Кроличья лапка (джен)

— Прах отца, отданный без согласия, оживи своего сына, — бормотал Петтигрю.

Он, честно признаем, устал. Год сторожил господина, а потом, в тот момент, когда ему доставили мистера Дарси, оторвали от релаксирующего поглаживания кролика и заставили тащиться на кладбище. Словно у Питера был календарь, где он отмечал красным: прошел еще один день до знаменательной даты!

— Кровь врага, взятая насильно, возроди своего недруга, — продолжил Питер, когда кровь Поттера была изъята из его руки.

По ритуалу, конечно, кровь должна идти последней. Но кто в здравом уме будет сначала себе отрезать часть руки, а потом добавлять финальный ингредиент? Может и его, Питера, кровь попадет в котел. Нет-нет, он не был согласен с таким поворотом дел.

— Плоть слуги, пожертвованная добровольно, воскреси своего хозяина, — сдерживая слезы, закончил Питер.

Отрезать надо было именно правую руку! Конечно, он применил обезболивающее заклинание, но оно менее эффективно зелья. А зелье — нельзя! Его рука… Она была ему дорога. На ней еще хранилось тепло мистера Дарси.

Варево забурлило, задымилось, и тело младенца плавно выплыло из котла. Трансформация — завораживающий процесс, смотреть, как на теле нарастают мышцы, как плоть обретает форму, как господин покрывается белой шерстью…

Стоп. Что?

Петтигрю судорожно начал думать: что он сделал не так. Но ведь не могла перестановка в ритуале так повлиять на итог? Или могла.

Блядь. Мистер Дарси.

Он аккуратно осмотрел себя. Так и есть, несколько белых шерстинок осталось на одежде, на руках и даже на брюках. Ну, ничего, думал Петтигрю, легкий шерстяной покров будет согревать господина зимой. Может он даже не заметит, лишь бы на лице не было этого.

Трансформация продолжалась: Волдеморта швыряло из одной формы в другую. Начавшее удлиняться тело резко уменьшилось, голова (да и все остальное) покрылась шелковистым белым мехом, вытянулись вверх уши и короткий хвостик. На землю опустился белый кролик с красными глазами-бусинками.

Это был провал века. Темный лорд — пушистая няшность.

Кролик потряс мордочкой и осмотрелся. Все ему казалось ниже обычного, словно он все еще был младенцем. Волдеморт опустил взгляд на свои ручки, чтобы проверить теорию.

Лапки? Белые и пушистые?!

Он остановил внутреннее желание протереть глаза. Но задняя лапа без его воли нервно встрепенулась раз-второй, пока не начала отбивать дерганый ритм. Он даже не может контролировать свое тело!

И рост. Чертов Петтигрю был выше, что уж говорить о Малфое, который был ниже всего на пару сантиметров. В былые времена. Черт.

Волдеморт не мог стать кроликом. Просто… не мог и все тут. Да хоть бы черным!

— Петтигрю, объясни-ка мне одну вещь, будь добр, — прошипел, насколько это возможно, будучи кроликом, Волдеморт.

Говорить он умел, это радовало. Но как пользоваться магией? Может быть, у него получиться сделать обратную трансформацию в человека. Это шло первым пунктом плана. Вторым — запытать досмерти этого придурка Петтигрю. Послал же Мерлин помощника.

— Я не слышу, Питер.

— Господин, понимаете, — заблеял маг, — я не подумал… мне кролика доставили… редкий магический вид…

Питер говорил еще что-то, но Волдеморт его уже не слушал. Магический вид — это хорошо, значит, есть шанс, что он сможет вновь стать человеком. Но, черт подери, как в таком виде созывать союзников?!

— Волдеморт, ты что, стал кроликом! — воскликнул Поттер.

Только этого еще не хватало. И так тошно от всей ситуации еще и этот недомерок ржет. Привязанный к надгробной плите, в окружении врагов, хрен знает где — и нате, ржет, упиваясь собственным величием. Видите ли, он, Поттер, человек, а его злейший враг — убогий кролик.

— Заткнись, Поттер, — прорычал лорд, — и без тебя погано.

Надо было что-то делать. Петтигрю нельзя убивать мальчишку, сам Волдеморт не в кондиции для смертельных проклятий. Обливейт… было заманчиво, но тоже сложно: Питер, не умеющий тупица, еще и тут напутает что-то, а лорд слишком зол, еще мозги выжжет. И как с таким потом сойтись в финальной битве? Никак.

— Слушай, Поттер, — начал Волдеморт когда мальчишка немного успокоился, — вали от сюда. Кубок — портал. И забери свою подружку, жив он, только без сознания. И не смей, — он прищурился насколько позволяли кроличьи глаза, — не смей всем трепаться об этом. Понял? А то ты точно до седьмого курса не доживешь.

— Да кто мне поверит! Страшный и опасный Темный Лорд — белый кролик! — вновь заржал Поттер.

— Петтигрю, отвязывай убогого и шли нахер его сюда.

Обычно Волдеморт не матерился, предпочитая слову — конструктивное Круцио. Но как остаться при старых привычках, когда идеальный план рушится из-за трех шерстинок чужого белого кролика и невнимательности?

Никак.

Либо его отец был кроликом, либо хрен знает, как так вышло.

Неделя поисков дала свой результат: он нашел примерное объяснение как так могло случиться, что он стал… Этим. Волдеморт покосился на зеркало, висящее рядом со столом. Несмотря на то, что внутри он был полон гнева и раздражения, снаружи — милота милотой. Будь тут Бэлла — затискала бы и плевать, что он лорд.

В рукописи, датированной третьим веком, один индивидуум писал:

«Дабы произвести на свет великое таинство перевоплощения в мифическое существо необходимо умереть, отправиться в странствия вольным духом, занять тело невинного, приготовить отвар и искупаться в нем. В отвар на последнем этапе добавить частицу зверя»

Если верить написанному, то для успешного ритуала необходимо, чтобы отец, чью кость используют, так же был анимагом с не магической формой, что соответствует волшебной твари.

Его отец был маглом, стопроцентным, сомнению не подлежит.

Другой же автор писал, что неважно, кто имеет анимагическую форму, лишь бы она соответствовала.

И вот тут два итога.

1. Поттер-анимаг-кролик и молчал об этом, скотина. Маловероятно, хоть и подходит.

2. Во всем виноват Петтигрю. Он анимаг, пусть и крыса. А кролик почти грызун.

Но самым обидным было не то, что он стал кроликом. А то, каким он стал.

Полезным. Желанным многими зельеварами (в перспективе, если он раскроет себя). Бессмертным.

А все почему? Потому что его шерсть, кровь, слюна, фекалии — если отдать добровольно, то используется в самых редких омолаживающих и лечебных зельях. А добровольно получить все это у мыслящего существа несложно.

Еще если съесть его глаза, сердце или любой другой орган, то можно получить свойства этого вида кролика. Глаза дают возможность видеть суть людей, сердце — усиливает магию, почки — полезны ментальным магам, кишечник — сквибам, язык — помогает восстановить речевые функции. И так на каждый орган!

А если добровольно отдать лапку, то она приносит удачу. Без последствий и откатов!

Самое обидно во всем то, что при соблюдении всех правил отречения сам Волдеморт не умрет. Любой орган отрастет, даже чертова лапка!

Мечтай аккуратно, говорили ему учителя, любое желание исполнится, но не так как ты хочешь. Вот, сбылось.

— Хосссяин, — зашипела Нагини со стороны двери, — хоссяин, не ссстоит прятатьссся…

Волдеморт в ужасе прижал уши и спешно соскочил со стола, чтобы как можно быстрее оказаться в самом дальнем углу поместья. Где это видано, чтобы хозяин боялся фамильяра? Но в памяти его еще свежи воспоминания того, как преданная змея таскала ему на завтрак перекушенных за шею кроликов.

А теперь он сам такой же пушистый и прыткий зверь, за которыми так любила охотиться его Нагини. Стать завтраком он готов не был, а проверять сможет ли она сдержать свои охотничьи инстинкты и не наброситься — не рисковал.

— Хосссяин, я чувссствую вашшу магию, — шипела змея, — я так соссскучилассь по вам, хоссяин.

Волдеморт прытко запрыгнул на шкаф, где была дверца в потолке, ведущая в один из тайных ходов. Раньше он думал: зачем? Теперь же просто использует. Перебирая короткими лапками, он брел в сторону кабинета.

Кем он стал? Боится собственной тени, сбегает от фамильяра, не созывает подчиненных — засмеют же. Как строить захват власти? Как убивать мальчишку, что станет его концом? Как жить?

Если бы любой из дипломированных психологов мог подслушать мысли темного лорда, то авторитетно заявил: он сейчас на четвертой стадии принятия — депрессии. Вот только такого человека нет, и никто не поможет бедному кролику пережить, казалось бы, главную трагедию его жизни.

Спрыгнув обратно на стол, где лежали в беспорядке книги по анимагии, трактаты о воскрешении, бутылки с зельями для принятия сущности, перья и тонны исписанного пергамента, Волдеморт принялся наводить порядок. Не замечая, что в углу сидит один из его самых верных последователей.

— Мой лорд?!

— Барти?!

Баночка выпала из лапок Волдеморта и покатилась к ногам Крауча, не разбившись. Признаться, лорд не надеялся, что Барти выживет. То есть, где-то глубоко в душе он верил, что шанс есть, но на самом деле давно похоронил мальчишку. И вот он, стоит на коленях и предано смотрит, словно ему все равно что лорд теперь кролик.

— Вы и правда, велики, — его глаза фанатично блестели, — di immortales magicis sanitatem…

Чутье подсказывало, что ничего плохого не случиться, поэтому Волдеморт не протестовал, когда Барти протянул руки и буквально прошептал просьбу о том, чтобы подержать лорда. Сидеть на чужих руках оказалось приятно: человеческое тело было теплым, а пальцы Барти двигались необычайно нежно.

Волдеморт прикрыл от удовольствия глаза, когда пальцы Барти прошлись между ушей, спустились ниже по спинке, а потом повторили путь в обратном порядке. И так несколько раз. Когда ему последний раз делали массаж? Вспомнить бы.

Магия мягко откликнулась на реакцию лорда, разливаясь теплом по телу. Кончики ушей нагрелись, начали чуть ломить, но лорд не успел в неудовольствии открыть глаза, вырваться из дремы — Барти тут же принялся их разминать.

Сколько так продолжалось? Не сосчитать, но когда Волдеморт окончательно проснулся и осознал весь ужас творимого тут действия, то нашел лишь спящего у его кровати Барти. В руке тот сжимал кроличью лапку, такую же, какая уже отросла у самого Волдеморта.

— Вот хитрец! — восхитился лорд наглости подчиненного.

И даже не стал будить.

Поменялось ли что-то, помимо тела? Волдеморт прислушался к себе: магия все так же звенела в теле — сильная, насыщенная, полноценная. Он теперь точно бессмертен и никаких крестражей нет нужды делать…

Крестражи! Остались ли они? Надо было в срочном порядке проверить самые доступные места сохранения. В Хогвартс не попасть так просто, с Люциусом он еще не был готов встретиться, тащиться в пещеру к инферналам было, честно признаем, западло, Нагини… Она была рядом, но.

Но!

О-о-о-о… это «но». Убегать от собственной змеи, безусловно, стыдно. Хотя теперь у него есть Барти, даже больше — благословленный на удачу Барти! План был прост: разбудить и пнуть в сторону змеи, чтобы усыпил. А после можно и проверять ее.

Но он так мило спал: трепетно прижимал к груди лапку одной рукой, вторая была под щекой, вместо подушки, ноги согнуты в коленях и тоже прижаты к груди — ни да, ни взять — поза эмбриона. Еще и улыбался так, мечтательно!

Отставить жалость! Да, он кролик, но все еще Темный Лорд. Откинув лапой всякий хлам со стола, Волдеморт приготовился прыгать, наметил траекторию, проверил прыгучесть лап и легко оттолкнулся от стола.

Барти был костлявый, словно его не кормили год. А еще абсолютно не агрессивный: проморгался, просыпаясь, аккуратно перевернулся, не давая упасть своему господину и спросил:

— Да, мой лорд?

— Просыпайся, Барти, у нас есть бесконечное количество дел, которые не ждут! — бордо сказал Волдеморт и, скосив взгляд на руки подчиненного, нехотя добавил: — Лапку оставь себе, она твоя по праву.

Их осветила вспышка магии, подтвердившая, что сделка завершена. Абсолютно счастливую улыбку Крауча лорд проигнорировал. Спрыгнув на пол, а после, запрыгнув на стол, он продолжил раздавать указания.

— Итак, мне нужная Нагини, Барти. Я сейчас не в том состоянии, чтобы тратить время на бесконечные разговоры с фамильяром, поэтому тебе надо будет усыпить ее и притащить ко мне.

Барти уже встал, поправил костюм, спрятал лапку во внутреннем кармане пиджака и внимательно слушал указания.

— Кстати, а как тебе удалось сбежать?

— Когда мальчишка Поттер выпал из портала с кубком и бессознательным телом второго чемпиона, я не стал приставать к нему с вопросами — вернулись вы или нет. — Барти растерянно пожал плечами, мол, разговаривать еще не хватало тогда, время терять. — Я проверил его на эманации темной магии, вкус вашей я не забуду никогда, убедившись, что да, она, такая, как была в первой войне — стремительно ушел в сторону границы антиаппарационного барьера школы.

— И Дамблдор не помешал? — подозрительно прищурившись, продолжил допрос лорд.

— Ему было не до этого: Поттер лепетал о срочной помощи Седрику, а на все вопросы, куда они пропали, он благоразумно не отвечал.

— Удивительно, — хмыкнул лорд. Может и не расскажет герой, что на поляне он воскресил Волдеморта-кролика. В конце концов, это и правда, похоже на анекдот. — Дальше?

— Я без проблем дошел до границы барьера и отправился, сначала, в свое убежище, чтобы принять антидот. После — по координатам, где вы проводили ритуал, но, естественно, опоздал.

Волдерморт отрывисто кивал на отчет подчиненного. Антидот действует в течение часа, а так долго он не находился бы на кладбище и при более удачном стечении обстоятельств.

— Когда я не нашел там никого, то отправился сначала на квартиру Хвоста, потом в поместье Риддлов, заглянул в хижину, но тоже никого не встретил.

Точно! В доме Гонтов он припрятал колечко, но его надо проверить потом, если в Нагини не будет крестража, а такой вариант никто не отменял. А еще была Чаша, спрятанная у Беллы в сейфе. Раз начал проводить инвентаризацию души, то стоит заняться этим вопросом в полной мере.

— …ст подтвердил.

— Что?

— Хвост прислал патронус, с этими координатами. Я сразу же отправился к вам, мой лорд.

— Ты проделал поистине большой путь, Барти. Ты голоден?

Слегка покраснев, парень кивнул. Волдеморт тоже не был сытен, но он-то мог походу дела жевать морковку, а вот его подчиненные нуждаются в более питательной пище.

— Ре!

— Да, хозяин, — пропищала мелкая эльфийка, появившаяся на зов хозяина.

— Заказывай Барти, как отобедаешь, возвращайся. С Нагини.

— Да, мой лорд!

Было ли у Волдеморта право на депрессию? Нет. Только на небольшую грусть по прежнему своему телу. Любые человеческие желания его обходили стороной и в прошлом: зачем власть над одним человеком, когда можно добиться власти над миром?

Вот и Волдеморт так думал.

Поэтому быстро составив план на ближайшее время, он, наконец, смирился с тем, что тело его — кроличье. В некоторых аспектах было даже удобней.

Главное — предупредить домовиков, что ухаживать за ним надо было, как за мистером Дарси.

Кольца не было. Схрон оказался варварски разграблен, все изящные переплетения заклинаний для защиты — уничтожены так, что остались оборванные нити грустно стремящиеся восстановиться.

— Что за волшебники пошли! Никакого изящества! — возмущался Волдеморт, уничтожая остатки защиты.

— Вас не беспокоит, что кольцо было украдено?

— Мой прощальный подарок вору, думаю, понравился не меньше, чем мне — его злодеяние, — туманно ответил лорд, — после Нагини я практически уверен, просто хотел убедиться, а для этого нужен еще один из моих, — лорд покосился на Барти, — крестражей.

— Вы создали их! — Фанатичный блеск в глазах указывал на то, что этот его подчинённый — не осуждает. Хотя есть за что.

— Да, — не смог удержать возможности похвастать Волдеморт, — семь!

