Девушка со Стрелковой (гет)

Знаешь, я не помню, как мы познакомились, и, честно говоря, это совершенно не важно, ведь вся суть заключается не в этом, не в знакомстве, а в том, что было дальше. Однако раз уж я хочу, чтобы это было нормальной историей, придется начать, кхм, с самого начала.

Она появилась в моей жизни как наваждение и заняла собой все мысли. Нет, буквально — вообще все!

Я помню, как ежедневно приходил в бар на Стрелковой и проводил там ночи, в ожидании того, что она придёт, и она приходила. Я даже не был уверен, что она в очередной раз спустится сюда, чтобы влить в себя очередную порцию отравляющей радости и уйти, но она приходила, заказывала дрянь, осушала граненый стакан и покидала заведение. И так каждую ночь с момента появления. Причем делала она это быстро, чтобы никто не успел подойти. Именно подойти! Потому что эта девушка не присаживалась ни на миг, лишая меня и других таких, как и я, возможности подсесть и завязать разговор, и в этом было нечто такое, магическое, что ли… Не знаю. Кстати, каждый постоялец пытался застать её, выскакивая следом, но никому не удавалось этого сделать, потому что она словно испарялась, как только выходила за дверь. В связи с этим в нашем баре появилась легенда о девушке со Стрелковой. О той, кто приходит, пьёт и уходит, оставляя после себя лишь лёгкое дуновение надежды на нечто большее…

Подкараулить её не получалось, потому что она всегда приходила пусть примерно в одно, но каждый раз в разное время. Выскочить на улицу, как только она заходила, не давало какое-то провидение, что запихивало палки в спицы велосипеда... потому что каждый раз, когда она заходила, мысли были только о том, чтобы проследить за каждым движением этой девушки, а не о том, чтобы заговорить, познакомиться и так далее...

Не знаю, как это объяснить, но в итоге с этой странностью смирились все те, кто пытался с ней заговорить. Я тоже смирился, наверное, поэтому и не помню, как мы познакомились. Хотя не могу сказать, что вообще пытался… Мне было достаточно просто смотреть со стороны и гадать: вернется ли она завтра или нет. В любом случае, знакомство было и, как мне кажется, в совершенно моем духе — тупо и безвкусно. Нет, это не было идиотизмом типа применения приемов с курсов пикапа и банальных фраз, потому что я это презираю, а вот чем-то просто тупым — однозначно! Возможно, мы даже были знакомы ещё до всего этого… ну, бара, её появлений, моих наблюдений за ней и прочего. Я этого не исключаю, хоть и сомневаюсь в подобном, потому что не запомнить такую… ну, надо постараться, чтобы не запомнить!

Зато я помню нашу следующую встречу. Она случилась в переломный момент. Знаешь, такой, когда либо почти добился всего, либо упал почти на самое дно — просто завис в киселе жизни, в нескольких сантиметрах от нижней границы, которую надо пробить, и начал усиленно барахтаться, чтобы всплыть… и кислород заканчивается… и в глазах темнеет от тьмы не вокруг, а внутри… И мысли, которые есть и которые твердят только о смерти, подталкивая воспользоваться короткой дорогой и финишировать раньше. В принципе, к тому моменту я уже откровенно бухал и нёсся на своём пылающем составе к пропасти, как в какой-то там серии мультсериала «Том и Джерри» это делал Том, с языком, бьющим по плечу, и безумными глазами. Разница только в том, что Том радовался тому, что делает, а я был холоден и просто делал. Не скажу, что горд этим, но и сказать, что испытываю к себе отвращение, не могу. В любом случае, этот эпизод — часть истории. Моей истории о том, как мы… хотел сказать, что познакомились, но это не так, потому что я не помню того, как мы с ней познакомились… того, как начали общаться… да, наверное, так будет правильней.

Короче, я сидел на мосту, не так далеко от заведения, в котором проводил ночи перед тем, как окунуться в дни. Я сидел, свесив ноги с края, и думал, что это не я не достаю до воды, а вода не достаёт до моих стоп, что болтаются туда-сюда как две холодные грязные тряпки, к которым привязаны кирпичи рабочих ботинок, таких же грязных, как помыслы при отсутствии мыслей. При этом ночь была не настолько темной, не настолько пасмурной или затянутой туманом, чтобы хотелось включить заупокойную напротив родильного отделения. Была самая обычная ночь, которую можно сравнить с местом, куда попадают души клерков, постоянно идущих домой, но не способных вернуться — в наказание за годы, прожитые на рабочем месте и обильно залитые дешёвым кофе, способным вызывать изжогу, головокружение и диарею, если приправить такой же дешевой сигаретой, особенно с утра.

