Chances/Шансы (гет)

Переводчик: GiaMia

Редактор: Al-manama

---

Напавшая рывком подняла ее к своему лицу, и Белла услышала собственный крик, будто он принадлежал кому-то другому — хриплый и грубый, совершенно отличавшийся от того звука, который опустошал ее тело и дух в зазубренной ярости безумной боли.

Хватка усилилась, и Белла забилась в конвульсиях от небрежной жестокости руки, которая за плечо оторвала ее от пола. Метка была напрямую связна не только с ее нервной системой, но и с душой, и минуты безжалостных садистских мучений ощущались так, будто длились вечность. Агония уже свела на нет и силу, и здравомыслие, пронизывая тело до костей.

Белла надеялась, что вампирша покончит с ней быстро, но, разумеется, понимала, что шансы на это нулевые. Джейкоб оказался прав: надежда всегда была проигрышной ставкой.

— Уже не такая тихая, а, дорогушша? — напевала ей на ухо пиявка, и цивилизованный ирландский акцент делал каждое слово еще более диким. — Я бы хотела, чтобы у кажждого из вас была такая маленькая крассотка. Она воссхитительна, скажу я тебе.

Белла попыталась поднять голову, но та весила сотни фунтов. Она уже прошла миллион миль от черты, за которой остались отвага и мужество: она умоляла.

— Убей меня, — прохрипела она, ее голос был едва слышен и на вкус отдавал медью.

Вампирша захихикала, пальцем приподнимая подбородок Беллы к своим безжизненным красным глазам, широко распахнутым и маниакальным.

— О, это исспортит все веселье, милочка, — проворковала она, театрально поджав губы. — Эта боль на вкус так же чисста и ссладка, как кровь новорожжденного младенца.

Глаза Беллы закатились в попытке сфокусироваться на дьявольском лице, как вдруг оно внезапно отвернулось. Ее закружило с нечеловеческой скоростью, и сила этого рывка хлестнула по телу плетью. Ледяная рука схватила Беллу за горло, откидывая ее голову назад и с треском впечатывая в твердую грудь, ее ослабевшие ноги болтались над полом.

Пиявка яростно зашипела позади нее, словно помесь змеи и кошки в период течки:

— Чего ты хочешшь?

Глубокий знакомый смешок, похожий на мячик для пинг-понга, прыгающий по литаврам, разнесся в комнате, заставляя каждую ее клеточку сконцентрироваться на звуке. Обезумевшие глаза Беллы устремились туда, где возле открытой раздвижной стеклянной двери стоял Джейкоб Блэк.

— Думаю, ты точно знаешь, чего я хочу, — промурлыкал он, его голос темным бархатом покрывал ложе из гвоздей.

Он был одет только в обрезанные джинсы, волосы распущены — как всегда после обращения. Джейкоб прислонился к дверному косяку, лениво подбрасывая на ладони плоский метательный камушек с пляжа. Взгляд, как у черной гадюки, был направлен поверх головы Беллы.

— Маленькую ссучку, — пролаяла вампирша с омерзительным смехом, притягивая Беллу ближе и сжимая ей челюсть большим и указательным пальцами с такой силой, что у нее в ухе раздался треск, будто ломались рисовые чипсы.

С черной смоляной ухмылкой Джейкоб медленно покачал головой, отталкиваясь от дверной рамы плавным движением, оторванным от устойчивого ритма, с которым он подбрасывал камень.

— Не-а-а, — пробормотал он, издевательски растягивая «а». — Мне нужна твоя голова.

Преувеличенно медленно Джейкоб шагнул в дом, и пиявка оттащила ее безвольное тело на шаг назад, танцующими пальцами сдавливая ей горло. Белла хрипела, дыхание булькало в ее пересохшем горле.

Джейкоб приподнял подбородок все с той же жуткой улыбкой.

— Ты захочешь оставить ее в живых еще на несколько минут, — промурлыкал он, каждое слово было таким же гипнотически медленным и томным, как и его шаги по полу.

Правая рука существа нырнула в волосы Беллы, сжимая их в кулак, а хватка на ее горле, наконец, ослабла. Белла судорожно вздохнула, пытаясь уследить за движениями Джейкоба и потерянно моргая оттого, что ее спутанные волосы закрывали обзор, прилипнув к покрытой потом коже.

— Сстоять! — завизжала вампирша, дергая тело Беллы ближе к себе и с силой вырывая еще больше волос.

— Ты не все продумала, пиявка, — усмехнулся Джейкоб, медленно огибая стол. — Стоять... или что?

— Или я ссломаю ей шшею, — прошипела она.

Брови Джейкоба поползли вверх, он продолжал неторопливо двигаться по комнате.

— Как я и сказал, ты не все продумала, — его ухмылка превратилась в волчий оскал. — Сделаешь это — сдохнешь, — фыркнул он. — Станешь еще мертвее. Как остальные из твоего клана.

Пиявка попятилась еще на два шага, таща Беллу за волосы, как тряпичную куклу, ледяная рука снова вцепилась ей в горло. Белла задохнулась, ее глаза закатились, пальцы ног беспорядочно скребли по полу.

— Все три приманки на наших землях уничтожены моей стаей.

Взгляд Беллы метнулся вперед, чтобы увидеть Джейкоба — небрежно приподняв бровь, он продолжал подбрасывать камень в завораживающем ритме, а потом остановился и повернулся к ним.

— А по дороге сюда я снял дозорного на краю озера, — лукаво подмигнул он. — Твой очередной любовник?

Вампирша снова зашипела, глаза Джейкоба следили за лицом мучительницы Беллы, удовлетворенно впитывая увиденные эмоции.

— Отлично, твой блондинчик не солгал, — его ухмылка треснула, обнажая зубы, и он снова начал красться по этой равноудаленной дуге вокруг них. — Пока мы тут болтаем, моя стая превращает их всех в пепел, — прошептал он. — Здесь только ты и я.

Вампирша поворачивалась вместе с Джейкобом, пока он двигался вокруг них к двум ступенькам, ведущим к кровати. Наклонив голову, он поймал камень в ладонь, а другую положил на запястье, невозмутимо сцепив руки перед собой.

— Путь свободен, паразит, — тихо выдавил он. — К озеру, из которого ты выползла.

Вампирша рассмеялась ужасным скрежещущим смехом, будто кто-то скреб когтями по стеклу.

— Ты, должно быть, решшил, что я тупая, как пробка, — хихикнула она. — Я знаю, что если брошшу ее на бегу — жживую или мертвую — ты достанешь меня и оторвешшь голову. И ты знаешь — если я протащщу ее по кромке воды, то сверну ей шшею, прежде чем пойду купатьсся.

Джейкоб попятился к ступенькам подиума и склонил голову к плечу, задумчиво поджав губы, затем снова начал подбрасывать камень.

Наклонившись к уху Беллы, вампирша издала мягкий смешок.

— Твой маленький питомец и я мертвы, и мы оба это ззнаем, — она произносила каждое слово с хриплым воркованием. — Но ссмерть — это тоже сспорт.

— Видишшь, — ее правая рука крепче сжалась в волосах Беллы, — я нашшла твою ахиллесову пяту, красавчик, — пробормотала пиявка, ее пальцы угрожающе поглаживали горло Беллы. — И мы можем ссыграть с тобой в маленькую игру: как долго ты будешшь храбриться, прежде чем один из вас ссломается.

Дразнящий палец очертил дугу вокруг чувствительной плоти метки, и Белла втянула воздух и закрыла глаза, когда ее тело рефлекторно попыталось отпрянуть. Вампирша крепко держала в кулаке копну ее волос.

— Если ты поднесешшь одну из своих маленьких лап поближже, — прошептала она, и согласные хрустели и шипели, пока ноготь танцевал по коже Беллы, обводя огненную яму, выжженную меткой, — я убью ее. Как долго ты ссможешь поддерживать в ней жжизнь?

Как бы отчаянно ни боролся разум Беллы против того, чтобы позволить пиявке насладиться страхом, ее тело обладало собственным разумом. Она в ужасе застыла, дыхание стало поверхностным и таким же быстрым, как биение ее сердца.

— А-ай, — проворковала вампирша. — Ссмотри, она уже вся дрожжит.

Белла разлепила сухие глаза и увидела Джейкоба, который напряженно наблюдал за ней, лениво сложив руки перед собой и выстукивая резкий ритм.

— Ее боль меня не волнует, — Джейкоб произносил каждое слово, глубоко глядя ей в глаза прожигающим, как кислота, взглядом. Затем его внимание снова вернулось к пиявке.

— О, неужжели? А так? — рассмеялась она.

И вселенная Беллы раскололась.

Ее тело вспыхнуло мучительным криком, когда вампирша грубо царапнула ногтем по метке. Все исчезло: ее мучительница, Джейкоб, всякое подобие самообладания... Весь мир Беллы стал не чем иным, как пламенем — поющим, испепеляющим, но почему-то не поглощающим; это была бесконечная полыхающая агония.

— Ты не ччеловек, — вдруг взвизгнула пиявка у нее за спиной.

— Больше нет, — последовал апатичный ответ.

Эти слова, казалось, эхом отдавались в ушах Беллы, когда мука отступила настолько, что она смогла открыть тяжелые веки.

Джейкоб оставался в той же самой позе — глаза холодные и напряженные, застывшие на гематитовой маске, перечеркнутой кривой ухмылкой. Его пальцы выстукивали нетерпеливый ритм, будто он ждал чего-то действительно стоящего.

С яростным шипением пиявка свирепо вцепилась в плечо Беллы, погрузив ногти в кожу, а Беллу — в чан с кипящим маслом, которое срывало ее плоть с костей. Тело, висящее на волосах, билось в пароксизме боли, как какая-то жуткая марионетка.

Белла могла кричать, визжать или вообще не издавать никаких звуков, ее жалкий человеческий разум был неспособен выдержать такую муку. Каким-то образом она выжила на своем погребальном костре, но проскочила обугленную черту, за которой нервные окончания оказались сожжены дотла.

— Поссмотри на него! — в ярости завизжала вампирша.

