Индивидуалист. Курс пятый (джен)

Окончание учебного года радовало, как никогда. Хотелось поскорее покинуть Хогвартс, чтобы оказаться как можно дальше от всех сложностей. Сколько ни обсуждали мы странности поведения министра и Дамблдора, а понятнее ситуация не становилась.

Казалось бы: кто министр с директором, а кто Гринграсс. Но Дафне мы все верили на слово — безо всяких доказательств, а вот в словах сильных мира сего не просто сомневались, а откровенно не верили.

— Фаджа можно понять, — заметил Малфой, почему-то оказавшийся с нами в одном купе. — Ему невыгодно признавать возвращение Лорда, да и паника среди населения ему не нужна, а она непременно поднимется. Но умным его поступок точно не назовёшь — Лорд же не станет отсиживаться в тени и быстро продемонстрирует, что министр нагло солгал.

— А вот какой резон Дамблдору лгать? — продолжая мысль Драко, протянул Грэг.

— Да, вот это непонятно, — развёл руками Малфой, признавая собственную неосведомлённость. — Помните второй курс? Он же тогда прямо сказал моему отцу, что во всём виноват Лорд, и имел в виду не события прошлого, а тот самый момент. Значит, он то одно говорит, то другое…

— Положение Дамблдора стало шатким, — вмешался я. — Раньше он мог разбрасываться обвинениями без доказательств, и ему просто верили на слово. Его авторитет позволял и не такое — с ним некому было тягаться. А за последние годы ситуация изменилась, и сильно, люди поняли, что директор может ошибаться, и теперь он уже не может просто заявить, что Лорд вернулся — от него потребуют доказательств, которым у Дамблдора неоткуда взяться. Ну а раз Фадж занял позицию отрицания, расхождение версий приведёт к неизбежному конфликту. А ссориться с Фаджем ему откровенно невыгодно.

— Думаешь, у Фаджа что-то есть на него? — недоверчиво протянул Малфой. — Хм… Скорее уж наоборот, — качнул он головой после недолгого раздумья. — Иначе почему после отстранения и разбирательства — Дамблдора снова сделали директором?

Фактов у нас не было, поэтому всю оставшуюся часть пути мы просто разбирали известные нам данные, пытаясь постичь логику директора.

Уже традиционно из Хогвартса я отправлялся в гости. Разговор о политике давно заглох, и Малфой нас покинул, мы с Грэгом обсуждали одно из выученных заклинаний Тёмной магии, не соглашаясь в движении палочки: мне казалось, что спираль должна оканчиваться резким взмахом влево, а Грегори утверждал, что вправо. Фелисия читала, не обращая на нас внимания, а довольные в последнее время собой и миром Теодор с Джинни сидели как на иголках — нервничали перед встречей с мистером Ноттом.

На вокзале мы не спешили расходиться и, как оказалось, правильно сделали.

— Все в сборе? — приветствовал нас Джаред Гойл, обнимая Фел и оглядывая нас внимательным взглядом. — Перемещаемся к нам.

Мы переглянулись, но спорить не стали. К Гойлам, так к Гойлам, в Нотт-холл можно и через камин переместиться. Мистер Гойл извлёк из кармана шнурок и протянул нам; мы без вопросов схватились за порт-ключ, и он его активировал.

— Отец? — удивлённо воскликнул Теодор тотчас же, как ноги коснулись пола.

— Поговорить надо, — сухо бросил Эдриан Нотт.

Мы снова переглянулись — теперь с долей испуга, — и двинулись в указанном мистером Гойлом направлении — в гостиную.

— Да не нервничайте вы так, — усмехнулся отец Теодора. — Ничего вы не натворили, никто не собирается вас ругать. Но поговорить — надо.

Облегчение шумными вздохами прокатилось по помещению.

— Поскольку вы все в той или иной мере замешаны, мы с Эдом решили не беседовать с каждым в отдельности, а получить все ответы сразу.

— Девочки… — начал мистер Нотт, но договорить ему не дали.

— Но сэр!!! — в унисон воскликнули Джинни с Фелисией.

— Никаких сэров, — строго покачал головой тот.

Девчонки обиженно нахмурились, но покорно двинулись на выход. Джинни выразительно посмотрела на нас с Теодором, предупреждая, что не позволит оставить себя в неведении, однако спорить с будущим родственником не осмелилась.

Мужчины усмехнулись, заметив взгляд Джинни, и мистер Гойл взмахнул палочкой, накладывая чары против подслушивания на дверь:

— На всякий случай, — добродушно пояснил он и тут же посерьёзнел. — Во-первых, я недоволен вашим молчанием. Рон, при нашем прошлом разговоре ты, помнится, обещал, что сообщишь о личности того ученика, что ты подозревал в лордовстве.

Я потупился.

— Сэр, доказательств же не было…

— И тем не менее.

— Так он вернулся? — перебил Грэг.

— Да, — спокойно кивнул мистер Нотт. — Но к этому мы перейдём позже…

— Но почему? — влез Теодор. — Какая теперь разница, кого подозревал Рон, раз Лорд вернулся?

Мужчины переглянулись, словно безмолвно договаривались, что нам говорить, а о чём стоит умолчать, и нам это не понравилось — мы тоже переглянулись и решили действовать. Я-то, конечно, отмалчивался по большей части, всё же не имел никаких прав что-то требовать, а вот парни насели на отцов всерьёз и победили.

— Так! Стоп! — повысил голос мистер Гойл. — Мы поняли, что от вас так просто не отделаться.

— Подозрения Рона по-прежнему имеют значение потому, что мы ничего не знаем о личности Тёмного Лорда, — пояснил отец Теодора.

— Что?

— Как это?

— Лично мы его не видели, — признался тот. — Мы получили приказ не высовываться. Мы не сомневаемся, что исходил тот от Лорда, но самого Лорда — не видели. Как и другие Пожиратели смерти.

Мы снова переглянулись — с изумлением: такого поворота мы не ожидали.

— Пап, — подал голос Грегори, — получается, что Дафна Гринграсс — единственная, кто его видел?

— Расскажите, что известно вам, потом мы скажем, что известно нам, — предложил мистер Гойл. — Рон? Ты готов озвучить все свои подозрения?

Я сглотнул и кивнул. Пора.

— Всё началось на втором курсе…

Пока говорил, стараясь не перескакивать с одного события на другое, успел заметить, что ни Нотт, ни Гойл не относятся к моим словам снисходительно. Я давно понял, что в их семьях (а может и не только их, а вообще в чистокровных), нет привычки делать скидку на возраст. Конечно, если речь заходила о чём-то сложном, они упрощали объяснения, но не отмахивались от вопросов потому, что младшим рано знать. Так вот, сейчас они относились к нам, как к равным.

Меня почти не перебивали, лишь один раз мистер Гойл задал уточняющий вопрос, — Нотт же записывал то, что собирался спросить позже. Повествование заняло немало времени — и это с учётом того, что я успел потренироваться кратко формулировать мысли и опускать неважные мелочи, когда посвящал в ситуацию Теодора и Грэга, — так что я слегка охрип.

Гойл щёлкнул пальцами, вызывая домовика, и приказал подать чай с бутербродами. Мы с парнями накинулись на угощение, а мужчины тем временем успели обсудить услышанное.

— Это ты называешь «голые догадки»? — покачал головой мистер Нотт.

— Сэр, ну сами подумайте! — с обидой — причём на себя — воскликнул я. — Всё тихо-спокойно — и вдруг второкурсник заявляет, что двенадцатилетняя девочка, которая только что потеряла сестру, — инкарнация Тёмного Лорда! Да меня бы в Мунго заперли после таких заявлений!

— А никто тебя не заставлял сообщать об этом всему миру, — парировал Нотт.

— Сэр, при всём уважении, я был никем… — напомнил я и отвёл взгляд.

Стали бы они меня слушать, как же! Это сейчас мои слова имеют какой-то вес — я лучший друг их сыновей да и зарекомендовал себя с хорошей стороны, а тогда…

— Мы не виним тебя, Рон, — спокойно сказал мистер Гойл, — скорее себя, что вовремя не обратили внимания на происходящее в Хогвартсе.

Некоторое время все молчали, обдумывая ситуацию, пока Грегори не спросил:

— Так что там с Лордом? Что он намеревается предпринимать?

— Мы не знаем, Грегори. Все наши пребывают в таком же неведении, как и мы сами.

— Или делают вид, что пребывают в неведении, — хмыкнул я.

— Что ты хочешь этим сказать? — пытливо спросил мистер Нотт.

— Эм… Сэр, если сказанное нам правда — Лорд посвятил в свои планы только одного человека — пятнадцатилетнюю девчонку из семьи нейтралов. Ему не нужна ничья помощь? Возможно, на данном этапе это верно. Но ведь помимо… не знаю, денег хотя бы, разве поддержка взрослых чистокровных магов, связанных с ним меткой — лишняя? Пусть не всем, но кому-то он должен был открыться. Ну а если Лорд действительно… э-э-э… если Патил — Тёмный Лорд…

— То ей как минимум нужно решить вопрос с родителями, — перебил Теодор.

Мужчины снова переглянулись.

— Сын прав, думаю, стоит начать с того, чтобы познакомиться с этой семьёй поближе.

Мистер Гойл согласно кивнул, и минут через пять мы уже прощались с Гойлами у камина.

* * *

Джинни мы рассказали минимум: Лорд вернулся, с Пожирателями не связывался, чего ждать далее — никто не знает. Сестра не выглядела удовлетворённой, но допрос устраивать не стала — снова занервничала насчёт помолвки.

После ужина, на котором присутствовали лишь мы четверо, мистер Нотт пожелал нам с Джинни приятных снов — мы поняли, что он желает побеседовать с сыном, и удалились. Я ждал, что сестра хотя бы теперь нападёт с расспросами, но ошибся: та молча прошла в свою комнату и захлопнула дверь.

Стук раздался, когда я уже лёг. Поправив одеяло, я пригласив ночного визитёра входить…

— Поболтаем? — ввинтившись в едва приоткрытую дверь, вопросительно улыбнулся Теодор и, не дожидаясь согласия, уселся в ногах моей кровати.

Выглядел он взъерошенным, так что первым делом я поинтересовался, всё ли в порядке.

— Отец устроил мне… хм… взрослый разговор.

— В смысле?

— В прямом, Рон! — закатил он глаза. — «Я всё понимаю, сын, но Джинни — слишком юна. Не дай Мерлин, ты перейдёшь границы — выпорю!» — передразнил он голос отца. — Я ему говорю, что ничего такого не собираюсь делать, а он — талдычит своё!

— Он прав, — пожал я плечами. — Отец выпорет, а я по-простому: в глаз дам.

— Ро-о-он! — смеясь, протянул Теодор.

— С датой определились?

— Мы с Джин хотели на выходных, отец согласен. Ты — как?

— Да мне-то что, — фыркнул я. — Когда надумаете, тогда и поздравлю.

— Чарли я написал ещё из Хогвартса, — кивнул Теодор, — он тоже не против. Завтра пошлю сову, что дата окончательно оговорена, и нужно будет заняться подготовкой… Поможешь?

Нарочито тяжко вздохнув, я подмигнул ему и кивнул:

— Чего не сделаешь ради единственной сестры и лучшего друга?

— Супер! Ладно, спи, завтра нам предстоят великие дела!

* * *

Хоть и думал, что не смогу уснуть из-за разнообразных мыслей, отключился сразу же, как погасил свет. Зато утром проснулся сам, даже до срабатывания будильных чар, и был на удивление бодрым.

Сразу после завтрака мистер Нотт продемонстрировал нам фронт работ по «приведению дома в порядок» и, изумив меня этим, засучил рукава.

— Эм… а вы что… вы тоже будете убирать? — пролепетал я.

— А как же? — кажется, мистер Нотт был удивлён не меньше меня. — После обеда у меня встреча, так что я буду вынужден отлучиться, но до того — конечно.

Теодор глазами поинтересовался, что меня смущает, но я лишь покачал головой и занялся накладыванием Репаро на потрескавшийся подоконник. Он ещё спрашивает, что меня удивило! Да в Норе родители ни-ког-да не делали ничего вместе с нами. Нас либо прогоняли не мешаться, либо вручали тряпки, совок и веник и оставляли драить дом. Нет, мама не сидела в кресле с чашечкой чая в то время, когда мы работали, она готовила или вязала, но вместе мы никогда ничего не делали. Папа же… я не удержался от горького смешка, папа в хозяйстве вообще был бесполезен — по дому он не делал ровным счётом ничего, предпочитая всё время пропадать в сарае, тратя досуг на бессмысленные маггловские поделки.

— А я вас ищу! — звонко сообщила Джинни, входя в гостиную, и замерла, изумлённо уставившись на мистера Нотта.

— Доброе утро, Джинни, — в разнобой приветствовали мы.

Но сестра, кажется, нас не услышала.

— Вы… — она так и не сводила глаз с будущего свёкра. — Вы… убираете?!

— Так, господа Уизли, — резко обернулся тот. — Не объяснитесь?

— Эм… — Джинни покраснела и опустила глаза, я же предпочёл продолжить чистку деревянных панелей, которыми была отделана комната.

— Джинни? — подал голос Теодор. — Сначала Рон таращится на папу, теперь ты… Что вас удивляет?

— То, что взрослый волшебник этим занимается наравне с нами, — бросил я, так и не обернувшись, но всё же посчитав правильным спасти от объяснений сестру. — Наши родители никогда ничего не делали с нами вместе.

— Мдэ… — подавился словами мистер Нотт, не найдясь с комментариями.

— Ты позавтракала? — сменил тему Теодор и, когда сестра отрицательно покачала головой, кивнул ей на дверь: — Иди, мы тут сами управимся.

Я даже смог удержаться от того, чтобы покоситься на друга. Но в глубине души был безмерно счастлив, что моя любимая сестра станет невестой такого парня и войдёт в такую семью. Уизли не были плохими родителями, но мистер Нотт — просто отец года!

Некоторое время мы работали молча. Вообще, Нотт-холл претерпел некоторые изменения к лучшему по сравнению с нашим с Джинни первым визитом. Дом был по-настоящему стар, потому те же потрескавшиеся подоконники не свидетельствовали о запущенности, лишь о возрасте, однако если раньше казалось, что дом был длительное время брошен (что почти не расходилось с реальностью: после смерти жены мистер Нотт надолго выпал из жизни и они с Теодором пользовались всего несколькими помещениями, закрыв остальную часть дома), то теперь остался лишь намёк на отсутствие женской руки. Эльфы, разумеется, заботились о чистоте, но явственно разленились без соответствующих указаний. Хотя я и предпочёл бы провести каникулы в библиотеке, даже мысленно не возражал против помощи — в конце концов, в этом доме предстояло жить моей сестре! Мне даже нравилось помогать родственникам приводить дом в надлежащий вид.

Когда к нам присоединилась Джинни (что характерно, оба Нотта следили, чтобы она не влезла ни во что грязное), дело пошло заметно быстрее и веселее. Оказалось, сестрёнка знает уйму бытовых чар, причём выучила их явно не в Норе: к примеру, заклинание для бережной очистки гобеленов было просто-напросто не нужно в доме родителей в виду отсутствия гобеленов. В общем, к тому моменту, когда мистер Нотт скомандовал окончание работ, гостиная преобразилась.

На еду мы все накинулись с энтузиазмом — устали и проголодались, но нормально поесть не успели — сова влетела в открытое окно и скинула прямо в тарелку Джинни ярко-красный вопиллер.

— Джиневра Уизли!!! Как ты посмела!!!

— Эванеско! — рявкнул мистер Нотт, указывая палочкой на орущий дурным голосом конверт.

— Простите, — пролепетала Джинни со слезами на глазах.

— Ты не виновата, — отмахнулся тот. — Это было… неожиданно.

— Пап, а можно как-то закрыть доступ подобному?

— Можно, конечно, — кивнул мистер Нотт. — Давненько мне не приходилось накладывать это заклинание… После встречи займусь. Джинни, ешь спокойно. Больше ничто такое нас не побеспокоит. Всю почту будут забирать эльфы и, естественно, уничтожать подобные послания.

— Чего ты расстраиваешься? Знаешь же, всё недовольство Молли Уизли выражает через силу голоса, — подмигнул я сестре.

— Я думала, она поняла, — шмыгнув носом, несмело улыбнулась Джинни. — Простите за это. Я напишу родителям и потребую прекратить это.

Я искренне сомневался, что её письмо поможет, скорее уж наоборот, приведёт к увеличению вопиллеров, но промолчал. Раз мистер Нотт закроет доступ для некондиционной почты, мама может хоть обораться — Джинни об этом даже не узнает.

* * *

Испортить себе настроение мы не позволили. Когда мистер Нотт отбыл на встречу, мы решили не возвращаться к уборке: я отправился в библиотеку, а Джинни с Теодором решили погулять по саду. Сестра явно начала осваиваться — видел, каким взглядом она окинула свои будущие владения, — так что Нотт-холл ждали перемены.

Как это часто бывало раньше, из библиотеки меня пришлось выгонять едва ли не силой: расставаться с книгой про ритуалы, вполне доступные даже мне на нынешнем уровне владения магией, я просто не мог. Я ныл и умолял не мешать мне развиваться, но, конечно, был рад, что друг, несмотря на присутствие почти невесты, не забывает обо мне.

Все проблемы отошли даже не на второй план, а словно растворились в повседневности, даже о Патил я напрочь позабыл. Эльфы порхали по всему дому, заражённые нашим энтузиазмом, и с каждым днём в Нотт-холле появлялось ещё одно помещение, в которое не стыдно пригласить гостей. Помолвка должна была состояться уже на этих выходных…

Из Норы пришло уже четыре вопиллера, но Джинни об этом даже не узнала. Мне сказал мистер Нотт, посчитав, что не имеет права скрывать от меня информацию, касающуюся нашей семьи, и уже я решил, что сестре об этом знать не стоит — незачем портить ей настроение перед помолвкой.

Джинни ужасно нервничала, теребила то Теодора, то меня, приставала с глупыми вопросами, хорошо хоть Астория с Фелисией прибыли заранее, и последние два дня Джинни доводила их. Девчонки же и решали вопрос с нарядами — Джинни спорила, а мы безропотно соглашались с любым их выбором.

— Папа прямо ожил, — поделился Теодор вечером перед помолвкой. — Никогда не видел его таким.

— Понял, что жизнь продолжается, — предположил я.

— Ага, наверное. Знаешь, хотя бы ради этого — стоило затевать всё так рано.

Я был с ним согласен: ради счастливой улыбки сестры — стоило дать согласие на столь раннюю помолвку.

Нотты спрашивали наше с Чарли мнение насчёт гостей, и в итоге было решено ограничиться самым узким кругом: родственники — мы с Чарли и мистер Нотт, и ближайшие друзья — Гойлы и Астория. Скрывать помолвку никто, конечно же, не собирался, мистер Нотт уже позаботился об объявлении в «Пророке», однако приглашать толпу гостей никому из нас не хотелось. Мистер Нотт только-только стал оживать, как сказал Теодор, так что не был готов к активному общению, мы же с Чарли никого из приличного общества не знали и потому вряд ли смогли бы почувствовать себя в своей тарелке. Даже с Гринграссами вышла накладка — из-за Дафны мы все не хотели приглашать эту семью, повезло, что Астория не обиделась и восприняла это с пониманием.

Ранним утром, пока Джинни с подружками наряжались, мистер Нотт просветил нас, что помолвка пройдёт в соответствиями со всеми традициями магического сообщества — то есть дело не ограничится простыми словами и обменом обещаниями о намерениях, а будет проведён ритуал.

Я заулыбался, ведь это лучше всего доказывало, что Нотты по-настоящему приняли Джинни, а вот Чарли удивился:

— Какой в этом смысл? Джинни только тринадцать, а ритуал магозатратный.

— Смысл, друг мой, в том, чтобы обеспечить детям защиту, — спокойно объяснил тот. — Ты и сам понимаешь, настроения в обществе ныне неспокойные, не стоит пренебрегать никакой дополнительной защитой.

— Я понимаю свадьба, но помолвка… Впрочем, если Джинни согласна…

— Она согласна! — тут же сообщил я, не имея ни малейшего понятия, что сестра думает на этот счёт. Но в данный момент это не имело значения: я достаточно разбирался в ритуалистике и потому точно знал, что это будет самым правильным, что мы все можем сделать, а потому готов бы объяснять, уговаривать или даже заставлять, если Джинни по какой-то причине окажется не согласна.

— Младший брат лучше разбирается в ритуалистике, да, Чарльз? — немного снисходительно улыбнулся мистер Нотт.

— Наверное, — хмыкнул Чарли, к счастью, ничуть не обидевшись. — Судя по тому, что Рон даже сейчас читает именно её…

Мистер Нотт перегнулся через стол и рассмеялся: на моих коленях лежала раскрытая книга по ритуалистике, утащенная из его библиотеки.

Гости прибыли ровно тогда, когда всё было готово. Теодор стоял у подножья лестницы и явственно нервничал, хотелось подойти и просто похлопать его по плечу, но я ограничился улыбкой. Не то чтобы это подействовало.

Сначала по лестнице сбежали Астория с Фел, а затем показалась Джинни. В простом белом платье, с незатейливой причёской, Джинни выглядела настоящей красавицей. Судя по одобрительной улыбке миссис Гойл — единственной женщины, что могла оценить внешний вид сестры, — та и вправду была хороша.

Мы все спустились в подвальный этаж, где находилась ритуальная комната — я впервые оказался в подобном месте, так что смотрел во все глаза. В первую очередь моё внимание привлекли бесконечные руны, что покрывали пол и стены. Всё понять я, само собой, не мог — знаний не хватало, но оценить объём даже такой новичок как я был способен. Зал был древнее (не старше, а именно древнее) дома, и представлял собой произведение искусства.

— Рон! — прошипел Чарли, больно сжав моё плечо, и только тогда я вспомнил, где и зачем нахожусь.

В центре зала уже стояли Теодор с Джинни и держались за руки, а мистер Нотт готов был вот-вот начать ритуал…

Я скосил глаза на стены, запоминая и силясь понять, что на них изображено. Я не особо надеялся, что обнаружу что-то знакомое, всё-таки несмотря на мою любовь к чтению, знал я по-прежнему удручающе мало, а тут — не какая-нибудь примитивная пентаграмма, а настоящее объёмное произведение искусства! Но оторвать взгляд было неимоверно сложно, руны и магически фигуры приковывали внимание.

Ровно до того момента, когда мистер Нотт начал ритуал.

Движения магии, завораживающие своей простотой, были совершенны, я повернулся к нему и пропал — магия, творимая на моих глазах, поражала. Я не знал, как можно это описать словами — немудрено, что ритуалистов мало, авторы учебников не поэты, а практики, конечно же, им не доставало красивости, чтобы передать идеальность вспыхивавших вокруг Джинни с Теодором золотистых искорок или тянущихся, кажется, прямо из сердца мистера Нотта лент, что обвили их руки… А сухие строки — они и есть сухие строки, подобное волшебство нужно видеть даже не столько глазами, сколько…

Я не мог дышать, настолько меня поразило зрелище.

Мерлин! Я люблю драконов, мне нравится работа в заповеднике, но это… Это самое прекрасное, что мне доводилось видеть… Это настолько… Кажется, я родился для этого…

* * *

Помолвка была заключена. Жених с невестой — с улыбками и светящимися радостью глазами — получали поздравления от родных и друзей; мы все переместились в празднично убранную гостиную, которую не так давно приводили в порядок, но я словно раздвоился: одна часть меня хлопала Теодора по плечу и со смехом называла его братом, а другая так и осталась в подвальном помещении, насквозь пропитанном магией.

— Рон?

— А? — я едва не подпрыгнул.

Очнулся.

Оглядевшись, я с удивлением понял, что кроме мистера Нотта никого не осталось.

— Ты весь день заторможенный. Скажи, что ты почувствовал во время ритуала?

Я не знал, как ответить, потому что найти имена каждому из сонма испытанный мной в тот момент чувств — это было сложно.

— Многое, — честно сказал я, пожимая плечами.

— Это важно, — потянув меня к креслам, мистер Нотт сел рядом и уставился с волнением и, кажется, искренним участием. — Попробуй сформулировать.

— Магия… Сэр, я правда не знаю.

— Ты чувствовал магию? Как именно? Тепло-холод? Цвет? Вкус?

— Эм… Цвет, наверное, — неуверенно протянул я, — золото облака и ленты…

— Ленты?

— Ваши ленты… — тут я наконец-то заметил, что волнение на его лице сменилось изумлением, и испугался: — Так не должно было быть?

— Ты видел — ленты? Можешь описать?

— Ну… сначала вокруг Джинни и Теодора сформировалось нечто вроде облака — такие вспышки, но не слепящие, а словно ласкающие, мягкие, потом, когда вы спрашивали их согласие, от вас… э-э-э… к ним потянулись золотистые ленты…

— Мерлин и Моргана!

— Что-то не так? — осторожно спросил я, поскольку Нотт замолчал.

— Это редкий дар, Рон, — видеть магию. Идём!

Он вцепился в мою руку и вскочил с места, будто под ним сработала пружина. Я чуть не упал от неожиданности, но ничего не успел спросить — понял, что мы бежим в библиотеку. У одного из стеллажей Нотт меня отпустил и принялся рыться на полках, бормоча «не то, и это не то», пока не нашёл нужное.

Ко мне он обернулся с сияющим лицом:

— Вот!

«Ritual. Pressam».

— Эм… мистер Нотт, книга на латыни…

— Ну разумеется на латыни! Это же ритуалистика! — с недоумением воскликнул тот, а затем разочарованно протянул: — Ах да, вы же не знаете латынь…

— Вы? — не поняв, кого он имеет в виду, уточнил я.

— Вы — младшее поколение. Рон, ты изучаешь руны в Хогвартсе?

— Да, сэр.

— И то хорошо. Книгу тебе прочитать нужно. Но для этого придётся сначала изучить одно заклинание — перевода. Оно простое, но недолговечное. Придётся постоянно его обновлять, так что обещаю тебе серьёзную усталость. Однако, как только начнёшь читать — поймёшь… Впрочем, я забегаю вперёд.

— Сэр, а вы сами — знаете латынь?

— Знаю, конечно, но я, мальчик мой, не переводчик. И ещё такой нюанс. Книга написана ритуалистом — для ритуалистов. Я изучал основы в школе, меня учил отец уже дома, но мои знание сугубо практичные, выборочные. Я умею проводить лишь элементарные ритуалы: защитные, свадебные, принятия и изгнания из рода, в общем те, что наверняка пригодятся в обычной жизни. Я следую инструкции, но не понимаю и не чувствую, всё ли делаю верно.

— Но как же, — удивился я, — вы очень уверенно действовали. В самом начале ритуала вспышки были слабыми, правда, но вы сразу же исправились, изменили тональность голоса… Вы разве не специально?

Я замолчал, по лицу Нотта поняв, что это разговор немого со слепым: я не знаю, как объяснить, а мистер Нотт не понимает, о чём я говорю.

— Сэр, — решил я немного сменить тему, — а можно спросить?

— Можно, конечно! Рон, через Джинни ты теперь не просто друг моего сына, так что, конечно же, ты можешь спрашивать.

— Ну… это просто личное… наверное… Я про ритуальный зал. Там столько рунных цепочек! Я ничего не смог понять, но ведь они должны означать… не знаю, что, но что-то важное.

— Ты прав. Пойдём, — он положил книгу на стол, демонстративно постучав по обложке пальцем, мол, не забудь прочитать (как будто я мог забыть!) и приглашающе махнул на дверь, продолжив говорить по пути. — Нотт-холл был построен в одиннадцатом веке.

— Ого!

— Не это здание, — усмехнулся он, — а скажем так… Сердце дома. Так вот ритуальная комната ведёт свой отчёт примерно из тех времён. За века предки успели провести множество ритуалов — их следы ты и видел на стенах и полу.

— Значит, вы можете повторить каждый из них?! — у меня голова закружилась от одной только мысли о подобном.