Так вот, я сидел, смотрел вниз, и мыслей в голове не было. Совсем. То есть это, конечно, прикольно, что мыслей не было, но тогда это казалось чем-то таким странным и нереальным, что все больше хотелось оттолкнуться руками и почувствовать сначала, всего несколько секунд, как лицо разбивает воздух, а потом и вовсе распластаться на глади воды, а после, как дерьмо, не утонуть. Причём, знаешь, это была не мысль, а просто желание, не более того. Никакого страдальчества.

— Давно сидишь? — поинтересовался голос, который не заставил пошевелиться.

— Да пару часов, — ответил я на автомате.

— Решаешь: прыгнуть или нет?

— Нет. Просто сижу и смотрю вниз. Ничего такого.

— А если я присяду?

— Садись. Разве я могу тебе запретить? Хотя было бы лучше, если бы ты выбрала свой мост. Мостов в нашем городе достаточно.

— То есть ты просто сидишь, отмораживаешь задницу, и все?

— Ну да. Вроде законом не запрещено.

— Ты странный.

После этих слов раздались шаги. Они удалялись, пока не исчезли совсем, покинув мою жизнь, правда, ненадолго. Через время я вновь услышал шаги. И вновь этот голос ворвался в мое безмыслие.

— Я присяду?

— Запретить я тебе не могу, хоть и предпочёл бы остаться один.

— А если я сяду с другой стороны?

— Пф! Да делай что хочешь! — ответил я, не поднимая головы и продолжая смотреть вниз, на ботинки, лучше всего описывающие меня — нечто хорошее и полезное, но до отвращения испачканное в грязи.

И вновь шаги. Потом шелест одежды и тишина, в которой раздалось «пс-с-с» открывшейся бутылки пива. Этот звук сложно с чем-то перепутать, как и звук чиркающей зажигалки.

— Ты куришь? — спросил я достаточно громко, потому что мост был широким, и она просто могла не услышать мои слова.

— Да. Много лет.

— А зачем?

— А зачем люди вообще что-то делают? — ответила она вопросом на вопрос.

— Глупый вопрос.

— Это ты так думаешь, — девушка фыркнула, и в этот момент мимо проехала машина.

— Ты так думаешь? — поинтересовался я, подумав, что только что прошелестевшая шинами по асфальту сублимация листов, гаек, болтов, пластика и прочего наполнителя была первой минут за двадцать, а то и за полчаса.

— Да.

— Почему?

— Потому, что у всего есть смысл, если подумать, — ответила девушка, остановившись на короткий выдох.

— Ты думаешь, что в том, что я отмораживаю жопу, тоже есть смысл?

— Да.

— Какой? — спросил я, заинтересовавшись, но не настолько, чтобы поднять голову, повернуться и посмотреть, с кем разговариваю.

— Я думаю, что это подобие сигнала о требующейся помощи. Ну, знаешь, как тот, который «спасите наши души», только в частном случае.

— Частном случае? Это как? — потупился я, и голова чуть дернулась назад — то ли от возмущения, то ли от непонимания услышанного.

— Ну, да. Спаси мою душу, — ответила она. — Ничего сложного. Просто: «спасите мою душу». Это даже не обращение к кому-то определённому. Просто обращение, — сказала та, кого я не видел… Та, на которую я даже не пытался посмотреть.

До этого я вообще ни о чем не думал, но вот она сказала и этим словно открыла портал в другое измерение. Лишенное цветов, приглушенное и далекое, как свет звёзд, которых в нашем городе не видно из-за света прожекторов, витрин и прочего осветительного оборудования, мотающего цифры счетчиков, как сердце мотает время, отведённое на жизнь.

— Спасите мою душу, — повторил я. — Неужели я настолько плохо выгляжу, что со стороны вызываю такие ассоциации?

— Эм… да.

— И что? Ты вернулась, чтобы спасать? — внезапно для себя я понял, что девушка становится мне интересной.

— Нет, вернулась, чтобы посидеть.

— Вздор, — на смешке выдохнул я.

— Возможно.

— И что ты будешь делать, если я уйду? — на самом деле, уходить я не собирался. Мне было интересным, куда нас задет эта беседа. А еще, все больше хотелось обернуться. Интрига, через мысли, постепенно проникала в сердце.