Это убивающая сознание пытка внезапно прекратилась, жесткие пальцы резко сжали ее лицо, грубо дернув вверх с того места, где голова лежала на плече в месиве липких волос. Щеки были теплыми и скользкими от крови, так что хватка усилилась, танцуя на раздробленной челюсти. Она даже не чувствовала боли от перелома.

— Поссмотри на него! — снова прошипела пиявка, покачивая головой Беллы и отрывая ее вялые ноги от пола.

С чисто биологическим рефлексом, который заставляет животное дергаться после смерти, Белла подчинилась. Взгляд дико метнулся к Джейкобу — его лицо ничего не выражало, но глаза смотрели на нее с яростной силой.

— Ты поззволила ему трахнуть ссебя, — глумление в ее голосе обернуло ненавистью слова, доносившиеся до слуха Беллы. — Он — еще худший монсстр, чем любой изз моего вида.

Глаза Джейкоба метнулись вниз, а затем снова поднялись с безразличным взглядом на ее мучительницу.

Но что-то в этом движении заставило ее опустить глаза по его телу к этому неутомимому движению рук. Он положил камень в ладонь и вывернул кисть, а пальцы второй руки лихорадочно постукивали по запястью.

На этом месте у нее остался еще один шрам от укуса.

— Я запрограммирован защищать человеческую жизнь, — мрачно усмехнулся Джейкоб. — Но лично мне на это похуй.

Взгляд Беллы с трудом скользнул вверх по его телу к глазам, которые снова смотрели на нее. Его ноздри едва уловимо раздулись.

Ее губы приоткрылись, но ничего не вышло.

— Дажже мы заботимся о нашших парах, — усмехнулась вампирша. — Я зздесь, как бы то ни было, жертвую своей жжизнью, чтобы отомсстить...

Белла не узнала свой собственный голос, когда, наконец, смогла протолкнуть слова сквозь губы.

— Он ненавидит меня, — звук был грубым, с привкусом крови.

— Я вижжу, милочка, — прошептала вампирша ей на ухо. — И мое бедное мертвое ссердце сочувствует тебе, исстинно так.

— Я... — Белла поперхнулась и облизнула потрескавшиеся губы. — Я вышла замуж за вампира... — у нее не хватило сил, чтобы протолкнуть через горло остаток фразы.

Но вампирша все равно вздрогнула от неожиданности, ее похожая на тиски рука с интересом ослабла.

— Я думаю, ты лжешшь мне, дорогая, — усмехнулась она с придыханием.

Белле потребовалась вся ее сосредоточенность. Встретившись взглядом с Джейкобом, она попыталась вывернуть онемевшую руку.

— Видишь? — прохрипела она, стараясь показать запястье.

— Нет... не можжет быть... — выдохнула пиявка, когда ее рука оторвалась от шеи Беллы, чтобы приблизить след укуса.

Все произошло мгновенно.

Что-то просвистело мимо нее, как пуля, врезавшись в руку вампирши и разбив ее на осколки, которые впились в бок Беллы. Используя ступеньки, как стартовые колодки, Джейкоб бросил себя, словно ракету, и позади нее разлетелось битое стекло, перекрывая звук бешеного рычания. Его большое тело пронеслось над ее головой, в воздушном сальто сгребая пиявку.

Разбухший мозг Беллы обработал эту сцену, словно какой-то наркотический трип, пока она падала вниз — изображение проплывало перед ней, будто в замедленной съемке, а по комнате разносилось звериное рычание и крики. Она болезненно приземлилась на пол с широко открытыми глазами, легкие отчаянно цеплялись за воздух, но тело осталось лежать, вялое и безразличное ко всему.

Она увидела, как над плоскостью деревянного пола по всей комнате разлетаются части тела — рука прыгала по ступенькам, вращаясь на локте в стремительном скольжении, икра пролетела, словно торпеда, и врезалась в стену, где начала извивался.

— Белла, — раздался над ухом хриплый баритон.

И ее потянули к теплой человеческой коже. Широко раскрытые глаза скользнули по искаженному болью лицу Сета, пока он пытался вытащить что-то жесткое из ее волос.

— Блядь, — тихо выплюнул он, баюкая ее на сгибе локтя, чтобы использовать обе руки.

Мир вращался, и боль искрила сквозь тело, как тлеющие угольки, заставляя ее вздрагивать и сжиматься в неконтролируемых судорогах. Взгляд скользнул по комнате.

Джейкоб только что оторвал голову от извивающегося туловища, мгновенно заглушив скрежещущий визг резким шипением. Подобно Персею с Горгоной, он держал за волосы голову омерзительной твари. Она раскачивалась вперед и назад, скрежеща зубами в отвратительной гримасе, Джейкоб обернулся через плечо с дымящейся яростью, исказившей лицо.

— Есть! — прошипел Сет, и Белла увидела, как когтистая рука просвистела в воздухе, тут же схваченная волчьей пастью.

Волки были повсюду — коричневые, черные и серые шкуры хлынули в ее дом, бешено рыча и собирая расчлененные части тела. Они кувыркались друг через друга перед глазами Беллы, как это всегда бывает перед тем, как теряешь сознание.

Ее зрение начало расплываться.

— Джейк, у нее шок...

Она словно издалека услышала голос Сета, перекрываемый глубоким гортанным рокотом, похожим на полуночный прибой. И вдруг тепло исчезло.

Белла открыла глаза, стараясь сфокусировать взгляд на своем сводном брате, голом и распростертом на полу, и губы у нее задрожали, пытаясь произнести его имя...

Но это прикосновение…

Подобно плазменному шару, все нейроны устремились к каждой точке контакта, когда ее снова окружило тепло. Горячий рот обхватил ее плечо, заставляя тело выгнуться со слабым стоном. Смуглая кожа, черные волосы, лицо Джейкоба, на мгновение возникшее в поле зрения, чтобы выплюнуть багряную струю через всю комнату, прежде чем оно нырнуло вниз за следующей порцией, прижимая губы к ее коже и высасывая все мучительные корни гниющей боли, пронизывающие ее плоть, как раковые метастазы.

Он сплюнул еще раз, а затем склонился к ней, полируя рану ленивым языком, отчего ее глаза закатились, и голова откинулась на дрожащий бицепс.

Была ли это его дрожь или ее собственная? Внезапно ей стало очень холодно.

Джейкоб сгреб ее тело и крепко прижал к себе.

— Одеяло! — пролаял он, его голос был хриплым и низким.

Словно во сне, закружились голоса, словно радужные разводы в луже.

— Там был яд?

Ее накрыла прохладная ткань, чей-то всхлип раздался сквозь шелковое тепло.

— Только пиявочная гниль, — низкое рычание просочилось под ее щеку. — Пол!

Мир перевернулся с ног на голову. Чувствуя головокружение и начиная тонуть в жаре и забытьи, она приподняла тяжелые веки и наткнулась на лицо Пола, искаженное самым яростным выражением, которое она когда-либо видела.

Громоподобный приказ был окутан огнем и серой.

— Собери эту блядскую хуйню снова и заставь ее страдать.

Ответный смешок Пола был таким же безжалостным.

— Не беспокойся об этом, босс.

* * *

Теплое бархатное прикосновение, сопровождающееся ленивым ритмом, смешанным с низким кашемировым урчанием, вытащило ее из глубин беспамятства. Белла сопротивлялась, все глубже погружаясь в мускусный жар и ровное биение пульса, которое уговаривало ее собственное спотыкающееся сердце не останавливаться.

Она вырвалась на поверхность забвения и задохнулась от холодного дыхания реальности. И тут же волной нахлынули воспоминания, снова не давая ей дышать. Белла отчаянно боролась с криком, приходя в себя и пытаясь сесть, когда ее глаза внезапно открылись.

Темнота.

На мгновение ей показалось, что она умерла.

Она моргнула невидящими глазами, а затем пискнула от холодного влажного давления на ребра. Белла резко обернулась и наткнулась на горящий взгляд, напряженный и сосредоточенный. Тяжело сглотнув, она попыталась сориентироваться, пока ее глаза метались по комнате, которая медленно выныривала из тени.

Освещенная голубым светом луны за большим окном, она лежала на полу чьей-то гостиной, а вокруг нее свернулся огромный волк, укутывая ее в мех. Ахнув, она повернулась к зверю с широко раскрытыми от страха глазами. Животное склонило голову и успокаивающе ткнулось мордой ей в бок. Шершавый теплый язык снова лизнул ее, начиная от ребер и поднимаясь по груди к ране на плече.

И только теперь Белла поняла, что обнажена.

Ну, почти...

На ней остались трусики. Волк продолжал ласкать метку медленными беззаботными движениями языка — как обычно, это навевало тепло и успокоение в отличие от чувственного тумана, которым ее окутывало прикосновение его человеческой кожи.

Но это было не то, чего она хотела.

Неуклюже оттолкнув огромную голову, Белла выбралась из волчьего кокона — выскользнула из путаницы конечностей и тяжелого хвоста, пока зверь смотрел на нее серьезными глазами. Упершись ладонью в его бочкообразную грудь, Белла поднялась на ноги и покачнулась. Она чувствовала себя как в тумане — сонной и дезориентированной.

Прижав руки к груди и прикрыв каждую запястьем, она попыталась сориентироваться. Это была простая гостиная с большим диваном по одну сторону от волка и темным камином по другую. С одного конца комнаты находилась кухня, а с другого — широкое окно, кресло и входная дверь. Коридор вел в безмолвную темноту за диваном.

Она никогда раньше здесь не бывала, но почему-то знала, что это дом Джейкоба. Как волк, которым он и был, он принес ее в свое логово, чтобы зализать раны. Честно говоря, у нее не было возможности даже задуматься, почему. Ее тело стало истощенным и слабым, как будто она только что пробежала двойной марафон.

Остекленевшими глазами Белла поискала на залитом лунным светом ковре свою футболку и увидела на деревянном полу в нескольких футах от себя белую груду. Бросив еще один взгляд на волка, который наблюдал за ней своими напряженными глазами — уши стояли торчком — она осторожно перешагнула через его конечности и поплелась к своей одежде. Ей казалось, что она движется под водой.