Спрашивать в чем хотел убедиться повелитель, Барти благоразумно не стал. Он научился определять, когда стоит остановиться.

— Возвращаемся.

Нагини, как Волдеморт и предполагал, теперь просто змея — слишком умная, магически одаренная и большая. Во время ритуала, крестраж мог притянуться к душе-матери, как, впрочем, и часть, надежно спрятанная в Гарри Поттере. Директор, если это он, конечно, вскрыл его тайник в доме Гонтов, наверняка догадался о разделении души на части, но найти кусочек в живом носителе — это еще постараться надо!

Следующим на проверку должен, по логике и доступности, идти медальон. Но инферналы…

— Барти, нам надо вытащить Беллу из Азкабана!

— Повелитель! Я не привык оспаривать ваши решения, но нападение на Азкабан — это не то, что делается за один день. И, я не умаляю вашей магической мощи, но…

— Но я всего лишь кролик. Ты это хотел сказать? — рычащие угрожающие нотки не получались с его голосовыми связками, но темная аура всколыхнулась вокруг лорда, давила по площади.

— Нет! Ваш нынешний облик лишь подтверждает ваше величие! Я хотел сказать, что в одиночку справиться с такой задачей в разы сложнее, чем с армией за спиной, — Барти не сопротивлялся силе лорда, он упал на колени, показывая упрямство лишь в гордо вскинутой голове.

Он не готов был потерять хозяина недавно обретя его. Он не готов был отказаться быть тем, кого приблизил к себе лорд. Даже Хвоста, того, кто пожертвовал частью своей плоти ради возрождения лорда, отправили куда подальше, пусть и в пределах поместья.

— Может, стоит начать с другого места, вы говорили, что их семь…

— Да, говорил, — протянул Волдеморт, — коль ты мне единственный помощник, то имеешь право знать. Две из семи уже покинули свои хранилища, кольцо — сам видел. Медальон в пещере, — лорд скривился, показывая как не жаждет возвращения в это место, — Чаша у Беллы в сейфе, Дневник у Люциуса, а Диадема в Хогвартсе.

— Почему вы мне не сказали, я год находился в замке и в любой момент мог!

Волдеморт отвернулся. Почему-почему, потому что был не в своем уме. Был ли смысл проверять оставшиеся крестражи? Все указывало на то, что он теперь единственная полноценная душа, собранная воедино ритуалом воскрешения и преображения.

Не давала покоя мысль, что один все же остался, пылиться где-то на полке между золотыми горами или прячется в горе хлама.

— Я могу связаться с Люциусом…

Это была неплохая мысль.

* * *

Кровью поделился Барти, потому что его — лордовая — была слишком ценна.

Буря после новости о том, что дневник уничтожил сопляк Поттер прошла спустя неделю. Счастьем для Люциуса было то, что Волдеморт не принимал у себя и не мог наказать хитрого пройдоху лично. Но Барти передал подарок, не открыть который было невозможно.

Это заковыристое проклятье: получивший его будет желать трахаться как кролик, но не сможет этого делать — иначе часть за частью его тело отсохнет. Покроется сначала черной коркой, после потеряет чувствительность, а в конечном итоге — отпадет. И так полгода.

В конце концов, варваром Волдеморт не был.

— И как нам попасть на ту сторону? Лодка?

— Не смеши меня Барти, лодка — это для невежд, что захотят украсть медальон. Мы пойдем другим способом.

А после лорд ускакал. Остановился, в лишь одному ему знакомом месте, потянул за рычаг и, медленно поднимаясь из-под воды, появился мост.

— Идем.

В центре стоял сосуд с каким-то зельем. Барти сходу понял, что варил его Снейп

— Надо выпить все до последней капли?

— Барти, если бы я каждый раз пил эту гадость, то сошел бы с ума раньше, чем отделил бы первый крестраж, — закатил глаза лорд. А после — сделал три шага вокруг чаши и опять нажал куда-то. Зелье стекло в озеро.

— Есть медальон?

— Ну как вам сказать…

* * *

Вино успокаивало. Какие же бестолковые у него последователи!

Один — отдал дневник лорда, чтобы насолить рыжей семейке, а в итоге стал тем, кто приложил руку к уничтожению части души.

Второй — обеспокоенный начавшимся безумием украл медальон и, наверняка же, пошел уничтожать!

Радовало лишь то, что в сейф Гринготса и в комнату по желанию Хогвартса так просто не попасть. Хоть тут тылы защищены.

Нажраться с горя — вот какой путь избрал Волдеморт на сегодня.

* * *

— Берем Азкабан! — зло сверкали красные бусинки глаз лорда.

Барти уже не спорил. После трех неудач он не рисковал высказывать здравые опасения в логичности действий повелителя. Единственное что он мог — предложить план.

Благо тот у него был.

Примечание к части

Я не смогла устоять и не написать: как бы вел себя лорд, напившись? Мори — все для тебя))

Вопрос в том: пить или нет — не стоял. Однозначно. Пить.

Только вино могло дать такой непередаваемый спектр ощущений: от нахлынувшего спокойствия до непередаваемой горечи разочарования. И потом на волнах катать от одного чувства к другому.

За одним бокалом последовал другой. Даже мысленно не звучал вопрос: а выдержит ли иммунитет кролика большой дозы алкоголя. Да и если быть честным — Волдеморт изначально хотел лишь расслабиться, смириться с тем, что подчиненные идиоты и веры, некоторым, было слишком много.

Но бутылка закончилась быстро, а пьяным лорд себя не чувствовал. Поэтому быстро проверив себя на помехи в координации (обнаружены не были) и, достав из сейфа еще бутылку, он продолжил предаваться грусти и размышлениям.

— Ведь не так много я и просил от них: сохранить в секрете мои секреты, — начал жаловаться в пустоту лорд, на змеином, на всякий, чтобы не повадно было подслушивать. — Всего-то спросил совета, раз! Раз! У темной семьи, в чьей верности сомневаться не приходиться и вот он — результат.

Лорд наплевал на бокал и допил остатки, прямо из бутылки. В горло покатилась пара капель.

— Закончилось, — расстроился лорд, уши его, при этом, забавно свесились вниз, почти закрывая обзор. — Ничего, где-то тут есть подвал. Винный.

Бодро соскочив со стула, на котором восседал, он отправился в сторону погреба. При этом, не переставая жаловаться в пустоту.

— И потом, отдал, можно сказать, ик, от сердца оторвал часть души — дневник — самому приближенному! И что в ответ! Уничтожил, использовал в своих коварных и низких целях, — замерев у развилки, лорд задумался, — подвалы — внизу. И ладно бы, — продолжил ране прерванную мысль, — ладно бы вышло, выгорела месть, так нет! И дневник уничтожен, и эльфа потерял, и честь уронил, ик.

Продолжая на разный лад ругать Малфоя, лорд продолжил путь. Нагини он не опасался больше, благодаря Барти та теперь покоилась в личном террариуме, полном дичи и свободного пространства. Лично зачаровывал помещение! Пусть теперь ей не дано успокаивать лорда своим милым шипением, но комфорт любимице надо обеспечить.

— А Регулус? Светлого ума мальчишка, мне не жалко было тратить время, чтобы раскрыть ему тайны темной магии. Оп, — лорд перепрыгнул пару ступенек и, неимоверно загордившись собой в этот конкретный момент, продолжил: — даа… не жаль. А вот его жаль. Глупо погиб.

До винного погреба оставалось несколько шагов, но Волдеморт замер на месте, прислушиваясь к себе.

— И ведь, правда — жаль его, — удивившись своим чувствам, констатировал лорд.

Эта мысль надолго загрузила лорда кролика. Раньше, когда он еще только шел к бессмертию, жалость воспринималась им как раздражающее чувство. Какой смысл тратить время на пустые эмоции? После отделения первого крестража он даже не задумывался о том, чтобы кого-то не то что жалеть, даже просто — хвалить. Ведь он — Темный Лорд. И все его приказы должны восприниматься как должное. Зачем сопереживать подчиненному.

После третьего ритуала по отделению части души — он перестал обращать внимание и на другие чувства. Порой путь к власти принимался как цель без личной окраски желания. Кем же он стал? Чудовищем, обрекшим себя на бессмертие, лишившись всех чувств.

Это не давало покоя. Как и столь близкий подвал полный вина.

— Без ста гр-р-рамм не обойтись, как поговаривал Долохов, — напомнил себе лорд и отворил дверь.

Вид бочек и, самое главное, ровно выстроенных в ряд бутылок на замысловатой подставке, на время отдалили грустные мысли лорда. Не мудрствуя лукава, Волдеморт достал первую попавшуюся. Вытащил пробку магией и понюхал.

— Какой букет, — водя носом над горлышком, начал лорд, — красный виноград, ик, смешанный с розмарином и корицей, дерево акации и дуба. Это должно быть вкусненько…

Сдержав порыв облизнуться и потереть лапки в предвкушении, лорд наскоро трансфигурировал бокал из пробки — такое вино пить с горла кощунство — и налил. Лилось оно мягко, с тихим журчанием, соприкасаясь с хрусталем (пить из обычного стекла? Увольте), блики, из-за факелов, красными пятнами отражались от стен… Лорд был доволен: его чувство прекрасного давно не удовлетворялось таким простым и мирным способом.

Пару мгновений лорд позволил себе полюбоваться своим творением. А после, тихо вздохнув, выпил. Вкус был еще лучше аромата. Покатав по небу вино, наслаждаясь в полной мере, лорд таки завершил начатое, а после — второй глоток, не менее прекрасный, чем первый.

— И зачем мне эта власть? — градус был крепкий, унесло лорда сразу же. — Один гемор-рой, ик. Все равно попытаются отобрать, видите ли, не всем нравится возвращение к былым традициям! — скорчив рожу, лорд принялся парадировать Дамблдора: — Мальчик мой, ты еще так молод, ты многого не понимаешь, если дать аристократии власть в руки, то много крови прольется, а прогресс так и замрет на месте.

Налив еще, лорд и не замечал, с какой скоростью поглощает вино, продолжил импровизированный диалог:

— Я уже не мальчик, и все равно вижу, что нужен баланс между традициями и новшествами! — противопоставил он директору. — И у власти должна быть твердая рука!

— Это приведет лишь к страху и диктатуре! — ласково пожурил директор в воображении лорда.

— Неть, если правильно подать информацию и собрать вокруг себя верных людей, ик, — сопротивлялся лорд. — Тьфу, чушь какая. Еще не хватало мне тут с самим собой поссориться.

Лорд залпом допил вина, взял еще бутылку и целенаправленно пошел на выход из погреба. Почти сразу вернулся, взял еще две — и ушел-таки с концами.

— Надо Нагини навестить, а то она совсем обиделась, наверное…

В душе и правда, было гадко, словно все чувства, что лорд ранее прятал в себе, а после и вовсе — лишился, в одночасье вернулись. Обида за поступки Малфоя и Блека усилилась во сто крат, сразу же вспомнилось, что он сам не лучше — убегает и прячется от собственного фамильяра, хотя магия не даст змее его убить! Все это лавиной свалилось на голову лорда. Его продолжали терзать вопросы: кем он стал, для чего живет и зачем он жаждал жить вечно. Не отпускала мысль, что надо бы вновь разделить душу, чтобы все эти чувства, заполонившие его, ушли. После накатывала тоска по прошлому телу — он был высок, красив и статен.

А сейчас он низок, пушист и бел. Хотелось, подобно волку, выть на луну или лить слезы как младенцу что не получил желанную конфету. Но он же взрослый и темный маг — его не поймут. И кому бы пожаловаться?

Мысль оборвалась перед дверью в террариум. Обратного пути не дано. Ближе змеи у него нет существа. Она не предаст, не расскажет секреты врагу и не уничтожит часть души.

— Нагини, я пришел, — заплетающимся языком, не до конца отдавая отчет, что он — кролик, сам пришел к змее, начал лорд. — Только я теперь другой, не такой, каким ты помнишь меня, — получилось плаксиво.

— Хосссяин, — змея появилась из-за большого камня, — хоссяин теперь цельный и вкусссно пахнет.

— Ты не съешь меня, девочка моя?

— Хоссяин! — Возмущенно зашипела змея. — Как вы могли такое подумать! Идите ко мне, я васс ссогрею.

И лорд пошел. Нагини обвилась вокруг него кольцами, защищая от внешнего мира, и принялась слушать его жалобы.

На всех.

Тюрьма охранялась скверно. На нулевом этаже, обустроенном для жилья не заключенных волшебников, было около десятка спальных помещений: кухня, три больших ванных комнаты и не меньше туалетов. Домовики не приживались в этом месте, потому готовить приходилось самостоятельно. Доставка провизии проходила раз в неделю, и этим планировал воспользоваться Барти.

Он опасался отправлять на дело повелителя в одиночку, но выбора особо не было. Принять оборотное и проскочить в тюрьму — плохой вариант. Это вам не школа, тут действительно была защита против такого способа обмана. Да и возвращаться туда, где провел не самые приятные месяцы (они казались годами) желания не было.

Волдеморту проще. Дементоры не имеют влияния на него, а пробраться в тюрьму, будучи очень милым кроликом — плевое дело.

— Самерс, смотри, тут живого притащили, — со смехом сообщил старший в смене.

— Кого живого? — не поняла подчиненная.

На этот месяц они вдвоем остались на охране самых опасных и дальше по списку. Уварт взял отпуск, а на замену ему никого не нашли, да и махнули рукой. После побега Блека прорывов не было, так что опять охрана приняла беспечный вид.

— Кролика.

— Да ладно, — женщина подошла ближе и увидела его. — Какой милашка! Давай не будем его убивать, а? Пожалуйста.

— Играйся, женщина.

Самерс победно вскрикнула, схватила кролика и потащила в свою комнату. Там она привела его в чувства, прежде проверив на анимагию, зелья смены сущности, трансмутацию и трансформацию и в конце на метаморфмагию. Все было отрицательным, так что женщина радостно принялась обустраивать дом для нового жилица.

— Отлично, я внутри и что дальше, Барти?

— Надо будет отвлечь всю охрану, там и обычно не больше трех человек в мирное время, этим я сам займусь.

— Самерс! — раздался голос по маго-рации. — Живо тащи свою задницу сюда!

— Да чтоб ты сдох, Ульрих. — Тихо пробурчала женщина, наспех создавая клетку и перекладывая туда кролика. А после, ласково: — я скоро вернусь, Зайка.

Быстро проверив все ли крепко защищено, Саманта побежала к начальнику, забыв использовать привычное заклинание для закрытия дверей. Но даже используй она его — Волдеморта это бы не остановило.

Выбив лапой дверцу, лорд выскочил наружу и размялся. Пока его везли в лодке, то посмели придавить хвостик. Чтобы скрыть следы умышленного побега, Волдеморт отменил быструю трансфигурацию клетки из книги, которая и так распалась бы через два часа. И ушел. Ему предстояло еще много дел.

— Ладно, ты отвлек — я сбежал. Это нас, не сказать, что приближает к успешному побегу.

— Вам главное добраться до Лестрейнджей с Долоховым. И сказать Антонину, что пора валить.

— Он мастер побегов, что ли?

— Он русский. У них всегда есть план на такой случай.

Схему Азкабана Барти тоже достал. Они быстро сориентировались, где должны находиться узники и проложили примерный путь к ним.

Наложив на себя дезиллюминационное заклинание, Волдеморт неспешно отправился в путь. Тюремные камеры пожирателей находились все на одном этаже — самое глупое решение, по его скромному мнению. Куда проще совершить побег, когда все рядом.

Когда он станет министром, то обязательно изменит систему охраны.

В камерах было тихо. Утренний обход дементоров закончился несколько часов назад, а дневной еще не наступил. Самое лучшее время и для разговора, и для побега. Белла лежала, свернувшись калачиком, прижавшись спиной к стене, надеясь, что тонкое одеяльце однажды согреет. Ее муж и деверь, находившиеся в камерах по бокам от ее, устало привалились к стенам. Казалось, они спали, но вот дыхание выдавало их — явно бодрствовали. Волдеморт зло сощурился: мало того — они дышали неровно, явно болезненно.

На другой стороне, раскинувшись звездой на полу, лежал Долохов. Его грудь вздымалась часто, дыхание было надорванным. Если бы не обстановка, лорд решил бы, что тот недавно делал упражнения. По бокам от него, подобно братьям Лестрейнджам, разместили Кэрроу. Вот от кого тянуло шлейфом безумия — их лечить в первую очередь, сделал мысленную пометку лорд. Остальных разместили дальше: Трэверс, Мальсибери, Руквуд, Роули...