— Нет, конечно, — даже остановился Нотт. — Я же не ритуалист. А это не та сфера магии, где ошибки могут обойтись без последствий.

— Теоретически, — уточнил я.

— Даже теоретически, — покачал он головой и вызвал домовика. — Бурбон.

— Но почему? Руны видно чётко, магические фигуры не искажены…

— А как понять, какая руна к чему относится? Ими покрыты все горизонтальные поверхности, они накладываются друг на друга, пересекаются… Сомневаюсь, что даже гильдейские ритуалисты рискнули бы что-то повторять.

— Но почему? — так и не понял я.

— Рональд, нам всем не хватает теоретической базы. Слишком многие знание безвозвратно утеряны. Те ритуалы, что проводили мои предки, мягко говоря не найдут одобрения у нынешних магов. Не у светлых, а у магов вообще. Некоторые вещи запретны не потому, что кому-то стали неугодны, а потому что изначально не должны были существовать. Или эти ритуалы утратили актуальность. Ну и немаловажный момент: уровень образования год от года падает. Если во время моей учёбы в Хогвартсе ритуалистика была предметом по выбору, то у вас её уже и вовсе нет. А вот во времена моего деда она была обязательным предметом. Рассуждать можно долго, но ни к чему так и не прийти. Я не знаю ни одного мага, что сумел бы по-настоящему разобраться в хитросплетениях древних ритуальных залов, таких, как мой, или Розье, не говоря уже о Блэках. Даже Тёмный Лорд пасовал… Ступай спать, время уже позднее, и подумай насчёт книги.

— Конечно, сэр. Я обязательно прочту её, — пообещал я совершенно искренне.

Меня не то что не надо было уговаривать, я готов бы на любые подвиги, лишь бы мне удалось её прочесть! А пока можно было обдумать всю полученную за сегодня информацию. В качестве исключения — приятную.

Уснуть удалось лишь под утро, поэтому проснулся я поздно. И не я один.

— Ты что, завтракаешь? — приветствовал я сестру.

— Ага, — улыбнулась она, — перенервничала вчера, долго не могла уснуть. А ты был какой-то заторможенный, всё в порядке?

— Да, всё хорошо. Я… меня поразил ритуал.

— В каком смысле? — нахмурилась от непонимания сестра.

— Не знаю, как объяснить, — отмахнулся я, кивком благодаря эльфа за тарелку каши. — Как сам пойму — расскажу.

— Ну ладно. Ты говорил, что не задержишься после помолвки, может, передумаешь?

— Немного задержусь, пожалуй. Мистер Нотт мне вчера книгу одну порекомендовал…

— Рон! Ну снова ты с книгами! Ты так ни с кем не сблизишься, если будешь всё время проводить за книгами!

— А у тебя какие планы? — сменил я тему, не желая выслушивать от младшей сестры нотации по поводу моей личной жизни.

— Мы решили заняться садом. Пока не знаем, с кем проконсультироваться, так что начнём с расчистки — заросло всё ужасно…

— С Лонгботтомом.

— Эм… — Джинни даже поперхнулась, настолько мой ответ показался ей неожиданным. — Он же с Гриффиндора!

— Он лучший по травологии во всей школе. Профессор Спраут говорила, что у него настоящий дар и что она прочит его на своё место после выпуска. К тому же не забывай, специалисты могут и не захотеть заниматься этим или запросят такую сумму, что сами не рады будете помощи, а Лонгботтом в последнее время один, с Поттером они разошлись давно, а новых друзей он не завёл. Думаю, он рад будет нормальному общению, тем более на интересную ему тему, в которой он отлично разбирается и в кои-то веки сможет блеснуть знаниями.

— Да ты стратег, братишка, — со смешком хлопнул меня по плечу вошедший Теодор.

— Полезно иногда включать логику, попробуй как-нибудь, — подмигнул я.

— Непременно! Раз ты советуешь… Я почту принёс. Эльфы проверили, так что никаких вопиллеров… но вот за содержание посланий не поручусь, — уже без улыбки закончил он, кладя стопку между мной и Джинни.

— Давай я, — вызвался я, справедливо опасаясь, что там может оказаться письмо из Норы, а мне совершенно не хотелось, чтобы Джинни сразу после помолвки испортили настроение. — Это тебе не надо читать… — откладывая в сторону письмо мамы, решительно заявил я, скользнув глазами по первым строчкам. — А вот это… хм… а вот это можно!

— Что там? О! Перси… Тео, Персик нас поздравляет… Вау!

Мы с Теодором с одинаковым интересом уставились на Джинни.

— Что пишет?

— Поздравляет. В смысле — правда поздравляет. Никаких лишних слов.

— Прогресс, — хмыкнул я, — впрочем, помните, он отзывал меня в сторону, когда делегации других школ отбывали? Предлагал общение.

— Ты не говорил, — попеняла сестра.

— Он много чего говорил тогда — неприятного. Но под конец, кажется, удалось донести до него мысль, что мы с тобой — сами по себе. Видимо, он правильно понял.

Остальные письма были от сокурсников и слизеринцев вообще и содержали обязательные слова поздравлений, личных писем было лишь два.

— А что родители? — всё-таки не удержалась от вопроса Джинни.

— Тебе не стоит это читать, — покачал я головой и уничтожил конверт.

— Ну хоть Персик поздравил, — вздохнула она и натужно улыбнулась: — Не очень-то и хотелось, правда, Тео?

После завтрака я переместился в библиотеку и до самого ужина не отрываясь переводил, читал, снова переводил и снова читал… Когда на пороге возник Теодор, у меня не осталось сил даже на улыбку.

— Мордред, Рон! Зачем доводить себя до такого состояния?!

— Ты просто не представляешь… — я захлебнулся словами, потому что прочитанное… ох!

— И представлять не желаю, если оно доводит до такого состояния! — фыркнул этот неуч и захлопнул книгу у меня перед носом. — На ужин, живо!

— Чего ты возмущаешься? — с обиженной гримасой пробурчал я, но всё же покорно встал — меня ощутимо шатнуло — и двинулся в указанном направлении.

— Рон, ты просто себя не видишь! Ты выглядишь так, словно неделю провёл в подземелье без еды и воды!

— Твой отец предупреждал, что заклинание перевода магозатратное.

— И сколько раз ты его наложил? — недоверчиво начал Теодор, а потом резко повернулся: — Ты с начала книги читал?!

— Ну да…

— Рон!!! Книга на странице сороковой была открыта!

— И что?

— Ты сорок раз заклинание применил?!

— Больше, пожалуй, — прикинув, что за один перевод мне не всегда удавалось всё понять и иногда приходилось возвращаться к предыдущим страницам, признался я.

— Бестолочь, — обречённо протянул он и замолчал. Но стоило нам войти в столовую, тут же сдал меня: — Рон пятьдесят раз применил переводное заклинание!

— Что? — опешил мистер Нотт. — Мерлин! Рон, ты с ума сошёл! Рики! Укрепляющее зелье! Живо!

Вокруг меня началась суета; рядом материализовался домовик с пыльным флаконом, мистер Нотт тут же выхватил тот из его лапки и одним движением вскрыл пробку, вручая мне зелье. А стоило проглотить мерзкое пойло, меня усадили за стол, навалили (другого слова не подберёшь) на тарелку целую гору еды и приказали съесть всё.

— Да я в порядке, — попытался возразить я, но слушать меня не стали.

Конечно, перестарался, признаю, но уж больно было интересно. Я на самом деле совсем не замечал усталости, да и чувствовал себя вполне сносно. Однако важнее было другое: даже если бы я знал заранее, к каким последствиям приведёт столь интенсивное применение заклинания перевода — не отказался бы от возможности прочитать как можно больше, просто потому что следующий шанс добраться до книги представится нескоро. До отправки в заповедник у меня оставалось два дня, и я должен был прочитать столько, сколько успею, а усталость… переживу.

* * *

Заповедник встретил меня неласково — шквальным ветром и проливным дождём. До дома Чарли я, несмотря на заклинание, добрался насквозь промокший и продрогший.

— Как доплыл? — смехом приветствовал меня брат.

— Брассом, — фыркнул я и принялся сушиться.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — присмотревшись, вдруг спросил Чарли. — Выглядишь, уж прости, ужасно.

Я лишь закатил глаза.

— Переколдовал слегка. Нормально всё. А у тебя что нового?

— Хм.

Одного «хм» вполне хватило, чтобы я понял, что брат собирается говорить о родителях.

— Про Нору не надо, — быстро предупредил я.

— Мама в бешенстве, — грустно улыбнулся Чарльз. — Ты не представляешь, какой скандал был в Норе, когда мама прочитала объявление в «Пророке» о помолвке.

— Ну почему же? Вполне представляю. И маму я знаю, и «пожелания» её читал.

— Пожелания? — не понял Чарли.

Пришлось рассказать про вопиллеры, про то, что мистер Нотт перекрыл свободный доступ почты, про письма, что пришли на следующий день после помолвки…

— Джинни я не дал это читать, но, поверь, столько мерзостей, кажется, даже заклятые враги друг другу не говорят. Я её не понимаю, Чарли, — признался я и начал раскладывать вещи по местам, а брат уселся на мою кровать, давая понять, что внимательно слушает. — Ну вот сам посуди. Из-за вопиллеров она уже лишилась сына. Дочь ей сто раз прямым текстом говорила, что подобное ей неприятно. Они всё время ссорились, Джинни грозилась уйти из дома, если мама не перестанет… Потом Джинни вообще не писала несколько месяцев — обиделась. Можно было бы уже понять, что таким способом отношения с детьми не наладить. Но — нет. Мама словно нарочно отталкивала Джинни. Пусть ей не понравился Теодор, которого она, к слову, в глаза не видела даже, это не повод обзывать дочь. Джинни написала, что не вернётся домой, потому что не чувствует, что там ей рады. И не вернулась. На следующий день прилетел вопиллер с обвинениями и оскорблениями. Ну и помолвка. Всё, ритуал уже проведён, какой смысл что-то запрещать? Даже если ей не нравится выбор дочери, можно же ради сохранения отношений поискать достоинства у жениха — а у Нотта их немало. Но маме это, кажется, неинтересно…

— Рон, мама волнуется за Джинни.

— Ты сам-то в это веришь? — хмыкнул я, отвлёкшись от вещей. — Если бы волновалась, начала бы, наверное, с того, где Джинни находится и всё ли с ней в порядке, а не обвинений, что пришлось прождать на вокзале больше часа. Мама в бешенстве, что Джин посмела проявить самоволие. А то, что она наконец-то счастлива — маме плевать.

— Ей не плевать, — снова возразил Чарли.

— Тогда она очень странно это проявляет. Вот тебе же тоже Нотты не нравились, но ты доверился моему мнению, не стал сразу орать, что симпатичные мне люди — гады. Ты присмотрелся, составил своё мнение… Признайся, когда увидел, как Теодор относится к Джинни — тебе стало плевать, кто его отец!

— Ты прав. Кстати, Эдриан меня прямо изумил, — развил мысль он. — То, как он отнёсся к Джинни… Это большая редкость, Рон. Когда впервые зашла речь о помолвке, ты прав, я был настроен решительно против — Джинни ещё маленькая! Но твоему мнению я доверяю, а потом уже и сам понял, что Теодор хорош.

— Вот, в этом и есть главное отличие. Мама не желает менять мнение — и ей всё равно, что думают все остальные. Даже Перси прислал поздравления, Чарли, вдумайся! Перси, который всегда был наособицу и забывал о днях рождения, не считал нужным даже во время празднования сказать пару приличествующих случаю фраз. А мама не нашла в себе ни единого доброго слова для единственной дочери. Хорошо, что Джинни теперь не придётся возвращаться в Нору, — вдруг сказал я и улыбнулся. — Хорошо, что нам обоим это больше не придётся делать.

Подъём на рассвете оказался тяжёлым испытанием, но с помощью братского Агуаменти я проснулся. Настроение было поганым — не выспался, усталость так и не прошла, за окном было серо и уныло, и вдобавок, холодно. Стуча зубами из-за в очередной раз слетевших согревающих чар, я левитировал здоровенные коровьи ноги в вольер, даже не зная, к кому — дракона видно не было. Переместив одну ногу, я обновил чары и собирался заняться второй ногой, когда из пещеры показался хозяин. Ярко-жёлтым огнём вспыхнули в темноте глаза, нечто огромное стало двигаться, а через секунду на свет появилась изумрудная гора мышц.

Плохое настроение и непогода мгновенно перестали иметь значение, стоило мне узнать Чами. Годовалый дракон был уже размером с автомобиль! Его перевели во взрослый вольер, и теперь мой «малыш» жил в пещере.

— Чами! — умилённо воскликнул я, напрочь забывая, зачем вообще оказался здесь. — Какой ты стал большой! Красавец! И гребень какой шикарный!

Дракон не сводил с меня непроницаемого взгляда, а я стоял и по-идиотски улыбался. Как же я, оказывается, по нему соскучился! Чами сделал шаг, замер, наклонив голову, и зашипел. А затем рванул вперёд, так, что я даже испугаться толком не успел, резко остановился и снова зашипел — но не раздражённо, а словно…

— Ты узнал меня?! Ты ж мой хороший!

Не знаю и знать не хочу, как всё это выглядело со стороны. Наверняка я выставил себя полнейшим кретином, притом сентиментальным, но, Мерлин! Мне было наплевать, что кто-то увидит и услышит, как я нежничаю с драконом, что мог сожрать меня и не подавиться. У меня было такое чувство, будто я воссоединился с собственным ребёнком после длительной разлуки.

О том, что я вообще-то на работе и меня ждут ещё шесть голодных драконов, я вспомнил только через час.

— Прости, Чами, мне пора кормить твоих товарищей, — на меня по-доброму зашипели, и я рассмеялся. — Завтра увидимся, приятель. Не успеешь соскучиться! — пообещал я и развернулся на каблуках, намереваясь всё же вернуться к своим обязанностям, и наткнулся на мистера Дафи, стоявшего в нескольких ярдах от меня и явно наблюдавшим за нашим общением.

— Как прошла встреча? — с спокойной улыбкой поинтересовался он и сам же ответил: — Вижу, дракон тебя узнал и принял.

— Да, сэр, всё хорошо, сэр.

— Ты можешь присоединиться к драконологам на утренних тренировках, — бросил он и зашагал по своим делам.

А я снова застыл на месте. Это что же, мне разрешено… Вау!

Одиннадцатое июля стало одним из самых счастливых дней в моей жизни. И самым опасным тоже.

Разрешение мистера Дафи дошло до драконологов из первых уст, так что когда утром я пришёл за драконьей едой, меня уже ждали Чарли и Стивен с обмундированием — многословно зачарованных курткой и штанами, а также подносом с зельями.

— Трусишь? — поддел Чарли, пока я переодевался. — Чего не сказал-то вчера, что Дафи тебе позволил участвовать?

— Счастью своему не поверил, — хохотнул я, горя предвкушением.

Брат посмотрел с удивлением, а потом его губы растянулись в улыбке: наверное, вспомнил, как сам впервые попал в вольер с драконом.

Хоть я и проработал в заповеднике немало, прочитал кучу книг о драконах и вполне отчётливо понимал степень риска, которому в непосредственной близости от древних существ подвергаются мягкие люди, всё равно воспринимал ситуацию без должной серьёзности: Чами был для меня тем шипящим малышом, я ещё не осознавал, что он стал взрослым и по-настоящему опасным. Брат со Стивеном поспешили развеять моё заблуждение, принявшись озвучивать многочисленные правила техники безопасности.

— И не вздумай летать перед его мордой! — в четвёртый раз повторил Чарли, когда мы уже подошли к вольеру.

— Драконы этого не любят! — подражая его голосу, недовольно произнёс я. — Я знаю, Чарли.

Брат оценивающе меня осмотрел, но к чему придраться не нашёл и потому кивнул.

— Ну что? Взлетаем? — подмигнул Стивен и первым оседлал метлу.

Перелетев заграждение, мы зависли в воздухе на приличном расстоянии от дракона — давали ему время понять, что происходит. Чами явно не любил дрессировку, потому что тут же зашипел и плюнул огнём. Правда, в нас не целился.

— Эй, приятель! Не злись, ты же умник, должен понимать, без этого никуда! — крикнул я, держась рядом с братом сбоку от дракона.

— Ого! Чарльз, он его слушает! — заорал Стивен с другой стороны. — Ну-ка, Рон, прикажи ему…

Зачем приказывать? Я с недоумением посмотрел на Стива и перевёл взгляд на дракона.

— Чами? Положи, пожалуйста, лапу вон на тот камень.

Дракон, очевидно, привыкший к бессмысленным по его мнению приказам и запомнивший команды, плюнул огнём на землю и снова зашипел — недовольно, но лапу всё-таки протянул, куда бы сказано.

— Обалдеть… — присвистнул Чарли.

— Какой ты умник! Чами! Ты самый умный дракон! — тут же похвалил я. Дракон зашипел — совершенно иной тональностью, — и я понял, что похвала ему приятна. — Чарли, можно я подлечу ближе?

— Немного, — чуть подумав, неохотно разрешил брат. — И держись за метлу покрепче — если что, я тебя выдерну к себе.

— Ладно, — кивнул я, не сомневаясь, что ничего подобного не понадобится — Чами я доверял. Осторожно, не желая злить дракона, я приблизился и сосредоточился на тоне: мягком, но уверенном. — Чами, я знаю, тебе всё это не нравится, но так нужно. Ты должен запомнить все команды, понимаешь? Ну-ка, положи на камень другую лапу…

* * *

Всё прошло без эксцессов, но постоянное напряжение здорово вымотало. Драконологи были в полном восторге, пророча мне великое будущее в своей сфере, а я… Я был рад, что справился, мне было очень приятно всеобщее признание и похвалы, и, конечно же, я был в полном восторге от того, как мы с Чами прекрасно справились с задачами, но… Всё дело было в том, что я понравился маленькому дракону, и ничего больше. Чами помнил меня, считал меня другом — мне так казалось, по крайней мере, — однако ни о каких особых талантах это не свидетельствовало. Да и я уже принял решение, кем хочу стать. И хоть и любил Чами, ритуалистику в моём сердце ничто не способно было затмить.

Мистер Дафи был очень доволен «экспериментальной» попыткой использовать меня для дрессировки Чами и освободил в моём графике два дня в неделю — на Чами. Убедившись, что в отличие от других драконологов, меня дракон не воспринимает как врага, я его не раздражаю, более того, на меня он по-прежнему не плюётся, было принято решение оставить со мной только одного опытного драконолога — на всякий случай.

Брат пытался взять эту обязанность на себя, но Дафи не согласился: Чарли мой дракон не любил почему-то, зато одна молодая валлийка просто обожала. Так что со мной оставили Стивена. Мы с Чами не возражали.

* * *

В свой законный выходной, несмотря на усталость, я снова потащился к Чами. Вольеры имели несколько уровней защиты: и физической, и магической. Так, понизу, на высоту роста взрослого мужчины, шёл двойной барьер — можно было стоять прямо напротив дракона и, даже если он плюнет огнём, остаться невредимым. Разве что температура вокруг станет жаркой — но то по воздуху сверху распространится, — а ожогов не будет. Вот в зоне действия этих чар я и располагался, приходя к Чами почитать.

Дракону явно нравилось изучать трансфигурацию и чары, он ложился рядом, пристраивал голову на вытянутые лапы так, чтобы глаза были не далее чем в ярде от меня, и слушал. А вот зелья ему не нравились, вполне возможно потому, что в состав входили части его тела.

— Ты пойми, Чами, тебя для того и учат вытягивать лапы, чтобы быстро и безболезненно обрезать когти, — втолковывал я, слыша гневное порыкивание после упоминания когтей дракона в зелье, предназначенном для лечения магической чесотки. — Ты же не лазаешь по скалам, когти не стираются, тебе самому неудобно будет, если их не стричь!

Чами фыркнул, отчего из его ноздрей повалил дым, а я продолжил мини лекцию:

— Вот с кровью — да, тут согласен, неприятно. Но это уже не тебе на благо, а заповеднику. Думаешь, тебя просто так кормят, поят, заботятся о тебе? За всё надо платить, мой друг. Но зато сама процедура безболезненная. Я специально спрашивал у Чарли… — Чами снова фыркнул. — Эй! Мой брат хороший. Если бы не он, мы бы с тобой вообще не встретились, а я был бы обычным неудачником и маминым сынком, а не индивидуалистом и личностью. В общем, ты не возмущайся, навредить тебе никто не хочет… Ладно, я не буду читать тебе зелья. Как насчёт рун?

Рядом с Чами было изумительно спокойно и хорошо думалось. Под его шипение, фырканье и сопение я успел сделать почти все домашние задания, написать (а вернее надиктовать одолженному Теодором самопишущему перу) все эссе, занимался окклюменцией и просто читал. И дракон меня прекрасно понимал — а я его, научившись разбираться в нюансах издаваемых им звуков. Иногда Чами даже мне подсказывал (и пусть кто-нибудь попробует убедить меня, что я это придумал!) ошибки в рассуждениях, фыркая на меня — наша дружба была удивительной и приятной.

А ещё была очень приятна зарплата, которую без объяснений и предупреждений мне подняли на весьма ощутимую сумму! Я даже пошёл к мистеру Дафи разбираться — хотел вернуть лишнее, чем рассмешил его.

— Уизли! Ты же теперь не просто мальчик на побегушках! Ты же теперь драконолог на полставки! Сам не понял, что ли?

А ведь вправду не понял…

* * *

В первых числах августа я написал сестре, что хотел бы немного задержаться после её дня рождения, чтобы ещё почитать ту книгу про ритуалистику. Ответ мне пришёл те же вечером, но не от Джинни, а от мистера Нотта, который с недовольством вопрошал, как я умудрился забыть его слова про «желанного гостя». Уверив, что дело не в дырявой памяти, а излишней неуверенности и попытках не быть навязчивым, я пошёл договариваться насчёт выходных дней.

— …роятно! Куда смотрит Министерство — вообще не понятно!

— Простите, я не вовремя? — остановившись в дверях, обратился я к громко ругавшемуся мистеру Дафи.

— Чего тебе? Да заходи! Это я так… Дементоры в маггловском городе! Уму непостижимо!

Новость меня поразила, так что вместо чёткого сообщения, чего я хочу, я промямлил нечто насчёт необходимости отлучиться на несколько дней. Что такое дементоры я ещё не успел позабыть, поэтому, едва вернувшись домой, полез искать «Пророк», который сам обычно не читал, но знал, что Чарли его выписывает. Однако найти статью не успел — брат вернулся домой.

— Прикинь, на Поттера дементоры напали! — сообщил он вместо приветствия. — Будешь пирог с капустой? Мама передала.

— Где ты Поттера-то нашёл? Неужто снова в Норе? Мёдом ему там намазано, что ли?

— С близнецами встречался, они и рассказали, — пропустив моё бурчание мимо ушей, ответил Чарли. — Два дементора напали на него и его кузена-маггла. Поттер отбился патронусом, но его сначала исключили из школы, потом вроде передумали и вызвали на разбирательство.

— Подожди! — опешил я. — Что значит исключили? За что?

— За применение магии в присутствии маггла, — хмыкнул Чарли.

— Какого маггла?

— Кузена же!

— Но ведь тот знает, что Поттер волшебник? — совершенно перестал я понимать смысл его слов.

— Знает.

— Ты меня запутал! Так за что же исключать?

— А вот это и есть самое забавное, — невесело усмехнулся брат и махнул рукой. — Ладно, проблемы Поттера нас не касаются. Ты пирог-то будешь? Или я его уберу под стазис.

— Буду, — нехотя буркнул я: видеть маму я не желал, но вот отказаться от её пирогов — пока не был готов.

* * *

День рождения Джинни прошёл прекрасно. Они с Теодором успели расчистить небольшой участок сада и с помощью мистера Нотта и домовиков обновили старую покосившуюся беседку, очень похожую на ту, что была в саду Гойлов, так что праздновали мы на природе. Полной неожиданностью для меня стало присутствие Забини, но он вполне хорошо вписался в устоявшуюся компанию.

Ноттам снова пришлось выгонять меня из библиотеки по вечерам и выманивать на обеды, сам я совершенно переставал сознавать действительность и полностью погружался в мир прекрасных ритуалов. Если в других книгах я, несмотря на интерес к этой области знаний, всё же пропускал многие вещи, считая их бесполезными, то сейчас о пропусках не шло и речи. Основы, принципы ритуалистики, неписанные законы, подсказки и советы несомненного специалиста игнорировать было бы откровенной глупостью. А себя я глупцом не считал.

Разумеется, не каждый приведённый в книге ритуал я стал бы (если вообще бы смог) применять в жизни. Были там и кровавые ритуалы, и те, что приводили к откровенно страшным последствиям… Но магия не может быть хорошей или плохой — в этом я был убеждён абсолютно. От того, что это прочитаю, я не стану ужасным тёмным волшебником и злодеем, ведь это знания, а уж как ими распорядиться — каждый решает для себя сам. Я был стопроцентно убеждён, что никогда не воспользуюсь информацией о, скажем, проклятии бесплодия рода, или не стану прибегать к помощи жертвоприношения детей… И всё же даже в этих без всякого сомнения ужасных описаниях было немало полезного. Как бы то ни было — мне было невероятно интересно.

Во время отдыха я рассказывал о своей работе, о Чами — Джинни с Теодором были благодарными слушателями. И даже сумел покончить с домашними заданиями, сварив все заданные на лето зелья.

В один из дней мы посетили Косой переулок, где купили учебники и всё необходимое для школы, а я снова ощутимо поправил своё благосостояние, зайдя в лавку Малппепера не покупателем, но продавцом.

На Оркнейи я вернулся выжатым как лимон (чары перевода всё так же выпивали меня досуха), но довольным, и остаток лета посвятил систематизации полученной информации, составляя конспект «юного ритуалиста», куда записывал не только интересные ритуалы, но массу полезных деталей, вычитанных в ноттовской книге, нюансы, без знания которых на успех нечего было и рассчитывать.

Двадцать девятого августа, закончив с Чами, я многословно попрощался с моим драконом и оправился в административный корпус — за жалованием и напомнить, что завтра мой последний день здесь, и до следующего лета мы не увидимся. Мистер Дафи выразил надежду на следующую встречу и вручил мне увесистый кошель.

Жизнь определённо была хороша.

В дом Гойлов я прибыл прямо из заповедника и угодил в разгар праздника. Вручив Фелисии подарок, я позволил Грэгу утащить меня в мужскую компанию и приготовился провести остаток дня в обществе друзей, но просчитался. Нет, друзья были рядом, но не только они, среди приглашённых было много слизеринцев, с которыми я был едва знаком, несколько студентов с других факультетов и…

— Диггори? — вслух удивился я, заметив знакомого каждому ученику Хогвартса чемпиона Турнира. — Разве Фел с ним знакома?

— Ох, Рон, — снисходительно улыбнулся Грэг.

И я понял, что день рождения — там, в гостиной, где девчонки едят мороженое и отплясывают под аккомпанемент «Ведуний», а здесь — иная атмосфера, взрослая.

Хотя я и прибыл последним и с изрядным опозданием, серьёзные разговоры не подымались до определённого момента, так что я ничего не пропустил. Боул с Диггори беседовали о квиддиче, казалось бы, какая тема может быть безопаснее? Но парни умудрились с неё перейти на обсуждение событий конца учебного года, и вот уже мы все втянуты в дискуссию о Тёмном Лорде.

Неожиданностью было узнать, что Диггори его видел своими глазами:

— Здесь все свои, — повысив голос, Седрик обратился ко всем собравшимся, — потому я не буду делать невинное лицо и хлопать глазами, а скажу, как есть. Я на его стороне. Я его видел, я говорил с ним…

Его тут же перебили; со всех сторон посыпались вопросы, но Диггори лишь покачал головой. Подняв руку, призывая всех к тишине, он спокойно и чётко сказал:

— Лорд не желает заявлять о себе сейчас. У него иные планы. Какие — я не знаю.

— У тебя есть метка? — прямо спросил Боул.

