Поверь в чудо, оно совсем близко (гет)

Пальцы порхают под подбородком, завязывая угольно-чёрную бабочку. Драко смотрит в своё отражение, ловя пустой, безжизненный взгляд, и тонкие губы невольно кривятся в улыбке. Лучше бы он умер. Тогда, на войне, лучше бы он умер, чем мучиться теперь, снова и снова проходя свой собственный круг Ада.

После войны прошёл год, всего год. Или целый год? С какой стороны посмотреть. Первая годовщина, чествование героев, поздравления с победой и Сочельником. И всеобщая вера в чудо. Глупая сказка, чтобы заставить детей поверить, что чудеса сбываются. Когда-то он тоже так думал, но теперь…

* * *

Он сражался с ними пять лет. Пять лет на стороне сопротивления, на стороне тех, кто против Волан-де-Морта. Терял друзей, обретал новых, чтобы снова их потерять. Ломался, менялся, узнавал мир заново, пересматривая старые взгляды. Подружился с Поттером и Уизли. Полюбил Грейнджер…

Тогда, во время войны, всё казалось естественным, правильным. Когда она спасла ему жизнь, непрерывно ругаясь, что он слишком тяжёлый, вытаскивая с поля боя. Когда он слабо пытался огрызаться, стараясь не думать о том, какая горячая у него кровь и как стремительно она просачивается сквозь пальцы. Драко не верил, что Грейнджер действительно хочет помочь. Что сейчас, дотащив его до безопасного места, не сдаст дружкам, чтобы те добили. Как потом не верил своим ушам, когда она заступалась за него, доказывая, что все заслуживают второй шанс.

И он доказывал. Снова и снова, первые два года почти забыв, что такое сон. Это время растворилось в сознании, в зелёных и красных вспышках заклятий, в обжигающей боли, когда чужой луч попадает в твоё тело. Забылось, смазалось вместе с лицами погибших и тех, кого убивал сам. Тогда Драко казалось, что он не выдержит — вот-вот сломается. И он действительно несколько раз был на грани, почти готов был опустить палочку и позволить вспышке родного, зелёного цвета прекратить это всё. Навсегда.

Он почти не видел тогда Грейнджер — она сражалась с Поттером и Уизли где-то на передовой. Хотя тогда было сложно определить, где передовая: сражения велись везде и с одинаковой ожесточённостью. Она появлялась иногда — грязная, уставшая, но глаза неизменно горели мрачной решимостью: они победят! И все, кто находился рядом, заражались ею, словно Грейнджер делилась своей душевной силой, которой так славились красно-золотые.

Поначалу Драко посмеивался про себя, слушая её вдохновлённые речи. Но после очередного рейда, когда он потерял двух бойцов — молодых ещё, шестнадцатилетних магов, непонятно, каким образом оказавшихся в их рядах, её слова пробились, достучались до него. Драко впервые поверил, что они смогут победить. И впервые посмотрел на Грейнджер другими глазами. Задумчиво.

Потом были совместные рейды, сражения, вечера за чашкой остывшего чая и долгие разговоры до утра. Потом было пересечение взглядов и первые робкие касания. Потом была страсть, вопреки всему. И финальная битва, после которой война постепенно сошла на нет. Как и их отношения. И вот прошёл год. Целый год, который Драко провёл на виду у всех. Все давно забыли о том, кем были Малфои при Волан-де-Морте. Его чествовали, им восхищались, его любили. Все, кроме неё.

* * *

Драко посылает очередную кривую улыбку своему отражению и наконец отходит от зеркала, поправляя парадную мантию. Сегодня они впервые встретятся лицом к лицу, и сердце невольно стучит быстрее при мысли об этом. Она бросила его. Ушла, не сказав ни слова, а он так и не успел сказать, что любит. Впрочем, это даже к лучшему: то, что было на войне, остаётся на войне. Чудес не бывает. Даже сегодня, в Сочельник. Особенно сегодня.

Выходя из камина в атриуме Министерства, где решено собрать всех приглашённых, чтобы послушать речь министра перед тем, как переместиться в зал, Драко почти налетает на невысокого толстяка в красно-белом костюме.

— Хо-хо-хо! — восклицает толстяк, хлопая себя по животу. — Кого я вижу! Драко Малфой! Что же ты желаешь на Рождество?

Драко смотрит холодно, раздражённо. Тупая традиция. Глупые улыбки. Тянущее чувство тоски и одиночества, от которого нет избавления. Чего он желает? Вернуть себе счастье. Только это уже невозможно.

— Мы знакомы? — голос Драко звучит прохладно.

— Конечно, — улыбается старик, отводя его в сторону от камина, чтобы дать возможность следующему волшебнику пройти в атриум. — Я тебя всю жизнь знаю. Так чего ты желаешь?

— Простите, вы, наверное, обознались. — Драко становится не по себе под пронзительным взглядом ярко-голубых, смеющихся глаз, которые словно просвечивают его изнутри, вытаскивая наружу все тайные желания.

— Я никогда не забываю тех, кто так отчаянно и так часто просит чуда, — серьёзно отвечает старик.

— Счастливого Рождества, — кивает Драко, обходя его и спешно скрываясь в толпе. Сумасшедших ещё ему не хватало, и так настроение — хуже некуда.

А старик провожает его задумчивым взглядом, не обращая внимания на то, как сквозь него проходят новые и новые волшебники и волшебницы. Драко Малфой может не верить в Санта Клауса, но Санта Клаус верит в него и сделает всё, чтобы его желание обязательно сбылось!