— Продолжу сидеть, пока не докурю и не допью, — спокойно ответила девушка, причем в голосе чувствовался холод, полный решимости.

— Все так просто?

— Да. Но ты ведь не уйдёшь? — спросила она, и в этом вопросе я услышал нечто такое, что шкуру от шеи до пяток подняло дыбом и заставило пошевелиться.

— Не знаю. Может, и не уйду. Во всяком случае, пока что не уйду. Мне лень. Да и незачем куда-то идти. Достаточно просто сидеть и смотреть вниз. — я старался казаться неприступным и таким же холодным, как и в начале беседы, пусть на самом деле чувствовал себя иначе.

— А почему не наверх?

— А что там, наверху, можно увидеть?

— Да, что угодно, достаточно лишь захотеть увидеть, — сказала она, и вот это я посчитал глупостью.

— Там даже звёзд не видно! А луна, она никуда не денется завтра, послезавтра и так далее. И вода под этим мостом никуда не денется. Так что не вижу никакой разницы… хотя! Вниз смотреть удобней. Повесил голову, расслабив мышцы — и все, и никаких усилий! А ты говоришь, что там можно увидеть все, что можно захотеть! Глупость! Пусть и очень романтишная! — фыркнул я. — А так сидишь, удобно свернувшись в три погибели, и смотришь вниз на то, как ветер гонит небольшие волны… — в этих словах я был откровенен настолько, насколько только мог быть откровенным. Да и что я мог увидеть там, в небе? Звезды? Облака? Луну? А что в них такого? Ничего... а вот в ней это что-то было, но я медлил с тем, чтобы обернуться.

— …Ага, и остаётся только ждать, когда подует достаточно сильный ветер и сбросит туда, куда смотришь, так? Какая удобная тактика, чтобы за тебя все сделала сама жизнь, — весело высказалась девушка, хотя в её голосе было что-то такое… не знаю, странное…

— Я об этом не думал, — честно ответил я, хотя не стану отрицать, что этот вариант мне понравился. Он подразумевал под собой неучастие в своём самоубийстве. Или как минимум пассивное участие.

— А что, если я прыгну?

— В смысле?

— Ну, если я прыгну вниз, что ты будешь делать? — спросила она, и этот вопрос мне не понравился.

Я почувствовал в нем какую-то решимость и силу, которая говорила, что если она захочет, то сделает.

— Не знаю, — честно сказал я. — А надо будет? Ведь если ты это сделаешь, значит, у тебя есть на то причина или причины. А если я прыгну и у меня получится вытащить тебя из канала, значит, я вмешаюсь в твою жизнь… твой выбор… Неужели у меня есть такое право — решать за тебя? — спросил я.

— Ты странный, — ответила она, и наступила тишина.

Мы сидели. По тяжелым долгим выдохам я слышал, как она потихоньку курит. По скрежету донышка слышал то, как поднимает и опускает бутылку пива. И так было до того момента, пока я не спросил:

— Почему ты считаешь меня странным?

— Ну… Думаю, любой мужчина, что умеет плавать, бросился бы вниз в попытке спасти девушку… мужчину… другого человека, — слегка запнулась она, а потом, задумалась над сказанным, после чего поправилась: — Ну, почти любой. А ты начал размышлять на тему дозволенности вмешаться в мой выбор. Это очень странно. Тебе так не кажется?

— Нет. Не кажется, — ответил я. — Подумай сама, ты бы прыгнула самостоятельно, на моих глазах. То есть я бы прекрасно понимал, что ты долго настраивалась, собиралась с мыслями, принимала решение и все же сделала этот шаг. Ну и кем бы я был после этого, если бы бросился тебя вытаскивать?

— Это риторический вопрос?

— Нет. Это вполне нормальный вопрос, — ответил я и впервые за этот вечер перестал смотреть на воду под ногами. — Как мне кажется, это совершенно нормальный вопрос, наполненный совершенно нормальным смыслом. Вот кем бы я был, если бы после всех твоих душевных терзаний о принятии решения бросился бы это решение отменять или перечеркивать? Другое дело, если бы ты шла, подул бы ветер и сдул бы тебя ко всем чертям. Ну, если бы это чисто теоретически могло бы произойти… то есть если бы тебя перекинуло бы через вот эти не самые высокие, но препятствующие падению перила, тогда да: не задумываясь, я просто следом вошел бы в воду и постарался бы тебя спасти. Понимаешь, там бы это не было выбором… — в этот миг сердце ёкнуло. Даже показалось, что нечто подобное раньше было в моей жизни.

