Загадочная история Кадмуса Певерелла (гет)

В распахнутые настежь окна гостиной в доме Поттеров ворвался сильный поток ветра и взметнул полы красивых бежевых штор до самого потолка. Гермиона Грейнджер тут же быстрым и четким взмахом палочки захлопнула створки, и шторы опустились вниз.

— Ты что-нибудь делаешь без помощи магии? — спросила Джинни с усмешкой.

Она сидела в своём любимом кресле у окна и куталась в теплый кашемировый плед. В ее руке была чашка вкусного горячего чая, а рядом на столике стоял небольшой чайничек из любимого ею сервиза, подаренного миссис Уизли на годовщину свадьбы. Сжимая в руке горячую чашку, она внимательно оглядела свою подругу. После расставания с Роном Гермиона заметно изменилась. Во-первых, она зачем-то остригла свои пышные длинные волосы, которые сейчас едва доставали до плеч, но при этом стали топорщиться ещё больше. Во-вторых, у нее появилась эта странная мания использовать магию при любом удобном случае.

— Я провожу эксперимент, — ответила Гермиона после минутной паузы и заправила прядь волос за ухо. Попытка уложить непослушные волосы оказалась неудачной, как и все предыдущие, поэтому Гермиона раздраженно выдохнула и сделала глоток теплого успокаивающего чая.

— И в чем состоит твой эксперимент? — продолжила допрос Джинни.

Иногда Гермиона становилась жутко загадочной, напускала на себя таинственность, что доказывало только одно: ее честолюбие и некоторое высокомерие не могли поколебать ни проигрыш, ни неудача. Поэтому иногда Джинни приходилось принудительно вытягивать ответы из Гермионы, как самому жесткому аврору на допросе обвиняемого. В этот раз Гермиона оказалась более сговорчива.

— На одном из званых ужинов у профессора Слизнорта я встретила нового преподавателя маггловедения в Хогвартсе, — ответила Гермиона. — Его зовут Майкл Уотс. Он утверждает, что ни один магглорожденный не сможет слишком долго обойтись без "маггловских привычек". Мы поспорили, — объяснила Гермиона и сделала глоток из своей кружки. Она втянула носом приятный запах чая и улыбнулась. Джинни заваривала чай без помощи магии, и он жутко напоминал Гермионе ее дом, маму и вечерние чаепития на кухне с громким смехом и интересными историями отца.

— "Эрл Грей"?

— "Екатерина Великая", — с веселой усмешкой ответила Джинни, а потом с прищуром взглянула на Гермиону: — И что же этот Майкл?

— А что он? — удивлённо переспросила Гермиона и воззрилась на подругу широко распахнутыми глазами. Весь вид Джинни говорил о том, что она увидела в словах Гермионы подтекст, которого нет, и уже вовсю фантазировала о свадьбе и детях от мистера Уотса. — Оставь своё любопытство. Лучше расскажи, как у Джеймса дела. Как ты себя чувствуешь?

Джинни задорно рассмеялась и положила руку на свой заметно округлившийся живот. С тех пор как она узнала, что беременна, казалось, что счастье не покидало ее все двадцать четыре часа.

— Постоянно пинается. Абсолютно неугомонный ребёнок, — ответила она и неприятно звякнула кружкой об стол.

Гермиона улыбнулась.

Она любила эти разговоры с подругой субботним утром, когда по привычке Гермиона просиживала у Поттеров до обеда. Правда, уже как месяц сменилась локация — переезд Поттеров в Годрикову Впадину был ярко освещён в прессе и обсуждался магическим сообществом до сих пор, начиная от того, что над домом работал один из лучших маггловских архитекторов в Британии, и заканчивая кучей заклинаний для безопасности дома, без которых Гарри Поттер не обходился даже в мирное время.

Но вернёмся к субботнему утру. Оно было особенным — это был первый выходной за долгое время, когда Гермионе удалось вырваться с работы и засесть за чай с Джинни — на целых три часа. Она любила дом Поттеров и была рада, что они переехали из мрачного поместья Блэков на Гриммо в этот небольшой особняк недалеко от церкви. Здесь все было пропитано духом загадки и древних историй, носивших светлый и теплый характер. Здесь родился основатель родного факультета Гермионы, Гарри, Джинни и Рона, и несмотря на большое количество плохих событий, произошедших в Годриковой впадине, выходцы факультета основателя доказали: они умеют бороться со своим страхами, тоской, и радоваться каждому дню. Гермионе нравилось в этом доме все — от красного кирпича камина до скрипящих половиц на лестнице. Этот дом казался ей идеальным — смесь ее родного дома в пригороде Лондона и старой доброй Норы, и он был полностью волшебным. Гермиона внесла и свою лепту: постаралась над заклятием незримого расширения, после того, как архитектор закончил свою работу. Поэтому небольшой особняк в чисто английском стиле казался снаружи небольшим домиком, а внутри на самом деле вместил в себя просторные комнаты и большую гостиную, кухню с маггловским гарнитуром в светлых тонах, несколько спален, гардеробные и кладовую.

— Так что там у вас с Майклом?

Джинни всегда находила способ вернуться к теме, которая ее интересовала — обязывала специальность: когда наступила беременность, она сразу завершила карьеру охотника в "Холихедских гарпиях" и стала вести свою спортивную колонку в "Ежедневном пророке".

— Ничего, конечно же, — строго заметила Гермиона, но после, поймав мечтательный взгляд Джинни, улыбнулась: — Он изредка присылает мне письма и интересуется, как проходит мой эксперимент.

— Значит, переписываетесь. Как старомодно, — фыркнула Джинни, а Гермиона не удержалась от смеха и возразила:

— Он преподает в Хогвартсе — это наилучший способ общения.

— Надеюсь, на свидание он позовёт тебя не в Хогсмид, — снова рассмеялась Джинни.

В этот же момент в холле послышался звук распахнувшихся дверей и пара мужских голосов.

— Джинни, мы дома! — выкрикнул Гарри с порога.

Гермиона обернулась ко входу в гостиную через плечо и увидела Гарри — в дорожной мантии, с растрёпанными волосами и щетиной. Он стоял на пороге гостиной, а за его спиной маячила рыжая шевелюра Рона.

— Привет, Герм! — бодро и радостно воскликнул Рон и тут же плюхнулся рядом с ней на софу. Гермиона деланно поморщилась от сокращения своего имени, но затем улыбнулась и кивнула:

— Привет, ребята.

Гарри скинул свою мантию прямо на пол, за что получил укоризненный взгляд жены, и как-то незаметно и легко поднял Джинни с кресла, усадив ее на свои колени.

— Как там твоё дело Малфоев? — тут же вместо приветствия поинтересовался Гарри, на мгновение отводя взгляд от Джинни, которая чмокнула его в щеку. Ее руки зарылись в растрепанные волосы Гарри, но он лишь довольно улыбнулся. Гермиона тоже не сдержала улыбки, но почувствовала неловкость, поймав себя на мысли, что бесстыдно следит за каждым движением парочки. Ей сразу же захотелось отвернутся, словно она подглядывала в замочную скважину.

— Что за дело Малфоев? — спросил Рон. Он всегда напрягался при упоминании этой фамилии.

С войны прошло достаточно времени, и Малфои уже очистили свою репутацию, но для Рона тема Малфоев по-прежнему была красной тряпкой. Гермиона терпеливо вздохнула, предчувствуя не особенно приятный диалог, и взмахнула волшебной палочкой. В это же мгновение рядом с Гарри и Роном появились две кружки горячего ароматного чая. Гермиона призвала печенье из кухни, и теперь с ароматом чая смешались запахи свежей выпечки и пряностей.

— Около пары недель назад от ежегодной комиссии, которая посещает дома бывших Пожирателей Смерти и прочих оправданных, поступило заявление об артефактах в Малфой-меноре, которые необходимо изъять, — начала рассказывать Гермиона.

— Люциус Малфой, за неимением других занятий, решил коллекционировать различные вещицы вроде кольца Слизерина и прочих мелочей, — продолжила Гермиона. — Они конфисковали особо опасные артефакты, а затем ко мне явился Драко Малфой и потребовал вернуть их.

— Потребовал? — возмутился Рон, набивая рот печеньем. — Буф’то он имеет пв’аво!

— Фактически, имеет, — возразила Гермиона и улыбнулась от дурацкой привычки Рона одновременно говорить и жевать. Лёгким движением руки она смахнула с джемпера Рона крошки от печенья и продолжила:

— Малфой-старший действительно выкупил эти вещи в лавке "Горбин и Берк". Я навещала их в понедельник. Мистер Горбин был очень рад меня видеть, — в интонации Гермионы послышались нотки сарказма.

— Он не припомнил тебе тот случай с Малфоем? — улыбнулся Гарри. Джинни с любопытством повернулась к мужу и он тут же объяснил: — Мы следили за Малфоем однажды, это было перед шестым курсом. Он как раз тогда чинил Исчезательный шкаф. Так вот, после этого Гермиона зашла в лавку и начала расспрашивать мистера Горбина о том, что именно делал там Малфой.

— Причём выглядело это совершенно глупо! — добавил Рон и расхохотался. Гермиона смущенно опустила глаза.

— Да, это было глупо, согласна, — все же улыбнулась она и продолжила: —Зато в понедельник он был само гостеприимство. Спрятал кое-какие артефакты перед моим приходом, но я сделала вид, что не заметила. Сделка ради сделки.

— Тебе нужно было учиться на Слизерине, — заметил Гарри с улыбкой.

— Ну, будете вы слушать дальше или нет!? — разозлилась Гермиона тому, что ее рассказ все время прерывают. Все тут же смолкли и примирительно подняли ладони вверх, лишь в зелёных глазах Гарри Поттера все еще плясали чертики.

— Так вот, мистер Горбин подтвердил покупку, — продолжила Гермиона. — Тогда Малфой вернулся и сказал, что подаст на нас в суд Визенгамота, если мы добровольно не вернем ему артефакты. Мы чуть дуэль не устроили.

— И какой он сейчас? — вдруг спросила Джинни. В ее голосе не было ненависти или презрения, чистое любопытство. Гермиона на секунду задумалась, а затем дала наиболее характеризующий бывшего слизеринца ответ:

— Менее трусливый. Даже готов был защищаться, когда я выхватила палочку. Но все такой же заносчивый, и так же манерно растягивает гласные.

— Говорят, его помолвка сорвалась, — заметила Джинни.

— Кто выйдет замуж за Пожирателя Смерти? — последовал риторический вопрос от Рона. На его лице застыло выражение презрения.

— За бывшего Пожирателя, —поправил его Гарри.

— В любом случае закончилась история тем, что я пошла к мистеру Диппету, а он посоветовался с Министром. И знаете, что? — Гермиона широко распахнула свои и без того большие карие глаза и выдержала театральную паузу, что было не в ее духе. Она была абсолютно возмущена: — Они предложили ему работу!

— В смысле? — переспросил Рон.

— Он будет скупщиком подобных вещей для Министерства, — тут же объяснила Гермиона. — Артефакты будут изучать и проверять, некоторые останутся в Отделе Тайн — особенно мощные.

— И он что, согласился? — Гарри был удивлён не меньше, чем Рон, который от негодования даже стал багроветь.

— Представь себе, да! — воскликнула Гермиона и снова сделала глоток. — Более того, Диппет назначил меня курировать его работу. То есть, сначала артефакты Малфой будет приносить в мой отдел, а я буду доставлять их невыразимцам, после проверки.

— Бред какой-то, — пробубнил Рон, но его никто не поддержал.

— Фактически все верно — ведь именно твой отдел занимается исследованием и изъятием тёмных магических артефактов, — заметил Гарри, опасливо покосившись на насупившегося Рона, и тут же добавил: — Но тот факт, что ты будешь так часто пересекаться с Малфоем, не особенно радует.

— Работа, — обреченно ответила Гермиона. Она честно старалась смириться с этой мыслью всю неделю, с тех пор как Диппет сказал, что после хороших результатов их совместной работы подумает о повышении Гермионы. Может она и была иногда чересчур честолюбива, но перспектива занять пост заместителя главы Отдела магического правопорядка была слишком соблазнительной.

Заметив, каким недовольным остался Рональд после таких новостей, Гермиона поспешила перевести тему. Несмотря на то, что с момента их весьма болезненного разрыва прошел уже год, иногда Гермиона чувствовала как щемит у неё сердце, когда она смотрит на Рона, и какой нежностью наливается, когда он глядит на нее. Гермиона старалась никогда его не расстраивать, поддерживать и помогать в любом деле, а он всегда благодарил ее и смотрел таким нежным взглядом, что у Гермионы шли мурашки по коже. Эти чувства нравились Гермионе, они будто заставляли ее двигаться дальше и не обрасти непробиваемой скорлупой. Она по-прежнему сильно беспокоилась о своих друзьях и переживала их проблемы, как свои собственные. Именно поэтому ей всегда было так стыдно, когда она неделями пропадала в Министерстве.

Тем временем чаепитие медленно перетекло в обед, после которого сытая Гермиона поспешила откланяться.

— Мне нужно покормить Живоглота и заскочить в Министерство, проверить работу Саймона, — оправдывалась Гермиона, накинув на плечи мантию.

— Написать Майклу, — подхватила Джинни, а Гермиона тут же с прищуром зыркнула на подругу.

— Кто такой Майкл? — послышался хор голосов из гостиной. Рон и Гарри решили не провожать подругу, потому что были заняты важным делом — игрой в волшебные шахматы.

— Расскажешь Рону — убью тебя! — недовольно прошептала Гермиона, глядя на хитрую рыжеволосую ведьму.

— Да ладно тебе, — безобидно улыбнулась Джинни. — К тому же, у Рона, кажется, тоже кто-то есть.

В груди у Гермионы неприятно кольнуло, она нахмурилась, а уголки губ опустились вниз.

— И кто же? — нарочито холодным тоном спросила она.

— Понятия не имею, — Джинни пожала плечами. Иногда поведение Гермионы пугало ее. Казалось, что подруга все еще не может отпустить прошлые отношения, даже зная, что будущего у них нет, но иногда вела себя так непринужденно, что ее игра была налицо. Джинни знала только одно решение проблемы, но была готова дать подруге ещё немного времени на самоистязание, которое должно было перерасти в самоисцеление. В конце концов, Гермиона была самой умной волшебницей пятидесятилетия и с такими мелочами справиться уж точно могла.

— Все, мне пора, — сказала Гермиона и повысила голос: — Пока, мальчики!

— Пока, Гермиона! — снова раздался слаженный дуэт, и Гермиона с Джинни улыбнулись.

— Заходи почаще и не забудь: в воскресенье ужин в Норе! — воскликнула Джинни, пока за Гермионой не захлопнулась дверь.

Когда Гермиона оказалась на заднем дворе дома Поттеров, где, выйдя за калитку, можно было трансгрессировать, она глубоко вдохнула свежий весенний воздух. Пахло сиренью и набухающими почками, повсюду виднелись стебли травы, прорезающейся сквозь землю. Гермиона улыбнулась. Она мечтала о том, что когда-нибудь у неё будет такой дом и такая семья. Что однажды она устроится у камина с книгой, а к ней подскочит ее дочь и радостно начнет рассказывать о своём дне, после чего она встретится взглядом со своим мужем и улыбнётся ему своей самой теплой улыбкой. Несмотря на свою рациональность и склонность к трудоголизму, Гермиона не была лишена романтики.

“Интересно, мечтают ли такие типы, как Малфой, о тихой и спокойной жизни в небольшом доме с семьей?” — подумалось ей в последнюю секунду перед трансгрессией, и Гермиона от удивления собственным мыслям промахнулась с местом назначения на целую милю. Она приземлилась в мусорные мешки у маггловского дома и зло выругалась: "Во всем виноват Малфой".

— Ты во всем виноват! — закричала Гермиона на весь кабинет, когда часть какого-то липкого чёрного существа прилипла к ее туфлям. Она стояла посреди вязкой лужи, растекшейся на весь кабинет, и растерянно оценивала ущерб. "Придётся выкинуть ковер", — мелькнуло у нее в голове. Тем временем Драко Малфой, стоящий дальше, почти у самого входа, но тоже не сумевший обезопасить свои туфли, не менее беспомощно оглядывал помещение.

— Будто я знал, что это за дрянь, — прошипел зло Малфой.

— Эванеско! — воскликнула Гермиона в отчаянии и взмахнула волшебной палочкой, но заклятие не сработало. Слизь совсем немного слезла с ее ботинок, но так и осталась вязкой жижей на ковре и обуви Малфоя.

— Тергео! — попробовала снова она, набираясь терпения. Никакого результата. Гермиона зарычала от негодования, боясь пошевелиться и навлечь еще больше беды на свой кабинет.

— Экскуро, — устало произнес Малфой и направил палочку на свою обувь. Жидкость стала моментально всасываться в палочку, и уже через минуту ковёр и их обувь была чистой. Гермиона сжала челюсти и гневно зыркнула на Малфоя. Больше того, что Малфой изгадил ей кабинет, который она содержала в идеальной чистоте с самого начала работы в этой должности, ее раздражал тот факт, что он сам убрал за собой грязь, которую развел, тогда как ей это не удалось.

— В следующий раз будь добр узнать, что ты покупаешь, прежде чем тащить это в мой кабинет, — сквозь зубы сказала Гермиона и подошла к стеклянному шкафу, в котором стояли кружки, фужеры и прочая посуда, которой Гермиона ещё ни разу не воспользовалась по назначению. Она услышала, как Малфой что-то прошипел за спиной, но не обратила на это внимания. Стоит им только начать препираться — дело дойдет до направленных друг на друга волшебных палочек. Гермиона взяла с полки красивую сахарницу небесно-голубого цвета и подошла к Малфою. Он все ещё стоял на том же месте, буравя ее взглядом и тоже сдерживаясь, чтобы не выдать оскорбление.

— Направь свою палочку сюда, — сказала Гермиона приказным тоном и протянула Малфою открытую сахарницу. Он бросил на неё полный ненависти взгляд, но все же покорно направил палочку в сахарницу. Гермиона вытащила свою и медленно произнесла:

— Фините Инкантатем.

Вся слизь, которую палочка Малфоя успешно впитала в себя, брызнула в сахарницу и мгновенно наполнила ее до краев. Гермиона захлопнула крышку и наложила на сахарницу чары неразбиваемости, после чего вернула ее на место.

— Главное, с сахаром не перепутай, — сказал Малфой.

Он, по обыкновению, мерзко ухмыльнулся, а Гермиона возвела глаза к потолку. Каждый раз, когда он так делал, он становился похожим на своего отца, но добавлял к исходящей от него злости и жестокости ещё и насмешку. Несмотря на вдумчивость и способность к составлению точных логических цепочек, да и вообще обладая неплохими умственными способностями, Малфой напрасно растрачивал свой потенциал. Каждый раз, когда она смотрела на него, то думала, что, когда он сидит на этом диване в её кабинете, о чем-то размышляет и абсолютно спокоен, он выглядит даже привлекательно. Его губы не кривятся в усмешке или оскале, а серые, в те моменты полные чистоты и ясности ума, глаза не глядят на всех и каждого свысока. Но это были редкие мгновения. Чаще всего при встречах они спорили до хрипоты и прожигали друг друга взглядами. Единственное, чего они не позволяли себе — это напоминать о прошлом. Малфой ни разу не назвал ее грязнокровкой с того момента, когда они впервые встретились в этом кабинете, а Гермиона не позволяла себе упоминать метку на его предплечье. Это были слишком глубокие раны, чтобы их бередить.

— Я все же отнесу это в Отдел Тайн. Доусон будет в восторге от новой игрушки, — сказала Гермиона и уселась за свой стол. Она достала листочек и нацарапала на нем пару строк для Доусона, после чего заколдовала бумажный самолетик, и он тут же взмыл в воздух и юркнул в щель для почты в ее двери. Гермиона устало откинулась на спинку стула, и, не глядя на Драко Малфоя, произнесла: — Малфой, я ещё раз вынуждена повторить, что нас интересуют куда более мощные вещи, чем…

— Я так и не получил назад те артефакты, которые конфисковало Министерство, — резко перебил ее Малфой, его взгляд снова источал ненависть и презрение, а фраза прозвучала обвинением.

Гермиона невольно поежилась. Иногда ей казалось, что эта игра во взаимное презрение забирает у нее все силы. Они могли долго сверлить друга друга взглядом, но Гермиона всегда сдавалась первой. После пары встреч с Малфоем она словила себя на мысли, что он такой колючий и вечно злой, когда она рядом, далеко не потому, что она грязнокровка. Он на всех глядел свысока, кривил губы в презрительной усмешке и опускал нелицеприятные комментарии и был такой злой, потому что его жизнь была такой: жестокой, черной. Казалось, ему была ненавистна сама мысль о своем существовании. Малфой терпеть не мог приходить сюда и разговаривать с ней, но все же приходил и разговаривал. Иногда им даже удавалось спокойно поработать. Очень редко. Гермиона снова посмотрела на Драко Малфоя и он вдруг снова вызвал в ней чувство жалости. Или сожаления. Гермиона не знала точно — боялась различать их. Потому что ей всегда казалось, что жалость — худшее, что может испытывать человек по отношению к другому человеку. А сожаление губит всю ненависть и будит чувство вины.

Малфой снова заметил этот взгляд. Каждый раз, когда он сжимал челюсти и, казалось, всего один нерв отделяет его от того, чтобы кинуть в нее каким-нибудь проклятием, она вдруг прекращала испепелять его взглядом. Она всегда вела себя так, будто выше всего этого: его фраз, насмешек и оскорблений, а потом смотрела так, что можно было не сдерживать желание придушить ее голыми руками. Она жалела его. Чертова мать Тереза. Поттер в юбке! Вот только спасать Малфоя, слава Мерлину, Гермиона не спешила. Просто смотрела на него своими щенячьими карими глазами, что раздражало Малфоя еще больше. В нем было много ненависти, а под рукой оказалась Гермиона Грейнджер, в которой он ненавидел все, от ее карих глаз до ее топорщащихся коротких кудряшек, которые то и дело лезли ей в лицо. А уж о ее высокомерии и (что самое главное!) грязной крови Малфой сам себе не напоминал. Тогда, казалось, он действительно не удержится и использует минимум Непростительное.

— Когда появится что-то стоящее, сообщи. А пока артефакты будут храниться у меня, — вдруг сказала Грейнджер строго. — А теперь: до свидания.

Малфой молча поднялся с кресла, вновь бросил свой фирменный недовольный взгляд на Гермиону и, шурша мантией, исчез за дверью. Стоило только ему покинуть кабинет, Гермионе стало легче дышать. То напряжение, которое витало в воздухе везде, где находились Малфои, было осязаемо. Они словно строили вокруг себя стену и весьма преуспевали в этом. Особенно младший Малфой. Бывший однокурсник Гермионы не просто потерял ориентир в жизни после победы, где Малфои стали ненужным звеном, — он продолжал ошибаться на каждом шагу. Как выяснила Джинни (не без помощи старой Скитер), помолвку Драко Малфоя и Астории Гринграсс расторгла не сторона невесты. Малфой сделал это сам. И каждый раз, когда они виделись, она смотрела ему в глаза она думала: почему он это сделал? Неужели ему хватило смелости? Неужели он действительно смог противостоять чистокровным устоям? Или он просто испугался? Гермиона, как прилежная ученица, всегда старалась найти ответы на интересующие ее вопросы. Но этот случай был исключением. Гермиона просто не могла себе этого позволить. Несмотря на полное отсутствие чувства меры, когда дело касалось загадок и тайн, Гермионе хватало чувства такта, чтобы держать язык за зубами. К тому же это было не ее дело. Гермиона вообще не понимала, по какой причине это ее так волнует, поэтому приступила к работе сразу же, как только поняла, что мысли стремительно отправляются слишком далеко. "Думать о работе", — пронеслось в голове, и Гермиона приняла установку.

Через полчаса из камина в зеленом пламени в ее кабинет грациозно ступил Джон Доусон. Гермиона всегда восхищалась невыразимцами — они были полны выдержки и окутаны кучей тайн, как шпионы или ученые, занимающиеся секретными разработками. Но Доусон к тому же и выглядел жутко безумно. У него были большие голубые глаза навыкате, длинный и острый нос, который он совал во все тайны и успешно выуживал ответы на свои вопросы. Выглядел Доусон на пятьдесят, он был высок и худощав. Гермиона была уверена, что кудрявые волосы он красит, и они не от старости покрылись сединой.

— Что там у тебя? — раздался скрипучий голос, и Доусон бесцеремонно повалился в кресло. Он закинул ногу на ногу, с интересом оглядывая Гермиону.

— Подарок от мистера Малфоя, —ответила Гермиона и направилась к тому шкафчику, где стояла голубенькая сахарница. — Понятия не имею, что это такое, но очищается только с помощью Экскуро. Загадила мне весь кабинет, — добавила Гермиона недовольно.

— Как тогда поместилась в сахарницу? — полюбопытствовал Доусон, а Гермиона нахмурилась.

— Не задумалась об этом. Может меняет форму, как окками? — предположила Гермиона и протянула ему сахарницу. — Будь добр, не открывай здесь — я только почистила кабинет.

— А твой Малфой… — начал было Доусон с интересом обнюхивая сахарницу.

— Он не мой! — перебила его Гермиона, в негодовании повысив голос. Доусон посмотрел на неё так, будто это она была умалишенной, а не он.

— Хорошо, этот Малфой, — Доусон примирительно поднял руки, — он принёс тебе хоть какую-то пользу?

— Он не знает, что значит это слово.

— Побольше общайся с ним, наверняка догадается, — кинул напоследок Доусон и через минуту уже исчез в вихре зеленого пламени. Гермиона улыбнулась. Джону поразительным образом каждый раз удавалось поднять Гермионе настроение. Да даже от одного его вида Грейнджер тянуло сморозить какую-нибудь глупую шутку, совсем не в своём духе. И каждый раз она сдерживалась, потому что Джон был не только ее коллегой, но и верным другом. Он всегда был готов поддержать ее, естественно, самыми необычными способами. Как в прошлый раз, когда он вытащил из кармана портал, и они резко очутились на берегу Ла Манша. Шум волн, бьющихся о берег, и диалоги ни о чем буквально вытащили Гермиону из полудепрессивного состояния в тот вечер.

Вот и сейчас ей вдруг захотелось прогуляться, почувствовать прохладный весенний ветерок на щеках и свежесть, какая стояла на заднем дворике дома Поттеров. Но выбраться из-под кипы бумаг не было никакой возможности.

Спустя пару недель Драко Малфой снова появился на пороге ее кабинета. У него не было доступа к ее камину, поэтому изредка Гермиона злорадствовала, когда понимала, что ему приходится проходить через весь Атриум, регистрировать каждый раз палочку и встречать кучу косых взглядов в его сторону. Слушать эти перешептывания.

— Мне нужен пропуск, — заявил Малфой таким тоном, словно Гермиона обязана была подскочить и открыть ему камин не только в свой кабинет, но и к себе домой. Правда, камина не было в ее маленькой однокомнатной квартирке.

Гермиона медленно подняла взгляд от очередного отчета и наконец взглянула на Малфоя. Он стоял в метре от ее стола, деловито засунув руки в карманы брюк. Мантия была небрежно накинута на его плечи, зато волосы были уложены идеально. "Позер" — промелькнуло в ее голове, но вместо этого Гермиона спросила:

— Какой пропуск?

— В Министерство, — процедил сквозь зубы Малфой, начав раздражаться. Если он, конечно, когда-либо заканчивал. — Либо открой свой камин.

— Этот камин только для работников Министерства.

— А я к тебе тут чай пить прихожу? — съязвил Малфой. Весьма беззлобно съязвил. Даже слегка улыбнулся.

Гермиона в ступоре уставилась на Малфоя. Может, ей показалось? Но он тут же ее добил:

— И ещё мне нужен Поттер. В штаб-квартиру мракоборцев меня, к сожалению, не пускают.

