, что ничего не происходит. В конце Блад пришел к выводу, что второй путь более эффективный. Вопросы веры всегда были настолько щекотливыми, что лучше лишний раз с этим не связываться.

— Колдун дал мне этот гри-гри и наказал, чтобы ваша дочь носила его, не снимая. И вы должны поверить его словам, хозяин, потому что в тот же день лихорадка перестала беспокоить маленькую мисс.

— Ну-ну, продолжай! — Блад недоверчиво качнул головой. — Подумать только, вот что, оказывается, ее вылечило!

— Вы тогда заметили амулет и попросили снять, — сказал Бен со вздохом. — И я не мог вас ослушаться. Но сегодня, когда маленькая мисс так кричала... я подумал, что гри-гри ей не помешает. Колдун сказал, что пока она его носит, все лоа этого места будут ее защищать.

Негр посмотрел на Блада и добавил, сложив руки у груди в молитвенном жесте.

— Хозяин, умоляю, пусть амулет останется на маленькой мисс!

— Бен! — Блад встал, отдав дочь на руки няне. — Ну, что за идиотизм, в самом деле?!

— О, мой господин, если бы вы тогда не заставили меня выбросить в море тот талисман, кто знает, может быть «Арабелла» не покоилась бы сейчас на дне! — с горечью сказал Бенджамин.

Губернатор побледнел и, ничего не сказав, вышел из детской.

— Зачем ты вспомнил об этом, Бен? — прошептала перепуганная няня, покачивая Бесс на руках. — Теперь господин губернатор будет долго не в духе!

— Я сказал это ради его же блага, Мэри, — ответил Бенджамин. — Ты же сама знаешь, как сильно наш хозяин любит свою дочь. Если с ней или с госпожой Арабеллой что-нибудь случится, он этого не переживет. А если что-нибудь случится с моим господином, я тоже это не переживу.

— На! — Бесс со смехом протянула камердинеру истрепанный парик, который так и остался у нее в руках.

— Что ж, мне пора, — Бен забрал у ребенка парик и тяжело вздохнул, размышляя, можно ли еще вернуть ему прежний вид. — А ты предупреди Марту, чтобы получше спрятала гри-гри госпожи Арабеллы. Ни к чему господину губернатору об этом знать!

Его Высокопревосходительство сидел в своем кабинете, мрачно уставившись на письмо, которое только что принес офицер с курьерского судна, этим утром пришедшего в Порт-Ройял.

Губернатор был без парика, решив не заморачиваться поиском второго, на замену погибшему в руках дочери. В конце концов, чудовищная жара, вот уже неделю стоявшая на Ямайке, делала пребывание в этой детали туалета мучительным. К тому же, он давно не стриг собственные волосы, и они отросли почти до ушей, хаотично завиваясь. Блад всерьез подумывал отпустить их до плеч, как раньше, в годы пиратства, и не заморачиваться с париком. Все равно, если не приглядываться, они выглядели почти неотличимо от парика. А жару переносить было бы легче...

Письмо было написано рукой лорда Уиллогби, генерал-губернатора Вест-Индии. И милорд сообщал, в своих привычных резковатых выражениях, что в данный момент уже находится с инспекцией на Невисе и планирует следующим пунктом назначения сделать Порт-Ройял. В связи с этим он выражал надежду на то, что вице-губернатор сделает все, чтобы подготовиться к этому событию.

«И надеюсь, что я увижу только то, что порадует меня и Его Величество», — многозначительно писал генерал-губернатор.

Питер Блад запустил руку в черные, как вороново крыло, кудри, пытаясь подсчитать, сколько времени займет путь Уиллогби до Ямайки. По всему выходило, что милорд будет здесь самое большее через неделю, если не раньше.

Губернатор не мог сказать, что это его порадовало. Если Уиллогби узнает, что Ибервиль здесь, под арестом...

Размышления Блада оборвались. Он не хотел думать о последствиях. Французский корсар доставил изрядно беспокойства за последние годы. Если бы только он был менее известен...

— И еще одно послание от Его светлости, сэр, — почтительно сказал офицер, все еще находившийся в кабинете. — Для вас лично, сэр.

Блад чуть вздрогнул, очнувшись от своих невеселых размышлений. И взял еще один увесистый запечатанный конверт.

Офицер поклонился и вышел.

Губернатор некоторое время смотрел на конверт, а потом быстро сорвал печать и развернул, пробежавшись глазами по строчкам.

У лорда Уиллогби была привычка делить переписку на официальную и личную. Тон в каждом письме был почти одинаков, разве что личные записки были более грубыми и резкими. Но послания, предназначенные лично губернатору Ямайки, бывали раза в полтора длиннее официальных. Это не стало исключением. Милорд развернулся не на одну страницу.

Он сообщал Бладу последние новости из Англии, которые могли бы его заинтересовать. И, как всегда, милорд умудрялся быть удивительно подробным, но, в то же время, не утомлять излишней информацией. Потом он тщательным образом проинструктировал вице-губернатора насчет дальнейших военных действий против ненавистной всем Франции. Новости про войну Блада не порадовали. Она не только не собиралась утихать, наоборот, разгоралась с новой силой. Это означало, что ссылка продолжается.