Наклонившись, она подняла ткань и обнаружила, что та стоит колом от засохшей крови и вся изодрана в клочья — волк, очевидно, разорвал ее. Вяло уронив остатки ткани, она снова прижала руки к груди и повернулась к зверю, который, замерев, все еще наблюдал за ней.

Она открыла рот, чтобы заговорить, но у нее вырвалось только хриплое карканье — горло саднило от крика. Она попыталась снова — хоть зверь и не понимал — надеясь, что слова заставят ее снова почувствовать себя человеком.

— Я... я... — ее голос оказался скрипучим и грубым. — Я не знаю, что делать.

Волк склонил голову набок в своей располагающей манере — как обычно, когда пытался понять ее.

Ее голова разбухла от непролитых слез, и, прикусив губу от нахлынувшего потопа, она снова обвела комнату взглядом. У Джейкоба, конечно, должна быть ванная.

Она сделала шаг в сторону холла, и ее взгляд метнулся назад к мягко шуршащему меху. Зверь перекатился и поднялся на лапы, одним плавным движением превращаясь в человека и выпрямляясь на двух ногах. Это было захватывающе и жутко одновременно.

В человеческом обличье, со сверхъестественными глазами, он нерешительно подкрался к ней. Белла инстинктивно сделала шаг назад, пятясь от огромного мужчины, и тот замер, нахмурив брови от боли отказа.

Белла глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понять — в случившемся он винит себя, но сейчас ей просто нечего было дать. После откровений Джейкоба и физической травмы каждая клеточка ее тела чувствовала себя оглушенной и увядшей.

— Джейк, — прошептала она, протянув дрожащую руку и прикрывая другой обе груди. — Я... прости, я просто... — ей нечего было сказать, и даже та энергия, которая потребовалась, чтобы выдавить из себя пустые слова, заставила ее почувствовать, что она вот-вот рухнет в обморок.

Закрыв глаза, она начала терять сознание, и вдруг теплая рука осторожно обхватила ее лопатки. Белла на мгновение прислонилась лбом к твердой груди, ее тело жадно пожирало ощущение кожи к коже, но все глубже погружалось в отчаяние. Как обычно, чувствовать его было прекрасно, но она хотела не этого.

Белла нуждалась в человеке.

Громко шмыгнув носом, Белла подняла голову и вывернулась из его объятий, опуская подбородок под весом того горя, которое давило на нее. Тихий стон вырвался из его человеческого горла, и он разбил бы ей сердце, если бы еще оставалось, чему разбиться. Не отрывая глаз от своих ног, она прижала руки к груди и неуверенно двинулась по темному коридору в поисках ванной и уединения.

Его рука осталась на пояснице, придерживая ее во время шаткого путешествия, пока она неуклюже двигалась по коридору, цепляясь рукой за стену. Две двери оказались открыты — одна сбоку, другая в конце коридора, где окна пропускали достаточно лунного света, чтобы она могла найти дорогу к той, что слева. Там пахло водой — прохладой и влагой — и, бросив взгляд на пару желтых глаз позади себя, она скользнула в дверной проем, и его успокаивающее прикосновение исчезло.

Найдя выключатель на стене, Белла щелкнула им, и резкий свет вместе с низким хрипом вентилятора потряс ее чувства. Ошеломленно моргнув, она нащупала дверь и захлопнула ее, отсекая этот скорбный взгляд, следивший за ней из коридора.

Она на мгновение прислонилась к холодному дереву, переводя дыхание после необходимости просто двигаться. Сейчас у нее не было сил беспокоиться о нем — она чувствовала себя оцепеневшей и страшно опустошенной. Впервые Белла действительно решила, что именно так все и закончится: они оба будут настолько раздавлены и искалечены, что никогда больше не смогут сложить осколки вместе. Она оказалась так близка к осыпающемуся краю, что это пугало.

Ее взгляд скользнул к зеркалу над раковиной и остановился на изможденном бледном призраке с пустыми глазами. Оттолкнувшись от двери, она сделала еще один шаг вперед, опираясь на столешницу из искусственного камня. Ее плечо на удивление хорошо зажило, метка по-прежнему смело и гордо выделялась на коже, оставались лишь едва заметные розовые линии там, где пиявка впивалась ногтями в ее плоть.

Но женщина, чье отражение было в зеркале, завершила свое превращение в кого-то, кого Белла не узнавала. Что-то случилось с ее глазами. Наклонившись ближе, она вгляделась в них и поняла, что они пусты, затравлены и безнадежны — точно так же, как у Джейка.

Рана зажила, но синяки остались — темные следы грубой руки отпечатались на ее подбородке, а волосы были в абсолютном беспорядке, напоминающем воронье гнездо.

Она пролаяла звук, который, вероятно, должен был быть смехом — помимо песка, соли и безнадежных колтунов от кулака вампирши, они выглядели так, будто волк пытался очистить их своим языком. Патлы торчали во все стороны, и в комбинации с ее измученными чертами лица создавали картину идеальной психопатки из фильмов Тима Бертона.

Белла еще несколько минут смотрела на свое отражение, а потом устало опустила голову. У нее не было сил беспокоиться о внешности.

Вдали от волчьего жара она замерзла, и холодные мурашки затанцевали на коже, заставляя мышцы сжиматься и напрягаться от дрожи. Зажмурившись, она глубоко вдохнула, пытаясь обрести почву под ногами, и повернулась к комнате.

Она оказалась на удивление опрятной и чистой — мальчишкой Джейкоб всегда был неряхой — и, откровенно говоря, выглядела, как номер в частной гостинице, а не логово холостого Альфа-плейбоя. Может быть, рядом с его спальней была еще одна ванная...

Ее разум цеплялся за несущественные детали только потому, что все остальное было совершенно подавляющим. Возможно, теплый душ поможет сбросить это странное ощущение апатии...

Оттолкнувшись от столешницы, она ухватилась за вешалку для полотенец и, используя ее, как поручень, направилась в душ. Отодвинув занавеску и открывая девственно чистую ванну, она включила воду и стала ждать, пока она нагреется, слепо уставившись перед собой.

Вскоре поднялся пар, и она вошла под душ, задернув за собой занавеску. Откинув голову назад, она позволила воде стекать по лицу, пальцы проследили путь вниз по телу, и она обхватила себя руками, прислоняясь к холодному кафелю. Тепло и плеск воды действовали успокаивающе, и Белле вдруг захотелось свернуться калачиком на дне ванны и уснуть.

И больше никогда не просыпаться.

Перспектива казалась пугающе заманчивой. Широко открыв глаза, она выпрямилась и смахнула воду с лица. Только теперь Белла поняла, что до сих пор не сняла трусики. Со вздохом она сбросила промокший хлопок, отжала его и потянулась вверх, игнорируя ноющие мышцы, чтобы повесить белье на держатель душа.

Должно быть, Джейкоб иногда все-таки пользовался этой ванной, потому что она обнаружила флакон шампуня с кондиционером и кусок мыла. Выжав немного кондиционера, она нанесла его на волосы, начиная долгий процесс обработки колтунов.

Это было безнадежно. Как и все остальное.

На самом деле, в дополнение к безнадежности, сзади отсутствовал огромный клок — вероятно, в том месте, откуда Сет вытащил оторванную руку пиявки. Белле было все равно.

Она машинально двигалась, пропитывая колтуны кондиционером, а затем помыла волосы и тело, наблюдая, как брызги крови, песок и оторванные волосы соскальзывают в канализацию вместе с ее рассудком.

Она не смогла заставить себя выйти из-под воды, пока та не начала остывать.

Душ почти не помог рассеять странный туман. Ее голова будто была набита ватой, и она едва почувствовала полотенце, которое взяла с вешалки и быстро провела им по телу, тщетно пытаясь восстановить хоть какие-то ощущения... любые ощущения, кроме боли. Обернув его вокруг груди, она подошла к зеркалу и открыла шкафчик за ним. Белла достала расческу, лежавшую рядом с бритвой, и машинально провела ею по волосам. Задняя часть была неровно изорвана — придется все это отрезать.

Еще раз взглянув в зеркало, она обхватила себя руками и прислонилась спиной к двери, не зная, что еще предпринять. Она медленно сползла вниз, села на пол и уставилась в потолок, рассеянно перебирая пальцами щетинки расчески.

Потерянная.

Позади нее дверь слегка дрогнула и выгнулась, будто кто-то большой повторил ее движение с другой стороны. Повернув щеку и прижавшись ухом к дереву, она услышала лишь долгий вздох, когда чья-то голова ударилась о пустотелую дверь.

Это на самом деле было символично.

На мгновение она просто прислонилась виском к этой стене между ними. В доме царила полная тишина, если не считать мягкого шепота вентилятора в ванной и ровного капанья воды из душа. Они с Джейкобом потерялись в море, и вряд ли у Беллы хватит сил вытащить их обоих на берег. Ее саму засосало во время прилива.

Протянув руку, она повернула дверную ручку, и скрип резким эхом раздался в ванной. Чувствуя, как исчез вес с другой стороны, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула в щель.

Одетый в футболку, с зачесанными назад волосами, Джейкоб смотрел через плечо черными человеческими глазами. Это удивило ее — она ожидала увидеть волчье золото.

С минуту он молча изучал ее лицо, потом поднял что-то с колен и протянул ей через щель. Глядя в его непроницаемые глаза, Белла взяла ткань онемевшими пальцами и медленно защелкнула дверь.

С минуту она смотрела на большую черную футболку, рассеянно теребя ворот, и ее разум закоротило в режиме ожидания. Это было лучшее, что каждый из них мог сделать — все сводилось к тому, чтобы обмениваться кусочками себя через щели в обороне.

Но у нее не оставалось сил протянуть руку. На пляже глубина боли Джейкоба прорезала дыру в ее сердце и оставила его кровоточить. Последующая безжалостная пытка прижгла рану в груди огнем.

