Металлическая шкура (джен)

— Внимание! Рабочая зона переведена в режим готовности, персоналу предписано покинуть капсулу.

Многочисленные рабочие, завинтив все открытые крышки и панели, побросали инструменты в ящики и без толкотни покинули круглое белое помещение с вращающимся креслом по центру.

Сергей заглянул внутрь и вздохнул; последнее время опыты проходили не лучшим образом для его самочувствия: ощущение бесконечного падения в пустоту пугало до одури, и это не выдерживала тренированная психика военного пилота, а гражданские подопытные отсеялись еще на третьей стадии. Остались только он да Макс; бравому майору разведки все было нипочем, неизвестно, где на просторах нашей необъятной родина откопали такой кадр, но Макс обладал железным сознанием. Прочным, как противоатомный бункер, и непреклонным, как вахтерша, приставленная бдеть за женским общежитием. Сергей Ржавин улыбнулся пришедшему в голову сравнению, сейчас оптимизм был как нельзя кстати.

— Держи мухомор, Серый, — Макс слегка толкнул задумавшегося напарника в плечо и протянул шлем, шутливо названный испытателями мухомором из-за схожей с грибной шляпкой формой и красно-белой раскраской. — Может, откажешься, нечего себя ломать, я и один справлюсь.

— Не, Макс. Партия сказала — надо, для чистоты эксперимента нужен двойной успех.

— Ты когда с насеста слезаешь, такое ощущение, что по тебе стадо буйволов потопталось.

— Переживу, сердце у меня крепкое, не скопычусь. По крайней мере, врачи так сказали.

— Не верь нашим эскулапам, я видел, как эти маньяки курицу из отдела биологии распиливали — нет бы как нормальные люди: голову долой, ощипать и в суп. Они с ней полчаса возились, оперировали на спор, — Макс ободряюще улыбнулся и хлопнул Сергея по спине. — Прорвемся.

— Куда я денусь с космической-то станции, — Ржавин вернул напарнику немного кислую улыбку и полез внутрь капсулы.

Расположившись на сидении, он защелкнул все положенные ремни и принялся ждать. Сейчас умники из комнаты управления будут подстраивать и перенастраивать систему под его тушку, которая в принципе с прошлого раза не сильно изменилась, но перестраховка в этом деле — благо.

Система "Присутствие" не много не мало должна была отослать его сознание на автоматическую станцию на Марсе. Что за яйцеголовый придумал эту фантастику, им из соображений секретности не сообщали, однако Россия и Китай вцепились в проект мертвой хваткой, не жалея средств на его реализацию. Наши, от греха подальше, переместили разработку в космос, на станцию Рассвет, Китайцы отгрохали огромный комплекс на земле, не слабо напугав американцев. КНР так густо заставила территорию войсками и оборонными системами, что у кое-кого возникли подозрения, что там хранится чудо-ракета системы Китай-чья-та-звездно-полосатая-задница. Страны НАТО расщедрились на все виды санкций и в результате возбухли не слабо, но наши желтые друзья пока упрямо игнорировали все нападки, твердя, что построили обычную военную базу. России в этом случае повезло чуть больше: излишний трафик на Рассвет удалось мало-мальски обосновать, и, хотя подозрения не исчезли полностью, на фоне Китая нас, можно сказать, не трогали.

Ради справедливости, следовало заметить, на этот раз кооперация двух стран была не просто показухой — китайские специалисты в количестве пяти голов активно участвовали в испытании "Присутствия" на станции, а наши — у китайцев на земле. Между двумя объектами даже какую-то супер шифрованную связь наладили. Китай значительно вложился финансово, оплатив около двух третей всех ракетных запусков, необходимых для монтирования оборудования, а мы вложились мозгами, отправив в командировку к товарищам сто пятьдесят восемь ученых. На Рассвете один фиг — места немного, сорок человек — ее потолок.

Макс предположил, что такая жаркая взаимная любовь между странами возникла из-за того, что яйцеголовых изобретателей было двое: один нашенский, другой их. И эти Эйнштейны, накинув по стопке, изобрели вундервафлю на брудершафт. Оттого великая дружба против США, чтобы не раздавили поодиночке, переросла в нечто большее.

Проект" Присут"ствие — это наш шанс на полноценное освоение космоса, который до сих пор оставался закрытым в тесных рамках научных исследований и орбитальных спутников связи. Да, со времен Гагарина человечество сделало значительный шаг вперед: была основана лунная международная база, такая же три года назад появилась на Марсе; новые технологии позволили строить полноценные космические корабли; тот же путь на Марс теперь занимал всего четыре месяца, но, несмотря на все достижения, не удавалось добиться главного — сделать космос прибыльным. Каждый запуск только тратил, не принося ничего взамен, научные знания и спутники — дело хорошее, однако пока не появится экономическая выгода, о массовом освоении Солнечной системы не может быть и речи. Камень преткновения оставался тем же: преодоление силы притяжения Земли все еще сильно ограничивало полезный вес ракет и шатлов. Конструирование на орбите требовало астрономических затрат, особенно когда дело касалось внутрисистемных кораблей, которых сделали всего два. Первый осилила Америка в одиночку, Энтерпрайз, названный так на радость всем фанатам фантастики, сейчас висел на орбите луны третий день, разгружая трюм. Второй — Восход — находился на пути к Марсу; этого красавца общими усилиями сконструировали наши с китайцами плюс финансовые вливания Евросоюза. США зажала Энтерпрайз даже для собственных союзников, потому те вынуждены были немного вложиться в русско-китайский проект в обмен на места в экипаже.

Содержание обоих кораблей жрало деньги миллиардами: требовалась постоянная заправка, пополнение припасов, бесконечный ремонт ломающегося оборудования, смена экипажа. Огромная дыра в бюджете, притом, что Россия по затратам была далеко не первая в списке.

Все эксперты как один пророчили переход космических программ на самообеспечение, путем разработки минералов в космосе и строительство производящих оборудование заводов на Луне и Марсе. И этому сияющему будущему мешала только потребность в человеке. Нейросети, сложнейшие программы, наработки искусственного интеллекта — всего этого не хватало. Машины не справлялись с космическими путешествиями и автономным производством, в экстремальных условиях эксплуатации сложные компьютеры постоянно садились в лужу. Что-то ломалось, происходил форс-мажор или просто непредвиденная ситуация; задержка связи с Земли и неспособность системы принять нужное, а не запрограммированное решение угробило уже три дорогущих объекта.

Проект астероидного добытчика превратился в пыль из-за неожиданного изменения направления вращения стадвадцатимиллиардотонного булыжника. Вспышка радиации угробила автоматическую станцию направляющуюся к Плутону — два мелких разведчика пролетели без проблем, а сверхнавороченная станция зависла в вакууме с выжженными мозгами. И, наконец, американский космический завод разбился при посадке на Марс.

Неудачи в таком деле — норма, сколько было угроблено ракет, пока человечество научилось без проблем покидать поверхность своей планеты, не сосчитать, однако по стоимости одна станция дальнего космоса обходилась в несколько сотен Союзов или шатлов НАСА. Учитывая не самую радужную экономическую ситуацию в мире, каждый провал с кучей нулей в денежном выражении сильно нервировал народ, смотрящий в свой кошелек, а не вверх, на звезды.

Программа космической инфраструктуры была разработана и у нас, и у США, требовались только гарантии что вложения не улетят в трубу, а кто мог дать эти гарантии? Разве что господь бог.

И вот наконец появился свет в конце туннеля, Присутствие решало все проблемы; с ним можно было посылать в космос автоматические станции с людьми и без людей одновременно. Освоение космоса с дивана, никаких задержек связи, никаких уязвимостей, никакого стресса для космонавтов вынужденных торчать по четыре месяца в тесных каютах и по возвращении отлеживаться в больницах, восстанавливая полуатрофировавшиеся мышцы. Одна роботизированная платформа и десяток операторов могли работать по двадцать четыре часа в сутки, хоть на постройке заводов, хоть шахт, кораблей, станций, всего что угодно. Без необходимости забивать место едой: система жизнеобеспечения с аварийными капсулами предполагала, что даже сортир не нужен.

Если Присутствие заработает, можно считать, что они победили в этой гонке, и космос со временем откроется для человечества.

Ржавин это понимал, как и Макс, и все ученые, инженеры, военные, работающие над проектом. Сергею очень хотелось, чтобы у них все получилось; хотелось оставить свой след в истории, или, как говорил Макс: «С разбега пнуть этих обленившихся балбесов прямо в светлое будущее».

Потому он не мог опустить руки и сдаться.

«Для чистоты эксперимента нужны два сработавших канала».

Ржавин перещелкнул тумблер на подлокотнике и закрыл его крышкой; в ушах слышался обратный отсчет оператора.

Начальные ощущения были даже приятными, его будто выталкивало прочь из станции, и перед глазами представала величественная чернота космоса. Бестелесное сознание зависало в вакууме, любуясь видом земных материков под ногами — белые как крем тучи закрывали часть планеты, утаивая под собой узнаваемые очертания морей и океанов. Ломаная прибрежная линия переходила от зеленоватых массивов джунглей и лесов к синевато-черным глубинам, выделяя светлые пятна архипелагов.

Когда-то, давным давно, люди мечтали о полетах; они грезили о крыльях, которые вознесут любого человека над облаками, но реальность оказалась иной. Большинство никогда не ощутят настоящее небо за пределами железных коробок самолетов, а те, кто смог преодолеть этот барьер, все равно останутся привязанными к суррогатным заменителям, устройствам, придуманным для кратковременной эйфории, но истинная мечта человечества останетсяя недосягаемой до этого дня. Ржавин скользнул вниз, операторы не успели даже заметить его проступка: время тут и там несоизмеримо. Отделенное от тела сознание проживет час, когда тело — только долю секунды. Ворвавшись в атмосферу как реактивный снаряд, он рухнул в глубины бушующего океана; для реального мира Сергея не существовало, чистый разум парил, не задевая реальность.

Заложив дугу в водной толще, Ржавин вырвался наверх, ради веселья уклоняясь от ревущих волн. Небольшое усилие, и он мчался над засыпанной снегом тайгой, дождливыми джунглями Амазонки, небоскребами Токио, ленивыми каналами Венеции. Быть вездесущим — слишком большое испытание для человека, слава богу. Присутствие не давало возможности взаимодействия с этим миром напрямую, но, похоже, если проект заработает в чьих-то высоких кабинетах, объявятся незримые наблюдатели.

На Ржавина в очередной раз нахлынула тоска из-за того, что это чудо человеческой мысли будет использоваться подобным образом, но делать нечего «с волками жить — по волчьи выть». Может быть, далеко в будущем что-то изменится в нашей природе, а может, и нет.

Вздохнув, Сергей развернулся и покинул атмосферу, пора было заняться делом. Присутствие связывало испытуемого с конечной точкой пути, и ориентироваться было совсем не сложно: достаточно покрутить головой и яркая красная точка среди звезд укажет направление. Треть пути до Марса пройдет спокойно, сложности начнутся со второй трети... Удаление от физического тела угнетающе действовало на мозг, хотя самому оборудованию было плевать, Присутствие покрывало всю Солнечную систему до самого Нептуна.

Мимо проносились тысячи километров за секунду, можно было и быстрее, но тогда компьютеры не успевали отслеживать состояние испытуемого, потому приходилось притормаживать. Первые симптомы были вполне безобидными: ощущение легкого голода, небольшой морозец, зуд в несуществующем теле. Вторая стадия заметно усугублялась: паранойя, постоянно казалось будто за тобой кто-то наблюдает; давление в висках; мерещившиеся свистящие звуки; накатывающий страх.

Цвет путеводной звезды изменился на черно-бордовый, значит, он добрался до границы третьей стадии. Ржавин остановился; для последнего броска ему требовалось набраться смелости. Было бы чем, Сергей еще бы перекрестился, и пофиг, что он атеист, а вдруг поможет.

— Ну, Серый, давай, жги!

Метафорически выдохнув, он бросился вперед как в прорубь, авось, пронесет. Мелкое беспокойство и страх тут же переросли в нечто большее, сердце сжала ледяная хватка, а беспокойный разум заметался в панике. Титаническими усилиями Ржавин заставлял себя лететь вперед, игнорируя предательскую дрожь и боль.

«Это всего-навсего твой глупый разум, пугливый донельзя и мнительный до паранойи. Все в пределах ожидаемого, все в преде...»

Перехватило дыхание, ледяная пустота пронзила все его существо насквозь, будто он в своем реальном теле оказался выброшен в открытый космос. Ледяное крошево проникло в горло и начало нещадно полосовать промерзшую гортань. Глаза замерли, превратившись в ледяные кристаллы, Сергей ничего не видел ничего, не слышал, только ощущал, как гигантское черное нечто сжимает его разум в кулаке, по капле выдавливая жизнь.

— Вам было дано слишком много попыток, еще одних мы не допустим, — разрывающий голову шипящий голос ворвался в черепную коробку, и Ржавин почувствовал, как рвется его связь с телом. — Увидишь себе подобных, такая смерть тебе подойдет, первый.

Последняя соединяющая его с реальностью нить лопнула, и Ржавин потерял сознание.

* * *

Станция Рассвет

— Отключай, отключай его!

— Показатели падают, доктор, мы его теряем!

— Переключайте режим системы!

— Вырубай, вырубай!

Один из ученых дернул рубильник, и в комнате наблюдения воцарилась тишина.

— Доктор?

— Он мертв, Арсений Петрович, все напрасно.

Седой мужчина лет шестидесяти снял очки и начал дрожащей рукой протирать запотевшие стекла; пластик в его ладонях хрустнул, одна из дужек переломилась пополам; не заметив этого, он попытался приладить очки обратно, но только расцарапал щеку.

— Зафиксируйте время смерти, отчет системы мне, запись тоже, и, Олег Николаевич, оформите все как положено. Мне надо связаться с Землей.

Отбросив сломанные очки, мужчина вытащил из компьютера чип, забрал протянутый коллегой накопитель и вышел из комнаты, негнущимися руками цепляясь за проложенные вдоль коридора перила.

— Что теперь, Олег Николаевич? — спросил оставшегося ученого один из системщиков.

— Упакуйте тело для отправки на Землю и сообщите капитану. Все остальные — расходитесь, я пойду во вторую наблюдательную, у нас остался еще один испытатель.

Арсений Петрович Полоцкий, один из ведущих специалистов проекта Присутствие, добрался до своей каюты и наглухо заперся. В тесной комнатушке было только самое необходимое: кровать, ящик с личными вещами, рабочий компьютер, стол и терминал секретной связи. Именно к нему он обратился в первую очередь. Небольшой экранчик прибора засветился зеленоватым светом сразу, как профессор набрал нужный код, теперь надо было подождать, пока система создаст защищенный канал связи.

Спустя десять минут экранчик мигнул, и на нем появился силуэт человека в военной форме.

— Генерал, один из испытателей сегодня погиб.

— Ржавин?

— Да.

— Как это ни печально, мы этого ожидали, профессор, постарайтесь держать себя в руках.

— Я пытаюсь, генерал, но я не военный.

— Сейчас мы все военные, Арсений Петрович, мы воюем за нашу страну, и шанс для нее в мире будущего — все, кто занимается проектом Присутствие, все уже на войне. Докладывайте.

— Тень, его сожрала тень. Мы тщательно ее наблюдали, она как-то влияла на испытателей, не двигаясь с места, но сегодня Сергей, похоже, забрался слишком далеко, и Тень переместилась прямо на траекторию перемещения. Через полминуты его тело умерло, сознание так и не вернулось.

— Понятно, второй?

— Прошел штатно, на него реакции нет.

— Значит, теория, что она не пропускает только людей, подтвердилась?

— Однозначно говорить после одного опыта нельзя, но вполне вероятно, что да.

— Больше попыток не будет, мы все усвоили с первого раза. Со следующего пуска примете тройку новых испытателей: все искусственные; людей больше не используем, пока не разберемся с этой чертовой кляксой.

— А как же...

— Никак, профессор, никак! Несчастные случаи иногда происходят, помните вы, как и все, находитесь под подпиской, — голос военного смягчился. — Поймите, Арсений Петрович Ржавин был военным, отдать жизнь за Россию — был его долг. И пусть родные не узнают настоящих причин гибели Сергея, одно остается неизменным — он погиб на службе, на опасной службе, погиб как герой. Мы присвоим ему звание посмертно, а семья получит денежное содержание, просто придумайте правдивую историю. Пусть он погибнет, исправляя какую-нибудь критическую поломку на станции, что-то в этом роде, а мы уж позаботимся об остальном.

— Хорошо, я понял.

— Успокойтесь, профессор, денек отдохните от работы или погрузитесь в нее полностью, это уж что вам больше помогает. Эта трагедия будет первой и последней, так что сосредоточьтесь и доведите все до конца. Конец связи.

Экран терминала погас, старый профессор еще некоторое время смотрел на черный квадрат монитора, а потом вздохнул и, установив изъятые накопители в ячейки сейфа, прилег на кровать, застегнув ремни, чтобы не плавать по каюте в невесомости. Он попробует немного поспать, а потом вернется к работе, надо работать: надо завершить испытания, вся страна на них надеется, вся... Профессор незаметно для себя погрузился в беспокойный сон, и снилось ему, как гигантское черное пятно тянется к нему извивающимися щупальцами, но каждый раз на их пути оказывается молодой парень Сергей Ржавин, он улыбается и отдает профессору честь перед тем, как черная бездна засасывает его в себя.

Сергей пришел в себя рывком; только что его разум плавал в холодной пустоте, а в следующее мгновение невидимая рука повернула рубильник, и он очнулся. Пробуждение сопровождалось каким-то скрипом и лязгом металла, Ржавин еще не успел полностью себя осознать, когда в голову ворвалась боль; руки и ноги тоже чертовски болели.

«Я что, свалился с кресла и переломал себе все конечности? Хрен с ним, пусть так, где тогда медперсонал? Больно-то как!»

Перед глазами появилась мигающая зеленая точка, сменившаяся бегущими столбцами цифр. Сергей потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения — проклятые цифры заслоняли обзор, раздражая и нервируя воспаленное сознание. За бегущими символами проглядывалась комната с металлическими стенами, заполненная оборудованием: тут наличествовало несколько кранов, множество роботизированных манипуляторов с разнообразными инструментами; из стены выходило окончание поточной линии вроде той что используются на заводе для массовой штамповки; в углу располагался компьютерный стол со множеством мониторов, развернутых экранами от Сергея. Обстановка совсем не напоминала пластиковое убранство Рассвета, все было какое-то грубое и монструозное, нарочито небрежно сделанное. У механизмов вся начинка наружу, отовсюду торчали провода, кабели, где ни попадя висели мигающие датчики, зато металлические детали были сделаны с запасом прочности, вместо тонких сплавов — толстенные металлические шпалы, даже на малые краны, способные только ящики ворочать, было потрачено столько материалов, что хватило бы на танк.

Ржавин попытался сдвинуться с места, ему становилось все хуже, руки и ноги болели нестерпимо, хотелось уже вырубиться, чтобы не чувствовать эту всепоглощающую боль. Что-то звякнуло справа, он не мог пошевелиться, но по углу зрения выходило, что Сергей висит почти под потолком в середине комнаты.

«Что, мать вашу, тут происходит, помогите уже кто-нибудь!»

Язык во рту отказывался ворочаться, вместо слов получалось невнятное хрипение.

Из-за компьютера выглянул низенький человек, его лицо было не разобрать за проклятущими цифрами, но Ржавин был рад любому живому существу.

— Нет, нет, нет, рано, рано, рано, — неизвестный спрыгнул со своего места, прополз под многочисленными проводами и суетливо забегал вокруг Ржавина.

«Позови врача, идиот!»

— Высший будет ругать, будет ругать, ругать ничтожного Пасквара, но мы ничего, ничего, ничегошеньки не сделали. Все правильно, все по правилам, мы сделали как положено. Почему он очнулся, почему, почему? Нам не везет, будет больно, нам будет больно, больно, больно.

Паникующий коротышка со скрипом вытащил на середину комнаты закрытый ящик и забрался на него, потом, осознав, что все равно не дотягивается, подтащил еще один, побольше. Соорудив пирамиду, он приблизился к лицу Ржавина.

— Скажи, скажи, что ты работаешь, пусть установка пройдет нормально, нормально, без проблем, совсем без проблем, как по маслу, теплому, хорошему маслу, как положено. Пусть будет так, пожалуйста, пожалуйста, я не хочу на стол, не хочу, не хочу. Смотри, смотри, у меня совсем немного своего осталось, пожалуйста, заработай как положено.

Сергей с ужасом рассматривал спятившего коротышку — назвать его человеком можно было только с большой натяжкой. Лысая голова Пасквара наполовину была прикрыта металлическими пластинами, из-под которых тянулись провода, уходящие под воспаленную, сморщенную кожу. Бледные глаза не находились в глазницах, как положено, а торчали выдвинутыми вперед на цельной трубке, от которой расходились пульсирующие связки сосудов. Обе руки существа заменяли протезы с десятком подвижных пальцев на каждом, из груди торчал непонятный прибор, мерно гудящий в такт сиплому дыханию. Ржавин поблагодарил Вселенную за то, что его собеседник был одет в сероватую робу и ему не пришлось лицезреть остальное изувеченное тело, большего кошмара его голова не выдержала бы.

— Как, ну как, как все прошло? Установилась, да, да, ну же, ну. А точно, точно, забыл, — Коротышка спрыгнул с ящиков и метнулся обратно к компам, нажав там пару клавиш. — Говори, пробуй, говори.

— Что проискх-хо-одит? — Ржавин с трудом вытолкнул из себя пару слов.

— Все хорошо, хорошо, ты работаешь, работаешь.

— Руки бол-л... болят, ноги...

— Как болят, ничего не болят, как так, как так, вот же они, вот, смотри, как может болеть то, чего нет, еще не подсоединил, не прикрепил.

Ржавин посмотрел в сторону, куда указывал коротышка: там среди манипуляторов лежала какая-то машинерия.

— Что со м... мн... ой, больно.

Проклятая боль в конечностях превысила все возможные пределы, и Ржавин закричал.

— Нет, нет, нет, так быть не должно, не должно, я соберу, смотри, соберу и будут руки, будут ноги, пожалуйста, не кричи, не надо, не надо. Пасквару будет больно, очень больно.

Коротышка застучал клавишами, потом перебежал к дальнему пульту и заработал рычагами. Повинуясь его командам, сборочная система манипуляторов заработала, механические руки подхватили детали и начали прилаживать их к подвешенному Сергею. Заработали электрические отвертки, зашипели сварочные аппараты, вокруг все загремело и задвигалось. В воздух поднялись пластины корпуса, манипуляторы монтировали внутреннюю начинку, прокладывали кабели, паяли и свинчивали. Ржавин мычал и шипел, находясь на грани сумасшествия; он видел, как в него втыкают кабели, присоединяют всякое железо; тело коротило в конвульсиях, голова раскалывалась от мириад сообщений, врывающихся прямо в мозг.

Под него подкатилась платформа с металлическими членистыми ногами, тело плавно опустилось вниз, заработала сварка; перед глазами мигнула последняя иконка, и роботизированные руки отпустили Сергея.

Не в себе от ужаса, ничего не понимающему и не соображающему Ржавину хотелось просто убежать из этого кошмара, и тело выполнило приказ. Металлическая туша ринулась вперед, снося и ломая все на своем пути, с разгону вписавшись в стену и оставив на ней глубокую вмятину. В начищенной до зеркального блеска пластине стены отражался огромный металлический силуэт, в центре которого находился обрубок человеческого тела; от живого существа Ржавину осталась только часть торса выше живота и голова, треть которой занимало хаотичное нагромождение кабелей и датчиков, а вместо левого глаза зловеще светилась красная линза камеры.

— Ч... что это? — два механических манипулятора, заменявшие руки, вцепились в стену, оставляя на ней глубокие борозды. — Что со мной?

— Хорошо, все хорошо, отлично, отлично, главное, работает, работает же? А это я починю, починю, как новенькое будет, как новенькое, — коротышка присел и, всхлипывая, начал поднимать с земли разломанные части крана. — Я же не виноват, я не виноват.

— Пасквар, как ты смел, бесполезный выродок, запустить его без моего приказа?

— Не виноват, не виноват, не хотел, не хотел, он сам, я как приказали, как величайший приказал, загружал систему, память, память, архивы, а он сам, сам.

Коротышка рухнул на четвереньки и задом отполз к стенке, постоянно причитая и хныкая.

— Заткнись, не раздражай меня.

В комнату вошел высокий человек в серой мантии, под которой просматривался костюм такого же цвета: длинный пиджак, доходящий до самых колен, с магнитными защелками вместо пуговиц и торчащими из всех карманов непонятными устройствами; ниже виднелись брюки в тон, обшитые тонкими полосами блестящих металлических пластин. В отличие от Пасквара, он имел вполне человеческое лицо, только кожа была не цельная, а сшитая бесцветными нитями из множества разноразмерных лоскутов. Лицо, полностью лишенное мимики, выглядело пугающе и чуждо, как разговаривающая кукла, просвечивающая холодным взглядом мутно-серых глаз.

Следом, согнувшись, чтобы пролезть в дверь, вошло огромное, закованное в металл существо. Четыре механические руки уперлись в пол, здоровяк неспешно осмотрелся и застыл на месте. За стеклом похожей на сферический шлем глубоководного аквалангиста брони не было лица, только зеленоватая трепещущая дымка.

— Кто вы такие? Где я? — Ржавин с трудом заставил непослушное тело развернуться к вошедшим.

— Что?! Что ты сказал?!

— Где...

— Кто тебе разрешал говорить?! Кто разрешал задавать вопросы?! Ты понимаешь, безмозглая железяка, кто перед тобой стоит?!

Сергей опешил от крика незнакомца и замолк, не зная, как подступиться с вопросами к сумасшедшему психу.

— Ты, выродок, — серый тип подошел к скорчившемуся на полу Пасквару и со всей силы пнул его ногой, отчего хилое тельце коротышки отскочило, ударившись в стену. — Ты смеешь утверждать, что произвел сборку и загрузку данных верно? Так какого оно говорит со мной?! Безмозглый задает мне вопросы, очень неудачная шутка, мразь! — пнув несчастного еще раз, он развернулся к здоровяку. — Взять этого.

Повинуясь приказу, махина задвигалась, протянув одну из рук к Пасквару.

— Нет, нет, я ничего, ничего не сделал, я не виноват, не виноват!

Металлическая клешня сомкнулась обхватив коротышку, отчего тот заверещал в два раза громче.

— Закройся, иначе следующим на очереди будет твой язык, будешь общаться текстовыми сообщениями, — Пиджак развернулся на каблуках, — теперь ты, дефектное недоразумение. Назови имя.

— Серге...

— Нет! У тебя нет имени! Ты должен подчиняться! Молчать и подчиняться! Ни о чем не думая, ни о чем не рассуждая! Безрукий выродок, все испортил.

Человек подошел к компьютеру, разбросав по дороге мешающее оборудование, опустив руки на клавиатуру, он быстро защелкал клавишами.

— Так, установка прошла, система встала нормально, работает и это тоже, нет ошибок в сборке, нет ошибок. Что за хренотень, — он поднял оценивающий взгляд на Ржавина, — в чем проблема? Значит, биологическая основа подвела, опять подсунули биомусор. Так, Пасквар, после наказания вернешься и разберешь это недоразумение, биооснову в сжигатель, криоцему мне, и не дай бог хоть поцарапаешь ее, когда будешь извлекать, отправишься следом за этим мусором.

— Высший, пожалуйста, пощадите, я же не ошибся, не ошибся, все установилось, все как надо, как надо.

— Ты слишком туп, чтобы понять очевидное, Пасквар: ты не просто ошибся, ты совершил фатальную ошибку, и только относительная полезность спасает тебя от утилизации. Сборка совершена, а значит, запись об этом осталась в системе, что, по-твоему, случится, если ее обнаружат? Что я отвечу другим, если меня спросят? Сборка есть, а предъявить нечего. Я, по-твоему, сделал бракованного, я ошибся?! Отвечай! Я ошибся?!

— Нет, нет, высший не может ошибиться, высший не может! — Пасквар задергался в захвате четырехрукого, хныча и извиняясь за свои слова.

— Верно, Пасквар, я не могу ошибиться. Тащи его на мой стол.

Безмолвный гигант встал и, согнувшись, вышел в коридор, печатая шаг металлическими ногами.

Ржавин толком ничего не понял из происходящего, кроме того, что его собираются разобрать на части; невыносимая боль забивала все мысли, соображать было невероятно тяжело.

— Эй ты!

— Заткнись, дефектный, жди здесь.

— Гнида!

Ржавину этот серый хлыщ уже был поперек горла, беседовать с такой скотиной не было резона, следовало просто найти кого-то поадекватней.

— Куда это ты направился?

Сергей, не обращая внимание на Пиджака, двигался к двери.

— Стоять!

Паукообразная платформа сама собой отрубилась, и он с лязгом опустился на землю.

— Невероятно, это не ошибка, это саботаж — подсунуть мне настоящие биоотбросы. Встань туда!

Тело Ржавина задвигалось без его воли и встало под краном.

— Что ты...

— Молчать, запрещаю тебе говорить!

Перед глазами промелькнула зеленая строка, дублирующая слова Пиджака, сообщение свернулось в точку, а потом появилось сбоку в виде обязательной директивы.

Перещелкнув несколько рычагов, Пиджак запустил рабочие манипуляторы, которые споро отделили торс Ржавина от платформы. Зажужжал кран, и он оказался в том же положении, что и изначально.

— Запрещаю двигаться! — зеленая строка добавила еще один приказ в список. — Только время потратил.

Смахнув с плеча невидимую пылинку, тип вышел, оставив Ржавина одного.

В голове Сергея творился настоящий ад, несуществующие руки и ноги болели все сильнее, поверх этого накладывался страх за свою жизнь, вынужденная беспомощность и сотни отчаянных вопросов: за что и почему с ним это происходит. Механические руки остались при нем, но чертов приказ блокировал любые попытки сдвинуться; сознание уже не выдерживало нескончаемой агонии и в один момент просто отключилось, погрузив Ржавина в благословенную тьму.

Очнулся Сергей от тихого хныканья; все тело жутко болело, но обморок все же немного помог, боль, по крайней мере, стала терпимой. Разлепив глаза, он осмотрелся: в комнате их снова было только двое. Причитающий Пасквар возился с внутренностями одного из кранов:

— Готово, готово, я все сделал, все, все, все делаю как положено, почему... — всхлипнув, он захлопнул крышку и вышел из-за перекрывающего обзор оборудования, хотя сейчас правильнее было сказать — выехал, вместо ног у коротышки теперь располагалась небольшая платформа на колесах. — Больно, больно, за что, почему, почему?

Коротышка поклацал переключателем и, когда послышался звук работающего мотора, нажал несколько кнопок. Задвигались механические манипуляторы, и к Ржавину пододвинулись три снабженные скальпелями и пилами руки.

— Очнулся, зря очнулся, зря, лучше быть не в себе, я знаю, лучше, намного лучше, — коротышка медленно подъехал к висящему Сергею и неуклюже сел, облокотившись на поточную линию. — Пришло время умирать, может, к лучшему оно, к лучшему, тут нечего делать, — он поднял вверх изувеченное лицо; видно было, что Пасквар пытался заплакать, но его полумеханические глаза не были на это способны. — Я чистым, был чистым, в настариуме сказали — умный, настар похвалил меня, сказал, Пасквар умный, он не будет работать на заводе, он достигнет большего, я достигну большего. Остался чистым, я ждал, надеялся, пришел он, пришел великий и взял к себе, тоже сказал — умный, умный и способный. Я знал, знал ведь, точно знал, чтобы служить великим, требуются жертвы, человек не может, не может, недостаточно сил. Был рад, был очень рад, от человека к машине, от машины к высшим, таков путь, так говорят, все говорят, мне так говорили. Рука, — он поднял вверх свой протез, — другая, сердце, глаза, импланты в мозг, все умнее и умнее, лучше и лучше. Понимаешь меня, ты ведь понимаешь? Не знаешь, но способен понять.

Коротышка перещелкнул рубильник, пилы на манипуляторах заработали.

— Знаешь, нет, не знаешь, я просто скажу, скажу как было. Там была девушка, не умная, просто хорошая, славная, да, славная. Пасквар думал, потерпит, перетерпит, станет высшим и заберет ее, она не будет рабочим, заберу, заберу оттуда, надо потерпеть, надо стараться, стараться. Она сейчас испугается меня, жуткий, я жуткий, как безмозглый, совсем как они.

Сидящий перед ним несчастный киборг опустил голову и захныкал, похрипывая писклявым голоском:

— Надеялся, надеялся, но все впустую, я не стану, совсем не стану, никогда не стану великим, потому что ему не это нужно. Ему нужен Пасквар, чтобы провернуть дельце, втихую, тихо, незаметно, создать безмозглого, особого, другого. А потом настанем моя очередь, да моя, я тоже стану маленьким, уродливым безмозглым. Я исчезну на столе, на том кровавом столе, буду лежать, лежать, и будет больно, очень больно, а потом пустота, и еще одна машинка катается по куполу, еще одна, одна из сотен, одна из тысяч, одна из миллионов. Я не хочу так, — Коротышка вновь посмотрел на безмолвного Ржавина, а потом на вращающиеся пилы. — Зачем эта криоцема, что делает, что делает, не знаю, никто не знает, он знает, хочет безмозглого с ней. Хотел тебя, но другой, ты другой, нельзя думать, нельзя говорить, безмозглый должен подчиняться.

Коротышка встал и подошел к консоли, его рука замерла над клавиатурой:

— Хочешь жить? Хочешь? Или нет? Хочешь?

Ржавин, несмотря на боль, сейчас хотел жить как никогда; застывшие перед ним вращающиеся пилы, призванные разделать его тело, заживо вселяли любовь к жизни надежней некуда, но ответить не мог, чертов приказ все еще действовал.

— Да, нет, да, нет. Просто, просто ответь.

Сергей изо всех сил пытался хоть замычать, но все было без толку.

— Почему, почему молчишь? — Коротышка подошел к компьютеру и заглянул в монитор. — А, дело, вот в чем дело, понятно, понятно, — он слабо ухмыльнулся, — великий, тоже мне, кто такой, кто такой, неподтвержденный приказ, неподтвержденная директива, есть приказ — нету приказа.

Сергея будто прорвало, плотина рухнула, и он засипел:

— Да, хочу!

Ничего не говоря, коротышка отключил директиву, запрещающую двигаться; металлическое тело Ржавина плавно опустилось, заработали механические руки, приваривая пауконогую платформу на место.

— Вот и все, все, все. Смотри сюда, сюда, — перед глазами всплыла карта с отмеченным маршрутом, — путь наружу, сам нашел, просто забавлялся, просто игрался и нашел, такой, как ты, пройдет, другой нет, другой совсем нет. Не оставайся, тут найдут, обязательно найдут, иди, иди куда хочешь, может, повезет, может быть, — коротышка покопался в одном из ящиков и кинул Ржавину коричневый балахон, — как у всех, такой как у всех, не заметят, просто безмозглый, обычный безмозглый, говори как машина, только как машина и никто не поймет, никто, совсем никто.

Сергей натянул коричневую тряпку на верхнюю часть торса; к балахону прилагался глубокий капюшон под которым удачно скрывалось его лицо, вряд ли тут его кто-нибудь узнает, но не видеть свою полумеханическую харю в отражениях — тоже благо. Сделав несколько шагов на выход, он обернулся:

— Пойдем со мной.

Ему по-человечески было жалко изуродованного киборга, да что говорить, он и сам теперь был такой же, родственные души. Не хотелось оставаться в этом аду совсем одному и не хотелось осознавать что этого коротышку через некоторое время за его побег препарируют по живому.

— Нет, нет, я не сбегу, совсем не сбегу, он позаботился, предусмотрел. В тебе нет этого, маячка, маячка, ты секрет, а я нет, во мне есть, — он посмотрел на Сергея, в глазах Пасквара светилась решительность. — Я не останусь, пусть он провалится, в бездну, бездну, к ржавым богам, к ржавым. Я тоже уйду, уйду единственным способом, уйду, и ты иди, иди, есть полчаса, только полчаса, спеши.

Ржавин пожал плечами, видно, у коротышки все же был какой-то план, размышлять об этом было невыносимо, проклятая боль в руках и ногах становилась сильнее с каждой минутой.

Вырулив в коридор, Сергей направился вдоль зеленой полоски, рисуемой перед глазами системой, все шесть рук-манипуляторов его не слушались, но платформа работала исправно

«Этого достаточно, чтобы уйти в безопасное место, об остальном побеспокоимся позже».

Он пробирался сквозь хаотичное нагромождение коридоров, проходов, залов, комнат, заводов, повсюду работали сотни непонятных механизмов, тянулись километры труб и проводки, скрипели поточные линии, гудели монструозные генераторы и перемигивались лампочками щитки. По пути встречались обычные люди в грязно-серой спецовке, занимающиеся всем — от уборки до мелкого ремонта, иногда попадались монструозные механические полупауки, такие же, как он. Эти киборги занимались исключительно сложными механизмами, что-то устанавливая, ремонтируя и проверяя. И последние, схожие с Паскваром, протезированные люди неспешно расхаживали с портативными компьютерами, руководя и координируя работу. Подобных Серому пиджаку не было, и этому факту можно было только порадоваться, Ржавин чувствовал, что из всех населяющих этот металлический вертеп существ только у подобных Пиджаков могли возникнуть к нему вопросы.

Проскочив несколько заводов и сборочных цехов, передвигаясь по подвесным мостикам, Ржавин спустился на несколько уровней вниз, где по карте начиналась сеть канализации, и замер напротив устойчивой к воздействию агрессивных химикатов створке, именно так система определяла огромную металлическую дверь.

Проход перегородил один из паукообразных киборгов, ворочавший своей клешней толстенный стержень, на котором держался магнитный засов. Обойти железяку — не вариант, альтернативные спуски вниз располагались очень далеко, за установленные коротышкой полчаса туда не добраться.

— Требуется доступ к магистальному трубопроводу, — попробовал изобразить из себя машину Ржавин.

Киборг приостановил свою работу и развернулся к источнику голоса, три светящиеся точки из-под капюшона уставились на Сергея:

— Производятся ремонтные работы, доступ временно заблокирован, ожидайте.

— Обнаружена разгерметизация в системе, время реагирования ограничено, запрашиваю доступ к магистральному трубопроводу.

Киборг ненадолго задумался:

— Время выполнения ремонтных работ пятнадцать минут, ожидайте.

— Ответ отрицательный, разгерметизация трубопровода со временем увеличивает сопутствующий ущерб системе, требуется экстренный ремонт.

— Принято.

Ржавину показалось, что киборг вздохнул, но, скорее всего, это был выверт воображения. Он развернулся к створке и, трансформировав одну из конечностей в сварочный аппарат, срезал только что установленные крепления, вырвал короб магнита, порвав все провода. На пол опустились блок замка и запор; потянувшись всеми шестью конечностями, киборг со скрипом отодвинул створку, пропуская своего спешащего коллегу внутрь.

— Премного благодарен, — протараторил Сергей, протискиваясь внутрь.

Киборг озадаченно почесал металлический затылок, смотря вслед незарегистрированному в базе юниту, привычка скрести голову, задумавшись, у него существовала всегда, со дня активации. Обслуживающий персонал часто ругался, заменяя расцарапанную пластину, но избавиться от этой особенности никак не выходило. Выбросив из памяти несущественную информацию, он налег на створку, закрывая проход, теперь придется начинать установку замка с нуля; отослав соответствующий отчет в систему, киборг вернулся к своему заданию.

После металлической двери заводские пейзажи сменились сплошным нагромождением труб, нескончаемые коридоры тянулись во все стороны, предоставляя грузному телу Ржавина минимум места и скудное освещение. Спускаясь и поднимаясь по лестницам, он стремился к отмеченной на объемной карте точке, поворот, еще один, и еще, цель маршрута достигнута. Сергей оказался над гигантской трубой, ведущей наружу, у его ног расположился вентиль, открывающий доступ внутрь. Круглая крышка шлюза плотно прилегала к трубе, на глаз весила эта «калиточка» не меньше полутора тонн. Если под словами «там пройдешь только ты» коротышка подразумевал эту крышечку, то он был абсолютно прав, человеку эту махину даже не сдвинуть.

«Так соберись, тряпка, соберись, будет немного больно».

Боль в конечностях немного притихла, пока голова была занята побегом, но попытка использовать бессильно повисшие манипуляторы вернет все вспять.

— Ну сука, давай! Вперед!

Два манипулятора схватились за вентиль и со скрипом начали его проворачивать, в голову ударила резкая боль, несуществующие руки будто опустили в кипяток. Хотелось кричать, но Ржавин только хрипел. Отвинтив запор, он взялся за крышку, толстенная плита медленно сошла со своего места и начала подниматься. Тяжести не ощущалось совсем, с другой стороны, изувеченные руки вместо кипятка очутились в расплавленном железе, выносить это было уже выше человеческих сил, но Сергей отчетливо понимал — если он не сделает этого сейчас, второй попытки не будет. Заставить себя пройти через этот ад дважды он не сможет. На последнем усилии люк поддался, и Ржавина тут же отрубило на несколько минут, сознание просто отключилось, спасая себя от грядущего истязания.

Придя в себя, он с большим трудом поднялся на ноги, хорошо, что падать тут толком было некуда, в зазоры между трубами его туша не пролезет при всем желании. Из раскрытого люка в потолок била струя желто-зеленого пара.

— Неизвестный газ, произвожу анализ, — проплыла строчка перед глазами, — анализ завершен, отходы от обработки гисперита, внимание, газ токсичен для живых существ, обладающих биологической легочной системой. Газ отрицательно влияет на структурную целостность некоторых сплавов, список прилагается, газ при длительном воздействии окисляет определенные металлы, список прилагается.

— Хватит, хватит, просто скажи: я могу пройти по этой трубе или нет?

Зеленая строчка, перечисляющая все материалы, на которые мусорный газ влиял негативно, остановилась и исчезла. Вместо нее появилась короткая надпись: «Нахождение в данной среде не несет опасности повреждений в течение полутора часов».

— Зашибись, — не теряя больше времени, Ржавин скаканул вниз, приземлившись на все шесть ног, труба лязгнула, по ней пронесся громкий гул, а спустя секунду еще один, в три раза сильнее, крышка от вибрации захлопнулась, громыхнув всеми полутора тоннами веса по трубе. На минуту Сергей почувствовал себя внутри церковного колокола — голова ходила ходуном, а в ушах стоял непрекращающийся звон. Задевая повисшими руками стенки, он двинулся сквозь свистящий газ, по плану труба вела прямехонько за пределы города, на пути не стояло ни единого заслона, значит, о природе местные не особо беспокоились, иначе снабдили бы систему хоть каким-то очистителем.

По таймеру канализационная прогулка заняла сорок восемь минут; протаранив хлипенькую решетку на выходе, Ржавин съехал вниз по мусорной куче и остановился. Настолько унылого зрелища он не ожидал, даже насмотревшись на удушающие, скованные металлом переходы внутри. До горизонта, куда доставал взгляд, лежали кучи ржавого мусора. Бесконечные тонны металлов, от мелких деталей до огромных каркасов непонятно чего. Ржавые остовы техники, зданий и даже чего-то напоминающего космический корабль; все это беспорядочной массой валялось на земле, полностью закрывая ее под металлическим ковром отходов. Затянутое серыми облаками небо только добавляло безысходности в пейзаж уничтоженной планеты. В голове промелькнула мысль что не везде так, может, только эта зона была отдана на поругание заводам, а где-то вдалеке существуют обычные города, живут люди в окружении растительности, не задумываясь об этом ужасе.

«Может и так, только с трудом верится».

Ржавин отошел от трубы на пару сотен метров; место, откуда он выбрался, представляло из себя невероятный по размерам металлический купол, под таким поместится целый город. Наверняка так оно и есть, город под крышкой.

Снаружи стоял лютый мороз, чувствительность роботизированного тела к температуре была невысокой, холод едва ощущался только живой частью, но системные сообщения предупреждали о возможном переохлаждении организма, вплоть до смертельного исхода через три с половиной часа. Решение нашлось только одно: от купола расходились несколько тепломагистралей — если двигаться вдоль труб, то смерть от обморожения ему не грозит, с другой стороны, подземные туннели вели неизвестно куда, загруженная коротышкой карта ограничивалась металлическим городом.

«Путь в пустоту», — Ржавин, задумавшись, обозревал округу с горы металлолома.

— Назад пути нет, впереди ржавая пустошь, ну и попал же я, — вздохнув, он спустился вниз и направился к ближайшей теплотрассе. Была мысль выбрать путь считалочкой, с другой стороны, почему бы просто не воспользоваться ближайшим, тут либо повезет, либо нет.

* * *

«Серега, и куда тебя занесло черт подери?» — он приложился к теплой трубе и попытался отдышаться, фантомные боли в отсутствующих конечностях изматывали разум, их можно было терпеть час, два, три, но рано или поздно наступал момент, когда силы воли уже не хватало. Ржавин от бессилия бросался на стены, оставляя глубокие борозды вокруг множеством манипуляторов, иногда доходило до того, что на грани потери разума он бился головой о стальные конструкции. Голова оставалась единственной частью тела, которая за прикрытием металла еще что-то ощущала, и в первую очередь она ощущала боль, но другую: синяки, ушибы, порезы, все это немного отвлекало от постоянно терзающей агонии, хоть на десяток минут отсутствующие руки и ноги не доводили Сергея до безумия, а потом все возвращалось на круги своя. Выхода не было, он ревел от ярости, свернувшись калачиком, бессвязно шипел, раскачиваясь в темном углу, или, когда цепкие когти безумия подбирались совсем близко, из единственного оставшегося человеческого глаза лились редкие слезы, а модулятор голоса жалобно скрипел, не в силах изобразить нужный звук мучающегося на грани человека.

В редкие моменты, когда боль отступала, Ржавин бессмысленно брел вдоль тепломагистрали. Технические туннели, в которых проходили трубы, были захламлены разным металлическим мусором, обсыпавшимися кусками стен и потолков. Встречалась торчащая из разломов арматура, проржавевшие запчасти каких-то механизмов и обломанные куски труб. Половина этого мусора попадала сюда сверху. Большая часть канализационных крышек отсутствовали на своих местах, открывая обзор на затянутое желтовато-серыми тучами небо. Горы хлама с поверхности заваливали технические отверстия канализации, проникая вниз. Другим фактором захламления являлось возможное существование таких же, как он, бродяг, разносивших мусор по всей протяженности тепломагистрали. Передвигаться по поверхности было нереально из-за лютого мороза, даже он, будучи на восемьдесят процентов железякой, выдерживал этот холод не более пары часов, устраивать эксперименты на себе и пытаться дотянуть до расчетной трешки Ржавин не стал пытаться. Тепло труб кое-как спасало от смерти в виде куска металла с промороженным ошметком мяса внутри.

Ржавин разгреб очередной завал, разогнув хлипенькую решетку, ржавые прутья легко ломались под напором манипуляторов. Еще пара минут, и препятствие окончательно сдалось: болты, удерживающие решетку, просто вылетели вместе с бетоном, и вся конструкция рухнула на Сергея, он едва успел отскочить. По факту вся его получасовая возня с прутьями теперь стала бессмысленной, но задумываться о таких мелочах просто не было сил, достаточно того, что можно было идти дальше.

Управление механическими руками приравнивалось к медленной пытке, осознанно получалось задействовать только два манипулятора, и ощущения при этом были, как будто работаешь руками, в которые через каждые пять сантиметров вбили металлические клинья, на которые подали слабый ток. После любой мелкой операции ноющая боль становилась просто невыносимой. Сергей уже боялся пошевелить руками хоть на миллиметр, но рано или поздно приходилось выбирать: либо лечь на месте и сдохнуть, либо обречь себя на новую пытку, разгребая завал. Пока что удавалось преодолеть свой страх, но тут «пока» было ключевым словом.

Передвижение, слава богу, не требовало таких жертв. Топорно и неуклюже его металлическая туша тащилась куда надо без особых усилий. Платформа исправно перебирала механическими паучьими лапками, цепляясь за все, что встречалось на дороге.

Проползя метров сорок, Сергей остановился, прислонившись головой к холодной поверхности какого-то распределительного узла, скоро будет приступ, он снова сорвется, не в силах выносить усилившуюся боль, в этот момент лучше находиться в месте, где поменьше всякого торчащего острого хлама. До желания самоубиться он еще не дошел, так что имело смысл побеспокоиться о собственной сохранности. Металл, к которому он приложился, был ледяным, однако Ржавин почувствовал лишь слабый холодок. Изо всех сил сдерживая готовый вырваться крик боли, он метался взглядом по темному туннелю.

«Боже, помоги мне пережить этот ужас, пожалуйста, я ведь ничего такого не совершил, пусть это закончится».

Сергей был убежденным атеистом, но изматывающая пытка довела его до крайности, когда человек готов вопрошать хоть к религии, хоть к космической суперразумной утке. Безвыходная ситуация испытывала его на прочность, и Сергей уже был счастлив сломаться, лишь бы все прекратилось, но увы, эта пытка не имела конца, никто не желал от терзаемого никаких секретов, никому не нужна была его готовность покаяться во всех грехах, Ржавин должен и будет страдать совершенно бессмысленно.

На глаза попалась выделяющаяся из обычной кучи мусора железка, устройство казалось Сергею знакомым, хотя это было и не так. Местные проржавевшие технологии никак не сходились с виденными на Земле, и все же чувство узнавания не уходило.

Газовый аккумуляторный блок малого воздухоочистителя. Голову прострелил приятный импульс, и в мозг потекли строчки информации, дублирующиеся ровными колонками спецификаций перед глазами. Аккумулятор для полевых воздухоочистителей ядовитых сред, подходит к моделям линейки Перестома, от АВА-5500 до АВА-7000. В блоке, кроме самого аккумулятора, имеется газовый генератор. Сергей ведомый любопытством начал копаться в своих вшитых познаниях, конструкция аккумулятора показалась ему весьма интересной. Помимо неизвестных ему ранее сплавов, использующихся для пластин, тот самый газовый генератор подключался к внутренностям воздухоочистителя и создавал электричество из химических реакций очисти воздуха, заряжая аккумулятор вместо генератора переменного тока.

Схема блока высветилась прямо перед ним и наложилась на валяющуюся на земле железку. Забыв о последствиях, Ржавин потянулся манипуляторами к захватившему его внимание устройству.

«Корпус целый, газовый блок слегка потрескавшийся, но это легко отремонтировать, — он перевернул коробку и заглянул вниз: — Разъемы крепления в грязи, один оторван — пустяки, судя по маркировке, превышен срок эксплуатации, вероятно, раствор электролита частично потерял свои свойства, но он все равно рабочий. Кто в здравом уме выбрасывает рабочее устройство, когда тут половина механизмов — проржавевшее старье?»

Не выдержав, Сергей аккуратно разместил аккумулятор на своей платформе, в одном из ящичков, прикрепленных у основания его торса. Оставить рабочее оборудование валяться и гнить ему не позволил внутренний протест подсознания, как будто любая железка являлась для Ржавина гербом, флагом и гимном его личного государства, и ее потеря — ничто иное, как немыслимое предательство.

Пройдя пару сотен метров, размышляя о том, как провернуть простенький ремонт аккумулятора с наименьшими затратами времени и материалов, Сергей застыл на месте, пара механических ног замерла в воздухе.

«Боль отступила, не исчезла — ничего подобного, но отступила. Приступа не случилось, не пришлось проламывать головой стены, никаких криков, никаких истерик».

Очумев от произошедшего, Сергей, наплевав на боль, заметался по туннелю, подхватывая одну железку за другой, большинство из попавшего в манипуляторы являлось откровенным хламом, однако попадалось и кое-что ценное, с найденным аккумулятором не сравнимо, и все же! Разные устройства разбирались на месте, рабочие узлы, детали, корпуса собирались в ящичках: все, что может быть использовано, все, что возможно починить. Перед глазами мелькали схемы и списки устройств, как одержимый Ржавин искал в хламе запчасти, чтобы собрать хоть парочку рабочих механизмов.

В туннелях было мало мусора, и он стал делать часовые рейды на поверхность, гора металлолома в небольшой распределительной каморке все увеличивалась, а он плакал от радости при виде ржавых болванок. Металлические руки нежно и аккуратно вытягивали редкие сокровища из гор мертвого металла, и как заговоренные раскладывали находки ровными рядами под землей. Что-то можно было исправить, что-то достаточно было перебрать и почистить, из десятка разбитых насосов собрать один рабочий. Сергей радовался как ребенок, работая как одержимый, вечная боль отошла на задний план не способная соревноваться с помешательством несчастного киборга.

Очнулся Ржавин через три дня, в процесс собирание хлама вмешался обыкновенный голод, до этого Сергей и не подозревал, что все еще нуждается в пище и оставался бы в неведении и дальше, если бы конструкторы его тела не позаботились о соответствующем предупреждении: «Питательная смесь для органической составляющей организма на исходе, требуется восполнение запасов», — гласило всплывшее сообщение. Проанализировав самого себя, как он делал это с деталями, Ржавин узнал, где находится контейнер для питательной смеси и как это работает. В пищу его тушке подходил практически любой биологический материал, растертый до состояния кашицы. Сам по себе первоисточник не имел значения, хоть траву жуй, хоть мясо, важно только содержание витаминов и необходимых белков. Где только в этом царстве металлолома найти хоть что-то съедобное?

Поразмышляв над своим положением, Сергей пришел к выводу, что единственный его шанс заключается в нахождении аборигенов, какого-нибудь поселения, может, существуют жилые купола подобные тому, из которого он сбежал, не настроенные разобрать незнакомца на запчасти при первой встрече? Один черт, вариантов действия у него всего два: идти по тепломагистрали вперед или идти назад. В обратном направлении его расчленят и выбросят на помойку, впереди — полнейшая неизвестность.

— Ну что, Серый, понадеемся на удачу? — От звуков собственного хрипяще-лязгающего голоса на него навалились печаль и апатия, но Ржавин преодолел моментную слабость, схватив ближайшую батарею и приложившись к ней щекой. Сразу полегчало, железки действовали на организм как доза успокоительного, и пусть это было ненормально, ради ослабления боли он готов был жрать любую наркоту, не то что тискать металлолом.

Чуть не рыдая, Сергей распихал не поместившиеся в коробах детали по тайникам и отправился в путь, С собой он взял только то, что смог довести до рабочего состояния, в большей степени не потому, что предполагал, будто это богатство может понадобиться, а из-за психологической невозможности заставить себя его бросить. Второй причиной таскать это добро была необходимость прибегать к железотерапии, когда начинало припекать и боль преодолевала определенные границы, за которыми терпеть становилось невыносимо.

Попутно осматривая валяющиеся на земле предметы в надежде найти сокровище типа того аккумулятора, Ржавин преодолевал километр за километром, заодно осваиваясь с манипуляторами. В бессознательном состоянии корпения над механизмами он частенько использовал больше двух манипуляторов, и вообще можно было избежать болезненной процедуры использования фантомных рук, если достаточно четко представлять себе движение роботизированных конечностей. Они отзывчиво выполняли все, что от них требовалось, проблема была не в системе, а в неспособности человеческого сознания мысленно программировать их работу. Действуя инстинктивно, Сергей отдавал каждому манипулятору до сотни команд в секунду, осознанно же получалось не более пяти разрозненных приказов, не удивительно, что программа игнорировала подобные жалкие потуги. Требовалось осознать и принять, что кроме своей головы у него теперь имеется мощный компьютерный кластер, вживленный прямо в мозг.

Процесс управления напоминал медитацию, приходилось осознанно притуплять свои мысли, чтобы почувствовать канал связи с машиной. Медитировать получалось с переменным успехом, но прогресс однозначно проглядывался. При полной концентрации более или менее удавалось подчинить одну руку, в ремонтном экстазе срабатывало до четырех из шести, огромный крановый манипулятор за спиной пока оставался глух к любым приказам.

На второй день пути однообразный туннель начал уступать лабиринту развязок, энергоузлов и заблокированных подстанций перед массивными, намертво заблокированными люками; на тех висели полустертые таблички с обозначением порядковых номеров, все из которых находились в памяти Сергея. Смена экспозиции могла быть хорошим знаком, Ржавин приближался к источнику всех коммуникаций, оставалось молиться, чтобы это была не очередная автоматическая станция без единого живого существа внутри.

Пищевая смесь закончилась сутки назад, и тело начало сбоить. Мозг, не получая необходимого питания, нещадно стопорило, иногда Сергей при выполнении простейших задач зависал на несколько минут, не понимая, где он находится и что делает, в довесок усилилась боль, и железотерапия уже не помогала так хорошо, как прежде.

Завернув за угол, Сергей оказался по колено в горячей воде, огромная водопроводная труба, подвешенная под потолком, прохудилась в месте крепления, и парящие ручейки грязной жидкости сбегали по стенам вниз. Наверняка где-то под водой имелась сетка канализации, по которой все это куда-то девалось, иначе затопление не ограничивалось бы лужицей по колено. Ржавин попятился назад, пусть его железное тело не реагировало на кипяток, но бродить по полузатопленным туннелям не хотелось, да и альтернативных путей завались. Неожиданно стены мелко затряслись, с потолка посыпались остатки штукатурки, глухой гул, переходящий в дробный стук, раздался над головой. Приглушенный звон и свист прошелся по туннелям, постепенно смещаясь на север.

Ржавин поспешно вернулся на несколько поворотов назад, где видел подъем наверх. Слава богу, спуски в туннели тут сделали слоновьи, Сергей мог без труда протиснуть в них свое железное тело, упираясь паучьими ногами в толстые металлические скобы, вделанные в стены шахт. Откинув остатки люка, он выглянул наружу и успел заметить быстро удаляющийся состав. Местные поезда ходили по одной рельсе, поднятой над землей, она держалась на монументальных опорах на высоте пятиэтажного здания. Он уже видел эти рельсы раньше, но проход поезда поймал впервые. Подходить к путям близко было категорически противопоказано, похоже, тут считалось нормальным не заземлять конструкции под напряжением, и монорельс щедро бил током во все стороны, особенно это было хорошо видно в момент прохождения состава: электрическая дуга неслась вслед за ним, весело потрескивая в горах мусора. Пытаться привлечь внимание машиниста не стоило даже пробовать, поезда полностью автоматизированы, и в их программах нет ничего об встреченных на пути следования живых организмах, они даже не сообщают о таких пустяках в центр управления. Намного интереснее была станция, откуда он шел. Если подумать, постройка, достойная целой железнодорожной нитки, тут одна, к ней ведут все коммуникации в округе, и если Ржавин немного заблудился в переплетениях туннелей внизу, возможно, стоит воспользоваться другим ориентиром. Да, придется идти по поверхности, что рискованно, но дальше тянуть еще рискованней, с каждым часом ему становилось все хуже и хуже, компьютерная часть все дольше отвечала на его запросы и постепенно как бы отключалась от органической составляющей организма.