И уже в самом конце письма лорд Уиллогби завел речь об испанских союзниках Англии в Вест-Индии.

Блад потер переносицу.

Испанцы были еще одной их головной болью в последнее время.

Война превратила их в союзников.

Жители Порт-Ройяла (да и прочих английских колоний в Вест-Индии) до сих пор не могли привыкнуть к такому положению вещей. Впрочем, как и сами испанцы. Периодически их военные корабли заходили в гавань Порт-Ройяла. И было странно видеть их на рейде бок о бок с недавними противниками. Торговые испанские корабли упрямо держались подальше от английских колоний, особенно таких крупных военных баз, как Ямайка. Жители Порт-Ройяла только усмехались, обсуждая это между собой. «Помнят, видать, как мы их совсем недавно за задницу щипали!» — поговаривали в тавернах бывшие пираты, ставшие, благодаря королевской амнистии, почтенными каперами.

Испанские командиры при личных встречах вели себя сдержанно и надменно. Всем своим видом показывая, что снизошли до общения с английскими еретиками только из крайней необходимости.

Если предстояла какая-нибудь совместная военная операция на море с участием испанской эскадры, всегда возникали проблемы и внутренние трения между командирами кораблей.

Испанцы на всех советах вели себя высокомерно и чванливо, критически относясь к каждому предложению, исходящему от англичан или голландцев. И вся эта спесь совершенно не соответствовала тому, как они проявляли себя в деле. Начиная с того, что их корабли постоянно опаздывали на назначенные рандеву, заканчивая весьма своевольным поведением во время сражений. Их честь, видите ли, страдала, когда приходилось подчиняться приказам бывшего пирата и врага Испанской короны!

Блад накрутил прядь волос на палец, продолжая читать письмо от Уиллогби.

Пора было признаться себе откровенно: испанцев он не любил. И неприязнь эта только усиливалась с каждым годом.

«...наши союзники надеются, что, благодаря Вашим действиям, воды вокруг Ямайки стали относительно безопасными, и проклятые французские каперы не потревожат их драгоценные (во всех смыслах) караваны...»

Письмо Его светлости, как всегда, было полно сарказма. Блад задумался, с чего это он так много места уделил обсуждению испанцев и их караванов?

«...кстати, дошло до меня известие о том, что один такой караван вот-вот должен отправиться в Кадис из Порто-Белло. Почти все суда уже собрались в порту, если верить моим информаторам. Как всегда, они везут золота и серебра на баснословную сумму, особенно, если учесть, что пришлось долго ждать удачного момента для отплытия. Проклятый Истребитель навел на всех страху. Теперь же, раз он схвачен, наши союзнички торопятся проскочить домой до наступления сезона ураганов...»

Блад тяжело вздохнул. Лорд Уиллогби всегда считал, что тот, кто владеет информацией, правит миром. И сам являлся отличной иллюстрацией этого принципа. Не прошло и трех дней с момента захвата Ибервиля, а он уже в курсе дела!

«Надо было наплевать на то, что подумают люди, и дать Ибервилю сбежать в первый же день!» — подумал губернатор расстроено.

Но на что намекает милорд, упоминая о Серебряном караване?

Блад посмотрел в письмо снова.

«... Вы же понимаете, сэр, что в наших общих интересах проследить, чтобы их путь был действительно безопасным и спокойным»...

Губернатор закусил губу.

«... слышал также, что они отправятся в море, как только подойдут все корабли конвоя из Гаваны, — писал Уиллогби. — Вы прекрасно понимаете, сударь, что эти чертовы испанцы никогда не опустятся до того, чтобы просить нас о содействии в охране столь ценного каравана. Они скорее позволят проклятым лягушатникам захватить свои корабли, чем согласятся на сотрудничество с нами. Но мы-то с Вами знаем, в чем заключается наш долг перед страной. Так что я надеюсь на вашу обычную сообразительность и инициативу. И на то, что Вы обеспечите требуемую безопасность... хотя бы в водах Ямайки. А она союзничкам потребуется, не сомневайтесь. Ибо Вы прекрасно знаете, что за дырявые тихоходные лоханки плавают у них в конвое...»

«Ого!» — подумал Блад, дочитав письмо.

Серебряный флот обычно шел в Старый Свет через пролив Мона, заходя в Гавану, где некоторое время стоял перед долгим плаванием через океан, заодно поджидая отставшие в пути суда.

Издавна караван этот был лакомым кусочком для пиратов. Не всем он был по зубам, но попыток «пощипать» этот флот было не счесть. Следить за его подготовкой и отправлением стало чем-то вроде спорта у всех морских разбойников и не только. Губернаторы многих английских, французских и голландских колоний также держали нос по ветру.

Блад и сам, хоть уже три года морским разбоем не занимался, продолжал собирать сведения о серебряном флоте. И какой ажиотаж начинался, когда по колониям проходил слух, что испанцы отправились в путь!

