Шерлок Холмс и дело о трех женщинах (джен)

Ричард Бакет знал: момента, когда к их дому подъехал небольшой серебристый «Пежо», он никогда не забудет.

И дело было вовсе не в том, что Хайясент, одетую в свои лучшие «туалеты», лихорадило так, как никогда прежде.

Тот момент был незабываемым, потому что первый раз за сорок лет Ричард вообще забыл о существовании Хайясент.

Забыл он и о том, как целых полчаса потратил на то, чтобы усадить мистера и миссис Карлтон в гостиной и объяснить им, что сейчас вообще будет происходить и зачем они в этом участвуют.

Забыл он и о викарии с Эмметом, которые забросали его вопросами о том, «настоящий» ли Шерлок Холмс приезжает и как такое вообще возможно.

И об Элизабет, которая пролила на диванную подушку белое вино, заставив Ричарда вздохнуть с облегчением — розовые котики на этой подушке были ужасны.

И о Роуз, что буквально за десять минут до «часа икс» вновь позвонила сестре, плача и стеная о коварстве и вероломстве мистера Лазаруса.

И даже о Шеридане, что написал матери эсемес, прося прислать сто фунтов на новый комбинезон, ибо старый он по доброте душевной отдал аборигенам Нижнего Зулулу.

Ричард забыл обо всём на свете, ибо понял: приезд этих людей — это самое значительное событие в его жизни, равного которому больше никогда не будет.

(Ну, разве что Шеридан станет премьер-министром Великобритании).

«Пежо» остановился у въезда к ним во двор, и первым, что показалось Ричарду совершенно естественным, из машины вышел Шерлок Холмс. Без пальто и шарфа, в простом чёрном костюме и белой рубашке, он был тем из Холмсов, кого все приглашённые (мистер и миссис Карлтон, конечно, были не в счёт) знали в лицо. Следующей открылась правая задняя дверца, и из машины вышел его брат. Он был старше лет на семь-восемь, но его облик увеличивал эту разницу: он был одет в чёрный костюм-тройку, его черты лица были довольно резкими, а спокойная непроницаемость придавала ему сходство с любым великим правителем прошлого. Ричард был единственным ребёнком в семье, и поэтому он так и не перестал удивляться тому, насколько разными могут быть родные братья и сёстры. Ему всегда казалось, что Хайясент и Дейзи были двумя полюсами многоликой вселенной, но Шерлок и Майкрофт Холмсы словно принадлежали к разным мирам. Если младший брат был оголённым нервом, и его довольно хрупкую для мужчины фигуру, казалось, мог унести лишь слабый ветерок, то старший был спокойным, приземлённым и выглядел так, будто под его контролем находится весь мир, а не отдельный сектор управления министерства почт. Шерлока Холмса можно было легко прочитать: ранимый, эмоциональный и впечатлительный, он позволял всему спектру испытываемых в данный момент чувств появляться на своём лице, чем странным образом с первых же минут напомнил Ричарду Хайясент. О чём же думал Майкрофт Холмс, видимо, было известно одному лишь Богу.

Впрочем, последнюю мысль Ричард поставил под сомнение практически сразу же, ибо вслед за Майкрофтом из машины почти одновременно вышли его жена и сестра.

Вчера вечером, вновь перечитывая свои самые любимые дела из блога доктора Ватсона, Ричард решил поискать в Интернете фотографии остальных Холмсов. Изображения старшего брата и его супруги он так и не нашёл, зато на сайте одного из лондонских университетов он обнаружил портретный снимок Эвр Холмс, которая числилась там профессором. Однако, даже не зная, как он выглядит, он всё равно бы безошибочно определил, кто из появившихся на пороге его жилища дам была Эвр Холмс, а кто — Молли Холмс.

И дело было даже не в семейном сходстве. Конечно, с первого взгляда бросалось в глаза, насколько были похожи Шерлок и Эвр Холмсы. Если бы Ричард не знал, что разница в возрасте у них была около года, он мог бы сказать, что они были двойняшками. У Эвр были такие же пронзительные глаза, резко очерченные скулы, такой же формы рот и приблизительно такая же линия переносицы. Она была одета в свободные брюки пастельных тонов и блузку с длинными рукавами; чёрные, как и у брата, волосы, она собрала в высокий пучок. Видимо, она была не очень высокой — разницу в росте с обоими братьями она ликвидировала за счёт туфель на высоком каблуке. Однако чем больше Ричард смотрел на неё, тем больше он понимал, что, в отличие от её братьев, внешний облик ничего о ней не говорил. Нельзя было сказать, что она типичная современная «бизнес-леди», погружённая в работу 24 часа в сутки, или что она любит проводить время с друзьями, или что она интроверт, который каждый вечер читает книги, сидя у камина. Её братья были поистине уникальны, но эта уникальность не скрывала от людских глаз их человеческой натуры. Эвр Холмс на их фоне была настоящей энигмой, и Ричард наверняка бы подумал, что это серьёзно осложнит предстоящее мероприятие, если бы не вторая женщина, что приехала к ним сегодня в гости.

Если бы он встретил Молли Холмс на улице, в толпе людей, то никогда бы не заметил, насколько необычной она была. Дело было не во внешности — она не выделялась, но, безусловно, была красивой: большие карие глаза, правильные черты лица, тёплая улыбка. Для сегодняшнего вечера она выбрала платье бежевого цвета, покрытое белым кружевом, чуть ниже колен и без рукавов. Волосы она заплела в красивую причёску; как ей удавалось удерживать их в этом положении, Ричард никогда бы не рискнул предположить. Она была небольшого роста, лишь доставая мужу и деверю до плеча, но при этом надела скромные балетки в тон платью, идеально сидевшие на её маленьких ступнях. Когда она вышла из машины, этого нельзя было не заметить, она смущённо опустила глаза, и её щёки слегка порозовели. Видимо, она не привыкла к подобным «формальным» ритуалам. Однако было в ней что-то, что с первых минут покорило Ричарда. Он понял, что полюбил её всей душой, и неважно, что они даже не были друг другу представлены. Супруга Майкрофта Холмса была настоящим сокровищем: не принадлежа к этой семье по рождению, она стала её частью и навсегда изменила их всех. Если бы не она, ему бы не захотелось узнать лично ни её мужа, ни её золовку. Она наполняла их существование смыслом, и тот, кто не понимал этого, не мог понять и их.