Приняв решение, Сергей вытащил свою паукообразную платформу наверх и припустил вдоль железки, удерживая безопасное расстояние от искрящихся путей.

* * *

Ржавин стоял перед гигантской рукотворной воронкой, кратер радиусом не меньше сотни километров простирался под ногами. Его стены были выложены ровными рядами многотонных плит, а в полускрытом желтоватым туманом центре располагался поблескивающий купол. Именно к этой громадине Сергея вывел монорельс, идти пришлось примерно полдня, и большая удача, что тут спусков в канализацию оказалось в разы, больше иначе смерть от холода бестолковому бродяге была бы обеспечена. В конце железка плавно ныряла под землю, проходя подогнанные под размер поезда ворота. Пытаться протиснуться следом — чистое самоубийство, створки как открывались, так и закрывались очень резко, оставляя максимум секундный зазор, да и бушующее электричество никуда не подевалось. Оставалось только искать проход в туннелях, чем он и занимался последнее время, шатаясь по лабиринту темных проходов. Ржавин вылезал то там, то тут, натыкался на глухие стены и завалы, последний люк вывел его к самому кратеру. Зрелище бесспорно потрясающее и одновременно удручающее, неизвестно, какой была планета изначально до того, как сюда ступила нога «человека», но та полусвалка-полузавод, которой она стала, не соответствовала понятиям Сергея о нормальной жизни. Он устало подогнул механические ноги под себя и опустился, этот движение было чисто машинальным, его железная часть ничуть не устала, и ей тем более не надо было сидеть. Устал он сам, устал бороться, было больно, холодно и тоскливо, стоило ли существование в виде банки с мозгами внутри железной скорлупы таких мучений? Этот вопрос посещал Ржавина все чаще.

— Это просто электростанция, — Сергей сказал это вслух лишь потому, что хотел услышать хоть что-то помимо завывания ветра. Увидев постройку своими глазами, он без труда отыскал ее спецификацию и назначение в памяти: автоматическая электростанция, работающая на радиоактивном материале, не имеет обслуги, только приходящих ремонтников. Ради экономии стройматериалов плохо экранирована и на десяток километров фонит радиацией. После выработки ресурса ее даже не всегда останавливали, в переплетениях систем этот объект имел низкий приоритет отслеживания и частенько заканчивал свой пятидесятилетний цикл существования взрывом. Местных это не особо беспокоило, купола надежно защищали от любых видов вредного излучения, а продления срока службы реакторов выходило по трудозатратам и стоимости не меньше, чем постройка нового, которые заводы пекли как горячие пирожки. Вот такая вот схема: с одной стороны, сверхнадежная, оттарабанивающая свой срок почти без поломок станция, зато чертовски малоремонтопригодная, если это касалось непосредственно реактора, который покоился в герметичной сфере, имеющей единственный шлюз для ввода и вывода топлива. По инструкции отработанные реакторы полагалось гасить в космосе, но, как видно из статистики, ни одной подобной операции не проводилось уже несколько сотен лет, по какой причине, не упоминалось.

Сзади лязгнуло железо, металлический мусор покатился со склона.

— Черт, Быч, неуклюжий тугородок.

— Не реви, смотри, эта хрень без оружия.

Ржавин сначала не поверил своим ушам, списав человеческую речь на слуховые галлюцинации, но, повернувшись на звук, он обнаружил вполне реальную парочку людей.

— Что это такое?

— Может, безмозглый.

— Их не выкидывают в рабочем состоянии, да и на вид больно целый.

— Приветствую вас! Я уж думал, что никого не встречу! — Сергей от радости чуть не заорал.

— Стой на месте, железяка!

Один из парочки вскинул что-то напоминающее оружие, по крайней мере, у этой штуки был ствол.

— Без проблем. Я безоружен и не собираюсь ни с кем драться, — Ржавин поднял вверх единственный подвластный ему манипулятор и сделал шаг назад, чтобы не раздражать своих потенциальных спасителей. Парочка выглядела непритязательна, оба одеты в жуткую смесь поношенных комбинезонов с вкраплением ржавых металлических частей, лица закрыты масками с респираторами. Левый таскал за спиной рюкзак, в несколько слоев замотанный в какой то полиэтилен, правый держал наготове трубу с прикрепленным к ней шлангом, уходящим за спину — явно не огнестрельное оружие, скорее, подобие огнемета.

— Что ты за хрень?

— Я просто потерялся, вроде жил под куполом, а потом раз — и очнулся снаружи неизвестно где, — Сергей попытался родить что-то правдоподобное и неопределенное одновременно, — можете мне помочь, я не ел несколько дней.

— Бом, разве безмозглые нуждаются в пище?

— Я тебе уже сказал, тугородок, не безмозглый это, что-то другое.

— Доходяга за него...

— Закрой пасть, — левый закашлялся, видно, говорить сквозь респиратор было не так просто. — Слышь, железка, а что у тебя есть. Чем заплатишь?

— У меня... у меня... — делиться работоспособными вещами жуть как не хотелось, но какой у него еще был выбор?

Ржавин полез в контейнер и, покопавшись, выудил неплохой фонарь, прочный, с несколькими режимами свечения плюс встроенным сканером металлов.

— Вот есть рабочий фонарь, если не нравится, могу предложить что-нибудь другое.

— Вываливай все что есть, мы с Бычом поглядим, приценимся.

Мысленно переломав себя через колено, Сергей аккуратно извлек отремонтированное оборудование и разложил его на куске металлической обшивки.

— Встань туда, да, вон к той торчащей железке.

Дождавшись, когда Ржавин отойдет на безопасное расстояние, парочка осмотрела оставленные вещи.

— Что за хлам, Бом, ни оружия, ни энергоячеек, сплошной мусор.

— Да погоди ты, — второй опустил оружие и внимательно взялся осматривать фонарь, не обращая внимание на слова напарника.

— Чего годить-то, чего? Барахло ненужное, сдадим железку Доходяге и все, а этот груз нахер.

Он небрежно бросил под ноги непонятное для него устройство и придавил его сверху железным сапогом.

Ржавин с ужасом смотрел, как с таким трудом собранный компрессор превращается в хлам, он жалобно звякнул, совсем как живой, тонкий баллон прогнулся и лопнул.

— Ты что сделал? — Сергей переводил взгляд с испорченной вещи на вандала и обратно.

— Отправил мусор в мусорку. Щас мы тебя...

— Ты что натворил, сука! — Вне себя от ярости, Ржавин ринулся вперед с неожиданной даже для себя самого прытью. Не успевший поднять ствол Бом отлетел от удара манипулятором как мячик, покатившись с горы хлама. Второй не успел даже удивиться, когда два механических щупальца перехватили его за ноги и вздернули вверх. — Мразь, теперь ты сдохнешь!

Где-то внутри его тела загудели сервоприводы, ослепленный яростью Сергей потянул манипуляторы в разные стороны. Жертва истошно заверещала и задергалась.

— Быч, помоги!!!

Хрустнули кости, во все стороны брызнула кровь, тело человека переломило как куклу, что-то противно чавкнуло, и в механических руках Ржавина остались висеть две половинки того, что недавно было живым существом. Воздух со свистом покидал получеловеческое горло, он еще не осознавал в полной мере, что сейчас сделал, кровавая пелена заливала глаза. Отбросив останки, Сергей потянулся к своему лицу, было плохо видно, что-то красное закрывало обзор, красное на лице, красное на руках, что за гадость такая.

— Сдохни, тварь!

За время расправы над напарником Быч успел очухаться; прогремел выстрел, и голова второго незнакомца лопнула как тыква. Тело, постояв еще мгновение, рухнуло в грязь.

С соседней горы мусора как ни в чем не бывало спустился закованный в проржавевшую броню толстяк с винтовкой наперевес. Спокойно добравшись до покойника, он тесаком отрубил тому голову и закинул ее в мешок.

— Ну что, железный, потолкуем?

— Ты кто?

— Меня зовут Диагорай, для краткости Дигги. Подрабатываю, отправляя всяких беспокойных личностей во тьму к проржавевшим богам, — толстяк присел на диск огромного колеса. — Ты, я смотрю, не местный, откуда пришел?

— Оттуда, — Ржавин махнул в сторону купола, все еще пытаясь справиться с непонятной дрожью. Расчленение живого человека не отозвалось в нем ни каплей сожаления, более того, уверенность, что этот варвар должен был сдохнуть, росла с каждой секундой, он пытался убедить себя, что совершил что-то ужасное, однако сознание полностью отвергало подобную нелепицу.

— Невероятно, что кого-то из твоей братии выкинули на улицу.

— А кто я?

— Хех, понятно, что дефектный, но все же, — толстяк поскреб себя по маске, — недосуг мне тут с тобой балакать. Хочешь, в город проведу, а заплатишь тем фонариком, вещь вроде дельная?

— Мне нужно поесть, иначе никуда не дойду.

— Дай глянуть инструмент, — Дигги ткнул пальцем в фонарь.

— Погоди!

Опасаясь повторения истории, Ржавин распихал все свое добро по ящикам, оставив только фонарик.

Толстяк внимательно изучил фонарь, пощелкал разные режимы, посветил сканером на ближайшую кучу хлама:

— Как заряжается?

— От любого генератора с нужным разъемом, шнур в ручке. Есть солнечная батарейка там же, и на крайняк от тепла можно, только долго.

— Дельная вещица, ладно, держи, он бросил Сергею пару пакетов с сероватыми брикетами. — Спрессованная муть, на вкус дерьмо, но тебе их, похоже, не жевать.

Проверять слова едва знакомого охотника за головами было некогда, на расправу с тем ублюдком ушли последние силы, он буквально чувствовал, как умирает органическая часть тела, и ежели его решились отравить, то разницы никакой, что так сдохнет, что по другому. Не глядя закинув брикеты в приемник, Ржавин уставился на индикатор состояния. Пустая полоска моргнула и заполнилась на треть: «Произвожу анализ... качество питательного вещества удовлетворительное, содержание полезных компонентов низкое, составлен отчет системы, составлен список недостающих полезных компонентов».

— Ну что, жить будешь?

— Похоже на то. Фонарь твой.

— Вот и сговорились, потопали в город. Что-то мне подсказывает, ты будешь для нас ценным приобретением. Как звать-то?

— Зови как хочешь, мне все равно, — махнул манипулятором Ржавин, собирая раздавленный компрессор, пришло время железотерапии, боль становилась нестерпимой. Разборка компрессора вполне подойдет, несмотря на повреждение, в нем осталось много целых частей.

Перед уходом Дигги отхватил голову второму трупу, забрал оружие и пищевые брикеты из рюкзака.

— Насколько я понимаю, тебе заплатят за их головы?

— Именно.

— Тогда я могу требовать свою долю, этот распотрошенный на моем счету.

Ржавин пытался не смотреть в сторону останков, пусть его организм никак не реагировал на кучу окровавленных потрохов, осознание, что он убил человека, заставляло чувствовать небольшой дискомфорт, что в миллион раз слабее реакции, которой он от себя ожидал.

— Обойдешься, не в том ты положении, Железяка.

— Все же мои требования вполне справедливы, но я не прошу часть вашей оплаты.

— Надо же, еще жратвы? — засунув руку в сумку, Дигги перебросил Сергею три пищевых брикета из запасов убитых. — Доволен?

— Почти, — на самом деле Ржавин не рассчитывал получить еще что-то материальное, но раз уж его новый знакомый расщедрился, отказываться было глупо. — Я надеялся обзавестись кое-какой информацией, сами понимаете, я вообще не в курсе происходящего.

— Ладно, в городе погутарим, в цикле особо не поболтаешь. — он ткнул пальцем в свой шлем-противогаз. Закинув сумку на плечо, Дигги уверенно затопал в сторону ближайшего люка. Они довольно долго находились на поверхности, и начинало подмораживать, к тому же вечером температура падала до неприличных минусовых значений.

Путь до города занял два часа сорок шесть минут, о чем услужливо сообщил внутренний секундомер, программа без участия Ржавина рисовала маршрут, отмечая все остановки и временные промежутки в пути, если понадобится, он сможет без проблем проделать обратный путь без проводника. Само поселение на гордое звание города не тянуло даже с натягом, скорее, то, что увидел Сергей, можно было назвать кустарным убежищем собранным из мусора и лома. Расположились жители мусорных пустошей в нерабочем колодце, только в данном случае колодец — это вам не дырка в земле с ведром на веревочке. Местные все строили с размахом и с таким же размахом добывали воду. Десятиэтажный подземный комплекс скважин и насосов, плюс гидромагистральный хаб, распределительная и очистная система, жилой модуль. В лучшие годы штат работников доходил до полутора тысяч разумных. Ныне от былого величия остались только проржавевшие стены и навечно застывшие металлические гиганты турбин, шлюзов и другого оборудования. После исчерпания грунтовых вод объект был заброшен, но, на удачу беженцев, часть старых систем использовалась для охлаждения реактора и по трубам прогонялась отработанная горячая вода, дающая достаточно тепла, чтобы в колодце могла существовать жизнь.

Обустроились люди не в жилом секторе, как можно было ожидать, а на одной из насосных станций. Комплекс строился вместе с реактором и некоторое время снабжал стройку водой; после закрытия радиационные экраны вывезли и в предназначенных для жизни комнатах жутко фонило, потому было решено использовать помещение, расположенное поглубже. Из осколков выброшенных экранов люди соорудили хлипенькую защиту и доживали свой век под землей.

Все это поведал Сергею Дигги после того, как они миновали жиденькую охрану врат, местные секьюрити, не особо проверяя, кто к ним пожаловал, без вопросов пропустили странную парочку. Мотив такого пофигизма пояснил его спутник:

— Нечего тут бояться, на нас всем насрать, если стоит кого опасаться, так это тутошних идиотов, а не пришлых бедолаг. Одно из немногих наших преимуществ — те, кто живут под куполом, нами не интересуются.

Дигги снял шлем, его морщинистое лицо было покрыто ожогами и какой-то серой коркой на полщеки, правый глаз закрыт и подтекал желтоватой слизью. Жидкая бородка слегка прикрывала изрезанный подбородок и покрытые волдырями губы.

— Опять отвалилась, — зашипев, Дигги достал сложенную вчетверо тряпочку и, вытерев под глазом, приклеил к нему скотчем грязный тампон. — Что, каков красавец? Ты, небось, под капюшоном не намного привлекательней, — он хрипло засмеялся, — привыкай, тут все такие: облучение, химожоги, жратва со всякой дрянью, здоровый человек тут за один год становится уродливой развалиной. Так и тянем лямку, пока не превратимся в прогнивший кусок мяса, кому-то везет сдохнуть раньше, быть долгожителем тут не модно. Без адаптивной железы вообще каюк, чистые в наших краях больше трех месяцев не протянут.

Ржавин полез в свои архивы и тут же узнал, что для большей производительности рабочим вживляют дополнительный орган, позволяющий некоторое время функционировать в экстремальных условиях и выводящий из организма всякую дрянь. За счет него они и могли существовать в двух километрах от реактора, хотя и недолго, примерно десяток лет — это потолок возможностей. Более подробная информация отсутствовала, железа была продуктом отдела биоконструирования, и ему по должности не полагалась знать, как она выращивается и вживляется.

— Потопали, хватит пялиться, — Дигги защелкнул на воротнике респиратор вместо шлема и махнул рукой в сторону ближайшего коридора.

На пути им встречались другие жители Колодца, делившиеся на две категории: люди в броне и противогазах и кашляющие оборванцы, забившиеся по углам. Люди пытались изобразить нормальную жизнь как могли, многочисленные перегородки делили свободные комнаты на узкие пеналы-квартирки, то тут, то там встречались магазинчики, торгующие едой и просроченными припасами, на перекрестках располагались импровизированные бары с собранными из мусора стульями и столами. Повсюду слышались разговоры, иногда раздавался кашляющий смех, народ спешил по своим делам, перетаскивая разнообразные ящики, катал поскрипывающие тележки, но, несмотря на все старания, дух обреченности витал в воздухе. Тут не жили, тут ждали своей смерти те, кому не хватало духу покончить с мучениями, или те, кто был слишком упрям, чтобы просто сдаться. Никакой перспективы, никакой надежды, нет шанса на хороший конец, некуда стремиться, некуда бежать, вся планета — одна большая радиоактивная мусорка, они все обречены просуществовать остаток своих дней, медленно сгнивая и разлагаясь, и теперь Ржавин был один из них, такой же обреченный.

Дигги остановился.

— Я тебя дотащил до нашего ржавого царства, мой контракт выполнен. Теперь есть два варианта: первый — катись на все четыре стороны и делай что хочешь; второй — я тебя отведу к Воротиле, с которым сам работаю, он тут за главного, по крайней мере, держит большую часть Колодца. Он тебя приютит, с тебя ремонт хлама, с него защита и прокорм, думаю, честная сделка, намного лучше того, на что могут рассчитывать пришлые.

— Погоди, я хотел спросить...

— Сговоришься с Воротилой, он ответит на все дурацкие вопросы, чесать языком ему привычно. Откажешься, я отвечу на три твоих вопроса, как обещал, и пока-пока. Ну?

Размышлял Ржавин недолго: остаться одиночкой в полной неизвестности или поступить на службу к местному авторитету? Выбор очевиден, да и чего бояться — максимум разберут на запчасти, тоже мне потеря. Пережив многочасовую пытку, под давлением маячившей на периферии сознания боли Сергей уже не так категорично относился к вопросу собственного выживания. Мысли о том, чтобы разом прекратить этот кошмар, не раз посещали его голову.

— Давай второй вариант.

— Верный выбор, давай за мной.

* * *

Город под куполом

— Мразь, выродок, бесполезный мусор, ублюдок, — безвольное тело отлетело в сторону, оставляя за собой кровавую дорожку, — как ты посмел! Как! Ты! Посмел! Ничтожество!

Удары ногами сотрясали мертвого коротышку, но ему уже было все равно, захлебываясь от ненависти, Серый Пиджак вымещал на мертвом слуге свою ярость, его чистенький костюм теперь был весь в багровых разводах и точках. Изрыгая проклятия и ругательства, он превращал труп в отбивную минут десять, пока разум не осознал бессмысленность происходящего.

Когда Пиджак зашел в мастерскую, мертвый Пасквар висел на окровавленных манипуляторах, мерзкий коротышка все сделал наверняка. Один хирургически точный удар скальпеля моментально убил и биологическую, и механическую часть тела. Разбитый реактор и пробитое сердце, никаких шансов на оживление, однако и этого ему показалось мало, ведь мозг после смерти тела еще жил некоторое время, мастера кибернетики способны были заставить работать даже сильно деградировавшие мозговые ткани, но разрубленный на десяток частей орган уже никуда не годился. Пасквар запрограммировал пилы, чтобы они буквально раскрошили его череп на мелкие кусочки, без шансов, из этого месива нельзя было вытащить ни бита полезной информации.

— Где криоцема, выродок?! Куда ты ее дел?! — Пиджак подавил новую вспышку гнева, за всю жизнь это был самый серьезный провал, конструктор Саварес никогда так не ошибался, никогда не подходил так близко к пропасти. Стоило кому-то наверху прознать о криоцеме, и его существование не будет стоить и дешевой батареи, они выпотрошат его как биомусор с нижних этажей, заставят страдать, заставят пожалеть о том, что разумный по имени Саварес вообще существовал в этом мире.

Он попытался успокоиться, сейчас как никогда требовался чистый разум. Дефектный пропал, Пасквар собрал его снова, собрал и отменил приказ Савареса не двигаться, но он еще здесь, никто не спешит его арестовывать, никто не тащит на допрос. Значит, дефектный покинул купол; полчаса, ровно столько система реагирует на незарегистрированный юнит, потом бродячего киборга должны схватить, плюс-минус минут пять минут система сопоставляет записи, и у безопасников возникает множество вопросов к одному конструктору. Раз ничего из этого не произошло, значит, безмозглый сбежал. С одной стороны, это для Савареса спасение, с другой — найти беглеца не представлялось возможным, его уровень никак не позволял незаметно отправить кого-то за пределы купола.

«Требуется все тщательно обдумать, все предусмотреть и взвесить, а пока... — Саварес осмотрелся. Придется самому подчистить концы, убрать все следы его деятельности и тихо вернуть мастерскую в систему. Никто ни о чем не догадается, датчики постоянно сбоят, и такие малоприоритетные помещения иногда выпадают из системы на годы. Труп в сжигатель, стереть все накопители и обнулить систему компьютеров».

Немного успокоившись Саварес принялся за работу; его план не провалился, просто отодвинулся на неопределенный срок, он всегда умел ждать и терпеть, новая возможность обязательно подвернется, надо только держать глаза открытыми.

«Жди меня, дефектный ублюдок, я до тебя доберусь и вырежу криоцему своими руками, хватит с меня ненадежных помощников».

В лучшем случае безмозглый загнулся в десятке километров от купола или добрался до помойных жителей, оба варианта приемлемы.

Металл к металлу, пластик к пластику, стекло к стеклу, отлично сохранившееся, возможное к использованию, откровенный мусор. Ржавин находился в железячном трансе, так он стал называть полумедитативное состояние, в которое его погружал разбор барахла, которого на складах Воротилы скопились целые горы. Транс отличался от одержимости ремонтом тем, что никак не задействовал мозги; Сергей плавал в пустом пространстве собственной черепной коробки, ни о чем не думая и не беспокоясь. Ровные ряды деталей выстраивались на полу сами собой, как игрушечные кубики или домино, складываясь приятными глазу группами. Тут у нас насосы, там провода, левее извлеченные из разбитых корпусов разъемы, здесь генераторы, выработанные батареи, пластины радиационных экранов, шестерни, болты, процессоры, микросхемы, нейросхемы, горы, бесконечные горы барахла — ничем не замутненный кайф. Он не мог оторваться от этого занятия уже второй день, прерываясь, только чтобы загрузить очередную порцию питательной бурды, и все. Пока запасы складов не будут разобраны, Ржавин исчез для этого кошмарного мира, его не беспокоили не собственное изувеченное тело, ни бестолковые вопросы, как и зачем он сюда попал, ни то, что вместо родной Земли он оказался на огромной космической помойке, планете-свалке, вращающейся вокруг неизвестной звезды в неизвестной системе. Только детальки имели значение, они и то, что позже можно будет из них собрать.

Железячный транс надежно защищал его от мучительных болей, и ничто не беспокоило погруженного в работу киборга. Ничто, кроме раздражающих визитов работников Воротилы, они все никак не могли угомониться, нарушая металлическую идиллию своими бестолковыми просьбами.

— Мне... мне бы... пожалуйста, переходник н... нужен, — одетого в тряпье заросшего мужика трясло от страха, он тискал в руках обрывок грязной бумажки с нацарапанными на ней цифрами. Ржавин понятия не имел, почему чернорабочие Воротилы боялись его как огня, вроде никого даже пальцем не тронул, а они при одном виде киборга белели как мел. С другой стороны, для того, чтобы бояться огромного, металлического полуробота, обладающего силой пары экскаваторов, наверное, особой причины и не требуется.

Совладав с одним из манипуляторов, Сергей вырвал у бедолаги бумажку. Колодец буквально состоял из хлама, и жизнь в нем поддерживалась хламом, даже те немногие работоспособные устройства, обслуживающие местных жителей, постоянно ломались и выходили из строя. Соображающие в механизмах люди вели беспрестанную борьбу за существование этого места, ремонт тут был постоянным, непрекращающимся процессом. Вчера одну хреновину приварили, сегодня другая отломалась, там залатали — тут прорвало, это починили — то сломалось. Отчасти весь хаос произрастал от самих горе-механиков, имеющих весьма ограниченное представление о том, как работают те или иные приборы, однако без них Колодец давно стал бы радиоактивным кладбищем. Ремонтников тут уважали, можно сказать, они занимали особую нишу неприкасаемых — нападали на трудяг ключа и отвертки только самые отмороженные индивиды.

Источником деталей для ремонта, соответственно, выступала поверхность, откуда ходоки таскали все и вся, что еще могло послужить славному делу выживания. Воротила, как солидный человек, немного усовершенствовал процесс на своей территории и создал несколько складов, откуда его люди брали детали для замены. На эти самые склады, как козла в огород, и пустили Ржавина с его новоприобретенной манией. По идее, он должен был присоединиться к ремонтникам, но оторвать киборга от перекладывания железок до того, как последний винтик займет положенное ему место, оказалось просто невозможно. После нескольких неудачных попыток Воротила плюнул на это и просто стал присылать курьеров чтобы они выцыганивали у одержимого экскаватора нужные вещи, благо после сортировки Сергей помнил местоположение каждой железки.

На бумажке неизвестный ремонтник нацарапал размеры переходника и пару едва читаемых слов пояснений. Требовалось найти переходник для водяной системы охлаждения, от кустарной трубы к гибкой трубке подачи геля, который в этой системе работал в водяной смеси как дополнительный теплопроводник. Учитывая самопальную природу этого устройства, родного переходника к ней не было и быть не могло, однако проблема решалась просто. Ржавин выудил из кучи подходящую заготовку и, не переставая перебирать детали, сточил на станке два лишних миллиметра, теперь, если механик не ошибся в размерах, все должно было ,,подойти. Растопив изолятор горелкой Сергей аккуратно обернул похожую на пластилин массу вокруг трубы, когда застынет эта штука станет похожей на плотную резину и без особых манипуляций оторвется от металла только вместе с ним самим.

— Держи, — он всучил получившуюся конструкцию работнику, — и передай этому мастеру, чтобы отрегулировал давление, входной разъем заметно больше выходного; если сорвет, я ему руки поотрываю.

Порча оборудования среди смертных грехов для Ржавина стояла на первом месте, это и являлось первопричиной того, почему ремонтники перестали сами заявляться на склад. Поселившийся там монстр рычал как разъяренный лев, когда видел попытки местных что-то смастерить. Не имея душевных сил, чтобы выносить измывательство над механизмами, Железяка грубо отбирал заготовки и делал все сам, не стесняясь понося криворукого бракодела на неизвестном языке.

Ремонтники отправились жаловаться Воротиле, тот, не будь дураком, нашел в происходящем множество положительных сторон, на ходу перестроив всю устоявшуюся систему. Теперь к киборгу ходили те, кого не жалко, со склада поступали качественные детали, а механики тратили меньше времени на беготню и качество их работы стало менее зависимо от собственных способностей что-то сварить, распаять или обточить.

Первая встреча Воротилы и Железяки вообще прошла довольно плодотворно. Дигги, сдержав обещание, свел Ржавина со своим работодателем и, получив причитавшуюся плату, незамедлительно свалил, оставив их разбираться самим.

Сергею местный авторитет сразу пришелся по душе: в отличие от остальных виденных им в Колодце людей, рожа Воротилы не распространяла вокруг вселенскую скорбь и обреченность. Он был энергичен, упрям и деловит, некий типаж неунывающего предпринимателя, который смог сколотить подобие бизнеса даже в таких условиях. При этом Воротила не был жаден или жесток, понимая, где находится и что его ждет впереди, он старался поддерживать Колодец как только мог. Именно его стараниями эта дыра пополнялась новыми жителями, он же отремонтировал большинство работоспособной инфраструктуры, возвел противорадиационные экраны, запустил водные насосы, дал работу и пропитание множеству обреченных бедолаг. Те же курьеры, несмотря на потрепанный вид, с голоду не помирали и по сравнению с социальным дном Колодца жили вполне неплохо.

Ржавин же у Воротилы поначалу вызвал кардинально противоположные чувства, непонятно каким боком оказавшаяся в его владениях безмозглая машина сулила только проблемы, а когда это чудовище связно заговорило, он машинально схватился за разрядник, но, как человек предусмотрительный, не стал палить раньше времени. И спустя полчаса беседы несказанно порадовался своему решению, Железяка был просто подарком ржавых богов. Киборг мог из бесполезного лома смастерить работоспособный прибор буквально за час, собрать из разрозненных, неподходящих друг к другу деталей исправный терминал за три, одновременно не глядя сгибая трубы под идеально точным углом.

Конечно, позже выяснились некоторые нюансы их сотрудничества, Железякой невозможно было полноценно командовать, он не делал того, что сказано, самовольно ремонтируя, систематизируя и исправляя все, что под руку попадется. Засев на складе киборг превратил его в личное логово, не позволяя никому прикоснуться к его благословенному хламу без разрешения, однако жаловаться было не на что. Железяка постепенно обживала Колодец приводя в порядок то, что, по мнению многих, вообще не подлежало ремонту. Склады обзавелись множеством стеллажей, ящиков, шкафов и коробок, все это заняло отведенное ему место и ни при каких обстоятельствах не могло быть сдвинуто ни на миллиметр без ведома хозяина.

Вторым свершением стал глобальный ремонт противорадиационных экранов. До этого они могли использовать только цельные куски защиты, Железяка же знал, как осколки разбитых покрытий переработать в целые экраны. Приварив их к металлическим листам, он за две недели увеличил площадь защищенных помещений вдвое, к тому же залатав дырки в старых комнатах.

Пунктом номер три неугомонная полумашина прибрала к рукам всех ремонтников. Переписав поименно всех работающих на Воротилу мастеров, Железяка металлическим манипулятором навел порядок в рядах работяг. Теперь они не просто бегали по местам поломок, а планово ремонтировали все системы, начиная от самых важных вроде вентиляции и подачи воды до менее критичных вроде холодильников и игровых автоматов в баре. Узнав уровень знаний и умений каждого ремонтника, Ржавин точно понимал, на какую работу его можно назначить, попутно выгнав тройку хамелеонов, искусно делавших вид, что разбираются в технике. Мотивировал он людей элементарным физическим воздействием, это у Сергея выходило легко и непринужденно: стоило ему только лицезреть криво завинченное крепление, как клешнерукий индивид, свершивший такое богохульство, тут же отхватывал на орехи. Но не одними тумаками продвигалось дело, Ржавин был не прочь объяснить или научить неумеху, и после его уроков ученики могли собирать и разбирать рассматриваемую деталь хоть с закрытыми глазами, потому как урок не заканчивался, пока они не сумеют этого сделать. Особенно длительные семинары проводились с теми, кто допустил ошибку на работе. Спорить с сумасшедшим киборгом дураков не было, и общий уровень мастерства ремонтников неуклонно рос. Воротила, видя тенденцию, от себя добавил к кнуту пряник. Чем именно Босс поощрял отличившихся, Ржавина не интересовало, главное, что это шло на пользу.

В конце концов, через месяц ремонтопомешательство ослабло, так как нуждающиеся в срочном исправлении устройства закончились. Все гнилые трубы были заменены на менее гнилые, все подлежащее починке починено, безвозвратно сломанное конвертировано в детали, и неожиданно у ремонтников появилось свободное время. Ржавин составил план еженедельных проверок оборудования и вернулся на склад разбирать оставшееся барахло.

— Доброго дня Железяка.

Ржавин неспешно вкрутил плафон в потолочную лампу и только потом развернулся к вошедшему:

— И тебе не болеть, Босс.

— Хоть сказал бы, что означает это слово, — Воротила покрутил головой в поисках, куда присесть, но такого роскошества Сергей на складе не держал за ненадобностью, его туше стулья не требовались.

— Да еж его знает, просто вижу тебя, и прям в голове это слово всплывает.

— Еж?

— Он самый.

— Ладно, черт с тобой. Дело есть по твоей специализации.

— Космического корабля, чтобы улететь из этой дыры, пока не построил, все никак руки не доходят, — Ржавин демонстративно поднял вверх все шесть манипуляторов.

— Угу, — Воротила усмехнулся, — ты с этим не тяни, а то местная атмосфера для здоровья жуть как вредна. Ладно, теперь серьезно, за людишками мы отправляемся через десять дней. Дело такое, вдоль теплотрассы мы сразу идти не сможем, минут сорок по поверхности придется пробежаться. Место, где народ подбираем, находится с другой стороны купола, половина, не меньше, перемрет, пока доползем, вот я и подумал, может, ты что придумаешь?

— Можно... — Ржавин задумался на секунду, за которую успел перебрать в голове с десяток вариантов решения проблемы. — Если батарей не жалко, все решаемо.

— Сколько?

— Одна на пятерых человек.

— Да ты что! Решил каждому личный обогреватель выдать?!

— Спокойствие, батарея не разрядится, думаю, за час процентов пятнадцать сожрет от силы. В зависимости от температуры окружающей среды, семнадцать максимум.

— Фух, не пугай меня так, Железяка. Давай поконкретней.

— Система простая как пять копеек, то есть как ржавый болт. Возьму амулита, этого добра у меня навалом, — Сергей показательно снял со стеллажа ящик и вытащил оттуда моток толстенной материи, использующейся как утеплительная прослойка в кабинах разной техники, синтетика была чрезвычайно живучей и переживала всю внутреннюю отделку транспорта лет на двадцать. Из амулита в Колодце делали больше половины всей одежды и абсолютно все подкладки под скафандры для выхода на поверхность. — Возьму малый нагревательный элемент, от стартеров или еще чего, малец переделаю, зашью в амулит сетку из проволоки, подрублю к ней подогрев, и готово. Питание через провод наружу, по пять штук к одной батарее, саму батарею в ранец и кому-то на плечи. Да, идти будет неудобно, получится шесть человек в одной связке, но вам вроде наперегонки не бегать, за час доберетесь без проблем. Подключение сделаю качественно, если вырвет, воткнете обратно и всего делов, на всякий случай будет запас.

— А размеры?

— Ну, присобачу ремней, чтобы можно было рукава и штаны подзатянуть, и хватит. Можно сказать, одежка будет внеразмерной. Самый дешевый и быстрый вариант, на что-то другое потребуются затраты дефицитных деталей. А амулитовые скафандры после закинем на склад и будут лежать до востребования. Без проблем.

— Годится.

— А раньше ничего придумать не могли? До меня?

— Пытались, в основном просто кутали переселенцев в тряпье потолще, тот же амулит. Кто дойдет, тот дойдет. Смастерить что-нибудь знаний не хватает, сам знаешь.

Ржавин знал, еще как знал, тех, кого здесь называли ремонтниками, не годились даже в подмастерья самому пропитому сантехнику. Никто не заморачивался вдумчивым обучением чернорабочих в городе под куполом, все они были исключительно однозадачны. После оценки умственного потенциала еще в детстве попавшему в самый низ общественной иерархии не светило абсолютно ничего. Как в пятнадцать лет он вставал к одному станку, так и заканчивал свою жизнь за ним же, ни о каком карьерном росте можно даже не думать, такое понятие среди рабочих отсутствовало в принципе. Людьми просто затыкали дыры в производстве, на которые, по разным причинам, не ставили робота. Частенько такой трудяга просто исполнял роль мясного датчика, следя за работоспособностью одного-единственного оборудования, в его задачу входило чистить его, запускать, выключать, производить мелкий ремонт и сообщать, если поломка выходила за пределы его узкой компетенции. Именно из таких «механиков» и состояла ремонтная команда Колодца, все отличие от обычных работяг состояло в том, что они умели держать в руках разводной ключ и имели смутное представление об элементарных устройствах вроде ручного насоса. То, что с такими специалистами местным удалось наладить хоть какую-то жизнь — было сравни чуду. Кое-как, по наитию, методом проб и ошибок, догадываясь, а не зная, они поддерживали функциональность старой насосной станции на приемлемом уровне много лет. Сергей очень хотелось воздать трудягам по заслугам, если бы не вся та халтура, которую ему пришлось исправлять совсем недавно. А так, да, герои нашего времени, только руки из жопы растут. Можно сказать, что ему легко говорить, имея встроенный в черепушку инженерный компьютер, но даже отдавая себе отчет в несправедливости претензий, Ржавин физически не мог выносить то издевательство над техникой, которое он застал.

— Зачем города работяг выгоняют, у них что, перенаселение?

— Не выгоняют, а утилизируют.

— В смысле?

— Их не на улицу отправляют, а в биореактор. Просто на реакторе такие же, как они, работают, вот и дают шанс уйти. Редкий случай для купола, поступление в реактор не фиксируется, следовательно, никакого наказания за это не будет, главное, чтобы лишние люди исчезли из города, а уж как это произошло, систему не интересует. Увечные, заболевшие, состарившиеся, вымотавшиеся от переработок, все, чей кпд держится ниже определенного уровня несколько дней подряд, отправляются на утилизацию. Рождение новых работников у них поставлено на поток не хуже производства оружия, все выверено и просчитано. Согласно этим расчетам заменить неэффективного рабочего дешевле, чем пытаться вернуть его в строй, вот так мы и оказываемся на свободе.

Ржавин, как, наверное, и любой человек, не обделенный здоровой психикой, испытал жгучее отвращение к подобной системе. Это хуже концлагерей и газовых камер, там людьми двигала ненависть и убежденность в собственной исключительности. Здесь все сводилось к столбикам цифр, не было места эмоциям или даже фанатическим убеждениям, простая обыденность. Людские жизни приравнивались к ржавым гвоздям, которые легко отправлялись в переплавку или выбрасывались на помойку, как только те чуть сгибались, теряя форму.

— Я начну прямо сейчас.

— Думаю, времени у тебя с запасом.

— К чему откладывать в долгий ящик? Сегодня закончу и займусь другими делами с чистой совестью.

— Хорошо, не буду мешать.

Сергей переключился на рабочий режим, его манипуляторы начали снимать с полок необходимые для проекта материалы и инструменты. Создание чего-то нового доставляло ему непередаваемое удовольствие, даже если требовалось смастерить сущую пустяковину. Согревающие костюмы как раз относились к разделу простейшей работы, Ржавин чувствовал, что для их производства он не задействует и процента своего потенциала, практически после обдумывания конструкции его тело справлялось само, оставляя голову не загруженной.

Погрузившись в ремонтный запой, Сергей пропустил мимо себя все правила и законы, по которым жил Колодец, и теперь следовало восполнить многочисленные возникшие пробелы. Именно поэтому он сейчас задавал множество вопросов всем, кого удавалось отловить и принудить к «приятной» беседе. Так он узнал о внутренней экономике поселения изгнанников. Основной валютой тут являлись батареи, именно батарейками Воротила расплачивался с Дигги за устранение двух мешавших ему бандюганов. Вторыми по ценности шли пищевые пакеты, гастрономический выбор был между ними и разнообразными букашками, живущими на самых нижних уровнях колодца. Неистребимые тараканы, жучки, червячки кое-как усваивались организмом, но ничего хорошего от их постоянного употребления ждать не стоило. В ходу так же был бартер чего-то на что-то. Если валютных единиц не оказывалось под рукой, всегда можно было расплатиться оборудованием, иногда редкими металлами, тут уж в работу шли умение и желание сторон договориться и оценить имеющиеся у них на руках устройства. Как ни странно, имелись и полноценные деньги, или чипы, как их тут называли. Ценность чипа зависела от способности индивида его реализовать, чиповая система расчетов пришла в Колодец из купола, там они были единственной валидной валютой. Рабочим, естественно, зарплата не полагалась, но слоям населения на социальную ступеньку повыше выплачивалось определенное поощрение за эффективную работу, они могли приобретать некоторые продукты сверх положенного пайка и даже заказывать что-то определенное вроде мебели или устройств для развлечения в конструкторских центрах. Под устройствами тут понимались разнообразные терминалы или автоматы с играми. Самыми же желанными покупками для подкупольных жителей являлись протезы. Повышение статуса гражданина означало неизбежную кибернизацию, только вот выдаваемые на рабочем месте импланты и замены конечностей выглядели, так сказать, непрезентабельно, к тому же имели весьма ограниченный функционал. Главный завет купольной жизни звучал так: от человека к машине, от машины к высшему существу. Это означало, что признанный чем-то большим, чем кусок мяса, человек теперь имел право на прогресс, этот прогресс он должен продемонстрировать, преодолев свое уродство. Несмотря на то, что в городе под куполом пачками штамповали страхолюдин наполовину из плоти, наполовину из металла, выше всего там ценилась эстетическая красота, только извернувшись привести свое тело в порядок, можно было рассчитывать на дальнейшее продвижение. Сначала надо было сменить заводские убожества на более продвинутые, потом еще и еще, чем лучше оборудование подключал к себе человек, тем более продвинутые детали становились ему доступны, и так до самой вершины, где все тело заменялось биосинтетическим аналогом, и рождалось новое высшее существо.

Как все это относилось к изгнанникам? Да просто и банально, купольные стремились заработать где только возможно, не гнушаясь связями даже с бывшими рабочими. Схема была такая: изгнанники собирали по поверхности ценные металлы и сплавы, сдавая их знакомому горожанину, занимающемуся переработкой металлов. Он получал за это бонусные чипы от системы и с вычетом своей доли закупал на оставшееся нужные Колодцу продукты первой необходимости, если же прямо сейчас ничего купить не требовалось ,он отдавал сами чипы. Так и появлялась в насосной станции валюта города под куполом, соответственно, ее ценность зависела от того, имеешь ли ты прямой выход на посредника, или нет.

С переработкой металла тоже имелась одна особенность. Заводы и фабрики купола предпочитали ничего не перерабатывать, а получать чистую руду, так было намного дешевле, и именно поэтому планета выглядела как свалка. Сломанные и исчерпавшие срок эксплуатации приборы и механизмы тупо выбрасывались, конвейер за время, ушедшее на разбор и переработку одного двигателя сделает пять новых, но все же некоторое количество металлов переплавлялось, скорее, как дань традициям, чем по необходимости. Система выделяла сектор мусорки и поверхностно прикидывала, сколько с квадрата выйдет полезного металла, эта цифра уходила в память и запускался процесс. В планы переработки никогда не входили редкие сплавы и драгмет, все подобное зачислялось как бонус работникам и оплачивалось чипами, но сколько там можно получить с одного квадрата? Жалкие крохи. Совсем другое дело целенаправленный поиск на огромных территориях, которым и промышляли изгнанники, так и работал этот симбиоз. Купольные богатели и нищие получали лишний шанс на выживание.

Размышления Ржавина прервало осознание того, что работа была завершена, перед ним лежало затребованное количество комбинезонов с подогревом. Поочередно подключив их к батареям и отрегулировав нагрев, он сложил результаты своей работы в ящик и задвинул в угол, их время придет через десять дней. Сейчас же требовалось найти себе новое занятие, боль в отсутствующих конечностях его давненько не беспокоила, но страх остался. Сергей как огня боялся остаться без дела, а все шло к тому, что рано или поздно он переделает в Колодце все, что только можно, и останется ни с чем. Логичным решением было пошляться по поверхности в поисках новых деталей, однако это было не оптимальным решением проблемы, его деятельный мозг требовал кардинальных действий.

Открыв запертый шкафчик, Ржавин вытащил оттуда пять одинаковых обручей. На металлических кольцах мигало несколько лампочек и тихо жужжала микробатарея.

«Время отправляться на охоту».

* * *

Нижние уровни Колодца

— Смотри, Орхем! Да не на меня, туда смотри.

Пара оборванцев выглянули из-за груды металлолома.

— Новенькая, что ли?

— Слух шел, будто Воротила где-то через неделю за пополнением отправится, рановато еще.

— Не знаю.

Парни переглянулись и вздохнули.

— Красивая, еще не побило ее тут.

По переходу в отдалении шла молодая девушка, ежась от холода и вздрагивая после каждого шороха, она семенила босыми ногами по холодной металлической решетке.

— Такую можно черным задорого продать.

— Сколько мы не ели, Орхем?

— Два дня, Плавень. Надо на тлю переходить, пайка нам не видать.

— Надо... — парочка еще раз вздохнула и, пробежавшись по параллельному коридору, перегородила девушке путь. — Привет, красавица, потерялась?

— Я... я... — девушка сжалась как от удара и, заикаясь, попыталась что-то ответить.

— Да не бойся ты, все будет хорошо. — Плавень успокаивающе поднял руки.

— Потерялась небось, давай проводим до верхних уровней, тебе тут бродить опасно, а там тебя Воротила подберет.

— Эй, сопляки, кого это вы тут нашли?

Сзади, гремя сапогами, с нижнего уровня поднялась четверка зверски выглядящих оборванцев, сжимающих в руках обломки труб и цепи.

— Блядь, не успели.

— Слушай внимательно, эй, девушка, слышишь меня?! Сейчас же беги туда, вон в тот проход, там в конце лестница наверх, потом повернешь направо, будет еще одна и так до верхотуры, мы их задержим, но на много не рассчитывай. Ну, пошла!

Красавица задрожала и осталась стоять на месте.

— Ну что же ты?!

— Смотри, какая туша приятная, ну-ка, подвиньтесь, харчки, настоящие мужики пришли.

Огромный бугай в центре оскалился, поигрывая ломиком.

— Нет, Тугой, мы ее первые нашли, она наша.

— Ха, ну ты даешь, мудень, тут вашего только дерьмо у меня на подошве.

— Орхем...

— Ладно, можете считать, что смогли меня удивить.

Все присутствующие одновременно задрали головы наверх, откуда разнесся хрипловатый, машинный голос. Там в потолке оказалась дыра, через которую на людей смотрел настоящий ужас, нечеловеческое существо с множеством металлических щупалец, кроваво-красная точка, светящаяся на закрытом капюшоном лице, сверлила оборванцев пронизывающим взглядом. Подавшись вперед, киборг спрыгнул на нижний этаж, огромная тяжеловесная туша приземлилась с звучным грохотом, паучьи ноги уперлись в металлические перекрытия пола.

— Что еще за хуйня?

— Ваш работодатель пришел, радуйтесь и рукоплещите, теперь ваша никчемная жизнь обрела смысл.

— Это Железка! Валим!

— Нет, от своего счастья не убежите!

Банда не успела даже развернуться, как их тела пробило разрядом тока, четверо бугаев всхлипнули и повалились на пол без движения.

— Теперь с вами.

Паукообразная туша невероятно ловко для своих размеров развернулась на месте.

Орхем оглянулся, девушки за его спиной уже не было.

«Хорошо, хоть она ушла».

— Вы, парочка, меня не слабо удивили. Два часа я тут занимаюсь рыбалкой, вы первые не сволочи, что мне попались, чувствую, будто нашел вид зверюшек, занесенных в Красную книгу.

Оба друга понятия не имели, о чем идет речь, но предпочли помолчать.

— Не врубаетесь?

Парочка синхронно помотала головами.

— Щас растолкую, — киборг что-то перещелкнул, и перед глазами удивленной публики появилась давешняя красотка. — Спасите, помогите! — металлическим голосом произнес монстр.

— Спасите, помогите! — тонким голоском повторила за ним девушка.

— Это, балбесы, настоящая технология, алмаз, найденный среди мусорных куч, — активная голограмма.

Плавень со всей силы вмазал себе ладонью по лицу.

«В такую передрягу попали, из-за чертовой фальшивки».

— Я тут искал добровольцев, — снизошел до объяснений киборг, — и обнаружил, что народ от меня разбегается, вот и пришлось схитрить, не бегать же за каждым бомжом.

— Добровольцев для чего? — в голосе Орхема слышалась обреченность, в его воображении киборг уже кромсал их на части ржавым тесаком.

— О-о-о, балбесы, не ради пустяковины я тут. Ищу будущую элиту поисковиков редких и необходимых в жизнедеятельности деталей и оборудования, сокращенно ПРИНВЖДИО, согласен, не очень благозвучно, но зато никто не догадается, для секретности. Так как вы парочка не гниды конченные, то от доброты душевной даю вам выбор, присоединяться к героической ПРИНВЖДИО, или нет.

— А можно поподробней?

— Конечно, балбесина, конечно. План такой, я снабжаю вас высокотехнологичными скафандрами для выхода на поверхность собственного производства, даю список, чего мне потребно, и выпускаю в свободное плаванье. Принцип простой: кто работает, тот ест. Будете находить то, что мне нужно, будете жить в отапливаемых помещениях, надежно закрытых от радиации, и есть не жучков-паучков, а нормальные пайки. В обратную сторону это тоже работает, бесполезные сначала поголодают, потом померзнут и под конец отправятся к праотцам. Будьте уверены, после наблюдения за этими жителями дна у меня рука не дрогнет и совесть не проснется, ну, для вас сделаю исключение, если что, просто выгоню к чертям.

— Интересно, как вы собираетесь нас контролировать? Эти бандиты моментом разбегутся по углам, стоит их только выпустить, тем более со скафандром на руках.

— Правильный вопрос, балбесина, будешь таким умным, я повышу тебя до дурня, — киборг запустил манипулятор себе за спину и вытащил из контейнера металлический обруч, — за текучку кадров будет отвечать вот эта цаца, я называю ее честный ошейник. Работает просто: не вернулся назад к указанному сроку — бабах! Твоя башка отправляется погулять отдельно от тела. Попытался снять — бабах! Пальнул по своему — бабах! Вышел за разрешенный радиус поиска — ну вы поняли, — киборг наклонился и деловито наградил ошейниками всех четырех вырубленных бандитов, — теперь они сотрудники ПРИНВЖДИО, похлопаем новым членам нашей организации, — металлические манипуляторы попарно стукнулись друг об друга, — что насчет вас?

Плавень повернулся к своему другу и кивнул, каким бы зверским ни казалось предложения киборга, это во много раз лучше, чем медленно гнить на нижних уровнях Колодца, питаясь тлей.

— Мы согласны, — Орхем показательно оттянул воротник рваной куртки, ожидая, что его шею сейчас захватит холодный металл обруча.

— Пока в этом нет необходимости, — Сергей спрятал оставшиеся обручи обратно в контейнер, — это еще одно ваше послабление за хорошее поведение, свои честные ошейники получите непосредственно перед выходом на поверхность, а по возвращении я буду их снимать. Теперь же, балбесы, идем туда, — киборг показал на дыру в потолке, — надо заделать мою рыболовную лунку, а то провалится еще кто, ноги переломает. Мне как ответственному за состояние всех помещений будет неудобно. Кстати, зовите меня Мастер, Мастер Железяка, если полностью.

Ржавин с удовлетворением окинул взглядом ровный ряд скафандров, выстроившийся вдоль стенки. Пока что это было самое высокотехнологичное изделие, сделанное его руками, не восстановленное путем замены пары деталей, а именно созданное, пусть на базе готовых костюмов, но все же. Можно сказать, уникальное инженерное решение для Колодца.

Основой джагернаутов, названных так в честь одного комиксоидного персонажа из-за схожести в дизайне куполообразного шлема, была обыкновенная рабочая спецовка. Такими костюмчиками снабжались все выходящие за пределы купола рабочие вне зависимости от того, чем они занимались. На складе Воротилы заготовок джагернаутов удалось найти ровно пятнадцать, на свалку они попадали довольно часто, но вскоре поисковики стали их игнорировать как бесполезное барахло. Казалось бы, вместо того, чтобы склеивать на коленке те полуржавые ведра, в которых ходят местные, есть полноценные скафандры — бери и пользуйся, однако, как можно догадаться, все не так просто. Весили эти костюмчики под сорок кило каждый и вдобавок абсолютно не гнулись в суставах, весь секрет этого фиаско заключался в излишней продвинутости используемых технологий.

Внешнее покрытие джагернаутов состояло из какой-то сверхустойчивой к механическим и химическим воздействиям ткани под названием хесмоцит, по сути являющейся слоеным пирогом переплетенных между собой нитей разных материалов. Дальше шел слой кардоплекса — пластика, заменяющего антирадиационные экраны, он не только не давал пользователю превратиться в курицу гриль под воздействием радиации, но и блокировал целый список других вредоносных излучений. И заканчивал парад жесткий каркас вкупе с псевдомышцами. Именно из-за них спецовка становилась абсолютно бесполезна для изгнанников, слой псевдомышц работал исключительно в тандеме с компьютером, в принципе, как и кардоплекс, но защитный пластик без надзора программ просто не выполнял свои функции в полной мере, псевдомышцы же наотрез отказывались двигаться, делая высокотехнологичный скафандр не полезнее булыжника на шее. Вся компьютерная начинка, располагающаяся в шлеме, отсутствовала, ее демонтировали перед тем, как отправить скафандры на помойку, скорее всего, потому, что она была в разы долговечней самого костюма. Мастеров, способных создать аналог этих систем, в Колодце не водилось и водиться не могло, до тех пор, пока на заброшенные в дальний угол джагернауты не наткнулся Сергей. Шестеренки в голове Ржавина моментально провернулись, прикидывая, что можно поиметь полезного с этих малышек, и работа закипела.

Перво-наперво требовалось найти замену изъятому шлему, прикручивать первую попавшуюся ржавую коробку не хотелось по двум причинам: первое — в этой коробке будет установлено редконаходимое оборудование, второе — если верхняя часть не будет настолько же радиационно устойчивой, как нижняя, то половина преимуществ джагернаута перед самоделками улетит в трубу. Пораскинув мозгами, Сергей пошел и скрутил с насосных турбин предохраняющие колпачки, насосам все равно, они не рабочие лет пятнадцать как, а ему эти полусферические железки подойдут в самый раз. Эти хреновины перекрывали трубы выхлопа; как многое другое оборудование, турбины делали универсальными, что на маломощный насос, что на заводскую линию, жрущую как не в себе, ставили одинаковые турбины, подстраивая под конкретные нужды на месте. Вот этими колпачками и перекрывали лишние отверстия воздухоотводов, если в них не было нужды, а так как в выхлопах могла содержаться куча всякой дряни, их делали экранированными.

Для превращения колпачков в шлемы их пришлось подпилить сантиметров на двадцать, иначе под такие сковородки голов нужных размеров еще ни у кого не выросло. Потом основательно обработать, сняв внешний проржавевший слой, и покрасить. Следующим шагом Сергей вырезал все необходимые отверстия для внешнего оборудования и визора шлема, который потом заделал капсидным стеклом. Обзор в шлеме стал на уровне рыцарского ведра или щели мехвода в танке, то есть строго перед собой узкой, амбразурной полоской, в которую хрен что разглядишь. Своими глазками счастливым обладателям новенькой брони придется смотреть только в случае выхода из строя камер, но запасной вариант должен предоставлять хоть какой-то шанс, а не просто быть. Почесав лысую полумеханическую тыкву уже в который раз, Ржавин смастерил что-то наподобие бинокля, поигравшись с расположением отражающих стекол; получилось сносно, по крайней мере, дойти до Колодца с таким обзором было можно. Потом пришлось изрядно повозиться, устанавливая камеры, анализаторы, связь и маячки, каждое из этих устройств было слеплено из того, что было, и не имело стандартизированной формы и разъемов подключения, каждое требовало индивидуального подхода, чтобы все слепить в единую, работающую систему. После всех стараний самая сложная часть была еще впереди: установка компьютера и программирование псевдомышц.

Разобрав с полусотню разнообразных терминалов, Ржавин кое-как, с помощью такой-то матери, смастерил пятнадцать миниатюрных компов и даже умудрился уместить их в колпаки вместе с охлаждением. Теперь предстояло с нуля написать кучу программ, не ошибившись ни разу. Ошибка в контроле псевдомышц могла привести к моментальной смерти подопытного, например, если руки или ноги решат вывернуться в противоположную от заложенной природой сторону, или, еще хуже, скрутит бедолагу, как мокрое полотенце при отжимании. Они, может, и уголовники, которых не жалко, но Сергей совсем не хотел своим джагернаутам репутации капсул смерти, у него на них имелись долгоиграющие планы.

Преодолев рвотные позывы и отвращение, Ржавин ранее внимательно осмотрел свою тушку и нашел несколько разъемов в районе шеи. Опытным путем было установлено, что они предназначены для прямой связи его внутричерепного компа с другими устройствами. Это заметно облегчало программирование, стучать манипуляторами по клавишам он бы заколебался, а так все делалось внутри его головы и по завершению скидывалось на миникомпы. На все про все ушло трое суток, во многом пришлось разбираться самостоятельно, вживленная система хоть и делала львиную часть работы автоматически, но все же не всю, принимать окончательные и промежуточные решения приходилось самому. Происходило это совсем не просто, Сергей имел и помнил весь необходимый массив информации, чтобы сделать нужные программы, но знать не означало осознавать. Это как иметь в голове мировую энциклопедию, с одной стороны, ты можешь вспомнить каждую букву на любой странице, однако это не означает, что ты понимаешь написанное. В случае Ржавина любая непонятка превращалась в десятки ссылок и огромный поток данных, вливающихся в мозг, система моментально давала ответы на не заданные вопросы, погружая человеческое сознание в океан информации и топя его до тех пор, пока нужный раздел не будет выучен от корки до корки. После каждой подобной процедуры Сергей час ходил по кругу, стукаясь о стеллажи, голова гудела как реактивный двигатель, пытаясь рассортировать и систематизировать выученное, отключаясь от управления телом. Когда все необходимые программы были протестированы и загружены, он вздохнул с облегчением и поклялся не повторять этот опыт в течение трех дней минимум.

Самое трудоемкое было сделано, и оставалось довести джагернаута до ума. Ржавин вставил в колпак внутренний шлем, куда должна была помещаться голова оператора, встроив в него визор, связанный с камерами, и маленький экранчик для взаимодействия с компьютером. Для крепления шлема пришлось распороть плечи костюма и извлечь воротник, новая голова скафандра крепилась на подвижный круг, сросшийся с корпусом, конструкция позволяла вертеть колпаком вправо-влево, а вот вверх-вниз только с наклоном корпуса, ну да стоило надеяться, что камеры окажутся достаточно надежными.

Финальным аккордом являлось подсоединение батареи. Оригинальные скафандры питались от микрореакторов, но таких роскошеств на помойке не нашлось, так что пришлось обойтись стандартными батареями высокой мощности, которые Ржавин спрятал в металлическом рюкзаке за спиной. Засим джагернаут был готов, и добровольцы тоже подходили к нужной кондиции. Ржавин не терял время даром, он не собирался посылать уголовников на поверхность, чтобы они там погуляли и вернулись ни с чем. Все время, пока он ваял свои шедевры, пойманные новобранцы ПРИНВЖДИО усердно занимались, постигая основы определения ценности найденного хлама. Сергей заставил каждого оборванца назубок запомнить, что для него может представлять интерес, а что нет, показал каждую редкую деталь, аналог которой нашелся на складе, а те, что не нашлись, нарисовал на кусках картона. По тысяче раз заставил проговорить все отличительные особенности редких сплавов и металлов, мотивируя на учебу едой. Посидев без пайка сутки-двое, вчерашние отказники становились на удивление сговорчивыми. Для дела пришлось привлечь своих горе-ремонтников, чтобы образование не простаивало в его отсутствие, в связи с этим наклевывался разговор с Воротилой, который должен был со дня на день заметить странную активность на складах. Он, видимо, был сильно занят, раз до сих пор не пришел с вопросом к Ржавину, но это было только на руку Сергею, еще пара дней, и вместо сомнительной идеи у него будет результат, который не стыдно предъявить общественности.

