Гарри Поттер и Материальность Слов (джен)

Этим летом Нарциссе казалось, будто она много лет шла, неся на себе чемоданы, а теперь медленно, по одному, их сбрасывает. И каждый сброшенный чемодан дарил ей чувство эйфории, она засыпала с улыбкой и просыпалась, радостно улыбаясь солнцу. Она и не думала, что позволить себе быть Блэк — это так приятно. Говорить правду, смеяться над чужой глупостью, заниматься любимыми делами, смешить серьезного сына, проводить время с сестрами и кузеном, снова учиться… И чем счастливее становилась Нарцисса, тем несчастнее Люциус.

Когда она объявила, что хочет развод, он даже не поверил. Женщины, они ведь такие непостоянные. Вот только Нарцисса и не думала его обманывать. Она хотела свободы от брака, хотела вновь жить по своим правилам и даже — чем демон не шутит — начать работать. Ей всегда этого хотелось, что уж скрывать. Как и многие Блэки, Нарцисса была из тех, кто прекрасно справляется с ворохом дел, даже если кажется, что под этим ворохом не видно Блэка.

Обсуждения были не простыми. Нарцисса не хотела навредить сыну, поэтому и не думала разглашать причину развода. В среде магов однополые отношения скорее порицались, слишком многое в их обществе было завязано на семье, родстве. Одни бы посочувствовали, но сколько бы магов посчитали это прекрасным поводом низвергнуть одного из самых влиятельных аристократов. Разумеется, Нарцисса этого не хотела. Драко — Малфой, ему заниматься проблемами этого рода, ему впоследствии вести дела за отца, поэтому Нарцисса меньше всего хотела такой славы для рода Малфой. Нет, развод должен быть тихим и лишенным огласки. Договорились, что причиной развода будут называть желание Нарциссы покончить с жизнью светской дамы. Не самая хорошая идея, но, на крайний случай, можно будет закрутить роман с каким-нибудь молодым красавчиком, пусть все думают, что миссис Малфой стала жертвой влюбленности.

Драко, первоначально воспринявший новость о разводе крайне негативно, постепенно оттаял. Он каждое утро видел непривычную ему маму. Она смеялась, за традиционными утренними посиделками откровенно насмехалась над подругами, стала ярче одеваться, вечерами устраивалась в своем кабинете, где рылась в огромном количестве книг, составляя планы. Его мама показала сторону блэковского характера, перед которой никто не может устоять. Даже ее сын. Поначалу затаивший обиду, он с каждым днем все яснее понимал: она замечательная.

Позволив себе быть собой, Нарцисса добилась расположения сына, которое раньше не могла получить. Сколько времени она тратила на попытку разговорить его, сколько играла с ним в детстве… а он все равно тянулся к отцу, что не могло не ранить сердце матери. Теперь же… теперь же все было иначе.

— Ты… Ты уже собираешь сумки? — с ужасом спросил Драко.

В комнатах, где жила Нарцисса, был беспорядок. Она педантично раскладывала свои вещи по коробкам. Что-то отправить на хранение, что-то перевезти в Хогсмит, что-то попросту уничтожить.

— Да, милый, — с сожалением призналась Нарцисса. — В этот понедельник я полностью перееду. Последние пару дней каникул ты проведешь с папой.

Драко, совсем не по-аристократически шмыгнув носом, сел в одно из кресел.

— А я смогу к тебе приезжать?

— Конечно, — засмеялась она. — Следующим летом я закончу ремонт дома в Шотландии и ты даже сможешь жить со мной.

— А этим? — вырвалось у Драко раньше, чем он успел подумать.

Родной отец, прежде обожаемый, стал казаться не таким интересным. А его мама теперь жила в мире гораздо более веселом, чем привычный покой дома Малфоев.

— Осталось всего-то шесть дней, — опять засмеялась Нарцисса, садясь в кресло напротив сына. — Завтра мы тоже после обеда пойдем к Лонгботтомам, а потом все договорились отдохнуть друг от друга хотя бы пару дней. А на Рождество папа согласился, что ты можешь остаться в Хогвартсе.

Драко кивнул. Этим летом произошло столько всего, что ему по-настоящему не хотелось, чтобы лето заканчивалось. В начале июля, Нарцисса, не слушая возражений сына, привела его в дом Лонгботтомов. Это был небольшой особняк, стоящий на границе леса. Казалось, что он будто выглядывает из-за деревьев, подмигивая глазами-окнами. На «лесной» стороне дома летом было всегда прохладно. На «луговой» всегда было солнечно. Справа от дома тянулись теплицы, они ярко сверкали на солнце. Три ближайшие к дому были отмыты, светлы и зелены. Остальные пока не трогали. Оказывается, Лонгботтомы только вернулись в этот дом. До этого Невилл с бабушкой жили у родственников, старинный особняк был слишком велик для них двоих.

Первые два дня их было трое. Одри эти дни согласилась провести только с мамой, гуляя по Хогсмиту и болтая в маленьком доме. А вот Гарри и Невилл чуть ли не силком каждый день после ланча уводили Драко в лес. Территория, принадлежащая Лонгботтомам, была просто огромной. Луга тянулись словно бесконечно, а вот лес заканчивался довольно быстро. Мальчикам пришлось идти чуть меньше часа, прежде чем они вышли к каменному забору, по пояс взрослому магу. Забор местами осыпался, порос мхом и плющом, а иногда полностью скрывался за пышными кустами. Пока дошли до забора, обсудили почти все темы, о которых когда-либо разговаривали в школе. И именно в этот момент Драко понял, что не просто хочет подружиться с Гарри — тот почему-то сразу ему понравился — нет, Драко даже завидует их дружбе. Той, когда можно говорить на любые темы, смеяться над непонятными для посторонних шутками, вместе исследовать что-то, и, самое главное, понимать друг друга с полуслова. А Гарри и Невилл были именно такими друзьями. И они делились своей дружбой как-то особенно легко, незаметно втягивая Драко в свои разговоры.

Поначалу блондин сдерживался, напоминал себе, что аристократы не носятся, не кричат, не смеются громко. Но к концу их прогулки он уже не мог оставаться спокойным. Дети есть дети. Бесконечно подражать своему отцу у него все же не получилось. Ночью он долго не мог заснуть — настолько необычным был для него этот день. И все оставшиеся дни каникул он боролся с собой. Его привычки, его обычное поведение, то, как он желал выглядеть, все это шло вразрез с тем, что происходило в доме Лонгботтомов. Их учили бегать, немного драться, даже заставили тренироваться со шпагами. Еще они учились играть на инструментах. Драко, еще до поступления в Хогвартс возненавидевший скрипку, с недоверием смотрел, как Гарри с восторгом учится играть на фортепиано. Потом их учили петь — по отдельности и вместе. Проводили уроков танцев и хороших манер, на которых Драко по-настоящему блистал. И, разумеется, их учили колдовать.

Взрослые называли их бандой. В некоторые дни их собиралось аж пятнадцать человек. Близнецы Уизли, например, жили у Лонгботтомов с середины июля. Какое-то время здесь гостили и Джастин с Эрни, вместе с ними — и Гарри с Дадли. Гермиона прибывала через камин каждое утро, как только ее родители уходили на работу. Часто бывали Сьюзан и Ханна. Почти каждый день Айзек и Зейн вываливались через камин, неся охапки книг. Здесь было не только весело. Здесь было временами сложно, но все равно Драко стал ненавидеть воскресенье — по воскресеньям они с мамой оставались дома.

Его охлаждение к отцу имело и другую причину. Традиционно маги сопровождали детей на Косую аллею примерно в одно и то же время — через пару дней после рассылки писем. В эти дни народу на Косой Аллее было много. И Малфои, как и многие другие волшебники, отправились за покупками всей семьей. Нарцисса мило улыбалась знакомым, опираясь на локоть своего пока-еще-мужа, а Драко искал в толпе особенно шумную компанию. Там, где есть Сириус и Фрэнк всегда шумно, а уж если рядом есть еще и Дадли, который, по словам леди Августы, плохо влияет на Гарри и Невилла, то найти их будет особенно просто. Вот только Драко совершенно забыл, что близнецы гостят у Лонгботтомов, и поэтому где-то рядом будет все семейство Уизли.

Они стояли у входа в книжный. Миссис Уизли, легко узнаваемая по пестроте наряда, охала над близнецами, выпытывая у нахмуренного Фрэнка «не шалили ли ее мальчишки?». А ближе всего к Драко были Одри и Гермиона. Последняя тут же заметила Драко и радостно помахала.

— Кто это? — презрительно спросил Люциус. — Ты с ней знаком?

— Это Гермиона Грейнджер, — объяснила Нарцисса. — Она на одном курсе с твоим сыном.

— Грейнджер? — нахмурился Люциус.

— Маглорожденная, — так же холодно подсказала Нарцисса.

В ответ Люциус еще больше скривился, что особенно царапнуло Драко. С Гермионой ему чрезвычайно нравилось. Она была не такой, как большинство девчонок, с ней было по-настоящему интересно. И Драко, на самом деле, хотел бы, чтобы папа узнал, какая она замечательная… Но он, это уже понятно, даже слушать не захочет.

Когда вся семья Малфоев подошли ко входу в книжный, Гермиона, вежливо кивнув и представившись родителям Драко — все именно так, как ее учили летом — радостно заговорила с их сыном.

— Представляешь, маг, который написал все наши учебники по защите на этот год, сегодня дает автографы. Забавно, да?

— Гилдерой Локхарт? — удивился Драко.

— Да. Гарри еще называет его колдуном-фантастом. Он, оказывается, симпатичный.

— Гермиона! — возмутилась Одри. — По-моему, он волосы на бигуди завивает.

Драко заглянул в переполненный зал книжного и увидел «симпатичного» Локхарта. Шелковая мантия, белозубая улыбка, золотистые кудри. Отвратительный тип.

— А где Гарри?

— Они утащили Сириуса куда-то в задние комнаты магазина, — пожала плечами Одри. — Сейчас, наверное, скупают все, что не успели купить за каникулы.

Драко улыбнулся в ответ. Пока он болтал с девочками, его родители подошли ко взрослым. Этикет магов в чем-то был более свободным, чем у маглов, особенно в неформальной обстановке, вроде встречи на улице. Люциус завуалировано оскорблял мистера Уизли, тот, хоть и морщился, молчал и улыбался.

Из дверей же магазина тихонько выскользнул Гарри:

— Пойдемте, нам сделают отдельную очередь, — шепнул он Фрэнку.

Дети, посмеиваясь, потянулись за Гарри внутрь. Там, за дальней стойкой, с хитрющим видом стоял Айзек.

— Я надеюсь, мне оставят хорошие чаевые, — улыбался он, выкладывая на боковой столик готовые наборы книг.

— О, а это — нам? — радостно воскликнул Фред Уизли, увидев в двух комплектах необычные книги в мягких обложках.

— Ага. Мародеры и Ко вчера сделали вам наборы душки-Локхарта в треть стоимости.

— Мам, слышала, три набора будут дешевле, — повернулся к матери Фред. — Круто, да? Это Гарри придумал. Оказывается, если их скопировать с помощью маглов, получится дешевле.

— Только я возле копировального аппарата целую вечность простоял, — пожаловался Дадли.

Молли с удивлением взяла в руки необычные книги. О том, что семейство Уизли испытывало определенные проблемы с деньгами, дети, разумеется, знали. А книги Локхарта стоили неоправданно дорого, к тому же их нельзя было найти в подержанном варианте. Но вот только в правилах школы нигде не говорится, что учебники должны быть куплены в определенном издании. Если кто-то не поленился от руки переписать учебник, ведь магическая копия, увы, недолговечна, то такой рукописью вполне можно было пользоваться на уроках. Гарри и Дадли попросту купили несколько пачек бумаги и оплатили новые чернила в копировальный аппарат дяди Вернона. Итого — четыре копии готовы к продаже.

— Я вам могу в еще один набор такие же положить, — предложить Айзек. — Сделать?

— Если можно, — задумчиво протянула миссис Уизли.

— Круто, — улыбался Джордж. — Перси тоже потерпит с такими, а Джинни хватит на полный набор новых учебников.

Девочка попыталась было возражать, но близнецы не дали ей такой возможности. Они всегда шутили, что в их семье каким-то невероятным образом выросло только два эгоиста — это Перси и Рон. В остальном же старшие братья ценили сестренку. Девочка не хотела, чтобы она была единственной, кто пойдет в школу со всем новым, но кто будет ее слушать? Неугомонные близнецы уже тащили маму и сестру в самую гущу толпы — получить учебники с автографом.

— Столько сверхурочных, — процедил сквозь зубы Малфой-старший, — а даже нормальные учебники детям купить не могут.

— Люциус, — одернула мужа Нарцисса, но тот не внял ее строгому голосу.

Он вытащил из котла, что держал мистер Уизли, несколько учебников. Эти были для Джинни — новенькие и глянцевые, плоды финансовых махинаций близнецов. Усмехнувшись и с презрением поглядывая на стопку подержанных книг, что предназначалась Джорджу, Малфой продолжил с прежним презрением:

— Стоит ли позорить имя волшебника, если за это даже не платят?

— У нас с вами разное представление о том, что позорит имя волшебника, мистер Малфой, — резко ответил мистер Уизли.

— Достаточно! — резко прервала спор Нарцисса. — Еще подеритесь тут! Фрэнк, мы, пожалуй, пойдем, пока не случилось что. Драко, возьми свои учебники.

— Кстати, — улыбнулся мальчик. — А в скопированных книгах картинки не двигаются. Меньше раздражает, если честно.

Люциус злобно зыркнул на сына, Нарцисса засмеялась, но все трое вышли из магазина наружу. Драко грустно смотрел на друзей. Отец, прежде бывший непререкаемым авторитетом, пытался оскорблять забавного мужчину, который недавно учил их правильно накладывать чары на предмет и закреплять их на долгое время. Быть может, мистер Уизли был несколько смешон, но зато он явно внимательнее относился к своим детям.

Летние каникулы, несмотря на насыщенность и яркость, все же подходили к концу. И, вместе с летом, заканчивался и тот срок, что Нарцисса милостиво отмерила Люциусу, чтобы тот «морально подготовился» к разводу. И вот, поцеловав сына у дверей его комнаты, она отправилась в кабинет мужа.

— Я все же не понимаю, зачем тебе развод, — недовольно произнес Люциус, доставая из конверта договор.

— Я хочу свободы. Хочу жить так, как мне нравится. В конце-концов, я хочу нормальной семейной жизни.

— Завела бы любовника, — скривился тот.

— О, это ты так можешь. Я воспитана иначе. Я не смогу завести любовника, пока официально замужем. Просто не смогу. Мне стыдно, в отличие от тебя.

— И что же? Выйдешь замуж? — недовольно произнес Люциус, поставив размашистую подпись на договоре.

— Почему же? — удивилась Нарцисса. — Я иду работать.

— Работать? — искренне удивился тот. — Ты? И кем же? Декоратором? Моделью?

— Слушай, мы с тобой живем вместе около пятнадцати лет. И ты за все это время даже не потрудился узнать, чем я занимаюсь помимо заботы о доме? Люциус, я еще десять лет назад закончила курсы профессоров. Я буду работать в Хогвартсе.

— Что? — едва не подавился мужчина. — Ты? Профессор в Хогвартсе? Что ты будешь преподавать там?

— В списке обязательных дисциплин есть лишь одна позиция, на которую Дамблдор уже лет двадцать не может найти профессора. Традиции и обычаи магического мира.

— Ты смеешься надо мной? — удивился Малфой. — Да Дамблдор скорее свою бороду сбреет, чем позволит вновь ввести этот предмет в школе.

— И как ты вообще управляешь Попечительским советом? — удивилась Нарцисса. — Традиции — одна из обязательных дисциплин, наравне с трансфигурацией и чарами. Если профессор прошел тест на пригодность, то Дамблдор не может отказать мне в должности. А я, разумеется, прошла и министерский тест, и тот, который провел он.

Нарцисса усмехнулась на этом моменте. Быть может, опыта у нее не было никакого. Но вот теорию, теорию она знала в полной мере. Как и тот предмет, который собиралась преподавать. Когда-то она даже мечтала работать профессором, только интересовала ее другая дисциплина. Но Защиты разума нет и никогда не было в списке обязательных предметов, а вот Традиции и Обычаи… Это должно быть интересно, она ведь всегда хотела вырваться из идеального мира аристократических сплетен.

— Почему это ты вообще решила там работать? — нервно спросил Люциус.

— О, просто мы немного волнуемся за детей. За это лето их количество заметно выросло, как и уровень нашего волнения. Андромеда предположила, что не мешало бы кому-нибудь войти в штат профессоров… какая удача, что я в этом прекрасно разбираюсь, — усмехнулась Нарцисса.

Как новый профессор, она могла приехать в Хогвартс прямо первого сентября. Но предпочла прибыть за пару дней до начала занятий. Поэтому и документы для развода позаботилась получить заранее. Поэтому и согласилась, чтобы Драко на вокзал провожал Люциус. В будущем году все может быть иначе.

А на следующее утро множество светских дам по всей стране удивленно ахали, увидев в утреннем Пророке сообщение о разводе мистера и миссис Малфой.

Хогвартс-экспресс уже уносил учеников в школу. Гарри и Драко шли по коридору, ища купе, где уже сидит Невилл с девочками. Слизеринцу было немного не по себе — он сознательно сделал выбор в пользу не своего факультета и оставил Крэбба и Гойла. А ведь ему как-то на этом факультете жить.

— Нет, ты представляешь, — жаловался он, — она даже мне не сказала, что теперь будет у нас преподавать. А ведь я ее сын! Сказала, что это сюрприз.

— А ты не рад? — на ходу обернулся Гарри.

— Не знаю, — задумчиво ответил Драко, но тут же уточнил, — Я рад, что смогу видеть ее каждый день, но почему бы не сказать заранее? Чтобы я как-то подготовился.

Гарри усмехнулся. Драко он забрал из купе слизеринцев «на пару минут». Но, скорее всего, тот в итоге доедет до Хогвартса вместе с ними. Но пока им пришлось пробираться из второго вагона в седьмой, что было несколько затруднительно из-за массового брожения по коридорам.

— А ко мне приходил сумасшедший домовой эльф, — радостно поделился Гарри. — Заявил, что мне ни в коем случает нельзя ехать в Хогвартс. Как будто у меня выбор есть!

— Эльф? — искренне удивился Драко. — А какой герб у него был?

— Да не было у него герба. Он даже не представился. И я так и не понял, почему это мне в Хогвартс нельзя. Какая-то чушь про страшные события, опасность и так далее.

— Странно. С чего бы это ему такое говорить?

— Не знаю. Но больше он не появлялся. Странный какой-то. Головой о шкаф бился, чуть не сломал.

— Как ты вообще умудряешься находить приключения на ровном месте? — смеясь, возмутился Драко.

— Это не приключения. Это недоразумения. Нас еще стена не пропускала на платформу, представляешь? Целая толпа собралась, даже маглы стали коситься на толпу учеников с совами и котами. Смотритель сказал, что кто-то приказал домовому эльфу закрыть вход на платформу. Но, по-моему, это не шутник, а просто сумасшедший эльф. Вот и наше купе!

Вот только вместо трех человек в «их купе» сидели пятеро. Вместе с Одри, Гермионой и Невиллом были еще две девочки. Обе худенькие и небольшого роста, в несколько нелепой одежде — основной признак обычных магических семей, которые в магловской моде разбираются хуже даже аристократов.

— О, привет, Драко, — поздоровалась Гермиона. — Представляете, их прямо в поезде задирали.

Гарри тут же понял, что из лап задир девчонок вырвала Одри. Все же по характеру она была истинной гриффиндоркой, несправедливость показывала насколько взрывной у нее характер.

— Гарри Поттер, — протянул он руку одной из девочек.

Та, что сидела ближе ко входу, была пепельной блондинкой, с волосами длинными, несколько спутанными. В ушах у нее были серьги-редиски, а на шее ожерелье из жестяных пробок, голубые глаза смотрели словно в душу собеседнику, а внешностью она походила на куклу, что делало ее особенно странной.

— Луна Лавгуд, — тихим голосом представилась девочка.

— А я Мишель Горт.

Мишель же была темноволосой, с карими теплыми глазами очень светлой кожей, отчего девочка выглядела даже несколько болезненной. Как и Луна, Мишель обладала тем типом внешности, когда в одиннадцать лет еще не понять — будет ли девочка невероятной красавицей, или же превратится в посредственность. Крупные, чуть раскосые глаза, нос пуговкой и маленькие губки. Она походила на странную птичку, не иначе.

— Малфой. Драко Малфой, — он протянул руку Луне, пока Гарри тряс ладошку Мишель.

— Драко, прекрати так говорить, — хихикнула Одри. — Ты как будто насмотрелся фильмов про Джеймса Бонда.

— Про кого? — недовольно переспросил он, усаживаясь рядом с Невиллом.

— А, не важно, — отмахнулась Одри, в очередной раз отступая перед тем, что ее кузен не знает простейших вещей.

— Так что случилось-то, — напомнил Гарри.

Теперь они сидели мальчики напротив девочек. Две первокурсницы оказались зажаты между Одри и Гермионой. Девочки молчали, поэтому, горько вздохнув, все начал объяснять Невилл.

— Мы услышали шум в коридоре. Там две девочки с третьего смеялись над Луной.

— Они посчитали, что мои серьги — смешны, — девочка улыбнулась и коснулась своих сережек-редисок. — Я им объяснила, что серьги отпугивают мозгошмыгов, а они начали смеяться…

— А зачем вы вообще вышли из последнего вагона? — уточнил Драко, который никогда не горел желанием заботиться о незнакомых первокурсницах.

— Я хотела погулять, — туманно ответила Луна.

— Мы уже здесь встретились, — продолжила Мишель. — Мой кот побежал за чьей-то крысой и они оба выбежали, когда Луна открывала дверь. А сюда вышли, тут эти девчонки.

— А кот-то где? — нахмурился Гарри.

— Вообще-то под тобой, — хихикнула Одри.

Сиамский кот действительно обнаружился под креслом. Он высунул любопытную мордочку с пышными усами, с интересом понюхал протянутую руку и легко запрыгнул на руки к Гарри. Мальчик с недоверием посмотрел на кота, а кот же, громко замурлыкав, уткнулся лбом Гарри в подмышку.

— Он очень ласковый, — словно прося прощение, призналась Мишель под смешки окружающих.

Гарри с недоверием погладил кота. Питомцы в Хогвартсе обычно были своевольными, признающими только своего хозяина, как и положено фамильярам, а этот какой-то неправильный кот. Хотя точно магический. Не смотря на сиамскую окраску, кисточки у него на ушах были совсем как у книзла, шерсть мягкая, а взгляд — невероятно умный. Кот же позволил себя погладить, а потом упал на широкое сиденье пузом кверху, предлагая еще и почесать его хорошенько. Непривычное поведение животного так захватило Поттера, что он даже не принимал участие в разговоре. Гермиона с крайне скептическим выражением на лице слушала рассказы о мозгошмыгах, а Невилл привычно сдерживал дотошную девочку. Малфой, впрочем, был полностью на стороне Гермионы: никаких мозгошмыгов нет. У Луны уже были глаза на мокром месте, когда Гарри все же оторвался от чесания кошачьего пуза:

— Предлагаю тему мозгошмыгов считать табуированной.

— Что? — удивился Драко.

— Не говорить о них. Все счастливы. Луна верит, что они есть, вы — что их нет, а говорить мы будем… ну, скажем, чем увлекаются наши новые знакомые. Вот я люблю читать…

— И умничать, — подсказала Одри.

— Ну хоть у кого-то из нас должны же быть мозги! — великодушно махнул рукой Гарри.

— Эй! — возмутилась Гермиона. — Я обошла тебя на трансфигурации!

— Это был один балл! — не согласился Гарри. — Слишком маленькая величина, чтобы считаться с нею.

— Ничего не знаю, — гордо задрала носик Гермиона. — У меня ровно сто, а у тебя жалкие девяносто девять.

— Бегите, — шепотом подсказал девочкам Невилл, — это надолго.

Привыкшие к друг другу за лето, второкурсники были рады новым людям, поэтому Луна и Мишель все никак не находили подходящий момент, чтобы уйти. Они были достаточно разными, и, если бы не общая беда в виде болтливых и любопытных мародеров, они бы вряд ли стали подругами. Но теперь обе растеряно улыбались, иногда переглядываясь с выражением скрытой паники в глазах. В купе заходили, заметно тесня всех присутствующих, близнецы и Ли, потом были Рон, Дин и Симус, после них заходили Сьюзанн и Ханна, а потом и Эрни с Джастином…

Когда голос машиниста объявил о приближении к Хогвартсу, обе первокурсницы вполне радостно убеждали прочь от шумного общества. Но вновь встретились на платформе и вместе заняли одну лодку.

— А ты куда хотела бы попасть? — осторожно спросила Мишель.

Луна была немного не от мира сего, но, в целом, обычной девочкой. И серьги с редисками были даже милыми, хотя ожерелье странное. У Луны были очень длинные волосы, которые она никак не собирала, она грызла ногти, а блейзер и юбка были несколько больше, чем требовалось. Мишель догадалась, что Луну в школу собирал папа еще до того, как та в этом призналась.

— Райвенкло, как папа и мама, — искренне улыбнулась девочка. А ты?

— Тоже, — улыбнулась Мишель.

У нее тоже были длинные волосы, только она собирала их в сложный узел на затылке, а иногда заплетала две толстые косы. Ее мама рано умерла, и Мишель отдали отцу — она была незаконнорожденным ребенком. Ее приемная мать была не самой приятной женщиной, да и падчерицу почеркнуто не любила. Но при этом внешность девочки подлежала строгой муштре. Как и Луна, Мишель чувствовала себя неуютно в толпе — дома у нее не было друзей, а Луна была знакома хотя бы с многочисленными Уизли.

— Было бы замечательно, если бы мы оказались вместе, — призналась Луна.

Первое сентября в Хогвартсе традиционно мало чем отличалось от предыдущего. МакГонагал завела первокурсников, шляпа спела очередную песню (крайне похожую на прошлогоднюю), первокурсники бойко прошли процедуру распределения и директор представил новых учителей.

Луна и Мишель попали на Райвенкло. Они просидели под шляпой по несколько минут — первую хотели отправить на Гриффиндор, вторую — на Слизерин, но в итоге обе облегченно улыбались за столом Райвенкло. И если Луна уговаривала шляпу просто из желания пойти по стопам родителей, то Мишель не на шутку испугалась. Ей с малых лет говорили, что она — позор семьи, незаконнорождённый ребенок. Девочка была уверенна, что на Слизерине ей непременно укажут на это в том же тоне.

— В этом году у нас два новых преподавателя. Мистер Гилдерой Локхарт в этом году будет вести у вас Защиту от темных искусств.

Гарри, внимательно рассматривающий преподавательский стол, тихо шепнул Невиллу:

— Мне нравится его «в этом году».

— Так и намекает, что больше он все равно не протянет? — с улыбкой уточнил Невилл.

— Буквально даже шанса не дает. Хотя лично я вообще сомневаюсь в компетентности этого Локхарта.

Невилл, которого так же летом обучали защите от темных искусств, тоже сомневался в данном факте. По крайней мере, те две его книги, что Невилл смог прочитать, шли в разрез со многим из того, чему их учил Ремус. Не все, конечно, а так, мелочи… Но эти мелочи заставляли Невилла считать, что их новый преподаватель — неплохой писатель, который недостаточно хорошо знает реалии защиты от различных монстров.

Гилдерой же торжественно раскланивался и белозубо улыбался. Девочки в зале массово вздыхали, мальчики посматривали на нового учителя с недоверием. Но Дамблдор не дал новому учителю много времени на поклоны и улыбки.

— Леди Нарцисса Блэк будет преподавать предмет, который долгое время отсутствовал в Хогвартсе — Традиции и обычаи магического мира.

Нарцисса привстала с кресла, мечтательно улыбнувшись залу. Отказ от фамилии мужа дался ей нелегко — это ведь была фамилия и ее сына. Но Белла недовольно трясла перед ее носом сводом правил: род Блэк считался одним из самых старых, корнями уходит в дни до нашей эры, а вот Малфои основали род позже. Белла настаивала, да и свод правил говорил, что ведьмы издавна возвращают себе фамилию. Но, если так подумать, Нарцисса все равно осталась Блэк, даже сменив имя.

Она нашла за слизеринским столом сына и ласково улыбнулась. Обиделся, что не сказала. А она просто боялась, что если скажет — потом не сбудется. Даже когда полностью устроилась, когда МакГонагал показала ей комнаты, где она будет жить и учить детей, когда директор с недовольством, но все же одобрил темы уроков… Она продолжала бояться, что в итоге ей не позволят. А хотелось этого с каждым днем все сильнее.

Драко, выйдя из поезда, примкнул к слизеринцам и снова стал казаться мальчишкой, который отчаянно играет во взрослого. Нарцисса иногда считала это его стремление быть как отец очаровательным… но после этого лета, когда проявилась другая сторона характера ее сына, это уже казалось не самой хорошей его чертой. Как ребенок он был гораздо более очарователен и даже интересен. Даже его избалованность, за которую Нарцисса корила и мужа и себя, несколько поутихла за последние месяцы.

Драко, к слову, тоже был не слишком-то рад возвращаться к тому поведению, которое было ему свойственно в прошлом году. Он даже с трудом вспоминал, что действительно когда-то поступал именно так. С некоторой долей ужаса он вспоминал слова матери о некоторых аристократах. Она говорила, что они просто играют роль, и эта роль им часто совсем не идет. Получается, он тоже играет? А идет ли ему роль? И нужно ли ему быть таким же, как отец? Как человек, который оскорбляет в общем-то неплохого, хотя и бедного мага. А ведь Драко помнил наверняка — в правилах поведения безосновательные оскорбления тех, кто ниже тебя по социальному статусу, считаются недопустимыми. Мама говорит — это как снизойти до кидания грязи в бедняков. В первую очередь смешон ты сам.

Но как иначе, если не играть роль? Он ведь не на Гриффиндоре, где всем, в целом, плевать на то, как ты себя ведешь. На Слизерине принято смотреть за своим поведением. И как тогда быть? Ведь факультет поменять нельзя…

В Хогвартсе почти все преподаватели жили постоянно. Были, конечно, и исключения. Преподаватель Нумерологии, например, жила в Хогсмиде, с мужем. Будь у Нарциссы муж, она бы тоже жила с ним, но возвращаться в этот крошечный домик, чтобы просто переночевать — это уж слишком. Нарцисса заняла свои комнаты в том самом коридоре, где Гарри и компания нашли Карту Мародеров. Традиционно, здесь были два кабинета, в одном раньше велись уроки Этикета, во втором — Традиции и обычаи магического мира. В комнату профессора можно было попасть через дверь в кабинете Традиций, или нажать на специальный выступ в коридоре — тогда очертания второй двери проступят в стене.

Личных помещений было два: кабинет и, собственно, сама спальная. Нарцисса, в некотором роде, была счастливицей: ее комнаты располагались рядом. А вот МакГонагалл приходилось жить в трех местах одновременно. Классная комната располагалась в одном месте, кабинет декана и заместителя директора — в другом, а спала она в довольно просторных апартаментах возле гриффиндорской башни. В целом, не так уж страшно, но уже не посидишь в халате над проверкой эссе.

В кабинете — письменный стол, множество полок, чуть в сторонке то, что можно считать столиком для индивидуальной работы с учениками, но, по примеру хождения в гости к МакГонагалл, Нарцисса уже знала: вечерком здесь можно и поболтать тет-а-тет за чашечкой чая. Ей выделили домовика. Когда сама училась, думала, что домовики приносят учителям кофе в постель. Но нет, здесь обязанности их были четко разграничены: максимум, можно было уговорить принести что-то с кухни, но это, скорее, исключение, и лучше сходить на кухню лично. Все же профессора — это не ленивые аристократы, да и у домовиков работы было достаточно много. Но зато милая домовичка должна была появляться каждое утро и помогать Нарциссе подготовить класс к урокам.

Традиции и обычаи заметно выбивались из хогвартских предметов. Дети посещали их в обязательном порядке, но со второго по пятый курс. Из истории предмета Нарцисса знала, что просто основатели не считали нужным посвящать в эти знания тех, кого отсеют после первого курса. Все же раньше обучение в Хогвартсе было не в пример сложнее. Если не показал, что усвоил все, чему тебя учили — прочь из школы.

На уроки приходил полный курс, то есть почти пятьдесят человек. Ряды в основном кабинете уходили вверх, благодаря чему Нарцисса могла видеть всех детей разом. Но при этом кабинет был настолько компактным, насколько возможно для подобного урока. То, что объяснять тему придется сразу большому количеству учеников, Нарциссу смущало.

Она призналась в этом МакГонагалл. Декан Гриффиндора была строгим профессором, но при этом к Нарциссе она отнеслась крайне благосклонно. Как, впрочем, и Помона с Флитвиком. Нарциссу тут же завалили советами, предложениями обращаться, не стесняться и прочими прелестями дружелюбного коллектива. Хотя по отношению к Локхарту они были уже не столь милы. И вряд ли он пил чай в кабинете МакГонагалл, смеясь над шутками Флитвика. Профессора говорили о школе и учениках с любовью, делились опытом, и в их обществе явно чувствовалось, что как минимум эти двое любят не только свой предмет, но и свою работу в целом.

— Только ты должна знать, — со вздохом призналась Минерва, — в Хогвартсе принято, что ученики должны сами разбираться со своими проблемами. Это порождает определенные неудобства, потому что у нас нет способов давления на учеников, если они насмехаются над другими учениками. Нет, ты можешь снять баллы за оскорбление, за колдовство в коридоре…

— Но если ты знаешь, что кого-то из милых детишек третируют внутри факультета, что его избегают, игнорируют, — продолжил Флитвик, — то не имеешь никаких точек давления на детей, пока ребенок прямо не пожалуется.

— Или пока не причинен физический ущерб, — со вздохом призналась МакГонагалл.

— Или пока Помфри не подтвердит нервный срыв, — так же грустно признался Флитвик.

— И что, часто такое случается? — с ужасом спросила Нарцисса.

— Как сказать, — задумчиво протянула МакГонагал. — Бывает. Самый яркий пример, известный тебе — это как Сириус и Джеймс задирали Северуса. Мы знали, пытались их стыдить, но Северус давал сдачи и все начиналось по кругу. А если он не жаловался — не было и наказания. Мы же не могли тянуть из него это.

— Ну или в прошлом году выпустилась девочка, — продолжил Флитвик. — Вот уж Северус с ней понервничал. Слизеринка. Но мама у нее — незаконнорождённая, а папа — магл.

— На Слизерине без поддержки семьи всегда было сложно, — мигом поняла Нарцисса.

— Вот именно, — кивнула Минерва. — А она же гордая, как все, впрочем. Они ей стекло в туфли, а она — сама поранилась, никто не виноват.

— Вообще, с этим проблем нет только у Помоны, — улыбаясь, признался Филлиус. — Ее барсуки не только между собой не дерутся, но еще и заступаются, если кто лезет к ним.

— Это только у меня вечно проблемы со всеми факультетами сразу, — вздохнула Минерва. — Не успели близнецы школу закончить, как Гарри с Невиллом начали свою подпольную деятельность. Хотя, к их чести, шутят они пока по-доброму.

Тут Минерва резко замолчала и мотнула головой:

— Впрочем, не стоит об этом. Главная наша задача — пытаться как-то сглаживать такие моменты. Вступиться напрямую мы, увы, не можем.

— А тебе несколько не повезло, конечно, — вздохнул Филиус, — тяжело будет всем факультетам сразу объяснять. К шестому-то курсу они уже понимают, что школа скоро закончится и как-то глупо ссориться из-за цвета галстука. Но пока на каждом курсе найдется парочка тех, кто считает свой факультет лучше другого и не может молчать об этом.

Нарцисса тяжело вздохнула. Она вспоминала свои школьные годы, и становилось немного страшно. В теории она знала, что делать, но на практике самое большое количество детей она впервые увидела этим летом. Отсутствие реального опыта ее пугало, но надо же когда-то начинать.

— Завтра станет понятно, — хитро улыбнулся Флитвик, — права ли Минерва.

— О чем вы? — удивилась Нарцисса.

— Просто мы считаем, что в Хогвартсе существует только три настоящих учителя. Минерва, я и Батшеда, она еще не вернулась от внуков, — продолжил он.

— Только три? — с улыбкой переспросила Нарцисса. — Мне теперь даже интересно, какие же качества нужны настоящему учителю, что в их число не попала даже Помона?

— Все просто, — вздохнула МакГонагалл. — Нужно не просто любить свой предмет, но еще любить детей.

— И любить учить, коллега! Не забывайте о самом главном.

— Без этого никак, — кивнула МакГонагалл. — Вот Помона, в целом, любит и детей и свой предмет, а вот учить — уже не очень. Только тех, кто проявляет интерес, но это совсем другое. Видеть, как те, у кого не получалось, осваивают что-то по-настоящему сложное… это непередаваемо.

— Северус не любит детей, — вздохнул Флитвик. — Не то чтобы я его осуждал, но все равно не понимаю, зачем так мучить и себя и их.

Нарцисса опять расхохоталась. Общество двух профессоров было гораздо любопытнее, чем все сплетни многочисленных подруг миссис Малфой. Они пили чай, поглощали сладости и говорили гадости о коллегах совершенно беззлобно. Нарцисса была более чем уверена, что коллеги прекрасно знают все нюансы суждений Флитвика и МакГонагалл. Кажется, в коллективе профессоров была в чести кристальная честность.

— И как же я пойму, что учитель — мое призвание? — напомнила Нарцисса о теме разговора.

— Все просто, — улыбнулся Флитвик. — После урока ты поймешь, что ты — мазохистка, потому что это было ужасно, но ты готова повторить.

Тогда Нарцисса расхохоталась, уже не сдерживаясь. А сегодня заметно нервничала. Ее предмет, даже считаясь обязательным, был не слишком-то обременителен. По два сдвоенных урока в день. Получается каждый день по одному курсу, а в понедельник старшие ребята могли приходить к ней на лекции. Особое волнение вызывал тот факт, что первыми у Нарциссы были четверокурсники. А это значит, что ей предстоит столкнуться с близнецами Уизли, которых здесь считали грозой учителей.

За минуту до удара колокола она вышла из классной комнаты, открыв дверь и пропуская учеников внутрь. Фред (или Джордж), заходя в класс, с усмешкой спросил:

— А разве не джентльмены должны придерживать дверь?

— Я надеюсь, вы не собираетесь портить мой урок? — тихо спросила Нарцисса.

— Нет, — весело качнул головой Уизли, — с вами шутить не будем. Как можно? Вы нас хорошо знаете…

— Звучит подозрительно, — призналась Нарцисса.

Но Фред — точно он — исполнил галантный поклон, размахивая за своей спиной несуществующей шляпой, а потом еще и щелкнул каблуками, вызвал у Нарциссы непроизвольную улыбку.

— Сегодня мы с Джорджем повергли Маркуса в ступор, — шепотом заговорщика признался он. — Мы признаем величие этикета и умения унизить идиота с особым изяществом. Я даже конспектировать буду! Да мы же, как только из кабинета выйдем, слизеринцев по стеночке размажем.

Нарцисса, все еще улыбаясь, подтолкнула Фреда в сторону входа в кабинет и зашла сама. Вместе с хлопком двери громко прозвенел колокол. Первое занятие началось. Близнецы Уизли имеют все шансы стать ее любимыми учениками. Обычно все эти правила во вред другим используют Блэки, но у Уизли, кажется, талант.

Она дождалась, пока дети займут места. Специально попросила домовичку убрать лишние стулья и парты, чтобы ученики сели как можно компактнее, их и так больше пятидесяти человек. Четвертый курс рассматривал нового профессора, пока никак себя не проявляя. Присматриваются.

— Особенностью большей части традиций магического мира, — начала Нарцисса, — является логичная обоснованность этих традиций. Для мага, особенно для мага маглорожденного, бывает сложно принять, что есть в мире магии некоторые вещи, которые ни в коем случае нельзя нарушать. На своих уроках я постараюсь объяснить все так, чтобы вам стала понятна логика этих обычаев, даже если на первый взгляд она кажется странной. На уроках вы можете обращаться ко мне Леди Блэк или профессор. Первое означает, что я родилась и воспитывалась в семье, принадлежащей старинному магическому роду, который приносил клятвы самой магии. Красиво звучит, не так ли?

Ученики в классе нерешительно заулыбались, пока не понимая — можно ли смеяться на уроках нового профессора.

— Но на самом деле ничего странного и даже особенно магического в тех клятвах нет. Находят достаточно старый валун, который какое-то время лежал в хорошем, добром месте. Скажем, у родника. То есть валун этот впитывал радость уставших путников, он, так сказать, заряжен положительной энергией. И такой валун обтесывают, чтобы верхушка была плоской, переносят в подвал дома, проводят несколько ритуалов, которые условно считают запрещенными, но об этой условности мы поговорим позднее. И, когда обычный валун стал все-таки магическим, глава семьи клянется перед камнем, что теперь его семья обязуется защищать магические знания, по возможности продвигать вперед эти знания, что глава семьи обещает заботиться о счастье и здоровье всех своих родичей, ну и вдобавок — клянется помогать тем, кто нуждается именно в его помощи.

— Клянется Магии? — не выдержала какая-то девочка в синем галстуке.

Нарцисса ласково улыбнулась ей, радуясь, что лед тронулся, и дети ее уже не боятся.

— Иногда, читая книги, может показаться, что Магию считают разумной. Но это не так. Магия — это стихия. Считаете ли вы разумным воздух? Или воду? Огонь? Стихии часто проявляют себя так, как будто у них действительно есть разум… но его нет. Исследованием «разумности» магии, к слову, занимается особая магическая наука Эстратия.

Нарцисса взмахнула палочкой, и на доске появились названия нескольких книг.

— Если кто-то заинтересуется данной темой, то может прочитать огромные тома философских размышлений, но так и не найти точного ответа. В целом же, принято считать, что маг, быть может, и клянется Магии, но вот его судьями, то есть разумом, который оценивает поступки главы семьи, являются те, кто в это время присутствовал с ним, то есть слышал клятву. Это тоже предположение, разумеется. Наверное, первое, с чем стоит смириться: маги и сами не знают, как и почему это работает. Но работает.

— И что, подобный род весь из себя правильный? — недоверчиво спросил один из гриффиндорцев, сидящий за первой партой.

— Нет, конечно, — засмеялась Нарцисса. — Маги, если можно так выразиться, тоже люди. Главы родов так же ошибаются, совершают плохие поступки, отказывают в помощи. Самое устойчивое мнение, что клятва считается нарушенной, когда Глава рода, его еще именуют Лордом, нарушает свою клятву хранить семью и заботиться о родичах, причем делает это осознанно. Скажем, мог спасти, но не стал. Если он сделал это для спасения всего рода целиком — это одно, а если просто, в угоду себе, или кому из посторонних, то клятва считается нарушенной. В теории, при этом на Главу рода вешается метка Предателя крови.

— То есть, — начал было Фред, но Нарцисса мягко его прервала:

— Хочу обратить внимание, что сейчас этим званием разбрасываются направо и налево, но Предателями крови не может быть целый род. Предатель крови — это тот, кто предал свою семью. То есть один человек, да пусть даже несколько. Но это действительно виноватые люди. Дети, внуки, племянники — они по-прежнему чисты, по наследству такое не передается. Но. Предателями крови называли и тех, кто вышел замуж, или женился на предательницах уже после того, как их избранник совершил свой проступок. Потому как такой человек, по сути, заранее связывает свою судьбу с предателем, поэтому должен в полной мере нести и его наказание. Дети в таком браке все равно останутся безвинны.

Класс замолчал, несколько пораженно переглядываясь. Бедные дети. Если так подумать, это не те вещи, которые можешь спокойно спросить. И книг по таким вопросам действительно не много. И на данный момент они все в запретной секции, потому что такие темы всегда тесно связаны с проявлениями кровной магии, которую сейчас считают не то чтобы запретной… Как говорит Андромеда — не рекомендованной. Это в таких старых семьях, как у Блэков, об этом говорили прямо и открыто, а в семьях тех, кто не давал клятвы, не было и тех, кто следит за сохранностью обещаний.

— На самом деле, Род и Семья — основополагающая тема моего предмета. — Нарцисса специально не садилась, иногда прохаживаясь по кабинету. — Мои уроки будут представлять из себя такие вот обсуждения. Домашние задания будут чередоваться. Иногда буду давать вам эссе, если информации в книгах достаточно. Но гораздо чаще вы будете получать задачки. Примеры из прошлого или выдуманные истории, где вам нужно будет всесторонне объяснить, почему герой поступил именно так. Или, если он поступил неправильно, то где именно он ошибся. Не бойтесь задавать вопросы. Информация по моему предмету весьма разрозненна. Даже ваши учебники — компромисс. Ни один ученый не согласится всерьез взяться за написание такой книги. Как думаете, почему?

— Потому что все зыбко и необъяснимо? — догадался слизеринец.

— Именно. В учебники включили то немногое, что не порождает споров и не требует уточнений. А непосредственно вам повезло лишь немногим больше, чем пятому курсу. Те должны как-то за год во всем разобраться.

— А экзамен сложный? — тоненьким голоском спросил кто-то с последней парты, и на него тут же шикнули в несколько голосов.

— Сложный. Поболтать со мной минут так двадцать на заданную тему, — улыбнулась Нарцисса. — Начнем? Сегодня мы поговорим о том, что в магическом мире значит Род. Непосредственно в Англии существуют рода, берущее начало в двухсотых годах первого тысячелетия до нашей эры. Но в Италии есть и более древние семьи, сохранилось несколько древних родов в Египте, России, Индии. Они могут предоставить родословную на три-четыре тысячи лет назад, при этом их фамилии, то есть обозначение Рода, часто менялись. Приведу в пример свою семью. Мы прибыли в Англию в середине прошлого века. В ходе переезда с берегов Средиземного Моря дважды меняли фамилию. По сути, обозначение она имела то же самое. Но сначала на греческом, потом на итальянском, теперь вот на английском. Но не везде так. Некоторые Рода сохраняют имя. Другие меняют их по причине оборванности основного рода — то есть главой рода стал посторонний мужчина, и тогда он принес свою фамилию, но при этом Род и все его особенности остались прежними.

К концу урока у Нарциссы дрожал и голос, и коленки. Дети выходили из кабинета задумчивые, даже несколько уставшие. Ей же оставалось надеялась, что у нее получается давать информацию достаточно интересно, и что у нее на уроках не будет больших проблем.

Она буквально упала в свое кресло и хрипловатым голосом позвала домовичку:

— Можно мне в честь первого урока крепкого кофе?

— Можно, — домовичка ответила с улыбкой и тут же исчезла.

А Нарцисса сидела в уже пустом классе и с некоторой долей радости осознала, что она — мазохистка. Потому что ей явно нравится преподавать.

На поле они пришли вчетвером. Гарри и Невилл, для своего возраста очень высокие, в толпе старших курсов терялись не так сильно, как Гермиона и Одри — обе ниже среднего роста, да еще и начисто лишившись детской пухлости благодаря тренировкам Фрэнка и Сириуса.

— Ну и зачем им я? — тихо, исключительно себе под нос, ворчала Гермиона. — Как вообще может быть весело сидеть на метле? Хоть бы седло какое приделали, как на велосипеде. Еще и высоко падать. А я никогда ничего не ломала, это же больно, наверное…

— Просто попробуешь, Джи, — ткнул ее в бок Невилл. — К тому же спорить с этими двумя просто бесполезно.

«Эти двое» лучились радостью и желанием как можно быстрее взлететь. Сириус, который вообще ничего не знал об экономии, с легкой руки подарил по новой метле всем, кому посчастливилось засветиться в доме Лонгботтомов. Поэтому в толпе можно было найти еще троих крайне счастливых второкурсников. Кажется, кто-то даже намекал Дину и Симусу, что такие метлы было бы неплохо одолжить команде. Тем более, что все юные гриффиндорцы вообще не должны были здесь появляться.

В начале года, когда МакГонагалл зашла в общую гостиную для небольшого разговора с детьми, на нее накинулся Гарри и его чувство справедливости. К ужасу Оливера Вуда, МакГонагалл признала доводы Гарри не просто хорошими, но еще и крайне справедливыми. Поэтому в этом году в сборную Гриффиндора могли пробоваться кто угодно и на какую угодно должность.

— Я не понимаю, что вас смущает, мистер Вуд, — призналась тогда МакГонагалл. — Если найдется кто-то лучше текущего состава, то это же замечательно, разве нет? Даже если текущие игроки являются самыми сильными на факультете, Вы сможете найти запасных.

В связи с первым столь массовым отбором в команду — обычно выбирали только недостающих игроков — воинствующие гриффиндорцы явились на поле в почти полном составе. Но среди второкурсников было только две девочки. И одна из них очень не хотела лезть на метлу. Тем более такую быструю.

— Участвуете? — Драко выдохнул это прямо в ухо Гермионе, отчего та подскочила и развернулась к нему, разом схватив метлу поудобнее, как дубинку. — Мда… уроки мистера Лонгботтома не прошли зря…

— Ты вообще здесь что делаешь? — облегченно выдохнула Гермиона. — Ты же слизеринец. И почему один? Где твоя охрана?

— Хватит издеваться, — недовольно поморщился Драко. — Я пришел посмотреть на ваши пробы. Без Крэбба и Гойла, потому что троих слизеринцев с поля точно выгонят, а одного могут не заметить.

— Знаешь, — хихикая, признался Невилл, — твою блондинистую шевелюру даже джинсы не сделают настолько неузнаваемой.

Малфой опустил голову и осмотрел себя так, будто и правда видит в первый раз. Джинсы и трикотажный блейзер были приобретены для экскурсий в мир маглов, которых этим летом было немало.

— Что? Мне нужно было явиться в школьной форме? Тогда бы я даже до поля не дошел.

— А так ты, видимо, понадеялся оставлять после себя штабеля тех, кто упал в обморок при виде самого Драко Малфоя в магловской одежде? — хихикала Гермиона. — Гениальный план. Поттер бы оценил, если бы не был занят квиддичем.

Драко нашел в толпе Гарри. Тот о чем-то радостно и эмоционально болтал с близнецами Уизли, которые отвечали ему не менее эмоционально и вообще все трое выглядели крайне довольными. А вот Одри, кажется, о чем-то спорила с Роном.

— Меня, кстати, уже приняли в команду, — не удержался Драко. — Я теперь ловец. И папа тоже сделал нашей команде подарок в виде новых метел.

— Ну, а я бы свою тоже с радостью кому-нибудь одолжила, — призналась Гермиона.

Драко улыбнулся: о том, что Гермиона не любит летать, он знал прекрасно. Но получалось у нее весьма неплохо, все же этим летом они устраивали матчи каждые два-три дня, играя иногда неполными составами. Делились на команды достаточно просто, потому что у всех были свои определенные роли, и оставалось только вытянуть соломинку с окрашенным кончиком: черным или белым. Веселее всего было, если Фред и Джордж оказывались в разных командах: тогда игра превращалась в борьбу с бладжерами, потому что Уизли находили особым весельем сбить с метлы брата.

Гермиона, как и Одри, играла за охотника, причем играла неплохо до тех пор, пока на нее не летит бладжер или другой игрок — почему-то гриффиндорка очень сильно боялась упасть с метлы. В такие моменты она напрочь забывала, что нужно передавать мяч, лететь к воротам и забивать. Она просто закрывала глаза и всеми силами старалась избежать столкновения.

— Я только не понимаю: зачем ты вообще согласилась пробоваться? — спросил Драко.

Гермиона бросила несколько обиженный взгляд на него, но все же призналась:

— Хочу попробовать. Я раньше в школе только училась, спортом не занималась и даже кружки не посещала. Не хочу, чтобы как раньше.

— Гермиона, давай лучше к Флитвику в театральный пойдем, — предложил Невилл. — Всегда в тепле, магические пьесы, минимальный риск умереть. Спектакли раз в год. Подумаешь, час позора на сцене, зато точно живы.

— Ну почему же? Вас могут закидать помидорами до смерти, — не смог удержаться Драко.

— Гениально. Я люблю читать, буду помощником сценариста. Анджелина! Эй, Джонсон! Возьми метлу на пробы. Если что — я болею за тебя.

Джонсон несколько неуверенно забрала метлу из рук второкурсницы, а Гермиона резко повернулась к Невиллу:

— Так, где сбор драматического кружка? Ты поработаешь над дикцией, я изучу магическую литературу, будем ходить на матчи к этим сумасшедшим и искренне за них болеть.

Драко, не впервые сталкивающийся с тем, как быстро и решительно Гермиона решает проблемы, лишь улыбнулся. А вот Анджелина отходила в сторонку явно несколько опешившая.

— На трибуны? — спросил Драко.

— Сейчас. — Гермиона достала из сумки, с которой не расставалась, серую вязаную шапку и нацепила ее на недовольно поморщившегося Драко. — Вот теперь тебя реально не узнать.

— Она права, — пораженно кивнул Невилл.

Позже, когда Драко случайно увидит свое отражение, он тоже от души посмеется: безликая серая шапка сделала его настолько маглом, насколько возможно. Светлые волосы, выбивающиеся из-под шапки, смотрелись как-то задорно и совсем не по-слизерински.

За прошедшее время мародеры успели понять, что дружба слизеринцев с гриффиндорцами не порицалась, но представители другого факультета старались держаться подальше от таких вот собраний. Гарри, который пришел посмотреть на отборочные Слизерина, был с позором выгнан. Поэтому некоторая маскировка была нужна: Вуд был не менее сумасшедшим капитаном, чем Флинт.

С поля на трибуны нужно было подниматься по лестнице в башнях, ступени под ногами скрипели, а в щелях завывал ветер. Вблизи поле по квиддичу выглядело не слишком-то презентабельно. Но близнецы рассказывали, что раздевалки здесь просторные, а душевые даже лучше, чем в комнатах. Верилось с трудом, потому что сидеть так же предполагалось на деревянных скамейках без спинок. Они сели на самом нижнем ряду, Драко тут же облокотился на перила, рассматривая львов, пока еще стоящих на земле, а Гермиона уже достала из сумки пухлый черный блокнот, ее универсальный ежедневник.

— Ты что, проверяешь время собраний театрального кружка? — недоверчиво спросил Невилл.

— Нужно узнать, есть ли какие-нибудь книги по актерскому мастерству и театральным постановкам, — Гермиона вовсю строчила в ежедневнике.

Невилл с сомнением посмотрел на квиддичное поле, потом на Гермиону. В итоге признался сам себе, что театральный кружок ему нравится самую малость больше квиддича. Азарта игрока в нем никогда не было, а вот опыт выступления перед большим количеством людей может пригодиться. Хотя, по слухам, на Хогвартские постановки приходят от силы человек пятьдесят-семьдесят.

В это время Вуд закончил инструктаж и первые гриффиндорцы взмыли в воздух, причем самые слабые тут же выбыли. Вуд при этом выглядел крайне недовольным: кажется, он надеялся, что отсеется больше людей. Теперь же оставшиеся ученики разбредались по отдельным группам согласно их ролям в команде. Гарри нашел на трибуне Невилла и Гермиону, первый выделялся ростом, вторая густой копной каштановых волос. И Поттер не смог сдержать смеха, когда узнал Драко в нелепой шапочке. Малфой помахал ему рукой, Гарри показал большой палец. На ловца собирался пробоваться только он и тот парень, что играл в прошлом году, поэтому Гарри был уверен, что место его. Гораздо больше он беспокоился о подруге: охотники стояли густой толпой, и Одри терялась рядом с рослыми шестикурсниками. Впрочем, рядом с ней так же неуверенно оглядывались по сторонам Дин и Симус, Рон же корчил рожицы близнецам, стоя в сторонке. Несмотря на то, что место вратаря не считалось вакантным, ведь Оливер был капитаном, Рон все же пришел пробовать свои силы. Сказал, что остальное все равно не для него.

За лето младший из братьев Уизли заметно изменился. В кругу тех, кто страстно стремится к учебе, сложно требовать только хлеба и зрелищ. Осознание, что всем вполне весело на уроках, в библиотеке или за обсуждениями какой-нибудь малопонятной магической штуки, было непростым. И одновременно с этим все сильнее было желание тоже показать что-нибудь эдакое, не как у всех. Оказалось, что он очень хорошо играет в шахматы и решает магловские арифметические задачи. В магическом мире вычисления и голая логика присутствуют в нумерологии, с помощью которой производят расчеты многих ритуалов, зелий, даже заклинаний. Сложная наука, требующая внимательности и особого склада мышления. Вот только Рон с огромным удивлением обнаружил, что на свете существуют по-настоящему интересные учебники. Поняв, что в расчетах ему, вполне вероятно, нет равных, он словно обрел некоторое равновесие. Мнение остальных его уже беспокоило не так сильно, как раньше. Когда-нибудь он непременно покажет всем, насколько он крут.

Вечерами он либо играл в шахматы, либо медленно пробирался через учебники. Медленно вовсе не потому, что сложно, а потому, что процесс расчетов захватывал его больше, чем сам процесс обучения. Гарри бы на его месте решал одну-две ситуации, Рон же азартно принимался за выполнение всего, что может предложить задачник по нумерологии. В этом проявилась еще одна черта Рона, ранее незамеченная. Он был крайне методичен, его не раздирало желание поскорее узнать все, немедленно начать решать задачки посложнее. Нет, он медленно, но верно, пробирался через учебник для третьего курса, прорешивая сразу несколько задачников и не отвлекаясь на то, что решить пока не может.

Во многом поэтому он и не сильно огорчался, что не войдет в команду по квиддичу ни в этом, ни в следующем году. Но если Вуд разрешит ему иногда потренироваться с командой — будет просто восхитительно, поэтому Уизли и стоял на поле, ничуть не волнуясь об отборочных и насмешках близнецов. Ни один из них все равно не сможет высчитать правильный коэффициент направления силы для простейшего ритуала снятия малого проклятия. Поэтому квиддич он как-нибудь переживет.

Раздался свисток, охотники взмыли вверх, перекидывая квоффл и азартно уходя от бладжеров. Близнецы Уизли уже носились по полю, сегодня у них соперников не было. За пару минут в воздухе выбыли почти все игроки, и в итоге, спустя меньше получаса, осталось лишь шесть соискателей, остальные либо упускали мяч, либо падали от удара бладжера. Одри была среди этих шестерых. Драко, все время не спускавший глаз с поля, признался:

— Не пройдет кузина.

— Почему? — удивился Невилл.

— Сейчас начнут играть друг против друга, и станет заметно, что ей сложно соперничать с более крупными игроками. Не зря же в охотники обычно берут старшие курсы. Это ловцы и загонщики могут быть мелкими, а охотники не должны быть физически слабыми.

Невилл, осмотрев оставшихся охотников, вынужденно согласился с Драко. Одри была чуть выше пояса одному из не выбывших парней.

— Но Джонсон вошла в сборную еще на третьем курсе. — Гермиона отвлеклась от записей.

— В паре проще. А они вместе летают, видишь? — Драко указал на Алисию, которая действительно заметно помогала подруге.

— Тогда кто третий? — уже азартнее поинтересовался Невилл.

— Не знаю. Наверное, тот рослый парень.

«Рослый парень» особенно хитро завернул мяч и чуть не сбросил с метлы Оливера. Драко оказался прав. Одри, расстроенно вздохнув, поплелась к трибунам смотреть на отборочные Гарри и Рона. Поднявшись наверх, хихикнула над Драко и села рядом. Мысленно она уговаривала себя, что леди вообще-то в квиддич не играют. Не зря же в Слизеринской сборной девушек нет. Но все равно было немного обидно.

Зато Гарри приняли. Вуд радостно носился кругами, новая команда по квиддичу обещала стать особенно сильной, а охотники же с удовольствием испытывали Рона, который умело отбивал почти все удары, пока в итоге, в него не попал бладжером один из близнецов.

— Сильны… — вздохнул Драко. — И как выиграть, когда у вас есть Поттер и близнецы?

— Сдавайтесь, — радостно и громко предложила Одри.

— Хитростью и обманом, — шепотом предложила Гермиона, которой шляпа всерьез предлагала выбрать Слизерин.

Драко начал смеяться, Невилл посмотрел на подругу с долей испуга, а Гермиона стремительно покраснела. И только Одри была занята перекрикиванием с довольным Гарри. Отсмеявшись, Драко мысленно согласился с гриффиндоркой. Если бы у сборной львов не было новых метел, то можно было бы выиграть за счет скорости. Но Сириус с легкой руки обеспечил новенькими Нимбусами трех игроков, Гермиона легко одолжила свою, а у Вуда и того крупного парня метлы и так весьма неплохие. Оставалась только Алисия, которая, скорее всего, тоже получит метлу от Одри или Невилла. Скорее всего от Одри, которая недавно узнала о размере того наследства, что приходится на душу Беллатрикс Блэк.

Этот год, к счастью Гарри, начинался совсем не так, как прошлый. Со второго курса были доступны многие кружки, плюс к этому новый интересный предмет. Кроме того, еще в начале года бравые мародеры вынужденно разошлись по учителям. Началось все на первом уроке травологии. Даже не так. Началось все чуть-чуть раньше.

Незадолго до первого урока гриффиндорцы дружно толпились у теплиц. Почти полный курс, только Парвати и Лаванда запаздывали. Невилл рассказывал о теплицах, Дин и Симус вежливо слушали, Рон и Одри невежливо зевали, Гарри в сторонке болтал с Джастином и Гермионой о том, как им в этом году изучать магловскую программу. Пуффендуйцы, в своем большинстве, разобщенно шептались по сторонам. Дети еще не успели наболтаться, и пока им было о чем поговорить. По тропинке из замка к ним шла профессор Спраут, за которой бодро шагал профессор Локхарт. Он что-то рассказывал, активно жестикулируя и иногда прерываясь для ослепительной улыбки, а вот Помона была даже несколько зла, что было редкостью для этой доброй женщины.

Гарри тут же втянул голову в плечи и постарался спрятаться за Джастина.

— В чем дело? — удивился тот.

— Он что-то от меня хочет, — признался Гарри. — Вчера окликнул, чуть ли по лестнице за мной не понесся, я постарался как можно быстрее исчезнуть…

— Гарри все еще не может забыть ту фотосессию для Пророка, — объяснила Гермиона. — Его тогда у выхода поймали, потискали и потащили «сделать пару снимков».