Сколько знатных фамилий заперто в Азкабане. Весь цвет нации, просто. Оставлять это так нельзя. Сейчас, когда разум не смел подводить своего хозяина, когда осталось лишь одно — выжить любой ценой — лорд был готов пойти на любые меры.

Подойдя к камере Долохова, лорд снял с себя заклинание и сказал, как бы в сторону, абсолютно не заинтересованным тоном:

— Долохов, говорят, ты мог бы сбежать из Азкабана за пять минут.

— Врут, — не посмотрев даже в сторону говорившего Волдеморта, ответил Антонин, — а ты кто такой?

— Не это сейчас имеет значение, а то, что мои источники не врут!

— А если не будет у него плана?

— Скажите, что я согласен.

— Барти?.. — недоуменно начал лорд, не смея закончить предложение. Он разрывался между желанием и нежелание знать ответ на не озвученный вопрос. И краснеющий пожиратель только нервировал его.

— Это не то что вы подумали, это… Другое.

Долохов резво подскочил, словно не он отсидел несколько лет под конвоем дементоров, и радостно заорал:

— Белка, гуляем! Белый кроля сказал, что Барти жив, согласен и даже передал кольцо!

Долохов не стал дальше спорить и с огнем в глазах принялся ковыряться в замке. От куда у него магловская отмычка в камере? Как он сохранил бодрость духа и силу? В сравнении с другими заключенными Антонин выглядел свежо. Волдеморт мог ответить только одно — русская смекалка превосходит любую другую в разы. Уж он-то, после путешествия по этой необъятной стране, уяснил это правило как никто другой.

— Тони, ты там сбрендил что ли, какой кролик, какой Барти?.. — голос Белла доносился глухо, как будто она действительно спала лицом в пол. — Стой. Барти?

У лорда защемило в груди от той надежды, что зазвучала в голосе женщины. Как он мог позволить себе подставить их? Дать развоплотить себя и запереть всех, близких ему последователей в этой прогнившей твердыне. Ответы он искать не хотел.

— Да, Белка, так что доставай свои шпильки и вытаскивай себя, своих парней и всех кого хочешь. А я еще за Мишкой быстро сбегаю, а то освобождай нас лорд, не стал бы спасать этого неординарного человека. — Долохов говорил быстро, не отвлекаясь от своего взламывательного дела.

Волдеморт даже не успел ни слова сказать против, как Антонин спешно захлопнул камеру, превратился в косолапого и побежал на нижние уровни. Вот только Миши ему не хватало в особняке! Магия без контроля вырвалась из тела, распыляясь по округе, как бывало в давние времена.

— Лорд?..

— Не сейчас Белла.

— И мне просто положиться на план, которого нет?

— Но вы же доверяли нам свою спину в прошлой войне, лорд, — скромно потупив взгляд, сказал Барти.

Волдеморт многое хотел объяснить и опротестовать, но… Ведь и правда. Доверял.

Долоховы вернулись быстро. Мишей был его то ли брат, то ли племянник, в любом случае — человек, не входивший в ближний круг пожирателей, но часто тусивший с ними из-за родственных связей с Антонином. Волдеморта это бесило неимоверно, метка хотя бы частично перекрывала возможность предательства, а тут — на те, тот, кто постоянно крутится рядом, кого убить нельзя (не будешь же ты расстраивать русского подчиненного!), но и никак не принимается в пожирательский круг!

— Долохов! — начал было лорд, но его прервали.

— Тихо, похоже план Барти по отвлечению переходит в кульминационную фазу. Белка, ты готова?

— Да, все наши тут, — сказала она и схватила кролика на руки.

Не желая тут и сейчас устраивать показательные разборки — трогать и тискать своего лорда нельзя, Волдеморт молча устроился на руках женщины. В конечном итоге он ожидал от нее именно этого.

— Барти, а что насчет тебя?

— Не волнуйтесь, я встречу вас на выходе.

По кивку Долохова все принялись идти вниз. И притом так единогласно! Словно этот план был разработан давно, и они его не единожды обсуждали. Чтобы такая огромная группа не выдала себя раньше времени, Волдеморт применил на всех единое скрывающее заклинание. И заглушающее, мало ли.

Ну а дементоры… Они обычно не суются туда, где проходит Волдеморт.

Петтигрю не хотел умирать. Он признавал за собой ряд ошибок, даже признавал, что часть из них была фатальной для многих магов. Но это не повод поменять конструктивный диалог на банальные пытки с печальным исходом! По его, скромному мнению.

Беллатриса хотела убить одну маленькую, но пронырливую крысу. Она признавала, что лорд, будучи кроликом, очень мил и даже был не против, чтобы его обнимали и гладили. Но как в таком теле, скажите, пожалуйста, захватывать власть в мире? По ее мнению — наказать надо в любом случае.

Волдеморт был счастлив. Никогда и никому он не признается в этом.

— Белла, да оставь ты его, — лениво махнул лапой лорд, с удобством устроившись в кольцах, что свила для него Нагини из своего тела.

— Повелитель! — Возмущенно воскликнула Белла, но решила не начинать спор.

Волдеморт лишь ласково посмеялся над ее искренним возмущением. Эмоциональная буря все еще накатывала на него. Вначале, когда лорда окружало лишь одиночество, — не считать же Нагини, которую он избегал и Питера, в свою очередь избегавшего и лорда, и змею, — за общество? Так вот, когда рядом никто не мельтешил — игнорировать чувства было просто. Воспоминания не накатывали снежной волной, не было и тех, кто провоцировал их. После — лорд загрузил себя поисками решения, а когда пришел Барти — все время они находились в движении.

Теперь замыкаться в себе было сложнее. В замке постоянно была жизнь, а рядом кто-то находился, как сейчас. Тихая и уютная Белла устроилась сбоку от лорда, абсолютно не боясь змеи. С возвращения из тюрьмы прошло не больше пяти дней.

Они успешно сбежали из Азкабана одним тайным путем, который нашли Барти и Долохов. Как и зачем они исследовали тюрьму — история умалчивает, но факт налицо: никто не начал бить тревогу раньше времени. Волдеморт еще посокрушался насчет того, что надо было из подручных материалов трансфигурировать тела, хотя бы на время, скрыв побег, но Руквуд авторитетно заявил, что смысла в этом мало. Каждую ночь идет обнуление Азкабана, смывая все проявления волшебства.

Его подчиненные выглядели скверно. Брата и сестру Кэрроу ввели в магический восстанавливающий сон. Братья Лестрейндж — пили зелья, и не практиковали магии. Белла чуть поехала умом, но лорд смог помочь ей сразу, поэтому она теперь молодой козочкой носилась по поместью, решая бытовые проблемы. Руквуд и Долоховы (Миша таки принял метку, только вот смысла ее ставить лорд не видел уже) решали самую глобальную проблему — как вернуть тело повелителю. Барти иногда помогал им, но чаще оставался возле лорда. Трэверс, Мальсибер и Роули отправились к своим отцам, инкогнито, разумеется.

Самым неожиданным было найти Эвана Розье, который числился мертвым. Его на руках вынес Миша. Оказывается, этих двоих заперли на самых нижних уровнях тюрьмы. Туда дементоры спускаются редко, но и смысла в этом мало: там покоились те, кто замер между жизнью и смертью, кого спасти можно лишь в Мунго. Миша умел заставить свое тело умирать и воскресать по требованию, потому оказался там, ну а Эван…

— Лорд? — прервал его мысли Барти, неловко переминаясь с ноги на ногу. Его смущала Белла своей непосредственностью, а сейчас та фактически лежала рядом — положив голову на Нагини.

— Да?

— Там Август и Тони хотят проверить кое-какие расчеты, но для этого нужны вы, — стараясь не смотреть на наглую ведьму, быстро проговорил Барти.

Главная проблема этих двоих была в том, что лорд помог обоим уравновесить свое сознание. И пока процесс не будет завершен, им лучше всего находиться как можно ближе к магии Волдеморта.

— Белла, составишь компанию? Может, сможешь внести и свою лепту в решении дилеммы, — без особой надежды спросил лорд.

Пойти-то она пойдет — сомнений не было, но вот предложить… Лестрейндж почти сошла с ума в тюрьме, все же на женщин эманации дементоров влияют сильнее. Не скатиться в бездну ей помогала магия мужа, что находился рядом и деверь, который, в свою очередь, поддерживал брата — главу семьи. Счастьем было, что их камеры находились столь близко. Волдеморт старался не думать, что случилось бы со всеми тремя, вынуди его время прийти позже.

Стоило задуматься о не свершившейся судьбе его последователей — накатывала тоска.

— Повелитель, все в порядке, — успокаивающе шептала Белла, чувствуя, когда ее лорд начинает зацикливаться.

Поддавшись порыву, она взяла лорда на руки и гордо пошла за Барти. Волдеморт не сопротивлялся. Они все были тесно переплетены, не только из-за меток, у первого круга была особая связь, позволяющая вытащить одного из-за грани. И сейчас, сложно было описать словами, насколько каждый из них стал нуждаться друг в друге. Мелькнула мысль, что именно из-за этого Розье все еще жив, ожидает спасения.

Прорва магии уходила на лечение Кэрроу, но никто не роптал: все помнили, как Алекто отплясывала с Долоховым и заливисто смеялась, создавая фей-однодневок, а Амикус умел накладывать сложнейшие чары атмосферы. Бесконечный космос все еще хранился в памяти каждого. Конечно, помнилось и плохое: всепоглощающее неконтролируемое пламя, охватившее Алекто, когда она увидела смертельное заклятье Грюма, посланное в Эвана, ее жениха. И леденеющие улицы из-за магии ее брата — он остро чувствовал по связи близнецов ее боль.

Тогда их и поймали, первыми. Истощенные, исхудавшие, упавшие на землю больные люди, потерявшие волю к жизни — их связали в мгновение. Волдеморт, уже раздробивший душу на куски, подумал лишь одно — они посмели позволить чувствам выйти на волю. Не было досады или раздражения, только пустая, голая мысль — слишком слабы, чтобы сражаться и отбивать этих Кэрроу.

Раскол начался тогда? Малфой, ведомый жаждой наживы принялся плести интриги за спиной, перетягивать на свою сторону тех, кто не был внутренним кругом. Или позже — когда схватили Долоховых?

Тони и Миша пытались спасти безмозглых рыжих Прюэтов, решивших, что их дорогая сестрица Молли в опасности. Волдеморт помнил: он не отдавал приказа проводить акцию по устрашению в этом чахлом домишке Уизли. Велись переговоры с Прюэтом-старшим: их семью приглашали либо принять сторону Волдеморта, либо остаться в нейтралитете. И вот, на одном из собраний, прилетел патронус… Чей? Лорд не смог сказать тогда, сейчас и подавно.

Женский голос, срывающийся на истерику, просил помочь: дом горел, а два брата отправились его тушить, но никак не могли справиться с кострами. Волдеморт помнил, ему стало любопытно (или он лишь имитировал любопытство?), и он настроил сферу слежения на эту «Нору». Там, среди алого марева прыгали две искорки, могло показаться, что они пытались потушить пламя, но понаблюдав какое-то время стало ясно: эти двое не могу выбраться. Долоховы сорвались без спроса.

Что пошло не так? Волдеморт пытался вспомнить, сейчас ему казалось это важным. Он не следил, куда его несла Белла, ведущая ленивый разговор с Барти, не вслушивался в их тихие голоса. Он вспоминал.

Там русских и схватили: горячих, растерянных, сжимающих в руках сожженные тела друзей. Им быстро оформили убийство Прюэтов, которые, как оказалось, были членами сопротивления. Дамблдор подсуетился быстро, играя информацией с грацией хищника. Тогда лорд лишился поддержки четвертого из ближнего круга и пришел Люциус. Еще молодой, но уже с острыми коготками и зубами, тот предлагал невероятные вещи. А Снейп, ошпаренный новым знанием, несся доставить пророчество.

— О чем вы думаете, лорд? — несмело спросила Белла, когда они почти пришли в зал, где основательно закопались в расчетах Руквуд с Долоховыми. Она заметила, как грустно опустились уши ее повелителя, почувствовала, как магия, ранее накатывала равномерными волнами от лорда, стала пульсировать.

— Анализирую прошлое, пытаюсь понять, кто виноват в моем падении, — невесело ответил Волдеморт. Радовало то, что его несли на руках, иначе он так и не дошел бы до залы, где его, несомненно, ждут.

— И кто же? — с тщетно скрываемым любопытством спросила Белла. Барти молчал, он, пожив какое-то время с повелителем, наблюдавший его День Вина, догадывался кого на самом деле винил лорд. Но никогда не произнесет это вслух.

Двери отворились, и лорд не успел ответить: в тишину коридора ворвался шум споров — двое мужчин горячо отстаивали каждый свою версию. Миша же, устроившись в углу, поближе к камину, спал.

— …сти в Тотем! Да мы с тобой трижды проверили эту пушистость белую, не подменил же ее Питер после ритуала, — явно не первый раз повторял эту фразу Долохов.

— Магия вся ушла на перевоплощение лорда, — раздраженно цыкнув, отбил Руквуд. — И скажи мне, кто будет поддерживать ритуал перевода в Тотем? У нас всего два русских, этого мало, знаешь ли.

— Допустим, поддержку я найду, — видя, что оппонент готов выслушивать конструктивные предложения, начал успокаиваться Тони, — найду, да. Сестриц позову, мать, возможно. Мои — откликнутся, не в этом проблема.

— О, лорд! — заметил их Руквуд. — Мы обсуждаем пути решения вашего незаурядного дела.

— Это-то я понял, — хмыкнул Волдеморт, соскакивая с рук Беллы прямо на стол, где в беспорядке лежали исчерченные листы. Он не стал вступать в диалог, рассматривая до чего эти двое дошли, про себя отмечая моменты, что проверил и он сам. Тотемный ритуал лорд тоже рассматривал, но понял, что не в его случае.

— Значит, проблема все же есть, Тони, — вернулся к последним словам русского, Август, — поясни.

Нетипично для своего характера Долохов молчал. То, что он планировал озвучить, могло не понравится их повелителю. Пусть тот и вел себя сдержанно, как в начале зарождения их течения борьбы за традиции, а не как в последние годы перед падением, вызывать гнев он не стремился. Взгляд его невольно переместился на Барти, их глаза встретились, и в них Тони прочитал ответ — да, лорд действительно разделил душу на части. Да, это и есть та самая причина их проигрыша. Да, это было ответом на мучивший всех и каждого вопрос: почему лорд становился безумцем?

Волдеморт заметил этот немой диалог, но подумал совсем о другом, невольно вспоминая Барти с его "согласен". Смущеннее Беллы и понимание Руквуда только распаляло его природное любопытство. Какая-то тайна была между этими тремя и, самое обидное, никто его просвещать не собирался! На прямой вопрос, когда они все вернулись из тюрьмы, Долохов вскользь ответил, что это будет сюрпризом для лорда и, раздеваясь на ходу, побежал валяться в траве и греться на солнышке.

— Думаю, я знаю, в чем проблема, — устав от затянувшегося молчания, начал лорд, равнодушно. — Увы, Тони, ничего не получится. Так вышло, что ты сделал верное предположение.

— Сколько? — деловито осведомился Долохов, потирая руки. — Для тех, кто не понял — лорд создал крестражи. У нас волхвы часто сталкивались с проблемами, когда маг задерживался в звериной форме, помогал перевод ритуала в Тотем. Есть, конечно, свои нюансы, но почти всегда, при условии целостной души, получалось.

— Семь, — почти выплюнул лорд. — Один уничтожен точно. Еще один — под вопросом, его, скорее всего, выкрал Дамблдор, — помолчав, думая как сказать, но решил все же не скрывать правды в такой момент, — медальон забрал Регулус. Уничтожил или нет — не могу сказать. Чаша, — лорд кинул острый взгляд в сторону Беллы, — в сейфе. Диадема — в Хогвартсе. Я занимался поисками реликвий, для того чтобы подтвердить одну теорию.

Лицо Тони разгладилось: если уничтожен действительно только один, тогда все может получиться. Но вот если любой из тех, что похитил директором или Блек, тоже пострадал (или даже оба) — откат падет не только на лорда, но и на всех, кто будет проводить ритуал.

— Значит надо проверить, — уверенно произнес Руквуд. — Только сначала надо бы собрать круг.

— Все, кроме Снейпа тут, — лениво заметила Белла, — и кто отправиться звать его в гости?