Мы все ждали слов о рискованности его проставления, о том, что Диггори-то готов, но Лорд отказал, пообещал отметить его позже… Но Диггори одним жестом разрушил все домыслы и логические построения — просто задрав рукав рубашки. Череп, изо рта которого выползала змея, чернел на его руке.

В гостиной стало ужасно тихо. Ни у кого не нашлось слов.

— Я единственный, у кого сегодня есть активная метка, — без хвастовства, просто констатируя факт, спокойно сообщил он. — До его официального возвращения, которое произойдёт довольно скоро, к слову, нам всем надлежит ждать и не мешать ему реализовать планы, для которых огласка — вредна.

— Раз ты его видел, то и Поттер — тоже? — задумчиво протянул Малфой, которого я не заметил ранее. — Тогда почему же дамблдоровский протеже молчит, словно воды в рот набрал?

— Поттер передо мной не отчитывается, — усмехнулся Диггори. — Но ты мог бы догадаться, Малфой, что, раз уж Лорду не выгодна огласка, он позаботился о том, чтобы защитить свои планы от дамблдоровского протеже.

Драко смешался. А я принялся гадать, в чём тут может быть дело. Стёртая память? Вряд ли. Обливиэйт мадам Помфри бы сразу же обнаружила. Заклинание моментной немоты? Вполне возможно… особенностью этого заклинания было то, что его невозможно обнаружить, оно не стирало память, а блокировало выбранные моменты, так, что подвергшийся ему всё помнил, но никак не мог разгласить. А может — обычные чары конфиденциальности или вовсе непреложный обет?

И всё же интересно, почему Поттер был так спокоен после Турнира? Тем более если лично видел Лорда? Ведь они с Диггори вместе пропали во время последнего тура и вместе вернулись — то есть стали свидетелями одним и тем же событиям. И если открыто выступившему против Дамблдора Диггори не о чем было волноваться, он не был врагом Тёмного Лорда, то Поттер…

Хотя Седрик недвусмысленно дал понять, что обсуждать Лорда не станет, гости не успокаивались ещё долго, строя предположения и терзая вопросами единственный источник информации.

— А Гринграсс знает всё то же, что и ты? — поинтересовался я.

— Дафна знает больше, — совершенно не смущаясь, сообщил Диггори. — Я хоть и давно определился со стороной, перед Лордом оказался почти случайно. А вот Дафна… Впрочем, она не скажет вам ничего, что не пожелал бы сообщить Тёмный Лорд.

Мы с Теодором переглянулись и одновременно хмыкнули: как будто эти слова могли кого-то остановить. Гринграсс предстоит подвергнуться допросу, и та же Розье точно не удовлетворится словесным отказом и не оставит Дафну в покое.

К восьми вечера гости стали расходиться, и я немного растерялся. Мне хотелось в Нотт-холл, в библиотеку, но и с Грегори пообщаться — тоже. В конце концов, этим летом я и так провёл в его обществе слишком мало времени, а обижать моего первого друга мне совершенно точно не хотелось.

Выручил Теодор:

— Пошли к нам? Рон всё равно для общения будет потерян — папа познакомил его с прекрасной «леди», Рон влюбился, и для него с недавних пор существует только она.

— Что? — ошарашенно уставился на меня Грэг.

— Библиотека, Грегори. Рон для нас потерян до первого сентября точно. Папа подсунул ему книгу…

— Ну прекрати, — пробурчал я. — Грэг, прости, но я правда хочу почитать. Парни, ну как вы не поймёте…

— Да всё мы понимаем, — хлопнул меня по плечу Теодор и беззлобно протянул: — Иди читай, а мы с Грэгом в шахматы сыграем, да?

В итоге мы втроём переместились в Нотт-холл, а Джинни наоборот задержалась в доме Гойлов. Однако наши планы пришлось отложить — выйдя из камина, мы обнаружили мистера Гойла.

— Пап? — удивился Грэг.

Мистер Нотт дёрнул щекой, что должно было означать недовольство, но всё же указал нам на диван напротив кресел, в которых они с мистером Гойлом расположились. Мы поспешно уселись, во все глаза смотря то на одного, то на другого.

— Мне удалось кое-что выяснить, вот я и решил обсудить это с Джаредом. Но раз уж вы здесь… — мистер Нотт сделал паузу, давая понять, что хоть и не считает нужным скрывать всё, предпочёл бы не посвящать нас в ситуацию. — Помните, мы говорили о том, что было бы неплохо прояснить ситуацию с Патил?

Мы насторожились.

— Я проверил по своим каналам и узнал, что они… хм… пожалуй, пропали — наиболее подходящее слово. С девяносто третьего года их никто не видел и не имеет сведений об их местоположении. Никаких подозрительных моментов никто не заметил, однако Патилы исчезли. Бизнес продан, дом закрыт и пуст, а все знакомые уверены, что они вернулись на родину в Индию. Вот только связавшись со знакомым и попросив его разузнать, как обстоят дела в Индии, мне сообщили, что Раджеш Патил ещё в семидесятых расплевался с семьёй и связей с тех пор не поддерживает. Что же до миссис Патил — первопричины ссоры Раджеша с семьёй, — о ней известно удручающе мало. Камилла. И всё. Ни кто она, ни откуда, ни из какой семьи…

— Есть надежда, что они живы? — спросил Теодор.

Мистер Нотт развёл руками:

— Просто так люди не исчезают. И не бросают прибыльный бизнес и дом без причин.

— Но зачем Патил убивать их? — не согласился я. — Если она Лорд — ей хватит и сил, и знаний на то, чтобы избавиться от них не прибегая к убийствам. Достаточно подкорректировать память да внушить желание покинуть страну, и больше они её не побеспокоят.

— Рон прав, — кивнул мистер Гойл, — но нас интересует не судьба Патилов, а их отсутствие рядом с дочерью. Пятнадцатилетняя девочка… Где она живёт? С кем? На какие средства?

— А дом вы проверяли или о том, что он пустует, узнали с чужих слов?

— Думаешь, на доме чары отвлечения внимания? — нахмурился мистер Нотт. — Вполне возможно. Что ж, нужно будет проверить…

На этой ноте мы и разошлись: парни отправились играть в шахматы, а я поспешил в библиотеку.

* * *

В Хогвартсе сразу же начались неприятные сюрпризы. Новый преподаватель по защите оказалась… как бы так сказать, чтобы без оскорблений? Некомпетентной, предвзятой, не блещущей умом дамой. На первом же занятии она ни с того ни с сего накинулась на Поттера с какими-то непонятными претензиями, откровенно спровоцировала его и назначила отработку — просто на ровном месте! Уж насколько я плохо относился к Поттеру, тут даже мне стало неприятно — уж слишком несправедливы были обвинения.

Уже традиционно заниматься защитой от Тёмных искусств нам пришлось самостоятельно.

Как я и предсказывал, Розье с первого же дня в школе стала прессовать Гринграсс, пытаясь заставить ту сказать больше о Тёмном Лорде. Дафна пока держалась, но Летиция была одним из самых целеустремлённых и упрямых людей, что я знал, так что Дафне можно было только посочувствовать.

Так же с самого начала учёбы стало очевидно, что отношение к Поттеру заметно охладело. Причём мы, слизеринцы, почти не обращали на него внимания, занятые собственными делами и сложностями, а вот обычно доброжелательные или нейтральные факультеты и даже сами же гриффиндорцы…

— «Пророк» почитай — поймёшь, — отмахнулся Гойл, когда я озвучил вопрос.

— А что, в «Пророке» пишут о Поттере? — не поверил я.

Грэг вздохнул и нехотя отложил учебник по чарам.

— Фадж со всех углов кричит, что Поттер лжец, поскольку Тот-Кого-Нельзя-Называть мёртв и никуда возвращаться не собирается.

Я растерянно моргнул.

— Так Поттер же подобного и не утверждает?

— Рон, мы сами без понятия, что происходит.

— Дамблдор снова мутит воду, а крайним выбрали Поттера, — ехидно прокомментировал Малфой. — Сам подумай, Уизли, Фаджу старик не по зубам, а Дамблдор слетел со всех своих постов и теперь опасается тявкать на министра. Однако они оба гнут свою линию, и им обоим нужен гиппогриф отпущения. А кто лучше Поттера подходит на эту роль? Амбридж лишь подтверждает мою теорию. Я написал отцу, спрашивал насчёт неё, так он… — Драко вдруг запнулся и закончил явно не так, как собирался: — Отец сказал, что она на хорошем счету у министра и ссориться с ней не стоит.

— К нам она вроде ровно относится, — подал голос Теодор. — Не будем её злить, и нас все эти интриги не коснутся. А Поттер… Противно, если честно, наблюдать, как она к нему цепляется вообще без повода, но это точно не наши проблемы.

Но это мы так по наивности думали — проблемы Амбридж создавала для всех. Началось всё с её назначения генеральным инспектором и проверки профессоров на соответствие занимаемой должности. Казалось бы, отличная идея, ведь тот же Хагрид — был кем угодно, но не преподавателем, да и вечно пьяная Трелони не является образцом для подражания. Но нет той идеи, что человек не смог бы изгадить.

Амбридж пыталась влезть во все сферы жизни Хогвартса. Она придиралась к ученикам, навязывалась с непрошенными советами к профессорам, устанавливала глупые правила и запреты и вообще активно совала нос в чужие дела. Причём сама она даже не пыталась стать профессором, на её уроках мы вообще ничего не изучали, лишь читали учебник. «Пособие для начинающих» — это пятикурсники-то начинающие?

Недовольство зрело медленно, но неотвратимо. В отличие от неспособных держать себя в руках гриффиндорцем, мы не пытались саботировать декреты от образовании, однако за разворачивающими событиями следили с неусыпным вниманием — развлечений в школе было не так уж много. Дамблдор прямо не говорил, что Лорд вернулся, но всем были понятны его прозрачные намёки.

Поняв, что старосты не горят желанием следить за соблюдением её приказов, Амбридж организовала Инспекционную дружину, в которую принимала всех желающих послужить укреплению позиций Министерства, но только при условии их надлежащего происхождения. Меня, к слову, она не пригласила.

— Повезло! — фыркнул Малфой, вернувшись с первого собрания. — Дожили, я завидую Уизли.

Я снисходительно похлопал его по плечу и улыбнулся: впервые незавидное положение семьи Уизли стало для меня плюсом.

Амбридж старательно подминала под себя все сферы жизни школы, и теперь уже недовольство проявляли все: от первокурсников до привидений. Инспекционная дружина всё чаще прикрывала младшекурсников и лояльных Слизерину студентов, выводя их из-под гнева генерального инспектора, но отыгрывалась на остальных, иногда злоупотребляя своей властью. Малфой, с которым вполне можно было нормально поговорить, за пределами гостиной превращался в крайне неприятного типа, а при виде Поттера в его кровь, казалось, впрыскивалась двойная доза зелья злости, и он становился неуправляем, оскорбляя всех подряд.

Неудивительно, что это привело к взрыву.

Началось всё с банального нарушения правил — колдовства в коридорах. Малфой, Теодор и я шли на завтрак, когда наткнулись на Финнигана и Томаса, стоявших посреди коридора с палочками в руках.

— Минус десять баллов с Гриффиндора! — тут же выдал Драко.

Парни не обрадовались, ответили оскорблениями, мы с Ноттом тоже не промолчали. Из-за угла появились Поттер с близнецами, с нашей стороны подтянулись шедшие на завтрак сокурсники, ссора стала набирать обороты… Кто первым атаковал, я не заметил, но секунду спустя обычное снятие баллов превратилось в безобразную драку.

Я не видел, кого бью, просто бил, одновременно проклиная противника. Так же поступали и остальные. Боли, кажется, ни один из нас не чувствовал, радуясь возможности не только проучить неприятных нам личностей, но и сбросу долго копившегося напряжения.

До слуха доносились крики — кто-то призывал нас к порядку, требовал прекратить, но мы ни на что не обращали внимания. И лишь совместное вмешательство Флитвика и Стеллера положило конец стихийному сражению.

— Минус двадцать баллов с каждого! — злого Флитвика ранее нам не доводилось наблюдать, так что зрелище впечатлило. — В Больничное крыло — живо!

Молча двумя шеренгами — на отдалении друг от друга — мы двинулись в вотчину мадам Помфри. Адреналин выходил, мозг включался; стали чувствоваться полученные повреждения. Доползли до Больничного крыла мы с трудом. У меня оказалось разбито лицо, порезана довольно глубоко рука — я залил кровью коридор по дороге, по телу множество синяков; у Нотта были ожоги и разбитое лицо, Малфой щеголял огромными кроличьими ушами и — кто бы сомневался — разбитым лицом. Гриффиндорцы выглядели ещё хуже.

По примеру Боула, мы незаметно колдовали по пути — чтобы Приори Инкантатем не выявило ничего запретного: я, например, не мог ручаться, что в горячке драки не применил чего-то тёмного, потому Репаро с очищающими чарами только так сыпались из палочки. Гриффиндорцы то ли не заметили наших манипуляций, то ли не поняли их значения, во всяком случае никак не прокомментировали.

Лечение заняло время. Мадам Помфри не переставая бурчала, награждая всех пострадавших такими эпитетами, что уши в трубочку сворачивались, но в помощи, конечно же, никому не отказывала. Поскольку нас было много, в Больничном крыле оставили только самых серьёзно пострадавших и тех, кого не удалось сразу расколдовать (Малфоя в том числе), а остальные были напоены зельями и выставлены за порог.

Первым уроком у нас были зелья, так что мы ждали нотаций от декана, однако он лишь обжёг нас яростным взглядом и начал опрос. Зато Амбридж всё занятие читала нам лекцию о недопустимости подобного поведения, да Дамблдор на обеде толкнул речь, суть которой состояла в том, что Лорд вернулся и все должны сплотиться и выступить дружными рядами против него.

Как же надоел весь этот бред!

А вечером стол Слизерина был атаковал совами — на нас смотрели все ученики и преподаватели, что не радовало.

— Что произошло? — спросил я всех сразу.

— Это из дома, — поморщился Теодор. — Потом обсудим.

Дальнейшие расспросы я отложил на «потом», но не только мне было интересно, потому, едва мы оказались в гостиной, тему подняли вновь, и слово взяла Розье.

— Не ошибусь, если предположу, что каждый из нас получил одинаковое послание из дома. Лорд связался с нашими семьями и указал на недопустимость подобного поведения младшего поколения. Всё верно? — Летиция усмехнулась, когда многие согласна закивали. — Ну что ж, господа слизеринцы, больше никаких драк. Мы не должны привлекать к себе внимание.

— Ты совершенно права, Розье, — голос Дафны прозвучал с ехидством и явственным недовольством. — Ваше поведение абсолютно недопустимо. Лорд не желает этой межфакультетской вражды, а потому…

— Мы поняли, Гринграсс, — перебил Крэбб.

— Видимо, плохо поняли! — зашипела та. — Всем известно, что настроения на Слизерине отражают взгляды Тёмного Лорда. Насколько это соответствует реальности — неважно! Это общественное мнение, изменить которое Лорду только предстоит. Так вот он не желает разобщённости, а вы своими стычками её лишь усугубляете. С этого дня каждый, кто не желает помешать, ведёт себя дружелюбно. Это понятно?

Это было понятно. Причём всем. Слизерин не любили в том числе и потому, что нас всех ассоциировали с ним, с Волдемортом. Но это была обоюдоострая связь. Нелюбовь к нам рождала неприятие его.

Нотт схватил меня за руку и потянул к лестнице. Я кивнул, мол, понял, и он переключился на Гойла. Две минуты спустя мы заперли дверь в нашей с Теодором комнате и расселись.

— Слишком быстро информация дошла до родителей, — начал Нотт. — Совы не мгновенно перемещаются, им нужно время, если вычесть время на полёт туда и обратно, даже если письма писались за одну минуту, мы получим час, максимум полтора.

— А это значит, что Лорд не может быть не в Хогвартсе: иначе к ужину совы бы не успели — им пришлось бы ещё один отрезок пути преодолевать, — согласно кивнул я.

— Да и Гринграсс говорит так, будто лично выслушала все указания, — поддержал версию и Грэг. — Слишком уж она всё хорошо знает.

— Что будем делать?

— Ничего, — совершенно спокойно пожал я плечами. — Думаю, больше сомнений ни у кого из нас не осталось? Напишите отцам, но предпринимать мы ничего не будем. Лорд прав в нежелании нагнетать конфликт. Зачем нам враги? Зачем напрашиваться на неприятности?

— Особенно в преддверии СОВ!

— И это тоже.

— Мы могли бы поговорить с ней… с ним, — неуверенно протянул Теодор.

— Зачем?

— Гринграсс обрела власть за ничем не подтверждённый факт близости к нему, — сомнения из голоса не пропали, но Теодор всё же попытался объяснить свою мысль. — Когда Лорд официально объявит о своём возвращении, все, кто придёт к нему — будут на равных. Но не Гринграсс. Она будет… Если расскажем сейчас о том, что давно знаем, кто он, можем получить преимущество. Всё же быть рядовым Пожирателем смерти мне не хочется, а метку принять в любом случае придётся — сами понимаете.

Теодор был прав, это сулило выгоду, открывало перспективы, но… Как же не хотелось!

* * *

Утро субботы по плану должно было быть посвящено Морфею и только ему, но выспаться нам не дала Джинни, заявившаяся в нашу комнату в начале десятого.

— У меня две новости. Одна хорошая, — она улыбнулась сонному жениху и повернулась ко мне, — а другая странная. Даю вам десять минут, потом я вернусь, и мы поговорим.

— Выходной же, — простонал Нотт, но дверь уже захлопнулась.

— Понятия не имею, — не дожидаясь вопроса, сразу же сообщил я, зевая.

Как и обещала, сестра вернулась ровно через десять минут — мы только-только успели умыться и одеться.

— Итак, начну с хорошей. Я поговорила с Лонгботтомом. Всё оказалось проще, чем я думала, Невилл согласился ответить на все мои вопросы касательно сада, более того, пригласил обращаться в будущем без церемоний. Рон, ты оказался совершенно прав, он настолько соскучился по нормальному общению, что, кажется, даже не обратил внимания, что говорит со слизеринкой. Он посоветовал мне кое-какие книги и обещал сделать копию со своего личного конспекта, как только я опознаю те растению — помните, те, что оплели западную часть?

— Это отлично! А вторая новость?

— А вот тут всё… странно. Невилла я поймала перед завтраком, мы отошли в сторону, чтобы никому не мешать, но не скрывались — устроились на подоконнике в коридоре. Говорили мы довольно долго, я не следила, кто проходил мимо, но стоило нам договориться о следующей встрече — рядом мгновенно появились близнецы! — мы оба напряглись, но Джинни тут же успокоительно улыбнулась. — И они предложили перемирие.

— Перемирие? Близнецы? — фыркнул я. — Наверняка что-то задумали!

— Я тоже так сначала подумала, Рон, — не дала мне продолжить сестра. — И прямо им об этом и заявила. Но близнецы уверяют, что их намерения искренние. Сказали, что много думали над ситуацией, признали, что были неправы, восприняв в штыки наше с тобой распределение на Слизерин, и даже повинились, что так агрессивно встретили мои отношения с Тео. Правда, поздравлений от них я так и не услышала, — повернувшись к Нотту, хмыкнула она. — И всё же, Рон, мне кажется, что выслушать их стоит.

— Ты веришь, что Фред с Джорджем просто взяли и резко изменили отношение?

— Они рассказали, что Чарли промыл им мозги. Вроде как этим летом они много времени провели за разговорами и осознали, что факультет не определяет характер, и что отвернуться от родного брата… Это они тебе сами скажут, если ты согласишься поговорить. Но меня расположило не это. Они сказали, что когда в «Пророке» появилось объявление о нашей помолвке и мама разоралась, Перси открытым тестом сказал, что она не права. Персика из дома за это выгнали, но близнецы всё равно его поддержали и выступили против маминого осуждения. И сказали ей, что сами они тоже заблуждались на счёт Нотта. В том смысле, что им, конечно же, мой выбор не нравится, но раз Теодор оказался порядочным человеком и всё сделал правильно, они за меня рады.

— Джин, слова правильные, я не спорю, но искренние ли они?

— Не знаю, Рон. Близнецы сказали, что недавняя драка тоже повлияла. Мол, нет ничего хорошего в том, чтобы кидаться друг на друга без причины. Ты, может, не в курсе, не помню, говорила ли я об этом, но близнецы давно вынашивают идею магазина… Ну, эти их приколы — они же постоянно что-то шуточное изобретают. Не то чтобы мне нравилось это, но спросом их приколы уже пользуются. По школе уже гуляют блевательные батончики и тому подобная дрянь, — Джинни поморщилась, — студентам нравится, они готовы платить за возможность подшутить над товарищами или сделать гадость нам. Не говоря уже о возможности сорвать уроки Амбридж. Малфоевские уши вспомните — мадам Помфри понадобилось два дня, чтобы его расколдовать — чем не реклама близнецам? И в том числе и поэтому с враждой они хотят завязать — для будущего бизнеса это плохо. Мне показалось, что они говорили искренне, но как на самом деле…

— Но ты хочешь попытаться наладить с ними отношения? — резюмировал Теодор.

— А вы против?

Мы переглянулись. Теодор покачал головой, а вот я пожал плечами.

— Возражать мы не будем, — ответил я за обоих, — но советую тебе быть настороже. Если я излишне подозрителен и они ничего не замышляют — прекрасно, но если это не так…

— Посмотрим. С места в карьер кидаться в братские объятия я не собираюсь точно. Но мы уже не маленькие, Рон, пора смотреть на жизнь по-взрослому. Семья — это семья.

Очень хотелось съязвить и спросить, где была та семья, когда я нуждался в поддержке, но не стал. Хочет Джинни вернуть в свою жизнь близнецов — пусть попробует, мешать я не стану. А там — кто знает, вдруг и вправду из этого что-то получится?

Последних пострадавших в драке наконец выпустили из Больничного крыла, и в Хогвартсе наступило затишье. Хаффлпафф опасливо косился, Равенкло стойко хранил нейтралитет, а мы молчали, игнорируя бурчание Гриффиндора. Уж не знаю, что их вынудило притихнуть, как-то сомнительно, что педагогические методы вот так вдруг возымели эффект, но в Хогвартсе было тихо.

Близнецы начали с нами здороваться. На глухое недовольство сокурсников они во весь голос посреди Большого зала заявили, что это внутрисемейное дело, и если кто имеет что-то против — они с радостью оголят палочки для доходчивого объяснения. Желающих не нашлось. Хоть и выглядело это подкупающе, отпускать Джинни с ними ни я, ни Теодор не спешили, слишком свежи в памяти были оскорбления.

— Рон? На пару слов, — окликнул один из близнецов после обеда.

Дело было перед входом в Большой зал, вокруг было полно народа, так что если они что-то замышляют… Решив, что не слишком рискую, я сменил направление и подошёл к нему.

— Мы тут подумали…

— Амбридж же ужасна…

— Мы занимаемся защитой самостоятельно…

— И вы с Джинни можете присоединиться к нам.

Признаться, я был удивлён. Даже не тем, насколько доброжелательно они на меня смотрели, а самим фактом, что их предложение было не очередной попыткой втянуть младшего в неприятности, а действительно чем-то полезным для нас.

— Спасибо, конечно, но у нас с этим нет проблем, — ничуть не покривив душой отказался я.

— Уверен? — посмурнел один из них, но уговаривать не стал: — Ну ладно, если передумаете…

Неожиданно. Близнецы махнули мне и ушли, а я так и стоял посреди коридора, гадая, можно ли верить их искренним словам.

— Чего он хотел? — я и не заметил, как рядом оказался Грэг.

— Занятия защитой предлагал, — честно ответил я. — Идём на травологию?

* * *

Ближе к Рождеству близнецы предприняли ещё одну попытку сблизиться, просто и без прикрас предложив наконец-то поговорить откровенно:

— Вы обижены, понятно, но мы действительно хотим помириться. Приходите с Ноттом, мы не будем возражать. Если вам так будет спокойнее.

— Ого! — выслушав пересказ, воскликнул Теодор. — Кажется, они настроены решительно.

Ну да, я и сам это понял — иначе зачем бы им соглашаться на присутствие Теодора? А вот как жест доброй воли это подкупало сильнее, чем любые слова, что они могли бы придумать.

— Рон! Давай поговорим, а? — Джинни сложила руки перед грудью и умоляюще взглянула на меня.

— Ладно, — огорчать сестру мне совершенно не хотелось, так что пришлось нехотя уступить.

О нашем общем решении я сообщил близнецам перед обедом.

— Восьмой этаж. Портрет Варнавы Вздрюченного. Там ещё тролли учатся балету. Знаешь?

— Нет. Но найдём.

— Будем ждать, — улыбнулся… Фред, кажется, и унёсся к своему столу.

Надеюсь, мы не совершаем ошибку.

Аппетит не то чтобы пропал, но волнение присутствовало, так что вместо того, чтобы нормально поесть, мы немного поковырялись в тарелках и, едва близнецы покинули Большой зал, двинулись за ними. Искать портрет не пришлось, один из близнецом обнаружился посреди коридора, а прямо за его спиной была открытая дверь.

Он широко улыбнулся и сделал приглашающий жест. Переглянувшись, мы настороженно вошли в комнату: разожжённый камин, глубокие кресла, столик с чашками и блюдом с печеньем… Хм, парни подготовились.

— Я начну, ладно? Я — Джордж, если что, — он улыбнулся, поклонился и повернулся ко мне. — Рон, мы хотим перед тобой извиниться. Чарли нам надавал по шеям, и мы поняли, что были не правы. Хоть ты и сказал, что это мы виноваты в твоём ослизеринивании, мол, мы над тобой издевались, этого мы не признаём. Мы шутили и вовсе не пытались обидеть тебя специально. А вот что повели себя как кретины — это да. Прости нас.

Я ошарашенно переводил взгляд с Джорджа на Фреда, но не видел и следа насмешки, парни выглядели серьёзно и пристыженно.

— Хм, — многозначительно выдал я, не зная, что сказать, и можно ли вообще им верить.

Кажется, они и не ждали иного ответа, потому что тут же повернулись к сидевшим в одном кресле Джинни и Теодору.

— Нотт, мы не были в восторге от перспективы заполучить такого зятя, — взял слово Фред, — но не потому, что лично ты нам не нравишься. Честно, ты нам почти нравишься… Но твой отец был Пожирателем, сам ты слизеринец, потому мы и восприняли в штыки ваши отношения. Объявление о помолвке… Ты показал себя лучше, чем мы думали. А потом мы поговорили с Чарли и… В общем, Джинни, прости нас за те слова.

Теперь уже Джинни хмыкнула, не зная, что сказать. Но и близнецы замолчали, так что слово взял я:

— Не расскажите, в чём причина столь радикального изменения позиции?

— Расскажем, — переглянувшись с близнецом, ответил Джордж. — Нам совсем не понравилось то, что говорила о вас мама…

— Мы, конечно, и сами не молчали…

— Но мы просто злились…

— А вот мамины слова звучали иначе…

— И мы подумали…

— Что оступись мы…

— И она точно так же будет говорить о нас…

— А нам совсем это не понравится…

— Ведь мы не специально оступимся…

— А так может произойти и помимо нашей воли…

— Как с вашим распределением…

— Но для мамы это не будет иметь значения…

— Потому что её не интересуют нюансы…

— И мы решили…

— Что это неправильно…

— А потом мама прогнала Перси…

— И мы…

— Стоп! — перебил я, чувствуя, как начинает болеть голова. Я давным-давно отвык от их манеры речи. — Что не так с Перси?

— А вы не в курсе? — удивился Джордж.

— Чарли разве не говорил?

— Перси устроился в Министерство…

— Помощником министра…

— Даже не знаем, как ему удалось!

— Но министр в контрах с директором…

— И мама потребовала…

— Чтобы Перси уволился…

— А Перси отказался…

— Поскольку для него это неплохой шанс пробиться…

— И мама выгнала его из дома…

— Наговорив кучу гадостей и назвав предателем.

— Потом-то она плакала и вроде как сожалела…

— Но помириться…

— Не говоря уже про «извиниться»…

— Даже не пыталась.