Теперь Белла стала не более чем пустошью — обугленной пустыней после апокалиптического пожара, где тлеющие угли все еще мерцали под поверхностью, как отзвук прежней боли. Она до сих пор чувствовала ее — жестяным покалыванием на зубах и в костях, как воспоминание о скрипе ногтей по стеклу.

Только в миллион раз хуже.

Судорожно сглотнув, она уронила голову на дверь и попыталась сделать глубокий вдох, стараясь справиться с отчаянием, которое грозило поглотить ее. Ее глаза распахнулись, она потянулась наверх и схватилась за край раковины, с трудом поднимаясь на нетвердые ноги.

Она не могла позволить себе останавливаться, иначе просто утонет.

Прислонившись к столешнице, она повозилась с футболкой и натянула ее через голову, а затем стащила полотенце, как только подол скромно прикрыл ей колени. Шаркая ногами, она подошла к ванне, повесила махровую ткань на хромированную вешалку и потянулась за трусами. Они был холодными и сырыми, но она все равно надела их.

Потянувшись через комнату, Белла взялась рукой за унитаз, а затем за раковину, и, потушив свет, погрузила ванную в черную тишину.

Позади нее упала одинокая капля воды.

Она облизнула губы и услышала звук в темноте, когда дрожащей рукой повернула дверную ручку и выглянула в щель. Джейкоб стоял, прислонившись к противоположной стене коридора, заложив руки за спину и наблюдая за ней затуманенными глазами. Лунный свет цеплялся за скульптурные черты его лица и леденил эбеновую косу, перекинутую через плечо. Он пристально посмотрел на нее, и тяжесть его взгляда больно ранила ее нежную скорлупу.

Белла склонила голову, неуверенно перекинув волосы через плечо, и ее глаза скользнули по полу между ними. Она чувствовала себя ужасно пустой и уродливой.

— У тебя есть ножницы? — спросила она шершавым, как наждак, шепотом.

С мягким шелестом ткани Джейкоб оттолкнулся от стены. Белла подняла глаза и увидела, что он шагнул ближе. Он дернул подбородком в сторону ванной, и она попятилась, пошире открывая дверь.

Он шагнул внутрь, наклонился, сунул руку в шкафчик под раковиной и выпрямился, поймав ее взгляд в зеркале. Джейкоб повернулся с ножницами в руке. Вероятно, ей следовало бы подождать до утра, чтобы подстричься, но что-то глубоко внутри нее хотело, чтобы стрижка — и вся эта боль — закончилась немедленно. Когда рассветет, ей придется посмотреть, не осталось ли осколков, которые можно попытаться собрать воедино.

Белла молча взяла ножницы, ее взгляд упал на холодный металл. Нечто нездоровое и извращенное побуждало ее проткнуть ими свое разбитое сердце, просто чтобы почувствовать хоть что-то.

Не глядя на него, она подошла к раковине, и он отодвинулся в сторону. Сейчас ей не хотелось яркости искусственного освещения — лунного света было достаточно, чтобы завершить кровавую бойню. Она вытянула прядь сзади на всю ее оторванную длину и примерилась спереди, сжимая место отреза прямо под челюстью. Подняв ножницы дрожащей, как лист, рукой, она уставилась на призрачную женщину в зеркале.

Вдруг теплая большая ладонь обхватила ее кисть, удерживая на месте. Белла посмотрела в его темные глаза, отраженные в зеркале, словно черные дыры. Он ничего не сказал, просто осторожно убрал ее пальцы с металла. Сдавшись, она устало опустила руки на раковину.

Кончики пальцев медленно расчесали ее истерзанные кудри.

— Здесь? — прошептал он.

Белла подняла глаза и увидела, как он вытаскивает заднюю прядь и подносит ножницы посередине между ее челюстью и плечом. Не отрывая взгляда от его руки, она молча кивнула.

Не говоря больше ни слова, он начал работу с резким скрежещущим звуком отрезанных волос, потом поймал прядь и положил ее на раковину. Белла прикусила губу и прислонилась к столешнице, а он уже брал следующую и отрезал ее.

Во всей этой ситуации было нечто символическое — Джейкоб стоял во мраке позади нее с бесстрастными глазами, отрезая все лишнее, чтобы оставшееся соответствовало ущербным размерам травмы. Слезы жгли ей глаза и заставляли отражение расплываться.

Медленными осторожными движениями он обстригал все волосы по кругу, складывая каждый длинный влажный локон в кучу к остальным. Волосы являлись одним из ее немногих достоинств — не то чтобы она могла когда-либо надеяться конкурировать с женщинами, с которыми он встречался.

— Белла.

Голос Джейкоба был глубоким и мягким, как черный бархат.

— Я говорил все это... — он сделал паузу, отстригая очередную прядь у нее на затылке, — … чтобы она перестала причинять тебе боль.

Белла моргнула, и слезы потекли по ее щекам, пока она смотрела туда, где он пристально наблюдал за ней в зеркале. Его взгляд снова вернулся к волосам, он подхватил следующую прядь и отрезал ее.

— И все же, ты говорил правду, — выдохнула она. Слова обжигали горло. — Разве не так?

Рука Джейкоба замерла в ее волосах, и его глаза метнулись к ее отражению в зеркале.

Белла смотрела на него в ответ, слезы капали с ресниц, следуя по дорожкам, уже блестевшим на щеках в лунном свете.

— Ты повторяешь это с тех пор, как я вернулась, просто я не слушала.

С трудом сглотнув и сжав губы, Джейкоб наклонил голову и взял в руку последнюю прядь. Остановившись на мгновение, он поднял ножницы и сделал финальный срез, подхватил отделенный локон и положил его на край раковины к остальным.

Белла медленно перевела взгляд на девушку, чьи волосы начали высыхать, и естественные волны смягчили рваную стрижку, заставив кудри виться прямо под ее подбородком.

— Тебе стоило просто позволить ей убить меня, — прошептала она незнакомке в зеркале. — Тогда, по крайней мере, ты бы освободился.

Рука Джейкоба поднялась к ее волосам, на мгновение касаясь буйных волн, и у Беллы в носу защипало от новых слез. Мозолистый кончик пальца скользнул по ее щеке и прошелся по влажной дорожке грусти вдоль подбородка.

— Не сдавайся, — выдохнул он.

Ноздри Беллы задрожали, она пыталась сдержать цунами.

— Почему? — хрипло спросила она, глядя в эти темные глаза.

Они сияли сухой болью, когда он медленно покачал головой.

— Я не... — он замолчал, его ладонь тяжело опустилась на ее плечо. — Ты единственная не сдалась...

Белла почувствовала, что распадается на части. Ее голова склонилась, тихие рыдания поднимались вверх по груди — она не знала, сможет ли снова стать той женщиной.

Рука на плече заставила ее повернуться, и ладони скользнули вверх по обе стороны ее челюсти, поднимая голову к его лицу.

— Я не знаю, что делать, — прошептал он.

Белла вскинула глаза, встречаясь с его взглядом, ее безысходное отчаяние сочилось слезами и стекало по щекам.

— Может быть, нам обоим стоит просто уплыть в море, — пролепетала она.

Джейкоб нахмурился, затем наклонился и подхватил ее на руки.

И Белла развалилась на части.

Крепко обвив его руками и ногами, она безутешно рыдала, содрогаясь всем телом и буквально разрываясь по швам. Большая рука легла на ее затылок, прижимая голову к своему плечу; он вынес Беллу из ванной, пока она безудержно ревела в его футболку.

Она почувствовала, как его огромное тело качнулось вниз, и ощутила под коленями шершавую обивку. Рука Джейкоба прижимала ее голову к себе с какой-то яростью, пока оставшиеся силы покидали ее вместе с солью слез и отчаяния.

В конце концов, рыдания перешли в тихую икоту.

Пальцы Джейкоба скользнули под ее подбородок и осторожно приподняли лицо. Жалобно всхлипывая, она попыталась отстраниться, но он удержал ее взгляд широко раскрытыми глазами, которые поглотили ее целиком, погружая в скользкую и страшную пустоту изломанной души. Она видела это: в густой тени и медленном трепетании длинных прямых ресниц, в сжимавшихся уголках и изгибе формы глаз в полумесяцы боли — отвращение к себе, бесконечная тоска, абсолютный ужас.

Он склонил голову, убирая ее волосы с лица и заправляя их за уши. Его взгляд метнулся к ее глазам.

— Мне не все равно, — выдохнул он. — И это больно. Мне так больно, и я не знаю, что делать, — он облизнул губы. — Я не знаю, как... — слова застряли у него в горле, словно последний вздох.

Белла сглотнула, ее взгляд впитывал все микровыражения, искажающие эти сильные черты.

— Я тоже, — прошептала она, раздувая ноздри от новых слез.

Его ладони покоились на ее затылке, несколько капель вырвались на свободу, и он быстро поймал их, осторожно стирая большими пальцами.

Его язык скользнул по губам, а взгляд метался между ее глазами, как зверь в клетке. Затем он медленно наклонился и прижался лбом к ее лбу. Его ладони обняли ее голову, и он держал ее, втягивая прерывистое дыхание и разделяя с ней собственные сладкие выдохи.

Ресницы Беллы смахнули жидкую скорбь, и она постаралась сосредоточиться на его глазах, таких близких, темных и бесконечно человеческих. Вероятно, это был самый интимный момент, который они разделили за всю свою потрепанную жизнь — вместе, но снова слишком далеко. Они оба так устали.

В том, как они цеплялись за каждый вздох и друг за друга, ощущалось бесконечное отчаяние. Разрозненные осколки, разбитые и измельченные ошибками и травмами — они плыли, как обломки, дрейфующие в море боли.

Глаза Джейкоба закрылись, он провел своим носом по ее так, как это делал Воин Духа, заключенный в эту поврежденную оболочку.

— Боже, мне так жаль, — выдохнул он, и эти слова эфемерным дуновением воздуха коснулись ее кожи. — Мне... мне нужно ... — он попытался сглотнуть. — Но я не могу...