«...надеюсь, сударь, что я не успел утомить вас этими сплетнями... — закончил свое послание генерал-губернатор Вест-Индии. — Просто мне показалось, что это вас может заинтересовать...»

Испанцы в своем пути старались держаться как можно дальше от вод Ямайки, весьма резонно считая их небезопасными.

Блад взял колокольчик, стоявший на столе, и позвонил. В кабинет вошел один из солдат, стоявших на карауле снаружи.

— Вызовите ко мне капитана Питта! — приказал губернатор.

И снова уставился в письмо, тщательно вчитываясь в каждую строку. Убедившись, что ничего не упустил и запомнил большую часть наиболее важной информации, губернатор зажег свечу и поднес к ней листы бумаги. Письмо вспыхнуло и очень скоро превратилось в груду пепла.

Лорд Уиллогби крайне не любил, когда его личные послания долго хранили.

* * *

Джереми Питт добрался в кабинет губернатора только под вечер, и увидел Блада, нетерпеливо постукивающего пальцами по столу.

— Прошу прощения за задержку, Ваше Высокопревосходительство! — церемонно произнес он, закрыв за собой дверь. — Был на инспекции вместе с вице-адмиралом Форрестером. Раз уж скоро прибывает лорд Уиллогби...

— Садись-ка, Джереми! — перебил его Блад, указывая на кресло перед столом. — Не мозоль мне глаза!

— Есть, сэр! — Питт козырнул и сел.

Блад поморщился.

— Хватит уж рапортовать, Джереми! — буркнул он. — Знаешь, как это начинает бесить под конец дня?

Питт ухмыльнулся, кивнув.

— Могу догадаться. Так зачем вызвал?

— Это должно остаться между нами, Джереми, — многозначительно сказал Блад, подвигаясь поближе к своему бывшему штурману...

Они разговаривали почти час.

— Черт, Питер... — Питт почесывал свою золотистую бородку. — Скользкое дельце!

— Знаю, Джереми, — перебил его Блад. — И я не собираюсь подставлять своих людей под удар, если все сорвется. Так что твое дело — просто... патрулировать тот район, обеспечивать безопасность. Et cetera, et cetera...

— Это я понял, — кивнул Питт. И шевельнул бровями, внимательно глядя на губернатора. — Ты хочешь, чтобы мы отплыли как можно скорей?

— Да, Джереми, — подтвердил Блад. — Для всех это будет обычное патрулирование. А подробности сообщишь остальным капитанам, когда выйдете в открытое море. Письменный приказ я тебе оставлю чуть позже. Но ты понимаешь, что там ни слова не будет о вашей истинной цели.

— Будет сделано, сэр! — Питт снова козырнул.

А потом тяжело вздохнул.

— Что такое? — насторожился Блад.

— Да так, Питер. Не думаю, что это важно.

— Это не тебе решать, — фыркнул Блад.

Питт посмотрел ему в глаза.

— Когда же эта чертова война закончится, Питер? — тихо спросил он. — Хочется уж в море выйти на торговом корабле. Все-таки, командовать военным фрегатом — не мое.

— Да? — Блад посмотрел на друга с иронией. — А мне докладывали совсем другое.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я, — оборвал его Питт. — Можно делать дело хорошо и как надо, но душа-то все равно не лежит. Как у тебя с пиратством было...

Блад поморщился и махнул рукой.

— Ладно, что-то мы задержались. Давай-ка выметайся из моего кабинета. У меня еще куча важных дел.

Он посмотрел на большие часы, стоявшие у стены, и стремительно поднялся из-за стола.

— Заболтался я с тобой, Джереми!

— Что еще за спешка? — Питт слегка удивился. Он знал, что губернатор иногда засиживался в своем кабинете до глубокой ночи. А тут еще шести нет, а он убегает!

Блад вместо ответа подхватил бывшего своего штурмана под локоть и вытолкал из кабинета. Запер дверь на ключ и потащил дальше.

— На свидание опаздываю, Джереми! — негромко сказал он Питту, когда они вышли в просторный вестибюль.

Питт выпучил глаза, уставившись на губернатора.

— С-свидание? — промямлил он удивленно. — Э-э... а как же твоя жена?

Блад улыбнулся, забавляясь над его реакцией.

— Так с женой и встречаюсь, Джереми, — весело сказал он. — Представляешь, до чего дожили? Тайные свидания после трех лет брака! Теперь можешь надо мной смеяться. Если не боишься.

— Зачем смеяться? — Питт ответил на удивление спокойно, справившись с первым изумлением. — Завидовать надо! Ты как был везунчиком, так и остался им.

— Как будто у тебя жена хуже! — фыркнул Блад.

Питт улыбнулся задумчиво.

— Ладно, иди уж. Тебе небось еще подготовиться надо. Цветы, романтические стихи и так далее...

— О, черт! — Блад посмотрел на друга в волнении. — Цветы! Джереми, что бы я без тебя делал, а?!