— Словно ей неважно, что с ним вообще.

— Но Перси прав…

— Мы так считаем…

— В конце концов, это же его жизнь!

— Они не разговаривали почти целый год…

— Но потом всё же помирились…

— А из-за вашей помолвки… — Джордж кивнул на Джинни с Теодором, которые, как и я, только и успевали поворачиваться от одного близнеца к другому.

— Снова поссорились…

— И теперь уже Перси ушёл с концами…

— Но мы не согласны с таким решением…

— Парни, а вы умеет говорить целыми предложениями? — взвыл Теодор.

Близнецы одновременно запнулись, недоумённо хлопнули глазами и рассмеялись.

— Не очень, если честно, — признался Джордж.

— Суть в том, — подхватил Фред, — что мы обдумали всё и пришли к выводу, что мама в корне неправа в своём отношении к детям.

— Мы не сомневаемся, что она нас любит и желает добра…

— Но вот понимание «добра» у нас с ней сильно расходится.

— Она и нам запрещает заниматься тем, что нам нравится, что мы считаем перспективным.

— А ещё нам совсем не нравится то, что мама заглядывает в рот Дамблдору.

— О котором мало что хорошего можно сказать.

— У мамы словно нет своего собственного мнения. И она навязывает нам даже не своё мнение — чужое!

— А вы, значит, не согласны с политикой директора? — недоверчиво хмыкнул я, непроизвольно подаваясь вперёд и всматриваясь в лица близнецов.

— Видишь ли, Рон…

— Мы живём в Норе, в гостиной которой проходят собрания Ордена Феникса.

— Об Ордене вы же знаете?

Мы переглянулись и неуверенно кивнули — не то чтобы знали, но слышали.

— Мы изобрели кое-что, что позволяет быть в курсе обсуждений за закрытыми дверями.

— Так вот мы узнаём много такого, что не предназначено для наших ушей.

— И у нас возникают вопросы, на которые мы не находим ответа.

— Например? — переглянувшись со мной, быстро спросил Теодор.

— Пример, насчёт Того-Кого-Нельзя-Называть. Мы же дружим с Гарри, он нам доверяет.

— И Гарри ничего не говорил о нём, о его возрождении.

— Но Дамблдор утверждает, что сведения получил именно от Гарри Поттера.

— А вы сами-то что думаете? — перебил Теодор.

— А нам всё равно, — равнодушно пожал плечами Фред, и я едва не открыл рот от удивления.

— Мы не собираемся жертвовать своим будущим ради непонятных планов директора.

— Мы хотим открыть магазин приколов.

— А вовсе не ловить Пожирателей смерти.

— В конце концов, для этого есть Аврорат.

— А нас это не касается.

— Хотите сказать, — недоверчиво протянул я, — что если начнутся нападения Пожирателей смерти на магглорождённых — вы ничего не предпримите?

И тут близнецы нас шокировали: спокойно пожав плечами, они хором заявили:

— Мы-то чистокровные, Рон.

Это был нокаут. Мордред! Это ж насколько мы плохо друг друга знали, если мне даже в голову не приходило ни разу, что близнецы могут думать в таком ключе?

* * *

Последнее в семестре занятие по рунам началось с того, что профессор Бабблинг посадила меня на место отсутствующей по причине болезни Гринграсс.

— Мистер Уизли, книг недостаточно, поэтому пересядьте, пожалуйста к мисс Патил. Мистер Уизли?

Мне не оставалась ничего иного, как собрать вещи и передислоцироваться к Тёмному Лорду.

Я любил руны, мне была интересна предоставленная для ознакомления профессором книга, но я не мог сосредоточиться. Боковым зрением я фиксировал каждое малейшее движение Патил, боясь непонятно чего. Как назло работа предстояла совместная, и Патил прекрасно знала, что я — на хорошем счету у Бабблинг, так что моё неадекватное поведение, когда я не только не был в состоянии перевести свою часть, но и вздрагивал чуть ли не каждую секунду, пройти незамеченным не могло.

— Уизли, я понимаю, ты никогда не оказывался так близко с девушкой, — издевательски зашипела Патил, — но, может, ты возьмёшь себя в руки? Я не хочу получить «неудовлетворительно» из-за твоей стеснительности! Чего ты на меня так смотришь, словно Мерлина увидел? Переводи давай!

— Не Мерлина, а всего лишь Тёмного Лорда, — буркнул я и выхватил у неё книгу.

Я даже не сразу понял, что вообще сказал. Я принялся записывать перевод, изредка сверяясь со словарём, и лишь минуту спустя заметил, что Патил ни разу не пошевелилась. Первым порывом было спросить, почему она застыла, но тут мозг наконец включился, и до меня дошло, что именно, а главное кому именно я умудрился сказать. Медленно подняв голову, я столкнулся взглядом с абсолютно чёрными глазами Падмы, уставившейся на меня. Она молчала — я тоже. Если она — Тёмный Лорд, трудно предположить, кто из нас был сильнее изумлён. До конца занятия мы так и не вернулись к рунам; одновременно разорвав зрительный контакт, мы отвернулись в разные стороны и замерли.

Колокол стал моим спасением — я рванул на выход ещё до того, как звук пошёл на спад.

Мерлин, Мордред и все, кого принято поминать в таких ситуациях! Я — идиот!

Как же я умудрился-то… Ох!

Сколько времени я просидел в комнате — не знаю, в реальность меня вернули голоса из коридора.

— Рон, ты собрался?.. Что с тобой? — в одно мгновение утратив расслабленность, Теодор остановился посреди комнаты и взволнованно посмотрел на меня. — На тебе лица нет. Рон!

— Я сказал Патил про Тёмного Лорда.

— Что?!

— Она спросила: «Ты Мерлина увидел?», а я ответил: «Нет, всего лишь Тёмного Лорда».

Нотт усмехнулся, попытался сделать серьёзное лицо, но не сумел и расхохотался.

— Чего ты ржёшь?! Ты хоть понимаешь…

— Прости! — выставив руки в защитном жесте, продолжил смеяться тот. — Но сам подумай, как это звучало!

Я представил — и тоже засмеялся. Нервно. Успокоились мы не сразу.

— Что теперь будет?

— Каникулы будут, Рон, — пожал плечами Теодор. — Не накручивай себя. Теперь следующий шаг за Патил.

— И меня это должно успокоить?

— Ну, не знаю… Поводов для паники вроде бы нет.

Он был прав. Особенно если вспомнить, что Теодор настаивал на разговоре с Патил. Следующий шаг за ней… Мордред! Это же надо было ляпнуть!

По пути в Хогсмид Джинни притащила (в прямом смысле слова — за руку) к нам Лонгботтома. Если вспомнить, что парень никогда не лез на рожон и предпочитал решать конфликты вербально, а то и вовсе растворялся в коридорах, не желая участвовать ни в каких разборках, становилось не очень понятно, чем руководствовалась Шляпа, распределяя его на факультет, на котором он так и не прижился. Бросаться громкими словами вроде «трус» я не считал правильным, но осторожному Лонгботтому на Гриффиндоре было явно не место.

Я равнодушно кивнул, Нотт изобразил вежливый интерес, Лонгботтом старательно отмалчивался, откровенно смущаясь, а болтала за всех Джинни, уговаривая Невилла заглянуть в гости и лично посмотреть на странное растение, что она не нашла ни в одной из рекомендованных им книг.

Дорога прошла спокойно, и вскоре мы уже разбрелись по комнатам Нотт-холла.

Мистер Нотт почти не бывал дома, из чего мы без долгих размышлений сделали вывод, что что-то затевается. Лонгботтома Джинни всё же сумела уговорить, и тот в тайне от бабушки переместился в Нотт-холл. Вздрагивая и косясь по сторонам, словно на самом деле ожидая, что ужасный Пожиратель смерти выпрыгнет на него из-за угла, Невилл потребовал сразу же отвести его к объекту интереса. И мгновенно преобразился, оказавшись в своей стихии.

— О! Это же пассифлора! — воскликнул он, едва Джинни ткнула пальцем на заполонившую западную часть сада пакость, на которую ничего не действовало. — Магическая разновидность обладает уникальными свойствами защищаться от любого физического воздействия и иммунитетом ко всему тому, что мы привыкли использоваться в качестве садовых ядов! Это такая редкость… Можно я возьму образец?

— Можешь всё это забрать, только избавь от неё нас! — решительно произнёс Теодор.

Что делал Лонгботтом — мы так и не поняли, однако уже два часа спустя сад было не узнать. Как, впрочем, и самого Невилла: уверенно машущего палочкой, с расправленными плечами ходящего по тропинкам, улыбающегося. Он даже почти согласился задержаться и выпить с нами чаю, но пассифлора попыталась взломать ящик, в который её засунули для перемещения, и Невилл поспешил откланяться — торопился устроить новую любимицу в своём собственном саду.

— Ты гений, Рон, — погасив камин после отбытия Лонгботтома, сообщила мне Джинни. — Жаль, что мы сразу его не позвали, а потратили кучу времени на попытки справиться с этой дрянью.

— Сразу бы он не согласился.

— Лучше скажите вот что: мистер Нотт ничего не говорил насчёт Лорда? — Теодор с Джинни отрицательно помотали головами. — Как насчёт спросить?

— Я думал об этом, — признался Теодор. — Но если отец не считает нужным что-то обсуждать, спрашивать бесполезно.

— Мне кажется, Лорд перестал скрываться. Ну или перешёл к активным действиям, — высказала мнение Джинни. — Фэл пишет, что мистер Гойл тоже всё время где-то пропадает.

— И всё же, — с настойчивостью повторил я, — от тебя не убудет, если спросишь. Ладно, я в библиотеку.

* * *

Каникулы прошли спокойно и весьма плодотворно, поэтому, когда к нам в купе ввалились близнецы, мы восприняли визит довольно спокойно: за палочками не потянулись.

— Рон, Джинни… папа в Мунго.

— Что случилось? — спросил я, не выказывая должного волнения.

Ну что могло случиться с мелким чиновником?..

— На него напала змея Того-Кого-Нельзя-Называть!

— Что?! — воскликнули мы все хором.

— Он уже в порядке, — счёл нужным сообщить один из них.

— Может, расскажете всё? — я указал на сидение рядом с собой.

И они рассказали, да такое, что мы долго не могли найтись с комментариями!

Если отрешиться от эмоций, суть истории была такова. Дамблдор знал о существовании пророчества, в котором говорилось о Тёмном Лорде. Неудивительно, что тот желал его заполучить. Хранилось пророчестве в специальном зале в Отделе тайн, и Дамблдор поручил своим людям его охрану. В ту ночь, когда в Министерство проникла огромная змеюка, дежурил папа, и змея напала на него. Отец чудом выжил, яд оказался магическим, и колдомедикам не сразу удалось с ним справиться…

— Разве в Отделе тайн нет своей охраны?

— Есть, — поморщился Фред.

— Мы тоже, когда услышали всё это, в первую очередь спросили, почему отец там оказался.

— И?..

Они одинаково скривились.

— Мама дала мне подзатыльник и обозвала чёрствым и неблагодарным мальчишкой.

— Действительно, — хмыкнул я, — зачем отвечать, если можно дать подзатыльник? Это ведь наверняка мгновенно превратило тебя в мягкого и отзывчивого юношу.

— Именно, — улыбнулся Джордж. — Но пока Дамблдор утешал маму, мы услышали ещё кое-что полезное.

— И?.. — снова поторопил я.

— Старик сказал, что у Гарри было что-то вроде видения. И именно так директор и узнал о случившемся и сумел вовремя послать помощь.

— И что?

— А то, мой торопливый младший братец, что ту ночь мы с Гарри были в нашей комнате и до пяти утра играли в подрывной покер.

— И никаких видений у него не было, — торжествующе закончил Фред.

— И когда мама попыталась накинуться на него с благодарностью…

— Гарри был откровенно изумлён.

— Опа, — хохотнул Нотт. — Как неловко получилось.

— Что же он затевает?.. — риторически протянул я, пытаясь представить дамблдоровские планы.

— А вот нам, братец, этого знать как раз и не хочется, — серьёзно произнёс Джордж.

— Что бы он ни затевал, втянуть в это нас мы не позволим.

— Хватит и того, что родители смотрят ему в рот.

— Но у нас есть свои головы на плечах.

— Мы сказали, что с нас достаточного и того, что мы едва не лишились отца из-за чужих интриг.

— И нас эта ситуация не устраивает.

— Так что мы теперь тоже в ссоре с родителями, — с грустью закончил Джордж, и близнецы покинули купе.

— Я не поняла, — заговорила Джинни после паузы, — а зачем Лорд послал змею? Пророчество может взять только тот, о ком оно сделано, а не змея. Это на третьем курсе Хогвартса проходят, так что это знают абсолютно все. И раз уж пророчество таким образом вне опасности от чужих рук, зачем вообще охрана? Директор что, из ума выжил, предполагать, что наш отец сможет не то что остановить, но даже задержать Тёмного Лорда, если уж тот решит-таки явиться в Министерство за пророчеством?

— Хотелось бы мне знать, с чего он вообще взял, что Лорд вернулся. Если Поттер активно возражает против предположения, что он и есть источник информации, на чём же Дамблдор основывается?

— На артефактах, конечно, — отмахнулся Теодор. — Откуда он знает — неважно. В конце концов, наш декан — бывший Пожиратель. Мы понятия не имеем, на каких условиях директор принял его в штат. Может, это Снейп ему сообщает, ориентируясь на активность метки? А вот зачем Дамблдор втягивает Поттера?..

— Это-то как раз не вопрос, — теперь уже я отмахнулся. — Поттер — символ победы над Лордом. Его имени достаточно, чтобы люди вспомнили, что при Лорде им было плохо, и встали на сторону Дамблдора, на которой, якобы, выступает Поттер.

— Так он же не всем о пророчестве говорит, — возразил Теодор, задумчиво глядя в окно. — Вот мы, например, ни о чём подобном не слышали. Понятно, что это не показательно, но всё же: слухи курсируют, кто-то что-то обязательно слышит и говорит об этом. Но директор вроде как желает сохранить информацию в тайне, иначе бы близнецы услышали раньше — они же не зря упоминали о созданном ими устройстве. И в то же время…

— Мы просто слишком мало знаем, — недовольным тоном перебил я, — вот и не можем понять.

— Когда общалась с Невиллом, он пару раз упоминал Поттера, — вспомнила Джинни. — И я так поняла, что тот выказывал яркую ненависть к убийце своих родителей вплоть до четвёртого курса. А потом — как отрезало. Поттер, конечно, не сказал о Лорде ни одного доброго слова, но и готовности бежать сражаться больше не демонстрировал.

— Угу, именно когда рядом с ним стала крутиться Патил, — хохотнул я. — Интересно, дело в том, что он отвлёкся на девушку, или Лорд ему мозги промыл чем-то помимо речей?

Теодор с Джинни серьёзно задумались над моими словами, и дальше мы ехали в тишине.

Нужно будет порыться в библиотеке на предмет заклинаний и зелий, могущих дать такой эффект. Всё-таки интересно, почему Поттер вдруг переменился.

* * *

В первый вечер в школе я сел так, чтобы видеть стол Равенкло, но чтобы с него было неудобно рассмотреть меня. Не зная, как Патил отнеслась к моим словам на последнем уроке рун, я не имел понятия, чего теперь ждать. Но зря я вообще ожидал получил ответ от Тёмного Лорда — рядом с нами постоянно находился его голос.

— Лорд передаёт, что доволен вашим поведением, — небрежно сообщила Дафна, когда мы собрались в гостиной. И просто скрылась на лестнице, ведущей в женские спальни.

— Высокомерная дрянь! — прошипела ей вслед Розье, а остальные решили сделать вид, что ничего не произошло, и занялись своими делами.

Учёба стала интенсивнее, нам постоянно напоминали о приближении СОВ и увеличивали объём домашнего задания. На Рождество я получив в подарок от друзей самопищущее перо, и теперь мог хотя бы не корячиться над пергаментом, а диктовать, лёжа с книгами на кровати. Но всё равно — профессора словно озверели. Ещё не закончилась первая учебная неделя нового семестра, а мы уже были погребены под милями пергаментов!

Злющий Снейп задал нам эссе о свойствах яиц пеплозмеев, а поскольку подробностей о них было даже слишком много, мы с Ноттом полночи просидели, надиктовывая перьям информацию. Да и не только мы, кажется, декан всем курсам задал не менее объёмные эссе — вся школа явилась на завтрак зевающая. К завтраку приступили нехотя; захлопали крыльями совы, доставившие утреннюю почту…

Стоило первому ученику развернуть газету, и по школе пролетело первое «ах!» Один за другим студенты получали свою корреспонденцию, разворачивали, и вскоре уже со всех сторон были слышны восклицания.

— Что происходит? — повернулся я к Теодору, который уже получил свой экземпляр «Ежедневного пророка», и замер, глядя на застывшего с широко открытыми глазами друга. Мой взгляд скользнул дальше по столу — у многих слизеринцев на лицах был написан огромный шок. Придвинувшись к не спешащему отвечать Нотту, я через его руку заглянув в газету и едва удержался от того, чтобы тоже не охнуть.

«Массовый побег из Азкабана» — огромными жирными буквами было написано поверху, а чуть ниже располагались десять колдографий.

Подняв глаза от газеты, я увидел, что многие за нашим столом улыбаются. Сумасшедше, счастливо улыбаются, как будто в будний день получили подарок, такой дорогой, что не осмеливались просить ни на один праздник.

Гестия и Флора Кэрроу выглядели так, словно готовы были прямо сейчас влезть на стол и станцевать, крича во всё горло. Малфой и Розье заговорщицки улыбались друг другу, вспомнив наконец, что они кузены. Юлий Руквуд, кажется, вообще впервые на моей памяти улыбался. Анэтта Джагсон плакала — она родилась уже после того, как отца пожизненно заключили в Азкабан, так что…

Да и другие были рады.

— Мой крёстный, — сияя улыбкой сообщил Теодор нам с Джинни, проводя пальцем по одному из колдофото, на котором был изображён грязный и заросший мужчина, чей возраст невозможно было определить.

Джинни сжала руку жениха, а я просто улыбнулся. Кем бы ни был этот человек, он крёстный моего лучшего друга, а значит, я не могу не радоваться тому, что он на свободе.

Магический мир был мал, все были связаны друг с другом, все были пусть дальними, но родственниками, и почти каждый вчитывался в приведённый под колдографиями список тех, кто сегодня ночью покинул Азкабан, ища имена родных, друзей семьи, или семьи друзей…

Остальная школа боязливо молчала.

Преподаватели стали с явной опаской к нам относиться. Нет, ничего такого они не говорили и не делали, но мы не слепые и недоброжелательные взгляды, в которых сквозила ничем не прикрытая подозрительность, не замечать не могли. Пожалуй, единственным, кто относился к нам по-прежнему, был Флитвик. Даже Снейп (наш собственный декан! Пожиратель смерти!) и тот недобро косился, словно всерьёз ожидал, что весь факультет вдруг превратился в злодеев.

Дамблдор постоянно сверлил взглядом наш стол, но в этом не было ничего удивительного: он и раньше не баловал нас доверием. Вот и сегодня он не мигая глядел на нас, но, если и собирался разразиться очередной душеспасительной речью — не успел, его опередила Генеральный инспектор, запретившая все посторонние разговоры.

Минутой ранее Хогвартс выступал против Слизерина — и вот вся школа сплотилась против Амбридж.

— Вы не имеете права запрещать нам разговаривать… — взорвался Боул.

— Минус двадцать баллов, мистер Боул. И отработка в семь вечера в моём кабинете, — перекосившись, взвизгнула та.

— Плевать! — рявкнул Боул, вставая, и его поддержали сразу несколько голосов из-за других столов. Даже кто-то из гриффиндорцев не счёл зазорным присоединиться к потенциальному Пожирателю смерти. - Вы не имеете права!

— Мистер Боул, сядьте, — вмещался директор, но недовольство обратил не против Люциана, чего мы втайне опасались, а против коллеги: — Долорес, вам не кажется…

— Мне — не кажется! — повысила голос та.

Дамблдор поспешил наложить заглушающее заклинание, и больше мы ничего не услышали, но если уж директор встал на сторону Слизерина…

— Люциан, чего ты нарываешься? — принялась выговаривать Боулу Розье. — Плевать, что там кудахчет эта идиотка. Не обращай на неё внимания и всё.

— Легко сказать… — пробурчал тот, но потупился и замолчал, признавая неправоту.

На уроках у нас было почти тихо, а вот другие курсы были слишком взбудоражены. Совы целыми стаями летали между Хогвартсом и всей страной. Причём письма слали не напрямую беглым узникам, а через друзей и родных — чтобы невозможно было отследить. Судя по кислой гримасе Дамблдора, это пошло в разрез с его ожиданиями — его в очередной раз переиграли.

«Пророк» каждый день кричал о том, что Министерство вот-вот поймает беглецов и вернёт их на положенное место, однако это были не более чем попытки предотвратить панику: Пожиратели смерти укрылись в безопасном и явно недоступном для Министерства и Аврората месте.

Патил всё так же дружила с Поттером и рядом с ним изображала уместные чувства, но на рунах и нумерологии, где Поттер отсутствовал, я то и дело замечал, как она улыбается. Гринграсс тоже ходила довольная, а вот Астория, по словам Джинни, часто плакала, сетуя, что потеряла сестру. Дафна и вправду заметно переменилась. Она и раньше не была душой компании, но всё же много времени проводила с нами в гостиной да и про сестру не забывала, а теперь пропадала вне слизеринских территорий, и никто не имел ни малейшего понятия, где и с кем она бывает.

Не знаю, чего ждала общественность в связи с побегом сторонников Тёмного Лорда из Азкабана, но после этого происшествия в мире наступила тишь и благодать. На третьем курсе мы много чего успели узнать о дементорах, так что даже не удивлялись: после стольких лет такого соседства людям требовалось немалое время на восстановление. Ждать сейчас от них чего-то — глупо.

* * *

Затишье продлилось до конца зимы. Жизнь текла своим чередом, профессора по-прежнему загружали нас учёбой. Одна лишь Амбридж всё никак не могла угомониться, то и дело придумывая новые способы насолить всем вокруг.

Члены Инспекционной дружины ругались каждый вечер, вынужденные тратить время на бессмысленное патрулирование коридоров — Амбридж желала поймать заговорщиков, студентов, посмевший в обход её указа заниматься самостоятельной подготовкой к её же предмету.

— Кажется, они в том помещении занимаются, где мы тогда встречались с близнецами, — поделился со мной Теодор, с благодарностью принимая написанное мной для него эссе по истории магии. — Рон, ты лучший! Спасибо! Так вот, они исчезают на восьмом этаже.

— В смысле — исчезают?

— Мы же их выслеживаем, то есть стараемся остаться незамеченными. А значит, по пятам идти не можем, чуть отпускаем вперёд. Ну и вот, они подымаются на восьмой этаж — мы следом — а там никого нет.

— Хм, — протянул я, невольно заинтересовываясь. — Чары сокрытия?

— Да проверяли сто раз! — махнул рукой Теодор. — В том и дело — никаких следов.

— А заклинание открытия пробовали?

— Открытия чего?

— Всего, — хмыкнул я и полез в свой кошель с расширенным пространством за нужной книгой. — Заклинание старое, его придумали в тринадцатом веке. Чтобы не искать кучу тайников или скрытых ходов, накладываешь одно-единственное заклинание — и всё открывается.

— Не слышал о таком.

— Оно не популярно. Мягко говоря, — хохотнул я. — И магозатратное. Так что… А, вот оно. На, читай.

Я протянул свой дневник, где в числе прочего было и это заклинание — встреченное, кстати, в одной из книг ноттовской библиотеки.

— И при этом элементарное, — удивился Нотт, вчитываясь в формулу. — Попробую завтра. Достала уже эта бессмысленная потеря времени.

— Спать?

— Спать! — зевнул Теодор.

И мы погасили свет.

* * *

Знал бы, к чему приведёт найденное мной давным-давно заклинание, рассказал бы о нём ещё осенью. Это сберегло бы массу времени и сил, так ещё и от Дамблдора помогло бы избавиться! Или вообще промолчал бы… Поскольку Дамблдор был вполне привычным злом, чего нельзя сказать об Амбридж.

— Ты не поверишь! — завопил Теодор, врываясь к спальню всего через час-полтора после начала их дежурства.

— Но ты же меня убедишь? — усмехнулся я, откладывая книгу и давая понять, что готов внимать.

— Заклинание сработало! Гриффиндорцев мы поймали. Близнецы, кстати, тоже там были. И Лорд с Поттером. Но он успел сбежать…

— Теодор! А как насчёт по порядку? — перебил я с невольной улыбкой.

— Прости, — смешался тот и сделал глубокий вдох, успокаиваясь. — Итак. Мы с Малфоем следили за Томасом и Финниганом. Шли по пятам до восьмого этажа. Там пришлось их немного отпустить — и они снова пропали: коридор был совершенно пуст. Драко проверил Хоменум Ревелио, но оно ничего не дало, и тогда я применил твоё заклинание. Дверь открылась сразу же — мы скорее туда. К тому моменту на восьмом этаже кое-кто из наших собрался, так что медлить мы не стали. Внутри — человек двадцать: гриффиндорцы в основном, но и с других факультетов были. Патил незаметно делает шаг к стене и, помахав нам, исчезает. Никто, кроме нас с Драко даже не заметил. Мне кажется, она на то и рассчитывала. Возможно, уже поняла, что мы в курсе, кто она… В общем, Патил ушла, и я заметил близнецов, но сделать-то ничего не мог — за спиной уже пыхтела Амбридж. И как успела прискакать? — риторически хмыкнул Теодор, качая головой. — В общем, потащила она всех к директору. По дороге вручила записку Паркинсон, чтобы та поспешила в её кабинет и отправила камином. Панси и пошла. Пока Амбридж прооралась, прошло минут десять. Ну и пока до Дамблдора дошли — ещё десять. Ввалились — и тут же камин заработал: министр пожаловал с аврорами. Оперативно сработал. Нас сразу же выгнали, но в кабинете ещё оставались Поттер и кто-то с ним. Далеко уходить мы не стали — интересно же. Уж не знаю, почему никто на сей раз не озаботился заглушающими, а мы не глухие, скандал был знатный, и захочешь не услышать — услышишь. Министр вопил про заговор против него… Но это всё ерунда. Самое главное произошло тише, так что узнали мы, только когда Амбридж с остальными покинула кабинет. Нам прямо было сказано, что Дамблдор отныне… — Теодор сделал театральную паузу и широко улыбнулся, — преступник! Ты можешь в это поверить?! Фадж приказал арестовать Дамблдора, тот не подчинился и аппарировал — директор, оказывает, может аппарировать на территории школы. И Фадж тут же объявил его в розыск и назначил на его место Амбридж!

Пока Теодор эмоционально излагал последние события, бегая по спальне, я силился понять, чем для нас это обернётся.

— Слушай… Кажется, я не рад.

— Что? Рон! Дамблдор объявлен в розыск!

— Амбридж стала директором, — парировал я.

Теодор остановился, моргнул и выругался.

— Теперь её даже остановить будет некому.

— Угу… Ладно, справимся.

Не желая ничего пропустить, мы спустились в гостиную, где нас и нашла Джинни.

— Знали бы вы, что сейчас творится в гриффиндорской башне! — понизив голос, начала она.

— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Теодор.

Джинни фыркнула:

— Если бы кто-то слушал меня внимательнее, то запомнил бы, что я предупреждала о встрече сегодня вечером с Лонгботтомом.

— А, точно.

— Так вот! Невилл опоздал на встречу и в качестве извинений рассказал мне свою версию событий вашей охоты.

— Да? Ну-ка, ну-ка.

— Занятия были идеей вовсе не Поттера, как утверждалось. А Томаса. Но его поддержали, и кружок был создан. Они занимались самостоятельным изучением всякой ерунды — Невилл несколько примеров привёл, единственное исключение — чары Патронуса. Вот это заклинание уже мы не изучали, а они почти все им овладели!

