Шерлок Холмс и дело о трех женщинах (джен)

Ясным субботним пополуднем серебристый «Пежо» Эвр Холмс, выбравшись из гущи лондонских пробок, наконец-то покинул пределы Лондона и устремился в направлении на север.

— Если остановимся пообедать через час, это всех устроит? — младшая из Холмсов посмотрела в переднее зеркальце, чтобы поймать взгляд невестки. — Молли?..

— Да, конечно, это будет как раз, — поспешно ответила она. С того момента, когда они выехали, это была первая произнесённая в машине фраза, поэтому она застала её немного врасплох. Она сидела слева по диагонали от водительского места, за сидящим впереди Шерлоком, и между ней и Майкрофтом в специальном кресле, застёгнутый на несколько ремней, сидел Уильям. Молли волновалась, что внезапная перемена и не совсем удобное положение побеспокоят малыша и он может заплакать. Однако её опасения не оправдались. Уильяму определённо пришлись по душе новые впечатления: он с интересом оглядывался по сторонам, болтая ручками и ножками и периодически роняя утёнка, которого Молли успевала поймать до того, как он упадёт на пол. Майкрофт сидел в своём углу так тихо, будто бы его вообще там не было. В пятницу он проработал двенадцать часов, а сегодня был вынужден рано встать, чтобы вновь отвечать на звонки и обсудить что-то со своим ассистентом, которая ради этого приехала к ним домой. Сейчас он сидел, прикрыв правой ладонью лицо и стараясь смотреть на Уильяма, видимо, с трудом подавляя подступающую дремоту. Молли знала, что он не сможет заснуть сидя, и это её нервировало. Скорее бы они приехали на место.

— Я обо всём договорилась, так что сегодня нас ждут на ужин в семь вечера, — Эвр, как и положено любой деловой женщине, могла вести машину и беседу одинаково уверенно и одновременно. — По всей видимости, будут и другие гости: соседка миссис Бакет с братом, местный викарий с женой и супружеская пара родом из каменного века.

— Характерный набор, — проговорил Шерлок. — А родственники?

— Да, конечно — я ведь ещё не рассказала вам о родственниках. Миссис Бакет — старшая из четырёх дочерей. Её отец — ветеран Второй мировой войны. Ему уже глубоко за девяносто, но он довольно активен для своих лет, как меня уверили. О матери ничего неизвестно — она много лет назад сбежала в Америку с каким-то проходимцем, и больше о ней не слышали. В Англии она оставила, как я уже сказала, четырёх дочерей: Хайясент, Дейзи, Вайолет и Роуз.

Молли улыбнулась.

— Красивые имена, — промолвила она.

— Наши всё равно лучше, — безапелляционно заявила Эвр. — И вообще, получилось, что жизнь их сложилась далеко не так красиво. Дейзи вышла замуж, кхм, за работника физического труда, особо не обременённого тягой к опрятности; по-видимому, они живут в какой-то совершеннейшей дыре. Вместе с ними обитает и младшая Роуз — любовников она за свою жизнь сменила, что твой Генрих IV Французский — любовниц. Они же заботятся об отце, который проживает с ними. Третья сестра, Вайолет, вышла замуж за богача и живёт довольно «фешенебельно», только вот её супруг оказался то ли трансвеститом, то ли просто свихнувшимся. Детей у них нет. Наконец, наша Хайясент вышла замуж за мистера Бакета, который всю жизнь проработал в местной администрации и совсем недавно был преждевременно отправлен на пенсию — по-видимому, в его услугах перестали нуждаться.

— Звучит так, будто он самый уравновешенный из всей этой семейки, — Шерлок смотрел в окно, словно желая мысленно заснять весь их маршрут и ничего не упустить.

— Да, и это делает всю картину ещё более увлекательной! — в голосе Эвр вновь зазвучал энтузиазм. — Мне крайне любопытно: почему этот человек всю жизнь терпит эту женщину?