— М-да… — сказала девушка, на которую я до сих пор не смотрел. — Пусть извращённая, но логика в этом есть. — она фыркнула. — То есть, Джонни, ты бы ни за что не стал спасать того, кто сделал свой выбор? Даже если бы я начала кричать и просить о помощи?

— Стоп! Откуда ты знаешь, как меня зовут?! — спросил я в ответ и повернулся, чтобы посмотреть на собеседницу, но увидел только её спину, облаченную в чёрный плащ. Сердце ёкнуло еще раз и забилось чаще. Этот силуэт навсегда отпечатался в памяти.

На тот момент я даже не подумал, что общаюсь с той самой... ну, из бара со Стрелковой. Девушка, с каждым словом, становилась мне все более интересной, хотя бы потому что продолжала вести диалог, а вместе с ним, и меня, будто бы за руку. Это было приятно.

— Знаешь, да я сама не помню, как мы познакомились, — ответила она, но я услышал ложь в её словах. — Разве в этом есть какой-то смысл? — она хмыкнула. — Лучше бы на мой вопрос ответил.

— Ты насчёт криков о помощи?

— Ага, — ответила она и выпустила в воздух длинную струйку табачного дыма.

В этот момент проехала еще одна машина — и стала последней проехавшей между нами этим вечером.

— Нет, ну если бы попросила о помощи… думаю, я бы прыгнул.

— Почему?

— Ну, ты бы попросила о помощи, и мне ничего не оставалось бы, кроме как помочь.

— А как же «решила» и все такое? — с легким смешком иронии поинтересовалась она, словно играя в какую-то игру, о которой я ничего не знал и о правилах которой никогда не слышал.

— Ну, может, во время прыжка все изменилось и ты передумала? Жить захотелось? Вспомнила о чем-то таком, ради чего стоить жить? — я продолжал смотреть на спину этой девушки и уже понимал что хочу подняться, подойти и посмотреть ей в глаза, но... мне было страшно спугнуть её. Почему-то, девушка казалась мне прекрасной птичкой, на которую только можно смотреть и желательно издалека! Ну, примерно как на девушку со Стрелковой.

— Вот так просто, в один миг?

— Ну… да… Ведь такое бывает, когда мнение резко меняется, и проблемы уже не кажутся проблемами.

— А твои проблемы тебе кажутся проблемами? — спросила она, и я задумался.

Попытался вспомнить о своих проблемах и не нашёл ни одной. В принципе, я и на мосту оказался не из-за проблем, а просто так получилось, что остановился, сел и задумался. Хотя нет, неправильно… не задумался, а просто выпал в никуда.

— Ну? — спустя несколько минут молчания спросила она, — Что ты скажешь мне о своих проблемах?

— Ничего… у меня их нет.

— Так, а почему ты сидишь тут?

— Эм… просто? — я пожал плечами.

— Ты странный… — в третий раз сказала она, взяла пиво и сделала несколько глотков, поперхнулась, закашлялась, после чего тяжело вздохнула.

— Как скажешь, — с каким-то мерзким смирением согласился я, — но все же, как мы познакомились? Откуда ты знаешь мое имя, и вообще кто ты такая? — желание докопаться до истины стянуло горло жгутом.

— Неужели ты готов пожертвовать магией этого разговора в обмен на знания? — спросила она заставив меня потупиться. — Неужели ответ на этот вопрос настолько нужен тебе, что ты прямо здесь и сейчас готов пожертвовать разговором?

— Стоп, — сказал я, — я задал сразу несколько вопросов. О каком именно ты сейчас говоришь? — решил уточнить я, прежде чем согласиться. — Допустим, если ты говоришь касаемо моего любопытства о том, как мы познакомились, допустим, ладно, не важно. И, соответственно, не важно то, откуда ты знаешь, как меня зовут. Ладно… но вот узнать, кто ты, мне хотелось бы… но есть одно «но»…

— Какое? — с какой-то грустью в голосе поинтересовалась девушка, решившая составить мне компанию на мосту.