Мы удивились. Чары Патронуса были не только сложными в освоении, но и магозатратными. Тот же Поттер без проблем выполнит, а вот остальные…

— Скрываясь от Амбридж, они придумали себе самоназвание — Отряд Дамблдора. Не спрашивайте почему — это тоже идея не Поттера. Ну и когда их поймали, Амбридж накинулась на директора, а Фадж заявил, что тот готовит себе армию, чтобы скинуть с поста нынешнего министра.

— Бред какой-то, — неверяще хмыкнул Нотт.

— Я передаю слова Невилла, — напомнила сестра. — К тому моменту, когда их отпустили, они успели немало чего услышать. Но Поттер задержался же — он ещё больше узнал. И когда он стал рассказывать, бравые гриффиндорцы — та-дам! — обвинили во всём Поттера.

— Что?

— Почему?!

— А потому, мои дорогие, что Поттер — это Поттер. Теперь они устроили ему бойкот — по его вине в Хогвартсе воцарилась Амбридж.

— У меня просто слов нет, — признался Нотт, изумлённо качая головой.

— Ага, я тоже давно не слышал ничего такого бредового. А близнецы что?

— Я спросила Невилла, но он сказал, что они после кабинета директора пропали.

— В каком смысле?

— Убежали по своим делам.

— А, ну хоть в порядке… Ладно, это всё хорошо, но у нас первым уроком декан…

— Так что мы пойдём готовиться к уроку, — закончил мою мысль Теодор.

Джинни не возражала.

* * *

Про день рождения близнецов мы с Джинни умудрились забыть и поздравлять отправились лишь четвёртого числа, но Фред с Джорджем, кажется, не обиделись.

— Мы первые тебя не поздравили — всё по честному.

Близнецы приглашали нас в ту самую комнату на восьмом этаже, поболтать, выпить сливочного пива, но я отказался — подготовка к СОВ была в разгаре, — а Джинни не захотела оставаться без меня.

— Тебе не показалось, что они не в порядке? — спросил я по пути в подземелье.

— Нет… А что?

— Не знаю, — поморщился я. — Джордж… словно через силу улыбался.

— Думаешь, они всё же обиделись? — расстроилась сестра.

Но я лишь развёл руками. Может, мне просто показалось, но Джордж выглядел как человек, которого что-то терзает… А вот Фред — нет. Эта мысль так меня удивила, что я даже остановился.

— Рон?

— Прости, задумался.

— О чём же?

— Да о близнецах. Не важно.

Джин хмыкнула, но допытываться не стала. И хорошо, потому что сказать ей мне было нечего. Мы только начали общаться с близнецами после перерыва в четыре года, так что я не мог поручиться, что верно интерпретировал увиденное.

А ещё я отставал по плану подготовки к СОВ на четыре главы по трансфигурации, и это меня волновало сильнее, чем проблемы близнецов, которые вполне могли оказаться плодом моего воображения.

После пасхальных каникул для нас, пятикурсников, жизнь за пределами места, где можно было спокойно почитать, перестала существовать. Амбридж пыталась сунуть нос во все сферы жизни, один за другим строчила декреты об образовании, ограничивая и так не слишком объёмные права студентов, но нас это в данный момент совершенно не интересовало. Бабблинг через урок устраивала контрольные, стараясь выявить и заполнить каждый пробел в наших знаниях, Стеллер перестал мучить теорией и зверствовал на практических занятиях, Снейп, наоборот, гонял по теории, требуя, чтобы мы посреди ночи спросонья были способны перечислить все стадии приготовления каждого изученного за пять лет зелья, один лишь Флитвик по-прежнему улыбался.

— Уизли, Нотт, вы на консультацию к Снейпу записаны на завтра, — сообщила Розье, проходя мимо.

— Чего?

— На какую ещё консультацию?

Вопросы мы задали одновременно — уж очень удивились.

— Вы что, не видели объявления?

— Нет, — снова хором ответили мы.

— Ну так прочтите, объявление по-прежнему на доске висит.

Пожав плечами, мы оба вернулись к чтению, выбросив из головы слова Летиции. И забыли о них. И если бы не бурчание Малфоя…

— А что происходит вообще? — повысил голос Теодор, привлекая внимание всех наших сокурсников, что сейчас собрались вместе, что-то обсуждая.

— Консультации по выбору профессии, — снизошла до пояснений Паркинсон. — Как будто мы какие-то нищие грязнокровки, нуждающиеся в работе.

Я проглотил готовый сорваться с языка ответ, а вот Нотт не удержался от язвительности:

— Профессия не обязательно должна означать скучную работу в пыльном архиве, Панси. Речь идёт лишь о выборе предметов для старших курсов. Ну и о том, что тебе удаётся лучше. И, знаешь, замуж можно выйти и не будучи полной дурой.

Кто-то засмеялся, Панси покраснела от злости, но развивать тему не стали. Надо проконсультироваться у Снейпа? Что ж, мы проконсультируемся.

* * *

Как выяснилось на следующий день, мы с Теодором оказались последними — наши однокурсники уже прошли через профориентирование. И никто не сказал, к каким выводам то привело.

— Вы, насколько мне известно, пошли по стопам старшего брата Чарльза? — устало и без интереса спросил декан.

— Нет, сэр.

— Нет? — удивился он и взглянул на меня с зарождающимся интересом. — Разве вы не работаете в драконьем заповеднике?

— Работаю.

— Тогда чего вы мне морочите голову?!

— Где я работаю — не имеет отношения к тому, чем я хочу заниматься во взрослой жизни! — бросил я.

В кабинете повисло молчание.

Не припоминаю, чтобы Снейп когда-нибудь смотрел на меня с искренним интересом, но сейчас в его глазах именно он и был.

— Вот как, — наконец нарушил он тишину. — И чем бы вы хотели заниматься, мистер Уизли?

И я понял, что зря затеял этот разговор. О моём увлечении ритуалистикой знали только самые близкие: моя семья — Джинни и Чарли, и будущая семья моей сестры — Нотты. Даже Гойлам я не говорил об этом, хотя интерес и не скрывал. Гильдия ритуалистов, как я успел узнать, не пользовалась любовью у Министерства. Всем было прекрасно понятно, что иногда без ритуалиста просто нельзя обойтись, и потому министр даже не пытался её прикрыть, но одновременно всяческие притеснения его ничуть не смущали. Запреты на Тёмную магию, всё разрастающийся список запрещённых к использованию и даже хранению ингредиентов; ритуалистику бы вообще запретили, если бы не страх, что однажды эти знания могут потребоваться самим борцам за светлость магии. И я должен был сообщить о своих намерениях постороннему человеку, который в любой момент может передать эту информацию кому не надо?! Вот уж не на того напали!

— Я ещё не определился, но выбранные на третьем курсе дополнительные предметы буду брать и на ЖАБА.

— Прекрасно, — фыркнул Снейп с явным разочарованием. — Можете идти.

Уговаривать меня не нужно было, я тут же сорвался с места и исчез в дверном проёме.

Теодора я встретил лишь на обеде, но поговорить нам не удалось — совы доставили экстренный выпуск «Ежедневного пророка». Со всех сторон зазвучали вопросы, все, кто не выписывал газету, придвинулись к обладателям заветного выпуска…

«Нападение Пожирателей смерти!!!»

Кричащий заголовок над колдографией, на которой раз за разом облаком пыли оседало трёхэтажное здание, над которым взлетала тёмная метка со змеёй, заставил предположить худшее, на деле же жертв не было — только разрушенное здание.

Из статьи следовало, что дом принадлежал сотруднику Министерства. Сам он находился во время нападения на работе, а его семья как раз этим утром отбыла во Францию.

«Никто не пострадал по чистой случайности!»

— Что-то мне не верится в такие случайности, — процедил Уоррингтон.

Я был с ним согласен. У Пожирателей была совершенно уникальная репутация: им даже делать ничего не нужно было, чтобы обыватели напридумывали кровавые подробности.

— Наверняка «Пророк» просто умолчал о жертвах, — донеслось от гриффиндорского стола.

Ну, что и требовалось доказать.

— Чей это дом, интересно?

— Наш, — тихо ответила Гестия Кэрроу.

Мы застыли. Одно слово — и всё встало на свои места.

После арестов Пожирателей смерти Министерство развернуло целую компанию по отъёму «бесхозного» имущества, назвав это контрибуцией. В родовые особняки им хода не было, к сейфам не подпустили гоблины, а вот такие вот дома — городские или летние резиденции — передавали в собственность особо отличившимся. И, оказавшись на свободе, Пожиратели смерти решили восстановить справедливость: вернуть собственность они не могли, но и позволять врагам ею наслаждаться — не собирались.

Мысль появилась — и я обернулся на преподавательский стол.

— Забыл, что Дамблдора выгнали, — цокнул я.

— Зачем тебе Дамблдор?

— Хотел на его реакцию посмотреть, — признался я. — Сомневаюсь, что Кэрроу единственные, кого обокрали после ареста.

Хоть и говорил я негромко, услышало меня достаточно студентов, чтобы задуматься о том же.

— Вы знаете, кому принадлежал ваш дом? — поинтересовался у близняшек Малфой. Те покачала головами, и он пообещал: — Я напишу отцу, попрошу узнать.

— Драко, тебе не кажется… — Гойл замялся, но Малфой уже и сам понял, что погорячился.

— Не надо, Драко, — понимающе улыбнулась Флора.

Амбридж попыталась было запретить в Хогвартсе читать газеты, но её быстро осадили сами профессора. А вечером Дафна появилась в гостиной с сообщением для Кэрроу:

— Девочки, подготовленные для вас комнаты ждут окончания учебного года. Вот, возьмите.

Сёстры Кэрроу нерешительно протянули руки и тут же заулыбались.

Никто не стал спрашивать, о чём говорила Дафна. Всем и так было прекрасно понятно, что происходит: Амикус Кэрроу забирал ни разу не виденных дочерей в новый дом, для чего и передал им порт-ключи.

Если честно, непроизвольно наблюдая подобные сцены в последние месяцы, я не мог не радоваться за семьи Пожирателей смерти. Для меня они давно перестали быть абстрактным злом, как внушали нам родители, и стали обычными людьми: чьими-то отцами и дядями, которых мои сокурсники несмотря ни на что любили. Я понимал, что для многих они остались врагами, тот же Лонгботтом, уверен, всем сердцем ненавидел Лестрейнджей, но я не мог искренне возненавидеть людей, которые лично мне не сделали ничего плохого. А теперь и не хотел этого.

Нотт, Гойл, Малфой, Джагсон, Руквуд, Розье, Кэрроу — я проводил рядом с ними десять месяцев в год, я ел с ними за одним столом, шутил с ними, видел их победы и поражения, наблюдал, как они росли, и я знал их получше тех, кто заклеймил их ярлыком «пожирательские ублюдки». Для меня они были обычными людьми, а не исчадиями ада, как их воспринимали некоторые гриффиндорцы. И потому поверить, что их родители заслуживают моментальной смерти — для меня это было невозможно. В конце концов, мы не знаем, как всё было на самом деле, историю пишут победители, а проигравшим и слова не дали, поспешив упрятать их в Азкабан — некоторых вообще даже без суда. Но даже если приписываемые Пожирателям смерти злодеяния правда… С чего-то же всё началось, не на ровном же месте они схватились за палочки и пошли громить чужие дома? И причина должна быть весьма веской. И пока я её не узнаю и не пойму, судить никого не стану.

* * *

«Пророк» захлёбывался криками о нападениях. Один за другим министерские служащие оказывались буквально на улице; стали поступать сведения о стычках — Аврорат устраивал засады, догадавшись, на что нацелены их враги. Хогвартс бурлил.

Близнецы снова возобновили разговор о самостоятельном изучении защиты от Тёмных искусств, и пришлось признаться, что мы с первого курса этим занимались.

— А что вы изучали? — всё же поинтересовался я, думая о том, не перепутал ли движение палочки в трансфигурации живого в неживое.

— Разное, Рон. Ступефай, Протего, Экспеллиармус…

— Фред, Джордж, — перебил я, — мы это чуть ли не на первом курсе учили!

— Серьёзно?

— Ну да. Может, на втором. Но точно не на пятом! Джинни сказала, вы Патронуса научились вызывать?

— Ага. Нас Поттер научил. А его — Люпин на третьем курсе.

— Вот Патронуса мы не проходили, — признался я.

— Да мы много чего учили, на самом деле, — пожал плечами Фред. — Поттер с Патил занимались самостоятельно, в смысле, без нас. Но пару раз мы напрашивались к ним и…

— Поттер с Патил? — ухватился я. — Патил учила Поттера магии?

— Скорее Поттер учил Патил, — усмехнулся Фред. — А что?

Но я не ответил. Конечно, слов близнецов было недостаточно для таких выводов, но что-то мне подсказывало, что Патил научила Поттера тому, что сделало из него опасного противника. Будь всё так, как считали близнецы, то есть если бы именно Поттер выступал учителем, им не было бы нужды уединяться: ничему такому Поттер не мог научить подружку. А раз они занимались только вдвоём, почти наверняка изучали то, что не стоило афишировать. Интересно, Поттер стал сильнее? Давно я не проверял Патил…

А ещё — теперь я был уверен, что с Джорджем не всё в порядке. Я мог бы предположить, что это снова плод моего воображения, но его глаза… Теперь я легко мог их различить — в глазах Джорджа была мука.

Не зная, стоит ли спрашивать, я попытался сменил тему, но парни не дали — предложили свою:

— Мы тут подумали…

— И решили, что хуже не будет.

— Поэтому предупреждаем…

— Что на твоих приятелей началась охота.

— А чуть поконкретнее? — насторожился я.

— У Малфоя и Гойла по наводке Ордена Феникса Аврорат намерен провести обыски.

Они замолчали и уставились на меня, а я с открытым ртом смотрел на них.

— И зачем вам предупреждать Пожирателей смерти? А вы бы не стали мне этого говорить, если бы не хотели, чтобы до них дошла эта информация.

— Мы деловые люди, Рон…

— И мы понимаем, что без поддержки…

— У нас мало шансов пробиться.

— А потому…

— Услуга тому же Малфою…

— Обернётся для нас возможностью…

— Которую мы не упустим.

— Завести связи…

— Что пригодятся нам в будущем.

Они дурачились, но я видел, что оба совершенно серьёзны.

— Ладно, я предупрежу, — кивнул я, ставя точку. — Спасибо пока не говорю, но…

— Всё в порядке, Рон.

— Удачи на СОВ.

И они ускакали, а я поплёлся в нашу гостиную, гадая, насколько их сведения достоверны, и не подставлюсь ли я, передавая предупреждение. Надеюсь, я не ошибся, и близнецы действительно не шутили. В любом случае, промолчать, зная, что моему другу и Малфою грозят неприятности, я не мог.

Предупреждение Грегори воспринял всерьёз и тут же отправился писать отцу. Малфой продемонстрировал скептицизм, но тоже не пренебрёг моими словами. Спрашивать, откуда у меня информация, оба не стали, признавая за мной право не разглашать источник, хотя наверняка догадались. И через день Драко официально поблагодарил меня:

— Уизли, я при всех говорю, что благодарен.

Слизеринцы стали заинтересованно прислушиваться, но играть на публику он сегодня явно не был настроен и свернул речь.

Ограничившись кивком — а что я должен был сказать? — я отправился на поиски близнецов, чтобы передать им слова Малфоя. Фред с Джорджем отреагировали спокойно.

— На большее мы и не рассчитывали.

— Хотя благодарность Малфоя сама по себе — немало.

— Рон, мы хотели узнать…

— Если ты согласишься нас просветить…

— Какие заклинания вы изучали на своих занятиях?

— Разные, — уклончиво ответил я и, чуть подумав, признался: — Не все их них были светлыми.

Близнецы, казалось, разочаровались.

— Тёмные нам сил не хватает колдовать, — поморщился Фред.

Я понял, что на этом разговор и закончится, и поспешил спросить:

— Откуда вы знаете, если не пробовали?

— Мы пробовали.

— Помнишь, мы упоминали…

— Что несколько раз напрашивались на занятия Гарри с Патил?

— Постойте! — перебил я. — Хотите сказать, что Поттер изучал Тёмную магию?

— Мы тебе этого не говорили.

Я отмахнулся: до Поттера мне было мало дела.

— Парни, то есть вы не проверяли, а просто решили, что недостаточно сильны?

— Проверяли? — удивился Джордж. — Мы пытались повторить пару заклинаний…

— Есть заклинание для определения магического потенциала, — спокойно кивнул я и, не будучи уверен, что они мне достаточно доверяют, предложил: — Я могу показать, где найти описание, проверьте друг друга.

— А ты можешь это сделать?

— Могу…

Кажется, близнецы относились ко мне лучше, чем я думал.

Результаты меня поразили. Фред с Джорджем были более чем сильными магами!

— Да вы Поттеру почти не уступаете! — запальчиво воскликнул я.

— Откуда ты знаешь? — задумчиво протянул Фред, впечатлённый полученной информацией настолько, что упоминание Поттера его даже не взволновало.

— Оттуда, — отмахнулся я. — Вы вовсе не слабые, так что у вас всё должно прекрасно получаться.

— Тогда мы пойдём тренироваться.

— Спасибо, Рон.

— Да не за что…

Я уже всех, кого только можно, проверил. А о своих возможностях по-прежнему не осведомлён. Наверное, пора это исправить…

* * *

Весь день я думал над тем, что незнание — слабость, и в конце концов решился обратиться к лучшему другу за помощью.

— Теодор, можно тебя попросить?

— Можно, — отмахнулся тот, листая учебник по чарам. — Не помнишь, температурные чары мы когда проходили?

— Двенадцатая глава, — подсказал я. — Отвлекись, а?

Нотт поднял глаза от книги, что-то прочитал на моём лице и тут же отложил учебник:

— Выкладывай! — серьёзно посмотрел на меня он.

— Я хочу узнать свои магические способности. Сам я не могу на себя наложить это заклинание, а попросить кого-то… Я только тебе доверяю, — смущённо признался я.

— Ценю, — хмыкнул он, но было видно, что Теодор польщён. — Показывай, что делать?

Объяснения не заняли много времени, так что уже через десять минут я имел «удовольствие» лицезреть свой результат.

— М-да.

— Не расстраивайся…

— Я самый слабый из всех, на кого накладывал эти чары! — обиженно воскликнул я.

— Рон, есть специальные упражнения…

— Какие упражнения?! — тут же накинулся я на Теодора.

Тот отшатнулся от неожиданности, и я постарался взять себя в руки.

— Я точно не знаю… Постой! — быстро добавил он, когда я разочарованно вздохнул. — Отец мне ещё до школы их показывал, я просто не помню точно их все. Но давай начнём с того, что помню, а потом я посмотрю дома…

— Давай! — тут же согласился я.

Забыв о намерении освежить информацию о двенадцатой главе учебника по чарам, Теодор принялся показывать мне упражнения. Я сразу же их повторял, он поправлял, если я ошибался…

Ничего сложного в этих упражнениях не было, разве что они требовали немалого количества времени. С другой стороны, их выполнение не требовало никакой специальной подготовки, их можно было делать даже во время уроков! Только и нужно было сосредоточиться как следует.

Почти час спустя уставший Нотт вернулся к учебнику, а я не откладывая приступил к упражнениям, коря себя за то, что так долго отказывался провести собственную проверку. Я ведь мог уже три года заниматься и значительно продвинуться!

* * *

— Уизли, тебя там близнец ждёт. Выйди, а? А то он какой-то неадекватный.

Оторвавшись от учебника — упражнения упражнениями, а о СОВ забыть не следовало, — я с удивлением взглянул на заглядывающего в дверь Боула.

— Ладно. Спасибо.

— И поторопись. У него, кажется, что-то случилось.

Я встал, посмотрел на недоумевающего Теодора и поспешил выяснить, в чём дело.

Как назло в голову лезли мысли о моём равнодушном отношении к людям, я ведь видел, что у них не всё гладко, но поленился спросить… А теперь Боул заявляет, что близнецы… Мордред! Люциан сказал «близнец» — в единственном числе, то есть с одним из них могло что-то случиться!

Скатившись по лестнице, я чуть не сбил с ног проходившую мимо лестницы Розье, но даже не остановился убедиться, что с ней всё хорошо.

— Прости! — крикнул я на бегу и толкнул портрет, распахивая проём. — Эй!

— Рон!

Захлопнув выход, я подскочил к близнецу, затрудняясь определить, кто передо мной находится. С одной стороны, в последнее время хуже выглядел Джордж, но если случилось что-то серьёзное с одним из них, то скорее с Джорджем, так что передо мной стоял Фред…

— Что случилось?! — вцепляясь в его руку, взволнованно вскричал я.

— Где мы можем поговорить без свидетелей?

Он выглядел как человек, на глазах у которого только что убили любимую супругу, о чьей мученической смерти он мечтал долгие месяцы. Я растерялся — понял, что имел в виду Боул: у стоящего передо мной человека был совершенно безумный взгляд.

— Пойдём, — с опаской пригласил я и двинулся к ближайшему заброшенному (по официальной версии) кабинету, где многие слизеринцы проводили приватные встречи. Заперев дверь, я наложил чары против подслушивания и обернулся: — Чем я могу тебе помочь? Что случилось?

— Я тебя напугал, да? — он обвёл кабинет равнодушным взглядом и сел на парту. — Прости. Я узнал такое, что голова кругом. Мне кажется, что я сейчас взорвусь! Мне нужно успокоиться, я не могу сейчас идти в гриффиндорскую башню, а успокоиться не выходит. Почти час гулял вокруг Хогвартса, но становится только хуже. Мне нужно с кем-то поделиться, но я не могу этого сделать…

Он говорил так быстро, что проглатывал окончания, понять его было не так-то просто, но я честно старался.

— Все живы-здоровы? — вклинился я в этот словесный поток.

— Что?.. А, да, ничего такого…

Я вздохнул с облегчением. Раз «ничего такого», то можно сесть и ждать, пока он немного спустит пар и будет в состоянии приступить к внятному повествованию. Однако в этом «потоке» звучали довольно странные высказывания, так что мне всё же пришлось отказаться от первоначального намерения и перебить его:

— Подожди! С тобой связался незнакомец, намекавший, что вы не Уизли? Но вместо того, чтобы… Ну, не знаю, что в такой ситуации надо делать, но ты предпочёл по-тихому проверить его слова?

— Да.

— Чёрт… — только и смог протянуть я, только теперь осознавая, отчего Джордж выглядел таким странным и задумчивый в последние недели. — Слушай, ладно я — обижен на маму, но ты-то как мог подумать о ней такие гадости?!

— Да подожди ты! — отмахнулся он, ничуть не впечатлившись моим возмущением. — Дальше слушай.

И я слушал, как он сравнивал свою внешность с остальными Уизли, как вместе с Фредом (ага, значит, я был прав и это всё-таки Джордж!) вспоминал колдографии из семейного альбома, на основании которых лишь уверился в своих подозрениях, как всё сильнее убеждался, что незнакомец говорит правду… Я не мог поверить, что Джордж серьёзен, однако на шутку это всё точно не походило.

— …И он прислал порт-ключ.

Я едва не завопил, что он идиот, если даже на миг подумал, что стоит вот так сунуться в ловушку, но прикусил язык. Судя по всему, я со своим «умными» советами опоздал.

— И тогда мы с Фредом вспомнили низзла. Мистера Найта.

— У нас никогда не было низзлов, — заметил я.

— Именно. Но мы оба его помнили. Короче говоря, я решил всё выяснить.

— Джордж…

— Фреду я не сказал — побоялся, что это может всё-таки оказаться ловушка. Сегодня утром я сбежал, пока он ещё спал, и активировал порт-ключ.

— И — что? Куда ты перенёсся? — у меня внезапно пересохло во рту. Неужели мама… Мерлин и Моргана!

— В дом… В тот дом, где мы с Фредом родились.

— Ты уверен?

— Да, Рон, я уверен. Я вспомнил детскую. Да и мне много чего рассказали…

— Джордж?

— Рон, я не знаю, как сказать Фреду! — едва не плача простонал он. — Мы уже не те наивные парни, что соглашались с каждым словом родителей и безоговорочно верили в непогрешимость Дамблдора, но это как-то слишком!

— Что ты узнал, Джордж? — мягко спросил я, кладя руку ему на плечо.

— Я познакомился с отцом, Рон. Настоящим отцом. Я очень на него похож. На него, а не на тех, кого привык звать родителями!

— И кто он?

— Пожиратель смерти.

Слова упали, как лезвие гильотины, отсекая «до» и «после».

— Это не самое страшное, что с тобой могло произойти, — как можно небрежнее произнёс я, интуитивно поняв, что никакой другой тон не будет сейчас уместен. — И как он тебе?

Джордж вскинулся и посмотрел на меня как на лучшего человека на свете — едва ли не с обожанием.

— Тебе что, всё равно? — недоверчиво протянул он.

— Что именно? Что мы не родные? Или что ваш с Фредом отец — Пожиратель смерти?

— И то, и другое, наверное.

— Ну, отец моего лучшего друга тоже Пожиратель, да и сестра наша, если ты забыл, уже почти вошла в семью Пожирателей смерти. Слушай, Джордж, мы начали нормально общаться только после того, как вы отстранились от семьи светлых магов. Честно, мне как-то не важно это. Пока были братьями — мы не очень-то ладили, помнишь? Отсутствие кровной связи дружбе не помеха, вообще-то.

— Спасибо! — я и пискнуть не успел, как Джордж схватил меня в охапку, крепко обняв.

— Да не за что, — прохрипел я, и только тогда он меня отпустил. — Так кто ваш отец?

— Лестрейндж.

— Ох ты ж… — не удержался я от свиста.

— Не тот. Рабастан Лестрейндж. И ты знаешь, что от Круциатуса не сходят с ума?

Я недоумённо моргнул, не сразу поняв, к чему этот вопрос, а потом вспомнил «Ежедневный пророк»: «…за пытки, нанёсшие непоправимый вред здоровью Фрэнка и Алисы Лонгботтом».

— Нет, не знал, но старшекурсники что-то намекали насчёт неправомерности обвинений… Джордж, семья есть семья. Даже если твой отец правда запытал Лонгботтомов…

— Это не он!

— Тем более. Но я к тому, что это неважно. Если уж это твой отец, то совершенно неважно, в чём он виноват, на сыновьи чувства это не должно влиять. Кто знает, что ты не Уизли?

— Никто.

— Подожди… — опешил я, — а Фред?

— Я ему пока не говорил. Я же только вернулся!

— Дела…

— Ты тоже не говори никому, ладно?

— Ладно… даже Джинни?

— Рон, я пока ещё сам не знаю, как ко всему этому отношусь. Я поговорю с Фредом, и мы вдвоём решим, но пока — я прошу тебя сохранить всё в тайне.

— Хорошо, Джордж, — с готовностью кивнул я — это его дело, и раскрывать его тайны я не собирался.

— Кажется, меня отпустило, — прислушиваясь к себе, сообщил он неуверенным тоном. — Спасибо тебе, мне нужно было выговориться.

— Да не за что, — улыбнулся я, похлопав его по плечу. — А почему ты пришёл с этим ко мне?

— Сам не знаю. Наверное, потому что больше никому не мог довериться. Ладно, я пойду, пока Фред не сгрыз свою палочку от волнения.

— Удачи, брат, — искренне пожелал я.

С ума сойти! Близнецы — Лестрейнджи!

— Всё в порядке? — первым делом спросил Теодор, когда я вернулся в нашу комнату, но, едва взглянув мне в лицо, напряжённо выпрямился и, отложив книгу, переспросил: — Что случилось?

— Прости, я не могу сказать. Обещал молчать. Вроде как ничего страшного, но новости — ух!

— Хм, — глубокомысленно выдал Нотт, правильно поняв, что это не моя тайна и потому ждать ответа не стоит.

— Всё нормально, — всё же пояснил я, совсем не желая, чтобы Теодор напрасно переживал. — Не знаю пока, как реагировать, но ничего ужасного. Честно.

— Ладно, — чуть подумав, кивнул он, уступая. — Заниматься ты, как я понимаю, теперь не в состоянии?