Гермиона, потерявшая дар речи, всеми силами старалась вернуть себе этот дар, но вместо этого, как глупый барашек, смотрела на Малфоя. Наверное, кудряшки весьма способствовали этому образу. Заговорила она только спустя секунд тридцать, во время которых Малфой злорадно улыбался. Он наверняка и сам не ожидал такого эффекта — редко встретишь заикающуюся Гермиону Грейнджер.

— Во-первых, камин я тебе не открою, — заявила она. Просто потому, что вдруг захотелось показать Малфою, что времена изменились, что теперь она будет указывать его место. Это было глупо, и ни с кем Гермиона так не обращалась, но увидеть выражение лица Малфоя в этот момент стоило того. Никаких беззлобных усмешек, улыбок, даже приподнятых уголков губ и ясного взгляда. Только чистая злость.

— А во-вторых, я не связной. Нужно к Гарри — пиши письмо.

— Это связано с его домом, — после минутной паузы сказал Малфой, снова растягивая гласные. Гермиона еле сдержалась, чтобы не кинуть в него Остолбеней и снова подняла взгляд на этого высокомерного паразита.

— С каким домом?

— На площади Гриммо. — спокойно ответил Малфой.

Он уселся в своё "любимое" кресло и оглядел кабинет. Его спокойствие и нежелание отвечать на вопросы более конкретно, оставляя место загадкам, окончательно вывели Гермиону из себя. Можно подумать, она не знает этот приём.

— Тогда тебе остаётся только караулить его, потому что это исключительно твои заботы, — отчеканила Гермиона и враждебно уставилась на Малфоя. "Почему он такой невыносимый?" — подумала она.

— В том доме находится одна вещица, которую ты бы очень хотела заполучить, — буквально пропел Малфой. Он не глядел на Гермиону, с интересом разглядывая свои ногти. И Гермиона Грейнджер снова сдалась. Который раз ее подводило это дурацкое любопытство?

— Рассказывай. — потребовала она и, к своему удивлению, увидела, как Малфой выпрямился в кресле, чуть подался вперёд и с готовностью начал рассказ. Он снова превратился в нормального человека, а не в колючий кусок кактуса.

— Я был в "Горбине" и встретил там вашего старого знакомого Наземникуса Флетчера, — брезгливо произнес Малфой. — Он поведал мне, что домовик Блэков хранит тайну одного артефакта.

— Если он говорил о медальоне Слизерина, то он тебя обманул, — поспешила предупредить Гермиона.

— Медальон Слизерина? — Малфой заинтересовался, а Гермиона тут же укорила себя за несдержанность.

— Забудь и рассказывай дальше, — строго сказала она, а Малфой усмехнулся. Он глядел на неё с интересом, явно запомнив ее болтовню. Но Гермионе вдруг показалось, что Драко Малфой становится намного приятнее, когда его голову занимают какие-то действительно интересные вещи. Гермиона не могла не заметить, что, будучи в таком состоянии, Малфой казался весьма привлекательным молодым человеком.

— Это затерянный свиток с алхимическими записями, который был утерян много веков назад, — прервал ее мысли Малфой и продолжил: — Я порылся в библиотеке в Малфой-мэноре и нашёл там подтверждение словам Флетчера. Мы — Малфои — состоим в родстве с Блэками ещё до рождения моей матери, которая в девичестве носила фамилию Блэк. Хотя это и не отразилось никак на нашем древе. Один из моих предков, Николас Малфой, как только оказался на острове при переезде из Франции, женился на Кассиопее Блэк.

— Так вы жили во Франции! — удивилась Гермиона, а Малфой театрально закатил глаза.

— Там и сейчас проживают многие Малфои, — сказал он таким тоном, будто был раздражён тем, что Гермиона не вычитала это в Истории Магии ещё на первом курсе. Насладившись недовольным выражением лица Гермионы, Драко продолжил: — Николас Малфой украл у Николаса Фламеля алхимические записи, потому и отправился в Англию. После чего он женился на Кассиопее. Но она сбежала от Малфоя, прихватив те самые свитки, и спрятала их в надежном месте. С тех пор документы хранились у Блэков.

— Сириус ничего не рассказывал об этом, — сказала Гермиона задумчиво.

— Думаю, до вашего Сириуса и вовсе не дошли эти легенды, точно так же, как и об этом не слышала моя мать. Зато это есть в дневнике Николаса Малфоя, — заявил Драко. Гермиона постучала по столу пером, которое все это время нервно теребила в руках. Утерянные записи Фламеля, из-за кражи которых он не смог создать эликсир вечной жизни без старости и смерти. Да это просто подарок на Рождество!

— Но почему этот Николас не смог создать по записям эликсир?

— Он был хорошим вором, а не зельеваром. Как и большинство Блэков не блистали знаниями в этом искусстве, — ответил Малфой и взглянул на Гермиону. Ее явно заинтересовала эта загадка не меньше, чем его самого. Вот она нахмурилась, и морщинки пролегли между ее бровей, глаза слегка прикрылись, она отчаянно соображала, губы были плотно сжаты, а волосы, казалось электризовались и стали еще пышнее. "Настоящая ведьма", — подумал Малфой восхищенно, но тут же отогнал от себя непрошеные мысли. Да, Грейнджер была ведьмой, но она была магглорожденной ведьмой, и здесь уж точно восхищаться нечем.

— Идём к Гарри, — решительно заявила Гермиона и поднялась со своего стула. Она поправила мантию и подошла к камину, после чего протянула Малфою горсть летучего пороха.

— А пешком нельзя?

Гермиона лишь забавно фыркнула, бросила в камин порох и, схватив Малфоя за предплечье, вошла прямо в зелёный тёплый огонь.

Их было трое в просторном кабинете Гарри Поттера. Малфой, гипнотизируемый внимательным взглядом Гарри, расслабленно откинулся на спинку кожаного кресла и теперь источал полнейшее равнодушие к происходящему, пока Гермиона увлеченно пересказывала Гарри то, что услышала от Малфоя. Они сидели на диване, в камине потрескивали поленья, обжигаемые огнем, свет от которого играл тенями на лицах собравшихся.

— У меня рейды сегодня и завтра, — сказал Гарри, отводя пристальный взгляд от Малфоя. — Так что я не смогу пойти с вами.

— Я имею право находится в этом доме не меньше, чем ты, — заметил Малфой. Это был первый раз, когда он нарушил свой невольный обет молчания — в этом кабинете. Он усмехнулся и с издевкой произнёс: — Даже больше.

— Вот только дом закрыт для тебя и всех твоих знакомых. Заклятие Фиделиус не даст тебе его даже увидеть.

— Поэтому я и пришёл к тебе, иди… — Малфой осекся. По лицу Гарри можно было сказать одно: он вовсе не злился, ему даже было весело наблюдать, как Драко Малфой просит его о помощи.

— Идти? — переспросил Гарри, отчаянно забавляясь. Он сымитировал гневную гримасу, но она Малфоя не впечатлила. Драко вдруг резко поднялся с кресла, гордо вскинув подбородок, и молча направился к двери. Конечно, его задел пренебрежительный тон Гарри Поттера. Наверное, так же сильно, как и тот отказ от рукопожатия на первом курсе.

Гермиона взглянула на Гарри умоляющим взглядом. Тайна была такой загадочной, что у Гермионы аж зубы сводило от предвкушения, и терять такой шанс она не собиралась. Это был отличный повод доказать начальству, что она и только она достойна повышения.

— Подожди, — сказал Гарри и поднялся с кресла точно в тот момент, когда Малфой опустил руку на ручку двери. Драко очень медленно обернулся и засунул руки в карманы. Гермиона готова была аплодировать за идеально разыгранный спектакль, потому что сейчас по лицу Малфоя можно было легко понять, что он блефовал. Гарри минуту глядел в глаза Малфоя, пока Гермиона в напряжении переводила взгляд с одного на другого. Они были полной противоположностью друг друга. Немного неряшливый Гарри с полными какой-то огненной, обжигающей решимости глазами и собранный Драко Малфой с холодным, хлестким взглядом.

— Гермиона откроет тебе тайну, — наконец сказал Гарри. Гермиона улыбнулась и снова перевела взгляд на Малфоя. Его брови сдвинулись к переносице, и он бросил недовольный взгляд на Гермиону.

— Я думал, что Хранитель ты, — выдал Малфой. Гарри лишь довольно улыбнулся.

— Только вот есть одна проблема, — заметил он. — Кричер в Хогвартсе, я отпустил его после войны, так что мне он больше не подчиняется.

— Это не проблема, — решительно заявила Гермиона и обняла Гарри. Малфой недовольно скривился при виде этих чуждых ему эмоций и даже отвернулся.

— Спасибо, Гарри.

— Будь осторожна.

Когда они вышли из кабинета Поттера и направились к выходу из штаба, Малфой уже не смог удержаться от вопроса:

— Зачем ты потащила меня к Поттеру, если ты Хранитель тайны?

— Потому что это его дом, — спокойно объяснила Гермиона, боковым зрением наблюдая, как Малфой буквально прожигает в ней дыру взглядом.

— И как же мы побеседуем с Кричером? — поинтересовался он и закатил глаза, когда Гермиона тоном, не терпящим возражений, уверенно произнесла:

— Мы отправимся в Хогвартс.

Малфой все же не удержался от комментариев и всю дорогу до ее кабинета что-то бубнил себе под нос. Гермиону это даже забавляло. Малфою точно так же, как и ей, хотелось узнать, что же такого в этих свитках и действительно ли они представляют ценность. Она была уверена, что Малфой преследует свою цель, а чувство того, что он мирится с ее присутствием не потому, что он ей помогает, не покидало с самого начала. Все с точностью до наоборот: он негласно просит помощи у неё. Именно поэтому он каждый раз сдерживался, чтобы не сказать что-то лишнее, грубое.

Когда они вернулись в кабинет Гермионы на столе ее ждало письмо от Майкла Уотса. Сердце ее быстро забилось и она украдкой посмотрела на Малфоя, который по привычке вальяжно расселся в кресле и без видимого интереса оглядывал ее кабинет. Гермиона распечатала письмо и, увидев знакомый почерк, улыбнулась. Майкл снова спрашивал ее о том, как проходит ее эксперимент, рассказывал о том, что подружился с Невиллом Долгопупсом, который полностью оправдал доверие профессора МакГонагалл и достойно заменил профессора Стебль. В конце Уотс весьма скромно сообщил, что был бы рад ее видеть, и, если она вдруг будет в Хогвартсе, он должен об этом узнать.

Гермиона задумчиво взглянула в окно. Там шумел искусственный город, темные тучи лениво плыли по небу, предвещая скорый дождь. Кажется, у кого-то в Отделе магического хозяйства был нелегкий день. Гермиона думала о том, что это был отличный повод встретится с Майклом, ей действительно необходимо было в Хогвартс. Идеально — убить двух зайцев одновременно. Проблема была в Малфое. Он наверняка отправится с ней, а просить его остаться было сверх ее полномочий. В конце концов, это именно он должен был искать артефакты, а она лишь проверять их ценность и опасность. Но не контролировать процесс в такой момент, когда на кону стоит бессмертие, Гермиона просто не могла. Она обернулась к Малфою и встретилась с ним взглядами. Похоже, он глядел на неё уже достаточно долго, но стоило ей обернуться, как Драко вмиг отвел взгляд.

— Я тут подумала, почему бы мне не отправиться в Хогвартс одной? Ты бы мог поискать информацию в доме Блэков, — предложила Гермиона не слишком уверенно. Она знала, что в этот раз не добьется своего, потому даже не придумала оправдание. Попытка — не пытка. А вот жесткий, пронизывающий до мурашек взгляд Драко Малфоя — ещё какая пытка.

— Отлично.

— Что?

— Я согласен.

Гермиона минуту смотрела на Малфоя. Опять блеф? Дурачит ее? Но Малфой смотрел на неё абсолютно серьёзным взором, казалось, он даже не мигал. Никакого оскала, усмешки или искорок смеха в глазах (хотя какие могут быть искорки у Малфоя?).

— Ты останешься? — переспросила Гермиона удивленным тоном. Малфой вновь отвел взгляд.

— Да. Я останусь, — отчеканил он и поднялся из кресла. — Но я не отправлюсь в дом Блэков, пока ты не убедишься, что Флетчер был прав.

Малфой вышел из кабинета, и за ним едва слышно закрылась дверь. Он оставил Гермиону одну, с полными изумления глазами глядевшую на дверь своего кабинета. Что это было? Малфой добровольно отпустил ее в Хогвартс одну? Гермиона снова задумчиво уставилась в окно, и вдруг ее поразила догадка. Он и не хотел отправляться в Хогвартс. С того самого момента, как узнал, что Кричер в школе, Малфой был сам не свой. Задумчивый и хмурый. Неужели воспоминания до сих пор настолько сильно давили на него, что Малфой боялся любого упоминания о Хогвартсе? Гермиона тяжело вздохнула. Она и сама не знала, что почувствует, когда вернётся туда. Она была последний раз в Хогвартсе почти шесть лет назад, заканчивала этот злосчастный седьмой курс. Но тогда стены не давили на неё, а воспоминания не кололи сердце — Гермиона была со своими друзьями. Не с Гарри и Роном, конечно, они после победы сразу отправились на курсы мракоборцев. Но они с Джинни негласно помогали друг другу и остальным справляться с чувством вины и утраты. А преподаватели способствовали этому, закидывая предэкзаменационными заданиями. Поствоенный синдром прошел достаточно незаметно. Но раны, казалось, были до сих пор абсолютно свежими, именно поэтому почти никто, кроме Гарри, не бывал в школе с тех самых пор. Лишь он упорно навещал могилы профессоров, которые научили его многому, тому, что было неведомо им всем и Гермионе в том числе.

Тем же вечером Гермиона трансгрессировала в Хогсмид и остановилась посреди улицы. Начались пасхальные каникулы, поэтому тут и там можно было встретить студентов Хогвартса. Толпа старшекурсников стояла у "Трёх Метел", и Гермиона поспешила накинуть капюшон на голову, чтобы не быть узнанной молодыми волшебниками. Они не были такими тактичными, как их родители, поэтому частенько набегами атаковали их в Косой Аллее в погоне за автографами. Гермиона поспешила к тропе, ведущей к замку, где совсем никого не было. Она думала о том, что может поведать ей Кричер и согласится ли он говорить? Несмотря на то, что эльф, волшебным образом преобразившись, стал более терпим к ней и, совсем как Добби, стал боготворить Гарри Поттера, она не была уверена в том, что Кричер не сохранит тайну при себе. Ведь он был свободным эльфом и уже свыкся с мыслью о том, что ему никто не станет больше приказывать.

— Гермиона Грейнджер? — вдруг раздался голос за спиной, и она резко остановилась. Голос был очень знакомым. Гермиона обернулась, скинула капюшон, но, несмотря на большое количество фонарей на аллее, на улице уже смеркалось, поэтому издалека увидеть даже знакомое лицо было почти невозможно. Лишь только спустя минуту Гермиона увидела, что к ней спешит не кто иной, как Невилл Долгопупс.

— Я узнаю эти волосы из тысяч, — сказал Невилл с широкой улыбкой во все тридцать два зуба и распростер объятия. — Их видно даже из-под капюшона.

— Привет, Невилл! — радостно произнесла Гермиона.

Казалось, что они не виделись почти год, хотя Гарри приглашал его на новоселье всего месяц назад. Они обнялись, и Гермиона почувствовала запахи разных трав, исходящие от Невилла. Он здорово изменился за последние несколько лет, еще на седьмом курсе заметно возмужал, и на него заглядывалась половина девчонок Хогвартса.

— Отлично выглядишь, — заметил Невилл, и они направились дальше по тропинке.

— Брось, не лучше, чем ты, — сказала Гермиона, совсем не слукавив.

— Какими судьбами? Кажется, ты последний раз была в Хогвартсе на вручении результатов Ж.А.Б.А., — сказал Невилл, с любопытством глядя на Гермиону.

— Работа, — просто ответила Гермиона и поспешила перевести тему. Всю дорогу до замка Невилл рассказывал о том, какие нынешние студенты ленивые, а профессора уставшие.

— Кстати, Майкл о тебе постоянно спрашивает, — заметил Невилл и улыбнулся.

Гермиона спрятала смущенную улыбку и снова избежала расспросов, возвращаясь к диалогу о профессорах. Когда они уже подошли к замку и Гермиона увидела знакомые шпили и территорию, она тяжело вздохнула. Несмотря на то, что Гермиона пережила в этом месте в последние два года своего юношества, Хогвартс не был для нее адом. Она почувствовала эту тонкую ниточку тоски, которая тут же разлилась по венам, но дать углубиться в эмоции ей не дал Невилл. Он вдруг, подавшись порыву, стал напоминать ей о тех счастливых моментах, которые запомнил сам. Невилл говорил о том, как здорово она оглушила его Петрификусом на первом курсе и как помогала на зельеварении, и Гермиона от души смеялась, пока они брели по замку, через коридоры и лестницы. Им изредка встречались студенты, которые во все глаза рассматривали Гермиону, но не смели к ней подойти из-за ее компании в лице преподавателя. Невилл вызвался проводить ее до кабинета директора и даже назвал пароль от входа, который Гермиона не знала. Она поблагодарила друга и пообещала скоро с ним увидеться. Когда Невилл скрылся за поворотом коридора, Гермиона обернулась к каменной горгулье и назвала пароль. Статуя медленно сдвинулась с места, открывая проход и винтовую лестницу, ведущую в кабинет директора. За дверью были слышны голоса, а Гермиона вдруг подумала, что прибыла сюда без приглашения и, возможно, даже помешает МакГонагалл. Она секунд тридцать переступала с ноги на ногу у двери, как вдруг она раскрылась, и перед ней возник Майкл Уотс. Он удивленно уставился на нее и, казалось, потерял дар речи. За эти долгие секунды всеобщего удивления Гермиона успела разглядеть Майкла и убедиться в том, что он по-прежнему абсолютно прекрасен. У него были красивые золотистые волосы, уложенные набок, и большие голубые глаза, в омуте которых можно было утонуть. Гермиона при первой встрече с ним даже подумала, что в нем ни больше ни меньше, вейловская кровь. Пока не узнала, что Майкл магглорожденный.

— Гермиона? — наконец произнёс он, и его лицо озарила широкая белозубая улыбка. Гермиона скромно улыбнулась в ответ.

— Мисс Грейнджер? — послышался удивленный возглас из кабинета, и за спиной Майкла появилась директор МакГонагалл. Она внимательно оглядела Гермиону, словно убедившись, что это именно бывшая ученица стоит на пороге ее кабинета, и не сдержала улыбки.

— Простите, профессор, — тут же виновато залепетала Гермиона, вспоминая, в какую глупую ситуацию попала. Встреча была радостной, но уж очень это было невежливо со стороны Гермионы. — Я хотела послать письмо, но моя сова…

— Мисс Грейнджер, — все ещё улыбаясь, перебила ее МакГонагалл, — проходите, дорогая.

Гермиона счастливо улыбнулась, дождалась пока Майкл вернётся в кабинет, чтобы пропустить ее, и вошла. В следующий миг неожиданно для всех директор поддалась порыву и радостно заключила в объятия Гермиону.

— Я очень рада вас видеть, мисс Грейнджер, — сказала она, делая шаг назад. Гермиона оглядела своего любимого преподавателя с улыбкой и не могла не отметить, что директор совсем не изменилась с того момента, как торжественно вручала ей диплом с оценками Ж.А.Б.А.

— Прошу прощения, — сдержанно произнёс Майкл и прокашлялся. — Рад был встрече, Гермиона.

— Постойте, — сказала Гермиона, не ожидая от себя подобных нескромных возгласов. — Если директор позволит, я бы хотела, чтобы вы помогли мне, — сказала она, и Майкл тут же с готовностью кивнул. Он был бы истинным гриффиндорцем, если бы только не был выходцем из Шармбатона. Гермиона обернулась к директрору Хогвартса.

— Простите, директор, но я здесь по делу, — сказала Гермиона и встретила понимающий взгляд Минервы. — Видите ли, мне необходимо поговорить с одним из домовиков — Кричером. Это касается одного дела, которое я сейчас веду, и его показания мне очень помогут.

Гермиона не стала вдаваться в подробности и тонкости происходящего, упоминать о Малфое, пообещав себе, что, как только у неё будет время, она обязательно расскажет все МакГонагалл и даже попросит совет.

— Конечно, мисс Грейнджер, — сказала та и взглянула на Майкла. — Думаю, профессор Уотс проводит вас до кухни.

— Отлично. Спасибо, профессор МакГонагалл. Обещаю, что зайду к вам после того, как закончу это дело. Но сейчас каждая минута ожидания отдаляет от истины.

— Мудрые слова, — вдруг послышалось откуда-то сверху, и Гермиона вскинула подбородок. На одном из портретов был профессор Дамблдор — с его седой длинной бородой, очками-половинками и хитрым взглядом. Он единственный из бывших директоров не спал, с интересом поглядывая на Гермиону.

— Спасибо, профессор Дамблдор, — несколько смущенно сказала Гермиона и, попрощавшись с МакГонагалл, направилась за Майклом вниз по лестнице. Они вышли в коридор и ещё долго молчали, только их гулкие шаги отдавались эхом в коридорах школы. Наконец Майкл нарушил неловкое молчание:

— Видимо, вы и правда спешите. Вы получили мое письмо?

— Конечно, но… — Гермиона замялась. — У меня совсем не было времени на ответ. К тому моменту, пока сова добралась до Хогвартса, я и сама была бы уже здесь. Но я планировала встретиться с вами.

— А что это за загадочное дело? — с нескрываемым любопытством спросил Майкл.

Гермиона облегченно вздохнула и рассказала Майклу о том, над чем она работает. Разговор завязался и был легким и непринужденным, а Майкл показывал свой интерес и поддерживал беседу. Гермиона чувствовала себя очень легко, когда общалась с ним. Между ними не маячило тяжелое прошлое, его приятно было узнавать, к тому же он родился в семье магглов, и на подходе к кухне они успели обсудить несколько шедевров маггловского кинематографа и на этой почве перешли на «ты».

— Я подожду тебя здесь.

— Спасибо, — поблагодарила его Гермиона и открыла проход на кухню.

В коридоре было темно, но, как оказалось, она подоспела вовремя. Она вошла в огромное помещение, где эльфы вовсю готовились к ужину. Стоило ей только замереть у входа, как десятки пар огромных глаз уставились на неё, а работа замерла.

— Мисс Грейнджер, — раздался голос Кричера издалека, и Гермиона улыбнулась.

— Здравствуй, Кричер, — вежливо поздоровалась она, когда эльф подошел. На нем была чистая наволочка с вышитым гербом Хогвартса. Кричер заметно постарел, но тем не менее выглядел довольным и здоровым.

— Чем Кричер обязан такой чести? — просипел Кричер и заискивающе улыбнулся. Гермиона не сдержала усмешки: если бы он был человеком, он бы определенно учился на Слизерине.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала Гермиона и присела на корточки — так было намного удобнее разговаривать с эльфом, да и Кричеру явно польстило. — Один наш общий знакомый — мистер Флетчер…

— Грязный воришка, — перебил ее Кричер. Гермиона едва заметно улыбнулась.

— Он рассказал мне о том, что однажды ты нашёл одну вещь в вашем доме на площади Гриммо, — продолжила Гермиона и внимательно вгляделась в серые, водянистые глаза Кричера.

— Вы ведь уже спрашивали о медальоне хозяина Регулуса, — заметил Кричер, а Гермиона покачала головой.

— Это другое. Некоторые свитки, — возразила Гермиона, как вдруг глаза Кричера посветлели, и он замотал головой. — Ты знаешь о них.

— Вы ищете то, что отыскать нельзя, — прошептал Кричер и снова покачал головой. Гермиона нахмурилась.

— Тебе нельзя говорить об этом? — вдруг дошло до неё, а Кричер кивнул. — Но они существуют. И ты нашел их.

— Кричер не может вам помочь, мисс Грейнджер, — сказал Кричер. Его глаза наполнились грустью и тоской. — Хозяин Регулус был добр ко мне. И Кричер отплатит ему тем же.

— Я понимаю, Кричер, — сказала Гермиона и в порыве нежности протянула руку эльфу. Тот удивлённо посмотрел на ее ладонь, но после этого крепко сжал ее своей маленькой морщинистой ручкой. — Спасибо.

— В Хогвартсе тот, кто ищет помощи, всегда ее получает, — сказал Кричер напоследок и заковылял к своему месту. Эльфы тут же продолжили работу, совершенно, казалось, позабыв о визите Гермионы Грейнджер.

— Не нужно меня хватать за руку, с камином я справлюсь, — резко сказал Малфой, когда они стояли в кабинете Гермионы и уже были готовы к перемещению с помощью Летучего пороха. Припомнив ее бесцеремонность, когда она схватила Малфоя за предплечье перед перемещением в кабинет Гарри, он заставил ее отчаянно покраснеть.

С тех пор, как Гермиона вернулась из Хогвартса, прошли сутки, и ей абсолютно не хватало этих двадцати четырёх часов. Она пропустила кучу недельных отчетов (пасхальных каникул в ее отделе не существовало) и корпела все праздники над особо непонятными делами, опасливо проверяя гадкие артефакты. Красный шарик, сильно похожий на напоминалку Невилла, но меньше по размерам, чуть не убил Гермиону вчера вечером. Он разбомбил все стеклянные полки и дверцы шкафов, после чего Гермиона весь вечер приводила в порядок кабинет и только после конца рабочего дня смогла связаться с Малфоем. Он снова вальяжно развалился в "его" кресле, и Гермиона поведала ему историю своего визита в Хогвартс. Малфой не носил бы свою фамилию, если бы не прокомментировал ее неудачу, отчего Гермиона расстроилась ещё больше. Поэтому сейчас она не обратила внимания на его выпад и молча протянула Малфою ладонь. Он с прищуром взглянул на нее.

— Я должна привести тебя в дом, чтобы открыть тайну.

— Почему просто не снять с дома чары? — недовольно произнёс Малфой, медленно протягивая руку Гермионе, словно стараясь отсрочить момент соприкосновения. Гермиона раздраженно фыркнула и зачерпнула пороха, вошла в камин и дождалась, пока Малфой сделает то же самое. После этого она взяла его за руку, отчего тот слегка дернулся в сторону, но не освободил руку. Ладонь у него была почти ледяной.

— Площадь Гриммо, 12, — четко произнесла Гермиона, и вокруг них вспыхнуло зеленое пламя.

Они оказались в жутко пыльном камине особняка Блэков и тут же синхронно закашлялись. Гермиона быстро выпустила ладонь Малфоя из своей и буквально вылетела из камина, запнувшись о не менее пыльный ковёр.

— Господи, что за мерзость! — откашлявшись, воскликнул Малфой. Он оглядел свою мантию и протяжно застонал: на мантии не осталось чистого места. Гермиона невозмутимо направила на него свою палочку.

— Экскуро.

Мантия Малфоя вновь приобрела первоначальный вид. Он сглотнул и хотел было поблагодарить Грейнджер, но слова застряли в горле, и вместо этого он снова закашлялся. Гермиона тем же способом очистила свою мантию и огляделась. В доме было темно и жутко, уже несколько месяцев здесь никто не жил, и дом медленно приходил в запустение. Он и без того был мрачным, но сейчас и вовсе походил на Визжащую хижину.

— Люмос, — произнесла Гермиона и выставила палочку вперёд. Огонёк едва освещал потертые кресла у камина и старые обои. Малфой, глядя прямо перед собой, сделал шаг вперед и со всей силы ударился коленом об угол кофейного столика.

— Блядь, — констатировал он, едва сдержав крик боли и негодования. Вместо этого он резко взмахнул палочкой, из которой выскочило сразу несколько светящихся огоньков, осветивших комнату ярким светом.

— Нокс, — неслышно прошептала Гермиона и огляделась. Гостиная была такой, какой Гарри и Джинни оставили ее при переезде. Толстый слой пыли уже покрыл все поверхности: некому было следить за особняком Блэков.