А затем произошло то, что явилось сюрпризом исключительно для всей «принимающей» стороны: оказалось, что гостей прибыло не четверо, как они думали, а пятеро. Самым последним взору Ричарда и Хайясент предстал малыш, которому не было ещё и года. Ричард был так удивлён этим внезапным появлением, что почувствовал себя крайне глупо. Конечно, у Шерлока Холмса мог быть племянник (племянница?.. Нет, всё-таки племянник). Только вот этой информации точно не было ни в каких доступных источниках. И к тому же… Нет, подумал Ричард. Нет, Майкрофт и Молли Холмсы очень подходили друг другу. Её присутствие делало его мягче… человечнее. Когда она вышла из машины и взяла на руки ребёнка, он улыбнулся ей одними глазами, и за этой улыбкой сквозь чиновничью маску проступил живой человек. Да, ему всё-таки очень повезло. Она и правда была настоящим сокровищем.

Все эти размышления и наблюдения длились меньше полминуты. Покинув машину, гости прошли во двор, где их с распростёртыми объятиями (почти буквально) уже встречала Хайясент.

— Миссис Букей, — старший из Холмсов слегка склонил голову и, взяв в свою руку ладонь хозяйки дома, приложил её к губам. — Майкрофт Холмс, к вашим услугам.

Ричард, приветливо улыбавшийся гостям, вдруг застыл: прямо на его глазах на лице Хайясент радушие сменилось ужасом, и выглядела она при этом до чрезвычайности глупо.

— Позвольте представить мою семью, — Майкрофт словно не заметил этой перемены. — Мистер Шерлок Холмс, мой младший брат, доктор Эвр Холмс, моя младшая сестра, и доктор Молли Холмс, моя супруга.

Хайясент поочерёдно пожала им всем руки, безуспешно пытаясь вернуть своему лицу былую приветливость; она даже покраснела от предпринимаемых усилий. Всё это выглядело так, будто бы она только что вступила в неприятного свойства кучу в своих самых лучших туфлях.

— Что-то не так, миссис Букей? — Эвр наигранно приподняла брови. — Вы ожидали кого-то другого?..

— Что вы, доктор Холмс, это… — глаза Хайясент бегали во все стороны, как и во всех подобных случаях, когда больше всего на свете ей хотелось провалиться под землю. — Просто в министерстве почт мне дали несколько иную информацию относительно ваших имён, и я…

— Как это типично, — заявил вдруг Шерлок. — Но предсказуемо. Однако если вы ждали Уильяма, Александра и Элизабет, мы не то чтобы совсем вас разочаровали. Мой племянник в этом плане должен вам подойти. Малыш Уильям Александр Холмс, — Шерлок чуть склонил голову в сторону невестки. Молли слегка покраснела и взяла сына поудобнее.

— Мне ужасно стыдно, что мы не предупредили вас заранее, миссис Букей, — промолвила она, поднимая глаза на хозяйку дома. — Наш первый ребёнок, и мы ещё никогда не оставляли его с чужими… Он не доставит неудобств, и… Если бы вы были так добры и позволили бы мне уложить его спать в одной из гостевых комнат… Ничего не нужно, у нас всё есть с собой, я… Мне правда, очень, очень неловко и неудобно, и…

— Не беспокойтесь, доктор Холмс, это не причинит ни малейших неудобств, — с улыбкой прервал Ричард её неловкие извинения. Представившись и пожав руки остальным, он жестом пригласил её в дом. — Пойдёмте, я вас провожу.

Оставив Хайясент заботиться о Холмсах и представлять их собравшимся в гостиной приглашённым (ужину должны были предшествовать коктейли), Ричард провёл Молли с малышом в спальню.

— Вот, пожалуйста, будьте как дома, — он поставил на кровать складное креслице, которое перед этим забрал у Майкрофта. — Может быть, вам что-нибудь нужно?

— Большое спасибо, мистер Букей, у нас всё есть, — Молли улыбнулась ему, села на постель и посадила Уильяма на колени.

Ричард рассмеялся.

— Прошу вас, не принимайте всерьёз чудачества моей жены, доктор Холмс. Всю жизнь это был просто Бакет.

— Всю жизнь это была просто Молли, — с улыбкой проговорила она.

Замечательная женщина, подумал Ричард.

— Туше, — отсалютовал он в ответ. — Что ж, не буду вам мешать, — он уже собирался уходить, как вдруг остановился, смотря на Уильяма. — Чудесный у вас малыш.

— Спасибо, — она провела ладонью по головке сына, приглаживая его волосики.

— На вас похож, — добавил Ричард.

Настала очередь Молли рассмеяться.

— Правда? Все говорят, что на мужа.

— Нет, то есть, да, но… У него ваша улыбка, доктор Холмс.

Молли опустила глаза, изо всех сил подавляя очередную волну смущения.

— Возможно… Возможно, вы и правы, мистер Букей.

Больше ничего не говоря, Ричард вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь. Молли поцеловала сына в макушку, а затем посадила его на постель и, разложив креслице, превратила его в подобие маленькой кроватки. Достав из неё небольшой пакет, она вытащила оттуда подушку, одеялко и подаренного Шерлоком плюшевого мишку. На улице было очень тепло, поэтому она переодела Уильяма в пижаму ещё до того, как они выехали из отеля, после традиционного вечернего купанья. Уильям, видимо, утомившись после дороги и новых впечатлений, к вечеру устроил бучу: проплакав без видимой причины минут десять, он проявил крайнее недовольство при купании, брыкался, когда Майкрофт попытался его вытереть и когда Молли одевала его в пижаму, а в машине всю дорогу хныкал и тёр ручками глазки, разобиженный на весь свет. Всё это сильно не нравилось Молли, и она лишь с большим трудом подавляла своё раздражение. Конечно, ей не хотелось оставлять сына одного, однако рано или поздно к этому всё равно надо было начинать привыкать, да и Майкрофт мог привлечь к временному присмотру за сыном самого лучшего агента со всеми необходимыми навыками. Дело было в другом: тащить полугодовалого ребёнка на званый ужин при свечах понадобилось Эвр. По её словам, это была важная составляющая её плана по «изучению» миссис Бакет, и об этом она сообщила им ещё до отъезда из Лондона. Тогда эта перспектива показалась Молли обнадёживающей, но сейчас она поняла, что Эвр банально сыграла на их инстинкте молодых родителей ради своей выгоды, ничуть не заботясь о том, чем это обернётся для них.

