Плечом к плечу (гет)

Эми широко зевнула и натянула пониже капюшон, чтобы прикрыть глаза от лучей утреннего солнца. Тапочки, похожие на большие когтистые лапы, мягко зашлёпали по полу кухни, хвост от зелёного кигуруми в виде динозавра волочился за хозяйкой, огибая мебель. Скрипнула дверца шкафа, и девушка зашуршала пакетами и банками с чаем, выбирая самый вкусный из многочисленных сортов.

— Доброе утро, — донёсся голос от окна. Карин, вооружившись ножницами и маленькой лейкой, приводила в порядок сад пряных трав. В аккуратных керамических горшках на подоконнике зеленели чабрец, орегано, петрушка и мята, воздух полнился сложным, тонким травяным ароматом.

— Доброе, — Эми осела на стул бесформенной грудой зелёного флиса, неловко наполнила чашку, осыпая столешницу горячими брызгами, и развернулась к подруге. — Спасибо, что разбудила. Подкинь листочек, а?

Карин молча опустила в воду листок свежей мяты, Эми благодарно отсалютовала чашкой и приложилась к напитку.

— Вчера вернулась как обычно?

— Раньше! — девушка покачала головой, зелёный капюшон с глазами и зубами заходил из стороны в сторону. — Ещё даже до рассвета! Эйкичи меня закинул и уехал восход встречать. Меня всей бандой провожали! Мы не сильно шумели?

— Меньше, чем в прошлый раз, — сдержанно ответила Карин. — По крайней мере, соседи больше не жаловались.

— Были на рок-фесте! — сообщила Эми, потягиваясь и откидывая капюшон. Взъерошенные волосы рассыпались по плечам, почти сливаясь с зеленью ткани. — Выступали Tokyo Sharks, я у них даже автограф взяла! И Scarlets, и ещё какие-то, забыла, как зовут… о-очень крутые!

Девушка наморщилась, силясь вспомнить название группы. В памяти затолпились картины вчерашнего вечера. Сырые дождливые сумерки, взрезанные лучами софитов. Гитарные риффы, тяжёлые, глубокие, несутся со сцены, разливаются рокотом в душном людском море, пронизывают насквозь, подчиняют себе ритм сердца. Неведомая группа играет балладу — мелодичную, пленительную. Искрами колеблются в полутьме огни зажигалок и экраны смартфонов, и качается, качается в такт песне толпа, многоголосьем вторя словам о любви, о страсти, о расставании. Музыка разливается мощным потоком, и вот уже нет вокруг ни дождя, ни людской тесноты, ни темнеющих сумерек — лишь упоительная свобода чувств, от которой хочется распустить крылья и взмыть в небо, пронзая низкие сырые облака…

И пара крепких ладоней на плечах.

И долгий поцелуй с привкусом сигаретного дыма.

— А долго ты ещё планируешь так тусить? — будничный, чуть взволнованный голос Карин вырвал её из воспоминаний и вернул в реальность. — Ты второй месяц почти не спишь, как только силы на работу остаются?

— Ничего не планирую, — снова зевнула Эми и уткнулась в чашку. — Зачем? Столько интересного происходит, не хочу ничего пропускать! Отосплюсь на пенсии!

Карин неодобрительно покачала головой, но ничего не ответила, и снова уткнулась лейкой в горшок с орегано.

Эми открыла было рот, чтобы всё объяснить, но замялась. Её подруга не поймёт, она устроена иначе.

Радости жизни для Карин заключались в самых простых, рутинных вещах. Как вот этот сад на подоконнике, который она так скрупулёзно обрабатывает день за днём, не жалея ни времени, ни сил, лелея каждый новый листок и побег. Или поток важных, но таких однообразных офисных дел, всех этих бесконечных звонков, бумажек, писем и закупок, которые она пропускает через себя — и, кажется, не только не устаёт, но ещё и подзаряжается от этого непрестанного обуздания хаоса, от торжества порядка над неразберихой. Наверное, это неплохо и даже похвально, но…

Так жить невероятно скучно.