— Ты кажется спрашивал, почему не снять с особняка чары, — вспомнила Гермиона и направилась на кухню. Пара светлячков, витающих над потолком, последовала за ней. Гермиона незаметно для Малфоя улыбнулась. У него была красивая магия.

— Гарри всегда в первую очередь за безопасность, — продолжила она, убедившись, что Малфой следует за ней. Гермиона оглядела помещение, ища глазами в первую очередь комнатушку Кричера. — Этот дом во времена войны был штаб-квартирой Ордена Феникса. Сириус всегда относился к Кричеру слишком строго, вот и поплатился за свою ненависть.

— Говоришь о нем так, будто он не был одним из вас, — сказал Малфой, брезгливо оглядывая кухню.

— Одним из нас? — переспросила Гермиона, остановившись у маленькой дверцы прямо за шкафом с посудой.

— На светлой стороне, — объяснил Малфой.

— Я не делю людей на плохих и хороших, — просто ответила Гермиона и распахнула дверцу. Несмотря на перемены в настроении Кричера в последние годы, небольшая клетушка осталась такой, какой Гермиона ее помнила, когда они оказались на Гриммо в ночь побега со свадьбы Флёр и Билла. По-прежнему там можно было увидеть "Природную знать" и прочие безделушки, которые Кричер собирал, когда они проводили уборку в доме на ее далеком пятом курсе.

Гермиона сглотнула. Воспоминания захлестнули с головой, и она поспешила отвернуться и быстрым шагом, не глядя на Малфоя, вышла из комнаты. Здесь они последний раз ужинали с Сириусом на Рождество. Здесь был Люпин, разговаривал с Гарри в том самом кресле, и Грозный Глаз тяжело ступал по этим ступеням. Как Гарри мог так долго жить в этом доме, в котором был в заточении Сириус, из-за чего и погиб.

— Я кое-что нашёл! — громко возвестил Малфой со второго этажа, и Гермиона очнулась. Она стерла слезу со щеки и поспешила наверх. Над ней вовсю кружили светлячки.

— Где ты? — спросила она, оказавшись наверху, и тут же наткнулась на Малфоя. Он выглянул из-за двери в комнату Регулуса Блэка и снова скрылся за ней. Гермиона медленно вошла внутрь, стараясь не впускать воспоминания в свою голову.

— Это дневник брата Сириуса, — сказал Малфой и перелистал страницы чёрной книжонки, исписанной корявым почерком мальчишки. Гермионе всегда было трудно находится на площади Гриммо, поэтому она старалась не появляться здесь одна и без повода. Сейчас она почувствовала, как стены давят и сжимаются, и придвинулась ближе к Малфою в надежде, что он не заметит. — Здесь ему шестнадцать. Он пишет, что, шатаясь по чердаку, он наступил на скрипящую половицу, она провалилась вниз и утащила его с собой. И там он нашёл старую пыльную шкатулку с непонятным символом, нарисованным на крышке. Он спрятал ее — передал Кикимеру, которому доверял больше всего, и заставил его забыть о том, что хранится внутри. Регулус нашёл в ней записи древними рунами и неизвестными символами, некоторые записи были на французском и валлийском. Тогда он подумал, что это записи Фламеля, потому что ходили легенды, что они хранятся у Блэков...

Голос Малфоя доносился до Гермионы словно из-под толщи воды. Она никогда такого не чувствовала. Реальность становилась все дальше, голова шла кругом, и Гермиона резко схватила Малфоя за руку. Он испуганно обернулся, его лицо побледнело, после чего Гермиона почувствовала, как закладывает уши и закрываются глаза. Ее лица коснулись жутко холодные руки, и Гермиона резко распахнула глаза.

Она стояла посреди этой самой комнаты, вот только здесь было чисто, в комнате горели лампы, а кровать была аккуратно застелена. Гермиона испуганно огляделась. В комнате не было никого. Здесь был большой книжный шкаф, письменный стол — обычная комната чистокровного волшебника. Дверь резко распахнулась, и Гермиона испуганно попятилась. В комнату ворвался симпатичный худощавый юноша с коротко остриженными кудрявыми волосами и бледной, почти больной кожей. У него были глубокие чёрные глаза, и он быстрым хлёстким взглядом оглядел комнату.

— Привет, — Гермиона постаралась улыбнуться, но Регулус ее будто не слышал. Более того, он ее даже не видел!

Мальчишка с силой захлопнул дверь и подбежал к своему письменному столу. Только сейчас в свете лампы Гермиона заметила, что в его руках была какая-то шкатулка. Сколько тайн хранил младший из сыновей Блэк? Когда Гермиона подошла к мальчику, который вовсе ее не замечал, она поняла, что находится в воспоминаниях. Гермиона приблизилась к столу и склонилась над Регулусом. У него нервно дрожали руки, когда он открывал чёрную шкатулку. Регулус быстрыми движениями вытащил из неё кучу свитков и какой-то странный черный камешек. Он развернул один из пергаментов и вытащил свою волшебную палочку, пока Гермиона старалась разглядеть предмет. Неужели ему удалось создать второй Философский камень? Гермиона склонилась ещё ниже над свитками, но тут в дверь раздался громкий стук, после чего она распахнулась. На пороге стояла Вальбурга Блэк — мать Регулуса и Сириуса. Регулус быстро поднялся из за стола и подошёл к матери, сказал ей что-то совсем тихо, так, что Гермиона не услышала, и Вальбурга улыбнулась. Но тут ее лицо вновь приняло жесткое выражение.

— Приехал твой дядя Альфард. Спускайся к ужину, — сказала она строго и вышла из комнаты.

Регулус обернулся, и Гермиона заметила на его лице радостную улыбку. Он вернулся на своё место, и Гермиона вновь смогла разглядывать свитки. Воспоминания были поразительными — она не могла здесь действовать самостоятельно.

Гермиона и Регулус склонились над записями — они действительно были написаны древними рунами, но Гермиона не смогла разобрать и половины и снова взглянула на камень. Тогда ей показалось, что она где-то его уже видела. Воспоминания волнами ударили Гермиону и буквально сбили ее с ног. Стены вновь поплыли, и Гермиона отключилась.

— Грейнджер!

Громкий, полный отчаяния голос сквозь пелену звуков ворвался в сознание Гермионы. На самом деле в комнате было тихо, но в ушах без остановки звенело, и Гермиона еле открыла глаза. Мутное пятно перед ней стало прорисовываться, и она увидела смертельно бледного Малфоя. Он сидел на коленях рядом, склонившись к ней, и держал свои пальцы на ее пульсе. Гермиона облизала пересохшие губы и снова на мгновение закрыла глаза.

— Грейнджер, твою мать, не закрывай глаза! Смотри на меня! — снова повысил голос Малфой, а в ушах Гермионы это отдалось жутким звоном.

— Тише, — прохрипела она и начала медленно подниматься с пола. Малфой помог ей усесться, опираясь о стену, после чего сел рядом, опасливо вглядываясь в ее лицо.

— Я уже хотел было вызывать Поттера, — сказал Малфой и поморщился.

Гермиона открыла глаза и вновь оглядела комнату Регулуса. Там, в воспоминаниях все было как наяву, так, словно она присутствовала при этом лично. В голове мелькали многочисленные образы: Регулус, его мать, аккуратно выведенные руны и камень. Камень, который Гермиона никогда на самом деле не видела.

— Мне нужно поговорить с Гарри, — резко сказала она и попыталась подняться, но голова все еще шла кругом. Ее попытки не увенчались успехом. Малфой удивленно смотрел на неё, даже не насмехаясь. Сейчас ему явно было не до шуток, она его, наверное, жутко напугала. "Учитывая то, каким он всегда был трусом", — промелькнуло в голове Гермионы, и в этот момент Малфой резко поднялся с места.

— Вставай, — грубо сказал он, брезгливо перешагнул через ноги Гермионы и вышел из комнаты. Та непонимающе поглядела ему вслед, но потом лишь устало вздохнула и направилась за ним. Она спустилась вниз и увидела, что Малфой стоит у камина и выуживает со дна чаши остатки Летучего пороха.

— Не хочешь узнать, что произошло? — спросила Гермиона.

— Будто мне есть до этого дело, — грубо отозвался он, даже не обернувшись. Сердце неприятно кольнуло, совсем как тогда, когда Джинни сказала, что у Рона появилась девушка. Гермиона с обидой буравила идеально прямую спину Малфоя. Конечно, как она могла подумать, что ему не плевать на все это? Он получил дневник Регулуса, что еще требуется знать?

Малфой обернулся и с презрением в серых глазах посмотрел на Гермиону. Казалось, сейчас воздух начнёт искрится, Гермиона почувствовала потоки какой-то тёмной энергетики, которая впитывалась прямо в кожу. Подступили слезы обиды, но Малфой уже исчез в камине в вихре зеленого пламени.

Гермиона огляделась. Оставаться в этом доме сейчас хотелось меньше всего. Она направилась из гостиной в коридор, где по-прежнему валялась старая подставка для зонтов в виде ноги тролля, и вышла на свежий воздух, на ночную площадь Гриммо. Свернув в ближайший переулок, Гермиона трансгрессировала.

Уже в своей квартире она первым делом покормила Живоглота, после чего собиралась написать письмо Гарри, но решила, что вопрос подождёт до утра. К тому же не хотелось лишний раз беспокоить Джинни. Она снова подумала об уютном доме в Годриковой Впадине и теплом камине — мысли о странном поведении Малфоя тут же исчезли. К тому же появилась проблема поинтереснее.

Следующим утром Гермиона первым делом направилась в кабинет Гарри, но там его не застала. Малькольм — секретарь Гарри — сообщил, что его вызвали в Глазго по срочному делу. Тогда она вернулась в свой кабинет, но заняться отчетами так и не успела, потому что поступил вызов от мистера Диппета. Она сразу же поспешила в его кабинет, вежливо, но сухо поздоровалась и взглянула на главу отдела. Тот закончил что-то строчить на пергаменте и взглянул на Гермиону. Он около минуты разглядывал ее проницательным взглядом, после чего спросил:

— Что вчера произошло, мисс Грейнджер?

Гермиона сглотнула — занятая своими мыслями, она словно не услышала вопрос. В голове все еще крутились мысли о Малфое, которые беспокоили ее с самого утра почти так же, как и вопрос о треугольном камне с невероятным магическим потенциалом. Если её догадки были всего лишь догадками — не было смысла беспокоить начальство. Рассказывать о странном поведении Малфоя абсолютно не хотелось, поэтому Гермиона максимально непринужденно постаралась отсрочить момент прямого ответа:

— Не совсем понимаю вас, мистер Диппет.

— Сегодня утром пришло письмо от мистера Малфоя. Он сообщает, что по личным причинам прекращает совместную работу с вами и финансирование Отдела Тайн по вопросам древних магических артефактов, — спокойно объяснил Диппет, затем достал какой-то листок из ящика стола, развернул и, пробежав взглядом по тексту, продолжил: — Он просит оставить артефакты, конфискованные в Малфой-меноре ранее, в Министерстве, чтобы в дальнейшем не было расследования причин его отказа.

Гермиона едва сдержала презрительную ухмылку. "Трус", — так и крутилось у неё на языке. Но Гермиона лишь задумчиво уставилась на резные ножки массивного стола мистера Диппета. Пока Гермиона оставляла его рассказ без комментариев, Диппет продолжил:

— Помимо прочего, он просил передать, что вернул мистеру Поттеру дневник Регулуса Блэка. Ему он более не интересен, — снова прочитал по листку Диппет, затем сложил его вдвое и вернул в ящик стола. Он проницательно взглянул на Гермиону, в его насыщенно синих глазах стоял молчаливый вопрос. Гермиона решила, что избежать ответов будет не лучшей идеей, поэтому сказала:

— Мистер Малфой искал один из артефактов, принадлежащих его семье, и попросил помощи. По его словам, подсказки были спрятаны в доме Блэков на Гриммо, который принадлежит Гарри. Мы были там, но не нашли ничего. Только дневник Регулуса Блэка, который Малфой забыл мне отдать.

Гермиона тщательно сгладила все острые углы в этой истории, но надеяться на невнимательность Диппета — значило показать себя полной дурой. Кого она покрывает? Себя? Или Малфоя?

— Какой именно артефакт искал мистер Малфой? — с неподдельным интересом спросил Диппет.

— Свитки, принадлежащие Николасу Фламелю, утерянные несколько веков назад, — ответила Гермиона, отчаянно стараясь отогнать мысли о несовпадении формы и цвета камня с тем самым, который когда-то создал знаменитый алхимик. Рассказывать о собственных предположениях не было смысла — она знала, что Диппет не был хорошим легилиментом, да и домыслам вовсе не доверял.

— По какой причине мистер Малфой забыл отдать вам дневник?

— Мы немного не сошлись в решении одного вопроса, как обычно, — просто ответила Гермиона, не испытывая никаких угрызений совести, по поводу того, что, не моргнув, солгала начальству.

— Хорошо, — констатировал Диппет и слегка потёр виски. Он прикрыл глаза и молчал около минуты, после чего вновь внимательно посмотрел на Гермиону и продолжил: — Вы должны уговорить мистера Малфоя вернуться в Министерство. Вы передадите ему мои слова: мы предлагаем ему часть разработок в обмен на финансирование сразу нескольких проектов Отдела Тайн.

— Прошу прощения, сэр, но я не занимаюсь наймом работников и переговорами, — недовольно возразила Гермиона, но тут взгляд Диппета посуровел, и она поняла, что это точно было лишним.

— Послушайте, мисс Грейнджер, — сказал он строго, грозно сдвинув густые чёрные брови к переносице. — Вам пора научиться отличать выгоду от трусости. Потому что сейчас вы малодушно пытаетесь подставить Министерство. Малфои весьма богаты, и если их деньги пойдут на пользу обществу, это сыграет на руку всем. Оставьте детские обиды и начните уже относится к коллегам непредвзято.

Когда Гермиона оказалась в своём кабинете, она тяжело дышала. Ее отчитали, словно она была студенткой-младшекурсницей в Хогвартсе и снова попалась на нарушении правил. Щеки пылали, Гермиона от стыда закрыла глаза, но в следующую секунду она вдруг осознала, что не должна стыдиться. Это Малфой подставил ее! Он наверняка знал, что Министерство не откажется от его услуг, и решил что ему полезно будет посмотреть, как она умоляет его вернуться в проект. А если она не доставит ему этого удовольствия, тогда Диппет может лишить ее привилегий, а то и вовсе понизить в должности. Малфою бы понравилось это, ещё как! И этого Гермиона не могла допустить. Честолюбие снова сыграло свою роль, обещая гордости, что Малфой ещё поплатится за свои выкрутасы. Через двадцать минут из камина появилось раскрасневшееся лицо Гарри Поттера.

— Ты меня искала?

— Заходи, — кивнула Гермиона.

Когда Гарри оказался на ее ковре, он отряхнул мантию и уселся на своё любимое место — на мягкий диван у стены. Гермиона села в кресло, в котором всегда при визитах восседал Малфой.

— Мы вчера были на Гриммо, — начала Гермиона.

— Малфой отправил мне сову с дневником Регулуса, — сказал Гарри.

— Ты брал его в руки? — спросила Гермиона опасливо.

— Конечно.

— Читал?

— Пару страниц, — Гарри прищурился, с подозрением глядя на Гермиону. — Что за допрос? Что произошло?

Гермиона рассказала Гарри все. О поисках, слезах, обмороке и видении, о том, что Малфой отказался от работы, а Диппет приказал его вернуть в проект. После длительного монолога Гермиона устало выдохнула и уставилась в одну точку. С минуту Гарри молчал. Он задумчиво глядел куда-то позади Гермионы, пока та думала о том, как лучше отомстить Малфою за его шутку.

— Я знаю, к чему ты клонишь, — заявил Гарри задумчиво. — Ты думаешь, что это воскрешающий камень. Но он утерян. Я лично выбросил его в Запретном лесу.

— Это может быть второй камень, — возразила Гермиона и подалась вперёд. — Мне нужно его увидеть, узнать, как он выглядит. Этот камешек снился мне всю ночь. Мы думали, что записи принадлежат Фламелю, что это рецепт философского камня или эликсира, но все с точностью до наоборот. Я думаю, что это записи Кадмуса Певерелла. Они на валлийском! Похоже, что профессор Дамблдор был прав, когда говорил, что братья сами создавали Дары Смерти. Вероятно, Кадм очень любил свою невесту и специально для нее создал камень. И оставил записи о создании его потомкам.

— Вряд ли он хотел, чтобы каждый смог воспользоваться подобным даром, — возразил Гарри.

— Может, Певерелл не был таким, каким его описал Бард Биддль. Писатели склонны преувеличивать пороки и преуменьшать значимость, — сказала Гермиона и устало вздохнула. — Поразительно, что шестнадцатилетний юноша смог создать подобную вещь.

— Может, он не создавал? Может, он нашёл второй камень? — предположил Гарри. — Кадм создал второй камень сам и оставил его вместе с записями в той шкатулке.

— А может быть, это был тот самый камень? Может, профессор Дамблдор не у Морфина Мракса забрал то кольцо? — снова спросила Гермиона. Вопрос был адресован самой себе, она пыталась отчаянно отыскать ответ, и казалось, что она уже близко, но что-то не давало ей покоя. — Меня беспокоит одна вещь — Блэки не были потомками Певереллов.

— Сейчас уже трудно разобраться. Прошло слишком много времени, — заявил Гарри и после небольшой паузы спросил: — Что будешь делать?

— Я найду тот камень, что ты оставил в лесу, — уверенно произнесла Гермиона. — Нужно убедиться в том, что он попал к Дамблдору в кольце Мраксов, а не иным путем. Но сначала мне нужно знать, как он выглядит.

— Я могу показать тебе свои воспоминания, — предложил Гарри, а Гермиона взглянула на него и улыбнулась. Гарри. Он всегда старался помочь и найти выход и никогда не бросал ее в беде. Он усмехнулся и сказал: — Не зря же ты подарила мне Омут Памяти в прошлом году. Но у меня есть условие.

— Какое?

— Передай это дело в Отдел Тайн, расскажи Кингсли. Не нужно разбираться во всем самой, — сказал Гарри и наклонился ближе, заглядывая в глаза Гермионы. Он беспокоился. — Или я пойду с тобой.

— Нет, — твердо заявила Гермиона, как бы тяжело ей не было смотреть в эти зеленые глаза и отказываться от его помощи. — Ты останешься в Министерстве и поищешь информацию о Блэках и Малфоях. Узнаешь все об их родословной, были ли они как-то связаны с Певереллами. И мне нужно знать, кто такой Альфард Блэк. Были ли у него дети, и где они сейчас.

— Это дядя Сириуса, — ответил Гарри, и на его лице появилась та грустная улыбка, с которой он всегда вспоминал о крестном. — Он рассказывал мне, что Альфард отдал ему приличную сумму денег, когда Сириус сбежал из дома и жил у Поттеров.

— Сириус говорил, что он последний из оставшихся в живых Блэков, — вспомнила Гермиона, но тут же продолжила: — Все равно, он мог иметь в виду тех, кто имеет право на дом на площади Гриммо. Это слишком большая семья, чтобы не осталось ни одного человека с фамилией Блэк.

— Хорошо, — Гарри сдался. — Я постараюсь собрать информацию. Но ты не пойдешь одна.

— Не пойду, — согласилась Гермиона. — Я возьму с собой Малфоя.

Уже через полчаса Гермиона строчила сразу два письма. Одно было отправлено в Малфой-мэнор и одно в Хогвартс. Малфою она написала две строки с просьбой о встрече самым сухим и деловым тоном. Письмо в Хогвартс было более содержательным, потому что предназначалось профессору МакГонагалл, где Гермиона рассказывала ей подробности их дела и просила разрешение на повторное посещение школы. Ответ был незамедлительным, и спустя час Гермиона уже распечатала конверт с письмом, ответа на который дожидалась рыжая сипуха.

"Уважаемая мисс Грейнджер,

Рада буду встретить вас в Хогвартсе в эту пятницу в 12 часов пополудни. Мой кабинет будет предоставлен в ваше распоряжение, как вы и просили. Профессора Дамблдора я предупредила, он будет рад сообщить необходимую вам информацию. Что касается Запретного леса — боюсь, здесь ничем не могу вам помочь. Это место является запретным для студентов и не является территорией школы, но вы сможете попасть туда по тропинке у хижины Хагрида. Жду вашего ответа по поводу времени встречи.

Директор Школы Чародейства и Волшебства "Хогвартс" Минерва МакГонагалл".

Гермиона быстро накарябала на пергаменте, что время встречи ее устраивает, и поблагодарила директора, наконец отпустив сову, которая уже начинала засыпать.

Малфой не отвечал до восьми часов. Был уже поздний вечер, но Гермиона продолжала разбираться с бумажной волокитой, подписывая отчёты. Несмотря на то, что отчёты должны были быть сданы ещё в конце марта, большинство сотрудников ее отдела заканчивали с этим только сейчас, поэтому Гермионе приходилось выполнять двойную работу и отправлять все подшивки самых горячих дел вместе с артефактами в Отдел Тайн.

Когда Гермиона в третий раз отправила Дугласу Дженкинсу его отчёт с исправлениями, который он никак не мог закончить уже второй день, она устало откинулась на спинку своего неудобного стула. Гермиона не знала, зачем она купила в свой кабинет именно этот стул. У него была прямая жёсткая спинка, от которой постоянно затекала спина. От мыслей о собственной глупости ее отвлек стук в окно. За зачарованным стеклом гордо восседала пепельно-серая сова с торчащими ушками и огромными желтыми глазами взирала на хозяйку кабинета. Гермиона впустила гостью внутрь и забрала из ее клюва конверт, запечатанный гербом Малфоев и помпезно перевязанный серебристой ленточкой.

"Уважаемая мисс Грейнджер.

Буду ждать вас в Малфой-меноре сегодня в восемь часов вечера.

Драко Люциус Малфой."

Гермиона взглянула на часы. Было ровно восемь.

— Идиот, — пробормотала она себе под нос и быстро поднялась с места, вошла в камин и схватила горсть Летучего пороха.

— Если этот придурок забыл открыть камин, я уничтожу все его родовое гнездо, — прошипела злая Гермиона. — Малфой-мэнор!

Она оказалась в камине той самой гостиной. Гермиона сделала пару шагов, которые гулким эхом отозвались в помещении и огляделась: в дальнем углу стоял массивный рояль, на полках с другой стороны находились различные колдографии и стеллажи с какими-то трофеями, а посреди гостиной стояла софа и два кресла, между которыми ютился небольшой столик. Гермиона опасливо подняла глаза. Люстра та же. Видимо, Малфои ее восстановили. Даже трещинки на сером потолке остались.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, — раздалось вдруг справа от Гермионы. Она вздрогнула и испуганно выхватила волшебную палочку, оборачиваясь на звук голоса, который эхом разнесся по гостиной. У массивных резных дверей стояла Нарцисса Малфой в элегантной голубого цвета мантии. Ее волосы были собраны в пучок на затылке, а голубые печальные глаза оглядели Гермиону с ног до головы. Гермиона нахмурилась и растерянно произнесла:

— Добрый вечер.

Улыбка у Нарциссы получилась самой душевной, которую могла выдать представительница семьи Малфой. Гермиона видела ее последний раз в том далёком девяносто восьмом году, когда присутствовала свидетелем на разбирательстве дела Малфоев. Тогда она была жутко напуганной и крепко держала Драко за руку. Сейчас ее нервозность ничего не выдавало, но напряжение, которое повисло в воздухе, было ощутимо.

— Драко скоро спустится, — нарушила молчание миссис Малфой и легкой походкой направилась к софе. Она опустилась на сидение, красная ткань которого отлично оттеняла ее мантию. Заправив прядь выбившихся из прически волос за ухо, Нарцисса снова взглянула на Гермиону и с улыбкой сказала: — Присаживайтесь.

Она указала на место рядом с собой и медленно вытащила волшебную палочку. Гермиона сглотнула и, опасливо озираясь, уселась в кресло, чинно сложив руки на коленях. Выглядело это наверняка забавно, потому Нарцисса вдруг рассмеялась. Ее звонкий смех разлетелся по всей комнате и снова застыл где-то у входа, так же резко оборвался, как и начался.

— Расслабьтесь, мисс Грейнджер, — Нарцисса снова улыбнулась и взмахнула палочкой. На столе перед ней появился красивый серебристый чайник, такая же сахарница и две чайные кружки. Гермиона не могла поверить своим глазам. Нарцисса Малфой улыбалась. Ей — грязнокровке. Пока Гермиона подозрительно разглядывала миссис Малфой, та отвела взгляд.

— Неужели вы думаете, что с вами здесь могут что-то сделать?

— В прошлый раз смогли, — не сдержалась Гермиона и заметила, как взгляд миссис Малфой вдруг потускнел.

— Это были темные времена, мисс Грейнджер, — сказала она негромко и снова печально взглянула на Гермиону, которая надеялась, что это не издёвка. Она старалась относиться к людям с добром, старалась не провоцировать конфликт с Драко Малфоем, но смириться с добротой миссис Малфой — было выше ее сил. С женщиной, которая морщила нос так, словно рядом с ней стояла не магглорожденная Гермиона, а валялась куча протухшего мусора.

— Все это в прошлом, — сказала Нарцисса.

— Я так не думаю, — заметила Гермиона и приподняла рукав мантии. На ее запястье красовалась уродливая надпись, оставленная в этом самом зале после многочисленных пыток Круциатусом. Миссис Малфой присутствовала при этом, видела всю ее боль и слушала ее крики, а теперь глядела на неё с полными отчаяния и сожаления глазами. Нет, этого вытерпеть было невозможно.

— Грейнджер, ты опоздала, — сказал Малфой. Он стоял у входа в гостиную и застегивал запонки на своей белоснежной рубашке. Гермиона резко одернула рукав и отвернулась, в надежде, что он не заметил этот уродливый шрам. Они избегали диалогов о прошлом.

— Я вас оставлю, — сказала Нарцисса и поднялась с софы. На мгновение она замерла и вновь обернулась к Гермионе: — У каждого остались шрамы, мисс Грейнджер.

Она все той же лёгкой походкой направилась к Драко, что-то негромко сказала ему и покинула гостиную. Гермиона почувствовала горький осадок, в горле словно ком застрял. Она прокашлялась и взглянула на пар, исходящий от кружек с ароматным чаем.

— Мне показалось, что это ты опоздал, — сказала Гермиона, наконец собравшись с мыслями. Малфой выглядел как обычно: костюм с иголочки, небрежно накинутая поверх него мантия, идеально уложенные волосы. Он уселся в кресло напротив, взял в руки кружку чая, сделал глоток и внимательно посмотрел на Гермиону. Никакой злости или неприязни, только холод и гордо вскинутый подбородок.

— Я здесь не по своей инициативе, — предупредила Гермиона, глядя Малфою в глаза. — Мистер Диппет и Министр Бруствер хотят, чтобы ты вернулся. Они предлагают тебе руководство некоторыми разработками в Отделе Тайн в обмен на их финансирование.

— Это все? — сдержанно произнёс Малфой. Гермиона кивнула и снова посмотрела на пар, поднимающийся к потолку. Очень хотелось попробовать этот чай: в гостиной было достаточно прохладно. — Тогда я отказываюсь.

Гермиона недовольно поджала губы. Этого она и ожидала. Малфой был весьма предсказуем, когда вёл себя как тогда, в детстве, словно они маленькие дети и все еще учатся в Хогвартсе. Но Диппет был прав, они уже переросли все это. И на руках каждого из них были шрамы.

— У меня было видение, — сказала Гермиона после минутной паузы. Малфой и не подал виду о заинтересованности. — Тогда, когда я была без сознания в комнате Регулуса Блэка. До сих пор не понимаю почему это произошло и как это было возможно, но из этого наваждения, можешь называть это галлюцинациями, знаю, что тебе хочется, Регулус нашёл кое-что значительное в шкатулке. Это мощный артефакт, один из самых древних артефактов, но далеко не то, что ты искал. Что ты слышал о семье Певереллов?