С другой стороны, подумала Молли, в этом есть свои плюсы. Ведь так у неё есть законный повод пропустить коктейльную часть мероприятия.

Приготовив Уильяму постель, Молли вновь взяла сына на руки, устраивая его полулёжа. Она дала ему мишку, и мальчик сразу же цепко ухватился за игрушку своими крохотными пальчиками. Бузить он уже явно устал и постепенно засыпал, всё медленнее и медленнее хлопая своими серыми глазками.

— Маленький малыш… — прошептала Молли, легонько укачивая сына. — Мой маленький малыш… Спи, солнышко моё… Спи, мама рядом… Всё хорошо… Всё хорошо…

Подняв голову, она позволила взгляду блуждать по комнате, не особенно понимая, что находится вокруг. Спальня мистера и миссис Букей была уютной, хоть и немного тесноватой. Напротив кровати, прямо перед Молли, стоял комод, на котором были выставлены в ряд несколько фотографий в рамках. Продолжая качать Уильяма, Молли присмотрелась к ним повнимательнее. Всего их было четыре. Крайняя слева представляла свадебное фото хозяев. На крайней справа, по всей видимости, были изображены родители миссис Букей: снимок был чёрно-белым и явно был сделан в студии. К тому же, не нужно было обладать особыми дедуктивными способностями, чтобы уловить сходство хозяйки дома с обоими изображёнными на этой фотографии людьми. Видимо, снимок был сделан вскоре после свадьбы или после объявления о помолвке. Молодые мужчина и женщина были изображены по плечи; он, худой и очень симпатичный, демонстрировал белоснежную улыбку, на её лице царило загадочное выражение. Молли невольно восхитилась её красотой. Идеальная кожа, копна волнистых, наверняка золотистых (Молли почему-то хотелось, чтобы они были именно золотистыми) волос, правильной формы, слегка вздёрнутый носик. Да, мать миссис Букей и её сестёр, безусловно, была настоящей красавицей. Интересно, была ли она счастлива в браке? Наверняка была — четверо детей, как-никак… С другой стороны, с грустью подумала Молли, она ведь уехала в Америку, бросив свою семью. Значит, одного счастья хватило ненадолго.

Пытаясь отогнать от себя ненужные мысли и не думать о плохом, Молли перевела взгляд на две оставшиеся фотографии, занимавшие центральное положение. На первой были изображены мистер и миссис Букей, между которыми сидел розовощёкий малыш. Судя по тому, что мистер Букей держал праздничный торт с одной-единственной свечкой, это был первый день рождения их сына. Молли почувствовала, как по спине побежали мурашки. Сколько радости они, наверное, испытали в этот день. Она легко могла понять это ощущение: на первый день рождения Уильяма ей тоже хотелось бы устроить настоящий праздник, чтобы через много лет, смотря на фотографии, он знал, как много радости и счастья принесло им его появление на свет… Молли поняла, что до этой минуты не осознавала, какая долгая дорога у них впереди. А если у них родятся ещё дети…

На второй фотографии был изображён молодой человек, которому на вид было около восемнадцати лет, и Молли поняла, что это был повзрослевший Шеридан. С лёгким уколом в сердце она поняла, что его нельзя было назвать красивым или даже симпатичным. Он явно был склонен к полноте, и от матери ему достались довольно крупные черты лица, что не делало его привлекательным. Однако вместе с этим было в нём что-то такое, что располагало к себе и на каком-то глубинном уровне свидетельствовало о том, что он был довольно необычным человеком. Видимо, дело было в его глазах. Шеридан смотрел прямо в камеру, не улыбался, и его взгляд был несколько отстранённым, будто он знал что-то, чего не знали другие, но благоразумно выбрал молчание, ибо это было лишь его бременем. Глядя на него, Молли вдруг стало жалко, что она не может познакомиться с ним лично.

В коридоре послышался шум — видимо, гости переходили в столовую, где уже был накрыт ужин. Молли посмотрела на сына. Уильям спал, тихо посапывая и не отпуская мишку. Осторожно, еле заметно дыша, она встала, уложила сына в кроватку, укрыла его одеялком, а затем выключила свет и бесшумно покинула спальню.

* * *

Чуть больше года назад, когда их жизнь ещё не была омрачена чередой непоправимых несчастий, Майкрофт и Молли побывали на дипломатическом приёме высшего ранга. Королевы там, правда, не было, зато были принц Уэльский, герцог Кэмбриджский, дюжина премьер-министров и президентов разных стран и около двух десятков чрезвычайных и полномочных послов. Перед тем как отправиться туда, Молли была уверена в том, что умрёт от страха, лишь увидев здание, в котором должно было проходить это мероприятие. На ней было надето красивейшее чёрное вечернее платье, стоившее, по её представлениям, как целый самолёт, туфли на небольшом каблуке в тон и длинные перчатки по локоть. Визажист и парикмахер два часа трудились над её причёской и макияжем, и её шею украшало серебряное колье, стоимостью как ещё один самолёт. Впервые за всё то время, что они были вместе, Майкрофт для выхода в свет надел фрак и бабочку. Обычно он не посещал подобных мероприятий, но в тот раз, как он ей сказал, его присутствие было крайне желательным. Только через месяц она смутно начала догадываться, что он просто хотел вывести её в свет. Тогда же, чувствуя себя Золушкой из сказки, она просто была в шоке от того, насколько роскошным был этот приём. Убранство зала, угощение, туалеты дам — всё сверкало и сияло, будто в какой-то волшебной сказке. Молли была уверена, что это был самый блистательный вечер, на который она когда-либо была приглашена.

До сегодняшнего дня.