Ближе к ночи в больничном крыле никого не осталось. Наконец. Поттер, перестав притворяться спящим, быстро соскочил с постели и пошел в сторону Седрика. Им нужно срочно обсудить события, что пережили несколькими часами раньше. Мадам Помфри говорила, что он и очнуться должен как раз к этому часу. Ждать пришлось недолго.

— Ох… — хватаясь за голову, стонал Седрик. Гарри тактично дал ему время прийти в себя, хотя больше всего на свете хотелось встряхнуть парня и заставить сосредоточиться. Серьезно — он что, с метлы не падал никогда? Разохался тут.

— Ну хватит уже, Диггори, ты что барышня кисейная? — буркнул Поттер. Что означает это выражение — он не знал, но часто слышал от Гермионы в адрес Рона, когда тот перебарщивал с нытьем. — Нет тут зрителей кроме меня.

— А мадам Помфри? — все еще держась за голову и не открывая глаз, спросил Седрик.

— Сам подумай, дала бы она мне сейчас стоять у твоей кровати, а не валяться рядом, — недовольно продолжил Гарри, но все же спросил, чтобы не казаться совсем уж равнодушным: — Чувствуешь себя как?

— Херово, — честно признался Седрик, с кряхтением принимая сидячее положение. — Ты явно ждал, пока я очнусь. Чего хотел?

Где-то тут и должна начаться импровизация. Гарри умел и любил врать, в конечном итоге каждый в Хогвартсе верит, что такие вещь как «ложь» и «избранный» не совместимы. Что это если не признание собственных заслуг? Но тут дело тонкое.

От Дамблдора он отбрехался тем, что испытание было слишком стрессовым для его тонкой душевной организации, поэтому дать некоторые ответы сразу не готов. И при посильной поддержке мадам Помфри получилось выторговать отсрочку. И вот сейчас у него, Поттера, есть два варианта: сложить с Седриком удобоваримую неправду, в которую поверят все и они сами или же обсудить, кто что помнит и признать что да, некий темный лорд внезапно жив.

И то, что лорд — кролик — малозначительный, признаем, факт. Но придется как-то подтверждать свои слова и вот тут наступает она — большая проблема.

Именно поэтому Гарри выбрал третий вариант.

— Да понимаешь… — для вида замялся Поттер. — Я не очень помню, что было между тем, как мы с тобой схватили кубок и появились перед всей толпой на пороге лабиринта. А ты?

Для Седрика, судя по быстроте его ответа, вопрос и не стоял:

— А что-то было?

Облегчение, что испытал Гарри, можно было бы ощупать руками, но он его не показал. Вариант «ва-банк» сработал как надо. Осталось лишь замести за собой следы.

— Да вот не знаю, просто директор спрашивал, почему путешествие порталом отняло так много времени. С тех пор, как охранные чары в лабиринте зафиксировали, что мы схватились за кубок, — на одном дыхании выпалил Поттер, показывая, что его беспокоило на самом деле. Ну или что должно беспокоить, в представлении других.

Удобно быть непредсказуемо-предсказуемым мальчиком-который-выжил.

Диггори ни на секунду не замешкался, сощурился, но прежде, чем Поттер успел накрутить себя, тот все же нахмурился, явно пытаясь вспомнить. Вариантов, как всегда было два: Седрик врет и не краснеет или не врет. О третьем возможном, каким воспользовался он сам — Гарри старался не думать.

— А я отключился до или после перемещения с помощью портала? — тихо спросил Диггори.

— Эм, — судорожно думая как бы выкрутиться, — во время? Я не знаю, Седрик. У меня от порталов мысли путаются жутко. А кубок был моим вторым...

— Хм, схватился я сам, сразу после того как мы уложили акромантула на лопатки, — продолжил Диггори, словно не обращая внимания на слова Гарри, — это я еще помню. А потом? Поттер, ты…

— Это что такое?! — воскликнула мадам Помфри.

Везучий он все же сукин сын! Как любил поговаривать дядя Вернон в особые жизненные моменты Поттера в их семье: когда виноват, но наказывать не за что. Мадам с железной схваткой спасла его буквально в последнюю минуту. Расцеловал бы, не будь та столь зла.

— Мистер Поттер, мистер Диггори! Вам надлежит сон и покой, покой и сон. Живо в постель тем, кто находится за ее пределами!

Под внимательным взглядом целителя Гарри без возражений юркнул на койку и по шею укрылся одеялом. Так же быстро снял очки, положив их на тумбу рядом, и был готов спать.

— Нет, мистер Поттер, я вам больше не верю. Вот вам зелье «Сон без Сновидений», — протянула она ему флакончик, — и вам, мистер Диггори. — К Седрику тот был отлевитирован. — Пейте-пейте. До дна и не капли мимо.

Как тут спорить?

* * *

Оставшиеся дни до отправления домой пролетели быстро. Седрика, на утро, в больничном крыле не оказалось, но Гарри подумал-подумал и понял — они все точки над «ё» расставили (расставили же?). А вот тот несущественный и не озвученный недовопрос в самом конце — да кому он нужен-то…

Было бы что-то действительно важное — спросил.

— Гарри, — аккуратно тронула его за плечо подошедшая Гермиона, — ты как?

— Задумался, — отмахнулся он в ответ. — Как экзамены?

Его, как участника и одного из победителей турнира, освободили от всех тестов. Потому он сидел на берегу озера и размышлял: что делать и куда бежать. Гермиона застала его как раз в тот момент, когда в голову прилетела мысль.

— Думаю, что ответила правильно, правда история… — начала крутить привычную шарманку Грейнджер. Гарри уже не вслушивался в детали.

Сам он хотел бы провести лето на Гриммо, с крестным, но кто позволит-то? Явно не Дамблдор, помешанный на его защите и искренне верящий в таинственную магию покойной матери. И явно не сам Сириус, сбежавший на другой край света, подальше от дел какого-то ордена, который он вспоминал через раз в письме.

У Дурслей, конечно, не так уж и плохо. Тетка загружает его по работе дома не сильно: готовить завтрак, да в саду убираться — простота, да и только. Поросенок-кузен начал постигать прелести первой любви еще прошлым летом, если там все срослось у него, то вообще не будет трогать Поттера. Ну а Вернону всегда было глубоко насрать, главное — не отсвечивать.

Да, Дурсли пусть и единственный, но не самый худший вариант.

— Ты меня слушаешь вообще? — недовольно возмутилась Гермиона. — Зачем спрашивал, если думаешь о своем.

— Я слушал, ты как раз рассказывала о практическом занятии трансфигурации, — охотно отчитался Поттер, — и о том, как ты нервничала, но все же справилась.

— Вот не знаю как, — поделилась Гермиона, — но все правильно. Ты же не слушал!

— Герми, дорогая, — наставительно начал Поттер, подняв палец вверх, — если тебе кажется, что собеседник не слушает, значит — тебе кажется.

Девушка в ответ только закатила глаза и откинулась на траву, не начиная спор.

* * *

Уже закрывая купе не только на защелку, но и на пару прочных заклинаний, Поттер решил, что расскажет. Нет сил, держать в себе правду о лорде-кролике.

— Гарри? — растерялась Гермиона, наблюдая, как Поттер накладывает чары. Большую часть из них они учили сообща, на всякий случай. — Что-то все же случилось в лабиринте?

— Ты очень проницательная, Гермиона, — кивнул Гарри, устраиваясь напротив друзей. — Я не рассказывал об этом даже Дамблдору…

— Почему? — перебил его Рон. — Он явно мог бы помочь. — Смутившись под взглядом друга, добавил: — С чем бы-то ни было.

— Не с этим, — хихикнул Гарри, — ладно. Он бы мне не поверил, в любом случае. Как и вы, сейчас, думаю, — он критично осмотрел друзей.

Те под его взглядом поежились, словно он оценивал насколько можно доверять. И ведь причины были! Особенно у Рона. Тот привычно вскинулся, доказывать, что больше никогда не предаст и вообще поверит во все, даже в то, что единороги — темные создания, если так Поттер скажет.

— Нет, единорогов я не встретил, но, — он замолчал, делая интригующую паузу, наклоняясь ближе, показывая, что собирается раскрыть секрет, — после того как мы с Седриком схватились за кубок, нас перенесло на кладбище. И я наблюдал воскрешение темного лорда.

— Гарри! Ты должен был рассказать об этом директору! — тут же вскрикнула Гермиона, полностью оправдывая его ожидания.

Рон закивал, соглашаясь с подругой. Они сидели такие возмущенные, Гарри не мог не умилиться. В голове тут же всплыла картинка с Волдемортом: его трансформация в белого, пушистого и невероятно славного кролика. Начало анекдота, прям.

— Конечно, должен был, — согласился с ними Поттер, сбивая друзей с мыслей, — вот только он воскрес, да не таким. Он, — не хватало барабанной дроби, — кролик.

Тишина, повисшая в купе — высшая награда. Естественно, ему не поверили.

— Прости, что? — совладав с собой, спросила Гермиона. Она явно хотела сказать что-то еще, но не могла подобрать слов.

Гермиона Грейнджер, лучшая ученица, сумевшая заткнуть даже Малфоя, — изумлена настолько, что не могла собраться для озвучивания вопроса. Теперь Поттер видел в этой жизни все.

— Ты там грибов, в лабиринте, не жрал? — со смесью подозрения и неуверенности протянул Рон. Он помнил, что обещал поверить, помнил, что не должен сомневаться в своем друге. Но, серьезно, кролик?

— Уверен. Ребят, — сжалившись над ними, выдохнул Поттер, — я уверен настолько, что готов поставить на кон Молнию. Страшный террорист всея магической Британии — действительно милый кролик. Теперь понимаете, почему я не мог рассказать об этом Дамблдору?

Друзья понимали. И, совладав с первым шоком, они начали обсуждать варианты. Что делать и как быть. Писать ли кому-то, как получить доказательства и все же предоставить их директору. Они спорили до хрипоты, рассматривали варианты чтения памяти, вспоминали (в основном Гермиона) такие артефакты, как Думосбор. И, в конечном итоге, решили, что скрывать правду не самый лучший вариант.

Именно за это Гарри и любил их, именно поэтому — доверял, даже после ревнивой вспышки Рона из-за турнира. Они поддерживали любой бред, что он нес, даже сомневаясь в адекватности и реальности происходящего.

— Вот и прибыли, — выдохнул Рон, — ты, это, пиши нам. И держи в курсе по заячьему делу.

— Только вы не проболтайтесь, — попросил Гарри, улыбаясь от незатейливой шутки Рона.

Добравшись до своей маленькой, но в какой-то мере уютной, комнаты на Тисовой улице, Поттер почти сразу упал спать. Дорога была выматывающей, больше морально: все эти планы и заговоры — не его способ решать проблемы. Но иного выхода они не нашли.

Проснувшись поутру, Поттер решительно сел за стол, начиная написать письмо. И не одно.

Долохов не мог иметь детей. А как хотелось прижать к груди малышку-кроху! Или сына. Но девочка все же лучше — ее можно баловать украшениями, наряжать в платья, радовать вкусностями и просто любить. С мальчишками сложнее — нужно придерживаться тонкой грани между строгостью и нежностью. А то вырастет рохлей, размазней и пидарасом.

У Антонина в этом вопросе все было строго: никакой голубой мысли, сугубо крепкая мужская дружба. Да, многие поглядывали на него и Барти как на двух голубков. Даже вон, Повелитель нет-нет, да косил глазами-бусинками, выискивая подвох в их отношениях.

Только вот все было проще и сложнее одновременно. Началось это за несколько дней, до того как Долохов решил принять метку. Он встретил хитрого тощего пацана-карманника, косящего под аристократа.

* * *

Весна 1968 год

После прогулок по самым скверным районам Питера и Москвы, Антон научился зачаровывать свою брюки и рубаху от чужих ловких пальчиков даже во сне. Англия, куда его послал отец выяснить сложную политическую ситуацию, ему казалась не страшнее Купчино или Чертаново. Чего он там не видел, казалось.

Немагический Лондон впечатлял затхлостью и какой-то опустошенностью. Побродив по разным темным улочкам в поисках приключений, и, к великому сожалению, не найдя их, Тони с грустью пошел к магам.

Косая аллея вполне оправдывала свое название. Как и Лютый переулок, где его сходу попытались обокрасть. Это был высокий парень, с растрепанными чернявыми волосами, такими же темными глазами и шальной улыбкой.

— Родной мой! — обрадовался Долохов, крепко хватая тонкие мальчишеские пальцы. — Ты-то мне и нужен!

Видимо от шока, но сопротивления не было в ответ на такие нелогичные действия, поэтому Тони, выискивая бар, тянул за собой находку. Вывеска с лаконичным «Bar», нашлась скоро, в подвале какого-то заброшенного здания.

Чудное местечко, покивал своим мыслям русский. Приглушенный желтый свет, от горящих огненных светильников добавлял атмосфере таинственности. Замусоленные столешницы — давности заведению.

— Пива, любого, — емко затребовал Антон, вываливая на стойку горстку золотых монет. — Плачу сразу, чтобы потом не думать о деньгах, — добавил он прежде, чем бармен успел хоть слово сказать, — найдешь нас.

Посетителей было немного: один старик, пара выпивавших мужиков и мрачная девка, явно ожидаюшая кого-то.

— И долго ты еще будешь таскать меня за собой? — с вызовом и легкой ехидцей в голосе, спросил парнишка-карманник. — Я тебе не кукла.

— Чего же не сбежал? — едко в ответ, спросил Тони. — Не смог, да?

Мальчишка засмеялся. Хорош, зараза, думал Антон, жаль, что полом не вышел. Девушек-воровок он любил. Той самой тайной любовью к острым лезвиям по утрам, когда надо бы побриться, но сон еще не сошел и она режет, окрашивая алыми брызгами все, до чего доберется.

— Вот и я не смог отпустить, — пояснил Тони, доставая палочку, — заклятье такое. А чтоб снять, надо малый ритуал провести.

— Какой ритуал? — настороженно.

— Вот русский сразу бы понял, — хмыкнул Долохов, окружая их куполом тишины, — бухать будем. Знакомиться и дальше по списку.

Парень недоверчиво качал головой, решая: бежать сломя голову от чокнутого приезжего или же хвататься руками и ногами, не отпускать, пока два качающихся тела не упадут, сломленные алкоголем. Размокнуть рук они так и не смогли.

Одна из официанток как раз принесла несколько крепких стаканов с пенящимся пивом. И легкую закусь.

— Звать тебя как, воришка? — деловито распределяя выпивку между ними, спросил Долохов. — Меня Антон. Пожал бы руку, да мы уже, — с усмешкой.

— Барти, — кивнул Крауч, с опаской косясь на пиво. — Русский, да? Давно прибыл?

Так они и познакомились. Мальчишка, еще не окончивший Хогвартс и немногим старше его мужчина, приехавший всласть развлечься за счет чужой войны. На поклон к Волдеморту они шли вдвоем, где Долохов влюбился.

— Эй, — толкнул он Барти, — знаешь эту, — он махнул в сторону единственной стоящей тут женщины, — с буйными локонами.

— Нравится?

Барти уже успел выучить предпочтения Долохова. Чем сучней баба, тем ярче семейная жизнь — так он сказал вчера (или позавчера?). И добавил: главное, чтоб в ответ проклясть могла и в дуэли удар держала. В чем суть такой жизни — Барти не понял, но у всех свои заскоки.

Пусть они были знакомы, в сущности, всего неполные два (три?!) дня — не считать другом такого открытого человека, как Антонин, Барти не мог. Его душа подкупала, как и знания, неповторимый способ мысли и взгляд на жизнь.

Прибыли на «смотрины», как обозвал их Антон, последними. Собралось не меньше десятка человек, все совершеннолетние, собранные и внимающие каждое слово Хозяина поместья. Волдеморт говорил красиво, играя словами с тонкостью умелого фокусника. Предлагал отстаивать права чистокровных, бороться за власть решительно, не щадя голов. Обещал победить.

Он знакомился с каждым лично, помня всех, кто пришел.

— Антонин Долохов, — холодно протянул Волдеморт, коверкая его имя на английский манер, — эмигрант?

— Нет, — выйдя вперед, громко ответил Тони, обращая на себя внимания всех, — отец сказал, что встречался с вами и отправил в помощь. За традиции, так сказать.

— Ах, да, — вспомнив что-то, уголками губ улыбнулся лорд, — Дмитрий, помню-помню… Значит ты и есть тот самый «лучший и удачливый из сыновей»?

— Значит, я и есть, — согласился с ним Тони. Такую характеристику от отца можно услышать о каждом из детей Долоховых. Слабых среди них не было.

