Дети чулана (джен)

Полтора месяца промчались стремительно — травля в школе поутихла, сойдя до самого минимума: оскорбления, периодические тычки, подножки — по факту перешла на лайт версию. Да, по-прежнему неприятно, но по сравнению с началом учебного года — сущие пустяки. Квартет бесповоротно и окончательно сменил руководителя — теперь всем заведовала Мэйзи — Изабель отстранилась, перестав интересоваться прочим миром кроме учебы. У нее шла своя тихая война с Фредерикой и Кианом, выбившимися в лидеры и даже не думающими уступать бывшей топ один. Драка «знаний» происходила самозабвенно и активно: опередить соперников с ответом, быстрее выполнить задание, подготовить больше материла, выпросить реферат или доклад — ребята гнали на нескромной скорости, и, казалось, кто-нибудь да оступится или сдастся. Постоянно жить в подобном — истощающем режиме и напряжении было слишком сложно. Впрочем, пока все держали планку, подозрительно следя за любым дерганьем конкурента. Лидировал Кроссман, ему в затылок дышала Дэвис, а за ними уже пыхтела Берч. У последней буквально не оставалось ни минуты на лузеров — даже во время перемен она занималась и подготавливалась к следующему уроку.

И, несмотря на загруженность, победила в конкурсе рисунков, посвященных Хэллоуину. Изабель, как всегда, не подвела и создала маленький шедевр, где Хезер с удивлением узнала себя — улучшенную взрослую версию, с симметричными чертами лица, сделавшими его красивым. Работа называлась «Без пощады» — привлекающая внимание, и вызывающая неоднозначное ощущение. На ней бледная девушка, с горящим взглядом и волосами, развивающимися от порыва ветра, подкидывала массивный камень. Одетая в легкое светлое платье — она вызывала двойственные эмоции, особенно из-за ореола холодного серебристого света, окружающего ее фигуру и разгоняющего мрак вокруг. В этой темноте прослеживались неясные очертания монстров: рогатых, ухмыляющихся, протягивающих лапы — они были так искусно прорисованы, что требовалось приглядеться, чтобы увидеть. И на самом деле было совсем не понятно: то ли молодая леди сражается против них, то ли ведет их за собой — это возникало из противоречия: на ее лице лежала полуулыбка, а вот поза являлась защитной. Было странно смотреть на рисунок Изабель — вроде и красиво, интересно, а внутри появляюсь неуютное чувство.

Череда хэллоуинских мероприятий прошла относительно благополучно: и серия прокатившихся командных игр, и состязания по физкультуре, и даже конкурс костюмов — без особых потерь, подстав и унижений. Хезер, где могла, откосила, а где не получилось, вела себя тихо и отстраненно. Хоуп Дей, пережив кризис, вернулась к изначальному поведению и политике, оставшись верной себе и принципам — все с той же суровостью отстаивала изгоев и пыталась привить ученикам уважение друг к другу. Конечно же, на уроках истории гнобление утихало, но стоило леди выйти за порог, возвращалось на прежний курс. К Поттер преподаватель со своими предложениями больше не лезла, что ту очень радовало.

В начальных числах ноября, накануне Ночи Гая Фокса, устав от постоянного молчания, Хезер даже попыталась заговорить с Петуньей. Быть вечной тенью, не замечаемой миром, стало невыносимо — хотелось хоть на секунду убедиться, что другие ее видели и помнили. Воспитанница выловила приемную мать на кухне, пока остальные члены ебанутой семейки разбрелись по своим делам: старший умчался на работу, а младший засел в комнате за компьютером — даже в коридоре было слышно, как он, ругаясь, убивал монстров из игры, под звуки автомата и предсмертный рев неигровых персонажей. Миссис Дурсль под голос Мадонны, доносящийся из радиоприемника, активно вымешивала тесто для булочек. Рядом на столешнице лежала скалка, стояла жестяная банка с мукой и тарелки с начинкой: одна с маком, другая с корицей, а третья с изюмом.

— Доброе утро, — запнувшись, Хезер неуверенно добавила: — Тетушка, как у вас дела?

Оторвавшись от будущей сдобы, та в явном удивлении развернулась и даже забыв поджать губы, растерянно ответила:

— Все хорошо.

Мимолетно искривив уголок губ, воспитанница опустила голову вниз. Было глупо надеясь, что после вереницы событий и без того не жалующая приемных детей Петунья захотела бы поддержать диалог. Тем более такой неуклюжий.

— Тебе стало лучше, Хезер? В последние месяцы… — она явственно замялась и, потерев тыльной стороной кисти лоб и оставив на нем след муки, продолжила: — Ты выглядела плохо.

Воспитанница в удивлении посмотрела на миссис Дурсль. Последняя казалась одновременно и раздраженной, но в то же время, как будто испытывала чувство облегчения. Можно ли счесть за желание наладить контакт, тот момент, что приемная мать вместо «девочка» использовала имя для обращения? Быть может, Петунья была не рада затянувшемуся конфликту и желала мира?

— Да… — Хезер опять потеряла все слова, а мысли с трудом формулировались в голове, создав небольшую паузу. Когда разум, наконец, прояснился, она произнесла: — Спасибо, тетушка. Я… мне стало лучше.

Закончив говорить, воспитанница отвела взгляд в сторону. Фразы, лезущие на язык, одновременно казались и глупыми и нелепыми. В самом деле, не рассказывать же, что она нашла своей путь? Или что научилась слушать себя — это еще с братом было уместно, но никак не с другими людьми.

— Скоро приедет Гарри, — тихо пробормотала Хезер.

Лицо Петуньи тут же скривилось, и она подалась корпусом немного назад, словно в нежелании приближаться даже к месту, где прозвучало имя приемного сына.

Закрыв на мгновение глаза, воспитанница вздохнула и мысленно себя обругала. Прежде, чем говорить следовало и подумать — и ежу ясно, что мимолетное упоминание о брате вызывало болезненную изжогу у ебанутой семейки. У них было право его не любить, а после августа полноценно ненавидеть.

— Он будет вести себя хорошо и не доставит неприятностей, — посмотрев серьезным взглядом на приемную мать, добавила Хезер.

Та поджала губы и помотала головой в явном несогласии с прозвучавшими словами:

— Очень сомневаюсь.

Глубоко вздохнув, Хезер улыбнулась. Безусловно, эту пропасть за один разговор не преодолеть — в Китае говорили: «путь в тысячу ли начинается с одного шага», потому главное — его сделать. Быть может, когда-нибудь она и тетушка смогут вести диалог нормально.

— Я поговорю с ним. Недоразумений больше не возникнет.

Фыркнув, Петунья посмотрела на воспитанницу то ли с жалостью, то ли с сомнением. Она всегда была полна противоречий — ее эмоции, кроме конфликтных ситуаций, часто являлись полярными. Другой вопрос, что раньше Хезер было удобно видеть только одно и закрывать глаза на все остальное. Теперь ситуация изменилась — и если где-то в глубине приемная мать испытывала привязанность к взятым на воспитание детям, то это давало надежду.

— Я пойду… — Хезер неуверенно развернулась и направилась в коридор, а потом, передумав, с искренностью улыбнулась миссис Дурсль: — Спасибо, тетушка!

Та в ответ нахмурилась, видимо, не понимая к чему относилась последняя фраза — воспитанница еще успела уловить этот момент, прежде чем в смущении выбежать из кухни. По крайне мере, диалог состоялся — и от этого на душе Хезер стало значительно легче и светлее. Казалось бы, после десяти лет жизни в ее сердце не должно присутствовать ничего положительного по отношению к ебанутой семейке, тем не менее. Стоило отпустить брата в свободный полет, пережить кризис, чтобы понять — каждый человек по-своему ценен, даже такой неприглядный и относящийся с пренебрежением. Жить в войне с миром — это не выход и путь в один быстрый конец; агрессия порождает агрессию — иначе не возможно. И если мир не изменить, то можно поменять себя: не обязательно принимать — и тем более прощать! — других, можно их понять. Понимание чужой позиции, мотивов — решает недоразумения.

Также с переменным спокойствием и удачей миновали и «День памяти павших», и рождественские мероприятия — без особых происшествий: и вал семестровых контрольных работ, и праздничная программа, и даже школьная выставка, где ученики презентовали собственноручно созданные экспонаты. Шестому классу по традиции выпала кулинарная тема: приготовить — под наблюдением и с помощью родителей, конечно же — праздничные блюда одной из стран. Хезер досталось СССР, и она решила не озадачиваться и повторить маневр одноклассницы Гарри — мама той являлась эмигрантом во втором поколении; и Кэйтлин Брэди в прошлом году принесла торт, а всем любопытствующим отвечала, дескать, в этой стране принято по праздникам ставить его на стол — он является одним из главных рождественских блюд. Поэтому Хезер, тайком заглянув на кухню, стащила большую тарелку, положила на него купленное в «Лидле» изделие и принесла на выставку. Не то, чтобы Имоджен Шортер не просекла: во-первых, подобное уже когда-то было и, во-вторых, торт выглядел в точности, как от «Кэдбери», только чуть помятым. Но промолчала, поджав губы, и, отвернувшись, строгим тоном велела ученице занять свое место. Хезер в тот момент тайком вытерла вспотевшие ладони, обрадованная, что ее маленькая хитрость имела успех и обошлась без скандала. Это было лучше, чем в другом году, когда Гарри пришел без всего, как и Хезер, не сумевшая подготовить бумажный проект — пятому классу нужно было из бумаги и картона создать модель рождественской композиции — помощь родителей не ограничивалась, но одноклассники предпочитали все делать самостоятельно — и это было заметно не вооруженным глазом. Впрочем, тогда никому про нелепости не говорили, а, наоборот, хвалили и отмечали особо хорошо получившиеся моменты.