«Может быть, потому что любит её», — не без горечи подумала Молли. Она начинала жалеть, что согласилась на эту поездку. Два дня назад она думала лишь о том, как её воспримут Майкрофт и Шерлок, а теперь начала осознавать, в каком жестоком эксперименте она будет участвовать. Холмсы, и по рождению, и по своему нынешнему положению принадлежавшие к высшим слоям британского общества, ехали с визитом к людям, которым в этом плане повезло гораздо меньше. Но разве справедливо было использовать чужие неудачи для своего собственного «интеллектуального» удовлетворения?

Видимо, Майкрофт понял, о чём она подумала, хоть и нельзя было сказать, чтобы он вообще следил за этим разговором. Уильям в этот момент вновь уронил игрушку, и на сей раз Майкрофт оказался тем, кто её поймал. Возвращая малышу утёнка, он чуть развернул в его сторону левую ладонь. Молли, слегка повернувшись к сыну, улыбнулась ему и вместе с этим незаметно взяла мужа за руку. Майкрофт редко позволял себе проявление симпатии и привязанности к жене на людях, в особенности когда брат и сестра были рядом. И хотя они, безусловно, не могли не заметить этого жеста даже сидя спереди в маленькой машине, сейчас его это не заботило. Шерлок и Эвр начали что-то обсуждать, но Молли поймала себя на мысли, что не слышит и не понимает, о чём они говорят. Она поняла, что сейчас происходит нечто особенное: наконец-то они втроём покинули Лондон, чтобы забыть обо всех делах и хоть немного отдохнуть. Это был тот момент, который стоило запомнить — в этом Майкрофт был совершенно прав.

Обед, на который они остановились в одном придорожном ресторане, по большей части прошёл в молчании. Эвр через каждые несколько минут отвечала на важные телефонные звонки, связанные с её работой, Шерлоку периодически приходили какие-то сообщения. Молли за всё время не произнесла ни слова. Время от времени она исподлобья бросала взгляды на мужа, который, еле притронувшись к своей порции, кормил малыша Уильяма. Молли понимала, что ей пора бы было уже привыкнуть к тому, какое напряжение вызывало у Майкрофта всё, связанное с едой. Из-за проблем с обменом веществ при отсутствии строгой диеты он быстро набирал вес и мучительно долго худел. Как врач она понимала его стресс, но также как врач, а в ещё большей степени, как жена, она не могла мириться с тем, что, усердствуя в самоограничениях, Майкрофт балансировал на гране перманентной голодовки. Дома ей удавалось придерживаться оптимального для него меню, но сейчас, в условиях дополнительного перенапряжения в связи с поездкой (она не могла не вызывать у него стресса — а при стрессе ему кусок в горло не лез) Молли предвидела, что муж по возвращении похудеет килограмма на два, если не больше. Сейчас, пользуясь тем, что ему нужно было кормить сына, он едва притронулся к еде. Молли вздохнула. Жаль, в их семье только Уильям позволяет себя накормить.

— Ты больше не будешь? — тихо спросила она Майкрофта, взглядом указывая на тарелку.

— Нет, дорогая, я сыт, — он покачал головой, затем опять повернулся к сыну. Молли аккуратно отодвинула в сторону свою пустую тарелку и придвинула к себе порцию Майкрофта. Грустная улыбка коснулась её губ. Они были женаты сравнительно недолго, но чем-то напоминали пару пожилых супругов, которые прожили вместе не одно десятилетие. Только такие стали бы доедать друг за друга обед.

Перед тем как отправиться в дальнейший путь, Молли решила зайти в магазинчик на бензозаправочной станции — у неё кончались влажные салфетки, и ей хотелось купить небольшую пачку, чтобы не доставать ту, которую она положила в чемодан для Уильяма. Расплатившись, она уже хотела выйти из магазина, как столкнулась на пороге с Эвр.

— О, я не знала, что ты тоже сюда, — проговорила Молли, давая ей дорогу.

— Драже закончились, — отозвалась её золовка. — Ты же знаешь, я люблю пожевать за рулём. Дурная привычка, если быть честной, — она подошла к полке с конфетами.