Орхем с трудом принял вертикальное положение, всю последнюю неделю он жутко недосыпал, ворочаясь в кровати до полуночи, ему мерещились кипы чертежей и горы деталей, валящихся на несчастного рабочего с небес. Они больно стучали его по голове до тех пор, пока он не вспоминал название и описание каждого устройства и не проговаривал сплавы, из которых оно состояло.

Широко зевнув и потянувшись до треска в костях, Орхем нашарил на стене выключатель. По меркам Колодца жилье им выделили первоклассное: отдельные комнаты с санузлом, отоплением и чистым не пахнущим всякой гнилью воздухом. Каморки запирались на ключ, так что некое уединение тоже было обеспеченно. Кроме собственной комнаты «добровольцам» был доступны коридор, столовая и пыточная, являющаяся учебным классом, но все захваченные киборгом люди не сговариваясь стали называть ее пыточной.

Ритм жизни «добровольцев» очень походил на их бытность в городе под куполом. Четкое расписание, набор обязательной деятельности и некоторое количество бытовых хлопот, возведенных до ранга ритуалов. Встал, размялся, умылся, сходил в столовую, сходил в уборную и занятия до обеда, потом еще один прием пищи и опять занятия, на этот раз до ужина, потом пара часов свободного времени и на боковую. Оборванцы даже притихли, четкое расписание дня подействовало на них успокаивающе, они быстро втянулись в ритм, к концу недели практически забыв о бунтах и сопротивлении.

Умывшись, Орхем вышел в коридор и направился в столовую, там он, коротко кивнув Плавню, взял свою порцию и присел за стол к другу. Они не стремились заводить знакомства с другими «добровольцами», тем более, судя по рожам, приятных собеседников им не найти. В первый день Тугой попытался отыграться на них за ту ситуацию, в которую попал, но киборг предусмотрел подобное развитие событий и как только громила замахнулся, то моментально рухнул на пол, хватаясь за бьющий током ошейник. С тех пор они с Плавнем оказались в социальном вакууме, остальные «добровольцы» с нескрываемым раздражением посматривали на их лишенные проклятых обручей шеи.

— Как спалось?

— Будто сам не знаешь как, — Орхем недовольно посмотрел на скалящегося друга, Плавень переносил пытки учебой намного легче, по крайней мере, не испытывая проблем со сном. — Мне эти картинки... — он махнул рукой, указывая на завешенные чертежами стены. — Скоро и наяву будут мерещиться, не только во сне.

— Ты чересчур стараешься, надо соотносить свои возможности с реальностью. Вот я запоминаю сколько могу, а все остальное пропускаю мимо ушей до следующего раза.

— Ага, а потом Железяка тебя дрючит сутки.

— Ну, один день мучений лучше, чем семь, — несмотря на сказанное, Плавень вздрогнул, киборг не только втискивал в их головы кучу информации, но и периодически устраивал проверки. Проваливших которые ждал особенный, двенадцатичасовой урок с мелкими перерывами, после них из класса выходили зомби с больной головой, а не люди, остававшимися таковыми, пока как следует не выспятся. Зато можно быть уверенным, что весь пропущенный материал ты запомнишь как свое имя. Плавень нарвался на одно занятие и повторить опыт явно не жаждал.

— Прошу прощения, послушайте сюда! — в столовую вошел Сиплый, один из помощников Железяки, отвечающий за своевременную доставку пищевых пайков и за мелкие объявления. — Сегодня занятий не будет, после обеда подходите к выходной двери. Должны быть все, максимум через двадцать минут.

— Началось.

Они с Плавнем переглянулись.

Все разговоры в столовой моментально прекратились, люди напряженно проводили взглядом Сиплого и уже в полном молчании продолжили ковырять свои тарелки.

— Похоже, наши собратья по несчастью не ждут от этого приглашения ничего хорошего.

— Я, честно, тоже.

— Мы можем отказаться.

— Он так сказал, только вспомнит ли об обещании сейчас?

— Ну, это обещание он выполнил, — Орхем постучал пальцем по горлу.

— Ладно, пошли, чего тянуть. Перед смертью не надышишься.

У двери, ведущей наружу из выделенного им закутка Колодца, была проведена красная линия — запретная зона, до этого дня, если ее переступить, моментально срабатывал ошейник, отправляя нарушившего порядок корчиться в конвульсиях на полу. Плавень, пользуясь своей свободой, приходил сюда ночью, но все, чего он добился, — просто подергал закрытую дверь за ручку. Сиплый дождался всех и повел группу «добровольцев» по коридорам складских помещений.

— Идите строго за мной, никуда не сворачивайте, иначе сработает ток.

Бывшие оборванцы поежились, машинально похватавшись за шеи.

Их привели в помещение одного из складов. Огромный зал, заставленный десятками стеллажей, шкафов и полок был переполнен горами коробок и контейнеров всех видов и размеров, разложенных аккуратными кубами в соответствии с представлениями о порядке обитателя этих помещений, который в данный момент стоял к ним спиной, перебирая детали. Услышав шаги киборг развернулся, лязгнув металлическими ногами, и приветливо раскинул руки, не замечая, что процессия оборванцев разом вздрогнула.

— Приветствую вас, мои дорогие сотрудники, отпуск кончился, настало время трудовых будней, — Железяка сделал несколько шагов вперед, отчего застывшие как кролики перед удавом люди брызнули в стороны, прижимаясь к стенам. — Ну-ну, спокойней. Дышите ровно, не паникуйте, сей момент я вас есть не собираюсь. Итак, в общих чертах род ваших занятий я обрисовал ранее, настало время конкретики...

— Иди к ржавым богам, я наружу не полезу!

Группа расступилась, оставив неожиданного бунтовщика одного, взгляды скрестились на крепком, мускулистом мордовороте с квадратной челюстью и обожженной шеей. Каждый из четырнадцати оборванцев заочно записал бедолагу в смертники и только ждали, как быстро его настигнет ужасная расправа. Сергей не собирался разочаровывать зрителей, но при этом совершенно не хотел становиться маньяком, казнящим людей за любой проступок. Для своего мероприятия он выбрал более гуманные методики, заключающиеся в том, что не обязательно быть кровавым диктатором, достаточно им выглядеть.

— Ну что же, я не буду вас переубеждать, конечно, каждый имеет право отказаться. Раз уж об этом зашел разговор, имею честь представить вам систему списания отказников моего собственного изобретения, — Ржавин отошел в угол и стянул со стоящего там оборудования чехол, — прошу любить и жаловать: измельчитель! — Квадратная челюсть не успел пикнуть, как один из манипуляторов схватил его за ногу и без усилий поднял над пока еще неподвижными зубцами. — Этот малыш создан, чтобы перемалывать все вплоть до самых твердых пластиков, знаете ли, иногда лучше пустить ненужные вещи на сырье и переплавить, чем пытаться присобачить треснутую деталь куда-либо. Фарш я с его помощью еще не делал, но не сомневайтесь, с вашими хлипкими костями он справится в два счета, — Сергей щелкнул парой переключателей, и измельчитель загудел, раскручивая шестерни, машина была довольно простая, практически офисный шреддер, адаптированный для более твердых материалов. — Ну что, вы готовы к увольнению? Последнее слово?

— Я... я... не надо, не... надо... я буду, сделаю, что скажете сделаю! Я сделаю!

— Ну, вот и чудно, — Ржавин швырнул неудавшегося отказника себе за спину и, вырубив измельчитель, со всем тщанием завернул его обратно в чехол. — Поясню для особо непонятливых. Забудьте о разгульной жизни на нижних этажах Колодца, вы влезли в серьезные кармические долги перед обществом и теперь будете отрабатывать их по полной, ну, кроме этих двоих.

— А почему к ним особое отношение? — пискнул офигевший от собственной храбрости голос из толпы.

— Потому, что я так хочу. Еще вопросы? Нет? Отлично. Вернемся к конструктивной беседе, — Ржавин отодвинул ширму, за которой стоял ряд готовых скафандров. — Это произведение искусства называется джагернаут, ваш рабочий инструмент. Один такой костюмчик по ценности перекрывает вашу жизнь раз двадцать, так что я принял некоторые меры, чтобы они в любом случае возвращались ко мне, ну, да об этом после. Сейчас ваша задача — научиться ими пользоваться, и вот этим мы сегодня будем заниматься. Для начала, как вас зовут... Хотя нет, стоп, запоминать вас, уродов, мне незачем так что потрудитесь запомнить сами. Ты, — Сергей ткнул в отказника, — будешь Кирпич, твой джагернаут номер один. Бурдюк — второй; Плешивый — третий; Индеец — четвертый; Борода — пятый, не вздумай побриться, — Ржавин поочередно наградил прозвищем каждого уголовника, задержавшись только на парочке добровольных участников его замысла. — Будете брат за брата, ты первый, ты второй. Только попробуйте не отозваться, если я к вам обращаюсь, сразу нарветесь на курсы улучшения памяти, вы меня знаете. Так, Борода, вперед, разоблачайся. Чего встал, баран, снимай тряпье и одевай поддоспешник, в этой половой тряпке я вас внутрь не пущу. Вон там бери, да не это, ты что, дебил, не видишь, это клеенка, рядом с джагернаутом на столе, дубина!

Паникующий новоиспеченный сотрудник ПРИНВЖДИО дрожащими руками стянул с себя одежду и попытался втиснутся в термокомбинезон, нырнув в него головой вперед; побарахтавшись с полминуты, он окончательно запутался и застыл на месте, не зная, что делать.

— Брат за брата, помогите отсталому, и не знаю, по щекам его, что ли, похлопайте, он сейчас от страху кони двинет.

Орхем влез в жуткого вида скафандр одним из первых и оказался в полной темноте, руки и ноги свободно болтались внутри рукавов и штанов, лишний зазор составлял не меньше двух сантиметров, броня явно была для него велика. Он попробовал пошевелиться, но тяжеленная конструкция отказывалась гнуться в суставах, идея киборга очевидно проваливалась еще на старте. Орхему стало не по себе, кто знает, как полубезумная полумашина отреагирует на свою неудачу, однако долго предаваться переживаниям ему не пришлось, по металлическому колпаку шлема постучали.

— Эй Первый брат, слышишь меня? — приглушенный голос киборга раздался снаружи.

— Да!

— Не ори, у меня со слухом все в порядке. Значит, так, сейчас слева загорится синяя лампочка. Есть?

Маленькая точка вспыхнула на уровне глаз Орхема.

— Есть.

— Отлично. Теперь повторяй за мной и не суетись: активация системы.

— Активация системы, — послушно пробормотал Орхем, от волнения копируя интонацию киборга. По всему скафандру прошла волна вибрации, парню стало казаться, что внутри не хватает кислорода, он судорожно хватал ртом воздух, всеми силами стараясь не паниковать.

— Дальше: подстройка параметров.

— Дальше, подстройка параметров, — за спиной что-то зажужжало, стенки скафандра начали сходиться, плотно сжимая его тело. — Что? Что происходит? Меня сейчас раздавит!

— У вас что, у всех клаустрофобия? Прекрати ныть и возьми себя в руки. Ты мужик или где? Ты боец ПРИНВЖДИО или почему?

— Что? Что?!

— Успокойся, говорю, ничего тебя не раздавит, джагернаут подстраивается под твои цыплячьи габариты.

Жужжание с щелчком прекратилось, теперь Орхем был надежно зажат внутри брони без возможности двинуться, мягкие стенки скафандра обволакивали все тело, включая голову, зато теперь он мог видеть сквозь прорезь в шлеме. Обзор был отвратительным, что они с таким зрением увидят на поверхности?

— Так, Первый брат, дальше сам, у меня таких охламонов еще десяток.

— Что делать?!

— Поздоровайся. Сержант все объяснит, хотя для вас, брат за брата, я по блату сделал леди сержанта, развлекайся.

Послышались тяжелые металлические шаги, уходящие куда-то в сторону.

— Э-э-эм... Привет?

— Приветствую вас, пользователь, — приятный женский голос раздался прямо в ушах.

— Д... да, добрый день.

— Приветствую вас, пользователь, — терпеливо повторил голос.

— Да... что мне делать?

— Назовите ваш позывной для регистрации.

— Первый брат, — выпалил Орхем, даже не подумав, почему бы не назвать свое собственное имя вместо клички.

— Позывной закреплен.

— А вас как зовут?

— Наименование программы — сержант Синицына.

— Очень приятно, — Орхем чувствовал себя как на первом свидании, может, дело в том, что его опыт общения с противоположным полом ограничивался трехсекундными встречами в коридоре, а может, виной была природная стеснительность, но даже очевидно механический собеседник-женщина вызывал у него легкую оторопь. — Как мне двигаться?

— Желаете запустить полный курс обучения?

— Да, конечно.

— Основное управление комплексом исследования поверхности, далее КИП, модель джагернаут, производится голосовыми командами. Произнесите: камеры.

— Камеры.

Обзорную щель что-то заслонило, внизу перемигнулась пара лампочек, и прямо перед глазами вспыхнул экран, разделенный на три сектора, на первых двух был виден склад, только с немного разных ракурсов, второй экран был как бы выше первого и направлен вниз, третий сектор демонстрировал серую металлическую стену. Задний вид, догадался Орхем, с интересом разглядывая, как его друг по несчастью пытается ходить. Борода, вспомнил он кличку бедолаги, которого они с Плавнем первого запихивали в джагернаут.

— Произведите настройку камер.

Орхем задумался. Зачем ему два передних вида? С одной стороны, незачем, с другой — смотреть себе под ноги придется часто, раз уж они должны заниматься поисками деталей и металлов, к тому же исходя из внешнего вида шлема очевидно, что операция под названием «посмотреть вниз» возможна только с наклоном всего корпуса. Задняя камера тоже будет полезна, но не на треть экрана.

— Эм, сержант Синицына, можно убрать задний вид в левый верхний угол и сделать его поменьше.

— Выполняю.

— Еще чуток, так, достаточно. Теперь вид под ноги переместить вниз экрана, пусть занимает где-то четверть.

— Произвести совмещение угла обзора первой и второй камеры для исключения образовавшейся между ними мертвой зоны?

— Да, сделай, пожалуйста.

Орхем еще минут десять играл с настройками обзора, оказалось возможно запрограммировать быстрое переключение между запомненными настройками и установить масштабирование, так же встроенный сканер должен был помогать ему распознавать нужные металлы, система датчиков показывала состояние брони и заряд батареи. Наконец, разобравшись с компьютером, он был готов сделать первые шаги.

— Активирую псевдомышечную массу, заряд в норме, распределение энергии равномерное. Внимание, система синхронизируется с пользователем, некоторое время движение будет происходить с задержкой, учитывайте это.

— Хорошо, спасибо, сержант Синицына.

Орхем попытался поднять руку, поначалу скафандр никак не отреагировал на его попытки, но спустя секунду облаченная в тяжелую металлическую перчатку пятерня пошла вверх.

«Вот она, задержка, действительно непривычно».

Сделав несколько шагов, с трудом сохраняя равновесия, он осмотрелся, с подключением псевдомышц стал доступен и поворот головы, хотя быстрее было крутить одной из камер, шлем в этом смысле заметно уступал в скорости.

Неподвижными остались только три последних джагернаута, остальные уже пытались ходить, неуклюже грохоча по полу и задевая все подряд на своем пути, на полу валялось множество разнообразных железок и несколько опрокинутых стеллажей. Орхемом овладело странное чувство защищенности, то, что он ранее никогда не испытывал, он как будто превратился из выброшенного на холод оборванца, который в любую секунду может лишиться своей жизни по прихоти проходящего мимо незнакомца, в кого-то цельного. Кого-то, имеющего смысл в этом мире, готового встретить удары реальности, широко расправив плечи. Он металл, он танк, он не боится, он способен на многое.

Орхем поднял с пола металлический прут.

«Все или ничего, есть у меня сила или нет?»

Огромная перчатка сжалась, без усилий сгибая лом, Орхем взялся другой рукой и как ни в чем не бывало скрутил толстый прут в кольцо.

— Нравится?

Орхем вздрогнул, камера развернулась, показывая вставшего рядом киборга; сейчас он не казался таким уж пугающим, да и ростом стал заметно меньше, но вместо страха пришло что-то другое. Орхему пришлось немного напрячься, чтобы мысль в голове оформилась до конца. Да, это была благодарность, благодарность и уважение. Сегодня впервые Орхем почувствовал себя не ничтожеством, а кем-то другим.

— Это удивительно.

— Эх как тебя проняло, сердце прям чечетку отбивает, ты там в обморок не упади.

— Как вы?..

— Джагернауты посылают мне отчет о вашем состоянии. Совсем уж впадать в экстаз не стоит, эти костюмчики все еще мои, вам они даны для работы.

— Да, я готов.

— Какой там готов, еле ходишь. Три-четыре дня будете учиться ими управлять, вам еще надо оружие освоить.

— Оружие?

— Конечно, не за тем я конструировал джагернаутов, чтобы они в виде металлолома расползлись по рукам всяких выродков и наркоманов, шатающихся по поверхности. Мое оборудование должно каждый раз возвращаться назад в полной комплектности, да еще с прибытком, а не наоборот. Ладно, крушите мой склад еще полчаса, потом отбой, — киборг повысил голос, чтобы его услышали все, — завтра найду пустое помещение для наших экспериментов.

В общем и целом Ржавин был удовлетворен испытаниями; конечно, после пятнадцати слонов в посудной лавке пришлось потратить время на уборку склада, зато никаких критических ошибок ни в программе сержантов, ни в работе самих джагернаутов выявлено не было. Так, парочка мелких багов системы, которые сами подопытные даже не заметили, для его полукомпьютерного мозга задачка на пять минут интенсивной работы. Уверенность в мероприятии по поиску всяких полезностей только росла, денька за три-четыре бывшие отморозки привыкнут к скафандрам, и их можно будет выпускать в свет. Им, похоже, даже понравилось управлять броней на основе псевдомышц, дающей своему пользователю силу небольшого грузовичка, настолько понравилось, что вопреки ожиданиям ни один уголовник не попытался напасть на Сергея. Ржавин был уверен: хоть один засранец да попробует заломать своего «работодателя», почувствовав силу синтетических усилителей, но обошлось, все новоиспеченные сотрудники ПРИНВЖДИО после обкатки скафандра выглядели немного пришибленно-задумчиво и расходились по кубрикам, погрузившись в свои тяжелые мысли. Минус один предполагаемый бунт, плюсик в статистику, Ржавин определенно не собирался возмущаться по причине обмана своих ожиданий.

После уборки, в отличие от обрванцев, Сергея ждал не отдых, а утомительная, хотя в его случае скорее увлекательная работа. За три дня до часа «Х» ему предстояло еще немало сделать, во-первых — довести до ума вооружение джагернаутов, во-вторых — смонтировать на первом уровне Колодца антенну.

С антенной все просто и банально, джагернауты контролировались им дистанционно, как и честные ошейники, а вот с радиусом работы передатчиков была беда, и если Ржавин не хотел, чтобы его подопечные гуляли в ста метрах от выхода из Колодца, требовалось установить приемник помощнее.

Другое дело пушки, размышлять о вооружении своих балбесов было увлекательно и интересно. Сергей для начала изучил кустарные поделки местных умельцев. Основным видом вооружения тут являлась металлическая арматурина, приспособленная для более удобного махания и изредка модифицированная всякими шипами, металлическими набалдашниками и тому подобным декором. Лома вокруг валялось много, прямых рук мало, так что старая как само человечество концепция дубины поувесистей тут работала вовсю. Что-то более продвинутое делилось на два типа: огнестрел или хим-огнеметы. Пламя-кислотоплеватели всех разновидностей, размеров и надежности Колодец производил мелкими, но постоянными партиями, и так же постоянно эти вундервафли взрывались в руках своего пользователя, окатывая его с ног до головы всякими неприятными жидкостями, и местный напалм для такого бедолаги был одним из лучших вариантов. Всякой едко-горючей дряни на планете-свалке валялось немерено, с чем с чем, а с химическими отходами тут, как и с металлоломом ,было все в порядке. Встречались такие ядреные экземпляры, которые разъедали металл за секунды. Минусы хим-огнеметов были вполне очевидны, даже надежно сделанная конструкция могла рвануть от шального выстрела или баллон мог повредиться при падении или ударе той же арматуриной, к тому же дальность использования данного вида оружия была весьма ограничена. Такой хреновиной были вооружены гопники, встретившиеся Ржавину на поверхности в первый раз. Оценив все за и против, он отбросил этот вариант как несостоятельный.

Огнестрел был более привлекателен, пусть косо-криво собранные поделки местных постоянно клинило, да и бронебойностью они в массе своей похвастаться не могли, но к Ржавину все это не относилось, его пушки работали бы как часы. И все же Сергей от порохового оружия тоже отказался, оно не подходило по двум ключевым параметрам, являющимся основными для Ржавина: для начала созданное им оружие не должно работать в отрыве от джагернаутов, чтобы он не увидел всяких отбросов, расстреливающих людей из его поделок, и второе, но не менее важное — это до рези в животе скучно. Конструкция огнестрела слишком проста, слишком банальна и обыденна в разработке. Деятельный полумашинный разум требовал вызова, настоящей работы, чтобы винтики и шестеренки в голове раскалились до максимума, иначе проклятая мигрень вернется с новой силой. Жажда созидания овладела Сергеем полностью, и ничто теперь не могло отвратить его от грандиозного проекта создания невиданного среди изгнанников оружия, и между всеми футуристическими девайсами, чертежи которых хранились в его черепушке, выбор пал на рельсотрон. Выбор вынужденный, ничего более крутого с имеющимся набором оборудования и материалов изготовить просто невозможно. Вообще рельсотрон или, по-научному, электромагнитный ускоритель масс вовсе не рассматривался местными как оружие, что вполне понятно, тут имелся широкий выбор игрушек для смертоубийства помощнее, он не устарел, как огнестрел, просто когда технологии позволили изготавливать компактные копии этого устройства, в нем уже отпала необходимость. Электромагнитный ускоритель внушительных размеров использовался для заброски грузов на орбиту, вместе с устройством антиграва он спокойно отправлял в космос контейнеры под сотню тонн и больше, для нужд Ржавина же требовалось что-то в разы слабее.

Теоретически конструкция рельсотрона была довольно проста, это два параллельных электрода, по простому рельсы, под постоянным током, между ними помещался снаряд, который замыкал цепь и разгонялся за счет собственного магнитного поля. Мощность оружия целиком и полностью зависела от источника тока, чем он сильнее, тем большую скорость наберет условный снаряд. Вторичными показателями являлись проводимость рельсов и что именно Сершей собирался использовать вместо пули. Если бы Ржавин не был ограничен в ресурсах, он не сомневаясь загнал бы рельсы в герметичный корпус, наполненный проводящим газом, и использовал в качестве патронов полимерные шарики, при работе в такой среде газ разогревался и сгорал, превращаясь в плазму, обволакивающую шарик, существующий доли мгновения. Но как бы ему ни хотелось пострелять по банкам плазменными сгустками, к огромному разочарованию, без охренительно сложного устройства плазмосдерживающих полей все это великолепие рассеялось бы через два-три метра, с таким же успехом можно сделать хим-огнемет, и трудозатрат будет в сотню раз меньше. А с учетом отсутствия необходимых сплавов эта штуковина будет взрывоопасней любых местных поделок.

Вздохнув и мысленно придушив свою конструкторскую песню, Ржавин спустился в мечтах на пару ступеней ниже, пообещав себе когда-нибудь все-таки сделать плазменный рельсотрон.

Ниже располагался выбор между проводяшими и непроводящими снарядами, первый вариант пулял шариками с высокой начальной скоростью, второй при помощи дугового разряда будет испарять часть массы патрона, создавая шикарную реактивную струю, выглядеть будет эпично. Ржавин еще раз вздохнул и выбрал самый простой вариант с проводяшим зарядом, интерес интересом, но совсем сходить с ума не стоит, он в, конце концов, делал рабочий инструмент для своих уголовничков, а не игрушку для себя любимого.

Сплавов с отличной проводимостью для рельов имелось с горкой, можно было выбирать из кучи наименований, о которых на Земле никогда не слышали. Для первичного разгона шарика сгодится пневматика, все вместе поместить в изолированный корпус, чтобы стрелок не обуглился после первого выстрела, запитать от батареи, потом все посчитать и понять, что мощности батарейки недостаточно, почесать тыкву, порыться в ящиках на складе и собрать из говна и палок нечто охренеть какое интересное. Ржавин, продумывая работу системы, аж заурчал от удовольствия, в еще большую нирвану его отправил только сам процесс сборки.

Проблему недостатка мощности решали эндоразрядники, в Колодце их называли коптилками, по сути простые, плоские микробатарейки, как в часах или весах, похожие на таблетки. Подкупольные жители использовали их в дизактиваторах, это такая байдень, которой очищали от радиации разный транспорт и оборудование, по долгу службы используемое в местах сильного радиоактивного заражения. Дизактиватор состоял из двух частей: некий гель, наносимый на корпус машины, и несколько проекторов-тарелок, прижимаемых к покрытой гелем поверхности. Эти тарелочки одномоментно пускали бешеный заряд тока, который как-то взаимодействовал с синтетической жижей, в процессе избавляясь от радиации. Ржавин честно попытался понять, как это чудо работает, но его компьютерная часть в ответ загрузила его таким количеством информации, что он просто вырубился; для осознания настолько сложных технологий придется начинать с азов, иначе котелок просто не выдержит. Главное, что в этих проекторах использовались эндоразрядники, именно они давали оборудованию нужную мощность, тут же сгорая. Как расходники их производили в большом количестве и выкидывали вместе с дизактиваторами, постоянно выходящими из строя. В каждой тарелочке хранилась сотня таблеток, использованными оказывалась треть обоймы, чаще меньше.

Сергей совместил батарейки в общую обойму с патронами, шарики подавались в ствол пневматики, а таблетки — в слот энергопровода. Заплечная батарея джагернаута держала рельсы под постоянным напряжением, в момент выстрела использовался эндоразрядник, значительно увеличивающий мощность. Хватало каждой таблетки пальнуть один раз, потом требовалась замена расходников, но в целом это ни на что не влияло, рельсотрон и не задумывался пулеметом, скорострельность двенадцать выстрелов в минуту вполне приемлема. За корректную работу системы отвечал компьютер джагернаута, связанный с пушкой гибким кабелем, он следил за напряжением и контролировал процесс активации эндоразрядников, без него рельсотрон превращался в мертвую железяку, подпитки одной заплечной батареи хватало только метать шарики себе под ноги и не больше.

Собрав все вместе, Ржавин вывел сбоку на стволе рельсотрона ПОЛЭНО, что расшифровывалось как полупневматическое огроменное летальное электромагнитное нагибало «О», для последней «О» ничего не придумывалось, поэтому пришлось оставить легкую недосказанность в названии. Сергей отметил, что в последнее время стал тяготеть к аббревиатурам, и, переложив ПОЛЭНО в шкаф, принялся мастерить еще четырнадцать штук. Пушка вышла тяжеловатой, шесть с хвостиком кило, но джагернаутам пофиг, он еще и укрепил конструкцию, чтобы криволапые уголовники случайно ее не погнули.

По окончании работы до Сергея дошло, что первый образец надо было проверить, прежде чем ваять остальные, как говорится, хорошая мысль всегда приходит с запозданием, его так увлек процесс сборки, что ни о чем другом Ржавин не думал, полностью отдавшись страсти конструирования.

Под расстрельную статью попал кусок корпуса крана, металл там был не ахти какой ценный, и Ржавин готов был пожертвовать его во благо науки. Прислонив мишень к стенке в пустом помещении склада и зафиксировав его парой штырьков, ввинченных в стену, Сергей отошел в дальний угол. За неимением джагернаута кабель управления пришлось напрямую подключать к себе, копии всех созданных программ хранились внутри вживленного компа, и ничего рассчитывать по новой не пришлось. Направив ПОЛЭНО примерно в сторону цели, он надеялся, что уж с двадцати метров как-нибудь попадет, Ржавин выжал спуск. Рельсотрон щелкнул, загудел, и в противоположной стене образовалось множество мелких дырок, корпус крана тоже получил свое, став похожим на дуршлаг. «Так, шарик не выдержал и рассыпался в полете, надо подобрать что-нибудь прочнее или...» — в голову пришла интересная мысль, которую следовало немного обмозговать, но сначала следовало сделать еще пару выстрелов. Щелчок повторился, стена с мишенью обзавелись вдвое большим количеством отверстий, а вот ПОЛЭНО непредвиденно начало дымиться, что-то определенно пошло не так.

Ржавин без задней мысли тут же вскрыл крышку зарядной коробки рельсотрона и чуть не получил в морду раскаленной струей пара, спасла незадачливого конструктора длина собственных рук-манипуляторов.

— Блядь, да емана, бляха-муха!

Матюкаясь и коря себя за идиотизм, Сергей сорвал плавящиеся болты и заглянул внутрь, обе рельсы внутри приобрели дугообразную форму, пара выстрелов и ПОЛЭНО благополучно превратилось в дрова, он недооценил мощность эндоразрядников, и возникающую в результате их работы температуру в рабочей зоне. — Вот нехер полагаться на свою тупую голову, надо было дать компу все посчитать.

Вернувшись в приспособленный под мастерскую угол, Ржавин разобрал безвозвратно испорченное оружие и начал обдумывать патч первого дня. Сначала требовалось заменить рельсы на что-то более температуроустойчивое, пусть даже с небольшой потерей проводимости, потом сообразить систему охлаждения, заменить патроны... и доработать обойму. Сергей крутил в манипуляторах магазин с перекошенным эндоразрядником, если бы не расплавленные рельсы, следующий выстрел все равно не состоялся бы, простая пружинная система подачи батареек показала себя как полное фуфло.

Доработка ПОЛЭНО заняла весь остаток ночи; подумав хорошенько, Ржавин соорудил жидкостную систему охлаждения ствола, появился еще один шланг, ведущий за спину джагернауту, где он разместил морозильник. Охлаждающая жидкость должна была циркулировать по кругу от морозильника до ствола, спасая всю конструкцию от перегрева. Эндоразрядники перекочевали из обоймы внутрь корпуса, теперь кластер батареек требовал около пяти минут для замены, зато содержал сотню выстрелов, этого должно было хватить с горкой на весь рейд, они, в конце концов, не на войну шли. Шарики-патроны тоже претерпели изменения, Сергей сделал целых три вариации магазина: с зеленой полосой — обычные, с синей — шрапнель и черный — составной патрон, поместив внутрь шарика еще один шар, но уже со смещенным центром тяжести, внешняя оболочка компенсировала этот перекос, пока существовала, но, по идее, она должна была сгорать в процессе прохождения через рельсы. Последним апргейдом стал газоотвод, все-таки внутри корпуса находился не вакуум, и с разогретым воздухом тоже стоило как-то справляться.

Вернувшись к самодельному полигону, Сергей повторил стрельбы. Зеленая обойма сработала как положено, делая аккуратные дырки в мишени и застревая на глубине трех-трех с половиной сантиметров в цельнометаллической стене. Результат на уровне, учитывая, что кусок крана, выполняющий роль врага народа, тоже был не тоненьким, можно сказать, бронебойность получилась избыточной, с такой пулялой можно на танки охотиться, а не отбиваться от одетых в полуржавые ведра оборванцев. Синие шарики развалились, как и в прошлый раз, так что дробовик у него теперь тоже есть, а вот черные ввели Сергея в определенный шок. Входное отверстие попадания было как у зеленых, а вот выходное — как от кумулятивной струи, шарик, врезавшись в металл, не просто начал вращаться, расширяя рану из-за своей овалообразной формы, а рванул внутри, вырвав заднюю стенку корпуса с мясом. Случится так же, если попасть в человека, или нет, сказать сложно, но Ржавин подобру-поздорову убрал черную обойму в дальний ящик своего сейфа. Он изначально не собирался вручать смещенные магазины своим архаровцам, сделав их чисто из любопытства, теперь же расхотелось их даже кому-то показывать.

«Ну его нахер, может, тут и нет всякий конвенций, зато совесть у меня осталась».

«Дело сделано, все оборудование готово и проверено, осталось научить «добровольцев» им пользоваться — и вперед, к покорению мусорных гор!»

Колодец был бедным на событие поселением, тут ежедневно умирали люди — от болезней, радиации, несчастных случаев, разборок банд нижних уровней, передозировки наркотиков или просто от голода, что было обычной рутиной. Люди прятались по углам, забиваясь глубже в темные щели, где их не касался взгляд сильных мира сего. Добытчики просиживали все время в грязных пищевках — так местные называли заведения вроде салунов или баров, где имеющие что-нибудь на обмен счастливчики могли позволить себе нормальную еду и нормальную комнату. Название пищевка пошло от пунктов раздачи пищевых концентратов в городе под куполом, изгнанники просто перенесли знакомое слово из своего прошлого. Более или менее свободно по Колодцу ходили только люди Воротилы, его ремонтники, курьеры и охранники чувствовали здесь себя главными по праву силы, но даже они всем скопом разбегались с дороги тех, кто этим утром вышагивал по металлическим мостикам насосной станции.

Тяжелый стук громадных сапогов выбивал дробь, эхом разносящуюся по всему Колодцу, огромные фигуры двигались, выстроившись в колонну, не обращая внимания на ничтожных людишек, преодолевая уровень за уровнем, все выше и выше, к самому выходу на поверхность. Слабые духом поминали ржавых богов, те, кто посмелее, смотрели на процессию разинув рот, а самые смекалистые уже прикидывали, как изменится теперь жизнь Колодца. Потому что киборг, возглавляющий колонну, менял эту жизнь еженедельно.

Отодвинув застывших в растерянности охранников на входе, Ржавин повернулся к своим «добровольцам».

— Все помнят? У вас только четыре часа.

— Да, Мастер.

— Хорошо, но для самых тугих вроде тебя, Кирпич, повторю: это испытательный выход, сейчас я не рассчитываю получить от вас сверхценное оборудование. Далеко не уходить, вернуться вовремя, принести хоть что-то полезное. Ясно?

— Да, Мастер.

— Все, на выход.

Ржавин уступил поисковикам дорогу и простоял в воротах до самого конца, пока последний джагернаут не скрылся за поворотом, теперь оставалось скрестить пальцы и ждать результатов своей затеи.

Орхем осмотрелся, он был на поверхности всего один раз и все, что помнил, это пронизывающий до костей холод, ржавый металлолом под ногами и спину провожатого. Теперь же у него появилась редкая возможность увидеть их планету своими глазами.

Груды мусора повсюду, тут его ожидания сошлись с реальностью на все сто процентов: остовы техники, куски обшивки, обломки труб, сломанные детали, целые горы всякого барахла громоздились друг на друге, куда только хватало взгляда. Низкое, бронзового цвета небо делало картину поверхности еще более удручающей. Лохмотья желтоватых облаков неспешно плыли в рыжем мареве, а позади тускло светился солнечный диск, безрезультатно пытающийся пробиться своими лучами сквозь небесную кашу смога и пыли. Моросил мелкий дождь, едва заметные капли разбивались о нагромождения металла, образуя неглубокие лужи и тонкие ручейки, стекающие по искореженным стенкам разных механизмов.

— М-да, не красавица наша планетка.

Плавень, как и все остальные тринадцать джагернаутов, направили свои камеры вверх, у каждого в голове возникали схожие мысли, и хотя подкупольные рабочие не видели в своей жизни ничего другого, помимо металлических стен жилых комнатушек и заводов, чтобы понять, насколько поверхность уродлива, не требовалось иметь пример для сравнения, и так все было понятно.

— Надо спешить, время идет.

Мастер разделил пятнадцать поисковиков на пять групп по три человека в каждой; придерживаясь плана, они должны были разойтись в разные стороны, отдалившись от входа на пару километров, и попытаться что-нибудь найти, а потом вернуться, ориентируясь на сигнал антенны. В их с Плавнем группу попал Борода, что можно было считать удачей, по крайней мере, он был наименее конфликтным среди всех вытащенных с нижних уровней оборванцев.

Орхем подцепил рукой трос тележки и произвольно выбрал путь между горами хлама; ему приглянулась кривая тропинка, проходящая под остатками кожуха бурильной установки и переломанной пополам наблюдательной башни. Рассчитывать что-то найти около выходи из Колодца не стоило, все более или менее ценное давно вынесли, скорее всего, в радиусе пяти километров не осталось ничего стоящего, но тут имелась одна оговорка — данное утверждение относилось к поверхности мусорных куч. У поисковиков ПРИНВЖДИО имелось неоспоримое преимущество над остальными, они могли ворочать тяжеленные куски металла не напрягаясь, псевдомышцы позволяли это делать, следовательно, появлялась возможность зарыться поглубже туда, где медленно ржавело нетронутое оборудование и материалы. Для Ржавина вся поверхность захламленной планеты была что Кландайк, где ни копни, везде имеется шанс наткнуться на алмаз среди грязи, эту простую мысль он донес до своих подопечных, и, следуя выданным указаниям, Орхем в данный момент выглядывал подходящую площадку для раскопок, не забывая попутно закидывать на тележку бесполезные с точки зрения работоспособности, но ценные в плане сплавов детали. Удастся ли найти что-то полезное или нет, это как получится, но в худшем случае у них хоть будет груз на переплавку, и задача минимум, можно считать, выполнена.

Вся троица поисковиков увлеченно крутила головами: несмотря на все уродство помойки, что-то неуловимо чарующее имелось в выброшенных машинах. Вот гигантский строительный кран, исполин наполовину ушел в землю, как утопающий, зацепившись магнитной стрелой за гигантский, проржавевший до дыр ковш. Несколько разбитых карьерных грузовиков валялись друг на друге, образуя причудливую, неустойчивую башню, грозящую рухнуть в любой момент. Под ногами валялась изорванная цепь тягача со звеньями толщиной в руку взрослого мужчины. Что должно было случиться, чтобы прочный металл цепи разорвало как бумагу? За всем этим стояла какая-то история, выброшенные машины были связаны с людскими жизнями, с рабочими, проводящими рядом многие и многие часы, зачатыми и погибшими за рычагами очередного крана или экскаватора. Таковыми были правила подкупольного города: если женщина не заводила детей сама, ее заставляли это сделать искусственно, потому частенько в утлых закутках, тупичках или кабинах техники, в редкие перерывы зарождались чувства, неподвластные давящим металлическим стенам, не регулируемые расписанием и инструкцией; с одной стороны, чудо, с другой — великая печаль, ведь в этот проклятый мир приходил еще один несчастный человек, вся жизнь которого будет заключена в маленькой закрытой коробке рабочих будней.

— Смотри!

Голос Плавня в наушниках немного искажался, создавая впечатление, будто у него в шлеме дует сильный ветер, чего, естественно не было, просто атмосфера планеты, богатая на разнообразные излучения, отрицательно действовала на радиоволны.

Орхем повернул камеру в сторону, указанную Плавнем, там над кучами металлолома неспешно пролетал огромный грязно-синий корабль, похожий на разомкнутое кольцо, хаотично завешанное прорвой ящиков.

— Что это?

— Мусоровоз, — впервые с самого выхода заговорил Борода. — Братья, давайте-ка схоронимся вон под тем навесом.

— Да им на нас плевать.

— Плевать, — согласился Борода, — и все же лучше спрячемся, черт их знает, что этим препарированным в голову взбредет.

— Согласен, больно костюмчики у нас приметные, — кивнул Плавень.

Мусоровоз приближался, становясь все огромнее, гудение антигравов стелилось по земле низким свистом и потрескиванием направленных импульсов. Все вокруг начало мелко подрагивать, с мусорных куч скатывался всякий хлам и грязь.

— Надеюсь, он не на наши головы свой груз приземлит?

— Нет, это только кажется, что он на нас летит, по-настоящему пройдет правее, где-то в километре-двух.

— Слушай, Борода, а ты откуда это знаешь?

— На шлюзе работал, где они загружаются, контейнеры чистил. Когда нет мусоровозов, все развлечение — сидеть, смотреть в иллюминатор наружу, а потом игра у нас была такая, угадать, к нам идет швартоваться корабль, или нет. Из-за их габаритов сложно сказать, куда пилот выруливает, особенно издалека.

— Ясно.

Гигантский мусоровоз заслонил своей тушей полнеба, но Борода был совершенно прав относительно его траектории, синеватый корпус постепенно забирал в сторону.

— Вот это махина!

— А что же ты хотел, за раз увести стодвадцатитонный кран на тележке не выйдет.

Они дождались, пока контейнеровоз достигнет намеченного квадрата и сбросит груз; грохот падающего металла доносился даже до их укрытия, хотя они стояли не меньше чем в трех километрах от места действия. Разом открыв все контейнеры, корабль исторг из себя поток всякого хлама, сделав одну из гор помойки немного выше, и, не задерживаясь, повернул обратно.

— Надо запомнить, где он разгрузился, потом сходим глянем, может, что перепадет.

— Стоит ли напрягаться ради Железяки? Мы теперь у него на поводке, и ничего, кроме пинков, нам не светит, так с чего бы рвать жилы?

— Мы этого не знаем, он говорил... — тут Орхем запнулся, потому как помнил, что киборг упоминал о награде для отличившихся, но в упор не мог представить, что это могла быть за награда. — Плавень, а ты как думаешь?

— Думаю, мы как будто вернулись под купол и ждет нас то же, что и там. Правда, не так уж это плохо, если альтернатива — гнить на нижних этажах Колодца. Ладно, забудь об этом, пойдем, время идет.

Не став больше медлить, они забрались на ближайший холм и начали свои раскопки, спуская бесполезные запчасти вниз по склону и осторожно складывая в горку то, что позже увезут с собой. Пока попадались только запчасти на переплавку, хотя Борода выудил несколько цельных труб, которые пользовались в Колодце неизменным спросом для ремонта собранной из разных кусков водопроводной системы. Спустя еще полчаса им попался помятый терминал — тоже неплохой улов, если внутри найдутся целые платы, но это уже не им проверять, пусть Железяка с ними копается. Так мало-помалу они загрузили всю тележку, потом в дело пошли объемные рюкзаки, и под конец Плавень взвалил на плече несколько десятков прутов из ценного сплава, Борода отыскал то ли рабочий, то ли нет генератор, а Орхем возвращался с охапкой вырезанной из кабины малого грузовичка изоляции и килограммовым тюбиком водостойкой краски под мышкой, незнамо как оказавшейся в пробитом топливном баке. Со стороны они выглядели как ходячие кули с барахлом, но благодаря джагернаутам вес груза совсем не ощущался.

— Напоминание, временное ограничение, осталось сорок минут. Рекомендуется завершить поисковые работы.

— Спасибо, сержант Синицына, мы возвращаемся.

— Не стоит благодарности, Первый, это моя работа.

— Плавень?!

— Да, моя тоже сработала, говорит, пора назад.

— Братья, кто у вас там?

— Система, у тебя что нет?

— Есть, конечно, только я этого вопящего засранца в женском роде не называю.

— Это у тебя, Борода, засранец, а у нас приятные собеседницы, правда, Орхем?

— Подтверждаю.

— Чем вы так Железяке угодили, что он к вам по-нормальному относится?

— Мы добровольцы, сами за это взялись, он наши прожаренные парализатором тела к себе волоком не тащил, дошли своими ногами.

— Ясно. Поспешим, что-то становится темно.

— Вроде рано еще, — Орхем задрал голову, солнце почти скрылось за грязно-рыжей дымкой, усиливающийся ветер гнал рваные черные облака на север.

— Погода портится, — Плавень поднял руку, закрывая камеры от летящей в лицо грязи. — Потопали, быстрее, быстрее, — он схватился за второй трос тележки и вместе с Бородой потащил ее по тропинке.

С каждой минутой ветер становился все сильнее, а видимость все хуже, в выборе пути приходилось больше полагаться на сигнал антенны, чем на свою память; у этого способа ориентирования имелись свои минусы, и не раз и не два их группа заходила в тупик.

— Чтоб эту погоду, гребаные ржавые боги прям таки хотят, чтобы мы опоздали!

— Ничего, сразу нам башку не оторвет, Железяка говорил, что сначала свяжется с нарушителями, будет возможность оправдаться.

— Угу, главное, вернуть скафандр в целостности.

— А что ему сделается? Ветерком надует?

В ответ на это высказывание Плавня мимо них что-то пролетело.

— Ебана?! Что это было?

Раздался лязг, и рядом с Бородой в землю воткнулся треснутый колесный диск.

— Говоришь, что ему сделается?!

— Это хлам с мусорных куч сдувает!

— Это, сука, не сдувает! Это настоящая бомбардировка! — Плавень рванул в сторону, спасаясь от упавшей рядом шпалы.

— Жмемся к той бочке!

— С ума сошел, Борода, если ее сдвинет, нас раскатает в лепешку и никакая броня не спасет!

— Надо стать с подветренной стороны той кучи, она низкая, и наверху хлам прижимает остов орбитального буксира, его не сдует!

Они кинулись к намеченной цели, преодолевая сопротивление ветра, но, обойдя опасно покачивающуюся конструкцию из балок и пластика, они оказались между двумя кучами мусора, где ветер дул, не встречая никаких препятствий на пути. Плавень, шедший первым, завалился на бок, и его поволокло по земле, швыряя из стороны в сторону. Орхем замахал руками, пытаясь как-то удержаться, его как будто шибануло бревном, сила ветра была просто чудовищной. Сзади за рюкзак джагернаута схватил Борода и потащил назад.

— Надо помочь Плавню!

— Кинешься следом, поможешь ему на небесах, надо обойти слева, в конце этого блядского коридора куча мусора, куда его должно было снести!

— С чего ты взял?!

— Потому, что тут везде кучи мусора! Снимай рюкзак!

Орхем на ощупь отщелкнул зажимы, и заплечный баул рухнул в грязь. Освободившись от лишнего веса, двигаться стало легче, но и ветер начал сдувать поисковика сильнее, для того, чтобы удержатся на ногах, приходилось прилагать серьезные усилия.

— Делай как я! — Борода опустился на четвереньки и, цепляясь за все подряд, споро пополз в обход мусорного холма, Орхем пристроился следом.

— Плавень! Плавень! Слышишь меня?! Ответь?!

Из наушников раздался треск и приглушенный хрип.

— Надо спешить!

— Сам знаю! Заткнись и работай руками!

Борода схватился за торчащий из-под куска металла трос, но тут ветер совершенно неожиданно сменил свое направление на сто восемьдесят градусов. Орхем почувствовал, как будто ему в шлем ударило стальным кулаком; что-то скрипнуло, трос Бороды выскочил из зажима, и его джагернаута поволокло по ржавой обшивке. Зафиксировав ноги в полупогрузившейся под землю морозильной камере, Орхем придавил проезжающего мимо напарника правой рукой к земле.

— Ржавые боги, ну вы и суки!

— Держись!

— Подтащи меня к куче, ничего не вижу!

Схватившись за первый попавшийся выступ, Орхем потянул Бороду за собой:

— Держишь?

— Да!

Он намертво вцепился в задний мост какой-то машины, свободной рукой оттирая от грязи камеры и визор шлема.

— Надо... ух... — спереди прилетело что-то увесистое и чиркнуло по шлему, за первым снарядом последовала целая россыпь круглых деталей величиной с кулак. Они вжались в землю, Борода ругался во весь голос, поливая киборга и его создателей витиеватым матом, еще несколько ударов прилетело в куполообразный шлем, и один пришелся по спине. Сила удара была настолько велика, что даже через толстенный слой ткани, подкладки и псевдомышцы Орхема перекосило от боли, ощущение как от удара молотком. Мелкий хлам, к счастью, быстро закончился, и они смогли продолжить путь.

— Плавень не отвечает!

— Может, сознание потерял, не паникуй! — Борода сдвинул мешающую проползти кабинку, которую тут же снесло ветром; провернувшись несколько раз вокруг себя, она развалилась на части, плоские стенки хлипкой конструкции подхватил ветер, и их унесло куда-то вверх.

— Слышишь?!

— Что?! — Орхем завертел головой, пытаясь визуально найти источник беспокойства напарника, но услышал он проблему все же раньше, чем увидел. Громогласный скрип невозможно было пропустить, гигантский цилиндр поточного станка на вершине мусорной горы начал сползать вниз, раскатывая в тонкий блин все на своем пути. Он катился прямо на них, набирая скорость.

— Нам конец!

— Еще нет! — Орхем схватил Бороду за шиворот и рывком оторвал от земли. — Встаем!

— Эта смерть ни хера не лучше, чем быть раздавленным.

— Шансы есть!

Бушующий ветер подхватил два тела в тяжеленных доспехах и как пушинку подбросил в воздух. Последнее, что увидел Орхем, это как место, где они лежали, попало под каток цилиндра, а потом его сознание потухло, когда его стукнуло обо что-то твердое.

Пришел в себя он довольно быстро, все тело ломило и болело:

— Бля, собирать лом, оказывается, опаснее, чем я думал, может, стоило остаться на нижних уровнях, — Орхем откинул пластину, которой его придавило, и попытался выкопаться из кучи металлического хлама.

«Надо найти Плавня, надо ему помочь, надо найти... И Бороду тоже надо поискать».

Сдвинув в сторону кусок двери, он выбрался на волю и тут же увидел, как в его сторону несется заостренная арматурина; Орхем не успел ничего сделать, только мысленно попросил прощения у своего друга, как механическая рука перехватила смертельный снаряд, тут же вторая такая же подхватила джагернаута и выволокла наружу.

— Тормоз, чего стоишь как вкопанный?! Говорил же, испортите мне скафандры, голову откручу.

Киборг стоял прямо, сопротивляясь хлещущему ветру, не склоняя головы; его паукообразные ноги на десяток сантиметров утопали в земле, позволяя своему владельцу противиться буре.

— Как вы?!

— Как архангел Гавриил, с небес спустился! Где третий?!

— Он там! Его унесло между тех куч! А Борода, он!..

— Тут! — Железяка переправил Орхема в защищенную от ветра выемку около огромной катушки с проволокой, там же сидел Борода, баюкая отбитую руку. — Ждите здесь!

Киборг, с силой вбивая ноги в поверхность, медленно направился туда, куда указал Орхем, прикрываясь шестью руками от летящих в лицо деталей.

Киборга не было минут двадцать, за это время Орхем успел раз пять у себя в голове похоронить и Железяку, и своего друга, и их самих с Бородой; он старался держать себя в руках как мог, но предательская дрожь и накатывающий страх постепенно захватывал его разум. Лучше бы он сам сейчас полз через замусоренные проходы, цепляясь за весь подряд хлам как за последнюю надежду, пусть опять над головой свистели металлические шестеренки, прутья и шары подшипников, подобно пулям вспарывающим землю и корпуса выброшенной техники. Зато адреналин сделал бы свое дело, нет времени бояться, нет времени паниковать, когда все человеческое существо нацеленно на выживание. Намного лучше, чем сидеть и ждать, краем глаза подмечая проносящиеся мимо осколки пластиковой обшивки.

В шлеме зашипел динамик наушника:

— Вылезайте!

— Мастер?!

— Нет, бля, розовая пони! Вылезайте, валим отсюда!

Менее настроенный на разговоры Борода, шипя от боли, вылез из выемки и потащил за собой Орхема. Снаружи их ждал киборг, удерживая тремя руками неподвижного джагернаута Плавня.

— Что с ним?!

— Не знаю, в Колодце разберемся! Вот, держите, — Ржавин всучил обоим поисковикам толстый трос, — обвяжитесь вокруг пояса, сначала Борода, потом Первый. Пойдем цепочкой, не бойтесь, я трос не отпущу, ваша задача — поменьше падать и пошустрее перебирать ногами. Вперед!

Ветер за это время только усилился, так что даже массивного киборга начало покачивать, но оставаться пережидать стихию на поверхности никто не хотел, мало ли когда этот кошмар закончится, да и безопасного места тут в принципе не было. Любая, даже самая тяжелая хренотень могла в любой момент опрокинуться или разлететься на части, похоронив под собой людей, считавших ее надежной преградой для ветра.

Орхем сосредоточил свое внимание на тросе и равновесии, оставив поиск пути на откуп полумашине; он очень надеялся, что тот знает дорогу, иначе им всем конец. Еще ему приходилось поддерживать Бороду, который то и дело норовил упасть; напарник не имел возможности вцепиться в спасительную веревку обеими руками, так как его левая конечность, похоже, сильно пострадала.

Псевдомышцы шипели от перенапряжения, Орхем обливался потом, упрямо переставляя ноги, вокруг летали тонны грязи и мелких осколков; он с трудом различал шагающего впереди Бороду.

— Уже близко! Почти пришли!

— Да! Мы...

Спереди ухнул гром, что-то взорвалось. Орхема перевернуло и ударило о гору битых плит.

— Что... — динамик захлебнулся шипением. — Мать... блядская...

Трос натянулся как струна, из сплошной коричневой пелены вынырнул механический манипулятор и, перехватив их связку посередине, потащил ее вперед. Орхем повис в воздухе как шарик на веревочке и успел получить несколько ударов от парящего мусора, но потом его перехватила другая рука киборга и как мяч в кольцо забросила поисковика в люк. Раздался грохот, сверху посыпалась земля, Железяка втиснулся следом, располосовав все стены шахты.

— Гребаная рухлядь, чуть нас не похоронила, — киборг выглядел не ахти: помимо толстенного слоя грязи, налипшего по всему корпусу, правая часть его торса была сильно опалена и испещрена глубокими царапинами.

— Что там было?

— Химкуб, и внутри еще плескались взрывоопасные остатки какой-то дряни, хорошо, он упал в отдалении. Ладно, пошли. Первый, помоги Бороде.

В колодец они ввалились как мешки с биоотходами, передвигаться мог только Сергей, спасенные поисковики бултыхались на грани потери сознания, а Второй брат не отвечал на запросы, хотя джагернаут фиксировал признаки жизни.

— Тащите их к нам. Этого аккуратно, соорудите носилки из-того, что есть под рукой, я вызову медика.

Ржавин порадовался своей предусмотрительности, когда оставил тройку джагернаутов караулить их на входе, теперь хоть не придется волочь три туши самостоятельно. Другой вопрос с экстренной медицинской помощью: да, у Воротилы имелся врач, только врач этот был на уровне местных ремонтников. Мужик работал в городе под куполом ассистентом полноценного доктора на должности принеси-подай, за годы научился зашивать раны, накладывать бинт и колоть обезболивающее, на большее рассчитывать не стоило.

«Чертова буря похерила все планы, хоть предупредил бы кто!»

Позже, прикинув результаты вылазки, Ржавин мог констатировать, что в принципе поход можно зачесть за условно удачный. Кроме группы брат за брата, остальные вернулись до бури и натащили достаточно всякого полезного барахла, в основном на переплавку, и все же. Собственные повреждения не стоили никакого внимания, серый мудень позаботился о прочности конструкции киборга, так что урон был чисто косметическим, надо на досуге все поправить. Группа брат за брата оказалась потрепанной и с потерями: у Бороды вместо левой руки был один сплошной синяк, неприятно, но терпимо, врач вымазал ему конечность какой-то дрянью и замотал бинтами, через недельку поправится; Первый брат отделался синяками и гематомами по всему телу, ничего серьезного, а вот Второй...

Орхем постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. Плавень неподвижно лежал на кушетке, уставившись в потолок немигающим взглядом.

— Доктор, как он? — Орхем обратился к лысому низкорослому коротышке, возящемуся с ампулой обезболивающего.

— Выйдем, — тот отложил в сторону инъектор и поманил его за собой. — Повреждение позвоночника.

— Что? Что это значит? — Орхем осторожно прикрыл за собой дверь, стараясь не издавать лишних звуков.

— То и значит, верхняя половина тела работает, нижняя нет.

— То есть он тут надолго?

— Дурень, включи мозги, — сзади лязгнули паучьи ноги Железяки, и киборг вышел из-за поворота. — Доктор, вы свободны.

— Воротила...

— Знаю, знаю, я к нему подойду, как только закончу.

Орхем набычился, стараясь смотреть страшному металлическому монстру в глаза:

— Если нужно выменять каких-то лекарств, я готов работать на поверхности хоть по двенадцать часов.

— Двенадцать, двадцать четыре — не важно. У нас нет возможности его вылечить, он останется парализованным и не сможет ходить, скорее всег, до конца жизни.

— Но можно же...

— Что? Пригласить доктора из-под купола со всем оборудованием? Или отправить его туда полечиться, туда, где он числится растворенным в биореакторе?

Орхем яростно растер глаза рукавом, пытаясь избавится от нахлынувшей горечи и жалости.

— Что теперь?

— А что теперь?

— Мастер, вы его выбросите обратно на нижние уровни Колодца?

— Мне не нужны работники, которые не могут работать.

— Нет! Он останется здесь!

— Неужели?

— Я буду работать за него, я сделаю столько, сколько надо, за двоих, буду работать за двоих!

По-настоящему, Сергей уже придумал, куда пристроить инвалида; в его земном наборе моральных ценностей имелось место и для пенсий, и для возмещения вреда здоровью в связи с травмами на производстве. Отчасти он тоже был виноват в произошедшем, хотя никакого реального способа избежать разгула стихии не было. Ржавин сразу по возвращении потряс местных на предмет дополнительной информации о буре. Большинство ни о чем таком и слыхом не слыхивали, в основном те, кто из-под земли не вылезал с момента заселения в Колодец, другие разводили руками, мол, случается, но ничего не поделать. Способов предсказать ветерок, сдувающий многотонные куски металла, местные не имели, а если в этот момент кто-то оказывался наверху далеко от подземных туннелей, по нему сразу можно было заказывать тризну. Только джагернауты были способны спасти человека в этом кошмаре, да и то, как оказалось, ненадолго, с большой вероятностью, не отправься он разыскивать затерявшихся поисковиков лично, они так бы там и остались. Буря бушевала до сих пор и становилась только сильнее, с такой погодкой слава курорта этой планетке явно не светит.

— Хорошо, посмотрим, что у тебя выйдет. Скажу сразу, никаких переработок, будешь ходить так же, как остальные, если желаешь доказать свою полезность, придется делать это с помощью ценных находок. Второй пока остается, но лежать ему на кроватке я не позволю, имеется чем занять и его.

— Спасибо.

— Через десять минут будь в учебном классе, подведем итоги, мне есть что вам сказать.

Ржавин развернулся и пошел прочь, двум друзьям надо пообщаться лицом к лицу, однако оставлять парня надолго с находящемся в отчаянии раненым не стоило, еще депрессий среди поисковиков не хватало, а самим инвалидом он займется завтра, времени горевать у бедолаги не останется. Изувеченный солдат все еще солдат, особенно в мире, где людей списывают прямиком в могилу, такого ублюдства Сергей не допустит.

— Итак, подведем итоги, — скрипнула входная дверь, и в помещение вошел Орхем, мрачный как грозовая туча.