Наступило двадцать второе декабря, и на следующий день ожидался приезд Гарри на каникулы. Хезер, взбудораженная предстоящим событием, не в состоянии успокоиться, на протяжении всего вечера слонялась по комнате. В какой-то момент она заняла себя генеральной уборкой — и это отчасти позволило отвлечься, но как только та подошла к концу, то Поттер снова заметалась в поисках занятия. Как же ей в те секунды не хватало поручений тетушки Клячи! Она даже, было, на полном серьезе начала рассматривать возможность немедленно двинуться к приемной матери с предложением своих услуг. Но потом отмела эту мысль — а вдруг Петунья взяла бы и согласилась, а также сочла, что теперь воспитанницу снова можно припахивать к домашней работе в любое время суток? На фоне предстоящих каникул и возвращения брата — это явно не то, чем хотелось бы занять время.

Только недовольный крик приемного отца из соседней комнаты заставил Хезер успокоиться и устроиться на кровати — провоцировать Дурслей, когда, совершен первый шаг на пути к нормализации отношений, было недопустимо. Естественно, заснула она только, когда небо начало светлеть, бесцельно прометавшись по постели и искусав от напряжения губы.

Проснувшись ближе к обеду, после приведения себя в порядок, Хезер попробовала заниматься домашними заданиями, розданные преподавателями на каникулы, чтобы ученики не расслаблялись. Конечно же, дело шло натужно, и она даже перевернула настольные часы, чтобы перестать на них смотреть каждую пятую секунду. Спасло ненадолго: поле тридцати трех минут мучений, те вернулись в первоначальное положение.

Время приезда брата, на самом деле, было предположительным — он планировал, высадившись из «Хогвартс-экспресса», воспользоваться магическим автобусом «Ночной рыцарь». Сколько займет поездка на волшебном транспорте, еще предстояло выяснить — Гарри упоминал, что тот очень быстрый — ясно одно: старший Поттер прибудет в Литтл Уингинг где-то после четырех дня.

Ближе к этому времени Поттер охватил неконтролируемый мандраж, и она снова заметалась по комнате, попеременно то одевая, то снимая куртку. Сжав до боли зубы, Хезер удерживала себя в помещении — уговаривая, что бессмысленно ломиться на улицу, находясь там в таком состоянии недолго и простудиться. Провести каникулы прикованной к постели и с шумящей головой — совсем мрак, еще хуже домашней работы от Петуньи! В конечном итоге в четыре двадцать, окончательно проиграв желанию, она выбежала за пределы дома, начав топтаться на дорожке и с напряжением оглядывая улицу. Помогло, конечно, несильно — мандраж, как был, так и остался. Она попробовала сосредоточиться на рассматривании чужих дверей, украшенных рождественскими венками — и найти у последних хотя бы пять отличий. Сплетенные из еловых ветвей, декорированные шишками, ягодами и лентами — они были, будто куплены у одного и того же производителя, вероятно, в «Лидле». А потом на гирляндах, развешанных на фасадах домов — но и это не облегчило положение, взгляд как прикованный возвращался в конец улицы, ища фигуру брата.

Спустя пятнадцать минут — и сотню вытоптанных в чужой горе снега глубоких следов, так Хезер пыталась отвлечься — из дома выглянула Петунья. Сверля хмурым взглядом воспитанницу, она подошла со словами:

— Что ты здесь делаешь?

Опустив голову вниз, та покаянно призналась:

— Жду брата.

Тяжело вздохнув и закрыв на мгновение глаза, приемная мать процедила сквозь зубы:

— Ты пообещала вести себя нормально. Иди в дом.

Мученический вздохнув, Хезер посмотрела на нее и жалобно пробормотала:

— Не могу. Простите, я правда не могу.

В явном раздражении дернув головой, миссис Дурсль схватила воспитанницу за руку и потащила к дому, тихо выговаривая:

— Это твои проблемы. Здесь ты привлекаешь внимание.

Перебирая ногами, приемная дочь только тяжело вздохнула, с одной стороны, понимая, что Петунья права, но, с другой, категорически не согласная с таким положением дел. Затащив Хезер в коридор и захлопнув дверь, миссис Дурсль быстро отпустила ее руку и, отступив в сторону, явственно сдерживая гнев, выдохнула:

— Иди наверх и не высовывайся!

Кивнув, Хезер поплелась по лестнице, с трудом переставляя ноги и всей душой желая вернуться на улицу. Зайдя в комнату, упала на кровать, даже не сняв куртку — впрочем, для царившего в доме холода, это было несущественно. Дурсли, как приличные граждане Великобритании, предпочитали экономить на отоплении — потому в помещениях царило умеренное тепло. Без свитера, утепленных штанов и шерстяных носков находиться в доме становилось невыносимо — еще с начала ноября Хезер укрывалась двумя одеялами и только так спасалась от утренней дрожи и озноба. Шестьдесят один градус по Фаренгейту — это не шутки, а вполне серьезно и самое оно для мокрого носа, вечной зябкости и желания всю оставшуюся жизнь провести в кровати.

От беспокойства и нового бесцельного метания по постели ей стало жарко и Хезер, скинув верхнюю одежду, села на пол, совершенно не ощущая то, насколько тот ледяной. Полностью опустошенная ожиданием она не преставала чутко прислушиваться к звукам, раздающимся в доме. Даже мысленный счет до тысячи ни капли не помогал и не спасал от тревожности и волнения.

Наконец, это произошло — внизу хлопнула входная дверь — Хезер тут же подскочила на ноги, но застыла, чувствуя головокружение. Схватившись за стол, она смогла удержаться и не упасть; как только ей стало лучше, то метнулась на выход. Выбежав в коридор, Хезер оцепенела — отсвечивая радостной улыбкой, Гарри, явно торопясь, поднимался по лестнице, попеременно кидая взгляд то вперед, то на чемодан, что существенно тормозил его движение. Увидев сестру, он тоже замер, не дойдя несколько ступеней до верха, а потом в резком рывке закинул чемодан на пол второго этажа и, не медля ни секунды, подбежал к ней. Смеясь, они обнялись.

— Ты здесь!

— Хеззи!

Произнесли Поттеры одновременно.

— Боже мой…

— Наконец-то…

Опять заговорили Хезер и Гарри в один момент. Снова рассмеявшись, младшая прижалась лбом к плечу брата — это было невероятно. Все казалось нереальным — будто сон. Это было слишком: и родной запах, и чужое тепло, и его голос — кажется почти забытый за разлукой. В эти мгновения она больше всего хотела, чтобы время навсегда остановилось.

— Нужно уйти в комнату, — прошептал брат, дыханием щекоча шею.

Не отрываясь от него, Хезер только кивнула. От переполнявшего счастья, казалось, что через секунду-другую унесет.

— Проклятый чемодан, — чуть отстранившись, он оглянулся назад.

Снова безмолвно кивнув, сестра расцепила руки, выпуская Гарри и пристально вглядываясь в его лицо. Тот не переставая улыбаться, быстро метнулся назад и, подхватив коричневое чудовище, двинулся к комнате.

— Ты похудел, — чуть нахмурившись, сказала Хезер, открывая дверь и пропуская брата. — И стал выше, — констатировала, когда он поравнялся с ней.

Цыкнув, Гарри снова обнял сестру, зашедшую в помещение.

— О, этот Хогвартс. Иногда я не понимаю: это маги отбитые и не имеют инстинктов или я неправильный и не вписываюсь в формат.

Рассмеявшись, Хезер потянула его к кровати и в нетерпении произнесла:

— Рассказывай.

Устроившись рядом, Гарри лукаво отбил:

— Это ты рассказывай! Твои короткие послания чуть не свели меня с ума!

Рассмеявшись, Хезер потерлась щекой о его плечо.

— Между прочим, ты сам не задавал вопросов!

Помотав головой, брат повернул голову и теплым дыханием взъерошил волосы на макушке сестры.

— Если бы я начал задавать вопросы, то ты бы еще больше закрылась и совсем перестала отвечать. Черт возьми! Я от твоего первого послания чуть обеденный стол не перевернул!

— Я знаю. Прости, — покаянно прошептала она, в полной мере ощущая вину.

Вздохнув, Гарри сжал руку, то ли тем самым говоря, что и сам все понимает, то ли, наоборот, безмолвно укоряя. Чуть помедлив, он осторожно уточнил:

— И все же, что случилось?

Непроизвольно задержав дыхание, Хезер полностью откинулась назад и подняла голову, поймав его взгляд. Брат выглядел серьезным и обеспокоенным: брови и лоб находились в напряжении, глаза чуть прищурены, а губы плотно сомкнуты — словно он подавлял негативные эмоции.

— Здесь скучно, ничего не происходит, — сестра боднула Гарри в бок, — не то, что у тебя! То трехголовые собаки, то тролли, то тайные расследования!

Немного расслабившись — черты лица в этот момент смягчились — и непринужденно подхватив ее смех, брат кивнул, а потом с тяжелым вздохом признал:

— Адовая школа. Я там или убьюсь, или убью.

Разом утратив веселость, Хезер подалась в его сторону, пристально вглядываясь и отслеживая движения мимики. Она уловила суть — сказанное было не шуткой. Тон голоса, поза — все говорило, что брат хоть и произнес фразу с веселостью, но на самом деле она не преувеличение — а факт.

— Может, ну ее к черту и лучше перейти на домашнее обучение?

Мимолетно приподняв бровь, Гарри немного наклонил голову вправо и отвел взгляд.

— Нет. Ты забыла про практику. Как ее отрабатывать при магических законах?

Покачав головой, она понурилась и, скривившись, посмотрела на календарь, висящий на стене, с зачеркнутыми числами текущего месяца. Как всегда, брат предусмотрителен — предложение сестры явно было глупым.

— Слушай, а есть чего перекусить? — спросил он, оглядываясь.

Улыбнувшись, Хезер кивнула и потянулась к письменному столу; в нижнем ящике хранился основной продуктовый запас: напитки, сухой паек и свежие бутерброды. Достав Кока-колу и несколько сэндвичей, она сгрузила их на столешницу. Взяв один, брат тут же распечатал упаковку и впился в него зубами.

— Поездка огонь! Меня, конечно, предупреждали, что «Ночной рыцарь» быстрый и лучше не есть, но он превзошел все ожидания! — невнятно проговорил Гарри, одновременно с этим пережевывая кусок.