Ведь для чего они сюда переехали? Чтобы больше не тратить ни минуты зря, чтобы полностью отдаться тому, что важно — работе и весёлой жизни! И Кенобо щедро вознаградил их за переезд, раскрылся перед ними до конца — и оказался полон интереснейших мест, которые вовсе не нужны для работы героя, но так важны, чтобы просто… жить. И теперь Эми хваталась за всё, что обещало яркие впечатления, не в силах выбрать лучшее из бьющей потоком новизны. На что потратить драгоценные часы вне работы? Танцевать сальсу или сбегать на фестиваль рекламы? Освоить роллердром в центральном парке или записаться в новый фитнесс-клуб? Пострелять из арбалета в тире или выбраться к заливу, поглазеть на конкурс песочных скульптур, или успеть на мастер-класс по плетению африканских кос, или на стадион, где сейчас проходит чемпионат по боевым искусствам, или… Или…

А ведь Эйкичи, если подумать, тоже был одним из даров Кенобо. В тот день, когда они с Карин нашли новую квартиру, в крови бурлил такой кипучий азарт, такое предвкушение приключений, что Эми, внезапно для себя самой, решила подыграть байкеру, ответить на его бесхитростный, грубоватый, но такой искренний флирт, который не прекращался с момента знакомства. Если она может позволить себе переезд на новое место, то может позволить и новый роман, почему бы и нет?

«И ведь отлично получилось», — внутренне улыбнулась Эми. С Эйкичи так легко и весело, и уж точно не соскучишься. Он смеётся над её шутками, прощает вечные опоздания и так нарочито галантно подаёт руку, чтобы взобраться на пассажирское сиденье, хоть и в курсе, что она сама может взлететь на его байк одним прыжком. А сколько интересных мест он знает! Интересных — и романтичных… Эми вспомнились поцелуи на вершине Раусу, с видом на весь Мусутафу… в бензобаке едва хватило топлива, чтобы подняться туда и вернуться обратно, но оно точно того стоило. И та поездка через залив, по трассе рядом с веткой железной дороги, наперегонки с поездом, когда изумлённые пассажиры махали им из окон, а по асфальту и воде стелилось огненно-душное полуденное марево. И та ночь на пляже, где песок хранил последнее тепло июльского солнца, и свежий бриз холодил её обнажённые бёдра, живот, плечи — и этот холод тут же отступал под прикосновениями его тёплых, неловких ладоней…

Эми счастливо, глубоко вздохнула и наконец-то собралась с мыслями.

— Романтику нельзя планировать, Карин, — она опрокинула в рот остатки чая и поднялась. Сонливость наконец-то отступила, туман в голове немного рассеялся. — Да и не нужно. Всё должно быть спонтанно, надо просто наслаждаться. Как поездкой на американских горках, понимаешь? Как блокбастером в кино! Как, как… — она замахала рукой, словно пытаясь ухватить особенно удачную метафору, витающую в воздухе. — Смаковать надо, как самый вкусный деликатес!

— Вот, кстати, про еду, — ответил невозмутимый голос из-за дверцы холодильника. — Тут твой любимый джем пропадает, ты не собираешься его доедать?

Хочется ли ей бутерброд с джемом на завтрак? Эми зажмурилась и прислушалась к ощущениям. Странно, но мысль о яркой банке и сладко-пикантном вкусе почему-то больше не вызывала восторга. Совсем.

— Не! — беспечно отмахнулась она. — Приелся что-то. Надоел. Бери себе или выкинь, мне всё равно. Пошли собираться!

Она подобрала динозавровый хвост от кигуруми, отодвинула стул и зашлёпала в комнату.

— Если быстренько соберёмся, то успеем ещё зайти в зоомагазин, туда вчера завезли хорьков! — радостно донеслось из-за двери. — Такие шустрые, славные, хочу на них взглянуть! Может, возьмём одного себе? Я буду за ним ухаживать!

— Быстренько уйти не получится, — скорбно возвестила Карин, выглядывая в окно, — потому что к нам идёт Мейсин-сан.

Эми обречённо вздохнула и затолкала скомканный кигуруми в шкаф.

В прихожей раздалась мелодичная трель звонка и заскрипела входная дверь.

* * *

Мейсин-сан, хозяйка квартиры, имела обыкновение навещать своих жильцов раз в две недели, а иногда и чаще. Формально — чтобы напомнить о чрезвычайно важных вещах, вроде своевременной оплаты за жильё и необходимости вынести отсортированный мусор, а по сути — чтобы скоротать время и развлечься. Её муж, сотрудник какой-то респектабельной фирмы, дневал и ночевал на работе, несмотря на преклонный возраст, а уделом Мейсин-сан было ведение хозяйства, присмотр за автомобилем и парой кошек. Супругам принадлежали две квартиры в соседних домах: одна собственная, вторая под сдачу — та самая, где обосновались Карин и Эми. Из окон их нового жилища на втором этаже было отлично видно, как Мейсин-сан выходит из дома напротив, возится с цветами в палисаднике, раскладывает по мискам кошачий корм, проходит к гаражу, где супруги хранили старенький чихающий «Ниссан», или же пересекает улицу, направляясь к жильцам — седая, неспешная, в старомодном плиссированном платье и стоптанных сандалиях. Простодушная и разговорчивая, она всегда умудрялась приходить невовремя, но девушкам обычно не хватало духу прервать её долгие рассуждения обо всём на свете. Из вежливости её визиты приходилось терпеть.