Конечно, небольшой одноэтажный дом, в котором проживали мистер и миссис Букей, не мог сравниться с королевским дворцом, как не могла сравниться с огромным холлом их маленькая столовая. Однако, пожалуй, это было единственное обстоятельство, которое в данный момент играло не в пользу хозяйки дома, организовавшей для своих гостей ужин при свечах.

Во-первых, чего Молли не ожидала — и что сразу же показалось ей ещё одним доказательством собственной глупости — это был действительно ужин при свечах. На столе, убранном белоснежной, массивной скатертью, стояли несколько дорогих серебряных подсвечников, и, пусть хозяйка дома не собиралась выключать электрическое освещение, в них действительно горели прямые, все как одна одного размера, восковые свечи.

Во-вторых, посуда, на которой подавались все блюда, равно как и столовые приборы, были самого высокого качества и явно не уступали королевским. Даже Молли, с её нулевыми знаниями в области столового серебра, могла с уверенностью сказать, что приборам было наверняка больше ста лет, а посуде немногим меньше. Поначалу она боялась даже дотронуться до чего-либо и в течение всего ужина старалась двигаться как можно аккуратнее, чтобы, не дай Бог, ничего не задеть и не разбить.

В-третьих, сам ужин был просто божественно вкусным, и в этом миссис Букей на три головы обошла устроителей торжества с участием королевских особ. Вкуснее неё готовил только один человек, и это был Майкрофт. Изредка, когда выдавалась свободная минута, он устраивал для Молли домашний «ужин при свечах», и каждый раз всё готовил сам. Молли всегда знала, что он был идеален во всём, за что брался, но его кулинарные таланты были просто неземными. Когда Уильяму исполнился месяц, он приготовил шоколадный торт, и, поскольку сам он сладкого не ел, Молли, пока он был на работе, пригласила на чай миссис Хадсон и инспектора Лестрейда. Миссис Хадсон в один присест одолела три куска, и Молли ни за что бы не стала разочаровывать её и говорить, что торт был приготовлен Майкрофтом, а не куплен в магазине. Теперь, наслаждаясь ужином при свечах у миссис Букей, Молли, конечно, понимала, что хоть старшего Холмса ей превзойти не удалось, она подобралась очень и очень близко. Всё было просто невероятно вкусно, и Молли поймала себя на мысли, что после ужина ей хочется попросить у миссис Букей рецепт буквально каждого из поданных блюд. От неё также не ускользнуло, что даже Шерлок, который обычно почти ничего не ел, будто по мановению свыше внезапно обрёл аппетит, да и Майкрофт, как для него, в тот вечер съел довольно много (впрочем, быть может, он просто компенсировал свой достаточно скромный обед).

Наконец, на вечере у миссис Букей собрались довольно представительные гости, что также роднило это мероприятие с королевским приёмом. С некоторым удивлением Молли отметила, что не один Майкрофт оказался одет в костюм-тройку, а из мужчин лишь один Шерлок пришёл на ужин без галстука. Мистер Букей, впрочем, был в костюме-двойке и при галстуке, а викарий — в костюме и с воротничком, но два других джентльмена были в костюмах-тройках. Один из них, мистер Карлтон, вообще будто сошёл с иллюстрации к какому-нибудь роману Диккенса; он и его супруга были одеты довольно старомодно, однако опрятно и со вкусом. Вторым из них был мистер Хоуксворт, сосед мистера и миссис Букей. Во время ужина Молли сидела напротив него и справа от миссис Уорден, его сестры, к которой он переехал после развода (о чём она узнала впоследствии). Миссис Уорден была немолодой миловидной женщиной; одета она была, как и молодая супруга викария с короткой стрижкой и выразительными большими глазами, в простое платье пастельных тонов. Она явно испытывала облегчение из-за возможности сидеть подальше от миссис Букей, и Молли очень скоро почувствовала, что ей нравится находиться в компании этой женщины, которая с уместным в данной ситуации тактом, но также очень приветливо вовлекла её в беседу, рассказывая об их городе, о своём брате, о своей дружбе с хозяйкой дома. Благодаря этой даме и её брату Молли весь ужин чувствовала себя довольно комфортно, несмотря на то что её посадили в противоположный от Майкрофта конец стола, который возглавлял мистер Карлтон, испытывавший определённые проблемы со слухом. Напротив него, на другом конце стола восседала мадам Букей, викарий и Майкрофт — по левую и правую руку от неё соответственно. Мистер Букей сидел между Майкрофтом и Шерлоком, а Эвр — между викарием и его женой. Миссис Букей, Молли не могла этого не отметить, была мастером непринуждённой застольной беседы. Она изящно вовлекала Майкрофта в разговор, высказывая те или иные суждения по вопросам текущей политики, при этом, надо было отдать ей должное, ей удавалось не пересекать черту и удерживаться от пустопорожней эксплуатации одной банальной темы.

Вскоре, однако, Молли заметила, что практически все гости — за исключением погружённых в себя Карлтонов — то и дело бросали взгляды исподлобья в сторону миссис Букей, Майкрофта и Шерлока. Конечно, догадалась она — они наверняка пришли в первую очередь послушать Шерлока, который, в конце концов, и был среди Холмсов самой главной знаменитостью. Братья, разумеется, тоже это поняли, однако кому как не Молли было знать, что Шерлок сам предпочитал слушать (и слушать своих клиентов, которые могли подкинуть его уму подходящую загадку), чем говорить. Поэтому Майкрофт в какой-то момент, переведя разговор на брата и его не менее знаменитого друга, просто начал сам рассказывать гостям то, что они хотели услышать, при этом ни в коей мере не задевая шерлоковых чувств. Конечно, с улыбкой подумала Молли, опуская глаза и делая вид, что интересуется каёмкой своей фарфоровой тарелки — кому, как не родному брату, могло быть подвластно что-то такое.

Так неспешно и довольно приятно протекал этот вечер, и гости уже принялись за десерт, как вдруг раздался звонок в дверь. Мелодичные звуки повторились несколько раз подряд, словно играя в догонялки — видимо, звонивший очень настаивал. Эта внезапная «музыкальная пауза» застала собравшихся врасплох; гости за обоими концами стола замолчали, ожидая реакции хозяев.