Застывшие острые осколки его сердца образовали черную дыру в ее груди, и произошел взрыв. Падая в его объятья, она скользнула влажным поцелуем по его щеке и нырнула лицом ему в шею, обхватив руками и крепко сжимая, пока рыдала от потрясения. Спеленутая его руками и теплом, она выплакивала слезы о нем, о себе, о них обоих — потерянных и одиноких, даже когда они были вместе.

Белла задавалась вопросом, найдут ли они когда-нибудь путь домой.

* * *

Нежный свет просачивался сквозь веки Беллы, растапливая беспамятство. С мятежным стоном она повернулась на бок, вглядываясь в темноту в поисках бесформенных грез о тепле, которое баюкало ее всю ночь.

Она нашла лишь жесткие безликие простыни. Приподняв голову, Белла вяло моргнула, и на лбу появилась морщинка, пока она смотрела через равнину белой подушки в окно с видом на серо-зеленый день.

Напрягаясь, Белла быстро заморгала, и воспоминания о прошлой ночи материализовались с тяжелым холодным осознанием. Она не шевелила ни единым мускулом, отчаянно пытаясь сориентироваться. Последнее, что она помнила — как свернулась калачиком на коленях Джейкоба на диване и изливала потоки слез на его шею.

Белла мучительно попыталась собрать расползающиеся воспоминания и нерешительно перевернулась на другой бок. Многое из прошлой ночи казалось сном — или потенциальным безумием — и было трудно разобрать, где начиналась реальность.

Дневной свет, наполнявший комнату, казался либо слишком ранним, либо очень поздним — в нем была мягкость. Тихий шум дождя, барабанящего по жестяной крыше, и жалобный крик птицы, уставшей от бурной дневной деятельности, инстинктивно подсказывали ей, что перевалило далеко за полдень. Потирая лицо, она оттолкнулась от кровати, и одеяло упало ей на колени.

Она проснулась в большой незнакомой спальне, которая была обставлена самой простой мебелью: книжный шкаф, комод, двуспальная кровать. Ничто не украшало обитые вагонкой стены, хотя на отделочной рейке приютились маленькие резные фигурки, задвинутые в угол.

Но где бы она ни находилась, все ее вещи переехали следом за ней.

Те же коробки, которые она сложила в машину перед переездом сюда, были аккуратно составлены в дальний угол, а ее чемодан стоял на полу. На комоде лежали ноутбук и телефон — оба подключенные к зарядке. Она опознала рюкзак, прислоненный к ящикам тумбочки.

Белла была не уверена, что чувствует — возмущение таким произволом или облегчение. Она не знала, готова ли в ближайшее время вернуться в дом у озера и в те воспоминания. Тот факт, что ей, возможно, больше никогда не придется там побывать, странно успокаивал.

Но она также не была уверена, стоит ли оставаться здесь — где бы она ни была. Впрочем, она догадывалась.

Быстрый взгляд в окно подтвердил ее подозрения. За потоком бегущих капель дождя простирался сказочный пейзаж зеленой лужайки, темный лес и две припаркованные машины, покинутые, но терпеливо ожидающие на гравийной дорожке.

Ее и Джейкоба.

Белла рухнула на кровать, безучастно уставившись в потолок. В данный момент она не знала, куда идти и волнует ли это ее вообще; она чувствовала себя растерянной, встревоженной… подавленной.

Сделав глубокий вдох и закрыв глаза на его вершине, она заставила себя сесть, пряча лицо в ладонях, и потерла щеки, пытаясь восстановить хоть какое-то подобие кровообращения. Она чувствовала себя оцепеневшей.

Прохладный воздух на шее и странная легкость волос заставили ее рассеянно поднять руку к остриженным локонам. Она подтянула колени к груди, лениво перебирая пальцами пряди на затылке. Хотя по сравнению с прошлой ночью ее самочувствие улучшилось, Белла все еще ощущала себя потерянной и опустошенной, будто истошно вопила в течение нескольких дней.

Медленно выдохнув открытым ртом, она сбросила одеяло и, преодолевая боль в теле, свесила ноги с кровати. Она чувствовала себя так, словно ее переехала фура, а может и целая колонна. Ныли даже мышцы, о существовании которых она не подозревала, но в этом был смысл — каждая из них перенапряглась, содрогаясь от ошеломляющей боли вчерашней пытки.

Белла подвинулась к краю кровати и с трудом поднялась на ноги. Покачнувшись, она чуть не упала обратно, но ухватилась за матрас. Она остановила взгляд на знакомом чемодане на полу и, держась за край кровати, опустилась на колени возле деревянного столбика. Она не была уверена, что, черт возьми, делать, поэтому решила одеться и отправиться в ванную, чтобы с чего-то начать.

Молния на чемодане с визгом открылась, и Белла принялась перебирать одежду, которая определенно была брошена туда мужскими руками без какого-либо порядка. Схватив первые попавшиеся джинсы и футболку, она вытащила синий вязаный кардиган с круглым вырезом, который не носила уже месяц, потому что им невозможно было закрыть гордо красовавшуюся метку. Он оказался безнадежно измят и совершенно не годился для выхода.

Белла все равно его подхватила.

Она нашла в рюкзаке расческу, провела ею по волосам и постепенно оделась, то глядя в окно, то блуждая взглядом в каком-то оцепенении.

Разблокировав свой телефон, она проверила время (чуть позже четырех), дату (воскресенье) и пару тревожных сообщений от Эмили и ее отца в субботу вечером. Тот факт, что с тех пор ничего не пришло, не предвещал ничего хорошего — все они, должно быть, знали о случившемся.

Честно говоря, Белла была удивлена, что ее отец еще не примчался с синими мигалками и пистолетом наголо. Сью определенно являлась силой, с которой приходилось считаться.

Тихонько шмыгнув носом, она нашла зубную щетку и остановилась у двери, проверяя, полностью ли одета. Она была помята, носки не совпадали, и шнурки одного кроссовка оказались развязаны, но в остальном она выглядела достаточно прилично. Белла присела, повозилась со шнурками и, в конце концов, просто сунула их внутрь, прежде чем встать на ноги. Сделав глубокий вдох, она открыла дверь.

Коридор был пуст, а дверь в конце него закрыта — это оказалось своего рода облегчением.

Но и разочарованием тоже.

После вчерашней ночи она не была уверена, как обстоят дела с Джейкобом и хватит ли у нее энергии волноваться об этом. Надежда являлась такой хрупкой вещью, и она была изуродована до неузнаваемости — поиск осколков займет некоторое время, и понадобится еще больше, чтобы склеить их.

Прислонившись к стене, она протащила плечо по пазам вагонки и потянула себя на трясущихся ногах вдоль молдинга высотой по грудь через коридор в ванную. Даже кожа у нее болела — каждое прикосновение ткани футболки неприятно натирало.

Закрыв за собой дверь, она включила свет, смутно узнавая помещение, и взглянула в зеркало.

Белла увидела незнакомку с высохшими кудрями, которые сжались в боб-каре, локоны танцевали между челюстью и плечом, выставляя метку на всеобщее обозрение.

Это больше не имело значения.

Нетерпеливо заправив волосы за каждое ухо, она бросила взгляд вниз и замерла. Аккуратно разложенные на раковине, как ряд мертвых тел, лежали ее отстриженные десятидюймовые локоны цвета красного дерева.

И длинная черная коса.

Белла, сама того не желая, уронила зубную щетку в раковину, и ее рука потянулась к шнурку из волос. Он до сих пор был связан с одного конца, будто его просто схватили и отрезали.

На самом деле, именно это и произошло. Она взяла косу за резинку и взвесила на ладони, наблюдая, как она расплетается с толстого свободного конца. Пальцы скользнули по шелковистым волоскам, прежде чем она положила ее обратно — рядом с прядями своих собственных волос. Контраст между ее красно-каштановыми и его угольно-черными локонами оказался насыщенным и красивым.

И удивительно мрачным.

Она понятия не имела, что означал этот жест. Длинные волосы являлись символом духа и силы в его культуре, так что едва ли это была обычная стрижка, сделанная в знак симпатии.

Пока она чистила зубы, рассматривая пряди, ее мысли путались в догадках. В итоге она задумалась, забрать ли ей волосы с собой или оставить в ванной. Решив не сжигать попусту умственную энергию, которой у нее и так не было, Белла предположила, что этот поступок означал равноценный обмен, которого требовала его честь. Она аккуратно подхватила косу и направилась в холл. Дверь в конце коридора все еще была закрыта, поэтому она прошаркала обратно в гостевую комнату и положила черные пряди на комод.

Не зная, что делать, она снова проверила свой телефон, сунула его в карман и вышла из спальни. Нетвердой походкой она прошла по коридору в гостиную.

А вот и он.

Джейкоб неподвижно сидел в откидном кресле, его профиль выглядел жестким и суровым, а взгляд был направлен через темную комнату в сторону кухни. Остриженные волосы спадали острыми кончиками к его подбородку и смотрелись на удивление хорошо уложенными, хотя по тому, что они были немного короче сзади, становилось очевидно — это следствие одного небрежного среза.

Белла поймала себя на том, что стоит в дверях, пытаясь предугадать следующий шаг в этом танце. Не глядя в ее сторону, он стремительно поднялся на ноги, и резкий хлопок разрушил ее самообладание. Тело Беллы сжалось с готовым вырваться криком, который она поймала за зубами в самый последний момент — его движение просто заставило кресло качнуться назад.

Ее нервы все еще были натянуты до предела.

Джейкоб почти комично застыл, его оценивающий взгляд скользил по ее лицу, будто он читал шрифт Брайля глазами. С досадой втянув губу в рот, она вздернула подбородок и плотнее прислонилась к стене.

Он демонстративно облизнул губы, словно предупреждая ее, что собирается заговорить.

— Ужин в доме Эмили, — его раскатистый бас звучал подобно акустическому глубокому массажу, хотя сами слова были холодными и безличными. — Им нужно увидеть тебя.

Сказанное заставило ее переключить внимание с его отстраненности — даже в такие времена, как сейчас, все еще оставались потребности, которые нужно было удовлетворить. Идея увидеть стаю показалась настолько ошеломляющей, что Белла даже не смогла начать обдумывать это.