Расположившись на стуле и вскрывая коробку конфет, Хезер, не отрываясь, за ним наблюдала. Обычно растрепанные волосы были красиво уложены, чувствовалось, что Гарри постарался, особенно зная то, насколько те непослушны — не всякое средство могло с ними совладать. Брат действительно похудел — черты лица как будто заострились, придавая ему зловещее выражение, а взгляд приобрел странную глубину — такую же, что проскальзывала у Майкла Кингзмана. Передернувшись от воспоминаний, Хезер посмотрела на пол. Хогвартс беспощадно изменил старшего Поттера — это стало хорошо заметно после разлуки.

— Извини, нужно было прожевать, а потом говорить, — мягко произнес Гарри, прикоснувшись к руке сестры.

Та натянуто улыбнулась и, прикусив губу, тяжело вздохнула.

— Да нет, — она с силой помотала головой, пытаясь тем самым вытрясти проскользнувший кошмар и пришедшие с ними мрачные мысли, — дело не в этом.

— А в чем? — брат подался в ее сторону, откладывая полусъеденный сэндвич.

Хезер непроизвольно отодвинулась и с силой сжала зубы, не решаясь взглянуть ему в лицо.

— Что, черт возьми, случилось, пока меня не было? — резко спросил Гарри.

Сделав глубокий вдох, Хезер закрыла глаза, заставляя себя считать до десяти, а потом неохотно ответила:

— Все в порядке.

— Вот как, — бесцветно обронил он, выпуская ее руку.

Без брата справляться с потоком воспоминаний было сложно, но возможно, а сейчас, когда тот находился поблизости — стало невыносимо. Ей до жути хотелось выплакаться и рассказать о наболевшем. Встряхнувшись, Хезер открыла глаза и посмотрела на Гарри. Тот сидел с безэмоциональным лицом, не отрывая от сестры пристального взгляда.

— Пожалуйста, давай не будем.

Искривив уголок губ, он перевел взгляд в бок и с явной неохотой кивнул, оставляя за Хезер право на секреты. Грустно вздохнув, та с благодарностью улыбнулась и из-за возникшей неловкости виновато произнесла:

— Прости, я все испортила.

Поднявшись на ноги, брат сделал шаг к сестре и обнял — та тут же обхватила его за пояс, уткнувшись лбом в чужую грудь.

— Что за глупости! Хеззи, — ласково сказал Гарри, начав медленно гладить ее по голове, — ничего ты не испортила. Я так рад, что мы снова вместе. Думал, никогда от туда не выберусь. Жуткое место. Мне кажется, там изначально идет политика в сторону усугубления двинутости магов.

С облегчением усмехнувшись, Хезер украдкой вытерла выступившие слезы и наигранно бодрым голосом не согласилась:

— Преувеличиваешь!

Мягко рассмеявшись, брат отстранился и сел на кровать, вернувшись к сэндвичу.

— Если бы! Более того мы даже не разбираем «что есть магия» — в ее основах или хотя бы сути заклинаний. Зубрим и практикуем то, что известно и все, а по какому принципу это устроено — нет.

Хезер в отрицании помотала головой и отпила газированного напитка, чтобы смочить высохшее горло.

— Не веришь? — брат отложил в сторону пустую упаковку и взял новый треугольный бутерброд. — Почему в основе латынь? Почему у каждого заклинания своя формула — как это на него влияет? Ничего подобного нам не рассказывают. Мы тупо учим движения, словесный активатор и практикуем. Все.

Закинув в рот несколько конфет, Хезер, полностью отошедшая от переживаний, чуть подалась вперед и насмешливо спросила:

— И ты, конечно же, взбунтовался.

Фыркнув, Гарри кивнул, и, прожевав кусок, поделился:

— Поначалу да, а потом отстал — лучше индивидуальные занятия с профессором Флитвиком, чем постоянные контры на парах. Если остальные удовлетворены существующим положением — ладно; я нашел свой путь. Профессор нормально и без едкости отвечает на вопросы и объясняет, а не шипит, смотря как на говно.

Цыкнув, Хезер скривилась:

— Зачем ты вообще начал все эти войны?

Перестав жевать, брат стал напряженным и даже отложил сэндвич. В его взгляде снова появилась та пугающая глубина, а уголок губ искривился то ли в злости, то ли в презрении. Полностью выпрямившись, он сурово пояснил:

— Потому что подавятся. Ни одна тварь больше не будет меня затыкать и давить авторитетом. Пусть у нее до хрена опыта, подтвержденная квалификация, десятки лет преподавания и самомнение с «Биг-Бен» — это не дает никакого права выходить за рамки этики. Такое поведение мерзко. Как профессор — пример для подражания — может вести себя подобным образом? И если остальные согласны мириться и молчать, потому что это как бы преподаватель и выше по статусу, то я нет, — на мгновение замолчав, брат отчеканил: — Никогда больше не буду терпеть унижения.

Напуганная чужими словами Хезер замахала руками, показывая, что сдается и не хотела провоцировать ничего такого.

— Прости… — прикоснувшись к брату, она погладила его по руке. — Сильно же тебя прижало. Чувствуется, что наболело.

Не меня выражения на лице, Гарри кивнул.

— Достали, — он закрыл глаза и чуть ссутулился, злым тоном продолжив: — До печенки достали.

Хезер с осторожностью постаралась приободрить:

— Все хорошо, настало время отдыха.

Расслабившись, брат глубоко вздохнул и, открыв глаза, тепло улыбнулся.

— Хогвартс — «дэзинэ спэрарэ кви гик интрас»⁽¹⁾. К слову, — Гарри поднялся на ноги и потянулся, а потом подошел к чемодану и, перевернув его, отрыл, — я гостинцев привез.

— Правда?.. — в волнении спросила Хезер, подаваясь корпусом вперед.

Выглянув из-за поднятого верхнего отдела, Гарри полностью выпрямился.

— Конечно, вот — сладости на любой вкус!

Радостно засмеявшись, Хезер забрала из рук брата упаковки с конфетами, печеньями, кексами и шоколадом и переложила их на стол.

— О, те самые лягушки!

Опять скрывшись за чемоданом, Гарри пробормотал:

— Ты, случаем, не подсовывала их братцу Свину?

Снова распрямившись, он передавал сестре новую порцию магических десертов.

— Обойдется! — возмутилась она, распечатывая «Берти Боттс» и закидывая драже в рот. — Мы друг друга успешно избегаем.

Прожевав конфету, Хезер саркастично добавила:

— Он, кажется, потолстел.

Скривившись, брат холодно усмехнулся — на мгновение его взгляд стал тяжелым, и сестра отвела свой в сторону. Что бы с Гарри не происходило в магической школе, это явно оставило нескромный отпечаток на личности: сделало еще жестче и злее.

— Прекрасно. Я рад.

Выложив последние гостинцы на стол, он растянулся на кровати.

— Как с остальными?..

Замявшись, Хезер опустила голову, разглядывая колени. Ей было страшно произносить вертящиеся в голове мысли — а вдруг брат обрубит все предложения и в довесок обругает?

— Ари, — глубоко вздохнув, она, собравшись с духом, решительно продолжила: — Я хочу наладить отношения с тетушкой.

Замерев на мгновение, Гарри встряхнулся и подался вперед, напряженно смотря на сестру.

— Зачем?

Хезер дернула плечом в сомнении, что сможет нормально объяснить причину, и старательно отводя взгляд от кровати. У брата существовала собственная политика в отношениях с приемной семьей, и сестра совсем не была уверена, что он согласился бы изменить ее без веских аргументов. Или даже с ними — у Гарри было право на ненависть и презрение к ебанутой семейке.

— Я хочу жить в мире.

Поймав взгляд Хезер, брат чуть прищурился, тонко усмехаясь, и насмешливо заметил:

— С ними? В мире?.. — замолчав на несколько секунд, он совершенно другим — сухим тоном отрезал: — Это невозможно.

— Возможно! — сестра отчаянно замотала головой. — Да, сложно. Да, потребуется первыми идти на контакт и вести себя вежливо и корректно, но это возможно!

Отклонившись назад, Гарри тяжело вздохнул, продолжая все также давить взглядом. От этого Хезер непроизвольно покрылась холодным потом — и снова вернулась к ощущению: будто она сейчас не в доме Дурслей, а там — в директорском кабинете, стоит перед мистером Кингзманом — настолько последний и брат в эти минуты воспринимались одинаково.

— Так, — дернув головой, он снова подался вперед, — что ты хочешь от меня?

— Чтобы ты не провоцировал их и вел себя сдержано. Без конфликтов, — тут же быстро проговорила сестра.

Фыркнув, Гарри взял ее за руку и крепко сжал пальцы. К счастью, тональность его взгляда поменялась — стала более спокойной и не такой удушающей.

— Если я хоть раз им уступлю — они почувствуют слабину и этим воспользуются. Весь прошлый успех будет нивелирован. Мы опять станем безмолвными домашними животными, которых можно походя пнуть.

Нахмурившись, Хезер вырвала свою руку и закрыла глаза. Конечно же, брат был чертовски прав. Эта ситуация была сложной и неоднозначной — только вот в чем фишка: через три недели Гарри уедет в магическую школу, а сестра снова останется одна. И лучше бы, чтобы между ней и Петуньей так и остался тот первый шаг на «дороге примирения» — и не был уничтожен. Кто знает — захочет ли тетушка снова выйти на контакт; уже чудо, что она сделала это в начале ноября.

— Я все понимаю. Но… — сестра отрыла глаза и с отчаяньем посмотрела на него: — Просто не провоцируй их! Жить в этом аду!.. В постоянно конфликте. Я больше не могу.

Мотнув головой, Гарри тяжело вздохнул и, потерев переносицу, медленно произнес:

— Ладно. Я тебя услышал.

Хезер радостно улыбнулась и, запрыгнув на кровать, крепко его обняла.

— Спасибо!

В очередной раз сделав глубокий вдох, брат обхватил ее, хрипло проговорив:

— Любишь же ты преподносить сюрпризы!

— Вот кто бы говорил, — рассмеялась она в ответ, — все время влипаешь в неприятности, девиз по жизни «все приключения мои»!

Сжав объятья чуть сильнее, Гарри не повелся на веселый тон сестры и тихо с беспомощностью прошептал — так, что Хезер стало неуютно:

— Не знаю, что случилось за это время… но не молчи больше, ладно. Что бы ни происходило — я всегда на твоей стороне.