— Да уж, никакой в тебе романтики, — засмеялся Питт.

— Думаю, я успею! — Блад решительно шагнул в дверь, ведущую в сторону сада, окружавшего губернаторский дом.

— Тебе помочь? — Питт последовал за ним, продолжая улыбаться.

— Это было бы весьма любезно с твоей стороны! — отозвался Блад, исчезая среди душистых кустов цветущего рододендрона...

* * *

Спустя некоторое время Его Высокопревосходительство возник возле двери в большой зал, держа в руках огромный букет роскошных роз.

— Надеюсь, Арабелле они понравятся, — сказал он, расставаясь с Джереми у входа в дом. — Она любит розы.

— Конечно, понравятся. Тем более, ты их даришь, — лукаво ответил Питт. А потом сунул Бладу платок. — Вот, заверни-ка их лучше. А то больно колючие, заразы.

Он еще раз отряхнул камзол Блада, поскольку, пока они торопливо рвали бутоны, пришлось продираться через весьма густые заросли.

— Ну, удачи тебе, капитан! — Питт хлопнул его по плечу.

— Угу, — ответил Блад. — Я тут подумал, что свиданий-то у нас и не было практически. Надо наверстать упущенное, как считаешь?

— Мысль дельная, — Питт подмигнул ему. — Давай, беги. Опаздывать должны дамы!

Арабелла действительно уже была в зале, поглядывая на часы. Увидев своего супруга, без парика, в слегка потрепанном камзоле и с огромным букетом в руках, она замерла в удивлении.

— Я не опоздал? — поинтересовался Блад, подойдя к ней и низко поклонившись. — Но даже если это так, то вот вам, дорогая миссис Блад, компенсация за ожидание!

Он заметил, что его жена смотрит на букет широко раскрытыми глазами, и на ее щеках появился румянец.

— О, Питер!.. — пробормотала она взволнованно. — Ты... ты как всегда поразителен!

— Правда, они чудесные? — Блад сунул цветы ей в руки. — Я ведь угадал, и это именно тот цвет, который ты любишь?

— О, да... это мой любимый цвет... и любимый сорт... — ответила Арабелла несколько растерянно. И поднесла ладонь ко рту.

— Рад это слышать, дорогая! — Блад улыбнулся с облегчением. — Я так хотел тебе угодить!

— Ты такой милый... — Арабелла чуть качнула головой, все еще закрывая лицо рукой. — Но, право слово... можно было обойтись и менее... роскошным подарком. Мне вполне достаточно просто быть рядом с тобой.

— Знаешь, я тут подумал... — Блад помог ей подыскать для букета подходящую вазу. — Насчет бала...

— Да? — Арабелла все еще не могла отвести взгляд от цветов. — Питер, милый, ты сорвал их в нашем саду?

— Да какая разница? — Блад нетерпеливо тряхнул головой. — Так вот, насчет бала...

— Там был такой куст, в дальнем углу, в левой стороне... — Арабелла дотронулась до нежного бутона.

— Да, там был такой куст, — ответил Блад, насторожившись. — А что?

— Нет, ничего, — Арабелла улыбнулась ему. — Так что там про бал?

— Что-то не так с кустом? — Блад попытался заглянуть ей в глаза.

Арабелла покачала головой.

— Уже неважно, любимый, — ответила она, а потом вздохнула и быстро провела ладонями по лицу, как бы смахивая что-то. — Хотя... скажи, там остались еще бутоны, или ты все оборвал?

— О, боже, Арабелла! — Блад взъерошил короткие волосы, посмотрев на нее виновато. — Ты хочешь сказать, что это тот самый куст?!

— Угу! — печально кивнула она. — Тот самый. Адмирал ван дер Кейлен привез его специально к годовщине нашей свадьбы. Мне казалось, ты должен был это помнить.

— О, мой бог! — Блад хлопнул себя по лбу.

— Ладно, новые вырастут, — попыталась его утешить Арабелла. — Зато букет получился шикарный.

— Черт... — Блад все еще был взволнован.

— Так что там про бал? — Арабелла почти силой оттащила его от вазы с розами.

— Мне нет прощения! — пробормотал он.

— Да уж, дорогой муженек, замашки у вас так и остались разбойничьими. Но сегодня я закрою на это глаза.

— А теперь про бал... — Блад заставил себя собраться и посмотрел на свою жену. — Я тут подумал, что совершенно не хочу позволять тебе танцевать еще с кем-то на этом чертовом балу. Так что готов выучить столько танцев, сколько потребуется!

— Ах, вот как? Ловлю вас на слове, дорогой супруг! — Арабелла улыбнулась и протянула ему руку. — Но для начала давайте вспомним наш менуэт!..

Хотя они спешили как могли, спасательные работы удалось закончить только через час.

«Черная Жемчужина», Истребитель — или кто там еще, — к этому времени уже скрылась из виду.

