Cardinal Sin (джен)

На орбитальной станции с непривычки настолько шумно и кучно, настолько много запахов и красок, что у Миралы едва не кружится голова. Она не позволяет себе растеряться от избытка впечатлений, точно какая-нибудь малолетка; наоборот, собрана донельзя, хотя Богиня, так любимая Самарой, свидетельница: ей хотелось бы, может, зайти и заказать нон-стопом пару-тройку коктейлей в баре «только для взрослых».

Она пробирается по гудящим коридорам вдоль стен, цепко посматривая по сторонам — и стараясь при том, не угодить глазами прямо в какую-нибудь из камер наблюдения.

Подражать походке временных гостей станции не так уж сложно: ровный ритм, деловитая спешка. Уклоняться от тех, кто толкает или тащит багаж; не отвечать на попытки дернуть за руку и спросить направление.

Из динамиков льются объявления, сплошным монотонным потоком, то громче, то тише; ее имени и фамилии в них пока не звучит. Но это только пока.

Пока Мирале удавалось быть на шаг впереди.

Но здесь уже граница системы; дальше — только астероидный пояс и ближайший ретранслятор.

Ей кровь из носа нужно найти… кого-то.

Кого-то, кому Мирала сможет оказаться полезной. И при том — не в таком смысле, в каком стремятся сплошь и рядом пригодиться едва достигшие совершеннолетия девы.

(Просто как потом извлекать какую-то выгоду из мертвецов?)

Но вот личный помощник, много-в-одном, нужен в путешествиях часто, а выгода сполна искупает риск. Тем более, если помощница еще и вызовется выполнять роль охраны — за отдельное, само собой, вознаграждение. Но это к обоюдной же пользе.

Мирала дрейфует глубже, с одного переполненного уровня на другой. Сюда, на посадочные площадки четвертого слоя, швартуется больше грузовых кораблей, чем пассажирских, но это означает и то, что силуэтов в броне — легкой, тяжелой ли — тут больше тоже. И далеко не все они имеют какое-то отношение к Верховному командованию.

Хотя находиться на станции им, само собой, никто не может запретить.

Прислонившись спиной — нарочито небрежно — к ребристой стене зала ожидания, Мирала с любопытством изучает уверенные фигуры: модели их оружия, их резкие жесты. Среди них есть даже несколько — то есть, вполне прилично — инопланетников: костистые головы турианцев Мирала различает точно. Их она знает по военным драмам и боевикам о Кроганских Восстаниях. Знает Мирала и батарианцев; а вот кроганов как раз не видно ни одного.

Поневоле, вопреки собственным сомнительным обстоятельствам, Мирала чувствует толику разочарования.

Ее взгляд падает на азари — наемницу, если судить по повадкам, — сидящую на ящиках, по виду пустых, небрежно выстроенных в неровный ряд.

Броня наемницы кажется Мирале смутно знакомой. Нет, не из новостей или тренировочных виртограмм. Клочок воспоминаний — образ из детства: сильные руки подбрасывают ее к потолку, и она визжит. От восторга, само собой.

«Когда ты подрастешь, Мира…»

Уверенный, сильный голос — какого никогда не было у матери, вечно пытающейся скрыть надлом за показным благолепием. Лукавый блеск прищуренных, слегка раскосых глаз. Царапины на броне, сложенной в особом шкафчике в коридоре, — почти такие же глубокие, как шрамы наемницы напротив. Что-то, чем гордятся, а не всячески пытаются спрятать.

Образ Илтары накладывается на расслабленную фигуру наемницы, и что-то щелкает в голове сухо и резко, как выстрел.

Мирала, глубоко вздохнув, решает пойти ва-банк.

У нее есть при себе пистолет — тот самый, что она стащила при побеге. Мирала как бы невзначай отстегивает его с бедра; оружие ложится в руку само, как влитое.

У нее есть биотика, и все тренировки, но при всей ее одаренности — талант существенно зависит от возраста.

Но еще у Миралы есть ум и память — и вот они-то сейчас должны помочь ей сыграть свою роль.

— Хэй, — начинает она, приближаясь и становясь напротив. — Найдется минутка для разговора?

— Чего тебе, детка? — лениво переспрашивает наемница, даже не поворачиваясь к ней до конца. Мирала — непроизвольно — крепче стискивает ладонь на стволе пистолета.

— Ты ведь принадлежишь к «Темным сестрам»? — Название само прыгает на язык.

Теперь взгляд наемницы сосредотачивается на ней — с той же ленивой медлительностью, но приобретшей теперь убийственный оттенок. В серо-синих глазах блестит стальной шторм — предчувствием, обещанием.