— Прошу меня извинить, — прощебетала миссис Букей, поднимаясь из-за стола. — Ума не приложу, кто бы это мог быть… — сопроводив свою реплику нервным смешком, она быстрым шагом покинула столовую. От Молли не ускользнуло, как мистер Букей проводил жену тревожным взглядом. И ведь верно — было уже довольно поздно, и, судя по настойчивости посетителя, его просьба не терпела отлагательств.

Через несколько секунд послышался звук открывающейся двери, а затем дом озарил отчаянный вопль, который мог принадлежать только миссис Букей.

— Роуз!..

— Добрый вечер, Хайясент. Прости, что я так поздно — мне необходимо увидеть викария…

Последние слова произвели на «принимающую» сторону магический эффект. Лицо викария исказил неописуемый испуг; в панике он обернулся в сторону жены, пытаясь поймать её взгляд где-то поверх головы Эвр. Его супруга, напротив, приняла столь суровое и при этом возмущённое выражение, что Молли невольно посочувствовала бедному служителю церкви. В своих страхах он, впрочем, был не одинок: мистер Хоуксворт напротив Молли как-то слишком усиленно принялся поглощать свой кусок торта, стараясь ни на кого не смотреть, так что возникали серьёзные опасения, что он может подавиться. Однако самая неожиданная перемена пришла оттуда, откуда её, казалось, не могли ожидать даже Шерлок и Эвр: миссис Карлтон, услышав голос из коридора, тихонько захихикала, словно проказливая школьница. Подумать о причинах такого поведения почтенной леди Молли, впрочем, не успела: в столовой, преследуемая по пятам миссис Букей, появилась женщина средних лет, которая и выказала непременное желание увидеть викария в столь поздний час.

Впоследствии Молли ловила себя на мысли, что не нужно было слышать возгласа миссис Букей, чтобы понять, что эта дама была её самой младшей сестрой, мисс Роуз Уолтон. Она была одета в экстремально короткую розовую юбку и цветастую, хоть и не обтягивающую кофточку, и её передвижение в пространстве несколько затрудняли острые шпильки, с которыми она за всю свою драматичную жизнь, видимо, так и не успела свыкнуться. Её облик был полной противоположностью её сестры — миссис Букей была одета в элегантный костюм, состоящий из длинной юбки и массивного жакета, и её уши и шею украшали довольно крупные клипсы и ожерелье в тон. К тому же, она была значительно (лет на десять, но, возможно, и больше) старше своей сестры и, в отличие от худощавой мисс Уолтон, была склонна к полноте. Быть может, когда-то она носила длинные волосы, но теперь у неё была короткая стрижка, и её укладка очень удачно гармонировала с её одеждой. Мисс Уолтон, напротив, носила длинные кудрявые волосы, которые сидели на её голове, словно пышная шапка, и периодически заслоняли ей лицо, так что она деликатно убирала их за ухо своими длинными пальцами с ярко наманикюренными ногтями. И всё же было между сёстрами что-то общее, какая-то необъяснимая похожесть, недоступная для понимания других, но при этом делавшая их родными. Возможно, подумала Молли, именно так были похожи друг на друга Шерлок и Майкрофт. И, возможно, как бы ни делала вид миссис Букей, что больше всего на свете она страдала от назойливости и экстравагантности своей сестры, на самом деле без этого её собственная жизнь не имела бы никакого смысла.

Мисс Уолтон замерла в дверях, трагически вцепившись обеими ладонями в косяк и не давая своей сестре проникнуть в столовую. Викарий, таким образом, оказался почти напротив неё, а вот братья Холмсы, как и Молли, мистер Букей и миссис Уорден, сидели к ней спиной.

— О, викарий!.. — её голос был низким и грудным; видимо, она злоупотребляла табакокурением. — Мне так нужно с вами поговорить!.. — не обращая внимания на сестру, с которой в любую минуту мог случиться сердечный приступ, она, забавно переваливаясь, засеменила по направлению к викарию.

— Миссис Букей! — супруга последнего возмущённо вскочила на ноги; преисполненная гневом, она сверлила взглядом хозяйку дома. — Я категорически не понимаю, что сейчас происходит!

— О, это… это всего лишь… — миссис Букей пыталась улыбаться и таким образом ещё больше усугубляла то истеричное впечатление, которое она в данный момент производила. — Как отрадно видеть, что в суровую минуту верные чада церкви по-прежнему могут находить утешение в её лоне!..

— Мне кажется, сейчас явно неподходящее время для разговоров о лоне церкви! — жена викария слегка стукнула по столу сжатыми кулаками — мисс Уолтон, обвив трепещущего викария своими длинными руками, что-то доверительно шептала ему на ухо.

— Роуз, что ты делаешь! — миссис Букей, чуть не плача, схватила сестру за плечи, стараясь отцепить её от своего гостя. — Почему тебе понадобилось прийти именно сегодня?!

— Я же сказала тебе об этом по телефону, Хайясент! — мисс Уолтон почувствовала себя несколько оскорблённой, но викария не отпустила. — Коварство мистера Лазаруса стало для меня последней каплей! Я не могу больше связывать себя оковами этого презренного мира!

На словах об оковах, впрочем, она замерла: её взгляд наконец-то упал на сидящих за столом Майкрофта и Шерлока. Хватка её острых ногтей на викарии несколько ослабла, и Молли вдруг ощутила сильный прилив солидарности с его супругой.

— Как много дорогих мужчин ты пригласила сегодня в гости, Хайясент… — её тягучий голос будто медленно заструился по столу. — Быть может, мне стоит остаться… Онзло наверняка заснул в машине — он всегда засыпает, когда выкуривает больше двух сигарет подряд…

— ОНЗЛО??! — возопила миссис Букей. От неожиданности она отпустила сестру; её руки тряслись и пот струился по её лицу. — Не говори мне, что это он привёз тебя сюда!

— А кто же ещё? Я же сказала тебе — с мистером Лазарусом покончено, а как ещё мне было сюда добираться?

Неизвестно, не пришлось бы Молли применять свои профессиональные навыки и участвовать в реанимировании миссис Букей, если бы её супруг не взял ситуацию под свой контроль.