— Если ты не хочешь мне рассказывать, можешь не говорить, — я улыбнулся и наконец отвернулся, перестав созерцать прекрасную спину. — Я не стану смотреть, как ты уйдешь, не стану провожать тебя взглядом или пытаться выяснить, кто ты. Я просто оставлю для себя и себе этот разговор, — я продолжал улыбаться, после чего вновь уставился вниз, в протекающую под ногами реку. — Вообще, если ты попросишь меня считать тебя галлюцинацией, я так и сделаю, — после этих слов я рассмеялся и это был смех через боль. Мной овладела нерешительность и желание не испортить момент.

— А что, если именно об этом я попрошу тебя? — спросила девушка. — Неужели ты так и поступишь?

— Да. И, поверь, я не буду приходить сюда каждый вечер в ожидании того, что ты придешь сюда, — сказал я. — Единственное место, куда я прихожу ежедневно, один бар, да и туда я прихожу, чтобы выпить несколько стаканов подешевле и погаже, и уйти. А еще я наблюдаю за одной девушкой, и мне интересно узнать, когда она перестанет приходить в это заведение. В смысле, совсем перестанет появляться в нем. Причем так же внезапно, как и появилась, — сказал я и понял, что девушка со Стрелковой мне нравится так же сильно, как и сидящая по другую сторону моста. Я подумал, что они похожи и навсегда останутся загадкой...

— А ну-ка, что за девушка? — с огромной долей любопытства в голосе поинтересовалась она.

— Да так… легенда одного заведения на Стрелковой. Мы её так и называем «девушка со Стрелковой улицы». Она приходит, выпивает и уходит. Сколько мужчин уже разбили свои сердца о мысли о ней. Причем, ты не представляешь, насколько безнадежно, насколько сильно и всецело одиноким мужчиной правит фантазия, что он разбивает сердце только о представление о каком-то идеале?! Тут даже женщины могут позавидовать с фантазиями о том, сколько будет детей и как их будут звать! — я рассмеялся. — Так вот, ты даже не представляешь, сколько мужчин разбило сердца только о её образ! А я просто сижу в стороне и наблюдаю за тем, как она приходит, выпивает и уходит, и жду тот момент, когда она перестанет приходить вообще, — сказал я. — В принципе, я только об этом и думаю с того момента, как она впервые спустилась в бар…

— Не поняла, — сказала девушка, которая, слушая меня, прикурила еще одну сигарету.

— Ну, мне интересно, когда она больше не придет в бар. И, как бы, я только об этом и могу думать.

— А ты не думал, чтобы подойти к ней и попробовать заговорить? — спросила она.

— Не, не думал я об этом, — честно ответил я. — Я смотрю на неё издалека и понимаю, что, ну… не станет она со мной разговаривать, — тяжелый вздох заставил грудь расшириться до боли. — Нет, ты не подумай, я не утверждаю, мне просто так кажется… да и нет у меня никаких проблем с самооценкой, просто иногда смотреть и думать о чем-то куда интереснее, чем совершать какие-то действия, — сказал я.

— Ты странный… — вновь сказала девушка, и я уже сам был готов поверить в её слова о своей странности. — Ты очень странный, и я никак не могу понять, мне нравится эта твоя странность или нет. Просто ты как будто бы долго сидел под землей, в бункере, и внезапно вырвался на свободу. Или, знаешь, как Логан из комиксов: сначала нашел свой лес, чтобы в трусах устроить пробежку по нему, а теперь, весь такой отрешенный, несешь всякую чушь! Но чушь такую, о которой можно задуматься, пусть и думать о ней достаточно глупо.

— Думаю, если бы тебе что-то не нравилось, ты бы уже давно встала и ушла, — сказал я. — Так же, как та девушка со Стрелковой улицы, которая приходит, выпивает и уходит. Она не нуждается в обществе таких забулдыг как я — кто так или иначе впитывал дешевую лапшу быстрого приготовления на обед, чтобы была возможность позволить себе вечером опрокинуть бокал пива, вина, ерша-а-а, чтобы вздрогнула душа и воспарила!.. — пропел я, сложив ладони таким образом, чтобы получилось нечто похожее на крылья. — Так что, оценивая свои шансы словами "кусок дерьма," чтобы этим самым куском дерьма себя не чувствовать, я обычно сижу в углу, потихоньку вливая в себя дешевое, мерзкое, но такое необходимое, и наблюдаю за сценой, на которой топчется мужичок, пузатый и лысый, как коленка его сменщицы — девочки молодой, с сильным голосом, что поет в основном блюз, да так задушевно, что жить становится одновременно и мерзко, и в такой кайф!.. М-да, в общем… я не пытался подойти или последовать за девушкой со Стрелковой, чтобы заговорить. Я, как и остальные, довольствуюсь разбитым сердцем, только не пытаюсь ей его всучить. Остальные пытались… и оставались со своим на хрен никому, даже им, не нужным пазлом, продолжая всматриваться в него… — сказал я, после чего буркнул что-то на тему поэтичной неловкой недосказанности или недоосмысленности сказанного и той глупости, которую этой поэтичностью я пронес за собой.