Джастин хихикнул, но все же встал так, чтобы хоть немного загородить Гарри. В этом Финч-Флетчли был очень тактичен, уважая право на некоторые сумасбродства друзей. И уж тем более он уважал право Гарри избегать профессора, который заставляет делать фотографии для первой полосы Пророка.

— Теплица номер три. Быстро! — несколько грубовато приказала профессор Спраут.

Лонгботтом просиял, впрочем, остальные ученики тоже выглядели довольными — там ведь есть растения не просто интересные, но и даже опасные. Львы и барсуки потянулись внутрь, причем Гарри все же смог проскользнуть туда одним из первых. Он был почти уверен, что странный профессор Защиты ищет в толпе именно его.

После была пересадка молоденьких мандрагор. Невилл достаточно быстро справился со своей частью работы, а потом постарался как можно незаметнее помочь Одри, у которой с растениями были не самые лучшие отношения. Факт помощи был замечен, но, к удивлению Невилла, наказания не последовало вплоть до удара колокола.

— Ну, что случилось? — накинулась на Невилла Одри, когда он вышел из теплицы.

Спраут попросила его остаться и Одри жутко волновалась — Невилл ведь не впервые выполняет за нее часть работы. Будет очень стыдно, если его за это еще и накажут.

— Она предложила мне обучаться у нее лично, — пораженно ответил Невилл. — Мне. Стать. Ее личным учеником! Представляете?

И вид при этом у него был до того счастливый, что никто не посмел засмеяться. Да и было чему радоваться: обычно предлагают начать более углубленное обучение не раньше пятого курса, когда знаний побольше и талант ребенка становится особенно явным. Но Невилл так ярко демонстрировал свой интерес, что добродушная глава факультета барсуков решила рискнуть.

Гарри же, в отличие от Невилла, не хотел пускать дело на самотек. Первый урок трансфигурации лишил Гриффиндор десяти баллов за то, что Гарри читал книгу, держа ее на коленках. Книгу МакГонагалл отобрала и небрежно бросила на стол, качая головой. Обычно Поттер на ее уроках был более внимателен. Гарри в тот момент разочарованно вздохнул. Но после удара колокола упрямо встал и пошел требовать книгу назад.

Минерва, недовольно взглянув на талантливого мальчишку, достала книгу из ящика и несколько рассеянно посмотрела на обложку. «Пособие по анимагии. Двухгодичный курс». Профессор буквально подавилась воздухом, а Гарри внутренне усмехнулся: шалость, судя по всему, удалась. Теперь предстоит проверить, достаточно ли хорошо он понял своего декана.

— Мистер Поттер, — строго начала Минерва. — Что это?

— Книга. — Гарри сделал честные-честные глаза. — Мы с Гермионой хотим научиться превращаться в животных.

— Вы вообще знаете, что это незаконно? — пораженно ахнула Минерва.

— В книге написано, что наказание полагается за отсутствие регистрации, плюс отдельные взыскания за то, что противозаконного было сделано с помощью анимагии, — четко ответил Гарри.

— Но это опасно, — выдохнула Минерва.

И уже спустя секунду поняла, что попалась. Она слишком хорошо знала своих подопечных, а они год от года не менялись. Доблестные храбрые львы были теми еще хитрецами. Только хитрили они игриво, манипулировали совсем не обидно, но особенно хорошо в крайних случаях строили глазки. Так и Поттер, поняв, что МакГонагалл его раскусила, бросил на нее просящий взгляд и тут же уткнулся в пол.

— Ну почему, почему я тогда не выбрала Райвенкло? — шепотом обратилась МакГонагалл к потолку.

— Мы очень хорошо учимся, — решил «дожать» Поттер, — читаем много, тренироваться будем, все-все выполним. Правда.

Минерва тяжело вздохнула, но все же кивнула:

— Хорошо. Но. Пока неофициально. Не трубите на каждом шагу, что я буду вас учить, понятно? Мне только не хватало под дверью всего факультета, который крайне желает стать анимагами.

— Конечно, профессор! — радостно воскликнул Гарри. — А когда начнем?

Еще в первые учебные дни Гермиона заметила, что Джинни ни с кем не общается. Она обычно сидела одна, грустила и что-то писала в тетради. Сначала Гермиона подумала, что это из-за скромности девочки, но уже через день поняла, что ошиблась. Три других первокурсницы-гриффиндорки плели друг другу косички, хвастались колечками и постоянно болтали о чем-то крайне неинтересном. Мальчики-первокурсники тоже не подходили на роль близких приятелей. Одиночкой был только Колин Криви, но вряд ли Джинни горит желанием общаться с ним. Девочке просто не с кем говорить на факультете.

Гермиона даже на мгновение испугалась — как бы ей жилось без Одри, Гарри и Невилла? Поэтому она сама позвала младшую Уизли, стала немного помогать с домашней работой и предлагать интересные книги. Одри закидывала девочку вопросами, Невилл с важным видом рассказывал о том, что они изучали в прошлом году, а Гарри почему-то вечно предлагал сладости. Несмотря на разницу всего в год, Джинни почему-то казалась маленьким ребенком. Но постоянно строчить в тетради она перестала. А потом Гермиона еще и попросила Луну и Мишель поговорить с Джинни. Большой дружбы между ними вроде не получилось, но гриффиндорка стала заметно веселее, и Гермиона успокоилась.

Ей нравилось помогать другим, поэтому теперь Грейнджер можно было часто увидеть с первокурсниками. Сначала она подсказывала только гриффиндорцам, потом когтевранцам, затем в ее поле зрения попали и слизеринцы. Только дружные хаффлпаффцы не нуждались в ее внимании, но Гермиону это уже не огорчало.

После отбора по квиддичу она и Невилл действительно записались в театральный кружок. Флитвик встретил их с радостью, загрузил информацией, заставил вслух читать целые монологи, стоять в странных позах и разыгрывать отдельные сцены. Гриффиндорцы краснели, запинались, порывались сбежать, но каждый раз с занятий приходили в хорошем настроении и от души смеялись. Их обычно встречал усталый Гарри — он либо тренировался, либо пытался сделать всю-всю домашнюю работу, чтобы потом, с друзьями, заниматься чем-то более интересным.

Одри, первые дни с недовольством наблюдая за друзьями, в итоге отправилась бродить по всем кружкам подряд, в надежде найти что-то свое. Теперь частенько рассказывала смешные истории. Побывала в команде игроков в Плюй-камни, но так и не поняла прелесть игры, где в тебя летят чьи-то слюни. Была и в кружке домоводства, разбила три чашки и рассыпала мешок муки. Мадам Помфри вообще отказалась ее брать — школьной медсестре слишком красочно описали, как Одри готовила пирожки.

— Кстати, не честно, — надулась она. — Вот уж лечить я бы смогла. Меня дед заставил наизусть выучить весь учебник анатомии и постоянно гонял по оказанию первой помощи.

— И не позволял ставить уколы даже кошкам, — вздохнул Гарри. — Ты не думала записаться во что-то более нейтральное? Или, напротив, скандальное? Вот, смотри, дискуссионный клуб.

— Туда Перси постоянно ходит, — отвлекся от книги Рон.

— Но девочки там тоже есть, — уверенно заявил Гарри. — Или вот. Уроки танцев. Клуб любителей кошек.

— А все остальное — факультативы по приглашению, — прервала его Одри. — Ладно, побуду пока в дискуссионном. Если совсем туго будет — уйду к Флитвику. Напрошусь играть даму сердца для Невилла и буду его смущать. Как тебе план?

Гарри лишь хмыкнул. В обычной, магловской школе Одри ничем не занималась. Из-за особенностей характера, подруг у нее раньше не водилось, к тому же ей быстро все надоедало, она постоянно искала что-нибудь новенькое и, на самом деле, редко что-то доводила до конца. Сейчас она бы с удовольствием посещала что-нибудь вроде дуэльного клуба, но он в школе отсутствовал по причине частой смены профессоров Защиты.

Новый профессор, к слову, вызвал заметный раскол среди учеников. Большинство девочек смотрели на него с восхищением, вздыхали и охали. Некоторые, обычно те, что постарше или просто менее внушаемые, косились на него с недоверием. Одри не сомневалась, что Локонс волосы не только завивает, но и подкрашивает. А вот Гермиона попала под обаяние учителя. Она, конечно, не вздыхала вместе со всеми, попасть под атаку насмешек Одри все же не хотелось, но и говорить о нем плохо не могла — он же такой смелый. Мужская половина учеников Хогвартса относилась к профессору не столь однотипно. Были те, кто восхищался. Были те, кто не понимал, что здесь делает этот странный неумелый тип. Были и такие, кто его ненавидел из-за излишней популярности у девочек.

Но вот у Гарри были свои резоны скрываться от профессора. Тот почему-то решил, что знаменитый Гарри Поттер нуждается в его помощи, что мальчику нужно объяснить, как общаться с поклонницами и как не попасть под влияние славы. По мнению же Гарри, как таковой славы у него не было, а общаться с поклонницами его прекрасно научит Сириус — у того без написания книг почитателей может обнаружиться не меньше, чем у Локонса.

Поэтому Поттер своего учителя старательно избегал. А еще избегал Колина Криви. И особенно старался не попадать в ситуации, когда Локонс и Колин окажутся рядом. Одной лекции о фотографиях ему хватило. На уроках по Защите Гарри хотел провалиться сквозь землю от навязчивости профессора. Они отвечали на вопросы, которые не имеют какого-либо отношения к уроку, разыгрывали сценки, и к концу октября не выучили ни одного нового заклинания.

К тому же в октябре хлынули бесконечные дожди, а Гарри вынужденно столкнулся с фанатизмом Оливера Вуда. Он заставлял тренироваться даже в самую отвратительную погоду, иногда заметно перегибая палку в своих командирских речах. Так и в этот день Гарри печально брел в гостиную Гриффиндора, обещая себе найти какое-нибудь заклинание против дождя. Магический зонтик там, или дождевик. Его познаний в трансфигурации пока не хватало, чтобы самостоятельно создать столь сложный предмет.

Поэтому Гарри пришлось очищать с себя грязь и сушиться уже в коридоре, а это у него получалось не идеально. Вроде и высох, но все равно как-то зябко и влажно. С метлы же продолжала капать вода — сушить ее Гарри не рискнул. Поэтому он шел, оставляя за собой тонкую ниточку мутных капель. Навстречу ему попался Почти Безголовый Ник, привидение гриффиндорцев и, по совместительству, просто забавный мужчина.

Но сегодня он был грустен, что-то бормотала себе под нос, и едва не прошел сквозь Гарри, хотя обычно был более внимателен.

— Привет, Ник, — окликнул его Гарри.

— Привет, привет, — отвлекся от своих мыслей тот.

— Что-то случилось? Ты выглядишь расстроенным, — вежливо поинтересовался мальчик.

Ник всегда относился к ним с добротой, даже помогал в шалостях, поэтому проявить участие — меньшее, что мог сделать Гарри.

— А-а, ничего особенного, — Ник махнул рукой. — Я не так уж сильно хотел туда попасть… Просто подумал, подам заявление. Но, как оказалось, я «не соответствую их требованиям».

Он пытался сделать вид, что ему все равно, но Гарри видел: Нику очень обидно. Поэтому Поттер, прислонив метлу к стенке, запрыгнул на подоконник, показывая готовность слушать.

— Клуб обезглавленных охотников, — тяжело вздохнул Ник. — Я подал заявление, а они отказали мне. Сорок пять ударов тупым топором! Разве этого недостаточно, чтобы принять меня? Как будто я бы и сам не хотел, чтобы все прошло быстрее и голова окончательно отделилась от туловища…

Почти Безголовый Ник достал из кармана письмо, развернул и начал читать вслух:

— «Мы принимаем в Клуб охотников только тех привидений, чьи головы полностью отсечены от тела. Без этого условия нельзя участвовать в таких мероприятиях, как…»

Ник продолжал читать, а Гарри пораженно его слушать. Подумать только: у привидений тоже есть клубы со своими правилами. А еще забавно, что где-то в Хогвартсе собираются привидения и жонглируют отрубленными головами. Пока Гарри размышлял об этих магических развлечениях, к ним незаметно подошла Миссис Норрис и пронзительно мяукнула. Гарри подскочил от неожиданности и тут же понял, что пора бежать: с метлы натекла заметная мутная лужица.

— Ник, мне срочно нужно бежать, — признался Гарри.

Ему очень не хотелось угодить на отработки Филча, так как есть опасность попасть к Локхарту и его бесконечным конвертам для поклонниц. Драко уже пережил это и остался под не самым приятным впечатлением от данного наказания.

— Да, конечно, — кивнул Ник.

Гарри почти успел нырнуть в тайный ход, когда мистер Филч вышел из-за угла. Он тут же проследил глазами длинную цепочку капель, заметную лужицу у окна и еще одну цепочку вплоть до Гарри.

— Грязь! — завопил Филч и Гарри внутренне содрогнулся.

Идти на отработки к Локонсу категорически не хотелось. Но Филч уже потащил его за руку, отчего цепочка капель потянулась в обратную сторону. Впрочем, метла уже заметно просохла и капель становилось все меньше.

Вот только дойти до кабинета они не успели. Сверху что-то оглушительно загрохотало и Филч, тряся кулаками, понесся наверх. Гарри же решил, что это его шанс и скрылся за портретом. Если не вспомнит — хорошо. А если вспомнит, то наказание все равно не станет ужаснее.

Внутри его ждал Ник. Он улыбнулся Гарри:

— Я попросил Пивза помочь. Тебе досталось?

— Еще не знаю, — признался Гарри. — Но он вполне может обо мне забыть. Спасибо, Ник!

Они довольно быстро вышли из потайного хода и вновь направились к летающим лестницам.

— Как ты думаешь, я могу тебе чем-нибудь помочь с Клубом охотников? — спросил Гарри.

Ник внезано остановился, и Гарри лишь чудом не врезался в него.

— Мог бы! Но… нет… я, наверное, прошу слишком многого.

— А ты скажи, тогда посмотрим, — предложил Гарри.

— Видишь ли, в этот Хэллоуин я буду праздновать пятисотлетие со дня своей смерти, — сообщил Ник, гордо вскинув голову.

— Да? — удивился Гарри. — Это как день рождение, только день смерти?

— Я устраиваю прием в подземелье, — продолжил Ник. — Съедутся мои друзья со всей Британии. Ты окажешь мне великую честь, если придешь на праздник. Можешь взять с собой своих друзей: мисс Грейнджер, мисс Блэк и мистера Лонгботтома.

— Мы вполне можем! — тут же согласился Гарри. — Я не праздную Хэллоуин, потому что в этот день умерли мои родители, но ведь пятисотлетие со дня смерти — это не то же самое, что почти магловский праздник, не так ли?

Почти Безголовый Ник сначала несколько растерялся, а потом улыбнулся:

— Только у меня есть к тебе одна просьба. Не мог бы ты сказать сэру Патрику, что у меня бывает крайне устрашающий вид.

— Да без проблем! — согласился Гарри.

При этом он не мог перестать думать: как он поймет, кто именно является сэром Патриком. Но, в одном можно быть уверенным, у сэра Патрика нет головы.

По пятницам дети ходили к Нарциссе пить чай. Приносили из класса стулья, рассаживались за небольшим столиком и разговаривали с Леди Блэк на самые неожиданные темы. Сегодня Гарри припозднился, ведь после тренировки пришлось еще и переодеваться, поэтому в кабинет зашел, когда все уже допивали свои первые кружки чая.

После уроков можно было ходить в любой одежде, Гарри тяготел к брюкам и мягким блейзерам. Он загадочно сверкал очками и почти всегда носил с собой книгу. Если нет книги — значит, есть сумка или метла. Его внешний вид не вызывал бы смешков, если бы не контраст с Драко. Джинсы, футболка с принтом, какая-то куртка. Плюс ставшая привычной шапочка. Они называли ее шапкой-невидимкой, потому что в ней Драко уже не походил на Малфоя. Когда они с Гарри стояли рядом, то нельзя было догадаться, кто из них, по идее, аристократ до мозга костей, а кто гуляет по Хогвартсу ночью.

Припозднившийся Гарри зашел вместе с котом сиамской раскраски. Тот обошел всех сидящих за столом, щекотнув ноги мягкой шерсткой, но сел перед Гарри.

— Чей это кот? — удивилась Нарцисса.

— Мишель, — улыбнулась Гермиона. — Он почему-то любит Гарри больше, чем собственную хозяйку.

Поттер лишь бессильно пожал плечами. Кота звали Мистер Кот и было ему уже пять лет. Гарри звал его Мико, кот был вроде не против. Своевольный зверь, хоть и являлся настоящим фамильяром Мишель, часто приходил спать к Гарри. И любил сидеть у него на руках, иногда находя мальчика даже во время уроков.

— Ничего не могу с этим поделать, — признался Гарри, — к тому же я впервые вижу настолько ласкового кота. Те, с которыми я был знаком до этого, хотели меня убить.

— Мишель? — сощурилась Нарцисса, пытаясь понять кто это.

Дети рассказывали ей не все. Они вели слишком активную социальную жизнь, да и Нарцисса придерживалась мнения, что к ним нужно относиться как к взрослым. Так всегда делали в старинных семьях, где воспитание достойных наследников стояло на первом месте. Поэтому женщина старалась слушать и отвечать на вопросы, давая детям право на собственные секреты.

— Мишель Горт, — продолжила отвечать за всех Гермиона. — Мы в поезде познакомились с первокурсницами: Мишель Горт и Луной Лавгуд. Они немного странные, если честно.

— Просто Луна верит в мозгошмыгов, — хихикнула Одри. — Но, на самом деле, для девочек в Хогвартсе они крайне приятные собеседницы.

— Луна Лавгуд — дочь владельца того журнала…м-м-м… — вспомнила Нарцисса, — я уже не вспомню название. Скажу только, что ее мама была из аристократии, девочка должна быть сильной ведьмой. А Горт… что-то знакомое, нужно посмотреть…

— Фамилия ее отца — Дэмпси, — подсказал Гарри. — Только она просила не сильно об этом распространяться. Хотя не понимаю, почему в мире магии могут дразнить за то, что ее родители не были женаты.

Нарцисса улыбнулась и подвинула к Гарри блюдо с бутербродами. Мальчик много ест, но и энергии тратит не мало.

— Я уже начала рассказывать об этом на уроках, — произнесла она, — но раз зашел разговор… У нас, в магическом мире, семья и род являются гарантом выживаемости. Маглы давно отошли от этого, у них прошли времена, когда войны шли постоянно, и им нет нужды хранить внутри Рода и Семьи секреты и опасные артефакты, поэтому у них совершенно другое отношение к семье. У нас же семья — это практически маленькое государство. И такие крепкие связи, привычка держаться вместе, поддержка, все это вытекает из того, что большому количеству людей проще выживать.

— То есть у магов до сих пор так строго относятся к Роду и Семье ради выживания? — переспросил Гарри.

— До сих пор? — не выдержала Гермиона.

— Просто раньше вроде бы как и маглов была такая система, что члены одного Рода должны поддерживать друг друга несмотря ни на что, — ответил Гарри. — Но я тоже не понимал, почему так. Почему нельзя просто жить одной маленькой семьей? Почему обязательно поддерживать постоянные отношения со всеми дальними родственниками?

— Безопасность, — ответила Нарцисса. — Ее можно назвать первой причиной. В случае войны Род собирался в одном месте, и ему удавалось выжить за счет силы. Вторая причина — такая общность хорошо сказывается на финансовом благополучии семьи. То есть раньше вообще не существовало такого понятия, как какая-то фирма. Все говорили, что вот этим занимается такой-то род. Они могли нанимать рабочих, но основную, высококвалифицированную работу, они доверяли только членам семьи. Это были некоторые секретные заклинания, которые справедливо держали в тайне. И, если все работают сообща, то и в семье не будет голодных. Это я, конечно, описываю идеализированный вариант. Понятное дело, что в большом сообществе всегда есть обделенные.

— Безопасность, совместный заработок, — перечислил Поттер. — И до сих пор в этом есть необходимость?

— Есть, — улыбнулась Нарцисса. — Хотя сегодняшние Рода уже не занимаются совместным заработком, да и тяга каждого отдельного члена семьи к общности заметно угасла. Это все влияние мира маглов. Но есть у этой приверженности Роду еще несколько причин. Можно сказать, воспитание достойных, сильных магов — это причина. Не зря же некоторые говорят, что чистокровные маги гораздо сильнее маглорожденных. На самом деле, конечно, преувеличивают. Например, есть многие магические рода, достаточно известные, между прочим, которые не являются сильными магами. Иногда у них рождаются самородки, но редко.

— Тогда почему? — недоумевала Гермиона.

— Выносливее. Им проще дается контроль над магией. Плюс к этому — у чистокровных часто присутствует ярко выраженные таланты. И самое интересное — часто эти таланты по-настоящему удивительны. Вот, например, Нимфадора. Она метаморф. Этот талант встречался у Блэков достаточно часто еще до начала двадцатого века. А потом — глухо.

— Проявился потому что мистер Тонкс — маглорожденный волшебник? — удивленно спросил Драко.

— Скорее всего, да. Андромеда лишь представила дочку Роду, то есть попросила защиты.

— А эта защита рода, о которой ты уже как-то говорила, — задумчиво протянула Одри, — она реальна? Или просто сказки?

— Как сказать… Вот ты можешь сказать, что магловские прививки тебе точно нужны? Или что точно не понадобятся? Так и с защитой. Чистокровные под защитой меньше болеют в детстве, рано развиваются, особенно заметно по тому, как дети начинают говорить и ходить. В целом, достаточно легко разучивают заклинания. Конечно, я не имею в виду, что они лучше понимают как работают заклинания. Скорее, у них хорошо получается колдовать, они первыми выполняют простейшие упражнения.

— Но Гермиона первая подняла перо в воздух! — возразил Невилл.

— Вот поэтому мы и не можем утверждать, что Защита дает такие уж огромные преимущества. Всегда может быть маглорожденный волшебник, которому все дается так же просто, как и чистокровным. Единственное, что было точно замечено, чем старше род — тем ощутимее защита. Скажем, Блэки всегда считались крайне живучим семейством, особенно в детстве и подростковом возрасте. И талантливыми. И я, и Сириус, стандартно значились в списках лучших учеников, хотя никогда не прилагали к этому много усилий. Это может быть как действием Защиты, так и тем, что нас тренировали с самого детства.

— Ладно, — качнул головой Гарри. — А почему порицается рождение ребенка вне брака?

— Потому что в магическом обществе не в чести любовь, Гарри, — улыбнулась Нарцисса. — Она не дает мыслить нормально, из-за нее совершают странные поступки и даже ужасные преступления, творят глупости, о которых потом жалеют. И главное: мы редко влюбляемся в достойных людей. Чистокровные любят с оттенком расчета, стараясь избавиться от горячности влюбленности. Если двое молодых людей любят друга, они спрашивают разрешения у родителей и те здраво оценивают, подходят ли молодые друг другу. Отстраненно это видно лучше, чем когда любишь сам. И, если ребенок родился вне брака, значит, такой союз не был одобрен.

— И все? — удивился Гарри.

— Для магов это веская причина, — возразил Драко. — Если что-то не одобряют родители, то мы всегда стараемся этого избежать. Таковы правила.

— Правила, которые обусловлены причинами, почему маги держатся за Род и Семью, — улыбнулась Нарцисса и тут же начала задавать вопросы: — Какой род будет защищать такого ребенка? Какие таланты он унаследует? При условии, что ни один из родов не желал этого брака, кто позаботится о ребенке и его матери? Кто будет оплачивать их расходы? Могут ли теперь в семье доверять тем, кто пошел против решения Главы? Это все мелочи, конечно, но они заботят многих. В итоге такие люди порицаются обществом за то, что не подумали о собственном ребенке.

— Но дразнят не родителей, а детей? — догадался Гарри.

— Да. Я могу вам сколько угодно рассказывать о том, почему существуют те или иные правила, но их соблюдение, на самом деле, лежит полностью на вашей совести. Глупо ругать ребенка за то, что он появился на свет. Но дети слушают родителей, для которых пренебрежительное «бастард» унижает не ребенка, а родителей… Но дети переносят высказывания старших на тех, кто ближе.

Смертнины Почти Безголового Ника были событием крайне странным. Привидения, откровенно испортившаяся еда, ужасная музыка и жуткий холод. Едва дождавшись появления сэра Патрика и его головы, мародеры покинули подземелья, попеременно вздрагивая от могильного холода. Они шли по лестнице наверх и делились впечатлениями, как внезапно Гарри остановился:

— Тихо!

— Что такое? — нахмурилась Одри.

— Вы не слышите голос? Будто шипение… Он говорит, что хочет убить…

И Гарри уверенно пошел в сторону этого голоса.

— Зачем идти за голосом, который хочет убить? — попыталась возразить Гермиона.

Ей ответила Одри:

— Ты что, не гриффиндорка? Нужно убедиться, что все живы.

И они вышли к затопленному коридору, где висела подвешенная за хвост миссис Норрис. Гарри с ужасом смотрел и на кошку и на ужасные слова на стене.

— Что это значит? — чуть дрогнувшим голосом спросила Гермиона.

— Это к Малфою, — качнул головой Невилл. — Могу поспорить, так шутить может только его факультет.

Но за их спинами уже слышались шаги: ученики покидали Большой зал, пир в честь Хэллоуина закончился. Драко первым пробился к ним через толпу, одновременно с этим Филч начал вопить, что Гарри убил его кошку.

— Ты убил кошку? — шепотом спросил Малфой.

— Нет. Но я, кажется, слышал того, кто убил.

Беснующегося Филча успокоил Дамблдор, учеников по комнатам начала разводить МакГонагалл, Снейп привычно поливал всех презрением, и только Нарцисса кивнула детям, зазывая в свой кабинет. До отбоя было еще больше часа, поэтому вместе с мародерами в кабинет Леди Блэк пошли не только слизеринцы.

Драко почти привык к тому, что Крэбб и Гойл ходят за ним по пятам. Туповатые, но сильные, они были не самыми приятными собеседниками, но прекрасно умели молчать. И готовы были поддержать своего лидера, то есть Драко, в любом деле. Поэтому последнее время Малфой-младший избегал своих слизеринских друзей не так старательно, как в первые учебные дни. А еще его веселило, что Крэбб делает поделки из дерева. Маленькие зверята получались почти как живые, но его отец не считал это достойным занятием для аристократа. Гарри, правда, не сдавался и подсунул парню какую-то книжку про мага-кукольника. Крэбб читал ее с таким выражением на лице, что Драко едва сдерживал смех. Казалось, что художественное произведение дается тому даже сложнее, чем уроки трансфигурации.

И сейчас они стояли в пустом кабинете Нарциссы.

— Тайная комната снова открыта? — сразу переспросила Гермиона. — Это ведь про Тайную комнату Салазара Слизерина? Разве это не легенда?

— Нет, — обеспокоенно произнесла Нарцисса. — Комнату открывали, когда моя мама училась в Хогвартсе. Тогда обвинили вашего лесничего, но только Министерство и верило в его вину.

— Хагрида? — удивился Гарри.

— Именно, — кивнула Нарцисса. — Говорят, держал в замке какую-то жутко опасную животинку. Но та животинка не превращала в камень. Тем более ваш лесничий, быть может, не столь глуп, как кажется, но все же до смешного добр. Вы догадываетесь, кто именно является чудовищем Слизерина?

— Эм-м-м… нет, — признался Драко.

— Что на гербе твоего факультета? — вздохнула Нарцисса.

— Змея, — ответил Драко, еще не понимая, куда клонит его мама.

— А кого называют Королем Змей?

— Василиск? — хором ахнули Драко и Невилл.

— Чудовище гуляло на свободе лишь однажды. И тогда догадки подтвердились. Косвенно, конечно, — продолжила Нарцисса. — Несколько учеников, все маглорожденные, превратились в камень. И еще одна девочка погибла. Кто-то предположил, что зверя натравливал Хагрид, его исключили и нападения прекратились. Но тут, думаю, все дело было в том, что школу хотели закрыть.

— И сейчас может повториться то же самое? — хмурился Гарри.

— Дамблдор тогда работал преподавателем трансфигурации, он должен знать о тех временах гораздо больше меня. Думаю, сможет разобраться. А что касается вас… я напишу Сириусу, он пришлет очки. Особенно следите за Гермионой и Джастином. Если это действительно наследник, то нападать будет только на маглорожденных.

— Тогда зачем нам всем очки? — спросил Драко. — Мы же все чистокровные…

— Ты серьезно думаешь, что можно полноценно контролировать огромного старого змея? — скептически посмотрела на сына Нарцисса.

Тот поник, хотя и надеялся, что его происхождение все же защитит его от предполагаемого убийцы.

— Я слышал голос, — хмурился Гарри. — Который говорил, что хочет убить.

— Голос? — удивилась Нарцисса. — Похожий на громкий шепот?

— Да, — кивнул Поттер.

Леди Блэк задумалась на секунду, но тут же скомандовала:

— Отойдите!

Она заставила детей разойтись, затем взмахнула палочкой и на пол грохнулась большая змея. Еще один взмах палочкой — и та в клетке с мелкой решеткой. Нарцисса поманила Гарри к клетке и сама села на корточки.

— Ты ее понимаешь?

— Да, — удивленно посмотрел на женщину Гарри. — Она говорит кучу гадостей про Вас.

— Можешь сказать, что я ради благого дела это делаю?

— А я смогу?

— Смотри на змею и говори. Парселтанг — редкий дар. И обычно проявлялся в темных семействах. Но, по слухам, Поттеры имеют очень древних и очень темных предков. Кто знает, какие наследия проявились в тебе благодаря вливанию новой крови?

Гарри посмотрел на змею и зашипел. Гадюка в клетке свернулась кольцами и милостиво кивнула в сторону Нарциссы. Женщина же судорожно размышляла, насколько же древним должно быть подобное наследие. Или же просто Поттеры всегда его скрывали? Все же парселтанг считается темным даром.

Сириус все больше понимал, что им в этом доме жить просто невозможно. Книги и бумаги, вещи детей, горы каких-то ингредиентов: комнаты превращались в сплошную барахолку. Нарцисса обещала, что Рождество они уже смогут встречать в доме в Шотландии, а пока глава рода Блэк ходил по гостиной, пытаясь найти ту книгу, что посоветовал ему Говард.

— Белс, не видела учебник по Единению с природой? — особо не надеясь на успех, спросил Сириус, перебирая гору книг, что лежала возле дивана.

— Если там не описаны способы кровавых убийств, то я без понятия, где она, — лениво ответила Белла.

— Ты читаешь любовный роман, — напомнил Сириус. — Быть может, где-то между этим и пятнадцатью предыдущими, ты видела книгу по основным практикам Круга Ковена?

— Не видела, — уже раздраженно отмахнулась женщина. — Не трогай меня. Они уже почти дошли до постели.

— Не надейся. Это любовный роман. Секс будет на предпоследней странице. Свадьба на последней.

Белла, на секунду оторвавшись от книги, показала Сириусу язык и вернулась к чтению крайне увлекательных приключений одной аристократки. К тому же кузен ошибался. Секс у нее уже был. Только с другим мужиком. А этот Белле нравился гораздо больше. Недавно Беллатрикс познала прелесть магловских книжных магазинов, узнала, что такое любовный роман и почему некоторые из них нельзя читать детям. С тех самых пор она была потеряна для мира.

И почти пропустила тот момент, что с сентября крошечный дом в Хогсмиде стал сплошной книжной свалкой. К тому же Сириус и Ремус вынужденно вели достаточно активную социальную жизнь, что лишь вносило больше хаоса в обстановку дома. Купленный Сириусом домовик после нескольких гневных окриков лишь убирал пыль и грязь: оказалось, что после «нормальной уборки» найти что-то нужное становится совершенно невозможно. Поэтому сейчас Сириус ворчал, но продолжал копаться в стопках. Ему казалось, что именно в той книге он встречал упоминание о поисках скрытых дверей, путей и прочих проходов. И не мог вспомнить — нужен ли для этого полный круг, или же подойдет и меньшее количество людей.

— Посторонись! — раздался требовательный голос Нарциссы.

Она, едва сняв с себя верхнюю одежду, принялась еще более активно рыться в книгах. Причем делала это с меньшей аккуратностью: многие стопки уже рассыпались по полу.

— Где справочник родословных? — злобно спросила она. — На прошлой неделе был около этого кресла.

— У меня на тумбочке, — мурлыкнула Белла. — Успокаиваюсь, когда листаю его перед сном.

Нарцисса, ворча что-то про ненормальных сестер, прошла по лестнице наверх и тут же спустилась вниз с тяжелой книгой. Не особенно заботясь о порядке, подвинула с журнального столика все, что ей мешалось, бросила книгу и начала судорожно ее листать, причем с конца.

— Точно! Так и знала! Вот где я слышала эту фамилию. Горт — это тот американец, за которого вышла замуж тетя Дорказ.

— Эм-м-м, — неуверенно протянул Сириус. — Это так важно?

— Конечно важно, — закатила глаза Нарцисса. — Возможно, девочка имеет способности к ритуальной магии.

Сириус скептически посмотрел на Нарциссу, которой часто в голову приходили странные идеи. Но женщина уже возвращалась в прихожую, на ходу предупреждая Сириуса:

— В доме закончили все правое крыло, так что готовь книги к перевозке. И купи домовика, который сможет за библиотекой следить. Неужели не видно, что он нам ну очень нужен? И вообще, чем вы тут занимаетесь, лодыри? Такой бардак…

Но кузен ее не слушал с того момента, как увидел нужную ему книгу. Нарцисса уже исчезла за дверью, оставив после себя лишь запах морозного парфюма. Работа в Хогвартсе сделала ее такой же невыносимой, как и старшие сестры.

* * *

Ремус же корил себя за то, что вообще сел играть в карты с Сириусом. Как будто не знает, что Блэку вечно везет, особенно если играть на желание. Стоило догадаться, что Сириус придумает что-нибудь особенно… особенно опасное. Но все эти школьные розыгрыши меркли по сравнению с «пригласи Дору на свидание».

Ремус возмущался, пытался переубедить друга, напоминал, что он не самая лучшая партия для молодой талантливой девушки, что он опасен… Блэк привычно ржал и отмахивался. Говорил, что его семейку такими мелочами не испугаешь.

Нимфадора была в последнее время расстроенная. Радужные волосы померкли, работа не радовала, перепалки мамы и тети больше не веселили. И как она не старалась не смотреть, взгляд все равно постоянно искал Ремуса. Почему она в него влюбилась? Наверное, потому что он умел слушать. И потому что умел смотреть прямо в душу. Он ничего не делал, но Нимфадоре все равно казалось, что он знает ее лучше, чем все те парни, что за ней ухаживали в школе. Они просят ее стать блондинкой и брюнеткой, хотят видеть ее похожей на каких-то актрис и не понимают, что это ее лишь обижает.

Размышляя о несправедливости, из-за которой единственный мужчина, понравившийся Доре, не любит ее, девушка вышла на кухню, заварить чай. Как и в любой субботний вечер, старшие Блэки эмоционально спорили над какой-то мелочью. Смотря на них со стороны, Дора верила, что когда-то их предки жили на берегу Средиземного моря: было в семейном поведении ее родни что-то шумное, южное, страстное. Интересно, она такая же? Мама всегда говорила, что Дора похожа на отца, то есть больше британка, чем сама Андромеда.

— Дора, — раздался за спиной голос Ремуса.

Девушка, внутренне замерев, повернулась к нему.

— Я хочу пригласить тебя завтра прогуляться в магловский Лондон. На свидание.

Дора пару раз медленно моргнула, а Ремус с удивлением наблюдал, как волосы девушки из мышино-серых снова становятся розовыми, хотя и не такими яркими, как обычно.

— Дора, — осторожно позвал он ее.

— Да! — выпалила она, и за стеной грянул богатырский хохот трех вроде бы взрослых людей.

Только сейчас Дора поняла, что все это время Блэки молчали и ждали развязки события. Но это было уже не важно. Ей казалось, что восторг наполняет ее, что еще вот-вот, и она взлетит. Ремус нерешительно улыбнулся. Дора ответила ему широкой улыбкой.

— Я зайду за тобой завтра в пять, хорошо?

— Конечно!

Люпин кивнул, не в силах прогнать с лица улыбку. Когда Дора радуется чему-то, то сопротивляться этому бесполезно. И как и нет ни единого шанса ее не любить. Особенно если сама девушка этого отчаянно хочет.

* * *

Холодная осень. В Лондоне мокрый снег, что тает, не долетая до земли. В такую погоду нужно сидеть дома с кружечкой чего-нибудь горячего или горячительного, а не гулять по ночному Лондону. Но Дора не хотела, чтобы этот день заканчивался. Поэтому продолжала светиться, как новогодняя лампочка, чем вызывала улыбки прохожих. Ее короткие волосы имели пастельно-розовый оттенок, она надела черное мамино пальто и малиновое платье с широкой юбкой. Крепко вцепившись в руку Ремуса, она либо весело болтала, либо прижималась щекой к его плечу. Она выглядела особенно юной, Ремус — настоящим джентльменом, а вместе они казались какими-то особенно красивыми. Гармоничными.

Проведя с Нимфадорой несколько часов, Ремус понял, что устал улыбаться. Она была какой-то особенно солнечной, радостной, легкой. Перескакивала с темы на тему, постоянно смеялась и сжимала его руку до боли, словно боялась потерять. Сказать ей, что у не-оборотня бы уже синяки были? Напомнив себе о своей проблеме, он снова помрачнел, но уже спустя пару минут улыбался — с ней просто невозможно иначе.

В каком-то сквере, пройдя уже чуть ли не половину Лондона, Дора все же затащила Ремуса в какую-то беседку, под крышу. Тряхнула волосами, опять звонко расхохоталась и встала на ступеньку выше Ремуса. Внимательно посмотрела на него и серьезно так спросила:

— А вы в курсе, мистер-серьезность, что на свиданиях положено целоваться?

И расхохоталась над выражением растерянности на лице взрослого мужчины. Не дав ему время на обдумывание ситуации, она обняла его за шею и поцеловала сама. Как умела. И вздрогнула, когда он ответил на поцелуй, притянув ее к себе. Девушка запустила пальчики в чуть влажные волосы Ремуса, а потом резко вздохнула, стоило ему отстраниться.

— А как дышать при поцелуях, ты явно не знаешь, — все же не сдержался Ремус.

В неверном свете фонарей волосы Доры стремительно меняли цвет. Наверное, уже ярко-красные. Ремус улыбнулся и уже сам поцеловал девушку. Стоит ли сражаться с тем, что делает тебя счастливым?

Гарри жутко волновался. Предстоял матч по квиддичу, да еще и в противники записали Слизерин, что нервировало еще больше.

— Поттер, сегодня уж я тебя сделаю! — заявил Малфой, круто разворачивая метлу прямо перед Гарри.

— Не дождешься! — тут же позабыл о волнении гриффиндорец.

Между ними просвистел бладжер. Матч начался.

Первым странное поведение бладжера заметил Драко. Сложно не заметить, когда Гарри ни секунды не стоит на месте. Еще минута потребовалось близнецам Уизли, чтобы отметить нетипичные траектории движения мяча.

— Что происходит? — рявкнул Фред, отбивая обезумевший бладжер.

— Вообще без понятия, — признался Гарри, уворачиваясь от вернувшегося мяча.

— Да он не отбивается! — прокричал Фред, когда мяч снова развернулся, не долетая до намеченной Фредом цели.

— Займитесь вторым, — прокричал Гарри, резко уходя вниз и тут же возвращаясь на прежнюю высоту. — Я постараюсь поймать снитч как можно быстрее!

— Ты идиот? — прокричал Фред вслед Поттеру, который зигзагами уходил от бешеного мяча.

Уизли бросил взгляд на трибуны: неужели никто не остановит мяч? Увидел, как Нарцисса уже встает со скамейки и пробирается к краю трибун, а ее почему-то останавливает Снейп.

— Уизли! — отвлек его гневный окрик Вуда. — Ты на поле вышел, чтобы играть, или ради хорошего вида?

Очнувшись, Фред постарался найти Гарри. Тот несся за снитчем ровнехонько с Малфоем, толкаясь и пихаясь.

— Да простит меня леди Блэк, — вздохнул Фред и отправил второй, нормальный, бладжер точно в Драко. Попасть не попал, но слизеринец приложился плечом о трибуны и упал с метлы, благо падать было невысоко. Фред самодовольно усмехнулся. Драко, поднявшись с земли, что-то забавно кричал небесам и тыкал пальцем почему-то в Джорджа.

Трибуны охнули, Фред поискал глазами Гарри. Тот летел в метре от земли, прижимая к груди правую руку, но все же изловчился и ухватил снитч, хотя и рухнул при этом с метлы. Вот только бладжер все еще преследовал Гарри, а без метлы тот был гораздо медленнее.

Широко взмахнув палочкой, Нарцисса уничтожила взбесившийся мяч. По полю к раненому Гарри и упавшему Драко, вполне здоровому, между прочим, неслись учителя и студенты. Леди Блэк зорко осматривала трибуны, пытаясь заметить того, кто наслал проклятие на мяч. А когда она повернулась обратно к детям — ведь что страшного с ними могло произойти после уничтожения мяча — увидела, как Локхарт уже заносит палочку над сломанной рукой Гарри. Женщина открыла рот, пытаясь остановить его, но не успела.

— Ты! — резко вздернула его за ворот Нарцисса. — Я еще не знаю, почему такое недоразумение приняли на работу, но собираюсь выяснить это!

Окружающие почтительно расступились. Не каждый день увидишь, как стройная и даже хрупкая леди за воротник вздергивает взрослого мужчину. Роста ей не хватало, поэтому Локхарт испугано замер на полусогнутых ногах, стараясь отстраниться от взбешенной женщины — а о талантах Блэков ходили самые страшные слухи.

— Ты вообще что сотворил? Да я у тебя все гонорары в качестве моральной компенсации отсужу!

— Нарцисса, — попросила ее подошедшая МакГонагалл, — Отпусти ты это недоразумение.

— Он Гарри кости из руки удалил! — Нарцисса выпустила воротник Локхарта, от неожиданности мужчина едва не плюхнулся на землю.

— Кости вернем, недоразумение накажем, — взгляд в сторону «недоразумения» у декана был вовсе не таким миролюбивым, как слова. — Но не стоит же ради этого рукоприкладством заниматься?

Нарцисса пристыженно осеклась. Мама всегда говорила, что кровь Блэков сделала трех сестер ненормально сильными для их-то комплекции. Но проявлялось это обычно в такие вот моменты ярости и злости. Это только Андромеда имеет привычку большие котлы вручную со стола на стол тягать.

— Что стоим? — развернулась к детям Нарцисса. — Помогите им в больничное крыло дойти.

— Мам, я в порядке, — попытался возразить Драко, который этим летом получал и более опасные травмы во время «дружеских матчей».

— В порядке ты, или нет — решать мадам Помфри. Кто не помогает, не мешайтесь под ногами.

Сверкнула фотовспышка. МакГонагалл раздраженно отметила, что нужно уже объяснить этому ребенку, что снимать без разрешения просто неприлично.

* * *

Драко напоили какой-то гадостью и отправили подальше от лазарета, а вот Гарри пришлось остаться на ночь. Невилл принес ему несколько книг на выбор, Одри притащила пакет с орешками, чтобы Поттер не умер с голоду за ночь, но и то и другое не понадобилось.

На какое-то время он вырубился, но проснулся, когда боль усилилась. Но пугало не это — кто-то вытирал губкой лоб Гарри. Мальчик подскочил, отстраняясь, и встретился взглядом с тем домовиком в обносках без гербов. Домовик плакал.

— Гарри Поттер снова в школе, — укоризненно прошептал домовик. — Гарри Поттер в опасности здесь. Почему Гарри Поттер не вернулся, когда проход оказался закрытым?

— Так это ты закрыл проход! — зло шепнул Гарри. — А теперь-то ты что здесь делаешь?

— Гарри Поттер должен покинуть Хогвартс, — уверенно заявил домовик. — Мяч должен был…

Но договорить домовик не успел. Гарри уже вставал с постели, даже позабыв о сильной боли в руке:

— Так мяч — это тоже ты? Ты меня убить хотел?

— Не убить! — возразил тот. — Только убедить, что в школе опасно!

— Зачем? — в возмущении Гарри явно чувствовалась и обида.

— Потому что Гарри Поттер много сделал для нас, домовых эльфов. Если бы не Гарри Поттер, мы бы так и оставались лишь отбросами волшебного мира.

— Какими отбросами? — возмутился Гарри.

У Сириуса тоже было два домовика. И не сказать, что они были так уж несчастны. Даже выглядели вполне довольными. Гермиона пыталась говорить о недопустимости рабства, но ее остановил уже Говард. Он что-то объяснил девочке, и сейчас Гарри даже пожалел, что тогда не слушал их разговор.

Но ответить домовик ему не успел. Раздались шаги и он, щелкнув пальцами, исчез с громким хлопком. Гарри же быстро лег обратно на кровать и натянул на себя одеяло. Шаги становились все громче, пока в палату, пятясь, не вошел Дамблдор в длинном шерстяном халате и ночном колпаке, а за ним — МакГонагалл. Они внесли что-то вроде статуи и положили на свободную койку.

— Позовите мадам Помфри, — шепотом попросил Дамблдор.

Профессор МакГонагалл прошла мимо Гарри, а через пару минут вернулась с мадам Помфри, которая застегивала халат поверх ночной сорочки.

— Что случилось? — взволнованно спросила она.

— Новое нападение, — объяснил директор. — Мы с Минервой нашли его на лестнице.

— Рядом валялась гроздь винограда. Наверное, он хотел проведать Поттера, — добавила МакГонагалл.

У Гарри по спине прошел табун мурашек. Невилл? Близнецы? Они чистокровные, но Нарцисса говорила, что контролировать монстров не так-то просто. Гарри поднялся на локтях и увидел Колина Криви. Глаза мальчика были распахнуты от ужаса, а привычный фотоаппарат зажат в руках. Как не стыдно было это признавать, на секунду Гарри почувствовал облегчение — не Невилл, которые тоже вполне мог пойти в гости ночью.

— Заклятие оцепенения? — спросила мадам Помфри.

— Да, — ответила МакГонагалл. — Подумать только… не пойди Альбус вниз за горячим шоколадом, кто знает, что бы было тогда…

Все трое молчали и смотрели на окаменевшего мальчика. Наконец, МакГонагалл не выдержала:

— Альбус, Нарцисса говорила, что это может быть…

— Возможно, — прервал ее Дамблдор. — Это всегда было самой вероятной идеей.

— Но мы можем пригласить Сириуса… И Беллатрикс… Блэки до сих пор считаются лучшими знатоками проклятий во всей Европе.

— Это не проклятье, — мягко возразил Дамблдор. — Это лишь последствие действия монстра. Не уверен, что Сириус или Беллатрикс смогут что-то сделать… и думаю, если бы могли, Нарцисса бы уже сказала.

МакГонагалл попыталась было возразить, но замолчала. Нарцисса никогда не интересовалась проклятьями, если они не связаны с воздействием на разум. И вряд ли она бы стала подгонять кузена в поисках быстрого способа снять заклятье ради кошки. А вот ради ребенка…

Дамблдор же, поднатужившись, вытащил фотоаппарат из рук Колина. Открыл крышку фотоаппарата: из камеры повалил дым, Гарри даже за три кровати почувствовал запах горелого пластика. Мадам Помфри отступила на шаг и взволнованно прошептала:

— Надо же, расплавилось.

— Это значит, что тайная комната действительно открыта? — в этом вопросе МакГонагалл чувствовалась уверенность в положительном ответе. — Но кто?

— Вопрос не в том, кто, а в том — как? — рассеянно ответил Альбус Дамблдор.

МакГонагалл выглядела даже несколько сердитой.

* * *

В воскресенье утром Гарри признали вполне здоровым. Буквально одновременно с этим заявлением в палату зашли Невилл и Драко в своей шапке-невидимке. Невилл вывалил на кровать Гарри некоторые вещи, Драко упал на рядом стоящую койку. Мадам Помфри бросила на него недовольный взгляд, но промолчала.

— А кто за ширмой? — весело спросил Драко, но осекся, когда Гарри рассказал вчерашнюю историю.

Поттер быстро переодевался, мальчики молчали. Кошку Филча жалко не было. Пнуть это животное было мечтой многих и вовсе не из-за детской жестокости. Но Колин… надоедливый, конечно, но все же…

— Получается, Тайная комната открыта? — уточнял Невилл уже по дороге из госпиталя. — И то, что наложено на Колина, не совсем проклятье?

— Получается, да, — кивнул Гарри. — Нужно будет ходить в очках, которые Сириус прислал. Если это василиск, то он взглядом убивает. А в камень — это если в отражении.

— Школу не закроют? — уточнил Невилл.

— Мама говорила, — начал Драко, — что при двух случаях серьезного вреда здоровью учеников, родители могут забирать учеников по домам. А в случае смерти кого-то в стенах школы выносится вопрос на обсуждение. Пока никто не умер…

— Сплюнь, — сердито буркнул Гарри.

Они поднялись не в гостиную — в пустующий класс. Межфакультетская дружба вынуждала прятаться по классам, так было проще. Несмотря на то, что ходить «в гости» к другому факультету не возбранялось, присутствие даже хаффлпаффца в гостиной Гриффиндора вызывало шепотки и недовольное фырканье. Что уж говорить о слизеринце?

Это порядком выводило из себя. Не считая гостиных, в школе не было каких-либо мест, где можно было бы спокойно посидеть, поболтать, пошутить. Библиотека предполагала тишину. В Большом зале никто не сидел после окончания времени завтраков-обедов. Поэтому дети обосновались в большом заброшенном классе. Несколько парт составили у окна так, чтобы удобно было вместе учить уроки при необходимости, остальные столы отодвинули к стенам, принесли потертые гобелены из кладовки, которые теперь были коврами, да как-то в выходные уволокли несколько потертых учительских кресел из неиспользуемых классов.

Гермиона, Одри и Мишель сидели за столом, листали книги и что-то выписывали, Луна кружилась в танце. Она скинула туфли, топталась по набросанным друг на друга гобеленам и что-то мурлыкала себе под нос. Девочка всегда была несколько не от мира сего, что со временем перестает казаться странным. А еще умела слушать и потрясающе подбадривать. Мишель как-то обмолвилась, что у Луны просто редкий для магов дар абсолютной эмпатии. Она настолько тонко чувствует эмоции, что они кажутся ей видимыми. Поэтому для нее мозгошмыги, скорее всего, реально существуют.

— Тебя выписали! — радостно подняла взгляд Одри. — Знаешь, в момент когда тебя чуть не убил бешеный мяч, я даже обрадовалась, что меня не приняли в команду.

— Приятно знать, что друг, с которым ты рос вместе, так о тебе беспокоится, — ухмыльнулся Гарри и плюхнулся в кресло.

Солнце утром светило ровнехонько в окна, поэтому он сощурился из-за ярких солнечных лучей. После тяжелой ночи в больничной палате было как-то непривычно лениво что-нибудь делать. Хотелось завалиться с книгой на кровати, причем не с учебником, а чем-нибудь магловским, про приключения. Но он не брал с собой в Хогвартс художественные произведения — даже благодаря чарам расширения, места в чемодане было не много, а учебников и справочной литературы у него было даже больше, чем нужно.

— А мы как раз гадали, кто может быть наследником Слизерина, — Одри тоже отложила книгу и заняла второе кресло. — Я думаю, что это слизеринец из старших. Потому что из тех, кто помладше, вроде некому.

— Да? А у меня уже трое спросили — не я ли открыл комнату? — хмыкнул Драко.

— Ты отпадаешь, — отмахнулась Одри. — Крэбб и Гойл тоже.

— У нее вообще все отпадают, — ворчливо заметила Гермиона. — Девочки, потому что только мальчики на такое способны, гриффиндорцы, потому что наследник Слизерина, и это непременно ученик, потому что иначе не интересно.

Гарри хихикнул. Весьма похоже на Одри. Но Драко уже серьезнее спросил:

— Правда, кто? Логично было бы предположить, что это кто-то из новеньких…

— Но может для открытия комнаты нужно какое-то особенно мощное колдовство, которое удастся выучить только к седьмому курсу? — возразил Невилл. — Или поиски комнаты сложны даже для наследника? Ведь род Слизерин прервался… сколько сотен лет назад?

— Эм-м-м, — задумался Малфой. — Не знаю…

— Точно! — подскочила Гермиона. — Справочники по родословной же в свободном доступе? Можем проследить родословную Слизерина, его прямых потомков…

— Как вариант, — согласно кивнул Драко. — Только ты вообще видела полный справочник Великобритании? Он в семнадцати томах.

* * *

А уже в понедельник вывесили объявление об открытии дуэльного клуба. Школьники толпились, толкались и радостно обсуждали открытие такого крутого кружка.

— Можно подумать, дуэли помогут нам защититься от монстров, — пробурчал Рон. — Пойдем туда? Или нет? Все же руководители — Локхарт и Снейп.

— Говорят, Снейп мастер боевой магии, — пожал плечами Гарри. — Хотя меня смущает, что первым значится Локхарт.

— Я уже вижу, — мечтательно протянул Фред. — Первое правило успешной дуэли: ошеломите противника своим идеальным внешним видом.

— И ослепите улыбкой, — добавил Джордж.

— А если не помогло, начните восхвалять себя, пока противник не сбежит от вас в ужасе, — смеясь, продолжил Рон.

— Потом добавит: а драться вас научит профессор Снейп, — кивнула Гермиона. — Чем вызовет панику и давку в дверях, потому что Снейпа все откровенно боятся.

— Кроме тебя и Гарри, — возразил Фред, когда они уже выходили из общей гостиной на завтрак.

— Зачем его бояться? — пожал плечами Гарри. — Вряд ли он убьет меня на уроке, а спросить больше не у кого. Хотя я был бы благодарен, если бы мне не пришлось вытягивать знания из профессора. Это вроде как его работа, нет?

— Это же Снейп, — пожал плечами Рон. — И он гриффиндорцев ненавидит. А Сириус называет его Сопливиусом.

— По его рассказам чувствуется, что при встрече наш профессор зельеварения попытается придушить Сириуса, — улыбнулся Гарри. — Судя по всему, мой родитель был заклятым врагом моего профессора.

— Придушить? — задумчиво хмыкнул Джордж. — Думаю, он окатит его чем-нибудь едким из котла.

— С тем же презрительным выражением, что и во время принятия идеально выполненной работы по зельеварению, — поддержал брата Фред.

По лестнице вниз они шли тесной толпой, поэтому слышали друг друга прекрасно и весело посмеивались. Невилл, который опасался Снейпа ничуть не меньше Рона, задумчиво произнес:

— Интересно, а сам Снейп в курсе, насколько сильно мы его любим и уважаем?

* * *

Как и ожидалось, дуэльный клуб был полным фарсом. Сначала Снейп уделал Локхарта буквально с полпинка. Потом Драко отказался сражаться с Гарри.

— Не, я туда не полезу, — махнул головой Драко, когда Северус попробовал вытащить мальчика на помост.

— Что значит «не полезу»? — прошипел Снейп под начавшиеся смешки.

— Да он за взрослыми почти поспевает, палочкой машет быстрее, чем Уизли языком. Нет, мне хватило летних полетов в стену. Я с ним дуэлится не буду.

Окружающие уже откровенно смеялись. Поттер считался местным вундеркиндом, хотя никогда и не проявлял себя на уроках защиты. Что было неудивительно, если учесть качество этих уроков последние два года. Гарри в ответ скромно улыбался.

— А кто за старших был? — шепотом спросил у Драко слизеринец с пятого курса.

— Сириус Блэк, Фрэнк Лонгботтом и Ремус Люпин.

Парень уважительно присвистнул. И тут же полез на помост:

— Ну раз за бывшими аврорами поспевает, то против меня не помрет, — подытожил он под насмешливыми взглядами слизеринцев.

Снейп что-то прошипел сквозь зубы. Были подозрения, что Поттер и правда должен весьма преуспеть в боевой магии: в его семье с этим никогда проблем не было, да и Лили Эванс славилась быстротой реакции. Но все же было что-то неправильное в подобной дуэли. Даже при том, что Гарри выглядел на два, а то и три года старше своего возраста, а глаза, казалось, и вовсе принадлежат взрослому парню, а не двенадцатилетнему парнишке.

Парень, что залез на помост, был из семьи потомственных авроров, были и такие среди слизеринцев. Звали его Эдмунд Дерби и он, как многие представители древних фамилий, считал время в школе каникулами, потому что летом он придерживался более плотного графика, насыщенного тренировками.

Они поклонились друг другу и тут же буквально взорвались множеством заклинаний, которые так же быстро блокировали и уклонялись от видимых лучей. В итоге Гарри, уже отбивая ногами ритм от проклятья Эдмунда, попал в своего оппонента Экспелиармусом. С начала дуэли прошло немногим больше минуты.

В абсолютной тишине, нарушаемой лишь звуками чечетки в исполнении Поттера, Эдмунд азартно прокричал:

— Давай еще раз!

Сириус еще летом говорил, что Гарри очень быстр. Среди магов до определенного времени не в чести физические упражнения. Но Поттер воспитывался в мире маглов, играл в футбол, спорил с Дадли кто больше подтянется или отожмется, любил бегать и обладал хорошей реакцией. И наследственность имела место быть. Защита давалась ему легко. Гораздо проще, чем трансфигурация или древние руны, которыми Поттер чаще занимался в школе.

Снейп попытался стащить мальчишек с помоста, но даже его авторитета не хватило, чтобы прекратить следующую дуэль. В школе нечасто увидишь аврорские связки. В чем-то это даже красиво, хотя ни Гарри, ни Эдмунд пока бы не выдержали дуэльный экзамен на принятии в аврорат.

В этот раз победил Эдмунд — Гарри упал оглушенным, чуть не разбив себе нос при падении. Слизеринец только что не подпрыгивал. В стенах школы было не так-то просто найти себе оппонента для дуэлей, а те, что есть, достаточно быстро изучали друг друга, и забава прекращала быть такой интересной.

Снейп чуть ли не за шкирку стащил Эдмунда с помоста, Невилл снял проклятие с Гарри, несколько побледневший Локхарт предложил теперь сражаться парами.

Гриффиндорцы столпились чуть в сторонке. Ввиду достаточно большой компании, к ним подходили ученики постарше, из тех, кто так же обучался дома.

— А что, остальные тоже хорошо умеют палочкой махать? — с усмешкой спросила рыжая шестикурсница с Райвенкло.

— У близнецов еще хорошо получается, — «сдал» друзей Драко. — В принципе, у нас всех уровень повыше, чем у большинства в этом зале.

— Так, — сощурился парень-староста со Слизерина. — Кто тут еще умеет пользоваться больше, чем одним универсальным Протего?

Раздались смешки — это была старая аврорская шутка: в школьную программу входил только универсальный щит. Ну и контр-проклятья, которые авроры редко применяли в бою. Но, даже смеясь, руки подняли многие.

— Десять, двенадцать… — считал тот парень. — Пятнадцать. Хватает на ученический кружок. Попробуем уговорить профессора Снейпа курировать…

— Давайте мы лучше Флитвика попросим, — поморщилась та девочка. — Понимаю, что вам больше нужна боевая магия, а не зрелищность, но Снейп как-то мало способствует мирной межфакультетской атмосфере. Знаний нашего декана должно хватить, чтобы мы не поубивали друг друга.

— О чем вы? — спросила Гермиона, опуская руку.

— Нормальный дуэльный кружок. Обычно нам не разрешали из-за малого состава, но если вы шестеро хотя бы вполовину так хороши, как Гарри, то многие с вами смогут нормально тренироваться, — объяснял тот староста. — Мы вас подтянем. И в дуэлях и просто по защите от темных.

— Сколько вас? — нахмурился Гарри.

— Девять человек, — хмыкнул тот парень. — Мы постоянно нарушаем правила, собираясь в неподходящих местах, чтобы потренироваться и не растерять навыки за время учебы.

Нет ничего хуже совещаний по понедельникам. В основном потому что в учительскую запускали Филча, который грозно тряс кулаками и обзывал практически всех учеников. По цвету галстуков Филч никого не делил и не щадил. Все факультеты шли с квиддичного поля, оставляя грязные следы, все факультеты гуляли после отбоя, на каждом обязательно найдется тот, кто не удержится от желания пририсовать усы ворчливой даме на картине в холле. Проще говоря, около получаса профессора и директор делали вид, что хоть немного слушают завхоза. Иногда он говорил дельные вещи. Вроде того, что двое пойманы за распитием спиртного (написать родителям, только пьяниц в школе не хватало), парочка замечена в пустом классе почти голыми (отправить к Помфри на урок по половому воспитанию), а тот мальчик опять ревел в тайном проходе (поговорить с ребенком и узнать что это он ревет). И было забавно осознавать, что сквиб все эти вполне банальные детские действия воспринимает как личное оскорбление. Пили, чтобы насорить в классе и он убирал. Голые, чтобы его смутить. И даже плачет, чтобы насолить, не иначе.

Выслушав завхоза, профессора вздохнули чуть спокойнее. Мужчина, шаркая и ворча, ушел из учительской, МакГонагалл выложила перед собой стопку бумаг, многие тут же подобрались. Вообще МакГонагалл была полностью и всецело человеком Дамблдора. Доверяла ему почти во всем. Но в вопросах детей сражаться была готова до последнего, несмотря на личные отношения и высокий статус. Минерва придерживалась своих принципов, за что Нарцисса ее очень уважала.

— Нам нужно еще раз проверить всю информацию по Тайной комнате, — начала она, — второй раз за сто лет — это уже не совпадение. Тогда все начиналось именно так, что известно многим.

— Ее искали множество поколений до нас, — устало протянул Снейп.

— И что Вы предлагаете? Ждать, пока мы на нее случайно наткнемся? — тут же взъярилась Минерва. — Мы знаем больше, чем наши предшественники.

— И что же? — хмыкнул Снейп.

— Место нападения, — ответила Нарцисса. — Случаи, произошедшие в сороковых, плюс наши происшествия, все это позволяет признать, что вход в тайную комнату находится в районе коридора на первом этаже. Тот самый, что соединяет вход в холл с часами, дорогу к лестницам, больничному крылу, дорогу к библиотеке…

Профессора дружно вздохнули. То есть самый длинный коридор.