— Я никогда не слышал о них, — ответил Малфой. В его глазах промелькнул острый интерес. Лишь на секунду. Значит, его интересовало не положение в обществе, не статус его семьи в Министерстве, ему важнее было находиться рядом с подобными предметами, чувствовать магию и ощущать себя частью волшебного мира. Как и Гермионе.

— Я думаю, что в детстве тебе читали сказки Барда Биддля, — сказала Гермиона и дождалась, пока Малфой кивнул: — Тебе нравилась сказка о Трёх братьях?

— Ближе к делу, — резко отозвался Малфой. Вопрос получился личным.

— Эти три брата существовали на самом деле. Как и Дары Смерти, — сказала Гермиона, и тоном школьницы, идеально знающей предмет, продолжила рассказ: — По легенде Смерть подарила братьям три предмета — Бузинную палочку, Воскрешающий камень и Мантию-невидимку. Старейшая палочка переходила из рук в руки к волшебникам, которые побеждали её владельцев. Было трудно проследить ее историю до наших дней, но некоторым волшебникам это удалось. Геллерт Гриндевальд действительно искал Дары и нашёл первым делом именно палочку. Он выкрал ее у Грегоровича — одного из создателей палочек.

— Опусти эти подробности, — снова перебил ее Малфой, а Гермиона заскрипела зубами. — Я учился с тобой на одном курсе, а Историю магии прочитал, когда ты ещё только спонтанным выбросам удивлялась.

"Ну сейчас я собью с тебя всю спесь!" — подумала Гермиона, сжимая кулаки.

— В конце сороковых профессор Дамблдор победил Гриндевальда и стал владельцем Бузинной палочки. Он не кичился ей на весь свет и почти никто не знал, что он владелец одного из Даров Смерти. Что произошло дальше, помнишь? —спросила Гермиона, глядя в серые глаза Малфоя. Он нахмурился, недовольно посмотрел на Гермиону и задумался. Лихорадочно соображал он около пары минут, после чего догадка пронзила его мозг. Поразительно как легко было читать эмоции Малфоя, когда ему что-то было небезразлично. Он резко придвинулся вперед, глядя Гермионе в глаза.

— Дамблдора убил профессор Снейп, — сказал Малфой.

— Убил-то его профессор, — ответила она, и ее губы начали расплываться в довольной улыбке. Ей всегда нравилось чувство превосходства в знаниях, а уж сейчас тем более, когда можно было ткнуть самого Драко Малфоя в его непросвещенность. — Но обезоружил Дамблдора ты, — сказала Гермиона. — Ты применил Экспеллиармус — отобрал у профессора Дамблдора Бузинную палочку.

Малфой около минуты в замешательстве смотрел на Гермиону, после чего резко дернулся, словно его ударило током, и поднялся с кресла. Он быстро подошёл к окну, а Гермиона смотрела на его силуэт и думала, что это было слишком жестоко.

Гермиона была довольна произведенным эффектом, несмотря на угрызения совести. Малфой все еще стоял у окна, его тело было как струна, он не шевелился минут десять. Гермиона продолжила:

— Ты полгода был владельцем Бузинной палочки, Малфой. Тебе принадлежал один из Даров Смерти, а ты даже...

— Хватит, — прервал он Гермиону и обернулся. Гермиона вгляделась в его лицо: зрачки расширены, почти скрывают серую радужку его глаз, губы плотно сжаты, белые как мел. Он был зол на неё. Не потому, что не знал об этом, а потому, что рассказала именно она. Гермионе быстро наскучило чувство собственного превосходства и ей даже стало жаль Малфоя: она устало откинулась в кресле и негромко произнесла:

— Это только к лучшему.

— К лучшему? — переспросил он, буравя Гермиону взглядом. Она взяла в руки чашку чая, сделала глоток. Чай был вкусным и до сих пор оставался горячим. "Интересно, миссис Малфой сама заваривала его?" — подумала Гермиона, но вместо этого ответила:

— Если бы ты знал об этом, если бы знал хоть кто-то — ты был бы мертв. Волан-де-Морт искал Палочку — и нашёл.

— Он не мог ей владеть. Палочка подчиняется только хозяину, — Драко Малфой снова доказал, что неплохо знает предмет. Гермиона едва сдержала улыбку: мало кто мог похвастаться подобными знаниями, да еще и не бояться показать их.

— Тогда он убил убийцу Дамблдора — профессора Снегга, но все равно промахнулся, — сказала Гермиона, глядя на языки пламени в камине. Она снова старалась отогнать непрошеные воспоминания. — Профессор погиб напрасно.

— То есть я все еще являюсь владельцем Бузинной палочки?

— Помнишь ту ночь, когда меня пытала Беллатриса? — спросила Гермиона, снова глядя Драко в глаза. Малфой резко отвернулся — так, чтобы Гермиона не могла видеть его взгляд, — и снова засунул руки в карманы. Спустя секунду он обернулся и молча кивнул, тогда Гермиона продолжила: — Тогда Гарри отобрал у тебя свою волшебную палочку, он обезоружил тебя. Можно сказать, что ты добровольно отказался от неё.

— Неужели? — Малфой усмехнулся. — Отказался от того, чего не имел? Где сейчас палочка?

— Гарри вернул ее в гробницу Дамблдора. Он по сей день остаётся владельцем этой вещицы. Как и мантии-невидимки.

— Да, Поттеру досталось все самое лучшее, — невесело усмехнулся Малфой.

— У создателя мантии-невидимки, Игнотуса Певерелла, был сын, которому он ее передал. А у того не родились наследники мужского пола, и он передал мантию своей старшей дочери — Иоланте, которая вышла замуж за представителя фамилии Поттер. С тех пор мантия передавалась из поколения в поколение старшему сыну в семье Поттер. Так она и попала к Гарри, — объяснила Гермиона.

— Что насчёт Воскрешающего Камня? — спросил Малфой. — Насколько я помню, один из них пытался воскресить свою невесту, но получилось плохо и он повесился. Куда делся камень?

— По-моему это и говорит о том, что Кадмус был не таким плохим, каким его представил сказочник. Я нигде ни слова не нашла о потомках Кадмуса, но Воскрешающий камень оказался в кольце Марволо Мракса — дедушки Тома Реддла. Как известно, они были потомками Салазара Слизерина, змееустами и могли открывать Тайную комнату. Волан-де-морт забрал себе это кольцо, но, как и все остальные, понятия не имел о том, что в него заключён Камень, потому что почти ничего не знал о Дарах смерти на тот момент. Тогда ему это было не интересно. Потом кольцо нашёл Дамблдор, вынул камень оттуда и передал его Гарри.

— Гарри Поттер был мальчиком, который выжил, затем Избранным, а потом стал Повелителем Смерти. Не много ли титулов?

— Он ещё кавалер Ордена Мерлина, если ты не забыл, — Гермиона не сдержала улыбки. Малфой сделал вид, что не заметил насмешки. — Я думаю, то, что нашёл Регулус Блэк, — это Воскрешающий Камень, а, точнее, его копия, оставленная Кадмусом Певереллом потомкам. Они должны были у него остаться, ведь кольцо как-то оказалось у Марволо Мракса.

— Ты хочешь его найти? — наконец спросил Малфой.

— Это моя работа, — ответила Гермиона.

— Зачем тебе нужен я? — Малфой, по обыкновению, перешел к деловой части беседы.

— Тебе точно так же, как и мне, интересна эта работа, если не больше. К тому же мистеру Диппету кажется, что хотя бы один Малфой должен числиться в Министерстве, — сказала Гермиона. Малфой недолго думал, прежде чем произнести:

— Я никогда не буду работать на Министерство, — он выдержал паузу, заметив, что Гермиона закусила губу и нервно постукивала ногтями о кружку в ее руках. — Я буду финансировать проекты Отдела Тайн, мы закончим с этим делом, и вы вернете мне то, что задолжали.

— Хорошо, — быстро согласилась Гермиона и поставила чашку на стол. Она поднялась с кресла и протянула Малфою ладонь, чтобы закрепить договор рукопожатием. Он медленно протянул свою руку и крепко сжал ладонь Гермионы, но так и не вытащил вторую руку из кармана. Рука Малфоя была на удивление тёплой, не такой, как в тот раз, когда она упала в обморок.

— В пятницу утром я отправляюсь в Хогвартс, там у меня встреча с профессором МакГонагалл, поэтому к трем часам я буду ждать тебя у Главных ворот — без меня тебя в Хогвартс не пропустят, — десерт Гермиона оставила напоследок. Малфой не отвертится.

— Зачем в Хогвартс? — тут же напрягся Малфой.

— Возможно, именно там находится первый Воскрешающий Камень, для начала нам нужен он, — сказала Гермиона. — И нам необходимо переговорить с портретом профессора Дамблдора.

— Зачем? — Малфой был на пределе. Он испуганно глядел в глаза Гермионы, а лицо буквально побелело.

— Он нам поможет, — коротко сказал она и направилась к камину. — До встречи, Малфой.

Через минуту Гермиона уже стояла в своём кабинете и отряхивала мантию от каминной сажи. Как же это ей не нравилось — перемещение через камин! Гермиона всегда предпочитала трансгрессировать, но в Министерстве этого сделать было нельзя, как и в Хогвартсе.

Через пару часов кропотливых проверок отчёта Дугласа Дженкинса Гермиону отвлекла записка-самолётик от Гарри: "Жду тебя в моем кабинете через двадцать минут". Гермиона покосилась на отчёт Дженкинса и взглянула на часы. Она не была бы самой умной волшебницей пятидесятилетия, если бы не закончила проверку исписанных пергаментов в срок. Уже в кабинете Гарри Гермиона буквально упала в мягкое кресло, разминая затекшую шею.

— Когда ты отправляешься в Хогвартс? — первым делом спросил Гарри. Гермиона подняла голову и взглянула на друга. Наверное, в ее глазах, да и в голосе можно было почувствовать усталость, но Гермиона максимально собранно произнесла:

— В пятницу.

— Что-то произошло? — взволнованно спросил Гарри, усаживаясь рядом. Уловил моментально. Гермиона знала, что после свадьбы с Джинни и совместной жизни не стать таким остро реагирующим на чувства было просто нельзя. Его жена была беременна, и он должен был уметь угадывать ее настроение еще до того, как оно появилось, поэтому за последний год Гарри был буквально детектором чувств. Гермиона провела рукой по волосам и устало выдохнула.

— Пока ничего.

— Тебе стоит отдохнуть, Гермиона, — посоветовал Гарри, усаживаясь на диван. — Возьми отпуск, как закончишь с этим делом.

— Обязательно, — фыркнула Гермиона, понимая, что после этого дела её ждёт повышение, а там будет не до отпуска.

— Я поискал информацию о Блэках, — Гарри перешёл к делу. — Когда Сириус говорил, что он единственный оставшийся в живых потомок Блэков по мужской линии — он имел в виду всех Блэков. Несмотря на большое количество поколений, многие волшебники не заключали браков и не имели детей. Как и Альфард Блэк. Он, кстати, умер незадолго до прихода Волан-де-Морта. Сириус с Регулусом и сестры Блэк — последние из семейства Блэк. Если брать женскую линию, то на данный момент твой друг является одним из потомков Блэков.

— Малфой? — задумчиво переспросила Гермиона. — Во-первых, он не мой друг. А во вторых, конечно, ведь его мать была Блэк.

— Помимо этого, ещё в Тедди Люпине течёт кровь Блэков, — сказал Гарри.

— Ты узнал, где жил Альфард Блэк? — спросила Гермиона.

— Он путешествовал, — сказал Гарри. — У него не было дома в Англии, когда он бывал здесь, жил у Вальбурги и Ориона. После того, как его выжгли с древа, он долгое время жил в Америке, где и умер.

— Мне будет нужен его точный американский адрес, и список людей, с кем он дружил и общался, — сказала Гермиона.

— Мерлин, Гермиона, это было лет сто назад! — протянул Гарри недовольно, но встретил умоляющий взгляд больших карих глаз и сдался: — Хорошо, сделаю все, что в моих силах. Малфой согласился?

— Да, он поможет, — ответила Гермиона. — Кстати, я пообщалась с миссис Малфой. Она угощала меня чаем.

— Миссис Малфой вообще последнее время ведёт себя странно. В конце февраля я встретил ее у Андромеды, когда приехал забрать Тедди, — сказал Гарри. — Удивлён, что Люциус никак не реагирует на это.

— Во время визита в Малфой-мэнор я его не встретила, — сказала Гермиона задумчиво. Разбираться в еще одной загадке не было сил. — Кстати, о Малфоях: что там с их связью с Блэками и Певереллами?

— Малфой был прав: Арамон был женат на Кассиопее, — кивнул Гарри. — Но она сбежала от него, прихватив пару семейных реликвий. Кстати, после этого ее выжгли с древа.

— То есть шкатулка с записями принадлежала Малфоям? — удивленно спросила Гермиона, а Гарри пожал плечами.

— Нигде нет списка того, что она украла, — сказал он и указал рукой на Омут Памяти, который лежал на его столе. Рядом с ним стоял небольшой флакончик. — Я с тобой не пойду.

— Хорошо, — кивнула Гермиона и подошла к столу. Она взяла в руки склянку с серебристым дымком внутри и, откупорив ее, вылила содержимое в Омут. Гермиона никогда раньше не пользовалась этим предметом и теперь с интересом глядела, как жидкость в Омуте сереет: это было красиво. Она задержала дыхание зачем-то и опустила лицо к плоской тарелке. На мгновение замешкавшись, Гермиона с закрытыми глазами нырнула в мутную жидкость. Она оказалась посреди Запретного леса, в окружении моря деревьев, а перед ней стоял Гарри. Тот самый Гарри, который шесть лет назад вдруг исчез из Хогвартса, а потом появился на руках у Хагрида. Гермиона почувствовала дрожь. Он был таким мальчишкой! Испуганным и растерянным, но он уверенно шёл вперёд. На мгновение Гарри остановился, и Гермиона постаралась понять, о чем он думает. Как вдруг он появился рядом с ней. Он, настоящий, который ещё минуту назад предупредил ее, что не пойдет с ней. Гермиона не говорила ни слова, воспоминания нахлынули на неё с головой, а в груди проснулись боль и тоска. Гарри глядел на себя, а на его лице вновь появилась та печальная улыбка. Он видел их последний раз тогда.

Снитч… Гарри порылся негнущимися пальцами в мешочке на шее и достал его оттуда.

"Я открываюсь под конец".

Он глядел на снитч, дыша тяжело и быстро. Теперь, когда ему хотелось, чтобы время шло как можно медленнее, оно, похоже, набрало скорость. Понимание пришло мгновенно, словно в обход мысли. Вот он, конец. Время настало.

Он прижал золотой шар к губам и прошептал:

— Я скоро умру.

Металлическая оболочка раскрылась. Гарри опустил дрожащую руку, вытащил из-под мантии палочку Драко и сказал:

— Люмос!

Черный камень с зубчатым разломом посередине засел в обеих половинках снитча. Воскрешающий камень треснул по вертикальной линии, изображавшей Бузинную палочку. Треугольник и круг — символы Мантии и Камня — остались нетронутыми.

И вновь Гарри все понял, не размышляя. Дело не в том, чтобы вернуть их, — ведь он скоро к ним присоединится. Это не он их звал — они звали его.

Он закрыл глаза и трижды повернул камень на ладони.

Гарри знал, что волшебство подействовало, потому что слышал тихие шорохи, шаги легких ног по глинистой, усыпанной хворостом опушке Запретного леса. Гарри открыл глаза и посмотрел кругом.

Они были не призраками и не живой плотью — это было видно. Больше всего они были похожи на Реддла, вышедшего из дневника в те давние дни, — этот Реддл был памятью, ставшей почти осязаемой. Они спешили к нему, не столь вещественные, как живые тела, но гораздо ощутимее, чем призраки, — все с одинаковой приветливой улыбкой.

Джеймс был такого же роста, как Гарри. На нем была та же одежда, что в день смерти; непокорные волосы взъерошены, очки немного на сторону, как у мистера Уизли.

Сириус, высокий и красивый, был сейчас намного моложе, чем Гарри видел его в жизни. Он шагал с непринужденным изяществом, руки в карманы, слегка улыбаясь.

Люпин тоже казался моложе, совсем не таким потрепанным, и его волосы были темнее и гуще. Он был явно рад оказаться в знакомых местах, где так много бродил в юности.

Улыбка Лили сияла ярче, чем у всех остальных. Подойдя к нему, она откинула свои длинные волосы, а ее зеленые глаза, так похожие на его собственные, впивали его лицо с такой жадностью, будто вовек не смогут на него наглядеться.

— Ты был таким молодцом!

Гарри не мог вымолвить ни слова. Он любовался ею и думал, что хотел бы вечно стоять, не сводя с нее глаз, и больше ему ничего не нужно.

— Ты почти у цели, — сказал Джеймс. — Осталось чуть-чуть. Мы… мы так гордимся тобой!

Резко все оборвалось. Деревья вдруг стали расти, а Гарри и Гермиона словно всплыли в воздух, и их в мгновение выкинуло из воспоминаний. Это сделал Гарри. Гермиона стояла у стола в кабинете и глядела на плавающие в Омуте образы родителей Гарри. В глазах ее стояли слезы, и Гермиона повернулась к своему другу, который печально глядел на свои ботинки. Гермиона поддалась порыву и крепко прижала Гарри к себе. Слезы все ещё катились по ее щекам, Гермиона почти ничего не видела: только вспоминала боль того мальчишки, который тогда был готов умереть ради них.

— Все хорошо, — улыбнулся Гарри, когда Гермиона вгляделась в его глаза. Она вытерла слезы и тоже постаралась улыбнуться. Вышло коряво. — Сириус сказал мне кое-что тогда, в ту ночь на третьем курсе, когда мы с тобой освободили его. Он сказал, что они всегда будут рядом со мной. В моем сердце.

— Гарри... — только и смогла вымолвить Гермиона. При одном взгляде на этого парня, сейчас такого сильного и мужественного, у неё в груди поднималась волна отчаянного сожаления и нежности.

— Ты видела его, — сказал Гарри. — Это он?

— Да, — кивнула Гермиона, наконец собравшись с мыслями. — Это был он. Либо его точная копия.

Они ещё долго молчали, занятые собственными мыслями. Гермиона думала о том, что не могла бы отправиться в Запретный лес одна, но просить о помощи Гарри в этот раз было выше ее сил. Ей оставалось надеяться только на Драко Малфоя — неисправимого труса, который ещё на первом курсе сбежал, стоило только появиться опасности. Спустя полчаса Гермиона, обсудив с Гарри детали местности, где он выбросил камень, где он встретился с Волан-де-Мортом, и попросила у него Карту Мародеров.

— Я знаю, Гарри, что ты не хотел, чтобы камень оказался в руках волшебников, — вдруг сказала Гермиона. Она наконец произнесла то, что так давно хотела сказать. Гарри внимательно смотрел на неё и печально улыбался. — И я не собираюсь брать с собой этот камень в Министерство. Я долго думала об этом и только сейчас поняла, что ты тогда был прав и профессор Дамблдор был прав. Но, если существует второй камень, если он вдруг где-то есть, — необходимо спрятать и его. Я всегда доверяла тебе, но я боюсь, что ты оказался неправ, когда оставил камень в том лесу.

— Нет места, надежнее, чем Хогвартс, — сказал Гарри, а Гермиона улыбнулась.

— Но тогда это будет слишком опасно для учеников, — сказала она. — Есть вероятность, что кто-то, как профессор Дамблдор и Гриндевальд, тоже узнают о Дарах и начнут поиски.

— Как и вероятность того, что кто-то создаст крестражи, — заметил Гарри.

— Я хочу, чтобы ты знал: я не ищу камень для того, чтобы показать Министерству, что я достойна работы здесь. Я лишь хочу убедиться в том, что эти вещи не попадут в чужие руки.

В своём кабинете она долго изучала тот небольшой краешек Запретного леса, который был указан на пергаменте, но к девяти глаза уже начинали закрываться, а усталость брала своё. Она отправилась домой, где ее ждал вечно голодный Живоглот, который помимо еды требовал ещё и ласки.

— Кто бы мне ее подарил, — с тоской в голосе сказала Гермиона уже поздно вечером, когда лёжа на кровати, почесывала рыжего кота за ухом. Мурчание Глотика успокаивало, и Гермиона быстро заснула.

Курсивом — оригинальный текст романа.

Следующие несколько дней Гермиона провела в сомнениях о правильности своих действий. Каждый день она посвящала двадцать минут цикличной ходьбе по кабинету и размышлениям о том, что будет правильным? Несмотря на то, что в тот вечер она сказала Гарри, что не собирается отдавать камень в Отдел Тайн, она думала, что сейчас, возможно, при нынешнем министре, установившейся власти и порядке, там ему будет самое место. Она была уверена, что Доусон сможет присмотреть за ним, изучить его и надежно спрятать, но после таких мыслей ей становилось стыдно. Это была собственность Гарри, и Гермиона не имела права ей распоряжаться. С другой стороны вспомнились принадлежащие Малфою артефакты, которые она до сих пор хранила в своём кабинете. Ведь с ним они именно так и поступили. Только ближе к вечеру Гермиона поняла, что без помощи в решении такой непростой задачи не обойдётся. Ей нужен был Джон Доусон.

Он распахнул дверь ее кабинета уже через двадцать минут и своими длинными шагами в два счета добрался до кресла.

— Что такого необычного произошло в твоей жизни, что ты отвлекла меня от моих тайных и важных дел? — недовольно произнёс Джон, только после заметив, что Гермиона была сама не своя. Она переминалась с ноги на ногу, после чего уселась напротив Джона и слегка наклонилась к нему. Понизив голос, она произнесла:

— Мне нужна твоя помощь, — сказала Гермиона и прокашлялась. Голос подводил, но она все же продолжила: — Я доверяю тебе, Джон. Не доверяю больше никому в Министерстве, кроме тебя и Гарри.

— А как же Кингсли Бруствер? — вдруг спросил Джон невпопад, а Гермиона всерьёз задумалась.

— Да, наверное, ему тоже. Но дело сейчас не в этом, — тут же сказала она и посмотрела в серьезные голубые глаза: — Мы кое-что нашли с Малфоем. Это очень древний артефакт, но история такая запутанная, что я даже не знаю, с чего именно начать.

— С начала, — иронично ответил Джон.

— Ты слышал когда-нибудь о Дарах Смерти? — спросила Гермиона.

— Неуловимые Бузинная Палочка, Воскрешающий Камень и Мантия-невидимка? — переспросила Джон. — Да, помнится что-то такое. Сказка Барда Биддля.

— Это вовсе не сказка, — шепотом произнесла Гермиона, а Джон нахмурился.

— Почему ты говоришь шёпотом? — прошептал он, а Гермиона вдруг задумалась: а действительно, почему? Она быстро наложила на двери заглушающее и продолжила:

— Отчасти это не сказка. Дары и впрямь существуют.

— Так, — кивнул Джон с интересом.

— И все они принадлежат Гарри, — сказала Гермиона.

— Гарри Поттеру? — переспросил Джон. Гермиона кивнула и Доусон улыбнулся: — Поразительно.

— Воскрешающий Камень он выбросил в Запретном лесу, Мантия до сих пор у него, а Бузинную Палочку он оставил в гробнице профессора Дамблдора, — сказала Гермиона. Она заметила, что Джон удивился и хотел было переспросить, но она его перебила: — Потом расскажу подробнее. Сейчас главное то, что мы с Малфоем откопали записи Кадмуса Певерелла — создателя Воскрешающего Камня, по которым можно его создать. И я предполагаю, что это сделал кто-то из семейства Блэк, потому что по какой то причине записи хранились именно в этой семье. Я решила, что пора найти воскрешающий камень и те записи о его создании и отправить их в Отдел Тайн. Но это собственность Гарри, и я не могу так просто пойти и забрать тот камень.

— Думаю, ты должна спросить у него, — заметил Джон, а Гермиона нахмурилась.

— Я уже сказала ему, что не хотела бы отдавать эти вещи в Министерство. Просто спрятать в более надежное место, — сказала Гермиона, стыдливо пряча глаза.

— Значит вернись и скажи, что это не так, — так же просто заявил Джон. — Гермиона, в Отделе Тайн таким тайнам самое место. Знаешь, что хранится в одной из комнат с закрытой дверью?

— Нет, — сказала Гермиона и с интересом взглянула в глаза Доусона.

— Поверь, Гермиона, есть сила посильнее, чем какой-то камень и пострашнее, чем волшебная палочка, — сказал Доусон, задумчиво глядя в огонь. При этом его глаза словно остекленели, а взгляд застыл. — Я видел там много всего интересного и необычного. Мы не создаём какое-то оружие в Отделе Тайн, мы изучаем то, что у нас есть. Ты ведь помнишь Арку Смерти?

Гермиона поежилась. Она помнила эту Арку. Отвечать не хотелось.

— Она была найдена почти тысячу лет назад — не думаешь, что это вещица похуже, чем Воскрешающий Камень?

— Возможно, — кивнула Гермиона. — Но он принадлежит Гарри.

— Тем и лучше, если он будет храниться в одном из самых защищенных мест в Англии, — сказал Джон спокойно, а потом усмехнулся: — Может, мне самому поговорить с Поттером?

— Здесь дело в моей совести, — сказала Гермиона. — Я уверена, что Гарри согласится, но просить нет сил.

— Придётся, если действительно хочешь, чтобы камень не нашёл кто-то другой, — заметил Джон. — Советую не сообщать своему Диппету об этом, а обратится сразу к Министру — он весьма умен и логичен в решении таких проблем, даже иногда вашего любимого профессора Дамблдора напоминает.

С этими словами Джон покинул кабинет, вновь оставив Гермиону в раздумьях. Она около получаса сидела, глядя в камин, но ее отвлекла записка с напоминанием от Гарри, что сегодня ужин в Норе, он сообщал, что будут все и Гермиона обязана присутствовать. Там она и решила поговорить об этом с Гарри, в надежде, что он ее поймет.

Тем же вечером у себя в квартире Гермиона приняла душ, переоделась и собиралась уже было отправиться в Нору, но ее отвлек стук в окно. Сова была неприметной: маленькая серая с рыжими пятнами. Она принесла письмо от Майкла, и Гермиона, угостив птицу печеньем, принялась читать.

"Дорогая Гермиона,

Я давно собирался с мыслями и хотел тебе сказать, что ты очень одаренная волшебница и хороший человек. Мне так жаль, что мы редко встречаемся и переписываемся. Работа в Министерстве забирает у тебя много времени, точно так же, как и я занят в Хогвартсе. Но тем не менее, я думаю, что это небольшая проблема: мне очень нравится твоя тяга к работе и знаниям. Надеюсь, что и ты не обижаешься на то, что я не могу часто выбираться в Лондон, но в следующие выходные я буду там. У меня есть пара дел в Министерстве, и я был бы рад, если бы ты согласилась встретиться со мной. К примеру, в новом ресторане в Косом переулке — "Гиппогриф". Я буду рад встретиться в любое удобное для тебя время, поэтому смиренно жду ответа.

Майкл Уотс"

Джинни ошиблась: он приглашал ее в ресторан в Лондоне, а не в "Чайный пакетик" Розы Ли в Хогсмиде. Гермиона улыбнулась и быстро написала ответ прямо на обратной стороне листа. Вспоминая влюблённый взгляд голубых глаз Майкла, Гермиона писала, что будет рада встрече в субботу в шесть часов вечера в ресторане "Гиппогриф". Счастливая улыбка так и не слетела с её лица, и Гермиона в приподнятом настроении направилась в Нору. Она вышла из дома, зашла за его угол и трансгрессировала на лужайку перед домом семейства Уизли. Нора встретила Гермиону тёплым светом лампочек, развешанных на ближайшем дереве и веранде, и громким смехом, доносящимся из дома. Гермиона подошла к двери, вытащила из своей любимой бисерной сумочки шоколадный пирог, который приготовила по рецепту Молли, и постучала в дверь. Уже через минуту она распахнулась, и ее в охапку сгребла Флёр, от которой головокружительно пахло каким-то невероятным парфюмом.