«Успел-таки в последний момент», — Ржавин уже придумывал штрафные санкции для Первого брата за нарушение приказа, но раз тот все-таки явился, то ладно, опоздание на пару минут можно простить в связи с семейными обстоятельствами.

— В общем и целом я считаю тестовый поиск удачным, не обошлось без проблем, чертова буря добавила непредсказуемых переменных, но все оборудование вернулось, погибших нет, добыча сносная. Сто шестнадцать килограммов полезных металлов и сплавов, два килограмма металлов на обмен, тридцать четыре килограмма иных материалов и три десятка условно рабочих деталей и приборов, с ними я разберусь позже. А теперь, мои «добровольные» помощнички, смотрим сюда, — Сергей ткнул указкой, сделанной из гироскопического держателя, в схему, нарисованную им лично минут за пять вчера вечером. — Это ваша карьерная лестница, с самых низов до вершин к славе и богатству, пока что все ваши задницы сидят на самой грязной, нижней ступени корпорации ПРИНВЖДИО, — указка съехала в самый низ схемы, — тут у нас расположены новобранцы или, по-научному, Расходники. Если усидчивый и трудолюбивый Расходник будет радовать своего Мастера, то есть меня, хорошей добычей и приличным поведением, он вознесется до второй ступени — Поисковика, первого, второго и третьего ранга, потом будет Шеф-поисковик. Следующие три ранга называются Ветеран и Шеф-ветеран в конце; последняя группа на самой вершине пока останется не названной, если до нее кто-нибудь умудрится добраться, тогда и узнаете, что у нас там спрятано. Теперь отвечу на невысказанный вопрос, который я наблюдаю на каждой кривой морде перед собой: «на кой хрен нам это нужно?» А вот зачем, дети подвалов и темных переходов, чем выше ваш ранг, тем больше у вас прав и обязанностей. Скажем так, я решил провести некие реформы в ПРИНВЖДИО до того, как наша любимая организация обретет окончательную форму и решит, что жесткая управленческая вертикаль будет тормозить мое обогащение. Так что вам, балбесам, открывается невероятная возможность самим добиться всего в этой никчемной жизни. За каждый из начальных рангов вы получите доступ к новому оборудованию джагернаутов, которое позволит вам действовать на поверхности с большей эффективностью, это раз. Первые три повышения откроют вам доступ в дополнительные комнаты зоны отдыха ПРИНВЖДИО, об этом чуде узнаете чуть позже после лекции, это два. Шеф-поисковик получит привилегию свободно перемещаться по Колодцу, — народ в зале зашумел, если все предыдущие пункты у них не вызвали особого интереса, так как бывшие уголовники пока не могли оценить их пользу, то свобода выходить за пределы тренировочного корпуса ПРИНВЖДИО была всем понятна и желаема. — Далее: ветераны получат свое собственное жилое помещение, намного лучше нынешнего, и смогут самостоятельно выбирать время и длительность рейдов на поверхность, Шеф-ветеран избавится от честного ошейника внутри Колодца, — перешептывания и гул тут же превратились в настоящий гвалт спешивших поделиться с соседями своим мнением людей. Будущие поисковики принялись что-то активно доказывать друг-другу, размахивая руками и стараясь перекричать всех и вся. — А ну заткнули варежки! — зал тут же затих, — пока я говорю, все сидят и слушают! — Ржавин обвел «добровольцев» немигающим взглядом, отчего народ заметно побледнел. — И последнее. Вот график поискового радиуса, чем выше вы находитесь по табелю о рангах ПРИНВЖДИО, тем дальше можете заходить в деле разграбления поверхности. Надеюсь, эта простая зависимость вам понятна? Для тупых поясню: чем дальше от Колодца, тем больше шансов найти ценную вещь, чем ценнее вещи вы таскаете, тем больше шансов вырасти в ранге. Понятно?! Отлично, кстати, официальные наименования для утащенных с поверхности ништяков: на переплавку и материалы — рухлядь, металлы на обмен — лут, рабочие детали и приборы — хабар, запомните и запишите, на экзамене это будет. — Ржавин с щелчком сложил указку и окинул взглядом задумчивую толпу Расходников.

— Можно вопрос? — лысый мужик с чубом на голове и шрамом, пересекающим всю морду, тянул руку.

— Давай, Казак, рискни здоровьем.

Чубатый немного побледнел, но все же набрался смелости:

— Что за зона отдыха, о которой вы, Мастер, упоминали.

— Ага, хороший вопрос, товарищ Казак, сейчас узнаете, — Ржавин, как ему казалось, приветливо улыбнулся, вот только от жуткого оскала киборга в задних рядах кто-то сверзился со стула. — Держите, — Сергей прошелся по рядам и положил перед каждым по миниатюрной флэшке, — это карта-накопитель, ваш кошелек. За завершенный рейд поисковик ПРИНВЖДИО получает определенную награду, зависящую от ценности и количества принесенного груза, я назвал их мастеровыми в честь великого изобретателя и инженера Колодца, между прочим, вашего современника. Эти мастеровые можно тратить на доступные вам улучшения джагернаута, на некоторые бытовые вещи и в зоне отдыха. Все данные вашего счета на накопителе, как им пользоваться, подробно расписано в терминале, куда ваши денюжки будут тратиться. А теперь прошу проследовать за Сиплым, он отведет вас на место, и все вопросы отпадут сами собой, а у меня встреча с моим драгоценным партнером и главным аукционером ПРИНВЖДИО.

«Добровольцы» нестройной толпой проследовали за проводником, петляя по узким, путанным коридорам складов, упершись в толстенную синюю дверь.

— Видите на стене зеленую полосу?

— Да... да, — хор голосов утвердительно обозначил, что они не слепые.

— По этой полосе найдете дорогу до ваших комнат, когда закончите, сворачивать в не обозначенные коридоры не советую. Мастер приказал таких идиотов оставлять валяться на полу до следующего для и снимать мастеровые, что бы это ни значило, — проводник задумчиво почесал затылок, — ладно, заходите.

Толпа вытолкнула вперед двух парней, которых было не жалко и, прикрываясь ими как щитом ввалилась внутрь. Немая сцена, каждый первый уголовник принялся протирать глаза, каждый второй застыл с открытым ртом, такого изгнанники города под куполом не видели ни в своей прошлой, ни в нынешней жизни, да и не представляли они, что существуют места лучше грязных пищевок.

В зале играла музыка, чистое и опрятное помещение, наполовину заставленное столами, выглядело как что-то невозможное, такого просто не могло быть в их мире. Левую часть занимал сектор, заполненный игровыми терминалами и несколькими столами, покрытыми зеленым сукном, непонятно для чего предназначенными. В противоположном углу находилась стойка, за которой стоял одетый в белую рубаху работник, расставляющий на подносе кружки, но самое потрясающее они увидели напротив: там, на сцене, грациозно изгибаясь, танцевала едва одетая девушка небывалой красоты. Она исполняла головокружительные трюки вокруг вделанного в пол шеста, демонстрируя себя публике с самых пикантных ракурсов.

Минута шока и молчания переросла в две минуты, потом в три, четыре, на пятой не выдержал бармен:

— Проходите, не стесняйтесь, можете задавать вопросы, — зря он это сказал, вопросов у ошалевших поисковиков накопилась гора и маленькая тележка, и про очередность никто не подумал, загалдели все разом. Все же спустя минут двадцать кое-что начало прояснятся. С помощью бармена или методом научного тыка народ начал потихоньку осваиваться. В зоне отдыха можно было заказать себе поесть, но не обычный пищевой концентрат, а пищевой концентрат со вкусом. О таком чуде восемьдесят процентов подкупольных рабочих никогда не слышали и даже не подозревали, разные вкусы с непонятными названиями привносили в обычный прием пищи что-то невообразимое — удовольствие от еды. Есть и радоваться не только тому, что твое брюхо сегодня не будет гудеть от голода, а тому, что сам процесс вызывает приятные ощущения, было ни с чем не сравнимо. Вторым вариантом стала возможность заказать себе напиток, не просто воду, а совсем другое: горячительные, газированные, сладкие, кислые, море вкусов и море разнообразных эмоций. Ржавин серьезно подошел к задаче предоставления пряника своим работягам и изобрел кучу всякого-разного вплоть до самогона. В противовес всякой ядреной химии, которой закидывались колодезные наркоманы, его элитный алкоголь созданный, в химперерабатывающем кубе, был просто целебным отваром, ни почки не отвалятся, ни ослепнешь, ни сдохнешь после пары кружек — просто идеал.

Сексапильная танцовщица оказалась голограммой, но никто из поисковиков даже не подумал по этому поводу расстроиться, скажем так, изнуренные вредной работой женщины города под куполом никогда не отличались особой красотой, а мешковатые рабочие комбинезоны не оставляли никакого пространства для фантазий. В темноте да наспех и так сойдет, но с чисто эстетической стороны фантомная танцовщица была вне конкуренции. Тем более, ее сцена была целиком и полностью запретной зоной о чем намекали красная полоса и табличка. Зато у стриптизерши имелся управляющий терминал с конскими ценниками, в меню имелись настройки внешности по желанию, вариации танца, костюм и степень разоблаченности красотки, на максимальном уровне она должна была обнажиться полностью, но на такую опцию не хватило мастеровых даже вскладчину. Пошаманив с настройками, энтузиасты смогли на пять минут сменить ей лицо и одарить пятым размером груди. Загипнотизированные покачиванием соблазнительных полушарий, в течение времени действия настроек, все в зале забыли как дышать, не мигая и не поворачивая голов, отслеживая каждое движение голограммы. Когда красотка вернулась к изначальным пропорциям, зал наконец выдохнул и, не сговариваясь, согласился, что четверть мастеровых от каждого поисковика были потрачены не зря.

Автоматы предоставляли широкий выбор игр, можно было залипнуть в одиночку или сразиться с другим человеком. Зеленые столы тоже предлагали разнообразные игры, но уже исключительно для нескольких человек и, что самое невероятное, тут можно было делать ставки. Систему вложения мастеровых на свою победу объяснял голосовой терминал, прикрепленный к каждому столу, заодно просвещая о правилах игры. Игроки могли ставить на победу, тогда победителю возвращали его ставку и зачисляли ставку противника минус комиссия, так же в этот спор могли вступить зрители, поддерживая своими мастеровыми одного из соперников, в конце их выигрыш считался по формуле, зависящей от общей суммы вкладов, свое получал и победитель. На выбор было несколько игр: стол с шестью отверстиями, четыре по углам и две у длинных стенок, игроки по очереди били концами пластиковых шестов по шарам, кто больше забьет, тот и выиграл, терминал намекал, что у этой забавы есть более сложные вариации, но пока что никто не решался их испробовать. Следующая игра проходила с нарезанными прямоугольными картами, на которых красовались разные символы, одни символы были ценнее других в зависимости от числа на картинке, правила были очень запутанными даже у самой простой вариации, но через несколько минут четверка игроков полностью погрузилась в процесс, забыв обо всем на свете. Последней была простенькая игра с фигурками: на расчерченном квадратами поле передвигались выплавленные из металла человечки, в зависимости от вида которого он мог двигаться по-разному, на одну клетку, на несколько по диагонали или вертикали. Когда фигурка становилась на место вражеской, то солдатик противника убирался с поля, игра заканчивалась, когда высокий худощавый человечек в зубчатой шапке оказывался убит.

Азарт захватил поисковиков с головой, мастеровые кочевали с накопителя на накопитель, крики, ругань, ликование победителей и не сдерживаемые проклятия проигравших. Кто-то заливался пойлом, подсев вплотную к сцене, другие никак не могли наесться, спуская мастеровые в баре, несколько человек оккупировали игровые терминалы, а Кирпич, на удивление всех остальных, прикипел к музыкальному автомату, переключая одну мелодию за другой. Через полчаса из зала вылетел первый возмутитель спокойствия, им в очередной раз напомнили, кто конструировал этот рай, и Плешивый, полезший на своего игрового соперника с кулаками, получил заряд электричества, штраф мастеровых и был отправлен в жилые комнаты.

В полной мере насладиться этим чудесным местом не мог только Орхем, его мысли постоянно возвращались к изувеченному Плавню, сейчас они должны были находиться тут вдвоем, веселиться, играть, есть вкусную еду, а теперь его друг лишен всего этого из-за проклятой бури. Он потерял все, не только свою заслуженную награду за опасную вылазку, не только способность ходить, но и волю к жизни. Сколько Орхем ни пытался растормошить Плавня, все было безрезультатно, тот хранил молчание и прятал глаза, уставившись в стену.

«Ничего, друг, это пройдет. Со временем пройдет, и мы еще побываем тут вдвоем, я выбью у Железяки для тебя это право, обязательно выбью».

Он опрокинул в себя последнюю кружку какой-то жидкости, она немного жгла горло и была довольно горькой, зато после пары стаканов ему стало легче и чувство вины за то, что он остался целым, а Плавень нет, немного отпустило. Потратив остаток денег на пищевые концентраты, Орхем вышел из зала.

«Может, завтра, может, послезавтра, Плавень придет в себя, и они вместе распробуют это чудо, надо же, концентраты со вкусом, не думал, что такое бывает».

«Атмосфера как в кабинете начальства, наверное...» — Ржавин за свою жизнь ни разу в офисе штаны не просиживал и никакого рефлекторного пиетета перед вышестоящим начальством не испытывал. В процессе карьерного роста он касался только двух типов командующих субъектов: военные и ученые. С генералитетом он встречался мало и почти всегда мельком, а с высшими офицерством имел здоровые военные отношения, основанные на уставе и негласных правилах казарменной жизни. Изнутри армия являлаась простым и понятным механизмом, все расписано до мелочей от обращений к конкретному человеку и ответов на вопросы: так точно, никак нет, коммуникация успешно завершена. Сергей всегда знал, как он должен себя вести в определенной ситуации и за что он получит по ушам, а за что нет. Главное, чтобы механизм работал правильно, тут ему повезло, он попадал в правильные части к правильным командиром, благодаря чему Ржавин смог пробиться в секретную программу, где его подписали на космические испытания прототипа. Уже на объекте он познакомился с другим типом начальства — ученые энтузиасты, эта братия вообще едва-едва представляла себе, что значит управленческая и подчиненная вертикаль, в этом они были полной противоположностью военным. Коллектив умников работал по схеме мозгового штурма, где все гурьбой налегали на одну проблему и долбили ее до победного конца, тут имел значение ученый авторитет, направляющий исследования в нужное русло, и луженая глотка, чтобы перекрикивать всех в шумных дискуссиях, хотя бывало по-разному. Слава богу, представителей ученых-бюрократов на базе не было за ненадобностью, все-таки когда возникала необходимость, чиновники могли наладить эффективную рабочую структуру.

Все эти мысли посетили голову Ржавина, когда он сравнивал свои прошлые впечатления из дома с Воротилой, старательно имитирующего директора всего и вся. Получалось у босса так себе, наверное, сказывалось отсутствие опыта и непритязательность публики. Бывшим подкупольным рабочим многого не надо, они и так пуганые, а вот на Сергея это никак не действовало, тем более, в новой полукибернетической ипостаси он приобрел привычку оценивать людей с точки зрения их умений. Способности Воротили относились к общественным и социальным дисциплинам, слегка затрагивая экономику, в личном табели о рангах все это стояло ниже технических знаний, следовательно, Сергей воспринимал своего партнера по управлению Колодцем немного сверху вниз, и ничего не мог с собой поделать.

Убедившись, что его игра для Железяки как об стенку горох, Воротила решил закончить с психологической обработкой и перейти к выяснений обстоятельств по факту.

— Что происходит?

— Планета вращается вокруг своей оси и совершает один оборот вокруг звезды за четыреста восемьдесят суток, так же возможен медленный дрейф титанических плит, необратимое загрязнение окружающей среды и...

— Заканчивай!

— Босс, мы оба люди занятые, давайте без пространных вопросов.

— Хорошо, вот тебе конкретика. С продовольственных складов начали исчезать концентраты, не только простые, но и дорогостоящие, множество складских помещений оказалось закрытыми для моих людей, и что там происходит, мне неизвестно. А сегодня по всему Колодцу промаршировала толпа закованных в новенькую броню неизвестных и скрылась на поверхности, чтобы вернуться через четыре часа, нагруженными разнообразными контейнерами и рюкзаками. Мне продолжать?

— Можете продолжить, я без проблем отвечу на все вопросы, а пока по порядку. Концентраты спер я, для дела. Квадратные метры занял я, для того же дела. А полтора десятка бронированных людей — это и есть мое дело.

— Ну что же, Железяка, ты, оказывается, мастер выбора подходящего момента; пока я был занят бандой Рокотуна, ты провернул это все за моей спиной. Спрошу прямо — собираешься меня подвинуть?

— Хочу ли я подтирать сопли всему Колодцу, беспокоиться о пропитании кучи народа, устраивать их на работу, решать споры, заниматься охраной, разруливать дела с бандами, бороться с наркотой? Хочу ли я взвалить на себя все это и еще сотню твоих наивеселейших дел?

— По твоему тону похоже, что ответ отрицательный, а по действиям?..

— Давай я все подробно проясню. Я создал совершенно новый тип поисковиков, не раздолбаев, что выходят на поверхность, когда у них кончатся детали на обмен в пищевках, не засранцев, заламывающих за всякий мусор баснословную цену, а эффективный рабочий инструмент. Наш инструмент, он собран и будет работать на благо Колодца, обеспечивая его бесперебойным потоком ресурсов.

— Пока что они только тратят эти ресурсы.

— Это временно. Вот тебе моя правда, ты сделал все что мог для обустройства жизни на этой помойке, дальше твой предел, не хватает знаний и умений. Эти знания есть у меня, я могу, с технической точки зрения, обеспечить нам полноценную жизнь, не существование, а жизнь. Ты на своем месте, я на своем, а вместе мы сможем через время послать на хер эти города под куполом и сказать, что изгнанникам повезло оттуда свалить.

— Ладно, допустим. Почему тайно?

— Ну, я не скрывался и ничего не прятал, это скорее стечение обстоятельств, я был уверен, что ты заметишь мою активность гораздо раньше. Неуверенность в конечном результате — вот причина, не хотелось показывать полдела, пока не смогу привести железобетонные аргументы в пользу своего начинания, — Ржавин положил перед Воротилой лист бумаги, — вот, это за одну тестовую ходку.

Тот пробежал по списку глазами:

— Довольно неплохо, но на обмен всего два килограмма, затраты это не покрывает.

— Ясное дело, не покрывает, они потоптались почти у самого входа в Колодец, и все, однако это за один день, не за месяц, не за неделю, за один день! Завтра они отправятся снова, и послезавтра тоже, я вообще задумал график три через два, потом скорректирую, когда наберется статистика.

— Не увидим мы через некоторое время эти супер-скафандры в руках всякого отребья и банд?

— Джагернауты, они так называются. Без шансов, я об этом позаботился, от меня эти маленькие танки уйдут только в виде обугленных обломков, а если на них начнется охота, то у тебя поубавится работы, число всяких выродков в Колодце резко упадет.

— Так почему бы их не использовать на нижних уровнях?

— Вот именно! — Ржавин всплеснул руками, и на подъеме эмоций вплотную придвинулся к Воротиле, отчего тот заметно занервничал, — как только я наберу больше людей, отберу самых лояльных и смогу убедиться в их компетентности, мы моментально избавимся от мразей, мешающим жить нормальным людям. Мы от них не оставим даже воспоминаний. Хватит существовать в ожидании медленной смерти, пора начинать жить — даже среди груд металлолома можно выстроить свой дом, если сильно постараться.

— Хорошо, допустим, я согласен, мне нужен доступ в закрытые залы складов.

— Он у тебя и так есть, ты просто не проверял. Об остальных не проси, нужно соблюдать осторожность, тех, кого надо, я уже прописал.

— Твоих помощников?

— Да, выбрал из твоих работяг.

— Теперь они твои работяги? — Воротила прищурился, наблюдая за реакцией киборга.

— Думаю, да, — Ржавин привычно поскреб манипулятором по металлической части головы, — психология, я им дал лучшую жизнь, теперь они за меня. Не считаю это проблемой, я без тебя Колодец не сдюжу, так что можешь считать их общими.

— Чего ты хочешь дальше?

— Доступа к обмену с городом под куполом. Э-э-э... нет, не так, — Ржавин заметил, как напрягся Воротила, и быстро переформулировал свою мысль, — мне не нужен прямой выход на посредников, мне нужно, чтобы ты включил необходимые мне товары в обмен. Наши поисковики обеспечат ресурсы для бартера в намного большем количестве, чем раньше, следовательно, можно увеличить объемы торговли. Колодец получит усиленный паек, я — свои игрушки, посредники — много чипов, думаю, себя ты тоже не обидишь — все счастливы, торговля — двигатель прогресса.

— Ладно, — Воротила вздохнул и, налив стакан воды, вытащил из ящика стопку листов, — считай, что предварительно ты меня убедил, теперь мне нужны подробности, все подробности.

— Каменный век, честное слово, завтра поставим тебе сюда нормальный терминал, я собрал парочку. Готовься, писать придется много: структура ПРИНВЖДИО, планы развития, графики, прогнозы, все это у меня здесь, — Сергей постучал себя по черепушке.

— ПРИНВЖДИО?

— Поиск редких и необходимых в жизнедеятельности деталей и оборудования.

— Получше ничего придумать не мог?

— У тебя, босс, просто нет музыкального слуха, звучит как песня!

— Трам-парам-пам-парам! Тудум-турум-тудурум! — Ржавин, пританцовывая на всех шести ногах, поскрипывал вспомнившийся мотивчик одной песни, заменяя отсутствующие в памяти слова всякими жуткими звуками, по идее должными передавать основной ритм, а так как слов он помнил совсем немного, выходило довольно дырявое произведение. — И она, там-тадам, всю жизнь искала, тум-тум-тыц, воочию видел надежды крушение! Ты-дых!

Настроение было отличное, ведь Сергей занимался своим любимым делом — мастерил всякие штуки. Одна железка, две железки, три железки, и вот получилось что-то работоспособное и очень полезное, услада для одного кибернетического и одного живого глаза. В момент упоения конструированием он напрочь забывал о всех проблемах, включая свою полуроботизированную уродливость.

— Мастер, нам еще долго так стоять?

— Держите ее, Шура, держите, она золотая.

— Э-э-э.. моя кличка, вроде, Индеец?

— Ни черта ты не понимаешь, Индеец, это была остроумная отсылка, а ты что? Все испортил, краснокожий.

Поисковик предпочел не вступать в дальнейшие споры с безумным киборгом и благоразумно промолчал, продолжив обниматься с металлическим столбом. Ржавин экспроприировал одну группу поисковиков для общественно полезных работ, так что они сегодня не ползали по мусорным кучам в поисках деталей, а всей тройкой подпирали стойки антенны. Сергей совершенно не собирался мирится с всякими сквозняками гробящими его людей, потому он решил наладить систему погодного контроля, для этого в лаборатории было собрано множество датчиков: давления, влажности воздуха, излучений, радиации, силы ветра и так далее. Теперь все это богатство следовало разместить наверху. С самими датчиками проблем не было, только приварить десяток коробов к антенне, и все, система управления же требовала неких манипуляций, потому что Сергей во избежание повреждений загнал всю дорогостоящую начинку под основание конструкции и сделал так, чтобы добраться до нее можно было, только свинтив все стойки самой антенны. Ну, а что поделать? Сопрут еще, гады, а там куча всякой электроники, которая имеется в единственном экземпляре. Да, самому добираться до мозгов системы тоже неудобно, но у него есть куча «добровольных» помощников, готовых немного подержать «легонькую» конструкцию, пока он копается в ее внутренностях. И разбирать всю антенну не пришлось, только свинтить десяток болтов толщиной с человеческую руку и завалить стойки набок, положив на плечи джагернаутов. Всего троих поисковиков отвлек от работы, а какая экономия времени. Мужики за свое стояние получат мастеровых, Сергей получит свою погодную лабораторию — идеальный менеджмент производственных ресурсов.

— Так, ставьте на место, — Ржавин схватился всеми шестью конечностями за стойки, чтобы установка прошла плавно и без эксцессов, — медленно, не торопясь, если уроните, я вас на органы разберу.

— Не... бляхя... пугай под руку, — Индеец зло зашипел, напрягаясь со всей силы, все-таки вышка весила немало. Остальные его сокомандники чуть не откинулись со страху, услышав эту реплику командира отряда, но Сергей никак не отреагировал, в его планах была плавная нормализация отношений с поисковиками. Из толпы кроликов полноценная полувоенная организация не выйдет, нужны работники с некой долей инициативы. Пусть побаиваются, но не сильно, главное, заслужить уважение подчиненных.

Стойки башни лязгнули, и Ржавин начал завинчивать болты и ставить назад кожухи с замками, подключать питание, прятать кабели внутрь столбов. Антенна находилась под постоянным напряжением, все ради того, чтобы какой-нибудь зачуханец не залез наверх свинтить датчик. Пока что обугленных трупов на башне не висело, однако интуиция подсказывала Сергею, что рано или поздно один или парочка уродов решаться попробовать спереть ценное оборудование.

— На поиски сегодня пойдем?

— Куда там, три часа провозились.

Индеец явно был недоволен таким положением, мастеровых на сегодняшний поход в зону отдыха у него не было.

«Быстро освоились, ушлые какие», — для того, чтобы осознать все преимущества своего нового положения, бывшим уголовникам понадобилась каких-то три дня. Новоиспеченные поисковики рвались на поверхность как сумасшедшие, успевай их только сдерживать, и тащили Ржавину сотни килограммов всякого мусора, пришлось снижать награды за рухлядь и повышать на лут и хабар чтобы ошалелые добытчики действовали более осмысленно.

— Не нойте, полторы тысячи я вам накину за работу.

— Маловато...

— Индеец, не наглей, я местами обидчивый и скорый на расправу. Через два дня у тебя будет море шансов принести что-нибудь полезное, а не как обычно — кучу металлолома. Бери пример с группы Кирпича, он на обмен каждую ходку таскает. Считайте сегодняшний день выходным.

— Прошу прощения, Мастер, я это к чему, раз сегодня был выходной, может мы завтра сходим?

Ржавин задумался, теоретически два дня отдыха он ввел, чтобы уберечь поисковиков от перенапряжения, следовательно, и от глупых ошибок, но пока что люди не выглядели сколько-нибудь уставшими.

— Ладно, завтра четыре часа у вас будут, но помните, я за вашим состоянием слежу. Скажу возвращаться, вы сразу вернетесь, иначе следующий месяц будете у меня гайки на складах пересчитывать. Ясно?

— Безусловно, Мастер.

— Возвращаемся.

Группа общественных работ с киборгом во главе вернулась в Колодец, прошествовав по коридорам насосной станции; мало-помалу народ привыкал к шатающимся туда-сюда джагернаутам и уже не забивался по разным щелям, только уважительно расступался, давая тяжелым скафандрам свободно пройти. Ржавин строго настрого запретил поисковикам ввязываться в перепалки, а тем более в потасовки, с местными: «избегать любых контактов» — такова была установка, однако он не забыл намекнуть что держать марку ПРИНВЖДИО тоже надо, у них как-никак серьезная организация. Итогом выданных инструкций стал случай с группой Кирпича, особо удачливый на лут поисковик уже приобрел среди своих коллег некую славу, но еще более он прославился своим упрямым характером. Именно к группе Кирпича Сергей временно приписал Первого брата, несмотря на то, что тот стремился в одиночный рейд. Ржавин на такое был не согласен, временная группа из двух человек — еще куда ни шло, но для соло походов его архаровцы явно не готовы, он был ярым сторонником работы малыми отрядами, где каждый может надеяться на поддержку товарищей в любой момент времени. Так что, пока Борода лечил пострадавшую руку, отряд Кирпича немного расширился. И вот его четверка шла на очередную ходку, когда им дорогу перекрыл десяток наглых морд с нижних уровней. Сакраментальную фразу «кошелек или жизнь» местные бандиты с узкой дороги произнести не успели, так как Кирпич не усмотрел в их появлении причин останавливаться. Джагернауты, не снижая хода, продолжили движение, вследствие чего неудавшийся гоп-стоп размазало по стенам. Дело было на узком мостике второго уровня, ширины прохода там как раз хватало на один скафандр, а тем, кому места на дороге жизни не досталось, почувствовали на себе все нюансы щекотливого положения, когда громоздкая броня прижала их к стене и протащила пару метров, как половыми тряпками попутно вытирая всю пыль и грязь. Потом стоило умножить произошедшее на четыре, ведь остальные члены группы не отказали себе в удовольствии повторить трюк командира. По итогу честь ПРИНВЖДИО оказалась не запятнана, официально никакого конфликта не было, просто идеальное решение проблемы. Одного балбеса, правда, немного уронило вниз, идиот прижался не к стене, а к перилам, вот его и выдавило наружу, но безмозглым индивидам, как это часто бывает, везло: гопарь зацепился за мостик нижнего уровня и остался жив, хотя при ином исходе Ржавин не стал бы придираться к Кирпичу, всей десятке дебилов светила премия Дарвина, а тому счастливчику — и не одна.

Отпустив группу Индейца, Сергей вернулся в свою складскую мастерскую-лабораторию. Установить датчики — это полдела, надо еще заставить всю систему работать и выдавать бесперебойный поток данных.

— Второй, ну как?

— Все датчики определились, Мастер, ошибок нет.

— Дай гляну, — Плавень на своей каталке отъехал в сторону, уступая место киборгу. С инвалидом Ржавин решил вопрос на следующий же день, соорудил парню каталку и пристроил к работе на складе, у него тут рутинных дел накопилось выше крыши, и подрядить для этого травмированного на производстве поисковика оказалось весьма удачной идеей сразу по нескольким причинам. Во-первых — не связанной с железяками работы резко поубавилось; во-вторых — поисковики теперь знали: если что, их не выкинут на мороз, в третьих — парня было жалко чисто по-человечески, и обеспечить ему достойную жизнь Сергей считал своим долгом, а наличие постоянной работы он воспринимал неотъемлемой частью этой самой жизни. Запертый в четырех стенах инвалид на пособии имеет кучу времени на депрессию, жалость к себе и всякие негативные мысли, когда же он вовлечен в дело, то человек начинает воспринимать себя частью общества, а не отрезанным ломтем. Времени на нездоровые мыслишки у Второго не будет, Ржавин об этом позаботится.

— Пятый разок мигнул красным, но потом все вернулось в норму.

— Ерунда, это разъем не подошел, пришлось менять. С самим датчиком все в порядке, — Ржавин пощелкал разные режимы и запустил сервисную программу, — сейчас немного погоняем в тестовом режиме, и можно врубать.

— Завтра у нас свободный день?

— Это у них свободный день, мы вкалываем всегда и постоянно, — Сергей криво ухмыльнулся: «Не, брат, тебе пока без присмотра оставаться рано, трудотерапия в самом разгаре».

— Понятно.

— Отправь Индейцу форму выхода на завтра, он у меня выпросил дополнительный день в счет сегодняшнего простоя.

ПРИНВЖДИО само собой начало обрастать электронной документацией, в работу поисковиков вовлекалось все больше и больше народа, обеспечивающего функционирование организации. Охрана складов, уборщики, техники, бармены, обслуга джагернаутов, вокруг формировалась сеть рабочего персонала, который приходилось отбирать лично, чтобы потом спихивать на них множество мелких, но необходимых хлопот. Поисковики должны были только ходить в рейды и не думать ни о чем другом, они должны стать профессионалами своего дела, в некотором роде привилегированным классом. Сам Ржавин намеревался двадцать четыре на семь держать этих нью-аристократов за горло, чтобы они не утонули в своей исключительности: где по-доброму, а где пинками и оплеухами. Воспитание требовало баланса меж двух крайностей. Вместе с набором персонала возникла необходимость синхронизировать работу всех служб, так и появилась система электронных форм, каждый получил свою уникальную флешку-накопитель, являющуюся ключом ко всем терминалам базы ПРИНВЖДИО, и внутрисетевой идентификатор. Теперь, когда в системе появлялась форма, все задействованные в ее исполнения люди получали оповещение и стандартную награду мастеровых за исполнение. Например, чтобы Индеец завтра мог спокойно отправиться копаться в мусоре, тройка техников должна будет вечером прогнать всю тройку джагернаутов через тестовый стенд и хорошенько их вымыть изнутри и снаружи — после четырех часов пыхтения взрослого мужика внутри скафандров немного пахло, в шлеме действовала вентиляция, так что самим поисковикам плевать, но пускать это дело на самотек не следовало, им только дай волю, все грибами зарастут. Кроме этого, завтра та же тройка работяг будет поутру впихивать самих поисковиков в джагернаутов. Сергей предусмотрел возможность самостоятельного облачения в броню, но спустя несколько дней эксплуатации было выяснено, что лучше производить эту операцию с чьей-то помощью, а самооблачение осталось вроде норматива, необходимого для допуска к оборудованию, мало ли что случится, пусть тренируются.

— Кирпич притащил полкилограмма капсулита с ходки.

— Сколько он у нас стоит?

— Восемьсот мастеровых за сто грамм.

— Удачливый засранец, создай форму изъятия, двести мне, остальное Воротиле, имеются у меня на это богатство чисто научные планы. Все, без нужды не беспокоить, завтра сокращенный день для всех служб, включая тебя, понизь расценки на алкоголь в зоне отдыха работяг с пяти часов дня на тридцать процентов.

Плавень кивнул и покатил в свой угол, у него на складе имелось личное пространство, оснащенное терминалом, маленькой холодильной камерой с напитками и пищевыми концентратами и санузлом, в его положении добираться до туалетов на нижнем этаже стало проблемным, и Мастер эту проблему решил еще до того, как Плавень с ней столкнулся. Закатив свое кресло-каталку за ширму, он перебрался на удобное кресло, работы предстояло много. Плавень обычно задерживается тут допоздна, один раз даже переночевал, откинув спинку и накрывшись куском амулита. Основой его обязанностей являлись контроль и учет поступающего от поисковиков лута, хабара и рухляди. Распределение его по складам, отправка обменных сплавов Воротиле, сортировка деталей и тому подобное. Другая обязанность Плавня заключалась в выполнении всего, что ему поручал киборг, в основном, создание форм и ручные изменения наград и цен внутри ПРИНВЖДИО. За три дня работы он видел столько этих форм и распоряжений, что по праву мог считаться одним из разработчиков всей системы; они снились ему по ночам и являлись наяву, пока они с Железякой придумывали, правили и переделывали все это. Потом целые сутки ушли на создание базы данных по новым рабочим, нанятым Мастером, прописывании их идентификаторов внутрь программы и многое, многое другое. Плавень никогда в своей жизни не мог предположить, что способен на настолько сложную работу, все, что он делал раньше — только вырезал остатки расплавленного металла из чанов, день за днем одно и то же; тут же он всего за три дня научился пользоваться несколькими программами учета, возродил давно забытые навыки счета и получил убойную дозу новой информации обо всем понемногу.

Мастер вбивал в него новые обязанности и навыки как промышленный молот сваи, не давая расслабиться ни на минуту, а когда напор немного ослаб, Плавень осознал, что его уже не тянет залечь на кушетку, отвернуться к стенке и пялиться в никуда. Жалость к самому себе куда-то испарилась, ее смыло напором забот и обязанностей.

— Приветствую вас, Плавень, загрузить последний отчет?

— Да пожалуйста, Елена, сделай это.

То что его джагернаут перейдет к кому-то другому, было неизбежно, не было смысла в том, чтобы сложный скафандр стоял, пылился на складе как память его глупости, но кое-что он все же забрал с собой. Собравшись с духом, Плавень попросил Железяку достать ему ту самую помощницу, что учила его управлять джагернаутом, и, как ни странно, киборг без раздумий согласился. Сержант Елена стала секретарем Еленой и ласкала слух Плавня своим звонким голоском, в ее исполнении даже сухие цифры отчетности приобретали некий шарм. Без помощи Елены он ни за что в столь короткие сроки не освоил бы весь массив своих обязанностей, хотя освоил пока что условно, без подсказок вспоминать, что и где находится, удавалось с переменным успехом.

— Последняя партия взвешена, создаю опись. Рухлядь — пятьдесят килограммов, лут — ноль, хабар — тридцать восемь. Требуется произвести оценку.

— Хорошо, моя красавица, давай начнем потихоньку, — Плавень достал из холодильника бутылку воды и щелкнул по списку хлама, доставленного последней группой. — Связь. Кто на стенде?

— Болтик тут.

— А, привет, привет, — Плавень слабо улыбнулся, работать с этим парнем, почти пацаном, нравилось ему больше всего, пусть он частенько ошибался и все делал медленно, зато Болтик честно старался, никогда не пренебрегая своими обязанностями, и никогда не напоминал Плавню о его увечности.

Зажегся второй монитор, камера показывала соседний склад, где находился стенд; ленивая металлическая жопа Мастера не хотела собственноручно копаться в куче потенциально бесполезного хлама, потому киборг создал тандем из механика и оператора. У Плавня, в роли оператора, имелась куча инструкций и указаний, как проверять и тестировать работоспособность деталей и узлов, оценивая их состояние, а у механика имелись здоровые ноги и не совсем кривые руки, чтобы проделать все необходимые манипуляции с железом. — Давай, что у нас первое.

Парень на мониторе покопался в груде хлама и выудил вакуумный фильтр; осмотрев его со всех сторон, он поднес фильтр к объективу камеры.

— Можешь не усердствовать, я и так знаю, что это такое. Вакуумный фильтр, возьми насос и продуй его через форсунку, если есть дыра, а она там сто процентов есть, то в мусор его, только держатели открути, если не погнутые.

— Хорошо, сейчас.

Поисковики частенько путали вакуумные фильтры с газовыми или водными, потому Плавень на них насмотрелся вдоволь. Вакуумные целыми не выбрасывали, только если случилась разгерметизация, в условиях Колодца они восстановлению не подлежали, да и не стоили они попыток их реанимировать.

Болтик справился за три минуты и ожидаемо отправил фильтр на выброс, со всей детальки они поимели одно крепление.

— Наша команда доблестных поисковиков разбогатела аж на пять мастеровых! Завидуй им, Болтик, такие деньжищи! — тот покраснел, сдерживая смех, и отвернулся от камеры, почему-то боясь показать свою реакцию. — Поехали дальше.

Еще полчаса разгребания металлолома обогатила группу поисковиков на пятьсот мастеровых. Куча хлама редела, а ничего путного так и не было. Плавень уже начал склоняться к мысли, что поход этих парней в корне не удался, когда в груде мусора он заметил интересную вещь, для верности сравнив находку с картинкой в терминале, онвзялся за микрофон:

— Болтик, ну-ка ту хреновину. Да не эту, вон ту, мелкую с серебряным корпусом.

— Она?

— Да. Возьми переходник и подруби ее к системному блоку, — дождавшись, когда требуемые манипуляции будут произведены, Плавень судорожно защелкал по программе удаленного доступа. — Елена, ну как там это делается?

— Вкладка связь, адаптивный тестер, запуск теста, параметры автомат.

— Ошибка.

— Измените параметры под оборудование, спецификация в описании.

— Готово, запускаю... Охо-хо, у нас сундук с сокровищами, дамы и господа, — так Железяка называл особо редкие и удачные находки, и поисковики быстро переняли это выражение у своего шефа. — Даже не сундук, а сундучище. — Болтик, хочешь фокус?

— Какой, мистер Плавень?

— Сейчас покажу. Подруби эту штуку к батарее, внутренний источник питания сдох. Сделал?

— Да.

Плавень полазил по архивам и нашел программу из зоны отдыха:

— Раз, два, танцуй!

Болтик от неожиданности приземлился пятой точкой на пол, когда прямо перед ним возникла обнаженная красотка и начала эротично изгибаться. показывая все свои прелести. Паренек покраснел как помидор и, кажется, забыл как дышать.

— Эй, ты там выдыхай. Давай, давай, воздух полезен для здоровья, — Плавень усмехнулся, — двадцать пять тысяч мастеровых сундучок, кто-то завтра проснется богатым.

Плавень провозился с остатками добычи поисковиков около полутора часов, больше никаких сюрпризов им с Болтиком не перепало, только скучная и однообразная сортировка хлама. Распрощавшись с парнем, он вырубил второй монитор и потянулся за пищевым концентратом — м-да, на вкус как бумага» — проблема с обычными брикетами возникли у всех работников ПРИНВЖДИО, распробовавших еду со вкусом. Пока они были в блаженном неведении относительно того, что прием пищи может доставлять удовольствие, никто не жаловался, теперь же цветные концентраты неизменно занимали первую строчку покупок в зоне отдыха. Поисковики быстро окрестили эти концентраты «цветными» за то, что в отличие от серых, стандартных пайков они были различных оттенков, зависящих от вкуса. Сам Плавень отчасти тоже поддался пищевой зависимости, но у него эти брикеты вызывали двойственные чувства. Все потому, что впервые он попробовал цветные концентраты, когда их в общую комнату принес Орхем. После неудачного рейда на поверхность они начали постепенно отдаляться друг от друга, хотя нет, не так, Плавень начал отдаляться от своего друга. Причина была проста, каждый раз встречаясь взглядом со своим товарищем, Плавень видел в его глазах жалость, сильнейшую, подавляющую жалость. В тот день новые для него ощущения, другая, неизведанная сторона понятия еды была густо приправлена этой жалостью, она как ядовитое облако следовала за Орхемом, и находиться рядом с ним становилось невыносимо. Каждая упаковка цветных брикетов, оказавшаяся в руках Плавня, воскрешала в голове эти воспоминания, то, о чем он не хотел думать или задумываться. Теперь его друг считал его ущербным, получеловеком, достойным лишь жалости, и ничего более, Плавень всем сердцем ненавидел это и каждодневно давился безвкусными кирпичами химической промышленности, хотя среди всех работников не-поисковиков его ежедневный оклад мастеровых был самым большим.

Отложив недоеденный брикет, Плавень переключился на складскую программу, он постепенно вносил в базу данных все, что находилось на складах, и хотя эта работа была рассчитана на два месяца и никто его не торопил, Плавень использовал ее как предлог, чтобы не возвращаться в общую с Орхемом комнату. Наверное, сегодня он тоже заночует у себя, на кресле.

Пролистав кипу бумаги, Плавень нашел место, на котором остановился: склад один точка два, стеллаж двенадцать, третья полка. Руки медленно запорхали над клавиатурой, вводя данные в систему, приходилось жать по одной кнопке, иногда на долго зависая над разбросанными по клавишам буквам, за три дня привычка к печати еще не выработалась.

— Елена, включи, пожалуйста, музыку, что-нибудь спокойное.

Доступ к программам зоны отдыха был его маленьким секретом, которым он сегодня сильно рискнул, загрузив в проектор голограмму из архива, но что поделать, удержаться было невозможно. Железяка либо забыл, либо не посчитал нужным заблокировать ему этот доступ, как бы то ни было, оставшись на складе в одиночку, он позволял себе тихо включать музыку, под нее рутинная работа становилась в разы терпимей. Киборг не посещал это помещение по ночам, полностью окунаясь в мир дорогих его механическому сердцу железок, так что неожиданных проверок бояться не стоило. Вообще тут Плавень чувствовал себя лучше всего: в чем в чем, а в жалости к кому-либо упрекнуть Мастера было нельзя. Полумашина относилась ко всем окружающим согласно своей внутренней шкале полезности, и Плавню начало казаться, что он понимает, как именно работает эта шкала. Для Железяки не было принципиальной разницы, чем именно ты занимаешься: моешь полы или поднимаешься на поверхность в джагернауте, изначально любой работник для него находился в позиции ноль, и уже потом приобретал положительные или отрицательные коэффициенты. Со временем отношение кибернетического монстра улучшалось к тем. кто делал свою работу хорошо, и ухудшалось по отношению к тем, кто пренебрегал своими обязанностями и ленился. Полуразваливающийся старик, доживавший в Колодце последние месяцы, пользовался безмерным уважением Железяки за то, что убираемая им мастерская всегда сияла чистотой и ни одна деталь во время уборки не покидала надлежащее ей место. Он всегда утром здоровался со стариком Гвашем, называя того по имени, хотя множество людей удостаивал только: «Эй ты».

Та же система работала и с поисковиками, Плавень мог безошибочно сказать, насколько данный персонаж импонирует или злит Мастера, в обращении с нерадивыми добытчиками в речи киборга постоянно проскакивали слова: расходники, балбесы, идиоты и тому подобные выражения. Работящие же поисковики, несмотря на то, что формально тоже причислялись к числу расходников, имели честь называться по выдуманным самим Железякой прозвищам, которые незаметно начали заменять им собственные имена, звучащие все реже и реже. Плавень объяснял это с тем, что старые имена связывали людей с прошлым, с городом под куполом, о котором они старались не думать.

Для примера взаимоотношений киборга с подчиненными можно было взять сегодняшнюю работу группы Индейца: пусть этот отряд и не показывал выдающихся результатов в поисках хлама, но Железяка высоко оценивал их работу и саму личность Индейца. Для помощи в установке датчиков он взял самую надежную команду, пусть сам Индеец этого не понимал, и разрешение на завтрашний выход на поверхность они получили по той же причине. Ценность добычи с поверхности в большей степени дело случая, Мастер не судил о человеке по его удаче, потому группа, нашедшая сегодня проектор, не получит никаких особых бонусов в его глазах, остальное время эти ребята откровенно халтурили, дорогостоящая находка могла сделать только хуже, сократив их и так невеликую мотивацию. Многим поисковикам начало казаться, что они на своем месте устроились окончательно и ничем уже не рискуют, но Плавень знал, что это не так, киборг внимательно присматривался ко всем вокруг, и скоро внутри ПРИНВЖДИО могут начаться значительные перестановки.

Куполообразный шлем встал на место, и Ржавин отошел назад полюбоваться на свое творение, пятерка новых джагернаутов стояла вдоль стенки, радуя конструктора свой технической красотой и завершенностью. Дело ПРИНВЖДИО надо расширять, следовательно, понадобятся новые скафандры, о чем Сергей предпочитал позаботиться заранее. Поисковики натащили ему с поверхности двадцать рабочих комбинезонов, служивших основой его творения, и теперь ничего не сдерживало его от экспериментов с псевдомышцами, три штуки уже были распотрошены в труху, еще два валялись полувскрытыми, однако это малая цена за грядущие улучшения джагернаутов. Осталось только узнать, будут ли сами поисковики тратить мастеровые на эти улучшения, по идее, должны, но сказать наверняка Ржавин не брался, все покажет практика. Доступ к апгредам открывается со звания поисковика первого ранга, и у него уже имелась подходящая персона для продвижения по службе.

— Кхе-кхе.

Ржавин обернулся на звук:

— А, доброе утро, Гваш, что, уже шесть часов?

— Да, Мастер, мне подождать, пока вы закончите?

— Нет, не стоит, я сделаю перерыв, мастерская в твоем распоряжении, можешь не торопиться.

Старик был совсем плох, хотя какой старик, мужику лет сорок, но жизнь в Колодце его добила, пребывание в плохо экранированных помещениях, хреновая пища и постоянный холод сделали из человека развалину, а жаль, настолько трудолюбивых работников днем с огнем не сыщешь. И как человек он кремень, не сломался, не впал в отчаяние, гвозди бы делать из таких людей...

Сергей мысленно вздохнул: жаль, черт подери, чертовски жаль. Он бы повысил старику зарплату, но Гваш такой жест воспримет в штыки.

«Меньше всего ему нужна показная жалость и подачки, пусть работает, пока может, а потом сделаю, как он хочет. Ржавин знал, что Гвашт подбивает клинья к единственному доктору Воротилы, хочет получить смертельную дозу обезболивающего, когда его организм окончательно сдастся. Пока что док держался, но Сергей склонялся к тому, чтобы дать ему указание согласиться, пусть старик думает, что уломал принципиального врача. Эвтаназия — тема скользкая, Ржавин всегда считал, что тут каждый отдельный случай надо рассматривать индивидуально, случай Гваша был однозначный, он уже сейчас жил в агонии, а через месяц-два агония превратится в ад. Пока что старик боролся, цеплялся за жизнь, но даже такой железный человек не сможет выдерживать эту боль бесконечно, пусть хоть уйдет без нее.

Сделав в памяти закладку поговорить с доком, Ржавин привычно прошерстил сеть ПРИНВЖДИО, система с самого рождения находилась под полным его контролем и надзором. Все дыры и лазы в программах были оставлены намеренно, и каждый ими воспользовавшийся уже на счету. Например, Плавень: Сергей обнаружил, что тот снова лазил в архив зоны отдыха: «Слушал музыку, не в первый раз, пусть слушает, с нас не убудет. Загружал программу танцовщицы. Зачем? Куда?»

Конечным адресатом программы танцовщицы было не зарегистрированное в системе устройство, активация произошла на складе, где стоит стенд.

«Неужто вторую голограмму нашли?»

Сергей вывел список хабара, составленный Плавнем вчера, и обнаружил проектор на первой же строчке с пометкой «важное». Прибор почти целый, сдохло питание, заменить которое плевое дело, слава зажравшимся засранцам из-под купола за то, что выбрасывают такое на помойку. Все сделано по инструкции, значит, маленькую шалость Плавня не замечаем.

— Мастер.

— Чего тебе, Сиплый?

Сзади шагающего по коридору киборга догнал куратор поисковиков, этого мужика Ржавин ценил за деловитость и честность.

— С вами хочет поговорить один из свободных добытчиков, вот... — он вытащил из сумки батарею и продемонстрировал Мастеру.

— Неужто взятка?

— Она самая.

— Сдай на склад, пусть Плавень накинет тебе мастеровых, сколько она стоит, плюс двадцать процентов.

— Хорошо.

— Как звать взяткодателя?

— Диагорай, говорит, хочет к вам наняться.

— Дигги?

— Да, вы знакомы?

— Еще как, Сиплый, еще как. Вот, оказывается, у кого котелок лучше всех варит. Проводи его в каморку у четвертого склада, там побеседуем.

Дигги выглядел все таким же бодрым и все таким же побитым жизнью, как в первую их встречу. Ржавин для важности выждал минут десять, прежде чем заявиться на переговоры, и застал своего спасителя в несколько дерганом состоянии: на привыкшего к неприятностям изгнанника маленькое помещение с одним выходом действовало угнетающе, тем более на незнакомой территории.

— Что-то ты не спешил.

— Занят я, ты же о своем визите заранее не предупреждал? Ну так нечего обижаться.

— Проехали. Поговорим?

— Я весь во внимании.

— Ты... это... мы не особо хорошо разошлись.

— Да, Дигги, скинул ты меня Воротиле просто со скоростью звука, но я совершенно не в обиде, все сложилось просто отлично. Давай по существу.

— Видел я твоих истуканов...

— Джагернаутов.

— Чего?

— Они джагернаутами называются.

— Ладно, пусть джаге... джигерна... у ты, в общем, я тут подумал. Они каждый день ходят и таскают кучу барахла с поверхности, намного больше, чем все добытчики. Возникает вопрос: когда мы перестанем быть нужны Колодцу?

— А остальные что? Или ты за всех пришел говорить?

— За себя, Железяка, за себя. Остальные языками чешут, кто-то возмущается, кто-то смеется над купологоловыми, но мозги, похоже, у всех атрофировались. Однако когда дойдет, они же взбунтуются, крови не избежать, мне так кажется.

— Не кажется, но большого бунта не будет. Есть же другой выход.

— Будешь принимать добытчиков к себе?

— Буду, но не всех. Мне не алкаши и раздолбаи нужны, кто со мной — будут вкалывать как положено, или пусть барахтаются сами.

— Ясно. Условия?

— Четкая структура и иерархия, самодеятельность в очерченных мною рамках, — Ржавину захотелось пройти из стороны в сторону, но маленькая комнатка не позволяла расхаживать с его габаритами. — Я обеспечиваю вас оборудованием, а вы ходите на поверхность во все отмеченные по графику дни, таскаете не все подряд, а нужные Колодцу и мне вещи. Все находки будут честно оплачены мастеровыми; предвосхищая твой вопрос, мастеровые — это внутренняя валюта ПРИНВЖДИО, бартер у нас не в чести. Ничего из унесенного с поверхности себе оставлять нельзя.

— И чего стоит эта валюта?

— Смотри. — Сергей выложил список возможных покупок за мастеровые.

— Ну со жратвой понятно, а остальное? Что это вообще значит, эта зона отдыха? Где батареи и все остальное?

— Батареи вам не нужны, все необходимое для вылазок выдадут, но это будет не ваше личное оборудование. Пока работаете, джагернаут со всей периферией будет закреплен за конкретным человеком, если подведете меня, вышвырну на улицу в чем мать родила, ну, кроме того, что куплено за мастеровые. Относительно списка, я предлагаю сделать так: поработай один день. Полный рабочий день сотрудника ПРИНВЖДИО, и к вечеру все вопросы отпадут сами собой, и там уже решишь, подходит это тебе или нет.

— Разумно, я готов.

— Сегодня-завтра у нас выходной, я пока смотрю, какая нагрузка будет оптимальной, вот за эти два дня ты должен освоить джагернаут. Справишься, на третий пойдешь в рейд, договорились?

— Чего там учиться?

— Джагернаут, Дигги, это не ваш металлолом — одел и пошел, он сноровки требует. Давай за мной.

Ржавин проследовал в обитель списков и статистики к Плавню, ведя озирающегося по сторонам свободного добытчика.

— Ты что, опять тут спал?

— А, Мастер, — Плавень, с трудом продирая глаза, пытался экстренно проснуться, растирая лицо руками.

— Ну, черт с тобой, создай временную форму на свободный джагернаут.

— На восьмой?

— Нет, ему я ПОЛЭНО еще не починил, ночью пять новых настругал, впиши одного из них. И найди добровольца, кто за отдельную плату понатаскает моего старого знакомого на управление. Не будет добровольца, рекрутируй «добровольца», на все про все два дня.

— Хорошо, сейчас сделаю.

— Да, забыл, Плавень, знакомься — Дигги. Дигги, знакомься — Плавень. Сдашь его с рук на руки инструктору и проконтролируй, чтобы после наш гость покинул территорию ПРИНВЖДИО. Завтра часиков в девять утра повторный урок, а там посмотрим. И последнее, Дигги: я вижу все, что творится в моих владениях, камер тут понатыкано на каждом углу, так что не буянь. У меня имеется к тебе небольшой кредит доверия, так что с ошейником пока не лезу, намек, надеюсь ясен.

— Куда уж яснее, — буркнул в ответ бывалый добытчик, в одну минуту вновь ставший зеленым новичком. Дождавшись, пока киборг скроется за поворотом, он обратился к сидящему в кресле пацану: — Парень, у меня два вопроса: первый — что за ошейник, второй — что еще за нахрен это ваше ПРИНВЖДИО?

* * *

На поверхности

— Куда двинем? — Казак попрыгал на месте, проверяя, хорошо ли закреплен рюкзак; после того, как у него с плеч свалилась целая гора потенциально рабочих плат перепроверять все крепления стало его навязчивой привычкой, не ограничиваясь собственными защелками, Казак подергал рюкзаки товарищей.

— Да успокойся уже, все нормально.

— Лишний раз убедиться не помешает.

— Там наверняка один хлам был.

— Может, хлам, а может, гора мастеровых, кто знает.

Индеец, не слушая болтовню своей группы, прикидывал направление движения; у него была собственная система, он планомерно осматривал свалку квадрат за квадратом, рассчитывая обнаружить место сброса дорогостоящих деталей. Мусоровозы так работали, каждый контейнер заполнялся мусором с отдельных секторов города, и если в одном месте нашелся, скажем, поточный пресс, то рядом валялось что-то еще, свинченное с производственной линии. Оставалось только найти деталь-указатель, по которой можно определить, что могло лежать в этой груде металлолома; пока им не везло, но это только пока. Индеец верил в свою систему и собирался следовать ей и дальше.

— Туда. Отойдем на три километра, через теплотрассу. Сегодня будем копаться там.

— Якут, взялись!

Поисковики подхватили тросы тележки и направились за своим неофициальным командиром. Иерархия внутри группы сложилась как-то сама собой, без споров и эксцессов. Казак на лидерство не претендовал изначально, он вообще предпочитал плыть по течению, без сомнений передавая бразды правления тому, кто готов за них взяться. Зато он был исполнителен и преисполнен позитива. Якут некоторое время составлял молчаливую оппозицию, пытаясь раскусить характер Индейца, а потом так же молчаливо согласился с его главенством; он вообще был немногословен, предпочитая изъясняться короткими фразами либо ограничиваясь кивками, которые в шлемах джагернаутов были не видны, так что в его случае фраза: «молчание — знак согласия» была абсолютно справедлива.

— Смотри, этой хреновины тут не было, давайте тормознем, мусоровоз наверняка вчера-позавчера сбросил.

— Идем куда собирались, Казак, а эта фиговина просто с вершины холма съехала, вон след.

— Черт, с новенького сброса кучу всего можно поиметь.

— Ни хрена подобного, такой же хлам скинут, ни лута, ни хабара. Стоп... — Индеец замер, резко уперев все камеры в землю под ногами. — Интересно, что у нас в той стороне, правильно, теплотрасса, — задал вопрос в никуда и сам же ответил Индеец.

— Может, это наши вчера наследили? — Казак встал рядом, рассматривая четкий след ботинка, отпечатавшийся в грязи.

— У джагернаутов все протекторы одинаковые, балда.

Якут ткнул командира в плечо и молча указал в сторону, где обнаружилось еще несколько следов разных размеров.

— Свободные добытчики?

— Они такими толпами не ходят, добытчики — одиночки, бывает, по два человека кучкуются, максимум втроем, а тут шесть-семь разных отпечатков.

— Почему не ходят?

— Для них ценная находка — редкость, нет смысла толпой шастать, не окупается. Да и грызня может произойти из-за добычи.

— Да хрен с ними, — Казак пожал плечами, — ну, шастает кто-то, пусть шастает дальше, наша задача другая.

Индеец задумался, у него по этому поводу была иная точка зрения:

— Идем проверим, тут наши владения, земли поисковиков, нехрен всяких паразитов разводить.

— Думаешь, подвальные?

— А кто же еще? Якут, посматривай назад, ты контролируй левую сторону, остальное на мне. Не провороньте залетных.

Говорить о скрытном передвижении в громоздком джагернауте не приходилось, и все же группа поисковиков смогла обнаружить противника первыми и остаться при этом незамеченными. В этом деле им поспособствовали температура и никудышное снаряжение подвальных, люди в кустарных скафандрах больше думали о сохранении тепла, чем об контроле местности. Четверка оставленных на поверхности наблюдателей жалась друг к другу за ржавым остовом техники, прикрывающем их от ледяного ветра.

Якут показательно дважды сжал и разжал кулак

— Десять? Их десять?

Напарник промолчал, кивнув под шлемом, но Индеец уже привык к такому способу коммуникации молчуна.

— Откуда он знает? — Казак высунул голову из-за груды мусора, за которым они прятались.