— Главное — не усердствовать, — улыбнулась Молли. Она уже хотела выйти на улицу, как вдруг её взгляд остановился на припаркованной неподалёку машине Эвр. Уильям уже находился в машине и, видимо, начинал засыпать — сейчас как раз была пора его послеобеденного сна. Ни Майкрофт, ни Шерлок, однако, в машину ещё не садились. Не торопясь они прогуливались туда и обратно — в противоположных направлениях и по разные стороны от автомобиля. Сторонний наблюдатель со всем основанием мог бы утверждать, что они не видели друг друга.

— Я вижу, Майкрофт рассказал тебе про Виктора.

Молли замерла; все её мысли как ветром сдуло.

Подавляя смущение и неловкость, она повернулась к золовке. Эвр бесцельно перебирала упаковки конфет. Её взгляд был слегка загадочным — она уже давно бы могла купить драже и вернуться в машину, но это не входило в данный момент в её планы.

— Я… — начала Молли.

— Всё в порядке, это не секрет, — голос Эвр звучал буднично и расслабленно, однако от Молли не ускользнула искусственность его тона. — В конце концов, ты теперь одна из нас, так что…

Теперь, подумала Молли. Годы дружбы с младшим братом, несколько лет замужем за старшим братом, сыну уже полгода. Теперь.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через этот ад, — вслух сказала она. — Наверное, это было ужасно.

— О, да, ужасно… — рассеянно кивнула Эвр, будто не понимая смысла сказанного. — Однако, доктор Холмс, тебе ли не понимать, что «ужасные» события в такой же мере определяют то, кем мы являемся, как и любые другие. И если ты захочешь стереть их из своей жизни, ты рискуешь стереть и то, что тебе очень хотелось бы оставить.

Молли почувствовала, как пачка влажных салфеток, которую она зажала в левой руке, сама становится мокрой. Эвр никогда раньше не называла её «доктор Холмс». Фактически, конечно, это было так, но все знали, за кем в семье было закреплено это обращение.

— О чём ты хотела поговорить? — Молли попыталась, чтобы вопрос прозвучал как можно спокойнее, но не получилось: было хорошо слышно, что её голос дрожал.

— Согласно тому, что я знаю о моём старшем брате, он вряд ли стал бы откровенничать с кем бы то ни было по своей воле. Значит, это ты спросила о том, был ли у меня когда-нибудь любовник. Опять же, мой старший брат, безусловно, очень умный человек, но он не гениален, так что он наверняка объяснил себе твой вопрос предстоящей поездкой к миссис Бакет. Готова поспорить, ты и сама уверена в том, что руководствовалась именно этим. Однако причина лежит гораздо глубже. По всей видимости, ещё до этого, вскоре после ухода Шерлока, имел место разговор между вами, в котором мой старший брат упомянул о возможности своей отставки или ухода в долговременный отпуск, что одно и то же. И ты, хоть и потрясённая подобной перспективой, всё-таки начала размышлять о том, что было бы, если бы он правда ушёл с работы. Не стал бы он другим. Не стал бы страдать. Не разрушил бы этим ваши взаимоотношения, вашу… семью. Поскольку до тебя у него никого не было, и поскольку это же верно и для Шерлока, ты решила узнать, был ли кто-то у меня, чтобы понять, как могут развиваться подобного рода отношения у таких, как мы, — Эвр наконец-то выбрала драже, но, взяв упаковку в руку, всё же не торопилась идти к кассе.

Молли прикусила губу, вновь посмотрела на парковку. Майкрофт теперь разговаривал по телефону, а Шерлок писал кому-то эсемес.

— Ты ничего не понимаешь, — еле слышно проронила она, не поворачиваясь к золовке. — Я хочу, чтобы он больше отдыхал и не перенапрягался, это верно, но то, о чём он говорил… Я не хочу уезжать. Не хочу, чтобы он бросил свою работу. Он нужен здесь. Нужен… Шерлоку. Ты не понимаешь, не видишь того, что вижу я…

Эвр тихо рассмеялась, и Молли стало не по себе — будто проснулась в своём замке Снежная королева.