— Доброе утро, Кавамото-сан, Фукукадо-сан, — сандалии зашаркали по плетёному коврику у входа. — Милые, уже август начался. Вы же не забыли, что за воду нужно заплатить до пятого числа?

— Всё уже оплачено, Мейсин-сан, — натянуто улыбнулась Карин, предлагая хозяйке стул. — Как и в прошлом месяце, без задержки. Вы можете на нас положиться.

— Ох, славно, славно, — старушка расплылась в улыбке и присела к столу. — Ноги что-то ломит, видно к дождю. Я, собственно, что ещё хотела вам сказать, милые… вы же умеете хранить секреты? У меня есть удивительная, удивительная новость!

Эми вздохнула. Глаза Мейсин-сан горели таким радостным нетерпением, что было очевидно: великую тайну, которая распирает её изнутри, она сейчас расскажет во всех подробностях, вне зависимости от того, умеют они хранить секреты или нет. Интересно, о чём пойдёт речь на этот раз. О сногсшибательных скидках, которые вот-вот объявит местный супермаркет? О грядущих кадровых перестановках в пенсионном фонде? О беременности кошки из соседнего двора?

Лишь бы этот разговор не затянулся надолго, иначе в зоомагазин сегодня уже точно не успеть. Эми доброжелательно улыбнулась, готовясь услышать продолжение истории, но продолжения не последовало. Мейсин-сан смотрела на неё молча и выжидающе.

Ну и ну. Это что-то новенькое.

— Эм… да? — Эми невольно замялась. Не такой реакции она ждала. — Мы умеем хранить секреты, верно, Карин?

Карин закивала, однако и это не убедило Мейсин-сан начать разговор.

— Обещаете? Никому-никому не рассказывать?

— Обещаем, обещаем! — опешили девушки, подсаживаясь поближе. Происходило что-то совершенно невиданное. — Рассказывайте! Мы внимательно слушаем.

Мейсин-сан обвела комнату взглядом, будто боясь, что рядом затесалась ещё пара лишних ушей, глубоко вдохнула и объявила:

— Один добрый человек рассказал моему Дайске, как пройти вглубь старой каменоломни на горе ёкаев и разыскать там хиннагами. И даже карту дал.

Эми недоумённо проморгалась и перевела взгляд на Карин, однако та, похоже, тоже ровным счётом ничего не поняла.

— Э-э-э… Кто рассказал вашему мужу что про что? Где?

— Ну хиннагами же, из старой каменоломни на горе ёкаев! — повторила Мейсин-сан таким тоном, будто речь шла о само собой разумеющихся вещах, но тут же опомнилась и замахала руками. — Ах да, вы же молодые, да ещё и не местные, откуда вам знать! Кто прожил в Кенобо с моё, тот знает, да, да…

— Ёкаи — это духи, — развела руками Карин. — Из сказок. А всё остальное вам придётся объяснить.

— Ёкаи правда существуют, милая! — назидательно подняла палец Мейсин-сан. — Сто лет назад на горе, что за городом, рабочие добывали камень. Но духам гор не понравилось, что люди нарушили их покой, и они изгнали их прочь, да, да… С тех пор каменоломня пустует, и там, — она наклонилась к столу пониже и перешла на шёпот, — там, в глубине под землёй таится хиннагами. Кукла, которая исполняет желания.

Девушки переглянулись. Повисла липкая, неловкая пауза.

— В какой-то старой шахте за городом лежит кукла, исполняющая желания, и вашему мужу рассказали, как её найти, — уточнила Карин, осторожно поглядывая на Эми в поисках поддержки. — И вы верите во всё это, Мейсин-сан?

— Милая, ну конечно же! — всплеснула руками старушка. — Лет пятьдесят назад в Мусутафу в это верил каждый. Детьми мы с Дайске лазили в каменоломню и спорили, какое желание следует загадать первым, когда мы найдём куклу. Так и не нашли, видать, ёкаям это было неугодно,- она тяжело вздохнула, но тут же оживилась снова. — Но теперь есть шанс, да, да… Теперь мой Дайске знает всё, что нужно знать. Вы только представьте, сколько добра он сможет сотворить, когда вернётся назад с хиннагами! Фукукадо-сан, милая, — она обернулась к Эми. — Теперь, когда вы знаете эту удивительную новость, могу ли я попросить вас о помощи?