— Гермиона! — воскликнула она, отстранившись. — Я не видела тебя уже сто лет!

— Мне тоже так показалось, — улыбнулась та и вошла в дом вслед за Флёр. К ним тут же подскочила маленькая Мари-Виктуар и залепетала что-то, крепко прижимаясь к ногам Гермионы.

— Вики! — улыбнулась Гермиона и присела перед трехлетней малышкой в элегантном голубом платьице.

— Гимона! — выкрикнула Виктуар и застенчиво улыбнулась.

— Ты просто красавица, — сказала Гермиона и, вручив Флёр пирог, подняла девочку на руки. — Как твои дела?

— Ха-асо, — заверила ее Виктуар, накручивая кудрявые волосы Гермионы на пальчик.

— Родители тебя не обижают? — спросила она и направилась вместе с девочкой к источнику шума — в гостиную, где собрались многочисленные Уизли и Поттеры.

— Обижают! — авторитетно заверила ее Вики, отчего Флер и Гермиона громко расхохотались.

— Привет, Гермиона! — раздался наперебой хор голосов, и все тут же стали по очереди здороваться с гостьей. Гермиона опустила малышку вниз и она тут же побежала к Теду, который сосредоточенно пытался отодрать шахматы от волшебной доски. В гостиной собрались все: мистер Уизли, Гарри и Рон что-то обсуждали на диване посреди гостиной, Джинни с Анджелиной уместились в широком кресле-качалке и с чего-то тихо хихикали, а Джордж, Перси и Билл спорили о новом ловце Пушек Педдл. Рон, заметив Гермиону, тут же поднялся и с улыбкой обнял подругу.

— Я хочу тебя кое с кем познакомить, — сказал он, взял Гермиону за руку и повёл на кухню, где вовсю гремела посудой миссис Уизли.

— Гермиона, дорогая! — воскликнула она и тут же подбежала к девушке. — Не буду тебя обнимать, я вся в муке. Боже, какая худая! Совсем не ешь в Министерстве! Уж я позвоню Кингсли!

— Конечно, ем! — заверила ее Гермиона и только сейчас заметила, что на кухне, помимо них, были ещё Одри Уизли — жена Перси и ещё одна девушка, вовсе не знакомая Гермионе. У неё были короткие чёрные волосы, едва закрывающие шею, и большие голубые глаза.

— Гермиона, это Софи, — сказал Рон, когда эта незнакомка с радостной улыбкой подошла к ним. — Моя девушка.

Сердце Гермионы ухнуло вниз. Оно резко стало колотиться только спустя минуту тягостного молчания где-то в пятках. Улыбка с лица Софи пропала, когда протянутая для знакомства рука осталась повисшей в воздухе, а Рон опасливо вгляделся в лицо Гермионы. "Соберись!" — скомандовала Гермиона сама себе и попыталась выдавить улыбку, но попытка была тщетной. Вместо этого она просто пожала руку Софи.

— Очень приятно, — сказала она, чувствуя, что голос ее подводит. Смотреть на Рона вовсе не хотелось. — Я Гермиона Грейнджер.

— Я знаю, — снова улыбнулась Софи. — Рон мне все уши про вас прожужжал.

— Зови меня просто Гермионой, — смягчилась она, услышав тоненький и тихий голосок смущенной Софи. Она была очень милой. Точнее, была бы, если бы не встречалась с Роном. Гермиона сглотнула и все-таки смогла улыбнуться. Вместо того, чтобы продолжить беседу, она подошла к Одри и крепко ее обняла. Софи и Рон молча покинули кухню, а на Гермиону украдкой поглядывала обеспокоенным взглядом миссис Уизли. Мысли Гермионы носились где-то далеко, поэтому она вовсе не слышала, как Одри щебетала ей что-то о причудах женщины во время беременности и желании поскорее обзавестись детьми.

После шумного ужина, во время которого Гермиона более или менее пришла в себя — не без помощи Джинни и шуток Джорджа, все снова разбрелись по компаниям, а Гермиона вышла в сад на поляну перед домом Уизли и остановилась у дерева с маленькими лампочками в ветвях. Было уже очень поздно, по небу были рассыпаны миллионы или миллиарды звёзд, а Гермиона думала о том, какой же она была дурой, и не могла понять, почему так остро отреагировала на тот факт, что у Рона (у ее дорогого Рона) появилась любовь. Нет, ей не было обидно, что Рон продолжил жить дальше — после их разрыва по инициативе Гермионы. Ну, может совсем чуть-чуть. Но те взгляды, которыми они обменивались периодически, Гермионе трудно было забыть. А было бы уже пора.

— Ты ведь знала, что это рано или поздно произойдёт, — сказал Рон, приблизившись к ней и остановившись рядом. Он засунул руки в карманы и глядел куда-то вдаль. — Мы договорились.

— Конечно, о чем речь, — Гермиона выдавила из себя улыбку и взглянула на друга. — Просто это было немного неожиданно.

— Но ты ведь и сама мне так и не рассказала о Майкле, — заметил Рон, все ещё виновато отводя глаза.

— О Майкле?

— Ты ведь встречаешься с ним? С преподавателем из Хогвартса? — переспросил Рон и едва сдержал улыбку, когда она ответила:

— Нет.

Ему было стыдно, что он был рад. Ему было стыдно, что не сказал раньше, но Гермионе было стыдно больше. Что терзала сама себя все эти годы, что боялась себе признаться в том, что ещё любит Рона, что не умеет так просто отказываться от чувств.

— Но это не важно, — сказала она. — Я рада, что ты встретил такую хорошую девушку.

— Она закончила Дурмстранг, — вдруг усмехнулся Рон. — А потом переехала в Лондон по работе. Мы познакомились с ней ещё в то время, когда я работал мракоборцем. Не думаю, что это любовь, но она мне нравится.

— Это хорошо, — заметила Гермиона.

— Заходи в дом, здесь холодно, — сказал Рон и слегка приобняв ее за плечи, развернулся и ушёл.

Гермиона почувствовала тяжесть. Это действительно было тяжело, но разве важно это сейчас? Любовь была неотъемлемой частью жизни, но она не была единственной на всю жизнь. Ведь не была?

— Я тоже только сегодня ее увидел, — сказал уже другой голос. Рон и Гарри, видимо, сговорились по очереди достать Гермиону или расстроить ее ещё больше. Гарри протянул ей бокал с шампанским, и она осушила его залпом.

— Я что-то подобное припоминаю, — заметил Гарри и улыбнулся.

— Шестой курс? — переспросила Гермиона и когда Гарри кивнул, улыбнулась. — Это последний раз.

— Ну, я надеюсь, — сказал Гарри.

— Я хотела с тобой поговорить, — сказала Гермиона, когда поняла, что момента лучше не представится. Она глубоко вздохнула и сказала: — Это касается Воскрешающего Камня.

Она рассказала Гарри все свои мысли, все сомнения, которые посещали ее по этому поводу, а Гарри внимательно слушал и глядел на звёзды.

— Ты права, — наконец ответил он, отвлекаясь от созерцания неба. — Сейчас Министерство в расцвете благодаря Кингсли. Он сможет присмотреть за Камнем. А твой Доусон очень хороший человек. Немного безумный, но честный и верный. Я думаю, что это правильное решение.

Гермиона благодарно улыбнулась и устало выдохнула. Все прошло более гладко, чем она представляла. Но как она могла забыть, что просит о чем-то Гарри? Человека, который не слишком умел отказывать друзьям, а уж с мыслями самой Гермионы соглашался во много раз чаще, чем с собственными. Она отправилась домой только около полуночи, когда мистер и миссис Уизли уже дремали на диване, а Флёр пыталась разбудить уставшую Мари, чтобы отправиться в "Ракушку". Гермиона попрощалась с всеми Уизли-Поттерами, Софи и Роном и вышла на поляну. Она трансгрессировала и оказалась в Косом переулке, прямо напротив ресторана "Гиппогриф". Там все ещё горел свет, а немногочисленные посетители сидели за столиками и о чем-то мирно беседовали. Звучала негромкая музыка, отдаленно напоминающая джаз, а приглушённый желтый свет ламп создавал приятную атмосферу. Гермиона улыбнулась, представив, как они с Майклом сидят за столиком у окна, и она громко смеётся, когда он пытается приводить аргументы и даже спорить с ней. Она бы с легкостью сейчас создала Патронуса, если бы в следующую секунду вместо Майкла за столиком воображение не подкинуло ей ухмыляющегося Драко Малфоя.

Утро пятницы у Гермионы не задалось, и она сразу поняла, что день пойдёт не по плану. Она пролила кофе на новую мантию бежевого цвета и пришлось поменять ее на темно-бордовую. Опоздала на работу и чуть не запнулась об оставленный посреди коридора аквариум. Злая Гермиона влетела в свой кабинет и принялась проклинать всех и каждого, пока писала записку мистеру Диппету, о том, что ей необходимо будет отлучиться, чтобы помочь мистеру Малфою в поисках тех свитков Фламеля. Получив одобрение руководства, Гермиона вошла в камин и ровно в двенадцать назвала адрес:

— Кабинет директора, Хогвартс.

Зеленое пламя вспыхнуло вокруг неё, и Гермиона, со спрятанной под мантией бисерной сумочкой, оказалась в кабинете директора. Профессор МакГонагалл была на месте. Она сидела за своим столом и что-то читала.

— Добрый день, мисс Грейнджер, — сдержанно поприветствовала ее МакГонагалл и указала на стул напротив ее стола. — Присаживайтесь.

Гермиона поздоровалась в ответ, уселась и оглядела кабинет. Казалось, что со времен директорства Дамблдора здесь совсем ничего не изменилось. Странные предметы все ещё жужжали и пыхтели на полках, а старые книги были расставлены в идеальном порядке по алфавиту. На одной из полок мирно посапывала Распределяющая шляпа, рядом с которой в рамке висел меч Годрика Гриффиндора.

— Итак, мисс Грейнджер, — сказала МакГонагалл, — вы считаете, это разумно: доверять мистеру Малфою такое опасное дело?

— Он согласился, — просто ответила Гермиона. — Ведь это его работа.

— А что насчёт мистера Поттера? Он согласен, что в Министерстве Воскрешающему Камню будет самое место?

— Дело не в том, где ему будет место, — сказала Гермиона. — Дело в том, существует ли второй такой камень.

Она подняла глаза и встретилась взглядом с профессором Дамблдором, который вновь заинтересованно смотрел на Гермиону. Рядом с ним маячил недовольный профессор Снейп, он, казалось, вовсе не замечал присутствия мисс Грейнджер, глядя куда угодно, только не на неё.

— Хорошо, мисс Грейнджер, — сказала МакГонагалл и поднялась с места. — Я вас оставлю.

Она поднялась по ступеням во вторую башенку и скрылась за дверью комнаты для отдыха.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — кивнула Гермиона.

— Добрый день, мисс Грейнджер, — ответил он с улыбкой. — Вы хотели поговорить со мной?

— Да, сэр, — сказала Гермиона. — Это касается Воскрешающего Камня. Я думаю, нет смысла отрицать, что профессор МакГонагалл вам сообщила всю нужную информацию.

— Все верно, — усмехнулся Дамблдор и пригладил бороду. — Вы хотите знать, каким образом я получил камень?

— Гарри рассказал мне, что вы забрали его у семьи Мраксов, камень был в кольце и стал одним из крестражей, — сказала Гермиона. — Поэтому в последний год у вас была почерневшая рука. Вы хотели воспользоваться им?

— Камень сам по себе не опасен, мисс Грейнджер, — сказал Дамблдор задумчиво. — Крестраж наоборот. Но воскрешать людей из мертвых — глупая затея. Это абсолютно ни к чему.

— Я знаю, директор Дамблдор, — кивнула Гермиона. — Я хочу сохранить камень в Отделе Тайн. Думаю, что там ему будет самое место.

— Может быть, вы правы, мисс Грейнджер, — согласился Дамблдор.— Бруствер хорошо постарался за эти пять лет. Да и вы с мистером Поттером служите хорошей цели.

— Спасибо, профессор, — улыбнулась Гермиона, но тут же вспомнила причину своего визита: — Скажите, сэр, вы никогда не встречали какие-либо упоминания о записях Кадмуса Певерелла?

— Не припоминаю, — Дамблдор качнул головой.

— Видите ли, мы с мистером Малфоем, — сказала Геомиона, получив улыбку Дамблдора и удивление на лице профессора Снейпа, — нашли дневник мистера Блэка. Регулуса. Он нашёл шкатулку в своём доме, там были записи древними рунами и на валлийском и тот самый камень. Это был Воскрешающий Камень. Он был точно такой же формы, только без вырезанного на нем знака Даров Смерти.

— И куда делся этот камень? — с интересом спросил директор.

— Я не знаю.

— Когда вы найдёте его, что будете с ним делать? — вдруг подался вперед Дамблдор.

— Я не знаю, профессор, — солгала Гермиона, но под натиском проницательного взгляда сдалась. — Это мощный артефакт. Если его смог создать Регулус, а это весьма вероятно, то сможет и любой другой. Волшебники после войны захотят владеть этими записями, слишком много погибших в той войне. Записи и второй камень нужно уничтожить.

В кабинете повисла тишина, прерываемая лишь пыхтением посуды на полках. Дамблдор как-то странно довольно улыбался, а профессор Снейп снова молча глядел куда-то в стену.

— А вы не думаете, что мистер Малфой захочет завладеть этими записями? — Снейп вдруг нарушил молчание.

— Думаю, с мистером Малфоем я справлюсь, — уверенно заявила Гермиона, Снейп недовольно поджал губы, а профессор Дамблдор рассмеялся.

— Удачи вам, мисс Грейнджер, — сказал он напоследок и вышел из рамы. Дверь в комнату отдыха профессора МакГонагалл открылась, и она вернулась на своё место.

— Думаю, теперь вам пора, — заметила она. — Если вам понадобится помощь — бросьте сноп красных искр да повыше, — сказала МакГонагалл. — Мы постараемся вам помочь. Запретный лес — опасное место даже для такой волшебницы, как вы, мисс Грейнджер.

— Спасибо за помощь, профессор, — сказала Гермиона и поднялась со стула. — До свидания.

* * *

Ровно в три часа Драко Малфой стоял у главных ворот в Хогвартс в ожидании Гермионы. Он заметил ее хрупкую фигуру издалека: эту прическу было не спутать ни с чьей другой. На ее ногах были высокие ботинки, в цвет бордовой мантии — явно подготовилась к походу. Малфой взглянул на свою обувь — чистые лакированные оксфорды. Он незаметно наложил на них "Империвиус" и сделал шаг вперёд, когда ворота начали медленно и со скрипом открываться. Гермиона остановилась в паре метров от входа и махнула Драко рукой. Он, брезгливо поморщившись, зашёл на территорию школы, и ворота так же медленно стали закрываться.

— Привет, — сказала Гермиона, на что Малфой только кивнул. Он не хотел здесь находиться, не хотел ни разговаривать, ни смотреть на замок и Грейнджер, от которой волнами исходила решимость и энергия.

— Я поговорила с профессором Дамблдором, — и Гермиона не удержалась от укола: — Он просил передать тебе привет.

— Очень смешно, — заметил Малфой. Они шли по тропинке, огибающей Чёрное озеро. Кальмар, проснувшийся от спячки, лениво водил по глади озера длинными щупальцами. Погода была отличной, светило солнце, снега уже вовсе нигде не было, и Гермиона полной грудью вдыхала свежий воздух.

— Тот камень, который оставил Гарри, создал Кадмус, — сказала Гермиона. — Тот, что я видела в видении, либо создал, либо нашёл Регулус.

— Ты думаешь, что шкатулка у Альфарда Блэка? — спросил Малфой.

— К сожалению, он умер ещё до нашего рождения, — ответила Гермиона. Вдалеке она заметила хижину Хагрида. Он, наверное, сейчас был дома, и Гермиона в голову пришла мысль навестить его. — Но мы постараемся его найти.

— Моя мать сказала, что последние годы он жил в Америке. Они переписывались.

— Может быть у неё сохранились письма? — тут же воодушевилась Гермиона.

— Может быть, — с сомнением произнёс Драко и тут же уловил мысли Гермионы. — Я узнаю.

— Зайдём к Хагриду? — предложила она, а Драко взглянул на неё как на умалишенную.

— Ты забыла, что я не Поттер или Уизли?

— Выпьем чая перед дорогой: идти нам достаточно долго, — сказала Гермиона безапелляционно и, схватив Малфоя под руку, постучала в дверь Хагрида. Дверь распахнулась и на пороге оказался косматый полувеликан. Он взглянул на Малфоя, потом на Гермиону и широко улыбнулся, при этом его волосы и усы с бородой полезли в рот, но Хагрид не обратил на это внимания.

— Гермиона!

— Привет, Хагрид! — улыбнулась Гермиона и толкнула в бок жутко злого Малфоя.

— Здравствуйте, профессор, — процедил Драко сквозь зубы, а Гермиона, отчаянно забавляясь, вошла в дом.

— Какими судьбами, Гермиона? — спросил Хагрид и тут же поставил чайник, вытащил коробку покупных (слава Мерлину) кексов и предложил им присесть. Они расселись за круглым столом, и Гермиона почувствовала тёплую ностальгию. Это было так прекрасно, что она не переставая улыбалась, чем еще больше злила Малфоя. Правда, минут через пять он все же взял себя в руки, но то и дело поглядывал на часы и благоразумно не встревал в диалог.

— Мы тут с Малфоем по работе, — сказала Гермиона.

— А-а-а, — протянул Хагрид и перевёл взгляд на Драко. — А какое тут у вас дело?

— Ищем одну вещь для Министерства, — просто ответил Драко, впервые прервав молчание. Гермиона секунд тридцать пребывала в шоке. Малфой абсолютно спокойным тоном ответил на вопрос Хагрида — полукровки, которого ненавидел всю жизнь. Что за день? — Вообще, это секретная информация, — продолжил Малфой, сделав первый глоток чая из огромной кружки. Он поморщился и объяснил: — Не хватает сахара.

Хагрид тут же поднялся, взял с полки сахарницу и поставил ее перед Малфоем.

— Спасибо, — сказал тот.

Тут Гермиона чуть не рухнула со стула. Она подавилась своим чаем и ещё минут пять кашляла, пока Хагрид, испуганно глядя на Малфоя, старательно хлопал Гермиону по спине. Наступило гнетущее молчание. Гермиона быстро допила свой уже остывший чай, попрощалась с Хагридом и вытащила Малфоя из хижины почти силой. Он умудрился прихватить с собой пару кексов. Когда они оказались на опушке Запретного леса, Гермиона обернулась к Малфою. На его лице играла довольная гримаса, он был похож на хитрого кота, объевшегося сметаны.

— Что это было? — отчеканила Гермиона.

— Ты ведь этого хотела, Грейнджер! — воскликнул Малфой с улыбкой. — Чтобы чистокровные были терпимы к грязнокровкам. Чтобы общались на равных и не испытывали ненависти и презрения. Так что не нравится?

Гермиона крепко сжала кулаки. Он издевался, не переставал издеваться даже сейчас, и в Гермионе снова поднималась волна злости. Ей хватило одного взгляда серых глаз, чтобы успокоиться. Ухмылка исчезла с лица Малфоя, и он просто сказал:

— Пойдём.

Он направился прямо по тропинке в Запретный лес, и Гермионе не оставалось ничего, кроме как последовать за ним, пристально буравя его спину взглядом. Около получаса они молча шли по тропинке, опасливо озираясь по сторонам. Лес становился гуще, а Малфой не решался применить свой усовершенствованный "Люмос".

— Не стоит привлекать внимание, — заметил он, и Гермиона согласилась. Вскоре они вышли на просторную поляну, заросшую какими-то белыми цветами. По ней кругами бродил одинокий костлявый чёрный конь с крыльями. Это был фестрал. Гермиона взглянула на Малфоя: он тоже увидел его.

Но удивилась она не этому, а тому, как Малфой медленно направился к животному и вдруг протянул ему руку.

— Здравствуй, — кивнул он, а фестрал медленно подошёл к нему и обнюхал его с ног до головы, раздувая его мантию и взъерошив его волосы. Гермиона с отвисшей челюстью наблюдала, как Драко Малфой, испугавшийся на третьем курсе гиппогрифа, сейчас спокойно поглаживал фестрала, которых прочие чистокровные, да и другие волшебники боялись и не любили.

— Многие волшебники считают, что они приносят несчастье, — сказала Гермиона, приблизившись к Малфою и фестралу.

— Чушь, — сказал Малфой спокойно, он улыбнулся, когда фестрал начал вылизывать ему руку. — Они верные друзья и надежные помощники.

— Я однажды летала на одном из таких в Лондон, — сказала Гермиона, вспоминая свой пятый курс. — Но поездка на гиппогрифе ни с чем не сравнится.

При этих словах Малфой по привычке в презрении скривил губы и, потрепав за ухом фестрала, направился дальше. Гермиона вытащила из бисерной сумочки Карту Мародёров, которую взяла у Гарри, и направилась за Малфоем.

— Куда нам? — спросил он спустя пару минут, когда они остановились посреди леса. Никаких троп вокруг не было. Чем дальше в лес они заходили, тем он становился гуще, а солнечные лучи вовсе не добирались до земли. Гермиона сверилась с картой: то место раньше было гнездом акромантулов и местом обитания Арагога — друга Хагрида.

— Кажется, нам налево, — сказала Гермиона и направилась прямо в чащобу, пробираясь сквозь кусты и ветки. Малфой взглянул на свой новый костюм и глубоко вздохнул. Оставаться на месте он не хотел, да и к тому же оставлять Грейнджер одну. Ее пропажу потом ещё на него повесят. Они шли молча, почти на ощупь, стараясь издавать как можно меньше звуков, но Малфой то и дело шипел и ругался, когда Гермиона отпускала ветки кустов, и они больно били Малфоя по лицу или рукам. Где-то спустя полчаса они добрались до огромной пихты, перегородившей им путь, и переглянулись. Лицо Малфоя было исцарапано ветками, как и руки Гермионы, оба старались отдышаться.

— Должно быть, мы на месте, — тихо сказала Гермиона и огляделась. Поляна была чуть правее, а под огромным деревом темнело что-то, напоминающее пещеру.

— Гоменум Ревелио, — произнёс Малфой, обводя палочкой местность. Ответом послужила тишина. — Кажется, мы здесь одни.

— Акцио Воскрешающий Камень! — воскликнула Гермиона, пытаясь припомнить: можно ли призвать такого рода артефакты. Когда ничего не произошло, Малфой, растягивая гласные, произнес:

— Гениально.

Гермиона поежившись от холода, вышла на середину поляны: на ней валялось множество небольших серых камешков, кусочков земли и прочего лесного убранства. Поляна к тому же была полностью покрыта листьями, найти на ней Воскрешающий Камень было почти невозможно. Гермиона снова поежилась от дуновения холодного ветра и постаралась отыскать глазами хоть одну зацепку, хоть что-то отдаленно напоминающее нужный камень. Как глупо было тащиться сюда спустя столько лет и пытаться найти его. Она с удивлением обернулась, когда почувствовала обволакивающее тепло: Малфой наложил согревающие чары. Он сделал вид, что ничего не произошло, и уселся на какой-то валун, лежащий неподалёку. Где-то далеко послышался жуткий, пронизывающий вой, и Гермиона вздрогнула. Не хватало им ещё на оборотня наткнуться. Она тут же стала лихорадочно соображать и обернулась к Малфою.

— Мне будет нужна твоя помощь, — сказала она.— Насколько хорошо ты владеешь чарами левитации?

— Если бы перо у Финнигана не взорвалось тогда, на первом курсе, ты бы заметила, что я справился с этим заклятием раньше всех, — самодовольно произнес Малфой, и Гермиона не сдержала улыбку.

— Я сейчас подниму всю листву и ветки на поляне вверх, — сказала она, закатив рукава, и снова взглянула на Малфоя. — Мне нужно, чтобы ты поднял все камешки черного цвета, которые хотя бы отдаленно напоминают Воскрешающий Камень. Справишься?

Малфой поднялся с валуна, скинул с себя мантию и аккуратно сложил ее. Затем он вытащил волшебную палочку и с готовностью взглянул на Гермиону.

— Мобилиарбус, — негромко произнесла она, сосредоточившись на пространстве всей поляны. В этот же момент, листва, стручки деревьев и ветки нарушили силу гравитации и стали одним огромным полотном подниматься вверх. Гермиона оглядела землю под ногами и подняла руку с палочкой еще выше, и тогда, листва, подгоняемая колдовством, накрыла их словно купол. Гермиона взглянула на Малфоя и увидела в его глазах то, чего не видела ещё никогда. Она уже встречала этот взгляд от Гарри и Рона. Но в то, что Малфой глядел на неё с восхищением, Гермиона не могла поверить. Из-за этого она потеряла контроль на заклинанием и трава резко полетела на землю, осыпая их желтым дождем. Гермиона, прикрывая волосы руками, подняла голову и встретилась с насмешливым взглядом Малфоя. Он успел использовать "Протего", прежде чем его осыпало листьями, и готов был уже выдать особенно искрометную шутку, но Гермиона его опередила:

— Мобилиарбус, — снова произнесла она, и ритуал повторился. Тогда Малфой провёл палочкой над поляной и едва слышно произнёс:

— Вингардиум Левиоса.

Все камешки и кусочки земли, напоминающие Воскрешающий камень оторвались от земли и застыли на уровне лица Драко. Они остановились в воздухе, не движимые ни туда, ни сюда, словно в невесомости. Драко опустил палочку и подошёл к Гермионе, камешки отталкивались от его груди и рук, а Гермиона взглянула наверх. Листва держалась, поэтому Гермиона осторожно опустила палочку, оставаясь сосредоточенной на своем заклинании. Они молча бродили с Малфоем по поляне, выглядывая тот самый, такой нужный им камень. Когда поиски не увенчались успехом, Гермиона огорченно выдохнула. Листва снова упала вниз, потянув за собой и камешки, удерживаемые заклинанием Драко. Он снова отразил град листьев щитом, а Гермионе было уже все равно, и без того все волосы были в листве.

— Его здесь нет, — сокрушенно произнесла она. Драко снова уселся на валун и накинул на плечи мантию. Гермиона закрыла глаза.

— Какой нужно быть идиоткой, чтобы поверить в то, что мы сможем спустя столько лет его найти в траве, — пробубнила она себе под нос, но Малфой услышал.

— Его могло унести, Поттер мог не помнить точное место, в конце концов тогда было не до этого. Но самое главное: каким нужно быть идиотом, чтобы не переубедить тебя.

— У тебя бы не получилось, — беззлобно сказала Гермиона, как вдруг вой, который они слышали недавно раздался совсем рядом. Малфой резко вскочил с валуна и вскинул волшебную палочку, оглядываясь. Гермиона обернулась. Звук шёл откуда-то позади неё, и сейчас он повторился — гораздо сильнее. Гермиона тут же попятилась и наткнулась спиной на широкую грудь Малфоя. Они встали рядом, прижавшись друг другу плечами, выставив волшебные палочки вперёд.

— Это был оборотень, — еле слышно произнесла Гермиона, но Малфой только шикнул, чтобы она замолчала. — Ты не понял, сегодня не полнолуние.

— Твою мать, — сказал он, когда метрах в ста от них появился огромный облезлый оборотень. Он стоял меж деревьев и принюхивался. Гермиона сглотнула.

— Какого хрена тогда он тут делает? — спросил Малфой, чувствуя, как в голосе слышатся нотки паники. — И что будем делать мы?