— Молли, это ты видишь только то, что хочешь видеть. Если Майкрофт предлагает вам уехать и начать новую жизнь — пользуйся этим шансом, пока он есть. Тебе никогда не исправить того, что было предначертано самой логикой развития. Шерлоку не нужен Майкрофт, ему нужен только доктор Ватсон, на фоне неприглядного существования которого он красивыми буквами может писать блистательную историю своей жизни. И Майкрофт это прекрасно понимает, поверь мне. Ты говоришь, что любишь его — пусть так, это всё равно ничего не изменит. Если ты хочешь какую-то другую жизнь, ты можешь уехать и всё начать заново, никто тебе не помешает. Только прекрати переживать по поводу того, чего изменить нельзя, и строить какие-то планы по исправлению положения — на это так больно смотреть, поверь мне.

Эвр пошла к кассе, за несколько секунд расплатилась кредитной картой и вышла из магазина, даже не взглянув на невестку.

Услышав, как звякнул колокольчик, Молли быстро отвернулась от двери, вытирая тыльной стороной правой ладони глаза. Мысленно поблагодарив того, с кем Майкрофт сейчас разговаривал по телефону, она быстро прошла через магазин и дёрнула за ручку двери, ведущей в дамскую комнату. Положив упаковку салфеток на краешек раковины, она на всю мощь открыла кран холодной воды и ополоснулась, а затем, стиснув зубы, основательно намылила руки и принялась умывать лицо.

— Боже, дорогая, что случилось?..

Даже сквозь заслонявшие ей обзор нескончаемые слёзы она сумела разглядеть, как нейтральное выражение лица Майкрофта сменилось обеспокоенностью. Стараясь улыбаться, она приложила к правому глазу вымокшую салфетку.

— Случилось то, что, когда Бог раздавал всем таланты, мне досталась фантастическая неуклюжесть (Боже, наверное, она сейчас выглядит как потрёпанный жизнью вампир — прямо как в том молодёжном фильме). Мыло попало в глаза, а оно у них там какое-то супер-дезинфицирующее, что ли… Просто кошмар…

— Вот, возьми, — Майкрофт подал ей один из своих белых платков.

— Спасибо, дорогой, — она чмокнула его в щёку, постаравшись не запачкать его костюм. — Малыш спит?

— Да, только что заснул, всё отлично.

— Здорово, значит, можем ехать, — она обошла машину и села на своё место. Шерлок и Эвр уже были внутри. Ни на кого не смотря, Молли сунула купленные салфетки в свою сумку и пристегнулась. Майкрофт сел в машину со своей стороны, и они поехали.

Молли знала, что её бесхитростный обман был очевиден для Эвр и Шерлока, но Майкрофт, похоже, действительно подумал, что причиной слёз было попавшее в глаза мыло. Она прикусила губу. Обманывать мужа, конечно, было очень плохо, но ещё хуже было бы лгать, на ходу придумывая какое-то оправдание. То же, что произошло на самом деле… Узнай Майкрофт, что его сестра довела её до слёз, путешествие бы закончилось тут же, и они бы втроём покидали эту заправочную станцию на вертолёте британских спецслужб… Эвр никогда не была с Молли так жестока, никогда не говорила ей таких обидных слов. Нет, это малоприятное испытание, которым она подвергла свои глаза, того стоило. Она любила его, а он любил её, и они оба защищали друг друга, как могли. И, раз в этом у Молли не было причин сомневаться, то можно было надеяться, что она не ошибалась и в остальном.

* * *

Миссис Бакет с мужем проживали в небольшом городке, где была всего одна гостиница, впрочем, довольно приличная. Холмсов по приезде поселили в два номера: Шерлока и Эвр в однокомнатный, с двумя односпальными кроватями, а Майкрофта и Молли с малышом — в двухкомнатный: ванная находилась между спальней и небольшой комнаткой с кроватью и колыбелькой, которую там поставили по их просьбе.

— Ты уверена, что Уильяму не будет удобнее спать на кровати? — Майкрофт пристально оглядел комнатку.

— Думаешь, в колыбельке будет тесно? — Молли перевела взгляд с ребёнка, которого держала на руках, на кровать.

— Мне кажется, да. Он уже большой.