— Все нападения произошли именно здесь, — продолжила Нарцисса. — Либо в самом коридоре, либо в туалете, либо в кабинетах, которые сейчас пустуют.

Минерва кивнула. Именно эта часть замка была не столь запутана, как верхние этажи, просто перекрыть коридор практически невозможно, значит нужно как-то обезопасить.

— Я предлагаю ввести дополнительные смены. Кто-то должен постоянно находиться в этом коридоре, — четко проговорила МакГонагалл. — И… было бы неплохо попросить привидений о помощи в патрулировании.

Директор, к которому и адресовалась последняя фраза, согласно кивнул. Он вообще охотно соглашался с большинством инициатив коллектива. Тот же дуэльный клуб Локхарта. Только Снейпа попросил присмотреть, хотя, по словам МакГонагалл, ранее отказывал в подобных просьбах многим более достойным профессорам защиты.

Локхарт вообще был непробиваемым. В этой школе о его некомпетентности промолчал только сам директор, а ему хоть бы что. Нарцисса даже позавидовала такой самооценке. И посочувствовала глупости, одновременно гадая, как он вообще умудрился чего-то добиться. Вот и сейчас этот обладатель лучшей улыбки, или как его там, разглагольствовал о своей важности, своих возможностях и что он непременно уничтожит злостного монстра. Профессора морщились. Снейпа аж перекосило.

Профессор зельеварения вообще личность неоднозначная. В целом, Нарцисса с ним общалась почти как с другом, пока считалась миссис Малфой. Но, после раздела супружеского имущества, друзья семьи всецело отошли Люциусу, о чем Нарцисса нисколько не сожалела. Но здесь Северус Снейп был иным. Дети его откровенно боялись. Даже хуже — многие его ненавидели. А он в ответ откровенно не любил детей.

После традиционно малополезного совещания учителя частично расходились, частично оставались пить чай, а иногда и что покрепче. Нарцисса увязалась вслед за Снейпом. Гнать не стал. Впустил в комнату, налил недурственного вина, выставил на крошечный столик тарелку с сыром.

— Здесь все как-то либо чай, либо что-то очень крепкое, — с иронией заметил он, разливая сухое красное по пузатым бокалам.

У Северуса было уютно. Кабинет соседствовал со спальной, а вот классная комната и библиотека располагались отдельно. Письменный стол завален бумагами, за стеклянными дверцами книжного шкафа сотни книг. А на стене несколько картин. Что удивило Нарциссу — магловские, из той категории современного искусства, которую избегают чистокровные маги.

— Я уже заметила эту странность местных вечерних посиделок, — ответила она, с наслаждением отпивая из бокала.

Хорошее вино. Не те дорогие сорта, что она пила в поместье Малфоев, а более демократичное. Дешевле, моложе, но все равно — правильная марка, хороший год. Вряд ли Северус шикует, зарплата профессора не особенно высока, но толк в хороших вещах знает.

— Ты ко мне не заходила, — в голосе профессора зельеделия слышалась легкая обида. — Декабрь скоро, а ты только соизволила зайти поболтать. Минерва увела тебя в свой клуб тех, чье призвание — учить?

Нарцисса скромно улыбнулась. Действительно. Увели.

— Я и сейчас не знаю, зачем пришла, — пожала плечами она. — Как-то странно, ведь знакомы мы давно.

— Можем как раньше, — Северус закинул ногу на ногу, держа пузатый бокал на весу, — поговорить о театре, живописи, литературе.

Нарцисса тихо засмеялась. Северус всегда был приятным собеседником.

— Давай все же о школе. Что ты думаешь обо всей этой истории с Тайной комнатой?

Зельевар устало вздохнул и затравленно посмотрел на Нарциссу. Та, чуть прищурив серо-голубые глаза, словно выжидала чего-то. И Северус всерьез задумался. Он знал, что политически Сириус Блэк о себе пока не заявил. Но при этом уже оказывал заметное влияние. Просто потому что достаточно ярко выражал свои взгляды. Взял под опеку Лонгботтомов и Уизли, причем Артур как-то внезапно взлетел по карьерной лестнице даже без протекции. По слухам, он был толком не знаком с новым главой рода Блэк, но вот его дети… Люциус рассказал, что рыжего маглолюбца подняли «на всякий случай». Мало ли. Вдруг Блэк возмущаться начнет.

А еще у Блэка, скорее всего, есть доступ к записям Дорказ. И детей они готовят. Явно готовят. Зашевелились даже владельцы Флориш и Блотс, в Лютном начали делать заказы на некоторые полулегальные вещества, владелец лавки артефактов начал искать помещение побольше. Мелкие намеки, разрозненные частицы, которые легко собирались в цельную картину. Новый Ковен появится, как только дети будут готовы к проведению ритуалов. И за Поттером присматривают тщательно. Даже слишком тщательно.

— Туалет плаксы Миртл, — вздохнул Северус. — Дамблдор толсто намекнул Филчу, чтобы он там сидел постоянно. Скорее всего, вход там. Логично предположить, что абы кому вход не откроется. Ставлю на парселтанг.

— Думаешь, нужно приказать?

— Либо пароль, либо какое-нибудь заклинание на парселтанге. У Слизерина было несколько таких. Но, если приказать еще может любой человек, только научиться правильно шипеть, то заклинание может произнести только змееуст. — Тут Снейп замолчал, а потом тряхнул головой, словно решил что-то для себя, и продолжил: — В дуэльном кружке мы должны были разучивать заклинание вызова змеи. Видимо, директор хотел выявить змееуста.

Нарцисса нахмурилась. По невероятной случайности ей как раз известен один змееуст. Но он не мог. Хотя бы потому что не может оказаться одновременно в двух местах. Значит, кто-то другой.

— И что, Филч хоть кого-нибудь там видел?

Северус чуть поморщился, явно выражая свое отношение к завхозу.

— Сама знаешь, старик не самый хороший наблюдатель. Он поставил табуретку напротив стены с надписью, чем отпугивает всех любителей пореветь в том туалете.

Нарцисса грустно улыбнулась. Да, в тот туалет всегда ходили пореветь. Там никого нет, а Плакса Миртл, несмотря на некоторые странности, железно хранила секреты.

— Но кто-то все же проник, когда Криви окаменел, — напомнила она.

— Да. И, судя по всему, Миртл в тот момент там отсутствовала. Хотя… Знаешь, я почти уверен, что Дамблдор не стал бы ловить нарушителя.

Нарцисса вздрогнула. И от неожиданной откровенности обычно закрытого зельевара, и от горечи в его словах, и от самой мысли, что комнату могут не закрыть, даже зная, где она.

— Почему ты так решил?

— Ты здесь мало работала. — Северус усмехнулся бокалу, что грел в ладонях. — И еще не слишком хорошо знаешь некоторые привычки нашего директора. Он часто проворачивает трюк спасения в самый последний момент, иногда подолгу наблюдая, как дети сами роют себе яму.

Женщина смотрела на него уже с явным ужасом. Родители позволяли им влезать в неприятность и настаивали, чтобы дети их решали сами. Но эти «неприятности» обычно касались мелочей, капризов. Вроде неудобных туфель. Когда Нарцисса была еще маленькой, мама отказалась возвращаться домой. Это было, возможно, несколько жестоко, но Нарцисса сама не хотела обувать другие. Это было ее решение. Ей было лет восемь. Но запомнилось на всю жизнь. Но… даже не предупредить о том, что ребенок не прав. Нет, не так. Наблюдать, как ребенок вляпывается в историю, которая ему явно не по зубам.

— В прошлом году, — ровным голосом начала она, — дверь в запретный коридор открывалась только для Гарри…

— По какой-то неизвестной мне причине его личность значилась среди тех, кто способен открыть ту дверь, — улыбнулся Северус, показывая, насколько права Нарцисса.

Она чуть дрогнувшей рукой поставила бокал на стол, откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза и стараясь дышать полной грудью. И этот человек отвечает за детей. В том числе и за ее сына. И пусть Дамблдор достаточно искусный маг, чтобы спасти ребенка за секунду до гибели… но вдруг не успеет? Произойти может разное, а за детьми не так-то просто уследить.

— И ты ему в этом помогаешь, — голос Леди Блэк был спокоен.

— Я обещал помогать ему… для…

Тут Северус смутился. Это было настолько заметно, что Нарцисса даже не поверила своим глазам. Северус не умеет смущаться. Это мужчина, который знает толк в вине, музыке и разговорах, он контролирует свои чувства даже лучше Люциуса.

— Я обещал помогать ему, — справился с секундным замешательством Северус. — Но теперь не уверен, что у меня с ним одинаковое представление о конечной цели. Поэтому мне нужно знать ответы.

— Говори, — Нарцисса села ровно, вновь подняв со столика бокал.

— Что на меня есть у министерства, и есть ли шанс, что мы с Сириусом Блэком окажемся на максимальном удалении друг от друга, преследуя одинаковые цели, — выпалил Снейп скороговоркой.

Нарцисса едва не подавилась вином. Судя по всему, влип Снейп по-крупному. Она прижала ладошку к губам, стараясь скрыть неуместную улыбку, но тут же продолжила.

— Ты не спрашивал у Люциуса? — спросила она, имея в виду первый вопрос.

— Спрашивал, — улыбнулся зельевар. — Но ты знаешь своего мужа лучше многих. Как там его звал Лорд? Мой скользкий друг?

Нарцисса захихикала. Недавно они с Беллой от души повеселились, обсуждая некоторых «коллег». Люциусу, а особенно тем местам, где тот особенно «скользок» они уделили много внимания. Теперь у бывшей миссис Малфой начинался неконтролируемый смех при воспоминании о том вечере.

— Ладно. Я поняла. Он традиционно отделался отговорками. Я постараюсь узнать, какие именно есть доказательства твоей вины у наших бравых защитников спокойствия. Но гораздо важнее, что есть на тебя у Дамблдора.

— Ничего, — уверенно ответил Северус, а потом на минуту задумался и добавил: — Только моя совесть.

— Совесть — непозволительная роскошь. Он может оставить ее себе. А теперь самое важное. С Сириусом тебе лучше вообще не встречаться. С Ремусом еще можно, он довольно отходчивый и, в целом, понимающий. Но вот мой кузен унаследовал темперамент Блэков в самом ярком его проявлении. И он знает, кто рассказал Лорду о пророчестве.

Северус выдохнул, прикрыл глаза ладонью, понимая, что с главой Блэков ему не договориться. Забыть школьные распри еще есть какой-то шанс, хотя они были невероятно изобретательны в своей вражде, но вот то, что Северус, пусть и косвенно, стал причиной охоты на Поттеров… Да, Блэк такое не простит. Никогда.

— Он жаждет меня убить? — устало спросил он.

— Что удивительно, нет. Он просто старается о тебе не говорить. Северус, он тебя презирает. Поэтому убивать не будет. Но и нормального отношения не жди. Я не знаю, что стало причиной именно такого отношения, но переубедить Сириуса сложно.

Снейп допил вино и откинулся на спинку кресла. Презирает? Конечно. Блэк был временами идиотом, но наблюдательным идиотом. И людские страхи и желания никогда не были для него секретом. Он дарил подарки, от которых никто и никогда не мог отказаться. Он бил в самое больное место, наносил оскорбления, которые практически невозможно отразить. О, Сириус Блэк разбирался в людях даже в свои четырнадцать, и для него никогда не было секретом, что Снейп любит Лили. Как никогда не было секретом, что Северус им завидует.

В этом сложно было признаться даже самому себе, а Блэк когда-то сказал это играючи, просто проходя мимо в обнимку с девушкой. Он знал. И имел полное право презирать Северуса за то, что тот сам в себе презирает. Не сумев построить свое, он когда-то разрушил чужое.

— Я понял, — кивнул он. — Ему есть, за что меня презирать.

— Но даже он согласится, что нам нужен зельевар. Андромеда больше колдомедик, в зельеварении у нее хорошо получаются только яды. Согласишься готовить по контракту?

— Если это те зелья, о которых я думаю, — начал Снейп.

— О да, — усмехнулась Нарцисса. — Через пару лет сотрудничества заработаешь себе на личную лабораторию. Как раз Сириус оттает. Может быть.

Тут уже Северус тихо рассмеялся. Кажется, Нарцисса Блэк вербует его в шпионы. Чтобы он сливал им часть информации о Дамблдоре. А когда Темный Лорд воскреснет, то Дамблдор однозначно попросит его быть шпионом в стане Пожирателей. Снейп начал смеяться уже громче: достаточно яркое воображение за пару минут нарисовало ему в красках его жизнь в качестве шпиона у трех сторон.

— Северус, — возмутилась Нарцисса. — Что с тобой?

— Ничего, — все еще посмеиваясь, он вытер слезы. — Просто комедия ситуации. Я тебе как-нибудь потом расскажу.

Нарцисса с подозрением посмотрела на него, но промолчала. Все же Северус Снейп был своеобразным человеком. Но благодаря этому с ним было так интересно.

— Ну раз мы поговорили о школе…

— Еще нет, — прервал ее Снейп. — Давай поговорим еще об одном школьном деле. Например, о том, что кое-кто из твоих знакомых явно хочет разделаться с монстром как можно скорее. Вот только Дамблдор старательно охраняет подступы к школе. Он даже авроров на проверку не пустит, уверяю тебя. Но ситуация может измениться…

— Я слушаю, — Нарцисса сощурила глаза, словно стремясь прожечь в собеседнике дыру.

— Твой бывший муж старательно наседает на Дамблдора. В этом он немного помогает вам, пытаясь ослабить влияние директора на школу. Меня он слушать не захотел, но это уже его проблемы. Ну так вот. Дамблдор, скорее всего, позволит Люциусу сыграть партию до конца. А потом сбросит его с доски. Понимаешь о чем я?

— Пока нет, — осторожно ответила она.

— Сейчас вы не можете войти в школу. А если Дамблдору придется уйти? Прежде чем новый директор принесет клятву школе, управлять всем будет заместитель. То есть либо Минерва, либо я, в зависимости от распоряжений Дамблдора на этот счет.

Нарцисса ахнула, мигом просчитывая ситуацию. Сириусу, Ремусу и Фрэнку потребуется пара часов, чтобы добраться до Хогвартса. Но справятся ли они с василиском? Подключить Грюма? Он учит Дору, но является хорошим другом Дамблдора… Женщина мотнула головой, решив подумать об этом чуть позже и, лучше всего, с Андромедой.

— Спасибо за информацию, — кивнула она.

— Ну тогда можем вернуться к искусству. Раз ты покинула чопорный мирок Малфой-мэнора, то должен спросить: ты уже открыла для себя великолепный мир магловского кинематографа?

— Кино? — удивилась Нарцисса. — Это там, где стреляют и взрывают?

Северус засмеялся:

— Твои информаторы ходят на боевики. Знаешь, я недавно получил из Франции магический проектор. Думаю, начать стоит с немого кино. Тебе понравится.

В библиотеке Гермиона любила занимать одну из дальних парт у окна, где забивалась в самый угол, и узнать, что за горой книг и свитков прячется именно она, можно было только по копне каштановых кудрей. Девушка поднимала пряди у висков, закручивая их в неопрятный пучок на макушке, а за ухом у нее часто можно было заметить палочку или магловский карандаш. Гермиона была аккуратной и чистоплотной, но вот ее волосы не поддавались дрессировке. Драко иногда казалось, что ее кудри просто отображают непокорный характер хозяйки.

Крэбб и Гойл в библиотеку не ходили: свои слабенькие удовлетворительно они зарабатывали, переписывая информацию из учебников, а вот Драко нравилось в библиотеке. Точнее, начало нравиться. Возможно, потому что появилась компания, с которой даже читать интересно, а может, потому что он узнал о существовании множества любопытных книг. Да и учиться было весело, если в этом есть некоторый налет соревнования. Пытаться заработать больше баллов на чарах, добиться похвалы от МакГонагалл, сварить настолько идеальное зелье, чтобы даже Снейп похвалил его от души.

Но сейчас Гермиона явно не учебники читала. Она раскатала на столе свиток, где чертила какую-то схему, копалась в книгах и делала пометки на ярких листочках, которыми она помечала определенные страницы.

— Что ты делаешь? — спросил Драко раньше, чем рассмотрел что-то еще.

— Составляю родословную рода Слизерин со всеми побочными линиями.

Он хмыкнул, наклонился над свитком и едва поборол желание потереть глаза. Мешанина имен и стрелочек, пометки цветными чернилами, кружочки и треугольники у некоторых имен.

— А не проще найти тех, кто себя называет наследниками Слизерина? — резонно предложил Драко.

— Я спросила у Леди Блэк. Она сказала, что род Слизерин условно считается темным. Таким семьям всегда приходилось бороться с некоторыми предубеждениями общества. Род Слизерина прервался задолго до появления светской хроники в Пророке, так что тот, кто в итоге получил наследия предка, мог скрывать данный факт от общественности.

Драко, задумавшись на секунду, в очередной раз согласился с доводами матери. Малфои считались нейтральным семейством. Но из-за некоторой деятельности деда и отца, Драко приходилось сталкиваться с тем, что его опасаются заранее. Не потому что он злой, а потому что некоторые всерьез считают его способным на убийство неугодного мага.

— Но знаешь, — призналась Гермиона. — Думаю, я зря проводила все это расследование. Кажется, нужно было просто дойти до того момента, когда род прервался и выбрать одну из трех его дочерей.

— Чаще наследия получает не другой род, а кто-то из сыновей, что основал новый, — возразил Драко. — Мама говорила, что раньше основание нового рода не было чем-то из ряда вон выходящим, если сын и отец не ладили характерами.

— Да, — согласно кивнула Гермиона. — У рода Слизерин были явные проблемы в общении между родителями и детьми. За пятнадцать поколений Слизерин породил пять новых родов. И всегда оставался малочисленным родом.

— И что же? Где те пять? — подобрался Драко.

— Прервались, — грустно вздохнула Гермиона. — Поэтому либо Гонты, к ним ушла старшая дочь последнего лорда, либо Яксли, средняя, либо какие-то Хортхарнк. Но это, кажется, вообще не местные.

—Гонты, — убежденно кивнул Драко.

— Почему? — возмутилась Гермиона. — Я их фамилию вообще впервые слышу.

— Потому что Яксли в этой школе испокон веков учились. И их всегда много было. Тогда бы эта комната просто не закрывалась.

Гермиона сердито выдохнула, жалея зря потерянное время, с достаточно громким хлопком кинула один из томов родословной на стол и принялась искать род Гонтов. Драко, посмотрев на нахмуренную Гермиону, решил к ней не лезть с помощью. Она уважала одиночество и любила работать самостоятельно, если этого не требовало задание или обстоятельства.

Он же достал из сумки свои книги, проверил по списку недостающую литературу и отправился на поиски справочников по гербологии, магозоологии и зельеварению. У Снейпа для получения высшего балла за эссе требовалось весьма подробно описать каждый ингредиент зелья и, если это возможно, найти ему замену. Последнее удавалось сделать не всегда, но зато в таком случае можно было не боятся каверзных вопросов на самом уроке.

Библиотека в Хогвартсе считалась самой большой публичной библиотекой, превосходя по размерам даже министерскую. Но Драко всегда казалось, что это из-за частого повторения книг. В министерстве два, ну максимум три экземпляра книги. Здесь же каждый справочник был предоставлен минимум в двадцати экземплярах, и все равно их постоянно не хватало.

И расположение у стеллажей было непривычным. Справочники были расставлены на полках над столами — чтобы можно было выложить книгу на этот столик и проверить наличие нужной информации. А вот узкоспециализированные книги, сборники статей, эссе и заклинаний скрывались на высоких стеллажах, возле многих имелись лестницы. Ряды ближе к читальному залу были полны студентов, в дальних рядах иногда встречались одинокие семикурсники, да сейчас там часто карабкался по стеллажам фанат знаний Поттер.

У Драко были свои любимые книги для сочинений. Он брал только один справочник — по волшебным существам. А вот по растениям и зельям были потрясающие многотомники с подробным описанием и качественными ссылками на другие источники. Приходилось аккуратно пристраивать уже выбранные книги на краю полки, лезть на две ступени и вручную искать нужные темы в содержании. А потом, нацарапав черновой вариант, приходилось возвращаться за сборниками эссе, которые Драко потом часто брал почитать. Зельеварение ему нравилось чуть больше остальных дисциплин. Была в нем какая-то щекочущая тайна, эти законы с исключениями, условия и правила. Еще до Хогвартса этот предмет привлекал Драко. На первом курсе он даже немного разочаровался, а потом, смотря на увлеченность Невилла, он чисто любопытства ради попытался выйти за пределы того, что дает школьная программа… и, в сущности, пропал.

Раз в месяц деканы рассылали родителям короткие письма об успехах учеников. Обычно ничего подробного. Вроде учится нормально, поведение в норме, хорошо общается со сверстниками. Только что иногда в противоположном значении. В прошлом месяце, отправляя письмо отцу, профессор Снейп похвалил Драко и предположил, что тот, если не иссякнет энтузиазм, может попробовать получить мастерство. Отец написал короткое "Горжусь. Хорошее увлечение для Лорда Малфой". Будто весь свет сошелся на том, что является хорошим увлечением для Лорда. Сириус и Фрэнк вот любят дуэли, и ничего, их образ от этого нисколько не страдает.

Когда Драко задумывался об отце, он привычно начинал злиться. Он его ребенком считает. Постоянно напоминает, что он должен быть лучшим, потому что будущий глава рода. Отчитал за то, что общается с "грязнокровками" и впервые ударил Драко, когда он защитил подругу. Иногда ему казалось, что след от пощечины не прошел и продолжает жечь. Мальчик был рад, что не едет на Рождество к отцу. Но уже сейчас ужасало, что летом придется прожить у него как минимум две недели.

Занятый неприятными мыслями, он сложил на столе книги аккуратной стопкой, задумчиво покрутил в руках карандаш, которым удобно писать черновик для эссе, и, занятый собственными мыслями, вздрогнул от недовольного возгласа Гермиона:

— Так нечестно!

— Что нечестно? — чуть встряхнул головой Малфой.

Волосы он давно перестал укладывать, поэтому теперь, с отросшими, чуть волнистыми на концах прядями еще меньше походил на себя-прежнего.

— То, что род Гонт тоже прерван. Последний из них благополучно скончался в Азкабане.

— Бастарды? — спокойно спросил Драко.

Гермиона отложила перо и недовольно уставилась на Драко.

— И как ты мне прикажешь искать его бастардов? Справочника по непризнанным бастардам, насколько мне известно, не существует.

Драко склонился над страницей с родословной, Гермиона недовольно заворчала — она не любила, когда кто-то проверяет ее работу.

— А то, что сестра была замужем за маглом, ты не учитывала? — с долей самодовольства усмехнулся он.

— У нее нет детей, — ткнула в имя девушки Гермиона.

— Тут и ее мужа нет, — возразил Драко. — Она ведь женщина, значит, ее дети носят фамилию Риддл.

Девочка недовольно уставилась в книгу.

— А почему магл?

— Потому что его имени здесь нет. Имя маглорожденных волшебников еще указывают в таких справочниках, а вот маглов — никогда. Так что местная библиотека нам больше не помощник. В мире маглов есть что-то подобное?

* * *

Незадолго до Рождества Гарри окончательно понял, что взвалил на себя слишком много дел. Он так сладко уснул на истории магии, что Невилл едва его растолкал. В очередной раз опоздал на занятия с МакГонагалл, сдал эссе по трансфигурации Флитвику, испортил зелье, едва не упал с метлы во время тренировок и бесчисленное количество раз засыпал в гостиной над книгой. Нарцисса, наливая ребенку чай, недовольно выговаривала:

— Можно подумать, ты куда-то спешишь. Зачем хватаешься за все подряд?

— Интересно, — грустно вздохнул Гарри.

И это было чистой правдой. Этот год не имел ничего общего со скукой первого курса. Тренировки по квиддичу, дуэльный клуб, занятия с МакГонагалл, плюс к этому желание быть лучшим на курсе, разбор программы магловской школы, увлечение рунами и, с некоторой подачи Сириуса, простейшими ритуалами. Да и по-прежнему хотелось поболтать с друзьями, обсудить какие-нибудь шалости, прочесть определенную книгу, помочь Гермионе в поисках наследника Слизерина, хотелось играть в снежки, вслух мечтать о магазине приколов Уизли, заколдовывать задачники Рона, чтобы у него потом ответы не сходились. Одним словом, жизнь в Хогвартсе была интересной, и Гарри не хотел пропускать ни секунды.

— У тебя уже синяки под глазами, — укоризненно заметила Нарцисса. — И еще мне приходится снижать тебе баллы за эссе из-за помарок. Ты становишься невнимательным.

— Но я не хочу отказываться от чего-нибудь, — упрямо возразил Гарри.

Он помешивал чай маленькой ложечкой и даже не замечал, как Нарцисса вздрагивает, когда он стучит о стенки чайной чашки.

— Обычно с этим сталкиваются чуть позже, — вздохнула она, — но ты явно взрослеешь быстрее, чем твои ровесники.

Гарри безмятежно пожал плечами. Он вообще не считал себя ребенком. По крайней мере, в плане личности. Он все еще слабее и у него мало опыта и знаний, но он отказывался понимать, почему все о нем заботятся, будто он беспомощный семилетка.

— Но нам приходится делать выбор и отказываться от многого, чтобы достичь успеха в другом, — продолжила Нарцисса. — Ты не можешь получить сразу все. Подумай и реши, что тебе пока не так уж и надо.

— Мне все надо, — возразил Гарри. — Каждый день приходится писать минимум одно эссе. Чтобы был высокий балл — подробно и с информацией из дополнительных источников. Нужно раз в неделю выполнять задания из магловской школы, потому что летом мы сдаем экзамены. Квиддич, потому что мне нравится летать. Занятия с профессором МакГонагалл, потому что я хочу стать анимагом к пятому курсу. Дуэльный клуб. Там просто весело. И читать я люблю. Нет ничего такого, что мне бы не было нужно.

Нарцисса улыбнулась упрямому мальчишке. Еще летом он был сдержаннее, тщательнее следил за своим поведением. А теперь устал. Он пока ребенок, еще не понимает, что долго в таком темпе не прожить и скоро он просто не встанет с утра.

— Я дам тебе совет. Не как учитель, а как человек, которому ты небезразличен. Школьные оценки никого особо не интересуют. Даже при том, что у тебя самые высокие баллы за экзамен, в твоих официальных бумагах все равно будет значиться просто Превосходно и ничего больше. Поэтому не стоит так перенапрягаться.

Гарри нахмурился. Желание быть лучшим у него возникло в младшей школе, ведь у них готовили детей в Итон, соревнование было неискоренимым атрибутом его школьной жизни. Как это — не важны баллы?

— И еще. Тебе не понравится, — продолжила Нарцисса. — Но крайне мала вероятность, что ты вернешься в мир маглов. И, даже если решишься на это, то разве не сможешь выучить всю программу сразу?

Гарри недовольно вздохнул. Спорить с Нарциссой он не любил. Но и соглашаться не желал. Как это — не быть лучшим? И почему он должен бросить то, о чем всегда мечтал?

Женщина же снова поражалась этому ребенку. Любой в его возрасте, услышав призыв бросить учебу, с радостью бы сделал это. А этот пыхтит, как чайник на плите. Недовольный, нахмурился, зло смотрит в чайную чашку. Но сорвется скоро. И хорошо, если просто проспит все на свете, а если магический выброс? Такое случается и со взрослыми, что уж говорить о подростках. Особенно о подростках, которые поражают всех своими возможностями.

— А есть что-нибудь, чтобы я просто чувствовал себя нормально? — спросил Гарри.

Нарцисса захохотала:

— Так вот зачем ты напросился ко мне на чай вечером в воскресенье.

Уши у Гарри заалели, выдавая его с головой. Леди Блэк же спокойно продолжила:

— В мире магии, разумеется, есть стимуляторы, которые позволят тебе какое-то время чувствовать себя лучше. Но потом все будет еще хуже, потому что энергия в твоем организме не бесконечна. И, предвидя твой следующий вопрос: я не могу тебе дать никакое из них, даже "хотя бы до каникул". Просто потому что их нельзя принимать до стабилизации магического ядра. И я точно знаю, что у тебя пока что все совсем не стабильно. Так что стимуляторы тебе категорически запрещены.

Гарри печально вздохнул. Может и правда пару раз просто списать эссе по истории у Гермионы? Она, между прочим, как-то справлялась с загруженностью. Так же готовила идеальные эссе, училась анимагии, состояла в двух кружках, часами просиживала в библиотеке. Наверное, стоит поговорить с ней. Быть может, есть какой-то секрет?

* * *

Пока Гермиона активно переписывалась с Дадли, пытаясь найти некую Меропу Гонт, которая вышла замуж за какого-то Риддла еще до начала Второй мировой, Невилл ухитрился попасть на отработки. Весь этот год они активно избегали этого, обходясь лишь потерей баллов, но в этот раз Невиллу не повезло.

С появлением василиска Сириус взял со всех обещание: не разгуливать по ночам. На самом деле, особенно гулять по ночному Хогвартсу уже и не хотелось, несмотря на множество мест, где они еще не были. По выходным они весело болтали в переделанной классной комнате, вечерами много читали, у всех были дополнительные занятия и увлечения.

Невиллу нравилось в театральном кружке. Флитвик учил их правильно говорить, двигаться, веселил, делился забавными историями. К Рождеству готовили магическую пьесу, но выступление было чем-то неважным. Гораздо приятнее было просто находиться здесь. Читать вслух стихи. Притворяться совершенно другим человеком. А эти занятия с невидимыми предметами? А техники по разучиванию текста? Флитвик их даже танцевать учил. Это было весело. Невилл даже удивлялся — почему здесь так мало людей. Но, с другой стороны, будь их больше, атмосфера уже не была бы настолько уютной.

Нечто похожее царило и на занятиях дуэльного клуба. Просить о кружке ходил Флитвик. Его вороны потом рассказывали, что маленький профессор выходил из кабинета директора так, будто только что выиграл войну. Им отдали большой кабинет на втором этаже, старшеклассники натаскали туда какие-то книги, манекены и подушки, кто-то даже строил планы занятий, как минимум раз в неделю они старались изучить что-нибудь новенькое. Старшие поправляли младших, учились сами. Здесь тоже было уютно и весело. Невилл все больше понимал, что Флитвик становится его любимым учителем, даже жаль, что он преподает чары, а не гербологию.

В сущности, именно благодаря любимому предмету Невилл и нарвался на отработки. Он ухаживал за мандрагорами, порядком испачкался в земле, с ужасом обнаружил, что душ при теплицах снова не работает, а выйдя на улицу, он еще и попал под густой снегопад. Грустно бредя по сугробам, Невилл уже начал хлюпать носом. Сейчас придет в гостиную, а Одри напоит его чем-нибудь от простуды. Как она шутит, штудирование учебников по медицине в качестве наказания, сделало ее очень внимательной к таким вещам. Воображение рисовало ей сразу пневмонию с осложнениями, а затем с полсотни сопутствующих болячек.

Невилл так задумался о горячем напитке со вкусом корицы и меда, что забыл высушить себя заклинанием. Влажный снег легко съезжал с одежды и ботинок, поэтому Невилл оставлял за собой комки снега, которые, растаяв, обещали превратиться в лужи. Но, не дойдя до холла с лестницами, мальчик услышал, что какая-то девочка плачет за углом. Стараясь не шуметь, он повернул за угол длинного коридора, но девочка, что плакала в нише, его услышала и уже убежала — только мелькнул подол школьной мантии в коридоре к больничному крылу. Неопределенно пожав плечами — все равно он не умел утешать девчонок — Невилл собрался было уходить обратно, к лестницам, но тут, буквально из ниоткуда, выскочил Филч.

— Что ты здесь выискиваешь? — завхоз гневно ткнул пальцем в грудь мальчика.

— В гостиную иду, — осторожно ответил Невилл, уже понимая, что ему не поверят.

— В гостиную, как же! — визгливо протянул Филч, а потом посмотрел вниз, увидел мутные лужицы на полу. — Грязь! Опять грязь!

Так Невилл попал на отработки. Филч отправил его в трофейный зал начищать кубки и значки до зеркального блеска. Занятие скучное, к тому же времени тратилось непозволительно много. Завхоз запретил использовать магию, выдал лишь тряпку и бутыль с каким-то средством для блеска. Невилл грустно оглядел сотни наград. За один день не управится. Горько вздохнув, он залез на стремянку и достал первый кубок.

— Ты же не думал, что мы оставим тебя сражаться с пылью в одиночестве? — раздался снизу тихий смешок Одри.

Мальчик улыбнулся. Одри и Гермиона, в одинаковых рубашках, задорно улыбались, скатывая мантию-невидимку.

— Гарри на тренировках, — продолжила Гермиона, — обещал прийти позже. Но мне кажется, что мы успеем до его прихода.

— Да, — согласно кивнула Одри. — Вот лично у меня большой опыт в полировке золоченых наград. Да и Гермионе не привыкать обходиться без магии.

— А разве вы не можете заколдовать все эти кубки? — с потаенной надеждой спросил Невилл.

Гермиона, высыпав себе на колени все, что лежало на бархатной подушке, недовольно призналась:

— Я посмотрела в магическом справочнике. Нет заклинания для мгновенной полировки. Можно лишь заколдовать тряпки, но так медленнее. Да и разучить то заклинание не просто. Поэтому придется вручную.

Одри залезла прямо на полку, благо нижние были деревянными, массивными, как и многое в этом замке, и уже натирала какие-то мелкие кубки, что-то напевая себе под нос. Невилл тоже вернулся к полировке. Но улыбка от уха от уха не сходила с его лица вплоть до момента, как тихое мурлыканье Одри было нарушено вскриком Гермионы.

— Что такое? — едва не упал со стремянки Невилл.

— Том Марволо Риддл. Я, кажется, нашла того, кто мог бы открыть комнату… У него даже награда по датам подходит…

Одри была похожа на Беллатрикс не столько внешне, тут хватало и копны мелких кудряшек, сколько поведением. Она была словно бомба — чуть тронешь и рванет. Яркая и эмоциональная, любовь и ненависть она не любила скрывать, высказывала свое мнение прямо, не увиливая. Стараясь стать настоящей леди, она ежедневно боролась со своей натурой. Молчать было невыносимо, не кидаться с кулаками на людей еще сложнее, но все же многие считали ее образцом.

Она очень старательно выбирала одежду, была достаточно сдержана в жестах, ее редко можно было заметить вне компании мародеров. Хотя многие в Хогвартсе знали, что Одри не терпит несправедливость и, защищая кого-то, становилась достаточно вспыльчивой. Именно эта тяга в правде и справедливости делала ее своей среди гриффиндорцев. Говорили, что она-то, в отличие от родителей, никогда бы не сделала ничего дурного. Она так часто вступалась за других, привлекая более эгоистичных мародеров, что в итоге оказалась по-своему вознаграждена. В списке предполагаемых Наследников Слизерина ее имени не произносилось. А если кто-то и вспоминал, что ее отец в Азкабане, а мать только что оттуда, то уже на защиту Одри кидались все ее одногодки. Одри не может. Одри — само воплощение гриффиндорской честности.

Гермиона, конечно, знала, что своеобразное мышление Одри не мешает ей обзывать «тупой коровой» девочку, которую она только что защищала от нападок старшего курса. В идеальном мире юной мисс Лестрейндж нападать на слабых было недопустимо. Говорить лучшей подруге о том, что вон та девочка толстая и как-то слишком глупа — вполне можно.

Но сегодня она особо не сдерживалась. Гарри одолжил близнецам Карту Мародеров, и те, в первые же часы аренды, нашли лаз на балку под самым потолком холла с часами. Если бы кто достаточно внимательно смотрел вверх, то заметил бы странную троицу. Одри сидела между рыжими парнями, чуть покачивая ногами, и со смаком описывала многих девчонок.

Близнецы выбирали себе самую высокомерную девушку, которую планировали разыграть. Розыгрыш был из тех, которые вряд ли бы одобрил Гарри: мальчишки собирались посылать ей любовные письма, мелкие подарки, благо приличным леди в письмах посылают лишь засушенные цветы и шелковые ленты… дальше они пока не заглядывали, всерьез полагая, что шутка может стать несмешной при тесном общении с девушкой. Одри, которая пока еще ни разу не влюблялась, не видела в таком розыгрыше ничего дурного. Поэтому и девушку выбирала с удовольствием, несколько садистским, но достаточно явным.

— Предлагаю Анику Фаррер. — Одри ткнула пальчиком в симпатичную слизеринку со строгой прической. — Недавно Сьюзан божилась, что Аника — просто зло во плоти и точно является наследницей Слизерина.

— М-м-м… мы подшутим над наследницей Слизерина? — мечтательно протянул Фред. — А нас после оставят в живых?

— Неужели не справитесь с девчонкой? — хитро улыбнулась Одри.

— Если она такая же, как ты, то я лучше с Флинтом на кулаках поборюсь, — притворно вздрогнул Джордж, — шансов выжить будет больше.

Одри, рассматривая свои новые туфельки с пряжками, польщенно улыбнулась. Приятно, когда тебя воспринимают всерьез. И понимают, что даже не причиняя прямого вреда, она способна изрядно испортить жизнь даже главным шутникам Гриффиндора. Противоречивая натура мисс Лестрейндж держалась на трех китах: нерушимой уверенности в собственной неотразимости, вере в справедливость и преданности близким людям. Благодаря этому Одри редко сомневалась в чем-либо.

К тому же, пока Гарри пытался выбраться из кучи очень-важных-дел, Гермиона играла в детектива, Драко — в исследователя, а Невилл стал рабом-садовником, Одри очень сдружилась с близнецами. И за последнее время они заметно изменились: из вечно пыльных мальчишек превратились в симпатичных парней. Открыв для себя всю прелесть тонких издевок в книге этикета, пообщавшись на каникулах с Блэками, они стали шутить тоньше и иногда даже чуточку злее. А еще они вовсю разошлись в своей предпринимательской деятельности.

Началось все с шуток над Роном. Они заколдовывали его учебники, чтобы ответы не сходились, меняли условия задач, чтобы получалась полная ерунда, утаскивали расчеты прямо у него из-под носа, и в итоге Рон стал самым бдительным гриффиндорцем. Свои расчеты и книги он держал при себе, а еще достаточно быстро, хотя и с помощью Гермионы, научился развеивать слабые чары. На данный момент братья Уизли работали на опережение. Рон учил все более продвинутые способы развеивать заклинания, близнецы — все более сложные иллюзии. Но, где-то в середине данного противостояния, Рон в сердцах высказал братьям все, что он о них думает: что они только портят, а сами ничего полезного не создали, и что он, Рон, как только закончит Хогвартс, будет зарабатывать кучу денег за сложные нумерологические расчеты.

Деньги в среде младших Уизли являлись серьезным оскорблением. Семья, пусть даже и не казалась таковой, была очень дружной, и младшие сообща страдали от нехватки финансов. В этом году братья сознательно отказались от части новых вещей, чтобы Джинни, как единственная девочка, поехала в школу с новым комплектом учебников и новой формой. Близнецы были сильны вдвоем — им все шутки были глубоко безразличны, обсуждения поношенной формы их не задевали вовсе. Рон жил мечтой: мысленно он уже окончил Хогвартс и зарабатывал сотни галлеонов. Но это не значит, что замечания сверстников оставались незамеченными.

Так Фред и Джордж всерьез задумались: а почему бы не зарабатывать уже сейчас? Началось все с написания эссе на заказ. Длинные свитки мерились в дюймах, и учителя давали огромные объемы в качестве наказания. Близнецы неплохо разбирались в зельях и чарах, а вдвоем они легко справлялись с большими объемами работ. Слухи о том, что теперь в Хогвартсе можно заказать готовый свиток с эссе, распространились быстро, и к концу первого месяца близнецы просто не вылезали из библиотеки. Потом их вызвала МакГонагалл и предупредила, что учителя в курсе их нелегального заработка и лавочку пора прикрыть. Первое их дело, несмотря на неудачное завершение, дало некоторый стартовый капитал.

Затем, пользуясь подземным ходом в Сладкое Королевство и связями с Тонкс, близнецы устроили нелегальную доставку алкоголя в стены школы. Этот заработок принес еще больший доход, но был прикрыт уже лично Сириусом. Который, хотя и нашел выходку забавной, предупредил их о возможных последствиях вплоть до исключения из школы и проблем у Артура. Мальчишки распродали остатки алкоголя и принялись искать новый заработок.

Помня о предупреждении Блэка, теперь они искали такой вариант, который бы не имел столь серьезных последствий. Сириус был прав — одно дело нарушать правила самостоятельно, для себя. Такое учителя еще могут простить, пожурить и назначить взыскание. Но если они делают это за деньги, то и кара будет соответствующей. Так и родилась идея розыгрышей от Уизли.

Они варили зелья в пустых классах, что не было запрещено напрямую. Даже специально заставили Гарри проверить своды правил Хогвартса. Взыскание полагалось за варку зелий в общей гостиной и спальнях, а вот в пустых классах, в теории, можно было заниматься чем угодно. Вот только днем не могло быть и речи о подобном, другое дело вечером и ночью. Когда закачиваются не только уроки, но и все факультативы и кружки, ученики расходятся по уютным гостиным, иногда сворачивая в библиотеку. И тогда можно было не опасаться, что кто-то их найдет, и по школе поползут слухи. То, что подобного правила еще нет, не значит, что оно не может появиться.

Самым сложным было прятать ингредиенты для зелий и потом таскать их ночью в пустые классы. Они мечтали создать конфеты, с помощью которых можно было бы подшутить над другом, и на это дело спускали почти половину своих доходов. А пока что зарабатывали исчезающими чернилами, зельями прозрачности, буйного роста, и прочими из школьной программы. Заработок был не такой большой, как при продаже огневиски, но зато стабильный. И главное — за продажу таких простейших зелий им не могут ничего предъявить.

Деньги понемногу тратились на покупку ингредиентов, но к декабрю близнецам хватило на три комплекта новой школьной формы, которую они заказали в Хогсмиде. Третий комплект был подарен Рону, который уже сейчас помогал братьям, просчитывая совместимость ингредиентов по таблице.

— А как бы вы проверяли зелья без расчетов? — чуть посмеиваясь, спрашивал Невилл, наблюдая за Роном, что был так забавен в своей серьезности.

— Думаю, бросали бы жребий, подходили поближе к больничному крылу и пили сами, — смеясь, признавался Джордж.

— Да и нового мы в них добавляем немного. Только для улучшения вкуса, незаметности и чтобы действие заканчивалось в нужный момент, — продолжил Фред. — Стандартные схемы. Правда, из учебника по алхимии, но ведь для первого года обучения, так что ничего сложного… пока…

Невилл качал головой. Для него зелья были самым сложным предметом. Даже трансфигурация казалась чуточку понятнее, хотя вряд ли когда-нибудь он ее полюбит. Но вот близнецам он тоже помогал. Качество растительных ингредиентов сложно определить: нужен либо большой опыт в работе с ними, либо высокие познания в гербологии.

* * *

Незадолго до отбоя близнецы, тихо переговариваясь, тащили два котла и чемоданчик с ингредиентами в сторону пустующих классов. Идти приходилось медленно, все же котлы у них были несколько больше обычных ученических, что могло вызвать ненужные вопросы, а чемоданчик с ингредиентами, весьма увесистый, они передавали из рук в руки. Гарри, одалживая им карту мародеров, взяв клятвенное обещание идти по школе строго в защитных очках, что выслал Сириус еще после окаменения кошки. Очки были дурацкими. Желтоватые стекла в тяжелой роговой оправе, которые закрывали лицо от бровей до середины щек, к тому же они были тяжелыми, что не добавляло желания ходить в них постоянно.

— Мы действительно хотим разыгрывать Анику? — неуверенно спрашивал Джордж у брата.

— А почему нет? — Фред наблюдал за замком по карте, поэтому отвечал несколько рассеянно.

— Не знаю… она такая… красивая…

— И что? Это мешает нам ее разыграть? — Фред с недоумением уставился на Джорджа.

Близнец неопределенно пожал плечами, словно и сам не знал точно, что его беспокоит.

— Просто… мне кажется, она не поверит. И ничего не получится.

— Тогда ничего не получится, — резонно заметил Фред. — Как будто первый раз.

— Может, не будем ее разыгрывать? — предпринял попытку отговорить брата Джордж. — Ну вот представь, что кто-нибудь будет так разыгрывать Джинни…

— Если Джинни будет вести себя как эта Аника, я сам ее побью, — отмахнулся от брата Фред.

Джордж был чуточку нерешительнее. И, как говорил Фред, он добрее. Впрочем, последнее сложно заметить со стороны: на людях Джордж никогда не сомневался в быстрых решениях брата, позволяя тому втягивать их в приключения. Джордж ведь тоже любил приключения, хотя чуточку чаще думал о последствиях. Но все же реже, чем Гарри.

— Кстати, что Аника может делать в компании Почти Безголового Ника уже больше двадцати минут? — поморщился Фред.

Братья переглянулись, и осторожно, стараясь не греметь котлами и не задевать чемоданом стены, свернули в один из тайных ходов. Джордж выглянул из-за гобелена, ведь в коридоре снаружи было тихо. Сначала он увидел, что в воздухе висит что-то темное, будто гарь или дым, а потом он увидел девушку на полу: мантия из дорогой ткани, светлые волосы собраны. Аника. Он громко ахнул и тут же спрятался обратно за гобелен.

— Там… там Аника… она окаменела…

Фред сориентировался быстро. Пихнул Джорджу котел, карту и быстро скомандовал:

— Неси обратно, я к Леди Блэк.

Джордж кивнул уже спине брата. И понял, что ему по-настоящему страшно. Аника чистокровная. Это значит, что Леди Блэк права: монстра невозможно контролировать. Для василиска нет разницы, кого обращать в камень: маглорожденного, или чистокровную ведьму. По-прежнему стараясь не шуметь, Джордж перехватил поудобнее котлы и чемодан с ингредиентами, а потом кратчайшим путем направился в гостиную Гриффиндора.

* * *

На Рождество в Хогвартсе оставались многие. Можно было играть в снежки, сидеть в полупустых гостиных, справлять Рождество за одним столом с преподавателями. Это все им рассказывал Перси, из последних сил отказываясь от предложения погостить у Блэков. Сириус потребовал с Гарри обещание пригласить всех знакомых, и сейчас лишь старший из братьев-школьников держал оборону. Близнецы и Рон согласились сразу, Джинни просто поставили перед фактом, хотя та отказывалась ехать без брата. А без Джинни отказывалась ехать Мишель, так что Поттер был очень настойчив.

— У Блэков большая библиотека, — попыталась помочь Гермиона.

Но Перси был непреклонен. Принимать билет на поезд он отказывался, встречать Рождество дома тем более.

— Думаю, родители будут даже рады впервые за очень долгое время встретить праздники без нас, — как всегда несколько высокомерно ответил староста.

— Твои родители? — удивилась Гермиона. — Вот лично я в этом очень сомневаюсь.

Но продолжить она не смогла. Звякнув котлами, в гостиную зашел Джордж. Близнецы редко появлялись по одному, поэтому на него смотрели с удивлением. А тот, пихнув котлы под стол и бережно пристроив чемоданчик с ингредиентами, достаточно тихо рассказал:

— Мы наткнулись на Анику Фаррер. Она окаменела, Фред побежал к Леди Блэк.

Девочки испугано ахнули, Невилл и Гарри растерянно переглянулись. Их разговор услышали за соседними столами, поползли шепотки. В проход за картиной вошла Джинни. Бледная и тихая, как и всегда в последнее время.

— Джинни! Ты почему гуляешь так поздно? — накинулся на сестру Перси.

Девочка прошептала что-то невразумительное, но поплелась наверх. Перси печально смотрел вслед сестре. Аника Фаррер — чистокровная. К тому же слизеринка.

— Хорошо. Мы поедем на каникулы, — вздохнул он. — А можно мне два билета?

— У тебя что, появилась девушка? — Джордж так удивился, что даже забыл про шатающегося по замку монстра.

Перси недовольно зыркнул на брата и промолчал. Гарри же лишь кивнул. По словам сестер Блэк, Сириус был невероятно расточителен: тот не считал покупку пары десятков билетов лишними тратами.

Разговоры о поместье в Шотландии велись с самого лета. Их хогсмидовское жилище было мало для энергичных Блэков, завалы книг стали предметом шуток, Белла удивляла своим частым появлением на кухне, а Сириус заполнял своей энергией дом до ощущения тесноты.

Когда Андромеда говорила, что выросла в том поместье, Дора представляла небольшой уютный домик, поросший плющом. И была особенно удивлена, увидев Блэк-парк. Потому что она не могла назвать эту громаду иначе, чем замком. Нет, она слышала про двадцать три спальни, музыкальный салон и бальную залу, но… За этими шутками, любовью Сириуса к рок-музыке и мотоциклам, аскетизмом Андромеды, было легко забыть, что исторически Блэки — одно из самых богатых семейств Великобритании. Разумеется, у таких людей должен быть замок. И не один.

Дора перебралась сюда под насмешливым взглядом матери. Выбрала себе светлую комнату с видом на пока еще несуществующий розарий, оценила большой дуэльный зал в полуподвале, научилась ужинать в просторной столовой, прониклась пустотой подобного поместья. Четыре мага и пять домовиков попросту терялись в этих помещениях. По крайней мере, здесь не приходилось блуждать, только что гулкое эхо в коридорах навевало странные мысли.

Днем Ремус работал. Как-то из учителя для крестника Лорда Блэка он плавно вырос до управляющего Рода Блэк, и теперь старшие мародеры вынужденно занимались делами. Сириус носил магловские костюмы: удлиненные пиджаки, темные рубашки с мелким рисунком, жилетки и яркие галстуки, у ювелира заказал себе запонки с черепами. Веселился, одним словом. Ремус был сдержаннее. Доре казалось, что его сопровождает уют и мягкость. Даже его костюмы — брюки и свободные клубные пиджаки — сшиты из мягкой, будто и не костюмной ткани.

Дора любила в нем это. С ним было уютно всегда. Казалось, что он как улитка — носит ощущение дома с собой. Не такого, как это огромное поместье, а дома тихого и уютного, где нет эха в коридоре и можно ходить босиком. Вечерами он читал в небольшой гостиной около библиотеки. Здесь зажигали камин, Ремус включал магический проигрыватель, с удовольствием вытягивал ноги в домашних туфлях, а голову укладывал на колени Доры. И слушал ее рассказы, иногда говоря что-то сам.

Эта небольшая гостиная — нежно-голубые стены, темно-синяя обивка кресел, камин из светлого камня — за шесть вечеров Дора полюбила ее. Шесть вечеров абсолютного счастья. Она изворачивалась на работе, меняла смены, лишь бы проводить вечера рядом с ним. С ним было хорошо. Уютно. И тепло. Когда по коридору из библиотеки шла спать Беллатрикс, тоненькие каблучки звонко цокали по мраморному полу первого этажа, Ремус вставал с софы, нежно целовал ее, и тоже шел спать. И ничего больше. Тонкс нервничала, желала большего, но не знала, как показать это.

Последний день был несколько другим. Они развернули один из диванов, раздвинули шторы и погасили свет. Дора нежилась в объятиях любимого человека, Ремус разглядывал статичный пейзаж. Летом под этими окнами, скорее всего, появятся кусты, вплоть до начала английского парка разобьют клумбы, но пока что это была лишь припорошенная снегом земля да стоящие чуть вдали деревья глицинии.

— Завтра здесь будет шумно, — в голосе Доры была горечь.

Скорее всего, завтра не удастся вот так посидеть. Она почувствовала, что Ремус смеется — совсем неслышно, только щекочет дыханием.

— Этот дом слишком велик для нас четверых, — заметил он. — А с детьми здесь будет веселее. Если бы не дети, Сириус бы и не переехал сюда.

— Здесь мило, — возразила Дора.

— И пусто, — вздохнул Ремус. — Такой дом создан для приема гостей, а не для четырех усталых магов.

Дора промолчала, спорить не хотелось. В том небольшом доме в Хогсмиде было слышно, как Белла в ванной поет что-то душераздирающие на итальянском, слышно как скрипит стул в комнате у Сириуса, как домовик на кухне едва слышно ворчит. Там нельзя было побыть наедине. Здесь же было так хорошо вдвоем. В светлой гостиной, где горит камин и Дора может наслаждаться последним тихим вечером.

* * *

Потом оказалось, что детей не так уж и много, на самом деле. Сириус сразу нашел им несомненно важное задание, вывалив в холле несколько коробок с игрушками и гирляндами. За пару минут вроде бы взрослые школьники (а именно такими они пытались казаться, возвращаясь домой), превратились в радостную детскую кучу. Сириус, отбросив в сторону пиджак, выделялся в этой толпе только ростом, а в остальном был таким же. Так же распевал рождественские гимны, тащил по полу внушительных размеров ель, вешал игрушки и с удивлением слушал о странной традиции нанизывать на нитки попкорн. За пару минут в этом рождественском вихре исчезла сначала Беллатрикс, за ней скрылась Нарцисса, которую буквально утащил Драко, а Ремус почувствовал себя единственным взрослым в этом безобразии.

— Всегда подозревал, что Блэки и хаос — вещи неразделимые, — прозвучал за спиной Ремуса спокойный голос Говарда Лестрейнджа.

Рядом с ним стоял Дадли, который невероятно вырос за эти несколько месяцев, а Андромеда уже снимала с себя шубку, вручая ее домовику.

— Мне тоже казалось, что наши родители только пытаются казаться серьезными, — улыбалась она. — А на самом деле те еще… оторвы. Судя по всему, дух Рождества украл весь взрослый апломб, что Сириус создавал себе в последние месяцы?

— Боюсь, он лишь притворялся, — вздохнул Ремус.

— Знаешь, что меня больше всего удивляет, — Андромеда ногой отпихнула одну из коробок с украшениями. — Как ты, такой серьезный и спокойный, мог терпеть Сириуса все годы вашей дружбы?

Ремус искренне засмеялся:

— Почему никто не верит, что я не всегда был серьезен?

Андромеда была самой целеустремленной из сестер. И, чтобы там не судачили в салонах, только она была похожа на образцовую чистокровную леди. Небрежно махнула палочкой — остролист увил перила лестницы, еще движение — одна из оставленный живых елей бодро встала, золотистые шары появились словно из воздуха, а все коробки аккуратно сложились друг на друга. Отмахнувшись от домовика, Андромеда Тонкс с истинно блэковским величием начала подниматься по лестнице. Едва скрывая смех в голосе, она иронично заметила:

— Дорогой Ремус. Боюсь, ты родился истинным джентльменом, который извиняется даже перед кошкой. И если бы не мой кузен, ты бы развлекался частыми дуэлями с теми, кто бесчестно оскорбляет слабых. Кстати, — тут женщина резко повернулась и перегнулась через перилла, — в свое время на страже всех униженных и оскорбленных стояла Белла. А потом и моя дочь. Мерлин, ваши дети будут совершенно не приспособлены к жизни в реальном мире.

Оставив Люпина пораженно хлопать глазами, Андромеда скрылась на втором этаже.

— А вот она похожа на Вальбургу Блэк, — хохотнул Говард. — Дадли, иди уже. Гарри скорее всего там, где больше всего шума.

— Вы знали маму Сириуса? — спросил Ремус, смотря вслед Дурслю.

— Она когда-то просила Дорказ об услуге. Тогда я много общался с этой… своеобразной женщиной.

— Своеобразной? — Ремус приглашающе кивнул в сторону левого крыла.

Там еще были мрачные комнаты, до которых не успела добраться Нарцисса, но шумная толпа детей и Блэков унеслась в противоположную сторону, так что здесь будет лучше.

— Выглядела ледяной и жестокой. А потом не могла сдержать слез.

— Слез? По словам Сириуса, его мать была железной леди, которая не умела плакать.

Говард, уже усаживаясь в одно из кресел, опять засмеялся:

— Сириус был тем, кто сбежал из дома и сам подкосил душевное спокойствие матери. Но плакала она не из-за этого.

Ремус на мгновение нахмурился, раздумывая — что могло расстроить Вальбургу Блэк больше ухода старшего сына.

— Смерть Регулуса? Мы тогда только Хогвартс закончили, Сириус очень переживал…

— Она хотела узнать — кто… — вздохнул Говард. — Это всегда непросто, да к тому же подразумевает уже некоторое отступление от официально разрешенной ритуальной магии. Но она так просила, что Дорказ не выдержала…

— И что же? — чуть поддался вперед Ремус.

— Кстати, да, — раздался голос Сириуса. — Мне тоже интересно.

В волосах у него запутались кусочки конфетти, пуговицы на рубашке расстегнуты, а галстук выглядывает из кармана изумрудно-зеленого жилета. Он прошел по гулкому мраморному полу, чуть повернул третье кресло и уже достал из кармана пачку сигарет.

— Она провела ритуал одна, с помощью самой Вальбурги. Убил твоего брата Волдеморт лично, — ответил Говард.

Сириус нахмурился. Он всегда считал, что в смерти его брата стоит винить кого-то из своих же. Быть может, даже он сам мог убить его — эти мантии и маски делали пожирателей совершенно неузнаваемыми.

— За что он его убил?

— Ни один ритуал не сможет тебе это сказать, — пожал плечами Говард.

— Странно. Нужно будет наведаться все же на площадь Гриммо, может удастся что-то узнать… Останетесь на Рождество?

— Думаю да, — ответил Лестрейндж. — У Гарри договор с тетей, как ты знаешь. Петти с мужем будут встречать Рождество в Праге, поэтому мы с Дадли воспользуемся вашим гостеприимством.

Сириус почувствовал легкий укол совести. Забирая крестника на Рождество, он понимал, что его не отделить от Дадли. Сомнительно, что Петунья, любящая сына и племянника, действительно так рада Рождеству наедине с мужем. Но, не желая спорить с «любимыми мальчишками», она уступила. Главная сложность в том, что Петти очень сложно подобрать хороший подарок, а порадовать эту маглу хочется.

— Кстати о частично запрещенных методах, — вернулся к прежней теме Говард. — Я перебирал кое-какие бумаги Дорказ и наткнулся на описание ритуалов, которые она сама никогда не проводила. Те, что она посылала Лили Поттер.

Сириус тут же оживился. Лили работала с магией крови, укрепляя родственную защиту. Дабы не разбираться в каждом отдельном случае, любые манипуляции с чужой кровью считались под запретом. Но защита на Гарри была практически нерушимой, что прекрасно иллюстрировало силу подобных ритуалов.

— Подозреваю, что ритуалы на крови родственников по факту сложнее и мощнее, не так ли? — предположил Ремус, палочкой уничтожая дым от сигарет Сириуса.

— Именно так, — кивнул доктор Лестрейндж. — Но самое главное, есть ряд готовых ритуалов для неполного круга. Скорее всего, Дорказ хотела, чтобы Лили попробовала себя в качестве лидера среди друзей…

— То есть с самого начала в расчетах присутствовал я? — догадался Сириус.

— Именно, — согласился Говард. — Пересчитать, конечно, придется. Хотя бы потому, что пока что на место Главы подходишь только ты.

— Подождите, — чуть нахмурился Ремус. — Как я понял, Ковен — это что-то вроде очень большой семьи, общины. И для войны он не приспособлен. Так почему вы хотите создать его уже сейчас? Я понимаю, почему вы мелких так старательно собираете вместе, но мы… Зачем это нужно нам?

Говард улыбнулся. Ремус был умен, но вот в «заморочках» аристократии и старой магии понимал далеко не все.

— Защита, — объяснил Сириус. — Этот дом, поместье Лонгботтомов, да даже дом Уизли, защита там стандартная, ее можно взломать, пусть это и сложно. На силе кровной защиты можно создать что-то более прочное. К тому же… нам не удалось вылечить Алису, а мы обещали Августе.

Ремус кивнул, соглашаясь.

— Значит, нужно начать готовить хотя бы малый Круг из пяти магов, — поморщился Блэк.

— Можно и после Рождества, — улыбнулся Говард.

Блэк ответил такой же широкой улыбкой:

— Я все же не настолько безответственен. В Хогвартсе пробудили василиска, мне срочно нужен консультант по политическим махинациям, потому что против Люциуса и Дамблдора я не выстою, у меня в финансовых бумагах сдохло стадо драконов, по дому носятся как минимум шесть любителей розыгрышей, одна моя кузина отказывается выходить из дома, вторая требует учить ее дочь Темной Магии. Подумаешь, появилась необходимость создавать Ковен не года через два, а вот прямо сейчас. Ну что там, мелочи же…

Он затушил окурок в одной из пепельниц, что теперь стояли по всему дому, поднялся с кресла, отряхнув с брюк невидимую пыль, и достал из кармана галстук:

— Нужно посмотреть бумаги в адвокатской конторе. Попробую до Рождества разделаться хотя бы с финансами. Ремус, со мной?

Тот кивнул, так же вставая. А вот Говард, чуть улыбнувшись, с укором заметил:

— И ты не прав насчет себя. Из тебя получится хороший политик. Просто ты никогда этим не занимался, но ты умеешь нравиться, прекрасно читаешь людей и умеешь быстро вникать в ситуацию. Хотя, возможно, финансист из тебя и правда неважный.

— Я вообще-то планировал быть аврором, — хохотнул Блэк. — И мотаться на все магловские рок-концерты. А теперь хожу в галстуке с утра до вечера. Иногда мне кажется, что за это я ненавижу Волдеморта особенно сильно.

Ремус едва сдержал смех. В этом весь Сириус. Обладая явными талантами, он всеми силами старался жить весело и беззаботно. Не будь войны, не погибни Регулус, не попади Сириус в Азкабан, сейчас был бы аврор Блэк, дамский угодник, любитель шумных вечеринок и мотоциклов. Или же за это время он бы уже остепенился, женился и открыл что-нибудь типа рок-бара в мире магов. Но уж точно не носил бы костюмы с галстуком.

* * *

Ритуалы относились к старой магии. И подготовка к ним была своеобразной. Дора чувствовала себя невероятно глупо, стоя на юге страны посреди поля, держась за руки со своей родней. Пять взрослых человек, а буквально хороводы водят. А потом пришло это.

Словно волна тепла, радости, уверенности, все это подхватило и понесло куда-то вверх, куда их всех вел Сириус. Они словно стали единым целым, сохранив при этом свои личности. Она не слышала мыслей, но словно познала саму суть. Когда это ощущение прошло, и Дора открыла глаза, она увидела блаженные улыбки на лицах всех Блэков.