— Дуэль, — приказал лорд, — Белла, прошу.

Антонин ликовал про себя. Он не знал ее рода, не знал, кто обучал магическому мастерству, не знал ничего. Но видел многое: грацию хищницы, оскал безумного предвкушения, коготки, вцепившиеся в изогнутую палочку.

О! Он бы хотел чувствовать, как остро она могла бы резать ими его спину. Эти черные кудри, раскиданные по белой простыне. Возбуждающая картина их будущего, он уверен.

— Наслышана о русском мастерстве дуэлинга, — вместо приветствия начала Беллатриса, еще Блэк, — надеюсь, не буду разочарована.

— А уж я как надеюсь, — подмигнув, поделился Тони.

И они начали.

* * *

— Тони? — тихо позвала его Белла, отвлекая от воспоминаний об их знакомстве. — Ты тут?

— Да, Белка, иди ко мне, — так же прошептал Долохов, раскрывая объятья. — Что случилось, дорогая?

Беллатриса молча упала ему в руки, утыкаясь носом в шею и спокойно задышала. Ей с каждым днем становилось легче: магия лорда уже не манила к себе, мысли в голове приходили в порядок, плакать по ночам в подушку от бессилия не хотелось.

Какой же она себя тряпкой чувствовала! Эти скачки настроения: убить — любить — ненавидеть — проклясть — подчиняться — отдаться — забрать… И все к разным людям. Ее просто разрывало изнутри, так больно было жить. Но она старалась собрать себя по кусочкам, маленькими шажками возвращаясь к себе прежней. К той фурии, в которую невозможно было не влюбиться. Сколько мужчин пало к ее ногам.

Скольких она сама уронила на колени, пред собой.

— Белка? Расскажи, легче станет, — предложил Тони, нежно поглаживая ее по спине.

— Руди, — помимо воли всхлипнула Белла, — о черт, опять. Подожди, я успокоюсь.

Лестрейндж начала дыхательную гимнастику, что для нее откопал Барти. Тот пользовался ею сам и, когда застал рыдающую женщину в чулане под одной из лестниц, молча протянул свои заметки. Она здорово помогала.

— Он хочет ребенка, — успокоившись, поделилась Белла, — а я не могу. Просто… не сейчас.

— Сколько осталось контракту?

— Год, — с отчаяньем сказала она, — и так как никто не принял главенство над Блеками, нет и шанса продлить контракт, чтобы отложить еще на несколько лет.

* * *

Лето 1968

Долохов понимал, что поймал удачу за хвост. Он поклялся себе: будет держаться до самого конца, не отпустит ни на миг этого шанса. У Барти, с которым они стали крепкими друзьями, оказался редкий для англичан семейный дар «плодородия», а Белла согласилась на его ухаживания.

Что это как не чудовищное везение? Он уже видит, как отпраздновав победу, связывает себя узами брака с женщиной-мечтой и мальчиком-вором. А после — держит на руках малышку (или малышей), поет колыбельные и счастливо живет. Пусть в Англии, еще не ставшей родиной стране.

Пусть.

Зато у него будет все то, что он сам испытал в теплом кругу семьи Долоховых. Антон был третьим сыном и его воспитывали как бойца. Он всегда знал, что не встанет во главе клана, не будет советником. Его работа — острие, копье рассекающее врагов. И он волен сам выбирать, кому служить.

Волдеморт и его взгляды понравились Антону. Жестче, чем в России, опаснее ведение боя на поле врагов. То, что ему по душе: огонь по площадям, его магия подходит для этого. И обучение молодняка, хотя многие из них были старше учителя.

— Тони? — счастливо воскликнула Белла, заглядывая в дуэльный зал.

Она была прекрасна: одетая как мужчина, в брюках, рубашке и накинутой на плечи мантией. Белле нравится стиль, который подобрал для нее Антон. Он подчеркивал острые черты хищницы, ставил ее на один уровень с другими рыцарями лорда.

— Дуэль? — встрепенулся Тони, выныривая из мыслей о будущем. — А после — обед. С Барти, он как раз должен вернуться со своей школы.

— Хочу танцевать, — согласилась Белла.

И они танцевали. Всполохи заклинаний мелькали искорками. Белла начала с бешеного темпа, диктуя ритм. Ее острые каблучки звонко стучали по каменному полу, музыкой.

Удар. Щит. Уклонение. И так по кругу.

Тони втягивался, понимая, что опасно: видел по глазам — она ждет. Ждет пока он забудется, поддастся азарту. И тогда Белла разорвет круг, укусит. Оставит рану на груди. В самом сердце.

Удар. Щит. Уклонение. Тяжелый кнут в ее руках рассекает воздух.

— Детка, — кричал Тони, — он используется в постели, а не в бою.

Белла рычит, скалится, но не роняет ни слова. Она увлекает его в танец, вальсирует. Изгибается под его заклинаниями, соблазняет. Пропускает одно, второе режущее, оголяется.

— Детка, — заводится Тони, — если кто-то зайдет мне придется его убить.

Белла смеется. Громом звучит, штормом. Дикой необузданной стихией. Она не дожидается, слишком темпераментная, разрывает круг. Нападает и промахивается. Поддается, подпускает близко-близко. Можно схватить рукой и прижать к себе.

— Вот ты и убит, — медом льются ее слова. Дышит тяжело.

Нож втыкается ровно под сердце, колит кожу. Не режет, конечно, нет, но хочет: Тони видит по глазам. Именно поэтому он целует. Кусает губы, ломает ее сопротивление.

Валит на пол. И останавливается.

— С каждым разом ты все лучше, — смотрит, прям в глаза, наслаждается. — Сегодня ты победила.

— Я всегда побеждаю, Тони, — выгибаясь под ним, дразня, тянет Белла, — но сегодня малыш Барти нас заждался. Ты с ним еще не говорил?

— Нет, ждал тебя.

— О чем же? — резко врывается в их диалог Крауч. — Вы красиво танцевали, — тянет он с опаской.

Долохов встает резко, восстанавливает рубашку на Белле и тянет руку, помогая подняться. Она не отказывается. Она с первой встречи ни разу не сказала ему «нет», всегда только «всем свое время».

— Может за едой? — предлагает Долохов, без особой надежды.

— Нет, сейчас, — хмурится Барти, — ты давно уже хочешь чего-то Тони. Что?

Антон с Беллой переглядываются. Это слабая часть их плана: они знают, что Барти, скорее всего, не согласится. Но надежда, такая фальшивая вещь, ею сложно не увлечься.

— Я хочу, чтобы Белла была моей женой, — наскоро огородив их куполом тишины, начал Тони, — но, ты же знаешь, я не могу иметь детей.

— О нет, — понимая все, изумился Барти, — нет-нет-нет. Зачем я только…

Они тогда выпили достаточно, чтобы делиться тайнами семей. Так Долохов и узнал, что любой Крауч, если станет частью триады, сможет совместить в себе гены обоих отцов. Не нужно было ничего, кроме искреннего желания и малого ритуала обмена крови. Это был шанс Тони на отцовство собственного ребенка.

Он мог принять в своем сердце сколько угодно приемных детей, но, увы, дары Долоховых не передать обучением.

— Барти, — начала Белла, но ее прервали тут же.

— Молчи, — тут же среагировал Барти, не давая и слова сказать. Потому что если попросит она — он согласится. — Я не могу. Просто — нет.

И тут же развернулся, уходя.

Удача, пойманная за хвост, попыталась вырваться из рук Долохова. Но он держал ее крепко, понимая, что надо просто выиграть эту войну. И тогда Барти не будет столь зависим от решения отца.

* * *

Долохов прижал Беллу.

— А Басти?

— А что Басти? — равнодушно повторила Белла. — После Азкабана мне помог лорд. Я могу иметь детей, а он — брату. Шанс на продление рода Лестрейндж во мне, — горько, без слез, от того больнее прозвучали ее слова. — И Барти согласился, — невпопад закончила она.

— Он сказал, что будет ждать.

— Только если я не рожу наследника за этот год, я навсегда останусь Лестрейндж.

Долохов крепче обнял ее. Из-за Андромеды, ее сестры, что сбежала из-под венца с каким-то маглокровкой, Белла вынуждена быть женой Родольфуса. Временной, но женой.

Блеки смогли выторговать для своей дочери такой контракт: сроком на двадцать пять лет она становится женой рода Лестрейндж для вынашивания и рождения наследника. Они брали время с запасом, чтобы и война закончилась, и было время на воспитания ребенка. А после — она вольна делать все, что пожелает душа и быть чьей угодно женой.

Долохов был готов ждать.

— Это что такое?! Кто! — возмущался лорд, сжимая в лапе газету. — Узнаю — убью. Расчленю. И показательно оставлю кусочки трупа на площади!

На первой странице большими буквами заголовок гласил: «Темный Лорд — кролик! Вместо террора нас ожидает насилие другого рода?». И короткая приписка, что подробности на пятой странице, с анонимными комментариями.

На крики пришли только Белла и Барти. Долохов отправился к Снейпу, братья Лестрейндж — тренировались в дальнем дуэльном зале. Кэрроу скорее всего разделились: одна не отходила от Эвана вот уже неделю, а второй плотно поселился на кухне, поглощая сладости в немыслимых количествах. Руквуд сразу после их разговора о крестражах отправился в Отдел Тайн, обещая найти что-то по теме.

— Повелитель? — обеспокоенно начала Белла, подходя ближе и забирая лорда на ручки. Это уже переросло в привычку — постоянно тискать его, если нет посторонних рядом.

— Вы видели? Видели?! — размахивая «Ежедневным пророком», причитал лорд. — Я — посмешище! Они даже карикатуру нарисовали! Слишком похоже получилось! Как теперь захватывать власть?

— Да кто поверит этой газетенке? — попытался достучаться до логики лорда Барти. — Там постоянно пишут всякий бред и мусор. Стоит вспомнить хоть бы статьи о Поттере…

— Точно! Поттер! Как он мог?! — пыхтел лорд, устраиваясь удобней на руках Беллы. — Никогда не стоит верить не то что героям, — презрительно выплюнул он «титул», — даже просто глупым мальчишкам, спасая их шкуры. Убивать! Всех убивать!

— К слову о Поттере, — неуверенно протянула Белла, — от него тут два письма пришло. Мы их вам с Барти и несли.

— Что вы вдвоем делали в совятне? — резко спросил лорд, перескакивая на другую тему.

И, о Мерлин, они покраснели! Оба! Однажды это сведет его с ума. Нельзя верить врагам, но тут ладно, прописная истина, против которой он и пошел. Доверился наивным зеленым глазам. И мысли о том, что он не поделится информацией, после которой каждый будет считать, что борьба добра с кроликом — это несерьезно.

Но как не верить тем, от кого, по сути, зависит его состояние? Вот и оставалось лорду беситься, ведь спрашивал же уже — сказали ждать нужного момента. И где он, этот момент, спрашивается? Кроличье сознание лорда разрывалось от любопытства.

— Что в письме? — недовольно спросил Волдеморт. — Вскрывали же, вижу.

— Это забавно, — легко улыбнулась Белла, — в первом он предлагает «пакт о ненападении», пока знает ваш секрет — вы его не трогаете.

— Стра-а-анно, — протянул лорд, — второе?

— Всего три слова и легкая печать магией, подтверждающая его слова, — сказал Барти, показывая кусок пергамента.

«Это не я!!!!»

— Хм.

Лорд резко успокоился. В душе расплескалось умиротворение: поверил не зря. Мальчишка, скорее всего, кому-то все же рассказал, не в его возрасте держать такие секреты. Как это — не насмехаться над врагом? Но в газету писал не Поттер.

Магический огонек трепыхался на бумаге, не исчезая.

Мог ли это быть кто-то из последователей? Волдеморт потянулся к клубку меток, который он так и не разобрал с момента воскрешения. Первый круг верен, ни одна не покрылась гнилыми нитями предательства. Второй… Зачервилась связь, но уже давно и не каждый там виноват. Третий круг, он прислушался к своим чувствам, еще не предали, но скоро, совсем скоро будут готовы к этому шагу.

Надо что-то делать с метками, но это — потом, всё потом, — решил мысленно лорд

— Это не наши, — поделился Волдеморд, — надо послушать, что скажет Снейп. Долохов же за ним отправился?

— Да, — кивнула Белла. — Повелитель?

— Неси в главный зал, — приказал.

Состояние женщины с каждым днем становилось все лучше: она уже могла довольно долго находиться на расстоянии от магии лорда. Мыслила трезво (почти), не скатывалась в фанатичную преданность. Барти совсем поправился: азартно рылся в древних фолиантах библиотеки, даже рискнул вырваться в собственное поместье, уверенный, что там есть по теме лорда книга. Розье совсем скоро придет в себя, тогда и Кэрроу успокоится.

Лорд был доволен. Проблемы потихоньку решались, осталась только одна глобальная.

Почувствовав, что границы поместья были нарушены двумя магами с ближнего круга, лорд похвалил себя за умение рассчитать время. Долохов со Снейпом как раз вернулись. Ждать их пришлось недолго.

— Повелитель! — громко поздоровался Антонин. — Представляете, чуть не прибил меня!

— Северус-с, — прошипел лорд в своей давней излюбленной манере, что смотрелось невероятно комично, пока он в кроличьем теле. Белла прыснула в кулак, сдерживая рвущийся наружу хохот. Барти только покачал головой на это.

Волдеморт хотел проверить реакцию своего главного шпиона: удивление, страх, разочарование? Какая эмоция возьмет верх — это самая интересная часть общения. Лорд плавно скользил по поверхностным мыслям подчиненного, выжидая.

И наткнулся лишь на равнодушие.

— Северус? — обеспокоенно спросил лорд, переставая играть роль безумца. — Ты тут, Северус?

Снейп озадаченно посмотрел на того, кто чувствовался как лорд, но выглядел как неудачная шутка кого-то из «Пророка». Метка горела, доказывая, что вот он — повелитель, тот, кому Снейп обещал служить до самой смерти. Мягкое прикосновение к мыслям дополняло правду, которую не хотели признавать глаза.

— Я тут, повелитель, — безэмоционально откликнулся Снейп, гадая, что от него нужно. — Это вы?

Снейп был какой-то неправильный. Лорд покосился на Долохова, как бы спрашивая: чем ты его приложил. В ответ тот послал такой же недоуменный взгляд.

Волдеморт помнил юного гения зельеварения и темной магии Северуса-не-Принца. Он с огнем в глазах кидался изучать новые рецепты, разрабатывать невероятные по силе смеси и заклинания. Он пылал, заряжал всех энергией. Поэтому лорд принял его в первый круг: чистая, необузданная мощь молодого мага подкупала. И его искренность.

И что сейчас? На его глазах старый, потухший уголек, скованный обетами и собственными ментальными рамками. Это подобие Снейпа его не устраивало.

Понимая, что шанс у лорда всего один, он все равно рискнул: продавил чужую волю, проник в разум, мимоходом замечая, что сопротивления почти не было. Он ворвался в чужие мысли, выискивая причину. В океане отчаянья, жажды смерти и простой усталости лорд растерялся. Он думал увидеть ненависть, хоть к кому, но встретил лишь опустошенность.

— Северус, — позвал он мысленно.

Где-то тут, среди развалин чужой воли должен прятаться мальчик. Тот самый, жаждущий знаний, просящий, на коленях, спасти любовь, клянущийся после — убьет.

И лорд нашел.

Вытащил его на свет, отряхнул пыль с мантии, легко потрепал волосы. Улыбнулся и позвал за собой.

— Зелья, сейчас же, — прохрипел лорд, кивая на корчащегося в муках Снейпа.

Можно было и не просить, придя в себя, отстраненно думал лорд: Белла первой же кинулась к зельевару. Она с силой вливала в того снадобья, а Долохов держал открытой чужую челюсть. Барти же магией сковал тело Снейпа, чтобы не вырвался. Они отличная команда — пришла мысль.

В зал так же ворвались братья Лестрейндж, взмокшие, после спарринга. Явно слышали чужой вой и по метке ощущали всплеск бунтующей магии. От Кэрроу пришла волна ледяного спокойствия, утихомиривая всех.

— Снейп? — удивился Рабастан и перевел взгляд на Беллу.

— Он-он, тебе не кажется, Басти, — ответил за всех лорд, — сейчас придет в себя, и поговорим. Руквуд не вернулся?

— Он прислал сообщение, что задержится еще на несколько дней, — доложил Руди, — писал, что нашел что-то, но все упирается в целостность души.