— Точно нет, — усмехнулся я. — Надо переварить информацию, слишком уж она… Ладно, не буду тебе мешать. Пойду посижу в гостиной.

Нотт не стал меня останавливать, и через минуту, прихватив для вида учебник, я уже устраивался в гостиной. Из наших никого не было, так что я мог не опасаться, что моё взбудораженное состояние кто-то заметит. Устроившись на диване, я раскрыл учебник на середине и невидящим взглядом уставился на страницу.

Итак, что мы имеем?..

Некоторое время я потратил на то, что прикидывал, как близнецы отнесутся к столь радикальным переменам в жизни, но прогнозировать их поведение — заведомо провальное дело. Их и так всегда было трудно просчитать, а уж в такой нетривиальной ситуации и подавно. Джордж-то хотя бы шёл к правде постепенно, а вот Фреду придётся принять её одним большим куском… Одно было совершенно очевидно: родителей ждёт серьёзный разговор. Но вот когда — этого я не мог сказать. Близнецы не из тех, кто принимает импульсивные решения, одно наше с ними примирение чего стоит: целенаправленно и терпеливо они выжидали подходящий момент несколько месяцев, прежде чем решились действовать. На первый взгляд Фред с Джорджем казались поверхностными и несерьёзными, но это была лишь видимость, уж что-то, а планировать и осуществлять свои планы они умели как никто.

Я не смог удержаться от злорадной усмешки, когда представил, какие лица будут у родителей, когда они узнают, что близнецы в курсе тайны своего происхождения. Мама не смогла простить решения Джинни связаться судьбу с сыном Пожирателя смерти, так что когда ещё двое её детей заявят о намерении активно сближаться с Пожирателем… Интересно, какой он, Рабастан Лестрейндж? Похожи ли на него близнецы чем-то, кроме внешности? Семья Лестрейнджей была печально знаменита из-за Беллатрисы — урождённой Блэк, а вот что собой представляли настоящие Лестрейнджи, об этом, кажется, никто и не задумывался.

Внезапно я осознал, что в корне не прав в своей оценке маминого отношения к ситуации. Моё распределение на Слизерин стало полнейшей неожиданностью для всех, для Джинни же родители желали совершенного иного, а не жизни в окружении врагов. Но близнецы были с самого начала связаны с Пожирателями смерти, и всё же родители относились к ним, как к родным. Неужели и вправду верили, что Фред с Джорджем никогда не узнают правду о себе? Да и это я говорил, что дети не в ответе за родителей, а Молли Уизли считала всех слизеринцев злом именно потому, что они — дети Пожирателей смерти. Так как она сумела принять близнецов?..

От множества вопросов разболелась голова. Ситуация на самом деле была беспрецедентной, и просчитать её я был не в состоянии. Зато успел немного успокоиться и поэтому решил, что уже получится уснуть, и вернулся в спальню.

— Полегчало? — улыбнулся Теодор.

— Немного. В голове каша и тысяча вопросов, на которые у меня нет ответа. Но это не касается меня напрямую, так что спать я буду как младенец.

— Ну-ну, — добродушно хмыкнул Нотт, и мы стали готовиться ко сну.

* * *

Утром я не обнаружил близнецов за гриффиндорским столом, но волноваться не стал — воскресенье же. А на обеде они появились: помятые, дёрганые, растерянные. Джордж махнул мне в знак приветствия, я кивнул на Фреда, спрашивая, как всё прошло, и в ответ получил неопределённое пожатие плечами. Да уж, Фреду пришлось этой ночью столкнуться с шокирующими новостями, ему потребуется намного больше времени, чтобы осознать их, чем мне, — его это касалось как раз напрямую.

Джинни поинтересовалась, что означает наша пантомима, но, как и Теодору вчера, ей я тоже честно ответил, что это не моя тайна, а потому… И как и Нотт она лишь махнула рукой — мол, понимаю и больше не спрашиваю.

Апрель выдался тёплым. После занятий замок пустел и замолкал — студенты предпочитали проводить свободное время на улице, а мы — учащиеся пятого и седьмого курсов — получали возможность в спокойной обстановке готовиться к экзаменам. Амбридж продолжала всех доставать откровенно глупыми требованиями, и на неё уже почти не обращали внимания, смирившись, как с неизбежным злом. И всё же она мешала…

— Привет, господа слизеринцы, — поздоровался Фред, подходя к нашей компании в библиотеке.

— Поговорить надо, Рон, ты как?

— А со мной не надо? — подала голос Джинни.

— Можно, — выдал Джордж, переглянувшись с братом.

Мы с Джинни встали из-за стола.

— Нотт, ты ж теперь не чужой, — криво усмехнулся Фред, — давай и ты вставай.

Теодор удивился, но промолчал и встал: оценил порыв.

Простившись с Гойлами и Асторией, мы в молчании направились вверх по лестницам.

— Здесь нам не помешают, — сообщил Джордж, вышагивая напротив портрета с троллями. В стене проступила дверь, и он шутовски поклонился: — Прошу.

— Ты не говорил им? — мимоходом спросил Фред.

Я покачал головой.

— Ну тогда мы сначала представимся. Джордж… Лестрейндж.

— Фредерик Лестрейндж, — и они одновременно поклонились, изобразив махание шляпами.

Джинни с Теодором с открытыми ртами уставились на них, а через секунду на меня.

— Обалдеть…

— Однако сообщить мы хотели не об этом.

— Парни, дайте им минутку, — рассмеялся я, — они же в шоке от новостей.

— Да мы и сами до сих пор пребываем в перманентном шоке, — кивнул Джордж, плюхаясь на диван.

— Однако времени на то, чтобы медленно и вдумчиво переварить информацию, у нас нет, — пожаловался Фред. — Год скоро кончится, у нас не будет возможности познакомиться с отцом так, как нам бы того хотелось.

Я насторожился:

— И что вы придумали?

— Мы решили бросить школу.

— С ума сошли?! — взвилась Джинни.

— Не горячись, сестрёнка, — примирительно поднял руки Джордж.

— Мы сдадим экзамены летом — в Министерстве.

— А сейчас просто сбежим из школы к отцу.

— Если нас никто не сдаст…

— То родители не узнают о нашем отсутствии.

— А сдавать нас некому…

— Ведь в Хогвартсе нет никого, кто был бы дружен с семьёй Уизли.

В чём-то они были несомненно правы, и всё же…

— Фред, Джордж, вы уверены?

Они переглянулись и одинаково невесело усмехнулись.

— Нет, Рон.

— Мы не уверены.

— Но считаем…

— Что так будет лучше для нас.

— Почему бы вам не сделать этого после экзаменов? — уточнил Теодор, тоже считая, что бросать школу — плохая идея. — Вы уже совершеннолетние и не обязаны отчитываться…

— Ты не понимаешь, Нотт, — устало произнёс Джордж, — после школы мы не сможем без скандала покинуть Нору. А мы бы предпочли сначала подготовить тылы.

— Вы же собирались открывать магазин приколов? — напомнила Джинни.

— Собирались.

— Но это подождёт.

— Сейчас мы хотим определиться насчёт более важных вещей.

— И только разобравшись в себе и ситуации — прийти с вопросами к родителям.

— Значит, после экзаменов вы вернёте в Нору — как будто из школы? — понял я наконец-то, в чём заключается их план. — И зададите вопросы?

— Да, Рон. Так мы и планируем. Но пока об этом рано говорить…

— Мы просто хотели предупредить…

— И попрощаться…

— Так вы что… — начала Джинни и замолчала.

— Мы всё продумали, — широко улыбнулся Фред.

— И наш уход всем запомнится…

— Но это сюрприз! — и они зеркально прижали к губам указательные пальцы.

Что ж, пусть по крови мы и не братья, обиды мы оставили в прошлом.

— Удачи, парни.

— И будьте осторожны, — попросила Джинни. — Пишите хотя бы изредка.

— Вы не распространяйтесь об этом, ладно? Не хотелось бы, чтобы всё открылось до того, как мы будем готовы.

— Конечно, Фред, мы всё понимаем. Не волнуйся на этот счёт. И да, пишите, чтобы мы за вас не переживали.

Близнецы пообещали писать и рассказывать всё, что может нас заинтересовать. Мы проболтали больше часа, прежде чем разойтись. А наутро Хогвартс ждали сюрпризы.

Свой уход Фред с Джорджем обставили с помпой. Нахамили в лицо Амбридж, прямым текстом высказали ей претензии учеников, устроили перед её кабинетом настоящее болото, раздали свои приколы и, издевательски помахав на прощание, улетели на мётлах в сторону Хогсмида.

* * *

Школа гудела ещё неделю или две после скандального ухода близнецов, но мне до этого уже не было дела. Помимо подготовки к СОВ, я занимался показанными Ноттом упражнениями, развивая свои магические данные, и мне казалось, что всё не напрасно. Очень хотелось проверить, так ли это на самом деле, или всё-таки плод моего воображения, но я не торопился.

Письма от близнецов приходили регулярно. Ничего важного они не писали, но исправно сообщали, что у них всё хорошо и общение с отцом приносит им не только радость, но и пользу: тот учил их различным полезным заклинаниям, рассказывал об истории семьи. Вдобавок близнецы были в полном восторге от дома… Не в восторге они были только от тёти. Хотя у меня сложилось впечатление, что не всё так уж однозначно.

— Боюсь даже думать об этом! — призналась Джинни, нервно хихикнув.

Мы согласно закивали: Беллатрису Лестрейндж в домашней обстановке никто из нас представить себе не мог.

И всё же близнецы даже не думали о возвращении в Нору досрочно: остальные плюсы — в чём бы те ни заключались — перевешивали минусы от соседства с тётей. Хотя не «в чём-то», а во вполне понятных вещах, которых они были лишены с детства: искреннем интересе к ним отца, вниманию, готовности помочь и поддержать вместо кудахтанья и ограничений… Рабастан Лестрейндж даже не пытался отговаривать близнецов от открытия магазина приколов, напротив, выразил готовность проспонсировать мероприятие и даже отвёл парней в Гринготтс, где и открыл им личные счета. Фред с Джорджем были в шоке, «не от суммы даже, хотя она для нас кажется огромной, а от того, насколько просто отец решился на это». Рассказывали они и о дяде, оказавшимся вполне приятным человеком…

Обсуждая наших бывших братьев с Джинни и Теодором, мы искренне за них радовались, хотя перестать волноваться пока не получалось: всё же столь близкое соседство с одиозной мадам Лестрейндж пугало. А с другой стороны, миссис Лестрейндж близнецам явно не стоило бояться, ведь для чистокровных семья — превыше всего. Да и что-то подсказывало, что устоявшийся в умах людей образ серьёзно расходится с реальной мадам Лестрейндж.

Сосредоточенный на своих занятиях, я пропустил квиддич, и в наказание за это был вынужден выслушивать многословные жалобы команды и Малфоя: Слизерин лидировал с разрывом почти в сотню очков, когда появился снитч — влетевший прямо в руку хаффлпаффскому ловцу. Драко был безутешен, остальные злились и ругались, но Малфоя не винили. Слизерин выбыл из дальнейшего состязания за кубок, и вскоре в гостиной снова было тихо и спокойно. СОВ приближались.

Первые выходные лета вышли напряжёнными. Уже в понедельник должны были начаться экзамены, и, как бы старательно мы ни готовились к ним, меньше нервничать не стали. Розье шикала на каждого, кто смел повышать голос в гостиной, так что по большей части та пустовала — ученики предпочитали не попадаться под горячую руку старосты и давали возможность готовящимся к экзаменам спокойно заниматься.

В вечер воскресенья волнение достигло апогея.

— Всё, в меня больше не лезет информация! — отбрасывая учебник по чарам, воскликнул Крэбб и встал. — Я — спать!

Собравшиеся в гостиной подняли головы от книг и конспектов, проводили его глазами и зашевелились. Что бы про него ни говорили недоброжелатели, а дураком Винсент не был. Умником, правда, тоже, — обычный парень, может, немного медлительный… Однако занимался он вполне усердно, и если даже он дошёл до предела, то и нам не мешало бы притормозить.

— Правда, хватит.

— Всё не выучим, как ни крути.

— Выспаться не помешает.

Я тоже отложил учебник и потянулся. Спать ещё не хотелось, но и продолжать чтение сил не осталось. Хотелось немного развеяться, просто пройтись, отвлечься в конце концов.

— Пойду-ка я прогуляюсь, — сообщил я, надеясь, что кто-нибудь захочет составить мне компанию.

— Ты надолго? — складывая вещи, уточнил Нотт.

— Да нет… — я немного подождал, но предложения присоединиться так и не услышал, так что в одиночестве покинул гостиную.

Выйдя из подземелий, я даже не думал, куда бы мне хотелось пойти — ноги сами несли меня вперёд. Я прошёл мимо Большого зала, поднялся на третий этаж, прошёлся мимо запретного коридора. Хогвартс был тих и пустынен. Перед экзаменами было немного желающих праздно шататься по школе, что лично мне было только на руку. Волнение постепенно улеглось, я отвлёкся от предстоящих экзаменов и лениво размышлял, как узнать, что требуется для вступления в гильдию ритуалистов. Было вполне очевидно, что хорошие оценки на рунах и нумерологии совершенно необходимы, но какие ещё предметы ценятся — можно было лишь догадываться. А обратиться с вопросом было решительно не к кому. Один лишь мистер Нотт знал о моих планах, но, хоть он и привечал меня в своём доме, всё-таки родственником не был, и лишний раз беспокоить его мне казалось не слишком правильным.

Я даже не понял, как оказался на Астрономической башне; кстати, астрономия тоже нужна, почти все ритуалы связаны с движением небесных тел…

Ход мыслей свернул на более приземлённые материи, я стал гадать, попаду ли в штат драконологов, или меня по-прежнему предпочтут видеть на должности мальчика на побегушках. Мистер Дафи говорил, что я уже работал «драконологом на полставки», но насколько он был серьёзен — можно было лишь гадать. С Чами мне, скорее всего, разрешат и дальше работать, но позволят ли взаимодействовать с другими драконами? Благодаря Чами моя зарплата существенно выросла, но, хотя для шестнадцати лет я получал более чем прилично, с доходами того же Чарли и сравниться не мог. Может, я просто жадный, но хотелось большего. Благодаря брату и гостеприимству друзей я совершенно ни в чём не нуждался, однако справедливо догадывался, что дальнейшее обучение и возможность вступить в гильдию обойдутся в круглую сумму — и мне совершенно не хотелось снова взваливать на Чарли мои финансовые проблемы. Хогвартс я окончу уже совершеннолетним магом, так что решать придётся самому.

Я вздохнул и опёрся на перила, смотря во тьму ночи. Вот вроде всё хорошо, всё получается, почти никаких проблем нет, а я всё равно умудряюсь находить поводы для расстройства.

Со стороны лестницы послышались приглушённые голоса, заставившие меня недовольно поморщиться: кому не сидится в гостиной после отбоя? Не желая ни с кем встречаться, я переместился к стене, где меня не смогут увидеть незваные гости, и понадеялся, что это не парочка влюблённых, намеревающаяся любоваться на звёзды часами.

— …Что делать!

Хоть мы никогда и не общались, этот голос я бы узнал, кажется, везде. Гарри Поттер. Не успел я скривиться, недовольный такой компанией, как ему ответили.

— Гарри, не надо ничего делать, — спокойно и терпеливо произнесла Патил, и я тут же навострил уши: такой удачей стоило непременно воспользоваться. — Кто-то — и мы оба догадываемся кто — пытается заманить тебя в ловушку.

— Но что если пророчество — правда?

— Пророчество может взять только тот, о ком оно сделано. Если Дамблдор не солгал, и пророчество действительно о тебе и Тёмном Лорде, то твоё пребывание в Министерстве магии — глупый риск. Лорд не пойдёт в ловушку, а значит, пророчество так и останется лежать на своём месте. А вот если за ним явишься ты — дальше возможны варианты. И, поверь, вряд ли они тебе понравятся. Да хотя бы самое элементарное: заставить тебя его взять. Ведь дальше пророчество может попасть в любые руки, его только взять с зачарованной полки посторонние не могут.

— Падма, я уже не помню, когда спал нормально в последний раз! Мне постоянно снится этот зал. Я хочу, чтобы всё это закончилось! Просто закончилось, понимаешь? Зелье, что ты дала, уже не помогает.

— Значит, нужно найти другой способ. Я уже неоднократно говорила тебе, что ты зря отказался заниматься окклюменцией. Конечно, с Дамблдором заниматься и не стоило, но ведь ты и со мной не захотел.

— Я… эм… — в голосе Поттера отчётливо зазвучало смущение.

— И что же такого я могла увидеть в твои мыслях, а, Гарри? — игриво спросила она.

Я застыл в шоке от услышанного. Тёмный Лорд не мог, просто не мог заигрывать с Поттером!

— Затем ты меня смущаешь? — фыркнул Поттер. — И вообще, не переводи тему.

— Но мне надоело в сотый раз говорить об одном и том же, — отрезала Патил. — Что бы ни твердил старик, связи нет, Гарри. Понимаешь? Её нет.

— Я знаю, — раздражённо отозвался тот.

— Мы её разорвали. Пророчество осталось, да. Но его полный текст никто не знает, и если ты не будешь пытаться геройствовать и лезть в ловушку, то и не узнает. А тебе не выгодно, чтобы текст пророчества узнали. Что бы в нём ни говорилось, Дамблдор уверен, что это поможет ему победить. Ты хочешь, чтобы старик победил?!

— Нет!

— Тогда — сиди и не рыпайся!

Я совершенно не понимал, о чём они говорят. Пророчество о Тёмном Лорде и Поттере, разрыв связи между Лордом и Поттером, ловушка, в которую Дамблдор заманивает Поттера — какой во всём этом был смысл? Но несмотря на непонимание, я боялся пропустить малейший звук. Не только потому, что мне было интересно. В гораздо большей степени я не хотел проверять, что со мной сделает Патил, если поймает за подслушиванием.

— Сегодня примешь зелье сна без сновидений — перед экзаменом надо выспаться. А потом я придумаю, что делать.

— Спасибо. Что бы я без тебя делал?

— Лез в ловушку и продолжал бы быть послушной марионеткой директора, — беззлобно хмыкнула Патил. — Всё же жаль, что Малфою так и не удалось от него избавиться. Непотопляемый старик! У него почти не осталось людей, но он всё ещё продолжает мутить воду…

— Люпин написал, что Дамблдор продолжает поиски Пожирателей смерти. Они выслеживают родных и знакомых, надеясь через них добраться до Пожирателей.

Я отметил, что оборотень почему-то на свободе, но не стал заострять на этом внимание.

— Я бы с удовольствием посмотрела бы на то, что эти ничтожества будет делать после того, как выследят кого-то вроде Беллы Лестрейндж, — засмеялась Патил, и в её голосе мне послышалось неподдельное веселье.

— Почему я не могу рассказать всё Люпину? Он единственный, кто был добр ко мне…

— Поттер! — зашипела Патил. — Оборотень только на словах хороший! Где он был, когда магглы издевались над тобой?

— Падма, не надо, — жалобно попросил тот. — Ты всё это много раз говорила, а я всё это много раз слышал. Я наперёд знаю, что ты скажешь. Но у меня никого нет.

— А кто тебе нужен, Гарри?

— Эм…

— Ты даже сам не знаешь ответа на этот вопрос. Тебе кажется, что ты должен поддерживать отношения с другом твоих родителей. Но он не твой друг. Что он сделал для тебя? Чем он помог тебе? Почему ты чувствуешь себя обязанным человеку, который бесполезен?

— От него мы получаем сведения о том, что происходит в мире, — после паузы нашёлся с ответом Поттер.

— Правда? — издевательски хмыкнула Патил. — Эти сведения чуть ли не в «Пророке» напечатаны, так что их ценность весьма спорна. Ну и не забывай, что Люпин — верная собачка Дамблдора, а Дамблдору выгодно иметь тебя на своей стороне. Так что эти обрывки сведений — не более чем способ втянуть тебя в их планы.

— Ни в чьи планы я не собираюсь втягиваться! — повысил голос Поттер. — Я не желаю ни с кем сражаться. Мне вообще нет дела до Пожирателей смерти…

— А как же твои… как там Дамблдор говорил? Высокие моральные принципы? Ты же не усидишь на месте, если тебе покажется, что рядом творится несправедливость.

— Я вовсе не…

— Тихо! — резко приказала Патил и, пару секунд тишины спустя, за которые я даже не успел испугаться, что меня обнаружили, вполголоса сообщила: — Филч идёт! Доставай свою мантию, ещё не хватало нарваться на отработку!

Я не видел, что происходило на площадке Астрономической башни, но слышал приглушённое бурчание Поттера, шаги, а потом всё стихло.

Минут десять я оставался неподвижным, однако больше ничто не нарушало безмолвие ночи. Перестав прислушиваться, я наконец-то заметил, что успел замёрзнуть на ночном ветру. Нарываться на Филча и мне не улыбалось, но и дальше прятаться имело мало смысла. Я не знал, сколько сейчас времени, но отбой явно давно наступил, а ведь завтра экзамен…

Медленно и осторожно я вышел из своего укрытия — никого не было. Вздохнув с облегчением, я двинулся в сторону подземелий, чутко прислушиваясь, не донесутся ли из тьмы впереди шаркающие шаги завхоза, но Хогвартс спал.

Гостиная Слизерина находилась на другом конце замка, так что времени на размышления у меня было предостаточно. Сосредоточившись на Патил, я как-то умудрился забыть, что Поттер — не только потенциальная мишень для Тёмного Лорда, он и сам ненавидит его всем сердцем. Ненавидел. И вот эта перемена в отношении не могла не удивлять. Как Патил (а больше просто некому, ведь не близнецы же поспособствовали, а больше рядом с Мальчиком-Который-Выжил никто не был замечен) удалось убедить воинствующего гриффиндорца, осиротевшего (по крайней мере, по официальной версии) по вине Волдеморта, в том, что ему совершенно не обязательно идти на поводу у толпы и страстно желать мести? Хогвартс — это не только школа, это место, в котором все несовершеннолетние волшебники проводят десять месяцев в году, потому скрыть что-то здесь весьма и весьма трудно. И ни для кого не было секретом, что в момент поступления Гарри Поттер был осведомлён о ситуации на уровне обычного магглорождённого, а потом пошёл на поводу у общественного мнения и встал на сторону Дамблдора. И вот теперь я собственными ушами слышал, что он не желает победы директора.

Конечно, это не означало, что Поттер сменил сторону, но вот что прежнюю покинул — однозначно.

— Мерлин, Рон! Первый час ночи! — возмущённо приветствовал меня Теодор.

— Я такое услышал!..

— О чём ты расскажешь завтра, — наставив на меня палец, безапелляционно процедил он. — А теперь — спать!

— Да послушай…

— Нет! Нет и нет! — замахал на меня Нотт. — Ты сказал, что уйдёшь ненадолго. Я решил почитать до твоего прихода, но если бы я знал, что ты явишься после полуночи — лёг бы спать. Мы же не выспимся, Рон. А завтра нам надо быть во всеоружии.

Я вздохнул и отстал:

— Ладно, ладно, я понял. Поговорим завтра.

— Это же не что-то вроде близнецовой ситуации? — всё же не удержался он от вопроса, когда мы уже легли и даже погасили свет.

Я хохотнул и отмахнулся:

— Спи давай. Завтра поговорим.

Но завтра нам не удалось поговорить о том, что я узнал на Астрономической башне — было не до того.

— Пятый курс, подойдите, — пригласила Розье, стоило нам показаться на лестнице.

Недоумевающе переглянувшись, мы с Теодором и одновременно с нами появившиеся в гостиной Паркинсон с Булстроуд подошли к старосте.

— Если будет возможность, идите к Тофти, — понизив голос, посоветовала она. — Старик добрый, готов подсказать и подождать, пока соберёшься с мыслями. Он точно не станет нарочно валить. А вот Марчбенкс лучше избегать.

— Экзаменатора вроде три? — нахмурилась Панси.

— Кто третий — я не знаю, — пожала плечами Летиция.

— Спасибо, — первым отмер я.

— Удачи, — вполне искренне улыбнулась Розье и махнула нам рукой, чтобы не мешали ей читать: пусть не СОВ, но экзамены предстояли всем.

Дождавшись Гойла, мы двинулись на завтрак.

Волнение нарастало постепенно и вот-вот должно было привести к взрыву, когда я почувствовал себя спокойно.

— Кажется, мне уже плевать, — удивлённо протянул я, прислушиваясь к себе.

— Может, тебе успокоительного бальзама в сок подлили? — хмыкнул Теодор.

— Если так, то отличная была идея.

Оглядевшись по сторонам, я отметил нервозность сокурсников, непривычное количество учебников на столах; среди гриффиндорцев нашлось немало тех, кто пытался освежить память, зачаровывая всё, что видел перед собой… Слизерин как обычно выглядел невозмутимо (в основном, на фоне остальных), но и мои соседи здорово переживали. А вот меня почему-то всё это перестало трогать. Я был готов к экзамену и знал это, а потому… Взгляд скользил по лицам учеников, пока не нашёл Патил. Едва ли не с мечтательным видом она смотрела на волшебный потолок и чуть заметно улыбалась: ну конечно, Тёмному Лорду не престало дёргаться из-за школьных экзаменов!

О чём они вчера с Поттером говорили? О какой разорванной связи шла речь? Близнецы упоминали, что рядом с Лордом у Поттера ужасно болит шрам, но рядом с Патил он явно не испытывает дискомфорта или тем более боли. О чём это говорит?.. Да и как может болеть шрам, которому больше десяти лет? И может ли быть так, что отсутствие боли — это и есть результат разрыва связи?

Найдя глазами Гринграсс, я вдруг задался вопросом, почему даже не попытался проследить за ней? Дафна утверждала, что передаёт приказы Лорда, то есть встречается с ним. Что Лорд в Хогвартсе — я давно не сомневался, но вот получить весомые доказательства, что это Патил, до сих пор не удавалось. Застань я девчонок за разговором… Получил бы Обливиэйт в лоб и думать забыл бы о них.

— Рон? — повернулся на моё приглушённое рычание Нотт. — Что ты опять надумал?

— Да ничего. Потом поговорим, — с досадой отмахнулся я.

После завтрака нас выгнали в холл, и учителя заперли Большой зал, подготавливая его. Двери распахнулись лишь через час — факультетские столы исчезли, заменённые одиночными партами. Флитвик с улыбкой махнул нам, приглашая войти, и, как только мы расселись, представил членов экзаменационной комиссии.

Вообще, всё прошло как-то даже буднично. Флитвик левитировал каждому пергамент и перья с чернильницами, затем — экзаменационный билет вопросами вниз. Нам пожелали удачи, и почти сразу следом поступил сигнал приступать.

Перевернув свой билет, я расплылся в улыбке: ничего сложного. Ни на что не отвлекаясь, я принялся строчить ответ, стараясь не растекаться мыслью по древу, но и не упустить ничего важного. Закончил я в числе первых; перепроверив написанное и исправив пару описок, я распрямился и обвёл глазами студентов.

Теодор быстро писал, Гойл задумчиво грыз перо, Малфой перечитывал свой ответ, Гринграсс лениво рассматривала членов комиссии. Гонг прозвучал через полчаса — наши ответы взлетели и четырьмя стройными рядами направились к столу преподавателей.

— Обед через час, а пока — отдыхайте, — взмахнув палочкой, Флитвик отпёр двери Большого зала, и мы направились на выход.

На обеде было много обсуждений первого экзамена: кому какие попались вопросы, кто как на них ответил. Я был уверен в том, что хорошо справился, и потому предпочитал отмалчиваться, чтобы не нервировать тех, кто не мог похвастать результатами.

После обеда Большой зал снова закрыли, как, впрочем, в холл, заперев в нём нас. Мы с Забини, не сговариваясь, ушли в дальний конец и устроились на широком подоконнике — наша очередь была в самом конце списка, так что куковать нам под дверями предстояло очень долго.