— Если бы нас было тринадцать, было бы еще сильнее? — пораженно спросила Белла, все еще не отпуская ладони кузена и сестры.

— Тринадцать я бы не смог удержать, — голос у Сириуса чуть дрожал. — Это все же сложнее, чем я думал. Но ведь придется еще читать заклинания и поддерживать связь без телесного контакта…

Нарцисса, отпустив руку Сириуса, успокаивающе коснулась его плеча. Время есть. Но ощущения… Понятно, почему для членов Ковена так важно доверие. Когда происходит сбор круга, не остается места для обид. И так же понятно, почему гибель даже одного участника становится ударом для всех. Потому что погибает часть тебя, часть общего целого.

Они начали собираться с того момента, как дети уехали с каникул. Залогом связи является достаточно близкое знакомство, поэтому первое время они просто говорили. Для Доры это было сложнее всего — рассказывать что-то сокровенное о себе — но иначе нельзя. Нельзя просто собраться и творить сложное волшебство. Нужно доверять друг другу, быть готовым рассказать любой свой секрет, принимать тьму в других, как и принимать свою. И такое не получишь по мановению волшебной палочки. Приходится говорить.

Дора думала, что эти их разговоры похожи на сеансы групповой терапии из магловских фильмов. Они рассказывали то, что следовало знать друг о друге для лучшего понимания. Так как Ковен создавался не первый раз, были и готовые темы. Дора никогда не думала, что может быть так сложно говорить о себе. Честно, откровенно, без лжи. А еще было сложно слушать.

Андромеда рассказывала о своем решении покинуть семью. Как боялась и сомневалась, как стыдилась своего эгоизма — ведь ее готовили как помощницу для рода, как темную колдунью. Рассказывала, как ей было сложно работать в Мунго: видеть, что она может помочь, лишь немного отступив от правил, но ей было не позволено. Как тяжело было знать, что зелье на крови безутешного мужа может спасти жену, привязать ее жизнь к нему, чтобы как в сказке — и умерли в один день. Оказалось, что и в Андромеде Тонкс живет столь знакомое для Доры желание помочь всем. Только ей сложнее. Потому что она может…

Нарцисса, у которой последние годы слились в один бесконечный день: похожие друг на друга светские рауты, одни и те же сплетни… Но жизнь Нарциссы и Андромеды была, по крайней мере, мирной. Рассказ Беллы закончился истерикой у Сириуса на плече, а на другом диване вытирали реки слез ее сестры. Даже Сириус, хотя и казался неунывающим шутником и балагуром, холодил кровь своими рассказами.

— В Азкабане дементоры живут на верхних этажах, — он начал с кривой усмешкой, словно насмехался над собственным страхом. — Камеры пожизненных заключенных сразу под ними. К нам редко приходили тюремщики, только разносили еду. Взамен прогулок на свежем воздухе открывали камеры все время, когда не было тюремщиков или посетителей. Но мало кто прогуливался по коридорам.

Белла, опустив взгляд, продолжила:

— Время там словно не существует. И ты все равно наедине со своими мыслями, говорить с кем-либо… это редкость. За время там я перекинулась парой фраз с Руди, и все.

— Постоянно хочется спать. Казалось бы — чем еще заниматься в камерах, если нам даже плохенькой книги не давали? Спи. Но в снах — сплошные кошмары, ведь дементоры всегда рядом. В сон проваливаешься, чтобы проснуться от собственных криков. И так изо дня в день. Сходят с ума даже не от присутствия дементоров. Сходят с ума от этой усталости. Те, на кого дементоры влияют особенно сильно, погибают еще в первый год.

Тогда Дора всю ночь лежала и думала — как они выжили? Как они могут веселиться, проведя по десять лет практически в полном молчании, где есть только крики ужаса? И страх, постоянный страх. Насколько сильным нужно быть, чтобы остаться человеком после такого? На фоне их рассказов Доре было стыдно за собственные страхи.

Рождество в Шотландии было снежным, что очень веселило детей. Сириус даже смог заморозить озеро в парке, хотя Нарцисса была очень недовольна. Получился настоящий каток, на котором дети проводили по несколько часов в день.

Одри каталась хорошо, а холодный воздух ее бодрил. Ей нравилось в Шотландии, нравился заснеженный парк, нравилось как просто неспешно объезжать озеро по кругу, так и соревноваться в скорости с мальчишками. Среди девочек у нее соперниц не было. Гермиона, хоть и стояла на коньках достаточно уверенно, соревноваться не желала. Ее родители почти каждый год справляли Рождество на горнолыжных курортах, и кататься со склонов вниз она любила больше. Мишель же и вовсе впервые вышла на лед в этом году. Она держала Гермиону за руку, все еще боясь упасть, и на Луну смотрела с некоторой долей зависти. Луна была бесстрашна и явно умела игнорировать боль: кататься она не умела, что не мешало ей падать и подниматься, сохраняя восторженное выражение на раскрасневшемся личике.

— Джинни так и не приехала, — с долей обиды произнесла Одри.

Она ехала спиной вперед, что позволяло ей хорошо видеть и слышать Гермиону и Мишель.

— Я писала ей, — ответила Мишель, — но она отказывается наотрез приезжать даже на денек.

— Она всегда такая? — поморщилась Одри. — Я имею в виду: она постоянно отказывается от общения. А я помню, летом она была не такая. Смеялась, хоть и жутко стеснялась Гарри и Невилла.

— Мы ее звали обедать с нами, — Мишель кивнула в сторону Луны. — Я была бы рада поболтать о чем-нибудь… девчачьем, а Луна любит слушать. Джинни всегда отказывается. Стала даже избегать нас.

— Странно, — нахмурилась Гермиона. — Почему она так?

— Вас она избегает, потому что влюблена в Гарри, — убежденно заявила Луна, едва не свалив с ног Одри.

Та смогла не только сама остаться на ногах, но и когтевранке не дала упасть.

— С чего ты взяла? — удивилась Одри.

Ей было сложно рассматривать Гарри как возможный объект влюбленности, ведь она знала его с самого детства. Он просто не может быть интересен девочкам. Это же Гарри!

— У нее мозгошмыги просто с ума сходят, когда он к ней подходит, — как ни в чем не бывало объяснила Луна.

— То есть ты просто знаешь, — устало вздохнула Гермиона.

— Ну да, — легко согласилась Луна.

Эмпатия — дар. В одиннадцать лет Луне было сложно признать, что папа с ней соглашался просто потому что она его дочь, а не потому что тоже что-то видел. Впрочем, именно он когда-то и придумал название для того, что видит Луна. Это Гарри разгадал причину, и то лишь благодаря своему любопытству.

О некоторых магических дарах, вроде дара идеального слуха у маглов, он узнал благодаря Нимфадоре. Если есть метаморфы, должны же быть еще какие-то возможности. И их оказалось огромное множество, среди которых были и малоразличимые, вроде той же эмпатии. Так Луна узнала, что мозгошмыги не совсем реальны, но все равно продолжала называть их так. Все равно она никогда не сможет объяснить постороннему, что именно она видит и как она это понимает.

Большая часть ее знакомых легко согласилась с присутствием в их мире мозгошмыгов. Было даже забавно слушать, что влюбленные мозгошмыги как будто танцуют вальс, яростные многочисленны и быстры, страх характеризуется едва уловимыми дрожащими тенями, а при веселье будто взрываются фейерверки. Вопрос «какие у него мозгошмыги» стал чем-то вроде кода и условного знака. И лишь Гермиона отказывалась пользоваться этими обозначениями. Хотя Луна уже не видела в ней прежней неприязни. Скорее, требование не произносить вслух «всякую чушь» вошло в привычку и тоже стало частью их внутренних позывных.

— А кто еще в кого влюблен? — тут же позабыла о прежней теме Одри.

— Если я скажу, мальчишки меня убьют, — хихикнула Луна, посильнее оттолкнулась от подруги и, проехав всего пару метров, упала.

Одри тут же шлепнулась рядом, требуя немедленно раскрыть все-все секреты, иначе она и сама не сможет заснуть, и не даст поспать Луне.

* * *

Каникулы, к огорчению Гарри, закончились слишком быстро. Остались позади и замерзшее озеро, и магические настольные игры, и утренние занятия, даже восхитительный вечерний горячий шоколад — его так же не было в Хогвартсе. Зато здесь был промозглый холод, тренировки и много занятий. Едва отоспавшись после предыдущего семестра, Гарри вновь отчаянно забарахтался в куче дел. Занятия, эссе, тренировки, пятничный чай у Леди Блэк.

— Знаешь, прежний Гарри мне нравился больше, — спустя неделю после каникул сказала Одри.

— В смысле? — отвлекся от учебника по чарам по Гарри.

— В прямом. — Дернула плечиком мисс Лестрейндж. — Сидишь вечно с учебниками, всегда куда-то спешишь, с тобой даже не поговоришь нормально. А ведь когда-то с удовольствием искал новые приключения.

Тут Одри грустно вздохнула. Близнецы были веселыми, но разница в возрасте и самодостаточность братьев не давали девочке почувствовать себя по-настоящему комфортно. С ними всегда остаешься немного в стороне, а не частью целого.

— Да какие уж приключения, — отмахнулся Гарри, но тут вступилась уже Гермиона.

— Какие? По замку разгуливает огромный змей, а мы так и не выяснили, кто его выпустил.

Гарри недовольно выдохнул и отложил книгу в сторону. Некоторая нервозность Гермионы его настораживала.

— Ты же узнала, что некий Том Марволо Риддл является каким-то там дальним потомком Слизерина. Говорили с Леди Блэк?

— Конечно, — Гермиона недовольно тряхнула головой, — и мне сказали не лезть в это дело. Дескать, этот мужчина действительно является наследником Слизерина, но в школе присутствовать не может.

— А его дети? — так же спокойно спросил Гарри, чем только разозлил Гермиону:

— Ну, знаешь! Неужели думаешь, что я настолько глупее тебя? Спросила. Мне опять посоветовали не лезть в это дело. Я уже в школе взяла у профессора Локхарта разрешение, проверила старые школьные записи. Том получил награду за содействие в поимке преступника на территории школы.

Как это часто с ней бывало, последнюю фразу Гермиона процитировала дословно. Гарри нахмурился, а потом спросил:

— А кого тогда исключили из школы там не написано?

— Хм, — Гермиона чуть нахмурилась, — а это я не смотрела. Но все же. Ты так и будешь просто сидеть? Это на тебя вообще не похоже. И на каникулах ты был другим.

— А теперь я какой? — с издевкой спросил Гарри, который уже мечтал вернуться к книге.

— Скучный, — спокойно ответил Невилл.

У Поттера от возмущения даже дыхание перехватило. Когда-то в их с Дадли школе учились мальчишки, которых Гарри презирал. Они учились отлично, с ними Гарри приходилось особенно рьяно бороться за первое место. Они готовили потрясающие проекты, иногда даже выигрывая у Поттера. Но при этом ни с кем не общались, могли устроить настоящую истерику из-за плохой отметки, отказывались от любых школьных прогулок и вообще были личностями скучными и, на взгляд Гарри, даже странными. А теперь, получается, он тоже такой? Или все же нет?

— Скучный? — переспросил он.

Вид у него был настолько изумленный, что Невилл не выдержал и засмеялся.

— Ты похож на мистера Хантона, — Одри быстро взглянула на друга из-под ресниц. — Такой же важный и занятой.

Тут уже вид у Гарри стал по-настоящему обиженным. Над мистером Хантоном потешались не только дети, которым казался крайне забавным его вечно спешащий вид, но и местные домохозяйки. Они шутили, что мужчина настолько занят на работе, что не заметит и армию любовников его жены. Мысль, что Гарри сейчас бы тоже не заметил армию новых друзей своих друзей, казалась ему особенно пугающей.

— Но почему? — вырвалось у него.

Его друзья-мародеры тут же расхохотались. Переход от взрослого-и-очень-занятого Гарри к возмущенному подростку мог показаться забавным кому угодно.

— Давай лучше разработаем план, — предложил Невилл. — Как поймать наследника Слизерина.

— И тогда мы сможем с чистой совестью гулять по школе ночью, — закончила Одри.

— А без тебя разрабатывать планы не так весело, как хотелось бы, — улыбнулась Гермиона. — Драко на замену тебе все же не годится.

— Но кузена можно тоже посвятить в мародеры! — тут же оживилась Одри.

— Ага, и Драко, и Крэбба с Гойлом до кучи, — ворчливо заметил Гарри.

Он судорожно соображал, от чего ему придется отказаться. Но он уже знал, что непременно что-нибудь придумает и найдет себе лишнее время.

* * *

Всю следующую неделю мародеры вновь исследовали замок. Лазали по тайным ходам, смеялись и шутили, разыгрывали случайных людей. Гарри даже почти не жалел, что отказался в итоге от магловского аттестата. Точнее, жалел иногда. Перед ним все равно всплывали картинки, как он, Гарри Джеймс Поттер, поступает в Кембридж, никак не меньше. Отказаться от первой детской мечты было поразительно просто. Постепенно ее заменяли другие мечты. Он может стать известным в мире магов. Может делать артефакты, или варить зелья, или создавать успешные компании… Кроме того, он непременно станет главой Ковена. Зачем тогда ему Кембридж?

Они выбрались из тайного хода вдвоем с Невиллом, и тут же наступили в лужу. Вода была разлита по всему полу и уже даже весело журчала по ступеням вниз, к подземельям.

— Откуда это? — удивился Гарри.

— Туалет плаксы Миртл, наверное, — предположил Невилл. — Она вроде живет в… унитазе… что-то такое я слышал.

— Посмотрим?

Гарри первый двинулся в ту сторону, откуда текла вода. Громко постучал в массивную дверь, все же входить в женский туалет было несколько неловко, и только потом перешагнул порог. Здесь воды было гораздо больше. Подол школьной мантии тут же намок и начал противно липнуть к ботинкам. Над лужами воды разносился душераздирающий плач. Мирт ревела надрывно, громко, словно ее смертельно обидели.

— В чем дело, Миртл? — осторожно спросил Гарри.

— Кто там? — отозвалась та. — Пришли бросить в меня еще чем-нибудь?

Гарри пошел дальше. Теперь воды было настолько много, что она заливалась в ботинки. Он распахнул одну из кабинок и вежливо поинтересовался:

— А почему я должен в тебя чем-нибудь швырять?

— Откуда я знаю? — истерично взвизгнула Миртл. — Я тут сижу, занимаюсь своими делами, никого не трогаю. И вдруг в меня начинают швырять предметами!

Она по плечи торчала из сливного бачка, при каждом ее слове из бачка выливалась новая порция воды.

— Эм-м-м… Может, они тебя не заметили? — предположил Гарри. — Да и ударить тебя не могли, ты же привидение.

Миртл тут же взмыла вверх и истошно завопила:

— И что? Можно швыряться в бедную Миртл? Она ведь все равно не чувствует боли! Десять баллов тому, кто попадет в живот! Пятьдесят — кто угодит в голову! Чудесная игра! Вот только мне она не нравится!

Гарри, у которого даже уши заложило от ее криков, решил все же спросить:

— А кто в тебя кинул-то?

— Не знаю, — Миртл мигом остыла, опускаясь вниз и говоря гораздо тише. — Я просто сидела тут, размышляла о смерти, как через мою макушку пролетела эта книга.

И она кивнула на тонкую книжицу, которая была полностью утоплена под водой. Невилл потянулся было к ней, но тут же был ухвачен за ворот мантии Поттером:

— Подожди. А если это опасно?

— А ты выучил заклинание для опознания темных чар? — ехидно спросил Невилл.

Но все же достал из кармана мантии перчатки. Критически их осмотрел, чуть отряхнул от какой-то пыли, надел и только тогда поднял с пола книгу.

— Как мило. Теперь я знаю, что у любителей гербологии всегда с собой перчатки из драконьей кожи, — хмыкнул Гарри.

Невилл не ответил, лишь пролистал абсолютно чистые страницы.

— Здесь ничего нет.

Гарри, мигом позабыв о собственном предупреждении, взял книгу в руки. Пока Невилл хватал ртом воздух, пытаясь подобрать подходящие ругательства, Поттер быстро пролистал книжку.

— Она у маглов куплена. И принадлежит некому Т.М. Риддлу.

— Серьезно? — тут же позабыл о безопасности и Невилл. — Джи нам неделю будет писать эссе по истории магии!

У Гарри на пару минут возникла идея показать книгу Нарциссе, но он тут же задавил ее. Это ведь всего лишь книга. Что в ней может быть такого? Не убьет же она их? Поэтому он, отряхнув капли воды с отсыревших страниц, запихнул ее во внутренний карман мантии.

— Спасибо, Миртл! — вежливо махнул рукой Невилл, когда мальчишки уже выходили из женского туалета.

Та мечтательно вздохнула, смотря им вслед. С ней нечасто нормально разговаривают.

Белла всегда считала себя смелой. Всегда. Но внезапно осознала, насколько сильно ее изменил Азкабан. Неужели это она каждый день сбегает прочь из этого мира в миры выдуманные? Не она ли скупила все книги с полок романтической прозы? Как так получилось, что она больше интересуется жизнью какой-нибудь Марианны из книги, чем делами своего кузена? Женщина еще раз недоверчиво посмотрела на высокую стопку романов, а затем — на письмо, что так сильно ее испугало.

Уже почти год, как она оживала только ради дочери. Только рядом с ней она начинала чем-то по-настоящему интересоваться, что-то делать, только тогда она напрочь забывала о романтических неурядицах выдуманных героинь. В остальное время дни сливались в сплошной поток серости. Она чем-то занималась. Выходила из комнаты в библиотеку, подтрунивала над сестрами и кузеном за обедом, даже гуляла вокруг дома. И не отдавала себе отчет, что выполняет все эти действия автоматически. Жизнь проходила мимо, будто пейзажи мелькали за окном поезда. А теперь это письмо. Всего одна невинная фраза: "Мам, а ты знаешь, кто такой Том Марволо Риддл?".

После Нового Года Одри добавила себе еще одну обязанность и теперь писала много писем. Такие подробные, живые, непосредственные. Белла каждое письмо ждала с нетерпением. Радовалась успехам, переживала о неудачах. Между письмами жила не она. Жили героини книг.

И сейчас Белс дрожала всем телом. Когда-то она сама вступила в ряды Пожирателей. Едва оправившись после родов, она играючи разделалась с несколькими далеко не слабыми магами и смеялась в лицо Темному Лорду. Ох, как ее тогда повеселило его сожаление, что она — женщина. К этому времени она уже точно знала, что сильнее и талантливее многих мужчин. Но главенство Лорда она все же приняла. И он был пятым мужчиной в ее жизни, которого она уважала.

* * *

Поместье Камптомов располагалось совсем близко. Когда им с Андромедой было по шесть-семь лет, они очень любили гулять пешком. Шотландия прекрасна в любое время года и двум девчонкам-сорванцам никогда не надоедало бродить по местным лугам, лазать по скалам и заходить в крохотные рощицы. Иногда они забредали так далеко, что мама отправляла домовиков, а после долго ругала дочерей. Однажды они познакомились с Диланом. *

Он был темноволос, кудряв и зеленоглаз, улыбался широко, говорил громко, при разговоре так активно жестикулировал, что поначалу показался Белле просто несносным мальчишкой. А вот Андромеда легко нашла с ним общий язык. Семья Дилана разводила крылатых коней. Он был так же силен и свободолюбив, как и его питомцы. Блэки не держали пегасов, но любознательная Андромеда напросилась в гости, а заодно и поучиться летать. Тогда, смешной семилеткой, Белла и подумать не могла, что сможет так полюбить Дилана. Когда семь исполнилось Андромеде, тетушка Вальбурга практически забрала ее к себе. Теперь Белс уходила в поместье Камптомов каждый день.

Он, босым и без палочки, запрыгивал на спину необъезженных пегасов, сам вычищал их, не переставая болтать. Отец его погиб, перевозя нескольких коней из Турции через Средиземное море в Англию. Дилана воспитывала мать. В Хогвартсе Белла точно знала, что любит Шотландию, пегасов и Леди Камптом. А к четырнадцати Дилан из лучшего друга стал возлюбленным.

Она мечтала, что будет жить в его доме, пить по вечерам чай на веранде, ездить с ним на соревнования. У них будет общая спальная и как минимум двое детей. Дочка, о которой Белла мечтала с самого детства, и сын, который будет так же бесстрашно залезать на крупных пегасов. Когда он закончил школу, Белла поступила на шестой курс. Заключили помолвку. Летом они жили вдвоем как семья, наплевав на все правила высшего общества. А когда Белс заканчивала школу произошло ужасное.*

Этот день до сих пор называют Плачем Матерей. Тогда на Косой Аллее погибло всего шестнадцать человек. Десять из них были детьми. Чистокровными. Они справляли именины в кафе, что раньше стояло около Гринготтса, там же был и Дилан, который заканчивал обучение на аврора. Впрочем, даже не будь он учеником, он бы все равно вмешался, иначе это был бы не он.

Нападающие называли себя организацией "За равные права". Там были маглорожденные, оборотни и несколько полукровок. Министерство отказалось распускать ту организацию, лишь нападающие были поданы в розыск. Пожиратели смерти уже на следующий день уничтожили офис той организации. Тогда Белс не хотела мести. Но позже, когда она отчаялась получить хотя бы крупицу счастья — желанную дочку — это событие стало причиной выбора стороны.

Знала ли она Волдеморта? По-настоящему его не знал никто из Пожирателей. Но все же она была приближенной, даже больше остальных. Она ведь должна была стать матерью его наследницы. Думая об этом сейчас, Беллатрикс хотела кричать и рвать на себе волосы: как она могла думать о подобном? Как она могла быть такой… такой одержимой, недальновидной, попросту глупой? Как она вообще решила, что какой-то Том Марволо Риддл может заменить Дилана. Ее Ди другой. Шумный и яркий, он бы никогда и никому не причинил вреда. Стараясь удержать растущую панику, Белс внезапно поняла, насколько сильно ее дочь похожа именно на Дилана.

Резко встав из-за стола, Белла размашисто смахнула со стола всю стопку романов. Она не может прятаться в книгах. У нее просто нет права на это. У нее есть дочь, которая так похожа на ее первую и единственную любовь. Дочь, которая даже поступила на Гриффиндор, где когда-то учился и он. И ее малышка не будет тихо ждать, пока взрослые разберутся с монстром Слизерина. Она будет искать его сама.

* * *

На втором этаже в коридорах лежали толстые ковры, которые скрывали стук каблуков. Но на мраморной лестнице явственно слышался решительный шаг старшей из сестер Блэк. Еще несколько уверенных шагов, ведь кабинет Сириуса совсем близко к главной лестнице, Белс толкает дверь и с силой захлопывает ее за собой. Злость, которую не на кого выплеснуть, придавала женщине сил.

— Гарри нашел дневник Темного Лорда. Он должен был быть у Люциуса, и лично я не понимаю, как эта вещь могла оказаться в Хогвартсе.

— Что за вещь? — нахмурился Сириус, отрываясь от бумаг.

— Ценная для Волдеморта. — Белла не могла сидеть, поэтому начала расхаживать перед столом кузена. — Он вручил Люциусу этот дневник, просил сохранить. И тот хранил вещичку в магическом сейфе. И сейчас дневник в школе, там резвится василиск, как и пятьдесят лет назад. Сириус, это точно связано между собой.

— М-м-м… Нарцисса говорила, что дети спрашивали про некого Тома Марволо Риддла…

— Именно это у меня Одри и спросила, — все так же не могла остановиться Белла. — В школе дневник. А у меня в сейфе есть чаша Хельги Хаффлпафф. Я раньше думала, что это просто артефакт, тот самый. Но он мне говорил, что это уже нечто большее, чем вещь основателя.

Сириус пару раз моргнул, пытаясь осознать слова Беллатрикс. Шумно отодвинув кресло, он подошел к книжному шкафу, открыл стеклянные дверцы, защищенные сложными чарами, и достал объемный фолиант. Книга глухо ударилась о сукно стола для переговоров: золоченые уголки делали ее особенно тяжелой.

— Что это?

— Справочник по опознанию темных заклинаний, — ответил Сириус, поморщившись. — Нужно обновить свои знания, иначе я просто не смогу понять, что именно тебе отдал Волдеморт.

Каждый раз он будто убивал самого себя. Понимал, что это необходимо, что без знания темной магии нет возможности с ней бороться, но все равно чувствовал, что предает самого себя. Предает того парня, который когда-то хотел раз и навсегда отказаться от главного оружия своей семьи. А что теперь? Остался ли еще он прежний здесь, в этом доме, в этом кабинете, в этом чертовом костюме и с этой книгой, от которой темной магией несет за десять миль. На корешке книги небольшая игла. Сириус вновь напомнил себе, что делает это ради Гарри, и проколол палец. Книга открывалась, лишь приняв кровавую дань.

На уголках страниц едва заметные бурые разводы. Сириус оставляет такие же — кровь из пальца перестает идти далеко не сразу. Хмурясь, он пролистывал старинную книгу до нужной главы. Написана от руки, чьим-то каллиграфическим почерком с кучей декоративных завитушек, да и стиль повествования не слишком понятный. Трижды перечитав нужный абзац, он захлопнул книгу и вернул ее на место в шкаф.

— Бери теплую мантию, мы идем в Гринготтс.

Сам же уже достал из кармана галстук, что вечно ему так надоедал, заклинанием выгладил его и наощупь завязал — как всегда идеально ровно. Белла, отрывисто кивнув, вышла из кабинета. Сириус же надел пиджак, оправил манжеты, и только потом открыл сейф.

Флаконы подписывала Андромеда. Она, собственно, их и закупала. Некоторые алхимические ингредиенты, которые помогают именно в темном колдовстве. Недовольно встряхнув волосами, Сириус забрал свой самый нелюбимый флакон. Толченые кости младенцев, смешанные в равных пропорциях с хамелеон-травой. Только этот порошок быстро и точно определял основную направленность темномагического артефакта. Сириус же каждый раз размышлял: одному ли ему хочется лично убить тех, кто занимается созданием этого порошка? В темной магии не может быть естественной смерти, поэтому кто-то где-то убивал новорожденных ради пяти флаконов алхимического состава.

Пока Сириус собирался, Белла успела сменить обувь и найти теплую мантию. Поэтому в холле они оказались вместе. Аппарировать можно было за линией декоративного кустарника, пришлось пройти пешком по дорожке, а затем он протянул ладонь. Миг — и они на Косой Аллее, где нет снега и толпы на улицах.

— Суббота, — недовольно вздохнул он.

Белла в ответ опустила капюшон на мантии чуть ниже, стараясь быть неузнанной. И это тоже трусость. Она боится отвечать за свои прежние проступки. Боится идти по улице с гордо поднятой головой, как и полагается любому Блэку.

В толпе идти не слишком удобно, особенно когда многие знают Сириуса в лицо и считают своим долгом как минимум поздороваться, а то и перекинуться парой ничего не значащих фраз. У книжного и вовсе пришлось остановиться минут на десять. Авраам Блотс был одним из основных деловых партнеров Сириуса, ведь у Блэков имелась небольшая типография, которая теперь буквально восстала из руин и вновь начала брать множество заказов, составляя конкуренцию даже международному "Обскурусу". Белла недовольно притопывала ножкой, но Сириус и не думал спешить.

— Лучше бы через Лютный пошли, — недовольно заметила женщина, когда они распрощались с Авраамом.

— Забудь про Лютный. Там — только под оборотным, ночью и как можно быстрее. Не забывай, что теперь у нашей семьи новая репутация. В Лютном в своем облике могу гулять только я и только до публичного дома.

Белла хотела было сказать что-то ироничное, даже поглубже вздохнула, чтобы высказать все, что думает о репутации и правилах, но тут же замолчала. Нарцисса говорила, что в школе никто не считает Одри темной. Она — образец гриффиндорской доблести и доброты. Насколько проще живется девочке, если учесть как всегда порицалось занятие черным колдовством? В жизни ее дочери нет голословных обвинений в применении темной магии.

Все старшие Блэки, которые открыто позиционировали себя как темные, мертвы. Лордом является Сириус, он сражался с Волдемортом, он противник Тьмы, он ходит на официальные вечера со своей племянницей, хотя Дору и бесит быть "выставочной куклой". Полукровка, в прежней семье Блэк ей не было места. Теперь у Блэков есть шанс раз и навсегда избавится от этих шепотков за спиной, когда любой их успех приписывают темной магии. Кому в голову придет, что Сириус, любитель женщин и драк, разбирается в Черном колдовстве лучше его дяди, который как-то проклял заместителя министра? Или что Андромеда, которая любит своего маглорожденного мужа и кулинарию, варит по-настоящему темные зелья? Да никто даже не догадывается, что самый сильный легилимент среди Блэков — прелестная Нарцисса.

Но все эти мысли разом унесло прочь, как только они вошли в Гринготтс. Буквально из-под земли возник один из гоблинов, низко кланяясь:

— Лорд Блэк, мы рады видеть Вас.

Сириус поморщился. Блэкам принадлежало сразу несколько сейфов, доверху набитых золотом. Кроме того, Сириус предпочитал работать с местным юристом, он все равно был когда-то с ним на одном курсе, что тоже делало гоблинов более, чем просто лояльными. Коротышки уважали богатство и разумное управление финансами. А свое уважение они показывали именно так — поклонами и топорными комплиментами. Просто не умели по-другому.

— Мы бы хотели посетить сейф мисс Беллатрикс Блэк, — тихо сказал он, чуть отходя в сторонку.

— Который из двух? — опять склонился в поклоне гоблин, только на этот раз уже перед Беллой.

Все правильно. Леди Камптом переписала на Беллатрикс все, что только могла. Дальней родне ее мужа достался лишь пустой дом и неубранные конюшни. Впрочем, предприимчивая женщина не постеснялась продать даже навоз, настолько сильно она ненавидела наследников состояния Камптомов. В свое время Белла считалась самой богатой девушкой Великобритании. Лестрейнджи потратили лишь приданное Беллатрикс, содержимое ее личного сейфа осталось нетронутым.

— Проведи к моему личному сейфу, — Белла откинула капюшон, как требовали правила посещения банка.

Гоблин вновь поклонился и открыл перед ними дверь во внутренние помещения. Несколько минут на адской тележке, еще пара потребовалась гоблину, чтобы отпугнуть дракона, из-за жалости к которому Белла и не любила посещать личный сейф, и вот они смогли зайти внутрь. Гоблин остался позади.

— Ничего не трогай, — предупредила Белла, — здесь заклинание жадного вора. Сейчас сниму.

Она взмахнула палочкой, отменяя защиту, которую невозможно обнаружить с помощью поисковых заклинаний. Простое решение. Увы, многие предпочитают снимать данное заклинание заранее, даже если его там не было. Когда послышался тихий звон — сигнал о снятии заклинания, Белла прошла по каменному полу к постаменту с чашей, иногда приходилось небрежно отпихивать в сторону золоченые кубки и шкатулки со столовым серебром.

— Твой сейф иллюстрирует абсолютное пренебрежение богатством, — хмыкнул Сириус. — Неужели сложно было заказать полки и сундуки?

— Неужели ты думаешь, что мне было дело до полок и сундуков, когда я получила этот сейф? — ехидно спросила она. — У меня вообще-то жених умер, а тут пришлось свой милый сейф на верхних уровнях менять на эту пещеру. Какие полки?

Сириус, так же пробираясь через завалы золотой утвари, подошел к каменному постаменту.

— Говорят, она улучшает действия любого зелья, — отстраненно заметил он, доставая из внутреннего кармана пиджака флакон.

— Можно подумать, кто-то будет из нее пить, — поморщилась Белла. — Кстати, каковы шансы снять что-то темномагическое с артефакта, не уничтожая его?

— Процентов двадцать, — Сириус уже откупорил флакон.

Аккуратно потряхивая его, он сыпал порошок на чашу. Крупинки, долетая до ее поверхности, стремительно чернели, становясь похожими на маслянистый пепел. Сириус нахмурился, судорожно соображая, что же это такое. Потому что определяющий порошок явно показывал, что внутри предмета есть как минимум подобие разума.

— Что-то не так? — удивилась Беллатрикс.

— Ты говорила, что Волдеморт кичился своим бессмертием? — Сириус сменил флакон на волшебную палочку.

— Да.

Блэк сделал несколько пассов над чашей, а потом пораженно тряхнул головой. Даже не верилось в то, что это правда.

— Ваш Темный Лорд — идиот, — припечатал он. — Но из-за этого у нас большие проблемы. Это крестраж. Каковы шансы, что он отдал крестраж тебе, cовсем недавно вступившей в ряды пожирателей, а не Малфою, которому, по слухам, так доверял?

— Подожди. Что такое крестраж?

Сириус недовольно взглянул на кузину. Она темной магией не занималась и вряд ли могла наткнуться на что-то вроде этого. Впрочем, и сам Сириус узнал о них относительно недавно, когда вновь вернулся к изучению темных искусств.

— Кусочек души, если коротко, — сказал он. — Я тебе дам книгу, там все подробно описано. Главный вопрос не в том, что это такое, а в том, сколько их. Скорее всего, он отдал по одному тебе и Люциусу. Но и себе должен был что-нибудь оставить, если я правильно его понимаю.

— Ты лучше разбираешься в людях, — безразлично пожала плечами Белла.

Она не знала, что такое эти крестражи, и поэтому могла себе позволить несерьезное отношение к проблеме.

— Лучше, — между тем согласился Сириус. — Поэтому будем исходить из работ одного норвежца. Крестража три. Четвертый улетучился из Хогвартса в конце прошлого года. Думаю, у детей находится второй. Нужно как-нибудь его у них забрать. Близнецы ведь уже выходят в Хогсмид?

Белла бросила на кузена недовольный взгляд, еще и фыркнув для большей эмоциональности: будто она обязана знать что-то о близнецах.

— Уходим, — сурово припечатал Сириус, укутывая чашу в край своего плаща.

* Уточню, что у Беллы и Андромеды большая разница в возрасте даже с Нарциссой. То есть, к моменту моих выдуманных трагических событий, Сириус и мародеры в Хогвартсе еще не учились. И у меня Белла сделала свой "выбор стороны" гораздо позже, уже в самом конце войны.

Приближался День Святого Валентина. На выходных Нарцисса планировала забрать у детишек некий дневник самого темного мага и отдать его Сириусу, о чем и предупредила Гарри на уроке. Тот согласно кивнул, но Нарцисса явно видела, что тот очень не хочет отдавать тетрадь. Это смущало, и даже пугало. Она постаралась осторожно коснуться мыслей мальчика, но не нашла никаких разумных объяснений этому желанию. Как, впрочем, и резонных поводов для беспокойства.

Разве что несколько царапала мысль, что Сириус явно волнуется. Даже в коротких письмах — с семьей он был лаконичен в переписке — сквозил этот страх. Что это за дневник и почему его нужно немедленно передать в Блэк-парк, так и осталось невыясненным. Нарцисса даже предложила выслать дневник совой, ведь до выходных покинуть Хогвартс весьма и весьма затруднительно, особенно учитывая усиленные патрули коридоров первого этажа. Сириус отказался и даже, вроде как, успокоился. Но теперь Нарцисса подумала, что Сириус требовал вернуть дневник вовсе не потому что в нем могут быть записаны какие-то секреты Волдеморта… Быть может, он волновался за детей?

А четырнадцатого февраля она практически забыла о тетрадях и детях. Собираясь к завтраку, она особенно не думала о магловском празднике, поэтому летящие с потолка сердечки ее впечатлили. Далеко не в лучшем смысле. Осторожно пробираясь к профессорскому столу, она едва сдерживала брезгливое выражение на лице. Обилие розового претило ее чувству прекрасного.

— Что это? — недовольно поморщилась она, стряхивая конфетти с тарелки.

Минерва, которая явно наколдовала себе над головой невидимый зонт, выглядела ничуть не счастливее:

— Это инициатива очаровательного профессора защиты от темных искусств, — язвительно прошептала она. — А также проявление равнодушия со стороны директора.

— В такие моменты мне начинает казаться, что он просто веселится за наш счет, — так же хмуро ответил Снейп. — Потому что я не вижу иных причин справлять День Святого Валентина так.

У Северуса в волосах застряло несколько розовых сердечек, что придавало недовольству зельевара особое настроение.

— Надеюсь, что дурацкое конфетти — самое страшное на сегодня, — вздохнула МакГонагалл.

Но минут через двадцать, когда на завтрак прибежали последние припозднившиеся школьники, Локхарт явно решил окончательно испортить коллегам утро. Сияя, как начищенный галеон, он жестами привлекал к себе внимание. Среди девочек у него было немало поклонниц, так что это ему удалось легко.

— О, Мерлин, — шепнул Снейп Нарциссе, пока Локхард рассыпался в благодарностях, — он еще и свои валентинки считает. Будто и не повзрослел.

— Эй! Я тоже считаю! — возмутилась Нарцисса. — Хотя мне послал открытку только Сириус.

Снейп посмотрел на нее со смесью ужаса и любопытства, отчего Нарцисса посчитала нужным оправдаться:

— Конфетти ужасно, с этим я согласна, но ведь праздник такой милый. Я очень любила его, когда училась здесь. И валентинки мы считали. По количеству даже определяли популярность. Теперь с этим праздником меня поздравляет только кузен, да и тот, кажется, издевается.

Северус хмыкнул, и хотел даже сказать, что ему-то в школьные годы валентинки никто и не дарил, но тут в зал дружным строем вошли гномы с крылышками и арфами.

— Мерлин всемогущий! — шикнула Минерва. — Да он издевается?

Нарцисса старалась не засмеяться в голос. Но, кажется, не сдержалась, когда Локхарт предложил ученикам подойти к Снейпу за рецептом любовного зелья. Вид у Снейпа был такой, будто он обещает отравить любого, кто к нему сунется с этим вопросом.

Гарри с Невиллом от души посмеялись над гномами, почти уговорили Одри зайти к Снейпу за любовным зельем "для самого обаятельного профессора в Хогвартсе", почти доказали Гермионе, что это будет весело, и едва не опоздали на урок.

Гномы, которые так повеселили мальчишек, вносили в школьную жизнь настоящий хаос. Они бросались на несчастную жертву, хватали ее за ноги и пели нечто глупое, вечно не попадая в ноты. Перед обедом Невилл и Гарри расщедрились и заказали поющую валентинку сначала для Драко, а потом и для Джастина. Гномы настигли их почти одновременно. В то время, как полноватый гном с погнутым луком восхвалял "белокурого принца Слизерина", его особенно низкий рыжеватый собрат молил Джастина "быть не таким поразительным". Авторство Поттера разгадали быстро — у того на каникулах неплохо получалось складывать вот такие стишки. С соседних столов на мародеров бросали воинственные взгляды.

Весь день Гарри и Невилл старались пробираться по тайным переходам, частенько чуть опаздывая на урок, чтобы месть слизеринца и хаффлпаффца не настигла их в шумном коридоре. Но вот у кабинета заклинаний на Гарри выпрыгнул один особенно мерзкий купидончик. Поттер попытался было вырваться из цепких ручонок гнома, но сумка внезапно порвалась и на пол выпали все книги и свитки Гарри.

— Помоги собрать! — умоляюще взвыл Гарри, и они с Невиллом вместе упали на пол, собирать тетради.

И им почти удалось сбежать, но гном повис на ноге Гарри и они оба полетели на пол. Ужасно фальшивя, мерзкий купидончик завыл на весь этаж:

Его глаза хоть видят слабо,

Но зеленей, чем чаодея жаба,

А волосы его чейней тоски,

Чейней классной гьифельной доски.

О, Божество, хочу, чтобы сейдце мне отдал,

Геой, что Темный Лойдом совладал!

Продолжая лежать на каменном полу, Гарри не выдержал и засмеялся в голос. Ему вторил Невилл:

— Геой, что с Темный Лойдом совладал, — передразнивал он гнома.

— Зеленей, чем чаодея жаба, — Хохотала Одри.

Вышедший к кабинету Драко, смотря на царящий в коридоре разгром, так же засмеялся. Поттер, валяющийся на полу с обнявшим его гномом, сидящий рядом Невилл, сползающая по стене Одри.

— Да нет, я не буду вам мстить. Кто-то сделал это за меня.

— Так это не ты? — удивленно спросил Гарри, вытирая выступившие слезы.

— Не, — Драко протянул ему руку, помогая встать, — мы с Джастином решили поступить по-слизерински и отложить месть на потом.

Гарри вновь наклонился, собирая с пола свои вещи. Чернильница разбилась и залила некоторые тетради. Стоящий тут же Перси Уизли явно намекал, что магией чернила убрать не получиться. Пришлось пачкать руки. Перси протягивал ему последнюю книгу — тот самый дневник.

— Эй, не забудь, — строго сказал Перси. — И шагайте в класс, звонок скоро будет.

Стоящая за спиной Перси Джинни смотрела на дневник, широко распахнув глаза. Краем уха Гарри услышал голос Лаванды:

— Могу поспорить, это она заказала песенку и совсем не рада произведенному эффекту.

Девочка, по всей видимости, тоже услышала это, потому что вспыхнула до корней волос и поспешно побежала в класс.

Гарри чуть смутился — получается, она ждала другого эффекта? Эти гномы невероятно смешны, как вообще можно воспринимать такие валентинки спокойно? Но едва он сел за парту и выложил перед собой все свои книги и тетради, как заметил эту странность: практически все принадлежности были в той или иной степени запачканы чернилами. И только дневник Тома Риддла остался чистым. Гарри даже вновь его пролистал, чтобы убедиться, но не нашел ни одного пятнышка.

Он обещал отдать дневник Леди Блэк, но теперь любопытство пересиливало. Притворившись больным перед МакГонагалл, он побыстрее вернулся в башню Гриффиндора. Достал из сундука новую чернильницу, открыл на первой странице дневник и осторожно вывел: "Меня зовут Гарри Поттер". Он еще не знал, зачем он сделал это, но появившаяся надпись заставила его вздрогнуть:

"Здравствуй, Гарри Поттер. Меня зовут Том Риддл. Как к тебе попал мой дневник?"

Несколько минут Гарри разрывался между желанием отнести дневник леди Блэк, но уж слишком сильно хотелось пообщаться с Наследником Слизерина. Пообщаться, и самому понять, как закрыть тайную комнату.

"Кто-то выбросил его в унитаз", — написал Гарри, завороженно наблюдая, как чуть вспыхивает и пропадает фраза.

"Хорошо, что я написал свои воспоминания не чернилами, а более надежным способом. Я ведь знал, что есть люди, которые не хотят, чтобы мои записи были прочитаны".

Вздрогнув, Гарри осторожно вывел на вновь пустом листе:

"Что ты имеешь в виду?"

"Этот дневник хранит записи об ужасных событиях, окутанных покровом тайны. Они произошли много лет назад в школе чародейства и волшебства Хогвартс".

Гарри замер с занесенным над дневником пером. Фраза звучала так, будто Риддл, вроде как наследник Слизерина, не виновен в тех событиях. Гарри хотел бы перечитать последнюю фразу, но она уже пропала с листа. Он, наверное, слишком долго не отвечал, потому что угловатым почерком на странице возникло предложение:

"Я могу показать их тебе, если ты хочешь. Просто позволь мне ввести тебя в свою память".

Гарри, внутренне чувствуя, что поступает неправильно, вывел на листе: "Хорошо".

Страницы дневника замелькали, словно подхваченные сквозняком, а затем остановились на середине июня. С недоверием Гарри смотрел, как на странице появляется что-то вроде окошка, он нагнулся поближе к нему, чтобы рассмотреть происходящее, как вдруг его что-то еще сильнее потянуло внутрь дневника и он с ужасом почувствовал, что он куда-то падает, а его спальня осталась позади.

* * *

Утром он рассказал друзьям про увиденное в воспоминании Риддла.

— Хагрид? — презрительно поморщился Драко. — Ты сам-то в это веришь?

— Вчера мы решили, что этот парень не заслуживает абсолютного доверия, — вздохнул Невилл. — Он же из рода Слизерина.

— А еще Гарри оставил дневник в комнате, потому что у этой книжонки есть мозг. А папа говорил, что это очень плохо, — проворчал Фред.

Они стояли в небольшом коридоре, завтрак только начался. Вообще-то сидеть за столом другого факультета не возбранялось, но это было неудобно и вроде как некультурно — их тогда собиралось слишком много. В их тесную группу посвященных в дело о Наследнике Слизерина входили близнецы, Драко без сопровождения, Джастин и Эрни, Луна и Мишель, а также вся четверка юных мародеров. Сьюзен и Ханна старались держаться подальше от неприятностей, Рон часто ругался то с Драко, то со своими братьями, а Крэбб и Гойл все же были немного слишком слизеринцами.

— Отдай его маме, — возмущенно напомнил Драко.

— Ну не во время уроков же его нести? — возмутился Гарри. — Может, успею перед обедом, если у нее не будет уроков. А пока пусть полежит.

— Как насчет поговорить с Хагридом? — нерешительно предложила Гермиона.

— Мы с Фредом можем, — кивнул Джордж. — Мы с ним часто общаемся.

— Ага. Подходите такие: "Как дела? Как поживает Клык? Кстати о монстрах, у тебя там василиска в подземельях нет?" — передразнил Гарри. — Нет, не нужно у него спрашивать. Честно говоря, его монстр был больше похож на паука, чем на что-то еще. Да и маловат он был, для Монстра Слизерина.

— Может, он ядовит? — не согласился Невилл. — Размер животного на опасность яда не влияет.

— Но яд не превращает в камень, — напомнил Драко.

— Точно? — нахмурился Фред. — Ни один?

В ответ Малфой лишь сердито посмотрел на Фреда. Споры между Драко и кем-то из Уизли разгорались часто. Сириус даже пошутил, что у них это просто в крови, какое-то необъяснимое чувство протеста друг к другу. Вот только младшее поколение свои споры заканчивали либо перемирием, либо обоснованным доказательством своей точки зрения, хотя последнее происходило всего пару раз. На самом деле, вся суть была в том, что Уизли во всем полагаются на интуицию. А Малфои имеют привычку долго обдумывать ситуацию, прежде чем сделать свой ход. Вот и ворчали рыжие братья на Малфоя, потому что он вечно медлит и много думает. А Драко никак не может смириться, что Уизли идут напролом.

— Предположим, что Драко прав, — примиряюще произнесла Гермиона. — И нет такого животного яда, чтобы превращал в камень. Я тоже таких никогда не встречала. Василиск обращает в камень взглядом, например.

— Кстати, Фред, — нахмурился один из близнецов, — мне тут в голову пришла гениальная идея. Кто-нибудь знает зелье, которое бы обращало в камень? А заклинание?

— Не начинайте! — взмолился Драко.

Присутствующие в комнате вторили ему довольным смешком.

После обеда Гарри и Невилл неспешно плелись в свою комнату. Несмотря на мольбы Драко, придумыванием шалостей для пока еще несуществующего магазина близнецов занимались почти все. И идея создать что-нибудь, чтобы оно обращало человека в камень примерно на минутку, казалась весьма забавной.

— Как насчет зеркала? — предлагал Гарри. — Есть такой магловский миф, где герой зеркальным щитом превратил в камень Медузу Горгону.

— Медузу Горгону? — удивленно переспросил Невилл.

— Это такая женщина, у нее были волосы из змей и она тоже превращала всех в камень.

Они как раз подошли к портрету Полной Дамы, так что им пришлось замолчать на какое-то время. А когда они вновь смогли говорить, Невилл уточнил:

— То есть зеркало будет превращать в камень тех, кто в него смотрит? Тогда пробный вариант нужно непременно подкинуть Локхарду.

Мальчишки захихикали, но были прерваны громким окриком Рона:

— Вы не представляете, что натворили в нашей комнате! Там рылись в твоих вещах, Гарри!

Гарри пораженно нахмурился и тут же рванул наверх, в комнату. На отделение с книгами в его чемодане стояли сложные руны, их рисовала мама Зейна, которая умела делать настоящие защитные артефакты. Они обжигали ладони, если до них дотронуться. Но, войдя в комнату, Гарри понял, что неизвестный не интересовался книгами. По комнате были разбросаны те вещи, что Гарри хранил в основном отделе чемодана. Мантии и квиддичную форму, метлу и тетради.

— Что-то пропало? — Невилл с беспокойством оглядывал комнату.

Гарри, взмахнув палочкой, произнес заклинание для сбора чемодана: мантии сложились аккуратными стопками, книги и тетради уложились в правую сторону чемодана, носки и нижнее белье — в левую. Дневник Тома Риддла, который и в прошлый раз не повиновался этому заклинанию, не нашелся даже под кроватью.

— Кажется, мне больше нечего отдавать Леди Блэк, — едва скрывая панику, признался Гарри.

В тот вечер Нарцисса опять гостила у Северуса. В высоких бокалах было разлито шампанское, а два профессора потешались над Локхартом.

— И все же признайся, — улыбалась Нарцисса, — ты как-то причастен к тому, что наш любимый коллега внезапно воспылал нежными чувствами к кошке. Я просто не поверю, что дети смогли бы как-то иначе достать такое сложное зелье.

Северус изо всех сил старался держать лицо, но в итоге сдался. Тяжело вздохнув, он признался:

— Я не выдержал. К тому же милейшая мисс Лестрейндж пошла характером в Блэков.

— Одри? Она выпросила у тебя зелье привязанности? — ахнула Нарцисса.

— Попрошу! Она его украла.

Женщина в ответ лишь непонимающе помотала головой. Северус все же улыбнулся. Улыбался он редко. Смеялся все же чаще, но вот улыбка, особенно вот такая хитрая и мальчишеская, делала его словно другим человеком.

— Она пришла ко мне в лабораторию и попросила научить ее варить любовное зелье. Стоит, ножкой пошаркивает, ресницами хлопает, улыбается. Говорит, очень хочу сварить зелье для хорошего человека. Ну я ее разумеется, послал на выход и напомнил, что это запрещено. А она так искренне удивляется: типа ну почему запрещено, если этот человек сам отправил их ко мне за зельями. И тут я понимаю, что эта мини-Белла задумала подлить зелье Локхарту.

Нарцисса засмеялась, представляя моральную дилемму Северуса. Гриффиндорцев он не любит, это факт. Но подгадить Локхарту мечтали многие профессора, только считали это ребячеством, вот и терпели.

— И что?

— Она еще добавила, что зелье должно быть сильным-сильным, и чтобы приворожило кого угодно к кому угодно. А у меня зелье привязанности на полке стоит. Для демонстрации, варится оно очень сложно, зато на нем очень хорошо объяснять способы определения основного ингредиента.

Нарцисса, смеясь, качала головой.

— Я ей сказал, что у меня такое зелье, совершенно случайно, вроде бы было. А может и нет. В любом случае, раньше оно стояло на полке и у него розовая этикетка. А потом просто вышел из лаборатории, пожелав, чтобы ее там не было после моего возвращения. Ее там не было. Как, впрочем, и зелья.

Смех Нарциссы словно делал его кабинет светлее. Такой она тоже казалась другим человеком. Северус вновь и вновь думал: как мог Люциус отпустить такую прекрасную женщину? Как он мог не замечать, насколько удивительна его жена?

— Давай же снова поднимем бокалы за то, — Нарцисса чуть привстала с кресла, — что Локхарт полдня таскался с кошкой, пока сердобольная Помфри не заставила его выпить противоядие. И еще за то, что даже в самом серьезном слизеринце есть толика гриффиндорской безбашенности. Не спорь! Я точно знаю, что она у тебя есть, иначе бы ты ни за что не отдал моей неусидчивой племяннице зелье.

В такой замечательный вечер Нарцисса совершенно не думала о дневнике Темного Лорда. А Гарри не рискнул искать ее в кабинете Снейпа.

В своем кабинете Сириус предусмотрительно поставил два письменных стола. Нарцисса пыталась возражать, но быстро сдалась. Когда-то примерно так же выглядел кабинет Ориона Блэка: вход ровно посередине, напротив него длинный стол для переговоров, и два массивных письменных стола по разные стороны комнаты. Глупостью такая расстановка кажется только тому, кто никогда не был вынужден заниматься сразу и изучением темномагических заклинаний и семейным бизнесом.

Последний, к слову, за десять лет порядком обнищал. Транспортная компания, которая занималась доставкой лекарственных ингредиентов из Азии и Индии, растеряла почти все свои корабли. Впрочем, зачем корабли, если магов-мореходов хватало только на один? Пришлось открывать сейф, покупать новые судна, искать толкового магозоолога и не менее толкового знатока лекарственных и алхимических трав, как-то укомплектовывать все это, а потом панически быстро покупать второй корабль и набирать вторую команду: заказов стало невероятно много. Оказалось, что маги с тибетских гор очень ценят именно "старых друзей", отчего Блэки вновь стали поставлять одни из самых востребованных в алхимии трав.

Просчитывать прибыль от транспортной компании было для Сириуса главной проблемой. Там было много условностей, которые он начал забывать, все же он не соприкасался с бухгалтерией почти пятнадцать лет. Все осложнялось тем, что раньше этим занимался не только Орион, сам неплохой алхимик, но и Альфард, талантливый артефактор. Уж они-то прекрасно разбирались в условиях хранения и перевозки дорогих трав и порошков. Сириусу же приходилось появляться в офисе почти каждый день. Советоваться с магами, что работали еще при его отце, распоряжаться прибылью, обсуждать расширение.

— Что там у нас дальше? — вздохнул он, стоило им с Ремусом выйти из дверей офиса "Кохаб и Киносура"* в небольшом магическом квартале портового города Хартлпул.

— Дальше у нас "Алькор", — Ремус вторил другу грустным вздохом. — Ты там не был уже неделю, тебе управляющий уже дважды сову отправлял.

"Алькор"** — небольшое издательство, женский каприз прабабки Сириуса. Она тогда была первой, кто так открыто занималась именно бизнесом. До нее женщины либо работали во благо общества, либо занимались наукой. Сириус готов был расстаться с этим пережитком прошлого — куда крошечному издательству соперничать с громадой международного "Обскуруса". Но Авраам, друг Говарда еще со времен Ковена, уговорил оставить издательство.

— Он вроде бы что-то писал про новые контракты, — неуверенно продолжил Ремус. — Вроде бы Мунго хочет заказать учебный материал.

— Тираж? — искренне изумился Сириус. — Для Мунго? Я думал, эта кроха будет вечно заниматься печатью чьих-то монографий.

Ремус хмыкнул, соглашаясь с Сириусом. Небольшое здание неподалеку от Лондона традиционно печатало малые тиражи на заказ. Всегда есть те, кто желает напечатать свой не слишком нужный научный труд, мемуары, а то и скучный детектив. Большие издательства таким не занимаются, а маленький Алькор как-то смог прожить на таких заказах целых десять лет. Впрочем, Сириус преувеличивал степень заброшенности: благодаря старанием мистера Блоттса заказов было много, даже пришлось добирать штат. Вот только это будет первый контракт, полученный без помощи хозяина книжного магазина.

— Кстати о книгах, — внезапно решился Сириус. — Составишь мне компанию в набеге на библиотеку Блэк-хауса?

Они шли по узкой улочке, здесь пахло морем, лекарствами и восточными благовониями. Порт совсем близко, магический квартал стоит практически на набережной, только что окна местных лавок не могут похвастаться красотой видов. Зато в местных лавках всегда было много различных мелочей: от русских матрешек до индийских слонов. Но не менее часто встречались и аптеки. Не такие, как в Лондоне, где продавались ингредиенты и пара флаконов с успокоительным. Нет, в этих аптеках имелись по-настоящему сложные и редкие зелья, а владели ими признанные мастера своего дела. Пройдя в молчании мимо двух сувенирных магазинчиков и трех аптек, Ремус наконец спросил:

— Ты так и не узнал подробнее о судьбе своего брата?

Сириус разом стал похож на нашкодившего щенка. Он на самом деле постоянно откладывал это событие, интуиция говорила ему, что ничего хорошего он не узнает. Ремус, который легко почувствовал настроение Сириуса — от того пахло неуверенностью и беспокойством — нерешительно предложил:

— Давай тогда сначала в Блэк-хаус. Я предпочитаю покончить с таким как можно раньше.

Сириус не ответил. Но они уже дошли до того участка улицы, где можно аппарировать, поэтому Блэк просто положил ладонь другу на плечо, перенося их обоих на площадь Гриммо.

Ремус был там однажды. Четвертый курс, рождественские каникулы. Альфард, любимый дядя Сириуса, часто водил их четверых "проветриться". В тот день ему срочно потребовалось зайти к брату, и мародеры вынужденно отправились с ним. Гнетущая атмосфера того дома как-то внезапно оправдала многие странности Сириуса.

Теперь Блэк, поначалу медливший, резко шагнул к двери. В своей жизни он почти всегда принимал решения именно так — будто с разбега прыгал в ледяную воду. Это потом часто заставляло его сожалеть о содеянном, но гораздо позже. Приняв решение, он сразу приступал к его исполнению.

Привычно обогнув тяжелую подставку для зонтов, он достал из наручного футляра палочку, разом зажигая свет в коридоре. С брезгливостью осмотрев головы домовых эльфов, он скользнул взглядом по причудливым перилам лестницы, по потертым изумрудно-зеленым обоям и столкнулся взглядом со своей матерью. И даже вздрогнул, не сразу поняв, что это лишь портрет. Взгляд Вальбурги Блэк не предвещал ничего хорошего. Она чуть сощурила веки и задрала вверх подбородок, как делала в те моменты, когда считала необходимым отступление от правил. То есть собиралась громко и оскорбительно выражать свое мнение.

— Явился, — презрительно выплюнула она. — Блудный сын.

— Прошло столько лет, — устало вздохнул Сириус. — Давай обойдемся без скандалов.

— Без скандалов? Ты оставил своих родителей, из-за тебя погиб твой брат, весь род покатился под откос. Ты! Ты был наследником этой семьи! И ты не мог просто взять и уйти! Мальчишка! Ты предал нас всех, а еще считал, что какие-то розы смогут это исправить?

— Я не предавал никого из вас, — в голосе Сириуса оставалась прежняя усталость. — Я просто позволил себе быть собой. А сейчас я ухожу. Нет ничего хуже, чем спорить с портретом. Ты — не моя мать.

Он кивнул Ремусу, прося следовать за ним, и начал подниматься по лестнице. На перилах лежал слой пыли, Кричер совсем не следил за домом. Нормального общения со стариком у Сириуса не сложилось. По меркам домовиков, он был не так уж и стар, вполне мог послужить еще лет тридцать. Вот только Кричер был больше привязан к матери, считал ее авторитет непогрешимым, иногда даже поступал вопреки воле Ориона, настоящего хозяина дома. Именно поэтому Сириус не стал привлекать старика к работе в Блэк-парке, даже при том, что с домовыми эльфами наблюдались определенные проблемы и еще один работник не был бы лишним в том огромном доме. Но он даже сейчас не соизволил появиться перед гостями.

Рассеянно осматривая обветшалый дом, Сириус поднялся на самый последний этаж. Там были их комнаты — его и Рега. Располагались они сразу возле лестницы, темный коридор уходил налево, вел в небольшую лабораторию и крохотную оранжерею, где Вальбурга любила разводить что-нибудь ядовитое и запрещенное. Сириус недоверчиво коснулся пальцами таблички со своим именем: даже не верилось, что он когда-то здесь жил, а потом толкнул дверь в комнату Регулуса.

— Как здесь… прибрано, — удивленно произнес Ремус.

Даже на небольшом письменном столе книги лежали ровными стопками. Сириус точно знал, что у его брата даже носки были разложены по цвету.

— Рег был несколько педантичен в таких вещах, — ответил он.

И про себя подумал, что Кричер прибирается как минимум в этой комнате. Это что-то значит? На памяти Сириуса, домовик обожал только одного человека в семье — Вальбургу. Что же такого произошло, что старик следит за чистотой комнаты Рега даже тщательнее, чем за отсутствием пыли на перилах.

— Я почти его не помню. Вы мало общались в школе…

— Мало, — согласился Сириус. — Я ведь поступил на Гриффиндор, а у моего братишки был крайне непримиримый кодекс чести. По его мнению, я поступил непозволительно, оскорбив своим выбором чувства мамы. В общем, Рег с десяти до пятнадцати лет был просто отвратителен.

— До пятнадцати? — удивился Ремус. — А потом?

— А ты не помнишь? — нахмурился Сириус. — Потом мы даже начали нормально общаться.

Он осторожно перебирал книги на столе Рега, заглядывал в ящики и просматривал разрозненные записи. Увидев непонимание на лице друга, Сириус усмехнулся:

— В детстве мы были дружными братьями. Рег казался жутким трусишкой, в грозу втихаря пробирался ко мне в комнату, и вздрагивал при каждом ударе грома. Смешной был. Когда я поступил в Хогвартс, он остался в этом доме один. Мама тогда не слишком часто отпускала нас на детские праздники, очень боялась нападения. Что делать десятилетнему мальчишке в огромном доме? Маман занята, отец и подавно, вот мой братишка и поселился в библиотеке.

— Дай угадаю, — предложил Ремус, открывая створки платяного шкафа, — в этой библиотеке была гора книг твоей матери?

— Еще моей бабушки, — легко согласился Сириус. — Всякие кодексы чистокровных с комментариями, книги с рассуждениями о достойном поведении молодых аристократов и прочий бред. Разумеется, там было полно напоминаний, что приличные мальчики никогда не огорчают родителей… может и не прям так, я все же эти книжки не читал… Но, когда я вернулся на каникулы, мой младший братишка-трусишка не только перестал бояться грозы, но и стал считать меня предателем семьи. На тот момент он со мной почти не разговаривал.

— И что потом? — Ремус, не зная, что искать, сел на идеально заправленную кровать.

— Ну, он все же не дурак, — пожал плечами Сириус. — Примерно годам к пятнадцати он уже не был столь воинственно настроен, и даже общался со мной, когда я сбежал из дома. Регулус был идеалистом. Я уверен, что он разочаровался в Пожирателях. Он был слишком… слишком правильным, наверное.

Тут Сириус вытащил из нижнего ящика толстую книгу в темной обложке и пораженно произнес:

— А вот это уже странно.

— Что это за книга? — встал с кровати Ремус.

Сириус, чуть отодвинув в сторону бумаги, которые он совсем недавно вываливал на стол, и опустил тяжелую книгу на это место:

— Одна из тех книг по темным искусствам, которая так и не была запрещена.

Ремус удивленно уставился на Сириуса. Как может показаться странным, что в столе у кого-то из семьи Блэк лежит книга по темным искусствам?

