Под кроной Ясеня (джен)

В Коттингли они въехали, когда до сумерек оставалось еще добрых полтора часа. Мистер Керк обеими руками крепко вцепился в руль, его широкое лоснящееся лицо была мрачнее, чем в тот день, когда он окончательно смирился с тем, что из Эндрю никогда не вырастет годного топ-менеджера для семейного бизнеса.

— Донни, сынок, — наконец сказал он, стараясь не глядеть в зеркало заднего вида. — Ты... прости меня. Я должен был раньше...

— Пап, проехали! — отмахнулся мальчик. Предстоящее приключение уже бодрило его, наполняло приятным волнением, на котором так хорошо принимаются решения и так сочно впечатываются в чужую физиономию кулаки. — Они там что-то напутали в своей тупой школе. Ты глянь на нас! Ну какие мы нафиг эльфы?

— Только при матери не выражайся, — дежурно напомнил мистер Керк. Его немного отпустило. Упитанный Донни с его толстой шеей и обгоревшим во время позавчерашнего матча по регби носом напоминал эльфа не больше, чем откормленный бычок диснеевскую Белоснежку.

— И все-таки поосторожнее в этой школе, — с грубоватой нежностью сказал он сыну.

— Угу. Считай, что «осторожность» — мое второе имя. Мама мне тут столько оберегов дала, что можно в них зарыться, да и бабушка Джерри тоже не пожадничала, все будет норм. Давай лучше в кафе заедем, пока есть время, я, кажется, одно видел во-о-он на той улице.

Наметанный на всевозможный общепит глаз Донни не подвел: во-о-он на той улице действительно обнаружилось вполне приличное кафе. В ожидании заказа мистер Керк рассеянно нашарил взглядом висевшую на стене фотографию какой-то девчонки в окружении мелких крылатых созданий. Подоспевшая с тележкой разнообразной снеди официантка, заметив его интерес, без всяких просьб принялась трещать про некую Фанни Райт, да с таким видом, как будто и мысли не допускала о том, что клиент прежде об этой самой Фанни даже не слыхивал. Мистер Керк уже собрался было оборвать сплетницу, но тут с некоторым опозданием понял, что она говорит о существах на фото как о всамделишних местных феях. Следующий взгляд, которым он удостоил их, был уже гораздо более пристальным и настороженным. Впрочем, настороженность это быстро прошла, и впервые с того дня, как пришло письмо из Шейдихиллз, на лбу мистера Керк разгладилась морщинка тревоги. С наслаждением откусывая от толстого сэндвича, он подумал, что вместо оберегов сыну, похоже, стоило бы прихватить с собой сачок. В самый раз против эдакой мошкары.

* * *

Когда до заброшенной мельницы осталось ярдов двести, Донни жестом показал отцу, что дальше пойдет сам. На прощание они неловко обнялись, после чего мальчик поправил тяжелый рюкзак, взял у мистера Керка два объемистых пакета и побрел по едва заметной тропинке, петлявшей в зарослях ивняка. Солнце клонилось к закату, цепляло верхушки деревьев золотистым подбрюшьем. Мистер Керк посмотрел на часы и нехотя поплелся к машине. Ему предстоял долгий обратный путь и бессонная ночь.

Вблизи старая мельница оказалась совершеннейшей развалиной: колесо давно не вращалось, забитое илом и вездесущими пластиковыми бутылками. Крыша прохудилась во многих местах, растрескавшаяся черепица целыми пластами сползла вниз. Кривоватое граффити на стене сообщало, что некая Бекки не носит трусов, а Ник Джуэлс — то еще трепло. Не без интереса ознакомившись с посланиями местных вандалов, Донни подошел к покосившейся двери и потянул за ручку. Створка подалась с таким впечатляющим скрипом, словно репетировала его пару десятилетий. Внутри обнаружилась комната — сырая, темная, изрядно загаженная. На каменном полу темнели круги кострищ, у стены были свалены в кучу какие-то тряпки, из которых на вошедшего мальчика подслеповато воззрилась мышь. Лестница, некогда ведшая наверх, сгнила, под самым потолком торчали огрызки нескольких верхних ступеней, нижние, надо полагать, давно пошли на растопку.