От скуки мы принялись перебрасывать вопросами; от чар перешли к трансфигурации, от неё к зельям, потом к истории. За три часа мы умудрились повторить весь материал, что изучали в течение пяти лет, и к тому моменту, когда перед дверями осталось человек пять, чувствовали себя готовыми к любым испытаниям.

Как вскоре выяснилось, зря мы вообще так боялись. Мне повезло попасть к тому самому Тофти, о котором предупреждала Розье. Милейший старичок доброжелательно улыбался и абсолютно искренне хвалил за каждое верно исполненное заклинание. Всего за несколько минут я получил столько комплиментов, что почувствовал себя едва ли не лучшим учеником школы. Чары всегда давались мне легко, да и с вопросами повезло, я не сомневался, что получу минимум «выше ожидаемого», а то и вовсе «превосходно».

В гостиной было мало народу, экзаменуемые поспешили присоединиться к тем, кто отдыхал вне стен замка. Я плохо представлял, где искать друзей, предполагая, что они вполне могли уйти в Хогсмид, и потому решил просто отдохнуть. И, как оказалось, поступил правильно, потому что на тумбочке у кровати меня дожидалась записка от Теодора: они действительно ушли в волшебную деревню и предлагали мне присоединиться, как освобожусь. Но желание куда-то тащиться отсутствовало напрочь, так что я завалился на кровать и решил заняться более полезным делом — упражнениями для увеличения магического потенциала.

О подслушанном разговоре я не то чтобы забыл, но и думать о новых загадках желания не испытывал.

* * *

После каждого экзамена мы чувствовали себя всё увереннее. На удивление гладко прошла трансфигурация, на зельеварении мне снова повезло с билетом; только нумерология заставила поволноваться: казалось, что я неверно решил один из примеров. Зато руны я сдал откровенно блестяще — но к ним я и готовился напряжённее всего. Серьёзные дисциплины были позади, оставался никому не нужный экзамен по истории магии.

— Если завалю, отец устроит мне «приятное» лето, — вздохнул Малфой, вместе с нами сидя в гостиной, уткнувшись в учебник.

— Да уж, это не Биннс с его совершенным игнорированием шпаргалок, — удручённо протянул Крэбб.

— Не думаю, что кому-то это важно. У меня сложилось впечатление, что ответы никто не читает внимательно, — заметил Уоррингтон, услышавший наш разговор. — По крайней мере, мы пришли к такому выводу. У меня «выше ожидаемого» было, а соответствие с учебником… ну… процентов на сорок, не больше: я забыл половину нужного и придумал половину ненужного, чтобы хоть что-то написать.

Все вздохнули с облегчением, но всё же продолжили чтение. Чтобы написать хотя бы «половину нужного», это «нужное» надо было сначала прочитать и запомнить.

* * *

Утром перед последним экзаменом пришло письмо от близнецов. Меня заранее поздравили с окончанием пятого курса, выразили надежду, что я не ударил в грязь лицом, и мимоходом сообщили, что сами Фред с Джорджем подали заявку на сдачу ЖАБА в Министерстве магии — их экзамены должны были начать сразу же, как комиссия освободиться в Хогвартсе. А вот дальше близнецы перешли к важному.

Прочитав письмо дважды, я передал его Джинни.

— Что думаешь? — негромко поинтересовался я, убедившись, что сестра дочитала.

— Сложно сказать, — дёрнула она щекой. — Я не то чтобы против, но…

— Рон, давай ты сейчас сосредоточишься на истории магии, а письмо ваших братьев вы обсудите позже? — подал голос Теодор. — Тебе бы, Джинни, тоже не мешало заняться повторением, всё же трансфигурация — наука серьёзная.

Мы с сестрой согласно кивнули: оба хотели попросить отсрочку от принятия решения.

Вскоре нас снова выставили из Большого зала, и мы принялись перебрасываться экзаменационными вопросами — уже привычной практикой, которая наглядно доказала свою эффективность. Однако, хоть и понимал я, что нужно сосредоточиться, получалось это плохо. Прыгающие строки — а близнецы не только говорили, перебивая друг друга посреди предложения, но и писали так же — стояли перед глазами, заставляя размышлять о предстоящей встрече с родителями.

— Прошу всех экзаменуемых проследовать в зал, — пригласила профессор Марчбенкс, и все мысли тут же покинули мою голову.

Впереди было самое сложное испытание: требовалось точно и полно воспроизвести бессмысленные, сухие страницы совершенно неинтересного учебника по истории магии.

— Удачи! — бросил кто-то, и я в числе прочих ответил тем же.

Мы расселись за одиночные столы, нам отлевитировали письменные принадлежности и билеты, и время пошло.

Билет мне достался не плохой и не хороший, потому что историю гоблинских восстания я знал довольно поверхностно. Но за предыдущие несколько дней я вдоволь начитался, так что о чём писать, имел представление. Имена гоблинских вождей не ввергли меня в панику, как Боунс, сидевшую слева от меня, но и не заставили радостно улыбаться, как Лонгботтома справа. Теодор уже что-то писал, Грегори я не видел со своего места, он был в том же ряду, что и я, только позади… Перестав отвлекаться, я обмакнул перо в чернила и вывел первую строку…

Профессора то и дело ходили между рядов, поэтому никто не обращал на них внимания. Специальные чары препятствовали любым ухищрениям и не давали списывать, а мы были не настолько глупы, чтобы возомнить себя умнее учителей и всё же пытаться, так что и дёргаться из-за их нахождения за спиной повода не было. Потому, когда Стеллер прошёл мимо меня, я даже ухом не повёл — дописывал концовку первого вопроса, всё же сумев вспомнить нужные даты.

— Мистер Поттер! Поттер! Что с вами?!

От неожиданности я поставил кляксу на пергамент; раздались чертыхания — я был не одинок в приключившейся неприятности. Обернувшись, я увидел затылки других учеников, смотрящих на склонившегося над лежащим на полу Поттером Стеллера.

— Что с ним?

— Поттер жив?

— Что произошло?

На вопросы студентов никто не торопился отвечать. Марчбенкс и Тофти спешили к коллеге… Поттер завозился, что-то начал втолковывать декану — я сидел далеко и не мог слышать его слов. Лишь последняя фраза долетела:

— Не надо меня в Больничное крыло…

— До конца экзамена осталось двадцать пять минут, — сухо напомнила Марчбенкс, и многие предпочли вернуться к своим пергаментам.

Что случилось с Поттером? Он вчера упоминал сны, мог ли он уснуть и снова увидеть тот же сон, что мучал его длительное время? Вполне мог… хотя это и странно — экзамен для сна не совсем подходящее время и место. Патил говорила о ловушке, в которую Поттера могут заманить, если он не освоит-таки окклюменцию. А эта ментальная техника в том числе помогает и защитить разум от насланных видений…

— Уизли! — зашипела сзади Гринграсс.

Я едва не подпрыгнул от неожиданности — не заметил, кто сел за мной. Не знаю, что она хотела, но спасибо Дафне, что выдернула меня из размышлений: времени оставалось всё меньше, а написать мне ещё нужно немало.

Из Большого зала мы выходили в состоянии… даже слова не подберу. Опустошения, что ли? Мы ещё не осознали, что экзамены позади, что мы сдали все СОВ, что больше не нужно волноваться и тратить всё время на подготовку, с головой зарываясь в книги и конспекты. Механически переставляя ноги, мы расползались по гостиным; кто-то интересовался правильностью своих ответов, кто-то гадал, насколько строги окажутся члены комиссии при проверке эссе… К жизни мы начали возвращаться лишь за ужином.

— Интересно, что это было с Поттером?

Вопрос Малфоя напомнил о происшествии на экзамене, и, пока у сокурсников завязалась дискуссия, я нашёл Поттера глазами. Выглядел тот помято, но вполне спокойно. Рядом с ним пустовало место, которое пять лет занимали близнецы, и, хотя с другой стороны были гриффиндорцы, он выглядел потерянным.

— Что близнецы написали? — поинтересовался Теодор, когда трапеза подходила к концу.

— Ох! Точно! Близнецы же! — спохватился я и обернулся к сестре, сидевшей за Ноттом. — Джин?

— Ну не здесь же! — фыркнула она.

На нас покосилась Гринграсс, однако никаких вопросов не последовало, и, закончив ужин, мы втроём покинули Большой зал.

Погода радовала, так что мы единогласно решили прогуляться и двинулись к озеру. Пустынный берег оставался таковым недолго — не только нам пришла идея погулять и подышать свежим воздухом, но найти укромное место, где нам никто бы не помешал, было не сложно. Вскоре мы уже расположились на трансфигурированном покрывале, любуясь отблесками солнца на лёгких волнах.

— Итак? — намекающе начал Теодор.

— Письмо забыл в спальне, — сокрушённо покачал я головой, не найдя пергамента в кармане.

— Тогда перескажите.

— Близнецы предложили познакомить нас со своей новой семьёй, — начала Джинни и вопросительно взглянула на меня. — Я не готова, — честно сказала она,

— Да я как бы тоже… Ну, я не против — совсем. Интересно, какой он человек — их отец. Но знакомиться… Всё-таки Лестрейнджи…

— Что ещё? — полюбопытствовал Теодор, покивав на наши с Джинни неуверенные реплики.

— Они написали родителям — нашим, в смысле, — что встречать их на вокзале не надо. Фред с Джорджем же уже совершеннолетние, они получили лицензии на аппарацию. Так что на Кингс-Кросс тех не будет.

— Зато будут сами близнецы, — подхватила Джинни. — Они хотят, чтобы мы вместе отправились в Нору на разговор.

— Они написали старшим братьям, прося прибыть в то же время. Чтобы все причастные, так сказать, присутствовали.

— И что вас не устраивает?

Мы с сестрой переглянулись и одновременно вздохнули.

— У меня нет желания вообще появляться в Норе, — искренне признался я, а Джинни кивнула. — Скандал будет в любом случае, это не подлежит сомнениям, и приятного в том — ноль. Но отказать близнецам мне кажется неправильным.

— Так что вы решите-то?

— Да что решать, — почти со злостью махнула рукой Джинни, — пойдём, конечно. Какая-никакая, но это наша семья. Пусть даже близнецы нам и не родные…

— Надо будет написать Чарли, что я задержусь…

— Рон, Чарли же тоже прибудет в Нору, — напомнила сестра.

— А, точно. Ну тогда — решено?

* * *

Два дня до начала каникул я решил посвятить отдыху и тем самым упражнениям для развития магического потенциала, что выполнял уже почти два месяца. Однако вечером Теодор напомнил мне о ещё одной немаловажной проблеме, что напрочь вылетела у меня из головы.

— Ты так и не рассказал, что услышал ночью перед экзаменом по истории?

Из-за проблем близнецов мне пришлось напрячься, чтобы сообразить, о чём он говорит, зато уже в следующую секунду я подскочил с кровати, напугав Нотта.

— Как я умудрился забыть?! — вскричал я.

— Рон, спокойнее! — засмеялся Теодор.

— Да какой там спокойнее! С этими экзаменами и планами близнецов я умудрился выбросить из головы тот разговор! А ведь это важно!..

— Ну так рассказывай, — приглашающе махнув на кровать, хмыкнул он.

И я рассказал. И о том, что подслушал, и о том, что успел самостоятельно додумать.

— …И если мои предположения верны, то это не «сны», а наведённые видения, — закончил я монолог и уставился на друга: — Что скажешь?

Но Теодор не торопился с ответом.

— Давай-ка разберёмся. Поттер хватался за голову каждый раз, когда рядом оказывался Лорд. На первом курсе мы все это наблюдали на уроках защиты — Квиррелл. Но сейчас он проводит много времени с Патил, которую мы уже точно считаем инкарнацией Тёмного Лорда, и никакого дискомфорта не испытывает. Патил говорила о разрыве связи — мы не знаем, что именно она имела в виду, однако, как рабочая гипотеза — они разрушили связь между Поттером и Лордом, которая, условно, образовалась в хэллоуинскую ночь, когда Лорд пропал. Так?

Я кивнул.

— Далее. Патил прямо обвиняет Дамблдора в том, что это он насылает сны-видения на Поттера, пытаясь заманить того в ловушку, и сам Поттер не возражает ей. О пророчестве мы знаем только то, что оно есть, и что именно из-за него Тёмный Лорд пошёл убивать Поттера. Но знаем мы это лишь со слов Дамблдора. Патил явно не заинтересована…

— Или же, наоборот, не желает вмешательства Поттера, намереваясь самостоятельно заполучить пророчество, — возразил я.

Теодор подумал и кивнул:

— Или так. Кстати, я заметил за ужином, что Амбридж с явным недовольством посматривала на стол Гриффиндора. Может ли быть, что она замешана в этой ситуации со снами-видениями?

— Да всё что угодно может быть! — отмахнулся я, уже не зная, во что верить. — Всё упирается в вопрос: прав ли я в своих подозрениях, или Патил — просто девчонка, которую, вполне возможно, просто используют в своих целях?

Нотт хмыкнул.

— Ладно, давай заканчивать с разбором теорий заговора. Ты решил насчёт каникул? К нам или сначала в заповедник?

— После визита в Нору скажу, если ты не против, — покачал я головой. — Хотел сначала к вам, но… Посмотрим, ладно?

— Без проблем.

— Теодор?

— М?

— А проверь меня ещё раз? — Нотт недоумевающе посмотрел на меня, и пришлось пояснять: — Потенциал. Я же добросовестно упражнения выполнял, хочется понять, есть ли подвижки, или мне это только кажется.

— Ну давай. Напомни, как заклинание накладывается?

Через минуту мы довольно уселись на свои кровати — пусть и небольшие, но изменения были. Я стал сильнее!

— А в Нотт-холле ты ещё и ту книжку заполучишь, где весь комплекс упражнений расписан, — со смехом произнёс Теодор, — и станешь могущественнейшим волшебником, — я смущённо хмыкнул, и он меня вернул на грешную землю: — Повелителем библиотек.

— Да ну тебя, — отмахнулся я. — Зато я не трачу время на квиддич, плюй-камни и другую ерунду. Вот стану повелителем библиотек, и…

Не выдержав серьёзной мины, я расхохотался. Ну и пусть, зато я развиваюсь и становлюсь сильнее. Самым бедным и глупым я уже был на первом курсе, и мне не понравилось. Самым слабым быть я точно не хочу.

* * *

Последний завтрак в этом учебном году проходил в сонной тишине. Хоть каникулы и должны были начаться официально только с завтрашнего дня, мысленно все уже были дома, ну или, по крайней мере, выбросили из головы все мысли об учёбе. Утреннее нашествие сов было встречено без интереса, «Пророк» приходил каждый день, а почта сегодня была редкой: зачем писать, если вот-вот можно будет уже лично сказать всё, что хочется.

— Интересно-о-о… — протянула Розье, перелистнув «Пророк».

— Что там?

— В Министерстве при попытке проникнуть в Отдел тайн задержано несколько человек, — отмахнулась она. — И в их числе наш бывший профессор-оборотень.

— Оборотень? А он разве не в Азкабане?

— Уже — в Азкабане, — хмыкнула та, но сразу же посерьёзнела, — хотя не факт, конечно.

Мы с Теодором переглянулись, и я тут же повернулся к гриффиндорскому столу, ища Поттера. Тот спокойно поглощал свою порцию овсянки и даже не интересовался прессой. Мой взгляд против воли обратился к столу Равенкло, но Патил отсутствовала.

— Уизли, каждый раз, когда случается что-то странное или просто неожиданное, ты начинаешь крутиться. Не расскажешь, от кого за соседними столами ты ожидаешь получить ответы?

Я замер под взглядом Розье как мышь перед низзлом. Проницательная у нас староста однако…

Мы молчали. Я и Розье пытались пересмотреть друг друга, Теодору нечего было возразить, остальные молча ожидали, чем кончатся наши гляделки.

— Всё на самом деле очень просто, Летиция, — вдруг подала голос Гринграсс. — Уизли, в отличие от большинства, наблюдательный. Правда, Рон?

Обращение позволило мне отвести взгляд, не чувствуя себя побеждённым. Глядя на насмешливо улыбающуюся Дафну, я понял, что дальше нет смысла притворяться: она догадалась.

— Правда, Дафна, — кивнул я, всеми силами сохраняя нейтральное выражение лица. — Намного наблюдательнее тебя, к примеру.

— Вот как? — она выглядела задетой.

— Именно так, — равнодушно бросил я.

— И… насколько?

— На пару лет, Дафна.

Я чувствовал недоумевающие взгляды сокурсников, что давили на меня, но до них мне сейчас не было дела. Гринграсс заставила меня раскрыться, и один только Мерлин теперь мог сказать, к чему это приведёт. Хотя… Почему Мерлин? Он-то как раз тут не при чём. В отличие от Тёмного Лорда.

— Вы о чём? — не выдержал Малфой, однако отвечать ему ни я, ни Дафна не стали.

Одновременно отведя глаза, мы вернулись к завтраку как ни в чём не бывало. Уж не знаю, как Гринграсс, а у меня внутри всё сжалось от волнения. Не первый раз я прокалываюсь и намекаю на свою осведомлённость, но настолько прямо ещё ни разу не озвучивал свои подозрения. После Рождества Патил предпочла сделать вид, что ничего не было, но тогда нас никто и не слышал. Теперь же помимо Гринграсс в свидетелях были половина слизеринцев, Тёмный Лорд просто не сможет сделать вид, что этого разговора не было.

— Идём собираться, — потянул меня за руку Теодор.

С благодарностью ухватившись за повод, я, ни на кого не глядя, встал из-за стола.

— Зачем, Рон?

— Не придумал иного выхода, — повинился я, прекрасно поняв, о чём он спрашивает.

— Тео! Рон!

Мы притормозили, ожидая, пока Джинни с Асторией нас догонят, и уже вместе двинулись в сторону наших подземелий.

— О чём вы говорили с сестрой? — полюбопытствовала Астория.

— О Тёмном Лорде, — не став лукавить, прямо ответил я. Всё равно половина факультета в курсе — какой смысл скрывать?

— И… что? — осторожно спросила она.

— Да ничего нового, — вмешался Теодор. — Давайте не будем забивать себе головы тем, что нас не касается.

Предложение было хорошим, хоть и трудно выполнимым, но тему эту мы больше не поднимали. В гостиной мы расстались с девчонками, договорившись встретиться через час — когда пора будет отправляться на Хогвартс-экспресс, и занялись сборами. Мне оставалось убрать лишь несколько книг да пижаму, остальное было уже сложено в мой кошель с расширенным пространством…

Мысли о Лорде не желали покидать голову, но им пришлось потесниться, поскольку в данный момент были иные актуальные проблемы. Нам с Джинни предстояла встреча с родителями. Полтора года мы не виделись, и всё же я был уверен, что этот перерыв ничуть не повлиял на мамино отношение к детям-слизеринцам. На этот раз в центре её недовольства окажутся близнецы, ради их разговора с родителями мы собираемся, в конце концов, но… вряд ли мы с Джинни сможет остаться просто безмолвными наблюдателями, готов прозакладывать палочку, мало никому из присутствующих не покажется.

— Готов?

Вынырнув из размышлений, я отрицательно покачал головой — к такому невозможно быть готовым.

— Рон! Идти готов?

— А-а-а… Да, готов, — усмехнулся я, вставая.

Как бы мне ни хотелось избежать хотя бы этих проблем, но мы уже пообещали Фреду с Джорджем свою поддержку, а значит, хватит сомневаться. Решительно выбросив из головы неприятные мысли, я улыбнулся и направился к двери. Ещё несколько часов можно наслаждаться тишиной и спокойствием, а портить настроение друзьям и вовсе не обязательно.

Хоть и опасался, что Гринграсс захочет продолжить разговор или вовсе успеет передать информацию Патил — обошлось. К общению с Тёмным Лордом я однозначно готов не был. До Лондона мы доехали без проблем, правда, всё же успели с Джинни накрутить себя перед встречей с родителями.

На Кингс-Кросс было полно встречающих, но близнецов мы заметили ещё издали — те были одеты в ужасные салатовые мантии, что притягивали к себе взгляды.

Пока мы с Джинни прощались с друзьями и пробирались через толпу, к близнецам успел присоединиться Поттер. О чём они говорили — неизвестно, но стоило нам подойти, Поттер поспешил откланяться.

— Привет.

— Не передумали?

— Готовы навестить родные пенаты?

Мы одновременно кивнули, и Фред с Джорджем синхронным движением схватили нас за руки.

— Три…

— Два…

Мы ожидали, что последует «один», но близнецы аппарировали на счёт «два».

— Ох! — выдала Джинни. — Вам стоит ещё потренироваться. Меня словно через пресс пропустили!

— Прости, сестрёнка, — усмехнулся Фред, — пока только так.

Рядом прозвучал хлопок, и возник Билл.

Пока поздоровались, пока убедили, что наш с Джинни визит никак не связан с возвращением и мы вовсе не «одумались», появился Перси, а следом и Чарли. Мама то ли в окно нас увидела, то ли заметила, как артефактные часы в кухне сместили стрелки на отметку «дом», но встречала она нас прямо в дверях.

Неловкость — слишком слабое название для того, чтобы описать эту встречу. Мы с Джинни и Перси были чуждыми элементами. Мама расцеловала Билла и Чарли, потянулась обнять близнецов, но те уклонились. И повисла пауза. Мама не понимала, почему мы все прибыли одновременно, старшие братья тоже терялись в догадках, мы с Джинни стояли чуть поодаль, словно между нами и остальными Уизли был забор, а близнецы пока отмалчивались.

— Фред, Джордж, вы просили нас прибыть к этому времени. Не объяснитесь? — подал голос Билл.

Мама удивлённо повернулась к близнецам.

— Что-то случилось? У вас всё хорошо, мальчики?

— Может, мы всё же войдём в дом? — хрипло спросил Фред, намекая, что мама так и стоит в дверях, перекрывая проход.

— Конечно, Джордж.

Фред закатил глаза, а Джордж сжал кулаки. Мне пришлось тронуть его за плечо, чтобы удержать от резкости.

В молчании мы все вошли в дом и остановились в гостиной. Не сговариваясь, мы с Джинни заняли подлокотники кресла, стоявшего ближе всего к выходу. Из кухни показался папа, удивлённо застыл в дверях, увидев, что все в сборе, но заулыбался и принялся здороваться. Мама косилась на нас, но говорила с Биллом.

— Дамы и господа…

— …Будьте любезны занять места…

— …У нас к вам разговор.

— Что-то случилось? — полюбопытствовал папа.

Джордж махнул на диван, давая понять, что ждёт, пока все рассядутся, и папа прошёл мимо нас, потрепав Джинни по волосам и улыбнувшись мне.

Близнецы переглянулись, решая, кто начнёт, и мне стало их жалко. Не могу себе даже представить, чего им стоило решиться вот как собрать всех Уизли для настолько серьёзного разговора.

— Весной мне пришло письмо, — наконец заговорил Джордж. — Сведения были странными, но я всё же решил проверить их достоверность и выяснить, правду ли мне написали.

— О, Фред! Это же так опасно! Ты не должен был…

— Не перебивайте! — рявкнул Джордж, доведённый очередной ошибкой мамы, и та ошарашенно замолчала. — Я много думал, анализировал известные мне факты…

— …И возник закономерный вопрос, — подхватил повествование Фред, успевший достать из шкафа альбом с колдографиями и открыть его на нужной странице. — Не расскажете об этом снимке?

Родители недоумевающе уставились на колдофото.

— Что рассказать? — спросила мама, и мне показалось, что я уловил нотки волнения в её голосе.

— Когда оно было сделано?

— Вот, тут же написано, — ткнул папа в альбом, — двадцать седьмое января семьдесят восьмого года.

— Тогда не объясните, как так вышло, что за два месяца до нашего рождения мама не была беременна?! — звенящим от напряжения голосом произнёс Фред.

Все застыли, непонимающе переводя взгляды со снимка на маму, с мамы на дату на снимке, и обратно. Минуту было тихо, а потом…

Мама вскочила с дивана, роняя альбом на пол, и влепила Фреду пощёчину.

Я поморщился, когда она начала орать; причём она не сказала ни слова в опровержение чудовищного обвинения, лишь ругала неблагодарных мальчишек да сыпала оскорблениями.

— Силенцио, — взмахнул палочкой Джордж. — Мы пришли не оскорбления слушать, а получить ответы. Если вы, миссис Уизли, не способны на конструктивный диалог…

— Фред… — начал папа, но вовремя уловил негодование на лице Джорджа и успел исправиться: — Джордж, немедленно сними с матери заклинание! Как вам только не стыдно…

— А нам должно быть стыдно? — усмехнулся Фред. — Разве это мы лгали вам всю жизнь?

Мама махала руками, беззвучно кричала что-то, но Билл и Чарли держали её, так что кинуться с кулаками на близнецов она не могла.

— Фините! Молли, прошу тебя…

— Да как у вас язык повернулся! Мы вырастили вас! Заботились о вас!

— Не надо нас стыдить, — резко произнёс Джордж. — Мы пришли не скандалить, а поговорить.

Мама снова задохнулась возмущением и начала кричать, но папа не позволил:

— Молли! Замолчи! — приказал он. — Сядьте все. Да, вы нам не родные, но вы всё равно наши дети.

Я никогда не слышал, чтобы он говорил таким тоном и выглядел настолько… серьёзно, что ли? Мы все привыкли относиться к отцу с некоей долей пренебрежения, считали его подкаблучником, не принимали в расчёт, всегда ориентируюсь на маму. Артур Уизли сумел нас удивить.

— Как мы к вам попали? — явно избегая обращения, спросил Фред. — Почему мы оказались в Норе?

Старшие братья участия в разговоре не принимали, удерживая маму на диване, мы с Джинни тоже предпочитали молчать. Но мы хотя бы знали заранее, о чём будет идти речь, а потому сейчас могли наблюдать за разворачивающейся семейной драмой, а не хватать ртом воздух в изумлении.

Родители переглянулись, мама тихо заплакала (по-настоящему, а не напоказ, как она частенько делала), папа помялся с минуту и приступил к рассказу.

Противостояние с Пожирателями смерти только-только завершилось, рядовые маги праздновали победу Гарри Поттера над злом, а Аврорат и Орден Феникса занимались тем, что разыскивали оставшихся на свободе врагов. Папа в самой войне не принимал участия, как он честно признался, магом он был средним и ему было не справиться с матёрыми убийцами, однако в Орден он входил и посильную помощь оказывал. Мама же сидела дома с детьми.

О нападении на одного из членов Ордена они узнали от Дамблдора. Директор Хогвартса аппарировал к ним поздним вечером с двумя маленькими мальчиками и рассказал о приключившейся трагедии. Вся семья была зверски убита Пожирателями смерти, и лишь его своевременное появление смогло уберечь от той же участи Фреда с Джорджем. Он же и попросил об услуге — приютить близнецов.

— Но почему мы этого не помним? — заговорил Чарли, когда папа замолчал. — Ладно Перси мелкий был, но мне было почти десять, а Биллу и вовсе двенадцать!

Старшие братья загомонили, удивляясь, папа поднял руку, прося слово.

— Фред с Джорджем стали свидетелями ужасного несчастья, и потому профессор Дамблдор наложил на них заклятие забвения. Не Обливиэйт, конечно, но они забыли о своей прошлой жизни. Чтобы избежать вопросов… — папа замялся на мгновение, отвёл взгляд, но всё же закончил: — Мы согласились, чтобы и вам подправили воспоминания. Не надо было, чтобы близнецам напоминали, что они не родные, тогда и трагедию они бы не вспомнили.

Некоторое время все молчали.

— Вы не собирались говорить нам правду? — горько усмехнулся Фред.

— А зачем? — устало покачал головой папа. — Неужели мы были плохими родителями?..

Джордж хмыкнул, очевидно, подумав о том же, о чём и я: родители не были плохими, просто у них ни на кого из нас никогда не было времени.

— Да хотя бы затем, что мы имеем право знать.