— Понимаешь, просто он ведь тоже изучал темные искусства подробно, как и я. Такие книги слишком… слишком неправильны. Они не дают полноты картины. Здесь написано только как и для чего, но ничего о плате. Так писали только фанатики вроде Герпия Злостного, которые в концу своей жизни уже не могли считаться магами. Так, недоразумение природы. Маман бы за такую книгу всыпала по первое число.

Ремус хмыкнул. Представить, что в семье Блэк может достаться за хранение вообще-то разрешенных книг, было достаточно сложно.

— О чем здесь речь?

— Краткий обзор очень многих темных заклинаний, наверное. Эту книгу я тоже не читал.

Сириус начал листать потемневшие страницы. История темных искусств, тонкая наука, открывается только смелым, и прочий бред, в который почему-то многие верят. Несколько темных проклятий, пара темных ритуалов, минимум теории.

— Крестражи, — удивленно протянул Сириус. — И ритуал описан подробно, судя по всему.

Он недовольно морщился, в уме просчитывая шансы. Интуиция говорила, что книга здесь именно потому, что Рег знал о крестражах, в то время как разум напоминал, что это может быть простым совпадением. И у кого спросить? У матери? Но тогда бы она не ходила к Дорказ спрашивать о судьбе младшего сына. Кто еще мог знать о тайнах Рега? С кем он дружил в школе?

Полагаясь больше на удачу, чем на реальные знания, Сириус позвал домовика. Кричер появился с громким хлопком, он брезгливо кривил рот и смотрел на хозяина недовольно, даже с презрением.

— Как погиб Регулус? — прямо спросил Сириус.

— Кричер не знает, хозяин, — просипел тот.

Вот только его хозяин хорошо читал по лицам, даже если это лицо домового эльфа.

— Врешь, — удивленно произнес он.

— Домовые эльфы не могут врать хозяину, — быстро проговорил тот.

— Ты же понимаешь, что я буду задавать тебе этот же вопрос в разных формулировках, пока ты не ответишь? Я знаю, что ты хорошо научился лавировать в этих правилах. Говори, что знаешь!

Эльф в ответ плотно сжал губы и мотнул головой. Его взгляд всего на секунду метнулся к комоду, но Сириус успел это заметить. В комнате прибрано. И даже больше — здесь все стоит так, будто Рег вот-вот войдет сюда. Кричер не просто убирает, он еще и часто бывает здесь.

Сириус встал, прошелся по комнате, внимательно осмотрел все, что стояло на поверхности комода. Расческа, несколько простых черных лент — Рег отказывался собирать волосы магловскими резинками, — золотые карманные часы с длинной цепочкой. Чуть в стороне стояла шкатулка, в такой же Сириус раньше хранил запонки и иглы для галстука. Он небрежно пододвинул к себе шкатулку, а затем попросту высыпал все ее содержимое на стол. Среди кучи мужских аксессуаров нашелся медальон. Сириус едва протянул к нему ладонь, как почувствовал легкое покалывание. Долгие упражнения в беспалочковой магии и проведение простейших ритуалов с сестрами сделали его чувствительным к магическим проявлениям.

— Что это? — он поднял медальон за цепочку, резко поворачиваясь к Кричеру.

У того запрыгали губы, он едва сдерживал слезы, что было совсем не похоже на этого язвительного домовика.

— Отвечай! — жестко приказал Сириус, как всегда быстро теряя терпение.

Эльф внезапно рухнул на колени и принялся биться головой об пол, рыдая навзрыд. Ремус испугано отпрянул от него и посмотрел на Сириуса осуждающе. Но тот и не думал прекращать: знаменитое бешенство Блэков проявлялось в нем нечасто, но сейчас пытаться остановить его практически невозможно.

* * *

Это слабо утешало Ремуса, когда они выходили из дома на площади Гриммо спустя час. Крестраж-медальон Сириус нес в нагрудном кармане. Ему не было стыдно за то, что довел до истерики домовика. В этом тоже прослеживался характер Блэков.

Ремус вновь напомнил себе, что Блэки так же щедры с друзьями, как и безжалостны с врагами. К тому же, через пару дней и несколько нотаций, Сириус и сам поймет, что поступил не очень хорошо. Но вряд ли будет жалеть об этом.

— Ты не пошел в ту пещеру, — осторожно напомнил Ремус.

— И не пойду. Крестража там больше нет, а Регулуса это не спасет. Чертов идеалист!

Он вновь положил руку Ремусу на плечо, перенося их к Блэк-парку.

— Ты был жесток с Кричером, — вздохнул Ремус, когда они шли по дороге к дому.

Сириус недовольно мотнул головой. Ремус так же осторожно продолжил:

— Ты злишься на него, но домовик всего лишь исполнял приказ человека, который был добр к нему.

В ответ Блэк недовольно фыркнул, не желая признавать правоту Ремуса.

— Ты практически наказал его за преданность, — вновь начал Люпин, но теперь Сириус уже не выдержал:

— Прекрати, ладно? Я, быть может, немного перегнул палку, но и он скрывал от нас не тайный роман моего братца.

Ремус замолчал. Они сняли верхнюю одежду, прошли в кабинет Сириуса, и только там, пока Блэк укладывал медальон в сейф, Ремус нарушил тишину:

— Получается, Волдеморт вернется?

— А ты сомневался? — хмыкнул Сириус, закрывая сейф. — Все всегда знали, что он вернется. Ему нужно провести ритуал, для которого нужен помощник. Вот только он никогда не просил о помощи. Сейчас он копит силы, но это не может продолжаться вечно. Год, два… лет шесть, если он не попросит помощи. Потом он воскреснет.

* Интересный факт от людей, которые увлекаются астрономией (если что — то не я лично). Кохаб и Киноскура — это звезды, расположенные на ручке ковша Малой Медведицы. Киносура — Полярная звезда. А вот до нашей эры "Звездой Севера" называли Кохаб. Все дело в том, что галактика движется, созвездия немного сдвигаются, о чем можно подробнее прочитать хотя бы на Википедии. Суть в том, что в начале нашей эры как таковой "Звезды Севера" не было. Зато были Стражи. Да-да. Полюс располагался примерно посередине между Кохабом и Киносурой. Мне показалось логичным, что Блэки и свои предприятия будут называть именами звезд. И для компании, которая занимается морскими перевозками, вполне логичным будет назваться именно так. Кстати, это же означает, что как минимум начало этой кампании было положено еще до первого тысячелетия нашей эры.

** Алькор — трудноразличимая звезда в созвездии Большой Медведицы. Вторая звезда на ручке ковша Большой медведицы называется Мицар. А рядом с ней как раз и находится Алькор. Согласно легенде, раньше человек считался хорошо зрячим, если замечал вторую, маленькую звезду. Я вот ее не смогла увидеть даже лежа на перевернутой надувной лодке на диком берегу озера Балхаш, где от красоты звездного неба без иллюминации города кружилась голова.

В субботу утром Нарцисса привычно распрощалась с коллегами и направилась сначала в Хогсмид, а оттуда и в Блэк-парк. Как бы она не любила детей и свою работу, вырываться из замка к родне ей было необходимо. Приятно было поболтать с сестрами, смущать вопросами о семье Ремуса, слушать недовольное ворчание Сириуса. Суббота традиционно была только семейным днем. Если не было дежурства, на обед приходил даже Тед. Нарциссе казалось, что он чем-то похож на Ремуса. Не внешностью, Тонкс был светловолос, чуть полноват и неуклюж, а скорее повадками. Они оба говорили тихо, но слушали их внимательно и с интересом. Как-то особенно по-доброму улыбались, что им хотелось улыбнуться в ответ. И они были по-настоящему добры и внимательны к другим. Нарцисса даже подумала, что впервые видит настолько яркое воплощение теории о том, что женщины обычно выбирают себе мужей, которые бы были похожи на их отцов.

Сегодня разговоры велись о Хогвартсе. Теда удивляло, что школу не закрыли, несмотря на большое количество жертв.

— Получается, — хмурился он, — дети будут в опасности до тех пор, пока кто-то не умрет?

— Не совсем так, — неопределенно повела плечами Нарцисса, — в первоначальных правилах школы указывается, что закрыть школу может решение попечительского совета, утвержденное главой Визенгамота.

— Главой Визенгамота? — удивился Сириус. — А он-то тут при чем?

— Это старые правила, их еще основатели писали, — небрежно отмахнулась Нарцисса, — тогда Визенгамот имел большее влияние, чем сегодня. Важно то, что главой Визенгамота сейчас является Альбус Дамблдор, он же директор… если бы он хотел закрыть школу, то уже сделал бы это.

На минуту в комнате было слышно только стук столовых приборов, а потом Тед вновь не выдержал:

— Неужели забрать детей никак нельзя?

— И куда вернуть? — поморщилась Беллатрикс. — По закону в школу нельзя вернуться, если официально отказался от образования. У нас же дети с очень высоким уровнем силы. И магически сильного поместья, где могли бы жить и учиться дети, у нас нет. Дом Блэков на острове для этого категорически не подходит, слишком много получилось “наших детей”.

— Не забывай про запрет колдовства, — напомнила Андромеда. — Официально мы не имеем права обучать детей вне стен школы. Только теория.

— Поэтому мы выдали им защитные очки, — добавил Ремус, — и строго-настрого запретили ходить в одиночку.

Тед положил столовые приборы и немного откинулся на спинку стула:

— И я все еще не могу поверить, что вы так спокойно об этом говорите.

Сестры Блэк, переглянувшись, чуть рассмеялись.

— Понимаешь, Хогвартс вообще нельзя назвать безопасным для детей местом, — мягко заметила Андромеда. — Это сейчас мы говорим, что это самое безопасное место в Великобритании, но это лишь означает, что в него сложно проникнуть. Спроси у этих двоих, как часто они сбегали в Запретный лес. Или спроси у Доры, сколько раз ее ловили на Астрономической башне.

— Мам! — возмутилась Нимфадора под смех остальных членов семьи.

Тед Тонкс же лишь покачал головой. Он до сих пор общался со своими родственниками в мире маглов, хотя это уже давно превратилось в малоприятную обязанность, поэтому его и удивляло спокойствие Блэков. Отношение маглов к безопасности детей было ему понятнее, оно казалось правильным. Маги же словно давали детишкам право самостоятельно разбираться с большей частью опасностей.

— Я, кстати, не могу другого понять, — хмурилась Нимфадора. — А почему нельзя детей сразу расколдовать? Зелья больше нет?

— Как ты вообще сдала зельеварение? — притворно ахнула Андромеда. — Не могу поверить, что моя дочь не знает основного свойства корня мандрагоры…

— Эм-м-м, — неуверенно нахмурилась та. — Так вроде применяется во всяких зельях, которые снимают проклятья…

Андромеда, так же отложив приборы, заметила любопытный взгляд Сириуса — тот так же не знал, почему именно это зелье не хранится где-нибудь в запасниках Мунго.

— Зелье для снятия окаменения требует не просто нарезанный корень мандрагоры, — начала объяснять Андромеда. — Начать стоит с того, что для этого зелья нужен сок из корня взрослой, но еще молодой мандрагоры. Этот период составляет примерно неделю-две, потом мандрагора взрослеет и ее сок больше не несет такой целительной силы, как нужно для зелья. Но и это не все. Когда сок отжали, он сохраняет свои свойства день-два, и за это время нужно успеть не только приготовить зелье, но и применить его на окаменевших.

— То есть зелья просто нет в запасниках? — спросила Нимфадора, обращаясь больше к отцу.

— Именно, — кивнул он. — И даже больше. Я работаю в Мунго около восемнадцати лет, и за все это у нас ни разу не было окаменевшего пациента. Подобное зелье попросту без надобности. Не так уж часто магам доводится встречаться с кем-то вроде василиска.

Дора задумчиво кивнула. Только устроившись на работу в аврорат, она поняла, насколько отличается реальность от того, что она представляла в школе. И вот теперь мир ей опять напомнил, что и в госпитале все не так, как кажется. То, что лекарство известно, не значит, что оно стоит на полочке и ждет своего часа.

За столом на какое-то время забыли о василиске и Хогвартсе, начав обсуждать внутреннее устройство Мунго и причины, по которым в Англии до сих пор нет частной больницы. Тут Дора чувствовала себя собачкой, с которой играют в "дразнику": она едва успевала переводить взгляд с одного говорящего на другого, и едва удерживала нить разговора, путаясь в бесконечных примерах, именах и странах. Когда Сириус рассказывал о своем лечении в госпитале за границей, в столовой с тихим хлопком появился домовик.

Он тихо подошел к Нарциссе, коснулся ее руки и, постоянно кланяясь и извиняясь за прерванный обед, отдал ей письмо в конверте с гербом Хогвартса. Женщина с недоверием разломила восковую печать, судорожно думая, почему МакГонагалл могла оторвать ее от обеда. А прочитав первые строки, Нарцисса ахнула, прижимая к губам ладонь.

— Что случилось, милая? — тут же взволнованно спросила Андромеда.

— Еще одно нападение, — Нарцисса уже вставала со стула. — Мне нужно возвращаться в Хогвартс, там вводят комендантский час. Кроме того, Минерва написала, что сегодня вечером могут прийти за Хагридом.

— Кто пострадал? — дрогнувшим голосом спросила Белла, моля не услышать знакомое имя.

— Минерва не написала. Но, если бы это был кто-то из наших, она бы сообщила. Сириус, ты бы предупредил Фрэнка… Или сегодня же Дамблдора снимут с должности, или я не знаю своего бывшего мужа. Он любит, чтобы беды на его жертву валились кучей.

— Хорошо, — кивнул Сириус. — И… не сдерживайся уже. Читай всех подряд.

— Тебе легко говорить, — поморщилась Нарцисса, — это ведь не ты будешь знать мелкие тайны всех, кто не позаботился заняться защитой разума.

Кузен в ответ лишь усмехнулся. Обычно легилименты, особенно такие, как Нарцисса — практически стихийные, которые начали читать мысли даже раньше, чем колдовать, пользуются своим даром постоянно. Но Нарцисса, как только научилась это полноценно контролировать, редко прибегала к своей врожденной способности. Считала это не только неприличным, но и утомительным. Количество мелких мерзких секретов сводило с ума. Да и что можно почувствовать, едва касаясь разума своего собеседника? Громкие мысли, ворох ненужной информации, несколько малосвязанных ассоциативных воспоминаний. Надавишь чуть сильнее — у мага чуть закружится голова, что большинство готовы списывать на духоту и усталость, даже зная о способностях легилиментов. Но так можно узнать что-то определенное. Проще, конечно, при этом говорить на близкие темы. Ну или пользоваться методом Дамблдора. Он, вызывая к себе детей, подозреваемых в шалостях, всегда читает их поверхностно, что очень удобно делать через контакт взглядом. Он просто спрашивает: "Ты ничего не хочешь мне рассказать?" — и ловит кусочки панических мыслей. Но не мог же он так поболтать со всеми в школе? Да и велик шанс, что таинственный наследник, или хранитель дневника, сам владеет окклюменцией. Ну или носит амулет.

Поэтому Нарцисса мало надеялась на свой дар. И редко его афишировала. Даже больше — за все долгие годы совместной жизни Люциус так и не узнал, на что способна его жена. То, что она иногда считывала его мысли, делало ее счастливее. Ей казалось, что они квиты. Он предпочел ей мужчин, а она знает кучу его мелких тайн. Если бы ей понадобилось уничтожить своего мужа, она бы сделала это с легкостью. Не будь у них Драко, она бы так и поступила.

* * *

Хогвартс был тих и безлюден. Нарцисса даже не зашла снять зимнюю мантию — сразу направилась в кабинет к МакГонагалл.

— Ты вернулась! — женщина подняла взгляд от каких-то бумаг. — Это хорошо. Мы начинаем усиленное патрулирование коридоров, я готовлю график дежурств.

— Можно мне, по большому блату, местечко без Локхарта? — снимая мантию поинтересовалась Нарцисса.

— Решив, что он достаточно силен, я поставила его дежурить в одиночестве. Его напарник может воспользоваться дезиилюминационным заклинанием… хотя вряд ли это недоразумение вообще выйдет на дежурство, у него же тогда кудри не успеют накрутиться.

Нарцисса хихикнула и села на стул для посетителей, готовясь выслушать последние новости. МакГонагалл осторожно отложила перо и закрыла чернильницу и только тогда начала:

— Пенелопа Кристалл. Они с Перси всегда просили, чтобы им ставили совместные смены, она зашла в туалет Миртл, наверное хотела убедиться в своей неотразимости, и там и осталась. Миртл нам сказала.

— О, Мерлин! — ахнула Нарцисса и ту же спросила: — А как Перси? Он, наверное, очень расстроен…

— Закрылся в комнате старост и не пускает туда остальных, — вздохнула МакГонагалл.

— Я поговорю с ним позже…

На какое-то время в кабинете повисла тишина: каждая из женщин думала о своем. МакГонагалл о том, что Нарциссе однозначно пошло бы деканство. Как она переживает за детей, даже не деля их на своих и чужих. А Нарцисса размышляла о том, что она все же несколько предвзята. За время работы она успела полюбить этих разных братьев Уизли, и теперь ее больше волнует состояние Перси, ведь его девушка окаменела, когда спешила к нему на свидание. Пенелопу почему-то было не столь жалко.

— Так что там с Хагридом? — напомнила Нарцисса.

— Альбус уже предупредил, что Министерство… — тут МакГонагалл запнулась, а потом продолжила уже решительнее. — Просто не могу поверить, что они действительно считают Хагрида способным на подобное. Он, конечно, питает странную слабость ко всяким монстрам, но, тут стоит отдать ему должное, неплохо их контролирует. И с чего бы он открыл комнату сейчас? Да и тогда, он ведь сам сказал, кого держал. Запрещено, но акромантулы не имеют никакого отношения к окаменению.

Женщина гневно вздохнула, ее всегда выводила из себя подобная халатность. В Министерстве предпочитали не расследовать те дела, где уже был подозреваемый.

— Его заберут в Азкабан? — Нарцисса чуть поморщилась, вспоминая тот единственный раз, когда она вынужденно оказалась там.

— Да, — сухо ответила МакГонагалл, уже справившись с собой.

— Альбус знает, что в Совете Попечителей хотят его сместить? — прямо спросила Нарцисса.

Минерва поджала губы и недовольно сощурилась:

— Знает. И, как всегда, совершенно непонятно, что он предпримет. Но сказал, что заместителем являюсь я.

Нарцисса кивнула, не сводя взгляда с Минервы. Та не выдержала и сама ответила на так и не заданный вопрос:

— Да, да. Позволю. Не смотри так на меня. Я тоже согласна, что это неправильно, не дать обыскать замок тем, кто разбирается в темной магии. При всем моем уважении к отделу тайн, вряд ли там знают о темных искусствах больше, чем в темной семье.

— Спасибо, Минерва.

Женщина в ответ чуть усмехнулась и неожиданно призналась:

— Род Росс прервался на моем дяде. Но мама говорила, что мы тоже были бы темными, если бы она не сбежала с маглом. Поэтому я знаю, что темный — не всегда значит злой… вот только в реальной жизни это заметно, увы, не часто. Все, кто открыто практиковал темную магию, убили множество людей.

— Андромеда как-то сказала, что у современного мага нет причин часто прибегать к темной магии.

Минерва в ответ так же грустно улыбнулась. Действительно, зачем магу расплачиваться за темные поступки, когда их можно избегать? Времена, когда маги воевали до полного уничтожения рода противника, давно прошли.

* * *

Как и думала Нарцисса, Малфой пришел в школу требовать отставки директора в тот же день. Он даже пытался подкупить мадам Боунс, она была двенадцатым членом совета попечителей, но та подписала приказ добровольно, еще, как писала потом Сириусу, позволила себе немного поглумиться над Люциусом. Боунс хорошо чувствовала ложь, а таких людей, как Малфой, она справедливо презирала. Зная, что можно получить не меньшее влияние и законными методами, она считала слабостью попытки обмануть систему.

Вот только еще до того, как Минерва отправила приглашение для Сириуса, к нему пришло совершенно неожиданное письмо. Он как раз читал один из темных фолиантов, пытаясь найти что-нибудь об очистке артефактов от скверны, как прямо перед ним полыхнуло и на книгу опустилось письмо, а багровое перо феникса осыпалась искрами. Сириус чертыхнулся, мысленно пожелав Дамблдору долгих лет жизни. Понятно, что феникс может доставлять письма напрямую к адресатам, но можно было бы, хотя бы из вежливости, послать письмо с совой?

Но возмущение было отброшено, когда Сириус прочитал короткое послание знакомым почерком: "Нужно поговорить. Буду рад зайти на чашечку чая". Послание не было оскорбительным, несмотря на то, что не давало как такового права выбора. Нет, когда-то отношения между Сириусом и Дамблдором, пусть и с поблажкой на разницу в возрасте и опыте, разрешали подобную фамильярность. Сириус не единожды бывал в доме Дамблдора, так же как и глава Ордена Феникса знал, где живет Сириус. Но с тех пор прошло десять лет, которые Сириус провел в Азкабане, и уже почти два года, когда Дамблдор не пытался возобновить общение.

С некоторой долей раздражения Сириус черкнул ответ, мстительно припечатал воск на конверте перстнем Лорда, и отдал домовику. Не столь эффектно, конечно, но домовики тоже могут пройти почти любой барьер. А сам же Лорд Блэк засуетился: Дамблдор, когда это необходимо, был невероятно пунктуален. До его прихода следует убрать все признаки активного изучения Темных искусств.

И он настолько увлекся этим, что даже забыл предупредить домашних о приходе гостя. Ремус и Нимфадора проводили свои вечера в той гостиной, где слушали джазовые пластинки, а вот Белла как раз решила спустится из комнаты вниз, в библиотеку, все равно в этом доме больше нечем заняться. И поэтому даже замерла на верхней площадке лестницы. Ожидающий гостя Сириус и только вошедший в дверь Дамблдор словно иллюстрировали встречу двух эпох. Первый носил магловские костюмы, испытывая явную тягу к темным цветам. Второй следовал моде старшего поколения, выбирая мантии пусть и темных, но достаточно насыщенных цветов. Сириус в черных брюках и жилетке, галстук, который Сириус постоянно снимал дома и небрежно запихивал в карман жилета, разбавлял мрачность его костюма пятном винно-красного цвета. Мантия Дамблдора по цвету почти совпадала с этим ярким пятном: тяжелая бордовая парча, украшенная по рукавам и подолу лаконичной вышивкой. Сириус считал, что старики носят платья. Старики считали, что приличный маг не должен носить брюк.

— Здравствуйте, профессор, — первым поздоровался Сириус.

Белла, радуясь ковровой дорожке на втором этаже дома, тихонько шмыгнула за угол, чтобы ее не заметили. Встречаться со своим бывшим профессором ей совершенно не хотелось.

— Добрый вечер, — ответил Дамблдор. — Я прошу прощение за столь внезапное вторжение… но, думаю, нам давно пора поговорить.

Сириус, кивнув, предложил гостю пройти. Когда в гулком коридоре первого этажа раздался хлопок двери, Белла вздохнула спокойно. Даже здороваться с Дамблдором не хотелось. Поэтому она сняла домашние туфли и прошмыгнула к библиотеке буквально на цыпочках.

* * *

— Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче? — Сириус проводил Дамблдора к небольшому столику.

— Чай, если можно, — улыбнулся Дамблдор, усаживаясь в кресло.

Домовик быстро расставил чайник, чашки и вазочки со сладостями, после чего исчез. Вместе с домовиком пропала и веселость Дамблдора. Тот смотрел на Сириуса с грустью, отчего Блэк непроизвольно повел плечами, словно стряхивая с себя сочувствие своего бывшего директора. Помня о предупреждении Говарда, Сириус нарушил тишину первым. Он опасался, что Дамблдору вновь удастся повернуть беседу в совершенно не то русло.

— Что привело Вас ко мне, директор?

Тот чуть улыбнулся уголками губ и ответил:

— Желание договориться.

Сириус удивленно хмыкнул, не ожидая такого начала для разговора.

— Я все же упустил из виду Нарциссу, — вздохнул Дамблдор. — Помню ведь ее милой девушкой, первой красавицей выпуска. Совершенно вылетело из головы, что она всегда была больше Блэк, чем кажется со стороны. Не в обиду будет сказано, но вы умеете прятать свое истинное я за масками. И твои кузины, и ты сам.

— Так вы, вроде бы, тоже в этом преуспели, — осторожно ответил Сириус.

Тот улыбнулся и пожал плечами, словно говоря: "Ну что уж тут юлить, грешен".

— Не это сейчас важно, — между тем начать говорить Дамблдор. — Важно то, что покидая школу из-за мистера Малфоя, я не учел рвение моих коллег… Знаю, что Минерва уже пишет тебе письмо, и поэтому хочу спросить тебя вот о чем: как вы планируете найти того, кто открыл комнату?

Сириус не сразу понял, что имеет в виду директор, а осознав, пораженно произнес:

— Вы что, ловите наследника Слизерина буквально на живца? На детей?

Взгляд у Альбуса тут же стал просящим, он произнес тихо, стараясь оправдаться:

— Я постарался сделать все, чтобы обезопасить детей. Миртл получила распоряжение постоянно выпускать воду, остальные призраки, в случае чего, должны были встать между василиском и ребенком… Даже если удастся точно определить, как комната открывается, и убить василиска, мы не сможем найти того, кто помогает духу Волдеморта.

— То есть вы уверены, что какого-то ребенка направляет Волдеморт? — решил пока не заострять свое внимание на некоторых нюансах Сириус.

— А как иначе? В прошлом году он выскользнул буквально из под моего носа, значит в этом нашел еще кого-то, кто пронес его в школу. Определить, кто именно одержим мне так и не удалось. Ну не вызывать же каждого ученика в свой кабинет? Да за такое наглое вторжение в разум детей меня просто закидают проклятьями. Вот и приходится искать его окольными путями.

Сириус откинулся на спинку кресла, судорожно обдумывая — говорить ли Дамблдору о крестражах, или нет? Доверия к нему не было, но и причин скрывать эту информацию — тоже. Решившись, Сириус спросил прямо:

— Профессор, вы знаете, что такое крестраж?

Тот застыл, даже приоткрыв от удивления рот, а потом нахмурился, коснулся рукой виска и пораженно прошептал:

— Как я не додумался. Действительно. Вот почему дух, вот почему не умер… Крестражи… тогда…

Тут он замолчал, резко встал и зашел за спинку кресла, отвернувшись от Сириуса. Его тихое бубнение было едва слышно, какие-то отрывистые фразы "невозможно, но иначе никак, и получается".

— Профессор? — осторожно позвал Сириус. — Не хотите сказать мне, что там вы столь старательно просчитываете?

Тот промычал что-то нечленораздельное, но все же обернулся:

— Прошу простить меня за это… но вы уверены? Крестраж?

— Уверен, и обсуждать это не хочу. И я даже знаю, как выглядит тот крестраж, что сейчас в школе. Это дневник Волдеморта. Обычный магловский ежедневник, добротный, похож на тонкую книгу в кожаном переплете.

— Их несколько… — между тем задумчиво протянул Дамблдор. — Но сколько? Один, судя по всему, есть у тебя. Второй в школе…

— Есть исследования того норвежца, — начал Сириус, но тут уже Дамблдор его прервал:

— Вот уж чье имя не стоит упоминать! Знаю. Он считал три крестража оптимальным числом. Делал выкладки из нумерологии… Но это не те книги, которые можно свободно купить и прочесть. Не уверен, что Волдеморт их читал…

— Он ведь общался с чистокровными. Большинство из них не были темными, но у тех же Розье вполне могли быть эти книги. Слышал, что Долохов и Каркаров тоже принадлежали к таким семьям…

— Они изгои, их прогнали из семей, так что таких книг у них просто не могло быть, — возразил Дамблдор. — Об этом нужно подумать… нужно узнать точнее.

Они оба замолчали, думая каждый о своем, пока Дамблдор не спросил:

— Ты знаешь способ отыскать крестражи?

— Нет. Могу найти темные артефакты, но мы ведь знаем, что в каких-нибудь сережках для защиты разума, которые сделали еще в тринадцатом веке, темной магии будет не меньше. Да и сам Хогвартс далеко не такой светлый, как некоторые думают…

— Конечно, конечно… — рассеянно протянул Дамблдор, беря в руки чашку с чаем.

— Но и ловить владельца крестража, пренебрегая безопасностью детей — это безответственно, — продолжил Сириус. — Если приведения не успеют, или воды будет недостаточно? А если кто-нибудь решит сразиться с монстром Слизерина?

Дамблдор, скрывая раздражение, покачал головой:

— Я понимаю, понимаю… Но и оставлять ребенка, одержимого духом… Как его потом найти? Осталось немного, весной мандрагоры вырастут, как минимум Почти Безголовый Ник должен знать, кто управлял змеей.

— Весной? То есть еще месяц? — сощурился Сириус.

Он отчаянно пытался понять: шутит директор или абсолютно серьезен. Просто в это было не так-то просто поверить… Директор школы готов на время покинуть пост, готов оставить детей без своей защиты, только для того, чтобы точно уничтожить дух Волдеморта

— Месяц, — кивнул Дамблдор. — Как только зелье будет готово, Минерва открыто об этом объявит и Волдеморт даст о себе знать. Даже при том, что это лишь его крестраж.

— Который, позволю напомнить, питается жизненными силами ребенка, — еще более недовольно заметил Сириус.

— И он будет продолжать питаться этими силами, если вы просто убьете василиска, — уже устало вздохнул Дамблдор. — Я понимаю, что для тебя все это кажется слишком циничным, но иначе никак. Мы имеем дело с самым сильным темным волшебником современности.

Сириус раздраженно качнул головой:

— Вот только давайте без этого. Мы имеем дело с жалким осколком разбитой душонки мага, который даже представления не имел о том, что делал. И вы предлагаете просто ждать, пока он выдаст себя?

Дамблдор в ответ лишь устало вздохнул, словно никак не мог смириться с нетерпимостью Сириуса.

— Я тебя понимаю. Но и ты пойми, что своими действиями вы сделаете только хуже. Мы не сможем предсказать его действия, не можем даже узнать, зачем он сейчас выпускает василиска и почему не сделал это, когда был с Квиреллом. Мы не знаем, куда он пойдет, что будет делать, не планирует ли он начать разбрасываться авадами прямо в Большом зале. Мы не знаем, насколько он опасен. Поэтому я просто прошу тебя. Не надо. Подождите.

— Знаете, профессор. Когда-то из-за осторожности и ожидания мы едва не проиграли войну…

— Мы бы ее выиграли тогда, — качнул головой Дамблдор, вставая с кресла. — Мы бы ее выиграли, даже если бы Волдеморт не пришел тогда в дом Поттеров. Поверь, в то время, когда он их искал, а мы выжидали, мы были как никогда близки к победе. И я больше всех жалею, что все повернулось именно так.

Он шагнул к двери, показывая, что собирается уйти, но Сириус все же не удержался, спросил:

— Ответьте честно, профессор: вы знали, что мы стали анимагами?

Тот замолчал, а потом грустно улыбнулся:

— Я догадывался. По некоторым фразам и действиям я знал, что вы нашли способ быть с Ремусом в полнолуние. Но о том, что это именно анимагия, я мог только догадываться.

Нарцисса любила вспоминать детство. Большой дом, огромный сад. Летом Белла, тогда еще школьница, водила ее кататься на пегасах. Можно было играть с Сириусом, вместе смеяться над более робким Регулусом. Часто в гости приходила леди Хейдж, мамина дальняя кузина, с собой приводила подружку для Нарциссы — девочку по имени Роза. Они считали друг друга лучшими подругами, а цветочные имена должны были подтверждать это.

Тогда в пример Нарциссе еще ставили Андромеду. Она была идеальной Леди Блэк. Собранная, спокойная, умная, она никогда не устраивала истерик, не создавала проблем, прекрасно одевалась, безукоризненно владела собой… этот список старшие женщины могли продолжать бесконечно. Это уже позже, когда Нарцисса впервые отправилась в Хогвартс, Андромеда проявила основную Блэковскую черту — свободолюбие и непокорность. Сбежав с маглорожденным, отказавшись от всех благ своей семьи, она прогневала тетушку Вальбургу так, что та с неделю не могла успокоиться. Тогда, помнится, Орион даже привез Сириуса и Регулуса к ним "пожить какое-то время". Шепотом в семье говорили, что предательство Андромеды подкосило здоровье Вальбурги и едва не свело с ума. Но самое главное, это Нарцисса знала наверняка, уход Андромеды действительно разбил сердце Вальбурге. Она любила ее больше всех, это было заметно по теплой улыбке, по любовно подобранным подаркам, по исполнению любых капризов.

В тот год Нарцисса, зная, насколько сильно ее любит мама, пообещала себе никогда не разочаровывать ее. Она не хотела причинить ей столько боли, сколько Андромеда причинила Вальбурге. Совершила ли она ошибку, пообещав себе подобное? Что бы изменилось, если бы она вела себя так, как ей хотелось? Она всегда была общительнее старших сестер, она прятала под подушкой магловские журналы мод, она мечтала водить машину, мечтала работать и жить в небольшой стильной квартире, она мечтала разбивать сердца, мечтала писать едкие статьи в Ведьмополитен… и она знала, что могла бы все это сделать. Но она обещала себе быть лучше, чем ее старшие сестры.

И в итоге всю школьную жизнь мечтала перестать быть Снежной Королевой, как ее прозвал Ремус, и стать кем-то вроде Слизеринской Оторвы… но не могла. Она ведь обещала себе. А потом она чуть ли не в тайне от всех закончила те профессорские курсы при министерстве, достаточно легко согласилась на брак с Люциусом, а потом еще и жила в том доме, словно это она — павлин в огромной золоченой клетке. Из-за этого почти не общалась с Сириусом, а ведь они были так дружны в детстве, из-за этого перестала общаться с той же Розой, ведь та вышла замуж за какого-то зельевара, пусть и чистокровного. Оглядываясь назад, самым лучшим событием в своей жизни она считала рождение Драко. Поэтому сейчас она и злилась на кузена. На бывшего мужа тоже, и давно бы уже применила на Люциусе что-нибудь мерзкое и тяжело снимаемое, но Сириус запретил. Что вновь возвращало ее к тому, что она жутко злиться на кузена.

Началось все, конечно, с неверно предоставленной информации. Письмо с просьбой "Забрать у детей кое-какой дневник" явно не указывало на опасность этого предмета. Ну мало ли что там дети нашли? Драко вот недавно получил очередные отработки, потому что нашел в каком-то коридоре портрет своего дальнего предка, чуть ли не основателя Рода Малфой, да так заболтался с разговорчивым портретом, что Северус отцепил его от картины в половину второго ночи. Так и дневник. Где нашли, как нашли, что за дневник — Нарцисса не имела ни малейшего представления. Они умные дети, ничего совсем уж странного в руки тянуть не будут, а если что-то покажется подозрительным, то сразу ей сообщат. На детей она теперь тоже злилась, ведь не сказали же. Но тут уже ее вина. То, что они не по годам умны, не значит, что они способны отдать любопытную вещь потому что она кажется подозрительной. Дети же.

Но то, что Сириус не объяснил ей всей опасности дневника — вот это злило. "Дневник Темного Лорда", — написал он ей. Дневник. Да еще и подростковый. “Ну что он мог там писать, — подумала тогда Нарцисса. — Что он лыс и его никто не любит? Или что нашел новую книгу по темной магии?”

Но Сириус сам объяснял детям, почему ни при каких обстоятельствах нельзя проводить никакие ритуалы из малознакомых книг. Дети, как показалось Нарциссе, прекрасно усвоили факт наличия платы за такие вот "чудеса". Поэтому пусть читают. Конечно, немного смутило, что Гарри не хотел отдавать дневник. Тут Нарцисса корила уже себя — что мешала чуть поспрашивать парня и прочитать хотя бы поверхностные мысли? Но она ведь считает, что это неприлично, что у всех есть право на личные тайны. И в итоге что?

А потом оказывается, что дневник — это не совсем дневник, что это темный артефакт и в нем не просто записи Волдеморта. В нем частичка души. Это испугало ее сразу, но потом она прочитала книгу о крестражах и теперь была просто в ужасе. Как, как Сириус мог допустить, чтобы Гарри так долго держал у себя нечто подобное? Почему не потребовал доставить дневник ему немедленно, отправить за ним домовика, раз не доверяет почте, ну или все же заставить ее принести его лично? Да, те недели выдались напряженными, но если бы она знала, что это…

На Гарри, который общался с дневником, а потом его потерял, Нарцисса не злилась. Они так привыкли, что Гарри ведет себя взросло, что он здраво рассуждает и уже сейчас заботиться о будущем… что попросту забыли о его настоящем возрасте. Он мог выглядеть старше, чем есть. Может вести себя как взрослый и даже чувствовать себя взрослым. Но это не отменяет того, что ему всего двенадцать, он ребенок, его, так или иначе, привлекают тайны и загадки, а еще он несколько тщеславен. Она, конечно, провела с ним воспитательную беседу, даже позволив себе считывать его мысли. И понимала, что больше всего себя корит сам Гарри.

Вот и выходит, что во всем виноват Сириус. Ну и с ним заодно — Белла и Ремус, которые были в курсе, но не посчитали нужным написать ей. Бальзамом на душу легла гневная отповедь Андромеды. Ох, как в этот момент она была похожа на тетушку Вальбургу. Как презрительно кривила губы, как произносила ругательства, как срывалась на крик в самых драматичных местах… Сириус, хоть и был выше кузины на целую голову, сильнее как маг и гораздо старше по положению, весь словно скукожился и стоял, печально понурив голову. Ну, право, будто щенок, что напрудил на ковер. Когда злость на Сириуса наполняла Нарциссу до краев, она вспоминала ту сцену и ей становилось чуточку легче.

За последнее время ее гнев несколько поутих и она уже смогла в эти выходные по-настоящему насладиться семейным обедом, но вечером оказалось, что ничего они искать не будут и в Хогвартс не пойдут. Об этом кузен известил ее как всегда лаконичным письмом. Пылая праведным гневом, Нарцисса отправила обратно с письмом домовика. Ответ, хоть и был в разы подробнее, ничуть ее не успокоил. "Согласен с точкой зрения Дамблдора. Подождем неделю. Следи за детьми."

Нарцисса, в отличие от большинства Блэков, была не так уж хороша в боевых заклинаниях. Но она никогда и не прилагала к этому усилий. Зачем? Она ведь сильный легилимент. Взламывать защиту разума — задача не из простых. Но это больнее любого круциатуса, а если посильнее ударить силой своего разума, то не понадобится и Авада. Последнее Нарцисса знала лишь в теории, но понимала, что сегодня ей как никогда сильно хочется проверить это утверждение. Сириуса убивать она не планировала. Ему еще род продолжать, да и вроде как любимый кузен. А вот на Дамблдоре Нарцисса бы испытала свои силы. То, что он тоже легилимент, лишь сделало бы процесс интереснее. Практики у нее, конечно, поменьше. Но она рождена с этим, а не училась по книжкам. Только дайте ей этого старикашку, уж она ему устроит.

Не в силах сидеть на одном месте, она расхаживала по кабинету, стараясь унять гнев. Понимая, что впервые в жизни она по-настоящему ощутила на себе приступ знаменитого бешенства Блэков, Нарцисса даже усмехнулась. А раньше не понимала, как так можно разозлиться, чтобы почти себя не контролировать. А теперь сама расхаживает кругами по комнате и старается унять жуткое желание кого-нибудь проклясть.

Несмотря на сильную взвинченность, Нарцисса все же едва сдержала испуганный вскрик, когда в дверь классной комнаты кто-то громко застучал. Из-за запертой двери между кабинетом и классом звук был приглушенным, но уж слишком неожиданным в столь поздний час. За окном было давно темно, в Хогвартсе введен комендантский час, но при этом любой профессор отправил бы к ней домовика, или, как минимум, стучался бы в дверь кабинета, точно зная, где та находится.

Поэтому Нарцисса тут же вытащила палочку, заклинанием отодвинула одну из полок на стене, что одновременно служила засовом для тайной двери, опомнившись, схватила со стола очки для защиты от василиска, и только потом отперла дверь и осторожно потянула ее на себя. Даже в слабом свете факелов она без труда узнала каждого из пришедших. В дверь класса стучались трое братьев Уизли. Высокий Перси в свитере под цвет волос, близнецы в одинаковых бордовых свитерах, все трое крайне взволнованные: в слабом освещении коридора они казались даже слишком бледными. Впрочем, в этом может быть виноват цвет волос.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Нарцисса.

Все трое чуть ли не подскочили. Перси тут же бросился к ней, и Нарцисса увидела, что братья привели с собой еще и Джинни. Просто она была незаметна, пряталась за рослым старшим братом.

— Нам срочно нужна ваша помощь! — едва скрывая панику громко прошептал Перси.

Его шепот слабо вязался как с их ночным визитом, так и с громким стуком в дверь. Нарцисса чуть посторонилась, пропуская всех в кабинет, и тут же запечатала ее заклинанием. На детей она смотрела со смесью ужаса и недовольства.

— Прежде, чем я начну ругать вас за нарушение комендантского часа, у вас есть пара минут убедить меня не делать это! — скрывая дрожь в голосе потребовала она.

Дрожь была результатом и гнева, что и не думал утихать с появлением Уизли, и с волнением за них — все же эти мальчишки были весьма самодостаточны, а теперь она еще и вспомнила, что она нарушили с десяток школьных правил и каким-то образом вскрыли защиту МакГонагал.

Но вместо ответа Фред протянул ей тонкую книжку в черной кожаной обложке.

— Что это? — поморщилась Нарцисса.

— Дневник Тома Марволо Риддла, — голос Фреда так же был испуганным. — Тот, что украли из комнаты Гарри.

Нарцисса машинально забрала книгу, внимательно рассматривая всех четверых. Испуг, беспокойство, на побледневших лицах ярко выделяются веснушки, у всех ярко-красным пылают уши — видимо, семейная черта. Между рослыми братьями Джинни кажется совсем маленькой. Волосами она пошла в мать. Все Уизли рыжие, но только волосы Джинни имеют такой благородный оттенок, совсем как у Молли. Сейчас, когда девочка так бледна и явно измучена, заметно и другое сходство — черты лица у Джинни совсем Блэковские, видно пошла в свою прабабку, Цедреллу.

Нарцисса почти не знала сестру ее любимых учеников, а леди Блэк любила всех братьев разом, как весельчаков Фреда и Джорджа, как и зануду-Перси, так и хвастунишку-Рона. Но у Джинни пока не было уроков Нарциссы, поэтому их знакомство ограничивалось редкими встречами в коридорах, да мельканием девочки в толпе на вокзале. Сейчас же Нарцисса почувствовала странное притяжение к ней. Похожа ведь. Эти аристократические черты лица не портят даже веснушки, хотя пока девочка и похожа на несуразного утенка. Крупные карие глаза смотрят на Нарциссу даже не испуганно — в них плещется настоящий ужас.

Она поняла прежде, чем дети начали рассказывать. Просто сопоставила это волнение братьев — они ведь за семью горой, сопоставила дневник Темного Лорда, сопоставила настоящий ужас в глазах этой рыжей девчушки.

— О, Мерлин… Джинни, почему ты раньше не сказала?

Девочка в ответ не выдержала и разревелась. Нарцисса обняла ее, бережно поглаживая по голове. Ее старшие братья смотрели на Нарциссу с надеждой. Волнуются. Вот за это она и любила их. Шпыняют друг друга, вечно шутят, критикуют. А случись что — друг за друга горой.

Нарцисса осторожно усадила девочку на софу, близнецам кивнула на стулья, а сама быстро нацарапала две записки — МакГонагалл и Сириусу. Отправила с домовиком, времени не было. Взгляд то и дело падал на черную книгу. Крестраж. Джинни, конечно, поступила крайне неосмотрительно, но ей одиннадцать, у нее шесть боевых братьев, занятая по дому мать и никаких подруг. А доверять посторонним она не умеет. Боится. Рыжая хлюпала носом, который сейчас по цвету мог соперничать с волосами, а ее братья не сводили глаз со взрослого, которому доверяли.

— Что теперь будет? — голос Перси казался словно искусственным.

— Сейчас придет Сириус и мы разберемся, — ответила Нарцисса, снова посмотрев на часы.

Сириус еще не ложился. Белла тоже. Ремус с Дорой, по слухам, допоздна слушают музыку в синей гостиной. Соберутся они быстро. А вот Андромеда рано отправляется спать, работа в школе предполагает определенные привычки.

— Я не смогу разобраться во всем сама, — объяснила обеспокоенным детям Нарцисса. — И принять решение сама не могу. Но в Азкабан не сажают за одержимость духом, а это, если я правильно помню, ближе всего именно к одержимости.

В полной тишине, достаточно напряженной, они просидели минут двадцать. Потом послышались шаги, громкий голос Сириуса, суховатые ответы МакГонагалл, а после в комнату вошли они все. Сириус, все еще в рабочем костюме, грустно вздыхающий Ремус, взъерошенная Дора, которая тут же задела столик у стены и с него на пол упала стопка книг. Зашедшие последними Белс и МакГонагалл имели особенно недовольный вид.

— Сириус, — Нарцисса протянула ему дневник.

Тот сразу стал серьезным, словно кто-то стер с его лица эту мальчишескую улыбку. Он поморщился, но дневник забрал. Внимательно осмотрел его, потом и вовсе плюхнул на стол, достал палочку и несколько раз размашисто взмахнул ею. Над книгой поднялся едкий дымок. Сириус выругался. МакГонагалл посмотрела на него с осуждением, Перси — с испугом, близнецы даже с некоторым восхищением. Нарцисса плохо расслышала, но ругаться Сириус умел.

— Что там? — обеспокоено спросила она.

— Там все плохо, поэтому рассказывайте все с самого начала, — он обошел стол и так же сел на один из свободных стульев.

— Перси, — обратилась к самому старшему Нарцисса.

Тот кивнул, но явно чувствовал себя неуютно. Он открыл было рот, но тут же замолчал.

— Говори, как есть, — подбодрила его Нарцисса. — Этот артефакт по-настоящему темный, попасть под его влияние мог даже взрослый волшебник.

— Меня исключат? — дрогнувшим голосом спросила Джинни.

МакГонагалл, которая пока и сама мало что понимала, сухо ответила:

— Я еще не знаю, в чем дело, но исключению предпочитаю отработки до конца года.

Джинни снова шмыгнула носом, а Перси все же набрался храбрости:

— Джинни давно плохо выглядит. Я сначала думал, что она простыла. Даже водил к мадам Помфри. И дома она почти не выходила из своей комнаты. А сегодня… леди Блэк убедила меня, что стоит отвлечься и не думать о плохом. Вот я и решил все же узнать, что с Джинни. Позвал ее в комнату старост, там было пусто. А она расплакалась, начала извиняться…

— Он позвал нас, — вздохнул Фред, — А потом мы поняли, что нужно как-то… как-то…

— Как-то выйти из гостиной, — продолжил Джордж. — Поэтому мы взяли метлы и вылезли через окно в кабинете старост, там окно широкое.

МакГонагалл громко фыркнула. Ее явно не удивило, что кто-то придумал способ выбраться из гостиной. Братья, к слову, ничего не рассказали о Роне, который остался сторожить комнату старост, чтобы никто не заподозрил, что оттуда бесследно пропали все Уизли разом.

Теперь все взрослые в комнате обратили свои взгляды на Джинни. Та тут же уставилась в пол, сплела пальцы в замок, так сильно сжала их, что даже костяшки побелели. Сириус внезапно встал и предложил:

— А давайте-ка мы поболтаем с Джинни и Нарциссой в закрытой комнате. Нас тут что-то слишком много.

Перси было попытался возразить, но взгляд у Джинни выражал такую благодарность. На мгновение Нарцисса представила, как тяжело было бы рассказывать о чем-то подобном большому количеству народа, и снова поразилась умению Сириуса понимать людей.

Когда дверь комнаты закрылась, Сириус тут же провел девочку к двум креслам у окна:

— Леди Блэк будет проверять, чтобы ты ничего не забыла и не упустила, хорошо? Она сильный легилимент и ты, скорее всего, даже ничего не почувствуешь. А я буду спрашивать, но ты все равно смотри на нее, поняла?

Джинни неуверенно села на кресло, Нарцисса, бросив недовольный взгляд на Сириуса, села напротив, осторожно снимая все барьеры уже со своего разума, позволяя себе улавливать мысли собеседника.

— Когда ты нашла этот дневник?

Сириус остановился за спинкой кресла Джинни. Нарцисса почувствовала нечто вроде странной ауры, словно он успокаивал просто своим присутствием. Наверное, его этому учил дядюшка Орион, он тоже умел успокаивать всех без каких-либо заклинаний.

И Джинни говорила. Как нашла странную тетрадь в своем котелке, как посчитала, что это подарок от кого-то из Флориш и Блоттс, там все были такие милые и добрые. Как уже в школе, чувствуя себя потерянной в этой толпе, она решила вести дневник. И как нашла в дневнике друга для себя.

Потом она начала терять память, иногда с ужасом понимала, что оказалась в совершенно незнакомом месте. И обо всем этом писала в дневник. Как ей снилась огромная змея, с которой она разговаривает. И во сне она приказывала змее убить. А однажды она очнулась в курятнике Хагрида, все перьях, а вокруг трупики птиц. Но только к Рождеству поняла, что это действительно она выпускает монстра Слизерина. Поэтому просидела все каникулы в своей комнате в Норе, боясь навредить кому-то.

А в школе впервые поняла, что во всем виноват дневник. И выбросила его в том туалете. А потом мучилась от того, что ей не хватало его. Она не могла спать, совершенно не было аппетита… И казалось, что она предала своего единственного друга. Так она забралась в комнату к мальчишкам, нашла тетрадь и снова начала общаться с Томом.

Когда Джинни закончила говорить, Сириус вновь начал колдовать. При этом еще и достал из кармана пиджака нечто вроде шпаргалки, что порядком подмочило образ крутого волшебника, но Нарцисса точно знала, что большую часть этих заклинаний она не сможет произнести даже со шпаргалкой.

— Ну что там? — обеспокоенно спросила она, когда Сириус убрал шпаргалку обратно в карман.

— Думаю, сильнейшее ментальное истощение ты тоже заметила. Я, конечно, не специалист, но нужно бы подобрать ей амулет, потому что сейчас ее разум абсолютно беззащитен.

— Это все?

— Нам нужно уничтожить этот крестраж. Если не сделаем это, то Джинни так и будет желать вернуть его обратно.

— Нет! — всхлипнула девочка.

— Твоя вина не в том, что ты не можешь сопротивляться, — мягко заметил Сириус. — А в том, что не сказала о подозрительной тетради сразу.

Он замолчал на какое-то время, а потом уверенно продолжил:

— Я так понял, что вторая дверь — нечто артефактное? Сможем ли мы пройти, просто произнеся заученную фразу на парселтанге?

— Ты у меня спрашиваешь? — недовольно поморщилась Нарцисса. — Я-то точно не знаю.

— Это я к тому, что завтра будем убивать василиска. Нужно попросить МакГонагалл сообщить обо всем только завтра. Нам нужен… змееуст.

Нарцисса с легкостью прочитала в этой заминке: нам нужен Гарри. Посторонние будут лишними. Лучше никому не знать, что в роду Поттеров так же есть змееусты.

— А сегодня?

— А сегодня нам нужно много сделать, чтобы завтра убить василиска. За Джинни придется следить. И мадам Помфри не подойдет, она не самый сильный маг.

— Дора, думаю, согласится провести ночь в лазарете.

Сириус кивнул. И, улыбнувшись крайне бледной Джинни, уже веселее предложил:

— Молодец, что призналась. Будешь себя хорошо вести, научу крайне мощному и абсолютно разрешенному проклятью. Хочешь? Будешь даже братьев в страхе держать.

Девочка еще раз шмыгнула и нерешительно улыбнулась. Джинни Уизли куклы всегда мало интересовали.

Дора вовсе не была рада дежурить около Джинни, но вряд ли это заметил кто-либо, кроме Нарциссы. Она вполне доброжелательно увела девочку, за ней поспешили оставшиеся Уизли, а едва все они исчезли за дверью, как Белла нетерпеливо поторопила Сириуса:

— Ну? Что там?

— Что с Джинни? — вторила ей МакГонагалл.

Сириус несколько потерянно улыбнулся, он все никак не мог привыкнуть, что теперь его мнение считается авторитетным в некоторых вопросах. Все еще казалось, что свое право делать так, а не иначе, нужно защищать громко, шумно. Но теперь мало кто брался спорить с ним, едва дело касалось темной магии. Нет, кто-то вроде Малфоя мог бы поспорить…

— И вообще, объясните лично мне все с самого начала, — уже тише, но весьма ворчливо заметила МакГонагалл.

Ремус не сдержал улыбки. И поэтому начал рассказывать сам:

— О том, что Волдеморт не умер окончательно, говорили многие. Но никто не мог сказать, как именно он воскреснет. Вариантов, на самом деле, не мало. Даже я в нашей школьной библиотеке находил упоминания о трех способах обретения бессмертия, а ведь специально не искал.

МакГонагалл кивнула, соглашаясь. В книгах можно найти упоминания о сотнях разных вариантах. Какие-то — просто страшные сказки, какие-то — выдумки, есть способы, которые уже нельзя проверить из-за отсутствия необходимых ингредиентов, есть и такие, которые вряд ли кто захочет испытать. Где-то в этом клубке из вымысла и правды можно найти что-то относительно доступное и действенное.

— Но между тем, — прервала Белла Ремуса, желая покончить с предысторией побыстрее, — я вспомнила, что Темный Лорд отдал мне на хранение одну вещь, сказав, что это больше, чем просто реликвия. Я спрятала эту вещь в своем сейфе. Но в тот же день он передал Малфою тонкую книгу. Сказал, что в ней скрыта тайна монстра Слизерина.

— Имеется в виду эта тетрадь? — нахмурилась МакГонагалл, кивая в сторону артефакта.

— Да, — ответил Сириус. — Мы проверили сейф Белс, я понял, что это такое. Здесь кусочек души Волдеморта. Исследований чего-то подобного было не много, все же душа — структура тонкая, но такой осколок души можно приравнять к духу. С той разницей, что осколок не может покинуть свое хранилище. И для того, чтобы переселиться в живое существо, ему нужно значительно ослабить его разум. Но это, сами понимаете, теория. Была. Нужно написать в Мюнхен, что она верна.

МакГонагалл чуть встряхнула головой. В Мюнхене находилось издательство последнего темномагического научного журнала. Закрыть его пытаются как минимум раз в два-три года, но семейства практически всей Европы каждый раз спасают журнал, который и так рассылается строго оговоренному списку адресатов. Разумеется, Блэки должны получать хотя бы по одному экземпляру каждого номера этого журнала.

— Но сейчас не об этом. Судя по всему, летом Люциус решил убрать Дамблдора с должности. Вряд ли он знал, как именно будет происходить открытие комнаты, но все же подложил дневник дочери Артура. Артур не только находится в партии противников Люциуса, он еще и сторонник Дамблдора, да и о связях Артура с Аластором не знает только ленивый. Наверное, Малфой посчитал забавным, что достаточно мягкий и в целом положительный Уизли будет считаться отцом убийцы и злодейки.

— Подозреваю, что мой бывший и не представлял, как это будет выглядеть, — недовольно поморщилась Нарцисса. — Тут все же учится и его единственный сын.

По ее тону, впрочем, было абсолютно ясно, насколько "высоко" Нарцисса оценивает интеллект своего мужа.

— Важно то, что дневник Волдеморта, вместе с кусочком его души, попал в руки Джинни Уизли. Будь это каким-нибудь кулоном, все было бы печально, но не настолько сложно. Но это — тетрадь. В ней можно писать, она может отвечать. День за днем осколок души Волдеморта стирал природную защиту Джинни. Она сама позволяла ему это. Он ее убеждал, внушал мысль, что дневнику можно доверять…

Тут Сириус замолчал, словно подбирая слова, но так и не нашел правильных.

— Если коротко и грубо: не уничтожим осколок, девочка погибнет.

МакГонагалл и Нарцисса ахнули в унисон, Белла и Ремус пораженно уставились на Сириуса.

— Все дело в том, — вновь принялся объяснять он, — что крестраж питается жизненной энергией. Поначалу этот поток мал. Но Джинни доверилась, открыла разум, ведь у детей защита интуитивная, осколок смог получить доступ к ней. Он практически полностью брал над ней контроль. Находясь на расстоянии от источника энергии, крестраж больше не может ею управлять. Но вот силы он тянет. Медленнее, но тянет. Когда он получит достаточно энергии, дух сможет воплотиться. В итоге он убьет ребенка. Жизнь за жизнь.

— И как это остановить? — неестественно ровным голосом спросила МакГонагалл.

— Уничтожить дневник. Но нам прежде нужно решить очень важный вопрос: что делать с василиском?

— В смысле? — поморщилась Нарцисса. — Убить, разве нет?

— Технически, большая опасная тварь в подземельях жила сотни лет и никого не трогала. К тому же мы не знаем, для чего на самом деле василиска заперли в подземельях, — возразил Сириус.

— Так ведь Слизерин, чтобы наказать... — начала было Белла, но замолчала.

— Вот-вот, — грустно улыбнулся Сириус. — В уже готовом замке основатели прожили сколько? Около двадцати лет, кажется. Они вместе преподавали. Есть даже странный сборник историй об их жизни в Хогвартсе. Сомнительно, что уже в тот момент Салазар знал, что уйдет и что ему нужна комната для монстра. Наверное, у василиска была какая-то другая задача.

— Ты предлагаешь его оставить? — прямо спросила МакГонагалл.

— Даже не знаю. Планировал убить. Даже нашел кучу заклинаний, чтобы сделать это быстро и относительно безопасно, но тогда мы считали его убийство необходимостью, чтобы некого было выпускать из комнаты. Во всех источниках указано, что создать василиска может практически любой маг. Говорить с ним — только владеющий парселтангом. А управлять — легилимент, который знает змеиный язык. Наверное, у змей слабая защита разума… но в таком случае непонятно, почему нельзя просто взять его под контроль, без парселтанга...

— Я за то, чтобы его убить, — недовольно произнесла Нарцисса. — Если лет так через сто в школе случайно появится кто-то способный вызвать василиска, лучше бы ему не найти змею.

— Легилимент, да еще и с парселтангом — это редкий дар, — пожала плечами Белла.

— Но ведь возможный, — согласилась с Нарциссой МакГонагалл. — И вообще, кто их знает, этих василисков? Сколько веков он там живет? Может он тоже с ума сходит и начинает всех подряд убивать? Мы ведь не можем быть уверены, что василиск не может выйти без помощи Наследника Слизерина, вдруг он выберется сам и начнет убивать всех налево и направо? Или вы знаете кого-то, кто смог бы поговорить с полуразумным существом и понять, что от него ждать?

Нарцисса с Сириусом переглянулись. Поговорить, конечно, можно. Позвать Гарри, пусть тот узнает, как себя чувствует огромный хищник… Но змеи не зря стоят обособленно от остальных животных, они способны лгать и обманывать. Для того, чтобы приказать василиску, нужно сопроводить свои слова воздействием на разум. Вот тут начинаются сложности. Гарри в этом, мягко говоря, не силен. Нарцисса не знает ни одной фразы на парселтанге. Патовая ситуация.

— Нет, у нас нет знакомого легилимента-змееуста, — обреченно признался Сириус.

— Тогда предлагаю змею убить, — подытожила МакГонагалл. — Давайте не будем оставлять потомкам возможные проблемы. Я пока не буду писать Дамблдору, что мы нашли "наследника", за это время давайте постараемся змея убить.

— Тогда мы сможем и уничтожить крестраж, — кивнул Сириус. — Яд василиска идеально подходить для уничтожения темных артефактов. Теперь главный вопрос: кто-нибудь умеет сносно говорить на парселтанге?

* * *

Если бы Гарри знал, что профессор Флитвик лишил его возможности заглянуть в тайную комнату Слизерина, он бы, без сомнений, очень огорчился. Но профессор Чар мог сносно произносить некоторые фразы на змеином языке, хотя и практически не понимал его.

— Своеобразный язык, — качал головой полугоблин. — И нужен очень тонкий слух, чтобы различать все нюансы шипения. Я сильно сомневаюсь, что существует маг, который бы смог выучить парселтанг в полной мере, а не родиться с этим.

— Нам должно хватить нескольких фраз, — небрежно отвечал Сириус, в очередной раз похлопывая себя по карманам.

Охотников на василисков не найдешь и во всем мире, что уж говорить о маленькой Великобритании. Василиск — тварь слишком редкая, официально запрещенная к разведению, так что их всегда было немного. Но вот в Бразилии как-то жил один сумасшедший, который вывел целую сотню василисков, предсказуемо не смог управлять ими всеми, погиб, а потом местные волшебники вынужденно занимались истреблением опасных тварей. Поэтому были и зачарованные стекла, спасающие от окаменения, были и мощные заклинания, были специальные зелья, ритуалы-ловушки. Заклинания показались Сириусу более доступным способом, их изучением они занимались последние полгода, а теперь пришло время испытать себя.

— Ну что, профессор, говорите, — напомнил об их цели Сириус.

— Парселтанг всегда к кому-то обращен. Какой змее мне это говорить?

— Той, что на кране, — подсказала Нарцисса.

Короткое шипение из уст Флитвика и проход открыт. Нарцисса брезгливо осмотрела полученный лаз, Сириус, посмеиваясь, обогнул кузину и первым прыгнул в проход. Унесся он быстро. Нарцисса интуитивно поежилась.

— Ты что, сестренка, трусишь? — усмехнулась Белла, прыгая в трубу.

Следом полетел Ремус, за ним Дора и сам профессор Флитвик. В женском туалете остался стоять только Фрэнк. Было забавно смотреть, как Белс старательно избегает смотреть ему в глаза, а Фрэнк, напротив, не сводит с нее глаз. Теперь же мужчина с усмешкой посмотрел на Нарциссу:

— Только после Вас.

Та, гордо вздернув носик, поплотнее прижала юбку к ногам, присела на край лаза и осторожно съехала вниз, уже явственно слыша смешок Лонгботтома за спиной. Вылетев на бешеной скорости прямо на небольшую перину, Нарцисса поспешно отошла в сторону. Следом за ней приземлился Фрэнк, жизнерадостно заметив:

— Класс. И почему мы не знали, что в Хогвартсе существует такой аттракцион?