— Глупо. Пусть и красиво, но глупо, — сказала она, и я услышал, как бутылка издала звук, ударившись о водную гладь. — Ладно, раз ты не кричишь: «спасите мою душу», пусть и выглядишь как раз именно так… Раз у тебя нет проблем, то, думаю, мне тут больше нечего делать. Пойду донимать кого-нибудь другого, на другом мосту, допустим, — хмыкнула она, и в голосе я услышал что-то непреодолимо знакомое, что-то такое, что уже где-то когда-то слышал, но не мог вспомнить, где именно.

— Спасибо, — сказал я. — В смысле, за заботу и компанию спасибо, — я сидел, не поднимая головы и пялясь в воду, где ожидал увидеть проплывающую бутылку, которой не увидел. Видимо, она слишком быстро набрала в себя воды и ушла на дно.

— Не за что, — сказала она, как-то неоднозначно вздохнула и ушла, оставив меня в одиночестве.

Посидев еще немного, я тоже отправился домой. Внутри было приятное чувство, словно случилось нечто невероятное, необычное, нечто такое, что поменяло мою жизнь! Хотя в моей жизни вообще ничего не изменилось. Во всяком случае, на тот момент.

«А ведь это был просто разговор с незнакомкой», — думал я. — «С незнакомкой, которая оставила след в моей душе».

Она мне понравилась. Очень.

* * *

Я выкинула бутылку в воду. Встала. Посмотрела на Джонни. Он продолжал сидеть, опустив голову в направлении воды, и со стороны мне казалось, что вот-вот, еще немного, и он найдет причину, чтобы прыгнуть вниз. Как тогда, когда прыгнул вслед за мной, когда я нашла причину и сделала шаг… Но нет, я знала, что он этого не сделает. Не тот тип, чтобы прыгать…

— Спасибо, — сказал он. — В смысле, за заботу и компанию спасибо, — сказал он, и мне ничего не оставалось, кроме как ответить: «Не за что», тяжело и грустно вздохнуть и пойти прочь.

«Интересно, хватит ли мне смелости рассказать ему о том, что несколько месяцев назад я достигла того состояния когда… Ну, когда поняла, что больше не могу, что это все — конец для меня, и решилась на то, чтобы финишировать? — крутилось в моей голове по пути домой. — Интересно, смогу ли я подойти к нему и сказать: «Джонни, ты понимаешь, ты спас меня!» — подумала я, а потом представила свой дальнейший рассказ.

Ты был в дымину пьян, но несмотря на это, увидев меня на мосту, крикнул: «…Эй, дамочка, вам не следует стоять на уступе по ту сторону от перил!» А я в ответ рассказала тебе, что мир дерьмо и в нем больше нет смысла задерживаться, и шагнула. Ты подлетел к ограждению и посмотрел вниз. Я всплыла и забилась в истерике, в просьбе… в мольбе о том, чтобы меня кто-нибудь спас, и ты спас! Прыгнул вслед за мной. Не задумываясь ни единой секунды, шагнул туда, куда многие другие даже ради спасения не посмели бы. Вытащил из воды на парапет и сказал: «Молодец, что решилась. Молодец, что передумала… Молодец, пусть и дура, но хорошо, что не до конца», после чего ушел, ругаясь на конструктора, который придумал этот мост с этим уступом, и даже не посмотрев на меня!.. И я спросила как тебе зовут, а ты коротко бросил: «Джонни» и ушел, заставив подумать что ты очень странный мужчина».

Я шла домой и понимала, что если у меня еще раз и получится заговорить с ним, то я уж точно не стану рассказывать тебе о нашем знакомстве. Точнее, о моем знакомстве с тобой, а не наоборот.