Донни был аккуратистом ничуть не больше, чем другие мальчишки его возраста, но увиденное явно превышало его представления о допустимом. Покосившись на зловонную лужу с выражением лица, сильно напоминавшим неодобрительную мину миссис Керк, он выбрал себе местечко почище, сел на расстеленный пакет и принялся жевать чипсы. Видневшееся в прорехах крыши небо начинало темнеть. «Лучше бы им поторопиться, — проворчал Донни. — Иначе я за себя не ручаюсь».

Покончив с чипсами, мальчик от нечего делать принялся инспектировать содержимое рюкзака, тихо насвистывая какую-то популярную песню. Услышал себя и осекся, нахмурившись: привычка напевать в минуты волнения и прежде немало раздражала его, а уж тут... Не о чем волноваться. Совершенно не о чем.

Вдруг в темном окне за его спиной что-то мелькнуло, точно снаружи включили фонарик или сверкнула вдалеке фарами проезжающая машина. Донни инстинктивно обернулся, сжал кулаки. В следующий момент дверь пронзительно взвизгнула, приоткрываясь, и в образовавшуюся щель влетели несколько причудливого вида существ. Самое крупное из них едва достигало ростом шести с половиной дюймов. Контуры фигур напоминали человеческие, но из-за постоянного движения и окружающего их голубоватого сияния разглядеть больше никак не удавалось. Самое маленькое из созданий без страха подлетело к Донни и с самым нахальным видом замельтешило в непосредственной близости от его веснушчатого носа. По ближайшем рассмотрении внутри светового пятна обнаружилась девчонка размером по плечо Барби с кукольной рожицей и сияющими скрекозиными крыльями за спиной.

— О, привет, толстячок, — с типично девчоночьими же любопытно-капризными интонациями прозвенела она. — Тоже в Шейдихиллз? Первокурсник? А ты кто будешь, такой упитанный?

Донни, находившийся на излете того чудесного возраста, когда представительницы женского пола видятся ошибками природы, бить которых, вроде бы, сподручно, но из-за несправедливого устройства общества чревато, в ответ только насупился.

— Дорогая, где твои манеры? — парой тонов ниже прозвенела фигурка покрупнее, вблизи оказавшаяся измотанной полноватой теткой... ну, то есть феей. — Я сто раз предупреждала тебя, что нельзя вот так просто...

— Мам! — девчонка выразительно закатила глаза. — Тебе бы только влезть с нотациями! А что я такого спросила? Толстячо-ок! Я к тебе обращаюсь, да-да, именно к тебе. Не стой столбом — пыльца осыплется. Я спросила, кто ты будешь?

— Я буду Донни, — поняв, что незнакомка не отвяжется, ответил Керк-младший, и машинально спросил в ответ: — А как твое имя?

Юная фея вильнула в воздухе так, словно вдруг позабыла, что ей нужно махать крыльями. У нее вырвался негодующий вопль. Мамаша и прочая сопровождающая мелюзга (видимо, младшие сестры и братья), тоже на миг застыли, глядя на человека с недоумением и, пожалуй, ужасом. Первой пришла в себя нахальная кроха.

— Ты, наверное, думаешь, что, раз я... я... маленькая, то у меня и разума нет, да? — с обидой выкрикнула одна. — Или ты так ко всем девушкам подкатываешь, вдруг кто купится?!

— Кхм, дорогая... — робко подала голос фея-мать, — я думаю, что...

— Мам! Что тут думать?! Ты сама слышала, о чем спросил этот... этот... а еще добреньким прикидывался!

— Я?! — поразился Донни, которого за всю его жизнь уж каким-каким, но добреньким не называли ни разу.

— Дорогая, да посмотри же! Если приглядеться, очевидно, что этот мальчик, — фея понизила голос, точно намеревалась посплетничать о чем-то не вполне приличном, — смертный!