— Что ж, — мистер Букей встал, делая руками примирительный жест, — почему бы нам не перенести окончание вечера в гостиную и не послушать, как играет на пианино мистер Хоуксворт? Ты ведь это планировала, да, Хайясент?

Глаза мисс Уолтон сверкнули — и вот уже она посмотрела на противоположный конец стола.

— Мистер Хоуксворт тоже здесь? Хайясент, я непременно должна остаться…

— Мистер Хоуксворт будет присутствовать на завтрашнем концерте, как и все мы, поэтому почему бы тебе не отложить все свои вопросы до утра, да, Роуз? — Ричард взял её за плечи, и мисс Уолтон наконец-то выпрямилась, оставляя викария в покое. — Помнишь, вы с Дейзи хотели свозить на концерт вашего папу? Прекрасная выйдет возможность, да и утро вечера мудренее, как говорится. Пойдём, я провожу тебя.

Только когда мисс Уолтон в сопровождении мистера Букей наконец-то покинула столовую, ужас оставил викария, а мистер Хоуксворт позволил себе залпом выпить чашку успевшего остыть чая. Супруга викария взяла себя в руки, хоть и продолжала выглядеть сердито, а миссис Букей, отдышавшись и приведя своё сердцебиение в норму, предложила гостям последовать совету её мужа и перейти в гостиную. Что же касалось остальных, то миссис Уорден, как и миссис Карлтон, это внезапное «нашествие» лишь позабавило, мистер Карлтон, Молли было несколько неловко, его проспал, а Шерлок, Майкрофт и Эвр словно вообще его не заметили. Их лица оставались «по-холмсовски» бесстрастными, что, видимо, придало миссис Букей новых жизненных сил. Когда гости разместились в гостиной, а её муж, проводив мисс Уолтон, вернулся в дом, она, расплывшись в самой радужной улыбке, подошла к мистеру Хоуксворту, который сразу же побелел как полотно, и непринуждённо хлопнула его по плечу:

— Что ж, Эммет, не настала ли пора нашей маленькой музыкальной паузы?

Мистера Хоуксворта передёрнуло; он явно подбирал слова, которые могли бы обосновать его отказ, но всё, что у него выходило, это лишь несколько междометий и звуки, слишком сильно напоминавшие плохо сдерживаемое шипение. Миссис Уорден рядом с ним уже была готова выдвинуть какой-то аргумент против предложения хозяйки дома, как вдруг получила поддержку с совершенно неожиданной стороны.

— Наверное, мистер Хоуксворт хотел бы сберечь силы для предстоящего концерта, — предположила Эвр, ставя на столик свою чашку с блюдцем. — Быть может, мы могли бы удовлетворить вашу потребность в музыке, миссис Букей? Мы с братьями время от времени тоже играем, и я как раз захватила с собой инструменты.

Без сомнения можно было утверждать, что этой пропозиции не ожидал ровным счётом никто из присутствующих. Первым, что показалось Молли совершенно естественным, пришёл в себя мистер Букей.

— Если вы не слишком устали, доктор Холмс… — начал он.

— Что вы, мистер Букей, — Эвр встала; для неё это уже было дело решённое. — Шерлок, будь добрым братом, принеси инструменты, пожалуйста, — она достала из своей сумочки ключи и передала их Шерлоку. — Майкрофт, ты не присоединишься?..

— Конечно, почему нет, — слегка сжав запястье Молли (они только сели рядом), он встал и подошёл к пианино. Открыл крышку, сел за инструмент. Положив на клавиши руки, он затем нажал некоторые из них, проверяя звук. Шерлок вернулся с двумя скрипичными футлярами и подал один из них сестре. Достав инструменты, они почти одновременно приложили их каждый к левому плечу, настраивая струны. Бросив быстрый взгляд на брата и сестру, Майкрофт несколько раз сыграл ноту «ля» первой октавы, помогая им настроить скрипки. Затем Шерлок опустил руки, держа инструмент у груди. Майкрофт положил ладони на колени, глядя перед собой. Эвр, так и не опуская скрипки, на несколько секунд прикрыла глаза, держа смычок на расстоянии нескольких миллиметров от струн. В комнате стало абсолютно тихо; взгляды всех присутствующих были устремлены на неё. Они поняли, что вступает всегда Эвр. Молли почувствовала, как замирает, изо всех сил стараясь дышать как можно незаметнее. Словно в замедленном движении она увидела, как Эвр открыла глаза, смычок в её руке коснулся струн скрипки, и полилась волшебная, неземная музыка. Она была знакома всем присутствующим, но при этом никто не смог бы сказать, кто был её автором. Холмсы всегда импровизировали (разве что кто-то из слушателей выказывал какое-то конкретное пожелание) и всегда вступали по очереди. Первой была Эвр. Её музыка была тихой и такой пронзительно печальной, что Молли захотелось плакать. Вторым, через несколько минут, заиграл Шерлок. Слушатели поняли, что он скоро вступит, но Шерлок не торопился: сначала медленно поднёс скрипку к плечу, затем некоторое время выжидал и только потом, услышав, что наступает подходящий момент, заиграл, присоединяясь к сестре. Это был момент их духовного единения; никакие слова не могли заменить им этой близости, которую могли испытывать друг к другу только брат и сестра. Звуки двух скрипок, переплетаясь, словно ветви одного дерева, уносились вверх, к небу, прорывались наружу, как молодые побеги, что стремятся к свету и теплу. Зрители сидели как завороженные; музыка опутала их, словно кокон, заставляя забыть обо всём на свете.

Молли не знала, сколько времени играли вдвоём Шерлок и Эвр, пока к ним, наконец, присоединился Майкрофт. Шумный вздох пронёсся по гостиной — зачарованные скрипками слушатели забыли о существовании пианино. Его сильные, полноводные звуки влились в струнную музыку, становясь с ней единым целым. Это были минуты гармонии между всеми тремя Холмсами, гармонии, которая могла существовать только тогда, когда они вместе отдавались музыке. Молли вспомнила, как на первое после их свадьбы Рождество, вскоре после возвращения Шерлока, она первый раз услышала, как братья и сестра играют вместе. Она поймала тогда взгляд миссис Холмс, взгляд, в котором благоговение смешивалось с гордостью. Сейчас, думая об этом, она поймала себя на мысли, что когда-нибудь и она может оказаться на её месте. Если у них с Майкрофтом родятся ещё дети, они наверняка будут такими же талантливыми и, кто знает, быть может, когда-нибудь и они будут так играть, и их музыка тоже заставит слёзы выступить на глазах у слушателей. Молли посмотрела на мужа, и дрожь на секунду охватила всё её тело. Его ладони мягко касались клавиш, и она вспомнила нежное прикосновение его длинных пальцев, вспомнила, как он дотрагивался до её затылка, опускаясь чуть ниже, к шее и спине. Этот порыв был мимолётным, но всё равно она легко покраснела и опустила глаза, надеясь, что никто этого не заметил.