— Да, но не настолько, чтобы спать на кровати… — она засомневалась. — Что ты думаешь, малыш? Где будет удобнее спать?

Осторожно она положила сына в колыбельку. Конечно, она была меньше кроватки, в которой Уильям спал дома, но нельзя было сказать, чтобы ему там было слишком тесно. Выспавшись в дороге, Уильям радостно дёргал ручками и ножками и с улыбкой смотрел на родителей.

— Похоже, ты права, — проговорил Майкрофт. Молли подняла на него глаза и заметила, как его уставшее лицо чуть просветлело: он смотрел на малыша.

— А ещё похоже, что тебе надо бы поспать, — осторожно она коснулась его щеки тыльной стороной ладони.

— Сейчас? — он улыбнулся, взял её руку в свои холодные пальцы. — Но надо распаковать вещи, посидеть с малышом.

— Мы с Шерлоком посидим с малышом. И я отдам твой вечерний костюм и своё платье горничной, она всё погладит и занесёт в номер к Шерлоку и Эвр, чтобы тебя не будить.

— Не знаю… — он не отпускал её руки и не сводил глаз с сына.

— А я знаю. Пойдём, ляжешь спать. А то будешь клевать носом на ужине — такое поведение было бы непростительным для младшего секретаря заместителя первого помощника министра по делам почт.

Майкрофт улыбнулся, посмотрел на жену.

— Ты выучила этот бредовый «титул»…

— Конечно, выучила, — Молли привстала на носочки и легонько поцеловала его в губы. — Пойдём, ляжешь, поспишь. Когда придёт время собираться, я тебя разбужу.

За несколько минут, не суетясь и не создавая никакого лишнего шума, Молли вызвала горничную, которая забрала их одежду, отдала Уильяма Шерлоку (которого она, впрочем, в их номер не пустила) и расстелила на постели плед. Майкрофт, в очередной раз проверив что-то в своём телефоне, наконец-то отложил его и сел на кровать, не раздеваясь (он только расстегнул пиджак, чтобы было удобнее).

— Ну вот, можешь сразу лечь и заснуть, — проговорила Молли, поправляя ему подушку. — Мы будем внизу, в саду. Погода такая хорошая — будет здорово, если Уильям немного посидит на воздухе.

— Спасибо тебе, дорогая, — промолвил Майкрофт.

— Не за что… Ты точно уверен, что ничего не хочешь? Чаю, воды?

— Нет, я спать хочу, ты права, ничего больше не нужно, — сняв обувь, он лёг на спину на плед, положив ногу на ногу и закинув правую руку за голову. — Спасибо, солнышко. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, — Молли поцеловала его в лоб и, не оборачиваясь, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Она знала, что Шерлок с Уильямом ещё не спустился вниз, но всё равно не ожидала, что он будет стоять под дверью, даже не пытаясь не слушать, о чём они говорили в номере. Молли поняла, что ей не удалось скрыть от него того напряжения, которое вызвало у неё это обстоятельство, и поэтому намеренно не заговаривала ни о чём значительном, ограничившись дежурными репликами. Они спустились в небольшой садик, прилегавший к гостинице, где можно было посидеть на скамейке в тени деревьев и отдохнуть. Постояльцев было не так много, так что в саду, кроме них, находилась только пожилая пара, расположившаяся на достаточном для любой приватной беседы расстоянии. Молли посадила Уильяма на одеялко между собой и Шерлоком и дала ему одну из его любимых погремушек.

— Эвр заперлась у себя? — промолвила она, не поднимая глаз от сына.

— Да, — кивнул Шерлок. — Изучает эти свои… статьи, чтобы подготовиться к ужину, — он помолчал некоторое время, но Молли знала, что это не будет продолжаться слишком долго. В этот момент, она это чувствовала, всё с большей и большей силой давал о себе знать прежний Шерлок, прямодушный, откровенный, невзыскательный до бесцеремонности. Она не знала, как к этому относиться, и поэтому ей было несколько тревожно.

— Ты очень заботливая, — сказал он, глядя куда-то перед собой. — Я этого раньше не замечал.