— Не лезь.

Отдернув напарника, Индеец внимательно всмотрелся вдаль: «Действительно, как Якут их пересчитал. Понятно, что внизу у теплотрассы сидят еще подвальники, дозорные периодически бегают к люку переговариваться с сидящими в тепле товарищами, но сколько их внизу, не известно, или... Вот глазастый чертяка».

Недалеко от спуска в шахту валялся десяток потрепанных батарей, подвальным редко доставались новые энергоячейки, и они довольно грубым способом перезаряжали старые, это быстро убивало батареи, чем больше циклов перезарядки они переживали, тем быстрее разряжались, потому-то они и таскали с собой по две-три запасные. Десять это, конечно, не точное число, не факт, что абсолютно все подвальники успели скинуть первую батарею, но все же на эту цифру можно было ориентироваться.

— Смотрите в оба, я сейчас. — «Как там это делается?» — Сержант?

— Чего тебе, салага, в соплях своих запутался, мне тебя на ручки взять и колыбельную спеть?!

Компьютерный помощник Сержант Пэйн неизменно бесил своими репликами всех поисковиков, но с ним ничего нельзя было поделать: переругиваться с компьютерным болваном бесполезно, оставалось только терпеть.

— Экстренная связь.

— Хочешь пожаловаться Большому папочке? Ну, смотри, сопля зеленая, будешь попусту бухтеть, я тебя сортиры драить заставлю. Связь установлена.

Хорошо хоть под прикрытием болтовни сержант все же делал свое дело:

— Мастер?

— Чего тебе?

Голос киборга был в меру недовольным, Индеец скорее всего отвлек его от любимых железок, но выговор за один только факт связи не заслужил.

— Моя группа столкнулась на поверхности с более чем десятком интересных личностей, засевших на теплотрассе, ведущей к Колодцу.

— Столкнулась?

— Мы их видим, они нас пока нет. Я тут подумал, а не сегодня ли утром Воротила за пополнением ушел?

В наушниках на полминуты воцарилось молчание:

— Значит, так, сволочей в расход, по возможности одного-двух на допрос. С моими джагернаутами вы должны провернуть это без единой царапины, если не справитесь, я буду очень сильно разочарован. Справишься — ты будешь первым, кто из расходника станет поисковиком. Беретесь, или мне прислать еще кого?

— Беремся.

— По исполнению доложить.

Связь оборвалась. Индеец дождался разъединения сигнала с вышкой и дико оскалился, настоящая работа — уничтожать и карать падаль, только поисковики тут хозяева, только ПРИНВЖДИО. Он — часть этого и не позволит всякому отребью устраивать засады на своих людей. В бытность подкупольным рабочим Индеец и не подозревал об этой своей стороне, ему было тесно в шкуре рабочего, он противился указанному ему месту, боролся с ним как мог, именно это внутреннее противоречие привело Имара к изгнанию. Но Имара больше не было, остался только Индеец, он совершенно иной, кто-то другой, чуждый старому себе и одновременно такой близкий и знакомый.

— Казак, Якут, приказано подвальников пустить на мясо, они тут Воротиле засаду устроили.

— А не многовато их на нас троих? — с сомнением, но без страха в голосе поинтересовался Казак.

— Не будем лажать — справимся.

У их группы были существенные преимущества, позволяющие Индейцу утверждать такое: кустарный огнестрел любого калибра не брал джагернаута ни в корпус, ни в конечности, ни тем более в голову, толстокожий костюм переживал попадания пуль практически без последствий, даже внешний слой не рвался. С хим-огнеметами было сложнее, теоретически внешнее покрытие их брони было устойчиво ко всяким химикатам и огню, но ржавые поделки недооружейников иногда содержали настолько гремучую смесь, что рисковать не стоило. Следовательно, огнеметчики — их первая цель.

— Значит, так, Казак... нет, Якут, у тебя терпения поболе, остаешься на поверхности, я иду до ближайшего люка по направлению к Колодцу, Казак, ты по направлению к куполу, спускаемся в туннель теплотрассы и зажимаем их с трех сторон. Постоянно быть на связи, мы должны ударить одновременно. Первая цель хим-огнеметчики, потом остальные, и еще Железяка просил живой трофей, попробуем исполнить его пожелание. Всем все ясно?

— Да, — Казак подошел к ближайшей куче металлолома и подобрал короткий обрубок трубы, — для ближнего боя, — пояснил он.

Якут ожидаемо промолчал.

Побегать до ближайшего спуска пришлось минут пятнадцать, в основном потому, что прямой дороги не было, вообще на свалке дорога — очень расплывчатое понятие. Спустившись вниз по шатающимся скобам лестницы, Индеец осмотрелся. Внизу было темно, узкий ход с обоих сторон зажимали целые связки разнообразных труб и собранных в толстенные тросы кабелей, под ногами плескалась вода, вчера был дождь, и эти туннели традиционно залило, так как система канализации работала кое-как.

— Сержант, активация ПОЛЭНО.

— По жучкам решил пострелять, салага?

Правая рука сама собой завелась за спину и отщелкнула крепления рельсотрона, пару секунд, и он был готов к использованию. Ржавину пришлось поколдовать над извлечением оружия, поисковики никак не могли сами достать рельсотрон из-за спины. Движение требовало точности, чему мешало отсутствие обзора камер на защелки и невозможность сделать это на ощупь, толстенные перчатки джагернаута тактильных ощущений не передавали. Полюбовавшись на потуги своих бойцов достать пушку, Сергей плюнул и забил в компьютеры брони цепочку команд для псевдомышц, теперь они сами доставали и убирали ПОЛЭНО, оператору в это время просто надо было расслабить руку и не сопротивляться.

На обзорном экране появился крестик прицельного маркера, тоже более поздняя доработка Ржавина. Рельсотрон имел потрясающую прицельную дальность стрельбы, но палить от бедра без прицела можно было только в упор или на удачу; учитывая, что скорострельностью ПОЛЭНО не выделялось, пришлось напрячься и написать программу прицеливания, а к стволу приделать еще одну миникамеру. Можно было обойтись лазерным лучом, просто камер в хозяйстве Сергея оказалось больше, зато появилась опция использовать эту камеру для обзора, чем предприимчивые поисковики начали пользоваться, засовывая рельсотрон в труднодоступные места для поиска ништяков.

— Казак?

— Спустился, прошел полпути до предполагаемой засады.

— Притормози, я отстаю. Осторожнее, они ждут Воротилу как раз с твоей стороны, так что жди, пока я начну.

— Хорошо.

— Якут?

— Все по-прежнему.

Индеец продвигался вперед, косясь на радар, минималистичный прибор показывал только вышку Колодца, точки месторасположения своей группы и союзных отрядов ПРИНВЖДИО. Сейчас ориентирование происходило по метке Якута, он стоял метрах в двадцати от засады, следовательно, можно было по его и собственной метке представить, где примерно находится противник. Шаг, еще шаг, где-то тут, подкрадываться в тяжеленном джагернауте — то же самое, что пытаться стать незаметным, разъезжая на экскаваторе, по туннелю теплотрассы его шаги разносились на многие метры вперед, так что эффект неожиданности отпадал, будет шок-эффект, подвальники еще не в курсе, с кем связались. Индеец выкрутил на полную громкость внешних динамиков и начал разгоняться.

* * *

Банда подвальников

— Сука, Дыхарь, твоя очередь лезь наверх!

— Иди в жопу, я там уже был, сам лезь в эту ледяную дыру.

— Ты язык сточи, будешь выебываться, полезешь с распоротым брюхом!

— Ну, давай, ржавчина, подходи!

Детина с зазубренной с одной стороны рельсой в руках приглашающе махнул рукой.

— Я тебя зажарю, ржавчина мусорная!

— Закрыли вонялки, вас на весь туннель слышно.

— За кой мы сюда притащились, а если их вообще не будет?

— Заткнулись все, наш говорунок сказал, будут, значит, будут. Помните, выблядки, Воротила нужен живым!

— Что это?

Все подвальники притихли, прислушавшись к нарастающему грохоту.

— Гром?

Грохот приближался, становясь все оглушительнее, стук металла отражался от стен и эхом проносился мимо.

— Какой, к херам, гром в туннеле!

Звук переместился совсем вплотную, казалось, сейчас из темноты вынырнет огромный монстр.

— Я пришел за вашими жизнями, ублюдки! К ржавым богам! Отправитесь к ржавым богам!!!

Яростный рев неизвестного кого с размаху долбанул по ушам, от звуковой волны с труб и потолка посыпалась грязь. Кто-то в испуге заверещал и кинулся к лестнице; стоявший ближе всех подвальник начал разряжать свое оружие в темноту, перепуганный хим-огнеметчик развернулся и не глядя зажал кнопку подачи горючей жидкости, стоящего перед ним подельника окатило зеленоватой волной огня и кислоты.

Подожженный неистово заверещал, катаясь по земле, но хитрую смесь так просто было не потушить; раздирая глотку криком, он вцепился в ногу ближайшего бандита, огонь перекинулся на его штаны.

— Пусти, пусти, сука!

Молотя утыканной гвоздями дубиной горящее тело, подвальник пытался вырвать свою пылающую ногу из захвата мертвеца.

— Чука, ржавчина ты ебаная, выруби пламя, выруби!

Вокруг разлетелись кровавые брызги, голова взбесившегося огнеметчика лопнула как шарик, он завалился на спину, ядовитая струя ударила в потолок, оплавляя остатки покрытия туннеля. Повалил черный дым и копоть.

— Да что за!..

Сверху упало тело с дыркой в груди, из-под шлема пошли кровавые пузыри, мертвец дернулся один раз и затих.

Среди подвальников беспредельно царила паника, кто-то пытался бежать, кто-то спрятаться — в нишах за трубами, а кто-то палил из оружия или наугад размахивал ржавым ломом, калеча своих подельников. Все стало еще хуже, когда из тьмы вынырнула гигантская фигура с круглой головой; в ее руках исходило паром какое-то устройство, зашипев, оно свистнуло, и двух человек, перегородивших путь, разорвало в мелкие кусочки. Осколки непонятного заряда прошили их насквозь, сзади заорали те, кому достались остатки шрапнели.

— В стороны, я его!.. — что хотел сказать второй хим-огнеметчик банды, осталось неизвестным, так как с другой стороны прохода вынырнул точно такой же великан. Заплечный баллон огнеметчика вспыхнул и взорвался, превратив в пылающую кашу всех, кто стоял рядом.

— А-а-а!

Кто-то кинулся на чудовищ из ржавой бездны с ломами и дубинами, их встретил второй шрапнельный выстрел, ополовинив ряды смельчаков, первый добежавший получил удар короткой трубы в бок, моментально выбыв из боя. Шустрила, коротышка, известный своей пронырливостью, попытался проскользнуть мимо гиганта, но тот просто впечатал его в стенку туннеля плечом, раздался четко слышимый хруст ломаемых костей, и Шустрила, всхлипнув, сполз вниз. Оба гиганта замерли, водя стволами жутких орудий из стороны в сторону, из бандитов больше никто не двигался.

— Живые есть?

— После тебя, Казак, хер кто останется.

— Погоди, — гигант обошел валяющиеся тела, переворачивая их на спину и несильно похлопывая перчаткой, но на третьем он остановился, резко встав и отвернувшись к стене, — блин, ща вывернет.

— Держись, механики облеванного джагернаута за тобой мыть не будут.

Индеец толкнул носком башмака хрипящего неудачника, которого самолично недавно прибил к стенке, щуплый коротышка еле дышал.

«Не жилец, надо бы добить».

Индеец занес ногу, чтобы размозжить подранку голову, и опустил обратно, он так не мог, вот так просто, не в бою, хладнокровно прервать чью-то жизнь, тем более таким способом.

«С переломанными ребрами его не спасти, — уговаривал сам себя поисковик, — лишние минуты агонии, только больше мучений, — справившись с мелкой дрожью, Индеец направил на бедолагу рельсотрон и нажал на спуск, в последний момент прикрыв глаза: — Что-то тяжело это дается, тяжеловато».

— Поднимаемся, Якут одного живого схватил.

Молчун все-таки умудрился сцапать пленника, ему на поверхности было проще, по одному выстрелу на каждого дозорного, еще один на дезертира, пытающегося выбраться из туннеля, и последнего выловить в лабиринте мусорных куч. За неимением веревки Якут обернул пленника сантиметровым прутом и спокойно дожидался своих товарищей, сидя на валяющейся крышке шлюза.

Индеец рухнул рядом, завалившись на спину:

— В тактике использования ПОЛЭНО надо внести изменения.

— М-да, — Казак задумчиво поскреб куполообразный шлем.

— Что случилось? — Якут на этот раз решил, пусть отстраненно, но поучаствовать в разговоре.

Вместо ответа Индеец продемонстрировал рукав брони на два сантиметра выше локтя, где красовалась аккуратная сквозная дырка:

— По самому краю прошло, руку не задело, только первый и второй слой пробило; чуть левее, и отправился бы я отдыхать на пару месяцев, а то и хуже, с нашей то медициной.

— Что у них такое было?

— Не у них, Якут, у нас. Это Казак меня пометил, сквозь тело подвальника и три металлические трубы попортил мне джагернаута.

Казак хрюкнул и, сдерживая смех, заговорил:

— Он мне через связь кричит: «Не стреляй, бляха, не стреляй». А, я ору в ответ: «Их еще много, нападают, не время выстрелы экономить!» — Казак уже откровенно ржал.

— Чего, блин, смешного, чуть лапу мне не отстрелил, — Индеец сам нервно хихикал, — «Вот этого уложу сейчас, вот этого!» — спародировал он своего товарища, не сдерживая больше рвущийся наружу смех.

— Он, мне: «Куда целишься, балда!», а я: «Прикрываю, прикрываю!»

— Больше никаких окружений, соберемся палить — все только с одной стороны.

— Глядите, — Казак показал трубу, заменявшую ему рукопашное оружие, толстенный обрезок был согнут почти под прямым углом.

— Кого это ты так?

— Черт его знает, но хрустнуло в той стороне громко.

— Ладно, тащим этого засадника Железяке, пока он от холода не околел.

Взвалив слабо трепыхающееся тело, поисковики зацепили пустую тележку и отправились домой, а на следующий день в арсенале всех джагернаутов появилось то, что Ржавин окрестил штурмовым тесаком или казачьим перышком, как оружие шутливо назвал Индеец. Перышко было «скромных размеров», длиной лезвия в две ладони джагернаута и весом четыре килограмма. Поисковики хохмили, что им даже не обязательно бить противника, достаточно уронить эту байду врагу на ногу.

* * *

Мастерская

Сложный механизм проектора требовал основательного подхода, поверхностное тестирование могло не выявить глубинных проблем устройства — таких, как зависание, прерывание формирования образа и тому подобных мелочей. Ржавину не верилось, что рабочую голограмму могли выкинуть только из-за сломанного аккумулятора, заменяемого на раз-два, хотя кто их знает, подкупольных богатеев с их психами. Может, прошлого владельца не устраивал товарный вид прибора: серебряный корпус заметно побледнел и в некоторых местах виднелись потертости, не говоря уже о куче мелких царапин. Материал корпуса был выбран абсолютно неудачно, верхняя граница недолговечности: приложил пятерню — след, уронил — царапина, одни только понты и ни грамма здравого смысла.

Свинтив низ и сняв серебряный корпус, Сергей аккуратно залез внутрь.

«Так, аккумулятор отсутствует, батареи присутствуют. Ну надо же, как просто, вставить новые батарейки — и готово, хотя подключение к сети предпочтительней; батареи, тем более таких размеров, на вес хорошего компа, нет их ни хрена, не выкидывают их целыми, а обменивать дорого. Относительное соотношение мощность-цена не в пользу минибатарей, их приобретение для Колодца — сплошное расточительство».

Делали проектор на совесть, вон даже без аккумулятора оставалась возможность воткнуть голограмму в розетку и не париться, дорогущая штуковина.

«Быть или не быть? Лезть в мозги или не лезть?»

Ржавину требовалась рабочая голограмма в ближайшее время, иначе придется временно свинчивать ее из зоны отдыха, чего делать не хотелось. С другой стороны, эта могла и напортачить, все-таки не проверенная, а чтобы ее как следует протестить, надо физически или программно проверять платы. Долгая, муторная работа, что для Ржавина вообще не проблема, но, с одной стороны, стоит разок ошибиться, и драгоценный проектор превратится в неликвид; шанс на ошибку ничтожен, компьютерный мозг и роботизированное тело в идеальном симбиозе работали как часы. С другой стороны, живая часть не могла похвастаться чистой непогрешимостью, Сергей делал ошибки в ремонте, не часто, однако делал; большинство из них были накрепко связаны с его непреодолимым желанием улучшить и переизобрести все, до чего дотянутся манипуляторы, но если любую свою несуразность он мог исправить легко и просто, то с проектором так не сработает. Нет ни нужных плат, ни нужных материалов и инструментов; система прибора в разы технологичней всего, что имеется у Колодца; проектор невозможно собрать на коленке, для него нужно высокотехнологичное производство.

Оценив процентную необходимость своего вмешательства, Ржавин решил пойти более простым путем и протестировать голограмму в деле: если она без сбоев продержится пару часов, то шансы на глюк во время целевого использования сразу остановятся в районе пяти процентов, а чтобы наверняка, этот проектор отправится в зону отдыха, а прибор оттуда — пойдет в дело.

Вытащив нерабочие батарейки, Сергей кинул их на стол и тут же замер пораженный. Желтый корпус батареек легко лопнул, обнажив то, чего он никак не мог ожидать. Очистив находку от остатков пластика, Ржавин внимательно осмотрел две угольно-черные коробочки:

— Кто-то решил запитать тостер напрямую от ядерной электростанции? Сомневаюсь. Какой предусмотрительный кто-то, — на контактах внутри проектора он обнаружил изолирующие колпачки, чтобы прибор не сгорел от фальшивых батарей. — Похоже, придется самолично просмотреть несколько часов занимательного видео об одной группе поисковиков.

В комнате было темно, в метре от себя уже ничего не разглядеть, только тьма и непонятные позвякивающие звуки. Бутыль поежился, неизвестность действовала на мозги сильней любых побоев, с каждой секундой становилось все страшней и страшней, он уже десять раз пожалел, что поддался на заманчивые речи главаря и вышел на поверхность устраивать засаду на Воротилу.

«Куча батарей, куча жрачки, все что захотим — колодезные выродки отдадут за своего главаря все, что от них потребуют», — такими вот обещаниями Пшивый подвел их под расстрел, бронированные гиганты превратили всех подвальных в тухлятину за пару минут. Бутыль вздрогнул, где-то вдалеке послышался лязг открываемой двери.

«Почему его не допрашивают? Почему не избивают? Почему? Почему?» — незаметно для себя самого бандита начало трясти, прикованные к подлокотникам стула руки мелко стучали кольцами наручников.

По подвалам ходили страшные слухи о том, что Колодец захватил безжалостный киборг и Воротила там уже не больше чем марионетка, а то и еще хуже, настоящий Воротила разлагается в каком-нибудь отстойнике, а его место занимает копированный с компьютером вместо мозгов. Металлический стук тяжелых шагов неспешно приближался, Бутыль начал паниковать, пытаясь увидеть приближающегося монстра сквозь тьму.

— Настал твой черед, время нам познакомиться, — звук поскрипывающего, безэмоционального голоса раздался справа, Бутыль так резко повернулся что у него что-то хрустнуло в шее, но подвальник даже не поморщился от резкой боли. — Думаю я как вежливый хозяин представлюсь первым, зови меня Мастер.

Под потолком что-то щелкнуло, и тусклый луч света осветил стул с прикованным к нему пленником. Бутыль зажмурился, а когда привык к вернувшемуся освещению, чуть не рухнул вместе со стулом, благо тот был привинчен к полу. Прямо перед ним стояла огромная отвратительная туша металлического монстра с шестью руками, его лысая, наполовину металлическая голова на подвижной шее сверлила Бутыля взглядом ярко-алого глаза, а тело на паукообразной платформе медленно обходило жертву по дуге. Рот сам раскрылся, чтобы заорать; такого ужаса подвальник не испытывал, даже когда его определили на утилизацию в биореактор; почему-то это существо было в сто раз страшнее видимых им ранее безмозглых, наверное, причина в отблеске нечеловеческого разума во взгляде оставшегося от прошлого, еще живого тела, глаза.

— Ну же, как твое имя?

— Бу... бу... ыль... — Бутыль силился ответить, но ко всему прочему ужасу он разглядел свисающие с потолка цепи, заканчивающиеся ржавыми крюками, измазанными чем-то красным. — Бу-у-уты-ы-ыль, — голос бандита-неудачника сорвался на фальцет, но сейчас ему было не до гордости, хотелось оказаться где-то далеко далеко от этого жуткого места, пусть хоть голышом на поверхности, говорят дохнуть от мороза не так уж и больно.

— Чудно, значит, Бутыль. Начнем нашу беседу с того, что ты, Бутыль, поведаешь мне все о своем подвале, все до самой незначительной мелочи.

В голове подвальника промелькнула мысль что как только он расколется, то тут же станет бесполезным для киборга и его ждет кровавая расправа, потому Бутыль нашел в себе силы отрицательно помотать головой.

— Это весьма неразумно, наверное, в твоей глупой голове зародилась такая же глупая мысль о сопротивлении, однако это все напрасно. Так или иначе я получу желаемое, твой друг Бун подтвердит. — Киборг извлек откуда то из-за спины пульт и показательно щелкнул на кнопку; в глубине комнаты задвигались механизмы, все цепи разом задергались от вибрации, мерзкий скрип отражался от стен почти пустого помещения. Из темноты выехали тросы потолочного крана с привязанными к ним грузом. Первые несколько секунд Бутыль не мог понять, что именно перед ним, а когда пришло осознание, он заорал что есть мочи и забился в наручниках, пытаясь хоть на миллиметр отдалиться от этого ужаса. На тросах висело то, что осталось от Буна, еще одного подвальника, соблазнившегося призывами главаря: у него отсутствовало все ниже пояса, там прямо из кровоточащей раны торчала связка кабелей и проводов. Грудная клетка человека была вскрыта, обнажая чудовищную мешанину внутренних органов и непонятных механизмов, обрубки рук дергались в конвульсиях. То, что раньше было Буном, подняло голову и уставилось мимо Бутыля немигающим взглядом.

— Помоги.., помоги мне... — прохрипело изувеченное тело, и на этом душевные силы Бутыля иссякли, подвальник брякнулся в обморок.

«Так и запишем — перебор».

Ржавин почесал лысую голову, похоже, он малец промахнулся с оценкой необходимой степени воздействия на пленника, трюк с кибернетизированным полутрупом был явно лишним. Вернув кран на исходную, Сергей вырубил голограмму. Все-таки незаменимая в хозяйстве вещь, надо только немного сдерживать свои художественные порывы, а то так недалеко и угробить пленника, ничего не узнав. Подойдя поближе, Ржавин помахал манипулятором перед лицом подвальника — однозначно вырубился и, судя по запаху, еще успел испачкать штаны, кто же знал, что такой хлипкий экземпляр попадется.

Подвальники, они же подвальные, были кем-то вроде беспредельщиков в мире изгнанников, от банд нижних уровней Колодца они отличались полной отбитостью, если со вторыми еще можно худо-бедно ужиться, то подвальники подлежали немедленной ликвидации, Воротила платил за головы известных мразей новыми батарейками, так как жизнь они портили обитателям Колодца не слабо. Чего только стоили их неоднократные попытки подорвать остатки работающих насосов и спереть противорадиационные экраны. Девяносто процентов контингента подвальников сидели на тяжелой химии, убивали, грабили и насиловали все, что попадалось в поле зрения, и, мучимые постоянной ломкой, совершенно не ценили целостность своей шкуры. Именно на такого безбашенного сумасшедшего было рассчитано представление Ржавина, как говорится, первый допрос — самый важный, и он не стал заранее присматриваться к пленнику, подумав, что кашу маслом не испортить. Для пущего эффекта Сергей решил наглядно продемонстрировать, какой звиздец ждет отказника на примере его товарища, для этого он просмотрел записи с камер группы Кирпича, которая после Индейца ходила забирать хлам с трупов убитых подвальников. Там и нашелся примечательный кандидат, в первую очередь его тело, а главное, лицо осталось относительно целым, а во вторую — на снятой с него броне было выцарапано имя владельца, по крайней мере, Ржавин предположил, что это его имя, и решил рискнуть, создав голограмму. Попал-то он в точку, только получилось, что Ржавин прибил таракана кузнечным молотом, хотя хватило бы обычного тапка.

«Ну да ладно, передам его Кирпичу, пусть он допросит, теперь хватит одной угрозы повторной встречи со страшным киборгом и засранец... и зассанец выложит все как на духу».

Разбирать наспех собранную допросно-театральную комнату было как-то жалко, так что Сергей решил ее пока приберечь, вдруг еще понадобится. ПРИНВЖДИО ждет настоящая война с подвальниками, терпеть этих выродков у себя под боком Ржавин не собирался, рано или поздно они все равно начнут нападать на поисковиков, для них это естественная цель. Он был далек от заблуждения, что собранные им джагернауты неуязвимы, на любую броню найдется хитрая сволочь с подходящей пушкой, те же хим-огнеметы. Хорошо, когда поисковики обнаруживали подвальников первыми, а если наоборот? Вот схоронятся ублюдки в какой-нибудь щели и окатят его группу кислотой из-за угла. Нет так не пойдет, лучшая защита — это нападение. Сергей не собирался обороняться, он сам начнет войну, начнет на выгодных для себя условиях и по установленным им самим же правилам.

Существовали подвальники, слово «жили» тут подходило не особо, за пределами Колодца. Несмотря на то, что старая насосная станция изначально казалась Ржавину единственным местом, где такие, как он, изгнанники, способны выживать, это оказалось не совсем правдой. Разветвленная водопроводная и энергетическая система, раскинувшаяся вокруг реактора, имела неисчислимое множество подсобных, узловых и других помещений единицы, которых были способны худо-бедно обеспечить жизнедеятельность небольшой группы людей. Такие закутки обобщенно называли подвалами, а их обитателей, следовательно, подвальными. В среднем такой подвальчик населяли от двадцати до полусотни бандитов, редко — больше, по Колодцу ходили слухи о полуторасотенном подвале, но к ним следовало относиться скептически. Уровень жизни там был около плинтуса, если уж, несмотря на все старания Ржавина, Колодец едва едва дотягивал до категории условно жилого, то подвалы и вовсе отличались от поверхности четырьмя стенами и приемлемой температурой. Отсутствие противорадиационных экранов, доступа к пищевым концентратам и чистой воде делало жизнь подвальников чрезвычайно короткой и частенько весьма болезненной. Откуда же появлялись подвальники? Как ни странно, оттуда же, откуда и все изгнанники, большинство будущих наркоманов и убийц Воротила приводил в Колодец самостоятельно, там, у черного хода подкупольного города, некогда было сортировать спасшихся от растворения в биореакторе замерзающих людей, да у них на морде и не написано, кто сволочь, а кто добропорядочный гражданин.

Половина подвальников были просто поехавшие: довольно много работяг, вырванных из привычного ореола обитания, банально сходили с ума и бросались во все тяжкие. Не каждая психика обычного человека, всю жизнь просидевшего за станком в четырех стенах. выдерживала изгнание: страх, отчаяние, безысходность, люди ломались, кто-то впадал в депрессию, кто-то сводил счеты с жизнью, а кто-то дорывался до тяжелой химии.

Вторую часть бандитов составляли так называемые минусовые, особые личности, их невероятная особенность состояла в том, что тупая машина купольных городов отправляла минусовых на переработку за дело. Сергей даже не думал, что такое вообще возможно, но факт оставался фактом, система выбрасывала не только бедолаг с немного понизившимся КПД, она еще была способна извлекать из общества всяких отбросов, мешающих жить другим. Происходило это так: в социуме работников заводилась одна или несколько гнид, они умудрялись привносить в и так невеселое существование еще больше безысходности, для начала действуя, как мелкая гопота: отжимая пайки, начиная драки, приставая к женщинам. Потом мелкие пакостники перерастали в серьезную проблему, почувствовав себя на вершине пищевой цепочки, они начинали устанавливать свои правила, наводить шорох среди работяг, силой подавляя несогласных, и вот в один прекрасный день, когда такой выродок или выродки переходили определенную черту, система замечала массовое падение производительности, быстро вычисляло помеху и устраняла ее старым добрым способом — нет человека, нет проблемы. Круговорот засранцев в природе наматывал очередной цикл, минусовые оказывались около биоректора, потом на улице и в завершение прибывали в Колодец вместе с остальными изгнанниками.

Воротила не привечал минусовых, и если их личность раскрывалась, то жить бывшим королькам оставалось считанные минуты, поэтому при первой возможности они сваливали из Колодца в подвалы. И как же они это делали? Вопрос интересный, прогуляться по поверхности — это вам не улицу перейти, без какого-никакого снаряжения человек там долго не протянет. Ответ напрашивался сам собой: кто-то помогал минусовым с переездом, указывая местоположение ближайшего подвала и снабжая минимумом необходимой снаряги. В Колодце сидел крот, засланец подвалов, обеспечивающий бандитам приток новой крови, тварюжка, видимо, очень осторожная, раз Воротила ее до сих пор не вычислил.

Ржавин, пораскинув мозгами, решил, что он свое время на поиски крота тратить не будет, намного легче подойди с другой стороны, раз никто не может указать на предателя внутри Колодца, значит, надо найти того, кто укажет на него снаружи. Подвальные наверняка знали своего агента, надо их только вежливо поспрашивать, и Сергей рассчитывал получить кучу словоохотливых собеседников с подвала, который ему сдаст обпрудившийся Бутыль.

«Что за имя такое дурацкое?»

Прикинув на черновую свои последующие действия, Ржавин направился к Воротиле согласовывать операцию, оставив пленного на попечении Кирпича. Войне с подвальными быть, и в этом деле надо добиться единогласной позиции, иначе конфликты и недопонимания посреди процесса не сулят ничего хорошего.

* * *

Зона отдыха ПРИНВЖДИО

Сегодня в зоне было очень шумно, в принципе, как и вчера, и позавчера. Бездельничающие поисковики пили в три горла, орали, перекрикивая друг друга, у игровых столов и толкались рядом со сценой, где в эротическом танце извивалась иллюзорная красотка. Причиной сыр-бора являлась группа Фингала, направо и налево сорившая мастеровыми: они совсем недавно поймали удачу за хвост и принесли из рейда рабочий проектор, за что их счет на накопителе значительно набрал в цифрах. Можно было сказать, легко пришло — легко ушло, однако Индеец совершенно не одобрял подобного подхода, можно погулять день-два, потратить на развлечения половину или треть суммы, но спускать все до нуля он считал верхом идиотизма. Раз случай повернулся к тебе лицом, то надо создать задел на будущее, потому как в следующий раз можно увидеть филейную часть этой капризной сволочи, лучше иметь подушку безопасности на всякий, чем потом костерить себя за глупость.

Большегрудая красотка скинула с себя последние клочки одежды и возбуждающе изогнулась, демонстрируя всем чудесный вид сзади. Индеец хмыкнул, это удовольствие стоило совсем не дешево.

«Спасибо, конечно, тебе Фингал, но ты дурак».

Разнообразные эпитеты об умственных способностях лидера удачливой команды возникали в голове Индейца второй день подряд. Идиот-идиотом, хотя лично он не собирался ставить Фингала на путь истинный, пусть развлекается пока может. У самого Индейца были дела поважнее. Вчера вечером он наконец получил обещанное повышение, став из расходника первым в ПРИНВЖДИО официальным поисковиком первого ранга; торжеств по этому поводу не было в большей степени потому, что никто из поисковиков толком не понимал, что дает и зачем оно вообще нужно это повышение. На жратву и посещение зоны отдыха можно было заработать без всяких повышений, им и расходниками оставаться нормально. Индеец с выводами не спешил, пока что из видимых изменений на его джагернауте, справа на груди, под надписью ПРИНВЖДИО появилась металлическая планк,а обозначающая ранг, открылся доступ в какую-то рекреационную комнату зоны, пока что он сдерживал любопытство и игнорировал незаметную дверь в углу помещения, ожидая последней обещанной плюшки, которая должна была активироваться с минуты на минуту, по крайней мере, так сказал Мастер, а он слова на ветер не бросал.

Попивая кисловатый напиток и посматривая на сцену, Индеец ждал, и его ожидание вскоре прервал писк накопителя. Расплатившись, он незаметно отошел к недавно появившимся в зоне отдыха закрытым кабинкам и приложил флэшку к замку, внутри что-то щелкнуло, на маленьком экранчике отобразилась надпись зелеными буквами: «Поисковик, первый ранг, позывной — Индеец, доступ разрешен».

Дверь кабинки открылась и он оказался в тесной каморке с терминалом и стулом на одной высокой ножке; воткнув накопитель в разъем, Индеец задумчиво уставился на монитор.

Главная привилегия полноценного поисковика — доступ к дополнительному оборудованию джагернаута, то, что должно возвысить его над остальными, дать весомое преимущество.

Ткнув на единственную доступную вкладку, Индеец начал последовательно просматривать доступные улучшения. На первой же позиции находился газовый резак, небольшой дополнительный баллон крепился к заплечному ранцу рядом с батареей, в комплекте шли толстый шланг и раструб резака. Польза этого инструмента была очевидна, на помойке валялось множество корпусов, конструкций и техники, с которых можно срезать ценный металл, полностью такие туши в Колодец не потащишь, да и ценного в них частенько несколько килограмм металла на нескольких тонн веса. Можно резать рухлядь на удобные для транспортировки куски или пробираться внутрь разных закрытых контейнеров и цистерн. В общем, резак вещь ценная, но для его реализации придется делать ставку на количество таскаемого с поверхности, а не на качестве. Прямо в пару к резаку на следующей строчке стояла тележка увеличенного объема, похоже, Железяка тоже отлично понимал область основного применения данного устройства.

Третья строка и улучшенный сканер. Небольшое устройство величиной десять на пятнадцать сантиметров, в отличие от встроенного в джагернаута сканера, определяло сплавы и металлы на глубине до полутора метров, это значило, что теперь для поиска лута не придется бессмысленно перебирать тонны металлолома, можно искать целенаправленно. Имелась дополнительная, беспроводная головка сканера, которую можно запихнуть в труднодоступное место. Вот это понравилось Индейцу гораздо больше, отметив эту позицию в своей голове, он двинулся дальше.

Нагрудная пластина джагернаута, по сути дополнительная броня на корпус, стоила не очень дорого, всего тысячу мастеровых, просто лишняя страховка на случай непредвиденных встреч, пока что Индейцу такое было без надобности.

Изменение ВИ сержанта, Индеец почти пролистал эту строку не глядя, но потом, осознав, что там написано, немедленно к ней вернулся. Двести мастеровых, чтобы избавиться от этого вопящего засранца — сделка века! Выбрав опцию покупки, он замер и даже задержал дыхание, ожидая, что произойдет. На экране высветилось изображение переворачивающихся песочных часов и надпись: «формирование образа». Появилось несколько строчек с непонятным кодом и надпись сменилась на: «формирование завершено, сержант Дороти. Желаете прослушать?»

— Да, давай.

— Приветствую вас, оператор, меня зовут сержант Дороти, рада буду с вами поработать, — приятный женский голос ничем не напоминал сержанта-психа, был довольно приятен на слух, и Индейцу показалось что Дороти — немного стеснительная девушка, нотки какой-то неуверенности отчетливо слышались в ее мелодичном голоске.

— Ну ты и гад, Мастер, — Индеец прямо взглянул в глазок камеры, зная, что киборг его услышит; чертов засранец сам создал поисковикам головную боль и сам же брал мастеровые за ее решение. «Хорошо, хоть по дешевке».

Он ткнул на: «согласиться с сформированным образом», терминал ответил «образ загружен в джагернаут номер четыре».

Следующую позицию списка он рассматривал, подспудно ожидая какого-то подвоха, но дальше все пошло без сюрпризов, оставшиеся две опции: малая тестовая система и мышечный усилитель рук. Усилитель — это прямая модификация джагернаута, предлагалось изменить конфигурацию псевдомышц, нарастив объем в районе рук, это даст сорокопроцентный прирост силы скафандра, можно будет ворочать огромные глыбы и рвать некоторые металлы голыми руками, да и таскать тележку, даже перегруженную, будет в разы легче.

«Заманчивое предложение, но стоит как пол-Колодца — восемь тысяч, ну ладно, не пол-Колодца, тут я погорячился, все равно очень дорого».

Высокая цена была обусловлена серьезной перестройкой джагернаута, тут без вопросов к киборгу, однако Индеец согласится потратить столько мастеровых, только если как Фингал словит удачу за хвост.

И последнее — малая тестовая система. Прибор поверхностной оценки состояния электроники. Вся начинка терминалов, компьютеров, камер и тому подобного была в цене, и при этом чертовски не выгодно было таскать этот хлам с поверхности, потому что восемьдесят процентов плат оказывались нерабочими, этот малыш частично решал проблему. Проверяя электронику на месте, можно было избежать бесполезного таскания многих килограмм заведомо мусорных деталей; да, он не давал гарантии, что проверенный системник окажется в нормальном, рабочем состоянии, но наверняка отсеивал абсолютный хлам.

В итоге решающий выбор состоял из трех вариантов: сканер, резак или тестер. Мастер подгадал так специально, практически от этого выбора зависела специализация группы: со сканером ищем дорогостоящие металлы и сплавы, с резаком набиваем объем на переплавку, с тестовой системой вскрываем выброшенные терминалы и компы, не хватало только чего-нибудь для обычного оборудования вроде генераторов, батареек и всего подобного. Индеец основательно задумался: в принципе выбор резака и сканера пересекались; имея оба прибора, можно работать максимально эффективно и с лутом, и с рухлядью, тестер в этом смысле был более узкоспециализированным. Мастеровых хватит на что-то одно, тестовая система самая дорогая, газовый резак самый дешевый, правда, к нему придется докупать баллоны, но они копеечные, если сдавать на закачку газа один и тот же. Мысленно коря себя за опрометчивость, Индеец выбрал тестер и. дождавшись подтверждения покупки, вытащил похудевший на счет мастеровых накопитель. Остаток триста, можно зайти в таинственную рекреационную комнату, первое посещение стоит сотню, последующие по полтысячи, чего уж теперь жалеть последние остатки на счете. Выйдя из кабинки с терминалом, Индеец решительно повернул в сторону закрытой для остальных поисковиков двери.

* * *

Пусковая ПРИНВЖДИО

Бронированные гиганты величественно замерли в своих ячейках, выстроившись ровной линией вдоль стен. Орхем подошел ближе к шестому слоту, тут стоял его джагернаут, отличающийся от остальных красными линиями пересекающими куполообразный шлем — это память о том шторме, о беспощадном ветре отнявшем у него друга. Плавень выжил, и Орхем этому был несказанно рад, но с тех пор они практически прекратили общаться, друг избегал его, прячась на своем рабочем месте, они не встречались в коридорах, больше не жили в одной комнате, а когда все же сталкивались случайно, все, на что можно было рассчитывать, это сухое приветствие. Орхем просил Мастера оставить отметины на шлеме. чтобы никогда не забывать, для кого он рвет жилы и рискует, но киборг отказался оставлять повреждения на шлеме, заменив их таким вот своеобразным образом, однако теперь это просто бессмысленные отметины. Плавень не нуждается в его помощи, его не нужно спасать, не нужно помогать, он нашел свое место, теперь он не нуждался и в самом Орхеме. Их дружба тянулась с самого детства, она началась еще в школе, просто возникла на пустом месте, им надо было хоть как-то разбить окружающее одиночество, вот дети и сходились создавая свои маленькие группки.

Их с Плавнем группа оказалась самой долговечной, они много пережили, много перенесли, система даже списала их вместе после того, как они, заступаясь друг за друга, нарвались на побои от Костелома и не могли нормально работать, но всему приходит конец. Орхем вздохнул и присел на небольшой металлический ящик. До выхода на поверхность еще полчаса, у него появилась привычка приходить сюда в этот отрезок времени, когда рабочие уже закончили возиться с джагернаутами, а поисковики еще не пришли. Приятно было посидеть один на один со своей броней, незнамо почему, в этот момент джагернаут казался живым существом, могучим воином, застывшим в ожидании, и сердце Орхема наполнялось гордостью за себя, за свое дело. Теперь это все, что у него осталось.

Склад. с которого все началось, сильно преобразился, теперь скафандры не просто стояли, прислоненные к стене, у каждого был отдельный слот — металлический каркас, удерживающий джагернаута в вертикальном положении. позволял рабочим спокойно осматривать и обслуживать броню без присутствия оператора. Все лишнее из помещения убрали, осталось только то, что используется для ремонта и вывода джагернаутов на поверхность: верстаки, краны, тестовые терминалы. Железяка по своей неистребимой привычке все привел к идеальному порядку, все структурировал и упорядочил. Оружие до поры до времени хранилось в закрытых боксах, и взять его можно было только уже будучи облаченным в скафандр, а запустить джагернаута можно было, только имея на руках форму на выход, такая вот цепочка предположительно была призвана оберегать ценное имущество. способное натворить дел в чужих руках, но Орхем готов был поспорить на пару тысяч мастеровых, что это далеко не все меры предосторожности, об остальных поисковикам просто никто не спешит сообщать. Киборг был параноиком и трясся за свои железки сильнее, чем за людей, в этом он был немного схож с подкупольными, однако поисковики все же не были для него расходным материалом, хоть он впрямую их так называл. Получеловек оказался во сто раз человечнее идеальных людей, тех, кого они считали чуть ли не богами.

Сзади раздались шаги, прервавшие размышления Орхема:

— Рановато ты.

— Ты тоже, Дигги.

— Да, знаешь, парень, волнуюсь что-то, вроде второй уже выход, а руки так и трясутся... от нетерпения, эти штуки как дурь, один раз залез и не можешь отказаться, — Дигги подошел к своему шестнадцатому и застыл напротив: — Чертовы монстры, не для того, чтобы таскать ржавые железки, вы созданы.

Когда в системе появилась форма на обучение новичка, Орхем отозвался на нее незамедлительно, его интерес был очевиден, пока Борода отходит от травмы руки, он вынужден ходить под началом Кирпича, но если появится еще один поисковик, то можно просить у Железяки вновь сформировать отдельную группу. Кирпич был нормальным лидером, не придирался по пустякам, не орал как потерпевший на всех подряд и вел себя вполне достойно, но Орхему все равно хотелось вернуть все как было, ходить в рейды своей собственной небольшой компанией. Так он и познакомился с Диагораем или Дигги; бывалый добытчик пришел к Железяке осваивать свое дело заново, и поначалу ему надо было сладить с джагернаутом. Орхем никогда бы не подумал, что первые шаги новичка настолько потешно выглядят со стороны; наверное, им повезло, что их обучал киборг, не склонный к веселью, потому как сам Орхем еле сдерживал смех, когда Дигги неуклюже пытался совладать с псевдомышцами. Скафандр под его управлением двигался как-то странно, полубоком, высоко задирая ноги и задумчиво замирая в потешных позах перед каждым шагом. Пообвыкнув и немного потренировавшись, Диагорай все же начал передвигаться как положено, правда, в этот момент на канале шестнадцатого джагернаута потоком изливались всевозможные ругательства. Сержант, контролировавший обучение изнутри, как обычно начал по-всякому унижать новичка, а Дигги, не видя ничего странного в словесных поединках с машиной, отвечал ему тем же, вот и проходили остальные тренировки под аккомпанемент матюков.

Дигги успел освоить джагернаута в срок, и они вчера разок уже сходили на поверхность, понабрав рухляди недалеко от Колодца, сегодня их ждал поход подальше. Орхем не сомневался в компетенции своего напарника, все-таки он занимался этим делом намного дольше его самого, а Мастер уверился, что новичок не угробит его драгоценные железки. Разрешение на свободный поиск получено, осталось притащить назад что-нибудь ценное и получить причитающиеся мастеровые.

— Сегодня двинем в одно место, мы там сброс приметили, сходим — глянем.

— То, что мусоровозы выкидывают сокровища, это миф, парень.

— Ну, не сокровища...

— Ерунда, бывает что-то, но не чаще, чем если просто в горе металлолома копаться. Я вот что тебе скажу, надо в отстойник податься.

— Отстойник?

— Да, место для добытчиков гиблое, залежи всякой химической дряни и фонит. В кустарной броне не пройти, — Дигги похлопал ладонью по груди джагернаута, — этот малыш не портачом деланный, надежная машина.

— Допустим, но за кой черт нам химикаты?

— Ну Железяке, может и нужны, ему только предложи, однако не за всякой дрянью мы туда идем, а за терминалами. Зуб даю, рабочей электроники там навалом, бывшая химлаборатория гнала для производства технические кислоты. Потом, как у подкупольных водится, на нее махнули рукой, законсервировали, вот только едкая дрянь со временем рванула, и там стало неуютно.

— И что тут делала химлаборатория?

— Тут много чего, если поискать, установить реактор дело не простое, на месте целые производства отгрохали, чтобы не тащить издалека, для них это что пальцами щелкнуть, а потом все оставили как есть, только самое ценное демонтировали. Металлолитейный тоже есть, может, потом сходим, пока он в радиус не попадает, далеко тащиться.

— И добытчики все это не растащили?

— Химлаборатория, как я уже говорил, без герметичной брони только сходить самоубиться, Литейку подербанили малец, но склада там под замком, вскрывать долго, муторно, батарея садится, примораживает так, что потом костюмчик напополам с кожей сдирать придется, а утащить сможешь всего-ничего. Без псевдомышц металл не потаскаешь, пяток кило, и все, возвращаться охренеть сколько.

— Звучит, будто там настоящая сокровищница.

— Так и есть.

— Почему бы Мастеру не рассказать.

— Брось, парень, Железяка хочет, чтобы мы детали, металл да электронику таскали, вот мы этим и займемся, это наш заработок, Первый, нечего секреты попусту разбазаривать. Сходим разок сами, а потом подумаем, может, с кем скооперируемся, с тем же Кирпичом, мужик вроде толковый.

Орхем задумался на секунду, вроде в словах Дигги не было ничего такого, в конце концов, где именно поисковики берут добычу, киборг не интересовался, единственной оговоркой было, что если группа найдет что-то ценное, но неподъемное, то следует сообщить о находке Мастеру, свои кровные они все равно получат, и на этом инструкции заканчивались.

— Ладно, сходим в этот отстойник. Броню там точно не разъест?

— Мы в лужи химикатов лезть не собираемся, пройдем аккуратно по-сухому, без суеты. Главное, от испарений не травануться и от радиации не поджариться, а проверять на ощупь, какая дрянь там разлита, мы не будем.

Несколько рабочих прошло мимо, стартовая постепенно заполнялась народом, обслуга джагернаутов, припоминая инструкции, начала вскрывать скафандры, дело это было ответственное, требовалось соблюсти все предохранительные процедуры, иначе джагернаут заблокируется и откроется только в присутствии Мастера. Лишний раз встречаться с разгневанным киборгом желающих не было, поэтому рабочие заучивали инструкцию наизусть и при этом все равно не чурались подглядывать в составленные записи.

Старший смены подключил свой накопитель к ведущему терминалу и принялся ждать, пока система проверит коды, две минуты ожидания завершились оглушительным шипением, все пятнадцать джагернаутов разом наклонились вперед, гидравлическая система выпустила часть сжатого воздуха, перераспределяя вес брони. Рабочие замерли, ожидая отмашки старшего, тот терпеливо пролистывал отчет состояния всех ячеек; получив положительный отклик от системы, он повернулся к своим и облегченно кивнул, сработало как положено, а значит, присутствия Мастера в стартовой не предвидится. Рабочие одновременно засуетились, втыкая личные накопители в разъемы, на малых экранах появились номера форм и прозвища владельцев джагернаутов.

— Смотрю, и до сих пор не верится, — Дигги отошел в сторону, чтобы не мешать людям работать, и наблюдал за подготовкой.

— Да, как будто и не в Колодце мы.

— Неугомонная Железяка.

Ржавин целыми сутками чинил, создавал и пересоздавал все вокруг, его полумеханическое сердце отказывалось мириться с окружающей разрухой и беспорядком, так что постепенно в жизнь ПРИНВЖДИО входили военный распорядок и военная же дисциплина.

Рабочие тем временем закончили проверять и заменять батареи, приступив к вскрытию скафандров, нужный шов находился на спине джагернаута, но просто так его не вскрыть: чтобы электромагнитные замки ослабли, требовалось провести по линии молнии подключенной к сети иглой, делать это нужно было одним резким движением, иначе можно было полчаса водить иголкой и ничего не добиться. Следующим этапом снимались противорадиационные пластины, они крепились болтами внахлест и просто отвинчивались, а вот псевдомышцы раздвигались довольно хитро. Кокон псевдомышц был целиковый, по-иному невозможно обеспечить стабильную связь между усиляющими волокнами и оператором, чтобы залезть внутрь, каждый раз их приходилось буквально рвать. На спине джагернаута располагались кнопки, поочередно нажимая на которые, можно было разрезать связующие ткани, вдавливая спрятанные внутри режущие кромки специальных лезвий, и потом раздвинуть или, точнее, доразорвать псевдомышцы. После загрузки оператора ткани сводились вновь и прихватывались лентой, к внутреннему разъему подключалась трубка с питательным веществом, запускающим процесс сращивания волокон, через минуту все было готово. Псевдомышцы проверялись на прочность, и рабочие закрывали джагернаута в обратном порядке. У Сергея уходило на эту процедуру полторы минуты, у лучших работников около пятнадцати-двадцати, а то и до получаса, если за дело брались новички.

— Похоже, наши готовы.

— Ну, не будем тянуть, — Орхем подошел к своему шестому и полез внутрь по ступенькам, их добавили после того, как в первый раз Ржавину пришлось собственноручно расфасовывать поисковиков по скафандрам, все-таки шов находился на приличной высоте, и забираться самому было не так уж просто. Приодеться без посторонней помощи было теоретически возможно, но это требовало множества неординарных действий, например, вместо ленты для сращивания псевдомышц надо было стоять, сведя руки за спиной; противорадиационные пластины тоже можно было закрыть в автоматическом режиме, но тогда их нужно не снимать, а отгибать, что добавляло кучу незабываемых ощущений при попытке залезть внутрь через в два раза меньший шов, лавируя меж острых железок.

Молния, слава ржавым богам, закрывалась просто; последним испытанием для сольного выступления являлось прикрепление заплечного ранца с батареей; попасть в защелки с первого раза не получалось ни у кого даже случайно, средний оператор тратил на это минут восемь непрерывных приседаний, что в джагернауте требовало немало сил. Дигги, пока сдавал этот обязательный экзамен, весь изматерился, припоминая самые ядреные выражения своего арсенала; он трижды проваливал проверку целостности кокона псевдомышц, распорол руку, забираясь сквозь пластины, и сорок минут не мог подключить питание. Пока удалось добиться единственной идеальной попытки, бывший добытчик весь вспотел, охрип и набил кучу синяков.

Смотря на него, Орхем с содроганием вспоминал свои мучения и то, как они с Плавнем заталкивали внутрь джагернаута Бороду, там хоть Мастер их закрывал, а вот после... Его передернуло, и он твердо решил похоронить эти воспоминания где-нибудь поглубже в подсознании, конечно, когда все позорятся, самому позориться не так обидно, но все же.

— Назовите себя?

— Первый.

Добрый день, Первый, рада вас видеть.

— И я тебя тоже, Синицына, запускай.

— Произвожу стартовую проверку, — свободное пространство внутри начало сокращаться, и вот уже он был плотно зафиксирован, в шлеме зажглись несколько лампочек, замигали подключающиеся обзорные экраны. — Запрос формы выхода на поверхность, форма получена, разрешение получено. Принимаю код оружейного бокса, код получен, разрешение получено. Загружаю данные метеодатчиков, данные получены, температура минус пятьдесят, атмосферное давление — норма, осадки отсутствуют, признаки урагана отсутствуют. Готовность к работе подтверждаю.

— Дигги, слышишь меня?

— Отчетливо, парень.

— Выдвигаемся, судя по твоим ориентирам, времени у нас впритык.

— Будем торопится, не спеша, Первый, слишком резвые быстрее всех успевают на свои похороны.

— Я это запомню, — Орхем хмыкнул.

— Моего папашки мудрость, впитывай, пока можешь, — Дигги заржал в динамик, и его джагернаут сдвинулся с места.

Как Дигги умел спешить не спеша, Орхем уже знал, двигался бывший добытчик по поверхности, как корабль по волнам, он шестым чувством угадывал оптимальное направление, обходя тупики и завалы, всегда твердо стоял на ногах, из-под его ботинок никогда не летели мелкие детали, и, забираясь на горы хлама, он никогда не порождал оползни катящегося вниз мусора. Опыт Дигги в рейдах был невероятно обширным, казалось, что для него уже ничто не может стать неожиданностью, ничто не способно выбить бывалого поисковика из психического равновесия. Джагернаут только дополнял его умения, броня становилась для него словно вторая кожа.

— Мы почти на месте, обойдем каньон справа и выйдем точнехонько к Отстойнику.

— Полтора часа, — Орхем сверился с часами, — надеюсь, это того стоило.

— Риск присутствует, но... — Дигги замолк. — Кто-то идет, — он дал команду на активацию оружия и зашел за кусок разбитой плиты, кивком указав Орхему место напротив.

Неизвестные шумно топали по насыпи, волоча за собой громыхающий мешок.

— Наших, колодезных, я всех знаю, пусть подойдут поближе, если чужаки, без раздумий — твой правый, мой левый. Бей на поражение, я своего попытаюсь подранить.

Они затаились, стараясь не светить тушами джагернаута.

Парочка потенциальных врагов спустилась вниз и, кряхтя, начала поправлять снаряжение, одеты они были в самодельную металлическую броню, больше напоминающую порезанные на части куски контейнера, из оружия имелись только устрашающего вида ржавые дубины.

— Отбой, эти безобидные, — Дигги открыто вышел на дорогу, впрочем, не убирая ПОЛЭНО за спину. — Грохочете, как набитые болтами мешки.

Парочка вскинулась и, побросав добычу, схватились за хламобулавы.

— Эй, да это же купологоловые прихлебатели безмозглого.

— Я тебе не эй, Шкворень, и тем более не прихлебатель. Следи за своим помойным помелом, иначе я тебя огорчу, мало не покажется.

— Сука, это Дигги, да чтобы меня радиация разъела, Еалах, это точно Дигги. Что, совсем ссучился, предатель?

— Какой я тебе предатель, увечная твоя голова?

— Променял свободу на поводок безмозглого, как же тебя еще назвать? Наше братство предал, братство добытчиков.

— Это братство существует только в твоем больном воображении, Шкворень, да и добытчиком тебя назвать можно с большой натяжкой.

— Уж получше тебя добытчик!

— Закройся, от твоего жужжания в ушах свербит. Я, собственно, к Еалаху хотел обратиться, до тебя, насекомое, мне дела нет.

— Чего хотел? — второй опустил дубину, показывая, что готов слушать.

— Угадай, куда мы идем, Еалах?

— А мне почем знать?

— Включи мозги, ты поумнее этого балабола.

Еалах задумчиво покрутил головой:

— И что с того?

— Вижу, понял. Добытчикам туда ходу нет, сам знаешь почему, а мы пройдем.

— Короче, Дигги.

— Хорошо, могу и короче.Свободные добытчики скоро исчезнут, в них отпадет надобность, такова реальность, от нее никуда не деться, потому я предлагаю тебе присоединится к ПРИНВЖДИО. Предлагаю, потому как знаю: мужик ты правильный и добытчик толковый.

— Да ты попутал, предатель, мы твоих купологоловых еще на десяток лет переживем. — Шкворень от возмущения аж подпрыгивал, размахивая дубиной.

— Я спорить не собираюсь, слово сказано, теперь шевели шестеренками сам, а мы дальше пойдем. Скажу напоследок, тут у нас нормальная жизнь, а у вас сплошное существование. В нашей выгребной яме под названием Колодец перемены к лучшему. Пойдем.

Дигги махнул рукой Орхему и прошел мимо бывших знакомых.

— Думаешь, послушают?

— Кто-то обязательно, из тех, что помозговитей, но и упрямых идиотов среди добытчиков хватает, как они поступят, одним ржавым богам ведомо. Надеюсь, Железяка нормальных успеет к себе перетащить, пока буча не началась, а остальных и не жалко.

— А что это было, ну, перед тем, как мы вышли?

— Что? — Дигги удивленно повернулся к своему напарнику, а потом в его голову пришло понимание: — А-а-а... Это меня так перед боем клинит, привыкай, начинаю говорить рублеными фразами, ничего не могу с собой поделать. По мне, так даже полезно, никакого словесного мусора в напряженной ситуации. А вот и наша цель виднеется.

В низине, между двумя горами мусора Орхем разглядел ровную каменистую площадку, покрытую множеством луж зеленоватой жидкости, разлитые на поверхности химикаты исходили ядовитым паром и шипели, исторгая россыпь пузырей. Левую часть площадки полностью заливало озеро рыжей кислоты с торчащими из него остатками гигантских цистерн.

— Неприятное место.

— Еще какое, если с той стороны подойти и спуститься по тропинке между старыми рельсами, наткнешься на яму с трупами.

— Ты же говорил, добытчики сюда не ходят?

— Мы нет, а вот подвальники — еще как. Снаряжают какого-нибудь лоха из новеньких и заставляют топать кислоту набирать, лучшая дрянь для хим-огнеметов разъедает вообще все. Обычно, человека ходок на пять-десять хватает, после труп здесь и оставляют, сволочи.

— Группа Индейца недавно их засаду накрыла.

— Знаю, слышал. Правильно, их давить надо до последнего, если там и встречаются заблудшие души, то одна на сотню, не больше, нам тут и без обдолбаных живется не сладко.

— Нам на поле?

— Не, чего там делать? По левому краю пройдем. Кто-то из наших говорил, что там под землей все рвануло к чертям, вот эта дрянь снизу постепенно просочилась. К нашей с тобой удаче, производственные цеха от лабораторий отделены, цистерны с дрянью глубоко под землей хранятся и чуть в стороне, а интересующая нас машинерия вон в том зданьице.

Орхем проследил взглядом за рукой Дигги, отделенный от остальной площади, изъеденным химикатами забором, вход в лабораторию светил черным провалом сорванной с петель двери.

— Кто ее так?

— Наши, смертники, — Дигги вздохнул. — Жить мужикам оставалось всего ничего, ну, когда дохнешь от радиации, успеваешь понять, в какой срок примерно тебя могила ждет. Вот и решили напоследок рискнуть и разбогатеть. Вынесли немного, но Воротила щедро заплатил за железки терминалов, отметить грядущее забвение хватило.