Он, по-видимому, ждал какого-то ответа, поэтому она молча кивнула, и, быстро оглядев ее лицо, Джейкоб повернулся к входной двери.

Она догадалась, что он имеет в виду прямо сейчас — вероятно, лучше сразу же покончить с этим. Белла прошаркала через комнату, не сводя глаз с кроссовок и следуя за ним. Он отступил назад, придерживая дверь открытой, и, ухватившись за косяк, она осторожно ступила на крыльцо.

Дождь снаружи закончился, но морось все еще висела в воздухе, как туман. Она сосредоточилась на зеленом-презеленом лесу, окружавшем его двор, а не на оставленных здесь воспоминаниях об обещании и сверхъестественной метке, или на том, как ей пришлось схватиться за перила, словно старухе, чтобы спуститься по лестнице. Это казалось странным, но спустя два месяца она ощущала, будто прожила свою жизнь на высокой скорости — от воскрешения и обретения себя до принятия ответственности и риска, а также самоотверженного отстаивания тех вещей, которые были ей дороги.

Сейчас она чувствовала себя опасно близкой к тому, чтобы развалиться на части.

После вчерашнего спотыкающегося признания он снова сделал несколько шагов назад, и она не могла сказать, что удивлена, хотя именно теперь очень сильно нуждалась в его близости. Но, разбитым и изломанным, им обоим приходилось работать с маленькими осколками, которые безмолвно передавались туда и обратно через щели.

Он отдавал ей все, что имел. Белла сказала ему, что ей ничего не нужно. Она все еще лгала им обоим.

Сжав губы от смущения и разочарования, она осторожно пошла по гравийной дорожке к их машинам, гадая, которую из них он выберет. Внезапно он опередил ее и распахнул дверцу своего классического кабриолета.

Решив ничему не придавать значения, она с трудом забралась внутрь, и Джейкоб закрыл за ней дверь, а затем она наблюдала, как он, крадучись, огибает капот. Было невозможно не почувствовать одновременно значимость его выбора и близость внутри любимого автомобиля, в ремонт которого он, очевидно, вложил время и силы. Машина пахла им — теплом и мужчиной, со знакомой призрачной ноткой сосны.

Устроившись поудобнее в ковшеобразном кресле, она прислонилась спиной к двери; дверца с водительской стороны открылась. Избегая взгляда Джейкоба, она машинально переключила внимание на заднее сиденье и собственные фантазии, которые все еще преследовали ее — особенно об опущенной крыше, которая, вероятно, предоставляла достаточно места для какой-нибудь креативной гимнастики, даже с его огромным телом. Она задалась вопросом, скольких девушек он возил «на вершину утеса» в этой машине.

Двигатель с мурлыканьем завелся, и кисть Джейкоба упала на ее подголовник, он вытянул шею, оглядываясь через плечо и оказавшись слишком близко, чтобы его игнорировать.

— В этой машине никогда не было другой девушки, — пробормотал он на одном дыхании, пока вел автомобиль задним ходом по подъездной дорожке.

Пристальный взгляд Беллы метнулся к его стальной маске — глаза были напряженно сосредоточены на дороге позади них. Глядя на него, она никогда бы не догадалась, что он только что вообще что-то сказал, не говоря уж о таком признании. Она всматривалась в суровое лицо, пытаясь понять, как ему удавалось так хорошо угадывать ее мысли, если он, по большей части, притворялся, будто ее не существует.

Выехав на дорогу, он повернулся к лобовому стеклу и рассеянно провел рукой по волосам. Его взгляд скользнул по лицу Беллы, задержавшись лишь мельком — эту долю секунды едва можно было заметить — прежде чем он включил передачу.

Он все еще был там… и старался.

И в эту минуту Белла решила, что этого достаточно.

Она наблюдала, как он откинулся на спинку сиденья и непринужденно повел машину по проселочной дороге. Он был одет в джинсы, кожаные ботинки и обтягивающую черную футболку, рукав которой задрался на его мускулистом плече ровно настолько, чтобы обнажить нижнюю часть племенной татуировки. С суровым профилем и щетиной, которая подчеркивала челюсть, он выглядел крутым и компетентным. Небрежно остриженные волосы, спадающие на скулы, добавляли достаточно мягкости, чтобы его до смерти хотелось зацеловать.

Но независимо от того, насколько хорошо он выглядел и пах, или как близко сидел, у Беллы больше не было желания тосковать. Надежда оказалась такой слабой и хрупкой вещью — поэтому она собиралась продолжать делать то, что помогло ей пережить последний месяц, и принимать каждое мгновение таким, каким оно было, отбрасывая как можно больше ожиданий и потребностей.

Она отвернулась и прислонилась щекой к прохладному виниловому выступу двери, глядя в окно и наблюдая за тем, как мили гипнотически проносились мимо.

— Им нужно будет прикоснуться к тебе.

Мрачный шепот Джейкоба заставил Беллу открыть глаза, которые она невольно закрыла. Она положила локоть на дверцу, подперла кулаком подбородок и вяло кивнула, когда он вырулил на подъездную дорожку Ули; ее взгляд пробежался по машинам всех стандартных участников.

Моргнув, она выпрямилась и посмотрела на людей, выходящих на крыльцо. Вся стая была здесь, очевидно, в ожидании их прибытия.

Тяжело сглотнув, Белла откинулась на спинку сиденья, внезапно почувствовав себя напуганной и очень усталой. Она не продумала заранее, как этот опыт скажется на присутствующих, и не была уверена, хватит ли у нее сил быть «включенной» для них.

Джейкоб остановил машину и заглушил двигатель; встревоженные лица смотрели на нее с крыльца, когда он и вышел из машины без слов или колебаний.

Им нужно будет прикоснуться к ней.

Воспоминания о прошлой ночи — такой сильной боли, что она даже не заметила, что была в одних трусиках — обрушились на нее; она застыла на сидении в эмоциональном чистилище. На самом деле, она растерялась настолько, что подпрыгнула от неожиданности, когда открылась пассажирская дверь. Белла подняла глаза и увидела Джейкоба, который смотрел на нее без единой эмоции на лице.

Ухватившись за дверцу, она выбралась наружу и встала, дрожа и вытирая трясущиеся руки о джинсы. Джейкоб начал закрывать дверь, и ей пришлось отойти на шаг от машины. Она чувствовала себя настолько ошарашенной, будто сидела на наркотиках или что-то в этом роде. У нее кружилась голова, болело все тело, и она понятия не имела, что делать со всеми этими людьми, которые смотрели на нее, словно ожидая какого-то сигнала.

Неожиданно ее вовлекли в теплые и сильные объятья. Без единой мысли в голове она обхватила Джейкоба руками и ногами и уткнулась лицом в его плечо. От него чудесно пахло, и каждая клеточка тела вздыхала с облегчением, пока он медленно нес ее через двор.

— Сет, — низкий голос Джейкоба прогремел у нее над ухом, и Белла зажмурилась, вжимаясь лицом в его шею. — Мне нужно проверить границу, — остановившись, продолжил он.

— Мы приглядим за ней, Джейк, — послышался баритон ее сводного брата — тяжелый и густой, будто налитый свинцом.

Руки Джейкоба напряглись, и что-то в едва уловимой дрожи его мышц заставило ее поднять голову. Он смотрел на Сета сверху вниз жестким взглядом, и у него под кожей зарождалось глухое рычание.

Инстинкт подтолкнул ее, и она потерлась щекой о его челюсть, прежде чем отвернуться и оказаться в объятиях своего сводного брата. От него пахло стаей, семьей и силой.

Она приникла к нему, он глубоко вдохнул ее запах сквозь волосы и крепко обнял.

— Кто патрулирует? — коротко потребовал Джейкоб, Белла обернулась и увидела, что он смотрит на остальных членов стаи, все еще почтительно ожидающих на крыльце.

— Брейди, Коллин, Квил, братья, — ответил бас Сэма.

Резко кивнув и не взглянув в ее сторону, Джейкоб развернулся на пятках, стягивая футболку с широких гибких плеч, и направился прочь по подъездной дорожке.

Она задохнулась от болезненного спазма тоски и заставила себя обернуться, встречаясь взглядом с встревоженными глазами Сета. Он погладил ее по волосам, притянул ее голову к своему плечу и развернул их. Белла моргнула и увидела, как красно-коричневый волк скрылся за деревьями.

Следующие полчаса прошли, словно во сне.

Джейкоб оказался прав насчет прикосновений — руки и шепот обрушились на нее, словно водопад, как только ее занесли внутрь. Беллу передавали из одних волчьих объятий в другие — ее ноги ни разу не коснулись пола — пока парни делали длинные беззастенчивые глотки ее запаха, а их пары вели легкую непринужденную беседу о том, как им нравится ее стрижка и как здорово, что дети у бабушек. Тиффани оказалась единственной старшей из присутствующих, и с материнским объятием и профессиональным оценивающим взглядом она заставила Беллу выпить немного сока.

Стая плавно втянула ее обратно в уютный кокон семьи, не требуя ничего, кроме ее присутствия. Но она все равно ощущала, будто плывет сквозь какой-то тягучий густой туман, из-за которого свет казался психоделическим, а звуки отдавались эхом, словно на дне колодца.

Вскоре присутствующие стали изображать отвлеченное внимание, и все погрузились в значительно менее шумную воскресную рутину, которая казалась немного наигранной — но даже само намерение было прекрасно.

Белла сидела на скамье в кухне, потягивая холодный яблочный сок, пока Ким молча подравнивала ей волосы, а Эмили, Клэр и Хосе готовили ужин и вели вымученную беседу, в которую Белла как бы тоже была вовлечена. Сэм расположился в конце стола, тихо разговаривая с Джаредом и Эмбри, пока те потягивали пиво и делали вид, что ничего не замечают.

Когда начался ужин, Эмили и Тиффани выбрали время, чтобы увлечь ее по коридору в комнату для гостей и провести быстрый медицинский осмотр. Тиффани сидела рядом с ней на кровати с теплыми руками и глазами, нежно ощупывая пальцами ее челюсть и оттягивая ворот футболки в сторону, чтобы осмотреть зажившую метку.