Волдеморт кивнул, принимая ответ. Провести малый ритуал выявления они могут и впятером, но все маги должны быть магически целы. Сейчас, не считая самого лорда, таковыми были только Долохов и Снейп. Трое Лестрейнджей и Барти — почти. Им всем надо провериться прежде, чем приступать.

— Повелитель? — хрипел Снейп, отталкивая руку Тони и вырываясь из пут заклинания Барти. — Это правда вы?

— Да, Северус, — спрыгивая с кресла, согласился он, — это правда я. И газета, что удивительно, не солгала.

Лорд думал, что в этом причина: его внешний вид, такой ничтожный, совсем не величественный, как в прошлой войне. Он был готов к насмешкам со стороны каждого из ближнего круга, но от них встретил лишь поддержку. Каков же выбор Снейпа?

— Это не имеет значения, — оправдал его доверие Северус, — главное, что вы живы. И что я тоже… Жив.

* * *

Спустя три дня очнулся Розье, а Снейп ментально восстановился. Руквуд — вернулся с добычей, и они собрались полным кругом. В главной столовой домовики постарались на славу: фарфоровые тарелки с позолоченными краями, хрустальные бокалы, вино с погребов. На ужин зажаренный кабанчик с фруктами. Специально для лорда — овощи, приготовленные пятью разными способами. И, как отдельное лакомство — цельная морковка.

— Итак, прежде чем мы придем к обсуждению главной проблемы, — начал собрание лорд, когда с первой частью ужина было покончено, — мне интересны последние новости. Северус, будь добр?

Волдеморт сидел во главе стола, справа — Белла, слева — Долохов. И дальше все расселись по желанию, а не положению. Северус сразу после Барти. Атмосфера наполнена спокойствием: в углу играла арфа, настроенная лично лордом до приема.

— Дамблдор? — полувопросительно уточнил Снейп и, получив в ответ кивок, начал рассказывать.

Сокращая не самые интересные события в школе, выходило так, что директор испытывал Поттера. А также вовсю развернул пропаганду маглорожденных в школе, уничтожая параллельно репутацию Слизерина. Планы у него было грандиозные, и не всех он посвящал в них.

Снейпу же повезло оказаться с нужными знаниями в нужное время. Поэтому он знал, что именно директор скорректировал.

— Черная рука? — жуя морковку, задумчиво протянул лорд. — Он сказал, где получил проклятье?

— Нашел захоронение какой-то давней семьи и надел кольцо, что было там спрятано.

За столом раздался синхронный хмык: какой болван одевает то, что лежит в чужой земле. В их глазах Дамблдор упал еще больше.

— Хм, — прикидывая каковы шансы, что это было кольцо Гонтов, задумался лорд. По всему выходило, что достаточно большие. — Видел его?

— Нет.

Нет и нет. Шанс разузнать правду еще предвидится. В конечном итоге уже не важно то это кольцо или нет: части души вернулись к своему хозяину, потому выяснить, что лорд в свое время создал крестражи — не получится. И больше страдать такой глупостью он не будет.

Он же отныне и так бессмертен.

— А что на счет этой статьи в пророке? — задал интересующий его, с самого начала, вопрос.

— Директор был также удивлен, как и все, с кем мне довелось обсудить эту новость, — четко отрапортовал Снейп. — Он отправил меня поговорить с мальчишкой Поттером.

— Зачем?

— Тот пропал во время последнего этапа турнира на час, где-то, — задумчиво проведя указательным пальцем по губе, сказал Снейп, — и после, вернувшись, — никак не объяснил, что случилось в лабиринте.

— А второй?

— Диггори? Тоже молчал, — пожал плечами Снейп, понимая, что да — Поттер был на воскрешении повелителя. — Они вообще были одинаковы в своих показаниях: схватились за кубок, оказались на выходе, в толпе журналистов. Что было между этими двумя событиями — не помнят.

— Удивительно, — качнул головой лорд, — не думал, что он сдержит слово. Ты уже говорил с ним, Северус?

— Нет, Долохов пришел ко мне раньше, — кинув короткий взгляд на Тони, сказал Снейп.

Встреча у них случилась что надо. Русский, наплевав на чужую защиту, аппарировал прямо в дом, где бывал не раз и не два в прошлом. И тут же получил в лоб ступерфаем, уклоняясь, буквально, в последний момент. Короткая битва завязаться у них не успела: Снейп узнал вторженца.

— Обязательно мне доложи потом, что узнаешь.

— А Дамблдору что сообщить? Думаю, он заметил мое отсутствие, — Снейп решил узнать сразу, чтобы планировать свои дальнейшие действия.

— Скажи, что я вызвал, — взвесив про себя все плюсы и минусы этого решения, сказал лорд. — Не уточняй, как я выгляжу. Например — не видел — я был в балахоне, скрывал лицо.

— О нас он тоже расскажет? — вмешалась Белла.

— Да, — согласился лорд, — скажи, что видел рядом со мной Лестрейндж, — он пару раз качнул головой, решая, как лучше подать информацию, — немного не в себе. Незачем старику знать, что мы все тут относительно здоровы. И про Розье молчи.

— Как прикажете, Повелитель, — склонил голову, принимая чужой приказ, Снейп. Он так и планировал поступить. Теперь, когда лорд жив и вменяем, его сторона предопределена. Как и исход войны.

Лорд все еще не мог примириться с тем, что все они, его рыцари, теперь взрослые и уравновешенные люди. Кроме Долохова — это не поменяется даже в добрую сотню лет. В его голове все еще живы воспоминания того прошлого, что он так бездарно проморгал. Молодые, вспыльчивые уже не подростки, но еще не взрослые маги. Горящие глаза, стремящиеся к победе — ради них он стремился к бессмертию. Делил душу, чтобы навсегда остаться молодым.

И что в итоге? Десятки поломанных судеб.

Примечание к части

Ошибки алкашей исправлять, пожалуйста, не надо. Это сделано умышленно во имя пущего эффекта :з

Он зациклился. Непозволительная роскошь и глупость, считал Волдеморт, но все равно продолжал с мазохистским удовольствием крутить в голове эту мысль.

Он кролик. Маленький, пушистый, белый с забавными глазами-бусинками (что плюс, ведь так непросто было прочитать его эмоции) и нелепыми лапками. Уши, торчащие вверх, бодро дергались от любой резкой мысли. Рост — отдельный разговор. Из-за него хотелось огромный трон, чтобы компенсировать размеры.

С зеркала на него смотрело прошлое: высокий статный мужчина, с черными, завивавшимися на концах, волосами. Взгляд темных глаз приковывал к земле: почувствуй-себя-ничтожеством такой вот. Он тренировал его долго, избавляясь от наивности, от доверчивости. Он тренировался всю жизнь.

Чтобы в какой-то миг стать… Этим.

— Я — кролик, — упрямо и зло втолковывал себе лорд. — Гребаный кролик, чертово травоядное. И теперь ты, — он ткнул лапкой в свое отражение из прошлого, — не существуешь. Смирись.

Отражение снисходительно улыбнулось и растаяло. Волдеморт вновь видел себя настоящего.

Ритуал показал, что душа повреждена. Два осколка были уничтожены до слияния. И больше они не нашли никакой информации о том, как бы вернуть человеческое тело повелителю. Это — расстраивало. Конечно, лорд уже давно принял (вроде как), что он останется в этом облике навсегда. Но когда последняя ниточка оборвалась, оставляя его на этом берегу безнадежности, не давая и шанса пройти пропасть — пришло окончательное осознание реальности.

Поэтому вот уже третий день он убеждал себя забыть о внешности и включиться в реальные проблемы. Получалось скверно.

— Повелитель? — в дверь поскреблись. Тихо-тихо, так, что если бы не чувствительный слух лорда, он бы и не услышал.

— Входи, Белла.

Она впорхнула, счастливая, схватила несопротивляющегося лорда на ручки и куда-то унесла.

Это еще одна причина, по которой он был недоволен телом. Конечно, такой привилегией пользовалась только верная Лестрейндж, как единственная шибанутая на голову женщина. У Кэрроу-то мозги были поставлены как надо. Тем более, она вся увлечена медовым месяцем (предмедовым? Свадьбу не сыграли еще) с женихом.

— Куда ты меня несешь? — устало выдохнул лорд, готовый принять любой ответ.

— Мы приготовили сюрприз, — загадочно улыбаясь, ответила Белла. — Думаю, вы сразу вспомните.

О чем он должен вспоминать? Сегодня было двадцать девятое июля девяносто пятого, суббота. Прошло чуть больше месяца с его воскрешения, и он успел так мало сделать! Зацепившись за эту мысль, лорд задумался.

А ведь действительно — что он успел-то. Из масштабного: освободить последователей из Азкабана. Из мелочного: проверить схроны с крестражами. Из важного: ничего.

Так и проигрывают войны, забивая на существенные проблемы, отвлекаясь на несущественные. Ведь что есть внешность? Набор черт, которые помогают в общении. Они в мире магии и, если постараться, то можно построить выборную компанию на том, что истинно светлое создание никогда не предаст веру народа. Лорд ободрился.

— Белла…

— Пришли!

Она торжественно распахнула двери в сад и замерла, в ожидании. Лорд даже потерялся, во все глаза, смотря на костер — о чем хотел сообщить-то?

А ведь и правда. Он совсем забыл, как они в прошлом собирались каждую последнюю субботу месяца и праздновали. Не важно — что. Важно — вместе.

У него не было слов, только голые чувства благодарности, которые лорд решил показать. Соскочив с рук Беллы, лорд принялся колдовать. Без палочки и словестной формулы — полагаясь только на магию, зная, что она примет нужную форму.

Вокруг костра появились фигуры — по одной на каждого отсутствующего: и мертвые, и не приглашенные. Небо словно упало: звезды закружились по поляне, прыгая и сверкая в зачарованном танце. Присоединился и Долохов, запуская музыку, создавая из ничего инструменты. Амикус пустил в ход стихийную магию, творя снежинки, они кружили по кругу, ограждая их от всего остального мира.

Осталась только поляна с кострищем. Люди, не предавшие друг друга. И магия, которой щедро делился лорд. Сегодня они будут гулять до утра.

* * *

— Томыч, вот скажи мне, — изрядно выпивший Долохов пристал к лорду, — схер-р-рали ты вообще имя изменил? Не, — тут же возразил Тони, допуская, что мог задеть чувства повелителя, — Влдеморт — звучит круто и авторитетно. Спору нет, но слишком… выебисто, — последнее вырвалось на русском.

— Вы.. что? — не понял его лорд. — Тони, ты — пьян, ик. И только по этму я тебе ничего не сдлаю, — он поднял лапку вверх.

Они составляли занятную композицию на полянке. Единственные не вырубились к рассвету и сейчас сидели на поваленном кем-то бревне. И допивали бочонок рома. Его притащил довольный Руди, где-то между танцем Беллы с Алекто и фейерверком от Барти. Или после того как Снейп стал показывать свою татуировку?

— Когда Руди притщил ром? — не зная, почему для него это важно, спросил лорд.

— Когда Басти вызвал на дуэль Белку, — уверенно заявил Тони. И тут же задумчиво: — Или уже после, когда проигрл в карты на желание?

— Не, когда мы игрли, ром уже был, — не согласился лорд. — А имя я смнил, чтоб никто не мог мое пршлое отследить, — все же раскрыл «секрет» Волдеморт.

Не рассказывать же ему, что он стыдился отца-магла и не мог принять выбор матери-дуры. Русский не поймет, они там все за семью горой встанут. И до последнего сквиба будут защищать родню. Но где-то в душе мелькала мысль — обиды уже нет, пора отпустить.

— Красота-а-а, — довольно протянул Долохов, махая рукой в сторону восходящего солнца. И, допив стопку, заявил: — Жить стоит рди тких моментов.

Лорд слабо кивнул, не находя в себе сил соглашаться, его неумолимо клонило в сон. Все же Долохов победил в битве «кто больше выпьет», но он, странное дело, не чувствовать себя проигравшим. Было легко и хорошо.

* * *

Проснувшись к утру следующего дня, лорд чувствовал себя отдохнувшим и восстановленным. Сутки сна! Когда он последний раз так долго позволял себе расслабляться? Разум сразу же начал просчитывать возможные ходы в предстоящей войне. В конечном итоге: не так важно кто победит, главное — как.

И этим он и собирался заняться.

Пустив немного магии в метку, Волдеморт дал понять всем, что он планирует собрание. Но прежде — приготовиться. Вызвать домовика — для легкого завтрака на всех. Ополоснуться и сжевать морковку — для бодрости. Погладить Нагини, а то совсем забросил своего фамильяра в последнее время — для удовольствия.

Опохмелиться. Для тонуса и только!

В зал он буквально влетел, настолько предвкушающее настроение охватило лорда. И Снейп вернулся с новостями, и у Розье есть информация по Малфоям, и Долохов что-то там придумал. Всю вечеринку жужжал о плане, который обманет всех и каждого.

У Волдеморта тоже имелись мыслишки, но для начала — выслушать рыцарей. Успокоив сердце и приняв максимально невозмутимый вид, лорд устроился во главе стола, ожидая. Народ подтянулся быстро.

Закончив с завтраком, они традиционно не обсуждали дела на голодный желудок, Волдеморт понял: пора.

— Итак, — в предвкушении потирая лапки, начал лорд, — кто первый? Северус?

Отложив столовые приборы, Снейп аккуратно вытер платочком губы и начал рассказывать. Его низкий голос звучал уверенно и ровно: он умело делал паузы, акцентируя внимание на важных моментах.

— Навестил Поттера. Тот рассказал о вашем возрождении, — позволил себе легкий хмык, — естественно друзьям — Уизли и Грейнджер. — Заметив немой вопрос лорда, добавил: — Маглокровка, ничего интересного. Они обсудили все в поезде, где и решили, что лучше заранее договориться на счет возможного «пакта о ненападении», — он язвительно выделил название договора тоном, показывая все свое отношение к глубине мысли подростков.

Где они — несовершеннолетние недоучки и где лорд? Только с юношеским максимализмом можно рассчитывать на согласие со стороны опытного и взрослого мага.

— Этих друзей проверил? — вмешалась Белла, не желая упускать участия в разговоре.

— Нет смысла, — отмахнулся Снейп. — Директор собрал орден сразу после выхода газеты и довольно бурно обсуждал статью. Если бы Уизли что-то и рассказал в «Пророк», то непременно хвастанул. Маглокровку никто не стал бы и слушать.

— А второй мальчишка? — это уже Барти, знающий о том, что за кубок схватилось два чемпиона от Хогвартса.

— С ним не известно: Поттер утверждает, что Диггори ничего не помнит.

— Легилементил? — подал голос лорд, оценив все, что сказал Северус до этого.

— Частично, — улыбнувшись краешком рта, ответил Снейп, — он показал мне воспоминание двух разговоров. Но вот то, где он наблюдал ваше воскрешение, — пауза, — заблокировано. Он поэтому и не мог никому ничего доказать. Помнить — помнит, но вытащить на свет событие, как доказательство — не может.

— Случайная клятва? — предположил Барти. — Вы сказали, что отпустили его с условием — он будет молчать.

— Возможно, — напрягая память, растерянно заметил лорд. Он запамятовал, что было в тот день. Могла ли магия защитить воспоминание, поддерживая устную договоренность между магами? Если да, то Диггори тоже включен в «договор»? Или нет?

Вопросы, один вопросы.

— А надо ли выяснять, кто источник? — вмешался Руквуд. — Есть несколько вариантов развития событий. И в любом случае провокация приведет к правде.

— Да, — согласился лорд, думающий в том же направлении, — пока оставим этот вопрос. Еще что-то, Северус?

— Поттер, — скривившись, произнося фамилию, продолжил доклад Снейп, — просил передать, что он готов к конструктивному диалогу. Он так же пытался выяснить у меня, есть ли в этом смысл.

— И ты, конечно же… — не договорил лорд, провоцируя на ответ.

— Конечно же, сказал, что смысл есть, — кивнул Снейп и развернул мысль: — Он уже встречался с вашими воплощениями. На первом и втором курсе. Но тогда — не смог прийти к консенсусу в некоторых вопросах.

— А пытался? — изумился лорд.

— Невероятно, но — да. — Заметив недоверие на лицах всех присутствующих, уточнил: — Я тоже удивлен. Дамблдору не докладывал об этой части нашего разговора, но прощупал почву, — поправив криво лежащий нож, признал Снейп, чтобы как-то занять руки, — он тоже не был в курсе.

— Мальчишка — лжец? — протянула Белла. — Это может быть на руку. Но почему он?.. — она рассеянно махнула рукой, не сумев подобрать слов.