«Что-то мне подсказывает, что ты даже не вспомнишь о том случае, а если вспомнишь… не-е-ет… нет-нет-нет, я не хочу выглядеть слабой в твоих глазах, особенно после сегодняшнего разговора, во время которого я поняла, что ты… черт! И ведь нельзя сказать, что ты не такой, как все! Ты — обычный! Но при этом ты отличаешься от других!» — думала я, поднимаясь пешком по лестнице, на свой этаж, чтобы открыть стальную дверь и нырнуть в пространство, пропитанное мной.

«Ладно, как бы то ни было, я должна к нему подойти еще как минимум раз», — подумала я уже под утро. Нет, конечно, мою голову все время наполняли какие-то мысли, но вот эту я помню очень четко, а все потому, что она, как мне кажется, была крайней сформулированной на все сто процентов.

* * *

Знаешь, спустя несколько минут после того, как она ушла, я встал с моста и направился домой. В голове было много мыслей о произошедшем разговоре, о девушке, которая внезапно появилась в моей жизни — так же, как и та, которую в баре называли «девушка со Стрелковой». Я шел домой, пинал попавшийся камень и старался не ударить по нему слишком сильно, чтобы случайно не разбить витрину и не попасть на деньги или как минимум на пробежку до дома. Я шел и размышлял о том, насколько же эта часть города тихая по ночам. Я шел и думал, что если здесь будут кого-то убивать и убиваемый крикнет об этом, скорее всего, спустя несколько минут соберется вся полиция района, вместе со скорой помощью и несколькими пожарными машинами… ну так, на всякий случай, ради общей движухи. Я шел, думал об этом и потихоньку усмехался от глупости этих мыслей. Хотя малое количество транспорта, катающегося ночью по этому мосту, меня всегда удивляло, а сегодня — так и вообще как-то по-особенному.

«Такое чувство, что водители осознанно избегают этого места, вот только почему — не понятно. Может быть, опасаются таких идиотов, как я? Ну, что пьяными шатают туда-сюда? — я хмыкнул. — А ведь сегодня впервые за долгое время я не пил… почти… совсем немного… разве пару пива можно считать выпивкой?» — звучало в мыслях как отговорка для самого себя.

Я вернулся домой к тому моменту, когда мысли о паре пива и о том, можно ли её считать выпивкой, потеряли актуальность. Принял душ, заварил себе крепкого кофе и приготовился к тому, что совсем скоро, через несколько часов, начнется новый день.

«Вот дурак… хотел вернуться пораньше, поработать, выспаться, а в итоге… просидел почти всю ночь на мосту, продрог до костей… Ну, хоть за интересной, пусть и совершенно глупой беседой, — думал я, стоя у окна и наблюдая, как окна квартир в доме напротив начинают загораться, рассказывая небольшие истории. — Как жаль что завтра не выходной», — хмыкнул я, вливая в себя очередную порцию обжигающей радости, только эта выполняла свои функции несколько иначе, чем та, которая заполняла нутро каждый — или почти каждый — вечер.

Так я встретил новый день и отправился на работу. Не сказать, что все последующее имело что-то общее с радостью, но не могу сказать, что мне было плохо. По какой-то причине организм работал так, словно прошлого дня не было вообще, будто бы он был просто сном и я, проснувшись, просто начал новый день. По какой-то неизвестной мне причине я чувствовал себя свежим и отдохнувшим, а еще думал о девушке с моста, словно совершенно позабыв о девушке со Стрелковой.

«Она попросила меня не спрашивать о том, кто она такая, и я не стал… Правильно ли я поступил, и значит ли это, что мы еще увидимся в будущем?.. Или наоборот, значит, что мы больше никогда не увидимся?» — думал я на протяжении всего дня, что пролетел на удивление быстро и легко, а вечером погрузил меня на несколько метров под землю, где я вновь заказал себе самое дешевое, ужасное и невкусное, но столь необходимое пойло!.. Занял место в самом углу и уставился на вход в ожидании того, как в заведение вновь войдет она… дарующая бессонницу отчаявшимся и подвластным своим фантазиям.

Да, я ждал девушку со Стрелковой, но на самом деле, хотел чтобы зашла та, с моста, и села также напротив, только на сей раз, чтобы мы были лицом к лицу.

«Будет прикольно, если с сегодняшнего дня она больше никогда здесь не покажется, — подумал я, посмотрев на часы и поняв, что тот самый интервал, в который она обычно приходит, остался позади, и что, в принципе, можно подниматься с места и идти домой, вновь через тот мост. — Может быть посидеть там немного, вновь посмотреть на воду? Может быть, появится девушка с моста?» — я улыбался от этой мысли, и она была такой... какой-то неподдельно приятной и светлой. В это время девушка на сцене вытягивала что-то про любовь. Такое тягучее, как расплавленный пластик… и такое же чёрное.

