Поверь в чудо, оно совсем близко (гет)

Драко застывает. Тело словно пронзило молнией от макушки до кончиков пальцев на ногах. Забытое чувство тепла захлестывает, накрывает с головой, сердце бьётся стремительно, и хочется продлить это мгновение, растянуть в вечности. Руки сами тянутся к ней, обнимая, прижимая к себе так крепко, что кажется, ещё немного — треснут рёбра. Он целует её с жадностью, попеременно лаская то одну, то другую губу, не давая вдохнуть, боясь, что если остановится — она исчезнет. Но Гермиона не собирается никуда уходить. Она льнёт к нему, обвивает, опутывает, лишая разума, и только когда в лёгких начинает печь, приходится отпрянуть, чтобы сделать глубокий вдох.

Её глаза совсем близко. Жадно глотая воздух приоткрытым ртом, Гермиона смотрит на него, неспешно перебирая мягкие волосы на его затылке. От каждого её прикосновения по спине вниз устремляется горячая волна, но последняя мысль упрямо держится в голове, сопротивляясь водовороту страсти.

— Ты сказала: для любви? — сдавленно шепчет Драко, лихорадочно скользя взглядом по её лицу.

— Да, — выдыхает Гермиона. На её глазах блестят слёзы, и страх на миг затмевает все чувства, пульсируя: а вдруг он не ответит? — Я люблю тебя.

Драко задыхается, чувствуя, как переворачивается всё внутри, и кажется, будто он летит с огромной высоты вниз, и останавливаться нет желания. Он молчит, теряясь в фейерверке эмоций, а Гермиона ждёт, не подозревая даже, что творится у него на душе. И когда улыбка, робкая, полная недоверия — недоверия к счастью — касается его губ, с души Гермионы падает, с грохотом, камень, и словно крылья вырастают за спиной. Драко тянется к ней, касается кончиком носа щеки и еле слышно говорит:

— Я безумно тебя люблю.

И всё вокруг разом становится неважным. Только тепло чужих рук, нежность чужих касаний, такая трепетная, что слёзы, но теперь уже счастья, выступают на глазах. Гермиона не помнит, как она оказалась на диване, не помнит, как одежда бесформенной грудой ложится на пол. Под её ладонью бьётся его сердце, так быстро, словно стремиться пробить грудную клетку и прыгнуть прямо в её руки. Кожа Драко обжигающе горячая, губы влажные, ищущие, тяжесть его тела на ней — привычная, такая нужная. Её ноги обвивают его, глухой стон поднимается к потолку, и кажется, что сейчас она точно воспарит, и только взгляд, серебро с чёрным, притягивает, не даёт окончательно потерять связь с реальностью.

А потом становится тихо. Стихает сердце, возвращаясь к привычному ритму. Замедляется дыхание. Руки находят друг друга, переплетаются пальцы. И только камин гудит, опаляя своим жаром. Драко нехотя поднимается, тянет её на себя, сажает на колени. И снова обнимает, не давая шевельнуться, боясь выпустить.

— Ты думаешь о том же, о чём и я? — шепчет Гермиона ему в шею, неспешно целуя.

— О том, почему мы ждали так долго? — тихо отвечает Драко, пока его пальцы чертят узоры на её спине.

— Да.

Гермиона уже не боится, знает, что он никуда не денется. Что не отпустит. И все причины, заставившие тогда расстаться, кажутся надуманными и смехотворными.

— Думаю, нам надо было подрасти, — ухмыляется Драко ей в волосы. Целует висок, шумно тянет воздух носом, наполняя лёгкие её запахом.

— Считаешь, войны, чтобы повзрослеть, было мало? — задумчиво тянет Гермиона, кладя ладонь на его грудь, слушая мерный стук родного сердца.

— Думаю, для чего-то действительно серьёзного — да. — Он отстраняется, заглядывает в её лицо, говорит спокойно: — Мы оба испугались. Одного и того же. Не поговорили. Не обсудили. А ведь всего этого можно было избежать. — И вдруг прижимает к себе порывисто, зарываясь ладонью в растрёпанные волосы на её затылке. — Целый год, Гермиона. Целый год без тебя.

— Это было невыносимо, — шепчет она горько.

— Теперь только вдвоём, — с притворной угрозой отвечает Драко, находя её губы. И, прежде чем он успевает её поцеловать, она выдыхает:

— Навсегда…

Первое утро нового года застаёт их за столом. Гермиона кутается в его зелёный свитер, чьи рукава пришлось подвернуть, чтобы не мешали держать большую кружку с шоколадом. Драко сидит напротив, и его глаза сияют ярким серебром. От него волнами исходит счастье, и Гермиона греется в его лучах, жмурясь, как кошка. Пустота, что наполняла её весь этот год, казавшийся бесконечным, отступает, заполняясь мечтами. Надо было просто стать самой собой — настоящей, любящей, открытой. И не было бы никакой разлуки. Словно читая её мысли, Драко протягивает руку, накрывает её ладонь, лежащую поверх кружки.

— Давай больше не будем жалеть, — тихо говорит он. Тянется через стол, целует коротко, невесомо.

— Я не жалею, — врёт Гермиона. И тут же, смутившись, добавляет: — Я, скорее, злюсь на себя, но это пройдёт, обещаю.

— Пройдёт, — улыбается Драко. — У меня же прошло.

— Тебя послушать, так ты ни в чём не виноват, — недовольно бормочет Гермиона, пряча нос в шоколад.

— Я просто не жалею. И не злюсь. — К её облегчению, Драко не делает попыток зацепиться за эти слова и начать ненужную ссору. — Я люблю тебя. Ты любишь меня. Остальное в прошлом.

Да, вот оно — настоящее счастье. И оно действительно было совсем близко, надо было только поверить чудо.