Капитан Волверстон, стиснув зубы, стоял на квартердеке, наблюдая, как шлюпка с «Морской волчицы» прочесывает море вокруг места, где затонул французский корабль. От него осталось множество обломков разной величины, и среди них тоже могли быть люди.

Волверстон не выдержал и спустился по трапу на шкафут, заметив, что одна из тех шлюпок с погибшего корабля, которым удалось удержаться и не перевернуться во время взрыва, уже коснулась их борта.

Она была переполнена и еле держалась на воде. Еще несколько человек барахтались рядом, цепляясь за борта. Те, кто сидели в шлюпке, покрикивали на них, вполне резонно опасаясь, что лишний вес может нарушить и без того хрупкий баланс их посудины.

Трап был спущен, и, после того, как шлюпка пришвартовалась, на борт начали подниматься выжившие после крушения.

На палубе их ждал весьма внушительный эскорт из вооруженных матросов. Волверстон благоразумно приказал своим абордажникам явиться встречать французов в полной боевой экипировке, благо они все равно были наготове.

Сначала на палубу поднялся офицер в синем мундире с красным кантом. Лицо его было черно от пороховой копоти, только глаза ярко блестели. Парик немного растрепался, но, несмотря на это, держался он с подчеркнутой важностью и достоинством. На мгновение француз задержался у борта, разглядывая тех, кто их спас. Увиденное явно его насторожило, но выбирать было не из чего, и он шагнул вперед, положив руку на эфес шпаги.

Следом поднялось еще несколько мужчин, также облаченных в военную форму.

Волверстон не спеша шагнул вперед. Дайк и Том Хагторп держались чуть сзади.

— Добро пожаловать на борт «Морской волчицы», мусью, — сказал Нэд на достаточно внятном французском. — Я — капитан Волверстон, капер на службе Его Величества Вильгельма.

Офицеры чуть вздрогнули, услышав его слова.

— Старший лейтенант ле Блан, — ответил тот, кто поднялся на борт первым. — Служил на фрегате «Диамант»... пока он не был уничтожен.

Тут его голос чуть дрогнул, и француз невольно оглянулся на море, усеянное обломками.

Он быстро взял себя в руки и посмотрел в глаза Волверстона.

— Что вы намерены с нами делать, капитан?

Старый волк криво улыбнулся.

— Если вы будете достаточно благоразумны, чтобы признать себя моими пленниками, и отдадите мне вашу шпагу, то можете наслаждаться нашим скромным гостеприимством.

И он вытянул могучую руку в ожидании.

Французы переглянулись, еще раз покосились на суровых матросов, столпившихся вокруг.

— Война есть война, я понимаю, — сказал ле Блан со вздохом. И, достав свою шпагу, вручил ее Волверстону.

Остальные тоже принялись греметь оружием.

Из шлюпки тем временем все продолжали подниматься люди. Оказавшись на палубе, они тут же отводились к своим товарищам по плену, которые вполголоса объясняли им ситуацию.

— Вот это и называется — попасть из огня да в полымя, — сказал один из французских офицеров с горькой улыбкой, бросая шпагу к ногам английского капитана.

— В любом случае, если бы мы тут не оказались, ваша судьба была бы намного плачевнее, — ответил Дайк, следя за тем, чтобы всех пленников разоружили и обыскали.

— Надеюсь, что наших пассажиров вы не станете задерживать? — спросил лейтенант ле Блан, когда на палубу спрыгнули последние из тех, кто находился в шлюпке. — Это гражданские лица, и по закону...

— Сейчас разберемся, — перебил его Волверстон, разглядывая молодого человека, который помогал перебраться через фальшборт...тут старый волк едва сдержал ругательство. На палубе «Морской волчицы» стояла дама в нарядном платье, немного помятом из-за недавних событий.

«Только бабы нам здесь не хватало!» — раздраженно подумал Волверстон, не без основания считавший присутствие женщины на корабле плохой приметой.

Дамочка замерла, разглядывая всех, кто собрался на палубе. Голова ее была скрыта под тонкой кружевной шалью. Она откинула ее назад, выпрямившись.Блестящие черные локоны рассыпались по плечам.

Ее спутник повернулся лицом к Волверстону и вздрогнул, издав возглас удивления.

Впрочем, Волверстон тоже выпучил единственный глаз.

— Месье д'Ожерон?! — воскликнул он, шагнув ему навстречу. — Вас-то сюда каким ветром занесло?!

— Месье Волверстон! — дама тоже подошла к нему ближе. — О, Анри, это же месье Волверстон! А ты волновался! Ну, теперь-то мы можем быть спокойны!

И она улыбнулась, протянув ему руку.

Волверстон оторопело взял ее в свою огромную ладонь.

— Мадемуазель д'Ожерон?! — пробормотал он растерянно. — Чтоб я сдох!

Он оборвал поток готовых вырваться проклятий и ошалело уставился на черноволосую красавицу, дочь губернатора Тортуги, который столько лет был их щедрым покровителем...

Николас Дайк взбежал по трапу на квартердек и подошел к капитану Волверстону, доложив, что спасательные работы завершены, и сто пятьдесят выживших матросов с «Диаманта» обезоружены и помещены под охрану в трюм.