Эми закивала так отчаянно, будто пыталась поскорей утрясти в голове всю только что полученную информацию

— Да, да. Конечно!

— Мой Дайске очень храбрый, — с гордостью сообщила Мейсин-сан. — Он не боится ни подземелий, ни ёкаев, но вот я… Сказать по правде, я переживаю. Мы уже много лет не были на горе. Что, если в каменоломне устроили логово какие-нибудь ужасные люди? Злодеи? Что, если стены там обветшали и случится обвал? Вы же героиня, Фукукадо-сан. Помогите мне. Пока нужный день не настал, загляните в старую каменоломню, узнайте, безопасно ли там? Поверьте, — её голос дрогнул, и она приложила руку к сердцу, — когда мы получим хиннагами, мы щедро вознаградим вас за эту услугу!

* * *

— Только не ходи туда одна, — возмущённо пыхтела Карин, пока они бежали по узким улочкам, тщетно пытаясь не опоздать к началу рабочего дня. — Я вообще не пойму, зачем ты на это согласилась. Почему не отговорила Мейсин-сан от этой затеи.

— Таинственная каменоломня, полная духов! — Эми неслась вприпрыжку, чувствуя себя лёгкой, будто шарик с гелием. — Кукла, исполняющая желания! Я и не знала, что в Кенобо есть такое! Почему я там ещё не была? Мне срочно нужно туда!

Она рывком отворила дверь и ворвалась в тихий утренний офис.

— Но ты не волнуйся, я сначала справки наведу! — её голос звоном разнёсся по помещению. — Не терпится узнать про эту шахту побольше! И, если там правда безопасно, то зачем их отговаривать? Это места их детства, пусть сходят на экскурсию! Может, правда найдут что-нибудь интересное. Может, я и сама с ними схожу, интересно же!

— Сходишь куда? — прозвучал вдруг очень заинтересованный голос из-за стола. Эми вздрогнула. Термо, уже в геройском костюме, сидел на стуле и затягивал алые фиксаторы на сапогах.

— Эй, а я пришёл в офис первым, даже раньше Карин! — похвастал он. — Так разве вообще бывает? Так что там, что за шахта такая? Куда ты собралась?

Эми прикусила язык. Как бы наивно не звучала история Мейсин-сан, секрет есть секрет. Не выболтать бы лишнего!

С другой стороны, идти в одиночку в незнакомое безлюдное место было тревожно. Карин права, ей нужен попутчик.

— Загадочная шахта с духами, семпай! — как можно бодрее заявила она. — Открываю для себя местные достопримечательности. Составишь мне компанию? Говорят, там может быть логово злодеев!

— Злодеи! — довольно потёр руки Термо. — Да, это по мне. Когда выходим?

— Не сегодня, семпай. Если идёшь в опасное место, нужно сперва подготовиться.

* * *

Хочешь что-то узнать быстро — спроси того, кто знает. Вот почему в поисках информации о каменоломне Эми, недолго думая, отправилась в местный краеведческий музей.

Небольшое здание у берега реки встретило её тишиной и прохладой — приятный контраст после жары и шума улиц. Сегодня, в изнурительный августовский зной, она была здесь единственной посетительницей. Пожилой смотритель провёл её к стендам, посвящённым горе ёкаев, а потом щедро дополнил эту информацию собственным рассказом о судьбе каменоломни. «Интересно, а он в детстве тоже пробовал искать хиннагами?», — подумалось Эми, однако спрашивать об этом она не стала. Новых сведений и так было слишком много.

Картина вырисовывалась следующая.

Каменоломня пустовала последние сто пятьдесят восемь лет. Почему рабочие оставили это место, было достоверно неизвестно, и споры об этом велись до сих пор. Среди причин назывались эпидемия лихорадки, временное затопление каменоломни после цунами, бунт рабочих и, наконец, происки ёкаев.

Ёкаям был посвящён отдельный стенд. Легенда гласила, что духам подвластны все пути и тропы в горах, а потому, когда бесконечный шум и суматоха в каменоломне утомили их, они попросту спутали все подземные переходы и превратили каменоломню в огромный лабиринт, заперев в нём несчастных рабочих. У тех, кому всё же удалось выбраться наружу, больше не было желания возвращаться к работе, а потому добыча камня понемногу сошла на нет.

