Кроссовер ПКМ и ОКБ (джен)

Питер Блад вошел в просторный вестибюль губернаторского дома, мысленно подбирая слова, которые скажет Арабелле в качестве объяснения. Он знал, что она его ждет, но вряд ли предполагала, что задержка выйдет настолько долгой.

Получалась все время какая-то банальщина. В конце концов, губернатор оставил эти попытки и тяжело вздохнул. Они были вместе уже третий год, но, странное дело, будучи большую часть времени если не в одном доме, то в одном городе, им редко когда удавалось провести вместе хотя бы целый день.

А в последнее время, с этой войной, которая никак не хотела утихать, и строительством нового города, Блад каждый раз чуть ли не с боем отвоевывал возможность побыть с любимой женой.

Он отметил, что начинает чувствовать себя виноватым в этом. И подобное настроение ему не нравилось.

Единственный плюс подобной жизни был только в том, что оба супруга ждали каждой встречи с нетерпением и предвкушением.

Вот и сейчас губернатор едва сдерживался, чтобы не побежать вверх по лестнице.

В доме горел свет, и это насторожило Блада.

— Ох, господин, наконец-то вы пришли! — услышал он голос своего слуги, Бенджамина.

Негр уже спешил ему навстречу, и вид у него был встревоженный.

— В чем дело, Бен? — спросил Блад, невольно заражаясь его беспокойством.

— Маленькая мисси, сэр… — ответил Бенджамин.

Блад почувствовал, что сердце его тревожно екнуло.

— Что с Бесс?! — резко спросил он, ринувшись вверх по лестнице.

Слуга побежал следом, говоря на бегу:

— Мэри говорит, что она никак не может заснуть, кричит и плачет…

— Боже, только не это! — пробормотал Блад, взлетев на второй этаж в мгновение ока. — Неужели опять?!

— Госпожа уже там, пытается ее успокоить, — продолжал говорить Бенджамин, рысью семеня следом за губернатором.

Блад уже слышал громкий плач маленькой дочери, идущий из приоткрытой двери в детскую.

Он влетел туда и увидел Арабеллу, которая держала ребенка на руках.

Бесс орала во всю мощь своих маленьких легких, и ее пухлое личико было мокрым от слез и красным от натуги.

— Не понимаю, что с ней такое, Питер! — сказала Арабелла, увидев его. — Но она не успокаивается…

Блад взял дочь на руки и легко прикоснулся губами ко лбу.

Он опасался, что лихорадка вернулась, но жара не было.

— Что же с тобой тогда? — пробормотал он, разглядывая плачущего ребенка.

Няня, мулатка по имени Мэри, испуганно объясняла, что случилось. Она уже уложила девочку спать, но та проснулась примерно час назад и начала дико кричать, перепугав и ее, и госпожу.

— Я приготовлю микстуру! — решительно сказал Блад, передав ребенка на руки Арабелле.

— Тихо, тихо, солнышко! — жена принялась ее укачивать, но девочка только визжала еще сильнее. — Что же случилось, что у тебя болит?

— Тут как-то душно, — сказал Блад и подошел к окну, чтобы отодвинуть ставни.

Спальня выходила окнами на гавань, и он невольно замер, заметив огромную полную луну, висевшую так низко, что казалось, она касалась моря краем диска.

Ночь была на редкость красивой, но люди, находившиеся в детской, совершенно не обращали на это внимания.

— Дя-дя! — выпалила Бесс, икая от слез. — Там!

Блад и Арабелла недоуменно переглянулись.

Дочь их говорила очень плохо, в основном, «мама», «папа» и «дай». Дядей она иногда называла Волверстона и других мужчин из числа друзей и подчиненных Блада, которых ей доводилось видеть.

— Я так и знала, что это твой драгоценный мистер Волверстон! — прошипела Арабелла, баюкая дочь. — Вечно он начинает рассказывать всякие ужасы, а Бесс это слушает!..

— Дорогая, я сомневаюсь, что Бесс понимает хотя бы треть того, что говорит старый волк, — попытался урезонить ее Блад. — И она его действительно обожает…

— И все-таки я не хочу, чтобы он рассказывал свои морские байки при нашей дочери! — Арабелла, встревоженная и испуганная состоянием ребенка, не желала быть снисходительной. — Так я ему и скажу в следующий раз! Прямо и откровенно, как он любит!

Блад хотел еще раз возразить, но передумал. В таком состоянии это вряд ли было разумно.

— Я принесу успокоительную микстуру, — повторил он, попятившись к двери.

И остановился на мгновение, услышав странный звук, идущий из открытого окна.

Остальные тоже обратили на него внимание и замерли.

Выли собаки. Надрывно и протяжно. И, судя по громкости, не одна и не две, а все, что были в городе.

— Это еще что за дьявольщина? — пробормотал Блад, снова подойдя к окну.

От этого тоскливого воя по коже побежали мурашки, и губернатор, недолго думая, захлопнул ставни и задернул портьеры.

Краем глаза заметил, как няня украдкой перекрестилась.

— Там! — повторила Бесс, взмахнув ручкой. И добавила слово, которое никогда раньше не произносила: — Плокой!