— Тогда в этот женский туалет точно была бы очередь, — улыбнулся в ответ Филиус.

Под ногами неприятно хрустели косточки. Судя по всему, каких-то мелких животных.

— Откуда кости? — удивилась Дора.

— Скорее всего, где-то здесь есть выход в Запретный лес, — ответил Сириус. — Там дальше еще его шкура лежит, скорее всего, раньше василиск гулял свободно.

— Что подтверждает мою теорию, что змей был создан для защиты замка, — авторитетно заметил Флитвик.

— Так что, нам его все же не убивать? — хмыкнул Фрэнк. — За последние двенадцать часов вы раз пять поменяли мнение.

Флитвик весело посмотрел на недовольного Фрэнка и предложил:

— Вот мы посмотрим. Если змей что-нибудь спросит, я постараюсь его понять. Тогда мы попробуем уговорить змея покинуть школу, устроиться где-нибудь подальше от людей… Если же он сразу нападет — то выбора у нас не будет. И не стоит забывать, что василиски относятся к созданиям, которые априори должны быть уничтожены. Видите ли, василиски ментально уязвимые существа, управлять им несложно, что в будущем может стать огромной проблемой.

Группа магов прошла мимо огромной шкуры василиска, прежде чем перед ним возникла еще одна дверь. Глаза у этих змей казались почти настоящими — камни, кажется, даже светились в темноте. Флитвик без напоминания прошипел двери открыться, и все маги вошли в зал.

Это было огромное помещение, странный зеленоватый сумрак давал слабое освещение комнате, а колонны отбрасывали на стены длинные тени. Звуки в этом зале порождали множественное эхо. Пройдя мимо колонн к дальней стене, маги увидели огромную статую. Маг был изображен в полный рост, его голова почти терялась во мраке, можно было рассмотреть лишь то, что человек был стар, а его жидкая борода тянулась почти до самого пола.

— Слизерин? — неуверенно предположил Ремус.

— На картинках он был симпатичнее, — задумчиво заметила Нарцисса, но тут же осеклась, услышав какое-то движение.

Они замерли, стараясь уловить мельчайший звук, но в комнате было слышно лишь их дыхание. Прошло не меньше минуты, прежде чем Сириус нарушил тишину:

— Как она вызывала василиска?

— Я ведь не знаю парселтанг, — ответила Нарцисса. — Но змея появлялась прямо изо рта статуи.

— Попробуйте что-то в стиле "говори со мной, Слизерин, самый великий и могучий", — предложил Сириус.

— Думаю, "великого и могучего" стоит заменить на "величайшего из основателей", — возразил Флитвик.*

— А почему столько пафоса? — тихо спросила Нарцисса. — Чего-то попроще нельзя придумать?

— По легенде, Слизерин был самым неразговорчивым из основателей. Исторически известная фраза: “За меня говорят мои достижения”. А фраза для вызова василиска должна быть относительно простой, чтобы даже прерванный род не стал помехой для вызова змеи. Поэтому что-то связанное с разговорами, раз уж змея изо рта появлялась. И пафоса побольше, он вообще был тщеславен.

Сириус сказал все это ровным голосом, пока Флитвик в уме подбирал нужные слова. С первого раза у него то ли не получилось, то ли фраза оказалась неправильной, но уже при следующей попытке черты лица статуи пришли в движение, на месте рта появился огромный темный лаз, а уже через полминуты наружу буквально выпал огромный змей ядовито-зеленого цвета. Сириус оттеснил всех назад, на пару минут в зале стало тихо, а потом змей что-то зашипел, явно грозное, и Флитвик тихо произнес:

— Он назвал нас чужаками и хочет убить. Думаю, выбора у нас нет.

Тут же за спиной Сириуса послышались отрывочные команды Фрэнка:

— Целимся сначала в правый глаз, на счет три! Раз, два, три!

По направлению к змее тут же полетели несколько разноцветных лучей, из правой глазницы брызнула кровь, змей разъяренно зашипел и бросился к ним. Маги вынужденно рассыпались, только Фрэнк громко кричал:

— Левый, на счет! Раз… два… Три!

В этот раз лучи неслись с разных точек и их было меньше — Флитвик и Сириус стали главными целями змея и просто не могли остановиться на месте. Но новый яростный рев едва не оглушил их всех, змей заметался по подземелью, целей было много, без зрения ему было сложно сосредоточиться.

Теперь воздух наполнился заклинаниями и без команды Фрэнка. Целились все в пасть змея, потому как шкура василиска была почти полностью невосприимчива к магии. Заклинания, направленные на обездвиживание и замедление огромного змея действовали слабо. Но, на самом деле, это не было сюрпризом. Почти всегда василисков убивали в более раннем возрасте, когда те еще не так сильны. Но все же он двигался все медленнее, хоть и продолжал пытаться достать кого-то из мелких людишек.

Сириус стоял за колонной, успокаивая сердцебиение. Пальцы крепко сжимали палочку, а сам он напоминал себе, что это необходимо и не существует ничего настолько мощного в заклинаниях с нейтральным оттенком. Поэтому Блэк, глубоко вздохнув напоследок, вышел из-за колонны, и достаточно быстро послал в пасть василиску три заклинания. Три темных луча, словно разом ослабили и самого Сириуса, тот даже покачнулся, почувствовал резкую слабость во всем теле. В тишине зала гремело зловещее эхо — василиск попросту упал на пол, лишь слышался тихий хрип.

— Мертв? — удивленно спросил Флитвик.—— Я уже думал, мы его с час будем гонять.

Ремус же подошел к другу, чуть приобнял за плечи:

— Ты как? Какой-то ты бледный…

— Чтобы ты знал, ничего подобного я никогда не использовал, — ворчливо ответил Сириус.

Внезапно возникшая слабость проходила. Вместо этого появлялось ощущение силы. Именно этим и была опасна темная магия такого уровня — даже одно заклинание заставляет чувствовать себя практически всесильным. Сириус достал из карманов тонкие перчатки из драконьей кожи, и старался не дать выйти наружу неуместной улыбке. Вот сейчас начнет улыбаться, потом хохотать, как настоящий Темный Властелин, а потом решит аппарировать на вершину астрономической башни. Использование сильных темных проклятий сопоставимо с опьянением. Но пьяный темный маг — зрелище страшное.

Раньше Сириус не использовал ничего из сложных проклятий, поэтому об этой особенности знал лишь в теории. Знал и то, что скоро эйфория пройдет, взамен наступит апатия, прихватив с собой раздраженность и некоторую жестокость. Лучше бы к этому моменту разобраться с делами и уйти как можно дальше от близких, потому что меньше всего хотелось потом извиняться за свое поведение.

— Нужно клыки отодрать, — произнес Сириус, стараясь быть как можно спокойнее. — Вроде бы шкуру можно продать, из нее делают защитную одежду, яд нужен в целом ряде зелий.

— Еще можно съесть сырое сердце, — с улыбкой предложил Флитвик. — Говорят, дарует долгую жизнь.

— Простите, профессор, — улыбнулся Сириус. — Одно из моих проклятий сожгло его сердце. Там нечего есть.

— Ну вот, — смеясь возмутился полугоблин. — А я так мечтал проверить эту теорию на крысах Минервы…

*В Росменовском переводе фраза звучала "Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки".

Приближались пасхальные каникулы, что, впрочем, не слишком-то радовало Сириуса. Последние недели невероятно вымотали его, а количество дел так и не уменьшилось. Предприняли безуспешную попытку оставить МакГонагалл директором, все же вытащили из Азкабана Хагрида, проконтролировали, чтобы Люциус возместил ущерб школе и пострадавшим детям, к тому же недавно провели ритуал, вернув Алисе ясность мыслей. После ритуала Нарцисса осторожно заблокировала часть воспоминаний женщины. Такие блокировки всегда становятся преградой на пути освоения окклюменции, но иначе был риск, что ритуал прошел зря. Это Фрэнк попал под проклятье. Алиса сошла с ума: ее разум попросту не справился с травмой. Но, на самом деле, беспокоило Сириуса не это.

Дневник уничтожили клыком василиска. Жалкие остатки прежнего крестража Фрэнк сжег, а вот как быть с медальоном и чашей, они так и не решили. Сколько Сириус не искал, ему не удалось найти способ извлечения крестража. Был, конечно, ритуал "очистки от скверны", но он снимал любые проявления темной магии. Кубок, скорее всего, был создан исключительно с помощью магии светлой — в хрониках Хельга описывалась как светлая женщина, а это было синонимом "светлый маг". А вот медальон… Он должен был защищать разум. И шансы того, что Салазар состряпал его с помощью чего-то простенького и нейтрального, крайне малы. Лучше, пожалуй, даже не проводить для медальона ритуал — просто ударить посильнее клыком василиска и дело с концом. Но все же было нестерпимо жаль реликвию основателя.

В гулком коридоре раздались шаги, а уже через минуту дверь кабинета открыл Фрэнк. Сириус чуть вздрогнул, задремавший в кресле Ремус резко проснулся.

— Добрый вечер, — обычно веселый и язвительный, сегодня Фрэнк был даже печальным.

— Как Алиса? — обеспокоенно спросил Сириус.

— Хорошо, — с грустной усмешкой ответил Фрэнк. — Требует развод.

Сириус нахмурился, не понимая, что могло такого произойти за те полтора дня, как они провели ритуал.

— Почему? — выразил его недоумение Ремус.

Фрэнк тяжело вздохнул, пройдя к бару, где Сириус хранил магловский алкоголь. Взял пузатый коньячный бокал, бутылку, и со всем этим расположился в одном из кресел.

— Я ее даже понимаю. Как она может чувствовать себя в безопасности после стольких лет? Я бы и сам от себя ушел. Но все же надеялся, что она останется… у нас все же сын…

— Подожди, вот так просто — развод и все? — Сириус встал со своего стула и, прихватив из бара еще два бокала, сел в кресло напротив Фрэнка.

— Ну, она сначала долго плакала. Потом у нее была истерика, и мы вызвали целителя из Мунго. Потом она швыряла в меня все, что попадалось ей под руку… честно говоря, Алиса вообще была не столь темпераментна… А потом успокоилась и сказала, что хочет развод.

Фрэнк замолчал, потому что следующая фраза давалась ему особенно сложно. Она рушила все то, о чем он мечтал с момента своего выздоровления.

— Она даже не хочет видеть Невилла, — упавшим голосом закончил Фрэнк.

Его брак был не самым удачным, но Лонгботтом оптимистично считал, что было бы желание — все у них получится. Алиса была достаточно скромной с незнакомыми людьми, а с близкими — веселой и жизнерадостной. Они познакомились в Аврорате. Фрэнк — молодой действующий аврор. Алиса пришла на курсы. Несколько свиданий, много смеха и счастья. Но вокруг шла война, и их брак был поспешным, как и у сотен других пар.

Это потом стало понятно, насколько они разные и как им бывает сложно друг с другом. Спорили, ссорились, ночевали в разных комнатах. Потом родился Невилл, они вместе гуляли с сыном, вместе переживали о коликах, Алиса смеялась, когда Фрэнк катал хохочущего Невилла. На какое-то время их семейная жизнь стала почти идеальной. Потом вновь начались споры и ссоры, но каждый раз они мирились, слыша плач сынишки. Как долго могла продолжаться такая жизнь?

Кроме того, он не смог ее защитить. Алиса, конечно, и сама была без пяти минут аврор, но он — мужчина, защитник. И он не смог ее защитить. Разумно, что она не хочет больше его видеть… И даже сейчас Фрэнк понимал, насколько она права: он думал не о том, что теряет жену. Он думал лишь о том, что он скажет Невиллу, у которого мама просто ушла.

— О, Мерлин! — взмолился Фрэнк. — Что я ему скажу? Он собирал фантики от конфет, что она ему дарила. У меня с полсотни картин, где Невилл рисовал нас троих вместе. Как я скажу сыну, что его мама не хочет иметь ничего общего с нами?

Едва слышно завывал ветер за окнами. Фрэнк залпом пил коньяк прямо из бутылки. Сириус и Ремус сочувственно молчали. Они пока не могли в полной мере понять Фрэнка, но его боль чувствовали и без осознания всей трагедии этой семьи.

* * *

Августа Лонгботтом же в это время смотрела, как ее невестка собирает сумку. Да даже не сумку. Так, минимальный набор вещей. Пижама, белье, запасное платье. Все купленное недавно, совсем новое: Фрэнк с нетерпением ждал, когда его жена вернет утраченный разум. Разве мог он предположить, что Алиса, едва проснувшись после ритуала, твердо решит уйти? О таком не думала даже Августа.

— Пасхальные каникулы через три дня. Дождись сына, — пересилив себя, попросила Августа.

— Если я увижу его, я останусь здесь, — зло мотнула головой Алиса. — А я больше не хочу быть здесь. Нет у меня сына. Мне будет лучше, если я уеду отсюда и заживу спокойной, нормальной жизнью.

— Но это твой сын. Невилл. Он рисовал тебе открытки, приходил к тебе в палату и рассказывал тебе свои секреты.

Алиса резко выдохнула, громко хлопнула дверцей шкафа и так же зло ответила:

— Я не помню, что со мной было последние десять лет. Я не знаю своего мужа, я не знаю своего сына, у меня заблокированы воспоминания последнего дня перед тем, как я сошла с ума. Я себя в зеркале не узнаю! Я не хочу иметь ничего общего с этой семьей.

Она подняла с постели полупустую сумку и вышла из комнаты, задев Августу плечом. Алиса знала, что если увидит своего повзрослевшего сына, она останется здесь. Когда-то он был главным скрепляющим звеном между ними. Но она больше не желает такой жизни. Она покинет страну, уедет как можно дальше от своих воспоминаний. Забудет, что была замужем, забудет, что у нее есть сын, забудет, что с ней произошло нечто настолько ужасное, заставившее ее сойти с ума.

Августа с ужасом смотрела вслед невестке. Она спустилась по деревянной лестнице, отворила массивную входную дверь, быстро прошла по расчищенной дорожке, исчезнув за кустами сирени, которую так любил Невилл. Алиса не оглядывалась. Она бежала.

А Августа могла думать только об одном: что они скажут Невиллу? Что они должны сказать мальчику, который столько времени ждал маму? Что его мать даже не хочет его знать? Полностью осознавая всю неправильность своего желания, Августа хотела вернуть все назад. Отмотать двое суток, чтобы никакой ритуал не проводили, и чтобы все было как раньше. Наверное, сумасшедшая мать все же лучше, чем мать, что сбежала от сына прочь. Августа дрожащей рукой оправила штору на окне. До пасхальных каникул всего три дня. У нее есть три дня, чтобы придумать, что сказать Невиллу.

* * *

На пасхальные каникулы большая часть учеников оставалась в Хогвартсе — готовиться к экзаменам. В этот раз Хогвартс-экспресс так же был почти пустой. Шумно было только в общем вагоне, где собралась межфакультетская толпа. По большей части — младшекурсники, но в этом же вагоне были и все Уизли, и часть Дуэльного Клуба Флитвика, затесались и те, кто состоял в театральном кружке, несколько девочек со старших курсов и сами, по всей видимости, плохо понимали, как они здесь оказались. Перси Уизли открыто держал за руку Пенелопу Кристалл, Фред едва сдерживался, чтобы не съязвить по этому поводу. После ситуации с Джинни близнецы старались не сильно трогать старшего брата.

Джинни сидела, зажатая между Гермионой и Одри. Она чувствовала себя крайне неуютно, потому как за последний месяц она вообще никогда не оставалась одна. С ней были либо ее однокурсницы Мишель и Луна, либо гриффиндорки Гермиона и Одри, либо кто-то из братьев "составлял ей компанию". За последнее время она вдоль и поперек изучила библиотеку: помогала Рону искать книги, потом лазала за учебниками для Перси, писала сочинения под строгим присмотром Гермионы, узнала в каких книгах можно найти идеи для розыгрышей, как получить высший балл за зелья, где лежат школьные подборки Ведьмополитена и Юной Чародейки. Познакомилась с кучей привидений и портретов, побывала в башне Рейвенкло, посетила кухню, полетала на супер-быстрой метле, посмотрела репетиции школьного спектакля и даже выучила несколько тайных ходов. К началу пасхальных каникул больше всего Джинни мечтала остаться в одиночестве. Она даже перестала стесняться Поттера. Когда тебя за руку волочет Одри, а Гермиона сердито отчитывает за ошибки, Поттер становится чем-то вроде элемента интерьера. Ну подумаешь, Гарри Поттер. Сидит себе, читает. Если бы о ней беспокоился еще и он, Джинни бы точно не выдержала и сбежала… к плаксе Миртл.

Сейчас же в вагоне царил сущий хаос. Из рук в руки передавали какие-то пакетики с едой, самые любопытные переходили от компании к компании, каждый раз удивляясь совершенно неожиданным темам. Перси разговаривал с одним из слизеринцев — обсуждали работу в министерстве.

— Я бы не советовал тебе начинать карьеру с Министерства, — холеный аристократ чуть растягивал слова, но говорил с Перси достаточно вежливо. — Лучше устройся к кому-нибудь помощником, или иди в подмастерье. В Министерстве можно всю жизнь просуществовать на должности секретаря младшего чиновника Мерлином забытого отдела, а это вряд ли то, о чем ты мечтал. Есть, конечно, вероятность, что тебе повезет…

Перси качал головой:

— Но разве целесообразно тратить несколько лет на дело, которое не имеет никакого отношения к тому, чем ты в итоге хочешь заниматься? Я уверен, что если приложить максимум усилий, то в министерстве можно добиться многого.

Слизеринец теперь отвечал несколько высокомерно, его оскорбляло нежелание Перси принимать совет:

— Неужели ты не понимаешь, что никто в Министерстве не заинтересован в том, чтобы ты приобрел опыт и знакомства? На тебя будут скидывать рутинную работу, никто не будет спрашивать твоего мнения, и только годам к сорока ты сможешь стать средним сотрудником, который также занимается рутиной. Если же ты правильно выберешь себе покровителя, то быстро обрастешь связями: его связями. Начиная от бакалейщиков, заканчивая работниками министерства. Кроме того, всегда есть шанс из помощника стать управляющим. Ты будешь по-прежнему далек от принятия законов, но будешь считаться уважаемым человеком и получать приятный оклад.

Перси нахмурился, размышляя над словами семикурсника, но что-то мешало принять его точку зрения. Где-то на грани сознания билась мысль, что слизеринец прав, но как можно его послушаться? Поэтому Перси вновь возразил, и их разговор перерос бы в настоящий спор, если бы Пенелопа предупреждающе не сжала его ладонь и быстро не перевела тему:

— Как думаешь, смогу ли я устроиться в Ежедневный пророк?

— Если хочешь писать гадости под заказ — то вперед, — хмыкнул парень. — Все знают, что там можно заказать практически любую гадость. Устройся в "Вести магической Англии", там мало по-настоящему политических статей, но зато тебя научат писать. Что-то из журналов для ведьм подойдет. Со временем, если хорошо себя покажешь, сможешь подать заявление в одну из закрытых газет. Есть, например, "Чистая кровь". Они освещают новости аристократии.

— А туда примут маглорожденную? — скептически спросила Пенелопа.

— М-м-м… пожалуй, нет. Но есть местные газеты. Вроде "Магический Лондон", "Шотландские вести". Тиражи меньше, зато и проблем меньше. Вообще, Пророк не самое лучшее место для работы. Там себя вольготно чувствуют только такие беспринципные особы, как Скиттер.

Пенелопа неловко повела плечами. Не то, чтобы она так уж мечтала работать журналистом, но уж если работать, то в Пророке…

* * *

Слизеринцы редко бывают по-настоящему дружны не со слизеринцами, поэтому на Драко сегодня смотрели с особым интересом. В тесном мальчишеском кругу шли яростные споры: какой предмет брать для факультативного изучения. Нужно было выбрать два, еще один предлагался по желанию. Предметов в Хогвартсе было всего пять, что заметно огорчало одних, но не мешало спорить о лучшем предмете.

— Любому зельевару, независимо от его желания, — нравоучительно говорил Драко. — Приходится брать Уход за магическими существами. Хороший зельевар должен знать, как правильно состричь шерсть и как собрать жабий яд.

— Понятно, — кивнул Поттер. — Драко берет Уход. А что еще?

— Руны и нумерологию, — неуверенно ответил Драко. — По крайней мере, брать руны без нумерологии практически бесполезно. Так мама сказала.

— Я возьму нумерологию и прорицания, — уверенно заявил Рон.

— А прорицания-то зачем? Хочешь знать будущее? — скептически взглянул на него Драко.

Рон заметно покраснел и признался:

— Говорят, на этом уроке достаточно легко учиться.

Невилл хмыкнул:

— Все понятно, Уизли планирует лентяйничать на прорицаниях. Хотя я тоже хочу их взять. Говорят, с помощью ряда гаданий выбирают лучшую дату для определенных действий.

— Хочешь знать, надевать ли тебе красную рубашку? — опять засмеялся Драко.

— Дурак, — отмахнулся Невилл. — Чтобы знать, когда растения пересаживать и когда подрезать.

Сидящие тихо засмеялись. Скептицизм Драко становился почти легендарным.

— Я только одного не пойму, — несколько ворчливо говорил Джастин. — Почему только пять предметов? А где иностранные языки? Где обязательная игра в футбол? Где мои уроки рисования?

— Хорошо, что нет рисования, — поспешно произнес Гарри.

— Пусть не рисования, — с горячность продолжил Джастин. — Это что, получается, все то, что в магловских школах могут изучать абсолютно все, здесь доступно только тем, кто способен нанять репетиторов? Почему нет никаких общественных дисциплин, кроме истории? А язык? У нас на первом курсе учится мальчик, который пишет с таким количеством ошибок, что даже у меня нервный тик начинается.

На достаточно пылкую речь Джастина оглядывались и старшие. Второкурсники сидели почти в центре общего вагона, поэтому услышать их могли многие. Кто-то смотрел с недовольством, некоторые — заинтересовано. Поттер грустно вздыхал. Он-то был полностью согласен с Джастином. На каникулах они много занимались, пусть иногда эти занятия и походили на развлечения. Приходили учителя музыки. Можно было выбрать фортепиано, скрипку или гитару, преподаватель гитары при этом выглядел как настоящая магическая рок-звезда. А еще учили языки, так же разделившись на две неравные группы. Гарри выбрал французский, тетя Пет посоветовала. А Невилл учил немецкий, потому что на немецком печатался какой-то нереально крутой ботанический журнал. Их учили петь хором, на наглядных примерах объясняли геометрию, Люпин просто невероятно интересно объяснял темы из учебника по Защите от Темных Искусств. Фрэнк и Дора учили правильно вести дуэль. Каникулы были насыщенными… но почему все это нельзя учить в школе?

Джастин горячился, жалуясь на магический мир, Поттер думал о том, вместились бы общие дисциплины в их расписание, а Невилл боролся со странным предчувствием: ему казалось, что случится что-то плохое.

Об этом писали в каждом номере Пророка. Нескончаемые статьи о Хогвартсе, о маглах и их образовании. Одна за одной: каждая статья казалась все убедительней предыдущей, и Рита Скиттер, столь ярко заявившая о себе статьями о Сириусе Блэке, окончательно удостоилась звания лучшей журналистки. Это был скандал. Это был фурор. Это был удивительный парадокс, потому как даже чистокровные снобы, пусть и шепотом, сокрушались о том, что у маглов что-то может быть лучше. Школы, где есть бассейны, конюшни, уроки танцев и фехтования. Школы, где в маленьких классах с каждым учеником занимаются чуть ли не лично. Школы, выпускники которых никогда не оказываются на обочине жизни. И эти школы не в магическом мире. Эти школы у маглов.

Маги, конечно, не знали о том, что все эти прекраснейшие места на картинках — дорогие частные школы. Там учатся дети богатых и родовитых. Ну или те, кто чудом попал в столь шикарное место благодаря спонсорской программе. Так как примерно половина учащихся в Хогвартсе принадлежали к числу достаточно старинных чистокровных семей, то все эти люди, разумеется, страстно желали бы для своих детей именно такой школы. Рита освещала процесс рассмотрения новых законов, вещала о дополнительных правках и с удовольствием брала интервью у всех, кто готов был с ней разговаривать. За всей этой суетой никто бы и подумать не мог, что первоначальный документ написала Амелия Боунс, которая весь год прожила боясь за племянницу, а текст этого документа Рите отправила Андромеда Тонкс, истинная слизеринка и просто умная женщина.

А разбираться с последствиями пришлось Дамблдору. Он сопротивлялся изо всех сил. Пытался убедить Министерство, что Хогвартс всегда стоял особняком, был вне политики… но к началу летних каникул всем было абсолютно ясно: школа никогда не будет прежней. Дети вернутся в другой Хогвартс. Министерству просто не позволят оставить все, как есть. Будут добавлены новые предметы, введены новые правила. Этого ждут родители: высокопоставленные и не очень. И если Фадж хочет сохранить свое место, он просто обязан взяться за это дело.

К тому же внезапно оказалось, что некоторые представители богатых семей даже готовы рассмотреть финансовую поддержку школы на постоянной основе, раз уж директор считает, что имеющегося бюджета Хогвартса не хватит для столь масштабных преобразований. Кто-то предлагал помочь не деньгами, а ресурсами. Кто-то готов был работать за меньшую плату, просто потому что всегда мечтал быть учителем в Хогвартсе. Впрочем, дети обсуждали грядущие изменения особенно страстно. Больше всего надеялись о принятии двух пунктов закона: об обязательных экскурсиях и о необходимости балов для старшеклассников.

За всеми этими событиями было легко не заметить щедрость кого-то неизвестного. Колину Криви подарили новый магический фотоаппарат — японская модель, последнее изобретение известного артефактора. Пенелопа Кристалл получила дорогостоящее собрание книг, а Аника Фаррер — приглашение к Леди Смаллет, которая брала с собой двух воспитанниц на Лазурный Берег. Разумеется, подарки тут же связали с тем, что все трое стали жертвами василиска. А уж о том, что это был именно василиск, знала вся школа.

И если раньше Дамблдор мог лишь догадываться, кто был неизвестным дарителем, то теперь все стало абсолютно понятно. Люциус Малфой старался казаться высокомерным и презрительным, но сильный легилимент все равно улавливает то, что его так волнует. Бывшая жена мало того, что заставила раскошелиться, так еще и вынудила покинуть пост в Попечительском Совете. Дамблдор же терялся в догадках: что же такое знает Нарцисса?

Между тем, собирались и остальные члены попечительского совета. Двенадцать магов. Если появлялось вакантное место, каждый из ныне имеющихся попечителей, а также директор, учителя или кто-то из Министерства, причем кто именно нигде не говорится, могли предложить на освободившееся место своего кандидата. Каждая кандидатура обсуждалась, затем проводили анонимное голосование, должность утверждали в Министерстве и вот новый член совета готов приступить к своим обязанностям. Чаще всего попечители покидали свой пост в связи с преклонным возрастом или смертью, гораздо реже — просили об отставке ввиду каких-то сложностей.

Едва все двенадцать человек собрались за одним столом, как комнату наполнило радостное нетерпение. Все сидящие здесь, даже мистер Септимус Дефлис, которому недавно исполнилось сто девяносто восемь лет, буквально жаждали поскорее приступить к обсуждению изменений в школе.

— Прежде чем мы начнем, — чуть кривя губы произнес Люциус Малфой. — Я вынужден сообщить о своем решении покинуть пост как председателя Попечительского совета, так и его рядового члена.

Маги лишь покивали головой: не так давно он угрожал им вытаскиванием на всеобщее обозрение их семейных проблем, что маги больше всего не любят, поэтому никакой жалости к уходу Малфоя никто явно не испытывал.

— Предлагаю отдать пост Председателя Амелии Боунс, — важно кивнул Эдвард Дерби. — Она хорошо показала себя в случае с метлами. Кроме того, ее племянница так же учится в школе и она явно заинтересована в лучшем будущем для школы.

— Тут почти у всех кто-то в Хогвартсе учится, — проворчал мистер Дефлис. — У кого-то племянник, у кого-то правнук.

— Есть другое предложение? — ехидно спросил Дерби.

Когда-то эти два мужчины вместе работали в аврорате, где никогда особо не ладили. Старые привычки не желали забываться: они постоянно спорили и препирались.

Поэтому Дефлис лишь недовольно поморщился:

— Разве я сказал, что против? Предлагаю считать, что мы ее кандидатуру обсудили и уже проголосовать "за". Дел у нас много, а книга сама себя не прочтет.

Вопреки обычному тайному голосованию, сегодня никто не пожелал растягивать процедуру и все просто выразили свое согласие. Амелия Боунс польщенно улыбнулась. Дамблдор, который был здесь именно для выбора нового Председателя и уже собирался уходить, был остановлен ею:

— Директор. Я бы сразу хотела вынести на рассмотрение и нового члена совета.

— Только быстро, будьте любезны, — поморщился Дефлис.

Дамблдор про себя ругнулся: к такому развитию событий он был не готов. Вариант кандидата у него так же был… но нужно послушать, что предложил Амелия. Если это будет Сириус Блэк — то стоит согласиться. С этим Блэком справиться нелегко, но все же возможно. А вот если Амелия предложит Андромеду… Или Августу Лонгботтом...

Но вместо этого женщина ровным голосом произнесла:

— Предлагаю предложить место в совете тому, кто сам когда-то учился в магловской школе. Сквиб. Говард Лестрейндж.

Впервые на памяти Дамблдора в глазах Дефлиса и Дерби появился столь похожий восторг. Вечно с этими аврорами проблема — они любят нарушать вековые традиции.

Новый член Попечительского совета был избран так же быстро, как и новый председатель. Малфой, еще раз презрительно скривившись, покинул комнату вместе с Дамблдором: посторонним запрещалось находиться в комнате во время совещаний.

* * *

Весна пришла даже в заснеженную Шотландию, вокруг Блэк-парка суетились нанятые Нарциссой маги: домовики просто не могли привести в порядок запущенные клумбы и кусты. Фрэнк прошел мимо них быстрым шагом, ненадолго задержавшись около раскладного столика и пары кресел. Магический зонт создавал тень над сидящими здесь Андромедой и Нимфадорой. Разложенные перед ними буклеты и бумаги мало походили на рабочие документы одной из них.

— Доброе утро. Чем это вы тут занимаетесь?

— Доброе, — доброжелательно улыбнулась Андромеда. — Я занимаюсь планированием небольшой такой свадьбы.

— Ремус сделал тебе предложение? — Фрэнк с усмешкой посмотрел на Дору.

Та едва заметно покраснела и продемонстрировала небольшое, но очень милое кольцо. Фрэнк искренне ее поздравил.

Он знал, почему Ремус сделал это именно теперь: недавно он выкупил у Сириуса тот дом в Хогсмиде. Будучи управляющим рода Блэк, он очень хорошо зарабатывал, хотя поначалу и пытался отказаться от такой высокой платы. Переубедить его смогли лишь старые ведомости: управляющий всегда считался ценным сотрудником в любой магической семье. Управляющему следует хорошо платить, чтобы он не сбежал к более щедрым работодателям.

— Не подскажите, где в этом огромном доме я смогу найти трусишку Беллатрикс Блэк?

— Трусишку? — ухмыльнулась Андромеда. — Ты, наверное, первый, кто посмел так ее назвать.

Фрэнк усмехнулся. Он может называть ее как угодно. Между ними слишком сложные отношения, чтобы он подбирал слова. Даже больше — он имеет полное право ее ненавидеть, презирать, желать ее смерти… Но не получалось. Вся его жизнь условно делилась на “до и после”. Вся его жизнь рассыпалась на осколки, когда в их дом пришли пожиратели. И сейчас ему казалось, что тогда, в тот ужасный день, когда за стеной кричала Алиса, а на руках Беллатрикс хныкал его сын, все словно встало на свои места. Как там маглы говорят? Разбились розовые очки? Да, он провалился в кошмар на долгие десять лет. Да, он потерял жену. Да, он не видел, как растет его сын. Но теперь ему казалось, что жизнь была бы не намного лучше, если бы Пожиратели не пришли в их дом. И еще. Он был уверен: если бы не Беллатрикс, то все закончилось еще хуже. Их смертью. Гибелью Невилла. Ему так казалось. И он хотел бы, чтобы эта женщина наконец-то поняла, что у него нет к ней ненависти. Была некая злость, обида за то, что побежден… но они прошли. Об этом было стыдно даже думать: но жизнь наказала Беллатрикс заранее и с лихвой.

— Имею полное право, — уверенно продолжил Фрэнк. — Несмотря на все мои попытки примирения, эта слизеринка продолжает меня избегать. Я намерен разрушить этот порочный круг. Так где мне ее найти?

— Моя сестра пьет утренний кофе в небольшой гостиной около библиотеки. Той, что выходит окнами на скалы.

И Андромеда показала рукой на несколько скал, что действительно возвышались над деревьями парка. Это поместье все же располагалось в большой долине, скал здесь практически не было.

— Благодарю. Мне, кстати, нравится розовый. По-моему, он идеально подойдет Доре.

— Я же говорила, мам! — с горячностью вскрикнула девушка, а Андромеда осуждающе посмотрела на Фрэнка.

Но тот уже махал им рукой, направляясь в дом. Пустые и гулкие коридоры первого этажа радостно множили бодрый шаг Фрэнка. Тот насвистывал себе под нос старую песенку, которую любил еще в юности, попутно радуясь простой планировке этого поместья. Он толкнул нужную дверь, и Беллатрикс, явно не привыкшая к столь ранним визитам, испуганно вскрикнула. Она завтракала за небольшим столиком у окна, перед ней стояла ваза со свежими цветами — Августа сама собирала оранжерейные тюльпаны для "девочек Блэк". Под девочками она, впрочем, имела ввиду двух других сестер, но цветами здесь явно наслаждалась та "девочка", которую Августа ненавидела.

— Собирайся! Нам нужно купить хотя бы шесть пегасов, и Сириус сказал, что ты в этом разбираешься.

— Я никуда не поеду! — несколько визгливо ответила Белла и тут же испуганно опустила взгляд на кофейную чашку.

Она так испугалась появления Фрэнка, что даже пролила капельку кофе на белоснежную скатерть. А теперь вновь вздрогнула, когда Фрэнк сел рядом с ней. Он нахально взял ее кружку и одним глотком выпил все кофе.

— Да куда ты денешься. Никаким другим способом тебе от меня не отвязаться, а я без тебя отсюда не уйду.

Природная вспыльчивость заставила Беллу вскочить со стула, серебряная ложечка жалобно звякнула, упав с края блюдечка. Но тут Белс наткнулась на насмешливый взгляд Лонгботтома и несколько раз возмущенно вздохнула, чтобы промолчать, сконфуженно посмотрев в сторону окна. Кофе себе она варила сама. И наслаждалась им в одиночестве, перечитывая письма дочери. Это утро не просто испорчено, оно просто не подлежит улучшению.

— Ты же не можешь вечно от меня бегать? Давай, собирайся. Что там тебе надо? Туфли, шляпа.

Белс недовольно уставилась на Фрэнка. Дома было хорошо. Дома можно варить кофе, читать книги и никто не говорит, что она убийца и злодейка.

— Да хватит уже, а? Я не знаю, что там тебе твоя совесть говорит, но моей вот очень неуютно. Прокляла? Было дело. Но исправила и даже десять лет в Азкабане отсидела. Все. Квиты. Хватит прятаться. Одевайся. Детям полезно общаться с животными. И не смотри так на меня. Давай-давай. Собирайся. А то я сейчас начну тут распевать песни и танцевать шотландские народные танцы. Или ты всерьез полагала, что всех раздражать — это прерогатива Блэков?

Сердитый то ли вздох, то ли рычание вырвалось у Белс против воли. Фрэнк захохотал:

— Могу поспорить, сейчас ты жалеешь, что вообще меня расколдовала.

Еще раз сердито вздохнув, Белла тряхнула волосами — тугие кудряшки задорно подпрыгнули, чем вызвали еще большее веселье у Фрэнка. Белла налила себе из кофейника еще немного кофе, так же быстро выпила его и направилась к выходу из этой комнаты: совершенно недопустимо появляться на людях в таком виде.

Фрэнк, все так же мурлыкая себе что-то под нос, спокойно проследовал за ней. Остановился только у двери спальни, всем своим видом показывая, что и не думает отсюда уходить.

Белс быстро оделась. Темное платье со шнуровкой, высокие сапоги на небольшом каблуке, от шляпки она решительно отказалась. Раз уж даже Нарцисса позволяет себе ее не носить, то и Белс не желает пытаться как-то прикрепить эту часть женского туалета на своих свободолюбивых волосах. С некоторой долей раздражения она посмотрела на себя в зеркало. Вся в черном. Как всегда.

— Я готова, — Белс широко распахнула дверь комнаты.

Фрэнк учтиво предложил даме руку.

— Вот ты сейчас серьезно? Ты всерьез считаешь, что нам стоит появляться не просто вместе, но еще и под руку?

— Не будь ханжой, Беллатрикс. Если кому не плевать, то пусть себе сплетничают. По-моему, мы с тобой уж точно имеем полное право вести себя, как нам в голову взбредет.

— Быть может, мне всегда мечталось выйти в центр Косой Аллее и начать убивать всех подряд?

— Всегда знал, что у тебя богатое воображение, — с усмешкой ответил Фрэнк.

Только когда они спустились вниз, Белла поняла, как ловко тот ушел со скользкой темы. На улице он так же жизнерадостно помахал рукой Андромеде, а потом остановился на небольшой площадке, откуда обычно все аппарировали.

— Куда мы идем, кстати? — спросил он.

— Что значит — куда? — удивилась Белла. — Это ведь ты вытащил меня из дома.

— Да. И кроме того, что я считаю необходимым вывести тебя в люди, я пришел еще и по делу: нам нужны пегасы. Хорошие. И лично я не представляю, где их можно купить.

Белс недоверчиво обернулась к мужчине.

— Ты серьезно? То есть ты вот так спокойно позволишь мне аппарировать тебя в совершенно незнакомое место? Меня вообще-то из-под домашнего ареста выпустили совсем недавно.

— А что, ты уже хочешь меня проклясть? Думаю, я не смогу тебя взбесить больше, чем когда только пришел. Давай. Аппарируй нас. Умирать мне уже не страшно.

Белс взяла его ладонь и сосредоточилась на рынке неподалеку отсюда. Про себя она молилась, чтобы навыки аппарации действительно не забывались со временем, иначе будет очень неудобно, если Фрэнка по дороге расщепит.

Но он остался вполне себе цел и по-прежнему раздражающе жизнерадостен. Белс вновь напомнила себе, что ее потрясающая дочурка не поймет, если ее мама вновь проклянет папу ее школьного друга. Но хотелось все сильнее.

— Где это мы? — оглянулся по сторонам Фрэнк.

— Сегодня суббота. И это ярмарка почти на самом юге Шотландии. Здесь можно купить любое животное, которое только можно содержать в доме. Нам туда.

Белла рукой показала на высокие шатры в самом центре ярмарки. Пегасы должны быть там. Мимо них кто-то тащил на веревке огромного быка. Бык упирался, маг не сдавался.

— Здесь продают и обычных животных? — уточнил Фрэнк, провожая взглядом этих упрямцев.

— Не совсем. Практически все животные, которых держат маги, подвергались воздействию магии. Быки выносливее, коровы дают больше молока, свиньи лучше набирают вес, куры стабильно дают много яиц. Именно поэтому магам надлежит обязательно укрывать свои жилища маглоотталкивающими чарами — чтобы никто не видел ненормальную урожайность всего скота.

Она достаточно уверенно шла между рядами палаток. Она не была здесь уже очень давно. Но все же превосходно все помнила. Палатки стояли так же, как и раньше. И деревенские полные ведьмы левитировали за собой клетки с курами, а смешные мальчишки тащили на привязи коз и овец. Ближе к центру становилось больше обеспеченных людей. Появлялись утонченного вида женщины, мужчины в цилиндрах неспешно вышагивали между палаток. В самом центре ярмарки на огромном поле успокаивали крупного белоснежного пегаса.

— Нам туда, к барьерам? — Фрэнк оглядывался по сторонам с особым любопытством. Он таких ярмарках никогда не был.

— Нет. Там показывают тех пегасов, которых готовят к скачкам. Для детей они не подойдут. Они слишком крупные, да и с норовом. Нам в этот шатер.

И она отогнула край полога, первой скрываясь в полумраке прохода. Фрэнк ожидал увидеть внутри тусклый свет, тесноту, духоту. Но тут было просторно и довольно похоже на те конюшни, что скрывались в глубине Блэк-парка.

— Когда-то я забирала таких вот пегасов к нам. Их требуется тренировать по-особому, — Белс говорила непривычно мягко. — Считается, что езда на пегасах хорошо влияют на общительность детей, а также на осанку и тренированность тела.

Она протягивала на ладони яблоко, и один из пегасов, тихонько пофыркивая, осторожно подошел к женщине и аккуратно взял яблоко с ее руки.

— Красавица. И сластена, да? — почти заворковала Белс, уже почесывая могучую шею животного. — Смирная?

— Спокойная, — продавец появился буквально из-под земли. — Совсем не конфликтная. Будет носить любого, кто знает как правильно сидеть на ней.

— Если бы они еще знали, как это правильно делать, — тихо засмеялась Белла, скармливая пегасу второе яблоко. — Нужен еще один. Совсем смирный. Чтобы детей учить.

— Тогда тот, вороной. Не смотри, что окраска такая яркая. Он только выглядит так, будто для скачек выводили. По недосмотру он родился. Все бывает, не уследили хозяева, вот и родился он от самой смирной кобылы и отца-призера.

— Точно? Не обманешь? Смотри, я ведь и вернуться могу.

И с этими словами Белла легко перелезла через невысокий забор и направилась к самому крупному пегасу в загоне. Тот был угольно-черным, рядом с ним Белс казалась просто крошечной.

— Большеват, — раздался недовольный голос ведьмы. — Как я на него детей сажать буду? У меня ведь и девчонки есть. Им лестницу в нему подставлять?

— Эй, ты самого смирного просила. Этот самый смирный. А то, что его из-за размеров никто не берет, не моя вина.

Белс деловито проверяла копыта, поймала массивную морду и заглянула в рот. А после прошла к другому пегасу — заметно мельче и рыжеватой масти. Скормила еще одно яблоко, попутно осматривая животное. Так же деловито осмотрела всех пегасов, что были в загоне. Фрэнк про себя подумал, что сам бы ни за что не выбрал правильных.

— Ладно. Вот эту сластену, здоровяка, и вот этих трех, — Белс кивнула на дальние загоны. — Пригонишь в Блэк-парк. Счет на имя Лорда Сириуса Блэка. И не обмани с ценой. То, что мы можем заплатить, не значит, что я готова отдать все деньги за средний товар.

— Но сластена-то хороша! — возмутился торговец.

— Вот за нее и проси больше. Все. Буду ждать их послезавтра.

Они вышли из светлого шатра на улицу.

— И это все? Мы не были там и получаса.

— А ты что хотел? Это тебе не для соревнований пегасов выбирать. В шатрах — целевой товар. Такие, чтобы детей не сбросили, только здесь есть. Ими мало кто в стране занимается. Так, что осталось от целевой селекции.

Она оглянулась по сторонам. Когда-то она даже мечтала жить этой жизнью. Грустно улыбнувшись голубому небу, Белла сама потянула Фрэнка к границе ярмарки. Хотелось как можно быстрее вернуться домой, пока этот сумасшедший Лонгботтом еще что не придумал.

* * *

Фрэнк оставил ее в холле Блэк-парка. Женщина поспешила по лестнице наверх, стараясь не оглядываться на человека, из-за которого ей иногда хотелось самой удавиться. Было стыдно. По-настоящему стыдно за то, что когда-то была способна на что угодно, лишь бы получить свое. И еще стыдно за то, что она и сейчас, в некотором роде, поступает так же.

Фрэнк же, едва выполнил свою миссию на сегодня, разом погрустнел. Засунув руки в карманы — когда-то мама так и не смогла отучить его от этой дурацкой привычки. На залитой солнцем лужайке уже не было Андромеды с дочерью — вот уж кто из всей семьи по-настоящему невозмутим.

Он аппарировал не к поместью, а к тому дому, где он когда-то жил с Алисой. Он стоял на той же территории, что и поместье с теплицами, только был в разы меньше, уютнее и светлее. Прошелся по высокой траве к крыльцу, поднялся по каменным ступеням на небольшую веранду. Надо, наверное, снести этот дом. Здесь они даже были счастливы какое-то время. Пока война не вошла в этот дом.

Алиса права. Права во всем. Зачем ей нужен такой муж, который находил войну интересной? Который пропадал на дежурствах, который с удовольствием бросался в любую заварушку, иногда забирая с собой и свою курсантку, свою же жену. Немудрено, что ему и тогда, и сейчас так комфортно с Сириусом. Они оба не успели повзрослеть к той войне.

Дверь в дом противно заскрипела, а на полу обнаружился целый слой пыли. Просторный коридор, прямо гостиная, чуть левее лестница, направо вход в еще одну общую комнату. Там раньше стояла еще одна кроватка для Невилла. Алиса читала ему вслух, пела песни. Фрэнк прислонился к стене, осматривая опустевшую комнату. Когда пожиратели вошли сюда, он встретил их в коридоре. Но место здесь немного, а их было четверо против одного.

Фрэнк тяжело вздохнул, входя в бывшую гостиную. Здесь он все же упал. Лестрейнджи быстро разобрались с Алисой, она все же была не очень хорошим аврором. Тогда, лежа на полу и задыхаясь от боли, он был бы даже рад смерти. Наверное, ему так же оставалось немного до полного сумасшествия. Только вид Беллатрикс, что покачивала на руках Невилла, заставлял его подниматься на локтях, стараясь изо всех сил защитить сына… в аврорате ему сказали, что Беллатрикс поймала заклинание спиной. Тогда еще много говорили о том, что и у сумасшедшей женщины есть материнский инстинкт — она интуитивно прикрыла ребенка.

Ужасный день. И, наверное, ужасно думать об этом дне так, будто он случился не с ним, а с кем-то другим. Сегодняшний он не имел ничего общего с тем Фрэнком. И еще он был уверен, что та Беллатрикс не имеет почти ничего общего с той женщиной, что сегодня выбирала новых друзей для детей.

Блэк часто сначала делал, потом уже думал. Говорил он по-настоящему неприятные вещи, но почему-то Джеймс и Ремус всегда его прощали. Прощали легко, будто ничего и не случилось, просто потому что "это же Сириус". У него и так было все, о чем другие могут только мечтать, а он еще и мог говорить гадости совершенно безнаказанно.

Но все же однажды, курсе так на шестом, именно он явно дал понять Питеру, что тот не так уж ничтожен. Как это всегда бывало у Сириуса — всего одна фраза, одна безжалостная фраза, которая надолго останется в памяти Питера как лучшая его похвала.

— Без тебя мы были бы слепы и глухи. Нет никого, кто бы знал все сплетни и слухи лучше тебя.

Блэк собирался на очередное свидание, поэтому фразу произнес прямо из ванной комнаты, где расчесывал волосы уже около пятнадцати минут, будто девчонка.

— Действительно, — пораженно произнес тогда Джеймс, коротающий вечер с книгой. — А как ты успеваешь? Ты же вроде всегда рядом с нами?

Щеки Питера тогда предательски заалели, даже защипало в глазах. Проблемы с уверенностью в себе у него были всегда, а тут его практически похвалили.

— А еще ты хорошо рисуешь, — так же буднично произнес Сириус, вышел из ванной, махнул рукой и скрылся за дверью.

Блэк отправился на очередное свидание, а их осталось в комнате трое. И без Блэка резко стало как-то скучно. Быть может, потому что сам Сириус не выносил скуку и тишину?

* * *

Позже Питер уже начал чуть понимать его. Но подозревал, что все равно никогда не сможет разгадать Сириуса. Джеймс был веселым, добрым и любопытным. Ремус — спокойным, уютным и понимающим. А Сириус? Сириус был вспыльчив, до обидного талантлив практически во всем, иногда спокоен и умен, но чаще — весел и непоследователен.

Темный маг. Однажды так пошутил кто-то из слизеринцев. В отместку Блэк избил его без всякой магии. Избил так, что Сириуса спасло от исключения только заступничество практически всего магического сообщества — наследник рода Блэк просто обязан учиться в Хогвартсе.

Но он на самом деле был темным. Даже после выпуска к нему подходили взрослые маги, уводили в сторонку и шепотом спрашивали, тыкая в потертые страницы. Сириус морщился, но отвечал. Темный маг. Питер не понимал — почему ему вообще верят. Он же темный! Темный от макушки до пят! Потребовалось время, чтобы понять самое главное — именно от этой тьмы Сириус и бежал.

Но, даже зная об этом, Питер его боялся. Боялся всегда. И когда они считались друзьями и, особенно, когда он стал врагом. Все время боялся, что сейчас Блэк забудет о своем нежелании быть темным и проклянет его. Говорят, это можно и на расстоянии. А еще говорили, что Блэки хорошо читают мысли, поэтому Питер увешался амулетами и старательно избегал его. Избегал всеми способами, а Блэк — вот уж неожиданность — принимал это стоически и даже извинился. Извинился! Блэк! Питер был уверен, что такие люди не меняются никогда. И он не мог поверить, что Сириус повзрослел и его школьное поведение теперь и ему самому кажется не слишком-то правильным.

Но предал он их вовсе не из-за Блэка. Даже наоборот — именно мысли о проклятье школьного друга заставили Питера сопротивляться. Но жить хотелось сильно. Желательно — как можно дольше. Сириус был далеко, а Волдеморт близко, поэтому Питер согласился. Очень сильно хотелось жить. Не зря шляпа уговаривала его поступить на Хаффлпафф — гриффиндоской храбрости в нем все же не было.

Предателем ему предстояло быть недолго. Сириус и Джеймс хорошо защищали дома. Но Лили проводила какие-то ритуалы, ей нужен был более спокойный магический фон, поэтому Поттеры легко согласились на Фиделиус. Питер подумал уже, что все закончится, он будет убит, или же ему придется столкнуться с Блэком лично, а это даже страшнее смерти. Но Джеймс позвал его домой и предложил стать хранителем. На мгновение Питер даже хотел закричать: "Одумайтесь! Мне нельзя доверять! Лучше отдайте меня Блэку!". Но очень сильно хотелось жить. Поэтому Питер принял тайну Поттеров, три дня оплакивал себя в каком-то баре Лютного, а потом пошел к своему новому хозяину. Он мог гордиться хотя бы тем, что сдал Поттеров осознанно. Только старался не вспоминать их. Веселого Джеймса и Лили, что отчаянно сдерживала смех, когда все они — Джеймс, Сириус и Ремус — уже покатывались со смеху.

Поттеры убиты, его новый защитник, что обещал вознаградить, бесследно исчез, и Питер почувствовал приближение смерти. Блэк искал его. Но когда они встретились, Питер перестал его бояться. Сириус был разбит. Будь он безумен, он бы убил его в тот же момент, но нет, Сириус был настолько не в себе, что даже злости не было в его глазах. Только прожигающий душу вопрос: За что?

И Питер ответил. Потому что устал быть "тем мальчиком, другом Сириуса и Джеймса". Потому что очень хочет жить. И потому что слухи, слухи говорят, что Темный Лорд бессмертен.

Бомбардой взорвав тротуар, Питер тогда быстро отрезал себе палец, обратился в крысу и шмыгнул в канализацию. Нужно было бежать как можно дальше, пока Блэк, тот темный маг, которого так боялся Питер, не проснулся в Сириусе.

* * *

Выходить из образа анимага было небезопасно. Питер решил устроиться в какую-нибудь магическую семью, желательно не из Ордена Феникса, но близкую к той, светлой стороне. На Косой Аллее Питер увидел Молли, он помнил ее по смерти Гидеона и Фабиана, а с ней смешного рыжего мальчишку.

— Мам, смотри, крыса. Давай оставим ее себе?

— Сынок, может, это чья-то крыса?

И Питер завозился в ладошках мальчишки, ткнулся носом, стараясь выглядеть как можно более мило. Как он и думал: просящие глаза мальчика заставили Молли забыть о том, что крыса может быть чьей-то. Так он стал жить в доме Уизли.

Здесь было, в целом, неплохо. Вкусно кормили, почти не трогали, чесали пузо и подсаживали на подоконник. Питер уже узнал все, что он хотел — Сириус в Азкабане, никто не знает, что это он виновен в смерти Поттеров, поэтому можно было и покидать рыжее семейство, садиться на корабль и отплывать в Америку, где зажить спокойной жизнью. Но новая жизнь пугала неизвестностью, а здесь вкусно кормили и сажали на подоконник. И Питер остался у Уизли. Крысой. Иногда он с ужасом думал о том, во что он превратился — он ведь живет в анимагическом облике и даже — что самое ужасное — ему нравится такая жизнь. Но с кухни снова вкусно пахло выпечкой, он спешил вниз, Молли отламывала кусочек пышной сдобной булки и подавала прямо в лапки.

— Какой умный крыс, — качала головой она и возвращалась к пирожкам.

А потом он начал переходить по наследству, так как дети вырастали, и им было больше не до домашних животных. Билл, скрывая неуверенность за бесконечными шутками, отправлялся на стажировку в Гринготтс, а своего питомца передал Перси. Отдал бы Чарли, да тот тоже планировал покидать Англию. Перси был не самым хорошим хозяином — больше не сажал на подоконник и пузо не чесал, но исправно кормил и даже отказывался превращать в кубки, мотивируя свое несогласие тем, что "эта крыса практически член семьи, его нельзя в бокал превращать". Но потом Перси стал старостой, завел сову и радостно вручил питомца Рону. Рон устроил ему квартирку на подоконнике, кормил до отвала, ведь и сам младший любил поесть, а вот с собой вообще никуда не брал. И Питер даже подумал, что Ронни ему нравится почти так же сильно, как и Билл… но они отправились в Хогвартс.

И буквально сразу после начала учебы все газеты взорвались сообщениями о том, что Сириус Блэк сбежал из Азкабана. И Питер был полностью согласен с заголовками — Темный маг на свободе. Еда перестала радовать, смотреть на Запретный лес было особенно страшно, а по ночам снились кошмары. Когда Гарри Поттеру пришла посылка от Сириуса, Питер понял — пора бежать. Ночью он вышел из замка, пересек границу Хогвартса, а утром прошмыгнул в поезд, который отвез его в Лондон. Оставалось только найти магловское судно, которое бы уезжало как можно быстрее и как можно дальше, и тогда есть шанс спастись от Блэка.

Но в Лондоне пришлось задержаться: он плохо ориентировался в магловской его части, а магического порта здесь уже лет триста не было. Пробегая по Косой аллее, Питер пораженно замер перед брошенной на землю газетой. Сириус Блэк в Европе. Его оправдают. Его не могут не оправдать — ведь он Блэк, а Блэки всегда получают то, что хотят, да еще и в избытке. Страх тогда сковал Питера и он остался. Куда бежать? Что делать? Где прятаться?

Однажды по Косой аллее прошли двое мужчин. Хозяин дорогих туфлей из драконьей кожи шел уверенно и лениво, второй, в замшевых ботинках, был спокоен и неспешен. Питер узнал их по шагам, даже до того, как они заговорили — Сириус и Ремус. Они прошли мимо узкого лаза, где прятался Питер уже почти год, свернули к книжному магазину, громко обсудили с полным совладельцем магазина сначала погоду, а потом и рост цен, а затем, не прибавляя шага, исчезли за плавным изгибом улицы.

И Питер понял, что пора бежать. Они слишком близко. Они не могут забыть про него. Они его ищут. Они найдут его и убьют, потому что он, Питер, предатель и достоин смерти. Потому что это он стал причиной смерти Джеймса, который любил всех, даже такого никчемного друга, как Питер.

Потребовалось немного времени, чтобы выяснить многие сплетни. И уже через месяц крыса Питер пробрался на магловский корабль. Его ждала долгая дорога в Албанию.

Ремус чаще всего слышал от людей, что он вымирающий тип. Настоящий джентльмен. Иногда эта фраза звучала как похвала, иногда — как оскорбление. Видимо, настоящие джентльмены в это непростое время не могут оставлять людей равнодушными. Сам же Ремус иногда не понимал, что эти люди видят в нем такого особенного. Его вежливость была последствием чувства сострадания, что не покидало Ремуса с тех самых пор, как он стал оборотнем. Со временем к этому прибавился нюх, он буквально распознавал эмоции по запаху. Впрочем, после общения с той смешной девочкой — Луной — он понимал, насколько несовершенны его чувства.

Он всегда казался себе плохим. Ужасным. Темной тварью. Когда-то отец правильно назвал Фенрира. Темная тварь. Так и есть. И неважно хотел он этого, или нет — он все равно им стал и больше не может себя контролировать. Вот и чувствовал он себя вечно во всем виноватым, пусть иногда и забывал о своей тьме рядом с друзьями.

А еще он понимал Сириуса больше, чем кто-либо другой. Понимал, что такое осознавать свои ошибки, но не считать себя вправе даже просто извиняться. За что извиняться? За то, что в тот момент он по-настоящему хотел навредить? Пусть он и тогда не думал о последствиях, пусть он и был сам себе противен после… но в тот момент… не только желал. Наслаждался. Наверное, тьму нельзя просто взять и изгнать. Наверное, с ней придется сражаться всю жизнь.

— Я оборотень, Дора, — вновь напоминал он девушке, в которую уже и сам давно был влюблен.

Та же лишь крепче обнимала его и утыкалась носом в плечо, щекоча дыханием. Она вообще любила обниматься. Потом же поднимала вверх лицо, строго и грустно смотрела на него своими серыми глазами и напоминала:

— А я из семьи темных магов, у меня отвратительный характер и плохая наследственность. Мы прекрасная пара.

Он не мог ничего возразить, когда она так смотрела на него. И он искренне не понимал, почему никто вокруг не видит, насколько она удивительна? Именно она, а не ее дар. Нимфадора — самая необычная девушка, которую он когда-либо встречал.

Когда он понял, что больше не может бороться с собой, с ее любовью, с доброжелательным любопытством ее родителей, он начал готовиться к семейной жизни. Вообще-то он всегда был уверен, что с ним ничего подобного не произойдет, поэтому к этому шагу следовало тщательно подготовиться. Купить дом, кольцо, скопить деньги на свадьбу, запастись необходимыми зельями — в редких случаях ликантропия может передаваться по наследству.

И только когда все было готово, а в Великобританию окончательно пришла весна, он попросил Дору стать его женой. Попросил так, как иногда представлялось в юности: в небольшом уютном ресторане в пригороде Лондона, встав на одно колено и протягивая кольцо. Сириус сказал, что его друг даже слишком романтичен. В устах Сириуса слово "джентльмен" всегда имело негативную окраску. Вот "оборотень" — не имело. Ну подумаешь, оборотень. С кем не бывает. А джентльмен и романтик — это как дурак, только тактичнее. При этом сам Сириус умел казаться и первым и вторым, но только в исключительных случаях.

Между тем, Андромеда твердо намеревалась сделать для дочери "нормальную свадьбу". Будущие молодожёны с удовольствием бы ограничились простенькой церемонией в Министерстве, которые массово проводили каждую субботу, но они не решались сказать это Андромеде. Поэтому в Блэк-парке не только готовили сад к весне, но и расчищали площадку для будущей свадьбы. Скромной. Всего-то человек на сто. Дора шепотом добавляла, что из них как минимум пятидесяти еще нет семнадцати. Преувеличивала, конечно.

За день до свадьбы Ремус с некоторой долей паники наблюдал за приготовлениями. Напитки и угощения готовили впрок, на улице расставляли вазоны с розовыми розами, Тед Тонкс меланхолично украшал раскидистые деревья у пруда фонариками, а Белла прохаживалась по берегу, убирая тину и грязь, превращая декоративное парковое озеро в настоящее произведение искусства. Ремус крутил головой. Где-то там бродила шальная мысль — каких же размахов достигнет свадьба Сириуса, ведь его-то точно не может быть "скромной"?

— Нравится? — усмехнулся за спиной Фрэнк.

Ремус услышал его издалека, к тому Фрэнк на ходу что-то напевал, заметно фальшивя.

— Ты что здесь делаешь? — полюбопытствовал он.

— Скучно, — неопределенно пожал плечами Фрэнк. — Все чем-то заняты, все что-то делают. Кстати, а где мальчишник?

— Ты издеваешься? — нахмурился Ремус. — У нас каждый день мальчишник. Сидим в кабинете и поглощаем запасы алкоголя. Я вас вижу так часто, что мальчишник считаю излишним.

Фрэнк хохотнул, но промолчал. Для него было несколько странно это понять, но все же Сириус и Ремус стали для него настоящими друзьями. Такими друзьями, которых у него никогда не было ни в школе, ни на работе. Смотря на сына, как тот дружит с Гарри и Драко, насколько близко общается с Гермионой и Одри, Фрэнк искренне радовался за него: он обладает таким сокровищем уже давно. Но все же умеет это ценить, ведь до поступления в Хогвартс он был по-настоящему одинок.

— Хей, Белс! — громко крикнул Фрэнк. — Ты вон там корягу пропустила!

Женщина резко повернулась, со злобой смотря на Фрэнка:

— Лонгботтом! У тебя что, цель всей жизни заставить меня снова тебя проклясть?

Фрэнк расхохотался, а потом тихо признался Ремусу:

— Она взрывается, только тронь. Я просто не могу удержаться.

— Ты смотри. А то еще проклянет чем-нибудь не смертельным, но отвратительным, — улыбнулся Ремус, смотря вслед Беллатрикс, что быстрой походкой отходила на противоположный берег озера.

— Это чем же? — беззаботно отмахнулся Фрэнк.

— Ты сомневаешься в фантазии сестер Блэк?

Они развернулись и направились к дому, проходя через длинный коридор магической глицинии — она начала цвести в марте и опадала только в октябре.

— Честно говоря, Беллатрикс на Блэк похожа меньше всех. Даже Сириус и тот умеет облить фунтом презрения и унизить одной ухмылкой. А Белс бешеной кошкой бросается на обидчика.

Ремус усмехнулся, но был вынужден согласиться с Фрэнком: Белла казалась излишне эмоциональной даже по сравнению с Сириусом, а уж тот никогда не был образцом сдержанности.

— И, по-моему, эта глициния была фиолетовой, — нахмурился Фрэнк, пытаясь вспомнить сад пару дней назад.