 

* * *

Следующим утром Хезер проснулась с позабытым чувством спокойствия и счастья — когда не нужно пережевать за наступивший день, мысленно готовиться к издевательствам и бороться с одиночеством. Рядом тихо сопел брат, и ощущение его присутствия дарило покой и легкую радость. Именно ради этого момента стоило пройти через четырех месячный ад и выстоять под давлением безжалостного мира.

Потянувшись, она аккуратно перебралась через Гарри, стараясь его не потревожить и, обувшись, направилась в ванную. В доме Дурслей еще с середины ноября витал дух Рождества — но только сейчас Хезер, наконец, его полностью уловила и даже невольно улыбнулась, увидев развешенные Петуньей венки омелы на дверях. На самом деле украшения появились еще давно: и огромные красные носки, болтающиеся над камином, и елочные ветки, расположенные почти на всех свободных поверхностях, и свечи, стоящие рядом, и даже гирлянды, окутавшие гостиную и кухню, в том числе и огромная — до самого потолка! — искусственная елка, обвешанная игрушками и золотистой мишурой. Другой вопрос, что воспитанница это упорно игнорировала, не находя сил порадоваться и переключиться. А этим чудесным утром прошлое будто отступило — ушло куда-то на самую границу, позволяя увидеть окружающее новым взглядом и ощутить наслаждение.

По возвращению Хезер в комнату брат все также тихо спал. Поплотнее подоткнув одеяло, она села на стул, рассматривая чужое лицо. Сейчас с него исчезло напряжение, и черты разгладились, быть может, Гарри тоже достиг спокойствия и умиротворения, оказавшись здесь. Но все же чувствовалось то, как несладко пришлось в новой школе, насколько последняя его изменила — сделала резче, злее, категоричнее. Кажется, за время разлуки каждый из Поттеров успел повариться в собственном аду — этот мир, как всегда, оставался беспощадным и бил точно в цель. Но, по крайней мере, ради наступившего утра стоило пережить все неприятности и пройти через мрак — пока брат и сестра вместе, то у них есть шанс на счастливое будущее.

Пошевелившись, Гарри открыл глаза.

— Прости, я тебе разбудила?

Потянувшись и зевнув, он невнятно откликнулся:

— Глупости, — а потом, откинув одеяло, сел на постели, передернув плечами от зябкости: — Я, наконец, выспался. Прекрасное ощущение!

Хезер рассмеялась, полностью разделяя чужие чувства — это действительно было шикарно. Снова вздрогнув от холода, он взглянул на часы и сообщил:

— Ага, сейчас быстро завтракаем и гоним в Лондон.

Мотнув головой в замешательстве и приподняв брови, Хезер недоуменно переспросила:

— В Лондон?..

Кивнув, брат принялся обуваться.

— Да, я забыл тебе вчера рассказать. Рождество и Новый год мы проведем у моего друга.

Замерев в удивлении, сестра быстро выдохнула и замотала головой:

— Что? Это шутка?

Поднявшись на ноги, Гарри снова потянулся и быстро щелкнул Хезер по носу. Та только мимолетно поморщилась, и никак не прореагировала, оглушенная новостями.

— Какие шутки, Хеззи? Я уже договорился! Там хорошая семья — что может быть лучше? Будет первое нормальное Рождество!

— Как будто до этого они были плохими, — недовольно отозвалась она, а потом, отвернувшись, замялась и, нервно сжимая края толстовки, неуверенно спросила: — Ты уверен? Кому нужны два…

В быстром движении брат перехватил ее руки и, наклонившись, поймал взгляд, смотря с твердостью и настойчивостью.

— Уверен. Нужны. Все будет хорошо, — он на мгновение замолчал и мягким тоном добавил: — Доверься мне, ладно?

Хоть и сомневаясь, Хезер, тем не менее, кивнула:

— Ладно.

С явным облегчением улыбнувшись, Гарри отстранился и двинулся к двери, проговаривая по пути:

— Там нас ждут и будут рады.

Тяжело выдохнув ему вслед, сестра помотала головой в полном неверии. Это невероятно — чтобы где-то ждали двух неудачников Поттер и тем более были им рады? Совсем несмешная шутка.

К возвращению Гарри, она уже отошла от эмоции и активно поглощала печенье. Сев на кровать, брат тоже потянулся за плиткой, с теплой улыбкой смотря на сестру.

— В Лондоне купим подарки, а потом уже двинем к Уизли.

Подняв брови в удивлении, Хезер повела головой в сторону и, прожевав, уточнила:

— Которые тебе настолько понравились, что ты их на три страницы расписал?

Легко рассмеявшись, брат, отпил молока и согласился:

— Да, они самые. Я списался с Молли и обсудил наш приезд. Удивительно душевная леди — с таким теплом ответила. Я… — запнувшись, он вздохнул и продолжил: — Не ожидал, что она будет настолько доброй и отзывчивой. Это окончательно убедило, что выбор верный.

Помотав головой, Хезер откинулась чуть назад. Безусловно, на суждение брата стоило полагаться, но, тем не менее — это казалось надуманным и нереалистичным.

— Нужно предупредить тетушку.

Закаменев, брат кивнул. Выражение на его лице в мгновение изменилось, став суровым, а взгляд приобрел пугающую глубину.

— Думаю, лучше это сделать мне, — с сомнением произнесла Хезер, скептически его разглядывая.

Гарри наклонил голову чуть вправо и прищурился.

— Уверена?

Хезер твердо кивнула и лукаво улыбнулась:

— Доверься мне.

Приподняв правую бровь, брат вернул сестре улыбку и тихо рассмеялся.

— Уговорила.

Пока решимость не исчезла, Хезер поднялась на ноги, отряхивая руки, и направилась к двери.

— Хеззи.

Замерев, она полуобернулась, с безмолвным вопросом смотря на Гарри.

— Мы уедем на полторы недели.

Кажется, ее повело немного в сторону, поскольку Хезер обнаружила себя державшейся за комод. Слишком неожиданными стали слова брата. Более семи дней в чужом доме? Это серьезно?..

— Все в порядке, — мягко начал Гарри, видимо, поняв ее сомнения и переживания, — если тебе что-то не понравится, то тут же сбежим.

Кивнув, а потом сделав глубокий вдох, она, снова обретя силы, устремилась к выходу из комнаты, мысленно формулируя правильные фразы для предстоящего диалога. Конечно же, ее способности к убеждению не то, что плохие — откровенно паршивые. Если где-то и можно налажать — то это к Хезер. Но, с другой стороны — нужно с чего-то начинать. Почему бы Поттерам не разделить обязанности: одна будет доброй, а второй — злым. Если Гарри действительно неприятно и, тем более обосновано, нет желания менять свою линию поведения, то почему бы сестре не воспользоваться этим и не стать посредником между Поттерами и Дурслями? Приемным детям еще до совершеннолетия жить в чужом доме, и, быть может, Гарри-психопат — это оправданная необходимость?..

К счастью воспитанницы, на кухне находилась только Петунья. Последняя крутилась у мойки, едва слышно подпевая голосу Шинейд О’Коннор, звучащему из радиоприемника. Судя по запаху, в печи запекались рождественские кексы — давняя традиция, существующая с самого осознания Хезер, наполняя помещение чудесным ароматом. На барной стойке лежала индейка, а в миске рядом соус — им тетушка обмазывала праздничное блюдо, ставя потом то в холодильник мариноваться на сутки, чтобы на следующий день, ближе к вечеру отправить в духовку.

Глубоко вдохнув манящий аромат — все-таки никакая магазинная еда не могла сравниться с домашней снедью, уже несколько месяцев существуя на сэндвичах, печеньях и хлопьях, Хезер до слез мечтала поесть нормальных блюд — да хотя бы ту же овсяную кашу или запеченную картошку. Она прошла вперед и, чувствуя, как сердцебиение участилось, сдавленно пробормотала:

— Доброе утро, тетушка.

Обернувшись, Петунья быстро осмотрела помещение, а потом перевела взгляд на воспитанницу. Кажется, ее немного успокоил тот факт, что приемная дочь стояла в одиночестве.

— Нас пригласил на Рождественский ужин друг Гарри, — быстро произнесла Хезер, усилием воли заставляя руки не мять край толстовки.

На секунду скривившись, Петунья поджала губы и сухим тоном ответила:

— Прекрасно.

Вздохнув и задержав дыхание, Хезер постаралась улыбнуться со всей искренностью, на которую способна, представляя на месте тетушки добрую мисс Дей.

— Мы… — запнувшись, она продолжила: — Останемся у него в гостях на полторы недели.

Дернув плечом, приемная мать с подозрительностью посмотрела на воспитанницу. Кажется, к такому повороту событий первая не была подготовлена. И по ее виду нельзя было заключить однозначно: рада ли тетушка, что Поттеры перестанут маячить перед глазами — особенно старший — или, наоборот, что она беспокоится о возможных негативных последствиях от их отсутствия.

— Полторы недели, — еще более холодно повторила миссис Дурсль, словно пробуя эту фразу на вкус.

Хезер кивнула:

— Да, брат обо всем договорился. Мы… — она замялась, не зная, как лучше произнести следующие слова и отчаянно труся пред возможной отрицательной реакцией собеседницы, — напишем вам и отправим письмо с совой, когда добреемся до дома друга.

Глаза приемной матери расширились, а до этого застывшее лицо скривилось от отвращения. Увидев эту реакцию, воспитанница, втянув голову в плечи, тут же затараторила:

— Это семья, — она снова запнулась, поняв, что чуть не произнесла запретное слово «маг», — живет далеко и у них не проведен телефон. Поэтому другой возможности связаться нет…

Резко выдохнув сквозь стиснутые зубы, Петунья прищурилась, сверля приемную дочь нечитаемым — но явно не положительным взглядом.

— Если вы не возражаете, конечно, — поспешно вставила Хезер.

Закрыв глаза и расслабив напряженные плечи, Петунья кивнула:

— Хорошо.

Отвернувшись, она вернулась к мытью посуды, начав полностью игнорировать воспитанницу и тем самым ставя точку в нелегком разговоре.