— Да? — девчонка, обиженно отвернувшаяся было от Донни, воззрилась на него недоверчивым любопытством. — Это правда?

— Что если так? — с вызовом спросил он.

— О, ничего страшного, такие ошибки уже случались, эта канцелярия Благого двора вечно все путает, — ободрила его фея-мать. — Но ты должен быть осторожнее, дорогой, должен думать, что и кому говоришь. Настоящее имя — не та вещь, которую можно сообщать первым встречным, если хочешь уцелеть, конечно. И спрашивать о нем тоже... не принято. Ты можешь звать мою дочь Рей, а она тебя...

— А я его буду называть Толстячком, — промурлыкала Рей и зловредно ухмыльнулась.

— Нет, не будешь! — одернула ее мать.

— А вот и буду!

— Ох, чует мое сердце, злой язык еще доведет тебя до беды! — фея всплеснула руками. — Сколько раз повторять, держи себя в..

— ...слушайся старших, не спорь с незнакомцами, прикрывай шляпу ушами и все тому подобное, — копируя интонации матери, закончила список Рей.

— Уши шляпой! — вздохнув, поправила ее взрослая фея.

— А попу трусами, — отозвалась несносная девчонка. — Давайте, пока-пока, я всех вас люблю, выметайтесь уже. Напишу, когда меня зачислят в Гринхэндс.

Мать печально покачала головой, но в этот момент двое младших сцепились друг с другом, громко визжа и мечась туда-сюда по комнате, слившись в один пульсирующий световой шар, поэтому запоздалая попытка воспитания нахалки плавно переросла в семейную ссору, а потом — в скомканное прощание. Донни сделал вид, что у него развязался шнурок, и отвернулся.

* * *

Сияющее семейство оказалось только первой ласточкой: по мере того, как приближалась полночь, старая мельница постепенно наполнялась самого причудливого вида существами. Сначала словно из-под земли появился какой-то уродливый коротышка с землистого цвета кожей и длиннющим носом. Он злобно зыркнул в сторону Донни. Тот поежился, но, увидев, что вновь прибывший едва достает ему до плеча, ободрился и демонстративно зашелестел упаковкой от сэндвичей. Потом, деликатно скрипнув дверью, внутрь прокралась целая группа заросших не то густой шерстью, не то густыми же волосами малышей, спрятавшихся в тени до того, как смертный успел их как следует рассмотреть. Красноносый тип в треуголке, напротив, придирчиво выбрал самое удобное (насколько это слово вообще было уместно применительно к этой грязной дыре) место, вольготно расселся и тут же достал из кармана объемистую флягу, от которой за пять шагов разило ромом. На школьника он был похож меньше, чем сам Донни на балерину. Следующими пришли две девчонки лет двенадцати-тринадцати: в джинсах и рубашках, с объемистыми рюкзаками за спиной. Они выглядели совсем как люди, впечатление портили только ноги той, что повыше: левая ступня в практичном кроссовке то и дело норовила превратиться в копыто и обратно, точно не могла решить, какая форма ей привычнее.

— О, вот и лощина дуни, — прострекотала над ухом Донни Рей. — Сейчас будем подбирать Старших.

— В смысле — скоро, наконец, поедем в эту вашу школу? — нехотя спросил он.

Крохотная горячая ладошка шлепнула его по лбу — словно булавкой кольнули.

— Ай, больно же! За что, ты, шмель-переросток?!

— Не «за что», а «для чего», — назидательно сказала нахалка. — Ты в окно-то глянь, Толстячок. Мы уже пару часов как едем. Собственно, уже почти приехали. Сейчас роща, река, а потом они — Полые Холмы.