— Бежим, — сказала Гермиона, отступая назад.

— Что? — произнёс Малфой, все ещё глядя на учуявшего их оборотня. Гермиона с силой дернула Малфоя за руку.

— Бежим!

Она тянула его за собой, спотыкаясь о камни и ветки, неслась сломя голову. Малфой едва поспевал, его сердце барабанило так, словно разрослось на все тело, а ветки, царапающие лицо, он даже не чувствовал. Грейнджер крепко держала его за руку, но вдруг она запнулась, ее рука выскользнула из его руки, и Гермиона кубарем полетела с небольшого пригорка, в итоге ударившись со всей силы о толстый ствол дерева. Малфой ускорил бег, чуть не сорвавшись вниз, и буквально упал на колени перед безвольно раскинувшимся у дерева телом Гермионы. По её лбу текла струйка крови, и Малфой тут же нащупал пульс на ее шее. "Жива", — облегченно выдохнул он, и тут Гермиона медленно открыла глаза. Она была очень бледна, посмотрела куда-то за спину Драко, и ее глаза еще шире раскрылись от ужаса.

— Драко… — прохрипела она, и Малфой обернулся. На него медленно наступал огромный жуткий оборотень. Он двигался на четырёх лапах и жадно облизывался. По всей его морде шёл огромный шрам, а клыки уже были готовы впиться ему в шею.

— Инкарцеро! — воскликнул Малфой, и в эту же секунду оборотня опутали крепкие веревки, привязав его к ближайшему дереву. Оборотень взвыл, но Малфой мастерски наложил на него "Силенцио" и снова обернулся к Гермионе. Она уже пришла в себя и вытирала со лба кровь краем своей мантии, но Малфой ее опередил. Он стащил с себя галстук и, смочив его с помощью "Агуаменти", сел на колени рядом с Гермионой. Она внимательно наблюдала за его действиями и молчала, боясь хоть какой-нибудь фразой спугнуть Малфоя.

Малфоя, который ее спас.

— С оборотнями так нельзя, — все же не выдержала она, когда Малфой с видом опытного целителя откинул ее челку со лба и перевязал ее рану своим галстуком. Хотя, если бы он был опытным целителем, он бы применил заклинание. Он все ещё молчал, завязывая узел на галстуке, и Гермиона заметила, что у него были холодные дрожащие пальцы, но держался он стойко.

— Его не должно было быть здесь, — сказал Драко, опуская руки. Он старался не встречаться взглядом с Гермионой, потому что знал, что она пораженно наблюдала за его действиями.

— Мы отпустим его, — сказала Гермиона уверенно и поднялась на ноги. Не нащупав в карманах палочку, Гермиона устало выдохнула. Видимо она выронила ее, когда падала.

— Акцио, — произнес Драко, и волшебная палочка Гермионы вылетела из травы метрах в пяти от них и оказалась в его руках. Он поднялся с травы и протянул Гермионе палочку. На мгновение их взгляды встретились, и Гермиона невольно улыбнулась: Малфой выглядел паршиво. Она отвела взгляд от пристально глядящих на неё серых глаз Драко, забрала свою палочку и взглянула на оборотня. Он все еще бился в путах, беспомощно распахивая пасть. Гермиона открыла свою сумочку, спрятанную под мантией, и призвала усыпляющее зелье, запас которого всегда находился у неё в одном из отделений. Она без опаски подошла к оборотню, но Малфой резко схватил ее за руку и произнёс, направив палочку на оборотня:

— Петрификус Тоталус.

Гермиона влила оборотню в пасть зелье и сняла с него все чары. Верёвки обрушились на землю, а огромный монстр уже спал крепким сном.

— Тебе нужно в больницу, — заявил Малфой, наблюдая, как Гермиона с жалостью глядит на оборотня.

— Зайдём к мадам Помфри. Нам нужно будет сообщить об этом в Министерство. Оборотень вне полнолуния — это что-то необычное, — сказала Гермиона, а Малфой просто кивнул. На его пальцах все еще была ее кровь, но он крепко сжимал ими свою волшебную палочку. Гермионе вдруг захотелось подойти и обнять его, отблагодарить за помощь и спасение, но, сделав два шага, она остановилась. В конце концов это был Малфой, не Рон и Гарри, а Драко Малфой. Объятия показались лишними.

Они молча побрели прочь из леса, в царапинах, с разорванными мантиями, стараясь не разговаривать друг с другом и не встречаться взглядами. Когда они вышли на широкую поляну, Драко резко остановился. В эту же секунду в сантиметре от его уха пролетела стрела. Малфой резко оттолкнул Гермиону и выхватил свою волшебную палочку. Гермиона зло и неверяще смотрела на белобрысый затылок Малфоя, пытаясь понять, что за несвойственный ему героизм проснулся?

— Нечего вам здесь делать! — раздался громкий бас из-за одного из деревьев. Гермиона испуганно схватила Малфоя за руку и тоже вытащила волшебную палочку.

— Кто здесь? — воскликнула она, а Малфой посмотрел на неё как на идиотку.

— В фильмах ужасов после таких вопросов обязательно умирают, — прошептал он, а Гермиона нахмурилась.

— В фильмах ужасов? Ты смотрел маггловское кино? — спросила Гермиона, с испугом глядя теперь не на источник звука, а на чистокровного Драко Малфоя, который смотрел фильмы ужасов. Но в этот же момент из-за кустов появился кентавр. Он держал в сильных руках лук, и Гермиона вдруг подумала, что уже видела его. Определенно, она встречала этого кентавра, но не могла вспомнить его имя, пока ее не озарило:

— Бейн?

— Отлично, вы знакомы, — заявил Малфой и опустил палочку. Кентавр медленно приблизился к гостям и воззрился на Гермиону.

— Вы Гермиона Грейнджер, — сказал он. Гермиона с улыбкой кивнула. — Кто с вами?

— Мое имя Драко Малфой, — сказал Драко Малфой, и заметил, как кентавр нахмурился и напрягся. — Вы отличный стрелок.

Гермиона замерла в ожидании смерти, но вдруг увидела, как морщинки на лбу Бейна разгладились, и он своим проницательными взором посмотрел на Драко.

— Вам нечего здесь делать, — повторил он и свистнул на весь лес. Гермиона все ещё держала руку Малфоя и стала испуганно озираться по сторонам. Откуда-то сверху послышался странный звук, и вдруг на поляну опустился тот самый фестрал, которого они с Малфоем встретили на пути сюда.

— Прощайте, Гермиона Грейнджер, — сказал Бейн и быстро скрылся в трущобах. Гермиона с улыбкой взглянула на Малфоя, который в свою очередь с удивлением опустил взгляд на их сцепленные пальцы. Гермиона тут же в смущении убрала свою руку и быстро направилась к фестралу. Она дождалась пока он опустится на одно колено, и запрыгнула на него верхом. Она обернулась к Драко и встретила его странный пристальный взгляд и заметила легкую ухмылку на его лице.

— Поехали.

Малфой постарался максимально грациозно запрыгнуть на фестрала, но случайно ткнул волшебного коня своей палочкой, отчего тот вскочил и чуть не сбросил их обоих со спины. Если бы могла, Гермиона обязательно прожгла Малфоя недовольным взглядом, но фестрал уже поднялся на копыта, сделал пару шагов, а затем разогнался и взмахнул крыльями.

Это было бы восхитительно, если бы ее за талию не прижимал к себе Малфой. Она чувствовала как ветер шумит в ушах, когда они сделали круг над опушкой Запретного леса, и старалась не чувствовать холодные руки Драко Малфоя сквозь мантию. Его подбородок едва касался ее плеча, но все это казалось Гермионе настолько интимным, что она покраснела. Фестрал ещё немного покружил над опушкой и резко спикировал вниз, заставив Гермиону крепко сжать его гриву одной рукой и руку Малфоя другой. Гермиона открыла глаза только, когда они приземлились. Малфой быстро спрыгнул с фестрала, и Гермиона последовала его примеру. С румянцем на щеках она взглянула на Малфоя, пока тот отряхивал свои брюки.

— Это было… — сказал Малфой и поднял взгляд. Его глаза не отрывались от лица Гермионы, сердце которой билось, словно зверь, загнанный в клетку. И она предполагала, что это далеко не от первого полёта на фестрале. —… Восхитительно!

Гермиона едва сдержала улыбку. Драко Малфой определенно сегодня решил довести Гермиону до обморока от шока. Сначала помогает ей, потом спасает, а теперь ему понравилось лететь с ней на фестрале. Он, может, выпил лишку перед встречей? Малфой наконец отпустил свои эмоции и теперь наблюдал, как фестрал медленно бредет к хижине Хагрида. Он оглянулся на замок — солнце все еще играло в его окнах — и неожиданно для самого себя улыбнулся. Он никогда не чувствовал такой свободы.

— Пошли к мадам Помфри, — скомандовал он, и Гермиона, с интересом глядя на Малфоя, пошла следом за ним. Ученики были на занятиях, поэтому Драко и Гермиона беспрепятственно добрались до Больничного крыла. Их встретила удивленная мадам Помфри, но стоило только ей увидеть перевязанную галстуком голову Гермионы, все вопросы мигом вылетели из ее головы.

— Вас я тоже осмотрю, мистер Малфой, — строго сказала она, когда Драко стал было пробираться к выходу. Он покорно вздохнул и уселся на соседнюю койку: они все были пустыми. Гермиона едва сдерживала улыбку, закусывая губы, пока мадам Помфри залечивала ее рану и бормотала себе под нос что-то вроде "ничего не меняется" и "как так можно было". Драко, видимо, тоже отчаянно веселился, потому что смотрел на Гермиону и едва заметно улыбался одними уголками губ. Гермиона задумалась: они не нашли Воскрешающий Камень, тогда почему такие счастливые? Ладно, Гермиона, у неё, может, вообще сотрясение мозга, но Малфой? Улыбается? Ей?

— Готово, — наконец произнесла мадам Помфри, закончив с залечиванием ран от веток на руках и лице Малфоя. — Я сообщила профессору МакГонагалл, так что вам необходимо будет дождаться ее здесь.

С этими словами она ушла, бормоча что-то про несносных студентов. Гермиона устало откинулась на подушки на кровати и взглянула на светлый потолок, там лучами играло солнце, бликуя на стеклах.

— Мы не нашли камень, — нарушила Гермиона молчание. Ответа не последовало. — Что теперь? Искать Альфарда?

— Завтра я попрошу маму найти его адрес в Америке, — ответил Малфой. — Как только что-то узнаю, сразу сообщу тебе.

— Нужно будет разрешение на международный портал, — протянула Гермиона, и в этот момент двери в Больничное крыло распахнулись, а в них появилась МакГонагалл. За ее спиной стояла толпа студентов, вовсю глазеющих на Гермиону. Профессор резко закрыла двери и направилась к ним. Малфой и Грейнджер тут же поднялись с коек, словно они снова младшекурсники, которые нарушили сразу несколько школьных правил.

— Мисс Грейнджер, я ведь говорила вам… — сказала МакГонагалл, гневно раздувая ноздри.

— Все в порядке, профессор, — поспешила успокоить ее Гермиона. — Драко был рядом и мы справились вместе.

— Драко? — удивленно воскликнули сразу два голоса: МакГонагалл и Малфоя. Гермиона смущённо опустила взгляд. "Драко?" — спросила она сама у себя и тут же мысленно закатила глаза.

— Мы встретили оборотня, — сказала Гермиона, — Я запаниковала, мы побежали, я запнулась и ударилась о дерево головой. Но Малфой помог мне. Все хорошо, профессор МакГонагалл.

Минерва с недоверием взглянула на Драко, после чего вдруг довольно улыбнулась, словно отыскала в его глазах то, что давно хотела найти.

— Пятьдесят баллов Слизерину, — отчеканила она.

— Профессор! — возмущенно воскликнула Гермиона, но вспомнила, что они уже далеко не студенты, и даже улыбнулась.

— За то, что находятся такие слизеринцы, которые доказывают, что храбрость присуща не только гриффиндорцам, — объяснила МакГонагалл. — Вы нашли камень?

— Нет, — с сожалением произнесла Гермиона, но не увидела ни удивления, ни разочарования на лице профессора МакГонагалл. Она ответила:

— Хорошо. Я уведу студентов, и можете идти.

— До свидания, профессор МакГонагалл, — попрощалась Гермиона.

Путь до главных ворот они провели в молчании. Драко, словно маленький мальчик, в разорванной мантии и с торчащим из кармана галстуком, брёл по дороге, изредка подбирая камни и бросая их в воду озера. Гермиона искоса следила за его действиями и едва сдерживала улыбку. Уже за Главными воротами они остановились и посмотрели друг на друга. Ворота медленно закрывались, Гермиона устало вздохнула и решила, что не в ее правилах недооценивать противника. Именно поэтому она, бесстрашная Грейнджер, подошла к Малфою и крепко его обняла. Сначала это было как-то странно — Малфой явно пребывал в шоке, но после немного сконфуженно коснулся одной рукой ее спины. Гермиона сделала шаг назад и сглотнула. Тяжело было сказать то, что сказать было нужно:

— Спасибо, Драко.

Не дожидаясь ответа, Гермиона трансгрессировала, оставив Малфоя один на один со своими мыслями и чувствами.

Спустя двадцать минут она уже сидела на кухне дома Поттеров и рассказывала Джинни, вернувшемуся из "Вредилок" Рону и Гарри, почему-то пятницу проводящему дома, об их приключениях в Запретном лесу. Гарри, за последний год изголодавшийся по опасности, тут же стал сетовать на то, что она не взяла его с собой, чем заслужил испепеляющий взор Джинни. А Рон все что-то бормотал о странном Малфое и решении МакГонагалл подарить баллы Слизерину.

— Брось, Рон, мы уже давно не в Хогвартсе, — недовольно проворчала Джинни, наблюдая, как нож самостоятельно нарезает морковь. Помимо этого под присмотром волшебной палочки Гермионы в духовке готовилась лазанья, ещё пара ножей резали ингредиенты на овощной салат.

— Все еще не могу поверить, что Малфой расправился с оборотнем, — сказал Гарри. — Он же всю жизнь самого себя боялся.

— А может, он влюблен в Гермиону? — вдруг предположила Джинни и мечтательно возвела глаза к потолку. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, и комнату наполнил громкий хохот. Джинни нахмурилась и покачала головой. — Вот увидите, я права!

— Да с чего ты взяла? — с улыбкой спросила Гермиона, когда Гарри и Рон немного успокоились.

— Люди, которые изначально не способны на такие поступки, могут совершить подобное только из-за любви, — настоятельно сказала Джинни, а Гарри вдруг нахмурился. — Вспомните профессора Снейпа.

— Джинни, Малфой ненавидит магглорожденных, — заявил Рон, а Гарри вдруг хмыкнул. — Он ведь постоянно называл Гермиону...— Рон осекся. Воспоминания о шраме, оставленном Беллатрисой, были не самыми приятными, не достойными для озвучивания на этой кухне.

— Профессор Снейп тоже однажды назвал мою маму грязнокровкой, — сказал Гарри. Гермиона угрожающе взглянула на него. — Но Лили все равно выбрала моего отца! — тут же выкрутился он, за что получил подзатыльник от Джинни.

— И все равно он любил её, — Джинни настаивала на своём.

— Не больше, чем я тебя, — заверил ее Гарри и Джинни тут же взглянула на него полным нежности и любви взглядом. Гермиона с Роном неловко переглянулись.

— Ну, я пойду, — сказал Рон.

— А как же ужин? — спросила Джинни.

— Поужинаю у Софи, — сказал он и тут же снова сконфуженно отвел взгляд. Гермиона улыбнулась.

— Оставайся, — сказала она. — Мы уже сто лет вчетвером не собирались.

— Я испеку мамин пирог, — добила его Джинни, и они со смехом наблюдали, как Рон усаживается обратно за стол.

Вечер в кругу друзей остался светлым и радостным пятном в воспоминаниях Гермионы, но мысли о Драко Малфое и его странном поведении не покидали Гермиону до поздней ночи.

Гермиона сидела на мягком стуле в доме Андромеды и пробовала новый для неё сорт чая — "Снежный имбирь". Гермиона уважала традиционные чайные церемонии, которые до сих пор являлись оплотом вежливости и гостеприимства почти во всех английских домах. Ей нравилось все: от небольших чашечек различных сервизов до коричневых кубиков тростникового сахара. Она любила маленькие чайные ложки и красивые заварники, хранящие в себе миллион вкусов и приятных ароматов. Как рассказала миссис Тонкс, "Снежный имбирь" — купажированый чай: смесь белого и зеленого, мягкий травяно-цветочный вкус и сладкий аромат с выраженной нотой имбиря. Гермиона втянула носом запах и улыбнулась сидящей напротив Андромеде. Она, как и её сестра Нарцисса, восхитительно заваривала чай.

— Так Гарри не смог приехать? — спросила миссис Тонкс и поставила небольшую чайную чашку на стол.

— Незапланированные рейды, — ответила Гермиона. — Джинни противопоказано трансгрессировать, перемещаться через камин, поэтому Гарри попросил меня вернуть Теда.

— Как себя чувствует Джинни? — спросила Андромеда с доброй улыбкой. Ее каштановые с проседью волосы были заплетены в косу, а чёрные глаза лучились светом. Гермиона лишь спустя несколько лет поняла, насколько Андромеда внешне отличается от Беллатрисы, и сейчас смотрела в ее глаза без страха. Первая же их встреча, помнится, была весьма неуютной.

— Замечательно, — улыбнулась Гермиона. — Как обычно: рвётся в бой.

— Джинни сильная, — улыбнулась Андромеда. Где-то в гостиной зазвенел сервиз — Тедди упрямо звал бабушку в комнату. Андромеда поднялась со стула и грациозной походкой направилась в гостиную, где ее ждал внук. Гермиона услышала голоса и с удивлением прислушалась: в комнате был кто-то ещё. Она резко выхватила палочку, побежала с гостиную и столкнулась у входа с Андромедой. За ее спиной на полу сидел Драко Малфой и показывал пятилетнему Тедди свои волшебные наручные часы.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросила Гермиона, когда Андромеда отошла чуть в сторону. Малфой лениво поднял взгляд, потом совсем тихо шепнул что-то Теду и поднялся с ковра, отряхивая свою чёрную мантию.

— Ищу тебя, — просто ответил он, взглянув в глаза Гермионе.

— Почему у вас открыт камин, миссис Тонкс? — обвинительно произнесла Гермиона, глядя на Андромеду. Та нахмурилась и взглянула на Драко, который явно испытывал удовольствие от ситуации.

— Я всегда рада членам семьи Малфой, — резко сказала Андромеда и строго взглянула на Гермиону. — Нарцисса — моя сестра.

Гермиона тут же виновато опустила глаза и взглянула на Теда. Мальчик продолжал с интересом рассматривать сложный механизм часов Малфоя, более того, они были знакомы. Драко Малфой был здесь раньше, и ни Гермиона, ни Гарри никогда не знали об этом.

— И все же это опасно, — сказала Гермиона и взглянула на Малфоя. — Что тебе нужно?

— Хотел сообщить, что у моей матери не сохранилось писем от Альфарда Блэка, — сказал Малфой, снова растягивая гласные. Гермиона нахмурилась и прищурила глаза:

— И для этого ты меня искал?

— Вам нужны письма Альфарда Блэка? — вдруг спросила Андромеда, и Драко с Гермионой синхронно кивнули. Миссис Тонкс улыбнулась и тут же вышла из гостиной. Гермиона обернулась к Малфою и со злостью посмотрела в его наглые серые глаза.

— Ты уже был здесь раньше? — требовательно спросила она. Малфой молчал. Он снова уселся на пол и обратился к Теду:

— Ну что, парень, вернёшь мне часы?

— Хочу себе такие, — сказал Тед, возвращая Драко его вещь. То, что произошло в следующую секунду, ввело Гермиону в ступор. Драко улыбнулся мальчику и застегнул часы на его руке. Они были слишком велики для маленькой ручки Теда, но его волосы тут же поменяли цвет на желтый — он был рад такому подарку. Гермиона все ещё пыталась прийти в себя и задать интересующие её вопросы, но в гостиную вернулась Андромеда с пачкой писем, перевязанных лентой.

— Что именно вас интересует? — спросила она.

— Нам нужен его адрес в Америке, — ответила Гермиона, и направилась за миссис Тонкс на кухню.

— Здесь есть его адрес, — кивнула Андромеда, — Отдать письма я вам не могу, но предоставлю всю информацию. Для чего вы ищете Альфарда?

— Это связано с расследованием пропажи одного артефакта, — сказала Гермиона, а Андромеда заинтересовано кивнула. — Мы думаем, что он мог быть у мистера Блэка. Он был близок с Регулусом?

— Ох, я не знаю, милая, — разочарованно произнесла Андромеда. — Я не общалась с Регулусом много лет, да и мы не были особенно дружны. Больше с Сириусом.

— А Альфард?

— Он всегда любил Сириуса и Регулуса, — сказала Андромеда, — правда, в Регулусе он разочаровался, когда тот вступил в ряды Пожирателей Смерти.

— Он не писал вам ни о чём, что он мог получить от Регулуса до того, как связь у них оборвалась? — продолжила допрос Гермиона. Из гостиной послышался детский смех.

— Он был отшельником, — сказала Андромеда. — Одиночкой. Не любил моих родителей и родителей Сириуса тоже не жаловал. Он оплатил мою свадьбу с Тедом, а потом уехал в Америку навсегда. Мы переписывались несколько месяцев, после чего я больше ничего о нем не слышала. Он никогда не писал о круге знакомств и ни разу не рассказывал о семье. Думаю, у него её и не было.

— Он где-нибудь работал? — спросила Гермиона.

— Да, Альфард был целителем, — кивнула Андромеда и задумалась на мгновение: — Кажется, он был частным целителем в Америке.

— Я запишу его адрес, — сказала Гермиона и принялась записывать данные. Спустя пару минут она закончила и поднялась со стула. Поблагодарила Андромеду и направилась в гостиную. Малфой все еще сидел на полу и учил Теда играть в волшебные шахматы.

— Нам пора, Малфой, — сказала Гермиона резко и направилась к камину. Она подозвала к себе Тедди.

— Будь хорошим парнем и слушай свою бабушку, — сказала Гермиона, и Тед послушно кивнул. Она крепко обняла мальчика и взяла в руку горсть Летучего пороха.

— Рад был встрече, миссис Тонкс, — сказал Драко, а Андромеда сердечно ему улыбнулась. — Пока, Тедди.

Они исчезли в камине и уже через секунду стояли в кабинете Гермионы. Она быстро направилась к своему столу, а Малфой молча уселся в свое кресло. Снова. На этот раз он взял со стола "Ежедневный Пророк" и стал без интереса листать его.

Гермиона отправила запрос на портал мистеру Диппету и взглянула на Драко, тут же почувствовав, что их вылазка в Запретный лес навсегда что-то сломала в их отношениях. С того момента, как Гермиона позволила себе минутную слабость, они не общались. Не сговариваясь, замолчали на долгие пять дней.

Драко, сидящий в кресле, едва заметно улыбнулся чему-то прочитанному в "Пророке", и Гермиона вдруг подумала, что они вели себя в присутствии друг друга уже более раскрепощенно. С Майклом же все было не так. Стоило только подумать о профессоре из Хогвартса, так у Гермионы мгновенно порозовели щеки. Она так ужасно повела себя в тот субботний вечер в ресторане "Гиппогриф".

Он выглядел потрясающе в темно-синей шелковой мантии. Майкл постоянно улыбался Гермионе самой красивой улыбкой на планете (Локонсу с ним не тягаться) и шутил так остроумно, что Гермиона не переставала смеяться. Они пили эльфийское вино из Абердина и разговаривали обо всем на свете, начиная от министерских законов и заканчивая существованием морщерогих кизляков. Они были родственными душами, хотя Гермиона все же испытывала некоторую неловкость, когда он случайно касался ее руки или улыбался ей и смотрел на нее с большой нежностью, но несколько смущенно. Всё шло идеально, пока в конце вечера, когда они вышли из ресторана и Майкл опустил какую-то шутку по поводу обслуживания в "Гиппогрифе", Гермиона не допустила оплошность. Она назвала Майкла "Малфоем", а потом с полными ужаса глазами трансгрессировала в свою квартиру. Конечно, она написала ему письмо, где приносила свои извинения, но ответа так и не поступило. Гермиона каждый вечер корила себя за то, что так ужасно сглупила. Нет, не за ошибку, а за то, что сбежала и устыдилась — даже сама не знала, чего. Того, что весь вечер, несмотря на непринужденную атмосферу, она думала о Малфое и его странном поведении в Запретном лесу? Ей так хотелось не думать о том, что он спас ее, его обеспокоенный взгляд и дрожащие пальцы вспоминались слишком часто.

Он не выходил из её головы все пять дней, и теперь она смотрела на него и размышляла: "может, заколдовал? Подлил какую-нибудь амортенцию замедленного действия? Вот только зачем? Поиздеваться? Бред", — подумала Гермиона и вдруг встретила пронзительный взгляд серых глаз. Гермиона запретила себе думать о нем, анализировать его поступки, наблюдать, но сейчас чувствовала себя словно в ловушке, потому что нарушила запрет.

— Узнала адрес мистера Блэка? — спросил Малфой, вновь вернувшись к чтению газеты.

— Он жил в Нью-Йорке, — ответила Гермиона. Голос её был уставшим. Она откинулась на спинку своего стула, но дурацкое сидение было настолько неудобным, что стало ещё хуже. — Я уже отправила запрос на международный портал.

— Никогда не был в Америке, — зачем-то произнес Малфой, лениво листая страницы.

— Как часто ты бываешь у миссис Тонкс? — спросила Гермиона. Не удержалась. Малфой молчал около минуты, и эта пауза начала раздражать Гермиону. Если он думал, что избежит ответов, то очень сильно ошибался. С другой стороны, Гермиона вдруг задумалась: с каких пор её интересует жизнь Драко Малфоя?

— Бывал несколько раз, — сказал Драко, поднимая глаза. — Моя мама заглядывает к ней чаще.

— Я знаю, — кивнула Гермиона и продолжила допрос: — А твой отец? Тоже там был?

Малфой вдруг рассмеялся, а после на его лице снова появился тот самый оскал. Издевался, определенно.

— Мой отец уже третий год не выходит из своего кабинета, — сказал Драко и закрыл газету. Он вдруг уселся прямо и взглянул Гермионе в глаза. Он был настроен весьма враждебно, это можно было понять по выражению его лица. Если он думал, что Гермиона испугается или смутится, то он ошибался.

— Почему? Он там работает над чем-то?

— В твоей сумочке не припрятан Веритасерум? — вдруг спросил Малфой совершенно ровным тоном. Гермиона нахмурилась. — Или допрос официальный?

— Это не допрос, — отрезала Гермиона и прервала зрительный контакт. Конечно, отношение могло измениться, но ведь это был Драко Малфой, такие, как он, не меняются. Да, могут стать мягче, менее колючими, злыми, но суть та же: кактус.

Почему-то Малфой все-таки ответил:

— Понятия не имею, чем он занимается. Скорее всего, пьёт.

— Почему ты расторг помолвку с одной из сестер Гринграсс?

Малфой в удивлении приподнял одну белесую бровь. Гермиона не ожидала от себя такой прямолинейности, но отступать не собиралась: хватит уже саму себя в краску вгонять. Да, это было невежливо, абсолютно бесцеремонно, но у Гермионы был миллион вопросов к этому человеку-загадке.

— Отец настоял, — сказал Драко. Он удивлял ее каждым словом, произнесенным в этом кабинете, словно изводил. Злился, а потом снова отвечал на вопросы. — Астория была слишком терпима к магглам и магглорожденным и высказала свою позицию при первой же встрече. О, отец был в ярости.

— С тех пор он пьёт?

— Да, — кивнул Драко равнодушно. — Девушки не встают в очередь для помолвки с Пожирателем Смерти.