Искренне улыбнувшись, Хезер перевела дух. Быть может, не только она хотела найти путь к примирению, возможно и Петунья тоже была не рада войне с воспитанниками и именно этим обоснована ее сдержанность и готовность идти на контакт. Конечно же, подобное не могло означать, что тетушка тут же стала бы радушной и доброй, но, по крайней мере — она не говорила «нет» и вполне сдержанно отвечала. Кажется, каждый из присутствующих на кухне понимал: «плохой компромисс лучше, чем хорошая тяжба».

— Спасибо, тетушка! — поблагодарила она, и, развернувшись, убежала на лестницу. А там ее ожидал брат, сидящей на ступеньках. Нахмурившись, Хезер начала подниматься наверх, тихо проговорив при этом:

— Подслушивал.

Выпрямившись, брат кивнул и тепло улыбнулся.

— Конечно. Ты молодец!

Покачав головой, сестра вошла в комнату — Гарри был верен себе. Иного от него ожидать и не следовало.

— Отлично, собираем вещи и скорее на поезд.

— Поезд? — переспросила Хезер, доставая из рюкзака ненужную канцелярию.

Брат кивнул, не отрываясь от выгребания одежды из чемодана.

— Да, до Лондона только на поезде, а потом уже, — он усмехнулся, — на «Ночном рыцаре». Дом Рона черт его знает где — обычным способом не добраться.

— А почему сразу не поехать на магическом автобусе?

— Ни за что! Лучше только по необходимости, — отозвался он, закрывая коричневое чудовище и отодвигая его в угол, поближе к стене.

— Что, все настолько ужасно? — уточнила Хезер, переворачивая шкаф в поисках подходящей одежды.

Гарри в этот момент аккуратно складывал свои вещи в рюкзак.

— Жесть, — он передернул плечами. — Я был бы рад вообще этим средством передвижения не пользоваться.

Нахмурившись и развернувшись, Хезер показала брату два платья, весящие на плечиках:

— Какое лучше?

Посмотрев на сестру, Гарри кивнул на правое:

— Бежевое.

Кинув его брату, она повесила в шкаф второе.

— Ты уверен, что это нормально? Все же мы… чужие.

Тяжело вздохнув, он отложил рюкзак на кровать и, приблизившись, обнял сестру.

— Уверен. Я все досконально проверил и уточнил — меня тоже не радует возможность, быть выпнутым на улицу. Все в порядке — они действительно добрые и хорошие люди. Очень отзывчивые и будут нам рады, — мягко сказал он, дыханием взъерошив волосы Хезер.

В объятиях сестра немного расслабилась и тяжело согласилась:

— Хорошо.

Отстранившись, Гарри с весельем добавил:

— Время, сестренка! У нас пятнадцать минут до поезда.

— О! — она тут же подорвалась к комоду, быстрыми движениями выгребая одежду и передавая ее брату.

Тот ловко подхватывал вещи и упаковывал во второй рюкзак. Когда все было собранно, Поттеры в темпе натянули куртки и побежали на выход. Спускаясь по лестнице, Хезер тихо прошептала:

— Я попрощаюсь.

Кивнув в знак согласия, брат притормозил у входной двери, прищурившись и тонко усмехаясь. Влетев на кухню, Хезер кивнула, дядюшке, читающему газету, и быстро проговорила, обращаясь к сидящей рядом Петунье:

— Мы уехали! Счастливого рождества!

Мистер Дурсль оторвался от газеты и, нахмурившись, открыл рот, чтобы что-то произнести, но Хезер, не дожидаясь его реакции, развернулась и поспешила обратно к Гарри.

— Что?.. — успел ухватить слух, пока она неслась по коридору.

— Они проведут Рождество у друга мальчика, — послышались ответные слова тетушки.

Что на это сказал приемный отец, она так и не услышала — Поттеры уже вышли на улицу, торопясь на вокзал.

— Хочешь купить билеты? — не переставая бежать, спросил брат.

Хезер только помотала головой в ответ. Она совсем не была уверена, что сможет это сделать — одно дело вести диалог с привычной Петуньей, другое с незнакомой леди. Навык общения младшей Поттер еще не был настолько прокачан.

— Выросла она, как же, — смеясь, пробормотал Гарри, подбегая к зданию.

Пытаясь отдышаться, Хезер цыкнула и хотела было возмутиться, но брат уже открывал дверь, произнося:

— Подожди меня на перроне.

Проводив его спину взглядом, она, только выдохнула, проглотив рвущиеся слова, и уже спокойным шагом двинулась к месту прибытия поезда.

 

* * *

В преддверии Рождества Лондон был прекрасен — в воздухе царила атмосфера праздника: в каждой витрине магазина виднелись елки, обвитые гирляндами, а улицы были заполнены рождественскими иллюминациями и украшениями, а также спешащими за покупками людьми. Хезер, заворожено смотрела по сторонам, в полной мере проникнувшись окружающим предвкушением торжества. От ощущения предстоящего чуда перехватывало дыхание, и настроение стремительно поднималось до невероятных высот! Словно волшебство забралось даже в мир простецов, и они собственноручно способны его создавать. Казалось, что одна из сказок сошла со страниц и обосновалась в городе — наполняя всех приветливостью и радостью. С лиц прохожих не сходила улыбка, веселые возгласы слышались отовсюду — будто каждый человек сейчас счастлив и в мире больше нет мрачности и злости. Точно доброта и милосердие полностью завладели чужими сердцами, выгнав весь негатив.

После высадки на «Чаринг-Кросс» дети двинулись по маршруту, разработанному Гарри: через Трафальгарскую площадь до торгового центра «Ковент-Гарден Маркет», расположенного буквально в двух кварталах. Где брат планировал запастись подарками для всех Уизли.

На площади по давней традиции установили главную британскую елку, привезенную из Норвегии и украшенную нисходящими гирляндами. Вокруг расположился рождественский базар со всевозможными товарами: печатной продукцией, сделанной своими руками бижутерией, сувенирами и праздничными игрушками, аксессуарами к одежде и даже лакомствами, — все, чего только может захотеть душа и от чего значительно облегчится кошелек. Устоять перед желанием совершать покупки было невозможно: окружающее настроение буквально заражало и подначивало — возьми это, а еще вон то и здесь посмотри! Пестрая толпа шумела — галдела, не позволяя сконцентрироваться на чем-то одном, Хезер хотелось охватить все — заглянуть в каждый прилавок и потрогать товары своими руками. Рождественский Лондон вдохновлял жить и помнить: вокруг не только презрение, ненависть и равнодушие, а есть еще и радость, веселье и любовь.

— Ты уверен, что нам нужно в «Ковент-Гарден»? — спросила Хезер, не в состоянии сосредоточиться на лице брата, возвращаясь взглядом к разложенным на прилавках вещам и сопротивляясь желанию начать бегать и ощупывать все вокруг.

— И сам не знаю, — не менее растерянно ответил брат, как и сестра оглушенный толпой и увлеченный парящей в воздухе жаждой совершать покупки. Махнув рукой, он добавил: — Не ожидал, что здесь так…

Не удержавшись, сестра приблизилась к завлекшим аксессуарам, размышляя, какая бы шапка подошла ей больше: сиреневая или персиковая. Обе были красивыми — крупной вязки и с меховым помпоном на конце. Прикоснувшись к изделию, она буквально растаяла — то было невероятно нежное и мягкое, так и просящее поскорее оказаться на голове.

— Как думаешь, мне подойдет?

Весело улыбнувшись, брат кивнул.

— Конечно же, такой очаровательной мисс этот цвет как раз к лицу, — воскликнула леди, быстро осмотрев детей, и взглянула им за спину ищущим взглядом: — А где ваши?..

— Мама покупает перекусить, — тут же отозвался Гарри, мотнув головой вправо, где находилась палатка, торгующая жареными сосисками, гарниром к ним и горячими напитками, распространяя вокруг восхитительный аромат запекаемого на углях мяса. Рядом с ней располагались два больших мусорных бака для грязной посуды и пять высоких столиков, чтобы стоя утолить голод и двигаться дальше по ярмарке.

Насупившись, Хезер выпустила из рук шапку и сделала шаг к брату. Совсем не следовало забывать, что для взрослых Поттеры всего лишь глупые и неразумные дети — без сопровождения совсем никто.

— А, — кивнула леди, но настороженность из ее взгляда не исчезла: — Как же она оставила вас совсем одних?..

Выпрямившись и гордо улыбнувшись, брат важно произнес:

— Мама доверяет сестру под мою ответственность. В этом году я поступил в школу-пансион «Хогвартс», и теперь она поручает мне все больше заданий! — чуть покраснев, он хвастливо добавил: — Даже позволяет самому покупать продукты и билеты на поезд!

— Ах, — всплеснула руками продавец, видимо, полностью покоренная уверенным видом брата и его словами: — Как же это очаровательно!

Царственно кивнув, Гарри перевел взгляд на сестру:

— Если тебе понравилось, то я могу купить из своих карманных сбережений!

— К этой шапке в комплекте идет шарф, — быстро сориентировалась леди и, наклонившись чуть вбок, где те размещались, достала один, положив рядом с Хезер.

Неуверенно оглянувшись на брата и получив от него едва заметное подтверждение, она в мгновение расплылась в улыбке и вернулась к понравившемуся изделию.

— Вот зеркало, вы можете примерить, — указала продавец и, увидев, что к прилавку подошла пара дам, переключилась на них: — Добрый день! Выбираете аксессуары? У нас только лучшие из шерсти мериноса — даже в самый холод согреют, а при теплой погоде в них не станет жарко.

Вертясь перед зеркалом, сестра поймала взгляд Гарри и спросила:

— Мне идет?

Тихо рассмеявшись, он согласился:

— Идет. Особенно помпон, сразу делает добрее.

Обернувшись, Хезер показала ему язык и уточнила:

— А нам хватит?..

— Да, — категорично отозвался брат. — Берем?

В ответ сестра активно закивала, наматывая на шею шарф.

— Вижу, вы определились, — обратила на детей внимание продавец. — Так и быть сделаю вам скидку!