Старый волк мрачно переглянулся со старшим лейтенантом.

— Да уж, только их нам не хватало, — буркнул Нэд. — Да еще в таком количестве! Даже не знаю, чем их кормить. Не говоря уже о других проблемах.

— Надо заковать их в кандалы от греха подальше, — негромко предложил Дайк, быстро оглянувшись по сторонам. — Сам понимаешь, если этим товарищам вдруг вздумается бузить, мы можем с ними и не совладать.

Волверстон задумчиво кивнул, потирая щетинистый подбородок.

— Да, лучше подстраховаться, Ник. Не хватало еще проснуться ночью и обнаружить какого-нибудь лягушатника с ножом у твоего горла...

Лейтенант внимательно смотрел на Волверстона.

— Что еще, Ник? — проворчал старый волк, за долгие годы плавания с Дайком выучивший все его жесты и привычки.

— Что дальше делать будем, Нэд? — поинтересовался старший лейтенант. — Продолжим погоню за Истребителем? Или повернем от греха подальше к Ямайке?

Волверстон стиснул зубы и уставился на далекий горизонт, облокотившись о поручни.

Поскольку они отплывали в спешке, то не стали брать на борт много провианта, рассчитывая на рейд продолжительностью не более двух недель. Воды и солонины вполне хватило бы на их команду. Но теперь на борту было почти вдвое больше человек. Здравый смысл подсказывал, что надо возвращаться.

Но на другой чаше весов была мысль о том, что проклятый Истребитель, кем бы он ни был, всего в нескольких часах ходу от них. И если напрячься, его еще можно было догнать.

Если это удастся, то старину Ибервиля можно было бы избавить от веревки...

— Позови-ка ко мне этого Джека Воробья, — сказал Волверстон, обернувшись к Дайку.

* * *

— Ну, выкладывай, что это за «Черная Жемчужина» такая? — спросил Волверстон, когда Джек, позвякивая кандалами, предстал перед ним. — Желательно, правду, а не те выдумки, которые ходят среди команды.

Джек пожал плечами.

— Если без выдумок, как ты это называешь, капитан, то я лучше помолчу, — ответил он непринужденно.

— Черт побери, я сейчас не в настроении выслушивать твои шуточки, парень! — рассердился Волверстон.

Джек даже не вздрогнул и поднял глаза на старого волка.

— Хорошо, я буду предельно серьезен. И честен, как на исповеди. «Черная жемчужина» была моим кораблем. До тех пор, пока мой коварный штурман не поднял бунт и не украл ее у меня. Полагаю, сейчас именно он и командует ею. Гектор Барбосса, если тебя интересует его имя, капитан.

Волверстон переглянулся с Дайком. Он знал многих капитанов, занимавшихся морским разбоем в Карибском море, но никогда не слышал о Барбоссе.

Судя по озадаченному лицу старшего лейтенанта, это имя тоже было для него новым.

— Возможно, это случилось уже после того, как мы перешли на службу королю Англии? — тихо заметил Дайк, обращаясь к Волверстону. И добавил погромче, глядя на Джека: — Их база находится на Тортуге?

Джек Воробей помотал головой.

— О, это вряд ли, ребята.

Дайк кивнул, снова поглядев на Волверстона.

— Тогда это многое объясняет.

— Ты знаешь, где их база, Джек? — спросил Волверстон.

Джек Воробей криво улыбнулся, показав гнилые зубы.

— Хочешь совет, капитан? Лучше возвращайся на Ямайку. Если, конечно, не хочешь навлечь проклятие и на свой корабль...

— Ты меня с толку не сбивай! — заворчал Волверстон. — К черту болтовню о проклятиях! Не думай, что я поверю в эту брехню! Оставь свои байки для желторотых матросов в тавернах! Я тебя о базе спросил! Раз уж твоя «Черная жемчужина» вся такая быстрая, нам нет резона гоняться за ней по всем морям. Но вот если бы мы нанесли ей визит там, где она отсиживается... сам понимаешь, совсем другой разговор может выйти!

— Это и тебе выгодно, парень, — вмешался Дайк. — Раз это был твой корабль, разве не хочется его вернуть?

Джек посмотрел в глаза старшему лейтенанту, продолжая улыбаться.

— О, сударь, еще как хочется!

— Тогда в чем проблема? — зарычал Волверстон. — Назови нам координаты укрытия этого мерзавца, и мы убьем двух зайцев одним выстрелом!

— Это не так легко, парни, — ответил Джек, качнув головой. — Хотя бы потому, что это место не имеет координат.

— Да что за дьявольщина?!.. — не сдержался Волверстон, но Джек продолжал, не обращая внимания на его раздражение:

— ...и, если проклятие действительно существует, одного зайца не так просто убить, — добавил он...

* * *

Невзирая на предупреждения их проводника, «Морская волчица» отправилась в погоню за «Черной жемчужиной». Закончив с делами, Волверстон спустился в свою каюту, где его дожидались дети губернатора Тортуги и пленный французский лейтенант, которого он приказал доставить туда для более подробного допроса.