— А тебе это нравится, да? — вдруг зло произнесла Гермиона и тут же состроила непонимающий взгляд: — Нравится чувствовать себя частью чего-то большего, хоть это и в прошлом?

— Нравится? — выплюнул он, и тут же его зрачки снова стали расширяться, а на щеках заиграли желваки. Гермиона вдруг поняла, что она переступила запретную черту. Ту, которую, Малфой не позволял себе переходить. — Думаешь, мне это нравится? Видеть каждое утро Метку?

— Я не это имела в виду, — вдруг устало произнесла Гермиона. Она прикрыла глаза ладонью и глубоко вздохнула. С ним было тяжело. Как-то даже больно. — Извини.

— Извини, — повторил Малфой с усмешкой. — Брось, вы всегда были горазды судить.

— Мы помогли тебе, — тихо сказала Гермиона, а Малфой хотел было что-то ответить, но тут в дверь постучали. Через секунду она распахнулась, и на пороге появился Доусон собственной персоной. Он на минуту замешкался на пороге и с интересом взглянул на Малфоя. Зрительный контакт продолжался слишком долго, поэтому Гермиона прокашлялась.

— Может, закроешь дверь? — недовольно произнесла она, и Доусон, спохватившись, тут же повиновался.

— Джон, — обратилась она к невыразимцу, — это Малфой. Ну, и соответственно…

— Почему ты называешь его по фамилии? — Джон уселся на диван, абсолютно не обращая внимания на слова Гермионы и внимательно, словно экспонат в музее, оглядывал Драко.

— Школьная привычка, — объяснил Малфой и неожиданно для всех протянул Джону руку. Тот секунд тридцать смотрел на протянутую ему ладонь, но после все же пожал. — Драко Малфой.

— Джон Доусон, очень приятно.

— Что ты хотел, Джон? — прервала их обмен любезностями Гермиона.

— Хотел узнать, как там дела с мистером Блэком, — сказал Джон, но не дождался ответа и продолжил: — Мне стало интересно, и я попросил дневник Регулуса у Гарри Поттера.

— Зачем? — тут же насторожилась Гермиона.

— Потому что никто из вас не додумался прочитать его до конца, — самодовольно и обвиняюще сообщил Джон, а Малфой тут же подался вперёд.

— Перед вами сидит человек, который именно это и сделал, — сказал он, а Джон улыбнулся.

— Не удивило, что дневник не был дописан до конца?

— Регулус погиб в возрасте восемнадцати лет, — сказала Гермиона.

— Оставалась всего одна страница, — вдруг задумчиво произнёс Драко, а Гермиона метнула в его сторону испепеляющий взгляд и, не обращая внимания на внутренний голосок, который укорил ее в том, что и она сама так и не добралась до изучения дневника, повысив, голос не преминула упрекнуть Малфоя в том же:

— И ты не сообщил?!

— Послушайте, но страницы не были вырваны, они все на месте, — Джон прервал разгорающийся скандал: — Все дело в невидимых чернилах.

— Идиот, — пробурчала Гермиона так, чтобы Малфой не услышал. Внутренний голос, отвечающий за совесть едва удалось заглушить.

— Что ты нашёл? — требовательно спросила Гермиона, а Джон быстро достал из кармана своей мантии дневник Регулуса, положил его перед Гермионой на стол и раскрыл на последней странице. Малфой поднялся из кресла, и они окружили стол. Последняя запись была датирована июлем 1978 года — за год до смерти Регулуса и кражи найденного крестража. Последняя страница была чистым двусторонним листом. Гермиона вытащила волшебную палочку и произнесла заклинание:

— Апарекиум!

Тут же на пергаменте стали проявляться строчки, выведенные почерком Регулуса. Некоторые буквы были более размашистыми, будто Регулус торопился, а в одном из мест он даже продырявил пергамент, что могло означать одно: он был очень зол. Джон стал читать вслух:

— Он забрал её у меня. Забрал, прежде, чем я успел передать её дяде Альфарду. Украл, недостойный вор. Он был здесь, пробрался в мою комнату. Ничтожный, мерзкий, грязный воришка. Теперь она у него. Но он не сумеет воспользоваться ей. И не сумеет найти то, что я спрятал глубоко под толщей воды, там, куда не доберется никто. А записи мистера Певерелла он может оставить себе — его разочарует то, что он там найдёт.

— Блядь, да какого хрена?! — вдруг взорвался Малфой и резко отвернулся. Он сделал несколько шагов к двери, а потом обратно к столу, пока Гермиона снова и снова вчитывалась в строчки.

— Ни хрена не понятно! Просто ни хрена! — продолжал злиться Малфой. — Глупый мальчишка, что он о себе возомнил?

— Драко, успокойся, — вдруг сказала Гермиона, и это словно привело его в чувство. Она взглянула на Джона, а тот задумчиво уставился на неё в ответ. Затем спросил:

— Что думаешь об этой загадке?

— Регулус выкинул камень в озеро или реку, так же, как и Гарри оставил его в лесу, — сказала Гермиона. — Значит, он за пределами досягаемости. А вот записи Кадмуса — его дневник — до сих пор хранятся у того, кто украл шкатулку.

— Кто мог украсть шкатулку из дома Блэков? Какой вор мог пробраться в дом чистокровной семьи, любителей темной магии? Почему Регулус не назвал его имя? — спросил Малфой.

— Вот вы и подумайте об этом, — сказал Джон и забрал дневник. Он направился к выходу из кабинета. — Будут новости, сообщайте!

Когда за ним захлопнулась дверь, Гермиона и Малфой переглянулись.

— Не хочешь выпить? — вдруг спросила она, а Малфой и не подал виду, что удивился. Он молча смотрел Гермионе в глаза, после чего равнодушно пожал плечами. — Меня тошнит от загадок.

— Только не "Дырявый котёл", — вдруг сказал Малфой, а Гермиона кивнула и подошла к камину. Она дождалась Малфоя, они зашли в камин, и Гермиона, бросив под ноги летучий порох, четко произнесла:

— "Кабанья голова".

Они появились в старом баре, где за стойкой их встретил холодный взгляд Аберфорта Дамблдора. В помещении не было больше никого из посетителей, а сквозняк, задувающий в щели, абсолютно не способствовал уюту.

— Здравствуйте, мистер Дамблдор, — сказала Гермиона, выходя из камина. Тот кивнул и тут же поставил на стойку два стакана. Малфой, опасливо озираясь, последовал за Гермионой, и через минуту они уже устроились за барной стойкой.

— Какими судьбами, Гермиона? — спросил Аберфорт и покосился на Малфоя. Тот, едва усмехнувшись, отвернулся и принялся разглядывать невзрачный интерьер.

— Отдых от работы, — просто ответила Гермиона и краем глаза заметила, что Малфой встал со стула и направился к камину. Через минуту в нем уже горел огонь.

— Позволите тут похозяйничать? — бросил Малфой через плечо.

— Валяй, — равнодушно кивнул Аберфорт и выжидающе взглянул на Гермиону.

— Пинту сливочного пива и огневиски, — сказала Гермиона и обернулась к Малфою. В этот момент он как раз левитировал к камину стол и вместе с ним два стула. Малфой создавал уют. Если бы Гермиона рассказала кому, никто бы не поверил. Она встала со стула и подошла к Драко, который успел с комфортом устроиться на стуле и теперь стеклянным взглядом глядел в огонь. Гермиона села напротив и до того момента, пока на столе не появились стаканы с выпивкой, наблюдала, как блики огня играют в серых глазах Малфоя.

— Значит, камни нам не найти, — нарушил тот молчание. Гермиона кивнула и сделала глоток сливочного пива. Она любила его почти так же, как и чай, — напиток всегда напоминал ей годы, когда они ещё учились в Хогвартсе. Да, и тогда в мире было неспокойно, но эти редкие моменты посиделок в "Трёх Мётлах" с друзьями придавали надежды минутным спокойствием и уютом.

— Зачем ты меня спас, Драко?

Его имя из её уст подействовало на Малфоя как разряд тока. Она дернулся и резко взглянул на неё, в глазах всё ещё сверкали искорки огня. Он молча продолжал смотреть на неё, после чего быстро осушил бокал Огневиски и стал с преувеличенным вниманием наблюдать, как тот снова наполняется. Гермиона бросила взгляд на барную стойку: Аберфорта там не было.

— Ты справился с оборотнем, — продолжила она. — На них не действуют обычные заклинания.

— Думаю, что это был не оборотень, — наконец ответил Малфой и снова перевел взгляд на Гермиону. — Некоторые вещи нельзя объяснить.

Они просидели в молчании минут двадцать, каждый думал о своём и глядел на огонь. Философские фразы Малфоя заставили Гермиону насторожиться. Поэтому она достаточно быстро расправилась со второй пинтой сливочного пива: хотелось наконец расслабиться. Не было никакого желания думать о том, что уже произошло с тех пор, как они наткнулись на это дело. Может быть, это вовсе были выдумки Регулуса? Может, он был сумасшедшим? Гермиона сложила руки в замок на столе и внимательно посмотрела на Малфоя. Он был напряжен, несмотря на то, что крепкий алкоголь уже начал действовать на его нервную систему. Его губы были плотно сжаты, как если бы он был чем-то недоволен, а руки нервно водили стакан с огневиски по столу. Звук был неприятный. Гермиона резко накрыла его руку своей, отчего Малфой лишь медленно сфокусировал на ней взгляд.

— Это был анимаг? — спросила она, не убирая руку. Малфой почувствовал себя неуютно.

— Скорее всего, — кивнул он, а потом перевёл взгляд на ее ладонь, лежащую на его руке. — Ты была права: это было не полнолуние, даже не ночь. И заклинания действовали на него слишком легко. И от той капли зелья, что ты ему дала, он мгновенно уснул.

— А это был даже не Напиток Живой Смерти, — задумчиво сказала Гермиона, а потом тряхнула головой и резко убрала руку с холодных пальцев Малфоя. — Мало ли кто водится в том лесу.

— Ты хочешь узнать, у кого находится шкатулка? — поинтересовался Малфой. Гермиона просто кивнула и вновь уставилась на оседающие поленья в камине. По всему её телу разливалось тепло — от магии Малфоя и хмеля. Мысли стали туманны, и единственное, о чем сейчас Гермиона мечтала, — погладить Живоглота.

— Она может быть у любого, кто бывал в доме Блэков, — заявила Гермиона, попытавшись собраться с мыслями. Ей удалось — лишь на мгновение. Она вновь посмотрела на Драко. А что, если бы они сейчас сидели в том новом ресторане в Косой Аллее? Гермиона Грейнджер и Драко Малфой ужинают за одним столом. Заголовками пестрели бы все газеты, на них смотрели бы косо и шептались, как шептались все, кто видел Малфоев в общественных местах. Гермиона тоже попала бы под раздачу, определенно. Стали бы появляться сокрушительные теории о тайной любви и грязных утехах. Скитер бы побоялась написать хоть слово в адрес Гермионы, поэтому очернила бы Малфоя ещё больше. Может, его даже заподозрили бы в тёмной магии и осудили. Как бы не старался мистер Бруствер, волшебники навсегда погрязнут в предубеждениях.

— Я всегда думала, что мне сложно будет простить Беллатрису Лестрейндж, — хрипло произнесла вдруг Гермиона. Она прокашлялась, а Малфой как-то испуганно взглянул на нее, и Гермиона усмехнулась: — Я не стану показывать тебе тот шрам. Ты все и без того видел.

— Я не смотрел, — вдруг сказал Малфой и отвернулся. — Я тогда был напуган.

— Почему ты не выдал Гарри? — задала Гермиона давно мучивший ее вопрос. Драко как-то невесело усмехнулся.

— У меня всегда были с этим проблемы, — сказал он. — У моей семьи. Мы ведь не стали сражаться тогда, снова струсили. Вот тебе и гордая фамилия Малфоев.

Гермиона пораженно глядела на Драко и не могла вымолвить ни слова. Насколько сильно сломала война все устои в человеке, который стал сейчас полной противоположностью того мальчишки, который на втором курсе назвал ее грязнокровкой. Да, они не жаловали таких, как она, до сих пор, относились с раздражением, поглядывали с презрением, но Гермиона знала, что в глубине души они уже давно осознали одну простую истину: на жажде славы и подчинении слабых и недостойных далеко не уедешь. На унижениях и заносчивости. Драко Малфой являл собой не просто сломанную игрушку, а большие перемены. Да, он по-прежнему боготворил отца и слепо доверял его словам, был привязан к нему, потому и тяжело было осознать, что Малфои любили друг друга. И так же, как и Уизли, готовы были стоять друг за друга горой, убить ради друг друга. Гермионе не хотелось говорить: помимо загадки Регулуса, которую Гермиона не могла разгадать, прибавились ещё и переживания Малфоя, его боль, горечь и разочарование. Гермиона подумала: а что, если бы она все еще была с Роном? У них был бы дом, и Гермиону бы встречал вечером не только Живоглот, а Малфой, возможно, больше никогда бы не появился в ее жизни. И ей не дано было бы узнать, что с ним стало. "Каждый человек, которого ты встречаешь, сражается в битве, о которой ты не знаешь ничего. Будь добрым. Всегда", — вспомнилось вдруг Гермионе. Она посмотрела на Малфоя: его волосы цвета платины красиво переливались на свету, а бледное острое лицо было полным напряжения. Драко выпил еще один стакан огневиски и посмотрел на Гермиону. Ее брови сошлись на переносице, а огонь, играющий в ее карих глазах, словно топил всю решимость и бесстрашие. Вдруг, на мгновение, перед ним предстала не сильная Гермиона Грейнджер, магглорожденная всезнайка, без помощи которой не наступил бы мир, а обычный человек, такой, как и он. Со своими страхами и чувствами. Малфой сглотнул. Он мог столько сейчас сказать, но все это было таким незначительным, что он просто молча уставился в огонь. Что можно сказать, когда ты сидишь с грязнокровкой в "Кабаньей голове" и пьешь огневиски у камина? Отец был бы в восторге.

— Отец... — произнес Малфой, и тут его осенило: — Отец!

Он обернулся к Грейнджер, чтобы сообщить ей все, что пришло ему в голову, но глаза Гермионы были закрыты. Ее каштановые кудри падали ей на лицо, голова склонилась на́ руки, а тонкие пальцы правой руки слабо удерживали стакан. Малфой вдруг улыбнулся. Он напоил Гермиону Грейнджер всего парой пинт сливочного пива — вот за что точно стоит присуждать Орден Мерлина.

* * *

Гермиона медленно открыла глаза и тут же поморщилась: яркий солнечный свет пробивался сквозь незадернутые шторы, отчего защипало глаза. Она попыталась снова поднять веки, на этот раз более успешно, постепенно глаза привыкли к свету, и он уже не казался слепящим. Гермиона оглядела комнату: это была ее спальня, ее кровать, шкаф и комод. Она перевела взгляд на часы, стоящие на прикроватной тумбочке: было ровно восемь утра. Гермиона медленно поднялась с кровати и заметила, что она была одета. Ее мантия висела на стуле, а рядом лежала волшебная палочка. В голову резко ворвались воспоминания, и Гермиона отчетливо поняла, что не помнит, как добралась домой из "Кабаньей головы". Она быстро спустилась вниз, где ее встретил протяжно мурчащий Живоглот, он ходил вокруг неё кругами, как цирковой кот, а потом вдруг запрыгнул на кресло, накрытое какой-то черной тряпкой.

— Слезь, — попросила Гермиона, а Живоглот недовольно зыркнул на неё своими оранжевыми глазами, спрыгнул с кресла и исчез за поворотом на кухню. Гермиона взяла в руки тряпку и с удивлением обнаружила, что это мантия. И не чья-то, а Драко Малфоя. От мантии пахло так же, как и от него. Гермиона вдруг задумалась: неужели спустя пару месяцев работы с Малфоем она помнит его запах? Оказалось, что ещё как помнит.

Обследовав свою небольшую квартирку на предмет наличия мужчин, и даже хорьков — как вариант, Гермиона облегченно выдохнула: она была здесь одна. Оставалось лишь самое простое: узнать у Малфоя, каким образом его мантия оказалась в ее квартире. А заодно и узнать, как она сама оказалась в своей квартире. Она быстро привела себя в порядок, покормила терзающего ее барабанные перепонки ультразвуком Живоглота и направилась в Министерство, в свой кабинет. Там она за полчаса управилась с до сих пор незаконченными отчетами, перелистала пару книг, в которых была информация о Кадмусе Певерелле, а затем отправила письмо мистеру Диппету. Гермиона не хотела так просто сдаваться: она никогда так не делала, упорно шла к цели и добивалась своего. Но в этот раз все было слишком сложно: оба камня были потеряны, и искать их там, где оставили их бывшие владельцы, было сродни поискам иголки в стоге сена. Да, вероятность найти существовала, но так ли это необходимо? Гермиона не могла понять, каким образом Регулус так искусно хранил свои тайны, что их даже спустя много лет было слишком сложно отыскать.

"Тот, кто в Хогвартсе просит помощи — всегда ее получает", — Гермиона вспомнила слова Кикимера, произнесенные на кухне школы, и она задумчиво уставилась в камин. Может, стоило снова вернуться туда? Выпытать у Кикимера под веритасерумом?

— Мерлин, что за бред! — воскликнула Гермиона собственным мыслям.

Она никогда не отличалась жестокостью, и не стала бы предпринимать такие меры для достижения цели. Какой бы амбициозной Гермиона не была, она понимала, что проигрыш — тоже результат. Поэтому Гермиона и отправила Диппету сообщение о том, что она закрывает это дело и больше к нему возвращаться не станет. Хватит с неё загадок мальчишки, сующего свой нос в тайны волшебников. Иногда тайны должны оставаться тайнами, ведь так?

Ответ от Диппета не заставил себя ждать, поэтому Гермиона быстро развернула записку и прочитала послание. Глава отдела сообщал, что закрывать дело неразумно, поэтому он "просит" отложить его до лучших времен либо передать кому-нибудь из сотрудников. Гермиона решила, что целесообразнее будет просто сохранить папку в кабинете. Вдруг кто-то действительно продолжит поиски и наткнётся на нестыковки в отчете. Будут вопросы: как Философский Камень превратился в Воскрешающий? Тем не менее мысли о таинственном воре не выходили у Гермионы из головы до позднего вечера, а ночью ещё и появилось беспокойство за Малфоя: он так и не появился, хотя она написала ему письмо с просьбой забрать свою мантию.

Утром следующего дня Гермиона особенно тщательно проверяла почту, но так и не нашла даже записки от Драко. Его мантия аккуратно висела в ее шкафу в кабинете, а папка с загадочной историей Регулуса мозолила глаза. Гермиона сделала пару кругов по кабинету, но потом решила поговорить с Доусоном. Его не оказалось ни в Отделе Тайн, ни в Министерстве в целом, поэтому она направилась в кабинет Гарри. Нервозность было скрыть очень трудно, поэтому первый вопрос, который он задал, даже не глядя на Гермиону, был:

— Что-то произошло?

— Невидимые чернила.

— Что?

— Невидимые чернила, — спокойно повторила Гермиона. — Такие чернила можно купить где угодно, а я даже не догадалась, что Регулус мог их использовать.

— А, опять ты… — Гарри посмотрел на Гермиону и скучающим тоном произнес: — Ну, и как твои поиски?

— Отвратительно, — честно пожаловалась Гермиона, а Гарри даже улыбнулся. — Регулус спрятал камень на дне какого-то озера, а шкатулку с записями Кадмуса у него украли.

— Кто мог знать о шкатулке?

Гермиона устало вздохнула и пожала плечами. Если бы она знала. Вопрос, который мучил ее уже второй день и абсолютно не давал покоя.

— Тебе нужен отпуск, — сказал Гарри, а Гермиона лишь улыбнулась:

— После вас.

В полнейшей тишине прошло несколько дней, а Гермиона с каждым днем все глубже погружалась в работу, мысли о загадочной шкатулке и Малфое медленно выветривались из головы, заменяемые новыми заботами. Вестей от Малфоя так и не было, как и его самого, помимо того, куда-то пропал Джон Доусон с дневником Регулуса. Гермионе это все казалось затишьем перед бурей, но времени для паники не было до понедельника. Именно утром тридцатого апреля Гермиона закончила работу с отчетами и закрыла почти все дела за этот месяц. И именно этим самым утром, когда взъерошенный Гарри Поттер буквально ввалился в кабинет Гермионы с полными отчаяния и испуга глазами, она поняла, что случилось нечто невообразимое.

— Дыши, главное, дыши!

— Я не могу!

— Давай, Джинни, потерпи чуть-чуть, сейчас здесь будет целитель!

Гермиона едва выдерживала мертвую хватку Джинни. Ее хрупкая на вид кисть сжимала ладонь Гермионы так, будто это квоффл, который нужно забросить в ворота. А в этом Джинни мастерства было не занимать, поэтому Гермиона опасливо поглядывала на побелевшую кисть.

Она сидела на коленях у софы, на которой с огромным животом и тяжелыми схватками истекала по́том ее подруга. Гермиона думала о том, что поверила бы даже в существование Бога, если бы ей кто-нибудь помог. Но она была здесь одна, наедине с беременной женщиной, у которой уже минут десять назад начались схватки. Гарри отправился в Мунго, как только они спешно переместились из кабинета Гермионы в Годрикову Впадину, где Джинни ещё минут пять кричала на Гарри за то, что он бросил ее, когда у неё отошли воды. Гермиона посмотрела на напряженное красное лицо Джинни и поежилась, когда та издала совсем слабый, но полный боли стон. "Сколько могут длиться схватки?" — подумала Гермиона и стала в уме перебирать все книги, в которых могла подвернуться хоть толика информации о том, есть ли физиологические особенности рождения волшебников? Гермиона не была уверена, что это ей поможет, потому что о родах не знала абсолютно ничего, что в магическом, что в маггловском мире. Волнение достигло апогея через пять минут, когда Джинни орала уже почти благим матом и вспоминала всех великих от Мерлина и до Тёмного Лорда. На Гермиону это произвело неизгладимое впечатление, но напоминать об этом подруге после она не собиралась: Джинни и так явно не забудет, что упомянула даже Малфоев в своём наполненном эпитетами монологе. В конце ее громкой тирады в камине вспыхнуло пламя, и на ковёр вывалился Гарри, за ним Невилл, после в гостиной оказался какой-то неизвестный Гермионе (и Джинни) бодрый старичок с чемоданом. Тут же появилась Луна, Рон и Андромеда, в глазах которой решимости было хоть отбавляй. Она держала за руку маленького Тедди, испуганно наблюдавшего за происходящим. Андромеда что-то шепнула внуку, и он тут же, не глядя на Джинни, направился из гостиной. Андромеда стала командовать парадом, пока ошарашенная таким количеством народа в ее гостиной Джинни тяжело дышала и с ненавистью смотрела на Гарри.

— Прошу всех покинуть гостиную!

— Джинни, тише, все будет хорошо, — еле слышно прошептала Гермиона, стараясь не рассмеяться от того цирка, который являлся жизнью. Уже через минуту ее бесцеремонно подвинул целитель, уселся рядом с Джинни и начал водить и махать волшебной палочкой в разные стороны. При этом его седая бородка едва заметно подрагивала.

— Мистер Поттер, где вода?! — недовольно воскликнул он, а Гермиона поспешно, но так, чтобы Джинни не заметила, ретировалась и стала разминать затекшую кисть. Она вышла в холл, где дружно в ряд восседали члены Отряда Дамблдора. Не успела Гермиона и слова молвить, как вдруг резко распахнулись входные двери. Гермиона от испуга вскинула палочку и чуть не бросила "Остолбеней" в прибывших мистера и миссис Уизли. Они замерли на пороге и без ее заклинания, после чего миссис Уизли, ничего и никого не замечая, понеслась в гостиную. В проходе она столкнулась с Гарри с такой силой, что тазик с водой, который он нёс, тут же взлетел в воздух и, сделав пару кульбитов, окатил Гарри с головы до ног водой. К происшествию поспешил мистер Уизли, причитая что-то, но его резко остановила Гермиона. Гарри испуганно заглядывал в гостиную, миссис Уизли пыталась дрожащими руками вернуть воду в тазик, а Джинни тем временем кричала все громче. Все храбрые гриффиндорцы тут же растеряли то, чем наградил их Годрик, и вжались в стулья и стены. Даже Гарри, который не испугался смерти, не мог сделать ни шагу в гостиную. Гермиона не растерялась и быстро всучила в руки Поттера злосчастный тазик, наполнила его водой и толкнула в комнату. Гарри чудом не расплескал воду снова. Миссис Уизли уже вовсю носилась вокруг софы и что-то бормотала, целитель производил какие-то измерения пространства, а Андромеда тихим и спокойным голосом разговаривала с Джинни, которая отвечала ей чуть более громко, а иногда даже неуместно. Гермиона закрыла двери в гостиную и обернулась к друзьям.

— Ну-с, — пробормотал мистер Уизли, шагами измеряя расстояние от одного конца холла до другого. Он остановился напротив Луны: — Как поживает Ксенофилиус?

— О, у папы все отлично, готовит новый выпуск "Придиры", — кивнула Луна, с улыбкой глядя на закрытые двери. — Вы не волнуйтесь о Джинни, мистер Уизли, это не больнее, чем Круциатус.

Мистер Уизли побледнел, Рон и Джордж едва сдержались, чтобы не расхохотаться, а Невилл поежился: иногда привычка Луны говорить только то, что она думала, подводила.

— Может быть, кто-нибудь чаю хочет? — тут же произнесла Луна как ни в чем не бывало. Из-за угла выглянул Тедди и с интересом взглянул на Лавгуд. Она улыбнулась, взяла мальчика за руку и направилась на кухню дома Поттеров. Гермиона усмехнулась: только свиста кипящего чайника и веселого чаепития им и не хватает.

— Как вы все узнали? — спросила Гермиона, стараясь не вслушиваться в звуки, которые раздавались в гостиной.

— Я был в Мунго, когда встретил Гарри и Рона, — ответил Невилл.

— Рон отправил мне Патронуса, — объяснил Джордж, а мистер Уизли сказал:

— А мы получили Патронус от Гарри.

В холле снова воцарилась тишина. Из кухни доносился звон чашек и негромкий диалог Луны и Теда, а из гостиной крики Джинни и спокойный голос Андромеды. В напряжении прошел час. Луна с Тедом уже вернулись в холл в весьма приподнятом настроении. Все настороженно взглянули на двери, откуда донёсся громкий детский плач. Гермиона поднялась с места и в нерешительности сделала пару шагов к дверям. Снова воцарилась тишина. Когда она уже собиралась ворваться внутрь с палочкой наперевес, двери распахнулись, и на пороге появился Гарри, а в его руках был маленький Поттер, укутанный в голубое покрывало. Гарри отвлекся от созерцания своего сына и посмотрел на друзей. В его глазах стояли слезы, и он с надрывом сказал:

— Это Джеймс Сириус Поттер.

В эту же секунду к нему с возгласами и поздравлениями ринулись все, кто до этого терпеливо ждал в холле. Гарри передал маленький свёрток мистеру Уизли, и тот при виде мальчика не удержал счастливой скупой слезы. Маленький Джеймс задорно поглядывал на взрослых и с особенным интересом задержался на руках у Гермионы, которая была последней в очереди смотрящих. Она сконфуженно улыбнулась, Джеймс улыбнулся ещё шире, открывая всем присутствующим свой беззубый рот. Затем он потянулся к волосам Гермионы, но они были слишком далеко, и он тут же нахмурился. Гарри расхохотался, когда увидел, что Гермиона Грейнджер добровольно наклоняется к его сыну и протягивает ему прядь кудрявых волос. Смех всех присутствующих не заставил себя ждать. Гермиона вернула Джеймса в руки его отца и не сдержала улыбки: таким счастливым она Гарри не видела никогда.

— Как Джинни? — спросила она, а Гарри снова улыбнулся.