— Спасибо, мэм! Вы очень добры, — произнес брат, снимая рюкзак и доставая деньги.

— Спасибо за покупку, носите с удовольствием!

Обменявшись с леди улыбками и закинув рюкзак обратно, Гарри взял сестру за руку, громко воскликнув:

— О, мама нам машет, пойдем скорее. Сосиски не будут ждать!

Ведомая его энтузиазмом Хезер только и успела быстро пробормотать слова прощания. Скрывшись из поля зрения продавца, брат остановился и, прищурившись, огляделся, найдя нужное, он целеустремленно повел сестру за собой:

— Закупимся здесь, а потом немного погуляем, дойдем до Гайд-парка. Мне говорили, что в праздники тот становится чудесен, там открывается «Винтер Ванделэнд», — он полуобернулся, поймав ее взгляд, и уточнил: — Согласна?

Не переставая теребить конец мягкого шарфа, Хезер, переполненная радостью от нового приобретения, безмолвно кивнула. За время поездки она успела выспросить у брата о том, что тот планировал подарить Уизли. Задумчиво потирая подбородок, он объяснил, что хочет сделать каждому по обычному подарку — это была магическая семья слабо знакомая с миром простецов. Чете — рождественские свечи, а младшему поколению сладости — простые и приятные презенты, самое оно, когда почти не знаком с предпочтениями получателя. На вопрос сестры: «А почему бы не подарить им то же самое, но из мира волшебников?» — Гарри, чуть нахмурившись, пояснил: «В магловских вещах есть своя прелесть и это будет нормально в нашей ситуации, если подарим что-то магическое, неизбежно возникнут вопросы: как и откуда достали.» На это Хезер оставалось только кивнуть и согласиться — действительно Поттеры, даже обретя неофициальную независимость, по-прежнему были связаны ограничениями, и опасались привлекать к себе внимание — из-за безалаберности и неосторожности весь успех мог уйти в никуда. А также она узнала, что денежные запасы подходили к концу: что магические деньги, что обычные, обменянные Гарри в «Гринготтсе». Впрочем, проблема была решаема — брат договорился с Хагридом о походе по центру волшебных товаров в конце каникул.

Это было ностальгическое чувство — отпустить всю ответственность и полностью полагаться на другого. Когда еще возникнет возможность расслабиться? По базару сестра хвостиком следовала за Гарри, больше поглощенная разглядыванием окружающих товаров, чем совершаемыми им покупками, ни на секунду не выпускала чужой рукав, боясь потеряться или из-за невнимательности упустить его из виду. Пока голос брата не вернул ее в реальность.

— Что? — переспросила она, отрываясь от рассматривания фигурок на любой вкус: из молочного, темного и даже белого шоколада. Разных форм: и Санта-Клауса, и оленей, и обезьян, символа наступающего года — а также всевозможных размеров — для любого кошелька.

— Говорю, все уже куплено, — он немного нахмурился, — гоним в Гайд-парк?

Хезер только кивнула.

Зимний Гайд-парк полностью преобразился: он был, как и площадь, заполнен торговыми палатками — здесь тоже проходила ярмарка — а также еще на входе можно было увидеть возвышающееся «Колесо обозрения» — которого не было в летнее время. Повернувшись к брату лицом, Хезер только хотела сказать, что, мол, давай срочно туда, но ее определил Гарри, задорно улыбаясь и точно угадав намеренье сестры:

— Конечно, сходим!

Счастливо рассмеявшись, Хезер в порыве чувств его обняла — это день был воистину потрясающим! Плутая по базару — кажется он три, если не все четыре, раза был больше, чем аналогичный на площади — дети по пути заглянули в «Ледяное королевство» от души побродив по лесу со снежными фигурами единорога и фей, и даже успели стать одними из рыцарей Круглого стола, посидев на огромном ледяном троне. Потом попали на цирковое шоу, что как раз началось, и увидели представление, где воздушные гимнасты, акробаты, жонглеры и веселые клоуны выполняли яркие, захватывающие дух номера. Хезер отчаянно сжимала руку брата в особо волнительных моментах, даже не заметив, как быстро пролетело время. Хоть преставление и длилось недолго — буквально меньше часа, но оставило после себя невероятное ощущение.

— Эй! — Гарри помахал рукой перед лицом сестры, привлекая внимание. — Вернись в реальность.

Сердито на него посмотрев, Хезер повыше натянула шарф, полностью скрывая под ним рот и нос.

— Как насчет покататься на коньках? — спросил он, кивнув на виднеющееся справа ледяное поле, огороженное невысоким забором, на котором, смеясь и периодически падая, скользили взрослые и дети.

Сестра тут же радостно закивала, в полной мере предвкушая новое развлечение. Рассмеявшись, Гарри направился к будке, где наряженный в Санта-Клауса толстенький джентльмен продавал билеты. Но к большому огорчению Поттеров, попасть на каток не удалось — бородатый мистер, оглядев детей, уточнил, где их родители и на речь Гарри, дескать, те отлучились купить жареных колбасок, помотал головой и указал на рядом расположенный стенд с правилами. Продавец пояснил: детям до двенадцати лет возможно пройти только в сопровождении взрослых. Понимающе покивав, брат улыбнулся и ответил, что они обязательно вернутся попозже, после трапезы. И, попрощавшись, повел сестру вперед — подальше, чтобы исчезнуть из видимости джентльмена в красно-белом костюме.

— Да, дела, — протянул Гарри, пока они шли вдоль торговых рядов, уже не обращая на них внимания, пресытившись базаром и его предложениями. — Ничего, и на нашей улице будет праздник.

В ответ Хезер только вздохнула и спросила:

— Думаешь, нас пустят на «Колесо»?

Мазнув по сестре взглядом, Гарри усмехнулся и ответил:

— Аудэнтэс фортуна юват⁽²⁾, — а потом с досадой добавил: — Жаль магию не использовать. Всего-то нужен простой «Конфундус» или, — он понизил голос до едва уловимого слухом: — «Империо», — и уже громче продолжил: — И все, проблема решена!

Вероятно, только чудом расслышавшая второе заклинание Хезер, прекрасно знакомая с «тремя непростительными», возмутилась:

— Это так-то нарушение закона!

Фыркнув, Гарри пожал плечами.

— Спорно на самом деле. Работники Министерства магии не гнушаются его применять к маглам.

Затормозив, Хезер пристально посмотрела на брата — тот тоже остановился и полуразвернулся к сестре, на мгновение приподняв бровь и чуть наклонив голову вправо в немом вопросе.

— Откуда ты знаешь?

Мрачно усмехнувшись, Гарри отвел взгляд в сторону и тяжело выдохнул:

— Да так…

Вырвав свою руку, сестра недовольно проговорила:

— Прекрасно. Мой брат будущий уголовник!

Весело рассмеявшись, Гарри сделал шаг к Хезер и аккуратно поправил ее шарф, ласково заметив:

— Не выдумывай, у меня разные, — он на мгновение замолчал, — знакомые, информация от них.

Вздохнув и ни капли не поверив чужим словам, сестра поджала губы и пробормотала:

— Ты же не встанешь по ту строну закона?..

— Конечно нет, — тут же отозвался брат, снова беря ее за руку, — это плохо сочетается с креслом Министра магии.

Чуть расслабившись — фраза действительно внушала оптимизм — она двинулась за ним следом. Гарри выглядел о чем-то задумавшимся, его взгляд, несмотря на уверенный шаг, был рассеянным. К счастью, у палатки, где продавались билеты на «Гигантское колесо обозрения», проблем не возникло, и немного посомневавшись, леди вручила их Гарри. Старая песня не подвела и в очередной раз позволила Поттерам проскользнуть и увидеть гораздо больше, чем могли бы позволить себе их сверстники в аналогичной ситуации.

Прилипнув к окну кабинки, Хезер с нетерпением ждала, когда же запустится механизм и начнет поднимать их все выше. Посмотреть на любимейший город — тем более в компании брата! — с высоты, как вишенка на торте — достойное завершение развлекательной программы этого дня. Не поворачиваясь, она озвучила давно вертящийся на языке вопрос:

— Зачем ты рассказал всем о планах? Это на тебя совсем не похоже.

В стекле Хезер увидела, как брат чуть откинулся назад на сидении и холодно усмехнулся, смотря на покрашенный в голубой цвет потолок.

— Я больше никому не позволю решать за себя. А для этого нужна власть, а чтобы та появилась у паренька с улицы, необходимы сторонники. Я не могу себе позволить присоединиться к какой-либо фракции в школе. Это слишком рискованно. Уклониться от царящего разделения тоже — все просто: ты либо за правых, либо за левых — быть посередине…

Кабинка качнулась, и где-то на улице устрашающе загудел мотор — «Колесо» пришло в движение и начало медленно поднимать пассажиров.

— Быть посередине, — продолжил брат, переведя мрачный взгляд на стекло и тем самым смотря в глаза сестры, — возможно только так.

Мотнув головой, Хезер тоскливо протянула:

— Дерьмовая школа.

Чуть расслабившись, Гарри не согласился:

— В магловской было бы то же самое, но в другой упаковке. Здесь у меня есть преимущество: рядом еще несформировавшиеся личности.

Хезер криво улыбнулась и полуобернулась, насмешливо смотря на брата:

— Да-да. Рассказывай, сформировавшаяся личность.

Иронично усмехнувшись, он, кажется, полностью вышел из того мрачного состояния, вернувшись к умерено-довольному.

— Их сознание гибко — то, что я смогу в него вложить впоследствии окупится. Ребята должны привыкнуть, что мы не просто кружок по интересам — у него есть цель. Они станут чем-то большим.

— Каким же ты стал серьезным! — Хезер повернулась обратно, прилипая к стеклу. — Выглядишь как злой гений.

Фыркнув, Гарри поднялся и приблизился к сестре, встав рядом.

— В каждой шутке есть доля шутки.

— Верните моего брата обратно!

Резко спав с лица, он подался чуть назад. Занервничав, Хезер тут же пошла на попятную, чтобы там с ним не происходило — ей вовсе не хотелось расстраивать брата:

— Извини, глупая шутка.