Донни чуть ли не бегом ринулся к окну, едва не отдавив чью-то лапу. Ручья и прочих примет Коттингли снаружи, действительно, не наблюдалось. Мельница стояла на невысоком холме, заросшем белеющими в полумраке тонкоствольными березами. Впрочем, стояла ли? Пейзаж вокруг все время неуловимо, но явственно менялся, как будто кто-то наложил друг на друга два слоя реальности, и теперь один из них медленно выцветал, уступая место второму. Под пристальным взглядом все вокруг казалось неподвижным, но стоило моргнуть, как оказывалось, что деревья словно сделали шаг в танце и снова замерли в совершенно других положениях... или это уже были какие-то совсем другие деревья.

— Не пялься! — шепнула ему Рей. — Это владения Старших, нечего вести себя как деревенщина. Для них вы, смертные, и так... вроде говорящих зверюшек.

Внешний вид прибывающих существ и правда значительно изменился. Стало меньше хвостов, крючковатых носов, длинных пальцев и вытаращенных глаз, новые спутники все больше походили на людей... вернее, это люди походили на них, как отражение в глади тинистого пруда походит на живое лицо. Будь Донни старше, он нашел бы их прекрасными и, возможно, грозными. Сейчас же они казались ему скорее странными, кем-то вроде некоторых чудиков из его прежних человеческих школ, которых даже самые отъявленные задиры обходили по широкой дуге. Не то чтобы те представляли угрозу, но... обходили их и все. Среди полудюжины Старших только один более или менее вписывался в стандарты нормальности. Это был тощий взъерошенный парень в потрепанной зеленой рубашке и брюках с оттянутыми карманами. Не обращая внимания на заполонившую мельницу нечисть, он рассеянно листал какую-то книгу.

— Хэлло! — протолкавшись поближе к подростку, Донни сунул ему руку для пожатия. — Ты тоже смертный?

Тот с легким недоумением смерил взглядом крупную фигуру Донни и отвернулся.

— Эй, я с тобой разговариваю!

— Никсы не умеют говорить, дубина! — снисходительно пояснила подоспевшая Рей. — Язык мешает.

Словно услышав ее реплику, парень широко зевнул. Мелькнул длинный раздвоенный язык и зубы — острые зеленые зубы, росшие, казалось, в два ряда. От неожиданности Донни чуть не взвизгнул, но тут же взял себя в руки.

— И как же с ними общаются? — с деланным равнодушием спросил он.

— Ну, можешь подарить ему черную козу, — Рей пожала плечами. — Хотя я не советовала бы, не отвяжешься потом.

* * *

— Смотрите, эта мелочь работает у толстяка гидом, — раздался позади насмешливый голос.

Донни обернулся прежде, чем незнакомец закончил фразу. Бесцеремонно расталкивая других пассажиров, к мальчику приближалась компания из четырех молодых эльфов. Крайний справа был еще ничего, только перепонки на пальцах недвусмысленно намекали на то, что вряд ли он находился в своем настоящем облике. Его сосед, настоящий гигант, густо оброс длинной белой шерстью, угрожающая полуулыбка демонстрировала впечатляющего вида клыки. Двое оставшихся, темнокожие, остроухие, едва доставали громиле до плеча, но их непрошибаемая самоуверенность сразу показывала, кто здесь главный. Донни весь подобрался. Он всегда безошибочно узнавал в любой компании местных мерзавцев. Если на то пошло, он сам таким был, но эти конкретные умели произвести особенное впечатление, не отнять.

— Забодай меня терновник! — почти беззвучно ахнула Рей. — Илитиири!

— Что ты... — начал было Донни, но тут же получил предупредительный тычок крохотного кулака промеж глаз.

— Это ты правильно, ПиПи, — одобрительно кивнул Рей один из темнокожих, тот, что был чуть пониже и шире в плечах. — Тот, кто не успевает сразу обзавестись друзьями, в Шейдихиллз обычно кончает плохо. Кстати, ты уже рассказала своему приятелю про форму? Он будет смотреться в ней просто незабываемо!

— Я не ПиПи! — пискнула фея, от обиды позабыв о сдержанности, к которой только что призывала Донни. — Я поступлю в Гринхэндс!

Эльфы рассмеялись. Нет, не заржали глумливо, как на их месте поступили бы обычные мальчишки: гигант рыкнул, тип с перепонками залился беззвучным хохотом, от которого шевельнулось на шее что-то похожее на жабры, по лицу лидера скользнула змеиная улыбка.