От ногтей пиявки не осталось даже шрама, хотя ее челюсть все еще болела после перелома. Но, как и раньше, она выздоравливала с нечеловеческой скоростью. Жаль, что эмоциональные раны не могли исцелиться так же сверхъестественно — они с Джейкобом преуспели бы намного лучше.

— Ты перенесла тяжелую физическую и психическую травму, — пробормотала Тиффани ей в лицо, чинно натягивая ворот футболки на плечо — хотя он все равно соскользнул с метки через две секунды. — Естественно чувствовать усталость, разъединенность, депрессию.

— Думаю, это заметно, да? — прошептала Белла, когда Эмили притянула ее к себе.

— Ты очень хорошо справляешься, дорогая, — прошептала женщина, проводя ладонью по ее лбу. — Просто будь с собой понежнее и оставайся на связи с людьми, которым ты не безразлична.

Что-то в этих словах заставило Беллу моргнуть, и ее взгляд на мгновение метнулся к глазам Тиффани, читая между строк. Те же самые чувства, которые она видела во взгляде Билли, явно гнездились и здесь: неодобрение, беспокойство, недоверие.

Она тоже отказалась от Джейкоба.

Тиффани попыталась изобразить слабую улыбку, которая испарилась, словно мираж, от беспокойства, запечатлевшегося на ее лице.

— Мне лучше вернуться домой, — вздохнула она, вставая. — Малыши на Билли… он с ними один.

— Дикие гонки на инвалидных колясках? — Эмили профессионально включилась в разговор и очень убедительно рассмеялась.

Улыбка волшебным образом засияла в глазах Тиффани, словно восход солнца.

— Именно, — фыркнула она. — Оставить этого большого ребенка с детьми означает, что я вернусь в полный бардак.

Белла рассеянно улыбнулась, когда женщина открыла дверь.

— Скоро увидимся, — сказала она и оставила Беллу с Эмили наедине.

Нежная рука легла на ее плечо.

Взгляд Эмили скользнул по ее лицу, она ласково провела большим пальцем вдоль сломанной челюсти.

— Как ты на самом деле? — тихо спросила подруга.

Белла перевела взгляд на комнату; она не имела ни малейшего представления. Единственное, в чем она была уверена — что прямо сейчас с радостью свернулась бы калачиком на этой кровати и убежала обратно в бессознательное состояние.

Ее взгляд вернулся к Эмили, все еще терпеливо ожидающей ответа, которого у Беллы не было.

— У меня ничего нет, — фыркнула она, пытаясь хоть немного пошутить и потерпев неудачу — это было самое близкое к истине, что она могла придумать.

Нахмурившись, Эмили кивнула, каким-то образом соглашаясь со всеми невысказанными словами, как чувствительная душа, которой она и являлась.

— Пожалуй, я ненадолго прилягу, — вздохнула Белла, внезапно обессилев.

Эмили скривила губы и рассеянно заправила волосы ей за ухо.

— Почему бы тебе сначала не поесть?

Белла открыла рот, чтобы возразить, но тут по коридору прозвенел хорошо знакомый голос.

— Дорогааая, я домааа!

Глаза Беллы распахнулись, и она повернулись к Эмили, улыбка которой подтвердила ее подозрения.

Оттолкнувшись от кровати, Эмили встала рядом с ней и приобняла; Белла поспешила к двери настолько быстро, насколько позволяли ее одеревеневшие мышцы.

Когда она, пошатываясь, вошла в комнату, Леа как раз ставила чемодан посреди гостиной, а Чарли закрывал дверь за Сью.

— Та-да! — Леа величественно раскинула руки.

Не обращая внимания на публику, Белла бросилась в объятия подруги, и та крепко прижала ее к груди со значительно меньшей бравадой. Она чувствовала беспокойство Ли в том, как она притянула ее голову к плечу. Леа попыталась скрыть отчаяние театральным покачиванием из стороны в сторону.

— Мне нравится твоя стрижка, чика, — усмехнулась она, отстраняясь и теребя локоны. — Сексссси.

Осознав, что ее глаза снова на мокром месте, Белла протянула руку и вытерла крупные капли, которые скатывались по щекам.

— Что ты здесь делаешь? — она икнула, слова вырвались клубком рыданий, застрявших в горле. Увидев кого-то не из стаи и вне всей ситуации, Белла почувствовала, что борется с угрозой тотального срыва.

Она не могла позволить себе потерять контроль прямо сейчас.

Чувствуя себя неловко, как всегда, когда имела дело с излишней эмоциональностью, Леа притянула ее ближе и поцеловала в висок.

— Я наконец-то вырвалась в гребаный отпуск, — усмехнулась она. — Что может быть лучше, чем провести его здесь и доставить всем неприятности, а?

Взгляд Ли, наконец, зацепился за метку на ее плече, и Белла увидела, как самообладание испаряется из ее глаз.

К счастью, вмешалась Сью — как всегда вовремя — и вытащила Беллу из-под надвигающегося потока гнева и негодования. Быстро обняв ее, она ловко передала дочь отцу, который окутал ее фланелью и запахом «Олд спайса» без единого слова от них обоих.

Чарли отстранился, его нос оказался подозрительно красным.

— Эм... — начал он, неуклюже убирая волосы с ее щеки и пряча руку в карман джинсов. — Классная стрижка, Беллз.

Белла взглянула в глаза, которые расширились от давления беспокойства и отцовской ярости, но Чарли, очевидно, был проинструктирован (под угрозой собственной жизни), относительно того, что ему позволяется сказать.

Белла вздернула подбородок — она осознала, что все это было тщательно подготовленным представлением ради нее. Все они были встревожены, напряжены, злы и... шли по раскаленным углям, стараясь не морщиться.

Но у Беллы просто не было возможности облегчить их страдания — подыгрывать стало делом выживания.

— Спасибо, — пробормотала она, отрывая взгляд от отца, чтобы увидеть, как Сет получил щипок за задницу, выворачиваясь из объятий Ли. Он вскрикнул и хмуро посмотрел на сестру.

— Ничего не могу с собой поделать, — она поджала губы. — Ты такой чертовски сладенький.

— Извращенка, — хихикнул Пол, входя в дверь под руку с Рэйчел.

Леа картинно открыла рот, безупречно изображая шок.

— Охренеть, ты расжирел! Сутками хаваешь пончики что ли?

В наигранной агонии Пол отстранился от жены, пока волки улюлюкали и глумились на кухне.

Рэйчел упала на дверной косяк, заливаясь смехом, и Белла поймала себя на том, что улыбается, пока Чарли помогал ей пробраться сквозь этот семейный цирк.

Леа дала Рэйчел пять, прежде чем осторожно обнять ее. Она отстранилась и погладила семимесячный живот подруги.

— Выглядишь великолепно, сучка, — искренне кивнула Ли, внимательно оглядев ее (так оно и было). Как мастер по добиванию жертвы, она искоса посмотрела туда, где самовлюбленный Пол в компании своих шести кубиков пресса все еще изображал негодование. — Очень жаль, что твой старик так себя запустил. В прежние времена у него было, на что посмотреть.

— Заткнись, лесби-Ли, — рявкнул он, но все равно хлопнул ее по руке в знак приветствия.

— Скажешь это Джози, — улыбнулась она. — Он прилетает сегодня вечером.

— Обычное прикрытие для геев, — усмехнулся он.

Леа фыркнула и нахально сверкнула глазами.

— Как скажешь, пухляш.

Все знали, что сражение с Ли на любом поле — заранее проигранная битва. Пол протопал на кухню… и по пути бросил на Беллу серьезный взгляд из-под ресниц. Леа было последовала за ним, но затем быстро изобразила холодную саркастичную ухмылку.

— Пошли, сестренка, — она повернулась и вытянула ее из-под руки Чарли — они с женой настороженно сидели, словно часовые, по бокам от нее, даже без обычных жалоб Сью на ругань — слишком занятые молчаливым разговором друг с другом. — Ты должна держать меня за руку, когда я окунусь в этот гигантский пиздец, — усмехнулась Леа, обнимая Беллу за плечо.

Это была прозрачная попытка поддержать и просьба о помощи одновременно. Ли не общалась со стаей с тех пор, как уехала, и даже в ее нынешнем плачевном состоянии, Белла знала, какую цену подруга могла заплатить за присутствие здесь.

Тронутая, Белла обняла ее за талию и тяжело оперлась на нее, пока Леа медленно вела ее на кухню.

Стая приняла Ли с распростертыми объятьями, как и предполагала Белла, но их чрезмерное буйство было подогрето тревогой и заоблачным адреналином после битвы.

Это оказалось чересчур раздражающе для натянутых нервов Беллы, поэтому, как только смогла, она выбралась из хаоса знакомств и воссоединений и плюхнулась на скамью рядом с Сэмом. Тот наблюдал за шутками и подколками с тончайшей улыбкой, играющей на губах — даже если, технически, Ли больше не являлась волком, она навсегда останется в стае, как Джаред и Ким, и все они радовались ее возвращению.

— Порядок, Беллз? — отец подсел к ней с бутылкой пива.

Белла сидела, опустив голову в ладони и потирая виски, затем подняла взгляд. Из-за шума сердце билось со скоростью миллион миль в час, и ее тошнило.

Она посмотрела на Чарли, слегка прищурившись.

— Да, я просто устала, — прошептала она.

— Почему бы тебе не присесть в гостиной, а мы принесем тебе поесть? — пробормотал он.

Сэм уже обратил на них внимание и встал, многозначительно глядя в сторону жены через кухню.

Белла неуверенно поднялась и чуть было не рухнула обратно, но отец поддержал ее под локоть. Сэм мгновенно оказался перед ними, подхватывая ее мускулистыми руками.

— Поднимаемся, — он одарил ее доброй улыбкой, которая не слишком помогла справиться со смущением.

Но она действительно слишком устала, чтобы обращать на это внимание — Белла прижалась щекой к его плечу, пока он уносил ее из мгновенно притихшей кухни.

— Прости, — пробормотала она, закрывая глаза.