— А откуда ты знаешь, как лаборатория устроенна?

— От Пробирки, был у нас один, что работал в похожей, но это не стопроцентная информация, мало ли что подкупольным в голову взбредет. Покойный Пробирка говорил, по стандарту лаборатории строят, а меня жизнь научила, что нет ничего более постоянного, чем сыплющиеся на голову непредвиденные обстоятельства.

Они аккуратно прошли по самой границе отравленного поля, Дигги выбирал путь как можно дальше от разлитых по земле химикатов, предпочитая лишний раз перелезть через ржавые останки брошенной техники, чем приближаться к зеленым лужам. Ядовитая дымка стояла в воздухе, частично закрывая обзор, Орхем с содроганием втягивал воздух, ожидая, что вот-вот смертельная мерзость хлынет в легкие, но система вентиляции работала исправно, герметичность джагернаута была на высоте.

— Тут не обойти?

— Вброд? — Орхем поежился, представив, как вступает в эту жижу, перегородившую им единственный проход к двери.

— Хера с два, видишь ту хреновину, вон ту, ржавую. Выдираем из нее детали.

Чем являлось подвергшееся варварскому разбору, а скорее разлому, оборудование, по жалким остаткам, сказать было проблематично, зато из него получилось десяток кусков приемлемых размеров, послуживших импровизированной переправой. Осторожно преодолев кустарный мост, они оказались прямо перед входом, черный провал заброшенного здания вызывал чувство легкой тревоги и неуверенности.

Первым внутрь зашел Дигги; Орхем, пригнувшись, вошел следом, нервно поглядывая на камеру заднего вида.

— Смотри, вторую дверь не ломали, неужто рабочая была?

— Шлюз?

— Да, шлюз... ебана, блядь!

— Что?! Что?!

— Я тут сообразил, просто так нам обратно теперь не вернуться.

— Почему?

— Вся эта дрянь осела на джагернаутах, нужна обработка, иначе потравим народ в ПРИНВЖДИО, Железяка нам глаза на жопу за такое натянет. Для этого подкупольные шлюзы и делают, чтобы не тащить всякую дрянь с поверхности, в колодце такого нет.

— Ничего, на подходе свяжемся с Мастером, он что-нибудь придумает.

Уверенность Орхема во всесильности киборга уже частично напоминала религиозную веру, но он этого не замечал, как и большинство из тех, кто разделяли его отношение.

— Будем надеяться, ладно, потопали, не зря же пришли.

— Упершись плечом в раздвижные двери шлюза, Дигги с диким скрипом расширил проход под габариты джагернаута.

— А как та группа вернулась?

— Так и вернулась, броню скинули на входе в Колодец, она им уже ни к чему была, да и нам всем плевать было на отравление, добытчики жили и живут одним днем. Такие, как я — исключение, везучий, чтоб его.

За шлюзом нашлась комната контроля и развилка в две стороны:

— Смотри, неглубоко парни зашли.

Орхем потеснил Дигги и заглянул в комнату, вдоль стен там стояли разобранные консоли.

— Шесть штук разобрали, если все рабочие — неплохой куш.

— Давай ты направо, я налево.

— Не очень-то умно разделяться.

— Нет тут никого и ничего живого, просто посмотрим, куда коридоры упираются, и выберем один путь.

— Ладно, — Орхем нехотя завернул в свой коридор и, активировав ПОЛЭНО, начал медленно продвигаться. Камеры переключились в ночной режим, и видимость резко возросла. Надо поставить эту функцию на активацию голосом, промелькнуло в голове. Выключив теперь мешающий фонарь, Орхем в полной тишине, прерываемой тяжелой поступью джагернаута, продвигался дальше, осматривая указатели на стенах.

«Блок финальной обработки», — гласили таблички со стрелками, повернутыми вглубь комплекса, кроме них, на пожелтевших от времени панелях выделялись покрытые толстым слоем пыли трубы, привинченные к потолку. Несколько встретившихся боковых дверей пришлось пропустить, они были намертво заблокированы, и, чтобы попытаться их вскрыть силой, не было даже ручки зацепиться, можно попробовать выдавить или выбить, но к таким действиям без необходимости прибегать не хотелось. Таблички на них гласили: «Помещение выборочного теста партии» и «Подсобное помещение 12-2-300». Завернув за угол и пропустив еще одну дверь, на этот раз без надписей, Орхем уткнулся в раздвижные створки.

— Обработка образцов, первый бокс, ну ладно, попробуем.

— Чего ты там бормочешь?

Динамик внутри шлема внезапно ожил, Орхем аж вздрогнул.

— Уперся в дверь, сейчас попробую вскрыть.

— Давай, я иду к тебе, у меня тут тупик, административный корпус и лаборатории, обе двери не поддаются, надеюсь, твоя похлипче, иначе уйдем с пустыми руками.

— Сейчас узнаем.

Убрав оружие за спину, Орхем с усилием отогнул подзаржавевшие петли ручной блокировки, провернув кольца, он потянул их в разные стороны. Джагернаут тихо зажужжал, псевдомышцы напряглись, и створки медленно пошли в стороны; когда щель стала достаточной величины, он уперся спиной в стену и, используя ногу как рычаг, навалился на проклятую дверь со всей силы. Посопротивлявшись, механизм сдался, со скрипом открывая вторженцу доступ. Внутри оказались ровные ряды застекленных помещений кубической формы, в которых находились автоматические тиски и непонятный подвешенный сверху механизм, около каждого куба стоял один или несколько терминалов. Пройдя в другой конец, Орхем наткнулся на следующую дверь: «Обработка образцов, второй бокс». В углу обнаружилась еще одна дверца: «Подсобное помещение 13-2-301», она была чуть приоткрыта, и он, не особо задумываясь, вдавил полуоткрытую створку в стену.

— Сука, бля, бля, — резко развернувшись, Орхем со всей доступной ему скоростью рванул к выходу, с разбега ударившись об джагернаута входящего Дигги. Тот не растерялся и успел подставить руки, тяжелые ботинки брони проскользили по полу, оставляя глубокие царапины, грохот удара отразился от стен, но ему удалось остановить испуганного парня.

— Стоп! Стоп, спокойно!

— Там... там, блядь! — Орхем задыхался, его голос дрожал одновременно от страха и гнева.

— Не напирай, успокойся, постой тут, я сам гляну — Дигги прислонил Первого к стене и подошел к подсобке. — М-да, жуткое зрелище.

— Они, они!..

— Это не рабочие, Первый, это копированные.

Небольшая по площади каморка была завалена человеческими костями, трупы лежали впритык, когда их запирали, тут было не продохнуть, копированные стояли вплотную друг к другу. С обратной стороны двери виднелись глубокие царапины около ручки; как и какими силами им удалось отжать заблокированную дверь, Дигги не мог даже представить, но все, чего добились обреченные полулюди, это узкая щелка, ложная надежда на спасение, ведь даже выбравшись, они все равно погибли бы, бежать тут было некуда.

— Это!..

— Дыши глубже, говорю же, это не рабочие, даже подкупольные не настолько мрази, чтобы убивать нас таким способом. Ты, наверное, не в курсе, но перед биореактором списанным полагается смертельная инъекция.

— Тогда кто?

— Копированные, искусственно созданные человекоподобные существа, хотя по факту все это полная хуйня, от нас они отличаются только мозгами. Копированных создают для самой простейшей работы, принеси-подай, держи не мешай, потому их уровень интеллекта обычно треть от нормы, а то и меньше. Подкупольные, видно, решили, что оптимальнее поставить тут генорепликатор, чем перевозить толпу рабочих, вот и понаделали копированных, а когда уходили, заперли их всех в подсобке. Не удивлюсь, если таких камер смерти в лабораториях несколько, — Дигги потянул дверь и закрыл подсобку. — Это их могила, оставим как есть, поздно уже что-то делать.

— Мрази, ебаные мрази, высшие, чтоб их нахуй, существа! — Орхем резко выпрямился и направился к ближайшему терминалу.

— Не хочешь подождать снаружи?

— Я в порядке, забираем наше и пойдем, ничего нового я не узнал, немного неожиданно, и все, не ожидал.

Первый с силой рванул на себя крышку системного блока, многочисленные крепления и болты посыпались на пол.

Сегодня в душе Орхема зародились ненависть и отвращение, жгучая и неистребимая ненависть ко всем, кто принимает порядок города под куполом и встроился в эту бесчеловечную систему по своей воле.

— Ну что, дорогие мои поисковики? За сообразительность плюс пять баллов, за глупость минус пять баллов. Сколько выходит в итоге?

Диагорай поерзал на стуле:

— Да ладно тебе, у нас отродясь о таких мелочах не беспокоились.

— Конечно, целый букет технических химикатов, ядовитые как биологическое оружие, и вы претесь со всем этим счастьем назад в Колодец, а потом перед самым входом: «Мастер, не могли бы вы что-нибудь придумать, мы тут собрались все ПРИНВЖДИО перетравить, но в последний момент одумались».

— Мы еще там об этом подумали, в лаборатории.

— А ты, Первый, вообще бы помолчал, среди вас двоих, технически, ты являлся ответственным за рейд, хотя Дигги поопытней будет, но в ПРИНВЖДИО он новичок. За два часа собрать и установить камеру дезинфекции, думаете, просто? Или мне, по-вашему, заняться больше нечем?

— Нет, но...

— Отрадно, что вы признаете свою вину, — перебил его Ржавин, — ответственность за свои действия — основа, на которой стоят поисковики. Значит, срезаем семьдесят пять процентов награды в пользу фонда разгневанных кибернетических организмов, и у вас остается пять тысяч. А теперь перейдем ко второй части нашей беседы: больше половины рабочих плат — это заоблачный показатель, этот ваш Отстойник — настоящая золотая жила.

— А, да, — Орхем повернулся к своему напарнику, — джагернаут все записывает, совсем забыл сказать, что-то утаить от Мастера не выйдет.

— Вовремя ты, парень. Что теперь?

— Что-что? Ничего. Поисковики для того и существуют, чтобы находить алмазы среди мусора; пусть на этот раз алмазик оказался величиной с дом, никаких претензий не имею.

Сергей прошелся из угла в угол личного кабинета, представляющего из себя пустую комнату с единственным терминалом и несколькими стульями. Ржавин выбирал помещение, исходя из его ненужности для чего-то более важного и достаточной площади, дабы металлической туше было где развернуться.

— Держите, можете радоваться, вы первые их получаете, — два механических манипулятора протянули поисковикам по одному странному наручу, — это миникомп, называется «фенечка». Эволюция ваших накопителей. Видите ли, я пришел к выводу, что обычной флэшки для полноценного встраивания поисковиков в систему ПРИНВЖДИО недостаточно, потому решил сделать шаг вперед и снабдить каждого поисковика полноценной станцией. Надевайте на любую руку, хоть левую, хоть правую, защелка внизу.

Дигги и Орхем переглянулись, но спорить не стали, немного с опаской зафиксировав наручи на руке.

— Вставьте накопитель в разъем сбоку.

Как только их ключ-флэшка оказалась внутри, фенечка тихо загудела, потом на несколько секунд затихла и сообщила о готовности к работе зажегшимся зеленым индикатором.

— Функционал аналогичен терминалам, за исключением покупок — их все же придется делать в зоне отдыха, кроме того, всегда можно связаться со своим джагернаутом и проверить удаленно его состояние. Имеются вкладка и архив форм, личный журнал, связь с другими поисковиками, как голосовая, так и в виде чата, общий форум, новости и многое, многое другое, сами потом разберетесь.

Орхем, не скрывая любопытства, открыл маленький экранчик, отщелкнув крышку, и мельком пробежался глазами по доступным вкладкам:

— Тут написано, что я поисковик первого ранга?

— Да, поздравляю с повышением, а теперь смотрите, — Ржавин замер на мгновение, а у обоих поисковиков зажглась иконка непрочитанного сообщения в разделе форм.

Диагорай открыл раздел и вслух прочитал:

— Личная форма номер — пропускаем, группа Брат за брата, персонализация Диагорай, Первый, вид формы активная, временная. Создатель формы — Мастер, ограничение — одна неделя. Форма разрешения кооперации: «разрешаю привлечь дополнительную группу для исследования локации Отстойник». Распределение добычи — договорное, дни рейда — договорные. И что это значит? — Дигги поднял взгляд на киборга.

— Это значит, что я хочу все ценное из Отстойника, но сами вы с этим не справитесь, потому предлагаю договориться с группой Индейца. У них есть то, что нужно вам, у вас, если послушаете меня, будет то, что нужно им. Индеец недавно приобрел малую тестовую систему, эта малышка может отделить дохлое железо от живого, и не придется тащить в Колодец заведомо мертвые платы. У вас на нее мастеровых не хватит, зато хватит на газовый резак, с помощью которого можно приоткрыть особо упрямые двери. Намек понят?

— Хех, ладно, меня это устраивает, — Дигги покосился на Орхема, — а ты как, парень?

— Я — за.

— Вот и договорились, ловите еще.

— Личная форма, бла-бла-бла. Таргетное задание на добычу образцов, цель — химический материал из локации Отстойник. Доставить до Колодца два образца кислотной и химической жидкости, оплата — две тысячи мастеровых, дополнительное оборудование прилагается.

Ржавин продемонстрировал парочке два герметичных куба:

— Внутри колбы, берете телескопическую палку, набираете дрянь, что там разлита, закупориваете колбы и в этих ящиках тащите ко мне. Все понятно?

— Вроде не сложно.

— А они выдержат?

— Эти ящички ядерный взрыв выдержат, я их из камер сгорания гаптита сделал, только сами этой херни не касайтесь, нечего джагернауты портить, все палкой-хваталкой. Ладно, забирайте инвентарь и топайте договариваться с Индейцем; жду от вас кучу рабочего железа, мне как раз есть куда его использовать. Свободны.

Спровадив поисковиков, Ржавин вернулся к терминалу. До прихода Орхема и Дигги он мельком осматривал принесенную Сиплым флэшку — все, что осталось от старика Гваша, уборщика его мастерской. Вчера вечером он без сожалений расстался с жизнью, полной боли, и обрел свой покой, все прошло как запланировано, Док вколол старику смертельную дозу обезболивающего, и тот просто заснул, чтобы никогда не проснуться. Для пораженного убойной дозой химикатов и радиации человека такой исход — благо, на днях у Гвашта отказало большинство органов пищеварения: он не мог есть, едва мог пить, еще день спустя парализовало правую руку, и он решил — пора.

Ранним утром упорного и работящего уборщика не стало, Ржавин, наверное, единственный, кто действительно сожалел о случившимся, и не потому, что он потерял хорошего работника, Сергей никогда не был настолько лицемерен, ему было жаль, что человек, наделенный такой силой духа, покинул этот мир; он был по-своему особенным, таких упрямцев можно и не встретить более.

Все, что осталось этому миру на память о Гваште: несколько личных вещей, бытовая мелочь и накопитель с пятьюстами мастеровыми, остальные накопленные деньги старик списал в пользу Дока, как он думал, подкупив того для введения смертельной инъекции. Единственный медик Колодца сразу же вернул мастеровые в систему, как он сказал Ржавину: «Не хочу за это ничего получать», в этом решении Сергей с ним был солидарен, он поступил бы точно так же.

Финалом и окончательной точкой в жизни старика должно было стать форматирование накопителя, но прежде, чем запустить процесс, Ржавин, сам не зная зачем, влез в память флэшки и нашел там кое-что неожиданное, а именно, посмертное письмо. Само по себе в желании человека оставить после себя пару строк не было ничего необычного, но выданный всем сотрудникам ПРИНВЖДИО накопитель не имел функции записи текста. Точнее, имел, как и любой жесткий диск, чем он, по сути, и являлся, однако Сергей не помещал ни в сам накопитель, ни в терминалы необходимой для этого программы. Флэшка имела простейший набор функций и практически не позволяла с собой взаимодействовать, кроме как на программном уровне. Основными ее функциями были защита, учет и оперирование мастеровыми, притом за сохранность счета отвечали терминалы, сличающие морду пользователя с записанным на флэшке личным кодом через камеры видеонаблюдения, второй функцией был журнал форм. Все накопители имели постоянную связь с системой и могли принимать и запоминать формы. По сути, это были банальные пароли: если на устройстве и «ключе» пароли совпадали, то оборудование работало. Накопитель использовал только последний внесенный в память код, отправляя предыдущий в архив; это одна из первейших причин, почему Ржавин и вынужден был собрать фенечки, необходимость получения поисковиками доступа в систему, так сказать, назрела. В общем, если отсечь пространные рассуждения, единственным способом поместить в накопитель текстовый файл — был вызов командной строки в любом терминале. По прикидкам Сергея, в Колодце на такое не был способен абсолютно никто; он даже не задумывался о смене команд или о любой другой защите по причине полной ненужности, бывшие подкупольные работники отличались редкой компьютерной безграмотностью.

Ржавин привычно поскреб металлический затылок: «Вот тебе сюрприз, Железяка, получи и распишись».

На всякий случай отключив терминал от системы — теперь он был склонен к применению излишних мер предосторожности — Сергей открыл файл.

«Приветствую вас, Мастер. Я уверен, только вы могли заметить и открыть мое сообщение. Хочу поблагодарить вас за последние месяцы моей жизни, спустя много времени я вновь почувствовал себя человеком, пусть и ненадолго. Оставляю это в качестве моей благодарности, используйте по своему усмотрению. Вынужден признаться в своем обмане, имя Гвашт я придумал себе сам, в подкупольном городе меня звали Дата, для рабочего моего уровня я занимал редкую должность и провел всю свою жизнь за консолью медицинского блока, заполняя бесконечные карты, однако именно там мной была обнаружена одна лазейка, уверен, в ваших руках она способна принести много пользы Колодцу. Прощайте».

Дальше шло описание невероятной находки Гвашта-Даты: на нескольких страницах, со всеми подробностями, была описана уязвимость системы подкупольного города, точнее, неучтенная точка доступа. Ржавин, обдумывая подарок ушедшего уборщика, на минуту завис, он пока даже не мог представить, насколько в действительности ценен подарок Гвашта, но разум уже бил во все колокола и трубил во все трубы: «Вот он, наш шанс!»

Выйдя из комнаты в немного пришибленном состоянии, Сергей обратил внимание на работающего с терминалом Плавня.

— Второй, скажи, что значит твое имя? Точнее, меня интересует, почему у некоторых изгнанников вполне обычные имена, а некоторые... Ну, ты понимаешь, все эти Болтики, Шкифы и тому подобное?

— А, вот вы о чем, — Плавень отодвинулся от монитора. — Это не секрет, думал, вы знаете. Эм-м... — он неуверенно махнул рукой. — Рабочие как бы, ну, бывают разного происхождения. Рожденные в семье, когда у него отец и мать имеются, и рожденные по системе... Знаете, под куполом женщина обязана через определенные промежутки времени заводить детей, если она не делает это естественным образом, ее отправляют в лабораторию для искусственного оплодотворения. Системные дети свою мать после года больше не увидят, их забирают и воспитывают в подготовительных школах, они так называются, даже если ученики еле ходить научились, там малышня растет под номерами, а имена они получают, уже будучи взрослыми, от надзирателя участка. Те, не особо задумываясь, называют новичков в соответствии с выполняемой ими работой. Семейных от системных по именам можно легко различать, не ошибетесь. Наш Болтик, пока сюда не загремел, целыми днями ходил, подтягивал болты просеивающих аппаратов. Они от постоянной вибрации ослабевают в районе креплений, это легко можно исправить, немного пересобрав конструкцию, но кому это нужно, если есть человек с разводным ключом. Я плавильные чаны чистил, оттого и Плавень, это еще хоть на имя похоже, а то бывают Штанга или Крепеж, вот и живи с этим.

— А Орхем, значит, семейный?

— Да, ему повезло.

— Хорошо, спасибо за информацию.

«Значит, Гвашт на всякий случай решил скрыть свою причастность к работе с компьютерами и придумал себе альтернативное имя взамен того, что впрямую указывало на его работу; надо запомнить эту особенность изгнанников».

Ржавин пока решил отложить в сторону знание о неучтенной точке доступа, сейчас еще не время, следовало как следует подготовиться, тем более. что физически уязвимость находилась не близко. Сообщение Гвашта заняло место внутри собственной машинной памяти Сергея, а накопитель вновь стал девственно чистым, ничто более не напоминало о хранившейся там информации.

«Глобальные планы оставим на будущее, сейчас важнее решить насущные проблемы».

Ржавин направился к Воротиле; недавно у них состоялся напряженный разговор относительно подвальников, и сегодня его ждало продолжение этой беседы, теперь у Сергея было готовое решение, можно будет говорить по существу.

Сделав шаг, Ржавин покачнулся; болезненный укол прошил голову, в глазах потемнело. Нашарив руками опору, Сергей помотал головой; неожиданное помутнение быстро проходило, но в поле зрения теперь маячила длинная полоса загрузки без всяких обозначений и надписей. Помучившись с ней минут двадцать, он вынужден был констатировать, что никаким сторонним манипуляциям чертова полоса не поддается. Все, что удалось сделать, это сдвинуть ее в нижний угол, больше успехов не предвиделось. Машинная часть мозга просто не замечала загрузку, все запросы и диагностики заканчивались одинаково — ничем.

«Ладно, дождемся ста процентов и посмотрим» .

Ржавин покосился на строку: за все время она как была, так и осталась; на показателе один процент. «Зависла? Обновление винды, чтоб ее, интересно, а откатить можно будет?»

Положеньице так себе, мало было ему в жизни неприятных сюрпризов. Оставалось только ждать и надеяться на лучшее, на то, что он после этой гребаной загрузки не отрубится к херам.

* * *

Стартовая ПРИНВЖДИО

Индеец внимательно рассматривал свою четверку, стоящую в пусковом слоте; теперь у места хранения джагернаутов появилось свое, официальное название, над каждой металлической конструкцией сегодня утром появилась надпись: «пусковой слот, номер». Номер совпадал с порядковым номером брони, следовательно, его джагернаут находился в пусковом слоте номер четыре. Железяка продолжал бесконечный процесс структурирования всего и вся, поисковикам и остальным обитателям базы ПРИНВЖДИО стоило с этим смириться и ожидать очередных новшеств ежедневно. Например, сегодня Индеец получил наручный миникомпьютер, который Мастер назвал фенечкой, удобная штука, ничего не скажешь; из нее же он узнал, что его группа неожиданно обзавелась названием. Содружество народов — красовалась надпись на плечевой пластине джагернаута, такие же нашлись на скафандре Казака и Якута. Кроме его группы, киборг осчастливил временно усеченную команду Первого, она получила наименование: Брат за брата. Третьими счастливчиками стал Кирпич и его парни, теперь они именовались Долг, что бы это ни значило. Кирпича повысили до поисковика первого ранга, спустя час после этого у его джагернаута появился контейнер с дополнительным оборудованием. Индеец готов был поставить на спор все свои мастеровые, что Кирпич приобрел улучшенный сканер, его группа и так таскала в Колодец львиную долю всего лута, теперь к этому числу можно было накинуть еще не менее трети сплавов на обмен.

— А, вот ты где! — Индеец обернулся: в воротах стартовой стоял новичок ПРИНВЖДИО, кажется, его звали Дигги, и за его спиной Первый.

— С чего бы вам понадобилось меня искать?

— Дело есть, что же еще, — Диагорай подошел ближе, косясь на обновку зала. — Ни дня без изменений, — пробормотал он себе под нос.

— Дело?

— Да, сейчас, — новичок открыл фенечку и что-то начал усиленно набирать, потом резко остановился, его рука машинально потянулась почесать затылок, но не добравшись до цели, была остановлена своим хозяином, — давай ты, что-то я пока не разобрался.

Первый открыл свой миникомп, его пальцы забегали над виртуальной клавиатурой, фенечка Индейца пискнула, оповещая о приеме сообщения.

— Форма... так... давайте поподробней.

— Все просто, парень, мы нашли брошенный объект, набитый всякой электроникой как голова Железяки — навязчивыми мыслями о нумерации всего мира. Работы много, вдвоем намаемся, тем более кое-кто нам подсказал, у кого имеется анализатор, чтобы не тащить всякий мусор. Договоримся?

— Сколько?

— Пополам, по-братски, у добытчиков так принято, рискуют все, работают все, нечего между своими конфликты плодить.

Индеец думал недолго: за Первым не водилось никаких прегрешений, человеком он был нормальным, рейд обещал стать очень выгодным:

— Когда?

— Завтра.

— Годится.

— Давай лапу, — Дигги протянул Индейцу руку.

— Что? — Индеец недоуменно уставился на открытую ладонь.

— Это мне наш Железяка показал, говорит, договор между мужиками скрепляется рукопожатием, только тогда можно почувствовать серьезность намерений. Вот, решил попробовать.

— И что мне делать?

— Сожми мою руку, захват покрепче, но не дави, не силой меряемся.

Индеец пожал плечами, и сделал, как его просили: крепкие, натруженные пальцы Диагорая сдавили его ладонь, Индеец сжал в ответ, четко рассчитав свои силы. Их взгляды встретились, за насмешливой несерьезностью Дигги проглядывались невероятная сила духа и непоколебимая решимость. Индейцу показалось что за этот короткий миг они многое узнали и многое поняли друг о друге, в первую очередь то, что в этом временном союзе не стоит искать подлянок, все будет по-честному, без неприятных неожиданностей.

— Познакомить с моими ребятами?

— Неплохо бы, узнаем, с кем завтра на поверхность идти, — Первый одобрительно кивнул и добавил:

— Заодно с Бородой встретимся, он оклемался, Док разрешил вернуться к работе, так что двинем вшестером.

Индеец набрал на фенечке сообщение для Казака и Якута, написав, чтобы они шли в зону отдыха. «Все-таки удобная штука этот миникомп».

* * *

Кабинет Воротилы

— Зачем мне это все?

— Статус, босс должен идти во главе технического прогресса. Удобство и красоту тоже не стоит списывать со счетов, — Ржавин приладил последний угол гигантского экрана к стене и отошел, любуясь своей работой. — Видимый результат наших усилий, группа Резкого притащила, он-то думал, просто редкий пластик, а вот оно как оказалось. Настоящее эмрокристальное полотно, гибкий экран, по-простому, я для фенечек его нарезал, хватило на полсотни, и еще тебе на стену осталось четыре квадрата. Оно немного деграднувшее, эмрокристальные ячейки годиков через пять теряют четкость цветопередачи, ну да мы не брезгливые и не эстеты, разницы почти не видно.

— Оставил бы на будущее.

— Ты меня плохо знаешь, на поверхности еще шесть рулонов валяется, иначе хрен бы я его для красоты развешивал, завтра Резкий остальное заберет. Смотри, — Сергей передал команду на экран, и на стене образовалось несколько десятков трансляций с камер наблюдения. Переключил запись, и на мониторе появилась статистика, переключил еще раз — она сменилась на морской пейзаж с накатывающим на берег прибоем. — Маленькие радости жизни.

— Лучше бы охране такой поставил.

— О! А вот это вы попали в точку, босс.

Прошлая беседа Сергея с Воротилой касалась проблемы подвальников и кампании по их скорейшему уничтожению, однако нежданно-негаданно Воротила воспротивился открытому конфликту с отморозками, приведя при этом более чем актуальные аргументы. Вся загвоздка крылась в ответных действиях подвальников, они, может, и конченые нарики и засранцы, но силу имели. Не требовалось быть гением для того, чтобы сообразить — после разрушения одного подвала остальные пойдут следом. Реакция на агрессию Колодца вполне предсказуема, подвальники устроят им множество сюрпризов. Оборона Колодца откровенно хромала на обе ноги; если подумать, кроме ПРИНВЖДИО, ни один угол в насосной станции нельзя было назвать защищенным, люди Воротилы поддерживали порядок, насколько хватало сил, однако для противостояния подвальникам этого было совершенно недостаточно.

— Мы с народом подумали, и я решил провести глубинную реформу службы безопасности Колодца, сокращенно СБК.

— Опять?

— Снова. Ну сам подумай, в этом одни плюсы: возьмем наконец под контроль всю доступную нам территорию, станет меньше стычек, драк, убийств, а там и торговцев всякой дрянью прижмем, банды, и под конец займемся подвальниками.

— Я так понимаю, эта идея с войной не выходит у тебя из головы?

— Нельзя жить бок о бок со всякими мразями, это как ночевать в обнимку с пороховой бочкой. Вчера они пытались насос подорвать, а что завтра? Что может прийти в больную голову накаченного химией идиота? Нет, пока они есть, мы нормальную жизнь тут не построим.

— Никогда не думал, что стану строить нормальную жизнь на помойке, хотелось просто выжить.

— Ну так как?

— Делай, что задумал, посмотрим по результатам. Будет надежная защита, будет тебе твоя война.

— Когда закончу, тут без нашего ведома букашка не проползет. Ладно, с этим все, как там наши новоприбывшие, осваиваются? Интересуюсь из чистого и незамутненного любопытства.

— Потихоньку. Тяжело им, как и всем нам было, изгнанники — это не просто определение или название, это разруха и тлеющие внутри человека руины, сколько сломается — только время покажет.

— Я могу помочь, у меня есть лишние вакансии. Среди поисковиков многие говорят, что в ПРИНВЖДИО почти как под куполом работается.

— Нет, жалко их, но люди там незнакомые, просочится минусовой, будут большие проблемы.

— У меня все под контролем, каждая хитрая задница во где, — Ржавин показал внушительный металлический кулак.

— Все же рисковать не будем, правда, вот... — Воротила почесал подбородок. — Могу девок отдать, среди них минусовых не встречал ни разу, да и у тебя радиационный фон почти норма, пусть поживут подольше. Думал, могут быть проблемы с таким количеством мужиков на три женщины, но раз у тебя все под контролем?

— Тю, да шож вы говорите? — Ржавин со смешинкой в глазах спародировал один знакомый говорок. — Блуда не допущу, не извольте беспокоиться. У нас не школа благородных девиц, но где-то рядом. Тишь да гладь, равноправие и социальные гарантии, на том и стоим. В общем, присылай своих дам, Плавень зашивается, скину на него, пусть воспитывает себе помощниц, забабахаем отдел учета и статистики.

— Договорились. Еще?

— Кончается провиант, пора связываться с нашими контрабандными друзьями.

— Придется тратить чипы?

— Еще чего, заначку на черный день оставь на черный день. Лута на обмен — закачаешься, сколько, поставщики будут прыгать от счастья, а нам взамен партия пищевых брикетов, и вкусовых побольше, народ распробовал. Я тебе все расчеты на терминал скинул, сколько понадобится еды с учетом растущих потребностей, мой список пожеланий и остаток для твоих заказов, все там. Распределение примерно пятьдесят процентов хавчик, пятнадцать мои хотелки, остальное на твое усмотрение.

— Брикеты только на ПРИНВЖДИО?

— Обижаешь, всех наших людей посчитал. Захочешь подкормить оборванцев, бери сверху, в любом случае запас карман не тянет.

— Ладно, я посмотрю. Дней через пять-семь они ответят,.

— Сколько надо народу?

— Обычно человек двадцать беру.

— Нет, я имею в виду моих, поисковики без проблем дотащат груз и охрану организуют надежную, только не свети их перед той стороной, пусть где-нибудь в отдалении подождут.

— Разумно, а сколько можешь дать?

— Хоть всех двенадцать человек, кроме группы Фингала, что-то мне этот перец не нравится последнее время, после находки проектора совсем обленился, скотина, ему я важное дело не доверю.

— Так чего ждешь?

— Думаю пока, удача в нашем деле не менее важна, чем усердие и холодная голова. Ну и если он накосячит, устрою показательную порку, а то мои поисковики кнут только на словах видели; пока им хватает моей страшной рожи, однако на будущее надо сделать задел посерьезней. Дисциплина требует вдумчивого подхода. Ну так сколько?

— Шестерых хватит.

— Отлично, когда уточнишь время, напиши, создам форму.

— Я, наверное, по старинке, пошлю кого-нибудь.

— Дело твое. Наслаждайся обновкой, я пошел.

Распрощавшись с Воротилой, Ржавин поспешил в мастерскую, ему предстояло превратить толпу мужиков, вооруженных чем попало, в полноценную службу безопасности. Для этого мало было просто всучить им нормальное оружие и приодеть по-божески — любая структура, облеченная властью и правом на насилие, начинается с дисциплины, авторитета и правил, ограничивающих это самую лицензию на насилие, иначе защитники превратятся в банду. Зубастую, наглую и плохо контролируемую банду, но перед кардинальными изменениями в головах охранников требовалось поднять авторитет будущей СБК в глазах населения. Первое — форма. Единообразный, внушающий уважение вид вооруженных людей действует на подсознательном уровне. Цветастая толпа — сброд, толпа в форме — отряд, большая толпа в форме — армия. Не говоря уже о благоприятном воздействии на самооценку охранников, форма дисциплинирует сама по себе.

Инструментария для мелкосерийного производства всякой продукции у Сергея накопилось в достатке, рано или поздно любую необходимую в жизни вещь приходилось ставить на поток, то же с одеждой. Потрепанные работники в полурваных, перезаштопанных штанах оскорбляли чувство прекрасного Ржавина и больно били по навязчивой потребности соблюдать порядок во всем. Решением этой напасти стал автоматический ткацкий станок, появившийся в одной из комнат; основа станка, как обычно, нашлась на поверхности, однако чтобы довести его до рабочего состояния, пришлось немало пошаманить, переделывая детали отовсюду: электродвигатель от разбитой окислительной станции, управление от металлообрабатывающего станка, рама оттуда, валы отсюда, все переделать, перепрограммировать и запаять в корпус, чтобы не видеть получившегося монстра. И это только начало, следующим шагом шло нахождение и обучение персонала, так как Ржавин не собирался тратить свое драгоценное время на пошив трусов. Схватив кого попало, он попытался сделать из вчерашних подкупольных рабочих сегодняшних ткачей, первую партию пришлось выгнать, из второй отбраковались все, кроме одного. Перебрав около двух десятков необучаемых тугодумов, Сергей выцедил из кучи грязи достаточное количество кадров на две рабочие смены. Так в ПРИНВЖДИО появилась форма: отдельная для поисковиков, отдельная для остальных и еще по мелочи эксклюзивных экземпляров реализовалось в торговых терминалах. Теперь настало время расширять производство.

С дизайном Ржавин мудрить не стал: темно-синие штаны и куртка со знаками отличия и нашивками СБК, нижнее белье-стандарт для всех, башмаки на толстой подошве и ремень. Закинув модель в накопитель, Сергей приступил к обдумыванию защиты: ваять для охранников подобие джагернаутов неразумно, затратно и на хрен надо, и все же предполагалось, что СБК встретится в реальном бою с подвальниками; чтобы они представляли для отморозков реальную угрозу, требовалось что-то придумать.

Почесав металлорепу и покопавшись в своих закромах, киборг нашел идеальный вариант: нутлиевые пластины, что-то вроде керамики, очень прочный материал, но в некоторой степени ломкий. Первостепенную опасность для будущих защитников Колодца будет представлять огнестрел и всякие стимпанковские дубины и ломики из подручных материалов: нутлий прекрасно выдерживал удары тяжелыми предметами, подопытная пластина трескалась, но не ломалась, к тому же инерция удара практически не передавалась телу; нутлиевая броня в задуманном виде работала по принципу кирасы — пока не пробьешь, владелец останется цел и невредим.

С пулями было похуже, попадания из скрафченного Ржавиным автомата сегментарно крошили пластины, то есть если в одно и то же место залетало более двух-трех подарков, то следующий доставался уже невезучему СБКашевцу в пузо или куда там целился враждебный элемент. В принципе это более чем приемлемо, бронежилет, наверняка держащий пару пуль — вполне себе неплохой результат, тем более что кустарные поделки подвальников по мощности наверняка не дотягивали до изобретений Сергея. ПОЛЭНОм нутлий прошивался навылет, хоть десять, хоть двадцать пластин, все разлетались на мелкие осколки, и от хим-огнеметов, естественно, броня не спасала, тут ничего меньше по классу, чем джагернаут, не помогло бы, придется охранникам быть пошустрее и выбивать огнеметчиков в первую очередь, если жить захотят.

Полный комплект нутлиевой брони состоял из кирасы с наплечниками, шлема и наручей, плюс защитные щитки на ноги и свободно прикрепленная к поясу пластина, закрывающая пах. Для большей надежности Ржавин покрыл керамику термопленкой, она не давала так просто разваливаться разбитым участкам, давая шанс выдержать лишнюю пулю.

В качестве оружия, без вариантов, был выбран огнестрел, его мощности как раз было достаточно для всего, что имелось у подвальников, Ржавин немного поработал над патроном, чтобы его нельзя было так просто заменить кустарной поделкой, делая трофейный автомат через некоторое время бесполезным. Бронебойности данного девайса не хватало для джагернаутов, что было немаловажно, так как СБК Ржавин не мог контролировать настолько плотно, как поисковиков, да и было их банально больше.

Над моделью оружия Сергей думал примерно полсекунды, а потом махнул рукой и набросал чертежи калаша, а зачем, спрашивается, изобретать велосипед? Надежно, дешево и сердито, используем местные сплавы, устойчивые к коррозии, выбиваем инвентарный номер и вперед, полутора сотен штук для начала хватит. Образ службы безопасности Колодца начал постепенно вырисовываться. Итак, броня есть, точнее, скоро будет, оружие есть, настало время личного состава. Сергей не собирался вручать свои поделки кому попало, нынешних охранников ждала серьезная ревизия личного состава и много, много, множество нововведений и «интересной» работы.

* * *

Отстойник, на следующий день

Пилить газовым резаком толстые двери лаборатории оказалось не так уж просто: большей частью приходилось срезать петли, после чего толстенные металлические плиты падали вниз, грозясь придавить работающего с резаком поисковика. Первую оплеуху схлопотал Орхем, дверь так долбанула по шлему джагернаута, что несмотря на все амортизаторы, звон в ушах не проходил минут десять; но и это не все, приложив непутевого по тыкве, неугомонная дверь рухнула на ногу, и если бы не металлические ботинки, напрочь отрубила бы пальцы. Из соображений безопасности все последующие вскрытия производили вдвоем: один резал, другой прижимал дверь к коробке.

Усиленная группа поисковиков разделилась на три неравные части: Первый с Бородой вскрывали закрытые помещения, Индеец со своими ребятами последовательно обносили комнаты, свинчивая все работоспособное, в первую очередь консоли, загружая взятые с собой тележки. Дигги разведывал открытые помещения, забегая далеко вперед в лабиринте коридоров и переходов. Тележки постепенно заполнялись ценным хабаром, настроение шестерки поисковиков улучшалось, а лаборатория все не заканчивалась.

— Первый, тут еще один тупик.

— Поточнее? — Орхем в момент связи с Диагораем как раз корпел над замком последней найденной двери; на этот раз срезанные петли не помогли, толстенная металлическая плита, по недоразумению названная дверью, отказывалась открываться. Борода, работая подпоркой, от скуки пытался что-то разглядеть в запыленное круглое окошко, пока его напарник мучил газовым резаком магнитные запоры.

— По левому коридору до упора, тут никаких поворотов, не заблудитесь.

— Хорошо, закончим здесь и подойдем.

— Давайте, я жду.

— Бросай это дело, Первый, — Борода постучал пальцем по стеклу иллюминатора, — там хим-образцы хранились, это скорее сейф, чем комната, с нашей пилочкой эту хреновину не вскрыть, да и смысла никакого, один терминал и пустые полки.

— Ну-ка, — Орхем прислонил обзорную камеру к иллюминатору.

— В углу смотри, на противоположной стене.

— «Противокоррозийные покрытия повышенной токсичности», — прочитал он, вглядываясь в темноту. — Что там светится?

— Забыли вырубить, наверное, — Борода пожал плечами.

— Дигги, тут что, есть электричество?

— Возможно, — сквозь толстые стены связь джагернаутов работала с заметными помехами, так что при каждом сеансе уши насиловало громкое шипение. — Генератор демонтировали, это точно, он должен был быть в том зале с кучей кабелей. Вероятно, лаборатория все еще связана с городом, оттуда и тянет немного, однако пытаться что-то включить не советую, подскочит напряжение — система купола моментально нас засечет.

— М-да, освещение не помешало бы, мечты, мечты. Ладно, идем к тебе.

Прямой как палка коридор, указанный Диагораем, шел под углом вниз, зарываясь глубже под землю; учитывая, что это был и так минус третий этаж, оставшееся помещение находилось метрах в десяти под поверхностью.

Из подсвеченного ночным виденьем прохода показался джагернаут Дигги, идущий навстречу:

— Отбой, давай назад, дальше производственные залы, нехрен там делать, небось все хим-дрянью залито.

Орхем поморщился: неожиданно у всех троих поисковиков включилась связь, но разобрать в трескотне и шипении ничего не удалось.

— Индеец стучится?

— Кто же еще, давайте поднимемся, узнаем, что случилось.

Между этажами имелись шахты лифтов, ожидаемо обесточенные, и чтобы спускаться или подниматься, приходилось добираться до аварийных лестниц, расположенных не в самых удобных местах. Путь до перехода с третьего этажа занял минут десять, за это время Индеец дважды пытался связаться с их группой. Орхем от такой настойчивости начал беспокоиться и ускорил шаг.

— Индеец, меня слышно?

— Да... гребаные... перекрыли.

— Повтори?!

— Перегородили...

— Не слышу! Мы поднимаемся, скоро будем!

Группа перешла на бег, Диагорай уверенно вел всех вперед, не останавливаясь, чтобы вспомнить планировку второго этажа, как это, вне сомнений, пришлось бы проделывать Орхему, он в переплетениях одинаковых коридоров видел сплошной лабиринт.

— Слышите меня?!

— Да, Индеец, слышим.

— Ну наконец. У нас незваные гости, подвальники заблокировали выход из лаборатории.

— Штурмуют?

— Нет, сидят за горами мусора на приличном расстоянии, но обложили конкретно.

Осада была устроена по всем правилам военного искусства. Когда Дигги, Первый и Борода прибыли к выходу, они сразу сообразили, в чем проблема. Подвальники не могли добраться до поисковиков через залитую химикатами площадку, потому они выбрали иную стратегию и заняли все подступы к отстойнику, укрывшись за разным хламом и мусорными кучами.

— Эй! — Дигги вышел в проем, скрывая в тени заведенное за спину ПОЛЭНО. — Чего вам надо, убогие?! Подать на пропитание?!

— Тащите сюда свое барахло и сами идите с поднятыми лапами, может, тогда вернетесь к вашему металлическому куску дерьма почти целыми!

За остовом пробитой цистерны громогласно заржали.

— Ты, ржавый клоп, можешь брехать себе под нос сколько угодно. Есть у вас серьезный мужик, с кем можно поговорить, или это ничтожество — ваш главарь?!

— Ах ты сука!

Из-за цистерны вынырнула человеческая фигура, раздался выстрел, безвредно клюнувший шкуру джагернаута, и стрелок тут же скрылся. — Вы тут сдохне... А-а-а!

Дигги опустил ПОЛЭНО и отступил назад, ему всего-то нужно было узнать, с какой стороны цистерны прячется подвальник, а уж пара сантиметров металла для рельсотрона — что лист бумаги.

— Второй раз они на это не поведутся, надеюсь, я ему отстрелил что-нибудь важное.

— Может, просто выйдем, их пукалки джагернаут не возьмут, — предложил Казак.

— Нет, — Индеей и Дигги одновременно покачали головами, — не возьмут, это верно, и они об этом осведомлены не хуже нас, значит, приготовили что-то поубойнее.

— Сидят там тихари с хим-огнеметами, — подхватил Индеец, — подойдем ближе — выскочат из какой-нибудь ямы, и привет.

— Почему осведомлены? — непонимающе спросил Казак, переводя взгляд с лидера своей группы на Диагорая и обратно.

— Потому, что они здесь. Кто-то в Колодце слил информацию о нашем рейде, а раз они знают маршрут, то знают и наши возможности. Предатель внутри ПРИНВЖДИО. Кто еще был в курсе?

Индеец осуждающе посмотрел на своего напарника.

— Ну, как бы... — Казак замялся. — Легче сказать, кто не был в курсе.

— Трепло. Ладно, будет задачка нашему Мастеру на сон грядущий, пусть ищет ублюдка, у нас сейчас другая проблема.

— Можно запросить помощь у Колодца, Мастер пришлет группу Кирпича или Резкого, они ударят подвальникам в спину.

— Или попадут в подготовленную засаду и мы разом похороним большую часть ПРИНВЖДИО с собой во главе.

Поисковики замолчали, глубоко задумавшись над своим положением; получалось, что они тут заперты на неопределенное время. Первым тишину прервал Якут, стукнув кулаком себя в грудь:

— Броня.

— Информативно, очень, — непонимающе покосился на своего собрата Казак.

— Он имеет в виду, что можно просто подождать, — расшифровал немногословного поисковика Индеец, — мы в джагернаутах можем сидеть тут хоть весь день, а подвальники ограниченны полумусорным снаряжением, через пару часов они все померзнут, к ржавым богам.

— Если у них не имеется народец на вторую смену, — Дигги покосился в сторону входа, — но не будем переоценивать противника, это так же вредно, как недооценивать. Предлагаю подождать два часа и посмотреть, как себя поведут эти мрази.

— Согласен, — Орхем кивнул, принимая предложение Диагорая, и передал эстафету Индейцу.

— Хорошо, так и поступим. Пока что мы закончим разборку и погрузку хабара. Разделимся?

— Да, мы останемся охранять вход; кто знает, что этим обдолбышам в голову придет, могут и штурмануть, пытаясь задавить толпой, и плевать, что все перетравятся, под химией они хоть с реактором пойдут обниматься.

— Пусть попробуют, — Казак выдвинул на пару сантиметров из ножен штурмовой тесак и с щелчком загнал обратно, — милости просим.

— Я свяжусь с Мастером, объясню ситуацию, время вылазки подходит к концу, не будем испытывать его терпение, — Орхем с намеком коснулся брони в районе шеи, честный ошейник никуда не делся, об ограничениях рейдов стоило помнить.

Следующие полтора часа прошли в относительной тишине; со стороны мусорных куч раздавались редкие выкрики, пару раз подвальники безуспешно пытались спровоцировать засевших в лаборатории поисковиков, но Орхем и остальные обращали на эти потуги не больше внимания, чем на завывания ветра. Поисковики коротали время, передвигая по расцарапанному в клеточку полу болты и гайки, заменяющие плоские, шайбообразные фигурки настольных игр зоны отдыха. Пока в чемпионате лидировал Первый, обыгрывая менее опытного Бороду на два матча и сражаясь с Диагораем с перевесом в одну игру. Дело шло к очередной победе, и тогда их счет станет три-два в пользу Орхема. Попавший в безвыходную ситуацию болт на передовой, сейчас, по правилам, обязан был уничтожить подставившуюся гайку, что приведет к неизбежному проходу импровизированной фигуры через весь фронт, попутно уничтожая целую горсть вражеских единиц. Получив таким образом преимущество, Орхем собирался планомерно довести партию до логического конца и заслуженно выцарапать на стенке еще одну полоску напротив своего имени.

За углом коридора загрохотали башмаки второй команды, сопровождаемые знакомым поскрипыванием перегруженных тележек.

— Мы закончили, взяли даже больше, чем собирались. О, что это у нас?

— Несем тяжелую службу, Индеец, присоединитесь? — Первый приглашающе махнул рукой.

— Можно, наверное...

— Внимание, задвигались гады, — сообщил Борода по связи, — вижу, перебирается народ с места на место.

— Смена?

— Точно не сказать, но похоже.

— Дайте-ка я гляну, — Дигги поднялся и направился за угол к выходу, через несколько секунд раздался шипящий выстрел ПОЛЭНО.

— Сука, я тебя выпотрошу!

Крик подставившегося подвальника вся группа услышала даже из глубины коридора, как и ответ Диагорая:

— Эта рука тебе все равно была не нужна; чтобы жрать химию, и одной хватит! — и уже тише, для своих: — Без толку ждать, мрази подготовились основательно.

— Есть идеи?

— Есть, но она вам не понравится, как и мне, в принципе, — Орхем переключил канал на Колодец. — Мастер, ждать бесполезно.

— Что, план посидеть на жопе провалился? Печально и досадно. Слушайте меня, осажденцы, идете вскрываете дверь на третьем уровне, ту, что в конце длинного коридора вниз, потом поворот направо, сдвижные створки не трогаем, топаем прямехонько в самый конец до двери, на которой будет написано: «контроль производства», когда ее откупорите, звоните мне.

— Железяка, а ты откуда знаешь планировку лаборатории? — удивился Диагорай.

— От вас же, балбесы; вы мне вместе со всем барахлом с прошлой ходки притащили серверный накопитель, там был план здания. Напомните мне, если будем навещать подкупольный городок, пожать руки тем раздолбаям, что оставили такое в законсервированном здании. Шевелите ходулями, все остальные поисковики уже дома, одни вы загуляли.

— Так в чем план?

— На месте расскажу, — мрачно пробубнил Первый, — Борода и...

— Казак, — кивнул на своего товарища Индеец.

— Остаетесь тут, закройте двери шлюза, а сами через пятнадцать минут отойдите в помещение с тестовыми стендами, туда, где братская могила.

Словосочетание «братская могила» Орхем услышал от Мастера, когда подробно пересказывал события первого похода в Отстойник, и моментально запомнил; оно как нельзя лучше отражало общую судьбу не известных ему людей, нашедших свою жуткую смерть в тесной каморке лаборатории.

Пилить толстенную дверь резаком не пришлось, киборг сообщил поисковикам аварийный код, так что замки разомкнулись штатно, а вот открывать заклинившую от времени створку пришлось общими усилиями трех джагернаутов, и то справились еле-еле. Следуя выданным инструкциям, они пропустили все повороты и закрытые шлюзы, остановившись около открытого помещения с табличкой «контроль производства». Внутри располагалось с десяток терминалов и пустующее углубление по центру комнаты, вокруг которого валялся ворох оборванных кабелей.

— Мастер?

— Да, вы на месте. Дырка, ой, прошу прощения, отверстие — посадочное место контрольного блока системы, а вон там кнопка на открытие ставней, она не работает, так что крутите ту ручку по часовой стрелке.

Якут молча выполнил приказ, и перед поисковиками открылся гигантский подземный комплекс с десятками цистерн, перегонных и очистительных механизмов, скрепленных в единую цепь ворохом труб и металлических мостиков. Помещение контроля производства висело под самым потолком зала, и отсюда через окна можно было наблюдать за всем процессом химической обработки, контролируя и направляя его, используя терминалы.

— Тут есть освещение.

— Лаборатория не списана, числится как законсервированная, потому аварийка работает, — ответил Ржавин, держа перед глазами план химического производства. — А теперь самое веселое, вся дрянь отсюда могла оказаться на поверхности только одним способом: пошла по приключениям заслонка рапатативного реагента, это такая фигатень, что смешивают под давлением и температурой с другой дрянью и получившимся составом пропаривают стержни энергоконтура; в общем, это все лирика. Если по существу, емкость реагента находится над емкость раствора, между ними имеется труба циркуляции, в рабочем состоянии реагент постоянно фильтруется в растворе при определенной температуре и идет дальше, в нерабочем состоянии, если дрянь номер один ливанет в тазик с дрянью номер два, случится веселых хлоп, и все хим-прелести попадут в замечательную трубу водного охлаждения, феерия звиздеца. Кирдык случился в ангаре хим-обработки, он находится этажом выше, этот зал изолирован полутораметровыми хим-устойчивыми стенами, иначе тут все было бы еще красивей, чем на поверхности. Однако емкостей с реагентом было две, а по моим прикидкам, рванула только одна. Понимаете, к чему я клоню?

— Ты хочешь... — Дигги запнулся. — Хех, мне нравится.

— Что, что? — Борода непонимающе переводил взгляд с одного товарища на другого.

— Мастер хочет, чтобы мы устроили еще один взрыв, тогда подвальникам наверху станет не до нас.

— Химоружие вещь неприятная и все такое, но эти ублюдки покусились на моих джагернаутов и на моих людей!

— Мы-то выживем? — Индеец, как и Диагорай, не испытывал особых волнений по поводу детонации токсичных материалов, его интересовали чисто технические моменты плана и его успешность.

— Даю девяносто пять процентов, пятерик на непредвиденные обстоятельства.

— Сумасшествие, нас тут зальет по уши.

— Не паникуй, Борода, ты в дорогостоящем и ценном для меня скафандре, я ни за что не позволю шестерым джагернаутам пропасть даром.

— Вы меня успокоили, Мастер, — ядовито прокомментировал слова киборга поисковик.

— Всегда пожалуйста, а теперь время узнать, осуществим ли мой план в принципе; то, что навернулась только одна емкость, это мои домыслы, основанные на количестве хим-прелести перед входом, пора обзавестись фактами. Вскрываете третий слева терминал, разрезаете кабель сети, он черный и подключен к блоку питания сзади, счищаете немного изоляции, втыкаете в разъем вашего ранца, он под заглушкой с крестиком снизу, разберетесь, думаю, там унизажим, ничего делать не надо, только попасть в дырку, на этот раз точно дырку. Вперед, я жду.

— Мы действительно рванем хим-лабораторию?

— У нас есть выбор, Борода?

— Можем остаться тут жить, — съехидничал Дигги, уже открывая крышку терминала, — помогите, я не вижу, куда подключать.

— Мастер так сказал, в расчетах ему уж точно можно верить, — Индеец взял у Диагорая провод и подсоединил к его батарее, выдавив заглушку.

— Стойте, ждите, Синицына все сделает с удаленного подключения.

— Обнаружено устройство, подтвердите подключение.

Женский голос компьютера вывел Первого из заторможенно-задумчивого состояния.

— Давайте, сержант, работайте, — не стал лишний раз сомневаться Орхем.

— Пароль принят, обработка данных, — на экране терминала замелькали цифры и блоки текста, — Отчет системы — недоступен, отчет служб — недоступен, аварийный отчет, произвожу загрузку, произвожу анализ данных, клин герметичного затвора, сектор циркуляции три, восемь, двенадцать. Заявка на ремонтные работы — ответа нет, заявка на ремонтные работы — ответа нет, отчет системе — ответа нет, отчет старшему участка — ответа нет. Произвожу консервацию, внимание, клин герметичного затвора, ошибка, ошибка, консервация не отвечает требованиям безопасности, произвожу принудительную консервацию, внимание, клин герметичного затвора, вероятность нарушения целостности системы, принудительная консервация закончена, отчет отправлен в архив.

— Они знали о поломке?

— Само собой, знали, но кому нужно возиться с продолжительным ремонтом, если лаборатория уже никому на хрен не сдалась, удивляюсь, что ее банально не списали, — Мастер в динамиках ненадолго замолчал, — не, никаких идей, просто оставили ненужный комплекс на минимальном балансе. Черт с ними, главное мы узнали, поломка только в одной трубе, вторая теоретически целая, пока что целая, сейчас мы это исправим. Два молодца спускаются вниз, находят пятьдесят четвертый распределительный щиток, аккуратно изымают его с места методом отрывания от креплений и перегрызают белый провод — это датчики работоспособности системы; пока они есть, обмануть программу не выйдет; когда их не станет, я с радостью объясню этому ведру с болтами, что производство идет полным ходом. Надежней было бы открыть затворку вручную, но боюсь, там сейчас немного неуютно и плохо пахнет. Электропроводка идет снизу вверх, расковыряйте ее и подключите еще две батареи, иначе в ангаре с реагентом ничего не сдвинется. Вперед, вперед! Чего стоим?! Кого ждем?!

Совмещенная группа Индейца и Первого бегала по всему доступному комплексу, подготавливая лабораторию к кратковременному всплеску жизни, должному завершиться грандиозной катастрофой. Ржавин предусмотрел все до последней мелочи, система хим-производства хоть и не была намеренно защищена от диверсий, зато имела надежную оборону против дураков: на каждое действие внутри комплекса имелся ворох инструкций и ограничений, терминалы обращались к многочисленным датчикам, требовали отчета о состоянии множества оборудования, и все это необходимо было обойти, обмануть или на худой конец выполнить требования придирчивого электронного проверяющего. Лишних забот подкидывало желание Сергея сделать все незаметно для подкупольного города, второй взрыв должен был выглядеть такой же случайностью, как и первый, все из-за плохо проведенной консервации хим-лаборатории, и никак иначе. Следил кто-нибудь за этим или нет — дело десятое, главное, Ржавин свел риск потенциального интереса к Колодцу от подкупольных до нуля.

Наконец все было готово. Казак с Бородой вышли на поверхность, выпустили по несколько выстрелов в сторону подвальников, обозначив присутствие обороняющихся на позиции, и спустились вместе со всеми в самое дальнее от предстоящего взрыва помещение. Оставалось ждать, пока реагент из приоткрытой заслонки в достаточном количестве накопится на поверхности раствора и произойдет реакция.

— Сколько там этой дряни?

— Цистерна рассчитана на шестьдесят четыре тонны, загрузка восемьдесят процентов, плюс когда все пойдет по системе циркуляции, захватит емкости с другими химикатами.

Орхем вздохнул и опустился на пол, ожидание сильно било по нервам. Мастер отключился, экономя электричество станции связи. Чтобы сигнал добивал под землю через толстые стены лаборатории, приходилось задействовать дополнительные мощности, из Колодца это позволяла сделать центральная антенна, технологически значительно превосходящая внутренние передатчики джагернаутов, использующиеся для общения между скафандрами.

— Я вот одного не пойму, — Казак сел напротив Орхема, остальные поступили точно так же, кроме нервничающего Бороды, меряющего тяжелыми шагами небольшое помещение, и Дигги, меланхолично гнущего пальцами подобранный где-то металлический прут. — Почему вся дрянь обязательно пойдет наверх?

— Это намеренно, хим-лаборатория так спланирована, в случае чего вся ядовитая хрень выбрасывается на поверхность. Персонал выживает, а там, — Первый ткнул пальцем вверх, — и так помойка. К системе циркуляции подведены трубы водного охлаждения; в некоторых местах между ними установлены тонкие шлюзы, под давлением хим-дрянь проломит эти шлюзы в первую очередь, так как это самое слабое место; основной поток по магистрали уйдет, не растворив основную массу рабочих и не уничтожив все оборудование, вкратце: производство останется ремонтопригодным. Разворотит только тот ангар, где непосредственно рвануло, остальные от него изолированы; даже в самом худшем варианте можно будет выкопать новый этаж, провести коммуникации мимо пораженного участка и запустить по-новой.

— Это тебе все Железяка рассказал? — Диагорай отложил скрученный в узел прут.

— Да, когда я с ним связывался в первый раз. Мастер иногда увлекается объяснениями.

Стены мелко задрожали, где-то в глубине комплекса нарастал глухой гул.

— Началось, кто не успел, может сейчас помолиться ржавым богам, вдруг поможет.