В этот же момент дверь в бар открылась и вошла девушка со Стрелковой. Она прошла сквозь заведение и подошла к стойке. Заказала дрянь, выпила, приковав к себе взгляды и вызвав к себе очередного несущего собственные осколки. Осушив стакан, девушка резко поставила его на стойку, бросила взгляд на меня и вышла. Жаждущий познакомиться осколконосец бросился следом и спустя несколько минут вернулся, ответив на вопросительные взгляды тупым помахиванием головы из сторон в сторону, что значило: «Безрезультатно».

* * *

Я вышла из заведения и закрыла дверь. Быстро поднялась по лестнице и повернула направо.

Дверь в подвал — старая, стальная, изъеденная ржавчиной — скрыла меня от шагов того, кто шёл следом. Я всегда пряталась за эту дверь, зная, что никто никогда не станет искать меня за ней.

Преследователь выскочил на улицу. Прошёл несколько метров по асфальту. Потоптался на месте. Тяжело вздохнул и направился обратно. А я осталась стоять и думала: «Спуститься обратно, чтобы поздороваться с Джонни, или нет?»

Не знаю, по какой причине, но я не хотела подходить к нему там, в баре. Особенно после того, как он рассказал, что меня там называют «девушка со Стрелковой».

«И вообще: я называла его странным, а ведь сама веду себя не лучше. Сначала нашла его в этом Богом забытом месте, потом начала выпивать, чтобы решиться на прыжок веры... до этого на трезвую прыгнула с моста, а сейчас не могу подойти и открыто поздороваться... и если бы не то, как он сидел там вчера, так и не смогла бы заговорить с ним» — думала я, продолжая прятаться за дверью, пока вновь не послышались шаги.

Меня это напрягло хотя бы потому, что я уже должна была идти по улице в сторону места нашей первой встречи. Меня напряг сам факт, что я застыла на месте и задумалась о Джонни, чье лицо, как всегда, мелькнуло среди других лиц и заполнило голову размышлениями... я просто стояла за ржавой дверью и думала.

Вышедший приковал внимание. Он остановился на пороге, и щель между дверью и стеной дала мне возможность узнать кем был этот человек.

«Ну что… сейчас или никогда?» — промелькнуло в голове, и я сделала глубокий вдох, чтобы обратиться к Джонни. Чтобы в тот момент, когда он сделает несколько шагов в сторону того моста, назвать его по имени… Чтобы он развернулся и посмотрел на меня, чтобы увидеть это удивленное лицо, осознавшее, что та девушка, с которой он разговаривал, и девушка со Стрелковой — одна и та же девушка, и что он с ней уже давно знаком… Точнее, она с ним знакома! Пусть сам факт знакомства и не важен.

Я набрала воздух в грудь и замерла в ожидании, когда он направится в сторону моста. Я послушала, как он сделал несколько шагов и вышел на середину дороги, по которой не так часто катались автомобили. А потом, когда он все же направился в сторону моста, я…

* * *

— Может, проводишь меня до дома? — раздался голос за спиной. Я сразу узнал ту, с которой мы просидели прошлую ночь. Удивился. Хотел повернуться, но что-то остановило. Словно, мне необходимо было разрешение... при этом, сердце колотилось как клапана в двигателе на высоких оборотах.

— Может и провожу.

— Может повернешься? — спросила она, заставив улыбнуться.

— Ты так этого хочешь?

— Думаю, тебе будет интересным узнать о том, с кем ты провел вечер. — девушка с напускным пренебрежением фыркнула. Мое сердце при этом пропустило несколько ударов, сбившись с ритма.

— Если ты так думаешь, то почему бы и нет?.. — и я повернулся. Хотел было что-то сказать, но не получилось. Я ошарашено пялился на девушку со Стрелковой улицы, оказавшейся девушкой с моста.

Она молча подошла ко мне, взяла под руку и повела. Больше мы не заходили в бар на Стрелковой.

Знаешь, я не помню, как мы познакомились, и, честно говоря, это совершенно не важно, ведь вся суть заключается не в этом, не в знакомстве, а в том, что мы вместе, пусть обстоятельства до сих пор кажутся мне странными. А еще, кажется, теперь мы знаем, что такое счастье.