Сразу после ёкаев на стенде упоминалась и хиннагами. Эми вздрогнула, скользнув взглядом по скудному описанию: технология создания волшебной куклы включала в себя сбор кладбищенской земли, замешивание её на крови и вырезание фигурок из могильных плит. Вдобавок, как выяснилось, хиннагами была созданием небезопасным: она существовала лишь для того, чтобы непрерывно исполнять желания, а потому ей ничего не стоило свести своего хозяина с ума постоянными просьбами «Загадай ещё». Именно так, по преданию, и вышло с хиннагами с горы ёкаев. Обезумев от бесконечных требований куклы, хозяин забросил её в недра каменоломни, где скованные волшебством духов подземные лабиринты надёжно её удержали…

Впрочем, сегодня память о событиях столетней давности почти стёрлась, и уступила место банальной судебной тяжбе. Группа местных краеведов боролась за то, чтобы присвоить каменоломне статус объекта исторического наследия и открыть её для экскурсий, но неуклонно проигрывала крупной коммерческой фирме. Последняя желала превратить это место в развлекательный центр и открыть под землёй крупнейшую в Японии комнату страха. Пока обе стороны бодались на судебных заседаниях, каменоломня оставалась ничьей — и понемногу ветшала.

С позволения смотрителя Эми сфотографировала карту подземных лабиринтов, составленную краеведами, и наконец-то покинула музей. Теперь можно было отправляться на гору ёкаев.

«Через две недели, ранним утром после праздника Обон, когда закроются врата между нашим миром и миром духов, смелому будет под силу войти под землю и разыскать там хиннагами», — наставляла её Мейсин-сан. — «Фукукадо-сан, милая, постарайтесь осмотреть шахту до этого времени!»

* * *

К подножью горы ёкаев добрались на пригородном поезде. Живо простучав колёсами мимо аккуратных домиков и садов, вагончик электрички выпустил Эми и Термо на низкую платформу. Выйдя, они немедленно окунулись в лучи пронзительного полуденного солнца и трескучий хор цикад. Бурый гравий между шпалами порос цветами сурепки, на фоне выцветшего от жары неба поднималось здание железнодорожной станции, белоснежное, будто сахарный кубик. Сразу за слепящими змеями рельс начинался склон холма. Тропинка бежала вверх, к лесистой части горы, через покров иссушенных солнцем трав. Потрёпанный указатель у края платформы гласил, что справа находится выход в ближайший посёлок, а слева — смотровая площадка на вершине и старая каменоломня.

Впрочем, путь к самой каменоломне оказался не размечен, поэтому искать вход пришлось долго, почти наугад. Солнце жарило так, что, казалось, можно отследить, как прямо на глазах испаряются последние капли сока из пожухлой придорожной травы. От шагов над глинистой тропинкой клубилась пыль, оседая на влажной от пота коже.

Потом, в поисках входа, с тропинки пришлось свернуть прямо в сухие заросли, от которых немедленно полетели во все стороны мелкие семена-колючки, иглами впиваясь в неприкрытые участки кожи. Ноги путались в густых стеблях, и подъём становился всё тяжелей. Эми с завистью покосилась на своего спутника: жара была ему нипочём, благодаря тепловой причуде, а плотный костюм надёжно защищал от колючек. Термо рассекал сухую траву, будто будьдозер, почти не снижая скорости и с энтузиазмом работая руками и ногами. Впереди уже виднелась цель: скальный выступ, проём двери и ржавая решётка, защищавшая вход.

— Слушай, Фукукадо, сдаётся мне, что тут нет никаких злодеев, — разочарованно буркнул Термо, выбираясь на пологий участок у входа в каменоломню. — Трава у входа не смята, следов никаких. Вон, мы вдвоём прошли — натоптали, как слоны. До нас всё было нетронутое.

Эми обернулась. Действительно, там, где они ломились через траву, остался широкий след из смятых стеблей — настоящая колея посреди ровного поля. Ближе к дверному проёму трава сходила на нет, и глина под ногами была совершенно гладкой. Сапоги девушки оставляли на рыжеватой пыли первые за много дней отпечатки.

Термо между тем подошёл к решётке, за которой чернела пустота, и взвесил на ладони большой заржавленный замок.

— Ну точно, никого там быть не может. А я так надеялся!