Капитан решил совместить приятное с полезным, и выслушал рассказ месье ле Блана за обедом.

Пленный офицер почти не притронулся к еде, будучи все еще слишком взволнованным из-за недавних потрясений.

Военный фрегат «Диамант» направлялся в Пти-Гоав, чтобы присоединиться к ожидавшему его там каравану и отплыть во Францию. Но в Наветренном проливе столкнулся с неизвестным кораблем под черными парусами, так и не выбросившем флага.

— Наш капитан решил вступить в бой, — говорил лейтенант ле Блан. — Он предполагал, не без основания, что встреченный нами корабль и есть знаменитый Истребитель.

— Должен заметить, что я был против этой затеи, — вставил Анри д'Ожерон, сидевший рядом со своей сестрой. — Увы, капитан не счел нужным прислушиваться к моему мнению... А в результате, признайте это, месье лейтенант, я оказался прав!

Французский офицер бросил на месье д'Ожерона сердитый взгляд.

— Месье, смею напомнить вам, что одной из наших задач во время войны является очищение здешних вод от морских разбойников и вражеских каперов! Поэтому я бы на вашем месте поостерегся от опрометчивых обвинений в адрес человека, который, увы, уже не может ничего сказать в свою защиту!

— Так вы предлагаете оправдать его за потерю великолепного корабля? — Анри не собирался уступать, воинственно глядя на месье ле Блана. — Ваш капитан, сударь, подверг непростительному риску не только собственную команду, но и пассажиров! Моя сестра могла погибнуть из-за его жажды подвигов!

— Месье! — лейтенант помрачнел еще больше, заметно побледнев. — Позволю заметить, что инициатива взять вас на борт «Диаманта» вовсе не принадлежала моему капитану! Если вас не устраивал наш корабль, вы могли бы...

— Минуточку, господа! — прервал их спор Волверстон, подняв руку.

Оба француза угрюмо замолчали.

Волверстон положил локти на стол и посмотрел на них. В его единственном глазу промелькнул насмешливый огонек.

— Вы мне лучше расскажите, лейтенант, как так получилось, что Истребитель смог потопить ваш фрегат? Ведь, насколько я понял из вашего рассказа, по количеству пушек «Черная жемчужина» уступала «Диаманту»?

Кажется, он задел больное место у француза, потому что месье ле Блан заметно дернулся, а лицо его пошло багровыми пятнами.

Но он сумел взять себя в руки и после небольшой паузы заговорил:

— Я и сам задаю себе этот вопрос, капитан. И не нахожу внятного ответа! Все произошло так быстро... как в кошмарном сне...

Лейтенант нервно потеребил края скатерти, обшитой бахромой.

— Преимущества были на нашей стороне с самого начала боя. Мы были на ветре, лучше вооружены... Не было никаких сомнений в том, что мы одолеем этого пирата. Нам удалось обстрелять его, и довольно удачно. Потом капитан приказал готовиться к абордажу...

Ле Блан замолчал, глядя куда-то поверх своих собеседников.

— И? — поторопил его Волверстон.

Ле Блан нервно засмеялся.

— Я не могу подобрать нужных слов, месье капитан. Дальше началась какая-то чертовщина. Когда мы хотели обстрелять «Черную жемчужину» еще раз, откуда-то возник очень густой туман. И скрыл ее из виду полностью! Мы все равно выстрелили, наугад, надеясь, что хотя бы часть ядер попадет в цель. Потом продолжили плыть в том направлении, где, по нашему мнению, она должна была находиться. Мы по-прежнему ничего не видели, и к тому же, стало темно, как в гробу. Я не понимаю, как такое могло произойти, но мы не видели ничего на расстоянии вытянутой руки! Матросы начали волноваться, но наш капитан быстро их успокоил. И тут раздался этот ужасный залп...

Лейтенант замолчал, качнув головой, а потом провел рукой по глазам.

Волверстон вопросительно посмотрел на месье д'Ожерона. Молодой француз молча кивнул, подтверждая слова ле Блана.

— Я мало что понимаю... и уверен, остальные члены нашей команды знают не больше, — произнес лейтенант. — Но каким-то образом проклятый пират умудрился развернуться и обойти нас с другого борта. Я не знаю, как ему удалось сделать это так быстро, но факт остается фактом: он оказался с другой стороны и застал нас врасплох, разрядив почти в упор все пушки с одного борта. Частично ядра угодили в корпус, но большая часть снесла все с нашей палубы. Капитан погиб на месте, как и часть наших матросов.

Мы полагали, что пират будет брать нас на абордаж. Но они развернулись, снова молниеносно, и выстрелили по нам еще раз. Мы получили множество пробоин на уровне ватерлинии, а на пушечной палубе видимо взорвался заряд, сложенный возле орудий, и начался пожар...

Лейтенант замолчал.

— Дьявольщина какая-то! — пробормотал Волверстон, почесывая затылок.