— Ого! А почему бы тогда сразу не в Элдерфолк?

— Не люблю поэзию, — Рей задрала острый подбородок.

— Ну а ты, смертный? — эльф перевел взгляд на Донни, и тот вдруг увидел, что глаза у собеседника не черные, как ему показалось сначала, а темно-красные, цвета запекшейся крови. — Надеюсь, не заразился от своей подружки нездоровыми амбициями? Куда собираешься?

— Собираюсь домой, — угрюмо ответил мальчик. Нестерпимо хотелось съязвить, но для этого не хватало ни находчивости, ни информации. К счастью, оставалась еще наглость. — А если не выйдет, тогда буду думать. Что у вас тут с профильным обучением? Распределяющая шляпа? Или, может, — он покосился на целую копну цветов в волосах какой-то меланхоличной эльфийки, — распределяющий венок?

— Распределяющий пинок, — хмыкнул красноглазый. — Но все по справедливости. Если ты благороден, ну, то есть можешь перечислить своих предков до Первой Зари — тебе в Элдерфолк («Слизерин, — мысленно кивнул недавно закончивший читать Роулинг Донни, — тот же гонор, те же претензии на исключительность, плавали, знаем»). Если любишь копаться в грязи и разговаривать с каплями росы — в Гринхэндс («В общем, вариант для лохов и дачников, как же он назывался... Хуфф... нет, Хафф...»). Если мечтаешь о силе и власти — Дроузкейв («Черт, видимо, все-таки это Слизерин. Или у них их два»). Ну и Пикси-Пик, он же ПиПи — для хороших мальчиков, знающих свое место... место у ног хозяина, конечно. Твой будущий дом, бурдюк.

— От бурдюка слышу, — хладнокровно отозвался Донни. Что-то в улыбке этого парня и заставляло топорщиться короткие волоски на его затылке, но мальчик еще в младшей школе усвоил, что лучший способ иметь дело с подонками — это быть им под стать. Один раз спустишь наезд, и в следующий раз тебя просто затопчут. — Не сказал бы, что здесь такой уж большой выбор, но, если не особо придираться, мне подошел бы Дроузкейв.

— Ха! — в кроваво-красных глазах эльфа мелькнуло удивление, и Донни было перевел дух, но, очевидно, слишком рано. — Амбиции — это отлично, мой необъятный друг. Но они должны быть разумными. В моем колледже, знаешь ли, учатся... довольно крутые ребята.

— Изверги там учатся, — буркнула Рей, плотнее прижимаясь к щеке Донни. — Даже не думай!

— Ничего, я попробую не затмевать вас своей крутостью, — не слушая ее, ухмыльнулся тот.

— Ну что ж, это утверждение заслуживает небольшой проверки, как думаете, народ? — ухмылка красноглазого стала откровенно паскудной, и Донни внутренне собрался. По его опыту, сейчас должна была начаться жестокая драка, возможно даже со всей компанией скопом. Побеждать в ней, к счастью, не обязательно, но стоять до конца, закладывая фундамент репутации упорного сукиного сына — нужно непременно. Он уже проходил через это и пройдет снова. Вот только магия... но на то у него и полные карманы всякого железного хлама, верно?

Однако противник сделал что-то совсем неожиданное. Его занесенная правая рука вместо того, чтобы треснуть Донни по уху, ну или там бросить молнию, вдруг с неправдоподобной скоростью рванулась вперед и смяла в горсти не успевшую даже пискнуть Рей.

— Крут, говоришь? А так смог бы? — не отрывая взгляда от мальчика, эльф нарочито медленно поднес кулак с отчаянно бьющей крылышками феей к своему рту.