— Спрячь-ка для начала ствол, детка. А потом спрашивай.

Мирала затыкает оружие за пояс, но далеко не убирает. Не те обстоятельства, не та обстановка.

Так же неторопливо усмехнувшись, наемница похлопывает — раз, другой — по металлической поверхности с собой рядом. Мирала, втянув воздух ноздрями, тут же садится; не запачкать в пыли и масляных разводах ворованные штаны — вовсе не первая сейчас забота.

Метки на лице у наемницы почти незаметны под слоем шрамов, старых и новых. Некоторые, похоже, она себе нанесла сама.

Так делали не только наемницы — и некоторые коммандос; одна инструктор в последнюю смену Миралы в тренировочном лагере щеголяла длинными полосами на щеках — по пять на обеих — и давала понять, что их нанесла ей сестра по клятве. В этом была своя гордость.

— Мне вот любопытно, откуда у тебя сведения. Наше имя. Наш символ. — Это не вопрос.

— От одной из вас, — Мирала старается говорить как можно проще, как можно искреннее.

— И от кого же? — Наемница никуда не торопится. Кого-нибудь послабее ее взгляд уже пришпилил бы намертво: мясной бабочкой на грязном металле стены.

— Ее уже нет в живых, — качает головой Мирала. — Она... я обязана ей своими генами. И… тем, что знаю о настоящих жизненных ценностях.

— Так, так. — Нейтральный голос. Нейтральный жест. Сузившиеся — не поймешь, отчего именно — глаза.

— Ее звали Илтара, — начинает чуть торопиться Мирала. Распахивает собственные глаза. Ладони делаются потными, но обтирать их сейчас нельзя ни за что. — С Иллиума. Она занималась «химией», это все, что я помню точно.

— Ты — дочь Илтары Тапос? Действительно? — На резаном лице мелькает недоверие вперемешку с едва ли не радостным узнаванием.

— Не она рожала меня; но — да.

Мирала выдерживает экзаменующий взгляд, не поколебавшись, только пальцы чуть-чуть сильнее сжимаются в кулаки.

— Слышала я, что Илтара заводила семью, и ничем-то это для нее хорошим не кончилось.

— Ее партнерша… моя родительница… — Мирала заставляет себя сглотнуть, словно бы от неловкости, — запретила ей видеть нас.

Невеселая ухмылка появляется на лице наемницы. Сколько ей лет? — пытается прикинуть Мирала. Она никогда не знала возраст Илтары — она даже лица ее, если быть честной, почти не помнила. Только та голография, что валялась в бельевом шкафу матери, прикрытая откровенными танцевальными платьями, которые не надевались десятки лет — изображение в профиль, вскинутый подбородок, пальцы, сложенные в решительный и победный жест.

Но Мирала так привыкла воображать с этим жестом саму себя, уверенную и взрослую, что одно со временем просто слилось с другим.

— Значит, хотела для дочек спокойной жизни? Мать твоя.

— Так и есть, — сдержанно двигает подбородком Мирала. — И ради этого спокойствия предала Илтару. Улетела от нее навсегда. Но я успела узнать о вас: эмблему и все такое.

На несколько ударов сердца повисает молчание; даже звуки сборов, погрузки и отправления отодвигаются куда-то.

— Точно же. — Наемница вдруг щелкает себя по щеке. — Каэрия же говорила, что доставила тогда памятную сферу с письмом. Согласно последней воле. Ей как раз какая-то девчонка и открывала.

На Миралу она смотрит уже с куда более явственным интересом, почти сочувственным: не только сличает с призрачным чужим портретом, не просто скользит глазами по ладной фигуре и крепким рукам.

Мирала решает не уточнять, что двери в тот день открывала Рила.

Наемница, будто решив все наконец для себя, протягивает руку — раскрытой ладонью вперед.

— Меня Далией зовут, — говорит наемница; пальцы у нее грубые, жесткие, даже более уверенные, чем у коммандос с курсов. Но Мирала отвечает на пожатие как ни в чем не бывало — пусть Далия чувствует, что под ее пальцами тоже успели похрустеть кости. — А ты как будешь по имени?

— Моринт, — произносит она, пробуя на языке это, новое. Мирала не уверена, что это означает, но — определенно — что-то более… взрослое. Опасное. Яркое.

Очень, очень подходящее ей теперь.

— Мы отправляемся за границы системы завтра в десять стандартных. Хочешь со мной? Как одна из нас, вместо погибшей?

— А что бы я иначе тут делала? — отвечает Моринт, дернув плечом.

Широкая одобрительная ухмылка служит ей ответом.