— Именно это я и хотел сказать, — кивнул лейтенант ле Блан. — Если бы вы не оказались поблизости, месье капитан, нет никаких сомнений, что наша судьба могла сложиться весьма плачевно.

— Вы сказали, что он не стал брать вас на абордаж, — задумчиво произнес Волверстон. — Что за пират такой, который топит суда до того, как обчистит их трюмы?

Французы ничего не смогли ответить на этот риторический вопрос.

Волверстон вздохнул и откинулся назад в кресле.

— Ладно, разберемся с этой проблемой, когда его догоним...

Лейтенант и месье д'Ожерон не сдержали крика удивления.

— Будет ли это разумно, месье? — вырвалось у ле Блана.

— Вы хотите снова подвергнуть опасности мою сестру?! — одновременно с ним воскликнул Анри д'Ожерон, привстав с места.

Девушка, все это время молча сидевшая за столом, тревожно посмотрела на Волверстона.

— Увы, я не намерен обсуждать с вами свои планы относительно Истребителя, — сказал старый волк. — Но, как сказал лейтенант, вы находитесь на борту военного корабля, у которого есть определенные задачи и обязанности. И даже если все сто пятьдесят ваших матросов были бы дочерьми месье д'Ожерона, я бы не отступил от выполнения своего долга и приказа.

Он улыбнулся мадемуазель д'Ожерон и добавил, подмигнув:

— Это вовсе не значит, сударыня, что я о вас не позабочусь. Вы же меня знаете, мадемуазель!

Мадлен д'Ожерон слабо улыбнулась в ответ на его слова. И кивнула, чуть выдохнув.

— Ничего не бойтесь, — сказал Волверстон уверенным голосом. — Здесь вам ничего не грозит. Правда, не могу гарантировать, что сумею доставить вас на Тортугу к вашему батюшке. Сами понимаете, война! Но мы что-нибудь придумаем, не сомневайтесь...

Волверстон замолчал, заметив, что девушка внезапно изменилась в лице.

— Что такое, мадемуазель? Вроде бы я не сказал ничего обидного? — смущенно пробормотал он, покосившись на ее брата.

— Мой отец... господин д'Ожерон... — дрожащим голосом произнесла Мадлен. — Он... умер, месье Волверстон.

Нэд разинул рот, уставившись на детей губернатора Тортуги.

— Вряд ли вы могли знать об этом, — продолжала девушка, отчаянно стараясь держать себя в руках. — Мы и сами получили это известие не так давно.

— Отец уезжал во Францию по делам Компании, — пояснил Анри д'Ожерон. — От него не было вестей почти четыре месяца. А потом... потом пришло письмо, в котором сообщалось...

Он замолчал, потупив взор.

Волверстон все еще пытался переварить полученное печальное известие. Верные люди сообщали ему периодически о том, что творилось на Тортуге. Война между Англией и Францией, парализовавшая торговлю в Вест-Индии, практически разорила Вест-Индскую компанию. Старый волк слышал, что господин д'Ожерон намеревался оставить пост губернатора, поскольку пошатнувшееся здоровье мешало ему заниматься этим делом так же рьяно, как раньше. И, судя по словам его детей, вся эта нервотрепка все-таки его доконала.

«Питер будет расстроен», — подумал он мрачно, зная, что губернатор Тортуги был другом Блада.

— Мы хотели вернуться во Францию, — сказал Анри д'Ожерон . — Но, как видите, это оказалось не так легко! И теперь, я полагаю, мы — ваши пленники?

В голосе молодого француза проскользнули вызывающие нотки.

Волверстон внимательно посмотрел на него.

Анри сильно вырос за то время, которое они не виделись. И его бархатистые карие глаза глядели на него твердо.

Нэд перевел взгляд на его сестру, отметив теперь, что она одета в черное платье и темную мантилью.

— Я предпочитаю называть вас своими гостями, месье д'Ожерон, — сказал он многозначительно.

Мадлен положила свою руку на локоть брата, явно успокаивая его.

— Мы очень рады этому, капитан, — сказала она с вежливой улыбкой.

— Вы можете свободно передвигаться по моему кораблю, — продолжил Волверстон. — Но я хотел бы заручиться вашим честным словом, месье д'Ожерон, что вы не будете пытаться злоупотреблять этой свободой.

На щеках молодого француза вспыхнул румянец, он бросил быстрый взгляд на лейтенанта ле Блана.

Тот чуть заметно пожал плечами.

Анри поджал губы и посмотрел на старого волка.

— Даю слово, месье капитан!

— Вот и славненько! — Волверстон улыбнулся, поднимаясь с места. — Я уже распорядился освободить каюты для вас и вашей сестры. Располагайтесь и чувствуйте себя... как дома.

Он посмотрел на лейтенанта.

— Увы, на вас это не распространяется, и вы должны меня понять. Но заверяю, трюмы у нас вполне уютные!

Ле Блан только криво улыбнулся в ответ на эти слова английского капера.

Продолжение следует…