— Все, что можно было перекрасить в розовый, сестры Блэк уже перекрасили, — доверительно сообщил Ремус. — Поэтому да. Раньше глициния была другого цвета.

Фрэнк удовлетворенно кивнул и обернулся: ветки глицинии опирались на решетчатый тоннель, который сейчас почти полностью терялся в цветах. Сквозь него открывался просто волшебный вид на озеро. Андромеда действительно делает свадьбу дочери стильной. Пусть даже женщина и не любит розовый.

* * *

— Да что ты трясешься? — кривился Фрэнк, завязывая Ремусу галстук. — Ты же жених. Это невеста должна волноваться.

— Можно подумать, ты не волновался перед свадьбой, — недовольно отвечал Ремус.

Руки у него действительно чуть подрагивали, завязать галстук не получалось.

— Волновался, — легко согласился Фрэнк. — Как оказалось — совсем зря. Ничего страшного не произошло.

Он замолчал, задумчиво осмотрел Ремуса с ног до головы и произнес:

— А знаешь, даже постороннему будет ясно, что костюм тебе заказывал Сириус.

Ремус задумчиво провел ладонью по атласному вороту и несколько печально вздохнул. Сириус действительно выбирал костюм практически сам. Просто затащил друга и, кажется, заказал самый дорогой вариант, несколько слишком изысканный для Люпина.

— Ты еще пропустил тот момент, где Андромеда сообщила, что ему не быть моим шафером, — улыбнулся Ремус.

— Мне рассказывали трижды, — отмахнулся Фрэнк. — Ни за что не поверю, что он это заранее не понимал. К тому же он и так, считай, шафер… Я тут для того, чтобы было кому у алтаря с тобой торчать.

Ремус ухмыльнулся и подошел к окну, из которого хорошо было видно, как гости проходят к озеру.

— Сириус оправдывается за то, что был не самым хорошим шафером у Джеймса, — улыбнулся он. — Забыл кольца, поэтому опоздал. Переспал с подружкой невесты, которая всю свадьбу смотрела на него глазами, полными слез.

Фрэнк хмыкнул. Наверное, в свои двадцать, он был бы точно таким же шафером.

— Ладно, не дрейфь. Кольца у меня в кармане, подружки невесты у Доры слишком юны и слишком хорошо мне знакомы, так что как минимум от этого ты спасен.

Люпин улыбнулся в ответ и снова несколько неловко оправил тесный жилет. Гостей становилось все больше. Фрэнк снова посмотрел на часы и скомандовал:

— Пора. Думаю, все уже пришли, а нам еще с гостями здороваться.

Ремус первым шагнул к двери. Комната Нимфадоры находилась на другом этаже и в другой части дома, Андромеда и Нарцисса тщательно следили, чтобы жених и невеста случайно не встретились.

В доме никого не было. Не зря свадьбы чаще проводили летом, считалось хорошей приметой справить ее на открытом воздухе. Только на первом этаже, в холле, можно было встретить кого-то из гостей — некоторые не обходили дом вокруг, а проходили его насквозь.

Их появление в шатре встретили негромкими аплодисментами. В основном здесь были те, с кем Сириус и Ремус не только вели дела, но и дружили. У Тонксов, как у Люпина, почти не было родни. Несколько рядов занимали мальчишки — некоторые из них еще не пришли, потому что встречали гостей у площадки для аппарации. Фрэнк подмигнул близнецам Уизли, которые прятали в карманах хлопушки, которые вчера испытывали вместе с Сириусом. Блэк от этого изобретения был в полном восторге.

По дороге к своему месту приходилось останавливаться и здороваться с гостями. Почти дойдя до конца ковровой дорожки, Ремус вновь остановился. Сириус выглядел не особенно довольным — сегодня ему приходилось изображать радушного хозяина, а любые обязанности делали его несчастным.

— Ну как тебе твои последние минуты в роли холостяка? — все же весело спросил он.

— Не терпится поскорее с ними проститься, — ответил Ремус.

— Да что ж вы все такие скучные? — недовольно спросил Сириус, пряча усмешку. — Должна же хоть одна свадьба сорваться, потому что жених передумал.

— Не моя, — уверенно ответил Ремус.

В шатре появлялись последние гости. Вот уже Гарри, Невилл и Драко, которые сегодня занимались рассадкой гостей, заняли свои места, а из-за края шатра выглядывала чья-то пышная розовая юбка: по настоянию Андромеды у Нимфадоры должно быть шесть подружек невесты. Они были слишком юными для такой должности, но своих подруг у Нимфадоры не было.

Одри и Гермиона, за ними Луна и Мишель, последними — Джинни и Сьюзан. Все в ярко-розовых платьях, с милыми веночками в волосах, они бросали хитрые взгляды по сторонам, впервые оказавшись на подобном событии, и радуясь красивым платьям и всеобщему вниманию. Но Ремус забыл о девочках как только появилась Дора. На ней было достаточно простое белое платье, полностью кружевное, достаточно закрытое. На миг у Ремуса промелькнула мысль, что его невесту, как и его самого, кто-то одел в соответствии с собственными представлениями об идеальном наряде. Но потом все мысли словно пропали. Дора для свадьбы сделала свои волосы длинными и позволила уложить их в высокую прическу, которая смотрелась особенно необычно, учитывая ярко-розовые локоны невесты. Сверкающая в волосах диадема, широкая улыбка невесты и ее заметно быстрый шаг заставляли улыбаться всех вокруг. Негромкая музыка не смогла заглушить тихий голос Теда Тонкса:

— Помедленнее, милая. Ремус никуда от тебя не сбежит.

В толпе послышались смешки, волосы Доры приобрели еще более насыщенный оттенок, но она все же пошла чуть медленнее. Наконец, все шесть подружек невесты выстроились около алтаря, Одри забрала пышный букет у Доры и распорядитель начал свою речь.

— Ремус Джон, берете ли вы в жены Нимфадору Маргарет?

— Да, — ответил тот.

В первом ряду Андромеда Тонкс, осторожно промокнула кружевным платочком одинокую слезинку. А вот Тед Тонкс достаточно громко шмыгнул носом и потер глаза тыльной стороной ладони. Самые эмоциональные среди Блэков — Одри и Беллатрикс, едва сдерживали слезы.

— Нимфадора Маргарет, согласны ли вы стать женой Ремуса Джона?

— Да, — быстро выпалила она и в толпе снова послышались смешки.

Она так крепко держала его ладонь, будто и правда боялась, что ее жених от нее сбежит. Разом стали не важны все эти дни, эта свадьба, это шикарное платье. Быть может, мама и права — пусть в этот день она будет не похожа на саму себя. Это ведь самый счастливый день в ее жизни.

— В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней! — провозгласил распорядитель.

Нимфадора первая шагнула к жениху, чем вновь вызвала улыбки в зале, но маг-распорядитель уже поднял палочку и золотистые звезды осыпали молодоженов, а золотистые ленты закружились вокруг целующейся пары. Андромеда осторожно промокнула платком вторую слезинку. Более эмоциональная Белла смотрела на сестру с долей ужаса — ее платок был мокр насквозь.

После шатер пропал, гости начали рассаживаться за столами, а на танцпол, который появился прямо над прудом, вышли танцевать сначала Ремус с Дорой, а за ними и Андромеда с Тедом. Сириус легко вел в танце Нарциссу, а Белс сердито шипела на Фрэнка, который буквально вытащил ее в центр площадки.

— Мне кажется, твой отец находит особое удовольствие в доведении моей мамы до бешенства, — пораженно заметила Одри Невиллу.

— И заодно некоторых присутствующих до полуобморочного состояния, — так же удивленно ответил парень.

Он с недоверием смотрел, как Беллатрикс Блэк все же начала танцевать, но явно продолжала ругаться. Фрэнк громко хохотал, чем еще сильнее удивлял тех гостей, что не были частыми гостями в доме Блэков. Невилл тоже улыбнулся: по рассказам бабушки его папа был героем. А он оказался не только героем, но еще и очень веселым человеком, который быстро стал для Невилла не просто папой — лучшим другом, советчиком, поддержкой и главным любителем проказ.

Пока Невилл размышлял об этом, он понял, что всех девочек уже разобрали. Одри уже кружилась в вальсе с Фредом, а Гермиона с Драко почти терялись среди взрослых, а Гарри увел Луну, которая ну очень любила танцевать. Мишель танцевала с Айзеком, Джинни с Джорджем, Сьюзанн увел Рон.

— Вот так вот зазеваешься, и всех девчонок разберут, — хохотнул рядом Дадли.

— А ты-то что не успел? — удивился Невилл.

Дурсль вздохнул:

— Я должен открыть тебе страшную тайну… Я ужасный танцор.

Невилл с сомнением посмотрел на Дадли:

— Ты же… как это? Боксер, вот. Должен уметь двигаться.

— Только не под музыку, — отрицательно качнул головой он. — Музыкальным слухом я точно в отца. Танцы и пение — не наше.

— Ну ладно, — поспешно произнес Невилл. — Я вижу Ханну, пойду-ка я танцевать.

Дадли широко улыбнулся и сел на стул:

— Правильно. Танцуйте, танцуйте. Я пока поем.

Субботний завтрак проходил без участия детей — на каникулах они вставали непозволительно рано, завтракали на бегу, будили всех и вся, а затем убегали гулять, пока взрослые не проснулись и не начали учить чему-то не менее интересному. В это чудесное августовское утро за столом их сидело пятеро. Сириус несколько заторможено пил кофе из огромной кружки, чем вызывал брезгливое выражение на лице Нарциссы. Она просто не могла смириться с этим плебейским ведром, которое Сириус притащил в поместье, а она столько трудилась над убранством. Белла и Андромеда на кружку не обращали внимания. Первая думала о том, что нужно будет выбраться с Одри куда-нибудь вдвоем, вторая — что морально готова стать бабушкой прямо сейчас, но Дора твердит что-то про "не готова". И только Тед в этой компании искренне наслаждался утром. Он закинул ноги на соседний стул, развернул утренний Пророк и иногда тянулся за кружкой с ароматным чаем. Сириус уговорил Андромеду сделать ремонт в их доме, поэтому пока они живут здесь. Уже за пару дней Тед научился пропускать мимо ушей большую часть разговоров этого неугомонного семейства. Встревать в семейные разборки Сириуса и трех его кузин было не только бесполезно, но еще и чревато.

— Кстати, Сириус, а когда ты познакомишь нас со своей девушкой? — внезапно отвернулась от окна Белс.

Сириус, поперхнувшись кофе, переспросил:

— Девушкой?

— Какой девушкой? — удивилась Нарцисса не меньше него. — У него есть девушка?

Даже Андромеда удивленно уставилась на Беллу, а Тед опустил газету, посмотрев на старшую Блэк поверх очков для чтения.

— Ну, ты часто ночуешь не дома, а духами от тебя несет одними и теми же, — неуверенно произнесла Белла.

— Да ну тебя! — с долей облегчением отмахнулся Сириус. — Напугала. Девушкой. Придумает же.

Белла непонимающе перевела взгляд с Сириуса на Андромеду. Но тишину нарушил удивленный голос Нарциссы:

— Подожди, это она что, твою любовницу в девушки записала?

Андромеда на секунду задумалась, а потом засмеялась:

— Знаешь, Белс, ты меня просто поражаешь. Ну вот старше нас. По идее замужем была ненамного меньше меня. Дочь родила. В войне участвовала. Срок в Азкабане отмотала. И росли мы в одном доме, учили нас в целом одинаково… Но как что-нибудь скажешь… Будто и не в чистокровной семье родилась, а вдобавок еще и выросла в каком-то магловском монастыре.

— А что не так? — удивленно тряхнула кудрями та.

Нарцисса тихо засмеялась:

— Ну знаешь, назвать Маккензи его девушкой… это… даже не знаю…

— Как назвать Орландо твоим парнем? — хохотнув, подсказал Сириус.

Легкий шелест оповестил о том, что Тед вернулся к чтению газеты. Белла отставила в сторону чашечку и обвела родственников тяжелым взглядом:

— И что же я еще не знаю? Кто такая Маккензи? И кто такой Орландо?

Сириус вздохнул. Тяжело так вздохнул. Обсуждать эти темы он не любил, особенно в обществе сестер, но Белс теперь не заткнешь.

— Маккензи — моя любовница. У нее я иногда ночую.

— Она выбирает шикарные наряды. То платье, ярко-синее. Я видела вас в ложе. Если бы оно не было заказано для дамы полусвета*, я бы захотела такое же, — с долей злости произнесла Нарцисса. — Ты ее излишне балуешь.

— И почему его любовница не может быть его девушкой? — решила все же уточнить Белла, хотя уже начала догадываться, что там к чему.

— Потому что это девушка низкого происхождения, — начала было Нарцисса, но ее прервал Сириус:

— Не обязательно низкого. Маккензи вот чистокровная, пусть ее семья и не отличается магической силой и родовитостью. Но есть бастарды великих родов, иногда как раз от таких вот… любовниц. Это… это просто девушки, которые зарабатывают себе на жизнь своей внешностью.

— Проститутки, — подвела черту Белла, но Андромеда покачала головой:

— Многие из них так себя и называют… но вообще-то ближе, наверное… содержанки? Многие пришли туда от безысходности, кто-то — мечтая о легких деньгах. Примерно треть выпускниц моей школы в итоге оказываются там.

Нарцисса захихикала:

— Это как жена, только живет отдельно и всегда готова исполнить супружеский долг. Ну и еще хорошо выглядит и с удовольствием ходит в любые места, куда позовет ее нынешний клиент.

— Вы забыли про клятву о неразглашении, — напомнил Сириус.

Белла поморщилась. А вот Нарцисса усмехнулась:

— Ну да, конечно, главное ведь, чтобы никто не узнал о ваших грязных постельных секретах.

Сириус, улыбнувшись, чуть наклонился и прямо спросил у кузины:

— По себе судишь, да? Какими же извращениями занимаются достопочтимый профессор Хогвартса и ее юный любовник?

Нарцисса, хоть и покраснела, ответила не менее дерзко:

— У меня есть полное право на любые извращения. Я тут наименее извращенная из всех вас.

Сириус громко захохотал, откинувшись на спинку стула, ему вторил тихий смех Андромеды. И только Белла пораженно качала головой:

— О, Мерлин. С кем я живу? Просто рассадник порока, и все еще черные маги через одного. И при этом я — Бешенная Блэк, которую все считают самой темной из всего семейства.

Тут уже засмеялась и Нарцисса, соглашаясь с парадоксом общественного мнения. Почему-то все считают злом во плоти именно Беллатрикс, которая скромненько сидит в Блэк-парке, не заводит себе молодых любовников, не балуется темной магией и уже даже почти не рычит на Фрэнка. Образцовая чистокровная ведьма с поправкой на вспыльчивость и эмоциональность.

Нарцисса перестала смеяться резко. Она подумала, что если бы Ди, которого она почти и не помнила, не появился в тот день на Косой аллее, то сейчас леди Беллатрикс Кемптон считалась бы примерной домохозяйкой и счастливой матерью. С поправкой на вспыльчивость и эмоциональность.

* * *

С Орландо Нарцисса познакомилась намеренно. В отличие от мужчин, которые могли просто прийти в один из специальных баров, и там найти себе развлечение на ночь или на полгода, у женщин подобных мест не было. Как и острой необходимости: женщины редко ищут себе любовников. Замужние выбирают кого-то из помощников своего же мужа, вдовы обычно находят нового мужа, к тому же намеренный поиск сексуального партнера предполагает наличие финансов для содержания такого каприза, а одинокая женщина с деньгами — явление нечастое.

Именно поэтому Нарцисса внимательно осмотрела всех молодых мужчин в театре, на эстраде, и в квиддиче: именно там чаще всего встречались парни, у которых за душой ни гроша, но вот внешность и некоторые навыки при себе. Квиддичные игроки, на вкус Нарциссы, часто бывают туповаты. Певцы излишне себялюбивы. А вот в театре обнаружился Орландо. Он был несколько моложе, чем хотелось Нарциссе, но в остальном — просто идеал. Выше нее, спортивный, темные волосы, хорош собой, разбирается в искусстве и далеко не глуп. Беден, правда, но это не имеет никакого значения.

Наверное, так она не волновалась даже перед первой брачной ночью. Но все же попросила их познакомить. Было неловко и странно — всю свою сознательную жизнь она принимала подарки и ухаживания, а теперь вроде как сама оказалась в положении того, кто оплачивает все. Вот только найти нового мужа подходящего положения было гораздо сложнее, чем позволить себе завести молодого и красивого любовника.

К тому же Орландо оказался очень галантным кавалером, нежным любовником и приятным спутником на всех культурных событиях. А то, что она платит… Как говорит Сириус, за все удовольствия приходится платить. Либо обязательством перед мужем, либо деньгами. Второе Нарциссе, пожалуй, нравилось даже больше.

Летом она часто пересекалась с Сириусом. Ремус теперь проводил вечера с молодой женой, а вот ее кузен проворачивал какие-то делишки в антрактах театральных представлений, перед органными концертами, или просто в дорогих ресторанах. Нейтральная территория — это те места, где можно появляться и с супругом, и с любовником.

По словам Сириуса, с Маккензи он познакомился еще год назад. Это была очень красивая девушка, темные волосы, точеные черты лица, полные губы. По сравнению с теми, кто обычно сопровождал других мужчин, Маккензи выделялась какой-то робостью, даже покорностью. Орландо шепотом рассказывал слухи:

— Говорят, твой кузен оплатил все долги ее семьи и устроил брата в подмастерья.

Говорил он об этом с искренним восхищением. Здесь многие из них отрабатывают долги — свои или своей семьи, обеспечивают младших братьев и сестер, либо просто не знают, куда еще идти. Лишь немногие по-настоящему наслаждаются такой жизнью, живя за счет чужой щедрости. Нарцисса провожала взглядом любовницу Сириуса. Смогла бы она сама так? Ради семьи, по сути, продавать себя? И ведь не можешь заранее знать, какие грязные секреты хранят все эти молодые и красивые. Они ведь дают клятвы о неразглашении информации не просто так.

— Сегодня вечеринка в клубе "Песня сирены", — предлагал Орландо. — Говорят, будет выступать какая-то певица из Италии.

Нарцисса рассеянно кивала: это тоже его обязанность — знать, куда можно сводить развлечься скучающую аристократку. Они проходили мимо многих знакомых. Было немало женщин, но все же большая часть — обеспеченные мужчины. Иногда Нарцисса ловила себя на мысли, чтоб вроде как неудобно, она школьный профессор, а развлекается на вечеринках полусвета… а потом натыкалась на Министра в сопровождении молодой высокой блондинки и понимала, что судить ее как бы и некому.

* * *

В последний день августа Нарцисса постучалась в дверь Северуса.

— Нарцисса? — удивился тот, но все же посторонился. — Что это ты накануне столь важного дня?

— Они все равно только к вечеру приедут, — отмахнулась она, вручая Северусу бутылку вина.

Тот хмыкнул, увидев этикетку.

— Что празднуем? — улыбнулся он.

Взмахнул палочкой, открывая бар и заколдовывая нож тонкими ломтиками резать сыр. Вино было не просто дорогим — это был редкий коллекционный образец.

— Во-первых, Хогвартс живет теперь по новым правилам. — Она села в кресло, которое уже успело стать любимым. — Во-вторых, Слагхорн заберет у тебя большую часть часов и ты теперь будешь преподавать только продвинутый курс. Разве ты не рад?

— Не рад наконец учить только тех, кто разбирается в зельеварении? Да ты шутишь. Наконец-то с моих уроков исчезнут все те, кого я давно мечтал утопить в котле.

Нарцисса засмеялась и добавила:

— А мне Дамблдор подписал разрешение на факультатив по окклюменции и легилименции.

Северус сел в кресло и пораженно произнес:

— Не может быть… Этого факультатива не было в Хогвартсе уже более ста лет…

Нарцисса, пребывая в крайне хорошем настроении, подцепила с тарелки кусочек сыра:

— В основном, конечно, потому что частные занятия с легилиментом стоят дорого. Ты, насколько я знаю, самоучка?

Северус кивнул. Неприлично дорого — вот весьма точная характеристика. На эти деньги можно себе небольшой домик прикупить, где-нибудь в Хогсмиде, или Годриковой Впадине. А научиться можно и по книгам, хотя это требует изрядного упрямства, огромного количества времени, да еще и хотя бы пары магов, которые будут согласны терпеть твои опыты.

— Еще в школе полно новых профессоров, многие будут здесь жить. Ты уже успел поболтать с новым профессором истории магии? Он такой забавный, — щебетала Нарцисса, не обращая внимания на задумчивость Северуса.

Этим летом он случайно узнал, что у его коллеги и друга появился любовник. Странное чувство погнало тогда Северуса в театр, посмотреть на этого парня. Молодой, красивый, и даже неплохой актер. Сидя на шатком стуле в нижних рядах — ложа стоила слишком дорого — Северус внезапно понял, что это за странное чувство в груди. Он ревнует.

Внезапное осознание, что Нарцисса Блэк стала для него уже не просто другом, заставило Северуса спешно покинуть театр, выйти в магловский Лондон и долго идти пешком. Пасмурная Лондонская погода как нельзя лучше подходила его настроению. Ему казалось, что он снова попал в ту же ловушку. Друг, которым он дорожит, становится чем-то большим. И снова приходит чувство, что он ее недостоин. И дело даже не в смазливости этого актера… дело в том, что он попросту недостоин такой женщины, как Нарцисса Блэк. Сложно представить, что эта невероятно красивая аристократка может полюбить кого-то вроде него.

И сейчас он так же не мог отбросить эти мысли. Летом они лишь переписывались, да и то не особенно часто. И увидеть ее снова, так близко, было даже несколько пугающе. Она много говорила, весело рассказывала какие-то сплетни о новых профессорах, пересказывала некоторые события летних образовательных войн, иногда прерываясь, чтобы пригубить восхитительное вино. Красивая женщина. Умная. Обеспеченная. Что может предложить ей он? Еще меньше, чем когда-то мог предложить Лили.

— Как тебе, кстати, работается над заказами? — с хитринкой улыбнулась Нарцисса.

Она вертела бокал в руке, и Северус с трудом заставил себя сосредоточиться на вопросе.

— Зелья? — поморщился он. — Некоторые весьма любопытны. Мазь от синяков повергла меня в ступор. Зачем столько ингредиентов, очищающих от воздействия темной магии?

— Ой, ну мы же Блэки, — мило улыбнулась Нарцисса, с присущей ей хитростью во взгляде. — Мало ли что Сириус с Белс придумают. Каждый день — как последний.

Северус едва сдержал тяжелый вздох: он не просто влюбился в женщину, которую недостоин, так еще и ее брат и глава рода его откровенно презирает. Нарцисса чуть сощурилась, внимательно рассматривая друга:

— Ты какой-то странный сегодня. Что-то случилось?

Северус быстро поднял все возможные ментальные щиты, с ужасом представив, что может случиться, если она узнает.

— Нет, ничего, — мягко ответил он. — Тяжелые дни.

Нарцисса, еще раз смерив его подозрительным взглядом, продолжила с прежним задором:

— Ну смотри! Кстати… Знаешь что? Мой кузен собирается все же поступить на службу в Министерство. Мне сложно представить его на официальной работе.

Северус неопределенно пожал плечами. Вот уж о Блэке он точно разговаривать не хотел. И уж тем более не хотел знать, что Сириус становится сильнее.

— А ты? Как ты провела лето? — спросил он, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал словно невзначай.

Нарцисса вновь улыбнулась, немного мечтательно и с явным довольством — будто лиса, которая стащила самую крупную курочку.

— Развлекалась, — ответила она. — Часто бывала в театре, завела себе игрушку…

— Игрушку? — непонимающе переспросил Северус, и только в этот момент понял, кого она назвала игрушкой.

Женщина притворно смутилась, пряча хитрый взгляд. Игрушку. Северус не знал — стоит ли радоваться тому, что она не любит этого парня… но… игрушку?

— У тебя такой вид, будто я что ужасное сказала, — обиженно заметила Нарцисса. — Не будь ханжой, мы здесь все взрослые люди… Главное, чтобы Драко не узнал.

Тут уже Северус не смог сдержать улыбку. Все ясно. В этом мире Нарцисса Блэк боится только одного: разочаровать своего сына.

— Он спокойно к этому отнесется, — возразил Северус. — Слышал, он очень сильно повздорил с Люциусом?

Нарцисса горько вздохнула:

— Опять из-за круга общения. Знаешь… Мне кажется, мой сын влюбился в Гермиону. Я… я боюсь его прочесть, потому что, скорее всего, я права… И я просто не знаю, что делать. Мне нравится эта девочка, она просто сокровище, Минерва от нее без ума… Но Малфои не женятся на маглорожденных. А Драко унаследовал и немного от Блэков. Боюсь, к шестнадцати годам может выйти второй Сириус…

Северус, уловив искреннее беспокойство Нарциссы, попытался ее успокоить:

— По крайней мере, Гермиона точно не обладает блэковским характером.

Она в ответ хмыкнула и вновь улыбнулась:

— Я могла бы воспитать из девочки настоящую аристократку… Но это не отменит ее происхождения. Люциус скорее отлучит от рода единственного наследника, чем позволит такому случиться.

— А ты? Что думаешь ты?

Нарцисса задумалась на несколько мгновений, а потом призналась:

— Я просто хочу, чтобы он был счастлив… а это не зависит от чистоты крови. Моя подруга детства вышла за обычного мага, не особенно богатого, без особых связей, не красавца и даже не гения… Но иногда я ей завидую. У нее уютный дом, трое детей и муж, который ее обожает. — Она мотнула головой и добавила с долей самоиронии: — А у меня большое состояние, единственный сын и молодой любовник. Мне нельзя ей завидовать, правда же?

Он несколько неуверенно кивнул. Наверное, нельзя. Но в голосе Нарциссы чувствовалась пусть и не боль, но что-то близкое. Северус в очередной раз задумался: что же такого происходило за стенами Малфой-мэнора, что теперь Нарцисса говорит о бывшем муже с долей презрения и по-доброму завидует подруге, с которой столько лет не общалась?

Но даже это не утешало его после ухода Нарциссы. Невыносимо сильно хотелось напиться, чтобы хотя бы на несколько часов не думать о ней, не думать о себе, о том, может ли что-то выйти, и стоит ли вообще мечтать о подобном? У него не было надежды на взаимность. Что он мог дать ей? Только свое обожание.

* * *

* Полусвет — несколько ироническая характеристика общества, которое собиралось на неофициальных вечерах аристократии, где бывали уже не только люди высокого происхождения, но разного роды авантюристы, актеры и певцы. Дамами полусвета называли женщин, которых нельзя назвать совсем уж проститутками, скорее — содержанки богатых мужчин, которые никогда не скрывали свое зависимое положение.

Эти каникулы выдались насыщенными. В конце июля их собралась просто неприличная толпа, хватало на несколько квиддичных команд, и даже в спальни расселили по двое. Праздновали сначала День Рождения Невилла, а потом и Гарри. Учились колдовать, играли в магловский футбол, катались на смирных пегасах, плели венки, вечерами зажигали костер и Сириус рассказывал страшные истории. Это было чудесное лето.

Кроме того, все жили в предвкушении Больших перемен: все лето шло обсуждение новых законов в образовании. С нетерпением ждали, когда появится окончательный вариант. Так и не дождались: некоторые правки принимали даже первого сентября. Но это нисколько не испортило каникулы. Как это случалось уже не в первый раз, приближение нового учебного года не вызывало особого энтузиазма.

И теперь Невилл с долей недоверия рассматривал крошечный значок старосты. Он меньше, чем значок Перси, но все же буква "С" хорошо различается.

— Профессор МакГонагалл, — неуверенно протянула Гермиона, — но мы же на третьем курсе. Почему нам раздали значки старост?

МакГонагалл, вручая Гермионе объемную стопку бумаг, недовольно пояснила:

— В школе много изменений, с которыми не смогут справиться шесть старост. Было решено добавить старост для каждого курса — со второго и выше. Вы будете отвечать строго за своих однокурсников, помогать мне и другим старостам следить за расписанием учеников. Работы, мисс Грейнджер, будет много.

— Ну раз работы много, то понятно, почему я, а не Гарри, — облегченно вздохнул Невилл.

— Эй! У меня предметов не меньше, — возмутилась Гермиона.

— Но тренировки по квиддичу проходят чаще, чем наши репетиции, — резонно возразил Невилл.

МакГонагалл, с доброй улыбкой посмотрев на этих двоих, мягко возразила Невиллу:

— Решали между тобой и Гарри, не стану скрывать. Но решили, что для работы старосты больше подходят менее темпераментные юноши. Кроме того, теперь старосты курса будут переизбираться каждый год. Не справишься с должностью — в следующем году тебя заменят.

Гермиона с Невилом переглянусь. Вполне справедливо.

— Спасибо, профессор, — поблагодарил Невил. — Бабушка будет рада.

МакГонагалл улыбнулась, садясь в свое кресло:

— Решение о введении должностей приняли буквально накануне, поэтому мы не смогли оповестить вас заранее. Вам все подробно расскажут еще на собрании старост. В этом году у нас перфекты — Перси и Пенелопа.

Гермиона с Невиллом вновь украдкой переглянулись. Крайне хорошее настроение Перси стало абсолютно понятно.

— Так. Буклеты с новыми предметами раздала. Расписание пробных занятий — тоже. Помните, что к концу недели нужно окончательно определиться с предметами по выбору. И, ради Мерлина, объясните Гарри, что его “хочу все” просто невозможно воплотить в жизнь.

Гермиона грустно вздохнула. Она бы тоже хотела выбрать все предметы — было любопытно просто до дрожи, но при этом она понимала, что ей попросту не хватит часов в сутках.

В проходе они столкнулись с Оливером. Он нес целую охапку пергаментных свитков, радостно улыбаясь всем и каждому.

— Мне иногда кажется, — признался Невилл тихим шепотом, — что капитан сборной Гриффиндора — немного маньяк.

Гермиона хихикнула и поудобнее перехватила свою тоненькую стопку бумаг: Невилл благородно тащил основную тяжесть.

— Я в прошлом году была на тренировках Слизерина… поверь мне: Оливер абсолютно нормален, если сравнивать с Флинтом.

— Быть может, это просто проклятие капитанов? — усмехнулся Невилл.

— Как проклятье должности профессора Защиты? — предположила Гермиона.

Они оба тихо засмеялись. В этом году Дамблдор предложил Ремусу занять должность профессора в Хогвартсе, но Люпин наотрез отказался. Напомнил, что он носит на лацкане пиджака значок почетного члена организации "Оборотни поневоле", что шуму будет много, а работы мало, напомнил директору, что у него и так достаточно хорошая работа, а профориентацию в Министерстве он и вовсе никогда не проходил. Дора шепотом добавляла, что у него молодая жена, а у профессоров нервная работа. А Сириус, первоначально пытавшийся отправить Ремуса на работу его мечты, в итоге махнул рукой. Сказал, что должность все равно проклята, так что как-нибудь потом. В итоге любопытной Гермионе удалось уговорить Сириуса на целую лекцию о том, как могли наложить темномагическое проклятье на должность и почему не получается это проклятье снять.

— Новинка, — хором произнесли пароль они и пробрались через лаз в общую гостиную.

Народу было даже слишком много, все столы заняты, а вся информационная доска увешана различными плакатами. Новые правила, новые кружки по интересам, рекламные плакаты с самыми выгодными предложениями по покупке спортивного обмундирования, формы заказа книг совиной почтой, точные адреса магазинов, которых уже давно не было на Косой аллее.

— Мы теперь старосты третьего курса, — весело произнесла Гермиона, осторожно выкладывая стопки брошюр, освобождая руки Невилла.

— Ух ты, — удивилась Одри. — И баллы сможете снимать?

— Нет, — качнул головой Невилл. — Снимать баллы мы не можем, допуск в запретную секцию не получили и коридоры патрулировать тоже не будем.

— Только будем следить за порядком на курсе, — добавила Гермиона. — Вот брошюры с утвержденным списком факультативов.

Она протянула Гарри и Одри по экземпляру тоненьких черно-белых книжек. Гарри нетерпеливо пролистал начальные страницы:

— Артефакторику можно изучать с третьего курса, теорию ритуалистики — так же. А вот алхимия — факультатив для старших курсов.

— Снейп берет только с высокими оценками за зельеварение, гербологию и уход за магическими существами, — добавила Одри. — А что ты хотел? Это один из самых сложных предметов. Его нигде не позволят изучать третьекурсникам.

Поттер сердито посмотрел на подругу. Ограничения по возрасту он не любил. Гермиона протягивала еще несколько тонких книжек и целую стопку формуляров для заполнения. Одри уже встала, начала помогать раскладывать все эти бумаги, чтобы каждому третьекурснику досталось необходимое количество экземпляров.

— Физическая подготовка на выбор, — продолжил читать Гарри. — Теннис, верховая езда, фехтование. Надо же. Уроки танцев обязательным факультативом по субботам.

— Что с уроками творчества? — уточнила Одри. — В письмах говорилось, что мы сможем докупить необходимые принадлежности, так как в июле они еще не решили…

— Уроки рисования и музыки, — ответил Гарри. — Точнее, уроки пения. Музыкальных инструментов нет.

— Рисование, — быстро ответил Невилл.

— Конечно пение! — возразил Гарри.

Одри с Гермионой тихо засмеялись. Гарри, который не любит рисовать, и Невилл, который не очень хорошо поет.

— Я с Невиллом пойду на рисование, — предложила Гермиона. — А Одри будет страдать в хоре. Эй, Симус! Возьми брошюры и расписание!

Дин и Симус, разумеется, не смогли просто забрать брошюры и уйти.

— Гарри, а ты что выберешь? Фехтование ведь, да? — листал книжку Дин.

— Я еще не решил, — признался Поттер. — Я вообще-то никогда не играл в теннис…

Гермиона едва сдерживала смех: Гарри, который никогда не перестанет пытаться ухватиться сразу за все.

* * *

Через пару недель школа зажила размеренно: новые порядки уже не вызывали путаницы. Этот новый распорядок дня оставлял мало времени на шалости и пустую болтовню. Уроки до и после обеда, многие факультативы заканчивались незадолго до ужина, в библиотеке вечерами было людно, в общей гостиной — непривычно тихо. Кто-то, конечно, по-прежнему включал музыку на проигрывателе, играл в Плюй-камни и громко спорил, но большая часть гриффиндорцев с переменным успехом постигали науки.

Кто-то пытался максимально быстро справиться с ворохом домашних заданий, кто-то обнаружил странную тягу к новому предмету, кто-то пришел в полный восторг от введения курсовых работ и решил начать прямо сейчас, в стороне кто-то пытался применить полученные знания к реальности, а возле самого камина на одной ноте противно ныл Рон:

— Ну почему-у-у-у-у…. Почему их так мно-о-о-ого. И эссе, эссе, повсюду эссе… даже на нумерологии — эссе! Если завтра нам зададут эссе на фехтовании, я прыгну с астрономической башни.

— Не ной, — поморщился Фред. — У тебя хотя бы третий курс. А нам нужно за год выучить три предмета, которые мы прогуливали.

Рон удивленно поднял голову:

— Зачем вам учить? Вы же всегда говорили, что оценки — это для слабаков?

За стол уселась Гермиона, она легко сдала близнецов брату попутно выкладывая из сумки учебники:

— Сириус пообещал спонсировать их магазин после того, как они закончат школу. Условие — получить начальную лицензию алхимиков.

Джордж оторвался от книги и посмотрел на Гермиону с долей ужаса и любопытства:

— Откуда ты знаешь?

— Очень хороший слух, — спокойно парировала Гермиона, доставая магловские тетради, которые они с Гарри решили использовать для конспектов на уроках.

Джордж получил тычок в бок от Фреда и вернулся к гербологии. Гермиона смотрела на них даже с сочувствием: выучить за год программу трех предметов — это не так-то просто. Близнецы, конечно, очень хорошо колдовали, могли сварить практически любое зелье, да и без всякой артефакторики знали, как наложить чары на предмет, но вот систематических знаний у них не было. Им будет сложно сдать ту же гербологию, где так много теоретического материала.

— Мне все учебники за пять курсов по каждому предмету, ваше расписание и термос со сладким какао, — вздохнула она, уже коря себя за доброту. — Составлю я вам программу.

Фред и Джордж переглянулись, первый тут же начал аккуратными стопками складывать перед Гермионой учебники, а второй унесся в сторону кухни. О таланте Гермионы составлять расписания можно было рассказывать сказки.

Девочка же достала из сумки еще одну магловскую тетрадь, расчертила первую страницу, заклинанием скопировала таблицу на все листы, заклинанием же расставила даты, еще один взмах палочкой — перо само переписывает расписание близнецов в нужные места. Гермиона пододвинула к себе первую стопку книг: зельеварение. Это будет просто. Джодж прибежал через минут десять и осторожно подал Гермионе кружку с какао.

Близнецы больше остальных понимали, что их дружбу — межфакультетскую, лишенную социальных различий — старательно поддерживают. Летом у Блэков и Лонгботтомов собирается просто толпа детей. И ведь не просто учат, но еще и водят на концерты, покупают билеты на квиддич. Младшие, наверное, еще не замечают, но их приятельские отношения даже поощряют. Поначалу такая забота казалась близнецам даже странной. Это потом они узнали о ритуалистике. Члены основного круга не имеют тайн друг от друга. И это было странно, но начинало работать. Наверное, младшим проще, они не замечают. А вот близнецы, которые были старше их всех, иногда ловили себя на том, что отношения между всей их компанией складываются даже более близкие, чем иногда в кругу семьи. Вот как сейчас с этим расписанием. Ведь у Гермионы и без того полно дел.

— Какое у вас эссе по истории магии? — спросил Фред.

— Да, и что там у вас еще есть? — продолжил Джордж. — Трансфигурация — нет, на традициях моральные задачки — нет. Конспект по артефакторике. Там ведь все равно пока история открытия, бла-бла-бла. Мы тебе черновики напишем. Не переживай, мы когда-то на этом зарабатывали.

Гермиона благодарно улыбнулась. Джордж нашел в горе книг несколько книг по артефакторике, Фред достал учебник по истории магии. Рон, чуть нагнувшись, шепотом спросил:

— Дадите историю списать?

— Нет, — возразил Фред. — Бинс отправлен на пенсию, а новый профессор замечает, когда эссе списаны. Пиши сам.

Тот вздохнул и пододвинул к себе свой экземпляр истории магии:

— И они еще называются моими братьями.

Фред, едва оторвавшись от учебника, взмахнул палочкой и поставил полог тишины. Звуки гостиной отдалились, стало заметно тише, поэтому все даже вздрогнули, когда барьер пересекли Гарри, Невилл и Одри. Все трое возвращались из библиотеки, поэтому Гарри и Невилл выложили на стол объемную стопку справочников. Вечером пятницы дети старались выполнить как можно больше заданий, чтобы иметь хотя бы один свободный от учебы день, в субботу теперь так же приходилось учиться: там оставили по одному уроку физической культуры, искусств и факультатив с танцами, который позднее будут посещать только третьи курсы.

Одри же в библиотеке оказалась совсем не ради справочников. Сияя от нетерпения, она выложила на стол потертую карту. На ней угадывались окрестности Хогвартса. По крайней мере, очертания замка и берег озера был вполне различим.

— Что это? — с интересом спросил Гарри, перебирая справочники.

— Это карта сокровищ! — радостно заявила Одри.

— Без меня! — хором ответили Гермиона и Невилл.

Фред с Джорджем сдержанно засмеялись, Рон с любопытством уставился на карту:

— Что за сокровища? — уточнил он.

— Самого Мерлина, — самодовольно заявила Одри.

Гарри осторожно поднял карту со стола и осмотрел. Выглядит очень старой. На карте путь вокруг озера, указанно место входа и несколько куплетов руническими символами. Читать руническое письмо у него уже получалось неплохо, но все же Поттер недовольно морщился. Это были какие-то загадки.

— Что там, Гарри? — кивнул на карту Фред.

— Загадки. Рунным письмом, — и он протянул карту близнецам.

Те синхронно пощупали пергамент, Джордж даже понюхал бумагу, они повертели ее в руках, и Фред, сощурившись, спросил у Одри:

— Где нашла?

Девочка, присев на кресло и расправив складки на юбке, неспешно начала рассказывать:

— Я искала нам пустое помещение, прежнее становится маловато. В некоторых классах даже книжные полки не разобраны, мне стало интересно, я начала копаться, а в столе нашла эту карту. Круто, да? Будем искать?

— Нет, — Фред свернул карту в трубочку и спрятал ее в карман.

Одри от такой наглости даже онемела, пару раз судорожно вздохнула и вскочила со стула:

— Отдай! Я ее нашла!

— Конечно, ты, — согласился Фред. — Но нам не нужно повторение прошлого года. Все магическое относим леди Блэк. Никаких сокровищ. Никаких карт. Никаких угроз для жизни.

Гермиона, оторвавшись от учебника для первых курсов, восхищенно произнесла:

— Как непривычно и приятно слышать это от вас.

Гарри с Невиллом засмеялись, соглашаясь с Гермионой: раньше близнецы с удовольствием лезли в любое приключение.

— Непривычно? — удивился Джордж. — Нам тоже непривычно было слышать, что Джинни постоянно снятся кошмары, потому что она доверилась магической вещи. Быть может, ты пройдешь по всем этим ловушкам и освободишь какой-нибудь древний злобный дух? Или платой за ошибки в отгадывании загадок будет чья-то смерть? Мы пока не настолько хорошо колдуем, чтобы самим пытаться искать сокровища.

— К тому же, — продолжил Фред, — эти испытания либо слишком сложные, и тогда прежний владелец карты так и не решился их пройти, либо он уже забрал сокровище оттуда. Поэтому мы отнесем карту Леди Блэк.

Одри недовольно поморщилась, но промолчала. Теперь близнецы все равно сдадут карту своему главному магическому кумиру, так что бесполезно пытаться их уговорить.

— Все только и делают, что учатся, — вздохнула она. — А если мне не нравится учиться?

— Сыграем во что-нибудь? — с энтузиазмом предложил Рон.

— Вот. Рон теперь мой новый лучший друг, — Одри потянула его за рукав. — Потому что он не такой скучный, как вы все.

Рон с притворным недовольством произнес:

— Было даже обидно. Новый лучший друг, — передразнил он ее.

— Ну не начинай, — закатила глаза Одри, уже выходя с Роном за пределы купола тишины.

* * *

На уроках фехтования было больше всего учеников. В основном, конечно, мальчишек, но и девочки здесь присутствовали. На первых уроках их учили правильно стоять, держать шпагу, разучивали простейшие движения, сегодня же их профессор — мистер Шарин — начал устраивать первые спарринги.

— Крэбб, вторую руку за спину! — командовал он парню. — Гойл, ступай мягче, не пытайся сбить оппонента с ног таким образом.

Гарри и Невилл стояли чуть в стороне, держа в руках шлемы и шпаги, Драко отрабатывал правильный шаг: то шел вперед, то делал несколько шагов назад.

— И что? — спрашивал он, тяжело дыша. — Отобрали у кузины игрушку?

Гарри усмехнулся:

— Ага. Сдали ее гениальную затею и не дали ей поиграть в искательницу сокровищ.

— И вы что, вот так просто согласились? — продолжал спрашивать Малфой. — Вы же в прошлом и позапрошлом году так любили всякие приключения.

Гарри пожал плечами, а за него ответил Невилл:

— Они были убедительны. Список шалостей у нас уже есть, как только этот бешеный режим как-то успокоится, пойдем ставить ловушки в коридорах.

Драко остановился и тыльной стороной ладони потер лоб: легкие на первый взгляд движения отнимали много сил.

— И что вам спокойно не живется? Уроков море, новые кружки, нам официально разрешили открыть свой учебный клуб, а вы все чашки заколдовываете.

Гарри с Невиллом весело переглянулись:

— Мы просто продолжаем дело предков.

— Эй! Вы трое, там, у стены! — прогремел голос профессора Шарин. — Давайте-ка сюда. Посмотрим, как вы умеете шагать.

Драко радостно улыбнулся:

— Профессор, можно я с Поттером? Я просто обязан уделать его хотя бы без магии!

— И не надейся, Малфой, — Гарри уже надевал на себя шлем. — Еще не придумали такое соревнование, где ты бы был лучше меня.

После завтрака Сириус обычно садился за учебу. Отец всегда говорил, что хороший маг учится всю жизнь, и теперь эта фраза становилась особенно понятной. Сириус даже конспекты себе писал, чтобы бы потом было удобнее освежить память. Впрочем, эта суббота была посвящена новому номеру Вестника Высшей Темной Магии. Сириус лишь на листе пергамента выписывал понятия, которые ему абсолютно незнакомы, обязуясь как минимум узнать, что это такое. С утра к нему никто не заходил, но сегодня дверь кабинета резко распахнулась и внутрь вошла Нарцисса. За ней появились и Фрэнк с Ремусом.

— А вы-то что здесь? — удивился мужчинам Сириус. — Собирались же смету для поместья Гарри составлять.

— Если так пойдет и дальше, Гарри может и не понадобится восстанавливать поместье, — Нарцисса протянула Сириусу потрепанный кусок пергамента.

Он вышел из-за стола, пройдя ближе к окну. Фрэнк и Ремус уже сели в кресла, а Нарцисса недовольно прохаживалась по кабинету.

— Откуда это? — удивился Сириус, рассматривая рисунок и руны.

— Одри нашла в пустом классе, — недовольно произнесла Нарцисса. — Близнецы принесли мне, сказали: карта Мерлина.

Ремус лениво прервал женщину:

— Но там в углу подпись, такая руна с веточками, Мерлин рунами не подписывался, а вот Моргана — да. И даже легенда есть, что Моргана спрятала под озером невиданное сокровище.

Сириус кивнул, положил карту на стол и начал поочередно проверять ее различными заклинаниями. И чем дальше, тем больше он мрачнел. Наконец он спрятал палочку обратно во внутренний карман пиджака и недовольно заметил:

— Не считая чар, которые сохраняют целостность бумаги и чернил, здесь нет никаких заклинаний. Ни светлых, ни темных, ничего. Поэтому я сомневаюсь, что это реально карта Морганы. По легенде, она была параноиком похлеще Мерлина.

Нарцисса недовольно качнула головой:

— Да плевать на то, оригинал это, или подделка. Каким образом Одри могла найти карту, которая предлагает детям пройти несколько километров по берегу Черного озера, через Запретный лес, а потом… что там написано? Когда полная луна отразится в водном зеркале, зеленый луч укажет дорогу. Замечательно! Полнолуние, запретный лес, наши самоуверенные детки!

— Не горячись. Сядь, — поморщился Сириус и сам сел в кресло у окна.

Ремус заговорил, нарушив молчание:

— Это очень странно, согласись. Мы обошли Хогвартс вдоль и поперек, пролистали каждую книгу на полках в заброшенных кабинетах, залезали в самые опасные уголки замка… Вы с Джеймсом просто не могли пропустить карту.

— Быть может, она появилась там позднее? — неуверенно предположил Фрэнк.

Сириус покачал головой:

— Нет. Даже если пропустили мы, то нашли бы близнецы. Или Гарри с Невиллом, когда на первом курсе лазали по замку почти каждую ночь. Карта появилась там недавно… И когда-то Карта Мародеров лежала на самом видном месте в кабинете, который мы ненавидели.

Ремус медленно кивнул, соглашаясь с Сириусом:

— Вместе с Кодексом Мародеров. Копией, которой там не только не могло быть, но и которой никогда не существовало.

В кабинете повисла тишина, только Нарцисса шагала из угла в угол, не в состоянии успокоиться. Фрэнк, задумчиво рассматривая пейзаж за окном: ровный газон и строгие формы клумб, начал перечислять:

— Они на первом курсе нашли карту мародеров. Потом им открывалась дверь в проход третьего этажа. В этом году они находят карту Морганы…

Сириус продолжил:

— Артур признался, что Дамблдор просил их присмотреть за Гарри, близнецы даже выполняли миссию папы — нашли Гарри и направили его в купе к Рону. Когда меня оправдали, Уизли решили, что мальчик не нуждается в знакомстве с миром магии, у меня все прекрасно получится и так. А еще раньше… Амелия наложила на Дурслей заклинание, которое бы скрывало их прошлое, чтобы на них не вышли через мир маглов. Но кто-то их искал. А Сердце тьмы в первом доме Дурслей?

— Северус признался, что Дамблдор не обрадовался новости о палочке для Гарри, — добавила Нарцисса. — И ему явно дали понять, что на мальчика можно нажать посильнее, проверить характер. Снейп, конечно, немного переборщил поначалу, но сам факт…

Сириус достал из кармана часы, затем резко встал с кресла и прошелся к столу, где быстро что-то написал на листке, вызвал домовика и отправил того к Дамблдору.

— Ты собираешься все спросить прямо? — скептически уточнила Нарцисса.

— А ты хочешь продолжать играть в угадайку? Он знает что-то. Если бы он действительно желал смерти Гарри, то крестник уже был бы мертв. Значит, от него нужно что-то другое. И у меня есть подозрения, что это как-то связано с пророчеством.

Сириус на минутку задумался, а потом обратился к Ремусу:

— Слушай, дружище, узнай у Петтерсона, как можно просмотреть пророчество? Знаю, что невыразимцы чужих пускать не любят, но нам очень нужно. Скажи — заплатим.

Ремус кивнул и тоже встал с кресла. Заплатим — это был универсальный способ решения проблем в Министерстве. Львиная доля всей прибыли Блэков уходила на взятки. Иногда Ремусу казалось, что Блэк с Малфоем на двоих содержат весь бюрократический аппарат Великобритании.

* * *

Великий волшебник Альбус Дамблдор не особенно любил субботы. Этот день он обозначил как время для приема посетителей: открывал камин в своем кабинете в Хогвартсе и встречал тех, кто заранее договаривался о встрече. Но он точно не ожидал, что все его планы порушит Сириус Блэк. Домовик доставил письмо с просьбой — нет, даже с требованием — о встрече. Было что-то такое в тоне письма, что заставляло понимать: Блэк зол. Дамблдор не обманывал себя всеобщим заблуждением об отказе Блэков от темной магии. Вот уж Сириус в ней точно разбирается, и, в этом можно быть уверенным, даже лучше Дамблдора.

Высшая магия, независимо от окраса силы, заметно влияет на характер человека. Сам Альбус обращался к тьме всего несколько раз, после чего пообещал себе больше так никогда не поступать. Наверное, для постоянно соседства с такой силой нужен особый характер. Вполне вероятно, что Блэки именно поэтому и имеют репутацию немного сумасшедших: это легкая ненормальность, неуравновешенность, как раз и помогает сохранять самообладание, не превращаясь в безумных темных лордов.

Поэтому Дамблдор, несмотря на некоторую наглость данного письма, не рискнул отказать бывшему ученику. Сейчас он раздражен. А отменишь встречу, и через неделю Блэк будет в ярости. Кто знает, как далеко он зашел в изучении темных искусств? Орион как-то хвалился: его сын обладает ярко выраженным талантом, который редко встречается даже у Блэков. Вот так отменишь встречу, а в понедельник проснешься в подвале Блэк-мэнора, и будет Нарцисса Блэк вежливо извиняться за "несдержанность" главы Рода. Хорошо, если Нарцисса, а не кто-нибудь из давно умерших Блэков, которые искренне попросят прощения за то, что их потомок нечаянно прибил бывшего учителя. Такой сценарий, конечно, маловероятен, все же Дамблдор был весьма сведущ в высшей магии, но с Блэками ни в чем нельзя быть уверенным.

Как раз из-за непредсказуемости Сириуса Дамблдор и не стал требовать расследования тогда, двенадцать лет назад. Мог бы… но не стал. Даже несмотря на то, что сам Дамблдор был почти уверен, что Сириус бы ни за что не предал Джеймса. А если бы предал, то об этом знал кто-нибудь из семьи и наследника бы вытащили. Даже взрыв в магловском районе — и тот сомнителен. Блэк и обычная Бомбарда? Слишком просто для него в нормальном состоянии и слишком быстро для спятившего темного мага. Но Сириус сказал "я во всем виноват", и Альбус решил оставить все как есть. Сейчас вытащишь его из тюрьмы, а потом лови по всей Англии темного, который очень хочет отомстить.

Блэк вошел через камин. С годами он становился похож на отца и дядю, словно возраст делал Блэков более похожими друг на друга.

— Добрый день, директор, — вежливо кивнул он. — Благодарю, что согласились принять меня.

Впрочем, даже вежливость не могла скрыть его раздражения. Дамблдор приглашающе указал на кресло для посетителей, но Сириус несколько нервно мотнул головой:

— Давайте начистоту, директор. Что вам нужно от Гарри?

Дамблдор удивился — это было легко заметить. Вопрос был слишком неожиданным, излишне прямолинейный, к тому же содержал нечто вроде… попытки обвинить?

— Я, признаться, не совсем понимаю причину этого вопроса. Гарри — ученик, я надеюсь, что он станет со временем хорошим магом…

Сириус все же сел в кресло. Раздражение Блэка буквально искрило в воздухе, что заставляло директора мысленно повторять формулы самых сильных щитовых чар. На всякий случай.

— Вот даже сейчас вы не ответили на вопрос. Обошли его стороной, — хмыкнул Сириус. — Меня тоже так когда-то учили, но тут дело опыта. У вас было больше времени практиковаться в умении морочить голову людям.

Дамблдор тяжело вздохнул:

— Сириус. Я не понимаю причины твоего… недовольства.

Блэк вертел в руках палочку. Семейный артефакт, темное дерево, рукоятка инкрустирована костью и несколькими полудрагоценными камнями. Сказать, что находится внутри такой палочки совершенно невозможно. Быть может, там перо очень сильного и древнего феникса. А может быть что-то не только мощное, но еще и давно запрещенное. Наверное, из-за незнания истинных возможностей Сириуса, это привычное для волшебников действие несколько нервировало. Опыта у Блэка, конечно, совсем немного. Но и сам Дамблдор не может похвастаться большим боевым опытом в дуэлях с темными магами.

— У нас нет никаких доказательств, — Сириус смотрел словно сквозь директора. — Но практически все мои знакомые склонны не доверять вам, профессор. Мне лично было бы абсолютно все равно, что вы там делаете и какие интриги плетете. Не в привычках моей семьи, да и меня лично, совать свой нос в чужие дела. Вот только наши интересы пересекаются, судя по всему. Вы что-то затеваете. И в это что-то пытаетесь втянуть моего крестника.

Дамблдор молчал. Он облокотился на стол, а на Сириуса смотрел поверх очков. Размышлял, как поступить. Еще полтора года назад Блэка можно было витиевато отправить прочь. Но теперь… Один из самых богатых людей Англии, влиятельный чистокровный, вполне вероятно, что сейчас он еще и один из самых сильных магов этой страны. Последнее пока нельзя сказать наверняка, но Блэка однозначно лучше иметь в союзниках. Сириус, между тем, так же спокойно продолжил:

— Я предлагаю все же разобраться в этих нюансах. Я, так уж и быть, сделаю вид, что не было никакого Сердца тьмы в доме Дурслей. Представлю на мгновение, что вы что-то сделали, дабы помочь членам Ордена Феникса: мне, Ремусу или Фрэнку. Я даже опущу тот факт, что вы согласились хранить ценную вещь в Хогвартсе именно в год поступления Гарри. Но давайте поговорим о мелочах. Почему Гарри открываются двери, которые могут открывать только взрослые? Почему к нему в друзья столь старательно набивается Хагрид? Почему МакГонагалл считает, что вы обращаете на детей подозрительно много внимания? Почему Снейп признается, что ему была дана команда проверить Гарри на уроке? И почему Одри находит карту, которой быть не должно? Лично я не могу понять, к чему эти мелочи. Не нахожу связи. И это меня порядком раздражает, если уж быть откровенным. Так и хочется взять Гарри, набрать золота в сейфе и уехать в какую-нибудь страну Арабского Союза. Там любой маг может обучать несовершеннолетнего. А мне с моим профилем легко отдадут какой-нибудь старинный магический особняк. Вы понимаете меня, директор?

Альбус Дамблдор тяжело вздохнул:

— Ты действительно готов увести мальчика из страны? Ты же готовишь новый Ковен, а для этого маги должны жить достаточно кучно.

— Если мой крестник погибнет, то создание Ковена будет мало меня интересовать. Формально говоря, немного безумства, и у вас тут появится проблема в виде малого темного круга — семейные узы легко нивелируют недоверчивость темных магов. Не думаю, что мир готов увидеть Белс в виде настоящей темной ведьмы.

Дамблдор покачал головой:

— А теперь ты угрожаешь…

Сириус наконец посмотрел на Дамблдора. Откровенно, не боясь, прямо в глаза:

— Я не угрожаю. Я лишь показываю, что у вас может быть много проблем, если вы будете играть против меня. Вы с ними, конечно, справитесь. У нас разные весовые категории, я пока даже до уровня Волдеморта не дорос. Но вы и сейчас оцениваете обстановку. Знаете, что неприятностей я могу причинить много. А могу и помочь.

В кабинете повисло молчание, только тихое жужжание приборов нарушало тишину.

— Я жду, профессор. Или мне начинать готовиться к войне "все против всех"?

Дамблдор вздохнул. Блэк может. И ведь даже проживет в этой войне какое-то время, доставив всем немало хлопот. На секунду директор даже задумался, что было бы намного проще, если бы Блэк из Азкабана вышел чуть более невменяемый. Бегал бы за Петтигрю, а не политикой занимался.

Директор еще раз взглянул на Сириуса. Это не Джеймс. Тот был честен и справедлив. Настоящий гриффиндорец. Этот же делит мир на своих и чужих. Ради чужих он может что-то сделать только если ему скучно, а дело пустячное. Но вот ради своих… Ведь и правда может увезти Гарри. И что тогда получится из мальчишки, если его будет лично, один на один, обучать только Сириус Блэк. Когда мальчишка вернется в Англию, произойдет битва двух Темных Лордов, не иначе. В отличие от Сириуса, который испытывает некоторую долю отвращения к темной магии, Гарри любопытен и даже жаден до знаний.

— Это все из-за пророчества, — наконец решился Дамблдор. — Все началось именно с него.

Блэк в ответ кивнул, словно заранее знал, что это и будет основным объяснением происходящего.

— Вы говорили, что из-за пророчества Темный Лорд решит убить мальчика, рожденного в конце июля?

— Да. Волдеморт сразу подумал, что это ребенок Поттеров, — устало кивнул Дамблдор. — Все же про Поттеров ходят разные слухи. И что они наследники Годрика Гриффиндора, и что они носители истинного Света, и, напротив, что они хранят в себе наследие очень темного семейства…

Сириус усмехнулся: когда-то Джеймс все же проговорился, что почти все эти догадки верны. Поттеры имели неосторожность нахвататься наследий от самых разных родов, но ни одно наследие не приняли в полной мере.

— И что? Он решил, что это Поттеры и оказался прав? — поторопил директора Сириус.

Тот грустно улыбнулся:

— И да, и нет. Знакомо ли тебе понятие "истинное пророчество выбора"?

Сириус кивнул и привычно ответил на вопрос:

— Пророчество, произнесенное сильным предсказателем в трансе. Как правило, не называет имен, дает расплывчатые временные и территориальные промежутки. После выбора имени сбывается в девяти случаях из десяти.

— У нас есть очень сильный стихийный пророк, который выдает свои предсказания достаточно редко..

— И у вас, без сомнения, есть полный текст этого пророчества?

Дамблдор кивнул и взмахнул палочкой: дверцы одного из шкафов распахнулись и к ним по воздуху поплыл Омут Памяти.

— Я уверен, что теперь убить Волдеморта в прямом столкновении способен только Гарри, — говорил Дамблдор, пока омут медленно покачивался в воздухе.

Сириус внезапно помрачнел и сурово поджал губы. Взгляд его стал даже несколько пугающим: синие глаза, кажется, стали ярче, будто что-то магическое происходило с внешностью Блэка. Несколько приборов на полках тут же громко завизжали, а Дамблдор даже вздрогнул, едва не опрокинув Омут памяти.

— Вы мне хотите сказать, что решили сделать из Гарри героя, который пойдет на все ради победы? Потому что гораздо логичнее было бы нанять ему хороших учителей по боевой магии, чем подбрасывать мальчишке сомнительные авантюры.

С тихим стуком на стол опустился Омут памяти, взмахом палочки Дамблдор заглушил взбесившиеся приборы, а затем, стараясь сохранять безмятежность, ответил:

— Ни один учитель не научит действовать в подобных ситуациях.

Блэк, уже не в силах сдерживать злость, встал с кресла. Дамблдор интуитивно повторил его жест. В комнате повисла крайне напряженная атмосфера.

— Вы собирались подставлять моего крестника в опасные для жизни ситуации, чтобы он научился быстро принимать решения? — зло сощурился Блэк.

— Ему ничего бы не угрожало. Я всегда был бы рядом.

Присутствие в кабинете разгневанного темного мага стало еще заметнее: ощутимо похолодало. Дамблдор почти смирился, что сейчас они разнесут этот кабинет в щепки, а потом придется еще как-то разбираться с Министерством, потому что вряд ли такая дуэль обойдется без жертв. Но со своего насеста слетел Фоукс. Он сел на плечо Блэку. Тот вздрогнул, недоверчиво посмотрел на птицу и осторожно коснулся яркого оперения — феникс все же создание света и огня. Злость Блэка словно медленно гасла, или, скорее, этот холод отступал. Дамблдор мысленно вздохнул и вновь поблагодарил тот случай, благодаря которому этот феникс выбрал его хозяином.

— Хорошо, я слушаю, — Сириус вновь опустился в кресло, феникс сел на подлокотник, он боднул Блэка головой, будто кошка потребовала ласки.

Сириус неуверенно коснулся перьев птицы. Дамблдор улыбнулся: Фоукс почти всегда излучает тепло. Осязаемое. Когда феникс только появился у него, Альбус тоже любил гладить птицу, даже казалось, что рядом с ней можно согреться.

Директор коснулся палочкой виска, опустил светящуюся нить воспоминания в омут памяти, произнес заклинание и коснулся палочкой поверхности воды в омуте. Завертелась светящаяся фигура, постепенно обретая тусклые краски над поверхностью воды появилась Трелони. Огромные очки, бесконечные шали, чуть сгорбившаяся фигура. Но вот голос, что уже в следующую секунду наполнил кабинет, не мог принадлежать женщине.