— Мы вас вырастили, — всхлипывая, протянула мама, — ни в чём вам не отказывали, заботились…

— Во всём отказывали, — поморщился Фред. — И нам, и своим детям. В том числе и из-за нас. Но вопрос не в том, что вы были плохими родителями…

— …Просто вы не были нашими родителями…

— …А мы имеем право сами решать…

— …И выбирать.

— Что — выбирать? — не понял Билл.

Близнецы замолчали и уставились на родителей. А я понял, что сейчас последует самый главный вопрос. И не ошибся.

— Как — что? — удивился Фред.

— Выбирать, с кем из родителей…

— …Мы желаем общаться.

— Но… — Перси изумлённо повернулся к родителям, а потом обратно к близнецам. — Но ведь ваши настоящие родители…

— Наш отец жив, — хором сообщили близнецы и уставились на маму.

— Это невозможно! — отрезала та, махнув рукой. — Профессор Дамблдор…

— Солгал!

— Украл нас!

— Вас обманули… — попытался возразить папа, но близнецы вскочили на ноги и отшатнулись от подавшейся к ним мамы.

— Наш отец жив…

— …И мы уже познакомились!

— И даже специальное зелье родства сварили…

— …Чтобы никаких сомнений не осталось!

— Но это же Тёмная магия!

Близнецы скривились, а я понял, что пора заканчивать.

— Фред, Джордж, вы узнали всё, что хотели. Родители не виноваты, что слепо верят Дамблдору. Давайте заканчивать, пока вы не наговорили лишнего.

Мама полоснула по мне недовольным взглядом, Билл уже открыл рот, явно намереваясь осадить меня, но я прямо встретил его взгляд — не на того напал, молчать я буду тогда, когда сам посчитаю нужным. Однако поссориться мы не успели.

— Рон прав, — кивнул Фред.

— Мы узнали достаточно, — подхватил Джордж.

— Куда вы… — поднялся папа.

— Домой, — хором ответили близнецы, и шагнули в сторону выхода.

— Но ваш дом здесь…

Мы с Джинни без колебаний последовали за ними, не обращая внимание на разрыдавшуюся маму и растерянно топчущегося папу. Перси тоже двинулся на выход. Через минуту мы впятером вышли за пределы Норы и, молча переглянувшись, аппарировали прочь.

* * *

Не знаю, где я думал оказаться, но точно не в Косом переулке, однако именно напротив кафе Фортескью мы все и стояли. В том числе и Перси.

Всё так же молча мы вошли в почти пустое кафе, сели за столик; Джинни и Фред ткнули не глядя в меню, когда подошёл официант, и пару минут спустя перед нами уже стояли вазочки с мороженым.

— Вы давно узнали насчёт родителей? — нарушил тишину Перси.

— Весной, — буркнул Джордж.

Вновь повисла тишина.

— Как думаете?.. — Перси не договорил и опустил взгляд, но мы и так поняли, что его гнетёт.

После шокирующего открытия, наверное, у каждого из нас хотя бы на миг, но возникли одинаковые подозрения: а не можем ли и мы быть приёмными детьми? Не то чтобы я действительно считал, что Артур и Молли не мои родные мама и папа, но… Не слишком ли легко они отказались от общения со мной?..

И, словно подслушав мои мысли, Перси сказал:

— Как-то слишком просто родители восприняли отстранение Рона. Да и мой уход из дома…

— Не сходите с ума, — строго посмотрела на нас Джинни.

Мы с Перси переглянулись и опустили глаза.

— По-моему, намного лучше проверить и раз и навсегда закрыть эту тему, чем мучить себя подозрениями, — возразил Фред.

— Рон, свари себе зелье, оно, правда, не слишком дешёвое… — я решительно отмахнулся — деньги не имели значения в таком деле, и Джордж закончил мысль: — Зато сомневаться перестанешь.

— Обычное зелье родства? — уточнил Перси.

— Да, Персик, обычное зелье на крови.

Но тот лишь фыркнул:

— Я не фанат министерских запретов. Рон, Джинни?..

— Мы дадим кровь на проверку, — без колебаний согласилась Джинни, а я лишь кивнул.

— Тогда я напишу вам… Фред, Джордж, мне плевать, что мы не родные. Вы мои братья, — Перси вздохнул и неловко улыбнулся: — Надеюсь, мы сможем общаться.

Несмотря на всю серьёзность ситуации, близнецы улыбнулись и уверили, что смогут, если Перси перестанет занудничать. Обменявшись несколькими шутками с ними, тот простился и ушёл. За столом повисла тишина.

Настоящая фамилия близнецов в Норе так и не прозвучала. Оно и правильно — так точно безопаснее; не хотелось бы опытным путём проверять, что для родителей дороже: счастье приёмных сыновей, которых они растили пятнадцать лет как своих, или верность политике Дамблдора и законность.

Но мы-то знали правду, так что теперь, оставшись только вчетвером, готовы были поговорить совершенно откровенно.

— Как думаете, родители правда не знали, что ваш отец жив, когда брали вас к себе? — нарушила тишину Джинни.

— Могли и не знать…

— …раз уж так сказал Дамблдор…

На имени бывшего директора близнецы синхронно скривились.

— Могли просто поверить ему на слово и ничего не проверить.

— А ему-то зачем было лгать? — усомнился я.

— Вы же не в курсе… — начал Фред.

А Джордж закончил:

— Отец в Азкабан попал из-за того, что нас искал.

Мы с Джинни переглянулись и одновременно воскликнули:

— Рассказывайте!

Близнецы не стали скрывать то, что успели узнать от Рабастана Лестрейнджа, но вряд ли и сами знали всё. В первую очередь они разуверили нас в том, что официальная версия событий начала восьмидесятых — истинна.

— Отец не слишком охотно рассказывал о прошлом…

— …но сказал достаточно, чтобы мы усомнились…

— …что всё было так…

— …как утверждал Дамблдор.

— К примеру, тётя Белла не пытала Лонгботтомов Круциатусом, — хмыкнул Фред.

— То есть как это? — удивился я, отметив, что Фред произнёс её имя совершенно обыденно и даже не поморщился.

— Круцио им, может, и перепало, но в Мунго они оказались не поэтому, — подтвердил слова брата Джордж.

— Она их прокляла — это правда…

— …Но проклятие можно было снять ещё тогда.

— Тогда почему же?..

— А потому, Джинни, что это ужасная Тёмная магия, — горько сказал Фред. — Из-за министерских запретов никто не стал даже пытаться отменить действие проклятия.

— Невилла обрекли на сиротство, — вздохнул Джордж, — из-за нежелания марать руки и подставляться.

Он махнул рукой и несколько секунд близнецы молчали.

— Мы много чего успели выяснить, — продолжил после паузы Фред.

— И кардинально пересмотрели своё отношение к друзьям…

— …и врагам.

— Мы не оправдываем Лестрейнджей…

— …Но и Дамблдору и его людям найти оправдание не можем.

— Парни, никто не сомневается, что из того противостояния все вышли с запачканными руками, — вмешался я, видя, как потухли обычно жизнерадостно сверкающие глаза близнецов. — Мы с Джинни, сами понимаете, не судим никого по ярлыкам «слизеринец», «Пожиратель», «гриффиндорец» и тому подобное. Мерлин с ним, с прошлым. Вы лучше расскажите, как вы сами. Про отца. Да про ту же мадам Лестрейндж! Я же правильно понял, вы нашли общий язык с ней?

Фред уже набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться эмоциональным рассказом, когда Джордж резким движением хлопнул того по губам и прижал свою ладонь к его рту.

— Не здесь! — прошипел он. — Рон, ты бы потише. Всё же тётя не самая популярная личность в магической Британии.

Я опасливо оглянулся, но кафе Фортескью по-прежнему было пустым. И всё-таки Джордж был прав: не стоило так свободно произносить имена Пожирателей смерти в общественных местах — глупый риск.

— Давайте переместимся куда-нибудь к магглам…

— Ногами! — воскликнула Джинни и пояснила: — Аппарировать с вами — отвратительно!

Близнецы чуть улыбнулись; расплатившись за так и не тронутое мороженое, мы покинули кафе, а затем и Косой переулок. Куда идти — вопрос не стоял, не настолько хорошо мы всё же знали маггловский Лондон, так что прямо от «Дырявого котла» свернули влево к ближайшему парку.

Народу было много, сотни магглов неспешно прогуливались по дорожкам или сидели прямо на траве, но найти тихое место не представило проблемы. Усевшись в тени ветвистого дерева чуть в стороне от магглов, мы приготовились слушать.

Рассказ близнецов меня не слишком удивил. То есть я, разумеется, удивлялся, но именно к подобному и был готов. Не знаю, что из сказанного было истинно, сомневаться в искренности Фреда с Джорджем причин не было, как, впрочем, и в честности их отца, но принять новую трактовку прошлого было непросто. Я давно перестал верить в непогрешимость Дамблдора, со слов которого в большинстве своём общественность и знала события тех лет, понимал, что историю пишут победители, но услышанное с трудом укладывалось в голове.

Близнецы не пытались представить ситуацию так, словно их новая (или, наоборот, старая?) семья были невинными жертвами, тем не менее, Лестрейнджи вызывали сочувствие. Как и многие другие, они не были злодеями — лишь людьми, которые совершали ошибки и платили за них непомерную цену. В противостояние они ввязались по собственной инициативе, никто их не заставлял, к силовым методам они тоже прибегали без колебаний, но никаких зверств не совершали.

— Ведь если подумать…

— …А тем более почитать «Пророк» тех лет…

— Любая конкретика отсутствует.

— «Нападение Пожирателей смерти!» — хотя свидетелей нет…

— …А выводы сделаны на основании слов…

— …Отсутствующего на месте происшествия Дамблдора.

— Мы так поняли, что уже после падения Лорда, на семью отца и ещё нескольких волшебников повесили все обвинения за происходившее на протяжении нескольких лет.

— Тётя сказала, что число пострадавших исчислялось парой десятков…

— …А при чтении «Пророка» складывается впечатление, что Пожиратели перебили минимум тысячу магов.

Я согласно кивнул: паника, раздуваемая на страницах «Пророка» тех лет, сильно преувеличивала трагизм происшествий.

— Насчёт Невилла. Мы спросили тётю…

— И она была так зла!

— Сказала, что ни Круциатус, ни то самое проклятие, которым она приложила Лонгботтомов, не могло дать эффекта сумасшествия.

— Рвалась в Мунго, чтобы это доказать — сняв проклятие.

— Дядя не пустил, конечно, но мы написали Невиллу…

— Мальчики, вы что, с ума сошли?! — подскочила Джинни.

— Он неплохой парень, — словно извиняясь, отвёл взгляд Фред.

— Невилл не просто неплохой парень, — кивнула Джинни, — он хороший человек. Но вы же подставляете Лестрейнджей и сами подставляетесь!

— Джин, пойми, мы не могли просто сделать вид, что ничего не узнали.

— И мы ничего не говорили Невиллу…

— Да что ещё говорить? — возмутилась сестра. — Ну сами подумайте! Сбегают Пожиратели смерти из Азкабана, знакомые ведут себя странно, а спустя пару месяцев заявляют, что официальная версия не кажется им достоверной, более того, они вдруг узнали о том, что происходило много лет назад, и подсказывают, как помочь безнадёжным больным. Фред, Джордж, Невилл не кретин! Хотя даже будь он полным дураком, догадаться о вашей связи с Пожирателями смерти не составит труда.

Близнецы задумчиво умолкли, и я предложил вернуться к тому, с чего мы и хотели начать:

— Как вы оказались в Норе?

— В восьмидесятом году по Британии прокатилась эпидемия драконьей оспы, — заговорил Джордж. — Откуда она взялась и почему зелья не помогают — никто не понимал. Эта дрянь выкосила почти всё старшее поколение.

Мы с Джинни кивнули: и сами задавались вопросом, почему леди Лонгботтом — чуть ли не единственная бабушка, дожившая до поступления внуков в Хогвартс.

— Для детей оспа особенно опасна, так что когда наш дед заподозрил её у себя, нас спешно переместили в дом родственников матери.

— Где мы и прожили несколько месяцев…

— …До самого его конца.

— Мама не была Пожирательницей смерти.

— Она вообще предпочитала не лезть во всё это.

— Но её отец неоднократно высказывался насчёт того, что Дамблдор нарочно нагнетает ситуацию и раздувает сообщения о мелких стычках едва ли не до «войны».

— Отец не знает, что именно произошло…

— Бабушка связалась с ним в тот день с утра и попросила забрать нас.

— Они договорились на вечер.

— …Но когда отец прибыл…

— …Его ждал сожжённый дом…

— …И труп жены и её родителей.

— А мы…

— …пропали.

— Его не пускали, требуя показать руку.

— Он вспылил…

— …И его арестовали…

— …И бросили в Азкабан.

— Подождите! — перебила Джинни. — Но почему родители сказали, что вы — дети погибшего члена Ордена? Кем была ваша мама?

— Её звали Марлин МакКиннон.

— Она была гриффиндоркой…

— …Но ни в каком Ордене…

— …Конечно же, не состояла.

— Отец сказал, что она почти не общалась с бывшими сокурсниками.

— После СОВ и знакомства с отцом она отстранилась от школьной жизни.

— Они поженились сразу после Хогвартса…

— Так что ей было чем заняться, вместо того, чтобы играть в войну.

— Но в школе она дружила с мамой Гарри — Лили Эванс.

— И вот с ней-то она и поддерживала связь.

Я почувствовал, что голова снова начинает болеть.

— Подождите, — попросил я, и близнецы умолкли. — Получается, МакКиннонов не могли убить Пожиратели смерти, ведь никто из них не только не входил в Орден, но ещё и ваша мама была женой Пожирателя. Но ведь должна же быть причина, почему Дамблдор назвал её членом Ордена?

— Ему было нужно как-то объяснить, почему мы оказались с ним, — пожал плечами Фред.

— Мама… Молли не гений, но она бы даже от Дамблдора не согласилась принять непонятно откуда взявшихся детей.

— Вот тот и сказал, что мы — дети члена Ордена.

— Они же сочувствовали им, помогали, вот и…

Версия была не хуже других, которых, к слову, и вовсе не было, так что мы остановились на ней.

— Ладно, допустим, дело было так. Но тогда остаётся один немаловажный вопрос…

— Кто убил семью нашей мамы, если официальные убийцы непричастны, — глухо закончил фразу Джордж.

* * *

Темнело в конце июня поздно, но мы всё равно засиделись до темноты. Фред с Джорджем всё же рассказали о том, как складываются и развиваются их отношения с Лестрейнджами, и, оказалось, что те ничем особо не отличаются от всех остальных семей. Даже одиозная мадам Белла на поверку была вполне обычной женщиной, с характером, конечно, но вовсе не психопаткой, как её выставляли в «Пророке». Близнецы рассказали о доме, со смехом поведали, что, когда передавали через меня предупреждение Малфою и Гойлу об обысках, случайно спасли собственного отца от ареста — Пожиратели в первое время после побега находились в Малфой-мэноре, и едва успели скрыться через камины, когда заявились авроры. Со смехом пересказали первую встречу с тётей и дядей, после которой те только и могли что простонать: «Вылитый отец! Такие же шалопаи!» О том, как заново знакомились с отцом, как искали точки соприкосновения, которых оказалось неожиданно много… В общем, много чего мы с Джинни узнали о буднях семьи Пожирателей смерти.

Близнецы повторили приглашение, отдельно упомянув, что старшие члены семьи не только в курсе их желаний, но и ничуть не возражают против того, чтобы они сохранили отношения с нами. Конечно, все понимали, что это будет не так просто, как кажется на словах, ведь ни они нам, ни мы им не доверяли, и всё же категорически против никто из нас не был.

— А ваш отец ведь знаком с папой Тео? — вдруг воскликнула Джинни. — Он ведь тоже — Пожиратель. В Нотт-холле, можно сказать, нейтральная территория…

— И вправду! — с облегчением ухватился я за идею. — Мистер Нотт тоже Пожиратель смерти, но ему мы доверяем. Так что, если вы не против, чтобы мы посвятили его в перипетии вашей жизни…

Близнецы переглянулись и расплылись в улыбках:

— Не против.

— Мы предложим отцу…

— …навестить старого товарища…

— А вы предупредите Нотта…

— …чтобы не было сюрпризов.

— Уверены, отец согласится…

— Кстати, о мистер Нотте, — протянул я, — по-хорошему, нам давно пора было прибыть в его дом. Мы, конечно, предупредили, что задержимся, но ведь не настолько же!

— Мы проводим вас до Косого переулка — до камина.

Парк тонул в тенях, тусклые фонари не справлялись со своей задачей, но нас это не волновало. С серьёзными темами мы на сегодня закончили и теперь обсуждали мои СОВ и предстоящие близнецам ЖАБА.

По пути я вспомнил, что так и не спросил насчёт поттеровских тайн, но настроения не было: неожиданных новостей мне было более чем достаточно.

Нотты, что старший, что младший, ожидали нашего прихода в гостиной. Стоило нам выйти из камина, они оба вздохнули с облегчением. Теодор поднялся навстречу, мистер Нотт же ограничился цепким взглядом, которым, казалось, просканировал нас с Джинни насквозь.

— Всё нормально? — беря Джинни за руку, спросил Теодор.

— Ну…

— Нормально, — ответил я вместо замявшейся сестры. — Ничего хорошего, но и ничего ужасного, всё прошло, как и ожидалось. Из хороших новостей только окончательное примирение с Перси, наверное. По крайней мере, он ушёл вместе с нами.

— Вы задержались, — встал с кресла мистер Нотт. — Вы не голодны, родители вас накормили?

Мы с сестрой смущённо переглянулись и выразительно промолчали. После завтрака в школе о еде мы не вспоминали: сначала есть было нечего — в поезде почему-то не подают ничего, кроме сладостей, а потом стало не до того. Зато теперь мы наконец были в безопасности от волнений и переживаний, и аппетит живо напомнил о своём существовании.

Понимающе хмыкнув, мистер Нотт пригласил нас в столовую. Я понимал, что они с Теодором не просто так дожидались нашего прихода. Пусть отношения с родителями у нас и были отвратительными, однако никакая опасность нам не угрожала в Норе, так что волнение было только за наше душевное состояние. И это было приятно.

— Сэр, нам нужно поговорить с вами… Наверное, сегодня уже поздно…

— Вы спать хотите? — мистер Эдриан проницательно взглянул на нас и сам же и ответил: — Вы оба сейчас просто-напросто не уснёте, я же вижу, насколько вы напряжены, так что перекусите, а зачем поговорим.

Согласно закивав, мы приступили к уже расставленной эльфом на столе еде. Кушали почти в тишине: Теодор успел побывать в саду и теперь рассказывал, как подействовали претворённые в жизнь советы Лонгботтома и что изменилось за время нашего отсутствия. Я поглядывал на мистера Нотта, спокойно пьющего чай, и гадал, почему он молчит, ведь не только у нас было чем поделиться, он тоже обладал весьма интересной для нас информацией.

Дожёвывая третий бутерброд, я уже знал, что буду говорить. Все эти чужие проблемы, непонятные интриги и тайны вынуждали быстро анализировать происходящее, находить связи между событиями, видеть главное; как бы я ни старался оставаться в стороне, это не всегда удавалось, но был во всём этом и плюс, я сумел извлечь для себя пользу в постоянном напряжении, что создало возвращение Тёмного Лорда: благодаря ему я натренировался в изложении событий и научился кратко, но связно и полно пересказывать информацию. Это уже пригодилось мне на СОВ, да и в общении не раз выручало. Залпом допив чай, я обвёл взглядом семью за столом и поинтересовался:

— Ну что, поговорим?

На этот раз слова лились свободно. Не было нужды что-то скрывать, о чём-то умалчивать, не приходилось думать о выражении лица — я просто рассказывал то, что знал.

Мистер Нотт и раньше показал себя как прекрасный слушатель, а теперь и вовсе шокированно смотрел на меня, даже не пытаясь перебивать. Против того, чтобы устроить нам с Джинни знакомство с Лестрейнджем на своей территории, он не возражал, наоборот, сказал, что пока не пустит нас в Лестрейндж-холл — во избежание. И зелье родства разрешил сварить в своей лаборатории, предложив пригласить на проверку и Перси. Но когда я закончил, его лицо почти мгновенно утратило доброжелательность.

— Признаться откровенно, подобного я не ожидал. О семье Рабастана я знал, конечно, но нам всем почему-то казалось, что вместе с МакКиннонами погибли и его дети. Мда. Очень некрасиво получилось… Впрочем, это я обсужу с ним самим. Теперь моя очередь рассказывать, — произнёс он, и я почувствовал дискомфорт — стало немного страшно. — О происшествии в Министерстве вы наверняка читали в «Ежедневном пророке», так что пересказывать не буду…

— Сэр, но ведь там ничего не говорилось толком!

— Там было сказано достаточно, чтобы сделать выводы.

— Возможно, владей мы тем же объёмом информации, что и вы, нам тоже было бы достаточно, — снова возразил я. — А так, всё, что мы смогли извлечь из той статьи — связь между Дамблдором и нашим бывшим профессором по защите.

— Джинни вы посвятили в свои наблюдения?

Мы с Теодором переглянулись и неопределённо пожали плечами. Прямо-то мы ничего не говорили, но моя сестра не была дурой, она и сама догадалась, что вокруг творится что-то странное. А, присмотревшись, с лёгкостью вычислила объект моего интереса.

— Нет, сэр, но я в курсе, что Лорд в Хогвартсе.

Теодор закашлялся от этого заявления, а я лишь закатил глаза: ну я же говорил!

— Нет смысла что-либо скрывать от неё и дальше. Неведение уже не сможет её защитить. Лучше — знать, к чему готовиться, — качнул головой мистер Нотт и улыбнулся Джинни. — Итак…

По словам мистера Нотта выходило, что Тёмный Лорд неоднократно встречался с Пожирателями смерти. Внешность свою он тщательно скрывал, но не тот факт, что после возрождения обзавёлся новым телом. Не только из-за метки Пожиратели не усомнились в его личности: как бы он ни выглядел внешне, а внутренне он изменился ненамного. Активность, которую мы заметили на рождественских каникулах, нам не показалась, как раз тогда планирование нападения на Азкабан перешло в фазу реализации. Лорд в нём принимал самое деятельное участие, что позволило мистеру Нотту присмотреться к его внешности внимательнее. И сомнения в моих словах окончательно развеялись — Лорд был девушкой.

Мистер Нотт поблагодарил меня за предупреждение об обысках в Малфой-мэноре и доме Гойла — как я уже знал от близнецов, то пришлось очень кстати, — и предупредил, что Лорд мной заинтересовался…

— В каком смысле?.. — испуганно пролепетал я, откашлялся, и всё равно голос дрогнул: — Что значит «заинтересовался»?!

— То и значит, — усмехнулся Нотт. — Переживать пока не стоит, но задуматься — самое время. Я предупреждал тебя, Рон, что стоит держаться подальше. Ты не послушал…

— И что теперь?! — воскликнул я, не став спорить, что и так держался «подальше», и все мои действия на это и были направлены.

— Не паникуй раньше времени, — успокоительно улыбнулся он. — Из приятных новостей — перемены в характере Лорда. Пропаганда Дамблдора кое в чём имела под собой основание. Последний год перед исчезновением Лорд вёл себя… хм. Скажем так, многие Пожиратели успели пожалеть о том, что имеют метку. Но сейчас Лорд демонстрирует терпение и выдержку. Да и планы свои строит так, что мы не рискуем ежечасно оказаться в Азкабане.

— Пап…

— Всё хорошо, Теодор, — улыбнулся мистер Нотт. — С таким Лордом у нас вновь есть шансы на победу. И пусть он девушка… Если это поможем нам победить, я первым признаю её власть.

— Значит ли это, — осторожно начал я, — что вы «за», чтобы Теодор принял метку?

Он перевёл на меня взгляд, снова посмотрел на сына — оценивающе, — и просто пожал плечами:

— Насчёт метки я, может, и стану возражать, от поражения мы, к сожалению, не застрахованы, а то, чем может обернуться сам факт наличия метки, я знаю не понаслышке и сыну такого не пожелаю. А вот против самого вступления в наши ряды — нет, я не возражу. Тёмный Лорд — не просто человек, которого я уважаю. Он… ну или она, да… Это лидер, за которым мы все готовы идти. Мы хотим перемен и ждём их, однако без него ни один из нас даже не попытался ничего предпринять. Мы разбежались по домам и старались не отсвечивать, избегая проблем. Лорд нужен нам, чтобы прекратить стагнацию волшебного мира. Лорд ясно дал понять, что вернулся к первоначальному плану — больше никаких непонятных заданий, никаких Круциатусов… Да мы и сами видим, даже без доказательств, что он… Желающих вступить в наши ряды много, — сменил он тему, — но принимать абы кого Лорд не собирается. Метка — не клеймо, что бы ни болтали злопыхатели, а знак отличия. И его нужно заслужить. Конечно, предпочтение будет отдано «своим» — детям Пожирателей смерти, — однако не это станет главным критерием при отборе кандидатов. В этом году состоится первое… знакомство молодёжи с Лордом. Не принятие в Пожиратели смерти, а именно знакомство, представление. Террор остался в прошлом. Кое-кто из нас желает мести, это правда, однако не Лорд инициирует то, что в «Пророке» называют нападениями.

Мы понимающе закивали — прекрасно помнили рассказ тех же близняшек Кэрроу.

— Так вот теперь мы твёрдо встали на путь политический. И в свои ряды будем принимать тех, кто может оказаться полезным. Мало иметь чистую кровь, необходимо стремиться к переменам, быть готовым к ним.

— Ты сказал, будет знакомство с Лордом? — задумчиво протянул Теодор.

— Вам ещё рано об этом думать, — снисходительно усмехнулся мистер Нотт, наверняка ожидавший этого вопроса. — Даже просто знакомиться Лорд намерен не с детьми, а с молодёжью. То есть — после совершеннолетия. Однако, повторюсь, ничего из себя не представляющие волшебники ему не интересны.

— Но мной он заинтересовался…

— Рон, неужели ты сам не видишь, чем смог заинтересовать Лорда? Ты — Уизли, но ты — слизеринец. Ты пошёл наперекор семье и традициям и сумел занять место в иерархии Слизерина. Тебя уважают друзья, а это само по себе немало. К тому же… Думаю, Лорд по меньшей мере догадывается, что именно ты его сумел вычислить. И, если это действительно так, неудивительно, что он заинтересован.

Мистер Нотт был прав. Во всём прав. Я сам заварил эту кашу, неудивительно, что мной заинтересовались. С другой стороны, что бы ни кричали на каждом углу и со страниц «Ежедневного пророка» сторонники Дамблдора, Лорд не предпринимал ничего такого, что могло бы быть сочтено за агрессию. Он вернулся три года назад, но кроме землетрясений, не имевших никаких негативных последствий, с его стороны не последовало ни-че-го. Он ни на кого не нападал, никого не пытал, не убивал; и даже Гарри Поттера, единодушно провозглашённого его главной мишенью, не тронул. Единственным поступком было освобождение Пожирателей смерти из Азкабана, но винить его за верность последователям, за то, что не забыл про них, что освободил, — это было в корне неправильно, он поступил как должно.

Этот Лорд Волдеморт ничуть не походил на созданный Дамблдором образ чудовища. Мистер Нотт явно не всё нам рассказал, как и Рабастан Лестрейндж близнецам, но и так становилось очевидно, что Лорд вызывает у них не страх, а уважение. Да и Патил не производила впечатления монстра; она отличалась от сокурсниц спокойствием, умением держать себя в руках. Про ум и знания я даже не упоминаю, потому что Лорд, родившийся на семьдесят лет раньше, знал априори больше любого студента Хогвартса. И это тоже могло быть отнесено к достоинствам Патил: она обладала выдержкой, в наличие которой отказывали Лорду Волдеморту враги.

Он заинтересовался мной — а я заинтересовался им.

До совершеннолетия можно не опасаться, что заинтересованность обернётся чем-то неприятным для меня, впереди целый год на то, чтобы разобраться в ситуации и принять взвешенное решения, об этом рано волноваться.

В конце концов, я только что сдал экзамены и имею полное право наслаждаться каникулами!