Его голос лёгким эхом отразился от стен подземелья. Из-за решётки тянуло сыростью и холодом, и Эми вдруг отчаянно захотелось нырнуть в эту спасительную тёмную прохладу, наконец-то укрыться от безжалостного солнца, жары и пыли. Нет, поворачивать назад ещё слишком рано.

— Это могут быть хитрые злодеи, семпай. Мало ли, какие там причуды. Может, им и по земле ходить не нужно, и замок не преграда.

— Ладно, согласен, — Термо сжал замок в ладони, из кулака поднялся дымок. — Зря мы сюда столько пёрлись, что ли. Пошли смотреть, что там.

Запахло горячей ржавчиной, раздался хруст, и обломки замка упали на землю. Решётка с тоскливым скрипом отошла в сторону, и перед героями открылся чёрный прямоугольник входа.

* * *

Свет фонаря лёг на стены из ракушечника, жёлтого и ноздреватого, будто жареный тофу. Кое-где на шероховатой поверхности ещё можно было рассмотреть следы от зубцов пилы: полтора века назад рабочие выпиливали мягкий камень блоками, прокладывая вглубь горы аккуратный прямоугольный туннель со множеством ответвлений. Похоже, выработка камня велась по плану, потому что коридоры складывались в чёткий геометрический лабиринт. Кое-где обветшавшие от времени стены начали проседать, и в этих местах путь наполовину преграждали завалы — крохкие, ломкие, бесформенные куски камня, в толще которого мелкими пятнышками проступали ракушки. На полу из вязкой, утоптанной глины тут и там виднелись лужи — после сезона дождей вода просочилась через слой земли и пористого ракушечника, да так и не смогла полностью высохнуть.

Воздух здесь был сырым и прохладным, но застоявшимся и неподвижным, неживым. Эми поёжилась: первые несколько минут под землёй было хорошо, но теперь стало не по себе. Они были одни в этом чужом и странном месте, они шли в световом пятне фонаря, будто в защитной капсуле, отгородившись этой хрупкой, неверной защитой от непроницаемой тьмы. Что будет, если в фонарике сядут батарейки?

— Пригаси-ка свет, — попросил в очередной раз Термо. — Фонит.

Ещё у входа он опустил на глаза тепловизор, и всю дорогу осматривал коридоры в поисках невидимых врагов. Похоже, он был намерен искать здесь злодеев до последнего. Эми нехотя подчинилась, нажала на кнопку, и тьма затопила коридор, будто вода, прорвавшая плотину.

Непроницаемая тьма и абсолютная тишина. Ни единой искры света, ни одного шороха, ни одного движения воздуха. Все чувства противятся этому внезапному вакууму ощущений, борются с ним, и вот уже кажется, что во тьме проступают призрачные очертания предметов, что меж стен гуляет эхо звуков — не то шум ветра, не то отдалённые голоса….

Что прямо за спиной стоит кто-то незримый и внимательно наблюдает.

— Включай, — прозвучал во тьме спасительный голос, и Эми с радостью щёлкнула кнопкой. Луч фонаря упал на жёлтую стену, выхватив из темноты рисунок углём: гротескные, искажённые черты лица, огромные глаза и губы, развевающиеся одежды и звериные лапы.

От неожиданности Эми подпрыгнула и чуть не выронила фонарь.

— Наскальная живопись, — неловко пошутила она, когда Термо обернулся на звук. — Похоже, кто-то из местных нарисовал ёкая.

— Почему именно ёкая? — вдруг напрягся Термо, внимательно вглядываясь в рисунок, и Эми, недолго думая, принялась пересказывать легенду о горе и злополучных шахтёрах.

Начала — и тут же об этом пожалела. Это у стенда в музее, в светлой и уютной комнате история о недовольных духах казалась увлекательной, сейчас же она зазвучала зловеще. Каково было тем несчастным рабочим, застрявшим под землёй? Когда в жестяных светильниках понемногу догорает масло, и тьма сгущается вокруг, неуклонно, безжалостно, а потом остаёшься один на один с темнотой — беспомощный, уязвимый…

Обречённый.

— Надо было раньше предупреждать, куда ты меня ведёшь, — Термо нервно застучал по утоптанной глине носком сапога. — Возвращаемся. Не будет здесь злодеев. Во владениях ёкаев люди никогда надолго не задерживаются. У тебя с собой еда есть?

Эми захлопала по карманам и вытащила пару разноцветных карамелек — любимых, с шипучим вкусом и жвачкой внутри.