— Ты Шерлок Холмс, и ты чего-то не замечал? — Молли не сдержала усмешки.

— Что ты в нём нашла? — в лоб задал он следующий вопрос, на сей раз переводя на неё взгляд.

Молли напряглась, чтобы не вздрогнуть. Уильям взял её за руку и играл с браслетом в крупные бусины, что она купила на распродаже.

— Примени дедукцию и поймёшь, — еле слышно сказала она.

Шерлок сузил свои льдистые глаза.

— Ты мне скажи — боюсь ошибиться, — он не отводил от неё взгляда, и ей стало не по себе. — Что ты нашла в моём брате?

«У него вообще-то есть имя», — с горечью подумала Молли. Сделала несколько незаметных вздохов, чтобы выровнять дыхание, и сказала:

— Он очень заботливый. И добрый.

— Добрый? — переспросил Шерлок. — Майкрофт? Добрый?

Уильям засмеялся, продолжая теребить бусины. У него была его улыбка, только улыбался он гораздо, гораздо чаще, подумала Молли.

— С ним я чувствую себя защищённой, — она слегка откашлялась. — И он любит меня и любит нашего ребёнка. И заботится о нас. Это всё, что мне нужно.

Шерлок опять посмотрел куда-то далеко вперёд. Молли понимала, что этого объяснения ему недостаточно. Но к такому она уже давно привыкла.

Майкрофт не нравился никому из её друзей. Джон его почти ненавидел. Мэри, когда была жива, относилась к нему с насмешкой. Миссис Хадсон его презирала. Подруги, с которыми Молли училась и работала, как-то пришли к ним в гости, и он их испугал, хотя ни одной разумной причины для этого она так и не увидела. Будь живы её родители, они бы тоже не одобрили её выбора. Пожалуй, единственным, кто понимал её, был инспектор Лестрейд. Шерлок не брал его в расчёт и считал идиотом, но именно Грег понял природу этого чувства, возникшего между ней и старшим из Холмсов. Только он доверял ей и знал, что она видит то, чего не видит никто другой.

С самого начала Майкрофт, по какому-то интуитивному велению, понял, что с ней он может быть не таким, каким привыкли его видеть все остальные, может быть собой. С ней он никогда не был холодным, бесчувственным или безразличным, потому что с ней ему не нужно было защищаться. Он защищался всю жизнь — от взыскательности матери, от пронзительного взгляда сестры, от равнодушия и раздражительности брата, от глупости и уколов общества. С Молли же всё было совсем иначе. Она не предъявляла к нему никаких претензий, не пыталась его изучить, никогда не раздражалась и не докучала суетностью и пустыми разговорами. Она просто принимала его любовь, и этого оказалось достаточно для того, чтобы с ней он был совсем другим. Улыбался, шутил, был ласковым и нежным. С ней он смеялся, был романтичным, делал трогательные подарки, устраивал сюрпризы. На следующий день после того, как она сказала ему, что ждёт ребёнка, он подарил ей большого плюшевого мишку и серебряный браслет, а вечером повёл на ужин в ресторан, и, когда они танцевали, его глаза светились от счастья. Из них двоих он первым сказал: «Я тебя люблю». Это произошло на следующее утро после первой проведённой вместе ночи. Молли знала, что никогда этого не забудет. Никогда до той поры она не была так счастлива, никогда, как в то утро, когда она проснулась в том большом доме, в объятиях самого могущественного человека в Британии, и чувствовала, что не было в её жизни ничего более естественного. Она помнила, как внимательно он смотрел на неё своими глубокими серыми глазами, а затем проговорил: «Я люблю тебя». Она не думала, что он скажет это первым, хоть и понимала, что это было тем, что чувствовали они оба. Отвечая ему теми же словами, она знала, что больше никогда не сможет его отпустить, а он больше никогда её не оставит. И пусть кроме неё никто не знает, каким он может быть на самом деле. Майкрофт правильно сказал: ты и Уильям — моя жизнь. Ему она могла сказать то же самое.

— Я начинаю думать, мы говорим о разных людях.