— Грядет тот, у кого хватит могущества, чтобы победить Темного Лорда. Он будет рожден теми, кто трижды бросал ему вызов. На исходе седьмого месяца будет рожден тот, кого Темный Лорд отметит, как равного себе. Появится сила, с которой не сможет совладать Темный Лорд. Один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой. Тот, кто будет обладать огромным могуществом и сможет победить Темного Лорда, будет рожден на исходе седьмого месяца в семье, что трижды бросала вызов…

Краски поблекли. Фигура, медленно вращаясь, словно стекала обратно в омут, пока полностью не исчезла. Сириус сощурился, смотря в уже успокоившийся омут.

— Имя Темного лорда не указано, как и имя Гарри, — задумчиво протянул Сириус. — Если бы не Снейп, Волдеморт бы не запустил цепь пророчества. В остальном… Невилл подходил бы идеально.

Дамблдор кивнул:

— Это так. Но Волдеморт выбрал Гарри. Ваша сложная защита лишь еще больше убедила его в правильности выбора.

Сириус продолжал поглаживать пальцами перья феникса, но мысли его явно были далеко отсюда.

— Теперь полноценно победить Волдеморта сможет лишь Гарри, — говорил Дамблдор. — Но у них огромная разница в опыте, а я не могу дать никаких гарантий, что именно через столько-то лет Гарри впервые столкнется с ним…

— Вы явно хотели, чтобы они столкнулись еще на первом курсе, — резко ответил Сириус и встал с кресла.

Феникс с долей обиды посмотрел на Блэка, но тот уже не обращал на фамильяра никакого внимания.

— Я знаю, как готовили телохранителей для фараонов. Осведомлен о том, как маги далекого прошлого готовили для себя героев, бесконечной чередой лишений и проблем закаляя характер выбранного мага, все для того, чтобы те умерли за своего лидера. Но с Гарри я не позволю так поступить. Если его необходимо подготовить к битве с Волдемортом — я сделаю это. Но если я еще хоть раз столкнусь с вашим желанием воспитать из моего крестника героя-смертника…

Он не договорил, но слова и так были излишними. Дамблдор попытался возразить:

— Ты ставишь под угрозу спокойствие целой страны…

Сириус усмехнулся. Цинично, совсем в духе своей семьи:

— Я Блэк, профессор. Мне плевать на всех. Если эта страна хочет выжить за счет близкого мне человека, то мне такая страна не нужна. Я знаю, что такое пророчество, знаю, что Гарри не сможет от него скрыться, и знаю, что сразиться придется. Но, простите, подчинять всю его жизнь подобному сражению я не буду. До свидания, профессор.

Когда Блэк пропал в сполохах огня, Дамблдор откупорил флакон с успокоительным. Конечно, он был почти уверен, что сильнее мужчины, который совсем недавно вернулся к тренировкам. Но Блэк молод и обладает острым умом. Не хотелось бы остаться без ноги, как когда-то Грюм из-за проклятья юного Регулуса Блэка. Эти темные маги слишком непредсказуемы. С ними нельзя быть уверенным в своем превосходстве.

Андромеда увидела, как Сириус появляется на площадке для аппарации только к вечеру воскресенья. Без галстука, в распахнутом пиджаке, с взъерошенными волосами и заметной щетиной. В такие моменты он был похож на породистого кобеля, что по-бандитски сбежал от хозяев по весне и вернулся домой помятый, но нагулявшийся. Только отметив его несколько нетвердую походку, Андромеда поняла, что кузен не только блудил, но еще и пил.

Встречать его в холле она все же постеснялась. Пусть он временами и ведет себя как подросток-смутьян, он все же взрослый мужчина, глава Рода, сильный маг, в некотором роде даже специалист в определенной области. Поэтому она дождалась, пока он отдаст распоряжения домовикам, поднимется по лестнице и подойдет к своей комнате.

— Ты где был? — сердито спросила она, не дав ему захлопнуть дверь.

В его спальне было сумрачно, тяжелые шторы были опущены, люстры он не зажигал, лишь на столике у окна горела лампа с магическим светом. Здесь было чисто, домовики чуть ли не вылизывали его покои, но какой-то налет небрежности хозяина все же чувствовался. Быть может, в неровных стопках книг у большого кресла, или в пепельнице на прикроватной тумбе, или в небрежно брошенном на пуф мужском халате.

— Блядствовал, — нейтральным тоном ответил он. — Потом пил. Теперь вернулся, хочу вымыться, нормально пожрать и выспаться. Или мне это запрещено, и у меня есть какие-то дела даже вечером воскресенья?

Он замолчал на секунду, внимательно смотря на Андромеду. Не дождавшись ответа, он предупредил:

— И я сейчас буду раздеваться.

Андромеда лишь поморщилась, что она там не видела, и села в мощное кресло у камина. Под ногами лежала настоящая медвежья шкура. Женщина даже задумалась: а не снять ли туфли, но все же посчитала это верхом наглости.

— Как разговор с Дамблдором? — спросил она, не смотря на кузена.

Тот лениво снимал с себя одежду: пиджак, затем жилет, рубашку.

— Я почувствовал себя псом, что лает на огромного дракона, — ответил он, небрежно скидывая предметы одежды прямо на пол. — На осторожного дракона, который меня, по всей видимости, даже опасался.

— Дамблдор? Тебя? — удивилась Андромеда.

Сириус ответил не сразу, словно подыскивал слова:

— Мне так показалось. Я, конечно, очень хотел его припугнуть, но немного переборщил с… ну, ты знаешь, с тем, что отец называл "выпустить немного тьмы наружу". У Дамблдора, кажется, даже вода в графине замерзла. Переборщил.

Он пошлепал босыми ногами по полу, Андромеда едва успела стыдливо зажмуриться, скорее от неожиданности, когда мимо нее к двери в ванную комнату бесстыдно прошелся абсолютно голый Сириус.

— Хоть бы прикрылся, развратник, — проворчала она.

Дверь в ванную он тоже оставил открытой. Шум воды на время лишил их возможности слышать друг друга, но уже через пару минут Сириус опустился в воду. Через открытую дверь было видно край массивной ванной на ножках в виде львиных лап. Сириус устало опустил голову на бортик, поэтому Андромеда хорошо видела его профиль на фоне достаточно темной стены.

— Ты сама завалилась ко мне в комнату. Как хочу, так и хожу, — с какой-то детской обидой ответил он. — Что, меня теперь Тед на дуэль вызовет?

Андромеда захихикала, представив, что жалуется мужу, как она завалилась в комнату к кузену, а тот прошелся мимо нее без одежды:

— Если я ему скажу причину своего возмущения, он опять напомнит мне, что я целитель, поэтому он отказывается драться из-за голых кузенов.

Сириус засмеялся:

— И добавит, что пацифист.

На какое-то время стало тихо, только слышался тихий плеск воды. Сириус, кажется, почти заснул.

— Блядствовал ты, предположим, у этой своей девчонки. А пил с кем? Фрэнк и Ремус трезвы и не знают, где ты.

Сириус ответил с прежней усталостью:

— А пил я, сестренка, один. На кладбище. Докатился, называется. Сначала замучил девочку — она даже не проснулась, как я уходил, а потом пил на кладбище и разговаривал с покойником.

Андромеда поморщилась:

— У отца был? Я, надеюсь, ты его хотя бы из мертвых не возвращал? А то упокоить-то сложнее…

Сириус засмеялся. Смех его был усталым, с некоторой долей истерики в голосе. Андромеда даже испугалась:

— Ты что, серьезно некромантией кого-то поднял? Умоляю, только не говори, что тетушку Вальбургу, ее же вовек не упокоишь.

Сириус засмеялся уже с большим удовольствием, из ванной на пол звонко вылилось не меньше галлона* воды, Сириус простонал:

— Ой, не могу. Упокоить мою милейшую матушку. Не переживай, я никого не поднимал. И пил я не на семейном кладбище. Я сидел в Годриковой Впадине, на могиле лучшего друга, и пил огневиски из горла. На меня странно косились маглы, к слову. Если бы могила моей драгоценной матушки находилась поблизости, она бы восстала из мертвых просто от злости.

Андромеда недовольно нахмурилась, уже коря себя за странные догадки. Действительно, с чего бы это Сириусу тащиться в семейный склеп и там возвращать с того света родителей?

— Хотя теперь хочу наведаться и к отцу, — вздохнул Сириус, успокоившись. — Как он со всем справлялся? Бизнес, политика, семейные тайны, а еще сын — идиот, жена — в прямом смысле ведьма…

Андромеда захихикала, мысленно соглашаясь как с самоуничижительной характеристикой Сириуса, так и с точным названием истинной натуры тетушки Вальбурги.

— Это, наверное, пьяные бредовые мысли, но как они в одной постели-то уживались? — словно в никуда говорил Сириус. — Два темных мага, оба часто использовали силу? Они там, наверное, сражались за власть, а не делом занимались. Могу поспорить, матушка лидировала в зачете.

— Сириус! — возмутилась Андромеда.

Тот потянулся прямо в ванной, выплеснув на пол новую порцию воды, и сердито напомнил:

— Я пьян. Имею право думать о любом непотребстве. Вот, например, как все обстоит, когда женщина — темная? У нас же от частого обращения к своей темной стороне крышу сносит, хочется то разбомбить все к чертям, то просто хочется: много и жестко. Как Тед тебя терпит?

Андромеда стремительно покраснела, радуясь тому, что кузен на нее не смотрит.

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — высокомерно заявила она.

— Ну и не надо, — легко согласился тот. — Мне так, для общего развития. Упаси Мерлин от темной ведьмы в качестве любовницы.

Андромеда, стараясь сохранить остатки светского приличия в этом странном разговоре, высокомерно заметила:

— Ты пьян и несешь бред.

Сириус хмыкнул. Его "я это уже говорил" осталось не произнесенным, но все же явственно витало в воздухе. Андромеда же посчитала, что после такого странного разговора вполне допустимо снять туфли, что она немедленно и сделала, зарывшись босыми ногами в мягкую густую шерсть и едва не мурлыкая от удовольствия. Она очень любила мех.

Недолгую тишину нарушил достаточно громкий стук, скорее предупредительный, потому что сразу после дверь открылась и в комнату буквально влетела Нарцисса.

— Шикарно, — протянулся Сириус из ванны. — Вот и вторая кузина подоспела. Давайте, теперь позовите Белс, ввалитесь все прямо в ванную, что уж в комнате торчать, и начинайте говорить мне, что я пьян и несу бред.

Нарцисса нерешительно замерла и с удивлением уставилась на Андромеду в кресле:

— Он что, моется? — удивилась она.

— Неееет, что ты! — издевательски ответил Сириус. — Мне просто нравится принимать посетителей, лежа в воде.

Он резко оперся на бортики и Андромеда посчитала необходимым отвернуться от двери. По полу вновь послышалось шлепанье босых ног, а затем Нарцисса ахнула и повернулась к стене:

— Сириус, ты голый!

Тот, несколько не стесняясь посторонних, вытирал волосы полотенцем и неспешно шел к халату:

— В штанах и галстуке меня можно найти в кабинете в будние дни. В воскресенье имею полное право ходить в своей комнате голым. И пьяным.

Он так же лениво накинул на себя халат, небрежно запахнул его, завязал поясом и неспешно, оставляя на паркете влажные следы, прошелся ко второму креслу у камина.

— Знаете, ваша бестактность меня порядком достала, — говорил он. — Неужели Друэлла не учила вас, что неприлично вторгаться в личные комнаты?

Нарцисса осторожно повернулась. Кресел у камина больше не осталось, поэтому она присела на широкий пуф, что стоял у кровати:

— Что сказал Дамблдор?

Сириус невесело усмехнулся:

— Что Гарри Поттер — дитя пророчества. Ему предстоит сразиться с воскресшим Волдемортом и победить его… немного не так, конечно, это уже я продолжил. "И ни один из них не может жить, пока жив другой". На Рождество придется наведаться с Гарри в старое поместье Поттеров.

Сириус замолчал буквально на пару секунд, а потом громко и недовольно рявкнул:

— И вообще, меня в этом доме кормить будут? Или мне на кухню идти?

Нарцисса интуитивно поморщилась. В ту же секунду последовали хлопки аппарации: домовые эльфы поспешно накрывали ужин на столике у окна, лишь чуть сдвинув в сторону высокую стопку книг.

— Я, конечно, понимаю: женское любопытство не знает границ. Но я устал, голоден и хочу спать. Не случилось ничего такого, что требовало бы немедленных действий. Поэтому оставьте уже меня в покое, — попросил он, поднимаясь с кресла. — Потому что у меня нет ни малейшего желания что-либо рассказывать сейчас. Я опять начну злиться, захочу кому-нибудь голову свернуть, или проклясть кого… в итоге все закончится тем, что я психану и вас вынесет из этой комнаты, потому что доводить Лорда в плохом настроение — так себе идея. Уйдите уже…

Андромеда тоже встала с кресла, надела туфли и потянула Нарциссу из комнаты. Та вяло сопротивлялась и даже пыталась возразить. Уже за дверью младшая недовольно прошипела:

— Он вообще ничего не рассказал! Шлялся где-то больше суток, а в итоге — прочь из комнаты, я буду жрать.

Андромеда буквально тащила сестру по коридору к лестнице:

— Мы постоянно забываем, что он все же глава Рода. Мне, быть может, и ничего не будет, — сердитым шепотом отчитывала сестру она. — А вот тебе? Что будет, если довести главу собственного Рода? А? Или это я преподаю традиции магического мира детям? Он и так с нами поразительно терпелив, от Ориона мы бы уже давно такую магическую оплеуху получили, что мало не показалось бы…

Нарцисса запоздало поняла, что сестра права. Сириус — их младший кузен, они шутили над ним всю жизнь, и он отвечал им тем же… но сестры совсем забыли, что он больше не тот тринадцатилетний хулиган. Пусть и многие повадки остались прежними.

— Что он тебе рассказал? — спросила Нарцисса, уже спускаясь по лестнице вниз.

— Что был у той девочки, постоянно забываю как ее зовут… что-то шотландское…

— Маккензи, — подсказала Нарцисса и поторопила сестру: — А потом что? Не думаю, что он пил с любовницей.

Андромеда не смогла сдержать смешок:

— Был в Годриковой впадине, на могиле Джеймса. И пил огневиски из бутылки.

Нарцисса недовольно цыкнула:

— Мужчины… мы тут волнуемся, думаем: пошел уже что-то искать, а он…

Тонкие каблучки Нарциссы звонко застучали по мраморному полу первого этажа. Андромеда шла почти неслышно, но в гулких коридорах даже шорох ее широкой юбки казался громким.

— Он прислал письмо, что все в порядке, — пожала плечами она. — Видимо, в своей излюбленной манере посчитал это достаточным успокоением. Ремусу и Фрэнку вот хватило. Ладно. Завтра он все расскажет, и я тебе напишу.

— Только не забудь, ладно? — попросила Нарцисса. — На Беллу надеяться бесполезно, она подробные письма только дочери пишет. Все, я пойду. Мне еще сорок эссе нужно успеть проверить.

Она поцеловала сестру в щеку и вошла в камин. Порция летучего пороха, и Нарцисса Блэк исчезла в сполохах огня.

* то есть литров пять воды он запросто вылил на пол.

На Рождественских каникулах Сириус первым делом потащил Гарри к дому Поттеров. Они аппарировали на небольшую полянку в окружении массивных деревьев. Здесь в некоторых местах лежали подтаявшие островки снега, но было заметно теплее, чем в Шотландии.

— Мы с тобой почти на границе Англии с Шотландией, — объяснил Сириус. — Это небольшой лес. Поместье твоих предков стоит в самом лесу, южнее живут Гринграссы, севернее — МакФарлан и Розье. На западе небольшая деревушка, там живут и маглы, и маги. Но вообще, вокруг этого леса немало магических домов: как совсем маленьких, так и почти замков.

Сириус шел рядом с Гарри по едва заметной тропинке, пока они не вышли к ажурным кованым воротам, сразу за которыми начиналась короткая аллея, вдоль нее росли высокие сосны, заметно выше двухэтажного особняка. Сириус принялся объяснять:

— Как твой крестный, то есть опекун и перед лицом магии, я могу не только входить внутрь, но и приглашать гостей. Мы здесь пару раз были с твоим отцом.

Гарри кивнул и сам толкнул небольшую калитку справа от ворот. Противно заскрипели петли, что заставило поморщиться и Гарри, и его крестного. Они медленно побрели по дороге к главному входу.

— Ты говорил, что мои родители здесь не жили? — уточнил Гарри. — А почему?

Тот усмехнулся:

— Поттеры были то богаты, то не очень. Этот дом строился, по-моему, веке так в семнадцатом. Здесь даже нормального туалета нет. Дом нужно ремонтировать, а это время и деньги. Джеймс надеялся привести его в порядок и жить здесь с Лили, но не успел. Кроме того, такой дом защитить сложно: он большой. Чем больше территория, тем сложнее ее окружить качественной защитой.

— А где они жили? — спросил Гарри, с любопытством рассматривая пустую веранду.

— Когда поженились — в небольшом домике на Южном побережье. С балкона второго этажа был виден океан, — с теплотой улыбнулся Сириус. — Это было почти полностью магловское поселение, они съехали оттуда, когда твой дед умер. Какое-то время они жили в доме твоих бабушки и дедушки: небольшой такой особняк, заметно меньше этого. Там на первом этаже была лаборатория, твои родители бывали там чаще, чем на кухне. Но, когда за вами начал охотиться Волдеморт, Джеймс решил уехать. Там был большой сад, да и место достаточно известное, у твоего дедушки часто бывали гости. Они сменили несколько домов, чтобы запутать следы. Потом вы почти год жили в том доме в Годриковой Впадине. Джеймс его ненавидел. Там не было места для лаборатории, подвал темный и совсем крошечный, на чердаке мало места. Джеймсу было сложно сидеть без дела…

Сириус замолчал, вспоминая те годы. Они тогда все были так молоды… им постоянно было страшно и весело. Иногда одновременно. И Джеймса очень раздражало, что он не может практически ничем заниматься в том доме. Его бесила собственная беспомощность и несостоятельность.

Гарри в это время нерешительно коснулся ручки двери. Снова душераздирающий скрип петель, и вот уже можно войти в абсолютно пустой холл. Стекла на окнах целы, но обивка стен местами уже отстает, паркет скрипит, а где-то и вовсе отсутствует, мебели в доме нет.

— Он пустой? — удивился Гарри.

— Здесь никто не жил больше ста лет. Конечно, он пуст.

— Тогда зачем мы здесь? — недоумевал он.

Сириус не удержался: взлохматил парню волосы, отчего выражение лица у Гарри стало обиженным, совсем как у Джеймса, когда Лили его в очередной раз отшивала. За последние два года он почти не изменился, словно теперь его возраст догоняет его внешний вид. Еще год, и он наконец-то будет выглядеть не старше, чем он есть.

— Знаешь, Джеймс вечно себе волосы ерошил, — признался Сириус, проходя по пустому холлу. — У тебя многие его привычки есть. Рукава закатываешь, хмуришься очень похоже, и злишься совсем как он. Но вот волосы свои не трогаешь.

Гарри улыбнулся:

— Знаешь, как тетя Пет меня по рукам била, когда я лохматил то, что она с трудом уложила? А потом Говард сказал, что в достойном обществе неприлично трогать волосы и часто оправлять одежду.

Сириус засмеялся: объяснение вполне в духе Гарри.

— Так зачем мы здесь, Сириус?

Блэк кивнул в сторону одной из дверей. Их шаги эхом отдавались от пустых стен, но при этом дом, несмотря на запустение, совсем не пугал. Было в нем что-то теплое, светлое.

— Поттеры все же имели родовой алтарь. Он здесь, в подвале, — говорил Сириус. — Я не принадлежу твоему роду, лишь ответственный, так что зайти туда не могу. Кроме самого родового камня там есть еще и некоторое имущество твоей семьи. Родовые артефакты могут потеряться, осесть в чьих-то сокровищницах, быть уничтоженными. Но вот книги… книги — совсем другое. Большинство семейных книг имеет достаточно сложные охранные чары. Когда временный хозяин умирает, книги переносятся к алтарю.

Гарри несколько рассеянно спросил:

— Ты хочешь, чтобы я достал эти книги?

Сириус открыл массивную дверь: сразу за ней ступени уходили вниз, постепенно теряясь в сумраке.

— Я не могу войти к месту, которое твои предки зачаровывали столь старательно. Но мы с тобой еще не говорили о магических книгах. Они, в некотором роде, тоже разумны.

— Получается, так же разумны, как магия или стихии? — уточнил Гарри.

Сириус зажег Люмос и улыбнулся крестнику:

— Что-то вроде. Думать, конечно, не могут. Но в семьях часто говорили, что книги могут чувствовать родную кровь, что они ревнивы, могут наказывать предателя… Если откинуть мистику и сказки, магические фолианты строго и дословно исполняют то, что в них было заложено при их создании.

Гарри, шагая по ступеням, произнес:

— Леди Блэк говорила, что знания всегда были самым охраняемым секретом любого рода.

— Да, — на ходу кивнул Сириус. — Вообще-то магическая сила, таланты и знания. Но знания — это то, что отличает талантливого самоучку от чистокровного. Разумеется, это работает далеко не во всех областях.

Гарри медленно кивнул. Они вошли в полуподвал. Крошечные окна были заляпаны грязью, снаружи заросли травой, а изнутри покрыты пылью. Без дополнительного света здесь было бы сложно что-нибудь разглядеть. Сириус указал на дверь, что располагалась под лестницей.

— Там вход к алтарю. Должны быть ступени, скорее всего комната будет располагаться очень глубоко. Если какая-то дверь не будет открываться, ищешь рунную надпись, которая требует подтвердить родство…

— И мажу своей кровью две рядом стоящие руны — кровь и семья, — закончил Гарри за него.

Сириус улыбнулся. Все же хорошо они натаскали детей в теории.

— А что я должен сделать? — уточнил Гарри. — Поклясться, что буду заботиться о роде?

— Мал ты еще для высоких титулов, — хмыкнул Сириус. — Нет. Скопировать семейное древо. В справочниках чистокровных подавалась ровно та информация, которую записывали в Министерстве… или ранее в Визенгамоте. А раньше маги частенько своих дочерей официально не регистрировали. Войны постоянно шли, они так своих детей защищали. Именно поэтому часто и нельзя сказать, куда делся тот или иной род. Но вот на том древе все данные точны. Будут указаны даже бастарды.

Гарри кивнул. Копировать в меньшем масштабе крупные записи они учились последние две недели до каникул.

— Потом подойдешь к шкафу и возьмешь книги в обложках из светлой кожи. Лучше всего бери те, на которых стоит руна света.

— Мне казалось, ты будешь меня темным заклинаниям учить.

— Я думал над этим. Но решил, что тебе прекрасно подойдет светлая направленность силы.

Гарри снова кивнул и несмело потянул на себя бронзовую ручку в виде головы льва. За дверью было очень темно, что заставило Гарри даже поежиться. Все же было страшно идти одному к чему-то настолько магическому и неизвестному.

* * *

Сириус забирал Гарри от Дурслей каждое утро. Они вдвоем сидели в библиотеке, иногда Андромеда чуть ли не за уши тащила их обедать, в остальном же им никто не мешал. Их шумная детская толпа на этих каникулах несколько распалась, все проводили время с родителями, лениво отдыхали. После Рождества даже начали в письмах жаловаться на скуку. Но не Гарри.

Новость о том, что он — дитя пророчества, мальчик воспринял более, чем спокойно. Он всегда чувствовал, что что-то такое должно быть. Невидимая ответственность давила ему плечи с самого детства, теперь он лишь узнал свою главную цель — выжить в схватке с тем магом, что убил его родителей.

Они сидели в дальней части библиотеки, у самого окна. Там стоял удобный высокий стол и несколько кресел вокруг. Сириус освободил ближайшую книжную полку, хорошо ее защитил, и теперь там стояли семь книг, которые Гарри принес из заброшенного поместья Поттеров.

— Высшая магия, — объяснял Сириус, — достаточно сложна в изучении, она требует огромного запаса сил, концентрации, и особого настроя. Именно поэтому высшую магию условно разделяют на светлую, темную и нейтральную. Но это не значит, что светлый маг — само очарование и вообще добрее него нет на свете. То же самое и с темной магией.

— Ты не похож на темного мага из сказок и легенд, — усмехнулся Гарри.

Сириус улыбнулся.

— К темной магии условно относятся и все проявления жестокого насилия. Все эти сказочные кости младенца, кровь девственницы… Для темных ритуалов такого уровня важно, чтобы все эти ингредиенты несли на себе след ужаса, страха, насильственной смерти. И сам маг. Творя подобное колдовство, приходится обращаться к своим самым темным качествам. Поначалу это сложно. Постепенно можно научиться вытаскивать свою тьму на всеобщее обозрение, практически не замечая ее. Вот я в школе не мог еще найти баланс между тем, где я, а где та часть моего характера, что помогает творить темное колдовство.

— А я? Стану добрее? — нахмурился Гарри.

— Альтруистичнее, скорее всего. Какое-то время тебе будет особенно сложно отказывать другим в просьбах и отвечать грубо. Но не переживай, твои друзья не дадут посторонним пользоваться твоей внезапно нахлынувшей добротой.

Гарри замолчал, обдумывая слова крестного. На самом деле, темная сторона магии влекла его больше. Она казалась сильнее, интереснее, манила некоторой таинственностью. Сириус видел его сомнения:

— Не переживай. Когда научишься оперировать такими силами, разучить парочку темных заклинаний для тебя не составит труда.

— Мне всегда казалось, что у темных больше возможностей, — несколько обиженно ответил Гарри.

— И больше проблем, — грустно хмыкнул Сириус.

Он не знал, как рассказать Гарри о том, как бывает сложно удержать самого себя от этих ужасных поступков. Как иногда хочется убить своего собеседника, и ты стоишь и перебираешь в голове все двадцать шесть мучительных смертельных проклятий, которые тебе известны. Как бывает стыдно за себя, когда наваждение всемогущества проходит, и ты понимаешь, что последние несколько часов вел себя просто ужасно и… и наслаждался этим. У Блэков хорошо получается удерживаться на грани, не превращаясь в сумасшедших, которые наслаждаются властью. Но не все обладают таким же гибким мышлением.

— Все темные — манипуляторы и моральные садисты, — грустно хмыкнул Сириус. — И я тому ярчайший пример. Ты немного не такой. Я боюсь, что ты можешь не удержать равновесие. Уж слишком ты… увлеченный.

Гарри обиженно надулся, Сириус в ответ рассмеялся:

— Не обижайся на правду. Чтобы тебе было известно, каждый раз опираться на свет внутри себя гораздо сложнее. Но ты сможешь защитить себя и своих близких. Темные обычные мстят, поэтому их боятся трогать попусту, идут убивать лишь наверняка. Спятивший темный маг — это страшно. А вот светлые… Знаменитый Щит Света. Создает один человек. Подпитывается искренним желанием спасти и защитить. Ни одно темное проклятье, ни один ритуал, никак не может навредить тем, кто внутри щита.

Гарри поморщился:

— Совсем никак? Получается, что за ним люди будут в безопасности всегда?

Сириус покачал головой:

— Будут. Но это не тот вид защиты, которую можно привязать к местности. Твой предок когда-то держал такой щит вокруг Мунго в течение нескольких часов. Это был своеобразный рекорд, мало кому удается выдержать такое напряжение даже четверть часа.

Гарри заметно воодушевился. Вот уж парень — поставь задачку посложнее, а он и рад.

— А к каким силам обращаться мне? — спросил Гарри.

— Собственно, мы и будем заниматься поиском самого светлого твоего качества, — улыбнулся Блэк. — Но одно из самых простых заклинаний Светлой магии — это патронус. Защитник. Те же дементоры бегут от них прочь. Но патронус неплохо защищает и от богартов, оборотней, большинства водных созданий. Для создания патронуса нужно вспомнить что-то светлое и радостное.

— То есть светлая магия основывается на хороших воспоминаниях? — поморщился Гарри.

Сириус в ответ покачал головой.

— Чаще всего на желании защитить. Бескорыстии… любви… иногда даже на самопожертвовании. Кстати, для некоторых светлых зелий и ритуалов так же нужны сомнительные ингредиенты, типа крови, костей. Угадай, что отличает их от таких же ингредиентов, но из темной магии?

Гарри на секунду поморщился, а потом просиял:

— Они отданы добровольно и с радостью?

— Десять баллов Гриффиндору, — усмехнулся Сириус.

Гарри погладил корешок одной из семейных книг. Сириус говорил, что ему пока рано брать столь сложные заклинания, можно пока обращаться к общеизвестным, но Гарри с нетерпением ждал, пока он сможет колдануть что-нибудь особенно мощное. Вроде Щита Света, например.

— Получается, среди моих предков был Гриффиндор? — внезапно вскинул голову мальчишка.

Сириус захохотал. Все же Гарри несколько тщеславен, но это никак не помешает ему освоить светлые заклинания.

— Младшая дочь последнего из Гриффиндоров, — напомнил Сириус. — Хотя, кто знает, может ты тоже сможешь стать таким же сильным воином, как твой дальний предок?

— А он был светлым? — удивился Гарри.

— Конечно. Воином, но светлым. Меч Годрика Гриффиндора делали гоблины, но вот заклинания на нем — просто невероятно сложное сплетение высших светлых чар. Если бы он обращался к свету время от времени, он бы не смог наложить настолько сложные чары. Тонкая работа.

Гарри прищурился. Сириус был почти уверен, что теперь у его крестника новая цель: стать сильнее и могущественнее самого Годрика Гриффиндора. Не так уж плохо. Максимализм и тщеславие больше подходят свету, нежели тьме. С этими качествами характера сложно будет удерживать свои темные желания в узде, а вот свету они не сильно-то помешают. Только нужно предупредить Гарри, что для Щита Света важно осознание именно защиты, а не личной силы.

Декабрь выдался холодным, но снег на Рождество был только в Шотландии, что заставило многих грустно вздохнуть, вспоминая прошлый год. Дети проводили каникулы по-разному. Гарри вынужденно учился, иногда выбираясь на прогулки по Лондону. Гермиона отправилась кататься на лыжах — она посылала с совами магловские фотографии, хвастаясь потрясающими видами и ярко-малиновым лыжным комбинезоном. Им обоим завидовал Драко. Это Рождество он проводил в Малфой-мэноре, а точнее — в своей комнате, спускаясь вниз только на ужин. Именно поэтому он с таким нетерпением ждал писем. Даже Невилл, который выхаживал в оранжерее какое-то растение, вызывал у Малфоя легкие приступы зависти. Что уж говорить об Одри, которая отдыхала с Беллатрикс на Лазурном побережье. Кузина с тетей бродили по пустынным пляжам и обедали в магических ресторанах.

Иногда приходили и другие письма. Писали близнецы, без лишнего стеснения требуя Драко немедленно выслать им такую-то книгу, иначе они не успеют выучить теорию до экзаменов. Смешила Луна. Она иногда ходила в гости к Уизли и писала длинные и подробные письма всем своим знакомым. Драко жалел, что Малфой-мэнор находится так далеко от Норы. Сейчас он был бы рад даже компании Рона, а ведь там еще есть Луна и Джинни, пусть они и девчонки. Пару раз Ханна присылала домашние пироги, которые Драко съедал с особым удовольствием.

После Рождества Драко понял, что из всей их огромной компании вестей не было только от Мишель. Она была в целом достаточно скрытной и о себе рассказывала мало, но Драко написал и ей. Как оказалось — как раз накануне ее переезда. Эта новость его ошеломила, но долгая работа старших дала о себе знать. Драко Малфой почувствовал невероятный прилив радости и благодарности просто потому, что у его подруги, пусть и не самой близкой, все складывается хорошо.

* * *

Мишель оглядывалась по сторонам с любопытством. Магловский район казался невероятно симпатичным. Такие красивые большие дома, повсюду ровно подстриженный газон, шезлонги и скамейки, аккуратные таблички с именами жильцов. Встретившиеся им маглы смотрели на них с некоторой долей недоумения, и у Мишель были все основания полагать, что это не только из-за грохота двух сундуков, но и потому что Тесса, ее мачеха, одета несколько… странно для маглов.

— Это здесь, — наконец произнесла Тесса. — Адрес тот, большая сосна и даже этот… как его?

— Почтовый ящик, — подсказала Мишель.

— Именно. Он нас точно ждет?

Мишель в ответ пожала плечами. Это был достаточно большой дом, два этажа, явно с просторным чердаком, к двери через пожухлую лужайку — все же январь на дворе — вела широкая дорожка. Девочка предположила, что это асфальт, вроде бы Гарри и Гермиона так называли это ровное покрытие магловских дорог. Дверь — простая, без привычной для магов вязи символов и рисунков, никакого дверного молотка. Но Мишель уже знала, что нужно делать: она быстро нашла глазами круглую кнопочку звонка и легонько прикоснулась к ней. Короткая трель заставила Тессу вздрогнуть. Всего минута, и на пороге появился мужчина, которого Мишель неплохо знала. Говард Лестрейндж с улыбкой поприветствовал своих гостей:

— Я ждал вас. Проходите, пожалуйста.

Но едва входная дверь за ними закрылась, как мачеха несколько поспешно спросила:

— Я могу аппарировать их вашего дома?

Мишель увидела явное недовольство на лице старого сквиба, но его тон оставался доброжелательным:

— Нет. Сириус поставил на наши дома достаточно прочный антиаппарационный барьер. Боюсь, что вы не входите в список тех, кто может его пересекать.

Тесса вздохнула, чуть прикрыв глаза, а потом призналась, объясняя свою резкость:

— Я просто никогда не была в магловских районах, это чувство, что все на меня смотрят…

Мужчина кивнул, показывая, что понял ее.

— Останетесь на чай?

— Нет-нет. Мы обо всем поговорили с Мишель еще вчера. Не думаю, что мое присутствие поможет ей. Удачи тебе.

— Спасибо, — смущенно пробормотала Мишель.

Тесса быстро поцеловала падчерицу в лоб и тут же скрылась за дверью. Она несколько нервно оглядывалась: можно быть уверенной, что она аппарирует, как только найдет более-менее безлюдное место. Через узкое окошко у двери ее было хорошо видно, и Мишель пока могла, провожала ее взглядом.

— Уже скучаешь? — с добротой в голосе спросил мистер Лестрейндж.

Мишель поспешно отвернулась от окна:

— Нет… то есть да, но не думаю, что сильно.

Он улыбнулся.

— Можешь называть меня по имени. Согласно магловским документам, ты — племянница моей покойной жены, сирота, и я взял тебя под опеку, — он хмыкнул и добавил: — Соседи окончательно убедятся, что я просто самаритянин какой-то, вечно занимаюсь воспитанием дальних родственниц.

Мишель нерешительно улыбнулась. Перебраться в этот дом было сложно, но она понимала, что это не просто шанс. Это Шанс с большой буквы, он позволит ей добиться многого. Причем самой, лично, а не с помощью удачного замужества, как каждый год убеждала ее Тесса. Даже если она не сможет стать наследницей магии, у нее будут знания. А знания иногда важнее наследия крови.

— Оставь эти сундуки пока здесь, — предложил Говард. — Я покажу тебе твою комнату. Петунья очень старалась, помогая мне ее обставить.

— Я непременно поблагодарю ее, когда нас познакомят, — вслух произнесла Мишель

Говард улыбнулся:

— А если комната не понравится?

— Ее же делали для меня, — удивилась девочка. — Важнее внимание, разве нет?

Они прошли по лестнице наверх. Коридор обшит деревянными панелями, его освещает достаточно большое окно, возле которого располагается светлая софа.

— Здесь моя комната, а вот здесь живет Одри, но она сейчас почти всегда живет в поместье Блэков, они очень сдружились с мамой. Это гостевая, на моей памяти ее ни разу не занимали, здесь кабинет, он же библиотека, но там нет магических книг. А это будет твоя комната. У тебя последняя в этом доме ванная, она немного маловата, но, надеюсь, поместишься.

— Отдельная ванная комната? — удивилась Мишель. — У меня никогда не было личной ванной…

Она открыла дверь, как раз ту, что ближе всего к окну с софой, и нерешительно вошла внутрь. Здесь было много бирюзового и белого. Мишель с восторгом оглянулась по сторонам. Совсем не похоже на те комнаты, что есть у магов. Она гораздо меньше, чем та, где Мишель жила с младшей сестрой, но здесь не было громоздкой мебели. Никакой кровати с балдахином, нет огромного шкафа и массивных кресел. Строгие линии, светлая мебель, в углу высокое зеркало, обрамленное странным серебристым металлом.

— Петти очень волновалась, что комната получилась слишком… магловской…

— Она потрясающая, — пораженно призналась Мишель. — Так свободно. И светло.

— Хорошо, что тебе понравилось. Чуть позже придет Дадли, уж он точно затащит твои чемоданы наверх. Надеюсь, они влезут под эту кровать.

Мишель его почти не слышала. Она восторженно обходила комнату, в которой теперь будет жить. Несмотря на частые прогулки в магловское кино и парк аттракционов, девочка никогда не была в магловских домах. И такие комнаты видела только в тех фильмах, которые они смотрели на огромном и немного пугающем экране. Здесь же… мягкие ткани, гладкая поверхность стола, пока еще пустые полки.

— А это зачем? — Мишель указала на странную картину, просто светлый прямоугольник в рамке без каких-либо украшений.

Говард улыбнулся и подошел к заинтересовавшему ее предмету.

— Это пробковая доска, на нее можно прикалывать фотографии и вырезки из газет. — Он взял странную иголку, что лежала в коробочке на крохотной полочке около картины. — Петти всегда мечтала о дочке, поэтому я не смог ей отказать хотя бы оформить комнату так, как могла бы выглядеть спальня девочки. Одри, увы, на все имеет собственное мнение и ее личное пространство точно не похоже на то, как должна выглядеть нормальная девчачья комната.

— Разве так важно, чтобы комната была девчачьей? — удивилась Мишель.

Говард хмыкнул:

— Для меня — нет. Но Петти очень хотела похвастаться своим соседкам, что она оформила для моей родственницы прелестную спальную… скоро к тебе непременно придут знакомиться девочки твоего возраста. Проживание в магловском районе накладывает некоторые обязательства: тебе все же придется с ними познакомиться. Так у нас принято. Нелюдимые маглы не живут в таких районах. Здесь, как видишь, в чести идеальность.

Мишель подошла к окну. Чисто. Аккуратно. По дорожкам гуляют мамы с детьми — ведут их за руку или везут в колясках. А машины едут очень медленно, не то что возле кинотеатров.

* * *

Когда отец сказал ей, что Мишель может стать наследницей рода Медоуз, Мишель не поверила. Он, верно, пошутил. Кто позволит? Спустя столько времени? Кем она бы приходилась сегодняшнему главе рода? Четыре поколения назад девушка из рода Медоуз вышла замуж за американца… Это слишком много.

Но ближе родни не было, и Мишель была единственной наследницей. Возможно, будь мужем Дорказ кто-то из чистокровных магов, он бы забрал все имеющиеся книги в свою семью, не пытаясь возродить погибший род. Но Говард Лестрейндж был сквибом, своих детей у него не было, а многочисленные наработки своей супруги он считал нечестным подвергать забвению. Вполне вероятно, не попади Мишель на первом курсе в то купе, не познакомься она с Одри и Гарри, никто бы и не пытался ее найти и передать то немногое, что осталось от рода исследователей. Но раз она все равно здесь, то Говард предложил забрать наследницу себе.

Обучение в Хогвартсе стоило недешево. Семья могла позволить себе одеть, накормить и выучить девочку-бастарда, но если ее обеспечение возьмет на себя кто-то другой… Отец не устоял: он прямо спросил, ничем не показывая своей заинтересованности в уходе Мишель из семьи. Это по мачехе было видно, что та очень хочет, чтобы неродной ей ребенок согласился. Сотня галлеонов в год — минимум такая сумма станет доступна семье с ее уходом. Быть может немного, но ведь брату надо бы получать мастерство, или устроиться на хлебное место в министерстве… да и сестре можно приданое побогаче. Пять лет. Не менее пятисот галлеонов.

Мишель согласилась, не раздумывая. А что тут думать? Она в семнадцать лет станет сама себе хозяйка. А до семнадцати… она видела Говарда в поместье Блэков, слышала рассказы о нем от Одри и Гарри… вряд ли у него будет плохо. Обиды на отца и мачеху не было. То, что в семье ее не особенно любили, она чувствовала с самого детства, пусть и упрекнуть их было не в чем. Расставание не было тяжелым.

Она справила последнее Рождество в кругу семьи, собрала свои вещи, сестренка даже всплакнула на прощание, но Мишель точно знала, что у той только что осуществилась мечта о личной комнате. А вчера вечером она попрощалась с отцом, чтобы с утра Тесса отвела ее в новый дом. Мишель еще не знала, что будет дальше, но пока что ей было даже непривычно видеть такую заинтересованность в том, чтобы ей было удобно. Обычно Тесс и отца интересовало, только чтобы она была здорова и получала все необходимое. Больше необходимого у Мишель никогда не было.

* * *

Дадли еще больше вымахал за осень. Скорее всего, кузен уже выше Гарри — Мишель едва доставала ему макушкой до подбородка. Настоящий медведь. Большой, чуть полноватый, с улыбкой от уха до уха.

— Иногда мне кажется, что если я побрею голову, никакой разницы не будет, — весело признавался Дадли. — Ну вот почему я хотя бы волосами в маму не пошел? У нее густые кудри, а у меня папины сосульки.

Мишель не сдержалась, хихикнула:

— А теперь представь себя еще и с густыми кудрями твоей мамы.

Дадли на пару секунд задумался, а потом хмыкнул:

— Действительно. Еще хуже.

Он легко тащил ее тяжелый чемодан наверх. Мишель же рассеянно думала, позволит ли Говард держать в этом идеальном доме фамильяра: ее Мистер Кот на каникулы остался в Хогвартсе. Быть может, его удастся привезти сюда на летние каникулы, но немного смущало, что он все же полукнизл, а они отличаются боевым характером. Если ее кот убьет магловскую маленькую собачку, будет очень сложно это объяснить соседям.

— Мама постаралась, — высказал свое мнение Дадли, когда доволок первый чемодан. — Похоже на комнату главной героини из романтической комедии.

Мишель улыбнулась, мысленно соглашаясь с кузеном Гарри. С Петуньей Дурсль она познакомилась двумя минутами ранее. Она привела сына и принесла пирог к чаю. Мишель бы никогда не подумала, что эта чопорная на вид женщина — та самая Петунья Дурсль. Пару минут девочка даже думала, что знаменитая тетя Пет добра только к трем детям в мире, но уже в следующую секунду женщина улыбнулась и потребовала с Мишель обещание, что она непременно пригласит к себе в гости хотя бы парочку соседских девчонок.

— Ужинать все равно будете у нас, — заявил Дадли, садясь на стул у письменного стола. — Говард не очень хорошо готовит. Могу поспорить, он бы заказывал пиццу, но вроде как профессия не позволяет.

Мишель равнодушно пожала плечами: Тесса как-то говорила, что более непривередливого в еде ребенка еще поискать нужно.

— В местном парке есть каток, — продолжал болтать Дадли. — И даже кинотеатр есть. Небольшой, всего один зал, но можно будет выбраться. А ты в теннис играть умеешь? У нас есть корт, на каникулах туда легко записаться. Хорошее кафе-мороженное. И еще кафешка, в ней постоянно местные школьники зависают. Туда тоже можем сходить.

Мишель кивала, а потом внезапно поняла причину столь плотного графика:

— Гарри все время занимается, да?

— Ага, — совершенно без обиды признался Дадли. — У меня тут практически не осталось приятелей, я сначала в дорогой школе учился, а в этом году вообще в Итон умудрился пролезть. Едва хватило баллов, но многие все равно завидуют. Все всегда говорили, что я в младшей школе только за счет Гарри вылезал, а я — раз — и обогнал всех этих снобов. Так что мне тут особо гулять и не с кем.

Мишель снова кивнула. Ее тоже будут учить, но Говард уже сказал, что днем он работает, поэтому с полудня до шести часов у нее полная свобода действий. Погулять с Дадли — хорошая идея. Нужно же ей где-то найти девочек, которые оценят старания тети Пет?

* * *

Учиться ей пока было толком нечему. По вечерам Говард чаще просто разговаривал с ней, да дал прочесть некоторые из дневников Дорказ. Для чего-то более серьезного она была еще мала. Только что теперь Мишель точно знала — в следующем году будет брать Нумерологию, Древние руны и Введение в ритуалистику. Про себя Мишель подумала, что эти три предмета, плюс еще Астрологию, нужно будет заучить до автоматизма. Даже если у нее нет магических талантов Медоуз, а их пока совершенно невозможно выявить, она должна стать достойной хранительницей знаний этого рода.

Иногда после ужина она оставалась у Дурслей, и они играли в настольные игры. Гарри как раз возвращался к вечеру через камин, они плотно задвигали шторы на окнах, садились на пол и доставали магические фишки и карты. О мире магии старались вспоминать не часто, и Мишель уже почти к этому привыкла, только что совы с письмами напоминали о том, что она вообще-то ведьма.

Но ориентироваться в мире маглов было сложно. Дадли был хорошим учителем, все объяснял и не смеялся над глупыми вопросами, но все же привыкнуть оказалось нелегко. Она по привычке носила только юбки и платья, что приводило Петунью в восторг, а ее ровесниц в некоторое недоумение.

— Почему ты всегда носишь юбки? — удивлялась Энни, что жила напротив Говарда.

Мишель задумал и несколько неуверенно ответила:

— Но ведь девочки должны носить юбки, разве нет?

— О Боже, — засмеялись та. — Ты говоришь совсем как моя бабушка. У тебя такая строгая частная школа?

— Строгая, — кивала Мишель.

Энни сочувственно качала головой. Она частенько звала ее "посидеть в кафе". Поначалу Мишель не понимала почему, а потом догадалась: в кафе постоянно были подростки ее возраста. К Энни, что сидела с незнакомой девочкой, так или иначе подходили все. И ее соседка просто наслаждалась вниманием. Но еще она показывала Мишель совершенно другой мир. Мир, который был незнаком девочке из среднестатистической магической семьи.

Оказываются, здесь девочки ее возраста могут требовать у родителей новое платье, закатывать истерику из-за недостаточного финансирования дня рождения, прогуливать уроки и отказываться продолжать дело семьи. Они носили короткие юбки, красились, делали взрослые прически и постоянно говорили о киноактерах и певцах.

— Дадли, неужели все маглы такие? — удивлялась Мишель, когда они брели домой с киносеанса.

Тот засмеялся:

— Нет, конечно. Мы просто живем в районе для богатых… не аристократия, конечно, а что-то вроде… м-м-м… нуворишей? Мы тоже живем неплохо, но ты видела дом этой Энни?

Мишель, сдерживая улыбку, призналась:

— Для таких, как я, ее дом просто странный. Мебели мало, повсюду этот странный материал… как его? Пластик, да? Это совсем не похоже на дома обеспеченных магов.

Дадли усмехнулся, мысленно соглашаясь с девочкой. Все же разница между магами и маглами была не только в самой магии. Вот даже Мишель местным девчонкам кажется старомодной, а если бы они познакомились с Ханной или Сьюзен?

Был последний день каникул. Мишель призналась самой себе, что жить в доме у сквиба, где приходилось мыть посуду руками и поливать розы в саду из тяжелой лейки, гораздо приятнее, чем в магическом особняке.

В середине рабочего дня атриум Министерства Магии напоминал муравейник. Сириусу раньше казалось, что в это время все должны сидеть в своих кабинетах и работать, но уже во время обучения в Аврорате он понял ошибочность этого мнения. Над головами сотрудников и гостей министерства кружились стаи бумажных птиц, ярко выделялись в толпе авроры, что стояли на небольших постаментах и хмуро наблюдали за безопасностью в зале. В остальном маги здесь сливались в безликую массу людей.

Сириус достаточно быстро дошел до стойки, где проводили регистрацию посетителей. Клерк, столкнувшись с ним взглядом, недовольно поморщился. У многих старинных чистокровных родов имелись сотни волшебных палочек, что позволяло магам выбирать себе инструмент кого-то из умерших предков. На некоторых из них стояли сложные чары, которые не позволяли определить сердцевину. Защита на палочке Сириуса, по всей видимости, стояла хорошая: знаний среднестатистических работников министерства было недостаточно для снятия этой защиты.

— Куда направляетесь, мистер Блэк? — буркнул сотрудник у стойки, даже не взглянув на протянутую палочку.

— К мистеру Краучу.

— Цель посещения? — так же недовольно продолжил заполнять бланк клерк.

— Собеседование на работу, — просто ответил Сириус.

Клерк удивленно посмотрел на Блэка, но тут же протянул жетон посетителя. Сириус прикрепил его к карману пиджака. За время своих долгих судебных тяжб он неплохо изучил самые удаленные уголки Министерства Магии. Последний год он часто бывал в других отделах, иногда по официальным делам, иногда практически инкогнито. Но все же он не был сотрудником министерства.

Работа ему была нужна, разумеется, вовсе не из-за финансовых проблем. Сириуса интересовало место в Визенгамоте, которое всегда принадлежало его семье. События прошлых лет показали, что власть лишней не бывает. Сириус не мог отделаться от мысли, что разговор с Дамблдором — это временная мера, что совсем скоро Гарри снова попробуют втянуть в сомнительные авантюры. Поэтому Блэк хватался за любые возможности укрепить положение семьи, получить как можно больше власти, обрести способность влиять на события, а не разбираться с последствиями чужого влияния. Именно поэтому он хотел это место в Визенгамоте.

Вот только в законе уже лет двести имеется небольшая поправка: место это может занять только тот член семьи, что отработал в Министерстве не менее трех лет. В целом, принятие этого закона было полностью обоснованным, он позволял отсеивать некомпетентных магов, не допуская их до возможности влиять на политику страны. И, как правило, у большинства магических родов был маг, подходящий на эту должность. Но не у рода Блэк. Андромеда любит свою профессию, Нарцисса счастлива на месте профессора, а Белс просто не подходит для подобного. Итог — кроме Сириуса, больше некому этим заниматься.

Аврором-практикантом он был чуть больше года. Поэтому, если Сириус хочет добраться до возможности оказывать влияние на политический курс в стране, придется проработать в Министерстве около двух. Но вот аврорат ему теперь не подходит. Прохождение практики, потом ненормированный график дежурств, вызовы на место из-за какой-нибудь мелочи. Нет, такая жизнь больше не для него. Идти куда-то обычным клерком так же не хотелось. Купить себе должность? Идея неплохая, но Сириусу она не нравилась. Впрочем, идея с работой в Департаменте международного магического сотрудничества ему нравилась самую малость больше. Совсем чуть-чуть.

Он знал, что именно Бартемиус Крауч когда-то поставил свою подпись под его приговором. Один росчерк пера — и вот он в Азкабане без суда. Когда вскрылась вся история целиком, Крауч прислал ему письмо с извинениями, в целом достаточно искренними, но без сожаления. Барти Крауч жалел не о том, что Сириус провел десять лет в Азкабане. Он жалел о своей ошибке, жалел искренне и за нее просил прощение.

Сириус всегда считал его не самым приятным человеком, но все же когда-то именно он оказывал реальную помощь в поимке Пожирателей. Иногда даже давал аврорам разрешение на рейд "под свою ответственность". Он был из тех, кто не боится испачкаться в крови, если это в итоге приведет к победе. В чем-то Сириус даже симпатизировал ему. Только в голове засела мысль: стоит ли ему мстить за эту подпись на приговоре, или тот и так уже достаточно настрадался?

Сириус зашел в лифт, громко хлопнула дверь, стайка бумажных птиц создавала несколько раздражающий шорох над головой. Несколько магов в лифте негромко переговаривались, высокий мужчина нервно рылся в своем портфеле, ведьма с ярким макияжем переговаривалась с кем-то по сквозному зеркалу. Сириус недовольно морщился. Не Министерство, а парад несуразных личностей.

Пятый уровень. Большая часть работников здесь не носят форменных министерских мантий, многие не соблюдают утвержденный распорядок, кто-то работает по ночам, кто-то на дому, кто-то и вовсе в вечных разъездах. Пожалуй, большая неразбериха была только в Отделе Тайн. При всем этом, для Сириуса оставалось загадкой — почему Барти Крауч так долго не может найти себе толкового заместителя.

— Мистер Блэк? — при его появлении секретарь Крауча, полноватый волшебник средних лет, встал со своего места.

— Да. Мне должно быть назначено, — Сириус посмотрел на часы. Без одной минуты три.

— Прошу, проходите, — улыбнулся маг. — Мистер Крауч тоже всегда приходит строго в назначенное время.

Строгий кабинет, ни малейшего намека на излишества. Крупная мебель, кресла обиты кожей, на открытых полках своды законов и черные папки, подписанные острым почерком. Из украшений в кабинете только картина с видом на Лондон и какой-то цветок в углу комнаты.

— Добрый день, мистер Крауч.

— Добрый день, мистер Блэк. — Мужчина встал ему навстречу, обошел стол и пожал руку, только затем указывая на одно из кресел у стола: — Садитесь, пожалуйста. Будете что-нибудь пить?

— Нет, благодарю.

Крауч не стал возвращаться на свое место. Он сел напротив Сириуса, чинно сложив руки и внимательно рассматривая своего гостя. Несколько минут в кабинете было тихо, только едва слышно тикали часы.

— Признаюсь честно, я удивлен, — нарушил молчание Крауч. — Я не думал, что вы согласитесь работать под моим началом. Я совершил ошибку в отношении Вас, и не думаю, что смог бы забыть о ней, оказавшись на вашем месте. Но, раз Вы здесь, я смею надеяться на сотрудничество?

Сириус усмехнулся. Похоже, его новый работодатель как минимум честен. Уже хорошо.

— Можете. Я думаю, вы тоже понимаете, для чего я здесь?

Тот улыбнулся. Всего на секунду, мигом сбросив с себя эту временную веселость:

— Раз вы у меня всего на год и восемь месяцев, я могу надеяться, что вы приступите завтра? У нас впереди Чемпионат Мира по Квиддичу и Турнир Трех Волшебников.

* * *

Когда Сириус пришел в поместье Лонгботтом, был уже поздний вечер. В доме темно, лишь угадывалось мерцание нескольких свечей в небольшой гостиной напротив кабинета Фрэнка. Туда Сириус и направился. Как только Ремус с Дорой переехали в тот домик в Хогсмиде, так мародер стал редким гостем на вечерних посиделках, оставаясь в поместье Блэков допоздна только когда Дора дежурила в ночную смену. Сегодня у Лунатика явно есть занятие поинтереснее бессмысленной болтовни в мужской компании.

— Как твое собеседование? — спросил Фрэнк, даже не повернувшись к двери.

Он сидел у камина, вытянув ноги в носках почти к самой решетке. Кроме камина комнату освещали только две свечи в канделябре. Третья то ли погасла, то ли Фрэнк сам ее затушил.

— С завтрашнего дня приступаю к работе, — ответил Сириус, садясь во второе кресло. — Кажется, будет весело.

Фрэнк невесело хмыкнул:

— Только Блэк может назвать весельем работу в таком месте накануне Чемпионата Мира по Квиддичу. В Пророке сегодня опубликовали один из отчетов о подготовке.

Фрэнк кивнул на разложенную на журнальном столике газету. На развороте был изображен каркас будущего стадиона, а в статье обсуждали затраченные средства и проведенные работы.

Но Сириуса больше заинтересовало письмо, что лежало рядом с газетой. Он легко узнал почерк — только Невилл мог писать несколько абзацев крупно и размашисто, а потом еще несколько крошечными буковками, которые было так сложно различить.

— Что пишет Невилл? Он самый честный из всех наших сорванцов. Они еще не планируют потравить всех новых профессоров?

Фрэнк засмеялся:

— Я тоже иногда удивляюсь их радости из-за усложнения программы. Хотя они считают, что теперь мы их будем меньше мучить на каникулах. Наивные. Ввести изучение иностранного языка мы так и не смогли. Да и с музыкальной подготовкой проблемы…

Сириус чуть поморщился, доставая пачку сигарет. Он достал одну сигарету, внимательно на нее посмотрел, вздохнул и запихнул обратно в пачку:

— Хоть чаю налей. А лучше кофе.

Фрэнк достаточно громко затребовал того и другого у домовика: здесь их было только двое, но и дом значительно меньше Блэковского.

— Многое из того, что мы заставляем их учить, — продолжил Сириус, — им не так уж и нужно. Для проведения ритуалов даже петь не нужно, главное уметь держать ритм речитатива.

— Ну не скажи, — покачал головой Фрэнк. — Прямо вот не нужно. Ты хоть раз пожалел, что тебя родители заставили выучить три иностранных языка? А? Кто по утрам иностранную прессу читает?

Сириус неопределенно пожал плечами. Немецкий — да. Его он учил чуть ли не с рождения, потому как «любой темный маг обязан говорить по-немецки». Французский, потому что это язык высшего света. Но если ему подсунуть какой-нибудь научный журнал, он там поймет далеко не все. А румынский… это ведь проспорил. Да и от его произношения заметно передергивает тех немногих, кто знает язык с рождения. Так ли часто они ему нужны? Раз в месяц нужно знание немецкого, без двух других можно было и обойтись.

— Думаю, что мое знание французского было не последним доводом в деле о моем найме в Департамент, — наконец признался Сириус. — Но Гарри и Невиллу, в отличие от меня, явно нравится.

Фрэнк тепло улыбнулся. По рассказам Августы, раньше Невилл был гораздо скромнее и не столь прилежным в учебе. Видимо, знакомство с Гарри и Одри его изменило исключительно в лучшую сторону.

— В любом случае, — подытожил Фрэнк, — хорошо, что удалось изменить в Хогвартсе хоть что-то. Когда они заканчивали первый курс, мы в подобное даже не верили.

Сириус кивнул, а потом засмеялся, вспомнив:

— Фрэнк… А ты помнишь, как именно выразился по этому поводу в прошлый раз?

Фрэнк задумался и несколько рассеянно ответил:

— Что нам ни за что не позволят влезть в систему образования? У нас оборотень, немного псих, уголовница и Блэк-кобель…

— Не-е-е-ет, — вздохнул Сириус, качая головой. — Ты сказал, что для революции в Хогвартсе нужно, чтобы как минимум чудовище Слизерина покинуло свою комнату.

Фрэнк пораженно уставился на Сириуса, напряженно вспоминая, а потом хлопнул себя по лбу:

— Вот уж сказал, так сказал.

— Может, ты пророк? У вас там в роду гадалок не было? — участливо спрашивал Сириус, пряча усмешку.

Фрэнк отмахнулся от него:

— Фу, ужас какой. Это было плохое сравнение, уж лучше бы что-нибудь менее опасное вспомнил.

Домовик достаточно тихо открыл дверь. Его было почти незаметно под огромным и явно тяжелым подносом с кофейником, чайником и двумя парами чашек. Домовик знал, что хозяин и его друг просидят здесь еще долго, будут разговаривать, а могут и молчать, быть может, даже сменят чай на магловский алкоголь.

У них было много тем для размышлений и разговоров. Строили планы, обсуждали чему еще можно научить, что нужно рассказать, что объяснить… чем помочь. Последнее было характерно для Сириуса. Изучение темной магии делало его не самым терпимым человеком, иногда ему было сложно сдерживать эту ярость, которая требовала свободы. Он злился постоянно. И отчаянно старался компенсировать свои злобные мысли внешней добротой. Это не было напускным, он действительно чувствовал себя лучше, если заботился о ком-то. Словно заливал огонь, не давая ему разгореться. Андромеда даже шутила, что ее кузен не настоящий Блэк.

Они просидели в тишине несколько минут, прежде чем Фрэнк вспомнил еще кое-что из прошлых тем.

— А знаешь… мне тут одна маленькая птичка напела, что Нарцисса и Андромеда очень активно взялись за поиски невесты…

Сириус поперхнулся кофе и с недовольством заметил:

— Ну хоть ты не начинай, а? Я и от этих уже не знаю, куда деться, а если еще и ты начнешь…

Фрэнк не выдержал, расхохотался громко и с удовольствием. В этом мире осталась только одна вещь, которой боится Сириус Блэк. Необходимости жениться.

* * *

Гарри тоже было над чем подумать. Сириус не позволил ему брать с собой родовые фолианты, приходилось довольствоваться теми книгами, что можно найти в общем доступе. Он учился создавать патронуса. Пока что из палочки вылетало только сияющее газовое облако, но мальчик не сдавался. Снова и снова, под присмотром Нарциссы, он концентрировался на одном из счастливых воспоминаний и вызывал призрачного защитника.

Концентрироваться на светлых чувствах было не просто. А иногда даже больно. Гарри иногда думал, что любой темный боится однажды слететь с катушек и уничтожить даже самых близких. А любой светлый, наверное, боится получить удар от близких людей. Вот и получается, что и Гарри, и Сириус, оба зависимы от своих близких людей. Один — потому что они дают ему веру в доброту, второй — потому что они удерживают его от падения во тьму. Шаткая грань между боязнью довериться и необходимостью иметь таких близких.

Гарри с друзьями проводили вечера в комнате, что им отдали в качестве комнаты для ученического клуба — теперь в Хогвартсе такое позволялось. И Гарри очень любил такие вечера. Кто-то корпел над учебниками, кто-то тихо обсуждал что-то крайне интересное, иногда они даже включали музыку. Здесь было не так шумно, как в общей гостиной, но и не было тех, кто бы требовал идеальной тишины. Поттер осматривал своих друзей. Гермиона с Драко спорят над учебником по зельям. Одри с Роном играют в висельника, Мишель плетет Джинни какую-то сложную косичку, что-то увлеченно рисует Луна. Джастин с Невиллом активно спорят о том, какие теплицы лучше подходят для тропических растений, близнецы Уизли хмурятся над учебниками по гербологии, а Эрни просто спит на диване. Крэбб и Гойл пишут эссе под диктовку Сьюзан, а Ханна мечтательно листает поваренную книгу. Это те люди, благодаря которым Гарри найдет в себе достаточный эмоциональный посыл для светлой магии высокого уровня.

И если он избран для какого-то пророчества… Что ж, Гарри готов сделать все для победы.

* * *

Последняя глава второй части серии. Но это еще далеко не финал истории. Немного терпения, все будет.