— Пойдёт, — одобрил Термо, опустился на колени и положил конфеты на землю. Что-то зашептал — Эми показалось, что она разбирает слова «примите в дар» и «отпустите». Потом резко поднялся и указал в коридор, по которому они пришли.

— Уходим. Не оборачивайся, не гаси свет, ничего не поднимай с земли, ничего не забирай с собой, даже камней и осколков не бери.

* * *

Назад шли быстро и нервно. Не раз и не два Эми казалось, что они сбились с пути, но затем в свете фонаря проступали на стенах спасительные метки, нанесённые в старину шахтёрами и отмеченные на карте, и это немного успокаивало. Термо шагал позади, иногда его шаги затихали за поворотом, и тогда ей мучительно хотелось обернуться, проверить, всё ли в порядке, но суеверный страх удерживал её на месте, и она лишь замедляла шаг, ожидая, пока спутник поравняется с ней снова.

Наконец, впереди замаячил светлый прямоугольник входа, под ногами захрустели высохшие комки глины, воздух потеплел, а потом над ними вновь развернулось выгоревшее августовское небо. Эми захлопнула решётку и с облегчением привалилась к нагретому солнцем шершавому камню у входа. Мир вокруг был ярким, чётким и упоительно настоящим.

Термо подобрал с земли дужку от замка, продел её через решётку и смял в кольцо, закрывая проход.

— Я вырос в Тохоку, — сообщил он. — Мы там кое-что знаем о ёкаях, про них всем с детства рассказывают. Хочешь быть жив и здоров — не ходи к ним в дом без должного уважения, а лучше вообще не ходи. Вернулись — и хорошо, — он с облегчением стёр со лба пот. — Но больше я сюда ни ногой, и тебе не советую.

В этот момент Эми была с ним совершенно согласна.

Однако час спустя, когда она вышла из вагона поезда на знакомой платформе, вдохнула знакомый воздух Кенобо и зашагала домой, тревога отступила полностью. Ей вдруг вспомнилось, что супруги Мейсин выросли возле старой каменоломни и играли там ещё детьми. И с ними всё в порядке, более того, они стремятся вернуться туда снова! Быть может, духи гор к ним благосклонны и не причинят им вреда?

Решено. Она расскажет им всё, что удалось узнать, а если они всё равно отправятся под землю — пойдёт с ними вместе. Это долг героя.

* * *

На Обон половина жителей района обычно разъезжалась в провинцию, чтоб навестить семьи и могилы предков, но на их место тут же валом валили туристы, желавшие сполна вкусить местных традиций, и потому в целом народу в Кенобо становилось ничуть не меньше, а даже больше, чем обычно. Порой Шоте казалось, что всё это — и украшенные огнями улицы, и танцевальное шествие по центральному проспекту, и запуск плавучих фонарей — всего лишь большой аттракцион для приезжих, не имеющий вообще никакого отношения к местным жителям. Просто лишняя, но неизбежная нагрузка на полицию и героев, которым предстоит защищать всю эту пёструю толпу от преступников, которые обязательно подтянутся за ней следом. Что одним праздник, то другим сверхурочная работа.

От агентства Джампер сегодня дежурил Полимер. Пару раз за ночь Шота видел, как над крышами проплывает его блестящая, закованная в пластиковые латы фигура, отражая блики праздничных огней. Заметив друг друга, герои обменивались условными жестами: всё в порядке, без происшествий. Ночь действительно выдалась относительно тихой — ни одного серьёзного столкновения. В какой-то момент Шота даже поймал себя на мысли, что на крышах в последнее время стало как-то уж слишком тихо.

Возможно, дело было в том, что на ночных дежурствах перестала появляться Шутка. Сегодняшняя ночь не была исключением — никто не подстерегал его у автомата с напитками, чтобы опробовать на нём пару новых приколов, никто не пересекался с ним на крышах во время патруля, не спрашивал советов, как лучше проложить маршрут, не делился свежими новостями и сплетнями, не шагал с ним утром бок о бок, возвращаясь домой. Ни сегодня, ни вчера, ни десять дней назад. Странно, но этого не хватало. Шота ценил своё уединение, и всё же без шуткиной компании из ночных патрулей исчезло что-то неуловимо нужное — будто привычный крепкий кофе в автомате вдруг сменился на безкофеиновый заменитель.

Кстати, кофе она тоже приносила неплохой.

Когда короткая летняя ночь догорела вместе с огнями фонарей на водах залива, и последние туристы исчезли с улиц, Шота закончил патруль и зашагал домой.

Шутку он заметил на углу, не доходя всего пары кварталов до её нового дома.