Вздохнув, Гарри обнял сестру и ухмыльнулся, смотря на нее в отражении.

— Я твой брат.

Кабинка медленно поднималась все выше — отрывая взгляду вначале кроны деревьев и палатки рождественской ярмарки Гайд-парка, а потом и крыши знаний, расположившихся за ним. Раскинувшийся город был прекрасен — забирал все внимание и буквально вдохновлял оставить раздор позади и ловить момент — кто знает, что там ждет впереди, быть может, сейчас самое счастливое и спокойное время.

— Прости, — покаянно добавила Хезер.

— Все в порядке, — он потерся лбом о ее плечо. — Сам дурак. Красивый вид.

Активно закивав, Хезер легко рассмеялась:

— Спасибо. Это просто…

Подхватив ее смех, он продолжил:

— Лучший подарок на Рождество. 

* * *

В оглушении выйдя из магического автобуса, Хезер замотала головой, пытаясь прийти в себя и удержать завтрак в желудке. Стоящий рядом Гарри выглядел не очень: побледневший, со сверкающими глазами и напряженным выражением на лице — истинно маленький злодей — хоть сейчас на обложку кинофильма о терроре восходящего деспота.

— К черту, обратно на поезде!

Когда брат говорил, что поездка будет адовой, то ничуть не приуменьшил: трясло и мотало знатно. Водитель, кажется, являлся фанатом экстремального вождения, но в силу возраста не мог участвовать в соревнованиях, потому сполна отрывался за рулем «Ночного рыцаря». Особенно на торможении: резком, всегда неожиданном, так, что бросало вперед и если бы не Гарри, крепко и качественно удерживающий сестру, то ее не единожды впечатало бы в лобовое стекло. И хорошо, что брат настоял отказаться от перекуса после их насыщенной прогулки — иначе, однозначно — с обедом бы пришлось быстро проститься.

Кое-как сдержав новый позыв, Хезер с облегчением проводила в мгновение исчезнувший автобус, а потом замерла в удивлении от открывшегося вида.

— Ого!

Не отрывая взгляда от виднеющегося впереди здания, Гарри кивнул.

— Дом магов — видно сразу.

— Он же не развалится?.. — нерешительно спросила Хезер, требовательно взглянув на брата.

Тот, передернув плечами, посмотрел на сестру.

— Только им этого не говори, ладно.

Цыкнув, она принялась разглядывать дом. Если бы возникла необходимость показать слово «нелепость», то Хезер, не задумываясь, предъявила собеседнику фотографию этого здания. Оно в полной мере отображало ее восприятие магов: безумие, крепко перемешанное с нормальностью. Когда градация адекватности опускалась настолько низко, что проще было поверить — между душевнобольными и волшебниками нет разницы — они в одной плоскости. Словно маги жили в полностью искаженной реальности и считали ее естественной, но та категорически не согласовалась с прочим, обычным миром. Архитектура этого дома была именно такой — казалось, что через мгновение либо первый ярус не выдержит давления верхних, либо те от нового дуновения ветра слетят вниз. Причем каждый в своем направлении.

— Не скажу, — заторможено отозвалась Хезер. — Мне страшно.

— Мне тоже.

Сестра в удивлении взглянула на брата, не понимая, шутка ли то прозвучала сейчас. Судя по его рассеянному взгляду — нет.

— Не смешно!

— А я и не смеюсь.

Увернувшись от взмаха руки сестры, Гарри улыбнулся и быстро щелкнул ее по носу. Хезер с запозданием отстранилась и обиженно на него посмотрела.

— Не зевай! — сменив тон и взяв ее за руку, брат сделал первый шаг на пути к неизвестности: — Ладно, все будет хорошо.

Хезер только оставалось — вздохнуть и вяло поплестись следом. Страхи перед новыми людьми — тем более большой семьей в полной мере расцвели у нее в голове. Какие они — эти Уизли? А если окажутся вовсе не такими, как их представляет брат? А если сразу обсмеют и захлопнут перед носом дверь? Все взрослые были одинаковыми — только притворялись добрыми, на самом деле, ждали момента слабости Поттеров, чтобы вдоволь потоптаться на чужой наивности и возникшем доверии.

— Хеззи, ну что ты? — Гарри поймал взгляд сестры и ободряюще улыбнулся: — Это будет самое лучшее Рождество — вот увидишь.

Та в ответ мотнула головой, опуская взгляд вниз и рассматривая подмерзшую землю под ногами. В этом регионе снега почти не было — так, остатками леденел на застывших желтых и зеленых стеблях травы. Сам Литтл Уингинг, как и Лондон, в дань рождественской традиции им знатно запорошило — на улицах родного городка даже курсировали специальные машины, расчищая проезжую часть, но не дорожки у домов — это оставалось на совести владельцев. Дядюшка Морж еще вчера с привычным недовольством и бурчанием вышел с широкой лопатой, чтобы убраться на своей территории. Между жителями шло негласное соревнование — кто первый успеет накидать кучу снега к соседушке на участок, полностью освободив свой. В тот раз мистеру Дурслю не очень повезло: Леон Уорд принялся за работу раньше и потому в довесок к выпавшему снегу, Вернону предстояло еще разобраться с чужой грудой и по-быстрому успеть переместить ее к Болдуинам. Это состязание также являюсь любимейшим поводом для ссор и маленьких склок — ох, и отрывалась же Петунья, переругиваясь с соседями!

— Мы вместе — это главное. Разве, когда мы вдвоем кто-то страшен? — брат расправил плечи, серьезным взглядом смотря вперед, на приближающийся дом.

Зябко передернувшись, Хезер кивнула и чуть приободрилась. Действительно, пока Поттеры вместе — то прочий мир подавится, никто их не сломит и не собьет с пути. Пока они есть друг у друга — остальное не важно — спина всегда прикрыта.

Дверь Поттерам открыла невысокая кудрявая леди — на ее губах лежала улыбка, а взгляд светился добротой. Она была совершенно не похожа на городского жителя, особенно после прогулки по Лондону — одетая в глухое коричневое платье, простого фасона, с рюшами на груди и шалью, бежевого оттенка, на плечах — всем видом источала домашнее тепло и любовь. Ее облик словно говорил: я обогрею любого гостя, только предоставьте возможность — мое сердце большое, для каждого там найдется местечко. Благодаря душевности, исходящей от этой дамы, верилось, что рассказанное братом не преувеличение, и здесь Поттеров действительно ждали.

— Добрый день, миссис Уизли, — улыбнулся Гарри, чуть подаваясь вперед.

Застенчиво кивнув, Хезер тихо присоединилась:

— Здравствуйте.

— Ох, милые, здравствуйте! Ну что же вы, скорей проходите! На улице такой холод, поди, околели, пока добирались до нас.

За спиной леди прялась рыжеволосая девочка, возраста примерно Хезер, в скромном зеленом свитере и широкой темно-серой юбке, из-под которой виднелись вязаные гольфы в тон верха. Обута мисс была в изношенные ботинки — явно существующие уже больше десятилетия, такие даже после нанесения крема не становились свежее и лучше. Цвет вязаных вещей удивительным образом ей подходил — освежал лицо и добавлял красочности волосам, делая их еще ярче. Эта была именно та ситуация, когда зеленый оттенок выступал хорошим контрастом и подходил типу внешности. Надень нечто подобное Хезер — тот тут же стала бы похожа на умертвие: с землянистой кожей, темными кругами под глазами, черными волосами — жуткое зрелище. Незнакомая молодая леди пристально смотрела на Гарри, словно боялась упустить хоть мгновение и даже, кажется, не моргала.

— Привет, — едва слышно произнесла она.

Переведя на нее взгляд, Гарри светло улыбнулся и кивнул.

— Спасибо, миссис Уизли!

Мазнув по сестре быстрым взглядом и улыбнувшись еще шире, Гарри поспешил воспользоваться приглашением.

Внутреннее убранство дома оказалось еще более странным — не бардак, но вся мебель была настолько разной и несочетающейся по стилю, что после продуманного интерьера тетушки Клячи — это вызывало диссонанс. По правую руку находилась кухня с длинным столом, за которым стояли стулья разных дизайнерских решений — найди хотя бы два похожих! — но все старые, потертые — где-то даже перекошенные, дальше примостился гарнитур — не менее ужасный, чем обстановка — убитый временем и активным эксплуатированием, тоже из разных комплектов. А по левую руку — гостиная: с двумя диванами, тремя креслами — каждое в своем стиле — и столиком посередине, тремя стеллажами, до самого верха забитыми книгами, и маленькой зоной у окна для игры в шахматы. Впереди располагалась лестница: жуткая — почерневшая до самой сердцевины, пугающая внешней ненадежностью — косыми перилами, да и самими ступенями, некоторые находились ассиметрично, и уходящая куда-то в бесконечность, с частично открывающимся взгляду коридором второго яруса.

Казалось, что хозяева этого чудного дома частые гости в комиссионных магазинах, если не местной помойки — но, с другой стороны, за счет небольших панно, маленьких картин и фотографий на стенах, вязаных пледов, подушек в стиле печворк, разместившихся на мягкой мебели, светлых портьер и цветных половиков, общей чистоты — компенсировалось первое впечатление разрухи. Чувствовалось, что у этой семьи нет лишних средств, но хозяйка не сдается и изо всех сил забоится об уюте, даже запах вокруг витал просто чудесный: вкусной выпечки, с легким оттенком другой еды. Потому, несмотря на бросающуюся в глаза бедность, на фоне возникали другие ощущения: уюта и комфорта. В такой дом хотелось возвращаться, здесь возникало желание задержаться подольше и холодными, дождливыми вечерами кутаться в один из пледов, смотря на пламя в камине и слушая болтовню домашних. Вот так с порога чувствовалось: здесь ждут — всегда накрыт стол, и мама уже спешит вручить чай и сдобу, чтобы согреть не только душевно, но физически. Это место было волшебным.

— И все же не стоило вам ехать одним, — произнесла миссис Уизли, наблюдая, как Поттеры снимают куртки. — Проголодались? — увидев кивок Гарри, она продолжила: — Сейчас вас накормим, напоим чаем, согреетесь!