«Блефует!» — успел подумать Донни. И правда, красноглазый не спешил: коснулся губами пушистой макушки, медленно прошелся языком по содрогающемуся боку. Рей тихо, жалобно заплакала. А потом вдруг блеснули белые зубы и раздался мучительный вопль. Мальчик оторопел: одна из ног крохи была оторвана выше колена, из культи обильно текла серебристая жидкость. Фея больше не кричала, голова у нее запрокинулась, точно Рей потеряла сознание. Эльф, по-прежнему не спеша, с видимым удовольствием двигал челюстями. Этот гад жрал ее ногу. В полнейшей прострации Донни оглянулся по сторонам. Косматый гигант скалился, двое других демонстративно скучали. Прочие фейри тоже явно не были особо впечатлены. Кое-кто из мелюзги, правда, посматривал в их сторону с любопытством и тревогой, но большинству явно не было дела до того, что на их глазах убивали чело... ну, ладно, пусть не человека, но...

— А ну отпусти ее! — Донни казалось, что он крикнул это, но на самом деле его голос напоминал едва различимый шепот. Рука нашарила в кармане железный крест и мертвой хваткой вцепилась в него.

— Ты что-то сказал, о светоч доблести? — осведомился эльф.

Мальчик в ответ прохрипел что-то невнятное и рванулся на него. Чьи-то холодные пальцы охватили его правое предплечье и легко удержали на месте. Обернувшись, Донни остолбенел. Незнакомец (или незнакомка?.. нет, все-таки незнакомец) был высок, тонок в кости и красив до полной потери человеческого облика. В отличие от урода, изувечившего Рей, он не производил впечатления серьезного парня... собственно, даже на парня был похож не слишком. Но при одном взгляде на него всякое желание ссориться или даже просто спорить с ним исчезало быстрее, чем капля воды на горячей сковородке.

— Хватит, — мягко, но непреклонно сказал он, обращаясь к распоясавшейся компании. — Вы заходите слишком далеко. Два трупа как итог шутки — слишком много для первого дня даже по меркам илитиири.

— А тебе-то что, Халлон? — недовольно спросил красноглазый. — Он, — кивок в сторону Донни, — вызвал нас на соревнование, мы в своем праве.

— Возможно. Но посмотри в окно, мы уже на земле Шейдихиллз. И здесь все права теряют свою силу. Кроме права семей, отославших своих детей на обучение, получить их назад более или менее целыми и в здравом рассудке. Если девчонка умрет, тебя исключат. Представь, как обрадуется глава твоего клана.

Последние слова, видимо, значили больше, чем мог понять Донни: компанию явно проняло, особенно второго темнокожего, который даже потянулся к лидеру, словно хотел тронуть того за плечо, но в последний момент передумал. Красноглазый почти не переменился в лице, только дрогнули гневно точеные ноздри. Он медленно сжал кулак, в котором держал Рей, да так, что Донни показалось, что сейчас фея будет раздавлена, но потом пальцы разжались и легкое тельце спланировало на пол. Эльф резко развернулся и отошел прочь. Присные, оглядываясь, последовали за ним.

Тот, кого назвали Халлоном, сделал рукой сложный пасс, и культю Рей затянуло чем-то вроде ледяной корки. Кровотечение прекратилось.

— Когда закончится распределение, — сказал он, не глядя на Донни, — отнесешь ее к травникам. Быть может, они помогут.

— И нога отрастет?

Эльф сделал почти неуловимое отрицательное движение головой и отвернулся, явно намереваясь уйти.

— Но этого придурка хотя бы накажут? — зло спросил Донни, неловко поднимая фею на руки. Шок у него начинал постепенно проходить, и ладони ощутимо потряхивало. На покалеченную ногу Рей он изо всех сил старался не смотреть.

— Вероятно, — без малейшего интереса отозвался Халлон. — Я бы на твоем месте больше беспокоился о том, не накажут ли тебя.

— М-меня?

— Илмирн не найдет друзей за пределами Дроузкейва. Но он прав в том, что это ты спровоцировал его. Сначала проявил неуважение, а потом еще и косвенно вызвал на соревнование. Все, что произошло с этой девочкой — на твоей совести, смертный. Никогда не играй в игры фейри — правило номер три.