* * *

Кабинет Мастера

Приятные слуху Ржавина щелчки раздавались через одинаковые, филигранно настроенные промежутки, секундная стрелка стремилась к завершению полного круга по расчерченному циферблату, еще немного, еще несколько секунд. Объем катализатора достигнет критической массы, и в системе лаборатории прогремит взрыв. Сергей точно знал, когда это произойдет, его полумашинный мозг справлялся с расчетами такого уровня за тысячные доли секунды в фоновом режиме. Стрелка встала вертикально, и ее более крупная, минутная подруга передвинулась на одно деление вперед; на этом инцидент в Отстойнике был исчерпан, а конфликт с подвальниками только начинался.

Ржавин убрал часы в сторону, они были его единственным капризом, чем-то созданным не по необходимости и не для дела, а просто так, для себя. Обыкновенные механические часы, похожие были в доме его деда, интересный и непонятный механизм для мальчишки лет десяти; с каким интересом он в те годы смотрел, как дедушка разбирает циферблат, заменяет покрытые золотой краской стрелки и перебирает шестерни. Тогда обыкновенные часы могли завладеть его детским вниманием на целых десять минут, что не мало для пацана, теперь он был способен собирать их хоть десятками с закрытыми глазами — причуды механического тела. Капризный, утонченный механизм, но если за ним правильно ухаживать, часы прослужат долгие годы, десятилетия, а может, и больше, олицетворяя собой порядок и постоянство — как раз то, что нужно каждому.

— Мастер? — Сиплый тихо окликнул его, сомневаясь, стоит ли разрушать задумчивое состояние киборга.

— Как там наш крот?

— Нервничает и боится.

— Чего ему опасаться? Сведения были максимально точны; то, что подвальники не справились, их вина.

— Могут сгоряча, — Сиплый показательно провел пальцем поперек горла.

— Возможно, — Ржавин задумался, — сделаем так: полностью закрой выход сотрудникам ПРИНВЖДИО с территории, мы будем усиленно искать предателя ближайшие три дня. За это время связные подвальников подостынут, а у нашего ручного крота будет железобетонные аргументы, почему он не выходил на связь. С них станется по дурости прирезать двойного агента, где я потом нового найду? Не так уж много в ПРИНВЖДИО желающих стать предателями.

Игры в шпионов с Ржавиным закончились быстро и закономерно, еще после засады на Воротилу Сергей первым делом перетряхнул все ПРИНВЖДИО, причем сделал это незаметно. Бывшие подкупольные рабочие были, скажем прямо, не Штирлицами, при этом на стороне Ржавина выступал тотальный контроль всей территории ПРИНВЖДИО. На базе не было слепых зон для камер, а те, что были, оставлены намеренно и оборудованы скрытым наблюдением, что только не сотворишь, имея кучу времени по ночам и неисчерпаемый энтузиазм. Пошевелив мозговыми шестернями, он легко и непринужденно вычислил самую уязвимую для вражеской вербовки службу ПРИНВЖДИО, ей оказался отряд по вывозу мусора. Большинство сотрудников были практически заперты на базе, да никто особо погулять по Колодцу и не стремился; мусорщики, с другой стороны, периодически покидали территорию по долгу службы, доставляя отходы к свалке, устроенной в нежилой части Колодца. С этой помойкой, кстати, тоже надо было что-то решать, нечего загаживать свое жилище, даже если весь мусор складывать в самом дальнем углу. Поставив всю тройку мусорщиков под надзор, Ржавин через два дня уже знал имя предателя, еще через три все его связи, привычки, характер и цвет исподнего. Крота подвальники посадили на крючок самым простым способом — наркота, жуткая ломка кого угодно сделает послушным, а обдолбыши никогда не отличались силой воли и преданностью делу. Незаметные ампулы с дурью легко проносились через посты и так же легко употреблялись в своей каморке, а наутро счастливый и полный жизни работник спокойно складывал мусор в мешки. Схема рабочая, но временно, химия, особенно кустарная, быстро превратит парня в дибела, через месяц-два его зависимость вылезла бы наружу, такой вот кратковременный шпион. Остальное дело техники: перевербовать ушлепка и использовать канал подвальников для собственных интересов.

— Сиплый — это же прозвище? Для рабочих необычно давать кому-то клички.

— Да, Мастер, мне в кавычках повезло.

— А твое настоящее имя?

— Болто, Мастер.

— Буду называть тебя по настоящему имени. Не против?

— Нет, — помощник Ржавина засиял как начищенный пятак; видно, он не очень любил свое прозвище, но бороться с привычкой остальных уже не мог.

— Итак, — Сергей открыл ящик стола и вытащил оттуда белый миником, протянув его Болто.

— У меня уже есть, — Сиплый продемонстрировал стандартную фенечку.

— Этот особый, с дополнительной защитой и большими возможностями. Теперь ты официально мой первый помощник, больше ответственности, больше работы — ужас, а не повышение. Ты так не считаешь?

— Нет, мастер, — Болто примерил новый миником, положив старый на стол, — я никогда не чувствовал, что делаю что-то важное в жизни, благодаря вам все изменилось. Это мой вклад в наше общее дело.

Ржавин улыбнулся:

— Мы еще сделаем из этой помойки место для полноценной жизни, вот увидишь, Болто.

— Я не сомневаюсь, Мастер, у нас получится.

— Вот накопитель с шифрованием, старый давай мне, я уже перекачал всю информацию на новый. И последнее: с повышением приходит не только больше забот; я выделил тебе другое жилое помещение, можешь не спеша переезжать, какое именно, посмотришь на фенечке, там все есть.

— Мастер?

— Те, кто вкладывают в развитие ПРИНВЖДИО весь свой талант, душу, и труд, достойны большего Болто, награда должна находить подобных людей, так выглядит справедливость, по моему мнению.

— Спасибо, Мастер, а как же... — Болто осмотрел пустую комнату с минимум мебели.

— Думаешь, я себя обделил? — Ржавин усмехнулся. — Глупо иметь то, чем не можешь воспользоваться, в моем распоряжении не комнатушка, а целые мастерские, можно считать, шикую по полной, — Сергей неожиданно переключился, став предельно серьезным. — Проговорю то, что ты и так знаешь: сегодня мы совершили неоднозначный поступок, многие могут и воспримут его неправильно. Став гласным, он вызовет множество споров и раскол внутри ПРИНВЖДИО, потому я надеюсь на твое молчание. Воротила думает, что у нас имеется все время мира, чтобы потихоньку расти, однако он не прав, жить надо торопиться, иначе завтра может стать поздно.

— Я все понимаю, Мастер, можете на меня положится.

— Спасибо, Болто, можешь идти, мне надо собраться с мыслями перед объявлением.

Первый помощник кивнул и вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь, на камере сразу появилась его удаляющаяся спина.

Ржавин много обдумывал и анализировал текущее положение Колодца, осмысливал слова Воротилы, оценивал риски. В один момент он был готов согласится на долгое, постепенное взращивание СБК, на позиционное противостояние с подвальниками, но это было болотом. Затягивающим, бесконечным болотом, неудачным компромиссом, разменивающим один резкий удар на изматывающее противостояние. Колодец не мог позволить себе продлевать эту историю, нельзя жить в постоянном страхе, тут как с пластырем, оторвать разом всегда легче, чем тянуть потихоньку. Если Колодец не собирался объявлять войну подвальникам, значит, подвальники объявят ее колодцу, и у Воротилы не будет выхода. Ржавин все подготовил, все просчитал; информация о рейде Первого ушла на сторону ровно в тот момент, чтобы их не перехватили по пути. Отстойник — идеальное место, после изучения планировки химлаборатории план в голове сложился сам собой. Оставалось только получить согласие Воротилы на создание СБК, что и было сделано вчера, теперь усиление службы безопасности не имело прямой связи с началом войны, просто совпадение. Ржавин предпочитал отвести даже гипотетические угрозы, им с Воротилой никак нельзя было ссориться, это привело бы к расколу в Колодце, опасному и непредсказуемому. Теперь надо довести начатое до логического завершения и перевернуть эту страницу.

Помимо камер, внутри ПРИНВЖДИО имелась общая связь, и несколько мегафонов люди Ржавина установили в самых посещаемых помещениях Колодца, так что сообщение должно было достигнуть ушей большинства населения. Мастер запустил программу вещания и придвинул микрофон.

— Прошу у всех минуту внимания. Мое имя Мастер; те, кто не слышали обо мне, наверняка знают поисковиков ПРИНВЖДИО, я являюсь создателем этой структуры. С сего дня Колодец переходит на военное положение, никто не может может выйти на поверхность без разрешения от меня или Воротилы, никто не имеет право носить внутри Колодца огнестрельное или хим-оружие, кроме службы безопасности и поисковиков; эта мера временная и будет отменена, как только кризис будет преодолен. Все временно запрещенное оружие можно сдать на пункте приема около входа на базу ПРИНВЖДИО; прошу, сделайте это, пока можете, через несколько часов начнется постоянное патрулирование, и запрещенное оружие будет изъято силой. У всех жизненно важных объектов Колодца появится постоянная охрана, прошу не подходить к ним без особой необходимости.

Теперь о причинах ограничений: сегодня большая банда подвальников в количестве тридцати человек напала на усиленную группу поисковиков ПРИНВЖДИО и была уничтожена. У нас есть все причины полагать, что после открытого акта агрессии под удар могут попасть Колодец и его жители. Мы не можем позволить противнику проникнуть внутрь города, потому отнеситесь к нынешним и возможным будущим неудобствам с пониманием. На этом все, с этого момента информация о состоянии дел будет озвучиваться ежедневно в одно и то же время.

Ржавин вырубил микрофон.

«Неплохо бы обзавестись своим Левитаном, надо подобрать кого с голосом повнушительней, и с нормальной дикцией. Минут пять, или, скорее, семь, да, пусть будет семь».

Сергей врубил список материалов, поступивших на склад, решив скоротать эти семь минут с пользой.

На терминале появилась иконка вызова.

«Шесть минут, черт, прогадал малец».

— Слушаю.

— Железяка, что происходит?

— Я вроде дал по общей связи исчерпывающую информацию, наверняка тебя интересуют подробности, так что уточни вопрос.

Мужчина на экране сделал глубокий вдох и вперил взгляд в монитор:

— Давай по порядку и коротко.

— Утром в рейд вышло шесть моих поисковиков, они отправились в место под названием Отстойник, законсервированная хим-лаборатория; через некоторое время после прибытия их заблокировала толпа подвальников, в... — Сергей покосился на текстовое сообщение от Болто, тот как раз общался с Первым по дальней связи и скинул актуальные новости. — Двадцать восемь рыл, — прочитал Ржавин количество обнаруженных на поверхности трупов, хотя подсчет, вероятно, не точный, там сейчас царил химический ад. — Они взяли в осаду поисковиков и потребовали сдаться, пропустим частности, мои молодцы нашли способ рвануть хим-производство, и сейчас вся банда подвальников плавает в кислоте. С нашей стороны потери — ноль.

— Они придут мстить, — констатировал очевидное Воротила.

— Именно, потому следует действовать быстро.

— Как ты не спеши, за несколько часов надежную оборону не создать.

— Я могу. Проект СБК безусловно не готов, но есть иное решение: автоматические системы. Программно управляемых турелей, камер и сенсоров могу наштамповать море в кратчайшие сроки, вооружим твоих людей, и в сумме этого должно хватить. Думаю, сдюжим.

— Своим объявлением ты настроил против нас всех добытчиков и банды с нижних уровней, скоро тут и без подвальников начнется настоящий хаос.

— Я рассчитываю на твою помощь, Воротила, поговори с добытчиками; если внутрь проникнет кто-то из отморозков или, еще хуже, они уже тут и разгуливают с хим-огнеметами, то нам светит резня. Пусть добытчики присоединяются к защитникам, тогда останутся при своем и Колодец защитят, а те, кто не согласен, походят немного безоружными, это вынужденная мера. Насчет банд сложнее, предлагаю замуровать переходы на нижние уровни, оставим один для тех, кто согласится сдать оружие, остальные пусть делают что хотят, крупнокалиберная турель в проходе охладит любые горячие головы.

— Ржавчина на мою голову, все-таки война, прямо как ты хотел.

— Я хотел нападать, а не обороняться, что уж поделать, жизнь никогда не просчитать наверняка, придется иметь дело с тем, что есть.

— Ладно, начинай, я попробую поговорить с добытчиками.

— Мы справимся, Воротила, обязательно справимся.

— Если нет, жалеть будет некому.

Воротила бросил последний взгляд на безэмоциональное лицо киборга и отключился.

Застава на входе в Колодец

Номинально существующий пропускной пункт, он же главные врата Колодца, кардинально изменился всего за двое суток. Хлипкая, неумело сколоченная конструкция караулки, расположенная позади шлюза, превратилась в настоящую крепость-бункер. Два приземистых округлых здания, соединенных толстой металлической стеной, щерились на выход узкими проемами бойниц, из которых угрожающе торчали спаренные стволы автоматических крупнокалиберных турелей. Толстенные стены, обшитые бронелистами, надежно защищали караульных от всего пестрого набора вооружения, встречающегося в Колодце и вне его: ни один кустарный ствол, оказавшийся в руках подвальников, не сможет даже поцарапать эти постройки. Ржавин предусмотрел все: от долговременного воздействия хим-огнеметов до подрыва самопальной взрывчаткой; бункеры должны были пережить любое нападение, остановив потенциальных вторженцев еще на подступах. В фронтовой проекции крепости попросту отсутствовали слабые места, те же самые бойницы на самом деле не были сквозными, за стволами пулеметов располагалась толстенная металлическая деталь поворотного кольца, обеспечивающая вооружению наведение по горизонтали; приложив невероятные усилия, ее можно было заклинить, но никак не пробить. С этой задачей не справится даже ПОЛЭНО, что уж говорить про пукалки подвальников. Обзор караульным обеспечивал десяток наружных камер, понатыканых везде, где только можно, заодно они исполняли роль системы наведения для турелей, однако и на этом Сергей не остановился. Дорвавшись до обеспечения обороноспособности Колодца, он не собирался мелочиться: еще четыре аналогичных ствола заняли свое место над аркой шлюза. Если кто-то, совершенно не ценящий целостность своей шкуры, пойдет на штурм бункера, эти киндер-сюрпризы напихают ему, или, скорее, им, пригоршню бронебойных подарков прямиком в спину; а на сладкое под решетками пола нашли свое пристанище десяток управляемых мин, активируемых по команде с пульта караулки.

Для выхода и входа в стене имелась калиточка толщиной в десять сантиметров бронированного и обработанного хим-защитным реагентом металла, за которым располагался узкий коридор, ведущий в комнату досмотра, где гостя встречала тройка бойцов новоиспеченного СБК и поисковик ПРИНВЖДИО в джагернауте, предназначенный для усиления охраны на время кризиса. По сути, Колодец в кратчайшие сроки стал абсолютно неприступным; теоретически бункер можно было взять с противоположной стороны, там тоже имелся заборчик, но намного более скромный, всего-навсего укрепленная по низу бетоном металлическая сетка и две турели, скрытые в нишах по обоим сторонам прохода. Ржавин допускал попытку предательского штурма обновленной караулки с тыла, потому пулеметы установил лично в полной секретности, ночью. Теоретически нападение было возможно и все же маловероятно, таких подарков от жизни ждать не стоило, эта глупость разом зачистила бы большую часть предателей внутри Колодца. Когда Сергею так везло? Что-то он подобного фарта не припоминал.

Возведение надежного укрепления было продиктовано больше не военно-стратегическими соображениями а внутриполитическими, строительство бункера одним махом решало кучу проблем. Не в последнюю очередь этот бронемонстр усмирил разволновавшихся жителей насосной станции, изрядно взволнованных перспективой вторжения толпы обдолбанных нариков, крепкая оборона вселяла народным массам немного уверенности в завтрашнем дне. Аналогичный эффект распространялся на Воротилу, осмотрев бункеры и стену, негласный лидер Колодца заметно повеселел, кровавая бойня посреди его территории откладывалась на неопределенный срок.

Третьей и самой важной для самого Ржавина функцией караулки стало разоружение добытчиков. Тех, кто отказался добровольно сдать свои стволы, среди ходоков оказалось большинство, а пытаться отжать любимые ими игрушки насильно внутри станции означало стопроцентно спровоцировать вооруженный конфликт. Совсем другое дело на пропускном пункте, тут добытчики оказывались поодиночке или мелкими группами, под прицелом кучи стволов, зажатые в небольшой комнатушке. Никаких шансов, ни единой возможности вырваться из цепких лап СБКашников, которые выполняли приказ на изъятие оружия с особым рвением и старанием. Похоже, некоторая оторванность ходоков от остального народа и присущая им высокомерность теперь играла против них: никто, кроме самих добытчиков, не возмущался насчет разоружения, а многие испытывали даже некоторое злорадное удовлетворение, наблюдая, как у зарвавшихся снобов отбирают стволы. Вот ведь незадача, раньше не было даже намека на недовольство сложившимся укладом, но стоило только Ржавину начать его расшатывать, киборг нежданно-негаданно обзавелся горячей поддержкой населения, выверты социума, что сказать. Возможно, популярности этих мер поспособствовала прошлая деятельность Сергея по обустройству Колодца, тут без социологии трудно сказать, по крайней мере, от его действий положительную отдачу почувствовали все, а от рейдов добытчиков польза была только им самим и тем, кто скупал у них притащенное с поверхности барахло. В любом случае Ржавин бескомпромиссно собирался дожать ходоков, это братство раздолбаев ему категорически не нравилось: малопродуктивное, вспыльчивое, непредсказуемое и самое главное — предельно эгоистичное. В тяжелые времена, а других Колодец еще ни разу не видал, требуется объединение усилий, чтобы чего-то достичь, требуется консолидация вокруг единой идеи, только так возможно перестроить эту помойку во что-то приемлемое. Добытчики с их идеологией единоличников плохо влияли на общество и на его перспективы, когда самая активная часть населения печется только о своей заднице, пассивная часть вовсе уходит в глубокий отказняк, им просто не за кем идти, нет вокруг чего объединяться. Дурной пример заразителен; предоставив альтернативу образу мыслей добытчиков, Ржавин теперь постепенно устанавливал рамки полезной свободы действий. Людям не нужна абсолютная самостоятельность, им нужно общество, социум, со своими правилами и законами, ограниченное в достаточной степени. Если законы будут достаточно справедливы а рамки не передавлены, Колодец сможет развиваться, именно к таким выводам пришел Сергей после долгих раздумий. Первый шажок — ПРИНВЖДИО, второй — СБК, третий, четвертый... Он создаст столько организаций, сколько нужно, чтобы вовлечь всех и вся, он не потерпит больше никаких бомжей, гниющих в тупиках насосной станции, никаких больше трупов померших от голода людей. Одна за одной, проблема за проблемой, Ржавин справится со всем и превратит это чистилище для обреченных в рай для изгнанников, дайте только срок.

Второй группой сопротивленцев новой политике, естественно, стали представители банд нижних уровней, но тут пришлось поставить ситуацию на паузу. Хорошего решения пока не существовало; поскрипев шестеренками, кибернетическое сознание выдало однозначный результат: силовой вариант — не вариант. Воротила имел абсолютно ложное впечатление, что Колодец излишне перенаселен; он делал этот вывод на основе своих отчаянных попыток прокормить всю эту ораву, на самом же деле им катастрофически не хватало народа. Каждый проект Ржавина, существующий пока только в архиве электронных мозгов или уже действующий, требовал кучу рабочих рук, от чернорабочих до специалистов всех уровней. Надо было учить, переучивать, мотивировать, приставлять к делу, но никак не расстреливать и так немногочисленные человеческие ресурсы. Каждая банда нижних уровней, или Черные, как их обобщил народ, уже была учтена и посчитана, кто и куда отправится отрабатывать свой должок перед обществом, как и каким образом будет перевоспитан. Планы имелись на всех и каждого. Сейчас Ржавин ограничился выдавливанием бандитов со своей территории: одной решительной операцией, при помощи контингента поисковиков, он отправил всех не пожелавших сдать оружие, но не являющихся добытчиками, людей на нижние уровни и заделал к чертям все переходы, оставив единственный пропускной пункт. С того дня каждый желающий попасть наверх должен был следовать установленным правилам, иначе его банально не пропускали. Банды, немного ошалевшие от такого поворота, пока хранили молчание, видно, соображая, как быть дальше: штурмовать пропускной пункт — настолько же охренительная идея, как ломиться в бункер караулки, да, там оборона похлипче, но и вооружение у Черных не чета подвальникам. Преступному сообществу Колодца нечем было даже сломать металлические плиты, закрывшие остальные пути с нижних уровней, не то что лезть на пулеметы автоматических турелей и бойцов СБК. Как только Сергей закончит эпопею с внешними врагами, настанет время Черным стать законопослушными гражданами, а пока пусть думают. Может, бандитам удастся его как-нибудь удивить, возможности человеческого разума обширны и малоизучены, авось в абстрактном гопаре с нижнего поднасосья проснется изощренный ум Цезаря, а он на это с интересом посмотрит.

 

Угрюм зевнул. Стоять в карауле — дело муторное и до предела скучное; чтобы держать себя в тонусе, он периодически просил сержанта Полякову снизить подпитку псевдомышц на тридцать процентов, в этом случае часть веса джагернаута, ранее поддерживаемая системой, ложилась на плечи оператора и незамысловатая десятиминутная прогулка туда-сюда заменяла полчаса силовых упражнений в зале. Обнаружил эту особенность лидер его группы Кирпич, и теперь ей активно пользовались все выходящие во внутренний патруль или караул поисковики. Железяка требовал от сотрудников ПРИНВЖДИО хорошей физической формы, внутренний распорядок предполагал ежедневное посещение спортивного комплекса, а за счет таких вот хитростей можно было чуток уменьшить обязательное время тренировок и провести его более приятно в зоне отдыха. Главное, не перебарщивать, хотя между поисковиками и шел негласный спор, кто дольше сможет продержатся в экономичном режиме. К тому же надо помнить о внутренних датчиках скафандра, если они спалят излишнюю усталость оператора, то подадут сигнал сержанту, а та отрубит возможность играться с подпиткой псевдомышц на пару недель. Как говорится — сам дурак. Единственным способом увеличить время скрытых тренировок — улучшать свою физическую форму: чем выносливей становишься, тем меньше устаешь, таская треть джагернаута на себе, тем больше времени можешь провести в экономичном режиме — простая закономерность. Среди поисковиков нашлись настоящие фанаты этого дела, за первое место боролись Кирпич и Казак; первый держал планку абсолютного рекорда в семнадцать минут, второй отставал от него на полторы и горел желанием взять первенство в ближайшее время, однако Угрюм не оставил бы мастеровых на подчиненного Индейца, его командир славился непробиваемым упрямством. Кирпича постоянно задействовали во внутренних патрулях, как и весь Долг, частота его нагрузок была просто запредельна, и мало того, свои положенные часы в спортивном зале он отрабатывал минута в минуту.

Оторвавшись от своих мыслей, Угрюм обратил внимание на разворачивающуюся перед ним перепалку, старший караула уже битый час спорил с одним из группы вернувшихся добытчиков. Тема спора была обыденной: СБК требовала сдать оружие — те не соглашались. Добытчики орали, ругались, бросались угрозами, поносили караульных по чем свет стоит, брызгая слюной в пластиковый визор шлема старшего; тот же, спокойно выслушав очередную тираду, так же спокойно повторял требование сдать оружие и дать обыскать себя вместе с притащенным с поверхности мусором.

Угрюм, для порядка, все время спора держал добытчиков на прицеле заряженного дробью ПОЛЭНО, особой необходимости в этом не было — скандалистов он знал, да группу Грига знал весь Колодец: одна из самых удачливых команд ходоков известная своими дорогостоящими находками и прескверным характером лидера. Сложно было представить засранца Грига пешкой подвальников, не из того упрямец теста, он был как достопримечательность Колодца, один из старожилов.

Добытчик слева, устав ждать, сдвинулся вбок, Угрюм машинально сделал шаг влево, по инструкции он должен держать в конусе разлета дроби всех спутников ходока, не задевая своих, и это правило, как и все остальные, поисковик соблюдал неукоснительно. Угрюм всегда был приверженцем порядка, его потребность следовать законам соседствовала с одержимостью; новые полувоенные правила и распорядок легли на его личность как влитые, наверное, это и было одной из причин, почему его так часто ставили охранять главные ворота. Мастер все знал, видел всех насквозь, не просто так их группа обзавелась нашивкой: Долг. Долг в той или иной степени отражал естество каждого из них, по своему, и всех разом. Стоило только Угрюму лишь подумать о нарушении правил, нашивка с именем группы начинала жечь ему грудь через все слои брони джагернаута.

Движение Угрюма не прошло мимо внимания добытчика, он криво ухмыльнулся, покосившись на ствол рельсотрона:

— Что, купологоловый, нервничаешь?

Угрюм не испытывал никакого негатива по отношению к добытчикам — ни к этим конкретно, ни ко всем вместе, и потому совершенно не желал провоцировать ненужный конфликт. Немного подумав, он решил что наилучшим выходом будет промолчать, дабы не нагнетать обстановку.

— Язык в жопе застрял, а?

— Если у вас есть вопросы, можете задать их мне, — старший караула попытался перетянуть внимание на себя, но добытчик его проигнорировал.

— Что то я не уверен... Внутри этой консервной банки действительно человек?

Смутьян подошел почти вплотную к джагернауту, между ним и стволом ПОЛЭНО оставалось не более десятка сантиметров.

— Прошу вас, вернитесь на место, вам запрещено заходить за очерченную линию, пока не решен вопрос со сдачей оружия и осмотром.

— О! Так эта хренотень все же умеет говорить, надо же, какая неожиданность, — добытчик мерзко заржал, повернувшись к своим товарищам, третий его товарищ моментально поддержал веселье, Грига только поморщился, но ничего не сказал. — Ну что, питомец безмозглого киборга, что еще скажешь? Как там... голос? Правильная команда, или вас учили по-другому? О, смотрите-ка, этикетка с именем: Долг. Ну и имечко.

— Это название моей группы, вернитесь на место.

— Не стоит проявлять агрессию, мы тут все вооружены, не накаляйте, — караульный предпринял вторую попытку успокоить ходока, наряд изрядно напрягся, бойцы поудобней перехватили автоматы, с опасением сверля взглядом вооруженного хим-огнеметом добытчика.

— Заткнись, мразь, повылазили из грязи; думаешь, если этот ржавый ублюдок обрядил вас с новенькую броню, вы теперь можете нам указывать? Суки, попробовали бы раньше на меня хоть косо посмотреть!

— Последний раз прошу вежливо...

— Что?! Что ты там мямлишь?! Ну-ка повтори! — Добытчик сделал еще шаг по направлению к Угрюму, переступив красную ограничительную линию.

Нашивка Долга вспыхнула незримым и существующим для одного только Угрюма огнем:

— Назад, падаль, — поисковик почти прорычал эти слова, прицел электромагнитного ускорителя сошелся точно на груди нарушителя. — У тебя двадцать секунд, чтобы вернуться за линию.

— Скоболь, остынь, нас тут всех положат.

— Ты что, не видишь, что происходит, Грига, что эти уебки хотят сделать?

— Пятнадцать.

— Я все отлично понимаю, но сейчас не время выебываться.

— А когда? Когда наши поднимут жопы и что-нибудь сделают? После того, как ржавый ублюдок нагнет нас раком и выебет?

— Десять.

Караульные молча подняли оружие, выбрав каждый свою цель; старший, вздохнув, перехватил свой автомат из-за спины.

— Скоболь!

— Пусть попробуют!

— Пять!

Грига рванул к своему товарищу и резким хуком справа отправил его в полет за красную линию:

— Все?!

Караульные разом выдохнули, Угрюм миролюбиво опустил ПОЛЭНО немного вниз, продолжая по инструкции держать всех на прицеле.

— И ты зассал, Грига?! И ты такая же тряпка!

— Если захотелось сдохнуть, то можешь провернуть это и без нас. Хочешь что-то сделать, делай то, что сработает, — тот вырвал из рук валяющегося на земле товарища винтовку и перекинул ее бойцу СБК, — На, подавитесь!

Стащив свое оружие, он поступил с ним так же и кивнул третьему; тот, скорчив злобную морду, все же снял перевязь хим-огнемета с плеча и положил на пол. Все изъятое оружие тут же было упаковано в закрытый контейнер.

— При следующем выходе на поверхность вы можете получить все обратно по этим номерам, — караульный протянул Григе три пластиковые карточки с кодом. — Если потеряете, ничего страшного, камера засняла ваши лица и привязала изображения к номеру контейнера, можно получить оружие и так, просто займет больше времени. Прошу, положите мешки с добычей на ленту и можете проходить, после сканирования вещи будут ждать вас на выходе.

Добытчики, сверкая на охранников глазами, закинули мешки куда указано и наконец покинули комнату.

— Вы там как? — голос раздался из динамиков под потолком.

— Спасибо, что не открыл турели, Фриза, не то без пальбы не обошлось бы.

— Я держал палец на кнопке, Аскет, но сдержался, сам знаешь, нервы у меня железные.

— Надеюсь, на сегодня все, больше вроде никто не выходил, — старший караула устало вздохнул и расслабленно оперся о стену, — все-таки ты их напугал.

— Не я один, — ответил Угрюм, — это все временно, рано или поздно кто-то сорвется, они не смирятся с новой системой.

— Слишком гордые, засранцы.

— Я бы сказал, слишком тупые, — прокомментировал один из бойцов.

— Они чувствуют, что их время подходит к концу, и не хотят с этим мириться, самые умные адаптируются, самые слабохарактерные сдадутся, самые упрямые...

— Устроят нам кучу проблем, — закончил за него старший.

— Именно.

— Пойдем внутрь?

— Аскет — это же не имя?

— Прозвище, от вас, поисковиков, пошло, у нас в СБК их только старшим дают. Зовут меня Ибрис. Если не нравится, попрошу своих людей называть меня только по имени.

— Нет, ничего такого, ПРИНВЖДИО прозвища не монополизировало. Меня Угрюмом зовут, будем знакомы.

— Будем, — Аскет кивнул и приглашающе махнул рукой на выход.

Угрюм подумал, что не хочет оказаться в том же положении оторванности от остального Колодца, что и добытчики, ПРИНВЖДИО такое отношение будет не на пользу. Конечно, он знал, как зовут старшего смены караула, у него имелось на Аскета целое досье. Всех офицеров СБК, как их называл Мастер, киборг отбирал лично и с особой тщательностью, а потом предоставлял доступ к своим записям всем поисковикам, кто работал с охранниками. Так что Угрюм знал о своем коллеге больше, чем он сам о себе. Например, причина. по которой Аскет постоянно попадал на дежурство к вратам, была в его древней обиде на добытчиков. Пару лет назад они по приказу Воротилы накрыли лабораторию, производящую ядовитую дурь, от которой в Колодце померло множество народу; обезумевшие торчки, кучковавшиеся там, устроили людям Воротилы настоящую бойню. Нечувствительных к боли, абсолютно бесстрашных, обезумевших от химии ублюдков было крайне тяжело упокоить, особенно с тем что у них на тот момент были из оружия в основном ломики, трубы и самодельные булавы. Из того побоища Аскет и его товарищи вышли победителями, но, на их беду, наркоточка умело маскировалось производством какого-то пойла, популярного у ходоков. И вот, убрав трупы своих и чужих, в процессе разбора хим-оборудования на вечеринку заявилась толпа пьяных добытчиков; не удосужившись разобраться, в чем дело, они знатно намяли бока всем встречным за разгром перегонного куба. Большая удача, что никого не убили.

Аскет, сам не понимая этого, затаил с тех пор немалую обиду, но его обида проявлялась по-особенному. Он не ненавидел добытчиков, в нем не возникала злость или желание унизить их, что при его работе стопроцентно выливалось бы в ежедневные перестрелки. Старший караула получал моральное удовлетворение от мелкого, совершенно неявного издевательства над ходоками, заключенного в абсолютной непробиваемости. Он мог часами с беспристрастной мордой повторять одни и те же требования, совершенно нейтральным голосом и с нейтральным выражением лица; он был как валун на дороге, что не обойти и не перелезть. Любые оскорбления, любые угрозы, сколь угодно долго, сколь угодно раз, и все, что могли услышать в ответ добытчики: «Прошу прощения, но у нас приказ, вам придется сдать оружие, иначе мы не имеем права вас пропустить в Колодец, пожалуйста, сдайте оружие и поставьте мешки с вещами на ленту эскалатора для сканирования». Аскет неосознанно ловил кайф, доводя добытчиков до белого каления, при этом оставаясь безупречно вежливым и корректным настолько, что ему невозможно было ничего предъявить. Идеальный работник пропускного пункта. Мастер нашел очередной талант среди посредственностей и использовал его наилучшим образом.

В голову Угрюма забралась мысль, что интересно было бы посмотреть на собственное досье, но он ее тут же отбросил, все-таки это противоречило правилам, а значит, не могло быть допустимо. Сейчас важнее наладить хорошие отношения с СБК, без сомнения, дружба двух организаций принесет немалую пользу.

* * *

Отстойник

Пробираться поверху приходилось практически на ощупь, зеленоватая, ядовитая дымка сокращала обзор до пары метров, и то больше приходилось смотреть под ноги чтобы не угодить в лужу химикатов.

— Смотрите в оба, могут быть выжившие.

— Да какие, к черту, выжившие, Индеец, тут даже жуки бы передохли.

— Не расслабляйтесь, — Дигги настороженно водил стволом рельсотрона, пытаясь вычленить потенциальную опасность в зеленом тумане, — меняем перья! — ПОЛЭНО отправилось за спину, и его место в руках поисковика занял штурмовой тесак. Вся остальная группа, кроме Бороды и Якута, идущих немного сзади, повторила за Диагораем, выщелкнув из ножен холодное оружие. При такой видимости это было наилучшим решением, все-таки скорострельность рельсотрона оставляла желать лучшего, и его немаленькие габариты совсем не способствовали эффективности в ближнем бою.

— Лужи вроде все старые. Где рвануло?

— Прямо на позициях подвальников, — ответил Орхем, у которого имелась схема потенциальной зоны поражения, предоставленная Синициной, — теперь площадь Отстойника можно умножать на два.

— Бедные ублюдки, — Казак хмыкнул, по его интонации сразу было понятно, что ему совершенно не жаль попавших под химический душ подвальников.

— Тут, — Якут остановился и указал рукой вперед на булькающую лужу дряни, перегораживающую путь; через нее была проложена импровизированная переправа в виде кусков металлических конструкций и деталей.

— Наша работа.

— Надо еще накидать, нам кучу груженых тележек перетаскивать.

— Сначала осмотримся, потом будем барахло таскать, — Индеец кивнул Казаку, и тот легко перескочил на другую сторону, за ним последовал Дигги, потом уже, дождавшись сигнала, переправились остальные.

Насыпь из проржавевшего мусора, окружавшая Отстойник, приобрела совершенно иной вид, бьющая из земли жидкость под запредельным давлением буквально разворотила холмы хлама изнутри. Огромные куски металла разлетелись на многие метры вокруг, земля была усыпана битым стеклом, пластиковым и бетонным крошевом. Подземный взрыв изменил сам рельеф, во множестве образовались неглубокие кратеры, залитые кипящей химией, ядовитые ручьи, шипя и исходя паром, бежали меж мусорных холмов, собираясь в бурлящие потоки, заканчивающие свой бег в низинах, образовывая новые озера кислоты. Залитые реагентами детали плавились буквально на глазах, от них отваливались куски потрескавшейся краски; резиновые и синтетические части прогорали, распространяя едкие испарения; особо сильные кислоты прожигали сам металл за минуты, превращая монолитные корпуса в дырявые, проржавевшие тряпки.

— Стоп, я что-то слышу! — Борода поднял кулак и замер на месте. — Там!

— Я проверю!

— Не лезь, — Дигги перехватил бросившегося в сторону звуков Казака и пошел сам. — Сбоку обходите, внимательно!

Группа поисковиков обступила потенциальную опасность полукругом и двинулась вперед, Диагорай, пригнувшись, медленно вел всех за собой, прислушиваясь к непонятному бульканью за горой проволочной сетки; он несколько раз менял направление движения, пытаясь обнаружить опасность, но не найдя подвоха, просто перепрыгнул препятствие, замахнувшись тесаком. Одновременно с ним слева и справа к цели вышли Казак и Якут, их реакция на увиденное была кардинально противоположной: молчаливый Якут опустил ПОЛЭНО и сделал шаг вперед, Казак резко развернулся и двигаясь словно робот рванул назад за гору сеток.

Орхем подошел последним, уже примерно представляя, что они нашли.

— Вот так, Первый, так выглядит наша победа, — Диагорай посторонился, пропуская его вперед. Там, на земле, в грязной луже крови, смешанной с реагентом, лежал непостижимым образом выживший подвальник. С его стороны когда-то находилась еще одна груда металлических сеток, попавшая под бьющий из-под земли горячий гейзер. Прятавшийся неподалеку бандит оказался на траектории разлета вороха крупноячеистых секций, они словно пули пробили его тело в десятке мест; искореженные обрывки проволоки пришпилили человека к земле, намертво зафиксировав в аду рвущегося на волю яда, и это было только начало. За несколько секунд подвальника ошпарило раскаленным паром, залило кипятком и под конец обдало едкой кислотой. То что осталось после, живым существом можно было назвать с большой натяжкой. Пожелтевшая кожа зияла гнойными разрывами и буграми язв, где-то она рвалась и отслаивалась от мышц, где-то краснела алыми ожогами. Вывернутая под неестественным углом левая нога намертво сцепилась с правой, нанизанная на десяток проволочных прутьев, вместо глаз на изувеченном лице зияли окровавленные дыры, непонятная коричневая субстанция прожгла несчастному горло до самого языка. превратив внутренности в оплывшую пульсирующую массу.

— Почему он еще жив?

— Триаквинат, — Дигги медленно повернул шлем к Орхему, — эта дрянь разгоняет железу настолько, что она частично берет на себя функции организма, синтетический наркотик.

— На коленке такое не сделать, — Индеец, впрочем, как и все, кроме Дигги, старался не смотреть в сторону живого мертвеца.

— Да, его производят в городе под куполом, и там Триаквинат вне закона, за его распространение отправляют в биореактор, но так, что не отвертишься, и не сразу, а постепенно.

— В смысле?

— Скармливают тебе дозу этой мерзости, потом подвешивают за руки над чаном и медленно опускают вниз, незабываемых ощущений на час-полтора, разлагаться заживо.

— Никогда с таким не сталкивался.

Индеец отошел назад и заглянул за гору сеток — проверить, как там Казак.

— Значит, повезло, а вот мне довелось, — Диагорай машинально поскреб купол шлема, — казнь публичная, другим рабочим в назидание, собирают со всех смежных производств и заставляют смотреть. Ладно, пора с этим кончать, — Дигги замахнулся и без доли сомнений опустил лезвие тесака на шею подвальника, оборвав его мучения. — Пошли.

Орхем переключил канал связи, последнее слово Диагорая неестественно отразилось эхом внутри шлема джагернаута, такого не должно было быть, видно, барахлит радиостанция.

— Надо сказать ремонтникам, как вернемся... Дигги? Индеец?

Вокруг никого не было, только что его товарищи стояли буквально в двух шагах, но стоило моргнуть, и все будто испарились. Пропитанная ядом пустыня застыла подобно потускневшему от времени снимку; ручьи химии замерли, зеленый туман обратился в вату, зависшую в воздухе, ее можно было резать ладонями, настолько плотным стал дым, грязно-салатовые хлопья отслаивались пластами и липли к рукам.

— Что происходит?

— Это было чарующе.

— Что? — Первый огляделся, все еще ни души вокруг.

— Так прекрасно, изумрудные фонтаны, десятки, сотни, разом пробились из глубин, ударив в небо, глаз не оторвать. А потом крики, крики, и вой, нечеловеческий вой, они плавились у меня на глазах. Сначала броня, потом, кожа, потом мышцы, это очищение, очищение от плоти, наше освобождение.

Орхем не мог дышать, внутрь джагернаута проник ядовитый воздух, парализовав его тело; все, что он мог видеть, это медленно поднимающийся труп подвальника и беззубую улыбку валяющейся в грязи отрубленной головы. Разорванный рот со сгоревшими губами раскрывался, бледный язык подрагивал, вываливаясь из отсутствующего горла; оно говорило, говорило с ним, уставившись провалами отсутствующих глаз.

— Никакой жалости, никаких сожалений, нас было три десятка, всех разом, жуткая смерть.

— Это вы к нам пришли, а не наоборот, — выдавил из себя Орхем.

— Да! Да, мы это заслужили, мы заслужили быть растоптанными, быть сожженными, быть стертыми с лица этой планеты. Нет никаких сожалений, мы враги, а врагов убивают!

Дергающееся безголовое тело встало на ноги и медленно направилось в его сторону. Орхем всем своим весом давил на джагернаут изнутри, пытаясь хоть на сантиметр сдвинуть проклятый скафандр.

— Ты не монстр, ты не убийца, ты — герой, спасай, защищай. Уничтожай всех, больше и больше, всех на кого укажут, они не должны существовать! Убей! Убей! Убей!

Орхем кричал от бессилия, неистовствовал внутри своей брони, ужас заполнял его до краев. Разъеденная рука трупа тянулась к нему, все ближе и ближе, уже почти касаясь нагрудной пластины джагернаута...

 

Первый резко вскочил с кровати, обливаясь потом, пошарив рукой в темноте, он подхватил миником, тусклый свет циферблата часов подействовал на него отрезвляюще.

«Тринадцать сорок», — уняв бешеное сердцебиение, Орхем бессильно повалился обратно в измятую его метаниями постель, второй кошмар за два дня, похоже, он сходит с ума. Дигги предупреждал, что так может быть, но никакие предостережения не позволят подготовиться к вывертам разума. Потрясенное подсознание изводило само себя во снах, подкидывая самые мерзкие картинки с того рейда, вперемешку с ужасами, навеянными больным воображением, обрывками мыслей и переживаниями.

После того трупа в груде сеток тела подвальников стали находить все чаще; их было множество, каждое в отдельности тянувшее на собственный ночной кошмар. Изъеденные химией, изломанные, изуродованные. Гримаса смерти оказалась слишком отвратительной, чтобы смотреть на нее не моргая, и слишком въелась в память, чтобы освободиться от пугающих образов.

Естественно, тот подвальный не встал с отрубленной головой, однако он действительно был жив, когда поисковики его нашли, наверное, именно поэтому эта гротескная пародия на живого человека не отпускала Орхема. Такого просто не должно было существовать, он сам обрек себя на агонию во много раз страшнее остальных и стал живым воплощением этой бойни, скульптурой из плоти в память тому, что Первый сделал своими собственными руками. Наркоманы, убийцы, насильники, садисты, все как один достойны сдохнуть любой смертью, и все же он не такой, он не может так легко это принять и забыть.

«Время лечит, так он сказал, надеюсь, это правда, Мастер, сильно надеюсь».

Кое-как встав и приведя себя в порядок, Орхем отправился в зону отдыха; прошлой ночью была его смена внутреннего патруля, именно поэтому никто не тревожил спящего поисковика, позволив ему проваляться в постели аж до двух часов, хотя в этот конкретный раз он не отказался бы от назойливого визитера, игнорирующего расписание. Зайдя в зал, он первым делом пробежался глазами, выискивая знакомые лица; в левом углу у стенки мучил граненый стакан Индеец, к нему Орхем и отправился.

— Здорово.

— Добрый. Что, никак не отпустит?

— Так явно видно?

— У меня Казак такой же, так что теперь я спец по кислым рожам.

Орхем открыл меню через фенечку и ткнул наугад в сохраненный список пищевых брикетов; функционал миникомов стремительно расширялся, и некоторые новые возможности приходились как нельзя кстати. Через минуту к столику подбежал работник зоны отдыха и, оставив тарелку с заказом, моментально унесся к следующим клиентам.

— Сегодня есть выходы? Не имею ни сил, ни желания копаться в формах.

— Ни у кого нет, Мастер запретил рейды, мы теперь полностью на осадном положении.

— Думаю, ненадолго.

— Согласен, — Индеец кивнул и отставил в сторону стакан. — Зная нашего неугомонного киборга, он зацепится за любой шанс перейти в атаку, из этого возникает вопрос — ты в состоянии воевать?

— Да, рука не дрогнет, если не засну посреди боя, чертовы кошмары меня доконают, из-за них не могу выспаться.

— Придется потерпеть, пока само пройдет, а сегодня у нас в программе тренировка новобранцев.

— Новобранцев?

— В ПРИНВЖДИО записалось больше двух десятков бывших добытчиков. Дигги говорит: самые умные почувствовали, куда ветер дует, вот их и надо довести до кондиции, чтобы не болтались в джагернауте, как болт в банке.

— Им такого не ляпни, если не хочешь лишних конфликтов; мы, добытчики, срань какие ранимые, в пятую точку ранимые, засранцы, — Диагорай хлопнул Орхема по плечу, отчего тот чуть не отправил обратно четверть пищевого брикета, и плюхнулся рядом за стол.

— Вот сам и берись за их обучение, со всей обходительностью и уважением.

— Меня Железяка приказал к новобранцам на выстрел ПОЛЭНО не подпускать, и, черт возьми, он прав, я этих баранов по шапку в землю загоню за тупость и лень.

— Сам говорил же, пришли самые сообразительные?

— Угу, как только припечет, моментально в гениев обратятся, а в частности добытчики — народ расхлябанный.

— Вот не было печали.

— Херово до сих пор, Первый? — Дигги проявил не свойственное ему беспокойство о моральном состоянии напарника; обычно опытный ходок не уделял внимание таким вопросам, так как сам был абсолютно ментально непробиваемым и не понимал переживания других.

— Малец.

— Слышал, чтобы всякая дрянь из мозгов выветрилась надо дерьмовые впечатления перебить хорошими такой же силы.

— Где их найти, эти хорошие впечатления, у нас тут сплошная жопа по всем фронтам.

— Погодь, Первый, — Индеец наклонился ближе к Орхему, — ты в открывшуюся после повышения комнату ходил?

— Нет, у меня даже скидка первого посещения осталась.

— Доедай и вали туда, будут тебе положительные эмоции. Форма обучения назначена через полтора часа, сеанс занимает тридцать минут, времени полно.

— Ладно, — Орхем покосился на неприметную дверь в темном углу, — попробую.

* * *

Личная мастерская Ржавина

Если ваше рабочее место становится похожим на оружейный склад, значит вы либо безумный киборг, штампующий турели, либо не безумный киборг, и у вас откуда-то дохрена стволов и с некой вероятностью ваше рабочее место и есть оружейный склад. Сергей, проходящий по первому варианту, являясь безумным киборгом, мастерящим турели, уже подзаколебался собирать коробки смерти в промышленных масштабах, процесс был совершенно не творческим. Их было весело конструировать, весело разрабатывать систему управления, сборка первого десятка тоже доставила немало удовольствия, но на третьей партии энтузиазм заметно поувял, это как заставлять Королева выпиливать лобзиком деревянных лошадок из досок, сплошная трата времени умнейшего человека. Хотелось изобретать, совершенствовать, унифицировать, модернизировать, а не плавать в болоте конструкторского уныния. Если бы все можно было повернуть, как нам хочется, Ржавин не притронулся бы ни к одной турели, но кроме него, эту задачу просто некому было выполнить — все с клешнями вместо рук. Стационарные пушки оказались слишком большим подспорьем в обороне Колодца и требовались буквально везде, притом киборг сам себя загнал в эту ситуацию: именно он просчитывал точки расположения обороны, он сам и никто другой насверлил по всему колодцу кучу гнезд под кабели и штроб под проводку. Знаете, насколько запарно пилить штробы в металлических, мать его, стенах?! Никто на стадии проекта не позаботился предусмотреть дополнительные коммуникации, если понадобится воткнуть пару десятков пулеметов. Как так можно планировать архитектуру помещений? Что за халтура? Нет, всякие бракоделы могут сказать: «Да протяни кабели по потолку и закрой чем нибудь, и все», — но, во-первых, это неэстетично, во-вторых, непрофессионально, в-третьих, ненадежно, а в четвертых: «Да вы с дуба рухнули давать всяким оборванцам простой доступ к отличному кабелю, сопрут в тот же день, гады». И это не упоминая возможности всяких выродков просто порезать все к чертям, обрубив связь центра с орудийными ИИ и генераторами. Ржавин все сделал по красоте: проштробил стены, загнал туда металлические трубы, протянул кабели, оставив технические люки в безопасных местах, и заварил обратно, используя регенеративный сплав. Стены смотрелись как новенькие, и пусть какой-нибудь диверсант попробует добраться, посмотрим, как у него это получится. Монолитно-металлические стены, закрытые радиационными экранами, это вам не кирпич и не плита, такое кувалдой не разворотить, дрелью не просверлить, и вдвойне невозможно сделать все незаметно.

Пользуясь случаем, Сергей туда еще камер понатыкал, расширив зону контроля в три раза; придет время, и в Колодце без его ведома даже мышь нагадить не сможет. Ущемляем свободы и права граждан на конфиденциальность с размахом, однако об этом будем беспокоиться после того, как конституцию придумаем, сейчас безопасность на первом месте.

— Мастер?

— А? А, это ты, Болто. Заходи, только смотри под ноги, там где-то валяются оружейные стволы и платы.

— Я по поводу вашего задания.

— Момент.

Ржавин послал мысленную команду на закрытие всех дверей; его мастерская была модернизирована с учетом защиты от прослушки, начиная с банальной звукоизоляции до небанальных глушилок, хотя пока что в Колодце никто не подавал признаков заинтересованности в использовании высокотехнологичных средств слежки. Может, как только научатся правильно соединять водопроводные трубы, сразу начнут клепать электронные жучки.

— Продолжай.

— Все готово, я нашел нужных людей.

— Сколько?

— Трое, включая меня — четверо.

— Не маловато?

— Только за них я могу поручиться, можно больше, но это риск.

— Нужно справиться за одну ночь, успеете? Вот что меня беспокоит.

— Костьми ляжем, но все сделаем.

— Ложиться не надо, просто сделайте. Мне нужен результат, а не подвиг. Еще раз, успеете?

— Да.

— Хорошо. Значит, так.

Ржавин привычно прошелся из угла в угол, не глядя лавируя между разложенными на полу деталями, ему не нужно было смотреть, куда наступать, он помнил расположение каждого болта в своей мастерской. Используя выражения, подобные «где-то там валяется», Сергей разнообразил свою речь по привычке, исключительно для вида и красного словца.

— Что говорит наше кротообразное?

— Обещает через восемь дней.

— Врет? Нет, не врет, — ответил сам себе Сергей, — подвальники перестали ему доверять, нет резона столько тянуть, они уже и так готовятся довольно долго. Значит, сегодня ночью.

В шесть часов утра на втором уровне прорвет водонапорную стойку, и я героически, у всех на виду, буду ее чинить примерно до девяти вечера.

— А точно прорвет?

— За кого ты меня принимаешь Болто? Еще как прорвет.

— А... А-а-а! Простите, Мастер, я, наверное, немного устал. Это будет серьезная авария, стоит оно того?

— Достоверность нашего театра равняется сохраненным человеческим жизням, Болто. Все, что теоретически можно отремонтировать, я могу отремонтировать, а вот воскрешать павших не умею. День возни — и будет как новенькая, главное, чтобы каждый плешивый оборванец в Колодце знал, где я и чем занимаюсь, дабы у возможных наблюдателей даже мысли не возникло, что их дурят.

— Вы правы, Мастер, все будет в лучшем виде.

— Я перекачал на твой миником инструкции на любой случай жизни: оборудование не из простых, при установке могут возникнуть непредвиденные проблемы, так вот все непредвиденности я предвидел и готовое решение тебе записал.

— Я сейчас же их изучу, Мастер.

— Даже не думай, иди и ложись спать, отрубай всю связь, ставь будильник и отдыхай до самого выхода. Силы тебе понадобятся. Что касается инструкций, то...

— Добрый день, идентифицируйтесь как пользователь, — из миникома Сиплого раздался приятный женский голос.

— Знакомься, это секретарь Эми, пользуйся на здоровье. Она имеет доступ к архивам и неплохо соображает, опишешь ей возникшее затруднение, и она сама подберет спектр возможных решений.

— Кхм, меня зовут Болто.

— Приятно вас слышать, первый помощник Болто, теперь секретарь Эми закреплена за вашим профилем, рада буду с вами работать.

— На этом все, топай отдыхать, я разблокировал двери.

— Мастер, у нас обязательно все получится. Я немедленно сообщу остальным время выхода, им тоже следует выспаться.

— Конечно, Болто, я знаю, ты не ошибешься.

Сиплый, не сдержавшись, широко улыбнулся и, немного смутившись, поспешил выполнить приказ Ржавина. Успех первого сражения официально объявленной войны целиком и полностью зависел от него. Роль Сергея была не в пример проще: достоверно чинить по-настоящему сломанную водонапорную систему; с этим он наверняка справится, хотя стоило только подумать о порче качественно собранного канализационного, узла как сердце кровью обливалось. Для победы приходится чем-то жертвовать, ничего не попишешь.

Взгляд Ржавина упал на стоящий на полке проектор в потертом серебряном корпусе.

— Пора с этим разобраться.

Строчки форм на мониторе расплывались, перескакивая с одной на другую, сливаясь в беспорядочный квадрат символов, и сколько Плавень ни тер покрасневшие от недосыпа глаза, столбцы цифр никак не желали вставать на место. Помотав головой, он снова вперил взгляд в монитор. Киборг не с того ни с сего вытащил его из кровати в четыре часа утра, усадил к терминалу и всучил целую пачку заготовок срочных форм, которые он должен успеть оформить за час, а после убежал радовать своей энергичностью персонал стартовой. Толпа полусонных рабочих, стукаясь о стены и дверные косяки, собиралась около пусковых слотов джагернаутов, пытаясь настолько же безуспешно, как и сам Плавень, привести себя в рабочее состояние. Старший смены с кислой миной помахал рукой в камеру и указал на терминал доступа.

— Да, сейчас я, сейчас! — пробормотал Второй себе под нос.

— Отвлекись на секунду, вот... — перед носом Плавня возник тазик с водой.

— Что?

— Давай помогу, — решительная женская рука надавила на шею, чтобы он наклонился, и бесцеремонно его умыла, потом в ход пошла чистая ткань, тазик исчез из поля зрения, зато вместо него возникла довольное лицо Мамаши Юн. — Полегчало?

— Да как ты...

— Оставь эти благодарности, давай доделывай, чего там Железненький сказал, и баиньки, а то днем совсем никакого толку от тебя не будет.

— Да, я... — возмущению Плавня не было предела, но уставший разум не мог родить связного ответа на наглость пожилой женщины.

— К большому сожалению, сегодня баиньки отменяются, у нас куча дел и все срочные, — Мастер втиснулся в закуток Плавня, неся за собой несколько металлических контейнеров.

— Нет, Железненький, так не пойдет, мальчику надо отдыхать, иначе какой из него работник? Так не честно и не хорошо, — обвиняющий палец Мамаши Юн уперся в нагрудную пластину полумашины.

— Знаю, Мамаша, знаю, осознаю и стыжусь своего поведения, но у нас военное положение и то, что должно быть сделано, надо сделать. Скажу более, поднимай спящих красавиц, Плавень один не сдюжит.

Мамаша Юн в ответ встала, уперев руки в бока, и молча начала сверлить Ржавина взглядом.

— Ладно-ладно, с меня лишний выходной и новенькие жилые помещения в конце недели. Квадратные метры — это не награда, просто так совпало, но я готов ради прекрасных дам покрасить там стены в любой выбранный вами цвет. Договорились?

— Двадцать минут.

Мамаша Юн махнула рукой и вразвалочку направилась на выход; с ее габаритами передвигаться по складу она могла исключительно теми же путями, что и киборг, потому они частенько сталкивались в проходах, но Мамашу ужас всего Колодца пугал не более, чем любой малолетний пацан.

— Ну, как дела?

— Сейчас, сейчас, — после принудительного умывания в глазах двоиться перестало, однако руки все еще неуверенно ползали над клавиатурой, постоянно промахиваясь по нужным кнопкам, из-за чего возни выходила в полтора раза больше.

— Давай подмогну, — Мастер прикрыл живой глаз, и формы на экране тут же стали пропадать одна за одной, перемещаясь в раздел оформленных. Последней исчезла открытая на экране форма: за доли секунды все пустые строки заполнились символами, пробежала полоса проверки, приписка «одобрено» мелькнула в самом углу, отправив последний файл. — Загоняй в стартовую.

Плавень уже более уверенно выбрал нужные пункты из списка и, поставив свою электронную подпись, нажал «готово»; через секунду у всех рабочих в стартовом ангаре запиликали миникомы, оповещая о срочной работе.

— Мастер, я так понимаю, это не сами поисковики решили разом приобрести усиленные пластины?

— Правильно понимаешь, давно надо было это сделать, мы тут воюем как-никак, не время жмотиться. Значится, вот тебе задание на день грядущий: Воротиле пришла весточка от его торговых партнеров из-под купола, они готовы к бартеру, а нам позарез нужны припасы, так что шерсти наши записи, собирай самое ценное и грузи на тележки, пойдет караван на семь, нет, восемь штук.

— Когда?

— Послезавтра, но сегодня уже все должно быть готово. Дальше, я переслал тебе файл с нашими потребностями, бери и считай, что мы должны обменять в первую, вторую очередь, а что может подождать. В общем, жду подробный гайд для Воротилы, все должно примерно сойтись по цене и по нашим возможностям транспортировки. Уяснил?

— Да.

— Отлично, если что, я в мастерской.

— Мастер... а можно?..

— Что?

— Ну этих, вместе с Мамашей... Ну, куда-нибудь на другую работу?

— Нет, Второй, это тебе обязательная нагрузка, спортивный, так сказать, снаряд. Даже не мечтай, что сможешь со всем один справиться, мы развиваемся, объемы работы увеличиваются, да и чем тебе Мамаша не угодила? Мировая женщина, своей заботой бьет по площадям, как ковровая бомбардировка.