— Я тоже спросил, — поняв ее не озвученный вопрос, сказал Снейп.

Это заявление привлекло внимания каждого. Все прислушивались к разговору, но сейчас он принял достаточно интересный поворот, чтобы хотелось услышать продолжение. Выдержав паузу, Снейп подвел итог:

— Если вкратце — он ставил под сомнение всю историю со своим героизмом. И жаждал узнать правду из, скажем, первых уст, — размеренно начал Снейп. — К директору тоже приставал с вопросами, но тот каждый раз отмахивался, уповая на то, что Поттер слишком юн для всей правды.

— Какая же там правда, в его представлении, — раздраженно пробурчала Белла.

— Северус? — соглашаясь с замечанием Беллы, не дал уйти от темы лорд.

— Такая же, как и в любых источниках: вы пришли к Поттерам, чтобы убить помешавшую вам семью. После убийства обоих родителей — отправились к младенцу, но из-за кровной защиты матери, Авада отскочила ото лба ребенка и убила вас.

Над столом повисла тишина. Снейп невозмутимо смочил горло. Домовики наполнили пустующие тарелки десертом, подали чай и кофе. К еде никто не торопился притрагиваться.

— Непонятно, — первым нарушил молчание Руквуд, — смысл скрывать это от Поттера?

— Вопросы, — впервые вмешалась Алекто, — вся проблема в них. Мальчишка начал бы спрашивать о том: почему именно к ним, почему в эту ночь, а не другую, что за защита, когда маглокровка наложила ее, как она это сделала… И это только малая часть из возможных.

— Очевидно, Алекто права, — кивнув женщине, согласился Снейп. — Нас мало заботит «почему», так как мы знаем ответы.

— И Поттер хочет узнать правду у меня, так? — покачал головой лорд. — Невероятно. Его наивность и слепая вера в успех меня поражает.

— Но ведь вы расскажете, — проницательно заметила Белла, — и даже будь вы все еще не в себе — рассказали бы.

— Ты права, Белла, — подарив женщине мягкую улыбку, не стал отрицать лорд. — Кстати, Северус, — вспомнив одну незначительную деталь начал лорд, — то пророчество?

— Хоть сейчас можете прослушать его, — не давая и слова сказать, предложил вдруг Руквуд. — В Отделе Тайн есть секция с ними. На днях прошелся вдоль стеллажей, увидел один шарик, подписанный вашим именем и Поттера. Забрал, оформив все сопутствующие бумаги.

Теперь все уставились на Августа. Такой способ решения проблемы им и не пришел в голову. Белла, знающая о причине смерти лорда, уже думала, как бы выкрасть пророчество. Барти прикидывал, как отвлечь внимание повелителя, ведь погубив однажды, оно может погубить и во второй раз. А терять Волдеморта опять ни он, ни любой из рыцарей готовы не были.

— Ну нихрена себе, — некультурно озвучил мнение каждого Долохов. — Август, чего же молчал?

Тот пожал плечами, не торопясь объяснять, что просто забыл. Он хотел рассказать во время огненной субботы, но все так славно началось — не решился рушить момент, а после — вылетело из головы.

Лорд боролся с навязчивым желанием прослушать полный текст пророчества. В итоге, обдумав — понял, Поттер имеет право узнать все одновременно с ним. Вот и повод пригласить на встречу появился.

— Потом, — сказал лорд. — Теперь мне интересно услышать ваши предложения на счет предстоящей войны.

И вот тут-то на него хлынул поток чужих мыслей. Сначала — перебивая друг друга, они представляли собой чистый хаос, но после, определив очередность, — идеи культурно озвучивались друг за другом. Слушая своих последователей, Волдеморт все больше убеждался: победить не составит труда.

Поттер нервничал. Он с удовольствием позвал бы с собой Гермиону. Потому что она умная, рациональная и не имеет предрассудков на счет темных лордов. Идеальный вариант, исключая ее магическую родословную, которой нет. Но рисковать подругой и вести ее на встречу с теми, кто борется за чистоту крови — не хотелось.

Снейп, который сопровождал свою личную головную боль, героическую задницу всея маг.мира, был удовлетворен. Во-первых, мальчишка молчал. Во-вторых, явно волновался. В-третьих, любая гадость радует душу куда больше приятной шалости.

— Поттер, вы сейчас ногти сгрызете, — беззлобно поддел подростка Снейп.

— Не сгрызу, — отрицал Гарри.

Ногти он обычно не трогал. От этой дурной привычки его сначала отучила тетя Петуния, а потом добила Гермиона. И то, что сейчас большой палец оказался во рту, лишь подтверждал его уровень нервозности.

Он зашкаливал.

Аппарировали они к симпатичному особняку. Нетипично светлому для места, где живут пожиратели смерти, наводившие ужас на людей в прошлом. Кремового цвета стены, покрытые цветущим плющом, дико смотрелись на фоне заброшенного сада. Гарри нечитаемым взглядом оценил масштабы кострища, недавно, видимо, полыхавшего тут. В душе поскребся злобный зверь — зависть, кто бы его позвал на гулянку.

— Поттер, не отвлекайтесь, — поторопил его Снейп.

Кинув тоскливый взгляд на следы чужого праздника, Гарри тяжело вздохнул, перед тем как зайти в приветливо открытую дверь. Переступая чужой порог, он готовился ко всему: от возможности услышать правду до смерти.

И хороший вопрос: что предпочтительней.

Внутри особняка было, в противовес приветливому фасаду, мрачно. Настенные канделябры освещали помещение тусклым огоньком. Это убивало Гарри — как огонь может давать такой крохотный радиус света? Без магии не обошлось.

И тут пришла мысль — его запугивают. Вот он дурак! Настроился на… на что, собственно?

Когда он писал письмо Волдеморту, то ожидал отказа. И статья в чертовой газетенке даже не испугала его, а расстроила, ведь подумают в первую очередь на него. И Гарри, из чувства справедливости отправил вслед второе. Встретить через несколько дней Снейпа с расспросами он не ожидал. Как и визита профессора во второй раз, с приглашением.

— Устраивайтесь, — размеренно предложил Снейп, жестом предлагая садиться в одно из кресел.

Гарри и не заметил, как его привели в гостиную. В комнате было по-своему уютно: бардовые гардины закрывали окна, массивные шкафы стояли вдоль одной из стен. В углу притаился доспех рыцаря, а вычурная люстра освещала достаточно хорошо, чтобы не осталось темных мест. Пара кресел и низкий столик дополняли картину.

Снейп оставил Гарри в одиночестве, наедине с мыслями о возможной беседе и результате. Ну а Поттер… Он думал о том, что когда станет свободным магом, то однозначно купит (если в наследство не осталось) огромный замок. И чтобы внешне — мрачная темница злого колдуна. Он так увлекся этой мыслью, продумывая детали будущего дома, что не заметил хозяина дома с фамильяром.

— Поттер, — весомо уронил лорд, запрыгивая в кресло напротив гостя.

— Привет, — непочтительно, немного нервно улыбаясь, поздоровался Гарри. — А ничего так у тебя дом. Симпатичненький.

— Благодарю, — сказал лорд, думая, при этом, какой же Поттер — идиот. Ни дать, ни взять — бесстрашный мальчишка, сам не знающий чего хочет.

Мысли Поттера были у Волдеморта на ладони: он видел, как они прыгали от одной темы к другой, выдавая нервозность. Почти слышал, как мысленно он пытался успокоиться. И в тоже время — не верил. То, что рассказывал Снейп — расходилось с тем, что лорд видел сейчас.

— Поттер, — начал лорд, — у меня нет желания плести с тобой кружево беседы, тем более ты не сможешь в должной мере поддержать его.

Как бы говоря: хватит тупить, вываливай, что хотел и вали на все четыре стороны. Говорить не завуалированно лорд не умел. Разучился за долгие годы в кругах аристократии.

— Кхем, — кашлянул Гарри, — да я в общем… Ну, хм, Снейп сказал, ты знаешь что случилось тридцать первого октября?

И глупо улыбнулся, привычным жестом растрепывая волосы на затылке.

— О, Мерлин, — ущипнув себя за переносицу, лорд понял, что дело бесперспективное. Но все же решил в последний раз взглянуть внутрь чужого сознания, давая тем самым шанс Поттеру. И не прогадал.

Там явно была более глубокая мысль, чем простое придуривание внешне. Волдеморт захотел подыграть. Немного. Любопытство свойственно не только кошкам.

— Несмотря на то, что ты задал вопрос там, где не следовало, — настроившись на волну, заметил лорд, — я отвечу. Ты прав — я знаю, что случилось в день моей первой, — иронично, — смерти.

— Расскажешь? Или покажешь? — нетерпеливо ерзая в кресле, пылал энтузиазмом Гарри.

— Нет, — злорадствовал лорд. И, насладившись видом растерянности на лице подростка, пояснил: — Ты захочешь мести, а мне это не нужно.

— Н-но…

А взгляд-то! Взгляд! Проницательный, с мелькающими искорками стали и жаждой знания. Такой и убьет за знание. Было в этом Поттере что-то одновременно неправильное и притягательное. Лорд ценил двуличность, но предпочитал знать обе стороны собеседника. И, если в дальнейшем они будут сотрудничать — хотел заполучить доверие мальчишки.

— Поттер, — жестко произнес лорд, прерывая игру. Что с его кроличью внешностью смотрелось бы комично, если бы не аура власти, окружившая Волдеморта. Ненадолго хватило его терпения.

Гарри сглотнул и решал для себя: играть дальше или отнестись серьезно. Лорд мог и блефовать, проверяя его выдержку. Мог же?

— Я спрошу один раз: что ты на самом деле хочешь узнать у меня?

Нет, подумал обреченно Поттер, так не блефуют.

В сказку, что Поттер рассказал Снейпу, лорд верил лишь отчасти. Да, скорее всего мальчишка хотел подтверждения или опровержения той правды, что описывается в учебниках истории и рассказывает из уст в уста. Но было что-то еще. Мысль эта мелькала в чужом сознании, но не выплывала на поверхность, не давала себя схватить и развернуть, прочитать.

Волдеморт не торопил. Он понимал: тот, кто все время лжет, не может так просто взять и довериться врагу. А они друзьями никогда не были и не будут.

— Мои родители живы, — выдавил из себя Поттер, понимаю, что он загнан в угол. — Я не знаю, почему и где они, но в документах Гринготса — не числятся мертвыми.

Вот это поворот, — подумал лорд. Он точно помнил, что в ночь, придя в дом в Годриковой впадине, сражался с Джеймсом Поттером и Лили Эванс. Эта рыжая сука дала ему хороший бой, под конец, закрыв собой люльку с младенцем.

Но и Поттер не лжет. Зачем бы ему это?

— Дикси, — щелкнул пальцами лорд, вызывая домовика. — Омут Памяти сюда.

Низко поклонившись эльфийка исчезла, чтобы тут же появиться с чашей. Установив артефакт на столе, она выжидающе уставилась на хозяина.

— Позови Снейпа и Беллу, — отдал приказ лорд. И развернул мысль для Гарри: — Эти двое лучше всех из моего окружения знали твоих родителей. Снейп, как тебе известно, учился с ними, а Белла не упускала шанса сразиться с рыжей бестией.

Гарри сдержанно кивнул на это. У него тоже была мысль, что в ту ночь умерли те, кто был под личиной Поттеров. Это рушило сразу несколько аспектов прочной теории «победы». Но сам Гарри ничего не помнил, так как был слишком мал, а больше и не у кого узнать правду, кроме как у Волдеморта.

Беллатриса и Снейп пришли быстро, выслушали Волдеморта и приготовились наблюдать. Лорд в одно касание вытащил нужное воспоминание, погружая его в Омут.

* * *

Волдеморт аппарировал отдельно от Питера, по координатам, что ему любезно предоставили. На клочке бумаги криво был выведен адрес. Дом, скидывая с себя заклинание фиделиуса, появлялся постепенно. Лорду всегда нравилось смотреть на красоту магии.

Хлипкий заборчик и уютный домик не вызвали никакого отклика у лорда. Возможно, немного брезгливости, что ему приходится решать проблемы в таком районе. Эта деревня, вмещающая в себе и магов, и немагов его неимоверно раздражала. Но уничтожать поселение сейчас было не выгодно.

Взломав замок заклинанием, он прошел внутрь.

— Простая алахомора? — нахмурилась Белла, следя за действиями повелителя.

Сейчас они искали подвох во всем.

— Хм, — вторил ей Снейп, рассматривая вблизи дверь и не находя там даже самой простой рунной вязи.

Волдеморт с Поттером остались безмолвны. Первый следил за поведением себя-прошлого, стараясь оценивать непредвзято. Второй же жадно осматривался вокруг, впитывая в себя атмосферу того дня.

Весь первый этаж был темный. Шторы на окнах задернуты, а мебель расставлена так, чтобы освободить больше пространства для маневрирования. Волдеморт не обратил на это никакого внимания. Использовал чары, определяя, есть ли вообще хоть кто-то в этом доме. И обнаружил троих людей и одного кота.

Убив кота, мирно спящего на подоконнике, лорд двинулся вглубь. Его явно не ждали, потому что с кухни доносилась примитивная мелодия. Напевал Джеймс Поттер, готовя поздний ужин.

— Этот… — женщина кинула странный взгляд на Гарри и решила не обзывать его отца, — умеет петь? Никогда не слышала. Обычно этим страдал Сири, но не Поттер.

— Я с ними не дружил, — раздраженно ответил Снейп на вопрос Лестрейндж. — Так что не знаю, как они вели себя в мирное время.

— Крестный не рассказывал ничего о вокальных данных отца, — подхватил волну подозрений Гарри. — Я напишу ему… Потом.

Лорд молча смотрел. Вот его прошлое воплощение хищно скалится, нападая сзади, но встречает не удивление, а отпор. Поттер выхватил палочку с наручного крепления и, отскочив в сторону, сам напал, перехватывая инициативу в бое. Они кружат в опасном танце, ломая на своем пути все.

Поттер сражался профессионально, отметил лорд. На каждое проклятье — контрзаклятье или блок. Уходил в перекате, использовал мебель как укрытие. И трансфигурировал. Много, со вкусом и изюминкой, превращая столовые приборы в сотни видов холодного оружия, а соль с сахаром — в камни или тонкие иголки.

Волдеморт перехватывал контроль над трансфигурацией, прямо в процессе трансформации, меняя не форму — цель. Поттер держался уверено, вел его в сторону большой комнаты.

— Поттер был хорош в трансфигурации? — внимательно следя за боем, напряженно спросила Белла. — У него был дар артефактора, но…

— Он был хорош во всем, — отрезал Снейп, с неудовольствием вспоминая неприятные моменты своего прошлого. — Но такой страсти к кинжалам и ножам я у него не наблюдал.

— Круцио, — с наслаждением пытал Волдеморт.

Поттер молчал. Стискивал до крови губы, но не ронял ни слова. Увлекшись битвой, лорд и не думал о том, что кто-то рискнет напасть на него со спины. О лестнице он совсем забыл, упуская ее, скрытую в тени второго этажа.

Выждав момента, Лили шустро скатилась по перилам, в движении колдуя смертельное проклятье. Лорд ушел от него, выпуская из-под контроля Джеймса. Чем тот и воспользовался, откатываясь под стол, чтобы там быстро достать какое-то зелье и выпить его залпом.

— Она никогда не использовала Аваду, — прикусив губу, прокомментировала действия Лили, Белла. — Даже когда я провоцировала ее и раззадоривала — никогда. До последнего хотела схватить меня живой, наверное.

— Жест отчаянья? — допустил лорд, не смотря ни на кого. Он следил за развивающимся сражением. Вот Джеймс вскочил, превращая пол под Волдемортом-прошлым в каток. Но это не имело результата: враг просто воспарил на несколько сантиметров.

— Лили не могла использовать Аваду, — тихо сказал Снейп. — Как и Круцио. Ей не хватало ненависти.

— Либо она прекрасно притворялась, либо это все же не Поттеры, — рассеяно высказалась Белла.

Эта Лили Эванс сражалась совсем по-другому: отчаянно, с болью и каким-то надрывом. И они были отличной боевой парой с Джеймсом. Лестрейндж не могла такого сказать о своем опыте: та Лили не была командным игроком.

Волдеморта зажали с двух сторон, закидывая заклинаниями. Азарт. Вот что его пьянило: он не пожалел что пошел к Поттерам, а не Лонгботамам.