— Ждёт поздравлений, — сказал он, и вся толпа направилась в гостиную. Там, на софе, укутанная в плед, окружённая подушками, лежала Джинни. Ее уставшее лицо было бледным, но при виде друзей она счастливо улыбнулась.

— Как ты? — спросила Гермиона, наблюдая, как старый целитель все еще водит палочкой над правой рукой ее подруги.

— Все хорошо, — только и хватило сил произнести ей. Гарри сел рядом с ней и протянул ей Джеймса. Целитель сказал пару слов Андромеде и миссис Уизли, после чего поздравил Поттеров и исчез в зеленом вихре каминной сети. Джеймс снова отправился в путешествие по рукам, сопровождаемое охами и ахами, от одного члена большой и дружной семьи к другому. Джинни тем временем от усталости закрыла глаза.

— Так, ребята, пойдёмте-ка на кухню, — сказала Гермиона, когда малыш вернулся к Гарри. Новоиспеченный отец светился от счастья и, поблагодарив Гермиону улыбкой, уселся в кресло рядом с Джинни. Толпа тут же повалила обратно в холл. Андромеда, крепко держа за руку Теда, рассказывала ему, кем ему приходится Джеймс, а миссис Уизли не переставая плакала, поэтому Гермиона тут же призвала успокоительное. Она оставила Гарри, Джинни и малыша Джеймса в гостиной и закрыла двери. Когда она вошла на кухню, там уже собрались все: мистер Уизли обнимал жену, которая утирала платком лицо, Рон с Джорджем и Невиллом молча пялились в свои кружки с чаем, а Тедди заливисто смеялся рассказам Луны, сидя на коленях у Андромеды.

— Наверное, нужно будет сегодня ужин приготовить, — неуверенно произнесла Гермиона, заламывая пальцы. Она с трудом представляла, как должно проходить такое событие, как день рождения первенца, но, к счастью, здесь была миссис Уизли.

— Гермиона, милая, не беспокойся, я этим займусь, — всхлипывая, произнесла она, а Гермиона благодарно ей улыбнулась.

— Гермиона, можно тебя на минуточку? — позвала ее Андромеда. Она оставила Теда на попечение Луны и вышла в холл. Гермиона последовала за ней.

— Перед тем, как отправиться в Годрикову Впадину, — сказала Андромеда, — я хотела оставить Теда с Драко и связалась по каминной сети с Малфой-мэнором. Камин был заблокирован, и мне никто не ответил.

— Может быть, Малфои уехали, — предположила Гермиона, а Андромеда покачала головой:

— Нарцисса бы сообщила мне и не стала бы блокировать камин.

Гермиона прикусила губу, у нее засосало под ложечкой, и она почувствовала жуткое волнение. Она не думала о Нарциссе или Люциусе, о том, что могло произойти, и не анализировала ситуацию. Гермиона просто волновалась. Он облизала губы и почувствовала, что сердце начинает биться быстрее. Неужели она так волновалась за Драко Малфоя?

— Когда вы последний раз виделись с Малфоями? — спросила Гермиона.

— Мы беседовали с Нарциссой вчера утром, — сказала Андромеда. — После этого она отправилась обратно в Малфой-мэнор.

— Она ничего не говорила о Драко? — спросила Гермиона. Не выдать своё волнение оказалось труднее, чем она думала.

— Она говорила, что он отправился по делам во Францию, — ответила Андромеда, а Гермиона нахмурилась. Во Францию?

— Когда?

— Где-то неделю назад, — просто ответила Андромеда. — Я очень волнуюсь за Нарциссу, ты сможешь проверить их дом?

— Конечно, миссис Тонкс, — кивнула Гермиона, сжимая руку Андромеды. — Прикройте меня, к вечеру обещаю быть на ужине.

— Хорошо, Гермиона. Будь осторожна.

Гермиона направилась в гостиную и аккуратно приоткрыла дверцу. Гарри все еще сидел в кресле и смотрел на мирно спящую Джинни и Джеймса на ее руках.

— Гарри, — шёпотом позвала Гермиона, закрывая за собой дверь. Молодой отец поднял глаза и улыбнулся Гермионе. Эту улыбку она редко видела на лице своего друга, но каждый такой момент заставлял ее улыбаться в ответ. Но не в этот раз. Гермиона чувствовала, как дрожат ее руки, и сама не понимала, что с ней происходит.

— Что-то случилось? — спросил Гарри, тут же с готовностью поднявшись с места.

— Мне нужно будет отправиться в Малфой-мэнор, — сказала Гермиона, искоса бросив взгляд на Джинни и Джеймса. Они сладко посапывали, прижавшись друг к другу. Гермиона поежилась. Ее сердце разрывалось на две части: остаться с Джинни не представлялось возможным, потому что тревога за Малфоя возрастала с каждой секундой.

— Малфой пропал, — сказала Гермиона. — Не выходит на связь уже несколько дней. Андромеда сказала, что в Малфой-мэноре заблокирован камин.

— Я пойду с тобой, — сказал Гарри, а Гермиона удивленно уставилась на друга. Удивление сменилось злостью, и она с силой толкнула его в бок.

— Даже не смей, Гарри Поттер, — прошипела она. Гарри удивленно распахнул глаза, а потом виновато опустил взгляд. Гермиона будто прочитала его мысли: ему явно вспомнился диалог с Римусом в ту ночь, когда он оставил Тонкс и Тедди в одиночестве и хотел отправиться с ними за крестражами. — Прикрой меня перед Джинни. Я постараюсь успеть на ужин.

— Хорошо, только...— Гарри замялся. — Пожалуйста, будь осторожна.

Гермиона порывисто обняла друга, подошла к спящей Джинни и поцеловала ее в лоб, слегка коснулась пухлой щечки Джеймса, а затем резко развернулась и направилась к камину. Гарри остался стоять и смотреть, как его подруга исчезает в вихре зеленого пламени. Разве мог он оставить ее без поддержки и помощи?!

* * *

Гермиона летела по Каминной Сети в Атриум Министерства, пролетая множество дымоходов и каминов, как вдруг какое-то чёрное странное пятно со всей силы врезалось в неё, и Гермиона резко выпала из пространства Сети и больно ударилась об землю. Она выхватила палочку, приподнялась и огляделась: перед ней были кованые ворота Малфой-мэнора. Вокруг стояла пугающая тишина: из леса за ее спиной не доносилось ни звука, и Гермиона почувствовала, как по коже побежали мурашки. Она потерла ушибленный копчик и еле поднялась на ноги, крепко сжимая палочку в руке. Над мэнором кружили чёрные тучи, предвещавшие дождь, а позади вдруг раздался протяжный страшный грай. Гермиона вздрогнула и обернулась: на одной из веток сидел чёрный как смола ворон и внимательно смотрел на Гермиону своим маленьким чёрным глазом. Второго глаза у ворона, кажется, не было, по крайней мере Гермиона не смогла его разглядеть. Ворон снова каркнул, затем взмахнул крыльями и улетел, а Гермиона устало выдохнула и отвернулась.

— Что это было? — вслух произнесла Гермиона и отряхнула мантию. Жуткая тишина стояла на территории поместья. Не было слышно ни пения птиц, куда-то спрятались павлины, а ветки деревьев подрагивали так, будто замёрзли. Гермиона подошла к воротам и только подумала, что без пропуска не пройдет, как вдруг они распахнулись с такой силой, будто кто-то выбил их, едва не сорвав с петель. Гермиона с опаской огляделась: тишина заставляла дрожать, а в животе снова появилось это томительное чувство волнения. Гермиона сглотнула и зашла на территорию поместья. Ворота не закрывались, поэтому Гермиона мысленно поблагодарила Мерлина: путь отхода есть. Она быстро пересекла территорию, так и не встретив ни одного живого существа, и оказалась у дверей замка. Они с лёгкостью поддались обычному "Алохомора", и Гермиона оказалась в просторном холле с высокой лестницей на второй этаж.

— Миссис Малфой?— громко произнесла Гермиона. — Драко!

Ее голос эхом разошёлся по всему замку и вновь вернулся в холл. Акустика здесь была что надо. Гермиона невесело улыбнулась, когда представила Люциуса Малфоя за барабанами, Нарциссу за фортепиано, а Драко, с гитарой в руках, распевающего что-то из репертуара группы "Linkin Park". В голове всплыли строчки из песни "In the End", и Гермиона отогнала непрошеные мысли. Неужели здесь даже домовиков нет?

— Гоменум Ревелио! — воскликнула Гермиона, но ответа не последовало. Малфой-мэнор был пуст. Ни одного живого существа. "Может, они мертвы?" При этой мысли Гермиона сглотнула, а воображение живенько подкинуло картинку, где Драко Малфой истекает кровью на полу в гостиной. Сердце гулко забилось, и Гермиона тут же бросилась в гостиную и замерла на пороге: фортепиано стояло посреди комнаты, больше никакой мебели не было. На его крышке поблескивала какая-то мелкая безделушка вроде кольца. Гермиона предусмотрительно оглядела комнату и подошла к камину. Он не работал. Словно был закрыт каким-то щитом, о такой магии Гермиона никогда не слышала. Она обернулась. Крышка фортепиано была закрыта, нот не было, но почему-то Гермиона все равно подошла к нему и увидела то, что изначально привлекло ее внимание: аккуратное и красивое серебряное кольцо с гербом Малфоев и буквой "М" в середине. Оно странно и завораживающе блестело на чёрном дереве, и Гермиона не удержалась от соблазна рассмотреть его поближе. Как только она коснулась кольца Малфоев, ее тело резко сжало со всех сторон, мир завертелся, и Гермиона закрыла глаза.

"Это портал!"

Она открыла глаза, лишь когда со всей силы упала на землю, при этом сильно ударившись спиной о какую-то деревяшку. Со стоном Гермиона приподнялась с земли. В волосах ее запутались пожелтевшие листья, и Гермиона подумала, что ещё одно подобное перемещение, и она будет окончательно искалечена. Наконец, инстинкт самосохранения проснулся и отогнал все мысли, кроме одной: где она?

Как ни странно, место Гермиона узнала сразу: её спина только что свела тесное знакомство с тем самым бревном, на котором не так давно сидел Малфой, равнодушно разглядывал поляну и пытался ей помочь найти камень. Это был Запретный лес.

Стояла та же зловещая тишина, что и на территории Малфой-мэнора. Ни крика птиц, ни шелеста листвы. Гермиона настороженно оглядела поляну и заметила на ее краю то, чего в прошлый раз не было: какой-то бугор, полностью покрытый листвой. Сквозь неё можно было разглядеть чёрное гладкое дерево, и Гермиона, пораженная догадкой, тут же рванула... к шкатулке. Скинув с неё ворох листьев, Гермиона коснулась дерева дрожащими руками и провела двумя пальцами по крышке. Это была та самая шкатулка, которую она видела в воспоминании Регулуса. Гермиона настороженно коснулась запертого замка и тут же достала волшебную палочку.

— Алохомора, — негромко произнесла она, и замок послушно звякнул: шкатулка открылась. Гермиона уже собиралась было поднять крышку, но вдруг изнутри послышался странный вой, а на поляну сквозь деревья прорвался ветер. Гермиона испуганно отскочила от шкатулки, запнулась о какой-то сук и беспомощно упала на землю, не отрывая взгляда от шкатулки. Нечто подобное она уже когда-то видела, и страх сковал ее тело, когда из-под крышки вырвалась какая-то чёрная дымка, завертелась вихрем и вдруг медленно стала уплотняться. Гермиона побледнела и крепче сжала свою волшебную палочку: страх и доля любопытства не давали ей трансгрессировать, спрятаться или атаковать то, что вырвалось из шкатулки. Дымка наконец обрела форму, и теперь перед Гермионой стоял немолодой волшебник в каком-то странном балахоне, с колпаком на голове. Он был больше похож на призрака, чем на воспоминание, поэтому Гермиона слегка расслабилась. Волшебник удивленно оглядел поляну, затем вытащил волшебную палочку и наконец взглянул на Гермиону.

— Кто вы?

Гермиона молча уставилась на лицо волшебника: у него были чёрные брови, густые усы и небольшая бородка. Его лицо почти светилось благородством и некоторым высокомерием, и Гермиона сделала предположение, которое тут же и высказала:

— Вы— Кадмус Певерелл?

Волшебник кивнул, и Гермиона поднялась с земли и сделала шаг ему навстречу.

— Мое имя Гермиона Грейнджер, — сказала Гермиона, разглядывая Кадмуса как экспонат в музее. — Вы призрак? Или воспоминание?

— Ни то, ни другое, — недовольно ответил Кадмус.

— Вас воскресили? — неуверенно спросила Гермиона и попыталась коснуться Кадмуса. Он опасливо отшатнулся, но после будто передумал и протянул руку Гермионе. Взгляд волшебника был пустым, но он едва вздрогнул, когда Гермиона коснулась его пальцев. Она удивленно разглядывала стоящего перед ней Певерелла и не верила своим глазам. Она стала свидетелем того, как работает Воскрешающий камень.

— Это все тот проклятый камень, — заметил Кадмус. Он снова оглядел поляну и, наклонившись, поднял пару листьев с земли.

— Кто вас воскресил, сэр? — спросила Гермиона.

— Он представился мистером Малфоем, — заявил Кадмус, разглядывая листья.

— Но как? Камень был потерян! — воскликнула Гермиона и тут же задала следующий вопрос: — А почему вы были в шкатулке?

— Этого я не знаю, — он едва заметно усмехнулся. — Если вы — Гермиона Грейнджер, значит, именно вам, по заверениям мистера Малфоя, я и должен рассказать эту историю.

Гермиона нахмурилась, она тяжело дышала и боялась хоть словом нарушить тишину. Тем временем Кадмус продолжил:

— Многие волшебники думают, что Дары нам подарила сама Смерть, — тут он слегка поежился и как-то нервно сглотнул, что было странно. Кадмус вёл себя как живой человек, но его пустой и равнодушный взгляд выдавал в нем подобие инфернала. — Но некоторые считают, что мы создали их сами. Если бы они только знали, глупцы, что такое Смерть. Она приходит не за всеми, но когда кто-то нарушает ее планы и ход событий, она может злиться и испытывать нетерпение. Если человеку уготовано судьбой умереть — не важно, волшебник он или маггл, — он умрет. Это я понял только спустя долгое время.

Смерть сама показалась мне. Она явилась нам троим и вручила нам Старшую палочку, Воскрешающий камень и Мантию-невидимку. Мой брат Игнотус догадывался, что она все равно вернёт своё право на наши души и тела рано или поздно, равно как и те подарки, с которыми ей пришлось расстаться. Старшая палочка была обречена на уничтожение рано или поздно, а Мантия-невидимка никогда не представляла большой ценности, учитывая тот факт, что волшебники сами научились становиться невидимыми. Но Воскрешающий камень был для Смерти самым важным подарком. Она имела власть над людьми, и не было в правилах оспаривать ее решение, моя же просьба оскорбила ее. Но когда я понял, что именно получил в подарок, я стал изучать этот самый камень и всю жизнь работал над тем, чтобы вернуть человека с того света таким, каким он был прежде, а не бесцветным подобием, каким предстала однажды передо мной моя жена, — на секунду в глазах Кадмуса появилась какая-то горечь и тоска, но затем он продолжил: — Я не сильно продвинулся в своих экспериментах, устал и отчаялся. Тогда я решил покинуть этот мир. Так и вышло. Но камень Смерть тогда так и не забрала, я спрятал его достаточно глубоко и надёжно. Своё творение я запер в шкатулке и передал своему внуку. К сожалению, он не отличался большим умом и даже не смог открыть ее, речи о том, чтобы воспользоваться камнем, и не было. Периодически я наблюдал за вашим миром, и за тем, как он менялся, оттуда, где я был, где мы все…

Кадмус на секунду замолчал и снова оглядел поляну. Гермиона сглотнула. Узнать тайну, увидеть то, что когда-то видел Гарри, она не хотела. Ей было страшно: это был не естественный порядок вещей, это было нарушение правил.

— Вы не нашли здесь камень, потому что Смерть нашла его раньше, ещё тогда, когда Гарри Поттер оставил его здесь. На этой поляне тогда произошло нечто странное, сотворилась необычная магия. Смерть должна была забрать Гарри Поттера, но из-за хитрости волшебников не смогла. Зато она нашла тот самый камень, который когда-то вручила одному из братьев Певерелл — мне. Ей повезло. Но она узнала о том, что я работал над совершенствованием камня и даже создал его точную копию, подозреваю, что эти знания она получила от того глупого мальчишки из рода Блэков. Как бы то ни было, камень был в шкатулке, но и то, и другое исчезло. И было найдено только неделю назад. Отец мистера Малфоя нашёл шкатулку и хранил ее многие годы в своём замке. Но Смерть следила за Драко Малфоем и нашла его и мое творение. Она забрала их.

— Ч-что? — переспросила Гермиона. Ее зрачки расширились, сердцебиение ускорилось, резко защемило в груди. — Куда?!

— Туда, откуда я, — просто ответил Кадмус и вдохнул полные легкие воздуха. Он скучал по этому миру, но бремя существования давило на него с первых секунд появления. — Я помогу тебе, Гермиона Грейнджер. Я связан со Смертью и с камнем и знаю, где они. Но взамен я попрошу кое-что. Ты должна меня уничтожить.

Кадмус протянул ей руку, а Гермиона сглотнула. Уничтожить человека. Живого. Или не живого? Гермиона тяжело задышала, сделала шаг назад и в смятении прикусила губу. Она не смогла бы, никогда не смогла бы убить кого-то. Но Кадмус равнодушно глядел в ее глаза, ожидая ответа.

— Хорошо, — резко ответила Гермиона, будто боялась передумать, — Но сперва одно дело. Кикимер!

Раздался резкий хлопок, и прямо перед ней появился старый домовой эльф. Он протер руки о свою тогу и взглянул на Кадмуса. Ничуть не удивившись, он перевёл взгляд на Гермиону и изобразил подобие улыбки.

— Нужна твоя помощь, Кикимер. Помощь Хогвартса.

— Да, мисс Грейнджер, — кивнул эльф и обернулся к Кадмусу. Он взглянул на шкатулку, медленно подошёл к ней и, открыв, вытащил записи Кадмуса.

— Сделай копию, — попросила Гермиона, и эльф повиновался. Он напоследок взглянул на Кадмуса, а затем, сжимая в маленьких ручках свитки, исчез с тем же резким звуком. Гермиона взглянула на Певерелла. Все это время он с интересом наблюдал за происходящим и теперь довольно улыбнулся. Выглядело это несколько зловеще. Гермиона взяла шкатулку и протянула свободную руку Кадмусу. Через секунду они трансгрессировали.

Когда чувство сдавливания органов исчезло, Гермиона уставилась на древнюю арку, стоящую на постаменте прямо перед ней. Кадмус вдруг резко взбежал по ступеням и оказался прямо перед Аркой Смерти.

— Стойте! — крикнула Гермиона в отчаянии, но он уже исчез за черной дымчатой вуалью. «По крайней мере мне не придется никого убивать,» — подумалось ей.

Гермиона сглотнула и огляделась. Здесь было темно, как и тогда, на пятом курсе, свет падал только на Арку. Гермиона поёжилась от холода и воспоминаний, рвущихся в голову. Но все мысли вылетели из головы, как только она услышала слабый стон, который эхом разошелся по комнате. Она сделала два шага по каменным ступеням, пока не заметила лежащего на холодном камне Драко Малфоя. Он был абсолютно невредим, лицо бледное, а ресницы едва заметно подрагивали. Гермиона тут же рванула к нему, оставив шкатулку на самом краю постамента. Она испуганно коснулась его запястья, там, где можно было послушать пульс, и облегченно выдохнула: Малфой был жив. Сразу после этого он вдруг медленно открыл глаза и, увидев Гермиону, скорчил гримасу раздражения.

— Ты полная дура, — едва слышно прохрипел он и тут же закашлялся. — Убирайся отсюда…

— Малфой, вставай, — скомандовала Гермиона и попыталась было накинуть руку Малфоя на своё плечо, но тот упал ей на руки безвольной куклой. Его тело вдруг стало тяжёлым, и его придавило к земле так, словно он весил фунтов семьсот. — Что за черт?

— Грейнджер, уходи, — едва ворочая языком, пролепетал Малфой. — Он обещал, он должен был отдать тебе шкатулку и отправить…

— Что ты несёшь? Кто?

— Певерелл! — прорычал Малфой, с усилием поднимая голову и глядя Гермионе в глаза. — Уходи, Гермиона.

— Ты бредишь, — спокойно произнесла Гермиона. — И ты пойдёшь со мной. Да что это за магия!

— Эта магия тебе не подвластна, ведьма! — раздался жутко знакомый голос за вуалью Арки. Гермиона вздрогнула и, все ещё крепко сжимая ладонь Драко, вгляделась в расплывчатый силуэт. Вуаль резко исчезла: у самого края Арки стоял Джон Доусон, в его правой руке была та самая шкатулка, а лицо, ещё более вытянутое и бледное, было непроницаемо.

— Джон?

— Спасибо за шкатулку, Гермиона, — сказал он, а потом направился прямо к ним. Гермиона испуганно попятилась, попытавшись утащить за собой Драко, но он был словно приклеен к камню. Гермиона поползла дальше, все ещё цепляясь за мантию Драко, как вдруг вуаль снова появилась, но Джон, не останавливаясь, прошёл сквозь неё и растворился. Всего на несколько секунд воцарилась тишина, пока из тёмной вуали не стали появляться чёрные лоскуты какой-то ткани, похожей на мантию, за ней бледные кости, обтянутые рваной кожей, мышцами, и, наконец, всё тело. Это было что-то жутко похожее на дементора, но менее телесное, почти прозрачное и слегка поблескивающее в лучах света Арки. Гермиона замерла, попытавшись нащупать свою палочку: страх сковал все тело, руки плохо слушались, а мозг и вовсе отключился. Она даже говорить не могла, просто смотрела во все глаза на Смерть, которая явила своё истинное лицо.

— Драко Малфой отправится со мной, — заметила Смерть. Ее голос вибрацией прошёлся по камню и стенам, от него мурашки побежали по коже, а Гермиона чуть не потеряла сознание, несмотря на то, что никогда не была кисейной барышней.

— Твой же час ещё не настал, — продолжила Смерть. Ее костлявая рука поднялась вверх, и Малфой, словно марионетка, легко поднялся с камня и повернулся к Гермионе спиной.

— Драко! — закричала Гермиона, словно очнувшись. Она вскочила на ноги, не обращая внимания на страх и холод, который исходил от Смерти, но испугалась сделать хоть шаг к Малфою. Он вдруг обернулся.

— Уходи, Грейнджер, — произнес он, и его грустные глаза были последним, что видела Гермиона. Он сделал шаг вперёд, и его полностью поглотила тёмная вуаль. Гермиону затрясло.

— Ты, мерзкое, проклятое... — вдруг закричала она от беспомощности, кидаясь к Смерти. Та собиралась было уже уходить, но обернулась. Ее длинная мантия струилась по полу, а руки придерживали ее лоскуты на рукавах.

— Ты можешь пойти с ним, — вдруг сказала Смерть. Гермиона сглотнула и решительно взглянула на череп, туда, где должны были быть глаза. Малфой не был ни в чем виноват, он не должен был умереть. Тем более не так, не сейчас, и Гермиона знала это. Если Гарри вернулся, значит, и Драко сможет! Безумные мысли носились в ее голове, а Смерть уже протягивала костлявую руку. Гермиона кивнула и с готовностью сделала шаг вперёд.

— Так тому и быть, — сказала Смерть.

До рукопожатия оставалась какая-то доля секунды, и Гермиона бы в забвении кинулась в мир мертвых, если бы на неё сбоку не налетел Гарри Поттер. Он сбил ее с ног, ловко накинув на них обоих Мантию-невидимку. Во время падения Гермиона со всей силы ударилась головой о ступени и тут же отключилась.

Гермиона стояла в просторной гостиной дома Поттеров и разглядывала через окно уютные улочки Годриковой Впадины. За этот год, полный поисков и разочарований, тянувшийся словно вечность, пейзаж за окном совсем не изменился, как и сама Гермиона. Волосы её были так же коротки и неукротимы, брови сдвинуты к переносице, а в карих глазах была бездна решимости. Она сосредоточенно разглядывала сад, будто пыталась запомнить эту красоту.

За окном было лето, тут и там распевали песни птицы, а цветы в саду Джинни благоухали и наполняли дом своим ароматом, но на душе Гермионы не было лета и тепла. Каждый вечер с того самого инцидента в Отделе Тайн она думала только об одном: она не смогла спасти Драко Малфоя.

Гермиона бы не была Гермионой Грейнджер, и самой умной волшебницей пятидесятилетия, если бы не старалась исправить ошибку. Маховики Времени были вне досягаемости, и найти хоть один казалось задачей невыполнимой, поэтому в течении всего года Гермиона корпела над тоннами свитков, среди которых были и записи Кадмуса Певерелла. Гермиона не гордилась тем, что ей удалось заполучить, все ее эксперименты проводились в тайне от общественности и даже многих близких самой Гермионе людей. Об этом не знала и Нарцисса Малфой, так как не верила в то, что ее сын способен вернуться. Веру и надежду она исчерпала ещё в военные годы. Каждый раз, когда Нарцисса случайно встречала Гермиону в Косом переулке, Министерстве Магии или у Андромеды, она делала вид, что вовсе не замечает ее существования, но на ее лице проступали отчаяние, злость и молчаливое обвинение в том, что произошло.

— Гермиона, — мягко произнёс Гарри. Оно подошёл неслышно и остановился рядом, не глядя на неё. Гарри волновался. — Майкл узнал, что ты задумала. Он будет здесь с минуты на минуту.

— Я знала, что он захочет меня остановить, — просто ответила Гермиона и посмотрела Гарри в глаза. — Но сейчас я хочу поблагодарить тебя. Без тебя я бы не справилась.

Гермиона подняла руку и разжала пальцы: на ладони лежал небольшой и аккуратный чёрный камень. Гарри даже не взглянул на него.

— Он сработает, — уверенно сказал Гарри, — Ты ведь самая способная и умная волшебница, которую я когда-либо знал.

Гермиона улыбнулась и порывисто притянула Гарри к себе. Она крепко обняла друга, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

— Я найду там Малфоя и приведу его обратно, — уверенно сказала она. — За завесой камень подействует так, как задумано.

Гарри ещё крепче обнял подругу, почувствовав как неприятно кольнуло под рёбрами. Ему было страшно. Раздался стук в дверь.

— Гарри! Открывай, Гарри! Мы знаем, что она здесь! — послышался хор голосов. За дверью был не только Майкл, но и Рон.

— Пока, Гарри! — быстро сказала Гермиона и тут же направилась к камину, бросив последний раз взгляд в потерянные зеленые глаза лучшего друга, в которых на секунду отразилось пламя от Летучего пороха.

Она оказалась в камине Атриума Министерства и, отряхнув мантию, направилась к лифтам. Каждый шаг давался с трудом, каждое движение отдавало страхом и болью. Она ехала в Отдел Тайн одна.

Когда двери лифта распахнулись, а женский голос произнёс: "Девятый уровень. Отдел Тайн", Гермиона на едва гнущихся ногах направилась к двери в конце длинного, казалось, что нескончаемого коридора. Она потянула за ручку, дверь бесшумно открылась и Гермиона увидела уже знакомую круглую комнату. Когда она вошла внутрь, дверь позади нее так же тихо закрылась. Попасть в одну из самых страшных комнат Отдела Тайн стало оказалось не трудной задачей: сопутствие удачи было к месту в том нелёгком деле, которое она задумала.

Гермиона Грейнджер крепко сжала в одной руке свою волшебную палочку, а в другой Воскрешающий камень, поднялась по каменным ступеням амфитеатра и подошла к той самой Арке, затянутой чёрной завесой, словно полотном. Ещё один шаг, и Гермиона коснулась вуали, сделала ещё шаг и закрыла глаза.