Её опасения, однако, были безосновательными. Все присутствующие были полностью поглощены звучавшей музыкой. Примирившиеся викарий и его супруга слушали, взявшись за руки, и она склонила голову ему на плечо. Мистер Хоуксворт не мог скрыть своего восхищения точно так же, как своего раздражения некоторое время до того, а лицо миссис Уорден приняло умиротворённое, даже мечтательное выражение. Мистер и миссис Карлтон, обнявшись, внимали музыке, и казалось, будто впервые за вечер они оба понимают, что происходит вокруг. Мистер Букей выглядел потрясённым и не сводил взгляда с Шерлока и Эвр. И только миссис Букей по какой-то причине не поддалась общему настроению. Она сидела рядом с мужем и постоянно ёрзала, словно принцесса на горошине, переводя свой несколько напряжённый взгляд с одного из Холмсов на другого, и снова по кругу; музыка в этот момент словно проходила мимо неё.

Молли не успела подумать о причинах такого поведения: завершив своё выступление грассирующей, разразившейся несколькими финальными аккордами кульминацией, Холмсы прекратили играть. Последовавшая за этим абсолютная тишина была нарушена аплодисментами, довольно сдержанными по сравнению с произведённым эффектом — слушатели явно ещё не успели прийти в себя.

— Мне кажется, это вы трое должны принять участие в завтрашнем концерте, доктор Холмс, — с чувством сказал мистер Хоуксворт, когда аплодисменты стихли. — Я никогда не слышал ничего более прекрасного.

— Не стоит, мистер Хоуксворт, в мире достаточно хорошей музыки, — сказала Эвр; выглядела она чрезвычайно довольной. Она положила скрипку и смычок на столик, и в следующую секунду, Молли ясно это увидела, миссис Букей уже была готова что-то сказать, но Эвр её опередила.

— Кстати, моя невестка чудесно поёт, — сказала она, ни на кого конкретно не смотря. — Быть может, если вы ещё не слишком устали…

— Хорошая идея, — реплика Шерлока опять прозвучала как-то внезапно. — Мы сами давно не слышали твоего пения, Молли.

Эта пропозиция застала её врасплох.

— Я не знаю… — пробормотала она.

— Ну же, Молли, не стоит ломаться, — сказала Эвр. — Спой «Моё сердце будет жить». Это всем всегда очень нравится.

Молли оглядела собравшихся, не зная, как ей стоит поступить. Однако гости, вдохновлённые музыкальным исполнением Холмсов, смотрели на неё с воодушевлением, явно ожидая её выступления. Только миссис Букей выглядела так, словно только что проглотила целый лимон без кожуры. Стараясь не думать о причине этого, Молли встала, не поднимая глаз, и подошла к пианино. Майкрофт ждал её, держа ладони на клавишах. Она знала, что он никогда не проявлял эмоций на публике, однако весь его облик свидетельствовал о том, что он одобряет идею сестры и брата и полностью поддерживает жену.

Молли встала рядом с ним, глядя куда-то поверх голов собравшихся и не замечая никого из них. Вновь воцарилась абсолютная тишина, но на сей раз все ждали, когда заиграет Майкрофт. Молли прикрыла на несколько секунд глаза, считая про себя, и он вступил ровно в то мгновение, когда музыка заиграла у неё в душе. Прослушав вступление, она сделала глубокий вдох и запела. Через несколько секунд она услышала, как рядом на скрипке заиграл Шерлок. Молли пела, и слова сами шли из её сердца, она даже не задумывалась о том, какая строчка будет следующей. Все остальные вокруг неё исчезли, остались только двое этих людей, два самых важных человека в её жизни, без которых то, о чём она пела, никогда бы её не коснулось. «Близко, далеко, где бы ты ни был… Ты здесь, в моём сердце, и моё сердце будет продолжать путь, будет продолжать путь…» Пропев эти слова в последний раз, она закрыла глаза, пытаясь совладать с дрожью. Шерлок легонько приподнял смычок, заставляя звук струн растаять в воздухе, и затем Майкрофт отпустил клавиши, завершая таким образом эту песню. Вновь секунду висела тишина — и вновь раздались аплодисменты, на сей раз определённо более громкие. Молли почувствовала, как краска заливает ей лицо; её колени дрожали, и она невольно дотронулась до плеча мужа. Майкрофт накрыл её ладонь своей, а затем коснулся губами её руки, глаза его сияли. Молли засмеялась сквозь выступившие на глазах слёзы — казалось, уже целую вечность она не чувствовала себя такой счастливой.

Вечер завершился где-то через полчаса, после того как Молли спела ещё несколько хитов мюзик-холлов под аккомпанемент мистера Хоуксворта. Самым удивительным было то, что малыш Уильям не был разбужен всем этим шумом; впрочем, Молли уже с самых первых дней его жизни включала ему классические произведения, так что он привык засыпать под музыку, и она не тревожила его сон.

Гости расходились довольно долго — вечер и правда получился очень удачным. Мистер Букей взялся отвезти домой чету Карлтонов, а викарий и его супруга, тепло попрощавшись с Холмсами, уехали на такси.

— Доктор Холмс, ещё раз огромное вам спасибо, — с энтузиазмом пожал руку Молли мистер Хоуксворт. — Это было незабываемо. Я действительно поверил, что в этот раз Ди Каприо удалось спастись… — бросив загадочный взгляд в сторону миссис Букей, он принялся перебираться через ограду, отделявшую их дом от соседского.