— За что? — прошептал он.

Белла моргнула и прищурилась.

— Ты — стая, — тихо сказал он — это простое утверждение охватывало миллион вещей.

Она гадала, много ли понял Чарли, который следовал за ними с беспокойством в глазах.

Ее усадили на диван, и отец с тихим кряхтением опустился рядом с ней, поставив пиво на пол. Он положил защищающую руку позади нее на спинку дивана и нахмурился, убавляя громкость игры по телевизору.

Сью вошла вместе с Леа, каждая несла по две тарелки. Белле выдали одну, ее отцу — другую, и Ли опустилась рядом с широкой улыбкой, которая не соответствовала выражению ее глаз. Сет приплелся следом, стащил пульт у Джоуи и бросил его сестре, прежде чем свернуться на полу рядом с ними.

— Хорошо я тебя натаскала, — ухмыльнулась Леа. — Потрясающе, — она начала переключать каналы.

— А где Кэмми? — спросила Белла у Джоуи, который, очевидно, решил, что оккупация телевизора — это перебор, и сочувственно закатил глаза в адрес Сета.

Вопрос произвел такой эффект, будто ему на голову вылили ведро ледяной воды.

— Она проводит вечер с Клэр и Талией, — печально вздохнул он.

— Бефный малыф, — жуя, проворковала Леа в унисон с Полом, который вошел вслед за своей парой и нес их тарелки.

Рэйчел села на большой диван по другую сторону от Ли, а муж опустился на пол у ее ног, рассеянно протягивая ей тарелку.

— Смотрю, ты его тоже натаскала, — хихикнула Леа, толкая подругу локтем.

Пол показал язык, как малолетний придурок, которым он и являлся.

— Знаешь, тебе стоит отказаться от собачьих вкусняшек в качестве поощрения, — усмехнулась Леа в сторону Рэйч. — Или перейти на какие-то низкокалорийные.

— Бля! Ли! — пожаловался Пол, поворачиваясь к ней со свирепым рычанием.

— У-у-у, боюсь-боюсь, — она бесстрашно поджала губы. — Ты похож на Кунг-фу Панду.

— О, Боже! — пронзительно рассмеялась Рэйчел, пока по комнате разносились смешки. — Я так рада, что ты дома!

Белла улыбнулась этому желанному развлечению, но у нее не было сил присоединиться к веселью. Она просто прислонилась к плечу отца и без энтузиазма жевала кусочки из своей тарелки, наблюдая, как они сражаются за каналы, и концентрируясь на том, чтобы отправлять еду в рот и глотать. Это само по себе отнимало все силы.

Она ценила свою семью — стаю — окружавшую ее этими незаметными, но взаимосвязанными маленькими пузырьками, как на упаковочной пленке. Сэм и Эмили. Сью и Чарли. Леа и Сет. Джоуи, Пол и Рэйчел. Ритм всего этого был достаточно успокаивающим, но впервые за два месяца она чувствовала себя так, словно находилась в лодке, которую уносило течение движущейся реки.

Она ощущала себя отделенной от них. Другой.

К сожалению, присутствующие, казалось, считывали ее состояние, и обычный шумный юмор быстро распался на внезапный интерес к тарелкам или кулинарному шоу, на котором случайно остановился телевизор. Роль Беллы заключалась в том, чтобы задавать тон настроению стаи, а с ее минимальной высотой полета все они почувствовали разобщенность.

Это было неловко, и Белла не знала, что с этим делать. К счастью, выручил Чарли.

— Как насчет того, чтобы поехать домой, малышка, — пробормотал отец, наклонившись вперед и поставив пустую тарелку на кофейный столик. Его откровенное беспокойство прозвучало, как смертельный диагноз.

Белла оторвала взгляд от еды, к которой едва притронулась, и румянец залил щеки, когда она почувствовала головокружение.

— Может, мне просто стоит прилечь на несколько минут, — рискнула она, пожевав губу.

— Мы можем переночевать в комнате для гостей вдвоем, чика, — подмигнула Леа, жуя и лукаво поднимая уголок губ, чтобы смягчить неумышленно мрачный тон отца. — Парни будут видеть мокрые сны месяцами.

— О, Боже, Пол! — взвизгнула Рейчел как раз перед тем, как раздался громкий треск.

Но этот безобидный звук стал для Беллы ударной волной чистого ужаса, и она, задыхаясь, вскочила так быстро, что ее тарелка чуть не упала на пол. На самом деле, беспорядок стал бы довольно драматическим, если бы Леа не поймала ее с рефлексами, которые все еще оставались сверхъестественно быстрыми.

Широко распахнув глаза, Белла задыхалась, и сердце бешено колотилось. Ее утрированное ощущение страха, должно быть, ясно считывалось волчьими чувствами, потому что говноедская ухмылка Пола соскользнула с его лица в тот же момент, когда все волки резко обернулись к ней с боевым вниманием, готовые содрать кожу с любого существа, угрожающего Белле.

Приказ, отданный басом, был негромким, но пронизывал до костей.

— Все вон.

Словно он щелкнул выключателем, каждый волк встал, и все взгляды обратились к Джейкобу, который вышел из кухни, натягивая футболку через голову. Чарли выпрямился рядом с ней, Пол поднял свою пару с дивана, а Леа выключила телевизор.

Джейкоб обошел диван, пока остальные обтекали его и двигались на кухню, уступая пространство Альфе.

Он встретился взглядом с Беллой, и на его лице заходили желваки.

— Я отвезу тебя домой, — тихо сказал он.

Белла почувствовала, как рядом с ней напрягся отец.

— Кажется, я только что именно это и предложил, Джейк, — протянул Чарли.

Это грозило очень быстро перерасти в катастрофу. Весь день она чувствовала, как под вынужденным фасадом благополучия медленно, но верно нарастает напряжение, словно петля на веревке, натянутой так туго, что еще миллиметр — и она лопнет.

— Она моя, — пропел Джейкоб обманчиво мягко и низко, его глаза, направленные на ее отца, были подобны обнаженным кинжалам. — Она поедет со мной.

— Ну, знаешь, мне есть, что сказать по этому поводу, — прошипел ее отец, медленно поднимаясь. Белла схватила его за руку и потянула себя с дивана одновременно с ним.

Внезапно весь дом погрузился в мертвую тишину.

Веки Беллы затрепетали и закрылись при виде покрасневшего лица Чарли, направленного на мужчину, который раньше был ему как сын, а теперь стал незнакомцем вдвое больше него по габаритам.

Она так чертовски устала.

Обреченно вздохнув, Белла положила руку на грудь отца и прошаркала между ним и кофейным столиком. Вздернув подбородок, она остановилась перед Джейкобом, который все еще смотрел на Чарли с оглушающе молчаливым предупреждением.

В какое-то мгновение все, что она могла расслышать — хриплое дыхание отца позади себя, затем мозолистые пальцы убрали волосы с ее щеки. Белла склонилась к груди Джейкоба, и в тот же миг ее окутало мускусное тепло, которое медленно потянуло ее вверх по высокому твердому телу.

Белла закрыла глаза и положила щеку на плечо Джейкоба, обернувшись вокруг него и задыхаясь, будто только что проплыла милю по морю. Она лежала, измученная и обессиленная, на его берегу, прислушиваясь к стуку сердца, каждый удар которого был подобен звуку насоса, откачивающего удушающую тревогу. Все волнение улетучилось, превратившись в нечто несущественное; это ощущение было именно тем, в чем она физически нуждалась.

Судя по всему, этот факт был очевиден для всех.

Когда он молча вынес ее из дома, единственными бормочущими возражениями были жалобы ее отца, смягченные увещеваниями Сью и, что удивительно, торопливым шепотом Ли.

Каждая клеточка тела Беллы расширилась, поглощая его запах, его жар, его живое тепло и близость. Белла позволила глазам закрыться, убаюканная мерным покачиванием его походки, пока он нес ее вниз по лестнице к машине. Сильными руками Джейкоб бережно усадил ее на сиденье и тихо закрыл дверцу.

Белла переставила тяжелые конечности, пока он огибал капот, и Сэм сбежал вниз по ступенькам с упакованной едой. Джейкоб скользнул в машину и положил пакет на заднее сиденье. Он обернулся к ней с коротким взглядом, который будто впитывал каждую пору ее кожи.

Чувствуя облегчение от тишины и окруженная его ароматом, Белла жадно приняла то немногое утешение, которое он мог предложить, и свернулась калачиком в своем кресле, прислонившись к двери и закрыв глаза.

Двигатель завелся с пушистым рокотом, и автомобиль плавно покатился задним ходом по гравию, хрустевшему снаружи этого кокона. Машина качнулась от переключения передачи, а затем рванулась вперед, и она ощутила, как что-то опускается ей на бедро.

Моргнув тяжелыми веками, Белла посмотрела вниз и увидела песчаный доллар, лежавший на ее джинсах цвета индиго, как полная луна в ночи. Вздох непроизвольно сорвался с ее удивленных губ, рука потянулась и дотронулась до ракушки. Она оказалась шершавой и теплой, будто лежала в кармане.

Ее неуклюжий палец коснулся звезды, отпечатанной посередине, а затем одного из продолговатых отверстий. Губы Беллы расслабились, когда она взяла ее, а глаза с удивлением проследили за ее формой. Высохшие осколки внутри мягко позвякивали, словно коралловый перезвон ветра у моря. В детстве они с Джейкобом всегда представляли их голубями, запертыми в клетке, и «освобождали», раскладывая на кухонном столе Билли и Сары.

Ее взгляд скользнул к мужчине, напряженно глядящему в лобовое стекло, пока он уверенно вел машину по темнеющей дороге. Его рука соскользнула с руля, пальцы пробежались по полуночным волосам, затем он оперся локтем на дверцу.

Сумеречный шепот Джейкоба скользнул по салону, словно струящийся бархатный серпантин.

— На берегу еще много чего можно найти.

Белла смотрела, как он вписывается в поворот, даже не взглянув в ее сторону. Прижав песчаный доллар к груди, она прислонилась щекой к окну и с улыбкой уставилась в сумерки.