Нервно переминаясь и заправляя пряди растрёпанных волос за ухо, девушка о чём-то беседовала со старушкой в плиссированном платье. Рядом пыхтел и урчал старенький «Ниссан», пуская в сереющее утреннее небо облачка дыма.

Что она тут делает в такую рань? Шота подошёл поближе и разобрал обрывки разговора:

— Но я думала, что вы меня предупредите! Что я пойду вместе с ним!

— Глупости, милая, — беспечно улыбалась старушка. — Обон только-только завершился, грань между мирами людей и духов ещё слишком тонка. Ни к чему испытывать терпение ёкаев и приводить на гору лишних людей. Я и сама не стала оставаться — отвезла Дайске к шахте и вернулась обратно. Милая, там же не опасно, вы сами мне так сказали!

— Да, но… не стоило отпускать его одного, — Шутка закусила губу. — Отвезите и меня туда. Пожалуйста!

Старушка покачала головой.

— Мой Дайске знает, что делает, милая. Доверьтесь ему.

— Что тут происходит? — подал голос Шота, и собеседницы разом повернулись к нему.

— Стёрка! — лицо Шутки просветлело. — Ты не поверишь, какая история тут случилась!

Старушка предостерегающе покачала головой и приложила палец к губам. Шутка перевела взгляд на неё.

— Он мой друг, Мейсин-сан. Он герой! Ему можно доверять! Вот пусть он рассудит, как будет правильно! Стёрка, слушай…

Следующие десять минут она сбивчиво говорила, не давая собеседникам вставить ни слова. Шота мог поклясться, что никогда не слышал более бредового и бессвязного рассказа: в истории Шутки фигурировали проклятые подземелья, демоническая кукла, музей краеведения, электричка, несуществующие злодеи, суеверия региона Тохоку и ещё почему-то карамельные конфеты. И тепловизор. Когда она умолкла и с надеждой уставилась на него, Шота напрягся и попытался собрать в кучу самые осмысленные части истории. Таковых оказалось немного.

— Значит, какой-то тип подбросил вашу мужу карту аварийной шахты, по которой якобы можно найти волшебную куклу, а вы ему поверили, и просто отпустили его туда в одиночку?

— Подбросил! — возмущённо всплеснула руками Мейсин-сан. — Да за кого вы нас принимаете? Мой Дайске отлично знает цену таким вещам. Он еле уговорил того милого юношу продать нам эту карту за большие деньги, да, да! А когда Дайске найдёт хиннагами, станет её новым хозяином и загадает своё первое желание, он заплатит ещё в два раза больше, за такую-то щедрую услугу. Там же, на месте и заплатит. Таков уговор, да, да, и мы его честно выполним!

Шутка охнула и прикрыла рот рукой, однако Мейсин-сан, похоже, истолковала этот жест по-своему.

— Не переживайте, милая. Что толку жалеть эти деньги? Ведь хиннагами даст нам в сотни раз больше!

— Вы отпустили под землю старика, в одиночку, с кучей денег, на встречу с человеком, о котором он ничего не знает, — Шота вдохнул поглубже. Уровень абсурда не укладывался в голове. — С утра пораньше после праздников, когда половина полиции в отпуске, а половина спит после дежурства. Сейчас, пока вы найдёте хоть кого-то, кто сможет вам помочь, этот «милый юноша» уже будет тратить ваши деньги в соседней префектуре. Это в лучшем случае, если мы имеем дело с аферистами, а не с похитителями или убийцами. Как вы вообще это допустили?

Он замолчал — и невольно поразился эффекту своих слов. Мейсин-сан, ошеломлённая, притихшая, хватала ртом воздух. Её глаза медленно наполнялись слезами. Шутка молча подошла к ней и обняла за плечи.

— Я сейчас разбужу Карин, — тихо сказала она. — Пусть зовёт полицию, зовёт Джампер, зовёт всех. А вы отвезёте нас к шахте. Прямо сейчас. Может, мы ещё успеем его догнать.

— Дайске, — всхлипнула Мейсин сан. — Мой Дайске! — Она смахнула слёзы и неловко указала на автомобиль. — Садитесь. Прошу. Садитесь.

Примечания:

Не могу сказать, что всё стало хорошо, но мы продолжаем.

Дату выхода следующей главы обозначить не могу, невозможно сейчас что бы то ни было планировать. Пишу когда пишется, слишком многое выбивает из колеи. Но рано или поздно эта глава обязательно будет, потому что эта история для меня важна.

Спасибо, что всё ещё читаете.