— Ах, пожалуйста, не обращайте внимания на чудачества моего брата, — покачала головой миссис Уорден; глаза её, однако, улыбались. — Я с нетерпением жду завтрашнего концерта, доктор Холмс. Это был чудесный вечер.

— Полностью с вами согласна, миссис Уорден. Увидимся завтра, — улыбнулась Молли. Шерлок уже усадил спящего Уильяма в машину, Майкрофт и Эвр ещё прощались с хозяйкой дома. Молли подумала, что должна к ним присоединиться, но вдруг поймала на себе молниеносный взгляд миссис Букей. Видимо, окончание вечера прошло не так, как она планировала. Молли это огорчило. Все остальные выглядели такими счастливыми и довольными. Даже Эвр, казалось, вполне искренне улыбалась, слушая, как Молли выступала под аккомпанемент мистера Хоуксворта.

Эвр, Эвр, прикусила Молли губу. Опять она попала в её ловушку.

* * *

— Малыш спит, — сказал Майкрофт, тихо прикрывая дверь в маленькую комнату.

— Слава Богу, он дотерпел до отеля, — устало проговорила Молли. — Было бы очень неловко менять ему пелёнки в гостях.

— Почему? Я не думаю, что это причинило бы хозяевам какие-то неудобства.

— Не знаю. Ты видел, как миссис Букей на меня смотрела? Я ей явно не понравилась.

Майкрофт рассмеялся.

— Дорогая, зачем ты думаешь о таких вещах? Ты так прекрасно пела, все были в восторге.

— Все, кроме миссис Букей, — Молли ощутила непонятную тяжесть на сердце. — Эвр знала, что так будет. И всё подстроила. Я не хотела, чтобы кто-то из-за меня расстраивался и переживал.

Майкрофт подошёл к жене, осторожно привлёк её к себе.

— Солнышко моё, ты самое доброе существо на свете. Тот, кто расстраивается и переживает из-за тебя, делает это исключительно в силу своих собственных проблем. Ты тут совершенно не при чём. И никак не можешь на это влиять. Сегодня ты подарила всем этим людям чудесный музыкальный вечер. И я благодарен сестре за то, что она его устроила. Он напомнил мне, какое ты сокровище и как сильно я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю… — проронила она в ответ и, сама того не осознавая, чуть привстала на носочки, потянулась к нему всем телом. Майкрофт наклонился, целуя её в губы, а затем подхватил её на руки. Молли почувствовала, как сердце ушло в пятки, и всё её тело охватила дрожь.

Наконец-то они остались одни.

* * *

Хайясент была вне себя.

— Ричард, я не понимаю, как ты можешь быть столь спокоен в эту критическую минуту! — заявила она, разве что не подпрыгивая на своей стороны кровати; заплетённые некоторое время назад бигуди при этом опасно колыхались из стороны в сторону, грозясь вновь расплестись.

— Какая ещё критическая минута?.. — устало поморщился Ричард. Он уже собирался лечь спать, как вдруг вновь был вынужден сесть прямо. — Я думал, все критические минуты завершились, когда гости разъехались по домам.

— Ричард, ты опять упускаешь из вида всё самое важное! — Хайясент задёргалась активнее. — Сегодняшний вечер был лишь первой ступенью к моему триумфу! Самое главное нам предстоит завтра!

— Завтра? Ты имеешь в виду концерт?.. Хайясент, но зачем ты переживаешь по поводу концерта? Ты же не участвуешь в его организации, всё самое ответственное для нас уже позади…

— Ричард, я не понимаю, как ты можешь такое говорить! — на сей раз Хайясент подпрыгнула по-настоящему и вцепилась в рукав мужниной пижамы. — Ведь моё выступление с Эмметом должно стать гвоздём всей программы! А как я могу быть за него спокойна после того, что сегодня учудила эта вертихвостка!

Ричард почувствовал, как сон будто рукой сняло.

— Хайясент, — его лицо помрачнело, — если ты будешь говорить так о докторе Холмс…

— А я и не говорю так о докторе Холмс! — вздёрнула Хайясент носик. — Всего лишь о её невестке!

— Ты прекрасно меня поняла — к ним обеим можно так обращаться. И я не понимаю, как ты можешь так говорить о докторе Молли Холмс. По-моему, она одна из достойнейших женщин, которых я когда-либо встречал.

— Одна из достойнейших? — возопила Хайясент. Возмущение переполняло её, словно каша — горшочек из детской сказки. — Как ты только можешь такое говорить, Ричард! Разве ты не видел, как она украла мой триумф?!

— Украла твой триумф?.. — Ричард наморщил лоб — он не сразу понял, что она имела в виду. — Ты что… Ты же не говоришь про её сегодняшнее выступление?..

— Именно! Именно про него я и говорю!

Ричард растерялся.

— Хайясент, но ведь это её золовка предложила, чтобы они сыграли, а она потом спела… И потом, гости были в полном восторге. Это был самый удачный ужин при свечах, который ты когда-либо организовывала…

Хайясент скрестила руки на груди, продолжая ёрзать на своём месте.

— Я так и знала, — в её голосе слышалось упрямство. — Я так и знала, что ты будешь на её стороне. Эта Молли и тебя околдовала!

Ричард понял, что начинает терять терпение.

— Никого она не околдовывала, — он старался не повышать голоса. — Она всего лишь обычная молодая женщина, которая приехала вместе со своей семьёй на ужин. А ещё она хорошая жена и мать.

— Мать?! — подскочила Хайясент; один из бигудей всё же не выдержал и распался. — Хорошая мать никогда не потащит своего ребёнка в гости, когда ему давно уже пора спать! Не могу поверить, как она осмелилась привезти его сюда!

— И правильно сделала — так мы бы никогда не узнали, что у них в семье есть малыш. И вообще, он никому не помешал, просто спокойно спал, и всё.

Хайясент чуть не задохнулась от возмущения. Столько лет они прожили вместе с Ричардом — и вот теперь, после всего, что они пережили, она получает от него удар ножом в спину! Нет, она этого просто так не оставит.

— Ричард, ты не представляешь себе, как сильно я разочарована! — Хайясент бухнулась на бок, укрываясь одеялом, и водопадом упали на подушку её бигуди.