Плавень вздохнул и печально кивнул, он особо и не надеялся, ну а вдруг? Новенькие подчиненные бесповоротно разрушили скорлупу его уединения, которой он дорожил; постоянные вопросы, постоянное щебетание над ухом, беготня, суета, все это должно было неимоверно злить, но Второй лишь обреченно закатывал глаза. когда видел радостные лица непоседливых девушек. Тут, в изгнании, они нашли то, о чем в подкупольном городе не могли и мечтать — человеческое к себе отношение. Мастер был строг и требователен, но он никогда не пытался тотально контролировать каждого человека. Да, в ПРИНВЖДИО плотность камер на отдельно взятую комнату довольно велика, и все же все точно знали, что если они захотят во время рутинной работы потрепаться с соседями, никто не прибежит к ним с криками и угрозами, никто не будет бить по рукам, если рабочие в перерыве захотят немного подурачиться и, например, покатать друг друга на грузовых тележках, никто не заставит изображать бурную деятельность тех, кто выполнил свое задание и посапывает в уголке на тюках амулита. Мастер ценил в первую очередь конечный результат, а не обертку, дело должно быть сделано качественно и в срок, а как и в каком темпе, решал сам исполнитель, этим ПРИНВЖДИО кардинально отличалось от подкупольного города. Первые часы своей работы помощницы Плавня сидели тихо, как рыбки в аквариуме, пока он сам не выдержал, испуганные взгляды девушек заставляли Второго чувствовать себя неудобно. Потребовалось больше двух дней, чтобы объяснить: тут нет старшего участка, наказывающего за каждое лишнее слово. И еще пару суток его подопечные привыкали к этому факту, а потом началось, так что он сам теперь был не рад своей мягкотелости.

Группу молоденьких девушек списали в биореактор всем скопом. Неприятная история заключалась в том, что на месте их работы сквозила какая-то труба с токсичным газом; автоматика не замечала поломку достаточно продолжительное время, чтобы в организмах всех работниц скопилось достаточно яда. В медцентре их почистили, благо процедура оказалась копеечной по реагентам, но изменения организма оказались необратимыми без серьезного медицинского вмешательства. Все девушка стали бесплодны, это автоматически означало смертельный приговор. Иногда безупречно рациональная система подкупольного города была до тупости нерациональна. Исполняя идиотский закон, она списала шесть молодых, полных сил работниц, что было выше понимания Плавня.

Мамаша Юн, с другой стороны, отправилась в изгнание по выслуге лет, она просто уже не могла в полной мере исполнять свои обязанности и ворочать тяжеленные металлические крепления на погрузочной линии. Мамашу прозвали Мамашей не просто так, прозвища в подкупольном городе были настолько редки, что Плавень раньше вообще не знал о таком феномене, и тут Юн выделилась среди всех. За долгую жизнь она умудрилась родить и воспитать пятнадцать детей, попутно, по мере сил и возможностей, присматривая за всем молодняком вокруг. Ее материнский инстинкт был развит до невероятных высот, она была матерью-профессионалом своего дела, для нее все вокруг были дети, кроме совсем уж глубоких стариков. Что киборг, что прожженный ходок, для Мамаши Юн все одно, но это не означало, что та вела себя глупо или вызывающе, она шестым чувством осознавала границы дозволенного, умудряясь никого не оскорблять своей заботой настолько сильно, чтобы спровоцировать на агрессию. Если с киборгом, допустим, Юн позволяла себе только вольности в разговоре, то Плавень, к своей печали, попал под статью: «годен для тщательной опеки». И Мамаша возилась с ним постоянно, особенно ее беспокоило отсутствие у Плавня друзей, и этот недостаток она с переменным успехом пыталась исправить, используя оказавшуюся под рукой женскую гвардию, моментально перешедшую под полный контроль. Изгнанные девушки тянулись к пожилой женщине, как к настоящей матери, а та и не допускала, что может быть иначе, моментально обзаведясь шестью дочерьми, которых готова была защищать, наставлять и утешать хоть двадцать четыре часа в сутки, тем более им это действительно было необходимо: первые дни все шесть изгнанниц непрерывно лили слезы, горюя о своей неприглядной судьбе.

Окончательные надежды на то, что их с Мамашей Юн пути разойдутся, Плавень потерял, увидев отношения к женщине Мастера. Киборг, анализируя всех и вся вокруг, в кратчайшие сроки продвинул Юн вверх собственного табеля о рангах; она стала кем-то вроде Гвашта, человеком того типа, что Ржавин всецело уважал — полезным человеком. Мамаша не просто имела мистическую способность налаживать быт всех вокруг, она экстремально положительно влияла на социум внутри ПРИНВЖДИО. Появляясь в самых неожиданных местах с тряпкой и ведром, она парой слов гасила зарождающиеся конфликты, разрешала споры, помогала с душевными проблемами; ее жилетка всегда была доступна для литья слез, а крепкие руки готовы к раздаче воспитательных подзатыльников.

Все ПРИНВЖДИО надолго запомнит день, когда Мамаша Юн гнала по коридору пьяного Плешивого, прознавшего, что в шаговой доступности объявились особи женского пола, и ничтожно сумняшеся решившего, что любая девица будет счастлива лицезреть героя-поисковика перед собой. Девичью гвардию орущий во все горло песни алкаш напугал не слабо, только плешивый ловелас не учел, что на страже женской чести стоит цербер пострашнее аидовского. Позже с протрезвевшем Плешивым побеседовал уже Мастер, по-свойски, без свидетелей шваркнул идиота о металлическую стену и без эмоций пояснил возможные перспективы для пока еще поисковика. С этого момента для Плешивого в зоне отдыха стало не доступно ничего, крепче обыкновенной воды, да он и не особо стремился к веселящим жидкостям, с опаской косясь на камеры: закодировал его Ржавин конкретно, впору деньги брать за качественно оказанную услугу.

Раздав распоряжения и запустив в работу всю машину ПРИНВЖДИО, Сергей принялся ждать, до времени икс оставалось еще час с небольшим. От Болто не было никаких вестей, но это не повод беспокоиться, даже в самом наихудшем варианте у команды ночных диверсантов в запасе не менее четырех часов, быстрее подвальникам просто не добраться до Колодца чисто физически, хотя и это время малореалистично, так быстро доскакать можно только если они все сидят на чемоданах и только ждут, когда полумашина выберется из-за стен ПРИНВЖДИО, а местные шпионы невероятно резвые и смогут моментально передать сообщение. Более правдоподобное число крутилось в районе пяти-шести часов.

Ржавин не глядя стянул с полки ближайшую деталь и положил на верстак, рандомным выбором оказался компактный электродвигатель.

«Почему не работает? Хрен знает. Придется разбирать и там уж смотреть, что да как, неплохое занятие чтобы убить время».

Все шесть манипуляторов резво замелькали, развинчивая и разбирая корпус электродвигателя, пока сам Ржавин подглядывал в камеры стартовой. Рабочие в первый раз самостоятельно занимались модификацией джагернаутов, и следовало этот процесс контролировать, чтобы избежать фатальных косяков, хотя задание как два пальца обо... В общем, прицепить бронепластину к джагернауту не так чтобы сложно, достаточно не уронить ее себе на ногу и надежно закрепить, затянув все болты и страховочные ремни. Пока дело шло споро; народ немного нервничал, это сразу было видно по неуверенным движениям некоторых работников, но никто не ошибался; пара пластин уже заняли свои места, и старший смены успел повисеть на крепежах, проверяя своим весом надежность. Надо сделать ему выговор, чтобы не рисковал, а если брак? Придавит же к чертям, а вес там немаленький. Пока Ржавин контролировал краны, все нормально, он не позволит отцепить многокилограммовую броню раньше времени, однако не всегда же заботливый дяденька Мастер будет заглядывать им через плечо, чтобы подстраховать.

Внутри электродвигателя сгнили все провода, придется менять, треснул металл роторного короба, а еще... Сергей покосился на часы, шесть тридцать, что-то никто не торопился замечать аварию. «Заколебемся потом воду вычерпывать, эх и отделка нижнего этажа идет лесом, чего не сделаешь во имя правдоподобности».

В голове пиликнул сигнал, ничего важного, просто проклятущая неопознанная полоса загрузки дотянула до десяти процентов. Ржавин так и не придумал, как от нее избавиться, и ни на йоту не приблизился к разгадке предназначения загадочного процесса. Единственный план как был так и остался: банально дождаться ста процентов и посмотреть, что получится.

— Мастер! Мастер! Там... там, — в мастерскую ломился кто-то из ремонтников, барабаня в закрытую дверь.

— Что?

— Трубу прорвало, вода хлещет на первом уровне. Мы не справляемся.

— Так какого хрена не связались через миником, я же вам выделили на каждого балбеса по одному? — Сергей схватил контейнер с базовым набором инструментов, находившийся всегда под рукой, и вылетел в коридор.

— Мы... Мы не подумали.

— Как часами болтать через него, вы подумали, а для дела использовать — нет? Ладно, это подождет, веди. Быстрее! Шевели костылями!

* * *

Заброшенная вентиляционная шахта

— Мы правда туда полезем?

— Подбери сопли, дорожка верная, не раз протоптанная. Жгут проведет как по скользкой.

— Все заткнулись, Нун, ты где?

— Тут я, разойдитесь, чего встали! — сгорбленный мужик в грязно-желтой броне растолкал стоявших на пути соратников и протиснулся вперед колонны. — Кого ждем?

— Сигнала ждем, побережемся, — ответил долговязый, жилистый подвальник, расположившийся на крышке огромного люка.

— Батареи жжем попусту.

— Будет тебе батареи, если все сложится, а если безмозглый мудень прознал, все там ляжем к ржавым богам, — третий участник разговора сидел прямо на земле, подложив под себя промасленный сверток; рядом с ним лежала внушительная бочка, связанная раструбом с распылителем перевязанного проволокой хим-огнемета.

— Говорил, надо было раньше с ними кончать. Двинься, — горбатый потеснил жилистого и уселся на крышку рядом.

— Кто ж знал?

— Я блядь, знал. Если есть рядом враги — их надо давить, намотали бы кишки Воротилы на балку год назад, сейчас не было бы проблем.

— Умный ты, Нун, аж спасу нет, взял бы своих и вперед, кто тебе мешал? Небось, не очень-то хотелось в разборки с добытчиками лезть?

— Сука, я за всех, что ли, тащить должен? Скажи, Жгут?

— Каждого третьего не досчитались бы как пить дать.

— А сейчас, Чекал, два из трех сдохнут, купологоловые так просто не сдадутся. Знают, выродки, что мы их точно не пожалеем .

Долговязый поежился:

— Не зальем гнид кислотой — нам хана, самодел их не берет.

— Мы проверяли?

— Фомка на этот счет пиздеть не станет, незачем ему.

— Я проверял.

— Чего? Когда это ты Чекал по купологоловым палил?

— Ебана, Нун, кроме твоих предсказаний, иногда можно и башкой подумать. Из чего их бронь сделана? Из рабочих комбезов, их на свалке дохуя валяется, бери и проверяй. Не берет самодел, даже в упор, толстые слишком, в первом слое пули вязнут, даже если пробили.

— Нам бы разжиться такими.

— Попробуем, но что-то мне подсказывает, без безмозглого они фурычить не будут.

— Похуй, обойдемся, главное, киборга и его выкормышей завалить, и будем жить по старому, мож, в Колодец переберемся, тут места поболе.

Разговор прервал частый писк, Жгут привстал с земли и отстегнул от пояса небольшой черный ящичек. Откинув крышку, он уставился на мигающую красную лампочку внутри, она вспыхивала попеременно то короткими, то длинными импульсами в такт трескучему писку.

— Плита сообщает, безмозглый копается с трубами и работы там еще много. Проверил путь, все чисто, ни следа, камер нет.

— Откуда он знает, что на пути никого не было?

— Все просто, Нун, эта часть Колодца нежилая, на мостках пыли сантиметры, любой шаг четко виден. Плита мужик тертый, его не наебешь, раз говорит, что на пути никого не было, значит, так и есть.

— Что-то предчувствие говенное.

— Поздно ссать, Нун, время веселиться, — долговязый спрыгнул с люка. — Фомка, гутарил, там сучки чистенькие появились, прям из города, забиваю тройку.

— Не пизди, Чекал, делить по справедливости будем.

— Сначала доживите до дележки, — Жгут отстегнул от ящичка тонкий пластиковый стержень и постучал им по металлической пластине сверху, — все, ответил Плите, что мы идем, лучше шанса может не случиться. Все помнят расположение турелей?

— Да помним, помним.

— Смотри, Чекал, выведешь своих под стволы, сучек будешь тискать у ржавых богов.

— Или ржавые боги будут его тискать как сучку, — заржал Нун, вставая с люка.

— Иди нахуй.

— Заткнулись, сосредоточились, и без хуйни, — Жгут махнул столпившимся в стороне людям, — крутите. Да больше, вдвоем не сдвинете, давай, народ, навались.

Подвальники обступили люк и с трудом, взявшись толпой, открыли запор, крышка шлюза со скрипом щелкнула и подалась верх. Пружины толщиной с человеческую руку взяли на себя большую часть веса, иначе сдвинуть эту махину вручную было бы вообще невозможно.

Вентиляционная шахта изнутри поражала своими размерами, тут могла спокойно разъехаться парочка карьерных грузовиков, а уж места для полусотни людей хватало с избытком. По трубе гулял пробирающий до костей ледяной ветер, порождая низкий гул на всем протяжении пути. Звонкий стук стальных подошв спускающихся подвальников отражался от стен, перерастая в грохот, когда очередной до зубов вооруженный головорез всем весом приземлялся на металлический пол. Казалось, на этот шум должен сбежаться весь Колодец, но главари не беспокоились, не раз проходя этим путем, они уже давно выясняли, что на том конце шахты все тихо, звук так далеко не распространяется, обеспечивая скрытность вторженцам. Немало сил потратили подвальники в свое время, чтобы протоптать скрытную дорожку внутрь Колодца: нерабочую вентиляцию преграждали десятки фильтров и турбин, соединенных с монструозными винтами вентиляторов, обеспечивающих работу всей системы. Чтобы беспрепятственно пройти, приходилось буквально прожигать себе дорогу через все препятствия. Многие литры кислоты были потрачены на ослабление решеток и заслонов настолько, дабы появилась возможность выломать их подручными инструментами, толстенный метал едва-едва подавался, пришлось угробить немало одноразовых, чьи обмороженные трупы до сих пор валялись то там, то тут. Еще больше подвальных рабов ушло на добычу огромных объемов кислоты из отстойника; одноразовые дохли как мухи, однако затраты стоили результата. Получив удобный проход, подвальники постепенно подминали под себя банды черных с нижних уровней Колодца, постоянно имели самую актуальную информацию о действиях Воротилы, вербуя столько шпионов, сколько им было нужно. Подсадить депрессивного идиота на химию не так уж сложно, особенно легко прокатывало с недавними изгнанниками, а потом они уже сделают все что угодно, лишь бы не остаться без новой дозы. Этот метод прокатил даже в хваленом ПРИНВЖДИО. Отбор туда был слишком строг и дотошен, чтобы пропихнуть своего человека, но всегда можно перетянуть уже работающего там идиота, надо только знать подход. Если бы не безмозглая железяка, подвальники планировали прибрать Колодец к рукам через пару лет, без единого выстрела, но гребаный киборг смешал все планы тройки главарей, и теперь приходилось жертвовать огромными ресурсами, чтобы все не стало еще хуже, ведь помимо Воротилы, окопавшемся в собственном гнездышке, у них имелись конкуренты и позубастей.

— Чекал, сговоримся так: ведешь своих прямой дорогой к безмозглому.

— Захуя? Фомка его должен прикончить.

— Должен — это ни хера не значит, он хоть и изворотливый уебок, но тупой как ржавая банка, не стоит сильно полагаться на этого имбецила. Я рвану к главному входу ПРИНВЖДИО, сразу запрем купологолового внутри. Нун со своими чистит людей Воротилы, ты к нему присоединишься после, а потом уже будем думать, что с их базой делать.

— Измором брать, на штурме все поляжем.

— Скорее всего, да, однако это будет зависеть от того, сколько купологоловых прикончим вне ПРИНВЖДИО, может, повезет.

— Жгут, гляди.

— Метка от Плиты, все в порядке, за поворотом спускаемся к одному из насосов, там приберите все, что лязгает, надо постараться не обнаружить себя раньше времени.

Вентиляция кончалась огромной заслонкой, проделать дырку в которой можно было даже не мечтать, однако имелось несколько боковых ответвлений, позволявших пройти по ним в полный рост, и все они заканчивались в технических помещениях, закрытых антирадиационными переборками, что являлось одной из причин, почему колодезные слабоумные их до сих пор не обнаружили: разбирать целые экраны никто не хотел, они без того в дефиците.

«Да и там одни раздолбаи безмозглые», — мысленно добавил еще одну причину Жгут.

Жить и не знать обо всех скрытых способах проникновения на свою базу — верх идиотизма, по его мнению. Безмозглый не такой, ему дай немного времени, и вентиляция окажется под прицелами турелей, еще один повод поторопиться с устранением киборга.

Идущий впереди всех боец остановился около экрана, фильтрующую решетку и винт в этом месте давно сняли, а саму переборку предусмотрительно перевесили на петли, потому сейчас подвальники не ломились с грохотом и скрипом внутрь, а тихо отогнули створку и заглянули в компрессорную. Самих компрессоров на местах не было, их при консервации подкупольные забрали, остались только намертво впаянные в пол стойки и обрубки коммуникаций.

— Чисто.

— Всем тихо, сначала говорим с Плитой, потом расходимся. Нун, заводи своих, по стенкам становитесь, хим-огнеметчиков назад; пока купологоловых не встретим, вперед не лезьте и берегите канистры, еще не хватало нам тут взрывов.

Подвальники шустро и насколько возможно тихо один за одним выбирались из шахты, главари собрали самых лучших бойцов, что у них были, ни одного конченного безумца или хим-торчка с расплавленным мозгом, можно сказать, элита, не те отбросы, сдохшие в Отстойнике.

— Жгут, где Плита?

— Не паникуй, наверняка дальше ждет, смотри на пол, вон одиночная цепочка следов в пыли.

Для надежности Жгут вывел своих бойцов ко входу, которым обычно не пользовались, сберегая как раз для таких случаев. Не засвеченный путь — меньше шансов на засаду, опытный подвальник не собирался пренебрегать лишними предосторожностями.

— Двигаем, тихо!

Нестройная толпа потянулась к коридору, напряженно водя стволами огнестрела. За компрессорной располагалась щитовая, тоже ощипанная до оголенных проводов, места тут было больше, и строй разошелся вширь.

— Жгут! — сзади его догнал Нун. — Мне кажется, или резко потеплело?

— Кажется.

— Нет, точно потеплело, аж жжет. Херовое у меня предчувствие.

— Нун, завали ебало.

— Жгут, слышь, — долговязый Чекал обернулся, — Нун не пиздит, как в печке ебана, у тя просто скорлупа толстая.

— Здесь не должно быть отопления, трубы теплотрассы далековато, — Жгут остановился и показал другим знак сделать так же. — Насколько жарко?

Нун провел рукой в амулитовой перчатке по металлическому наплечнику своей брони:

— Хуйна какая-то, как на сковородке.

— Стра... — Жгут запнулся, его как током пробило, пришло осознание, от которого перехватило дыхание; организм моментально выбросил в кровь ударную дозу адреналина, подвальник со всей силы заорал: — Назад!!!

Еще ничего не соображающие люди неуверенно попятились, задние ряды среагировали позже, чем передние, образовалась толкотня и суматоха, однако уже было поздно. Из-за плеч хим-огнеметчиков повалил грязно-коричневый дым, бойцы с канистрами прожигающей кислоты на спинах недоуменно покосились назад. Кто-то успел схватится за лямки креплений хим-огнеметов, кто-то — только вскрикнуть, видя, как нестабильный раствор горючей жидкости распирает баллоны изнутри. Толстенный металл стенок порвало как бумагу, раскаленная химия брызнула во все стороны, при соприкосновении с воздухом моментально обращаясь в потоки беспощадного пламени. Стоящим ближе к стенам бойцам повезло больше всех, их ранцы смерти практически сразу взорвались, несколько человек за доли секунды лишились всей своей кожи, отваливающейся гниющими кусками вместе с элементами брони, они едва успели испугаться или почувствовать боль, когда хим-топливо взорвалось, разнеся их на кровавые ошметки. Тем, кто стоял ближе к центру, легкой смерти не досталось, цепная реакция разрывов задела не всех, и не всем посчастливилось уйти без агонии.

Жгут видел все как в замедленной съемке, его сердце билось как бешеное, грозясь вот-вот выпрыгнуть из груди от ужаса. Его люди, целая армия, предназначенная, чтобы сокрушить Колодец, рухнула в чистилище к ржавым богам, ржавая казнь наяву, она уже здесь. Цепь, один из опытнейших ветеранов, сидел на корточках, пытаясь единственной целой рукой содрать со спины пылающий баллон, скрюченные пальцы скребли по плечам, вырывая из плавящейся плоти куски кожи и мышц вместе с въевшимися внутрь ремнями. По земле катался Литаник, белобрысый парень был едва узнаваем в том горящем куске визжащей плоти, которым он стал. Зик, стоявший прямо за ним, истекал реками крови от сотни кусочков металлической шрапнели, пробивших его тело, подвальнику не повезло оказаться рядом с разорвавшимся хим-огнеметчиком, и разлетевшиеся от взрыва куски брони сработали не хуже осколочной гранаты. Ядовитый огонь был везде, пожирая одного человека за другим, крики страха и боли забивали уши, безумие обожженных людей, неистовствующих в последней агонии, и отчаяние в глазах еще борющихся за жизнь.

Чекал что-то кричал, размахивая руками, его сознание отторгало происходящее, ложные образы того, что можно еще что-то изменить, кого-то спасти властвовали над сознанием. Противоречивые приказы сыпались из охрипшего горла; скинув заплечный мешок, он размахивал бесполезной тряпкой, пытаясь сбить огонь с ближайшего бойца, но тут он замер с поднятой рукой: из груди долговязого вырвались кровавые всплески, маленькие, безобидные на вид шарики навылет пробили его тело в нескольких местах и отправились дальше, ища новую жертву.

Жгут обернулся. С противоположной стороны выстроилась цепочка из купологоловых вперемешку с бойцами в черных бронежилетах, их странные стволы непрерывно извергали поток выстрелов, изрешечивая немногочисленных выживших.

«Понятно, — в голове Жгута неожиданно прояснилось: — Пленных не будет».

— Вперед! — его крик разорвал какофонию боли, достигнув тех, кто еще мог держать в руках оружие; обезумевшие подвальники, ведомые звериными инстинктами, кинулись на противника, беспорядочно паля из всего, что было. Жгут до боли в пальцах сжимал рукоять хим-огнемета, только его оружие осталось целым, потому что имело иную, чем у остальных, конструкцию, состоящую из двух изолированных друг от друга баллонов с безопасными по отдельности химикатами. Пока они не смешивались в раструбе распылителя, им не страшна была высокая температура. В голове главаря подвальников пульсировала единственная мысль: «Успеть, добежать, только бы добежать, хоть один выстрел».

Левое плечо дернуло назад, резкая боль вспыхнула яркой точкой на краю сознания и исчезла, задавленная адреналином, Несколько выстрелов скользнуло по броне, солдат СБК разрядил в толстую нагрудную пластину полмагазина, но она выдержала. Купологоловый рядом повернул в его сторону голову, жерло чудовищной пушки смотрело прямо в грудь Жгуту. Резкий рывок, окровавленный обрубок промелькнул на границе периферийного зрения: «Левая рука, похер, все равно я почти, почти...» Второй, шрапнельный, выстрел превратил подвальника в решето, умирающее тело на последнем рефлексе зажало курок. Струя химического пламени окатила ближайшего купологолового и двоих бойцов СБК. Жгут умирал с застывшей на губах кривой ухмылкой, он упал на землю одним из последних; пробитый в нескольких местах рюкзак с баллонами выплеснул свое содержимое на пол, смешавшиеся жидкости вспыхнули ровным синим пламенем, быстро превращая в прах мертвые тела, сгрудившиеся в пяти метрах от цепочки поисковиков ПРИНВЖДИО.

* * *

Тридцатью минутами ранее, стартовая ПРИНВЖДИО

В пусковой стояла суматоха, рабочие, подгоняемые главным смены, спешно запихивали поисковиков в джагернауты, нервно посматривая на часы, временные рамки экстренной формы требовали управиться за десять минут и ни секундой больше. Пара крепких ребят чуть ли не башмаками утрамбовывали матерящегося Диагорая, умудрившегося впопыхах зацепиться рукавами термокомбинезона за края кардоплексовых пластин. Индеец коленом упирался в спину Казака, удерживая того за руки, чтобы разрезанные швы псевдомышц быстрее срослись, тем же самым занимался Борода с Орхемом, стиснув со всей силы у джагернаута края скрытого внутри шва. Уже готовыми был только Кирпич и Угрюм, непонятно как среагировавшие на вызов минут на восемь раньше остальных. Они спокойно стояли у стены, перебирая патронные блоки ПОЛЭНО, заменяя каждый второй шарик на картечный; заниматься настолько филигранной работай в толстенных перчатках скафандра требовало немалой сноровки, но большинство поисковиков за последнее время, почти срослись со своей броней, проводя в ней по шесть-семь часов ежедневно.

«Покой нам только снится», — как высказался Мастер, рассылая формы с графиком патрулирования. Времени у защитников Колодца, вне своих обязанностей, хватало только на поесть, посетить уборную и завалиться спать. Психи вроде Кирпича еще посещали спортзал, однако на лидера Долга равняться не стоило: он только с виду из плоти и крови, а так, по общему мнению, тот же киборг, только морда посимпатичней.

— Какого, к ржавым богам, хрена? — в пусковую ввалилась троица Резкого, лидер Четвертой был явно не в духе, потрясая внушительными кулаками джагернаута. — Мы только добрались до места патруля, и тут эта лядская форма. Мастеру что, доставляет удовольствие нас туда-сюда гонять?

— Экстренный вызов на то и экстренный, смирись, Резкий, — Бочонок справился с рюкзаком одним из первых, присоединившись к своей группе.

— Знаете, где я его видел, этого киборга двинутого с его приказами?!

— Где? — шлем Кирпича медленно повернулся, фокусируя на скандалисте свои камеры. — Ну, просвети нас, а мы все посочувствуем.

— Иди ты, Кирпич, — лидер Четвертой заметно стушевался под взглядом самого опасного поисковика ПРИНВЖДИО.

Пусть за Кирпичом еще ничего такого не было, но его осведомленность о делах киборга была заметно выше, чем у всех остальных, и именно к нему ходил Сиплый с личными формами Мастера. К тому же Долг не скрывал свою гипертрофированную лояльность к ПРИНВЖДИО, а Кирпич не скрывал, что свернет башку любому, кто ослушается приказов Мастера, напрямую бросив вызов новой системе.

— Что от нас надо?

— Не знаю, — Кирпич развел руками, — сказано собраться в полном вооружении, мы собираемся, дальше — ждем.

— Сука, я ему что, кукла на ниточках?

— Нет, Резкий, ты жук, маленький, но очень вонючий. Так что стой спокойно и жди приказов.

— Твоих, что ли? — Резкий хмыкнул.

— Может, и моих, — Кирпич с щелчком вогнал патронный блок в рельсотрон, — хочешь побунтовать?

Лидер Четвертой ничего не ответил, и под шлемом не видно было, как перекосило от злости его морду и как эта гримаса через секунду превратилась в мерзкий оскал.

Поисковики один за одним заканчивали облачаться и вооружаться, выстраиваясь у стенки ожидать непонятно чего.

— Первый, ну как? Расслабился?

— По-полной, Индеец, сначала чуть мозг не переклинило, а потом уж расслабился так расслабился. О таком предупреждать надо.

— Первое впечатление важное самое, иначе вся терапия насмарку.

— Может, тебе в медицину податься? Будешь целителем человеческих душ, нечего такой талант психолога в джагернаут закупоривать.

— Не, это хобби, только для своих братанов, первый сеанс бесплатно, дальше за мастеровые.

— Тихо, — Кирпич поднял руку, его миником замигал, оповещая о поступлении новой формы. — Выдвигаемся, нам поступил приказ, строй: Долг первым, дальше Брат за брата, Содружество, Пятая и группа Резкого замыкающая. Вперед!

Орхем переглянулся с Бородой, решение ставить не самый надежный отряд в конец было странным, но спорить с Кирпичем никто не захотел, время, так сказать, неподходящее. Даже Диагорай притих, чуйка бывалого ходока сигнализировала о грядущей заварушке, сделав Дигги непривычно сосредоточенным.

Широким шагом весь действующий состав ПРИНВЖДИО прошагал до выхода с базы, гремя металлическими подошвами. Кирпич уверенно свернул к спуску на нижние уровни, преодолел несколько подъемов, оказавшись около выстроенной недавно заслонки против Черных. Ни на секунду не замедляясь, он вписался в металлическую плиту плечом, снеся ее будто картонку; в отличие от остальных коридоров, этот барьер оказался не впаян намертво в металлические стены и пол, а лишь слегка прихвачен сваркой по краям, что намекало на заранее предусмотренный исход событий, при котором боец в джагернауте легко мог ее вынести.

— Кирпич! — раздался по связи голос Фингала. — Резкий со своими пропал, сзади никого нет.

— Хорошо.

— Чего?!

— Сейчас нет времени их разыскивать, потом разберемся.

Орхем посмотрел на экран камеры заднего вида. В таком грохоте группе Резкого достаточно было просто остановиться чтобы никто не заметил их отсутствие в строю, и как-то так вышло, что Фингал со своими никогда не держал камеру заднего вида включенной: он путался, если видел перед собой сразу оба направления, впадая в дезориентацию. Плешивому было просто лень настраивать обзор, про Рваного Первому ничего не было известно, но Орхем готов был поспорить, что и он не пользовался возможностью постоянно смотреть себе за спину. Если бы предпоследними шла его группа, без сомнений, Дигги или Борода заметили дезертиров камерой, вид с которой сейчас закрывала плетущаяся последней Четвертая.

«Все страннее и страннее».

— Это наши, спокойно!

С боковых проходов к колонне джагернаутов присоединилось два десятка бойцов СБК, выглядящих еще более растерянными, чем поисковики, они старательно пытались держать подобие строя, непонимающе озираясь по сторонам.

Спустившись еще ниже, в заброшенную часть Колодца, к самому насосу, Кирпич остановился, чего-то ожидая. Томление неизвестностью продолжалось недолго, из темной ниши вышел сухопарый человек в черном плаще и капюшоне, частично прикрывающем отполированную, гладкую маску без намека на прорези для камер или визора. Под плащом виднелась черная сегментарная броня, идеально подогнанная под его телосложение, такую в Колодце мог сделать только Мастер и никто иной. Осмотрев поисковиков, неизвестный приглашающе махнул рукой в сторону дальней двери и неспешно прошел мимо, за ним по полу волочился прихваченный рукой за куртку труп с перерезанным от уха до уха горлом.

— Внимание, — Кирпич настроил связь на внешнее вещание, чтобы его услышали СБКашники, — по моей команде атакуем следующий зал, там случайных людей не будет, стрелять на поражение, дадите подвальникам хоть шанс — можете прощаться с жизнью, они пришли не разговоры разговаривать. СБК, прячьтесь за нами, мы толстокожие, выдержим сколько угодно попаданий из огнестрела. Мне нужны только трупы врагов, не мешкать, не думать, жать на курок — все, что от вас требуется. Понятно?

СБКашники вразнобой кивнули, подтверждений от поисковиков Кирпич не ждал, по умолчанию рассчитывая на выполнение своего приказа. Потянулись минуты ожидания, кто-то нервно переступал с ноги на ногу, Казак пощелкивал штурмовым тесаком, вытаскивая и загоняя его обратно в ножны, Долг и Дигги замерли каменными статуями, готовые в любой момент сорваться с места.

— Началось, — по связи прошел шепот Бочонка.

Приглушенные толстыми стенами звуки взрывов пронеслись сквозь строй воинов Колодца и ушли вверх по лестнице, отразившись от стен, за ними последовал нечеловеческий вой боли.

— Вперед!!! — Кирпич сорвался с места подобно разогнувшейся пружине, остальные, уже ни о чем не думая, рванули следом; хлипкая преграда двери сорвалась с петель и звякнула где-то в темноте, маленькая каморка, заканчивающаяся еще одной дверью и коротким коридором, пролетела мимо, будто этих метров и не было вовсе.

Спина бегущего впереди Угрюма исчезла; Орхему показалось, что он запрыгнул в филиал ржавого чистилища, но пока мозг осознавал происходящее, палец уже давил на спуск, посылая смертоносные шарики в мечущиеся на фоне пламени фигуры людей. Он машинально отпрыгнул в сторону, давая путь Дигги, поступившему точно так же, едва протиснувшись в проем, ходок уже разрядил картечный заряд в плотную толпу подвальников и убрался с пути остальных.

Поисковики растянулись в цепь, работая по живым мишеням словно в тире, сзади застрекотали автоматы СБК, дополняя картину хаоса. Стены, пол, потолок, все было в огне, металл плавился испуская ядовитые испарения, смешивающиеся в воздухе с вонью прожженной человеческой плоти.

Огромный бугай, с ног до головы закованный в металл, что-то хрипло заорал, неразличимый полурев утонул среди истошных криков напирающих отовсюду, но его услышали. Живые мертвецы, обезумев, кинулись на своих палачей, волоча по земле сползающую от химического огня кожу, изувеченные, разбитые, в их глазах отражалась сама смерть, задержавшая лезвие ржавой косы у их горла и готовая в любой момент забрать грешников в свои чертоги. Ничтожные секунды существования, пропитанные безумной яростью, вели подвальников в последний бой.

По броне джагернаутов застучали шальные пули, безвредно разбиваясь о нагрудные пластины или застревая во внешнем слое хесмоцита. Орхем переводил прицельный маркер с одной цели на другую, в его отрешенном разуме не осталось места для размышлений, перед ним были не люди, всего лишь цели. Шарик, выпущенный на запредельной скорости, насквозь прошил чье-то тело, сзади взорвался кровавым фонтаном брызг еще один враг, следующему разворотило осколками грудь. Изрешеченный подвальник чуть в стороне опрокинулся навзничь, раздался щелчок затвора, и новая очередь добила еще шевелящегося подранка. Тот самый бронированный бугай вырвался вперед — незнамо, как он сохранил свой хим-огнемет — и со всех ног несся к их строю. Орхем перевел прицел левее, следующий выстрел дробью должен поставить жирную точку в жизни неизвестного подвальника. Случай? Невероятное стечение обстоятельств? В последнее мгновение прострел заслонил горбатый крепыш с огромной дырой в животе, ему и достался смертельный подарок, хим-огнеметчика только ранило в плечо. Опасность заметили и другие, один из бойцов СБК выпустил в цель остаток магазина, однако броня бугая выдержала. Номер одиннадцатый, Первый видел со своей позиции две единицы на наплечнике джагернаута, разрядил туда же свой рельсотрон, к сожалению, не картечь. Обычный шарик просвистел в двух сантиметрах от торса резко ушедшего в сторону безумца, оторвав ему руку.

Волна синего пламени накрыла строй поисковиков, истошный крик вывел Орхема из состояния покоя, на этот раз верещали не враги, это были свои.

«Кто? Кто? Одиннадцатый, кто это?» — Орхем никак не мог вспомнить, чей джагернаут ходил под этим номером.

Последний подвальник испустил дух, перемолотый выстрелами в кровавую кашу, и теперь все спешили оказать помощь своим. Одиннадцатый стоял, отбросив рельсотрон, и пытался руками сбить пламя с полыхающей брони, рядом по земле катались две обгоревшие головешки, только-только бывшие людьми.

— Не могу сбить! Горячо!

— Плиту, скинь плиту! — к горящему подскочил Борода и попытался зацепить крепления усиленной защиты, но мечущийся из стороны в сторону поисковик не давался.

— Угрюм, давай! — Кирпич схватил паникующего одиннадцатого сзади и сжал что есть мочи, Угрюм уперся ему в плечо, стараясь не касаться огня. Зафиксированного поисковика обступили со всех сторон, Борода и Дигги, не мешкая, сорвали крепления, на пол с грохотом упала прожженная по центру броневая пластина, сзади рухнул заплечный рюкзак.

— Горячо!!! Ааа!

— Держи!

— К стене, быстро! — Борода замахал руками, указывая на ближайшую стену. Кирпич не стал спрашивать, что да как, а просто перекинул здоровенный джагернаут одиннадцатого через бедро и пинком прижал к стене. Угрюм тут же зажал руки поисковика, не оставляя тому шансов вырваться.

Борода вынул тесак:

— Жми разблокировку! Давай! Отруби блок! Отруби!

На спине наметился стягивающий шов, похоже, горящий поисковик еще не совсем потерял голову. Размахнувшись, Борода несколько раз рубанул по шву и засунул пальцы в наметившуюся прореху, Дигги присоединился, с усилием разрывая слой хесмоцита.

— Давай! Сука, давай!

Казак, Якут втиснулись рядом и так же потянули шов, по связи лился поток мата и кряхтения.

— Крепкая, зараза!

— Время!

— Схватил, давай!

В стороны полетели обломки противорадиационной защиты, Борода просто сминал их бронированным кулаком и выбрасывал наружу, потом в дело опять пошел штурмовой тесак, последний слой псевдомышц отделял одиннадцатого от спасения.

— Если промахнусь...

— Руби!

Борода, сдерживаясь, пропорол синтетическую ткань, уже по отработанному сценарию узкую дыру моментально разорвали, и Дигги запустил руку внутрь джагернаута, вытащив за шкирку красного как рак и полностью мокрого от пота Бочонка.

— Назад!

Оставшаяся без опоры броня рухнула на пол, огонь на груди хоть и заметно ослаб, но не потух, продолжая пожирать джагернаут.

Кирпич решительно поднял свой рельсотрон и, растолкав поисковиков, врубился в толпу СБКашников, разгребая их в стороны, как в заплыве по водоему. Дойдя до центра толпы, он опустил ПОЛЭНО и прежде, чем кто-то успел что-то сообразить, выстрелил в голову скулящему, обожженному куску мяса, лежащему на полу.

— Какого хера вы ждете, суки?! Чтоб дольше помучился?! Не дай мне судьба таких товарищей! Руки дрожат?! Или что?! — Кирпич обвел камерами застывшую группу СБКашников. — От такого никто не заговорен, может и с вами случиться, попомните этот случай, когда, сходя с ума от боли, будете смотреть в глаза тем ссыкунам, что боятся своему соратнику подарить избавление.

— Но...

— Что? Скажи, что его можно было спасти, только попробуй, и я вот этой вот рукой, — Кирпич сжал кулак, — размозжу твою тупую голову. Марш на свои посты. Кто сказал, что это единственная группа вторжения? Смена через час.

СБКашников как ветром сдуло, Кирпич вернулся к своим. Бочонок уже немного реагировал на внешние раздражители и даже худо-бедно пытался встать на ноги.

— Ни хера там печка! — Казак из любопытства засунул руку в прогоревший насквозь джагернаут.

— Джейн? Как там Джейн? — запинающимся голосом спросил Бочонок, пытаясь из-за толпы поисковиков разглядеть свою броню.

— Кто?

— Сержант, ИИ то есть.

— Нормально, — ответил Индеец, — шлем целехонек, вся начинка сержантов там.

— Хорошо, — Бочонок подуспокоился, — жарковато тут.

Взгляд всех поисковиков как по команде примагнитился к горе горящих трупов.

— Бхахахаха! — Кирпич полубезумно заржал, вслед раздались сначала редкие смешки, а потом в металлических туннелях грянул настоящий гогот.

Орхем смеялся, захлебываясь душным воздухом не справляющейся системы вентиляции, смеялся, барабаня дрожащими костяшками пальцев по стволу рельсотрона, смеялся, пытаясь выплеснуть накопившийся как яд стресс. Смех среди горящей плоти, смех среди царства смерти; убийцы смеялись над трупами поверженных врагов, чтобы не заразиться их безумием, не слететь с катушек от видов разваливающихся на бегу людей. Мы настолько хрупки и чересчур живучи, чистилище ждет нас за каждым углом и жизнь не отпускает израненное тело, все вместе слишком противоречиво, слишком непонятно, просто слишком для сознания человека, так что пусть будет временное помутнение, а потом ночные кошмары, привычные ночные кошмары, от которых всегда можно проснуться в своей кровати и мертвые не будут тянуть свои руки к живым, не то что сейчас.

* * *

Около узла внутренней водопроводной сети

Как говорится, ломать не строить; то, что было разворочено одним направленным взрывом за десятые доли секунды, чинить приходилось часами. Ржавин мог собой гордиться, настолько качественно создать самому себе проблемы был способен не каждый. Кажется, заменить трубы легко, всего делов-то, свинтить поломанные, поставить новые, но когда за дело берется профессионал со стажем моментальных демонтажных работ, шесть часов возни обеспеченны.

Сергей запихнул радиоуправляемый заряд настолько далеко за переплетение канализационных труб, насколько это позволяла длина гибкого манипулятора. Подрыв точно по плану уничтожил самый дальний стояк, скрытый за тонкой фальшстеной из металлической фольги, натянутой на каркас. Теперь, чтобы произвести ремонт, приходилось разбирать к чертям всю эту паутину водовода, ковырять стену, и только потом умелые ручки могли добраться до источника проблемы, а после все следовало сделать в обратном порядке. Надо отдать должное, эта трубная вакханалия не имела никакого отношения к строителям из подкупольного города, проектировавших Колодец, это более позднее изобретение местных умельцев. Изобретение вынужденное: прогнивший участок, на котором пришлось городить, скажем так, временную водопроводную конструкцию, изначально состоял из умного мультимагистрального трубопровода, отличающегося от обычного стояка как космический корабль от велосипеда. В этом чуде инженерной мысли одних датчиков было напихано больше, чем во всем Колодце сейчас, он один контролировал всю внутреннюю систему бытовой подачи воды и делал это со скромного пульта где-то в диспетчерской. Естественно, заменить такое чудо, имея знания и навыки на уровне сантехника с первого курса ПТУ, было нереально, и это даже не учитывая отсутствие необходимых материалов и приборов, так что накрутили то что накрутили, отец Ржавина называл такой подход — колхоз. Вместо одной прилизанной связки труб в гофрированном корпусе у них имелись десятки отдельных трубок, шлангов и тому подобного, подключенных как на душу положено, лишь бы кое-как фурычило. Но ведь работало! Работало, черт возьми! Хер знает как, однако факт был налицо. У Ржавина, в первый раз увидевшего эту конструкцию, в голове мелькнула мысль, что ремонтники просто сильно верили в работоспособность своего детища настолько сильно, что реальность сжалилась и махнула рукой, сказав: «Хрен с ними, пущай, в натуре, работает».

Закончив замену стояка, Сергей приладил новенький кусок фольги и закрепил его болтами: «Теперь все собрать заново, пока некогда что-то модернизировать, работало на честном слове и скотче, поработает еще немного, сейчас не до того».

Сзади раздался сухой щелчок, Ржавин сделал вид, что ничего не заметил, спокойно продолжив заниматься своими делами; всех посторонних он давно разогнал, помощники ему тут были не нужны по очевидным причинам. Щелчок повторился, потом еще и еще раз.

— Что, никак, Резкий? Тебе помочь? — не спеша затянув резьбу и проверив прочность хомута на резиновой трубке, Сергей развернулся. Сзади него парочка джагернаутов под номером четырнадцать и два увлеченно жали на курки рельсотронов, все еще надеясь на выстрел. — Честное слово, я надеялся увидеть запасной план, может, бомбу самодельную или припрятанный хим-огнемет, но я отлично понимаю подвальников, сам бы не стал ставить на такого идиота слишком много.

— Тебе конец, ржавый ублюдок, — Резкий отбросил ПОЛЭНО и перехватил рукоять тесака, его напарник, помедлив, повторил за ним.

— Ненавижу случайности, Резкий, ты — непредсказуемая ошибка в моих расчетах, риск был неизбежен, мне банально не повезло.

— Тут ты прав, киборг, тебе не повезло, — предатель кинулся вперед, занося клинок для удара, его подпевала поступил зеркально наоборот, развернулся и бросился бежать, но оба — что первый, что второй — просто застыли как статуи в нелепых позах.

— Бурдюк не самый надежный союзник, правда? Я рад, что только он польстился на твои худосочные намеки, вербовщик из тебя ничуть не лучше, чем поисковик, — Резкий что-то замычал в своем скафандре с отключенной связью, — не стоит беспокоится, вы тут ненадолго. — Ржавин вернулся назад к трубам: «Все таки как сложилось, что из всей быдлоты нижнего уровне в первой же партии сам притащил себе подвальника в ПРИНВЖДИО, случается, что тут поделать, надо же было с кого-то начинать».

Сергей почти успел доделать всю работу, как в коридоре застучали тяжелые шаги. Кирпич и Угрюм ничуть не удивились двум восковым фигурам посреди площадки: лидер Долга был осведомлен о большей части плана, а Угрюму было плевать, он вошел в режим кропотливого исполнения приказов, и ничто и никто не могло сбить его сейчас с толку.

— Как прошло, только коротко: результат, потери. Подробности сам потом гляну.

— Все хорошо, Мастер, подвальников положили всех до одного, никто не ушел, выживших нет. У нас прогорел джагернаут одиннадцатого и погибли два бойца СБК.

— Неужто хим-огнеметчик какой выжил?

— Да.

— Интересно, его оружие уцелело?

— Нет, в конце баллоны загорелись, остался сплавленный в шар кусок металла с костями.

— Ладно, для такой операции потери невелики, как-нибудь переживу, тем более, в ближайшее время у нас освободится парочка скафандров, — Ржавин многозначительно покосился на Резкого и Бурдюка.

— Что прикажете?

— Предателей в утиль, сам реши как, мне недосуг, можешь хоть прирезать за ближайшим поворотом, главное, со всей аккуратностью вытащите ублюдков из моих джагернаутов.

— Коротыш?

— Его не завербовали, просто обманули, наивный парень. Резкий его на базу отправил по липовому поручению. Теперь он твой, забирай и сделай из пацана нормального поисковика, это приказ. Форма о переводе будет позже.

— Слушаюсь, — сейчас Кирпичу стоило бы козырнуть, Ржавину именно в этот момент показалось, что у них не хватает ритуальных жестов в организации: «Вот прям для боевитого Кирпича и введу. Пусть порадуется, ему армейские ужимки придутся впору, как разношенные башмаки, вроде и старенькие, но родные и до жути удобные».

— Через два часа общий сбор, нас ждет ответный визит к подвальникам, пора самим сходить в гости.

Кирпич согласно кивнул, что в джагернауте выглядело как небольшой поклон, и, подхватив подмышку парализованного, а второго доверив Угрюму, направился домой.

Хорошо все то, что прошло по плану. Ржавин не беспокоился насчет неудавшихся убийц себя любимого, тут не было никаких шансов, с самого утра он постоянно был подключен к внутренним видеокамерам джагернаутов что Резкого, что Бурдюка; если бы они все-таки догадались взять что-то помимо рельсотронов, он узнал бы в ту же секунду, а раз не догадались, значит и опасности от предателей, как от двух тараканов. Только бы броню изнутри не загадили от страха, рабочим пусковой это явно не понравится. Больше неожиданностей могло произойти внизу, в месте прорыва подвальников, в принципе они и произошли — утеря ценного имущества не входила в расчеты, как и доживший до прямого боестолкновения хим-огнеметчик. Парочка СБКашников тоже полегла неучтенно, теоретически можно было их вовсе не привлекать, однако всем требовался боевой опыт, какой-никакой, но опыт. Это сегодня защитники Колодца были в выгодном положении, а завтра? Ржавин и так преподнес им победу на блюдечке, знай только нажимай на спуск, целясь в сторону деморализованного противника, и все.

Найти возможные точки уязвимости Колодца было не сложно; безусловно, если бы Сергею обломился подробный план помещений, как в Отстойнике, было бы великолепно, но на этот раз пришлось задействовать мозги. Обнюхивать каждый угол насосной станции не было времени, зато входы и выходы можно просто посчитать; да, в рациональности подкупольных строителей имелось много преимуществ, в том числе и то, что их чертежи были абсолютно логичны. Имея представление о площади, расположении и объемах помещений в Колодце, можно банально высчитать, сколько и каких коммуникаций нужно такому зданию. Руководствуясь тем же принципом рациональности и максимальной эффективности, получилось определить не только количество разнообразных вентиляционных и иных магистралей, но и предположить примерные входы-выходы, а потом их проверить, что в разы быстрее, чем бездумно шляться по этажам, надеясь наткнуться на искомое.

Вот чего подвальники не могли знать, а Ржавин, наоборот, не мог не знать то, что гигантская вентиляция по-настоящему была двойной — меньшая труба спрятана внутри большей, в два с половиной раза превышающей диаметром внутреннюю. Запасной вход во внешнюю трубу находился на потолке, среди переплетений потолочных балок, и заметить его, а тем более понять, что это такое, задачка на сообразительность не для первого класса. Использовалось это великолепие во время строительства, опять и снова, все та же рациональность сподвигла строителей не затаскивать гигантские насосы через верх, а прорыть два параллельных спуска; по окончании возведения Колодца их и превратили в вентиляцию, уменьшив избыточный объем встроенной трубой. Если что, их снова можно использовать для замены тех же насосов или для эвакуации оборудования, чем никто не стал заморачиваться после закрытия станции. Для Ржавина находка имела немалое стратегическое значение, он практически получал возможность делать в вентиляции все что угодно, не раскрывая своего присутствия.

Хим-огнеметчиков из уравнения битвы Сергей решил вычеркнуть сразу, для этих целей Болто всю ночь просидел во внешней вентиляционной шахте, монтируя инфракрасные излучатели, модифицированные и собранные киборгом из нагревательных пленочных элементов. Концентрированное инфракрасное излучение, пропущенное через фокусирующие линзы, довольно быстро нагревало объекты, попавшие в зону действия, даже сквозь металлические стены.

Вопрос на миллион мастеровых: что станет с невероятно нестабильной, горючей химией при сильном нагреве? Заявившиеся в Колодец подвальники на своей шкуре прочувствовали верный ответ и могли им поделиться со всеми желающими на том свете.

Вернувшись в свою мастерскую, Ржавин застал там мнущегося у дверей Болто, нетерпеливо расхаживающего вдоль коридора.

— Как обновка?

— Я пока не до конца привык, но я бы сказал так — невероятно.

— Только на глазах у наших камуфляж не используй, прицельная система джагернаутов будет его выделять как неустановленную цель, как бы не пальнули с перепугу.

— Я запомню. Отчет?

— Давай зайдем, — Сергей пропустил вперед своего первого помощника и зашел следом, скинув к стенке охапку обрезков труб, оставшихся после ремонта, — у нас двадцать минут, потом общий сбор поисковиков, так что давай коротко. Проблемы были?

— Нет, точнее, да, были, небольшие проблемы с монтажом, как вы и предсказывали, однако мы справились с достаточным запасом по времени. Тепловые целеуказатели сработали штатно, подвальников было видно как на ладони.

— Отлично, значит, все получилось. Небольшие потери не в счет, я бы удивился, если бы все прошло идеально. Осталось выловить последних крыс в Колодце, и останутся только внешние враги.

— Можно вопрос?

— Валяй, — Ржавин покосился на часы, форма общего сбора через пятнадцать минут; учитывая, что склад, исполняющий обязанности комнаты для брифингов, находился в шаговой доступности, спешить не было нужды.

— Как вы узнали о Резком, он был хреновым поисковиком, но, по-моему, никак себя не подставлял?

— Тут ты прав, вычислить этого грызуна шансов представлялось немного, если бы подвальники не перехитрили сами себя. Все дело в проекторе, притащенным четвертой группой. Теоретически я могу поверить, что отдельно взятому идиоту невероятно повезло найти ценнейшее оборудование буквально под ногами, да еще в отличном состоянии. Допустим, поверил глупый киборг, не стал ничего проверять, но не заметить внутри вот эти вот штуки... — Ржавин достал из закрытого сейфа две черные прямоугольные коробочки и положил их на верстак. — Знаешь, что это?

— Нет, Мастер.

— Оружейные микротермоядерные батареи, или более по-научному: микропитающие элементы батарей УТС — управляемого термоядерного синтеза. Сами по себе эти малышки не годятся для использования, их нужно поместить непосредственно в оружейный реактор, и только после можно с чистой совестью назвать эту конструкцию батареей, но нет абсолютно никаких шансов, что они случайно окажутся внутри проектора, вот вообще, никак и никогда это не могло произойти. Уверен, для таких случаев у Вселенной должны быть какие-никакие правила, иначе реальность сорвется в полнейший абсурд из-за подобной нелепицы. Это как найти космический корабль в сливном бачке, так просто не бывает, а если бывает, то пусть мир притормозит, я сойду.

— Но какой смысл подвальникам пихать настолько ценные батареи в проектор и тем более передавать его нам?

— Никакого, абсолютно. Скажу больше, они понятия не имели, что передают нам что-то настолько ценное. Их план был прост и в принципе не так уж глуп по своей сути: впарить мне проектор с сетевым вирусом в надежде запудрить мозги оборонным системам ПРИНВЖДИО, заодно подарить Резкому кучу мастеровых, которыми тот должен был заработать себе авторитет и возможность вербовки других поисковиков. То, что кроме Бурдука никто не поддался, говорит о невероятном таланте Резкого со знаком минус, а вот то, что о подозрительной активности этого идиота никто не сообщил, это уже камень в мой огород, надо поработать немного над сознательностью поисковиков. Вирус, к слову, был средненьким, для ИИ турелей он бросовый, просто просадил бы общую скорость передачи данных внутри сети, забивая все пустыми файлами-копиями. Неприятно, но не смертельно.

— Тогда... я не понимаю?

— Тут ты не одинок, Болто, я тоже чуть себе мозги не расплавил, перебирая самые невероятные сценарии. Все прояснилось, когда я просмотрел все записи с джагернаутов Четвертой.

— Но разве?..

— Разве я не мониторю джагернаутов всегда? Нет, хотя все так думают и я всячески поддерживаю это мнение, пусть считают страшного киборга всевидящим и всезнающим, помогает, знаешь ли, избежать лишних проблем. Я не всемогущ, Болто, имей это в виду на будущее. Постоянным отслеживанием записей занимается специальная программа, реагирующая на определенные события вроде перестрелок на рейде или столкновения с подкупольными, что-то такое, значимое, — время уже поджимало, и все же Ржавин решил закончить разговор с Больто, поисковики могли подождать, а у него тут в самом разгаре налаживание контактов со своим первым помощником. — Скажи мне: каким образом во время рейда третье лицо может незаметно для меня покопаться в ПОЛЭНО джагернаута? — неожиданно сменил тему Мастер.

— Думаю, это невозможно.

— Легче легкого, ты, Болто, слабо знаком с конструкцией брони ПРИНВЖДИО, потому так считаешь, хотя тут есть одно уточнение, это легко провернуть, если поисковик внутри сам этому поспособствует. Джагернаут имеет достаточно мертвых зон, все-таки не рационально облеплять его камерами с ног до головы, да и проблема это не такая уж серьезная, человек тоже не способен одновременно смотреть на все триста шестьдесят градусов, мы к такому не приспособлены. При желании постоянное вращение камер перекрывает все что нужно, с другой стороны, оператор всегда может зафиксировать свой обзор в ограниченной области и дать к себе подойти кому угодно хоть парадным маршем. Дальше дело техники: достать ПОЛЭНО, имитируя озабоченность обстановкой вокруг, потом сделать вид, что убираешь его за спину, а на самом деле передать засевшему сзади гаденышу с ржавой отверткой. Заметить трюк чрезвычайно сложно, можно сказать, только по причине подозрительной зафиксированности обзора камер на груде мусора я его и раскрыл. В этот же момент камеры второго номера, то есть Бурдюка, аналогично настроены так, чтобы Резкий не попадал в поле зрения. Грохот копошения в металлическом мусоре скроет звуки, а отправленный куда подальше Коротыш ничего не увидит, почти идеальный расчет.

— Что же они сделали с рельсотроном?

— Спилили предохранитель. Отсюда проистекала уверенность Резкого, что он сможет меня пристрелить из ПОЛЭНО. Кто-то знающий поработал с оружием и убедил подвальников в том, что система распознавания свой-чужой физически фиксирует курок предохранителем.

— А на самом деле?

— На самом деле фифти-фифти, кроме предохранителя электромагнитный ускоритель масс, звучит же, блокируется программно. А теперь отмотаем наш разговор немного назад. У подвальников имеется спец, способный развинтить рельсотрон моего производства и собрать его назад, да так, чтобы он работал. Так кому доверили внедрение вируса в проектор?

— Если у них два спеца?

— В одного-то с трудом верится.

— Значит, рельсотроном и проектором занимался один и тот же человек.

— Верно, Болто. Теперь второй вопрос, что бы мог сделать этот человек, желающий незаметно сообщить о своем существовании нам, заодно спалив все планы подвальников?

— Сделать что-то, чего бы сами подвальники никогда не сделали, дабы привлечь наше внимание.

— Микротермоядерные батареи подходят, как считаешь?

— То есть он хотел провала штурма?

— Готов поспорить на кучу мастеровых, что этого... спеца подвальники не пряником у себя держат. Можешь считать батареи и предупреждением, и авансом.

— Хочет, чтобы мы его освободили.

— Вполне вероятный сценарий.

— Мог бы прямо передать сообщение, нацарапать пару слов на батареях или внутри проектора где-нибудь?

— Скорее всего, во время всей работы у него над душой стояла пара соглядатаев, что-то настолько очевидное привлекло бы внимание, а вот в батарейках подвальники не разбираются. Риск, но риск продуманный. Если мы с тобой окажемся тупыми и не поймем намеков, то спец ничего не теряет, если поймем, то...

— То?

— Мне нужен этот хитрый засранец, потому для Кирпича будет задание посложнее, чем просто вырезать все живое на базе подвальников. Такими кадрами не разбрасываются. Согласен?

— Да, Мастер, знающих людей в Колодце острая нехватка.

— Все, пошли, поисковики уже небось задницы об стулья протерли, ерзая от нетерпения, — Ржавин сделал несколько шагов и резко остановился. — Стоп! Чувствуешь?

— Что? — Болто машинально покрутил головой, но вокруг не было ничего необычного.

— Вибрация. Весь Колодец пошатнуло, прошло по стенам и полу, где-то... — Мастер отключился от реальности, открывая срочное сообщение ремонтников, на этот раз они вспомнили о миникомах.

— У нас проблемы?

— Рванула одна из основных тепломагистралей. Какого хера? Диверсия? Твою мать, это... — Ржавин резко стартанул к двери, уже на бегу раздавая приказы: — Кирпича, Долг, всех ремонтников к месту подрыва, форма будет!

Фенечка на руке Сиплого пиликнула, принимая файл, в форме дублировался приказ Мастера с указанием места, куда следует прибыть вызванным людям. Болто не знал, чем отличается этот взрыв от того, что недавно устроил Мастер своими руками, но, судя по реакции, случившееся грозило серьезными проблемами. Закрыв экран, Болто поспешил в зал для брифингов; неважно, понимал ли он, что происходило, или нет, от скорости и точности выполнения приказов в критический момент могло зависеть многое.