Слова Шерлока вывели её из размышлений. Молли зажмурилась на секунду, приходя в себя. Уильям уже оставил её браслет и теперь забрался на колени к Шерлоку.

— Я начинаю думать, ты давно не брался ни за какие стоящие дела, — машинально сказала она. — Поэтому приходишь к ложным выводам.

Жёсткая усмешка исказила лицо Шерлока. Видимо, Уильям на его коленях почувствовал это изменение настроения: он затих и как-то погрустнел.

— Мне бы никогда не пришло в голову назвать моего брата «добрым». Наверное, это твоя привилегия — лицезреть, как небожитель спускается с небес на землю и одаряет своим драгоценным вниманием простых смертных.

Молли стало больно от этих слов.

— Ты нужен ему, Шерлок, — она взяла в руки плюшевого утёнка, одну из самых любимых игрушек сына. — И, быть может, иногда тебе нужно чуточку приподняться, чтобы приблизиться к нему.

Он усмехнулся, не глядя поворачивая ребёнка, прижимая его к груди.

— Отныне и навек на его стороне, — в его словах была горечь.

— Здесь нет сторон, Шерлок. Если ты сейчас не протянешь ему руки, ты никогда этого не исправишь. Ты нужен ему, а он нужен тебе — нужен настолько, что тебе хочется завыть от тоски, ведь так? Ты говоришь себе, что это ничего не значит, что ты прекрасно обойдёшься без него, но это ложь, а, как всякая ложь, она медленно убивает тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать, верно? Для тебя это хуже наркотика, потому что действие наркотика ты предугадать можешь, а разобраться с собственной жизнью — нет. Ты пытаешься сконструировать какой-то план, но всё гораздо проще, чем в прошлый раз — а ты не понимаешь, когда всё так просто.

Молли говорила очень спокойно. Да, она по-прежнему чувствовала боль, что причинял ей этот разговор, но она была очень спокойна. Сколько слёз она выплакала «в прошлый раз», Шерлок не мог себе вообразить, да это и не было нужно. Гораздо важнее было то, что её спокойные слова о столь трагических событиях поменяли их местами: она выдержала оборону, и теперь защищаться был вынужден он.

— Ты ничего не знаешь о том, что было в прошлый раз… — его губы сжались в тонкую полоску — совсем как у его брата, когда они оба пытались сдержать эмоции.

— Ошибаешься, — Молли покачала головой. — Я всё знаю о том, что было в прошлый раз. Тебе не помогли ни холодная рассудочность, ни равнодушие, ни безразличие. Нечто иное позволило тебе разрушить этот ад на земле, Шерлок. И в любой момент это может понадобиться тебе снова. Уильяму нужна семья, если вдруг что-то пойдёт не так.

Краска медленно отхлынула от лица Шерлока.

— Даже не думай… — его голос сорвался до шёпота.

— Я и не думаю, — Молли грустно улыбнулась, положила утёнка на одеяло. — Я просто хочу знать, что если со мной что-нибудь случится, Уильям не будет страдать из-за того, что его отец и дядя не сумели в нужный момент протянуть друг другу руки.

Шерлок ничего не ответил. Уильям на его руках, видимо, услышав, что мама заговорила о нём, заулыбался и наклонился в сторону, пытаясь поднять с одеяла погремушку. Шерлок посмотрел на него, а затем подал ему игрушку. Молли казалось, рана в её груди стала шире, и её сердце кровоточило, пока она смотрела на сына и младшего брата своего мужа. Как Шерлок смотрел на мальчика, как прижимал его к себе, как улыбался ему в ответ. Молли знала — он готов умереть ради него, готов отдать жизнь за них всех, но вместе с этим ему так трудно было просто поговорить с братом, просто побыть рядом, когда никто другой не мог этого сделать за него. Нет, подумала Молли, Эвр не права — она тысячу раз не права. Никуда им не нужно уезжать, никакую новую жизнь начинать — вот она, их жизнь, рядом с ними, рядом с ней, рядом с Шерлоком. И она обязательно докажет свою правоту. Она ещё не знала, как — но она обязательно это сделает.