Прячась за спиной брата, Хезер оглядывалась, осматривая окружающую обстановку, то и дело цепляясь взглядом за приятные мелочи: букет из сухоцвета на комоде в коридоре, странные часы, милые детские рисунки на стене у камина, граммофон на подоконнике у шахматной зоны. Где-то со стороны послышался топот и по жутко скрипящим и жалующимся на жизнь ступенькам сбежал бесстрашный мальчик, широко улыбаясь. Его мама в этот момент поспешила скрыться на кухне, оставляя застенчивую дочь с гостями.

— О, привет!

Брат вернул рыжему незнакомцу улыбку и пожал протянутую руку. Последний выглядел достаточно небрежно: с растрепанными волосами, чувствовалось, что расческа в них не частый гость, с запачканным в чем-то простоватым лицом, угловатой фигурой, которую не могла скрыть даже одежда. Гарри был предельно точен в описании приятеля: он и воистину казался простым, прямым и открытым — без тайных зубоскальств и спрятанной в глубине души подлости. Эдакий свойский, дворовой друг, что рад приключениям и тому, чему родители говорят «нельзя». Одет он был в бордовый свитер — кажется, тоже связанный его мамой, в потертые джинсы и побитые жизнью ботинки — и всем своим видом буквально показывал: «денег нет, ну и что, это не главное!» — преимущественно из-за широкой и радостной улыбки на лице, прекрасно компенсирующей непрезентабельные вещи.

— Привет! Знакомьтесь, — Гарри обернулся, кивнув: — Это моя сестренка — Хезер. А это Рон, хороший стратег, часто с ним бьемся в шахматы.

Рыжий помахал рукой и самодовольно улыбнулся:

— Ты хотел сказать, что постоянно мне проигрываешь.

Пожалуй, Хезер в полной мере поняла, отчего брату пришелся по душе Рон, и почему Гарри, даже несмотря на сложности, не отказался от друга. Чужая искренность заражала — заставляла верить: для Поттеров не все потеряно. Если в жизни встречаются такие люди, их нельзя упускать — они клад, ценность.

Усмехнувшись, брат покачал головой:

— То, что ты ведешь на три победы, не считается. Мы на равных.

— Представишь нас? — Гарри кивнул на девочку, крутящуюся рядом и тоже, как и Хезер, прячущуюся за спину брата.

Рон полуобернулся и улыбнулся.

— Это Джинни.

— Очень приятно, леди, очарован, — кивнул брат, смотря ей в глаза.

В ответ та густо покраснела и опустила голову, пряча лицо, что-то неразборчиво пробормотав. А потом стремительно развернулась и побежала к той ужасной лестнице — только и успели блеснуть в свете рыжие волосы. Хезер непроизвольно затаила дыхание, опасаясь, что от такого не мягкого обращения лестница развалится и убьет Джинни. Но той повезло — добежав до пролета второго этажа, она скрылась на подъеме к следующему ярусу — ступени только жалобно выли под ее ногами.

— Нормально ее накрыло, — пробормотал Рон, глядя вслед убежавшей сестре, — не обращайте внимания, к нам нечасто заглядывают гости. Она стесняется.

Пожав плечами, Гарри быстрым движением щелкнул Хезер по носу — та снова запоздало увернулась. И, фыркнув, отступила на шаг назад, с недовольством смотря на брата. Улыбнувшись в ответ, он мягко произнес:

— Согласен, сестры странные создания.

Привлеченный его словами Рон окинул Поттеров скептическим взглядом.

— Твоя такая же?..

Гарри кивнул — за что тут же получил кулаком в бок от Хезер. Рассмеявшись, он обнял сестру за плечи, пробормотав:

— Еще немного и от твоего напряжения случился бы выброс магии.

Из растерянного стояния ее вывел голос миссис Уизли, уже наливающей из чайника дымящийся напиток в кружки:

— Что вы там застряли, давайте скорее за стол!

— Твоя мама чудо! — тихо сказал Гарри другу, выпуская сестру из объятий.

Тот, улыбнувшись еще более самодовольно, чем раньше, кивнул.

— А то!

Сидя за столом и поедая картофельное рагу, Хезер, приходилось сдерживаться, чтобы не начать жадно поглощать ложку за ложкой, пока тарелка полностью не опустеет. С одной стороны, она была невероятно очарована происходящим и семьей Уизли, а, с другой, в любую секунду ожидала какой-нибудь гадости. В жизни не бывало настолько хорошо — в каждой бочке меда всегда есть ложка дегтя. То, что случилось за последние пятнадцать минут — казалось невероятным — невозможным, слишком прекрасным, чтобы не иметь последствий.

— Еще добавки, милая? — сердечно улыбнувшись, спросила миссис Уизли.

Хезер замотала головой, полностью забыв как разговаривать.

— Спасибо вам большое, мэм! Все очень вкусно, — пришел на помощь сестре Гарри.

Она активно закивала, полностью поддерживая брата в его высказывании. Посмотрев на Поттеров странным взглядом — но явно положительным, леди заметила:

— Вы такие худенькие…

— Телосложением, вероятно, пошли в отца, — тут же откликнулся Гарри, откидываясь назад, — не зря же он был ловцом в школе. А они обычно тонкие, легкие, жилистые.

Быстро вытерев уголки глаз, леди кивнула и снова с теплотой улыбнулась.

— Да, скорее всего.

— Внешностью уж точно, — весело добавил брат, посмотрев на Хезер.

Рон засмеялся:

— Не зря тебя Снейп любит.

— Профессор Снейп, Рональд! — в мгновение посуровев, осадила сына миссис Уизли.

Отведя от матери взгляд, он чуть втянул голову в плечи. Судя по чужой реакции, для домашних леди была строгой и непреклонной — что не было удивительно, с таким количеством детей. Тихо засмеявшись, Гарри кивнул и едва слышно добавил:

— Передается по наследству — но могу поделиться.

— Я не подхожу, — отмахнулся Рон.

— Цветом волос не вышел, — произнес новый гость кухни, появляясь в проеме.

— Или конопатостью, — вторил ему другой, до боли похожий на первого.

Пришедшие близнецы выглядели старше брата и Гарри на несколько лет — они были значительно выше и массивнее по комплекции. А также по-своему красивы: пусть у них еще сохранялась юношеская угловатость — когда, сколько бы еды не было потреблено, та уходила в неизвестность, нисколько не влияя на телосложение — но уже с проявляющейся рельефностью. Чувствовалось, что ребята поклонники спорта или активной физической нагрузки. Их черты лица были более резкими, чем у младшего брата, но в то же время достаточно гармоничными — через год-два они однозначно соберут в свою коллекцию не одно девичье сердечко. Видимо, для того чтобы различать их, мама, хоть и связала свитера одинакового цвета — синего, но на каждом добавила по желтой букве «Джи» и «Эф».

— Но это решаемо.

— Пару глотков оборотного зелья.

— И не отличить.

— Фред! Джордж! — возмутилась миссис Уизли, отрываясь от плиты, где она накладывала рагу из кастрюли в глиняные тарелки, и грозно посмотрела на сыновей.

Икоса глянув на садящихся радом братьев, Рон только фыркнул.

— А что такого? — спросил правый с буквой «Джи» на свитере.

— Разве мы неправильно говорим? — вторил ему левый.

— Все по делу, прививаем знания младшему поколению.

Прикоснувшись к руке Гарри, Хезер тихо спросила:

— Те гумористс⁽³⁾?

Он кивнул, тонко усмехаясь.

— Приветствуем, темный лорд! — снова заговорил первым сидящий справа.

— И темная леди? — подвигав бровями, присоединился к нему другой, пристально рассматривая гостью.

— Успокойтесь уже! — отрезала миссис Уизли, звучно ставя перед братьями по блюду с едой.

— Ну что вы, мама!

— Мы же любя!

— Светлейшая леди, — серьезным тоном произнес Гарри, с легким прищуром смотря на одного из близнецов.

Те быстро обменялись взглядами, и один из них уже было хотел что-то сказать, но брат опередил:

— Осторожнее.

— Слышал, братец Форж. Да это объявление войны! — восхитился правый.

Рон засмеялся:

— Я бы не рисковал.

Хезер так и не смогла уловить, для кого предназначалась эта фраза: то ли для старших братьев, то ли для Гарри. Первые только переглянулись между собой, безмолвно перекинувшись невербальными знаками — очень похожими на ее и Гарри диалоги — а вот последний иронично усмехнулся, окидывая Уизли насмешливым взглядом.

— А ну-ка тихо! Молча ешьте! — строго вмешалась леди, подходя к близнецам, и сердито опустила кружки, с исходящим из них паром, на стол.

Удивительно, но братья ее послушались и, снова обменявшись движениями, уткнулись в свои тарелки. Видимо, миссис Уизли действительно являлась грозной силой и даже неугомонные гумористс предпочитали не лезть на рожон и знали, когда лучше не провоцировать.

Едва слышно рассмеявшись, Гарри, подавшись в сторону сестры, прошептал:

— Не волнуйся, бывает, их заносит, но они знают, когда остановиться. В основе порядочные ребята.

В ответ Хезер безмолвно кивнула, рассматривая эту удивительную и невероятно теплую семью. Возможно, брат был совершенно прав, желая отметить Рождество и Новый год в их кругу. Здесь воистину было чудесно, пусть и непривычно, но комфортно. Как будто в этом доме всегда существовало место для двух сирот — терпеливо ждало своего часа, чтобы те пришли и его заняли. Словно Поттеры были родственниками — почти незнакомыми, дальними — но своими, родными, важными, которым всегда рады, ждут и любят. Это было странное ощущение: незнакомое, неуютное, вызывающее неловкость — но уже полностью завладевшее сердцем Хезер. Кажется, магический мир был полон не только сумасшедшими, странными и дикими магами — а еще имел добрых и хороших людей. Быть может, он и в самом деле заслуживал шанса.

 

 

 

 

 

---

1) Desine sperare qui hic intras (лат.) — оставь надежду, всяк сюда входящий.

Вернуться к тексту

2) Audentes fortuna juvat (лат.) — смелым судьба помогает.

Вернуться к тексту

3) Humorists (лат.) — весельчаки.

Вернуться к тексту