Они не тратили время на слова оскорблений или слов о сдачи. Когда Поттер атаковал по ногам, Лили — не давала уйти в бок. Ему блокировали верх — потолком, укрепляя его во время боя, не давая разрушить сжатое пространство. Ему не давали маневрировать — кружа по радиусу, как пара шакалов над добычей.

Чета Поттеров контролировала свои ментальные блоки, не давая и шанса на поверхностную легилименцию. Волдеморт все больше хотел схватить эту пару живьем, чтобы после — склонить на свою сторону.

— Убил, — вскрикнула Белла, наблюдая, как падает тело Джеймса. — А Эванс отступает на второй этаж.

Они отправились вслед за лордом и Лили. Там произошла именно та сцена, что является Гарри близ дементоров: мольба не убивать, крик, зеленая вспышка.

Развоплощение.

— Мой дух тут не задержался, — задумчиво заметил лорд. — Выходим, обсудим.

* * *

Закончив с просмотром воспоминаний, все участники отошли от омута и устроились вокруг него. Гарри с ногами забрался в кресле, игнорируя скривившихся Снейпа с Беллой. Волдеморт продолжал вдумчиво смотрел перед собой, ни на что не обращая внимания.

— Воспоминания ничего не доказывают, — покачала головой Белла. — В обоих попало смертельное проклятье. Если они были под обороткой, то смерть оставила последний облик.

— Поттер, — вмешался Снейп, — вы пробовали найти по крови?

— Угу, — вновь начиная грызть палец, согласился Гарри, — они в Англии, в защищенном чарами месте. Более точную настройку гоблины не смогли сделать.

— Белла, — вдруг вмешался лорд, — покажи-ка воспоминания с Лонгботтомами.

Нахмурившись, женщина не стала спорить или спрашивать зачем, она просто выполнила указ. Нить памяти была тусклой, еле светящейся в полумраке комнаты. Это указывало на то, что в воспоминании присутствуют дыры или проседающие моменты.

— Белла, Поттер — вы остаетесь здесь, — остановил их лорд, — а ты, Снейп — со мной.

Оставшись наедине, смерив друг друга подозрительным взглядом, ни Гарри, ни Белла не проронили и слова.

* * *

Алиса выгибалась, скребла ногтями пол, кусала губы, но не кричала. За нее звуком боли наполнял стены Фрэнк — вот кто не сдерживался и рвал глотку воем. Мужчина хватался за горло, сжимал его, видимо, чтобы попытаться замолкнуть-удушить, но не мог преодолеть тока пытки. Руки каждый раз отбрасывало в стороны.

— Где Темный Лорд, вы, отребье, — шипела рассерженной змеей Лестрейндж. И, не давай сказать и слова, тут же насылала повторное Круцио.

— Белла, солнышко, — положил ей руку на плечо муж, — дай ты им ответить, а то сойдут с ума раньше.

С недовольством, Белла отменила пытку Алисе, решив, что женщина с большим удовольствием будет рассказывать. На Фрэнке она поддерживала слабый уровень проклятья, чтобы его крики не мешали.

— Ты никогда не умела выбирать правильно цель, — сплюнула кровь Алиса. — Думаешь, я тебе хоть слово скажу, сучка?

— Это странно.

— Ругательства, да? — согласился лорд. — На моей памяти аристократки не позволяют себе сквернословить.

— Это ничего не доказывает, — качнул головой Снейп, кривясь от криков находящихся под пытками людей.

— Эванс — материлась?

Снейп хотел было сказать, что — нет, никогда, но остановился. Порой у нее срывалось с губ крепкое словцо.

— Найдите ребенка! — проорала Белла, когда устала слушать Алису. Та успешно послала ее раз пять, прошлась по ее боевым способностям и даже упомянула Тони.

— Ты думаешь, Невилл тут? — хрипло смеясь, спросила Алиса. — Какой бы я была матерью, если бы не спрятала малыша, а? Тебе, пожирательское отродье, даже волосинки с его головы не срезать.

Лестрейндж, переполненная злобой, хотела было наслать очередное пыточное, как оба Лонгботтома вдруг взвыли, выгнулись дугой. По комнате прошлась волна сырой магии, а с телами Алисы и Фрэнка происходило что-то странное.

Снейпа с Волдемортом выбросило из воспоминания

* * *

— Северус, — сходу начал лорд, — что происходит с теми, кто выпил оборотное, и маг, чья частица добавлена в зелье, вдруг умер?

Это вызвало интерес всех присутствующих. Снейп задумался, но не смог сразу ответить на этот вопрос, как и остальные. Всем известно, что после смерти облик не меняется, но действует ли это в другую сторону?

— Чего гадать, можно провести эксперимент, — влез Гарри, наблюдая задумчивые лица темных магов. — Петтигрю же еще жив?

— И в кого его превратить? — язвительно спросил лорд. — Он слишком бесполезен, чтобы допустить смену его облика навсегда… И настолько же бесполезен, чтобы кто-то принял его облик.

— Вам же все равно кого убивать, — скривился Гарри. — Просто найдите в лютом переулке кого не жалко. И убейте потом обоих.

Предложение нашло отклик. Волдеморт тут же засуетился, отдавая приказы. На охоту пошел Долохов, как самый восстановившийся и неусидчивый. А Петтигрю связала Белла. Она слишком давно жаждала его смерти, чтобы упустить такой шанс на убийство. Спейп в запасниках нашел несколько банок с оборотным.

Опыт они ставили на следующий день, когда все приготовления были завершены. Поттер принял приглашение остаться на ночь. Смысла мотаться в дом Дурслей, чтобы потом утром вернуться, он не видел. А родственники были предупреждены о возможном «загуле» на несколько дней. О Дамблдоре Гарри тоже не беспокоился — тот стойко игнорировал его уже месяц, а Гермиона не сочла за труд позвонить и предупредить. Ему решили не писать, чтобы воскресший темный лорд не смог обнаружить месторасположение избранного.

Находясь прям под носом своего же «врага» Гарри находил ситуацию ироничной.

Петтигрю, мерзкий предатель, понимал — его судьба предрешена. Учитывая события, что случились с ним за всю немалую жизнь, это было ожидаемо. Свою смерть он был готов принять, в этом мире его ничего не держало: последняя ниточка, мистер Дарси, скончался на рассвете, после долгой агонии.

— Так, — деловито устраиваясь на столе, сказал лорд, — начинаем.

Они были в одной из лабораторий. В темнице — не удобно, да и холодно. В гостиной или любом другом помещении — лишь портить комнату воспоминаниями и ассоциациями.

Снейп привел в сознание обоих пленников. Срезал пару волосинок с Питера, кинул ее в приготовленный бокал с оборотным, и протянул варево второму подопытному. Это был больной, на грани смерти мужчина, он с радостью согласился послужить делу лорда, даже если это означает его смерть.

И где только, думал Снейп, Долохов находит таких кадров?

Результат дал ответы сразу на несколько вопросов: да, после смерти, в любом случае, облик остается измененный. И, после трансформации, магия выжигает мозги. Или сводит с ума. На первый взгляд определить сложно.

— Зато мы теперь знаем, что Лонгботтомы сошли с ума не из-за Круцио, — подвел итог лорд. — Северус, не убивай пока, надо бы проверить возможность вернуть разум.

Гарри встрепенулся. Он был рад узнать, что его родители живы. И то, что лорд решил озаботиться восстановлением своих врагов — смешалось в прочный узел непередаваемых эмоций.

Тут были и надежда, и недоверие, и злость, и наполняющее его душу счастье. Но все же, Поттер взял себя в руки, успокаиваясь. Еще ничего не известно наверняка. Может вместо живых родителей он получит — пару овощей, а Невилл узнает, что его — мертвы.

— А теперь о насущном, — обратился к нему лорд, когда они переместились в ту же комнату, что и вчера. — Поттер, у меня есть к тебе деловое предложение. И коль мы прояснили некоторые моменты твоей и моей биографии, думаю, что ты должен, по меньшей мере, выслушать меня.

— Всенепременно, — шутливо отдал честь Гарри, но тут же настроился на серьезный лад, глядя в непроницаемые глаза-бусинки лорда-кролика.

— Значит так, — начал Волдеморт, прикидывая, как прочнее заинтриговать подростка, — оценив обстановку в магической Британии, мы разработали план. И его кульминационная часть начинает с того, что ты должен будешь меня убить.

Поттер заинтересованно склонил голову набок, не прерывая рассказа лорда.

Гарри смотрел, как рассыпается пеплом тело Волдеморта.

Эта тяжелая война, длящаяся почти три года — закончилась. Тогда, сидя в гостиной лорда и слушая его безумный план, он назвал Риддла психованным кроликом, но согласился. Потому что тоже был немного в неадеквате от свалившейся информации. Ну а потом… Потом отказываться было глупо, он повяз в этой идее по самые гланды.

Стоил ли результат того, еще предстояло узнать. Оттряхнув с себя пыль и осмотрев поле боя, Гарри еле держался на ногах. Они ни в одном из пунктов не действовали в пол силы. Если сказано — рушить мосты маглов, значит будут жертвы. Если сказано — убить директора, значит смотреть на его летящий с башни труп. Если решили — Снейпа в дамки, значит назначить директором, а Поттеру в леса сбегать.

Конечно, он мухлевал. Вместо лесов — приятная и уютная комната на Гриммо. Вместо одиночного участия — Гермиона и Рон, который удивил его своей стойкостью и уверенностью. Он был до самого конца, словно каждым действием стремился доказать, что будет верен до конца.

Были и сложные моменты: без ранений и трупов не обошлось. Билл, например, получил на лицо три незаживающих рубца от Фенрира. Убивал оборотня потом Рон лично — с особым садистским удовольствием мучая тварь. Не удалось спасти и Ремуса, зато это помогло спрятать беременную Нимфадору как можно дальше, чтобы ее сын не рос сиротой.

Пострадал и Сириус, что было самым страшным ударом для Гарри. Крестный остался жив, но все еще лежал в коме, восстанавливаясь.

Со стороны Волдеморта потерь было не меньше. Убили Люциуса, братьев Лестрейнджей. Правда Белла все же успела забеременеть — это помогло ей остаться в живых во время налета на особняк лорда. Несмотря на то, что операция была спланирована от и до — Грюм и Амикус Керроу словили по шальной аваде.

— Гарри, ты как? — подошла к нему Гермиона. — Не ранен?

— А сама-то? — осмотрев с ног до головы исцарапанную подругу, со смешком сказа Поттер. — Может к Помфи?

— Ай, — махнула рукой девушка, — так, царапины. Рон помогает разобрать завал. Где-то там должен быть Фред. Заклятье показывает, что он еще жив, да и не только, — со смешком закончила Гермиона.

— Кричит?

— Как черт просто, — согласилась она. — Утверждает что почти не осталось воздуха, но не замолкает. Да что с ним случится? Август, когда увидел, на кого завал начал падать, моментально подхватил осколки, лишь бы не убили.

— Ну да, — кивнул Гарри, — по его рекомендации позвали же близнецов в Отдел Тайн. Непрофитно терять молодые кадры.

— Что дальше? — устав трепаться о пустом, со вздохом, серьезно спросила Гермиона. — У вас же есть план, как раскрутить эту ситуацию?

— Есть-есть, — видя приближающегося Невилла, Гарри свернул разговор, — но давай не сейчас. Ты мне будешь нужна, так что я все расскажу.

— Ловлю на слове, Поттер, — улыбаясь, сказала Гермиона. И крикнула: — Нев! Ты как?

— Как и все, — так же громко ответил друг, — потрепан, но счастлив.

Они стояли на уцелевшем мосту и смеялись. Радостно, с облечением забывая все пережитые ужасы. Гарри сколько угодно мог бы ненавидеть Волдеморта за этот его план, принесший жертвы и заставивший каждого пережить войну. Но он так же признавал: чтобы маги объединились — нужен враг. И лорд очень удачно подходил на роль этого врага.

Они не стали раскрывать, что Волдеморт возродился кроликом. Создали голема, на основе образа первой войны, анимировали, влили просто прорву магии и использовали. Сеяли хаос, ломали косую аллею, взрывали магловские дома и поселения.

— Ты не сможешь остаться с чистенькими ручками, Поттер, если хочешь того светлого будущего, что мы обсуждали, — жестко сказал ему однажды лорд.

И Гарри смирился, принял правду, что многих не переделать словами, нужны действия. Больней всего ему далось принять судьбу директора, даже казалось, в конце, что тот знает о его сотрудничестве с лордом. Перед смертью Альбус сказал:

— У каждого из нас, Гарри, есть шанс доказать свою искренность. Главное — не упустить его.

И Поттер не упускал, как он хотел верить.

* * *

После войны пошли чередой суды. Некоторые пожиратели оказывались удобно мертвыми, спасибо открытию с оборотным зельем. Некоторые — могли предоставить доказательства помощи «светлой» стороне в борьбе. Гарри коршуном следил за всеми процессами, стараясь бывать на каждом. А где не мог — его страховала Гермиона.

Так оправдали Снейпа и Сириуса. А Беллатрису оставили под домашним арестом, признав как последнюю надежду рода Лестрейндж. Гарри уже знал, что Долохов и Барти готовят свадьбу со вдовой. И просили его стать крестным отцом одного из будущих отпрысков.

Гермиона приняла ухаживания Руквуда, а Рон решил остаться холостяком, пускаясь во все тяжкие. Сам же Гарри не знал пока, чего он хочет от жизни.

Волдеморт оставил ему указания, как поступить и что раскручивать в законах, на волне своей популярности, а сам умотал в Тибет, постигать дзен. Гарри не отказался бы немного полечить нервы после трех тяжелых лет, но не мог позволить себе такую роскошь.

— Итак? — спросила Гермиона, когда они расположились в библиотеке на Гриммо.

— Все просто, — начал Гарри, отхлебнув горячего чаю, — и сложно одновременно. Нам надо начать поворачивать политику магической Британии в сторону синтеза чистокровных традиций и маглорожденных нововведений.

— Что именно?

— После войны — пансионаты для сирот. Но не как постоянное место проживание, а как, — Гарри махнул рукой, подбирая слова, — перевалочный пункт. Маглокровок, полукровок и чистокровок, что остались без родителей, — определить в новые семьи. Или назначить опекуна-мага.

— А что с теми, у кого родители маглы живы?

— Мы долго спорили по этому вопросу, — со вздохом кивнул Гарри, зная, что Гермиона не упустит такой детали. — Несколько вариантов. Делить на две семьи, но тогда надо начинать поиски ребенка не с одиннадцати лет, а раньше, чтобы было время адаптироваться и начать изучать традиции. Или же… — Гарри скривился и замолчал, не желая озвучивать второй вариант.

— Касты, да? — проницательно заметила Гермиона.

Поттер удрученно кивнул. Ему не нравилось это предложение, но артефакт поиска маленьких магов фиксировал детей с первого выброса. А это может случиться в разном возрасте и тогда не подогнать все под единую систему.

— Так что вся надежда на отдел тайн и их разработки, — выдохнул Гарри. — Если за пять лет смогут найти способ — то Том не будет продвигать идею каст.

— Пять лет, — присвистнула девушка, — немало. Ладно, там близнецы, а они мастера неожиданных решений.

— Тоже на них делаю ставку, — заулыбался Поттер. — Так, дальше — программа Хогвартса. Восстановление предметов и расширение. Также мы должны поднять вопрос с ритуалами на крови.

— О, — вскинулась Гермиона, — тут могут помочь твои родители, да?

— Тоже так решили. Мама хорошо себя чувствует, рвется в бой, — нежно поделился Гарри, — а отцу еще тяжело. Но восстанавливается потихоньку.

— Для начала немало, — оценила масштабы Гермиона, — все равно пока суды… Торопиться некуда, но надо быть готовыми.

— Ты права. Том сказал, что вернётся года через три, тогда и примкнет к движению.

— В виде кролика? — хихикнула девушка.

— Обещал придумать легенду о вымершем клане магического вида «Кроль Бессмертный», — с серьезной миной сказал Поттер. — И я ему как-то верю.

* * *

— Повелитель, можно? — неуверенно попросил Снейп. Они остановились в одном из домов, что принадлежали лорду. Составить компанию в путешествии вызвался только зельевар.

И Волдеморт со вздохом понял, что рано или поздно этот день должен был наступить. Он ждал просьбы с того момента, как привел в чувства подчиненного, но тот молчал. Не давал ни намека на то, что хочет.

— Только не все сразу, Северус, — обреченно выдохнул лорд. — Для начала я хочу подарить тебе лапку, на удачу. Иди сюда и начинай гладить меня. Только нежно!